Ну, это еще зависит от того, кто что воспринимает под хэппи эндом...

Лея с трудом удерживала себя, чтобы не начать вышагивать по мостику "Арктура", сознавая, что ее нервозность передается Вьятт. Она не могла понять, почему так встревожена – все шло точно по плану.

У них было подтверждение о нахождении главного флота Вейдера в двух часах субсветовой скорости отсюда, поэтому расположение здесь любого разрушителя Внешнего Флота могло быть объяснено. В пределах боевой дистанции не было ничего кроме ИЗР у Кол Дин - но Мадин тут же дал бы им знать о любом его движении. Однако рассеянное необоснованное беспокойство продолжало грызть ее, и как она ни старалась, избавиться от него не получалось; все ее мысли были с Мон Мотмой.

- Есть какие-нибудь проблемы? - она подошла поближе к капитану Вьятт, всматриваясь в беспорядочную кучу старого торгового транспорта за обзорным экраном. Взгляд остановился на "Аттин'Чо", хорошо видимом поблизости от единственного, стоящего между ними большого ржавого фрахтовщика.

Мон-каламари покачала головой, не сводя выпуклых глаз с Леи.

- Никаких, - просто ответила она, но по ее тону чувствовалось, что лучше бы это Лея успокоила ее.

Но что та могла предложить? Шаттл Мон совершил посадку и отослал назад короткий код подтверждения, что все в порядке. Ботанский лидер принял изменение места встречи спокойно, "Аттин'Чо" для отвода глаз сделал короткий прыжок за пределы системы и затем вернулся, встреча проходила сейчас на его борту, Мадин на Кол Дин продолжал загружать на «Борец» генераторы с другого ботанского транспорта.

Все шло точно по плану - так почему ее не оставляло это ползучее чувство...

- Мэм, генерал Мадин на связи.

Лея обернулась к ком-офицеру, но Вьятт опередила ее:

- Включите громкую связь, - быстро произнесла она, ступая в центр мостика небольшого фрахтовика.

- Генерал?

Напряженный, неотложный тон голоса Мадина был близок к панике, чего Лея практически никогда не наблюдала у него.
- Где руководитель Мотма?

Лея подошла в диапазон слышимости системы коммуникации.

- Она на "Аттин'Чо". Что случилось?

- ИЗР рядом с нами - "Ярость". Он не из Внешнего Флота, это корабль из сопровождения "Несравненного"!

Вот что изводило ее - любой ИЗР Внешнего Флота можно было бы объяснить... но откуда здесь мог находиться этот? И затем полное значение слов Мадина дошло до нее - "Несравненный" был суперзвездным разрушителем Скайуокера. Живот Леи свернулся узлом.

- Вы уверены?

- У меня нет его идентификационного номера, но ботаны сделали близкий облет. Они сказали, что у него торринские маневренные двигатели Соро-Саб - известно, что их установили на "Ярость" около трех лет назад. К тому же у него есть отличие - девять направленных многолучевых передатчиков, плюс экваториальная площадка тяжелого орудия. Это - "Ярость".

Сердце Леи пропустило удар; задыхаясь, она повернулась к Вьятт:
- Свяжитесь с "Аттин'Чо". Скажите им уходить на субсветовой и выводить Мон; мы прикроем их. Выпустите истребители, чтобы защитить выход "Аттин'Чо" - мы будем инструктировать их во время полета. Обойдите то судно, - она указала на дряхлый фрахтовик перед ними, как только ожили двигатели «Арктура» и листы палубы начали вибрировать под ними. - Генерал, вы закончили с погрузкой?

Короткая пауза.
- Нам еще нужно около трех минут. Мы уже не можем прерваться. Я дам знать, когда мы будет готовы подойти к вам.

Лее не нужно было говорить, чтобы он поторопился.

- Истребители выходят, - резко объявила Вьятт, смотря в главный обзорный иллюминатор, вид из которого был ограничен по вине подгонки под старую модель.

- Мэм, "Аттин'Чо" пришел в движение. Наши истребители подходят для сопровождения.

"Аттин'Чо" тяжело повернулся на своей оси, направляясь к протяженному открытому пространству, когда Лея почувствовала какое-то щекотание в своем подсознании; она обернулась к капитану.
- Вьятт, мы получили подтверждение от "Аттин'Чо"?

Вьятт, нахмурившись, взглянула на ком-офицера, тот кивнул.

- Да, мэм.

Тогда, почему ее позвоночник прошибала ледяная дрожь?
- Скажите им, что нам необходимо говорить с руководителем Мотмой - срочно.

Ком-офицер кивнул, передавая запрос. Лея вернула взгляд к "Аттин'Чо", тот по-прежнему двигался к выходу, группы красного и синего крыльев летели в эскорте.

Но что-то...

- Они признали запрос? - спросила Лея.

- Да, мэм. Они сообщили, что руководитель Мотма находится на пути к мостику.

Слишком медленно - Лея покачала головой.
- Скажите им перенаправить нас на ее комлинк. Немедленно.

Нервно-взволнованный ком-офицер говорил в микрофон.
- Они перенаправляют нас…

- Включите громкую связь.

Все ждали, низкое шипение фоновых шумов указывало на то, что линия открыта, напряженный человеческий голос ком-офицера "Аттин'Чо" объявил:

- Ожидайте, «Арктур»... Перенаправляем вас...

Лея ждала, кусая ноготь...

- Ожидайте...

Слишком медленно. Сделай выбор, Лея. Она наблюдала, как "Аттин'Чо" направляется к открытому космосу, истребители Альянса защищали его, закрыв почти от всего...

Закрыв от всего... включая их!

- Войдите в закрытую частоту: скажите истребителям отступить. Прикажите им снять двигатели "Аттин'Чо". - Все на мостике испуганно повернулись к Лее. - Выполняйте!

Ком-офицер повернулся к капитану Вьятт для поддержки, но мон-каламари кивнула в знак согласия, офицер вернулся, чтобы передать команду и вынужден был повторять ее, так как на том конце коммандеры явно подвергли ее сомнению. Там, где стояла Лея, был слышим голос Хана:
- Это синий, повторите приказ.

Несколько секунд спустя обе группы отступили, плотно вращаясь вокруг своей оси, чтобы занять положение, позади "Аттин'Чо".

- Поворачивайте, - с напором сказала Лея. - Приведите нас к "Аттин'Чо" - быстро.
Если бы они смогли немедленно добраться туда, у них без труда хватило бы огневой мощи остановить громоздкий фрахтовик.

Их обзорные экраны закрутились в неторопливом, вызывающим тошноту перевороте, пока "Арктур" маневрировал, принося "Аттин'Чо" вновь в центр экрана-

И весь ад вырвался на свободу.

Внезапно все вокруг, казалось, начало перемещаться, несколько других фрахтовиков включили двигатели и начали движение.

- Что, черт возьми, происходит? - обычно скрипучий голос Вьятт стал крайне высоким от изумления.

- На сканере три тяжелых фрахтовика в движении… - напряженно объявил рулевой офицер; казавшиеся безвредными фрахтовики внезапно двинулись вперед, чтобы перекрыть расстояние между "Арктуром" и "Аттин'Чо". - Они запирают нас от "Аттин'Чо".

Ржавый грузовой фрахтовик, ползший со стороны их правого борта, двигался сейчас к ним на большой скорости, явно беря курс на столкновение. Превосходя их размеры в два раза, он принудил Вьятт к действиям.

- Всем остановиться. Начните маневры уклонения. Попытайтесь пронести нас над этим, - она указала на фрахтовик который раньше не пытался делать ничего более подозрительного, чем прокрасться вперед очереди, а теперь несся на них, препятствуя идти дальше; еще два фрахтовика с их стороны порта усложняли все еще больше, тяжело пытаясь выйти на свободное пространство и практически тараня один корабль за другим.

- Мэм, у нас множество признаков энергоносителей от корабля впереди! Что это... подождите... Фрахтовик выпускает СИД-истребители!!!

Свободный путь к "Аттин'Чо" был полностью перекрыт, заблокированный двумя большими неизвестными фрахтовиками. "Арктур" маневрировал, пытаясь что-то предпринять, но это становилось все труднее, по мере приближения к ним грузовозов; единственный выход для "Арктура" находился теперь в противоположном направлении от летящего "Аттин'Чо".

И теперь казавшийся ранее безвредным фрахтовик, поворачивающий в сторону перед ними, извергал множество СИДов из своего главного стыковочного дока, два фланга которых роем приближались к "Арктуру", сверкая ионными орудиями и отвлекая на себя А-винги и крестокрылы.

- Нет! - закричала Лея, выходя вперед. - Скажите всем нашим кораблям следовать команде! Скажите им остановить "Аттин'Чо", пока он не вышел в пространство.

Она чертовски хорошо понимала, что этим оставляет их собственный корабль уязвимым, но на этот момент у нее была только одна цель - и она удалялась сейчас от них на большой скорости, с лидером Альянса на борту.


.


Люк хладнокровно наблюдал с мостика "Аттин'Чо", как первая волна СИДов выходит из первого, нанятого у Тэлона Каррде фрахтовика, отвлекая на себя истребители мятежников.

Второй нанятый фрахтовик уже перемещался в точку пересечения с мятежным "Арктуром", фактически блокируя все возможности мятежников следовать за "Аттин'Чо", третий фрахтовик Каррде приближался сейчас к ним позади, хотя он сомневался, что те уже поняли это.

- Сэр, мы свободны для выхода на запрограммированные координаты, - имперский управляющий офицер с надеждой смотрел на Люка. Всем мостиком теперь, безусловно, командовали имперские вооруженные силы; оставался только ботанский командир корабля под охраной четырех штурмовиков - на всякий случай, если потребуется какое-либо закодированное признание, пока фравтовик уходит от аналогичного повстанческого судна. Люк уже вытянул два набора кодов из разума нежелающего сотрудничать ботана - дабы получить сюда Мотму без подозрений.

- Пока остаемся, - спокойно произнес Люк, не отворачиваясь от сражения, которое очень определенно следовало за ними, пока они неуклюже летели прочь от скопления фрахтовиков; все перемещались мучительно медленно по сравнению со скоростью и маневренностью крупных боевых кораблей. – Мне нужно, чтобы корабль мятежников был здесь, пока "Ярость" не сможет подобрать его - а для этого им нужна причина. Позвольте им думать, что они могут достать нас.

- Сэр, кормовые щиты несут повреждения, - объявил опс-офицер, ожидая распоряжений.

Люк не поворачивался, по-прежнему непринужденный и нетронутый новостями.
- Свяжитесь с третьим фрахтовиком, скажите им выпустить свои СИДы и послать к нам. Пусть займутся крестокрылами.

Мара сделала полшага к нему, но сумела удержать язык за зубами - волнуясь, что они потеряют приз, получение которого Люк так тщательно планировал; "Аттин'Чо" едва ли был предназначен для подобного сурового обращения.

Он взглянул в ее сторону, невозмутимый; приглушенным, слышимым только ей голосом произнес:
- "Ярость" в минутах отсюда. Несколько тупоносых истребителей не смогут за это время уничтожить наши двигатели, попасть в стыковочный док, справиться с десятком штурмовиков, найти Мотму и выйти обратно на собственном корабле - но они могут сделать гиперпрыжок и уйти без нее.

- Ты рискуешь Мотмой, чтобы поймать Мадина, - пробормотала Мара в ответ, понимая, что он оставался здесь исключительно для поддержания интереса повстанческого фрахтовика.

Скайуокер непринужденно отвернулся, но его сдержанный голос стал резким и жестким:

- Пусть приходят - никто не заберет Мотму.

Мара нахмурилась, поворачиваясь слегка к Люку, чтобы взглянуть на него - задаваясь вопросом, хотел ли он действительно, чтобы они попробовали это… Операция прошла отлично, как по учебнику, хорошо запланированная, лишь с некоторой маневренностью к непредвиденным обстоятельствам на месте. И сейчас ему ничего не оставалось, как стоять на мостике и отдавать распоряжения, просчитанные за месяцы до операции. И он потворствовал сражению, хотел его, она ясно видела это.
Вопрос: рискнул бы он всем просто потому, что желал вызова?

Она только открыла рот, чтобы высказать это, когда быстрое движение в углу обзорного экрана притянуло их взгляды.

- Сэр, "Ярость" прибыла в порт. Они просят распоряжений.

- Скажите им выпустить СИДы; посмотрим, отвлечет ли это мятежников от нас.

- Подтверждение от «Ярости» получено. Они выпускают три эскадрона.

- Сэр, вражеские истребители сбили нас с курса - на три град...

- Исправьте это, - приказал Люк, поворачиваясь к старшему офицеру; дряхлый фрахтовик начал слегка взбрыкивать под ногами, когда тяжелый лазерный удар попал в цель с близкого расстояния. - Не сходите с курса для прыжка.

Он вернулся к ком-офицеру:
- Передайте "Ярости", что фрахтовик мятежников окружен. Пусть выйдет на свободную линию и использует тракционный луч. Я хочу этот корабль.

Только он закончил, как подал голос опс-офицер:
- Сэр, истребители Альянса остаются с нами - у нас частичный отказ кормовых щитов, щиты двигателей на исходе.

В середине всего этого столпотворения Мара видела, как Люк мгновенно взглянул на человека, затем многозначительно посмотрел на нее, держа ее взгляд на мгновение дольше, чем обычно. Она секунду безучастно смотрела в ответ, прежде чем ее быстрый ум уловил связь - под давлением момента опс-офицер произнес "альянс", а не "восстание". Только мятежники называли себя Альянсом - что означало возможность, что опс-офицер был шпионом мятежников.

- Используйте остальные щиты для компенсации. - Люк небрежно отвернулся, запрашивая ком-офицера: - "Ярость" на позиции?

- Ей нужна еще минута, сэр.

- Направьте мощь от передних щитов в кормовую часть для поддержки. Скажите первому фрахтовику встать позади наших двигателей и защитить нас от атак с бреющего полета.

- СИД-истребители отвлекают вражеские... Сэр, фрахтовик мятежников пытается оторваться.

Люк повернулся:

- Они выйдут, прежде чем "Ярость" зацепит их?

Короткая, напряженная пауза; опс-офицер произвел моделирование.

- Нет, сэр. У "Ярости" преимущество.

- Сэр, отказ третьего и восьмого кормовых щитов, четвертый щит на пределе.

Отказ единственного щита был довольно плох, но с ним можно было справиться - используя смежные щиты для уменьшения неогражденной области, Мара знала это. Однако если откажут сразу третий и четвертый щит, возникнет слишком большое незащищенное расстояние, оставляя их двигатели уязвимыми, если мятежники опять решат атаковать их.

Люк понимающе взглянул на Мару.

- Думаю, наше время уходить.

Ему не нужно было утруждать себя приказом - Мара немедленно повернулась к старшему офицеру:
- Свяжитесь с первым фрахтовиком и включайте гипердвигатель.

Звезды перед ними слились в полосы, когда "Аттин'Чо" ушел прочь - вместе со своим призом; оставляя сражение позади себя, в далеком пятне света.

Большое спасибо за перевод. Жду с нетерпением 13 и 14 главы =) А то почитала их на английском, большую часть поняла. Но технический английский, это не художественный. Особенно где Люк и Мара =)

А переводите вы красиво.

Ну да, разговорчики Люка и Мары иногда так сразу и не поймешь:) Я сама много больше понимаю сейчас, при переводе, нежели когда читала первый раз. Всякие детали разные.
Спасибо за комплимент:) мне интересно, как это кажется тем, кто читал на английском.

Ну, и не пропадайте) Комментарии всегда вдохновляют идти поработать, когда вроде уже ничего не хочется и не можется;)

Два потрепанных фрахтовика мятежников шли тесно друг к другу далеко от признанных корабельных трасс, но по-прежнему находясь в секторе ботанов; доказательство того, что они едва избежали гибели, было написано на листах корпуса большего судна в форме разнообразных темно-угольных полос - верных отметин лазерных орудий.

В оперативной комнате "Борца", относительно неповрежденном по сравнению с "Арктуром", совещались Лея Органа, Хан Соло и генерал Крикс Мадин. Они все еще пытались разобраться, каким образом все пошло так катастрофично неправильно.

И что еще более важно - как это можно исправить.

- Я скажу вам, что мы используем, - заявил Хан, столь же уверенный, как всегда, серьезный и громогласный - раздраженный фактом, что они не только потеряли Мон на борту "Аттин'Чо", но и чуть не потеряли "Арктур" вместе с Леей.

Пребывая в блаженном неведении того, что непризнанный им "Борец" действовал прямо под его носом, ИЗР "Ярость" выполнил пертурбационный манёвр вокруг Ботавуи, чтобы гарантировать безопасный отход "Аттин'Чо" и заодно захватить "Арктур". И только своевременное прибытие "Борца", закончившего погрузку и тут же понявшему, куда двинулся ИЗР, спасло фрахтовик Леи.

Все еще кипятясь, Хан взглянул на Мадина:
- Мы используем ту проклятую штуку, ради которой все рисковали сегодня своими шеями - чтобы вы могли уползти и забрать ее.

Генерал какое-то время молчал, раздумывая: фактически они получили два существенно важных орудия, но проблема состояла в том, что они еще не были готовы использовать их.
- Мы никак не можем развернуть ДЭМП-генераторы на кораблях, на которых находимся - наши системы ничем не защищены.

- Мы развернем их на "Борце", - непреклонно возразил Хан.

- Если мы используем их сейчас, мы потеряем их. Мы не сможем ни восстановить, ни собрать их заново, чтобы успеть использовать против "Неукротимого". Плюс мы потеряем эффект неожиданности – сейчас имперцы вообще не знают, что у нас есть ДЭМП.

- Вот что. Таким образом, вашей целью является "Неукротимый", - произнес Хан, мгновенно вызывая сжатие челюсти Мадина в расстройстве, что он раскрыл готовящуюся кампанию. Хан и Мадин находились на противоположных концах военной арены и никогда не казались способными встречаться лицом к лицу.

Но в таком случае это было новостью и для Леи - вся эта миссия Мадина, казалось, была известна только ему и Мон Мотме; сейчас кусочки мозаики начали складываться в картину. Новейший супер-разрушитель Империи готовился к запуску через пять месяцев, и именно на нем должна быть установлена революционная технология ДЭМП - это будет единственный корабль с подобной системой.

Хан продолжал упорствовать, не интересуясь великим планом Мадина, смотря на текущее положение дел:
- Все сводится к одному, генерал: что вы хотите больше - "Неукротимый" или Мон Мотму?

Генерал отвел взгляд, явно мечась меж двух огней.

- Мы можем предполагать, что какой-нибудь ИЗР все же укреплен против ДЭМП? - быстро спросила Лея, ища выход для них.

- Нет, - ответил Мадин. - Насколько нам известно, ни один корабль флота не проводил достаточного времени в доках для необходимой модернизации. Все трудовые ресурсы были брошены на обеспечение графика постройки "Неукротимого".

- Даже "Несравненный"? - Зная, о принадлежности "Ярости" к эскорту Наследника, Лея допускала возможность, что "Несравненный" был как-то вовлечен в операцию.

- Нет. "Несравненный" и "Экзекутор" стоят следующими в очереди. - Мадин взглянул на кореллианца, затем опять на Лею, которая очень хорошо осознавала, что в отсутствии Мон, она стала главнокомандующим де-факто. - Однако позвольте мне указать на недостатки этого плана: во-первых, мы не тестировали ДЭМП, мы только что получили генераторы от ботанов, и мы не перенастраивали и не проверяли их после перевозки; во-вторых, у нас нет никаких бесспорных доказательств, что "Ярость" уязвима. В-третьих, мы совершенно точно уверены, что и "Борец" и "Арктур" беззащитны и если мы запустим ДЭМП, оба будут повреждены без возможности ремонта. И, наконец, даже если все эти вопросы будут решены, мы все еще понятия не имеем, где руководитель Мотма.

Они связались с "Домом Один", как только "Арктур" и "Борец" вышли из их короткого гиперпрыжка: "Ярость" ушла на субсветовой буквально через несколько минут после их счастливого спасения, направляясь явно в другой пункт назначения и разжигая беспокойство Леи о возможном участии "Несравненного". Получив известие о захвате Мон, базовый корабль мятежников немедленно начал поиск "Ярости" по всем точкам - заодно устанавливая, что и "Несравненный", и "Экзекутор" вошли в гиперпространство с непрослеживаемой целью, пока оба вновь не появились примерно в четырех часах пути от текущего местоположения Леи.

"Ярость" и "Аттин'Чо" нигде замечены не были; и все множество разбросанных повсюду кораблей Альянса сейчас искали их.

- Я скажу вам, где она, - уверенно сказал Хан. - Она на борту "Ярости". Они ни за что не стали бы рисковать, оставляя ее на фрахтовике, когда рядом есть целый здоровый разрушитель, только и ждущий, чтобы пойти к ним. "Аттин'Чо" наверняка уже оставили где-нибудь или взорвали в космическую пыль. Она на борту того ИЗР.

- Почему "Ярость"… из всех разрушителей, почему "Ярость"? - пробормотал Мадин, ища логическую причину, проигрывая в голове несколько вполне реальных догадок, понимая, что этот факт был важен… так или иначе.

- "Ярость" - часть Центрального Флота, - сообщила Лея очевидное в надежде на пробуждение некого неожиданного понимания, - часть флота Наследника; ее вообще не должно было быть здесь - это далеко за пределами его границ.

Хан согласно кивнул:
- Люк не может уйти настолько далеко - мы знаем это. "Ярость", должно быть, оставила Центральные Системы для этой определенной работы и находилась на связи с "Несравненным", последнее положение которого у нас зарегистрировано на самом краю границ - в самом дальней позиции, что для него возможна. Предполагаю, именно туда и направляется "Ярость" сейчас.

- Если они летят к "Несравненному", тогда мы потеряли Мотму, - решительно сказал Мадин слегка надломленным голосом. - Мы не можем атаковать в Ядре, не суперзвездный разрушитель - это будет самоубийством.

- Сколько кораблей у нас поблизости, чтобы сформировать целевую группу, если "Ярость" выйдет из гиперпространства близко к последнему положению "Несравненного"?

Мадину не требовалось проверять это.
- Ни одного, - ответил он с отвращением. - Мы пытались оставить область чистой при подготовке встречи руководителя Мотмы.

- Я предполагаю, что "Экзекутор" идет на то же рандеву, - мрачно добавил Хан, обозначая еще одно препятствие на их пути. – Интересно, однако, - Люк и Вейдер вместе; малыш никогда раньше этого не делал.

- Но теоретически… - Лея приостановилась, смотря на дверь; секундой спустя раздался тихий стук.

На мгновение она была сбита с толку, не понимая, откуда знала это...

Дверь заскользила и внутрь вошла капитан Вьятт, ее огромные, прозрачные глаза мон-каламари были полны надежды.
- Установлено положение "Ярости" и "Аттин'Чо", менее трех часов от нас... и они одни.


Лея спустилась в трюм "Борца" в сопровождении Хана, направляясь к своему шаттлу, чтобы вернуться на "Арктур". "Борец" уже вычислил необходимый прыжок к местоположению Мон Мотмы и "Ярости", корабль Леи должен был последовать за ним через несколько минут. Приостановившись, Лея повернула через трюм туда, где находились два недавно полученных Динамических Электромагнитных Импульсных генератора.

В действительности они были весьма небольшими: высотой примерно с ее незначительный рост и шириной в два ее обхвата. Больший запечатанный цилиндр был связан с меньшим, покрытым медно-красным сплавом. Генераторы лежали на прозрачных седловидных опорах, ряд тонких антенн протягивался и изгибался вокруг их оснований. Они не были похожи ни на что: ни на бомбы, ни даже на ЭМП-оружие.

Техники уже вовсю суетились рядом. Чуи находился среди работающих над первым генератором; второй еще пока был не тронут, оставаясь практически скрытым за частой сеткой его защитной изоляции.

- Чуи, - Хан обежал Лею, крича через ангар на ходу, по-прежнему в своей одежде пилота, - сколько еще?

Огромный вуки повернулся, проревев свои предположения и пожимая здоровыми плечами. Хан подбежал к открытому генератору, вытягивая шею, дабы рассмотреть успокоительно простой спусковой механизм. Теоретически они все знали, как это работало и какого результата достигало, если они активизируют данный выключатель, теоретически динамический ЭМП не наносил вреда плоти и костям - но все же Хан уже высказал свое нежелание быть рядом с этой штукой, когда она сработает. К тому времени, как подошла Лея, разговор шел о промежутке между запусками первого и второго ДЭМП; более поздний по запуску генератор был уже оснащен сооруженным на скорую руку таймером.

- …мы не знаем, в этом проблема, - продолжал Хан, поворачиваясь от Чуи к Лее. - Нет никаких данных, сколько систем вырубит первый импульс, и нам необходимо дать им достаточно времени, чтобы включить резервные системы на борту, иначе второй ДЭМП не выбьет все оставшееся. Ты можешь сказать, как много систем придет в негодность?

- Мы надеемся, что все системы полностью, - ответила Лея, глядя на новую технику. - Реактивную тягу, очевидно, нет, но мы считаем, что аварийный выключатель перекроет двигатели, когда они прекратят получать информацию от автоматизированных систем регулирования. Мы практически уверены, что они будут повреждены, несмотря на всю их защиту.

Теоретически оружие ДЭМП было более продвинутым, чем электромагнитная система сжатия потока со всеми дополнительными возможностями. Особенным его делала инновационная динамическая система, способная к преодолению и повреждению всех ранее безопасных и укрепленных систем.

К сожалению, действовала она на протяжении большого радиуса... на все, что в нем находилось. Корабли, платформы в открытом космосе, даже наземная планетарная техника, все - если ДЭМП срабатывало на достаточно близком расстоянии.
Любая техника, требующая интегральных схем, проводников мощности, резисторов, конденсаторов или отдаленных соединителей умерла бы. Ничто не могло остаться неуязвимым - активные коммуникационные сети, процессоры сигналов, автоматизированные системы, управление полетом и электронное управление двигателями - ничто не было безопасно. Любая система, связанная с системным компьютерным блоком должна быть выведена из строя. Если она будет активна при срабатывании ДЭМП, она будет мертва. Даже на чисто механических в своей основе кораблях - и потому теоретически неуязвимых - для регулирования и контроля за несколькими системами на борту полагались на программы в двоичном представлении, которые были бы сожжены ДЭМП, таким образом, механические системы продолжили бы функционировать, но пропала бы любая возможность управлять ими или отрегулировать их.

Для любой основополагающей системы повреждение будет всесторонним и разрушительным - для чего-то размером и сложностью крупного боевого корабля, комбинированные эффекты вреда будут катастрофичными, обернувшись отказом всей системы.

Новая игрушка Империи, которая потенциально могла быть установлена на любой корабль любого флота вскорости после запуска "Неукротимого". И которая точно предназначалась для использования на борту технологически продвинутого нового суперзведного разрушителя, оснащенного модернизированными укрепленными и защищенными системами.

И сейчас Лея ощущала скрытое, самодовольное волнение, зная, что первый запуск ДЭМП в бою будет произведен не звездным разрушителем, а против него.

Единственной проблемой оставалось то, что у них не было защиты для своего корабля. Технология щита, будучи широкомасштабной и сложной системой, разрабатывалась на отдельной верфи, и пока была им не доступна; но даже, если бы они имели ее, у них все равно не было бы времени для ее установки.
Так что они собирались использовать для запуска ДЭМП "Борец".


.



Люк энергично шагал вдоль основного прохода мостика "Ярости", Мара держалась в ее положенных двух шагах позади. "Аттин'Чо" только что был поставлен в главный трюм прибывшего к ним ИЗР. Командир "Ярости", Кэйванаг, нервно поклонился приблизившемуся главнокомандующему, неуверенный в своей дальнейшей судьбе.

- Объяснения? - Люк склонил в ожидании голову набок, темные волосы упали на глаза, один - полностью голубой, другой – наполовину практически черный, обрамленный сбоку мрачным глубоким шрамом.

- Сэр, когда мы приблизились к фрахтовику, из гиперпространства вышел второй корабль мятежников.

- Военный корвет? – нажал Люк, зная ответ. - Или, может, фрегат?

Командир ИЗР побледнел еще больше, хотя, казалось, что это уже невозможно.
- Нет, сэр… грузовой фрахтовик, сильно модифицированный. Мы идентифицировали его, как "Борец", спецмодернизированный корабль мятежников.

- Какого объема?

- Сэр?

- Объема. Насколько большим он был?

Человек явно сглотнул пересохшим горлом.
- Пятьдесят тысяч, сэр.

- Звездный разрушитель не смог выполнить свою задачу из-за фрахтовика в пятьдесят тысяч кубических метров, - прорычал Люк низким недоверчивым голосом. - Я начинаю сомневаться, на чьей вы стороне, командир.

- Сэр, у нас уже был луч захвата на "Арктуре", но второй корабль мятежников вышел из гиперпространства под нашими двигателями. Это сбило наводку луча и…

Скайуокер покачал головой, закрыв глаза в знак того, чтобы человек замолчал:
- Даже не пытайтесь это объяснять, командир.

Затем Люк слегка шагнул вперед, смотря тяжелым, неумолимым взглядом, и Мара немного напряглась... но на деле он был только раздражен, разочарован. Несмотря на его слова, Мара знала, что Люк считал Кэйванага способным командиром, и, казалось, всегда ценил это - поэтому сейчас Мара испытывала лишь малейшую неуверенность.
Люк чуть наклонил голову, слова больше содержали укор, чем официальный выговор:
- Если вы уже в яме, Кэйванаг, не стоит рыть ее дальше.

Командир корабля поднял взгляд, в глазах вспыхнула надежда.
- Да, сэр.
Люк вздохнул, выпуская недовольство вместе с выдохом и поворачиваясь к Маре:
- У разведки есть что-нибудь?
Мара кивнула:
- Они подтвердили, что Мадин был на борту второго фрахтовика, который они предположительно идентифицировали, как "Борец". Мы не знаем, кто был на борту первого корабля, возможно только Мотма и командир фрахтовика.

Что в значительной степени сводило на нет желание Люка захватить первый фрахтовик, учитывая, что Мадина на борту не было. О том, что "Ярость" не смогла захватить свою цель, Люк узнал более двух часов назад; он немедленно приказал ИЗР идти к ним, «Аттин’Чо» находился в этот момент на значительном расстоянии от любых известных корабельных трасс, на границе Ядра и Кольца, куда доходил только слабейший свет далекого нубианского солнца.

И пока "Аттин'Чо" был занят ожиданием "Ярости", по всему было понятно, что Люк явно не собирался отказываться от возможности поймать Мадина. "Несравненный", ожидающий на краю Центральных Систем, был приведен в боевую готовность. К тому же Люк удивил Мару, отослав сигнал на разрушитель Вейдера "Экзекутор" - который, как оказалось, находился на расстоянии всего двух часов субсветовой скорости; неплохое совпадение, по мнению Мары.

Если Палпатин узнает, что это так, потому что Скайуокер и Вейдер общались за его спиной, расплата будет чудовищной - настолько, что Мара не решалась поместить это подозрение в свое сообщение, пока у нее, так или иначе, не было доказательств. Любой несанкционированный контакт между этими двумя был строго запрещен; если Император хотя бы заподозрит нечто подобное, то платить – и серьезно - будет Скайуокер.
Впервые Мара оказывалась в таком положении: разрываясь между преданностью Императору и растущими дружескими отношениями со Скайуокером. И она не хотела быть той, кто доложит обо всем Палпатину. Она сделала бы это, если бы пришлось… Но, тем не менее, она ощущала определенную… неловкость от мысли: что именно она донесла бы на Люка и что он знал бы это.

Она не хотела терять то, что имела - даже если точно не понимала, чем же это все-таки было.
Он поднял на нее свои несогласованные глаза, теперь на лице появилось вдумчивое выражение.
- Прикажи разведке поработать с мятежниками, пришедшими на «Аттин’Чо». Я хочу знать, что делал Мадин на Кол Дин - почему его не было с Мотмой.
Мара пожала плечами:
- Наверное, он был там для поддержки.

- Тогда он должен был быть ближе. - Люк покачал головой. - И он должен был подойти быстрее, когда "Арктур" нуждался в нем… Что так задержало его?

Мара кивнула, признавая в этом смысл.
- Почему бы нам не пойти за этим прямо к первоисточнику? Мотма должна знать.

- Нет, никто не приблизится к Мотме, - с нажимом сказал Люк.

Начиная с ее захвата, он очень подчеркнуто избегал с ней любого контакта и не позволял этого также другим. Вопреки предостережению Императора и его приказу внимательно наблюдать, сколько времени Скайуокер потратит с лидером мятежников, которого он так хорошо знал, он вел себя точно противоположно; испытывал он неудобство от ее захвата или просто не хотел иметь с ней больше ничего общего, причины Мара не знала. Но в любом случае, казалось странным, что он теперь проявлял так мало интереса к той, в поимку которой вложил так много времени и сил.
Однако Мара согласно кивнула, уже снимая комлинк с ремня.
- И скажи им выяснить, кто командовал "Арктуром", - добавил Люк, прежде чем отвернуться назад к Кэйванагу.

Насколько понимала Мара, это был более существенный вопрос, чем он казался.

