мы отступали хотя бы потому, что у наполенона было 420 килолюдей + 200 позже введённого резерва, а у нас по самым оптимистичным подсчётам всего 200. После фейла в Смоленске мы поняли, что давать бой пока что плохая идея. Мы так долго отступали, что по этому поводу де Толли обвинили в предательстве и заменили Кутузовым (впрочем, он сказал, что Барклай делал всё правильно). А при Бородино благодаря такой тактике французов было на пять тысяч больше. Т.е. 135 против наших 130. При этом Кутузов считал, что их тысяч так двести, поэтому и играл от обороны, и, оценив ночью после битвы потери (30к против 60к у Наполеона) и в щепки разнесённые укрепления, решил оступать. И именно Москва, в которой Наполеон, не понимая, что его на... обманули, стала переломным моментом войны. Наша армия в это время крепчала (а французы пьянствовали, немножко поджигали и много тушили, потому что поджигали не одни) и выпнула их при отходе с Калужской дороги обратно на Смоленскую, по которой они шли на Москву и вдоль которой не было уже ни крошки.