Когда Люк узнал, что "Ярость" не захватила Мадина, он... Ну, сначала он пришел в ярость - не дикий, безудержный гнев, который Мара ассоциировала со вспышками его отца, а в нечто гораздо более холодное и расчетливое; таким образом, к тому времени, когда он успокоился, в его голове уже был наметан план.

Он все еще желал поймать Мадина и ясно собирался идти за ним - используя единственную приманку, от которой, как он знал, генерал не смог бы отказаться.

C этой целью Люк послал короткое коммюнике на Корускант - на частоте известной Восстанию, используя код, который по сведениям СИБ, мятежники совсем недавно взломали - и сообщил о захвате Мон Мотмы и своем намерении остаться на настоящих координатах, пока не подойдет "Ярость", чтобы затем на ее борту пересечь границу в направлении Центральных Систем и передать свою заключенную на "Несравненный" для возвращения на Корускант.

Он, поняла Мара, делал ставку на то, что "Борец" окажется ближайшим к ним кораблем и если Восстание попробует забрать Мотму, используя это короткое окно возможности - Мадин возглавит операцию.

К тому же Люк, в не совсем обычной манере, отвел Кэйванага в сторону и приказал занять опс-офицера, бывшего в команде на "Аттин'Чо" работой в недрах корабля на ближайшие несколько часов, следя, чтобы у того не было ни внешнего обзора, ни доступа к средствам коммуникации корабля. Кэйванаг просто кивнул, следуя распоряжениям, но Мара понимала, что Люк принимает меры по отношению к подозреваемому шпиону. У Люка была привычка оставлять их в активной игре, кормя необходимой ему информацией, пока он не чувствовал, что их полезность исчерпана.

И она не раз задавалась вопросом: исполняла ли она здесь ту же роль?


.

.


Когда, затмевая собой «Ярость», прибыл «Экзекутор», Люк предпринял беспрецедентное: направился вниз к переднему стыковочному ангару, пока одинокий шаттл проделывал свой путь с одного корабля на другой.
Мотма уже находилась там - в окружении отряда закованных в броню штурмовиков; но Скайуокер только бросил на нее короткий взгляд при входе, оставаясь на противоположной стороне посадочной палубы и сосредоточив все внимание на прибывающем судне. Шаттл класса лямбда величественно приземлился в ангаре и по опустившемуся трапу энергично промаршировали шесть штурмовиков - не давая усомниться в том, кто был внутри.

Вслед за солдатами, гордо и уверенно, чуть наклонив голову при выходе по причине своего высокого роста, прошествовал Дарт Вейдер. И Мара тут же была оставлена в одиночестве, и ментально, и физически; Скайуокер пошел навстречу отцу.

Когда ей, наконец, удалось справиться со своими ногами, чтобы следовать за ним, легкое движение руки Люка остановило ее, вынуждая хмуриться в замешательстве... Не из-за того, что ее не допустили до разговора - это было обычно; в конце концов, она являлась агентом Палпатина, и оба участника встречи знали об этом. К тому же Люк имел тенденцию вести все переговоры конфиденциально, даже самые незатейливые или враждебные - в основном просто из принципа. Нет, ее удивило не это, ее сбило с толку то, что Скайуокер вообще спустился в ангар, во-первых; он никогда не делал этого раньше. А во-вторых, он вышел вперед, чтобы приветствовать Вейдера - отвесив небольшой поклон головы, когда его отец ступил с трапа на посадочную палубу; этот жест говорил гораздо больше, чем весь нейтральный язык тела Люка вкупе с его безразличным лицом.

Мара внимательно наблюдала, как эти двое неспешно пошли вперед; хотя мимо нее они прошли все же слишком быстро, чтобы она смогла разобрать что-то по их губам – вернее, по губам Скайуокера, так что, в любом случае, она смогла бы понять только одностороннюю часть их тихой беседы.


.

Вейдер окинул долгим взглядом Мотму - женщину, на которую он так долго охотился по огромным территориям Внешних Систем - но она не ответила на него. Впрочем, в любом случае разговор с его сыном имел намного большее значение. Странно, когда-то ничто не имело бы значения кроме поимки этой вечно ускользающей добычи - теперь она практически не стоила внимания, и для него, и, что более любопытно, для его сына - которого отвергли и пытались убить по ее приказам.

- Спасибо, что откликнулся на мой столь непредвиденный запрос, - произнес мальчик; слова предназначались лишь для маленькой шпионки Императора, чьи зеленые глаза пристально наблюдали за ними, пока они проходили мимо.
У них все же была договоренность, что флагман Вейдера "по совпадению" будет оставаться близко к системе Ботавуи, делая гиперпрыжок и подходя еще ближе на момент сражения - на случай необходимости, который очевидно сейчас и произошел, хотя Вейдер не видел его причины. Мотма была захвачена, а "Ярость" находилась на полпути назад к основным системам; почему Люк остановился сейчас здесь, было абсолютно загадкой.

- Тебе требуется помощь? – Вейдер, как всегда, перешел сразу к сути.

- Мне нужно, чтобы ты взял Мотму на борт "Экзекутора". "Ярость" не смогла достигнуть второй цели, и я надеюсь исправить это.

- Что именно?

Люк медлил, борясь с побуждением сказать Вейдеру, бывшему так долго врагом, что намерения Люка не его дело. Вместо этого он коротко вздохнул... и выложил все.
- Я хочу еще Мадина. Возможно, это единственный шанс, который у меня будет. Вряд ли он вскоре соберется в основные системы, а Палпатин дал ясно понять, что он дает мне единичное разрешение для выхода за их пределы. "Ярость" почти подобрала Мадина, когда я уходил с Мотмой, но ей не удалось это. И сейчас мне нужно попытаться заманить его.

- Используя Мотму, как наживку, - закончил Вейдер; он также принял передачу, посланную "Яростью" на Корускант и задавался вопросом, во что играет его сын.

- Да. Но я не хочу рисковать ею ради меньшего приза, и у меня абсолютно нет никакого желания, чтобы Император обвинил меня в том же; поэтому мне нужно безопасно переместить ее.

Вейдер раздумывал.
- Отдать ее мне довольно спорно; она должна быть передана на "Несравненный.”

Люк покачал головой.
- "Несравненный" нужен мне в качестве подкрепления. Я понятия не имею, что предпримут мятежники, чтобы попытаться вернуть Мотму. Разведка докладывает, что поблизости у них нет достаточной огневой мощи для угрозы ИЗР - почему я и выбрал это место, плюс я дал им довольно мало времени - чтобы ограничить их возможности… но они привыкли к неравным силам, поэтому они обязательно попробуют что-нибудь неожиданное - как всегда. И я хочу, чтобы "Несравненный" был под рукой. У адмирала Джосса и командира Кэйванага опыт трех лет сотрудничества; если произойдет сражение, они оба нужны мне здесь.

Вейдер посмотрел в сторону, презрительно произнес:
- Мятежники не доукомплектованы, их оснащение не отвечает стандартам. Какая из них угроза ИЗР.

- И все же мы проиграли им уже восемь раз в этом году во внешних системах, - нейтральным тоном возразил Люк, на поднимая глаз. Стали их отношения мирными или нет, он не был готов соглашаться на властное обращение отца.

Вейдер сжал челюсть, но не стал спорить - что тут можно было сказать?

- Тогда ты должен был пропустить информацию, что Мотма на борту "Несравненного", а не "Ярости", и ждать их там.

- Они не рискнули бы напасть на него. Это должна быть Ярость - чтобы они пришли одни. В противном случае, они стали бы колебаться и ждать помощи.

Дойдя до противоположного конца палубы, они остановились, и Люк повернулся к отцу - сейчас не было времени для пространных обсуждений:
- Ты возьмешь Мотму?

- Да, - Вейдер дал, в конце концов, согласие, по-прежнему испытывая тревогу, что их сотрудничество покажется Мастеру чересчур тесным; даже на фоне служения общему делу Империи они не должны выглядеть союзниками. Для их параноидального Мастера это может показаться слишком.

Люк кивнул, и они начали неторопливо возвращаться к шаттлу.
- Вы должны улететь, как можно быстрее - мятежники должны быть рядом; я не хочу, чтобы они заметили следы "Экзекутора" при сканировании. "Несравненный" находится на орбите Нубии на случай, если мне придется вызвать его - ты мог бы ожидать там же?

- Хорошо.

- Что бы ни случилось, не возвращай и не приноси Мон Moтму в сражение.

Вейдер повернулся, в басовом голосе послышался малейший оттенок сухого развлечения:
- У меня нет никакого намерения вступать в сражение. Если ты не сможешь остановить мятежников "Яростью" вместе с "Несравненным", ты не заслуживаешь помощи "Экзекутора".

Люк взглянул на отца, не позволяя себе улыбаться - зная, что Джейд смотрела, как они идут обратно.
- Бодрящая мысль, - сардонически пробормотал он. - Мотивационная.

Вейдер больше ничего не ответил, и Люк беспокойно посмотрел в сторону, внезапно осознавая, с кем он так небрежно разговаривал.

Как только они достигли трапа шаттла, Люк кивнул и сделал знак штурмовикам. Пришедшая в голову мысль вынудила вновь повернуться к отцу:
- Я верю, что ты будешь держать ее в безопасном месте.

Вейдер посмотрел на сына, термин "безопасная комната" был их кодом, всегда обозначающим место без систем наблюдения.
- Она будет в безопасности, - просто сообщил он, кратко кивнув, и его сын знал, что был понят.

Не говоря больше ни слова, Люк отошел, наблюдая, как его отец широким размеренным шагом возвращается на шаттл. Он не оглянулся; но Люк и не ждал этого, таковы были обстоятельства, в которых они жили.

Как бы там ни было, ему нужно будет поговорить с Мотмой - но не на своем разрушителе; на тюремном уровне, где он не мог ни с того, ни с сего обоснованно отключить камеры или, вызывая подозрения, внезапно приказав привести ее в стандартные комнаты, где "по совпадению" не было никакого наблюдения. На борту "Экзекутора" контролировать его будет тяжелее - особенно, если у него получится попасть туда незамеченным. Палпатин будет менее обеспокоен Мотмой, находящейся в заключении Вейдера, ибо он вполне разумно верил, что тот не будет иметь никаких дел с Альянсом и не позволит ничего подобного своему сыну.

Но Вейдер позволит Люку говорить с Мотмой; если будет считать, что это в дальнейшем послужит его собственным замыслам - и для этой цели он предпримет все предосторожности, необходимые для прикрытия Люка, включая его тайное посещение "Экзекутора".

Когда Мон Мотму повели на шаттл его отца, Люк отвернулся, не желая встречаться с нею глазами. Он должен будет говорить с нею, безусловно - но позже. Пока еще у него не было времени, чтобы распутать узел сложных чувств, которые все туже связывали его каждый раз, когда он видел ее. Но, рано или поздно, ему придется сделать это - потому что многое зависело от результата их разговора, не в последнюю очередь жизнь самой Мон.

Слишком много игр в игре, подумал он кисло. Слишком много жонглирующих шаров в воздухе. Он кратко вспомнил о Мастере Йоде, который учил его удерживать и манипулировать камнями в воздухе, стоя вниз головой на руках. Теперь Люк делал это с жизнями, с судьбами.
Навязывал ли Люк свою волю будущему и Силе - или просто заканчивал то, что начал, как обещал старому Мастеру Джедаю?


.



- Так что все это значило, в посадочном ангаре? – прервала Мара, наконец, тишину, решая попробовать прямой подход; в любом случае, был шанс, что Люк и так точно знал, что у нее на уме, а он, как правило, не ценил окольные пути.

" Экзекутор" давно ушел, "Несравненный" ждал сигнала у Нубии, и теперь, получив краткую информационную сводку в опс-комнате, они остались одни, возвращаясь к турболифту на пути к мостику.

- Что? - спросил Скайуокер, не оборачиваясь.

- Все это, насчет Вейдера. Ты никогда ничего не просил у него, а теперь внезапно отдаешь ему Мон Мотму.

- Я никого не отдаю, тем более Мотму. Она будет возвращена на борт "Несравненного" при первой возможности, будь уверена. Я просто не хочу рисковать ею ради получения Мадина. Мотма для Императора, Мадин - только для меня.

- Не сомневаюсь, что Палпатин тоже был бы весьма рад увидеть его.

Мадин был предателем худшего типа - имперским генералом, ставшим мятежником - забравшим с собой секретную информацию и многочисленные коды, и он до сих пор использовал все свои знания имперских инфраструктуры и методов против самой Империи. Их Мастер был бы счастлив вновь встретиться с ним.

- К сожалению, у него не будет такой возможности, - холодно ответил Люк. - Мадин организовал и осуществил покушение на меня; он не доберется до Корусканта, если я получу его.

По тону голоса Скайуокера Мара сомневалась, что генерал повстанцев доберется даже до камер. Она рискнула бросить быстрый взгляд на него, но он по-прежнему смотрел прямо, с нечитабельным, как всегда, выражением. Он был в скверном настроении с тех пор… Ей хотелось бы сказать - с тех пор, как он узнал о неудаче с Мадином, но правда состояла в том, что так было со времени захвата в плен Мотмы.

- Вау, да ты реально знаешь, как не забывать свои обиды.

Люк слегка повернулся к ней. Она шла с правой стороны от него, и длинный, глубокий шрам, пересекающий его лицо от брови до подбородка, был крайне видим, как и темное пятно в глазу.

- Я учусь, - тихий тон никак не уменьшал угрозы, содержащейся в голосе.

Маре нечего было возразить на это, и они шли дальше в напряженном молчании, которое она намного чаще ассоциировала с присутствием Императора, а не Скайоукера.
Она не беспокоилась особенно, фактически ей это скорее нравилось. Она привыкла находиться рядом с держащими и источающими власть мужчинами, и Скайуокер становился таковым, медленно начиная занимать свое место, укрепляя мускулы своего авторитета - зарабатывая свое положение второго человека Империи. Он становился силой, с которой будут считаться и при дворе, и на военной арене, и она была очарована этим постепенным изменением; человек, которым он становился притягивал, а не пугал ее.
Впервые Мара задумалась: как она вписывалась во все это - с точки зрения перспективы Скайуокера, а не Императора. Да, она находилась здесь приказом Императора, но она видела много раз, как Скайуокер поступал с теми, кого не желал видеть рядом, в независимости от одобрения Палпатина. Нет, все больше, в последнее время, она понимала, что была здесь с такого же разрешения Скайуокера, как и Императора - и она хотела знать, почему.

Потому что все больше она понимала, как важно ей это было, насколько она хотела остаться там, где была. Фактически... она хотела стать ближе.

Они вошли в турболифт, и Люк нажал кнопку мостика, безучастно смотря перед собой - явно находясь мыслями в другом месте.

- Ты такой тихий, - произнесла, наконец, Мара, заставляя его очнуться и повернуть к ней голову.

- Хм?

- Молчаливый.

Казалось, он мгновение раздумывал над этим, а затем вновь отвернулся, не отвечая и уставившись в пустоту.

- Знаешь, в чем твоя проблема? - небрежно сказала Мара, не смотря на него. - Тебе нужно больше выходить куда-либо.

- Спасибо, - сухо ответил он. - Я приму это во внимание.

- Может, в небольшой компании, - уточнила она, стойко отказываясь брать намек. - Не с кем-то, конечно, из тех пустоголовых игрушечных идиоток, что ошиваются при дворе и хлопают на тебя своими тщательно завитыми ресницами. Они бесполезны.

- Ты - сама сердечность, - голос Люка окрасился намеком на улыбку; он понимал, что Мара пыталась отвлечь его.

- Да ладно. Ты никогда не смотришь на них, я наблюдала за тобой.

- Серьезно? - он повернулся, проявляя внезапный интерес к ее заявлению. - И почему же я не смотрю на них?

Мара проигнорировала его дразнящий тон.

- Я предполагаю, что они слишком декоративны для тебя; тебе нравится тип, у которого есть хоть что-то между ушами - так что у тех нет никаких шансов на успех. По-видимому, слишком много кровных связей в Королевских Домах. К тому же они слишком нетерпеливы - все равно, что удить рыбу в набитой ею бочке.

Люк впился в нее взглядом, глаза чуть расширились в притворном оскорблении, скрывая его развлечение, но это только подначило Мару дальше.

- О, перестань - половина женщин двора вскарабкались бы по трупу своей бабушки, чтобы заставить тебя заметить их.

- Не много чести это мне делает, - произнес Люк. - И, в любом случае, они вскарабкались бы по трупу своей бабушки, чтобы заставить Наследника заметить их. Так получилось, что мы с ним просто занимаем одно место.

- Тебе нужна более сложная задача, вызов, - Мара выдала кривую усмешку, не встречаясь с ним глазами.

Люк отвел глаза, но она знала, что он с трудом пытается подавить улыбку, поднимающую край его раненых губ.
- Мне льстит, что ты так много думала об этом.

- То, для чего нужны друзья, - Мара продуманно пожала плечами, тщательно стараясь не смотреть на Люка, видя боковым зрением, как он повернул голову при данной терминологии.

Несколько долгих секунд он молчал, затем вновь отвернулся.
- Я не знал, что они для этого.

- Ну, ты не кажешься сильно способным к этому сам, - Мара теперь наслаждалась подшучиванием, хорошо понимая, что они внезапно обозначили новую территорию в отношениях.

- Я не знал, что я тоже оценивался, - легко возразил Люк, смотря на дисплей турболифта.

Мара повернулась, изогнув бровь.
- Пока что я не видела ничего, что можно было бы оценить.

- Может, если бы ты объяснила, чего ждешь...

- Может, если бы ты...

Без всякого предупреждения огни турболифта погасли, и он закачался, останавливаясь. Люк протянулся и схватил одну из растопыренных рук Мары, удерживая ее на ногах. Потеряв равновесие от быстрой остановки, она чувствовала, как и сердце делает то же самое.

Пару секунд они еще стояли на месте, глаза изо всех сил бесполезно пытались приспособиться к кромешной темноте замкнутого пространства; Люк все еще сжимал руку Мары, другая ее рука держалась за стену лифта. Люк слегка двинулся в темноте, так близко от нее, что Мара почувствовала дыхание на своих волосах, когда он заговорил, и сразу ощутила легкое прикосновение к своей талии, бедру...

- Теперь ч… - слова Люка потерялись под губами Мары, когда она приблизилась в темноте, положила руку ему на щеку... и поцеловала его.

Так вот причем был в тексте труп бабушки =) теперь я поняла,что это относится чисто к Люку, не к общему методу достижения цели.
Все-таки перевод читать уюнее, спасибо =) Чтож будем ждать след. главы. А вообще так жалко "Маленькую сестричку" =( Ну это, как я понимаю, спойлер.

Да уж, без спойлеров, пожалуйста) А вообще занимательная каринка с этим трупом, посмотреть бы реально на нее На какое-нибудь собрание двора и всех этих женщин, вьющихся вокруг Скайуокера, пытаясь обратить на себя его внимание)

В порыве, уступая безрассудной смелости от внезапной близости Люка и анонимности черной, как смола темноты внутри застывшего турболифта, Мара поднялась на цыпочки, коснулась его лица, подняла свой подбородок, ощущая теплое дыхание... и поцеловала его.

В течение секунды, лишь мгновения, он наклонился к ней, и вспышка разрывающих ее эмоций была ярче любого настоящего света, который можно вообразить...

И затем он отстранился, положив свободную руку ей на плечо, но оставшись на месте - послышавшийся голос, казалось, был пронизан подлинным удивлением:
- Что ты делаешь?!

- А ты не знаешь? - поддразнила Мара, все еще ощущая прилив храбрости под покровом абсолютной темноты и его очевидных действий.

Прошло несколько долгих секунд, в полной тишине которых Мара почти слышала, как Скайуокер пытается сплотить слова и мысли...

- ...Сейчас?!... - единственное, что он смог, наконец, сформулировать.

Она чуть отстранилась, ужасная мысль заставила все внутри перевернуться.
- Ты не выключал свет и не останавливал турболифт...?

Снова потянулась томительное молчание.

- ...Нет.

Губы Мары лишь сформировали беззвучное "о" в темноте. В последовавшей тишине она поняла, что они по-прежнему стоят очень близко, и она по-прежнему держит его руку... а он держит ее.

- Ну, хорошо, тогда где была твоя рука?

- На твоей руке... где еще?

- Другая, - ровным безрадостным тоном проговорила Мара.

Опять краткое молчание. Мара знала, что Люк пытается соединить все это.

- Я доставал комлинк... на твоем ремне.

- А, - она медленно покачала головой - конечно! Он никогда не носил комлинк, всегда использовал чей-то...

Они стояли так еще какое-то время, прежде чем кое-что пришло ей на ум.
- Тогда почему ты до сих пор держишь мою руку?

Он быстро отпустил ее, и она услышала шорох отступающих шагов.

- Твой комлинк не работает, - заявил он, полностью обходя вопрос.

Однако уже сам факт, что он держал ее комлинк, доказывал, что Люк все это не устраивал. Слабое утешение.

Она почувствовала - ощутила - отдаленное ментальное созвучие, распознав его, как достижение Люком Силы.

- Это по всему кораблю, - в голосе слышалось напряжение, все остальное было забыто. Мара вновь бессмысленно оглянулась в кромешной тьме.

- Серьезно? - Это казалось маловероятным. Почему он так обеспокоен? - У тебя... клаустрофобия?

Его осторожному ответу предшествовала долгая пауза:
- Нет... а у тебя?

Мара закатила глаза.
- Нет. Просто ты кажешься немного нервным...

- Ну, не сказать, что сейчас походящее время.

Мара нахмурилась, понимая, о чем он говорит, но все же не собираясь серьезно паниковать.
- Подожди минуту, аварийное питание...

Огни турболифта замерцали, и они оба вздрогнули под вспыхнувшим ярким светом, опуская глаза. Когда Мара взглянула вверх, Люк протягивал руку - с ее комлинком. В характере Мары смущение особо не значилось, но Скайуокер, казалось, имел определенную склонность заставлять ее чувствовать себя именно так - хотя, если он и знал об этом, у него хватало такта никогда не привлекать к данному факту внимания.
Ощущая некоторую неловкость, она быстро забрала комлинк и сменила тему:
- Фантастически - почему мы не двигаемся?

Люк сделал полшага к панели турболифта.
- Отказ системы. Пожалуйста, ожидайте, - прочел он вслух.

Комлинк Мары пискнул, и он вновь забрал его у нее.
- Да?

- ...Командующий? - послышался удивленный и в то же время явно испытывающий облегчение голос. - Сэр, по всему кораблю...

В следующий миг все снова стало черным, комлинк замолк, не в силах выдать даже шипение.

- Великолепно, - сказал Люк в темноту.

- Думаю, что резервная система только что вышла из строя, - в голосе Мары послышался первый напряженный намек на тревогу.

Она услышала его движения, легкий звук твердого металла.
- Мой сейбер не работает.

Теперь это действительно было странно. Мара нащупала бластер, вытащила и, указав им в пол, щелкнула курком...
- Как и мой бластер. - Она передернула блок питания с автоматической фамильярностью профессионального военного.

- Не подпрыгивай, - сказал он загадочно, и она только успела поднять голову на звук голоса, когда над ней раздался жуткий, раздирающий слух хлопок, заставляя ее с визгом присесть, поднимая руки над головой.

В наступившей тишине из удушающей пылью темноты прибыл забавляющийся голос Скайуокера:
- Я же предупредил, не подпрыгивай.

- Очень смешно, - прорычала Мара, вставая. Сердце бешено колотилось. - Ты, как подразумевается, должен был еще сказать почему. Ты должен был сказать: «Не подпрыгивай, я собираюсь наделать много шума».

- Я сказал, но из-за шума было не слышно, - невозмутимо возразил он. Если бы Мара точно знала, где он стоит, она ударила бы его, Наследник он или нет. - Не подпрыгивай... но я ухожу.

Волосы Мары резко заколыхались в движении воздуха, послышавшийся звук указал, что Люк оказался наверху. Насколько она поняла, он выскочил на частично отогнутую им крышу турболифта.

- Дай мне руку, - послышался сверху голос, слабо отзываясь эхом в шахте турболифта.

Вглядываясь невидящими глазами вверх, Мара закрутилась в темноте.
- Где ты?

- Недалеко. Стой тихо. - Его рука обхватила ее запястье, и она едва успела сжать его руку в ответ, когда он вытащил ее наверх. Ноги Мары вскарабкались на остатки крыши лифта, и она, наклонившись вперед и ничего не видя, схватилась за Люка. Он держал ее несколько секунд, ожидая пока она обретет равновесие. Затем спокойно предупредил: - Не отходи, - по-прежнему обхватывая рукой.

- Если это все какой-то сложный трюк, чтобы заставить меня цепляться за тебя... - усмехнулась Мара, не в силах устоять перед искушением.

- Да, - ответил он с сухой иронией, явно сосредоточив внимание в другом месте. - У меня, в самом деле, так немного путей, что приходится прибегать к этому.

- Я только удостоверилась, - сказала Мара с притворной серьезностью.

Она почувствовала, как Люк немного повернулся, протягивая руку над ее плечом к стене позади, и услышала неохотное трение пластила.

- Теперь можешь отойти, сделай большой шаг назад и полшага вверх.

- Ты уверен, что там есть пол?

- Очень заманчиво было бы солгать, но да, я уверен, что там есть пол.

Мара осторожно сделала шаг назад; на коротком расстоянии ее нога нависла над пустотой, над краем лифта, судя по всему, затем пятка уперлась в твердый выступ, и она подняла ногу пока не почувствовала устойчивый пол, буквально чуть выше уровня, на котором они стояли. Должно быть, они остановились близко к дверям, когда пропала энергия. Она, наконец, отпустила Люка, обернулась и сделала длинный шаг... в абсолютную темноту.

- Что ж, здесь намного лучше, - сардонически констатировала Мара, выставляя перед собой руки. - Предполагаю это не мостик.

- Мы в нескольких уровнях от него, - известил Люк практически у ее уха, заставив Мару подскочить. Но пока он говорил, его голос стал удаляться, и она повернулась к нему, пытаясь сосредоточиться на единственном признаке его местонахождения.

Вновь раздался холодный, скрежещущий звук металла и луч сумеречного мутного света прорвался через открытую дверь, обрисовывая контуры Скайуокера, вытянувшего перед собой ладонью вперед руку.

Никогда еще Мара не была так счастлива видеть звездный свет.

Она быстро вошла в комнату; это оказалась пустая, техническая станция, установленная для связи операторов, но все экраны в ней были чисты.

Она нажала на несколько кнопок и бессмысленно пощелкала выключателями.
- Сдохли.

Вошедший за ней Скайуокер повернулся к стене и ударил кулаком по пожарной тревоге, разбивая прозрачный колпак и врубая выключатель. Ничего не произошло.

- Ничего не работает, - спокойно произнес он, и через короткую паузу добавил возникшую мысль: - Интересно, работает ли система жизнеобеспечения?

Мара нахмурилась.
- Почему не исчезла гравитация?

- Хороший вопрос. - Он подошел к обзорному экрану, и Мара проследила за его пристальным взглядом.

Они находились в самой основе командной башни - турболифт только успел преодолеть основную часть разрушителя; и сейчас из иллюминаторов технической комнаты перед ними представало грандиозное зрелище его массивного внушительного корпуса, или оно было бы таким, если бы на корабле хоть что-нибудь работало. Не было никакого света, никакого признака работающей где-либо системы на протяжении всего длинного обтекаемого корпуса корабля.

Люк прижался одной стороной лица к иллюминатору, и Мара недоуменно свела брови, подходя к нему.
- Ты что... слушаешь?

- Да, - иронично ответил он. - Я слушаю иллюминатор.

- Эй, ты временами проделывал и более странные вещи, - парировала Мара, запоздало понимая, что он пытается смотреть по самым краям поля зрения обзорного экрана. - Что ты ищешь?

Она выглянула, взгляд притянула замершая и дрейфующая в опасной близости махина фрахтовика, который Люк использовал для нападения у Ботавуи.

- Это не само по себе произошло, - рассеянно произнес Люк, всматриваясь глазами в раскинувшийся космос.

- ЭМП? - Мара уже думала об этом, но не говорила, зная простой факт, что все разрушители были обязательно защищены против подобной перегрузки от электромагнитного импульса. Она пристально рассматривала корпус "мертвого" корабля, пытаясь проработать эту мысль в голове, и увидела малюсенькую вспышку отблеска звездного света на металле около разгоряченных портов выхлопа, выходящих с каждой стороны вершины орудийной платформы ИЗР. - Вентиляторы все еще работают.

Скосив глаза, Люк мельком взглянул в направлении ее взгляда.
- Они механические, никак не связаны с автоматикой.

Значит, это должен быть ЭМП.
- Но мы защищены от этого. Ничто не может...

Она остановилась, в голову пришла та же самая мысль, что и в голову Люка-

- "Неукротимый", - сказала Мара, ощутив себя так, словно ее пнули изнутри. Еще незаконченный "Неукротимый" щеголял самой последней прогрессивной установкой динамической ЭМП-технологии. Предполагалось, что это была единственная существующая подобная система… но, судя по всему, это было неверно.

Люк не ответил, на ум пришла более безотлагательная и актуальная мысль.
- Щиты...

- Они должны быть отключены - они связаны с главным системным блоком. - Мара еле слышно разразилась проклятиями, склоняя по примеру Люка голову к холодному транспаристилу, чтобы расширить свой угол обзора.

Двигатели "Ярости", должно быть, отключались в долях секунды друг за другом, не совсем одновременно, и корабль с тех пор, медленно продолжая скользить вперед, мало-помалу наклонялся по своей оси – что помогло им, наконец, увидеть маленький фрахтовик.

- Вот! - Люк первый ткнул пальцем в иллюминатор, выжидающе затем смотря в том направлении. Мара хмурилась, изо всех сил пытаясь разобрать темные силуэты в темной пустоте.

- Он тоже поврежден.

- У них, как и у нас, не было защиты. Откуда, черт возьми, они взяли ДЭМП?

- Два, - сказала Мара. - Они должны были вначале разрушить действующие системы, подождать, когда на "Ярости" активизируется резервная система, и затем уже запустить второй генератор, вырубая все наверняка.

- Что ж, это сработало, - произнес ровным голосом Люк. Он отстранился на полшага, продолжая держать ладони на иллюминаторе и не сводя глаз с далекого корабля. - Что ты делаешь, Мадин? Это не похоже на него; не его стиль - входить, сверкая оружием.

- Почему, он бывший имперский офицер, - напомнила Мара.

Люк покачал головой, не принимая аргумент.
- Он самоуверен, да, но он склонен к небольшим действиям, достигающих больших результатов. Поэтому он так полезен для Восстания...

- Я бы сказала, что данный сценарий весьма соответствует его привычкам, - сухо усмехнулась Мара.

- Не тогда, когда он оказался в той же самой ловушке. Он не стал бы добровольно связывать себя, ограничивая свои возможности. Он делает что-то для чего-то.

- Ничего большего он уже не сделает, он застрял так же, как и мы.

- Этому должна быть причина, - пробормотал Люк, уставившись на темный призрак корабля. - Ему нужна Мон, и он думает, что она у нас...

- Возможно, он просто задерживает нас - запросив подкрепление?

- У него нет времени, - пальцы Люка слегка барабанили по транспаристилу, пока он раздумывал. - Когда мы сканировали область, не было никаких кораблей мятежников ближе трех часов полета, именно поэтому я выбрал эти координаты. Они знают, что если "Ярость" не даст о себе знать в течение часа после пропажи ее сигнала, флот начнет поиски - и прежде всего отсюда; что дает Мадину два часа, самое большее...

Мара снова попыталась вглядеться в корабль.
- Он слишком далеко, чтобы как-то навредить нам...

- Черт! - Люк резко оторвался от экрана и, развернувшись, быстро зашагал обратно в чернильные тени коридора, Мара помчалась за ним, слушая на ходу его объяснение: - Другой корабль! Их второй корабль выходит из гиперпространства!

Мара покачала головой в темноте:
- Ты же сказал, что разведка подтвердила отсутствие других кораблей в области...

- Второй фрахтовик, - напомнил Люк. - У мятежников было два фрахтовика у Ботавуи. Они, вероятно, встретились за системой и потом сделали прыжок к нам. Тот фрахтовик снаружи целиком поврежден импульсом ДЭМП, который он сам запустил, но второму фрахтовику достаточно было держаться позади в нескольких минутах на субсветовой, чтобы...

- Остаться в порядке, - закончила Мара. - Он находился за пределами диапазона действия импульса.

Они вошли в темноту, и, чтобы привыкнуть к ней, Люк приостановился на первом перекрестке. Мара со всей силы врезалась ему в спину, толкая вперед на несколько шагов.

- Эй!

- Прости, - произнесла Мара смущенно. - Ты видишь что-нибудь?

- Сила может усилить зрение достаточно для... Что, черт возьми, ты делаешь?!

Он полуобернулся к ней. Мара неуклюже нащупывала в темноте его пояс.

- Ой! Прости. Я... только... - Она, наконец, нашла его ремень и схватилась за него рукой. - Скажи мне, если будут ступени.

Люк издал звук, похожий на фырканье и вздох одновременно, и отправился вновь вперед, дергая руку Мары, вцепившейся в его ремень, вторую руку она держала перед собой, выставив ее в угольную темноту.


.


- Три ступени вниз, - послышался голос Люка.

Мара немного замедлила шаг, ожидая, когда Скайуокер начнет спускаться; следуя за тянущим вниз напряжением ремня, она осторожно определяла края ступеней. Когда Скайуокер выровнялся, Мара сделала то же самое, и они оба отправились дальше медленной трусцой.

Теперь у них довольно неплохо получалось двигаться вместе. Люк вернулся к аварийным лестничным площадкам, идущим позади шахт лифта в средней части корабля. Мара тогда предположила, что оттуда он направится вверх, к мостику - в связи с чем у них произошла краткая размолвка, когда он вместо этого пошел вниз, и Мара остановила его, дергая за ремень. Люк весьма точно и в недвусмысленных выражениях объяснил, почему ей не стоит этого делать.

Они, конечно, уже пересекались с различными офицерами и солдатами, большинство из которых хладнокровно пробивалось к участкам сбора на случай чрезвычайной ситуации. Люк послал четырех разных офицеров на мостик для передачи его распоряжений. В первую очередь необходимо было установить дальнюю связь, чтобы вызвать на помощь ожидающий сигнала "Несравненный", затем проверить уровни жизнеобеспечения и угарного газа.

Он не брал с собой солдат; он и Мара двигались слишком быстро, и солдаты замедлили бы их, устройства ночного видения на шлемах были теперь бесполезны. Большинство сняло их, и неискаженные голоса штурмовиков звучали нетипично по-человечески для ушей Мары.

Они также сталкивались на пути с многочисленными дроидами, сваленными в кучи там, где их застал залп ДЭМП. Люк использовал Силу, распихивая тяжелые груды по сторонам, чтобы никто не споткнулся о них в кромешном мраке замкнутых внутренних коридоров.

Странно, но непроницаемый деготь вокруг становился уже привычным. Мара даже обнаружила, что по каким-то причинам ей легче двигаться с закрытыми глазами, учась реагировать на малейшие изменения положения Люка, нарушение его ровного шага, поворот тела под ее пальцами, касающимися спины, ритм его дыхания в полной тишине... Надо было только... позволить ему взять на себя управление и вести ее. Полагаясь, что он не допустит какого-то вреда для нее. Это было непривычным ощущением - так внезапно и полностью зависеть от другого человека и все же иметь абсолютную веру, что все будет в порядке; похоже на самое долгое "упражнение на доверие" в истории.

Люк медленно остановился, и Мара тоже встала - чуть позади него, задыхаясь от долгого бега, чувствуя, как от такого же тяжелого дыхания поднимается и опускается его спина под рукой.
- Что?

- Они здесь, - просто сообщил Люк. - Другой корабль. Близко, приблизительно на сто единиц экипажа. - Нам нужно... - Он повернул в сторону, не договорив. Мару дернуло за ним в темноте, и она ощутила, как изменяется напряжение его тела, движение его рубашки, когда Люк поднимал руку.

Еще одна дверь неохотно заскрежетала и бледная струя звездного света невероятно подбодрила Мару - словно вздох после плавания под водой. Они подошли к маленькому иллюминатору, попав в жилое помещение для петти-офицеров, находящееся на одном из самых нижних уровней - коридоры здесь были узкие и извилистые, и то, что казалось настолько знакомым при нормальном свете, внезапно стало похоже на почти непроходимый лабиринт. Люк старался держаться близко к внешним стенам, чтобы поддерживать некое чувство направления, всегда оставляя поврежденный фрахтовик мятежников с левой стороны от себя - таким образом Мара не была удивлена, что первая комната, в которую они вошли, предоставила им вид на него - вместе с его новым компаньоном.

- Вот! - бессмысленно оповестила Мара; это была единственная, находящаяся в окрестностях вещь, с работающими огнями, практически пылающими для привыкших к темноте глаз Мары.

Они ждали, наблюдая какое-то время, но второй фрахтовик, казалось, не подходил ближе и вообще не делал каких-либо наступательных движений, несмотря на очевидное бедственное состояние звездного разрушителя.

- Чего они ждут? - нахмурившись, пробормотал Люк.

И вновь Мара ощутила ясное натяжение Силы, когда Люк сузил и сфокусировал с прицельной точностью свое восприятие на далекое расстояние...
Оставленная без внимания Мара неуловимо перевела свой взгляд с чужого судна на Скайуокера, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке в ответ на этот специфически безупречный, пугающий тембр в Силе, который всегда натягивал ее чувства подобно тетиве лука. Даже Мара, несмотря на свои довольно ограниченные способности, понимала, что это было крайне интенсивное взаимодействие с Силой, невероятной мощи и точного контроля, направленное как лазер к кораблю мятежников.
Представлял ли он из себя все, чем был сейчас Император, задавалась Мара вопросом. Таким же сильным, таким же точным... но с совершенно неизвестной сущностью. Она знала, что он был Ситхом... Она думала, что знала; Палпатин был настолько уверен в этом, настолько убежден... Но Скайуокер использовал свои способности слишком редко - в отличие от Вейдера - так что кроме этих кратких проблесков у Мары по-настоящему не было никакого понятия того, насколько обширны они были.

Наверняка она знала только одно: он не был человеком, который прибыл во Дворец четыре года назад. Палпатин вложил много времени и усилий в создание своего нового Ситха. Кое-что из тех манипуляций, принуждений и насилия было ярко и очевидно, другое было настолько завуалированным, что она была уверена, что даже Скайуокер не осознавал это…

Шокирующая вспышка обожгла чувства Люка с такой силой, что он физически дернулся, выпрямляя спину…

- Лея, - еле слышно прошептал он.

- Что?

Люк повернулся к ней, бледные глаза казались почти черными от расширившихся зрачков. Губы растянулись в дикой улыбке… И в тот момент, изучая его лицо в тусклом свете звездного неба, Мара абсолютно точно знала, почему Палпатин называл Скайуокера своим Волком.
- Давнее знакомство, - ответил он, наконец, с режущей остротой в голосе, хотя говорил обманчиво спокойно; все его внимание было сосредоточено на корабле мятежников, голова чуть склонилась набок. - Интересно, придет ли она поболтать?

Спасибо огромное. А то я не думала, что чтение на английском будет отнимать столько сил (комиксы, мангу и справку к функциям читать намного проще =)), а надо, т.к. полезно и интересно Был соблазн воспользоваться переводчиком, но быстро отпал, потому что переводчик выдал галиматью, что самой прочесть оказалась легче.
А тут не просто поверхностный перевод, а адекватный текст + очень большой, за что труды ваши ценятся еще больше.
Так что я в вас верю =) Вы сумеете перевести все до конца.

Akme, спасибо за веру:) Как вам сам сюжет? ;)

Когда «Арктур» вышел из гиперпространства, Лея уже стояла на мостике. И, несмотря на то что она ожидала подобное, сердце ее замерло в трепете, наблюдая развернувшуюся перед ними ирреальную сцену. Массивная громадина имперского звездного разрушителя "Ярость" плавала огромной мертвой тенью в пространстве, заслоняя собой далекие звезды. "Борец", выпустивший залп ДЭМП, казался только пятнышком в сравнении с ней. Оба корабля по инерции еще медленно двигались вперед, при этом «Ярость» тяжело поворачивалась по своей оси.

Рядом с ней дрейфовали два потрепанных фрахтовика – те, что недавно казались такими безвредными посреди подлинных грузовозов у Ботавуи; теперь оба были повреждены и бессильны, двигаясь, как в замедленной съемке в опасной близости от торца массивного разрушителя. Внезапно до сознания Леи дошел истинный потенциал ДЭМП - понимание, что это оружие могло сделать в решающем сражении, если у одной из сторон будет защита, а у другой нет – если ее не будет у них. Она замедлила дыхание, пытаясь успокоить разыгравшиеся нервы, пока они подходили ближе, держа курс на «Борец»; рулевой офицер изо всех сил пытался подогнать луч захвата к медленно дрейфующему кораблю Мадина.

С трудом Лея заставила себя оторваться от этой тихой, опустошительной сцены и повернулась к Вьятт.
- Мы на позиции, капитан?

- Да, мэм. Замок на "Борце" установлен. Можно немедленно начинать эвакуацию.

- Начинайте. Предполагаемое время?

- Около пятидесяти минут, мэм. Самое лучшее, на что мы можем рассчитывать с одним шаттлом.

Если бы только у них было место, чтобы взять шаттл "Борца" на борт "Арктура", прежде чем тот сделал гиперпрыжок и запустил ДЭМП - они могли бы сократить это время вдвое. Но, увы, для переправки экипажа мертвого "Борца" на "Арктур" приходилось довольствоваться одним оставшимся грузовым шаттлом малой дальности. Два других подобных шаттла предназначались для абордажной команды, следующей на борт "Ярости", а их единственный способный к субсветовой скорости шаттл был потерян вместе с Мон.

И Лея мучительно понимала, что каждая проведенная здесь минута увеличивала риск появления второго разрушителя, проверяющего последнее местоположение "Ярости".

Теоретически у них был час до того, как хватятся «Ярости», когда та пропустит положенный ком-сигнал; может, несколько больше - если предположат, что ИЗР в гиперпространстве, плюс еще час на ответную реакцию ближайшего имперского судна, но никакой гарантии этих сроков и фактов у них не было. Возможно, "Ярости" оставалось лишь несколько минут до их ежечасной регистрации, а, возможно, другой разрушитель уже мог пытаться вызвать их и сейчас уже находился на пути сюда. И любого, кто не попадет на борт "Арктура" к моменту прибытия этого ИЗР, придется оставить здесь. У жалкого, маленького фрахтовика не было шансов справиться с даже меньшими кораблями - такими как фрегат или корвет - что уж тут говорить о разрушителе. Им уже повезло сегодня уйти от "Ярости" - и то, только из-за вмешательства "Борца" - и Лея совсем не хотела испытывать удачу снова.

Что делало ее следующий приказ намного тяжелее...
- Свяжитесь с коммандером Соло и коммандером Лассом. Скажите им начинать. - Что-то настойчиво гудело в ее подсознании – она не могла определить, что именно, но оно заставляло сердце бешено колотиться, вновь и вновь до предела натягивая нервы. - И начните вычисления для прыжка на случай, если нам придется срочно уходить отсюда.

.

В недрах жилых помещений петти-офицеров, в пустой тесной комнате, Люк внимательно наблюдал из небольшого иллюминатора за огнями далекого фрахтовика и чувствовал... как что-то важное скользит по позвоночнику.

- Почему они не подходят ближе? - с тревогой спросила Мара.

Люк блокировал близкое присутствие Мары - ее дремлющая связь с Силой всегда маячила в ней светом - и обратился к кораблю мятежников, сужая свою концентрацию, чтобы попытаться разобрать, что именно там происходит. Он был далеко от корабля, и умы на борту были разбросаны - люди и алиены - все напряженные и сильно взволнованные. Но лидеров всегда было легко найти - они имели особенную решительность и четкую целенаправленность, что выделяло их из толпы. Как и сейчас.

За исключением того, что вновь ища Мадина, он сфокусировал свое исследование на командующем вторым фрахтовиком...

И она была там, похожая на далекую фигурку в песчаной буре, рассеянную и размытую, но негодующую и возмущенную, и исполненную решимости - такой же сильной и целенаправленной, такой же упрямой и непоколебимой, какая была присуща той Лее Органе, образ которой он все еще хранил в своей памяти. Но, он ощутил что-то еще. Почувствовал, уже остро зная о Лее, но по-прежнему ища Мадина - чувство было похоже на разглядывание звезды, когда не смотришь на нее.

Безошибочная аура. Бледная и слабая, столь же иллюзорная как шепот... На мгновение он отклонил ее, как некое эхо присутствия Мары, но все же она была другой... Уголки израненных губ Люка приподнялись в удивлении, и он выдал короткий недоверчивый смешок, изумляясь, что галактика выкинула такой финт без всякого предупреждения.

Она была чувствительна к Силе - как он никогда не замечал этого?

Теперь он ощущал это весьма отчетливо. Резонанс в Силе. Пусть и приглушенный. Неиспользуемая, неприрученная связь с Силой. Но очевидная, несмотря на расплывчатость. Люк стоял еще несколько долгих секунд, загипнотизированный своим открытием...

Палпатин должен знать об этом - за последние несколько лет его Мастер сделал несколько скрытых попыток, чтобы завладеть Леей Органой, всегда весьма осторожных, пытаясь держать своего падшего джедая в неведении о них. Люк предполагал, что причиной такой скрытности была просто его прошлая дружба с Леей, но теперь это вызывало сомнение...

- Ну, надо же…

- Что? - прошептала Мара, озадаченная очевидным открытием Люка.

Какое-то время он не отвечал; тем не менее, ясно понимая, как хорошо видно его лицо в холодном звездном свете и не желая больше ничего выказывать через него. Разум в этот момент продолжал интенсивно работать, обрабатывая как новые факты, так и их влияние на текущую ситуацию.

- Там, - указал он на едва уловимые формы, скользившие в черноте, чувствуя облегчение, что появилось нечто, способное отвлечь внимание Мары. Различить можно было лишь очертания, определяемые по следу разбросанного света звезд - их стало заметно только когда призрачные корпусы закрыли на мгновение звезды позади себя; не считая того, что он чувствовал их в Силе, конечно. - Два шаттла. Думаю, около двадцати единиц в каждом.

Наклонившись вперед, Мара скосила глаза в бесконечную, черную, как деготь тьму, в направлении, указанном Люком... и на секунду глаза поймали яркую вспышку маневровых двигателей.

- Я вижу их... Никаких работающих огней.

- Не хотят привлекать внимания, - ответил Люк, не отводя глаз от движущихся теней, черных на черном.

Мара нахмурилась:

- Абордажная команда?

- Скорее всего, они пойдут к кормовым ангарам, оттуда ближе всего до тюремного блока. - Он повернулся и направился в темноту прилегающего коридора, рука Мары коснулась его бедра и скользнула под ремень.

Они прошли еще три уровня вниз, быстро перемещаясь по уже отлаженной ими системе, когда Люк вновь остановился.

- Что? - спросила Мара.

- Они пристыковались. Оба корабля в одном ангаре. И, кажется, они вряд ли столкнутся там с кем-то.

- Вероятно, из-за проблем с атмосферой. В ангаре должен быть вакуум.

Люк задумался, он не рассматривал это.

- Возможно, они на это и рассчитывают - экипироваться и открыть маховики на всех дверях, создав сплошной вакуумный коридор вплоть до тюремного блока. Быстрый способ избавиться от любого сопротивления.

- Эффективный, - признала Мара. - Но не будет ли он стоить им времени в итоге? Двери могут быть снова закрыты, если кто-то на борту "Ярости" найдет экипировку.

- Плюс их путь отхода будет слишком очевиден. Мы могли бы установить засаду в любой его точке и просто ждать их.

- Слишком много рискованной игры для них?

- Полагаю, это зависит от того, скольких штурмовиков они ожидали встретить на пути. Скорее всего, они попытаются пройти тихо, используя менее очевидные варианты, учитывая численность экипажа "Ярости". Насколько они знают, их пока никто не заметил... Хотя на их месте я все же подумал бы о безвоздушных коридорах.

- Что ж, давай надеяться, что они этого не сделают.

- Пряча головы в... - Люк прервался, прислушался... - Нет... они в тех же коридорах, что и солдаты. Двигаются очень медленно. Если бы это был вакуум, штурмовики были бы уже мертвы.

- Возможно, это не пришло им в голову.

- А должно бы, если… - Люк снова замолчал, и на сей раз ощутил легкое ментальное прикосновение Мары, ее понимание, что он только что понял кое-что существенное. Здесь, в темноте, лишившись привычного чувства зрения и находясь с ним в такой непосредственной близости, она казалась остро настроенной к его мыслям, больше чем когда-либо. Он нахмурился, затем покачал головой, приказывая себе сконцентрироваться. - Они разделяются, часть остается позади.

- Вероятно, чтобы охранять шаттлы. Если мы...

Люк развернулся, рука Мары выпустила ремень, скользнув по бедру.
- Уровнем ниже перед самым тем стыковочным ангаром находится склад полного комплекта боеприпасов. Там есть стрелковое оружие без интеллектуального контроля.

Интеллектуальный контроль имел закодированные чипы признания, отвечающие на отпечаток ладони владельца, активизируясь только в его руке и оставаясь "мертвым" для всех остальных, как было со всем табельным стандартным оружием. Но огнестрельное оружие, несмотря на то что давно устарело, оставалось таким же опасным, как и прежде, и Люк сейчас воспользовался бы любой возможностью, чтобы добраться до него.

И возможностью номер один внезапно стало отправить за ним Мару. Люк знал, кто возглавляет отряд, идущий к тюремному блоку и не хотел иметь рядом своего "наблюдателя", сообщившего бы затем обо всем Палпатину. Потому что Люк не имел абсолютно никакого понятия о том, что случится, когда он встретится с тем, кто сейчас шел внизу.

- Стоит ли обход до склада времени на него? - спросила Мара. - Проникнувшие мятежники уже идут к тюремному блоку за Мотмой.

Проблема с перенаправлением кого-то столь остро мыслящего, как Мара состояла в нахождении чертовски неоспоримой причины для этого. К счастью, Люк имел одну такую; фактически, как только мятежники приземлились на борт "Ярости", он раздумывал о том, как обернуть это к собственной выгоде. - У шаттлов мятежников есть энергия... а значит у них есть связь.

- «Несравненный»!

- Ты сможешь войти в один из шаттлов в кормовой части и вызвать "Несравненный", - кивнул Люк. Это звучало безупречно, было логично, было необходимо… во всех отношениях.

- Подожди, а куда идешь ты? - Мара внезапно поняла, что он не собирается идти к складу вместе с ней.

- К тюремному блоку.

- Ну, тогда я... - у нее не было шанса закончить.

- Мне нужно, чтобы ты отправила сообщение. Мне нужен "Несравненный". Довольно скоро, без поддержки жизнеобеспечения, мы начнем вдыхать то, что только что выдохнули и затем мы все будем мертвы вне зависимости от того, будут здесь мятежники или нет. Ты хочешь помочь мне? Тогда лучшее, что ты можешь сделать сейчас, это добраться до стыковочного ангара. - Чтобы отклонить все дальнейшие возражения, Люк протянулся и успокоительно сжал ее ладонь, пробуя легкую шутливость: - Я обещаю тебе, что меня не подстрелят.

Мара заколебалась, тронутая этой неожиданной близостью - но она не отступала так легко.
- Так же, как ты обещал мне, что тебя не взорвут?

- Я не говорил такого. Думаю, фактически я сказал, что моя бомба взорвется первой.

- Да, но ты не захотел упомянуть, что в этот момент будешь стоять прямо перед ней. Намеренно.

- Я... думал по-другому тогда, - это было существенное признание, данное в надежде убедить ее. - Это больше не так. И никто не остановит меня. Если ты сможешь послать передачу на "Несравненный".

- Любой может послать передачу.

- Я не могу положиться ни на кого, кроме тебя, Мара. Ты справишься с этим, я знаю. Я доверяю тебе.

Она все еще колебалась, разрываясь...

Он мог бы просто приказать ей - отдать команду и уйти. Но он не сделал этого - и сам не знал, почему. Почему он пытался показать ей причину, чтобы признать ее как нечто отличное от других подчиненных - как он делал это с другими в своем близком окружении. Как ни странно, но именно осознание этого факта, понимание, что впервые с ней считались на таком уровне, а не вежливо и многозначительно исключали из своих планов, заставило ее уступить.

- Прекрасно. Только смотри не подставляйся под выстрелы, или Палпатин сдерет с меня шкуру.

- Мне стоит задуматься, о ком ты беспокоишься, - легко сказал он, предназначая это как шутку, но на сей раз у Мары не было никакого возражения, ее неловкость была почти осязаема, когда она отступила.

- Мара, - добавил Люк запоздало, слыша, как она обернулась к нему, - скажи "Несравненному" сделать предупредительные выстрелы по второму фрахтовику мятежников, но позволить ему уйти. Они не должны захватывать его.

Он ощутил ее замешательство, услышал неуверенность в голосе:
- Я думала, ты хотел захватить его?

- Нет. Это не Мадин. Его нет на борту, - легко солгал Люк, не чувствуя никакой вины, даже сейчас. Лгать для него стало так же естественно, как блефовать за сабакк-столом - закономерная тактическая практика кругов, в которых он вращался, единственный способ сохранять какую-то независимость, особенно с Императором, который всегда играл в свои игры, создавая сложные хитросплетения.

Перед кем-то с такой масштабной властью единственный способ обойти систему состоял в том, чтобы играть играть в его игры. Несмотря на предостережения отца, Люк быстро узнал, что единственный способ управлять Императором состоял в манипулировании фактами, на основании которых тот действовал - точно так же, как Палпатин поступал с другими. Ибо слабость его Мастера лежала в его замкнутом существовании - он редко оставлял Дворец и слишком полагался на приносимую ему информацию, вместо того, чтобы разыскивать ее самому - именно поэтому у него было так много шпионов и соглядатаев.
И в этом была уязвимость Палпатина. Поскольку лгать ему самому было невероятно трудно, лгать Маре, заставив ее верить, что это правда было неизмеримо легче - если правильно оформить и преподнести это.

По какой бы причине Палпатин не хотел захватить Лею Органу, Люк мог в значительной степени гарантировать, что их желания расходились. Фактически, его собственные планы очень сильно зависели от Леи, остающейся там, где она была. Вся эта операция - захват Мон, встряска руководства Восстания - была главным образом предназначена для того, чтобы поместить Лею в позицию, которую хотел Люк. Да, он хотел удалить Мон из власти, прежде чем она сделает то же самое с ним, но он не стал бы действовать с таким несгибаемым рвением, если бы не имел поддержки других мотивов - мотивов, тщательно скрытых от его Мастера. И ради них он должен был лгать не только Палпатину, но и его "глазам и ушам", размещенным тем так заботливо рядом со своим приспешником... и Люк делал это сейчас без каких-либо угрызений совести.

- Я хочу, чтобы они вернулись без Мон и без украденных генераторов ДЭМП. Хочу, чтобы им пришлось признаться во всем этом - в потере Мон, в том, что они сами отдали ее, а затем впустую потратили генераторы, пытаясь вернуть. Я хочу, чтобы эти люди пытались решить, что же именно произошло - потому что разумным выводом будет мысль, что у них в команде есть, по крайней мере, один информатор, отдавший их личности и местоположение у Ботавуи - и если они придут к нему, они будут думать, что этот некто занимает весьма высокое положение. Я хочу заставить их самодовольный Совет смотреть друг на друга с сомнением.

В словах Мары послышалась усмешка:
- Снова поджигаешь фитиль?

Она часто обвиняла его в установке фейерверка под мятежниками, чтобы затем отступить и наблюдать шоу.

- Это мое единственное развлечение, Мара. Не лишай меня его.

- А как же сабакк?

- Сабакк - не развлечение, а уроки жизни, - ответил он с ироничным негодованием, уже отступая, уверенный, что она сделает то, что он попросил.

- Я вспомню об этом, когда ты вновь захочешь забрать свой выигрыш.

- Я не говорил, что они бесплатны, - возразил Люк и повернулся, чтобы уйти, слыша, как фыркнула Мара, направляясь к кормовому стыковочному доку.


.



Мадин вступил на мостик "Арктура", напряженный и нервный, едва прибыв на борт с искалеченного "Борца".
- Есть хоть что-то от абордажной команды?

- Они внутри. Еще пятнадцать минут и "Борец" будет полностью эвакуирован - нам нужно, чтобы они вышли к этому времени, - сказала Лея, в то время как Мадин явно не мог решить должен ли он признавать ее звание и, примиряясь, все же кратко щелкнул каблуками и отвесил легкий поклон - имперское прошлое еще давало о себе знать.

Мадин сильно беспокоился по поводу настойчивого предложения Хана использовать генераторы ДЭМП, но к настоящему времени, казалось, все шло по плану. Единственная проблема, с которой они столкнулись, состояла в остаточном потоке волн, нарушающем связь с командой на борту парализованного ИЗР. Это был смелый ход, и, поддержав его, Лея не сомневалась в расстройстве генерала; если бы в подобных обстоятельствах пришлось принимать решение Мон, она бы, безусловно, вняла совету Мадина и действовала бы более консервативным способом. И Лея сейчас могла только надеяться, что приняла правильное решение. Хотя, в действительности, в данных условиях не было правильного и неправильного - но любой имперский командир, такой как на "Ярости", непременно сталкивался с комбинациями Мотмы и Мадина, и Лея надеялась, что ее отличительная тактика будет, по крайней мере, иметь преимущество неожиданности.

- Сколько прошло с запуска ДЭМП? - спросила она своего опс-офицера.

- Двадцать семь минут, - прошепелявил тощий утапаун.

ДЭМП - драгоценные генераторы ДЭМП, которые дали им этот шанс, по-видимому, были безвозвратно утеряны: первый отремонтировать было невозможно, он не был защищен от второго залпа, другой генератор находился в бедственном состоянии. Бежавший весь путь до мостика техник - после того, как он с командой рискнул вернуться в трюм - запыхавшись от поисков готовящегося отправиться на борт "Арктура" Мадина, сообщил, что сверхпроводники генератора, которые из-за нехватки времени и технологии были не откалиброваны перед запуском, катастрофически повреждены.

Получение любой большей информации на данный момент было бесполезно, это только мешало бегающему между трюмом и мостиком персоналу "Борца", а любое описание, содержащее слово "катастрофически", скорее всего означало, что они, в любом случае, не смогут вовремя восстановить генераторы - чтобы использовать их против могущего прибыть сюда ИЗР. К тому же и сам "Арктур" не смог бы избежать перегрузки.

Команда техников "Борца" находилась сейчас в его трюме, надеясь сохранить и перенести поврежденные генераторы на шаттл, идущий к "Арктуру", но если настанет критическая ситуация, Лея не собиралась обменивать их жизни на оборудование. Если появится другой разрушитель... Другой разрушитель...

Что-то царапало по мыслям Леи, словно далекий шепот, который она не могла разобрать, словно тень на плечах... Она полузакрыла глаза, сосредоточившись, пытаясь поймать это предчувствие, увидеть эту неясную тень...

Когда все вдруг сошлось, понимание поразило ее, сбивая дыхание и заставляя резко повернуться на месте.
- Где "Несравненный"!?

- Последнее известное положение - недалеко от Нубии, мэм. Вместе с "Бесстрашным".

- У нас есть контакт на борту? - Лея обратилась к офицеру разведки, жалея, что рядом нет Тэж Массы. Острая, как бритва руководитель службы разведки знала бы это немедленно.
В противовес ей находящемуся здесь офицеру потребовалась пауза перед ответом:

- Думаю, да. Проверить?

- Да. Скажите "Дому Один" послать непрерывную передачу, нам нужна срочная связь. Нам нужно знать, где Скай... - она прервалась, исправляя себя - очень давно она не делала такого промаха вслух. - Находится ли Наследник до сих пор на борту "Несравненного"? - Лея обернулась к Мадину, темные большие глаза стали еще шире, голос понизился так, что ее больше никто не слышал. - Что, если он на "Ярости"?

Мадин нахмурился, встревожившись.

- Нет. Он никогда не оставляет Центральные Системы, вы знаете это.

- А что, если он это сделал?

Мадин продолжал качать головой, очень убежденно.

- Это невозможно. Он никогда не оставляет Центральные Системы.

Он повторил это как мантру. Несмотря на все свои сильные стороны, Мадин всегда действовал на основании имеющихся у него фактов, а все прошлые разведданные сообщали, что Наследник никогда не оставляет Системы Ядра и Колоний. Это давало Волку Палпатина большую арену для игры и ясно очерченную "зону опасности" для Альянса... Но что, если границы охоты изменились? Что, если ему наконец дали разрешение рыскать далеко от дома?

- Операция по поимке Мон была возглавлена не Вейдером, - уверенно произнесла Лея.

Здесь не было ни одного отличительного знака его стиля; Вейдер привык действовать силой, используя массированную мощь имперского флота. Это же было слишком изощренно - замаскированные фрахтовики и небольшие команды; операция, основывающаяся на ухищрении и элементе неожиданности, а не грубой силе. Именно поэтому она сработала. Они вели себя так, как обычно, как вели себя всегда - наблюдая за ИЗР, наблюдая за флотом. Никто не думал искать что-то более мелкое - зачем?
Они все следили за драконами в небе, а их ужалила проскользнувшая внизу гадюка. Это было творчески и это не было почерком Вейдера. Вейдер действовал беспощадно, зная куда бить, следуя кратчайшим путем между двумя точками. Он располагал превосходящей огневой мощью и превосходящей численностью войск и бросал их против Альянса без колебаний. Это же - это было...

- Подумайте над этим, - срочно сказала Лея Мадину. - Каким было нападение на нас у Ботавуи - захватить цель и исчезнуть, минимальными силами, на гражданских кораблях. Это было запланировано кем-то, кто привык иметь мало средств, кем-то привыкшим использовать любые методы, чтобы получить преимущество. Кем-то, кто был научен таиться, чтобы затем внезапно укусить... Кем-то, кто был коммандером в Альянсе...

Мадин обдумывал тревожные следствия, взгляд метался по палубе.
- Даже если это правда, если принять возможность, что все это запланировал Наследник, все же нет никакой причины для предположения, что он на борту "Ярости".

Он на том корабле! - Лея знала это так с такой же точностью, как и то, что Мадин сейчас стоял перед ней - она не знала, как или почему она это знала и, конечно, не могла объяснить это рационально, но... он был на борту "Ярости".

И она также знала еще кое-что - он знал, что они приближались…

Лея вернулась к обзорному экрану, сосредоточив все внимание на неповоротливой тихой тени, беззащитной, по общему мнению, "Ярости". Внезапно она перестала казаться такой уязвимой.

Она должна прислушаться к тому, что чувствовала всем нутром. Она очень редко делала так, но... она должна. Она быстро прошла к пульту связи и, наклонившись, тихо проговорила:
- Соединитесь с коммандером Соло - скажите ему, что на борту "Ярости" Наследник.

- Я сожалею, мэм, но связь вновь прервана. Последнее, что мы приняли - наши команды на позициях и начали движение. Я буду пробовать дальше.


.


На мгновение Хан подумал, что солдат рядом с ним просто споткнулся при скудном освещении и упал, хорошо приложившись головой о стену, производя при этом невероятное количество шума. Но, когда Хан повернулся, чтобы помочь ему, он понял, что десять других следовавших за ним бойцов также рухнули на пол и сейчас лежали на нем в тихих неестественных позах в практически полной темноте, освещенной лишь ограниченным лучом миниатюрного фонаря, встроенного в наушник шлема Хана, мечущегося вслед за поворотами его головы. Собственные фонари солдат указывали в беспорядочных направлениях, в зависимости от того, как они упали.

Они добрались до тюремного блока без всяких затруднений, оставляя по пути бойцов, чтобы защитить ключевые позиции их выхода обратно. Тихо продвигаясь вперед, стараясь не привлекать к себе внимания, они сняли охранников на посту, пользуясь окулярами ночного видения и бластерами с глушителями и лучом низкой видимости. Когда они были уверены, что очистили область, они пошли дальше, включив свет боковых фонарей в их наушниках. Но только, когда они были уверены… Так почему, черт возьми, все его бойцы сейчас валялись на полу? Если это был газ, почему он оставался на ногах?

В конце концов мысли Хана настигли его, и он развернулся в направлении темного узкого коридора, поднимая оружие и понимая, кто там будет-

Наклонив голову, с темными, спадающими на глаза, длинными волосами стоял Люк Скайуокер, словно страж, запрещающий двигаться дальше.

Даже в узком луче своего мини-фонаря, Хан не мог не заметить глубокий шрам, рассекающий его правую щеку от глаза до губ, покрытых резкой тенью от неровного света. Он казался… больше. Казалось, он заполнил собой всю ширину коридора, неподвижный, блокируя любые возможности прохода, каждый мускул натянут и напряжен. Хан не видел у него оружия, но по каким-то причинам не испытывал желания опускать свое.

- Зачем ты пришел, Хан?

Когда он заговорил, едва услышав его голос – несмотря на холодный, стальной тон – Хан ощутил, что словно и не было тех лет, что они не виделись.
Почему-то он не мог согласовать голос человека, которого так хорошо знал, с кем сражался плечом к плечу, с кем смеялся и с кем упивался допьяна, с тем человеком, что стоял перед ним сейчас: с пылающими сдерживаемой яростью глазами, абсолютно уверенным в себе, игнорируя бластер в руке Хана, вынуждающим все чувства бывалого контрабандиста реветь от опасности так, что он боролся только за то, чтобы оставаться на месте, заставляя себя держаться ради достижения цели.

- Ты знаешь зачем. Я пришел за Мон.

Люк только медленно покачал головой.
- Этого не будет, и тебе это известно.

- Послушай, я не хочу драться с тобой, Люк. Давай только оба успокоимся, ладно? - Несмотря на свои слова, Хан знал, что его рука напрягалась вокруг рукояти бластера, а палец чуть крепче лег на курок.

- Ты собираешься стрелять в меня, Хан? - неприкрытый вызов, а не беспокойный вопрос, который должен бы прозвучать, учитывая обстоятельства.

- Нет, я не собираюсь стрелять в тебя, - отрицал Хан, чувствуя себя крайне неловко. - Я только хочу то, для чего пришел сюда.

- Я сказал тебе, нет. Вернись и позволь кому-нибудь другому попробовать это. Не ты. Не доводи это до борьбы.

Хан колебался, не в силах справиться с тугим узлом в животе, с желанием избежать всего этого.

- Я не могу просто уйти. Тебе это известно. Я слишком хорошо знаю Мон.

Люк помолчал; казалось, он взвешивает ситуацию.

- Ее здесь нет, - голос потерял часть своей остроты.

- Что ж, тогда ты не будешь возражать, если я пройду, - не уступал Хан, очень решительно, хоть и оставался на месте.

- Ты тоже, Хан? - Голос Люка стал теперь волнующе спокойным и нейтральным. - Ты тоже думаешь, что я лгу?

Хан почти – почти - произнес: "- А ты лжешь?"

Но в последний момент совесть заставила его промолчать. Он никогда не сталкивался с таким вопросом от Люка, несмотря на то что для этого были основания. Когда все остальные, включая самого Хана, пытались убедить малыша, что Хан Соло был лишь одним из многих недостойных доверия контрабандистов, Люк упрямо держался за свое внутреннее чутье, веря Хану, в то время как другие судили его просто по виду - из принципа даже, по привычке. Малыш заслужил не меньшего от Хана; и ему было плевать, что говорили остальные.

- Нет, я не думаю так. Я не думаю, что Люк Скайуокер лжет. - Хан преднамеренно использовал имя старого друга - его настоящее имя.

Люк натянуто улыбнулся, забавляясь дерзости Соло.

- На самом деле, он лжет, - легко возразил Люк. - Но не тебе, не об этом. Ее нет здесь, Хан. Ее вообще нет на борту.

Сердце Хана пропустило удар.

- Что?

- Ее нет на борту. Я хотел получить Мадина.

Хан моргнул, мысли мчались, осмысливая услышанное.

- То есть ты вышел из гиперпространства и послал на Корускант ту удобную маленькую передачу, подтверждая наличие Мон на борту и услужливо добавляя свои координаты остановки в пути.

- Он должен был возглавить нападение. Не Лея.

В тот момент Хану даже не пришло на ум спросить, откуда Люку известно это. Он лишь просто ответил, автоматически, отвлекаясь некоторым гудением в голове:

- Мадин был на борту "Борца" - он работал над запуском генераторов, поэтому его корабль попал под их действие… - Хан запнулся, внезапно осознавая, что он говорит, видя понимания на лице Люка, складывающего вместе все кусочки пазла.

Он негодующе взглянул на малыша.
- Ты только что провернул тот трюк Силы на мне?!

Люк смотрел в ответ без всякого раскаяния.
- Ты указываешь на меня бластером? - напомнил он спокойно, без настоящей враждебности в голосе.

- Нет, я указываю бластером рядом с тобой, - исправил Хан. - Это большая разница.

- Не с того места, где я стою.

- Ну, ты не кажешься сильно расстроенным, - лаконично откликнулся Хан.

Малыш незначительно склонил голову набок, выглядя чуть ярче тени; темная одежда терялась в ограниченном освещении.

- Если бы это был кто-то другой, он был бы уже мертв. - Люк посмотрел на лежащие фигуры диверсионного отряда Хана, разбросанные позади него, затем перевел острый взгляд дальше, в коридор, в нутро мрачного корабля, и вернул его к Хану: - Где остальные?

- Недалеко, - тревожно уклонился Хан, тут же пиная себя за то, что вообще признал, что есть остальные.

- Держат безопасным ваш выход?

- Возможно, - попытался уйти от ответа Хан, и затем, в ответ на пренебрежительный взгляд Люка: - Эй, я не знаю, как лгать джедаю, ладно?

Эти слова, казалось, ударили малыша, заставляя его замереть, так, что его холодная невозмутимая защита на какой-то момент исчезла, в выразительных глазах мелькнуло бессчетное количество эмоций... и затем лицо застыло, приняв более опасное выражение, чем раньше.

- Я не джедай, Хан... - Хан решительно покачал головой, не соглашаясь, но Люк говорил, не обращая на это внимания: - И ты прав, что наставляешь оружие на меня, потому что как только твоя защита ослабнет хоть на немного, я заберу его у тебя.

- Серьезно? – произнес Хан с вызовом в голосе. И прежде чем Люк смог ответить, он мастерски провернул бластер в руке и протянул его Люку рукоятью вперед. - Тогда возьми его.

Люк не шелохнулся, лишь медленно покачал головой, в голосе послышалась подлинная угроза:
- Не делай этого. Если я заберу твое оружие, ты не выйдешь отсюда.

- Возьми, - повторил Хан, протягивая бластер и желая вынудить Люка раскрыть свой блеф. - Никогда в своей жизни я не указывал оружием на друга, и не собираюсь начинать сейчас.

Малыш продолжал стоять, замерев на месте, с чуть склоненной набок головой; в тусклом свете глаза вспыхнули в последнем предупреждении, сковывая Хана знанием, что бластер повернут теперь дулом к нему - хотя палец оставался внутри спусковой скобы, и он мог мгновенно провернуть его обратно. И тот, кто заставлял скручиваться его нервы, внимательно наблюдал за ним, натянутый, как тугая пружина, нисколько нетронутый действиями Хана.

- Я не друг, не заставляй меня доказывать это.

- В самом деле? А парень, который вытащил меня из той тюрьмы на Корусканте, выглядел чертовски похожим на тебя.

- Его больше нет.

- Видишь ли, в чем дело - я не думаю так. Потому как я встречал ситха и знаю, на какие низости они способны... и ты не такой.

- Не смей, - это была прямая угроза; Хан видел, как поднялся подбородок малыша и как сузились его глаза в ответ на подразумеваемое поношение его отца. В последний раз, когда Хан видел Вейдера и Люка вместе, между ними буквально трещали искры. Что изменилось с тех пор, Хан понятия не имел... но он наверняка знал одно-

- Нет, я знаю тебя, - Хан решительно покачал головой. - И я не верю, что ты думаешь, что они правы. Ты лучше этого.

Малыш, казалось, немного остыл; он выпрямился, одна сторона израненных губ поднялась в сухой усмешке:
- Как щедро с твоей стороны.

- Скажи мне, что я неправ, - ответил Хан, опуская бластер в сторону. - Ты говорил, что не будешь лгать мне. Хорошо, посмотри мне в глаза и скажи, что я неправ.

- Я сделаю лучше, Хан, - прошептал Люк...

Что-то... нечто неодолимое и вызывающее тошноту достало Хана изнутри, заставив вздрогнуть; в замедленном движении он взглянул на малыша, действительность вокруг затуманилась, став походить на беззвучный шепот, и удушающая волна слабости накрыла его с головой. А Люк только… стоял с пронизывающим его лицо зловещим выражением в тесном луче резкого света, без всякого следа эмоций в тех жутких, несогласованных глазах.
Странно, но боли не было, по-настоящему - Хан думал, что это будет похоже на ощущения от внушительного удара по затылку, но, по сути, он просто... начал оседать с долгим вздохом, все его тело обмякло, словно кто-то вырубил выключатель. Он согнулся, ноги подкосились, голова опустела, глаза потеряли фокус, каждая мышца расслабилась, и пол помчался к нему маленькой лужей дрожащего света-

Со стороны приблизились черные, блестящие ботинки... Люк присел перед ним, произнося слова, исчезающие вместе с эфемерным сознанием:
- Я говорил тебе, не опускать оружие...


.



Когда это произошло, Мара, присев, прижималась к стене прилегающего к кормовому ангару коридора, напряженно вслушиваясь в темноту-

Ей удалось собрать около трех дюжин штурмовиков по пути; сержантов и офицеров она оставляла там, где и находила, рассудив, что от них будет больше помех, чем помощи в перестрелке на малой дистанции, требующей особого умения.

Сделав остановку на оружейном складе двумя уровнями выше, ее импровизированный отряд снарядился достаточным количеством оружия, взяв вдобавок три штуки устаревшей взрывчатки. Способа воздействовать на ее дистанционный спусковой механизм у них, конечно, не было - сами детонаторы работали прекрасно, но их активаторы сгорели - однако из опыта Мара знала, что взрывчатку можно взорвать и просто стреляя по ней, хотя как точно они будут делать это в густой, как смола черноте вокруг, она пока не знала.

И это, по правде говоря, было наименьшей из ее проблем. Их список возглавляло отсутствие атмосферных щитов в ангаре – учитывая факт, что все висящие в наружном коридоре аварийные маски управлялись микрочипами, которые, конечно, тоже перегорели, делая оборудование бесполезным.
Она должна была добраться до кораблей Восстания, стоящих сейчас в безвоздушном стыковочном ангаре, когда у нее не было никакого воздуха. У мятежников, охраняющих корабли, были маски - она видела это через ряд небольших иллюминаторов, идущих вдоль прилегающего коридора, но сами мятежники находились все в том же безвоздушном пространстве. Несколько замкнутый круг.
Таким образом, сейчас она находилась в темном коридоре, припадая, присев, к стене и пытаясь найти способ, как достать те самые маски, когда все произойдет.

Это был крик и шепот одновременно, острый как нож и мягкий как дыхание, говорящий прямо в ее разум, мощно, сосредоточенно и совершенно ясно. Как говорил Император.

Но это был не Император.

- Мара -

Это было даже не слово, не совсем, но это точно было ее именем – завладевая полностью ее вниманием, вынуждая потрясенно втянуть воздух, в изумлении и неверии сразу.

Глупо, но она посмотрела вглубь мрачного коридора, ожидая увидеть там Люка, даже понимая, что слово сформировалось в некой неопределенной точке между ее ушами.

Мысленно она получила ясное убеждение в необходимости быть очень тихой, ибо поблизости находились другие солдаты мятежников, настолько близко, что любой шум был бы замечен. В пограничном зрении, тенями, сформировался образ, переменчивый и неустойчивый, пытающийся приблизиться к ней. И тогда, закрыть глаза и с готовностью окунуться в это показалось ей самой естественной вещью в галактике, окунуться… доверяя ему.

Она увидела главный коридор доступа, идущий от стыковочного ангара до нижних палуб; образ повернулся, миазмы тонких линий где очерчивали сложные детали, где оставляли туманные, исчезающие в никуда контуры, но этого было достаточно, чтобы дать ей понять и что это, и где это. Ей были показаны трое ожидающих, присевших в темноте мятежников, все смотрели в сторону от ее точки наблюдения. Иногда разные части картинки обострялись, когда он передавал определенную информацию. В кристальной ясности она увидела и их огнестрельное оружие, и их приборы ночного видения, осознавая свою необходимость быть более осторожной.

Как только она поняла это, образ изменился и слился в другой: еще трое солдат на линии пересечения пяти нижних уровней, собранные на аварийной лестничной площадке, двое смотрели вверх, один вниз... Снова образ сломался, преобразовываясь: опять трое, рядом с входом в тюремный блок. И отчетливое понимание, что они не должны волновать ее – что он уже приближался к их позиции с абсолютно ясным намерением.

На мгновение она увидела образ многих резко упавших тел в узких шестиугольных коридорах тюремного блока, разбросанных и смутных - лежащих без сознания, но живых.

Мара крепче зажмурилась, сердце заходилось, выброшенный в кровь адреналин заставлял дыхание дрожать - она могла сделать это, она делала это все время с Императором, а сейчас все было настолько легче, настолько более естественно. Она оживила в памяти свое недавнее расстройство, хмурясь в концентрации, вспоминала точный момент того, как она смотрела на кислородные маски на стене и свои проклятия по поводу их бесполезности-

Почти немедленно, как ее мысль сформировалась, другой увеличенный Силой образ ворвался в ее голову: трое в коридоре поблизости от нее - на их шеях остро вырисовывались маленькие воспроизводящие воздух аппараты... Образ размылся, изменяясь, выводя на первый план их приборы ночного видения - напоминание об опасности и мысль, как полезно будет забрать их себе... Затем все задрожало, перерисовываясь в последний раз: комлинки на ремнях солдат - нужно быть осторожными, вполне возможно, что они держали открытый канал с теми, кто находился в ангаре.

И как только она поняла это, образы рассеялись, оставляя за собой туманные красно-зеленые контуры, пока она пыталась проморгаться в темноте.

Связь длилась совсем недолго; масса информации, переданной ей во взрывном потоке прямого ментального контакта… От осознания значения произошедшего тело прошибала дрожь… настоящая миссия была на какой-то момент забыта. Она знала, конечно, - знала, что Скайуокер мог сделать это, но... с другим ситхом, не с ней. Она... ощущала его, понимала полностью. И он понимал ее, передавая свои замыслы и информацию в кристальной ясности. Как Император... но нет.

Контакт ее мастера всегда был резким и агрессивным, снисходительным и требовательным, таким же, как всегда был он сам... Это же было...

Каким? Таким же сильным и сконцентрированным, таким же ясным, но... сопереживающим. Сдержанным и осторожным, даже под напряжением... таким же, как он.

На ум пришел вопрос - как давно он знал это? Как давно он знал, что мог связаться с нею - что она сможет понять его? Ее единственная способность, которой в дотошных деталях обучил ее мастер.

Открылся ли Скайуокер сейчас под давлением обстоятельств... или в знак дальнейшего развития доверия? В любом случае, значение было существенным. Что она скажет Императору?

И впервые возникла мысль, вынудившая сердце биться быстрее от ее смелости...

... должна ли она говорить это ему вообще...?

.

.

Люк стоял во вновь работоспособном стыковочном ангаре "Ярости". Сражение давно было закончено, с прибытием "Несравненного", частичная мощь подана на искалеченные системы "Ярости" с помощью военного компьютерного блока, доставленного шаттлом с «Несравненного», через сотни метров на скорую руку проложены аварийные кабели, в беспорядочных узлах ползущие по коридорам, обеспечивая элементарное жизнеобеспечение и энергоемкие щиты. За пределами медленно замерзающего ангара была видна огромная махина "Несравненного", бросающая длинные тени на разрушитель Центрального Флота "Диктат", который должен остаться в качестве эскорта поврежденной "Ярости", пока та не будет отбуксирована на верфи.
Ремонт оценивался в месяцах работы и многозначных цифрах.

"Ярость" всегда ходила с "Несравненным" в качестве резервного сопровождения, настолько часто, что экипаж "Несравненного" прозвал ее "маленькой сестрой" к добродушному негодованию экипажа "Ярости".

Сейчас ее кормовой ангар представлял собой сцену разгрома и разрушения. Солдаты Империи и Восстания все еще лежали на полу, там, где они упали; в тусклом освещении лужи крови казались почти черными, оттеняясь отражением белого жара недавно заработавшего атмосферного щита и слабого мерцания звезд за ним. Пулеметатели сделали свое дело и вокруг царил чудовищный беспорядок.

Хмурясь, Люк присел перед ближайшим трупом, наклонил голову в сторону и задумчиво взглянул на застекленевшие глаза неизвестного мятежника в обмундировании пилота, широко и безучастно смотрящие в бесконечную, абсолютную пустоту.

Он ярко помнил, когда он сам носил летный комбинезон, столь подобный этому - когда он был коммандером в Альянсе... и когда его ответственностью было писать письма - те, что начинались словами: "Уважаемый сэр, с глубоким прискорбием я вынужден сообщить вам..."

Он всегда писал им, вне зависимости можно было их послать или нет. Он написал очень многим из них, насколько он помнил.

Он все еще смотрел на мертвого человека, когда к нему подошла Мара; глянув мельком на поверженного мятежника, она подняла глаза, окидывая взглядом опустошенный ангар ИЗР.
- Назови меня циником, но я не думаю, что ты получишь свой залог обратно.

Люк не отвечал, не признавал ее вообще, голова по-прежнему была склонена в сторону, глаза оставались на безжизненном мятежнике... на темной, гладкой луже, сформировавшейся вокруг него, с безупречно правильными углами по краям - кровь текла вдоль зазубренных серых пластин палубы, уже начиная застывать в ледяном помещении. Это так легко мог быть он, когда воевал в Альянсе, бесстрастно размышлял Люк. Сотню раз. Почему он выжил, а этот человек мертв - что изменилось бы в галактике, если бы их судьбы были прямо противоположны?

Мара продолжала говорить, не замечая его отвлеченности.
- Экипаж "Ярости" на борту "Несравненного", пленные тоже.

- Целевая группа мятежников из тюремного блока? – рассеянно спросил Люк, не вставая и не смотря на нее.

- На борту, - подтвердила Мара, быстро взглянув на датапад в руках; ее умеренное любопытство, почему он вообще решил проверить это, отозвалось в Силе легким шепотом.

- "Аттин'Чо" и фрахтовики Каррде? - спросил Люк, перемещая ее мысли дальше.

- Дрейфуют.

- Пусть установят тракционный луч на "Аттин'Чо" и поставят его в трюм "Несравненного".

Она кратко подумала уточнить это, но отдаленная манера Люка удержала ее и она просто кивнула, шагнув назад и доставая свой новый комлинк, чтобы передать приказ, пока курсирующий между кораблями шаттл направлялся к ним в своем последнем заключительном рейде; весь ненужный здесь штат на настоящий момент был эвакуирован.

Люк оставался на «Ярости», чтобы следить за обеспечением работ, не желая покидать покалеченное судно, и Мара, естественно, оставалась с ним. Но теперь они также уходили, на борту было уже довольно холодно, несмотря на аварийное жизнеобеспечение. Их дыхание превращалось в пар, а края ангара недалеко от открытого космоса сверкали морозными кристаллами.

- Я не буду грустить, когда оставлю этот большой гроб, - пробормотала Мара. Осознавая, наконец, каким тихим был Люк, она взглянула на него, затем на труп, рядом с которым он по-прежнему сидел, не отводя глаз.

- Твой друг? - это был проходящий комментарий, выказывающий лишь сухое любопытство по поводу его внимания к мертвому мятежнику. Люк тут же ощутил вспышку подавленного смущения, когда она замолчала, желая ударить себя, поняв, что говорила и ужасаясь собственной бестактности.

- Друзья - невозможная роскошь, - спокойно произнес Люк; слова замерзали, едва оставив рот. Он встал и тихо отошел прочь, замкнутой отгороженной тенью в леденящем до костей мраке.

.

.


Хан с трудом приходил в себя, яркий свет заставлял жмуриться, в голове стучало от напряжения, в ушах стоял отдаленный звон. Медленно, в сбитый с толку разум сочились воспоминания - о его миссии, захвате... о Люке.

Заслоняя руками еще не способные открыться глаза, он со стоном перекатился на бок, ощущая под собой твердый, холодный пол и вибрирующий гул надрывающегося воздушного теплообменника под дребезжащим, расшатанным настилом палубы. Вокруг пахло опустошенностью и затхлостью, словно здесь никого не бывало в течение долгого времени... что не могло быть верно для любой имперской камеры. Понимание, что пронзительная трель оставила наконец его голову, проникло к нему вместе со смутным признанием того, чем она была - а комсигналы точно не являлись отличительным признаком тюремных камер...

Он тяжело открыл глаза... и уставился на нижнюю сторону старого голо-шахматного стола, стоящего в углу потрепанного трюма, наполовину окруженного полудугой ветхих сидений для перегрузок ускорения.

- Проклятье!! - Он вскарабкался на ноги, шатаясь назад и спотыкаясь об огромный непонятный рулон на полу, ударяясь бедром об угол панели коммуникации и хватаясь за стул рядом с ней.

- Что за...

Это был сон? Как сильно Люк вырубил его?

Хан оперся на пульт, рука потянулась по пыльной поверхности. Каждое гудение, постукивание и потрескивание было знакомым и – правильным. Каждая вибрация, проходящая через его ботинки и штурмующая мозг...

Он был на "Соколе". "Тысячелетнем Соколе".

И он не знал - понятия не имел - как реагировать. Его разбитый мозг просто не мог подобрать что-то равное моменту. Долгое время он только молча смотрел, ожидая, когда проснется.

Наконец, он, пошатываясь, двинулся дальше, переступая через массивный здоровый рулон, даже не смотря на него и протягиваясь к покрытому пылью столу с голо-шахматами, по лицу расползлась медленная, безудержная усмешка.

Он мог бы, наверное, кричать, и вопить, и орать до хрипа... но он только коснулся стены, проводя по ней пальцами, чувствуя снова знакомую вибрацию, которая всегда заставляла его сердце биться быстрее.

- Эй, привет... скучал по мне?

Комм вновь выводил трели, привлекая к себе внимание. Испытывая головокружение и по-прежнему шатаясь, Хан вернулся к пульту и щелкнул выключателем - тот был слегка липким, ему реально нужно привести тут все в порядок.

- ...корабль, это фрегат "Арктур", вы слышите меня? Повторяю, вы дрейфуете на границе зоны сражения. Вам требуется...

Хан усмехнулся.
- Эй, эй, эй - смотрите, что я нашел!

Тут же прорвался голос Леи, чуть искаженный и отдающий эхом, потрясенный и с явно слышимым облегчением:
- Хан!?

Его усмешка была теперь настолько широкой, что начали болеть щеки... Обе его любви снова с ним.
- Эй, сладкая, не... я хотел сказать: Ваше Высочество. Не торопитесь вычеркивать меня из графика дежурств.

- Хан, как ты... Не имеет значения. Жди, мы подойдем ближе. Мы направим луч захвата на тебя.

В своем волнении Хан даже не подумал отказываться. Он только повернулся вокруг, снова и снова охватывая все взглядом и принимая назад своего старого друга.
- Да... - бормотал он, как в бреду, - все еще тут.

Направляясь к кабине, по-прежнему с кружащейся уже от волнения головой, задаваясь вопросом, где, черт возьми, он находился... где была "Ярость", что случилось, он вновь наступил на огромный рулон и, отойдя на три шага, все же остановился, нахмурился и вернулся.

Лежащий на полу главного трюма массивный рулон был похож на плотно скрученный очень старый холст, в два раза длиннее роста Хана, и легко такой же здоровый в окружности, как Чуи.

Хмурясь, Хан подтолкнул рулон носком, но тот был слишком тяжел для этого.

Наклонившись, он взялся за свободный конец перевязывающей его веревки и потянул узел. Здоровущий рулон тут же разогнулся, словно пружина, частично разворачиваясь по полу жестким листом, покрывая главный трюм от стены до стены.
На нем была картина - очень красивая картина. Изображающая ночное сражение под звездами некой чуждой планеты, выполненная в черных и темно-синих тонах, разбавленных яркими вспышками красного и жгуче желтого.

Это было то самое произведение искусства, которое Хан хотел взять в качестве платы, когда они удерживались в императорском дворце. Он сказал об этом, когда решил, что именно он останется с Люком. Хан ясно помнил, как указал на этот огромный холст на стене комнаты Люка, помнил, как тот согласился при условии, что нести придется не ему…

Когда холст разворачивался, маленький листок тончайшего, почти прозрачного флимсипласта вырвался на свободу, взмыв невысоко в воздух.
Хан неуклюже протянулся, но все же поймал его над поверхностью, переворачивая надписью к себе. Короткое простое сообщение было написано от руки, без всякой подписи, но Хан узнал почерк Люка. Оно гласило:

Теперь мы в расчете.

Хан расплылся в широкой, от уха до уха, усмешке, аккуратно сложил листок и убрал его в нагрудный карман.

Спасибо =)
Если честно, сюжет мне нравиться больше, чем в оригинале.

Это как? В смысле легче читать и понимать? Вроде сюжет должен быть одинаков; я ничего не допридумывала ;)

В смысле данная вселенная интереснее, чем оригинальная Лукосовская.

Как альтернатива разным книжкам с продолжением мне тоже однозначно нравится больше; как альтернатива шестому эпизоду... трудно сравнить. Там все-таки канон... и характеры Люка, Вейдера и Палпатина во многом дополняются именно финалом ОТ.
По признанию самого автора, ему не нравится то, что сделали с Люком в РВ... Если сравнивать с тем характером, что был показан в самом начале - в четвертом эпизоде...

Слегка постучав и не дожидаясь ответа, Мара вошла в кабинет Скайуокера на "Несравненном". Тот стоял спиной к двери, в противоположной стороне, у иллюминатора, расставив ноги и заложив руки за спину, продолжая наблюдать за "Яростью".

Она нахмурилась, по-прежнему до конца не понимая, почему он оставался в таком подавленном настроении, когда операция завершилась значительным успехом. Да, не без непредвиденных осложнений, но он захватил лидера Восстания - на которого Империя охотилась два последних десятилетия, и сделал это минимальными военными силами, понеся несущественный ущерб; что привело мятежников в еще большую растерянность.

Что касалось ее самой, Мара чувствовала... что? Энтузиазм, воодушевление… питаемые некой неоспоримой уверенностью, что он поведет их к дальнейшим победам. С каждым днем все больше убеждаясь в его лояльности Империи - и вере в него Палпатина.

Она помнила день, когда увидела Скайуокера первый раз; он лежал тогда без сознания, в Парлемианских апартаментах - которые теперь все называли апартаментами Наследника, и помнила, как Император сказал, что однажды он поведет Империю. Помнила свое равнодушие, свой скептицизм и неодобрение. Сейчас... сейчас она не могла вообразить жизнь без него, не хотела. У нее была смутная память о времени до него... серьезном и безрадостном, лишенным такого жизненного импульса, такого настроя. Но, впрочем, ей всегда нравилось ее место в галактике, просто теперь она предпочитала находиться в ней со Скайуокером.

С Наследником.

Прошедшим до этого положения весьма каменистый путь – от тех слов Палпатина на их первой настороженной встрече до официального заявления Императора, признавшего в Скайуокере человека, который однажды возглавит Империю; и сама она все больше и больше верила в его способность сделать это, все больше видела в нем человека, достойного стать преемником Палпатина. У них по-прежнему были еще разногласия, между Скайуокером и Императором, трения, иногда граничащие с явным инакомыслием - которые вряд ли скоро прекратятся. Но то, что Мара когда-то рассматривала, как упрямство - не поддающийся устранению недостаток, теперь она признавала частью его силы; Скайуокера было трудно запугать или подкупить, даже Императору Ситху. Если из Вейдера ее Мастер всегда стремился создать сильного, лояльного защитника… то в Люке он формировал лидера. Она видела это теперь, видела уроки, которые тот преподавал, тонкие различия, обработку и терпимость.

Придет время, и он станет им, Мара верила в это теперь абсолютно. Ни на одно мгновение она не могла вообразить кого-либо на месте Скайуокера. Не мог этого, как она подозревала, и Император.

Да, она понимала, что у Скайуокера все еще были привязанности - вероятно, больше, чем полагал Палпатин. Решив проверить свою догадку, она вернулась, чтобы просмотреть записи заключенных, переданных на "Несравненный" с практически погубленной "Ярости", среди которых был Хан Соло. И волшебным образом, не прошло и часа после ее предыдущей проверки, Соло больше в списке не было. Что именно Скайуокер сделал с ним, Мара не знала, хотя, в общем-то, могла выяснить. Что она знала наверняка, так это то, что в складских недрах "Несравненного" Скайуокер держал фрахтовик кореллианского контрабандиста. Он взял его на борт спустя приблизительно три месяца после того, как принял командование – Маре это было известно, поскольку Палпатин дал ей тайный приказ спокойно проникнуть туда и проверить как компьютерную регистрацию, так и память двух дезактивированных дроидов внутри - дабы ничего не противоречило тщательно выстроенной версии Палпатина о прошлом его Волка. Она выполнила приказ, конечно, хотя тогда не видела в нем необходимости. Теперь, оглядываясь назад, это распоряжение больше не казалось таким бесполезным... ибо Мара была готова поставить годовое жалованье на то, что если она сейчас спустится в зону хранения, фрахтовика там не будет.

Но это было мелочью, не много значащей на фоне большой картины - лишь одно из небольших причудливых противоречий Скайуокера, делающих его характер таким интригующим. Настоящее значение имело то, что Люк взял в плен человека, представляющего огромную ценность для их мастера, прилагая к нему в качестве бонуса шпионского лидера ботанов Олин'айю.

Над этим размышляла Мара, смотря на отражение Люка в высоком обзорном экране его рабочего кабинета. Люк никак не отреагировал на ее приход, стоя тихо и неподвижно, не сводя глаз с гигантской тени мертвого разрушителя. Но она знала, что в действительности не корабль занимал его мысли; в его флоте таких было еще много.


Люк уставился на покалеченную "Ярость", потерявшись в мыслях. Зная о тихом наблюдении Мары; он на мгновение взглянул на ее отражение в иллюминаторе и, не говоря ни слова, вновь перевел глаза на ИЗР впереди.

Страшный беспорядок и потери в этой последней отчаянной драке и нулевой результат. Для обеих сторон. Но, по крайней мере, его "ничего" было его выбором. Мог бы он поймать Мадина? Да, легко. Когда прибыл "Несравненный". Но он приказал, чтобы они оставили действующий фрахтовик мятежников в покое, утверждая, что на его борту не было никого, имеющего значение, скармливая эту ложь Маре и соответственно Палпатину. Обосновывая свое решение желанием возвращения мятежников к Восстанию с историей о потере Мотмы и своем последующем полном провале. Правда же состояла в том, что он не был готов рисковать Леей ради поимки Мадина - как только эти двое оказались вместе на одном фрахтовике; ловя одного, он поймал бы и другого. Первое правило сабакка: никогда не ставь на кон то, что лежит в банке. Поэтому он позволил Мадину уйти; после всего, чем рискнул, вынуждая того прийти сюда... Но на сей раз цена была слишком высока.

Какая-то частица его испытывала желание приказать "Несравненному" вывести крошечный фрахтовик из строя и забрать на борт, не смотря ни на что; во-первых, потому что он хотел получить Мадина, и, во-вторых, потому что хотел подтвердить свои мысли по поводу планов его Мастера на Лею. Но это потребовало бы существенного редактирования его собственных планов - ради сомнительной выгоды; к тому же теперь, когда Люк знал о способностях Леи, эта информация была уже вторична. Скорее всего, Палпатин хотел заполучить Лею Органу именно из-за ее чувствительности к Силе - чтобы обучать или чтобы убить ее. Ни то, ни другое не совпадало с замыслами Люка.

Нет - он нуждался в ней там, где она находилась сейчас. И он нуждался в Хане, присматривающем за ней - и выступающем в интересах Люка, когда придет время. Лея была неотъемлемой частью его долгосрочных планов, а Хан… Хан был его страховкой. Это было единственной причиной действий Люка сегодня… И в любом случае, он не мог представить Хана Соло без "Сокола" - Люк слегка улыбнулся, потянув шрам на губах - он лишь приводил галактику в порядок.



Видя его небольшую улыбку, Мара ответила тем же, чувствуя освобождающее облегчение при мысли, что неправильно поняла его настроение.

- Мои поздравления, - сказала она, впервые почувствовав безопасный момент для этого. - Я еще не связывалась с Императором - подумала, что ты сам захочешь послать ему этот рапорт.

- Нет, - небрежно ответил он, разворачиваясь и подходя к столу. Будь это кто-то другой, она приняла бы такой ответ за ложное смирение, но Люк делал это с большим расчетом; даже сейчас он играл в свои политические игры. - Составь рапорт. Пошли его… - он сделал паузу, взглянув на нее исподлобья и продолжая злобно-дразнящим голосом: - ...кому бы, черт возьми, ты не посылала то, о чем я, как предполагается, не знаю.

Мара надела на лицо невпечатленное выражение, наклонив голову набок, но не успев ничего ответить. Помешал быстрый стук в дверь. Скайуокер выдал взамен свой лучший взгляд на тему: "как это удобно" и ответил на стук.

- Да?

Вошел лейтенант Фаллин, еще один из недавно назначенных Люком офицеров мостика.
- Сэр, все заключенные зарегистрированы и заключены; общим количеством чуть меньше сотни. Мы готовы к прыжку на координаты "Экзекутора" у Нубии. И оперативный отдел запрашивает, что делать с судном ботанов - "Аттин'Чо".

Мара полуобернулась к лейтенанту, озвучивая обычный для таких обстоятельств приказ командующего:
- Бросьте его в дрейф и используйте для учебной стрельбы. Возьмите стрелков...

- Подожди, - прервал ее Люк. - На корабле действует система жизнеобеспечения?

- Нет, сэр, - ответил Фаллин, мельком взглянув в свой датапад, который, по-видимому, содержал краткую техническую характеристику фрахтовика, - но я думаю, что инженер-механики могли бы подготовить его за несколько часов, если вы потребуете этого.

Мара окинула молодого офицера долгим взглядом - такая инициатива не была распространена среди военных, в имперском флоте было принято не высовываться. Фаллин же был еще одной находкой Люка - он забрал того в обход всех порядков с ИЗР "Ураган", повысив в звании и поместив в команду мостика "Несравненного".

Мара не могла не заметить произошедшую недавно реорганизацию штата "Несравненного": как новые кадры, так и тонкие изменения в их настрое и отношении. Выражающиеся в весьма прагматичном мышлении, в чувстве цели; продвижение по службе внезапно стало зависеть не от того, с кем ты был знаком или где учился, а от способностей и отношения к работе. Все менее уместным становилось лишь следование правилам, все более актуальным - работа на достижение результата. И постепенно стойкий оптимизм наполнял не только сам флагман, но и распространялся потихоньку за его пределы. Скайуокер больше не возглавлял чьи-то силы, он создавал свои.

Люк кивнул.
- Сделайте это. И оставьте их затем частично на борту, пусть восстановят систему коммуникации.

Мара озадаченно оглянулась на него.
- Зачем?

Люк перевел на нее глаза.
- Экипаж "Аттин'Чо" должен вернуться на корабль и быть выброшен в космос, прежде чем "Несравненный" уйдет в гиперпространство.

Мара нахмурилась.
- Ты хочешь позволить им уйти?

- Я позволяю им уйти, - сообщил Люк тоном, не принимающим возражений, поворачиваясь вновь к Фаллину. - Распорядитесь и проконтролируйте, мне нужен этот фрахтовик как можно быстрее. Я хочу быть в гиперпространстве до смены вахты.

Фаллин щелкнул каблуками и отдал поклон.
- Да, сэр. - Энергично развернулся и вышел.

Мара уставилась на Люка, который, сев за стол, начал что-то изучать в своем датападе. Он долгое время молчал, однако и Мара держала язык за зубами, сохраняя спокойствие. И, в конечном счете, он высказался, не поднимая взгляда:
- Ты не одобряешь.

Она пожала плечами.
- Я просто задаюсь вопросом, что ты делаешь.

- Возможно, я просто чувствую себя великодушным, - уклонился он, продолжая буравить глазами экран датапада.

Мара выдала легкую улыбку:
- Да, конечно. Потому что я попалась бы на это.

Люк чуть вздохнул.
- Ну тогда, возможно, причина в том, что за последние три месяца я взял в плен шестьдесят пять ботанов. С захватом экипажа "Аттин'Чо" общее количество пленных ботанов практически удваивается. А у меня нет никакого желания отчуждать их расу и создавать себе в дальнейшем проблемы. Учитывая, что их захват не был моей непосредственной целью, они лишь стали жертвой обстоятельств.

Он вернулся к чтению датапада, добавляя пренебрежительным тоном.
- Плюс я, как и Император, не хочу терять ботанов, давно и эффективно служащих Империи. И что еще более важно – в мои планы не входит создание бомбы замедленного действия, которая осложнит все будущие деловые отношения с целой планетой, ради только нескольких хитроумных подлецов. Сделать так - означало бы вручить моральную победу Восстанию, а я не дам им ничего ценного из этого поражения. Распорядись, чтобы ботанов отпустили.

Мара медленно кивнула, понимая, что Люк все больше думал и действовал с реальным осознанием своего будущего с Империей, своего места в ней. Он становился лидером.

- Я займусь этим, - просто ответила она, поворачиваясь, чтобы уйти. Почти у самой двери его голос заставил ее повернуться к нему обратно.

- Мара...

Раньше у него всегда были такие чистые небесно-голубые глаза - теперь, когда темно-коричневый, почти черный, вмешивался в тот безупречно лазурный, она часто чувствовала себя несколько беспокойно, отвечая на его взгляд, не в силах подавить это чувство первые несколько секунд; затем, вновь замечая этот темный осколок, пачкающий его глаза... она понимала, что слишком долго и пристально смотрела в них - как сейчас.

На пару секунд он замолк, и она быстро отвела взгляд, ощущая на себе эти пытливые, тревожащие ее глаза. И потом он продолжил, вновь полностью окунувшись в дело и ломая момент.
- Ботанский лидер Олин'айя. Он остается. Передай контрразведке, что я хочу знать, как Восстание получило информацию о динамическом ЭМП с закрытой верфи "Неукротимого" и как им удалось создать собственные генераторы. Я также хочу знать, что Восстание намеревалось сделать с ними, потому что они, конечно же, потратили их сегодня не для этого.

Она кивнула, отвернулась и положила руку на ручку двери...

- Мара, - его голос вновь заставил ее тут же вернуть к нему взгляд.

- Да?

- Ты преуспела сегодня. Спасибо.

Она мигнула, непривыкшая к похвалам от него, затем пожала плечами:
- У нас получается хорошая команда.

Люк улыбнулся, растянув полумесяцем шрам на губах.
- Да... у нас получается.

Он держал ее взгляд еще несколько секунд, прежде чем вернуться к своей работе. И ей оставалось только смотреть на его темные волосы, закрывшие лицо, чтобы затем постараться стереть со своего лица то, что вероятно выглядело, как очень глупая ухмылка, повернуться и уйти.


.



Два громадных клинообразных корпуса суперзвездных разрушителей внушительно занимали космическое пространство неподалеку от Нубии, расположившись за пересечением торговых маршрутов Кореллианского и Хайдианского путей. В общей сложности, учитывая сопровождение обоих флагманов, на позициях находилось девять ИЗР; вопиющая демонстрация силы Империи, необходимая больше для эффекта, чем для охраны заключенных на кораблях.

Впечатляющая эскадра объединенных сил двух Флотов держалась в плотном формировании, якобы ожидая координирования компьютерных систем всех кораблей для возвращения и одновременного выхода на орбиту Корусканта. На самом же деле оба адмирала завершили все приготовления еще несколько часов назад и теперь просто ждали приказа от своих главнокомандующих, которые пока лишь только кратко обменялись друг с другом несколькими репликами по коммуникации.

Это был общеизвестный факт во флоте - между Лордом Вейдером и Наследником были напряженные профессиональные отношения, граничащие с враждебностью… И они оба усердно трудились, чтобы поддерживать это восприятие.

После смены вахты на борту "Несравненного" Наследник, как обычно, еще какое-то время оставался в своем кабинете, перед тем как пойти в свои жилые комнаты и продолжить работать там - тоже как обычно. Мара и Риис в это время возвращались на ночь к себе.

Таким образом, никто не заметил человека, незаметно ускользающего в тщательно рассчитанном временном промежутке между патрулями охранников; камеры наблюдения, расположенные вдоль коридоров около комнат Наследника весь его путь случайно смотрели в другом направлении. Он оставил свой флагман на маленьком техническом люггере, ждущем его в принадлежащем 701-му ангаре и приземлился в стыковочном ангаре "Экзекутора", отданного личному, доверенному полку Вейдера, 501-му. Он возвратился бы тем же самым путем через несколько часов, никем незамеченный. Он не первый раз делал это, и вряд ли последний.

Но сейчас его визит имел особую важность, потому что эта была единственная возможная остановка, и на этот раз, хоть все приготовления и были сделаны его отцом, Люк собирался увидеться не с ним.





Мон Moтма проснулась в уже почти темной камере, уставившись в глухую стену перед собой. Несколько долгих секунд она просто лежала и слушала громкий звук… биения своего сердца. Затем до нее донесся легкий, еле различаемый ухом шорох. Мон прошибла острая дрожь… Она повернулась.

Прислонившись к дальней от нее стене, сидя на корточках, находилась сгорбленная, одетая в темные одежды фигура, наблюдающая за ней бледными, холодными глазами, похожими на лед в темноте...

- Что ты хочешь? - Она хотела казаться строгой и ненапуганной, но голос получился тихим и слабым, граничащим с шепотом.

- Ничего. Вообще, - ответил он просто, не отводя от нее глаз.

Мон села, потянув на себя тонкое одеяло, теряясь, что сказать дальше; вся ее решимость растворилась в тусклых тенях. Его глаза продолжали настойчиво смотреть на нее; при крайне слабом освещении лицо было полностью нечитабельно, обращая на себя взгляд Мон лишь глубоким шрамом, пересекающим его правую сторону. Она отвела взгляд и опять вернула его, глядя в те пристальные, разные и выбивающие из равновесия глаза. Всегда ли они были такими? Один голубой, другой частично темный, кажущийся почти черным в тусклом свете...

- Ты предстанешь перед судом на Корусканте, - произнес он наконец бесчувственным голосом. - Я полагаю, приговор - уже предрешенное дело.

- Ты здесь для этого? Чтобы позлорадствовать?

- Нет. - Он казался странно спокойным, ничуть ненамеренным начать обвинять ее. - Я думал, что ты захочешь знать. Никто не должен идти на смерть неподготовленным.

У Мон слегка закружилась голова, давая ей некое чувство безрассудства; она ощутила себя и шокированной, и сердитой одновременно, нахлынувшие сильные чувства наполнили ее мужеством.

- Я не боюсь тебя, - заявила она, и он слегка изменил положение, заставляя ее вздрогнуть, несмотря на только что произнесенные слова.

- Нет, ты боишься. Надо быть дурой, чтобы не бояться, а ты никогда ею не была, Мон. Разве что ослепленной, возможно. Добровольно.

Она нахмурилась, отрицательно мотая головой:
- Я не собираюсь играть в твои словесные игры.

Он по-прежнему сидел, ссутулившись у стены, тенью в темноте, и только глаза сверкнули так ярко, как звезды. - Нет? Совсем? Даже в память о прошлом?

Мон попыталась рассмотреть его лицо в темных огнях, но по-прежнему ничего не увидела, кроме сдержанного развлечения; все реальные намерения и эмоции были хорошо скрыты. Человек, которого она, как думала, когда-то хорошо знала, полностью отсутствовал.

- Может, у тебя есть что-то, что ты хотела бы передать через меня? – спросил он абсолютно серьезно.

- Кому? - с вызовом ответила Мон. - Мы едва ли вращаемся в одних и тех же кругах.

Он только пожал плечами, ничуть незадетый.
- Альянсу, возможно… Лее. Я знаю, как ты была близка с ней.

Мон подавила дрожь, слыша, что он говорит о ней в прошедшем времени - как будто она уже мертва… И затем понимание смысла его слов заставило ее вскинуть голову.
- Оставь Лею в покое!

Он покачал головой, поднимая сложенные кончиками пальцев руки перед своим израненным лицом, слабо улыбнулся и глубокий разрез скривил его губы.
- Я не могу это сделать, Мон. Ты начала эту войну - ты открыла шлюзы.

- Не обвиняй меня в своей неуемной жажде мести.

- У меня нет никакой потребности мстить дальше - счет улажен. И, в любом случае, это месть лишь частично; мое желание удалить тебя совпало с вашим нападением. Оно купило мне разрешение, которое я по-другому никогда бы не получил.

Мон нахмурилась, не совсем понимая, и он, чуть наклонив голову, тихо и спокойно – что нисколько не ослабило дрожь Мон - проговорил:
- Дело в том, что у меня есть планы... по строительству Империи. Когда все препятствия будут удалены.

- Она остановит тебя, - в полной уверенности заявила Мон.

Он искренне улыбнулся, но не в согласии, а в ожидании этих слов.
- Возможно. Если кто-нибудь и сможет, то это будет она... но я так не думаю.

- Она знает, кто ты.

- Ты тоже, Мон, - легко ответил он. - И все же ты здесь.

Мон опустила голову, осознавая свое поражение, потирая виски, и он молчал, давая ей время, ничего не говоря, пока она изо всех сил пыталась смириться с произошедшим - с пониманием, что он пойдет потом за другим лидером Альянса, и потом опять, и снова. Будет выслеживать их; разделяя и отделяя от остальных и затем приближаясь, чтобы убить - точно как волк, которым его называл Палпатин.

И, несмотря на это, он сейчас по-прежнему сидел на корточках, безмолвный и спокойный, наблюдая за ней своими странно несогласованными, дикими глазами…

- Почему? - еле слышно проговорила она. - Почему ты ненавидишь нас?

Он только невозмутимо пожал плечами.
- Я не ненавижу вас, Мон. Но как я сказал, у меня есть планы - и ты стояла на пути.

Мон презрительно подняла подбородок.
- Как неудобно для тебя.

- Да, так и было. И я понятия не имел, что с этим делать, никакого. Пока вы сами не развязали мне руки, сделав все это личным делом.

- Ты думаешь, удалив меня, ты чего-то добьешься? Нисколько. Ты только накормишь огонь. Когда меня не станет, Лея заменит меня. Возглавит Альянс.

- Почему Лея? - спросил он с открытым любопытством.

- Она рождена для лидерства. Это в ее крови… - Мон остановилась, не понимая, почему ее заявление, казалось, так сильно заинтересовало ситха.

- Почему Лея, почему не Мадин?

- Ты должен бы знать почему. Забыл или никогда на самом деле не слушал?

Он промолчал, ожидая ее ответ... И как бы опытна ни была Мон, она поддалась на одну из самых старых уловок и продолжила говорить:
- Мадин - генерал, и хороший генерал, но он военный человек, а мы - не военная организация; несмотря на то, что нам приходится делать. Военные силы должны служить для поддержки идеалов Альянса, но не для того чтобы вести его. Лея же - прежде всего политик, лидер, и она сможет взять власть... Мадин - нет. Но она к тому же прагматик - и борец. Она найдет способ, как низвергнуть твою драгоценную империю...

Он встал, обрывая слова Мотмы.

- Спасибо, Мон, - произнес он тоном указывающим, что разговор закончен, перестав представлять для него интерес.

- …Что…? - неуверенно поднялась вслед Мон.

- Спасибо. Так как я не поймал Мадина, мне нужно было убедиться, что именно Лея, а не он, возьмет на себя командование. Кто-либо другой потребовал бы редактирования моих планов.

Он смотрел на нее в течение долгих секунд, лицо было странно открытым и в то же время полностью бесстрастным.
- Мне жаль, что все именно так, Мон. Но это было твоим выбором, не моим.

Она покачала головой.
- Я не жалею о нем.

- На самом деле? - он долго смотрел на нее пытливым, вычисляющим взглядом... - А если бы я сказал тебе, что у нас, несмотря на все, есть возможность сотрудничать и помочь нашим...

- Мы не нуждаемся в твоей помощи. - Она презрительно и вызывающе вскинула подбородок, пресекая его. - Мы способны сами вести свои битвы. - Его молчание побудило ее высказаться дальше, слыша, как окреп ее голос, произносящий слова сквозь стиснутые зубы. - Я не верю тебе, и что бы ты ни сделал, и что бы ты ни сказал, никогда не изменит этого.

- Нет, я не ожидал так многого... но я должен был попробовать. - Его легкая улыбка, напомнившая ей на мгновение того верящего в идеалы мальчишку, которого она знала, свободно перешла в жесткую усмешку. - Время идти дальше...

И наконец, как вылетевшая из темноты стрела, сознание Мон пронзило понимание - когда она сложила все, что он говорил: его предложение передать ее сообщение Лее, его уверенность, что он сможет сделать это, его необходимость знать, что именно она заменит Мон…

- Ты держишь контакт с Леей!

- Среди прочих, - признал он, в голосе не было ни капли триумфа. - Не волнуйся, Мон - она не предательница. Она не знает, что это я. Пока.

Прежде чем она поняла, что делает, Мон кинулась вперед и перечеркнула его лицо тяжелым ударом наотмашь. Как только она сделала это, он схватил ее запястье и дернул вниз, оставляя ее совершенно беззащитной перед собой, став враз напряженным и натянутым…

Затем он улыбнулся; улыбкой, не достигающей ледяных глаз.
- Я позволю тебе один удар, Мон. Возможно, я заслуживаю его.

Она попыталась освободиться, но он держал ее руку стальным захватом. Пристальный взгляд долго не оставлял ее лицо, в странных, лишающих спокойствия глазах мелькали противоречивые эмоции.

В конце концов он слегка пожал плечами и отпустил ее, небрежным, пренебрежительным жестом; однако в тоне его последовавших слов прозвучало некое невысказанное извинение:
- Как бы то ни было, посмотри на это иначе, Мон. Ты выйдешь на свободу из этой тюрьмы через несколько дней... я же отбываю пожизненный срок.

Она нахмурилась, придя в замешательство от его слов, но это все же не помешало ей ответить ему:
- Я надеюсь, что это - вечность.

- Каждый день, Мон, - заверил он, поворачиваясь, чтобы уйти. - Каждый день.




.




Вейдер знал о приближении своего сына еще до того, как послышалось волнение снаружи его каюты на борту "Экзекутора" - хотя «волнение», возможно, было неправильным словом, учитывая краткость произошедшего. Длинный коридор, ведущий к его двери, перекрывали двое охранников, препятствуя в ночное время проходу любых визитеров. За резко произнесенными словами последовал острый всплеск Силы, сопровождаемый тишиной…

Он стоял, ожидая сына, хорошо ощущая, как пылали от гнева и смятения чувства мальчика.

Тяжелая, усиленная дверь яростно открылась, несмотря на все блокировочные замки, ни на миг не замедляя влетевшего подобно урагану Люка.

- Ты как-то сказал мне, что я вне Света и вне Тьмы. Почему!?

Перед лицом явно бушующих эмоций Вейдер держал свой голос спокойным:
- Потому что ты - все, чем когда-то был я... Но ты не только мой сын. Ты - ребенок своей матери, в той же степени, что и мой, а от нее никогда не исходило никакого зла. Если бы ты знал ее, ты был бы абсолютно уверен в этом. - Люк смотрел на него неистовыми, недоверчивыми глазами... давая понять, что этого объяснения недостаточно. - Потому что, если бы Тьма могла поглотить тебя, она сделала бы это уже давно.

- Откуда ты знаешь, что это не так? - практически просьба, частично страх, частично отчаяние.

- Ты не злой, - очень просто ответил Вейдер.

Услышать, просто услышать эти слова было облегчением само по себе, Люк перевел дрожащее дыхание.

- Откуда ты знаешь? - повторился он.

- Тьма не спрашивала бы, - заверил Вейдер. - Тьма не переживала бы.

Люк обдумывал это в течение долгого времени, в стремительном потоке мыслей глаза метались по комнате.
- Палпатин сказал мне, что я потерян - он прав.

- Ты не потерян. Ты ищешь свой путь - ищешь себя.

Мальчик прерывисто вздохнул.
- Я отказался от всего, во что верил.

- Ради чего?

- Ради... - Люк колебался, нахмурившись.

- Ради всего, во что веришь теперь - всего, что знаешь теперь, - ответил за него Вейдер. - Мир никогда не был таким простым, как мы представляли в детстве. И в какой-то момент мы должны принять это... Мы должны расти, должны оставить позади наши неосуществимые идеалы.

Люк взглянул на него.
- Что, если я неправ?

- До тех пор, пока ты допускаешь такую возможность, ты можешь...

- Нет. - Мальчик не собирался так легко успокаиваться. - Это просто слова. Когда это жизни - жизни людей, которых я...

- Уважаешь? - закончил Вейдер, видя нерешительность страдающего от осознания своей вины Люка. - Это не слабость уважать своих врагов.

- Она мне не враг.

- Она пыталась убить тебя.

- Возможно, она была права.

- Тогда, почему ты остановил ее? - спросил Вейдер без вызова, искренне желая услышать объяснение.

Люк долго размышлял, медленно качая головой.

- Потому что я должен - она и подобные ей лишь поддерживают существующее положение вещей. Война никогда не закончится, старые предубеждения и обиды всегда будут держать их в оппозиции. Они слишком долго боролись, слишком сильно окопали себя траншеями, и Палпатин всегда будет использовать это против них. Они потерялись в своих идеалах. - Он обдумывал собственные слова, ища ответы, однако нашел только дальнейшие вопросы. - Но это не обязательно делает их неправыми.

- И это не делает неправым тебя в том, чтобы остановить их.

Люк молча вздохнул, и Вейдер тоже затих, зная что сейчас лучше промолчать, чем нажимать дальше - мальчик придет к собственным выводам, как всегда. Это было только зондирование, проверка точки зрения. Одно то, что тот пришел сюда, пришел за этим к Вейдеру, уже было отрадно и приносило удовлетворение. При аккуратном направлении это обеспечило бы власть Вейдера позади возможностей его сына.

Люк взглянул на отца, ища подтверждения своим словам.

- Палпатин не лучше. Его действия только питают экстремизм, и он знает об этом - хочет этого. Он никогда не пойдет ни на какие переговоры и никогда не уничтожит мятежников, поскольку ему не нужен мир - только возможность осуществлять свое превосходство. Мы никогда не сможем продвинуться дальше, пока такие люди стоят у власти.

- Тогда измени это.

Мальчик отвернулся, ясно понимая, к чему Вейдер подводил его. Но покачал головой, не в силах сказать это вслух.
- Если бы я удалил его, любой, кто бы ни пришел на его место, имел бы собственные планы.

- Есть легкий способ гарантировать, что планы Императора - твои собственные.

Люк снова помотал головой.
- Нет. У меня нет никакого права приходить к власти.

- Если ты полагаешь, что действия Императора неправильны, тогда ты должен остановить его. Разве не это ты всегда намеревался сделать? - Люк продолжал колебаться, и Вейдер попробовал еще раз. - Ты всегда считал, что его методы деструктивны - что он должен быть удален из власти. - Увиливание осталось в прошлом, и, так или иначе, оно не было в характерах обоих. А мальчик танцевал на краю измены слишком долго.

Теперь он решительно поднял подбородок:
- Я считаю, что таким методам и действиям не должно быть никакого места в новом порядке.

- Твоем Новом Порядке.

- Всеобщем, - уклонился Люк.

- Но ты приведешь к нему. Потому что ты единственный, кто сможет это.

Люк раздумывал, опустив глаза, потерявшись в мыслях.

- Ты сделаешь то, что необходимо, - продолжил Вейдер, очень уверенно, нажимая на сына; только сейчас видя возможность подтолкнуть Люка на путь, который он выбрал для него - и для себя, разумеется - четыре года назад. - Ты всегда будешь поступать так - это в твоей природе. Ты будешь искать путь, найдешь его и добьешься, чтобы это произошло. Заставишь, чтобы произошло. Это тот случай, когда упрямство – сила. И ты никогда не уклонишься от того, что должно быть сделано.

Его сын молчал еще долгие секунды, направив взгляд куда-то в пол, обдумывая мчавшиеся в голове мысли; Вейдер практически сдерживал дыхание в поглотившем его ожидании. Люк хмурился, с угрюмым вдумчивым выражением в своих странных, таких разных глазах... и затем кивнул, только раз, но твердо, приняв наконец решение, избрав путь... для них обоих, вместе. И в этом единственном кивке головы осуществились четыре года ожидания Вейдера.

- Я буду посредником в установлении мира, - произнес Люк с вызовом в голосе. - Моим способом.

Вейдер улыбнулся под маской, понимая значительность момента; это был первый раз, когда они пришли к какой-либо договоренности в этом вопросе. Когда он мог наконец начать двигаться, с сыном на своей стороне.

Если мальчику нужно было верить в нечто, что успокоило бы его совесть, пусть. Когда власть будет в их руках, когда он осознает их возможности, поймет, что все прежние барьеры уничтожены – он пересмотрит свои убеждения. Но для начала эти барьеры должны быть устранены.

- И что насчет Императора?

Вновь долгое молчание. Лицо Люка, как и его чувства в восприятии Вейдера медленно укрепились, и он признал в итоге очевидную истину.

- Он не вписывается, - спокойно сообщил Люк. – Совсем.

Мара нерешительно остановилась в коридоре "Несравненного", прислоняясь к стене.
Или делай это или нет, Джейд. Реши наконец.

И, тем не менее, она колебалась, пытаясь сплотить себя против сильного чувства волнения; вины, возбуждения, неуверенности... Она взглянула на объектив потолочной камеры, точно зная цикл ее движения - зная, когда та покажет ее часть коридора; только Силе было известно, сколько ночей провела Мара, сидя за мониторами наблюдения. Она вновь осмотрела пустой коридор. Он не разрешал здесь охраны; на борту его флагмана действовали его правила, и правило номер один подразумевало: "Никаких Охранников". Оставалось наблюдение в штатском - по приказу Императора, но Мара знала их распорядок и выбрала очень определенный момент в самый ранний утренний час.

Что она не учла, так это свои сомнения; но если она не рискнет прямо сейчас, другой такой возможности не будет еще много часов. Глубоко вздохнув, Мара быстро и небрежно прошла вдоль коридора и ввела код на двери каюты Скайуокера. C кошачьей грацией скользнула внутрь, на мгновение ослепнув, попав из ярко освещенного коридора в темноту. Все еще сдерживая дыхание, сделала шаг вперед-

И словно налетевший со стороны ронто, ее сшиб мощный толчок в левое плечо.

Годами затачиваемые инстинкты дали о себя знать, и каким-то образом Мара сумела остаться на ногах, наполовину отшатываясь, наполовину отчетливо ступая в сторону, правая рука автоматом схватилась за бластер - но Люк оказался рядом в долю секунды, захватывая запястье и выкручивая назад, одновременно заходя ей за спину-

Не в силах освободить руку с оружием, Мара отбросила назад левый локоть, яростно ударяя ему в ребра и слыша, как он задохнулся; однако он сумел зацепить и ее вторую руку, пригвождая к телу-
Без колебаний Мара ударила затылком, намереваясь попасть ему в лицо, но он успел уклониться, отстраняясь на шаг из ее ограниченного диапазона действий. И ей удалось освободить руку с бластером - примерно в тот же момент, когда Люк, наконец, вынудил ее разжать на нем свой захват. Бластер загремел, падая далеко во мрак, становясь полностью невидимым для нее-
Используя хватку Люка на руке, как точку опоры, Мара стремительно прокрутилась на пятке, высоко поднимая колено другой ноги для удара, но Люк уже приседал, уходя от него, хватая ее лодыжку и дергая вверх, роняя Мару на спину с такой силой, что из легких буквально был выбит весь воздух, а перед глазами в темноте вспыхнули звезды-

Тем не менее, она извернулась на бок, протягиваясь к виброножу, который всегда носила в ножнах на поясе, и он кинулся на нее, рванув за руку и разворачивая обратно на спину, падая всем весом на ее бедра, чтобы удержать неподвижной; делая все в ужасающей тишине. Она попыталась брыкнуть коленями, но его ноги уже были поверх ее, поэтому она сделала выпад ладонью. Но его реакции были слишком быстры, и ребро ладони пронеслось мимо, едва лишь коснувшись его челюсти, а прибывшая из ниоткуда рука Люка дернула ее запястье вверх, пригвождая к полу над головой-
Мара выкинула вторую руку, целясь в горло, но он поймал ее ладонь собственной, отводя назад-

Она снова напряглась, скручивая мышцы и пытаясь освободиться, прикладывая всю силу своих ног и пресса-

- Прекрати это! СТОЙ!! - заорал Люк, скрепляя руки Мары вместе своей одной.

Она была настолько шокирована, что на мгновение затихла, прежде чем наконец обрести голос:

- Что ты делаешь, черт возьми?!

- Что я делаю?! - завопил он потрясенно, обшаривая свободной рукой ее тело, явно ища любое другое оружие. Мара рванулась вверх, но он крепко сидел на ее бедрах и, навалившись всей массой, вновь приковал к полу. - Тебе повезло, что я не заставил тебя отскакивать от всех четырех стен!

- За что!?

- Серьезно? Ты крадешься сюда в середине ночи...

- Ты издеваешься надо мной! - закричала Мара, последний раз пытаясь вырвать на свободу руки. - Отпусти!

Оставаясь в том же положении, он слегка ослабил хватку; Мара выдернула одну руку, но не ударила, а только расслабленно шлепнула ею рядом с собой, одновременно резко дуя, чтобы смахнуть с лица свои длинные волосы. Взглянув на него в полумраке, она только теперь поняла, что тот был в ночном белье: с голой грудью, в перекрученных в драке брюках для сна.

- Какого черта ты вползла сюда посреди ночи? - повторил он, голос стал тише и спокойнее.

- Я пришла, чтобы увидеть тебя! Не говори мне, что ты не знал этого.

- Да, я знал - ощутил, как ты крадешься, еще в двух уровнях отсюда.

- Я не кралась.

- Ну, ты чертовски не хотела быть замеченной.

- О, и ты естественно решил, что это дает тебе право валить меня на пол.

- Очень не хочу указывать прецеденты, но ты вытащила бластер, - ответил он непримиримо.

- Ты пытался повалить меня!

- У тебя было оружие!

- Отлично. Не имеет значения. Я не собираюсь спорить с тобой о деталях. - Она небрежно огляделась. - Где мой бластер?

- Правильно, потому что я не собираюсь отдавать его тебе, - невозмутимо сообщил Люк.

Мара злобно усмехнулась:
- Что так? Волнуешься?

Он поднял брови, чуть больше надавливая собой на нее:
- Находясь здесь? Нет.

- Хорошо; раз так, не мог бы ты вернуть мне вторую руку? – сухо спросила Мара, и он отпустил ее запястье, сев на пятки и частично уменьшив давление на нее.

Они долго смотрели друг на друга в слабом свете звезд.

- Не хочешь все же подняться? - язвительно спросила она.

- Ну, так как меня это не беспокоит, даже не знаю, - откликнулся Люк, но она почувствовала, как последний давивший на нее вес все же исчез; он встал и наклонился, протягивая руку. Несколько долгих секунд Мара настороженно взирала на него, но он не двигался, так что, в конечном счете, она протянула свою руку навстречу, и он поднял ее на ноги.

- Так лучше? - спросил он, глядя в ее по-прежнему суженные глаза.

- Будет, когда я верну свой бластер. - Мара оглянулась в полумраке.

Люк усмехнулся, отвечая ее собственными словами:
- Зачем? Волнуешься?

- Да, - едко парировала она. - Это было очень дорогое оружие.

- Ну тогда, ты не должна позволять так легко его забирать у тебя.

-Эй, ты – единственный, кто может забрать его у меня.

Но Люк уже отвернулся, направляясь в спальню, из которой он, по-видимому, и появился, ощутив ее приближение. Мара заглянула внутрь, отмечая ровно заправленную поверхность кровати. Так что, не смотря на его внешность, он еще не ложился.

- Один - уже слишком много, - добродушно ответил он на ходу, в голосе послышалась вползающая усталость.

Что прозвучало очень... по-человечески. И странным образом напомнило Маре, зачем она изначально сюда пришла, подталкивая ее поддержать разговор с ним...
- Так это вообще твоя привычка, наскакивать на любого, кто приходит к тебе или я просто поймала тебя в неудачный момент?

- Нет, просто большинство людей стучат перед тем как зайти или предупреждают заранее; именно поэтому у нас есть комлинки, - ответил Люк, по-прежнему на ходу.

- Ты никогда не носишь комлинк.

Он, наконец, остановился и повернулся к ней, словно понимая, что она не собирается внимать намеку и уходить.
- Так какова причина, по которой ты здесь? - спросил он с притворно-натянутой любезностью.

- Неудивительно, что я уже забыла ее, - уклонилась Мара, теряясь как повести себя и что сказать; затем театрально добавила: - Думаю, у меня сотрясение мозга.

Нисколько не впечатлившись, Люк поднял бровь, прислонившись к косяку дверей своей спальни.
- Думаю, твоя черепушка более крепкая, Рыжая.

Она проигнорировала его слова, растирая запястье.
- И еще я думаю, что моя рука будет завтра вся в синяках.

- Ну, если тебе будет легче, вспоминай, что мои ребра выглядят не лучше.

Мара задумчиво взглянула на его голый торс, к которому он приложил руку.
- Да, думаю, от этого может быть немного легче.

- Прекрасно. Могу я теперь лечь спать?

Она подняла на него пристальный долгий взгляд... и когда вновь заговорила, в голосе слышалось настоящее расстройство.
- Ты - самый сложный человек, чтобы... с тобой невозможно разговаривать.

- Ты ни о чем фактически не говоришь! - раздраженно обвинил Люк.

- Только... - Мара запнулась от гнева, - ...какого черта ты думаешь, я здесь!?

Он выпрямился, придя в замешательство, в голосе зазвучало его собственное расстройство.
- Я не знаю - поэтому я и спрашиваю тебя!

- Возможно, это нужно было сделать до того, как пытаться сломать мне руку!

- У тебя был бластер!

- У меня всегда есть бластер.

- Именно! Поэтому я сработал на опережение. - Интонация стала острее, и Мара ответила тем же.

- О, и что это значит?

Что точно было у него на уме, Люк сказать не мог - что он тайно посетил ночью своего отца на "Экзекуторе", что они вместе фактически договорились свергнуть Императора; именно поэтому, он думал, она и вползла в его каюту – каким-то образом выяснив все, доложив Императору и теперь выполняя последовавший приказ.

- Это значит, что убийца Палпатина вторглась в мои комнаты под покровом темноты, в тот момент, когда все "несуществующие" наблюдатели случайно находились в другом месте - ты вычислила это.

- Ты думаешь, что я пришла убить тебя!?

- Это то - кто ты есть.

Мара шагнула вперед, одновременно пораженная и оскорбленная.
- Зачем?! Какого черта я стала бы убивать тебя сейчас?

- Тебе, кажется, обычно не нужны причины, - указал он, ничуть не жалея об этом. - Ты только делаешь то, что тебе говорят.

- Ты - сын саурона… - В гневе она подняла руку, и он предупреждающе выбросил ей навстречу палец.

- Не смей!

Мара качнулась для тяжелого, мощного удара, стремясь к его лицу, и он перехватил ее руку мертвой хваткой, резко выкручивая назад и дергая Мару к себе в одном стремительном движении, достаточном для того, чтобы она врезалась в него, со скрученной за спиной рукой.

Пойманная, она подняла на него взгляд, пытаясь отвести свободную руку, с проклятьем на своих губах-

И он наклонился и поцеловал ее. Пылко, неистово. Положив руку на изгиб ее шеи и притягивая к себе.

Сжатые в кулак пальцы расслабились, и она потянулась к нему, забывая обо всем остальном, обо всех словах и разногласиях, поддаваясь его желанию, кажущемуся наконец таким же сильным, как и ее собственное. Все еще находясь в плену его рук, она нажала на него, и он отступил под ее напором назад, через дверной проем, ни на миг не разделяя их тела, оборачивая руки вокруг ее талии и падая затем на кровать, таща ее за собой.

Она улыбнулась в мягком звездном свете и поцеловала его, горячо, отчаянно, нетерпеливо, запуская пальцы ему в волосы и отдаленно чувствуя, как его рука гладко скользнула по бедру к поясу, вытягивая оттуда вибронож и отбрасывая в сторону. Тот упал на пол с унылым, глухим звуком, никем уже незамеченным в высоком жаре всеобъемлющей страсти...

вах!Ну наконец-то!

Люк наблюдал, как просыпается Мара; подсознательно ощущая, что на нее смотрят. Она открыла глаза, оглядела затемненную комнату, освещенную только падающим через иллюминатор холодным светом далеких звезд, и на мгновение погрузилась обратно в сон.

Он уже сидел в кресле напротив, обернувшись в длинный льняной халат, и пристально, не мигая, смотрел на нее - хорошо зная, что его взгляд заставляет ее волноваться.

- Ты должна научиться скрывать мысли, - наконец произнес он. - И ты должна сделать это сегодня. Завтра мы будем на Корусканте.

Мара села, держа перед собой простынь и убирая с лица свои длинные рыжие волосы, каскадом рассыпавшиеся по обнаженной спине, ярким огнем по бледной коже.
- Я уже знаю, как ограждать их.

- От Палпатина, - поправился Люк, тут же вызывая тревогу в ее глазах. - Немного поздно для размышлений, - прохладно, но без осуждения отреагировал он.

Люк провел весь последний час, наблюдая за ее сном и серьезно рассматривая их... ситуацию. Включающую последствия того, что он научит ее скрывать от Палпатина как свои мысли, так и сам факт их утаивания, как делал он сам. Если Люк обучит ее, то Мара сможет ограждать свои мысли и от него; довольно существенный факт, учитывая, как мало он в действительности ей доверял.
Он думал о том, что она запросто может передать эту технику Палпатину, став заодно добровольным помощником, на котором тот сможет практиковать ломку щитов, которые Люк использовал сейчас с таким успехом.

Но он также думал, что она, как и он, сделала ночью просто глупую, импульсивную ошибку, о которой при холодном, беспощадно-логичном свете дня, безусловно, должна начать сожалеть.

О том, что они оба не захотят повторить. Слишком высоки были издержки.

В любом случае, совесть не позволяла ему отослать ее к Палпатину незащищенной. Не тогда, когда он знал, как будет возмущен их Мастер этим... инцидентом. Люк нахмурился... не позволяла совесть; интересный выбор слов для ситха.

А было ли это так вообще? Не была ли правда гораздо более заслуживающей осуждения -

Он хотел иметь что-то для управления Марой; нечто, что испытало бы ее привязанности и оторвало бы от Палпатина. Она никогда не призналась бы об этой их встрече Императору. Люк был уверен в этом, он неоднократно проверял эту теорию за последние несколько месяцев - только в гораздо меньших масштабах. И это означало, что она теперь будет вынуждена лгать Палпатину. И она должна будет положиться на Люка - что тот сделает то же самое. Она должна будет доверять ему. И это ограничит количество ее доносов на него; ибо трудно предавать того, кто располагает на твой счет в равной степени убийственной информацией.

Разумный, логичный курс действий, дабы контролировать шпиона, которого он не мог удалить... или просто рациональное объяснение момента своей слабости? Почему у него было чувство, что он пошел слишком далеко, и что все очень, очень усложнилось?

Позволяя кому-то проникать за свои щиты, даже ради собственной выгоды, неизбежно сталкивало с проблемой: этот «кто-то» становился слишком близок. И теперь, внезапно, осознание этого заставляло чувствовать себя крайне неудобно. Он поклялся, что никогда больше не будет уязвим – слишком высокую цену он платил за подобную уязвимость; он поклялся, что никогда больше не даст Палпатину средство управлять им.
Он должен оттолкнуть ее - как для ее безопасности, так и для своего здравомыслия. Он не мог позволить себе слабости и должен остановить все это сейчас. Он разрешил ей приблизиться к нему, чтобы управлять ею, ничего больше. Ничего больше. Его ошибка, не ее. Он думал, что сможет игнорировать ее чувства, держаться от них на расстоянии, оставаясь незатронутым; лишь использовать их для контроля над нею... по крайней мере, частично. И это работало... по крайней мере, частично. Но чтобы управлять ею, он должен был позволить ей стать еще ближе...
Он откинулся назад, проводя пальцами через длинные, спутавшиеся волосы, определенно не желая идти дальше этой мысли.



Мара видела, как Люк, расслабившись в кресле, убрал с лица растрепанные, падающие почти до плеч волосы; темные, беспорядочно путающиеся завитки отражали звездный свет. Воспоминания о их мягкости под ее руками тут же отдались в животе вспышкой жара, заставив слегка улыбнуться.

Но он только сидел и смотрел на нее.

- Ты думаешь, мы совершили ошибку, - сказала она, в конце концов.

- Ты так не думаешь? – задал он встречный вопрос. Он всегда делал так, когда хотел избежать ответа.

- Я первая спросила.

- Это не соревнование.

- Оу... - усмехнулась Мара, склоняя голову набок и забавляясь. - Ты вообще не собираешься отвечать, верно?

- А ты? - спросил он спокойно.

- После тебя.

Он поднялся, не утруждая себя завязывать распахнувшийся халат, и прошел мимо нее в душ.
- Ну, тогда это все же соревнование.

Дверь скользнула за ним, оставляя ее в абсолютной темноте.


.



Люк шел через длинный, просторный Зал Ожидания, предшествующий главному Тронному Залу императорского Дворца. Он не смотрел по сторонам и не встречался ни с кем взглядом, хотя во всегда переполненном зале это было довольно трудно. Особенно учитывая образовавшуюся с его появлением немую тишину и прокатывающуюся по мере его продвижения волну учтивых поклонов.
Какую бы неприязнь он к этому обществу не испытывал, он был слишком знакомой фигурой здесь, посещая двор его Мастера в приказном порядке всякий раз, находясь во Дворце. Довольно часто он получал приказ явиться тем же вечером, что прибыл на планету, как, например, сегодня; даже не имея возможности зайти сначала в свое жилье.
Он всегда ненавидел Тронный Зал; презирал мелкие махинации алчных существ, готовых продать душу или голову брата ради только одного шанса продвинуться к своим целям. Но медленно, с течением времени, будучи вынужденным снова и снова уделять внимание и разбираться с делами мелочных бюрократов и властолюбивых членов королевских семей, он изучил порядки двора - правила и регламент, привычки и традиции.

"Знание Двора" было крайне важно для ежедневных деловых отношений внутри Дворца, и Люк в итоге пришел к осознанию ценности наблюдения, слушания, а так же использования собственных информаторов, чтобы всегда оставаться в курсе дел. Следя за новыми, постоянно возникающими или претерпевающими изменения союзами и сообществами, как явными, так и едва различимыми, любые трансформации которых производили волнения, похожие на круги в воде после брошенного в нее камня. В месте, где ничего нельзя было получить, не подергав за нужные ниточки, такая информация была жизненно необходима для реализации собственных замыслов и возмещения потерь.

И даже это все было лишь игрой внутри другой игры. Находясь рядом с Императором всякий раз во время своего присутствия во Дворце, Люк чертовски хорошо знал, как Палпатин не только потакает различным интригам, но и часто сам провоцирует их. Демонстрируя таким образом благосклонность тем, кто играет по его правилам, отмечая их признанием и исключительно важным позволением пройти из Зала Ожидания в Тронный.

Церемонные, щепетильные и строгие правила касались всего здесь, предписывая каждую мелочь: от того, кто имел доступ в присутствие Императора и от титулов, используемых при дворе до права сидеть при собраниях этого двора; а если такое право было, то на чем: в кресле, на высоком удобном стуле или только на табурете…
В присутствии Императора, конечно, не сидел никто.

Эти нескончаемые правила казались мелкими, высокомерными и ужасно бессмысленными, когда Люк только прибыл сюда; но вынужденный сопровождать Императора бесчисленное количество дней, он постепенно узнавал, что, являясь неотъемлемой частью любого обособленного, дифференцированного общества, они во многом были установлены для пользы Палпатина. Придворные от влиятельных и могущественных Королевских Домов, постоянно препирающиеся друг с другом, споря о том, кто должен, а кто нет придерживаться незначащих пустяков бесчисленных традиций, не имели ни времени на организацию любой реальной оппозиции, ни достаточного доступа к другим Королевским Домам, чтобы сформировать с ними крепкий фронт без междоусобиц и противостояния - нередко тонко раздуваемых самим Палпатином. Те немногие, кто по-настоящему поднимался выше этого, часто оказывались объектом нападений со стороны других – для травли было достаточно малейших замечаний и слов всегда жаждущего и поощряющего распри Императора.

Менталитет стаи был основным здесь - любой, кто показывал какую-то слабость, выделялся этим, и стая нападала на него при первом же запахе крови.

Разделяй и властвуй.

У отца Люка не было времени ни для чего из этого, но для себя он понял, что не может игнорировать сложившийся порядок вещей; они занимали определенное место в его жизни. Он находился во Дворце намного больше, чем отец и независимо от того, под каким принуждением это происходило, факт состоял в том, что он не мог не затрагиваться ведущимися вокруг дворцовыми играми. Как Наследник, он все больше и больше попадал под их влияние, а жесткий жизненный опыт научил его, что глупо отклонять что-то, не рассмотрев всех опасностей, которые это могло принести. Если он не хотел что-то делать, не хотел придерживаться правил, он должен был тогда понимать, какие последствия будут у этого нежелания. А если он выбирал участие в этих играх, ему необходимо было знать все их правила - хотя бы для того, чтобы извернуть и сломать их. Он давно уже учился бежать со стаей.
Высокие двустворчатые двери Тронного Зала скользнули в стороны, и четверо постоянно стоящих у входа вне зависимости от обстоятельств и времени гвардейцев энергично расступились перед ним.
Держа взгляд прямо, Люк решительно шагнул в плотный полумрак огромного, величественного зала; несметное количество огней граненого горного хрусталя на высоком сводчатом потолке создавало свечение лишь на позолоченных стенах, отражаясь на них разбросанными осколками. Он шел вперед, сопровождаемый шелестом тяжелых тканей множества отдающих ему поклон придворных; их лица были потеряны в тенях, все внимание Люка сосредоточилось на Мастере – щиты подняты, мысли защищены.

- Мой джедай вернулся! - объявил Палпатин с ироничным удовольствием в голосе, наблюдая за приближающимся по проходу Люком.

Тот достиг бледного мраморного полукруга перед Троном Солнечных лучей и плавно опустился на колено перед своим Мастером, минимально склонив голову.

- Кажется, ты что-то потерял, друг мой... - продолжил Палпатин, делая театральную паузу. – Ах, да! Звездный разрушитель!

Хоть подобное и считалось обычным делом для просторных регионов Внешнего Кольца, где Восстание действовало более сильно, это был первый раз, когда именно Люк терял ИЗР в сражении; поэтому он вполне ожидал подобной злорадной насмешки от своего Мастера. Он невозмутимо поднялся, отмечая, что Палпатин не упомянул "потерю" генерала Вирса, и ровным тоном ответил:
- Я думаю, что это купило кое-что намного более ценное для вас, Ваше Превосходительство.

Палпатин плотоядно и снисходительно сощурился.
- В самом деле? И что же "Ярость" купила для меня?

- Две головы за один корабль, Мастер.

- Две?

- Я так понимаю, что "Экзекутор" недавно посетил Дагоба.

Выражение Императора не изменилось ни на йоту от неожиданного знания его джедая миссии "Экзекутора", однако его ощущение в Силе стало прохладней на несколько градусов.

- Действительно. Но он нашел очень немного.

Люк вынудил себя не моргать под пристальным испытующим взглядом.
- Возможно, Лорд Вейдер искал не в том месте?

- Он искал там, где посоветовал ты, джедай.

Палпатин любил делать подобное - вести частный разговор, понятный лишь очень немногим, в присутствии всего двора. Знание было силой, и его Мастер дорожил любой возможностью продемонстрировать это.

- Если вы прикажите, я вернусь на Дагоба и помогу в поиске. Очень сомневаюсь, что намеченная добыча оставила планету.

Возможно, ему не стоило говорить так; слишком близко это прозвучало к мысли, что он знал правду. В течение долгих секунд Палпатин тихо рассматривал своего джедая, желтые, испещренные глаза щурились в размышлении, но Люк давно научился не только маскировать свои мысли, но и скрывать сам факт, что он делал это; поэтому сейчас ему нужно было лишь уверенно держаться перед этим взглядом, бесстыдно отрицая правду - хотя под острым как бритва исследованием его Мастера делать это было отнюдь не просто. Его ловили раньше из-за самых незначительных промахов, любое колебание сейчас могло быть легко расценено, как признание вины.
Император продолжал молчать, и Люк изобразил на лице небольшой оттенок смятения - ничего слишком возмущенного или оскорбленного, только легкое непонимание подозрений Мастера.

- Нет, - высказался, в конце концов, Император. - Лорд Вейдер ничего не нашел, потому что там ничего не осталось. Только безжизненные развалины.

- Безжизненные?

- Кажется, мои враги обращаются к любым средствам, лишь бы избежать моего гнева, - громко, во всеуслышание, произнес вновь оживившийся Император.

Но позволить вопросу так быстро сойти на «нет» было неблагоразумно, не соответствовало характеру Люка.
- Он уверен? Как давно?

- Достаточно давно, - ответил Палпатин, и Люк понял, что Мастер в действительности не знает, удостоверяясь тем, как Палпатин продолжил разговор: - Так что еще ты принес мне в обмен на "Ярость"?

Люк взглянул на Мастера, прекрасно понимая намек. Он, безусловно, сообщил Палпатину об успехе своей миссии до того, как, возвращаясь, вошел в гиперпространство и знал, что Мара сделала это еще раньше - передав полную информацию обо всех событиях и действиях Люка... тех, о которых она знала; но сейчас Мастер ждал официального заявления о поимке Мотмы.

- Я захватил и доставил сюда лидера Восстания против вас, Мастер, - громко, на пределе сил своего голоса объявил он. - Мон Мотма теперь в ваших руках. Судьба любого, кто бросает вызов Империи.

Лишь некоторые уловили тонкость в его словах - защиту Империи, а не Императора - для большинства ее значимость терялась за важностью заявления.

По толпе пронесся шепот изумления, отразившийся в Силе эмоциональной вспышкой, достаточно сильной, чтобы Люк слегка вздрогнул, продолжая смотреть на Императора.

Палпатин улыбнулся, откидываясь назад.

- Ты преуспел, друг мой. Это прекрасно. - На лице появилось притворное заботливое выражение, заставившее Люка подозрительно сузить глаза. - Два моих самых великих врага повержены. Да - стоимость действительно невелика. - Император наклонился вперед, продолжая снисходительным тоном: - И что мой Волк хочет в качестве награды?

Немедленно насторожившись, Люк склонил голову и опустил плечи.
- Только служить дальше, Мастер. Ничего больше.

- Ты слишком скромен, друг мой. Такое деяние заслуживает награды... - Император театрально замолчал, словно раздумывая, и Люк опустил взгляд, пытаясь скрыть неловкость; Что тот задумал? - Через несколько месяцев к Корусканту для официального запуска будет доставлен мой новый суперзвездный разрушитель. Он - твой, друг мой. Твой новый флагман.

Люк не поднимал взгляд, сознавая, что был загнан в угол. Отказаться от награды Императора перед всем двором было недопустимо, но новый разрушитель будет изобиловать хитроумными и скрытыми системами наблюдения, разработанными специально в ответ на способность Люка находить и обезвреживать подобное оборудование на своем настоящем флагмане. И ему придется разбираться со всеми этими новыми системами, очищая от них особо важные области корабля, и только после этого он сможет возобновить свои операции.
"Несравненный" был его зоной безопасности, и Палпатин отлично знал об этом.

- Неоправданная награда, Ваша Превосходительство, - ответил Люк, поднимая понимающие глаза к ядовитой усмешке Мастера.

По правде говоря, он ожидал какой-либо ответной меры на то, что Мастер Йода уже мертв, независимо от того, верил Палпатин в то, что Люк не знал об этом или нет. Подобное просто было в характере Мастера. Но это не значило, что Люку не нужно было показать сдержанное чувство уязвленного самолюбия перед Императором – меньшее казалось бы обманом.

Он привык к этим играм внутри игр – как при внимательной публике, так и в частных палатах его Мастера. Перед общественностью Император и Наследник не имели никаких видимых разногласий, что никому не давало возможности пытаться играть одним против другого внутри двора. За этой видимостью скрывалась более изощренная игра между тщеславным, недоверчивым учителем и сомневающимся, упрямым учеником, влекущая за собой завуалированный поединок двух воль. И даже эта игра лишь покрывала другую: манипуляции, уловки – удерживающие абсолютную власть и превосходство над осторожным тайным мятежом.

Теперь это стало второй натурой Люка, эта жизнь, эти игры; где союзники считались ненадежными, пока у них не находилось средств доказать свою лояльность, а противники были не более чем возможностью сначала использовать их, а затем избавиться. И единственный способ избежать подобной участи самому состоял в том, чтобы остаться вне досягаемости.

Власть давала положение, а положение давало власть, как любил цитировать Мастер. Здесь, где честность и нравственность были ущербными недостатками, приносящими только вред, не было места для слабости. Один из выученных Люком уроков. Он изучил, что единственный способ остаться вне досягаемости стаи - возглавить ее. Решительно и эффективно. Ибо как только он покажет малейшую неуверенность, толпа повернется... И у Люка не было никакого желания оказаться затоптанным этой стаей безжалостных и своекорыстных стервятников…

Пережить их всех стало его ведущим заклинанием - хотя бы из своего всецелого своенравного упрямства. Каждый раз, когда он возвращался во дворец, каждый раз, когда он шел среди этих манипуляторов и лицемеров, он чувствовал огонь определения. Того, что он не поддастся и не разрушится здесь ради развлечения Палпатина; того, что не будет погребен стаей. Каждый раз, когда он стоял среди них, он чувствовал одно и то же пылкое негодование, одно и то же отвращение, разжигающее упрямое нежелание уступить, лечь и умереть ради чьей-то выгоды. Укрепляющее его решимость доминировать, стать неуязвимым, недостижимым... невзирая на цену.

.


Судебное разбирательство проходило в громадном Государственном Зале на нижних уровнях Южной Башни, обставленное со всей имперской помпой и пропагандой. За процессом следила масса «приглашенных» высокопоставленных чиновников и представителей Королевских Домов.

Люку все это действо представлялось плохо замаскированным потаканием эго Императора, но меньшего он и не ожидал; озвученный, в конце концов, приговор едва ли был неожидан…

И он не был удивлен, когда, вернувшись в тот день в свои апартаменты, получил официальное приглашение на посещение исполнения приговора. Делегаты, принесшие его, ждали Люка не для получения ответа, а только, чтобы передать приглашение лично в руки; любое приглашение от имени Императора рассматривалось как прямой приказ, не допускающий никаких отказов.

Демонстрируя типичное чрезмерное излишество, сообщение было преподнесено на широком золотом подносе двумя посыльными, сопровождавшимися четырьмя императорскими гвардейцами. Люк взял тонкий писчий пластик, взглянул на текст и отвернулся, бросая его без слов на стол, покидая комнату. О его реакции, несомненно, прилежно донесут Палпатину еще до наступления сумерек.



.



Утро казни было ясным и тихим, но Люк задержался в кровати, не вылезая из-под одеял и отказавшись от завтрака. Затем все же встал, упрекая себя за колеблющуюся мораль. Он принял свое решение - и у него, по крайней мере, должна быть честность сейчас поддержать его.

Несмотря на молчаливое возражение, нежелание и тонкое уклонение Люка, Мастер очень недвусмысленно дал понять, что Люк будет присутствовать при расстреле Мотмы, намеченном на время сразу после полудня. Для окончательного разъяснения ситуации канцлер Амедда связался с его помощниками и сообщил, что в соответствии с приказом Императора в апартаменты Люка послан "почетный эскорт", состоящий из двенадцати императорских гвардейцев и предназначенный для сопровождения Наследника к месту события.

И все же, когда Люк приказал Даррику принести ему светлый жакет и белую рубашку, брови камердинера поползли вверх, хоть тот и благоразумно промолчал. Негласное правило предписывало всем членам окружения Императора одеваться в то, что называли "ливреей двора": алый и темнейше-синий, для самого близкого окружения был разрешен черный. Люк редко носил последний, несмотря на свое право - но одеться сегодня в светлые тона было бы явным вызовом и проявлением инакомыслия.

Ощущая тихое неодобрение старика, пока тот усердно чистил безупречный жакет от воображаемых пятнышек, Люк повернулся к нему с резким выговором, приказывая уйти и заставляя того съежиться и пятиться назад, низко кланяясь; оставляя Люка с еще одной причиной чувствовать себя виноватым. После долгого размышления он перезвонил Даррику и попросил принести что-то более подходящее; старик на это только дипломатично кивнул, говорить что-то не было необходимости.

Таким образом, когда пришла Мара, Люк был еще в гардеробной. Она тихо постучала и заглянула внутрь, легкомысленно демонстрируя беспрецедентную фамильярность; однако Даррик при этом лишь поклонился и бесшумно вышел, в свойственной ему проницательной и осмотрительной манере.
Она молчала; только смотрела, как Люк застегивает темный жакет с высоким воротником и никак не торопила его. Возможно, она также ощущала атмосферу в его жилье; все ходили вокруг него на цыпочках, с опасливой осторожностью - и не без серьезного основания, учитывая его настроение за последние несколько дней. А может, она была так спокойна из-за еще одного ослабления давно протянутой между ними линии фронта, и даже ей хватало сегодня такта сдерживать себя.





Мара наблюдала, как Люк разгладил несуществующие складки своей одежды; глаза вниз, челюсть сжата, явно взволнованный - такой, каким он был каждый день, начиная с их возвращения на Корускант, идущий по острому лезвию вины; причина которой, как подозревала Мара, очень отличалась от ее собственной.

Когда они достигли Корусканта, шокирующее осознание их проступка обрушилось на Мару с неистовой силой, накрывая ее волной смятения, паники и чувства вины - за то, что она будет вынуждена сделать, за то, кому ей придется лгать.

- Что мы будем делать? - прошептала она.

- Ты будешь делать то, чему я тебя научил, - спокойно ответил Люк, вглядываясь в пылающие огни планеты. - Он ничего не сможет узнать, если ты не скажешь ему. - Она не двигалась, смотря на его спину, и, в конечном счете, он заговорил снова, опуская голову и потирая глаза, как он часто делал, когда уставал или когда был напряжен. - Он не всесилен и не застрахован от ошибок. Он не узнает, если ты сделаешь так, как я показал тебе. Он не может вырвать из тебя то, о чем не подозревает и не может заставить тебя сказать это. - Когда она опять не произнесла в ответ ни слова, Люк повернулся к ней. - Ему известно только то, что ты говоришь ему, Мара. Что бы он ни узнал, он узнает это от тебя.

Она отвела глаза, испытывая страх, понимая из его отрывистого тона, что он чувствует ту же тревогу, несмотря на его кажущееся спокойствие. Хотя ее точную причину Мара не знала; из-за того, что сам собирался лгать Императору или из-за того, что полагался в том же на нее...

- Мы не можем... встречаться во Дворце, - Люк вернул к себе ее взгляд.

- У тебя есть комнаты без наблюдения. В...

- Это слишком опасно, - он решительно покачал головой. - Слишком много глаз и слишком много устройств, ты сама знаешь это.

Она опустила глаза, кусая губу, и он, вздохнув, шагнул к ней, поднимая пальцами ее подбородок.

- Ты справишься, Рыжая, - твердо заявил он, почти улыбаясь своими несоответствующими глазами. Давая ей сразу и причину, и веру попробовать сделать это.

Мара взяла его лицо в ладони и притянула к себе для чувственного, искреннего поцелуя, а, когда он, в конце концов, отстранился, вздохнула и положила голову ему на грудь.

- Мы будем там неделю, максимум две, - заверил он… хотя оба знали, что это ложь.

Так или иначе, по возвращении она обнаружила, что ей легко было держаться от него подальше – первые несколько ночей, пока ее грызла вина; но с каждым днем это становилось чуточку труднее.

К настоящему моменту она уже несколько раз пыталась поговорить об этом с Люком, стремясь обнять его, когда они оставались одни в непросматриваемых комнатах; однако он всегда находил способ или избежать, или остановить ее, мягко и в то же время решительно. Управляя своими эмоциями так, как она больше не могла; и не хотела - находясь рядом с ним.
Тем не менее, вчера, когда Люк успешно избегал нахождения с ней наедине, как подозревала Мара, занимаясь рядом назначений в войсках и разбираясь с сопутствующими вопросами вместе с Риисом до самой ночи, она, вернувшись вечером к себе, в конце концов, задумалась… а не были ли ее слова, произнесенные после той первой ночи - "ты думаешь, мы совершили ошибку" - гораздо ближе к правде, чем она тогда понимала.

Или, возможно, его мысли были просто в другом месте; едва ли ему легко далось принести сюда Мон Мотму. Он был близко знаком с нею, в прошлом он время от времени служил ее телохранителем. И отдать теперь лидера мятежников под суд, как бы Люк не верил в правильность своих действий, явно сопровождалось тяжелыми чувствами, Мара видела это.
И когда сейчас он повернулся к ней, она увидела проблеск того, что теперь очень редко появлялось в его глазах, то, что он так эффективно научился прятать под своей маской сдержанного и бесстрастного безразличия за счет изменчивого и подвижного характера... Эмоцию - настоящую, подлинную эмоцию - сильного замешательства и растерянности, противоречивого соединения вины и сожаления, таких редких на его лице. Делающих его сейчас задумчивым и поглощенным своими мыслями. Проблеск Люка Скайуокера под сверхценным учеником Императора.

Поэтому сейчас она не торопила его, понимая, что он хорошо знает об оставшемся времени, видя его нервное, уязвимое выражение лица и пытаясь тем самым защитить его – так, как она раньше никогда не делала.

Когда у него больше не осталось причин для задержки, он глубоко и прерывисто вздохнул и развернулся к ней. На ее лице тут же вспыхнула короткая, ободряющая улыбка, она кивнула и направилась к выходу. Но, не услышав за собой шагов и понимая, что он не идет за ней, остановилась и вернулась назад, в слабоосвещенную, строгую гардеробную. Он стоял, застыв перед зеркалом, в котором случайно увидел себя, проходя мимо.

- Люк? - когда тот не ответил, вообще никак не отреагировал на нее, Мара медленно подошла к нему. Он, не двигаясь, рассматривал свое отражение, чуть наклонив голову в сторону, с выражением странной смеси бесстрастного любопытства и болезненного очарования.

- Кто это? - пробормотал он наконец, не сводя с себя глаз.

Мара посмотрела в зеркало, не зная точно как ответить, беспокоясь по поводу его безэмоционального тона и его сомнительно спокойного лица.
Спустя какое-то время он ответил себе сам, сузив глаза:
- Это - джедай Императора, верно?

Едва осознавая присутствие Мары, Люк рассматривал человека в зеркале - смотря на него впервые за долгое время; он давно не интересовался своим отражением, по-настоящему. Он проверял, прилично ли он выглядел, в порядке ли его одежда, но никогда не всматривался и не встречался взглядом с этими незнакомыми, разноцветными глазами, ему было все равно.

Но сегодня он поднял взгляд, и они захватили его, и теперь он стоял прикованный к месту, очарованный отражением незнакомца, смотрящего на него в ответ с таким очевидно ломким, неустойчивым внешним спокойствием, маскирующим... Что?

Он все еще был немного похож на Люка Скайуокера - тот же рост, та же фигура, поджарая, мускулистая, широкие плечи, узкие бедра... но на этом сходство заканчивалось. Его кожа была бледна, черты лица терялись за отвратительным тяжелым шрамом, идущим ото лба через всю щеку, почти исчезая в ее углублении, чтобы затем вновь появиться над губами, глубоко рассекая их, прежде чем пропасть; из-под воротника проглядывал еще один шрам. Глубокие тени обрамляли глаза, заставляя их казаться потрясающе синими. Правая радужка, находящаяся ближе к шраму была затемнена бурым, почти черным пятном. Непослушные, вьющиеся волосы частично падали на глаза, достигая длины чуть ниже подбородка, темные… У Люка Скайуокера они были светлее. Или тогда они были просто выгоревшими под жаром ярких солнц Татуина? Бледный человек из зеркала редко теперь бывал на дневном свету.

Люк нахмурился, и незнакомец перед ним сделал то же самое, подходя ближе, как и Люк, переводя пристальный взгляд на одежду. Скроенную и сделанную на заказ, сдержанную и изысканную. Черные ботинки ручной работы, безупречно сидящие брюки и жакет, цвета синей полуночи, по верху накрахмаленного воротника шла тоненькая белая полоска, сходящаяся в итоге с суровым шрамом, виднеющимся сбоку шеи.

Комплект одежды, стоящий, вероятно, больше, чем Люк Скайуокер мечтал зарабатывать за год. Человек в зеркале даже не знал этой стоимости, она не заботила его. Одежда попросту доставлялась ему - откуда, он понятия не имел - и он носил ее, пока та не надоедала или не переставала быть необходимой. Ему не нужны были деньги, его лица было достаточно, чтобы он мог получать все, что хотел, немедленно и без вопросов.
Но он не хотел ничего; единственная вещь, в которой он нуждался, не могла быть куплена ни за какие деньги.

Зачарованный, он сделал еще шаг, подходя так близко, что смог поднять руку и коснуться кончиками пальцев того, кто скрывался в тенях зеркала: темная одежда, темные волосы, темные чувства, окутывающие его словно плащ. Темные мотивы и намерения.

- Это и есть Волк Императора, не так ли? - тихо проговорил он.

Где был Люк Скайуокер? Он давно исчез, поглощенный тенями и Тьмой. Люк Скайуокер никогда не позволил бы свершиться тому, к чему шел человек в зеркале, это шокировало бы его, ввергло в ужас… Или цели все же оправдывают средства?

Человек в зеркале верил в это - потому что независимо от того, что он сейчас чувствовал, он ясно собирался довести все до конца; Люк видел это в его глазах... Но тогда человек в зеркале был действительно чужим Люку, не более реальным, чем ночные кошмары, рвущие его когтями во снах.
И где остался он?
Он безмолвно смотрел перед собой, захваченный нахлынувшими воспоминаниями… О камере в казематах дворца, где появился этот темно-одетый человек… как единственная защита против непрекращающихся боли и провокаций, когда все резервы были истрачены, все варианты и средства уничтожены. Он вспомнил о понукающих словах своего Мастера...

“Что ты видишь в темноте, когда приходят твои демоны?"

И что он видел? Палпатин думал, что это он захватывал и наполнял видения Люка, подобно кошмарам.

Но не Палпатин был демоном Люка... Палпатин только создал его.

В зеркале появилось отражение Мары, осторожно протянувшееся к его плечу.

- Люк?

С кем она говорила? Разве она не понимала?

Он взглянул на ее отражение, внезапно ощутив сильное любопытство.
- Что ты видишь?

Она нахмурилась, заверяюще сжимая его руку.
- Я вижу тебя.

Люк перевел взгляд назад, на тень в зеркале.

- Что видишь ты? - прошептала Мара, и он услышал неуверенность в ее голосе, ощутил беспокойство.

Он замялся, потерянный в тенях и темноте, поворачиваясь к женщине, которая теперь крепко удерживала его, хотя он знал, какую фундаментальную опасность несет в себе эта слабость, знал, что не может доверять ей…

Знал, что, так или иначе, однажды, она предаст его. Как сделали все, кому он когда-либо верил.

И он спрашивал себя, что сделает человек в тенях зеркала, когда она совершит это...

“Что ты видишь в темноте, когда приходят твои демоны?" - вновь зашептали слова Палпатина.

Люк повернулся к окутанному темнотой человеку в зеркале...

- Я вижу тебя, - спокойно пробормотал он, абсолютно уверенный в этом.

Чувствуя пристальный взгляд Мары, ее неловкость и волнение, он вновь посмотрел на ее отражение.

- Я вижу тебя, - проговорил он громко, цепляя на лицо пустую, потянувшую шрамы улыбку.


.

.


Вечером Люк, погруженный в раздумья, стоял в конце огромного и роскошного парадного танцзала, отдельно от всех, в стороне от кутежа и веселья, всем своим видом показывая, что может взорваться в любую минуту и потому никто не осмеливался подходить к нему.

Палпатин сидел на специальном возвышении, находящемся в передней части гротескно оформленного зала; решившись на редкое "публичное" появление среди дипломатов, представителей планет и Королевских Домов, посетивших главное событие прошедшего дня, демонстрируя тем самым лишь свое удовлетворение собственными достижениями.
Насколько Люк понимал, причиной для данного сборища было не только плохо замаскированное празднование, и он опасался этого.

"Эскорт чести" из двенадцати императорских гвардейцев прибыл за ним ровно в полдень, чтобы сопроводить к широкой частной террасе, где ему предстояло наблюдать за исполнением приговора. Вокруг были собраны военные, несущие свою службу и представители всех главных Королевских Домов и планетарных систем; дикая, интенсивно ощущаемая в Силе смесь противоречивых эмоций, доведенных ожиданием до исступления, заставила его вздрогнуть, как только он вышел наружу, оставив защиту стен и став сразу хорошо видимым со всех сторон.

И затем его приветствовали. Приветствовали; крики и аплодисменты, несущиеся из собравшейся толпы, заставили все внутри перевернуться от отвращения.

Даже Палпатин встал, вызывающе усмехаясь и медленно поднимая руки, поддерживая приветствия, пока Люк степенно шел вперед, игнорируя скопище, сжав зубы и не спуская взгляда с Мастера. Он достиг возвышения и упал на колено; из-за звучащего вокруг шума невозможно было приказать ему подняться, и Император взмахом рук остановил аплодисменты, гремящие, казалось, вечность.
С застывшими глазами и нейтральным выражением лица Люк закрыл мысли и восприятие, как он давно привык делать здесь. Отключаясь; отгораживая себя от происходящего и наблюдая за ним словно через стекло, точно так же, как он рассматривал всю жизнь вне Дворца - отдаленный туман старой мечты, слишком далекий, чтобы когда-нибудь коснуться его...

Она была одета в серое, когда ее привели; и он опустил взгляд, стиснул челюсть. На бледном мраморе широкой террасы рядом с ботинком появилась алая капля... затем еще. Понимая это, он взглянул на сжатый кулак левой руки, тяжело разгибая неподдающиеся пальцы; на ладони остались четыре тонких пореза от ногтей.

Он все еще смотрел на руку, когда воздух прорезали выстрелы, заставившие его слегка дернуться. Он не смотрел туда. Он так многим был обязан ей.


.


Для Палпатина, наблюдающего за стоящим в самом дальнем углу зала джедаем, погруженным в тяжкие думы и даже не пытавшимся скрыть свое отвращение, день прошел, как нельзя лучше. Сейчас он, забавляясь и гордясь собой, проводил время, рассматривая, как мальчишка создал вокруг себя небольшой островок, словно акула посреди стаи рыб.

Время от времени какой-нибудь мофф направлялся к нему, надеясь снискать расположение, но в последний момент терял самообладание и неловко поворачивал в сторону, преследуемый на протяжении каждого шага теми изумительными глазами цвета синего льда.

Это был от начала до конца замечательный день. Долгожданная кончина Мотмы поставила точку и оставила в прошлом два десятка лет зудящего раздражения. Ее драгоценное Восстание, конечно, никогда не было настоящей угрозой; без джедая, способного противостать ситху, оно представляло собой не более чем мелкую неприятность, досадливое неудобство, которое Палпатин ловко использовал для собственных целей... кроме краткого периода времени. Когда Восстание держало в своих рядах того, кто был способен превратить их в реальную угрозу. Да, недолго, когда была взорвана Звезда смерти, Палпатин слышал их рев. Пока они в своей слепой глупости не отвергли того, кто мог сделать их силой, с которой бы считались – практически кинув его в распростертые объятия врага, не меньше.

У них по-прежнему была чувствительная к Силе, Палпатин знал это, и ему рано или поздно нужно будет разобраться с ней. Но она была необучена и не представляла никакой немедленной опасности. Лучше сосредоточить свои усилия на том, в чье создание он уже так много вложил - на том, от провокаций и убеждений которого он получал так много удовольствия.

Сегодня свершилось то, что он так давно планировал, жестокая, безжалостная насмешка, и он упивался этим. Ощущая резкий, горький дискомфорт, что чувствовал его джедай - решимость мальчишки не показывать свое волнение Мастеру, конфликтующую с явным и острым желанием развернуться и убежать из этого тщательно устроенного цирка.

Палпатин размышлял над потрясающе дивной иронией произошедшего: мальчишка сам привел доводы, потребовал, чтобы ему дали выследить и захватить Мотму за ее нападение на него. А теперь, имея необходимость стоять перед результатом своих достижений, чувствовал такое глубокое и сильное неудобство. Именно это венчало день триумфом. Безупречный от начала до конца план, результаты, превосходящие самые смелые ожидания. С того дня, как он признал Скайуокера своим Прямым Наследником, события разворачивались в абсолютно точном направлении, требуя только небольших корректировок, направляющих мальчишку все ближе к решающему моменту.

Скайуокер разорвал последние связи с Восстанием - добровольно, решительно, с полным пониманием того, что делает. И он принял свою роль здесь, на стороне Палпатина. Это было очевидно, исходя из многих, едва различимых признаков; к тому же это подтверждало продуманное мнение Мары, основывающееся на действиях Скайуокера за последний месяц. Она предоставила доклад в апартаменты Палпатина в тот же вечер, что "Несравненный" прибыл на орбиту.

Хотя ее мнение скоро перестанет быть таким надежным. Объективность требовала беспристрастности, а он давно ощущал ее смятение и колебания. Ничего особенного, но это имело значение само по себе. Когда она была во Дворце последний раз, ее чувства и состояние были весьма ясны, теперь же все это казалось приглушенным, спрятанным.
Он не сомневался относительно ее лояльности; она была с ним достаточно долго, чтобы быть уверенным в ней сейчас. И в любом случае, у него не было желания слишком тесно разбираться с вопросом ее внезапного изменения; в конце концов, он всегда предназначал это для нее.
Чтобы она стала близка к Скайуокеру - настолько, что удерживала бы его здесь.

Потому что Мара никогда не ушла бы, ее преданность была гарантирована. И даже если бы она не смогла удерживать его, ее все еще можно было бы использовать в качестве рычага.
Разве он не достаточно часто предупреждал мальчишку: если ты допускаешь слабость, ее используют против тебя.
Вместо того чтобы избавиться от главной слабости, связанной раньше с Восстанием, его джедай лишь обменял ее на другую. Которая в сущности была той же самой, несмотря на показываемую им внешне самоуверенность. Но Палпатин был заинтересован в подобном рычаге - ибо без него управлять мальчишкой было бы намного труднее.

Отношения Скайуокера с отцом были уже безвозвратно разорваны, стараниями Палпатина. Не могло быть никакого единства между двумя его ситхами; недопустимо - и крайне, чрезвычайно опасно. Разделяй и властвуй. У Вейдера были амбиции, у его сына сила. Из них двоих Скайуокер представлял наибольшую опасность; Вейдер находился на службе Палпатина уже много лет и, несмотря на свое тщеславие, не мог противостать ему в одиночку и остаться в живых. Необходимая для этого мощь давно была недоступна ему.

С другой стороны, его сын обладал такой мощью, но не хотел использовать ее; у него не было никакого желания управлять Империей, которую где-то, на каком-то уровне, он все еще презирал, и покуда он придерживался таких взглядов, он был управляем. Палпатин не сомневался, что в будущем это изменится, но пока он мог довольно точно читать мальчишку, а, значит, мог и воспрепятствовать любому бунту. И Скайуокер несомненно по-прежнему оставался наиболее предпочтительным вариантом - если выбирать из двух ситхов; во всех отношениях.

Палпатин много терпел от мальчишки - хоть никогда и не был уверен в причине своей терпимости. Очарование Скайуокером граничило с навязчивой идеей управлять им. Тот первый раз, то переполнявшее чувство эйфории – упоение своей победой, когда Палпатин достиг цели, когда наконец сломал его, научил тщетности сопротивления и высвободил во взрыве отчаянной ярости ту скрытую мощь, это было... Палпатин вздохнул о том, что теперь осталось только в памяти; эти воспоминания по-прежнему имели власть над ним, погружая в прошлое и заставляя отдаваться тем сильным, волнующим эмоциям…
Но та грубая экспрессия уступила место более тонкой игре, ведущейся небольшими, почти незаметными шагами, не имеющими, казалось, по отдельности никакого значения, но постепенно, с течением времени, достигающими своего; и Палпатин сомневался, что мальчишка видел это.

Как действия, так и бездействие Скайуокера сегодня доказывали это, ровно как и его готовность использовать в своих целях Джейд; хотя у Палпатина пока еще была вера в ее способность пробраться под бдительные щиты мальчишки. Палпатин проявил много внимания окружению Скайуокера, включая туда тех, к кому тот мог бы проявить симпатию; привязанности являлись прекрасными, эффектными ограничениями - требующими так мало заботы со стороны. И пока он не смог полностью избавить своего павшего джедая ни от этого недостатка, ни от упрямого, своенравного стремления бороться в каждом споре, включая сражение в защиту интересов других - точно так, как он делал в своем драгоценном Восстании. Битвы нужно выбирать аккуратно, сколько раз он говорил мальчишке об этом? Отстраниться и рассмотреть целую картину, спросить себя, каждое ли сражение так важно и необходимо для твоих стремлений. Иногда способность отступить и сдержать себя являлась самым главным ключом к успеху, даже для ситха. Как можно доминировать над противником, если не контролируешь себя?

Поразительно, но сколько бы Палпатин ни говорил все это мальчишке, стремясь научить выбирать то, что по-настоящему важно – только в этом случае можно бороться от всего сердца и души - тот продолжал свои сражения даже когда не имел никакой надежды на победу.
И поэтому он терпел неудачу; поэтому Палпатин мог заставить того спотыкаться снова и снова.
Император размышлял над всем этим, наблюдая за своим джедаем; мальчишка, не имея возможности уйти совсем, отошел от Мастера в самый дальний конец богатого, роскошного зала. Но вопреки расстоянию, Палпатин без труда определял его местонахождение; присутствие Скайуокера в Силе не заметить было невозможно. Всегда сильное и кричащее. Хотя несколько приглушенное... сознательно. Палпатин сузил охровые глаза. Да, приглушенное. Очень немного эмоций просачивалось теперь из-под тщательно выстроенных щитов. Что вынуждало задаться вопросом - что было скрыто под ними?

Мальчишка повернулся, и Палпатин знал, что тот направил свой взор в его сторону, прекрасно осознавая, что находится под исследованием Мастера, отвечая в равной степени проницательным взглядом. Никакая толпа между ними не могла помешать им.

Палпатин откинулся на спинку трона, принимая самодовольное и самоуверенное выражение, бескровные губы изогнулись в еле заметной улыбке, провоцируя мальчишку подойти - еще одно сражение, которое тот должен был научиться отклонять. Скайуокер оставался на месте в течение долгих секунд, явно раздумывая... и затем, к удивлению Палпатина, вышел вперед, вынуждая толпу инстинктивно расступаться по сторонам.

Неужели он вызовет спор прямо здесь, сейчас? Разумеется, он знал, что Палпатин не мог позволить этого. После такой публичной демонстрации единства последние несколько месяцев, достаточной чтобы убедить даже самых сомневающихся в том, что между ними не было разногласий, любые горячие прения были немыслимы, пошли бы вразрез с тщательно создаваемым официальным мнением - особенно сейчас, перед широкой, неизбранной публикой.

Мальчишка прекрасно понимал все это - и знал, что закатываемая им сцена повлечет самое суровое наказание. Не здесь, конечно, позже, когда не будет никаких глаз вокруг. Но, возможно, он думал, что ему больше нечего терять, что у него нет никакой причины сдерживать себя?

Скайуокер был уже на середине зала, смотря вперед бурными, темными глазами, стиснув челюсть, мускулы напряжены, запястье слегка касалось сейбера, висящего на бедре. Палпатин почувствовал, как сильнее начало биться собственное сердце, как напряглась выпрямившаяся спина; он должен разобраться с этим, остановить это, как можно быстрее, решительно и спокойно-

Три моффа пересекли зал, ненадолго закрывая собой джедая-

И когда они отошли, того не было.

Мгновение, и он исчез.

Палпатин оглядел зал, по-прежнему ощущая присутствие мальчишки в Силе – но неспособный поймать его, зафиксировать. Чувство было завуалированным и рассеянным. Нахмурившись, Император окунулся в Силу глубже, разглядывая пестрый, огромный зал, наводненный беспрерывным движением...

Вот!

Высокие двойные двери были открыты, на короткой широкой лестнице алые стражники почтительно расступились перед Скайуокером; Палпатин успел кратко поймать его темную фигуру, прежде чем тот вышел в длинную, зеркальную и извилистую галерею, ступая из шума и света в тусклые тени, более соответствующие волку, которым он стал.

Император улыбнулся, чувствуя облегчение и расслабленно откидываясь назад, смакуя произошедшее - его волк влиял на ситуацию одним присутствием, фактически ничего при этом не делая. Да, он учился своему делу; в конфликтной ситуации можно и нужно было разбираться не только руками, но и головой. Умение пользоваться лайтсейбером было далеко не единственным навыком, которому он научился у своего Мастера, будучи запертым в стенах Дворца.
Император вновь оглядел зал, вызывая к себе через Силу Мару.

Она приблизилась к нему с изяществом кошки, грациозно покачивая бедрами в элегантном, облегающем фигуру платье из вайнского шелка цвета черного винограда; огненные золотисто-каштановые волосы сверкали в слабом свете. Она всегда знала, как соблазнительно одеться; эффективно используя это для лучшего достижения поставленных ей задач... Но сегодня у нее не было никакой такой задачи - и это заставило на момент задуматься, для чего она оделась подобным образом, уж явно это было сделано не для него.

Мара почтительно поклонилась, распущенные волосы рассыпались по обнаженным плечам.
- Мастер?

Она была уже на полпути к дверям, понял Палпатин, когда он позвал ее.
- Я хочу знать, что он делает. Будь рядом с ним.



Мара почувствовала вспышку острой боли вперемешку с виной - но быстро погасила, покорно поворачиваясь, чтобы оставить танцзал до того, как ее начнут о чем-либо расспрашивать. Затем остановилась в длинной, изогнутой галерее, обшитой, как казалось, бесконечными зеркалами; отлитыми вручную и достигающими высоты в два уровня. Их размер и особенности ручного изготовления вызывали небольшие искажения, свои для каждого зеркала, безостановочно преломляющие одни и те же отражения со всех сторон через все стены протянувшейся галереи.

Она выжидающе встала перед своим искривленным и гротескным отражением, не обращая на него никакого внимания; послышался еле слышный щелчок, и зеркало сдвинулось в сторону, открывая вход в маленькую вахтовую комнату, ведущую к посту наблюдения. Мара шагнула внутрь, зеркальная, ничем не выдающая себя дверь встала на место. Связавшись со службой безопасности, ей пришлось ждать немыслимое количество времени, пока те определяли местоположение Скайуокера, учитывая степень защиты этим вечером. В конце концов, она приказала просто проверить экраны наблюдения, а не пытаться прослеживать его по кодам признания на охранных постах; зная, что если он не хочет быть замеченным кем-то разумным, то так и будет.
Как ни удивительно, он нашелся в своих апартаментах; Риис зарегистрировал его прибытие, как само собой разумеющееся.

Мара не спеша направилась к Западной Башне, давая ему передышку и время остыть. С подскочившем к горлу сердцем и сбившимся дыханием она наблюдала ту небольшую игру нервов, что он выдал против Мастера в танцзале; уверенная в том, что Люк хочет бросить вызов на глазах у всей публики, зная, что Палпатин не мог позволить этого. Она видела, как Мастер фактически напрягся, сомневаясь, что предпринять по мере приближения Люка. Мара тоже вышла вперед, надеясь успеть перехватить и успокоить Скайуокера, прежде чем произойдет взрыв… И затем он исчез; растворился в толпе, словно его и не было – несмотря на то, что она не сводила с него глаз. Как она поняла, именно этого он и хотел: только заставить нервничать и беспокоиться - бессмысленный риск, не имеющий никакой другой причины, кроме его несносного характера.

Принимая все это во внимание, ей не очень-то хотелось идти за ним сегодня; его настроение было скверным весь день и эта финальная игра балансирования на грани войны с Палпатином едва ли улучшила его; и естественно Люк будет знать, что ее к нему послал их мастер.
Дойдя до апартаментов Скайуокера, она обнаружила, что свет в широком и многоярусном главном холле погашен, что означало, что прислуга уже удалилась на ночь. Ступая мимо неизменных гвардейцев в дверях, она заглянула в маленький офис, находящийся поблизости в холле, встречая там Рииса.

- Я оставил бы его сегодня в покое на вашем месте, - посоветовал он с серьезным выражением.

- Палпатин послал меня, - дала Мара простой, не требующий дальнейших разъяснений ответ.

Риис кивнул.
- Лучше вы, чем я, коммандер, - сказал он. - Не дразните его... и сидите поближе к двери.

- Спасибо, - сухо пробормотала Мара, отправляясь в путь по просторному, темному холлу к сложному, искусно сконструированному центру с куполообразной, стеклянной крышей и дальше, к частным комнатам Скайуокера, в которых тот всегда прятался, когда хотел остаться один.

На удивление они были темными и пустыми, звук ее легких шагов гулко отдавался эхом под высокими, декоративными потолками. Возвращаясь, она медленно прошла по другому пути, через его кабинет и вдоль залов, расположенных вокруг центральных комнат, и затем вновь выходя к великолепному мраморному центру под главным куполом; понимая, что ей осталось методично начать проверять тридцать или около того мрачных и редко-используемых помещений.
В конце концов, она нашла его в роскошной, отделанной желто-коричневым шелком овальной библиотеке, сидящим в полумраке спиной к двери.

- Скайуокер? - прошептала Мара в темноту; что тут же напомнило ей первый визит к нему после его обращения - о ее потрясении от перемен в нем.

Он не ответил, и она осторожно прошла вперед вдоль плавно закругляющейся стены отдающей эхом по вине кесонного потолка комнаты. Он сидел, развалившись в кресле, рядом, на столике, стояла бутылка; изнуренный, уставший вид, невидящие глаза уставились на размытые светящиеся края датакарт, выстроенных в поисковой системе на противоположной стене.

- Ты в порядке? - учитывая его состояние, это был довольно глупый вопрос, поэтому Мара не стала удивляться, что он не ответил. Вместо этого он протянул руку и налил в стакан убийственную дозу спиртного. Белая камфора; она ощутила ее резкий запах, неприятно ударивший в воздух, неподалеку валялась стеклянная пробка.

Он несколько секунд смотрел на прозрачную жидкость, тяжелый стакан опасно наклонился-

- За поздние ночи в Мос Эспа, - бессвязно проговорил он, делая большой глоток.

Мара стояла на месте, не зная, что делать - она никогда не видела раньше, чтобы он пил. Бутылка была пуста уже на треть, что не предвещало ничего хорошего. В конечном счете, она оглядела тусклую комнату и прошла к бару за другим стаканом, вернулась и тихо налила себе. Если она не могла остановить его, то, по крайней мере, могла уменьшить выпитое им.

Рядом, перед высоким книжным шкафом с витражными стеклами, наполненном старомодными, бумажными книгами, стояло еще одно кресло; на нем она и устроилась, со стаканом в руке, в прохладном и облегающем ее черном шелке.

Не поворачиваясь к ней, он снова поднял свой стакан.
- За Фиксера... и за Кэми, Дика и Винди. И за Биггса Дарклайтера.

Он сделал паузу, ожидая, глаза были скрыты тенями от непослушных волос, и Мара беспокойно подняла стакан навстречу, понятия не имея, о чем он говорит. Тогда он осушил стакан до дна, поставил на стол и вновь протянулся за бутылкой. Мара сделала глоток неразбавленного спирта, полыхнувшего в горле огнем, резко и горько.

- В конце недели, когда все дела были сделаны, мы обычно заваливались на гонки, в Мос Эспа или Мос Ката, - проговорил Люк рассеянно, смотря куда-то вдаль. - Гонки на свупах. За участие платили сорок кредитов; а если тебе везло добраться до финала, можно было выиграть двести. Да, так и было. Я видел, как парни ломали кости и теряли члены за двести кредитов. Видел, как некоторых соскабливали со стен. Эти все зрители приходили туда наблюдать побоище. Если я побеждал, я делился деньгами с Фиксером, который давал мне свуп, и мы все шли в Moс Эйсли, чтобы спустить их. Мы напивались там до полного отупения, так, чтобы на несколько часов забыть на каком занюханном и заброшенном шаре пыли застряли... Я видел, что эта планета делала с дядей Оуэном, вытягивая из него силы день за днем, пока он надрывался, чтобы только выжить среди этого песка. Я видел, как изнашивается его тело, как стареет раньше времени, и поклялся, что со мной так не будет. - Он остановился, погружаясь в тихие мысли, и вновь поднял стакан. - За Татуин. Я отдал бы все, чтобы быть там когда-нибудь снова.

Он ждал, пока Мара не поднесла свою выпивку к губам, и затем вновь осушил стакан, хлопая им затем о стол, чтобы снова наполнить его.

- За... старые, разбитые и бестолковые вапораторы, которые никогда не работали. За песчаных людей, пусть они умирают в пустыне. И за джав, за их сломанных, второразрядных дроидов...

Он замолчал, надолго задумавшись, прежде чем сделать большой глоток.

- И за безумных стариков. И наивных детей, которые настолько глупы, что слушают их. Пусть они все сгинут без следа. - Люк повернулся к Маре, пока она, морщившись, пила, а он уже поднимал другой тост. - За цели, которые оправдывают средства, - сказал он непонятно, и они оба сделали еще глоток.

Люк вновь наливал, и, поняв, что он собирается напиться до беспамятства, она безуспешно попыталась найти хоть что-то, чтобы остановить его, одновременно сомневаясь, а нужно ли это делать... не лучше бы просто позволить ему продолжать...

Он повернулся к ней с высоко поднятым стаканом-

- И за Палпатина. Чтобы злобное ситхово отродье сдохло тяжелой смертью.

Мару затрясло от яда в его словах. Хотя она знала, что у него не было никакой великой преданности Императору, весь последний год он был сознателен и достоин доверия, все реже и реже проявляя неповиновение, поэтому она искренне считала, что он наконец успокоился и нашел свое место в исключительном и завидном окружении Палпатина.
И сказать так здесь, сейчас - с таким свирепым убеждением - было равносильно измене. Что потрясло ее до глубины души.

Зная, что он продолжает смотреть на нее, ожидающе держа поднятую руку... она моргнула и поднесла стакан ко рту, касаясь жгучего напитка сомкнутыми губами.

- Ты не пила, - прохладно произнес он, по-прежнему не опуская руки.

Мара почти - почти - сделала глоток, но вмешалось ее собственное вспыхнувшее упрямство.

- Ты знаешь, что я не могу выпить за это.

- Но ты была готова изобразить это. Для меня. - Он впился в нее острым взглядом; казалось, что в мгновение ока он из находящегося в полупьяном состоянии человека превратился в пугающе здравомыслящего. И Мара не нашлась, что ответить.

Он встал, осушая стакан, поставил его на стол, взял бутылку и пошел к двери.

- Тебе нужно быть осторожной, Мара. Это трудно - стоять одной ногой в двух лагерях. Невозможно сохранить равновесие. Посмотри на меня; в конечном счете, ты только упадешь.

а как же перевод? дело пало смертью храбрых? или как Вэйдер перед Палычем?
а то хочется по-русски прочитать концовку, а то там много всего.

Ну, мне показалось, народ несильно заинтересован оказался, поэтому не тороплюсь. Перевод много времени требует, а его всегда не хватает. Да и настроения в сентябре не было. Но я перевожу. Хотя до концовки с раскрытыми деталями еще долго.

Мара вздрогнула и проснулась, обнаружив, что так и заснула, свернувшись на одном из стульев, стоявших по сторонам длинного пульта в коридоре, который вел к личным комнатам Скайуокера; тело покрыла дрожь - изысканно-легкий, тонкий шелк нисколько не защищал от утренней прохлады.

Разбудивший ее шум издавала утренняя обслуга, накрывавшая завтрак в обшитой темными панелями столовой - первой из трех комнат, составлявших прибежище Люка в просторных Парлемианских апартаментах. Закончив, по-видимому, с приготовлениями, оттуда вышли двое мужчин и, нервно взглянув сперва на Мару, затем снова на дверь столовой, поспешили убраться подальше.

Нахмурившись, она быстро прошла к двери, торопливо пересекла пустую столовую, гостиную, направляясь в скрытую за ними спальню. Что-то мелькнувшее в поле зрения привлекло ее взгляд к балкону, заставив повернуться...

- и замереть, с подскочившим в груди сердцем.

Сглотнув, она выбежала на широкий балкон. С него открывалась панорама на простирающийся внизу величественный город. Мара не смотрела туда, лишь отметила краем сознания, на какой высоте они реально находятся:

- Скайуокер... - тревожно произнесла она, не зная, что еще сказать.

Скрестив ноги и спокойно удерживая равновесие, Люк сидел спиной к ней на широком, скошенном краю каменной балюстрады, обрамляющей балкон, и смотрел поверх ограждения на город. Он был в одних только светлых пижамных штанах, обнаженный торс пересекали старые поблекшие шрамы, заметные в ярком солнечном свете. На полу неподалеку валялся халат, тонкая ткань слегка трепетала под утренним бризом. Он не двигался, никак не реагировал на голос Мары, и в конце концов она пошла к нему... медленно, осторожно.

И, дойдя до балюстрады, остановилась в десяти шагах, опасаясь подойти ближе.

Теперь она видела, что его глаза закрыты, запястья слегка опираются на колени, ноги подвернуты к телу на резном парапете, едва достаточной ширины, чтобы сохранять равновесие, руки свободно свешиваются. Казалось, Люк прекрасно контролировал свое тело, не прилагая никаких усилий для балансировки. Он ничего не сказал и так и не открыл глаза, хотя Мара знала, что он слышит ее.

- ... Люк? – вновь окликнула она.

- Что, если я был не прав?

- В чем? - Мара попыталась втянуть его в разговор, хотя прекрасно знала, о чем он думает. Люк не ответил. - Она пыталась бы снова и снова, - проговорила Мара в итоге. - Ты сделал то, что был должен.

- Это вовсе не делает меня правым, - произнес Люк, не поворачиваясь. - Пять лет назад, видя другого си... кого-то вроде меня, приходящего к власти... Я, вероятно, помог бы ей.

Мара колебалась, пытаясь понять, как ей действовать, прикидывая, как он отреагирует, если она попросту рванется вперед и схватит его, чувствуя, практически слыша, как колотится сердце, пока она отвечает:

- Возможно, если бы это был кто-то еще, а не ты, ты был бы и прав, пойдя против него. Возможно, тогда и она была бы права. Но это ты, а ты - другой.

Люк слегка улыбнулся, неслышно бормоча слова, которые Мара не поняла:
- Нет, не другой. Другой только в твоей голове. - Он открыл глаза и спокойно взглянул вниз, на провал перед собой, глубиной почти в сорок уровней, ведущий к жесткой гранитной крыше главного Монолита. - Мне нужно было закрыть глаза, - туманно сказал он.

Мара нахмурилась, сомневаясь, что понимает, о чем он говорит: когда нужно было закрыть глаза? Вчера во время казни? Он так много видел их раньше, зачем...

- Когда произошел взрыв, - объяснил Люк. - Я должен был просто... закрыть глаза. - Впервые он повернулся к ней, смотря разномастными глазами, яркими, как утреннее небо. Длинный послеоперационный шрам, идущий от ключиц по центру груди, был все еще виден на солнце. - Но тогда там бы все умерли. Все. Щиты бы не справились. - Он снова отвел взгляд к пропасти, неуверенно:
- Но я не знал этого - не наверняка. Я мог бы закрыть глаза. Закрыть и позволить этому произойти.

- Ты и твоя Судьба? - в устах Мары слово прозвучало, как ругательство.

Люк улыбнулся, чуть подернув уголками рта.
- Я не верю в судьбу.

Мара нахмурилась, не понимая: после всего, что он говорил ей, после того, что делал...
- Тогда... почему?

Вместо ответа он пожал плечами и снова взглянул вниз.
- Разве у тебя так не бывает, Мара? - пробормотал он в итоге, неестественно спокойным голосом. - Не бывает таких моментов, когда ты на мгновение попадаешь в самый центр шторма, и все наконец затихает… все наконец спокойно впервые за столь долгое..., - он глубоко вздохнул, закрывая глаза, словно окунаясь в подобное состояние, - и когда это происходит, ты сделаешь что угодно - все - чтобы удержать это мгновение. Потому что ты видишь шторм вокруг себя, прекрасно знаешь его... и сделаешь что угодно, лишь бы удержать этот мир.

Мара медленно шагнула вперед. Он открыл глаза, смотря на далекий Монолит внизу, темная гранитная крыша легко поглощала ранний утренний свет, и Мара сделала еще один осторожный шаг в хрупкой, натянутой до предела тишине.

- ...Люк...

Он чуть изменил положение, и она замерла, глядя, как он делает это, по-прежнему легко удерживая равновесие над абсолютной пропастью. Люк не смотрел на нее, никак не давал понять, что слышал свое имя.

- Что, если я был не прав? - вновь спросил он. На этот раз чуть слышно, почти шепотом.

- Люк, ты пугаешь меня. - Мара больше не приближалась к нему, вообще не двигалась, застыв на месте.

Спустя долгие секунды он взглянул на нее, словно только сейчас осознавая, что она сказала, и усмехнулся - почти засмеялся, растянув шрам на губах.
- Мару Джейд нельзя напугать.

- Кроме случаев, когда она рядом с тобой. И боится за тебя, - откровенно ответила Мара.

Эти слова, казалось, ненадолго выдернули его из задумчивого состояния. Люк, нахмурившись, посмотрел на нее и вновь отвернулся, отклоняя ее беспокойство - близость. Мара сделала еще шаг вперед, сердце подскочило к горлу...

Он разогнул ноги и небрежно ударил пятками по балюстраде снаружи, наклонившись немного вперед и заставив ее похолодеть.
- Не так уж и высоко, Мара. Вероятно, это не убило бы меня. Не меня.

- Я бы предпочла не проверять, - тут же отозвалась она, и он улыбнулся, продолжая глядеть в пропасть.

- Я падал с большей высоты, - отозвался он с искривленной, самоуничижительной иронией, все также продолжая смотреть вниз. Подначивая самого себя. Мара видела это в его глазах.

Еще один бесконечно маленький шажок, Люк не среагировал, она незаметно продвинулась ближе...


- Прекрати подкрадываться ко мне, Мара. Это раздражает меня.

- Раздражает тебя! - громко возмутилась Мара. - Как ты думаешь, чувствую себя сейчас я?!

- Уставшей, - повернулся он к ней, захватывая Мару невозможно синим взглядом. - Очень уставшей.

И Мара почувствовала себя уставшей: поплывшей и отчаянно жаждущей лечь отдохнуть, хоть на несколько секунд... Она чуть пошатнулась, колени и плечи расслабились, мышцы размякли, и она ощутила, как готова упасть прямо там, где стоит...

- Сын саурон... - Мара встряхнула головой, борясь с непреодолимым желанием, и разорвала зрительный контакт с Люком, сбросив стороннее воздействие. Хмурая тень пересекла его лицо, и Люк вновь отвел взгляд, оставив ее задыхаться в бешенстве.

- Никогда не делай больше этого со мной! - Она почти вопила. - Даже не думай, что ты...

Он повернулся к ней, в разноцветных глазах читалось теперь совсем другое выражение; мгновенно-изменчивое, как обычно.
- Не ставь мне ультиматумы, Мара. Я не просил тебя приходить сюда.

- Не ставить ультиматумы? Прекрасно, и как насчет такого не ультиматума? Прыгай! Давай, вперед. Мне все равно! Ты в любом случае тратишь половину жизни, торча на этом краю - пытаясь решить, прыгать тебе или нет. Ну, давай!

Он раскинул руки... и упал.

С выскочившим из груди сердцем Мара рванулась вперед.

Потянувшись, она схватила его за запястье, падая всем своим весом на тяжелые каменные перила, разбивая колени. Плечи вывернулись, ноги скользили, каждый мускул напрягся до предела, чтобы удержать его; только высота балюстрады мешала ей свалиться вместе с ним.

Вытянувшись почти наполовину над ограждением, Мара потрясенно взглянула на Скайуокера, разметанные ветром рыжие волосы хлестали по лицу.
- Что, черт возьми, с тобой не так?!

Все еще раскачиваясь слегка над бездной, Люк оглядел раскинувшийся в отдалении город, медленная улыбка разошлась по лицу. Затем он поднял взгляд на Мару, сжал рукой ее запястье, и босые ступни заскребли по гладкому камню, пытаясь нащупать точку опоры. Она дернула его на себя, Люк нашел ногой выступ на резной каменной ограде, выпустил ее руку и встал на месте, по другую сторону от Мары, усмехаясь.

- Мне нужно столкнуть тебя с этой проклятой штуки! - завопила Мара, испытывая одновременно облегчение и ужас, загнанное сердце с шумом перекачивало по венам кровь.

Люк перекинул ноги через балюстраду и легко спрыгнул на безопасную площадку балкона, с беспокойством ощупал свое правое плечо, наружу прорвался его естественный акцент Внешнего Кольца:
- Похоже, ты вывернула мне руку.

- Я вывернула...! - Мара запнулась и замолчала, не в силах сказать что-то еще.

- Да, это моя больная рука. - Плечо, тяжело пострадавшее во время покушения, все еще беспокоило его, хотя он об этом не распространялся.

- Что... Ты... - Мара наконец перестала заикаться и составила из слов предложение, указывая на пустоту за парапетом: - Что, черт возьми, это было?!

- Просто проверка, - он небрежно пожал плечами, оглядываясь назад.

- А если бы я не поймала тебя?! А если бы поймала, но не смогла удержать?!

- Судьба, - отклонил он, массируя плечо.

- Ты... - Все еще мертвенно-бледная, она шагнула к нему и толкнула руками в грудь, не зная, что еще сделать.

Он откинулся назад, беззаботно, и Мара обрела дар речи.

- Ты и твое глупое, безответственное... глупое...

- Это ты уже говорила, - мягко сообщил он.

- Я думаю, это стоит повторить дважды! - Она фактически кричала, под действием адреналина страх перешел в гнев.

Люк отвел взгляд, и она услышала, как позади к ним мчатся Риис и Клем, среагировав, по видимости, на шум. Они остановились в дверях, не обнаружив ничего, кроме благополучно стоящих на балконе Люка и Мары, банально спорящих друг с другом.

Люк слегка мотнул головой, и они ушли обратно, рискнув при этом бросить любопытные взгляды на Мару. Командующий, вероятно, показался им полностью спокойными и рациональным. Она могла почти услышать, как они обсуждают увиденное: "Мне кажется, или Джейд действительно замахивалась на него, когда мы вошли?"

Великолепно. Лучше не бывает!

Лишь еще один день в домашнем хозяйстве Скайуокера.

.

.

- Хан, - Лея села напротив уснувшего за столом корабельной столовой Соло.

Моментально встряхнувшись, тот уставился на нее широко-распахнутыми, забавно сверкавшими на заспанной физиономии. На щеке виднелся отпечаток металлической сетки столешницы.

- Что!? – он дернулся из сна так резко, что едва не опрокинул кружку кафа в руках. Содержимое наполовину выплеснулось на стол и тут же просочилось сквозь плетеную поверхность, вынуждая Хана с грохотом отодвинуться вместе со стулом, чтобы спасти от неприятности свой синий летный костюм, завязанный на поясе рукавами скинутого верха.
С некоторым смущением Лея молча ждала, пока он придет в себя. Хан протер глаза, хотя это, похоже, мало помогло прояснить зрение. Синие получили всего шесть часов отдыха, и вновь вылетали на патрулирование через тридцать минут.

Лея склонила голову набок:

- Ты тако-о-ой симпатяга.

- Эй, утро не мое время суток, - попытался защититься Хан, утащив из ее тарелки зерновую галету.

- Сейчас одиннадцать, - многозначительно указала Лея.

- Верь мне, малышка, для меня это рано, - он откусил галету и с отвращением на лице вернул ее на тарелку:
- Что за хрень?

- Это полезно.

- Ну, наверное. Не представляю, зачем еще это можно есть.

- Может, если бы ты больше питался такими продуктами, ты сейчас не чувствовал бы себя так, - поддела его Лея.

- Ну, может, если бы ты... – он осекся на полуслове, усталый мозг явно был не в состоянии сообразить, как закончить начатую языком насмешку, - а, черт, перестань. Ты знаешь мой режим. Для меня еще рано.

- Не могу поверить, что тебе собираются доверить истребитель меньше, чем через час, - ирония в голосе Леи смешалась с сомнением и беспокойством.

Хан потер рукой заросшее грубой щетиной лицо, по-прежнему пытаясь прийти в себя:
- Да не говори. Халявщики.

Она взглянула в тарелку, отламывая кусочек галеты.
- Когда ты вернешься?

- Мм, пять часов, потом еще пять, - ответил он. Смена делилась пополам. - Два рейда в сопровождении фрахтовика. А что у тебя?

- Встречи, - уклончиво ответила она, затем с деланным безразличием подняла взгляд:
- Я говорила с Тэж утром. Она... конфиденциально сообщила мне, что к ней снова приходил Мадин.

Хан застонал, поворачивая голову:
- Человеку, что, реально больше нечем заняться? Ему надо предложить мою работу.

Мадин не раз уже обращался к руководителю разведки Тэж Массе с высказыванием подозрений по поводу причастности Хана к их фиаско у Ботавуи, обвиняя того в шпионаже на борту "Дом Один". К счастью, между Леей и руководителем разведки всегда были доверительные рабочие отношения, и Тэж практически немедленно сообщала эту информацию Лее... но Мадин продолжал нажимать и упорствовать.

Он снова и снова упирал на тот факт, что именно Хан оказался тем единственным, кто необъяснимым образом выбрался с борта "Ярости", и не просто без единой царапины, а ни много ни мало на собственном фрахтовике, забранном четыре года назад Империей.

С точки зрения Мадина, это служило достаточным доказательством предательства Хана. К тому же, разве не Соло таким же волшебным способом сумел сбежать из императорского дворца, находясь в плену, за считанные дни до того, как имперцы разгромили ячейку повстанцев на Корусканте, ту самую, что по случайному совпадению, помогла ему бежать с планеты. К тому же, как сообщал Мадин любому, кто готов был его слушать, Соло появился в Альянсе не пойми, откуда, в связке со Скайуокером, сразу же полетев в сражение против Звезды Смерти... и, надо же, вернувшись невредимым в числе крошечной горстки уцелевших, одним из которых, тоже по совпадению , оказался никто иной, как все тот же имперский шпион "Скайуокер".

Да, станция была разрушена, но теперь в рядах Альянса широко распространилось мнение, что она, по всей видимости, имела некий неисправимый дефект; предполагали даже, что она никогда и не задумывалась оружием многократного использования, как было заявлено, что вся эта история с ней была спроектирована, чтобы расшевелить и выманить на свет глубоко законспирированную шпионскую сеть мятежников, вынудив их работать над получением планов. К тому же станцию использовали для уничтожения Альдераана - предполагаемого зачинщика Альянса и прибежища для его членов - всегда обладающего независимым мнением и являющегося давней, раздражающей колючкой для Императора. Ко всему этому разрушение станции позволило Скайуокеру проникнуть в самое сердце Альянса, обеспечив его наивысшим доверием. Очень долго он был героем вне всяких подозрений, обманув даже ее саму, размышляла сейчас Лея с сухой иронией.

Слишком много совпадений; и когда Хан не смог объяснить свою причастность ко всему этому, некоторые начали слушать Мадина.

К счастью, большинство, к которому относилась и Масса, отклоняло эти обвинения, как паранойю, и в итоге все сошло к мелким, но надоедливо-постоянным и беспокоящим Лею трениям между Ханом и Мадином. Впрочем, их убеждения различались настолько, что в любом случае, эти двое были не способны ни на что большее, чем просто терпеть друг друга.

- Ну, твой добрый друг вновь пел тебе дифирамбы сегодня, - сухо произнесла Лея, вынуждая Хана закатить глаза. - Он просит встречи Руководителей Штаба, и был очень несчастен, когда Тэж предложила пригласить на нее одного из знакомых ему коммандеров летной эскадрильи.

- Отлично, - отреагировал Хан. - Передай ему, что я с радостью пропущу его небольшую вечеринку.

Лея скорчила гримасу:
- Я передала бы, но думаю, у него что-то серьезное, и мне действительно хочется, чтобы ты присутствовал. Тэж еще сказала, он намекнул, что меня не ввели в курс дел по генераторам ДЭМП из-за тебя, и поэтому перенесли место встречи.

Хан сердито вздернул голову:
- Так это моя вина?! Я не знал, где будет встреча! Место изменили практически за час до нее, уже на пути к Ботавуи!

Лея пожала плечами:
- Он думает, что я сказала тебе.

- Да что ты? Ну передай ему, что он может спросить об этом у меня лично, в любое время, - прорычал Хан, - если кишка не тонка.

Лея выгнула брови: мужская агрессивность, как всегда, оставалась одной из характерных черт Хана, также как и Мадина... и никто из них не собирался меняться.

- Как он смеет? Одно дело клеветать на меня, мне реально плевать, что он, или кто еще, думают обо мне, но втягивать тебя в свои бредовые теории заговора? Он - один из твоих старших военных советников, член Совета Альянса, нашептывает такие вещи о своем Главнокомандующем? И ты серьезно доверяешь мнению такого парня по каким-то вопросам?

- Он талантливый статистик, - ответила Лея. - Нам повезло, что он у нас есть.

- Ну, он мог бы применить немного своих больших мозгов, чтобы помнить на чьей он стороне сейчас. Серьезно, я встречал более приятных хаттов, чем он, - мрачно произнес Хан.

Лея улыбнулась и, протянувшись, сжала его руку:

- Послушай, Тэж отмахнулась от этого. Она совершенно ясно сказала ему, что, если бы ты был шпионом, имперцы бы точно не стали привлекать внимания к этому факту, не так ли?

- И что он ответил на это?

Лея пожала плечами, внезапно почувствовав себя сильно уставшей:
- Ты знаешь Мадина.

- Да, я знаю Мадина, - сухо произнес Хан. - Если бы это было во власти генерала, только одно знакомство с Люком считалось бы преступлением, заслуживающим смертной казни. Можно забрать человека из Империи, но невозможно забрать Империю из него.

Несмотря на все, каким-то странным образом, Лея знала, что Хан все еще хочет доверять Люку. Он не говорил с ней больше об этом, как поначалу, но глубоко внутри по-прежнему хотел верить. Хотя это можно было понять, Хану было трудно отступиться, его не было здесь, когда правда вышла наружу, когда обнаружили доказательства – веские, убедительные доказательства того, что Люк был шпионом. Хана не было здесь, когда им пришлось связывать воедино все продолжающие нарастать факты, поэтому он никак не мог похоронить свою веру, как это сделала Лея. И к тому же, на нем не лежала ее ответственность; в своем положении Лея просто не могла позволить себе верить, даже если бы хотела. Ей необходимо было заботиться о большем, смотреть на всю картину и следовать наиболее безопасным путем.

Хан был всегда непреклонен в утверждении, что за все время его плена на Корусканте у него ничего не выясняли, никакой информации. А зачем тогда было держать его там, сохраняя жизнь, спрашивал Хан. Но он нисколько не облегчал этим свое положение, многократно споря с Мадином , что если бы Люк был агентом, то он, разумеется, постарался бы вытащить из Хана хоть что-нибудь, когда они были вместе, особенно если не собирался возвращаться в Альянс.

Зато Лея была уверена, что Люк получил от Соло, что хотел. Просто умело управляя им, чтобы тот сам выложил все, что нужно. Возможно, это развлекало его... последняя игра, как в старые добрые времена. Результат, как ни крути, был тот же: ему удалось ликвидировать их единственную надежную базу на Корусканте. Именно так видел ситуацию всегда остающийся тактиком Мадин. Три базы в Центральных Системах, если подсчитать те две, что были ликвидированы спустя несколько часов после прохождения через них Леи и Чуи во время их собственного "побега".

И с тех пор Люк последовательно использовал Хана, чтобы заставить Альянс подозревать его. Использовал, чтобы скрыть факт наличия имперского шпиона у них, чтобы запутать и отвлечь их. Подозрения продолжали падать на Хана, потому что Люк всегда делал его козлом отпущения... а Хан по-прежнему защищал его!

Нет, они все следовали за ним в этом бесконечном и безупречном танце... кем бы он, черт возьми, ни был! Потому что он не был Люком Скайуокером - а если был, то не тем Люком Скайуокером, которым казался, когда находился здесь.

Поворотным моментом, после которого Хан перестал, наконец, высказываться, стал не их разгром у Ботавуи, а его результат. На самом деле, в течение короткого времени, первые несколько дней после того, как Хан был спасен с "Ярости", когда Лея благодарила все звезды за то, что он вернулся, что был цел и невредим, и когда Хан сказал ей, что это именно Люк поймал его и именно Люк позволил ему уйти... В течение этих нескольких дней она начала вновь задаваться вопросом… Начала надеяться.

И затем по ХолоНету вышли новости. И Лея обругала себя за то, что позволила Скайуокеру опять добраться до нее. За свое желание надеяться.

Поскольку теперь не осталось ничего, о чем можно было бы спорить. Даже для Хана. Мон Мотма была мертва, участие в этом Люка неопровержимо. Это была с начала до конца его операция. Он провернул ее, несомненно используя знания, полученные в Альянсе. Применил типично завуалированные, расчетливые методы, чтобы захватить Мотму и доставить ее Императору на Корускант в качестве подарка. Он присутствовал на том фиктивном судебном процессе, протянувшемся всего лишь каких-то пять дней, и, как говорили источники, посетил ее казнь… получив бурные овации, не меньше.

Мон была мертва из-за Люка. Никого другого. Не было ничего, никакой зацепки для ошибки. Никакой неясности и размытости в понимания произошедшего…

Даже у Хана не было ответа на это. Даже он неловко затих.

Потрескивающий коммуникатор корабля подал сигнал о пересменке, и Хан поднялся, продолжая держать чашку:

- Мне нужна еще порция, иначе я не проснусь для этого брифинга, не говоря уже о вылете, - произнес он извиняющимся тоном, отодвигая стул. - Я буду на вашей встрече - придам ей смысла.

Лея улыбнулась, зная, что он не подведет ее. Хан подмигнул и, развернувшись, растворился в толпе, заполнившей большую столовую, среди синих комбинезонов медленно пробивающихся к выходу изнуренных пилотов.

Временами она могла поклясться, что все обмундирование держалось на них за счет кофеина и скотча.

Когда беспорядочное движение сменилось практически полной тишиной, Лея вздохнула и встала сама. Она не сказала Хану об остальном; не сказала, что в случае участия Хана во встрече Мадин категорично попросил занести этот факт в данные протокола Разведки, в специально открытый на Хана файл.

Не сказала, что про себя она подозревала Скайуокера, что тот делал это нарочно. Он, в конце концов, спровоцировал значительный раскол в иерархии Альянса; заставил их казаться нестабильными, как в собственных глазах, так и для всей галактики в целом. Лею избрали новым Главнокомандующим Альянса спустя несколько дней после казни Мон, и одним из первых приказов, которые она должна была подписать, стало разрешение на открытие Службой Разведки досье на Хана.

Тэж Масса была как всегда любезна и обходительна, заверив Лею, что это был обычный порядок, стандартная, рабочая процедура, что она должна открыть файл, если к ней поступило больше трех запросов от старших офицеров, и несмотря на то, что она заведет это досье, причины тратить время своих людей на его проработку она не видит.

Файл был бы просто открыт, ничего большего.

Но факт вышел наружу - как обычно случалось в подобных ситуациях - не в общее пользование, конечно, но в различные разведывательные ведомства, усердно работающие на сомнительных основаниях между Империей и Альянсом. Там стало известно, что лидер Альянса находится в прямом разногласии с одним из ее самых высокопоставленных офицеров, потому что защищает возможного шпиона. Едва ли это давало хорошую перспективу на будущее, на которую она надеялась в своей новой роли.

Тэж уверяла Лею, что эти вещи со временем забудутся, и с присущей ей острой, как игла, проницательностью, замечала, что несмотря на свой военный гений, Мадин во многом был излишне прямолинейным человеком и открыто разбирался с подобными проблемами, считая, что при отсутствии любых других доказательств действовать нужно на основании того, что кажется правдой.

Искусственно созданной правдой, и Лея знала, чьими стараниями. Такая замысловатая игра не походила на действия Вейдера; она была больше ближе Палпатину, но все же не совсем. Нет - она точно знала, кто играл в эти игры, расставляя капканы и мутя воду.

Когда Скайуокер только начал облавы на ботанов, Тэж высказала мнение, что отношение Наследника к Альянсу попадало под категорию "не трогайте меня, и я не трону вас".
Неудивительно, что после покушения на него, Волк Палпатина решил, что Альянс перешел границу. Они объявили войну… и сезон охоты был открыт.

И Лея помнила... не могла не думать о предупреждении Тэж, сделанном ею перед покушением на Скайуокера:

"Если примут решение убить его, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы гарантировать безупречное исполнение, и всем сердцем буду надеяться на успех - потому что в ином случае - да поможет нам всем Сила."



Большое спасибо emuna за помощь в работе над этой частью главы.

.

Дарт Вейдер тихо стоял в своей рабочей рубке на борту "Экзекутора" и внимательно смотрел на маленький плоский экран. Оставаясь внешне безразличным, он изменил масштаб изображения от далекого общего плана к нечеткой дрожащей картинке увеличенной Западной Башни Императорского Дворца. В похожей на медитативную позе, скрестив ноги, его сын сидел на высокой балюстраде балкона своих апартаментов. Рядом стояла Мара Джейд. Что вообще она делала там до сих пор? Разве он не предупреждал сына насчет опасностей, заложенных в разрешении такой близости, почему мальчик никогда не слушал его? Возможно, Вейдеру стоит устранить Джейд вопреки желанию сына?

С расстояния казалось, что они ведут непринужденную беседу. И только язык их тел выдавал серьезность момента. Вейдер снова проклял ограниченные возможности такого вида съемки, сделанной с высокой орбиты Корусканта. Воздушное пространство вокруг Императорского Дворца было закрытой зоной; установленный на городе-планете, он был покрыт массой всевозможных щитов, как против прямого физического нападения, так и против разного вида технологического оружия, включая шпионаж. Поблизости не было никаких зданий - наивысшая роскошь, доступная лишь Императору. Все немалое пространство вокруг занимали свободные воздушные проходы и связанные между собой, расположенные ярусами террасы. Они отделяли Дворец от остальных строений, выгодно подчеркивая его значимость и грандиозность, и обеспечивали территорию для многочисленных охранных патрулей и других мер защиты.

Только на одном Корусканте у Палпатина имелось пятнадцать дворцов, начиная с 17-уровневой, включающей 300 комнат, Зимней Резиденции на холодном южном полюсе и заканчивая колоссально громадным, величественно раскинувшемся Императорским Дворцом в центре столицы - главным местом правления и основным жилищем Палпатина.
И даже это количество, в общем масштабе, было практически ничем - всего Палпатин имел более трехсот дворцов по всей Империи, расположенных на разных, наиболее значимых планетах. Массивные величественные здания, призванные для демонстрации абсолютных возможностей и превосходства. Воплощенные символы деспотичной власти, силы и значимости Императора. Отделка и убранство каждого дворца состояли из лучших предметов и материалов, которые могла предложить система, в которой он находился, независимо от того, насколько добровольно. Большинство дворцов ведущий затворническую жизнь Император ни разу не посещал - и никогда не намеревался. Для Палпатина значение имела не необходимость в них и даже не желание обладать ими, а сам факт их принадлежности ему - чтобы видели, на что он способен.

У самого Вейдера во владении было пять дворцов на четырех планетах, все подарены Императором. И нельзя было не заметить, что Люк, среди всех дарованных ему подарков и других проявлений благосклонности Палпатина, ни разу не получал от него частной собственности. Император предпочитал держать мальчика рядом, вынуждая всякий раз, когда приказывал ему прибыть на Корускант, возвращаться во дворец под контроль Мастера.
Лишь три раза, когда Люк находился при дворе, Палпатин перемещался вместе со свитой: дважды в Зимнюю Резиденцию на Корусканте и один раз в огромный дворцовый комплекс Село на Андаре. Но пребывал он там не больше месяца, не в силах долго оставаться вдали от места средоточия своего правления и власти. Император верил, что неприступен в его стенах, он потратил много сил, чтобы обеспечить это - хотя большинство принятых мер было незаметно снаружи, дворец был поставлен все же, как памятник уверенности, а не паранойе.

Одной из таких скрытых мер был ряд подрывных барьеров, служащих защитой против проникновения любых технологических систем. Поэтому любые виды шпионского и самого модернизированного оборудования, включая визуальные и слуховые лучевые технологии, были бесполезны. И только устаревшие световые лучи не встречали преград на своем пути. Используя высококачественную оптику с большого расстояния, реально было получить картинку дворца.
Можно было бы, конечно, возвести и визуальный щит, дабы исправить эту недоработку, но в связи с характером работы такого щита, его нельзя было бы скрыть – а это расходилось с политикой демонстрации силы. Народные массы должны были видеть несокрушимую мощь и неприступную уверенность императорской власти - эпицентр которой олицетворял Главный Дворец в столице.

Таким образом, Вейдер вынужден был сейчас положиться на результаты этой единственной уязвимости в защите, проклиная качество маленького и плоского, сделанного с высокой орбиты изображения. Теоретически можно было приказать поработать с этой записью СИБ, дабы извлечь из нее большее, но он прекрасно осознавал, что не может рисковать попаданием копии к Императору.

Словно это могло как-то помочь, Вейдер неосознанно наклонился к экрану...

В следующий момент мальчик свободно качнул ногами и спрыгнул с балюстрады балкона. Главком дернулся в шоке-

Джейд рванулась вперед, хватая Люка за руку так, что тот качнулся в короткой дуге, дергая ее за собой. Используя вес своего тела и явно неготовая к произошедшему, она удерживалась только за счет высоких перил.

Несколько секунд они оставались в таком положении; наконец Люк взглянул на нее и подтянулся с помощью другой руки обратно. Вот он отшатнулся, когда Джейд толкнула его в грудь обеими руками. Ярко говорящий жест, без всяких слышимых слов.

- Мне показалось, что это не должно попасть к кому-либо, - дипломатично произнес полковник Хокен, небольшого роста имперец, с широкими квадратными плечами. Не особо находчивый, по мнению Вейдера, но преданный ему. Человек, которому он доверял. И в последнее время тот был лоялен не только к Вейдеру, но и к его сыну. По мере того, как военные таланты мальчика расцветали, Люк получал все большую популярность во флоте.

Вейдер понял, что молча уставился на полковника. Разум обрабатывал увиденное.
- Больше никаких копий?

- Нет, милорд, насколько я знаю. Шпион, который продавал запись, находится сейчас в заключении на Билбринджи. Под допросом он признал, что это была его единственная попытка продажи.

- Доставьте его сюда. Тихо, - приказал Вейдер. Лучше убедиться самому.

Хокен тщательно поклонился, сделал образцовый военный разворот и отбыл выполнять распоряжение, оставляя главкома вновь переигрывать и рассматривать запись.

Из-за расположенных на Билбринджи имперских верфей там всегда присутствовали тайные команды Хокена, но это была чистая случайность - что кто-то услышал о записи, содержащей образы Наследника, и сообщил об этом начальнику, который в свою очередь распорядился арестовать продавца и передал материал Хокену.

Содержание материала… тревожило. Очень. Особенно сейчас, когда Вейдер наблюдал запись один. Во-первых, потому что он понятия не имел, что делал его сын, во-вторых, потому что Мара Джейд явно оставалась частью ближайшей свиты Люка. В том, что она поймала его, не было ничего особенного - охранять его было ее задачей, приказом Императора, которому Джейд была фанатично предана.

Важным выводом стало то, что его сын верил, что она сделает это. Потому что независимо от того, что думал Люк, доверять ей нельзя.

Вейдер протянул руку и вынул маленький чип памяти из проектора, изображение тут же дернулось и пропало. Рука в черной перчатке сжалась в кулак, ломая кристалл без надежды на восстановление.


.

.



Люк в тихом напряжении стоял в своей каюте на борту "Несравненного", вглядываясь в хаотичную и размытую кляксу гиперпространства. Его наконец отпустили на корабль - после четвертого прошения по этому поводу. Почти три недели он провел в ловушке среди душных интриг и непрестанных заговоров двора своего Мастера. Так что буквально через несколько часов после получения разрешения он улетел, взяв свое маленькое окружение и негодуя на тот факт, что он вообще должен был просить это позволение - что был вынужден зависеть от таких вещей в своей жизни.

Среди тех, кто все это время находился на борту корабля, витала довольно нервная, тревожная атмосфера, почти осязаемая. Будучи так долго запертыми над Корускантом, они чувствовали себя не лучше своего командующего и так же, как он, не могли дождаться разрешения уйти.

Прибыв на флагман, Люк прямиком направился к мостику и в импульсивном порыве задал курс для "Несравненного" и сопровождавших его "Доминанта" и "Ветра", идущий широкой петлей вдоль Хайдианского пути к Аркании и затем в открытое пространство по краю Колониальных регионов, подходя к каждой лежащей на пути системе и планете. Мимо Парлемианского Торгового Пути и Коррелианского Потока, пересекая противоположную сторону Хайдианского Пути у Нубии, и затем, направляясь к Коррелианскому Торговому Хребту и, наконец, к Шапани, стоящей на перекрестке с торговым маршрутом Римма, для возвращения назад. Это был колоссальный и тяжелый служебный рейд, который даже без остановок, что было очень маловероятно, занял бы много недель, фактически месяцев.

Только когда намеченный маршрут был передан на Корускант и возвращен назад с одобрением Императора и коротким, загадочным сообщением, что его Волк может гулять там, где ему нравится, Люк заперся в своей рабочей рубке, чтобы наложить курс на карту звездного неба, и увидел, что именно он сделал. На момент спонтанного выбора маршрута в его голове была лишь мысль уйти подальше от Корусканта... Проследив теперь линию проложенного им пути, Люк расслабленно откинулся на спинку кресла и долго смотрел на холодисплей…

Назначенный им маршрут практически точно очерчивал наиболее удаленные расстояния подведомственной области его флота. Драгоценный Волк Императора расхаживал вверх и вниз, словно пленное животное - только в пределах своей клетки.

Он спокойно отвел взгляд и посмотрел в пустоту.

Одна смена сменилась другой, потом еще одной, а он оставался за своим рабочим столом, читая донесения, уточняя маршрут и сопутствующие задачи, после проведения холоконференции с командованием штаба, определяя и переназначая обязанности службам и подразделениям, чтобы минимизировать между ними и взять под контроль предполагаемые острые разногласия, планируя операции и маневры. Уделяя внимание всем деталям, способствующим оптимизации флота. Наконец, когда он больше не мог работать, чувствуя, как оцепенел его разум, а перед глазами появляются пятна, он вернулся в свою каюту и в тишине затемненной комнаты созерцал водоворот света за иллюминатором.

К нему шла Мара. Он знал это совершенно точно, ощущал ее уникальное присутствие в Силе - пытаясь пройти незаметно, она бессознательно пользовалась своими способностями.
В голове был один вопрос: что ему делать, когда она придет?

Если следовать пути разума и здравомыслия, то ее, безусловно, нужно было отправить обратно.

Люк очень легко мог предоставить ей безукоризненное оправдание: он отсутствовал на флагмане несколько недель и не мог гарантировать, что обезвредил все новые средства системы слежения, установленные за это время тайными агентами Палпатина. Она, конечно же, поняла бы, что это ложь – чтобы обнаружить и уничтожить шпионские устройства, Люку нужно было ничтожно малое время - но, не имея прямых доказательств, она не стала бы спорить с ним. И, в любом случае, поняла бы его.

Что позволило бы ему прекратить все сейчас. Вернуть их отношениям тот характер, что был раньше... Это было бы разумно.

Он достиг всего, что хотел от специфичной игры с ней - всего, к чему стремился. Ему был нужен ее секрет, рычаг для управления ею. Что ж, он получил его. Мара утратила беспристрастность, позволила себе быть втянутой туда, куда не следовало, и скрыла этот факт. Лгала Императору - прямо в лицо.

Таким образом, он получил свой контроль над ней. Если когда-нибудь она узнает что-то, скрываемое им от Мастера, у него будет, чем угрожать ей. Да, он навредил бы этим и себе, но в ситуации, где он, так или иначе, попал бы на линию огня, ему нечего будет особо терять, и она прекрасно поймет это. Тогда как Мара будет рисковать потерять все.
И, как в каждой игре, сила этого блефа зависела от карт, что он держал в руках.

И именно поэтому правильным выбором сейчас было отослать ее, подчеркнуть, что случившееся – ничто иное, как просто игра. И что он не смутится разыграть эту карту, если она вынудит его.

Не сделай Люк этого сейчас – и он ослабит свою позицию.

Итак, почему же он колеблется?

Теперь он понял, о чем пытался предупредить его отец: чем ближе к тебе человек, тем ты уязвимее. Была ли подобная неизбежная уязвимость слабостью его отца, причиной, по которой тот потерпел неудачу?

Потому что Люк точно знал: если он откроет дверь, это станет и его слабостью.

Если он позволит принятому сейчас решению пойти вразрез со своими целями.

Но что-то в нем жаждало этого. Этой близости. Несмотря на знание, что она станет его слабым местом, а он клялся, что никогда больше не допустит подобного перед лицом своего Мастера. Несмотря на сопутствующий риск - ибо Мара всегда будет предана Императору. Несмотря, вопреки, даже при том что…

Тысяча причин против, и только одна за то, чтобы открыть дверь...

Он услышал нежный стук пальцев по тяжелой корабельной двери и оставался на месте еще какое-то время-

Останови все сейчас. Не соглашайся на эту слабость.
Не рискуй.
Не будь своим отцом.

Люк покачал головой, вспоминая вновь слова Вейдера, что он говорил с таким убеждением: «В силу необходимости мы одинокие существа…»

- Я - не ты, - прошептал он в темноту...

И с одним окончательным напряженным вздохом, изгоняя сомнения, сделал шаг вперед и открыл дверь...

Мара порывисто вошла в темную комнату, неся с собой шквал чувств волнения и предвкушения.

- Я уж подумала, ты не хочешь впускать меня, - шутливо прошептала она, обвивая его руками и дыша в шею. Словно после их последней встречи здесь прошел один день. Поступила ли она так сознательно?

Люк закрыл глаза, уже жалея, что впустил ее, ощущая мягкие волосы на своей коже. На мгновение он позволил себе окунуться в глубину излучаемых ею эмоций, в потворство своему желанию: чрезвычайно пылкому, крайне порывистому и безудержному, все подавляющему и дико безответственному…

Но истина была намного сложнее, и хотела Мара признавать это или нет, где-то в глубине души она должна была знать ее.

Как знал он. Он знал об опасности. Знал, как легко это может закончиться. Знал лезвие ножа, на котором жил.

Знал абсолютно, что когда-нибудь она предаст его.

Ей нельзя доверять. Нельзя доверять. C другой стороны, ему самому нельзя доверять - разве она не знала этого?

Если он хоть немного заботился о ней, он должен был бы уйти. Если она заботилась о нем, она должна была сделать то же самое уже давно...

Мара взяла его лицо в ладони и встала на цыпочки, протягиваясь в поцелуе и скользя пальцами к волосам. Обдавая теплым дыханием губы-

И вся его сдержанность, предупреждения отца и собственное понимание, прекрасное знание будущего, все его сомнения растаяли как тени в темноте...

.

.


.


Сидя с прямой, напряженной спиной, Мадин нервно наблюдал, как Руководители Штаба располагались за большим круглым столом в Оперативном Центре на борту повстанческого флагмана "Дом Один". При этом они непременно бросали взгляд на огромный холст, висящий на дальней стене. Основательное, детальное изображение битвы в ночном небе. "Ночное сражение", работы художника Инего.

Это был оригинал, бесценное произведение искусства. Картина каким-то образом находилась во владении контрабандиста Соло. Тот принес ее сюда, отдав «во временное пользование» и приложив много усилий, чтобы ясно это до всех донести. Как она попала к нему, он забыл объяснить. Но, учитывая род занятий Соло до Альянса, Мадин не счел нужным допытываться - иногда очевидный ответ был единственно правильным.

Соло также окинул холст долгим взглядом, улыбаясь каким-то своим мыслям, и уселся рядом с Леей Органой, которая после гибели Мон неожиданно легко приняла всю сложность своего нового положения. Сейчас в ее карих, смотрящих на Мадина, глазах читалась осторожность. И хотя между ними не было и тени дружеских отношений, это не мешало плодотворному рабочему сотрудничеству. Органа производила хорошее впечатление и способностями лидера, и своим поведением под прямым огнем.

В ее характере была необходимая острота, дерзость. Если Мон была дипломатом и борцом в равной степени, Лея была больше борцом, и только потом дипломатом, что, по мнению Мадина, было весьма хорошо. Эта черта могла быть полезна для будущих, более агрессивных действий. Хотя на данный момент она еще "становилась на ноги" - поэтому пока реагировала сдержанно и осмотрительно.

Потому он ощутил острый укол вины, что, по сути, принудил ее к проведению этой встречи. Но если он хотел протолкнуть последний план Мон, нужно было действовать; необходимое время подходило к концу. Во-первых, потому что он и так уже долго ждал, желая ограничить срок, в который эта информация будет известна, во-вторых, ему нужен был Совет, который, продвигая план к исполнению, в спешке не обратит слишком много внимания на детали. Которые давно были рассмотрены им и Мон. Теперь он нуждался в конкретных действиях, для чего ему, вероятно, придется немного повыкручивать руки Органе. Именно поэтому он твердо отказался заранее раскрывать повестку требуемого им собрания – дабы Органа не подготовила аргументы против его предложения, тем самым не выпустив на общее голосование, или чтобы вообще не отказала во встрече.

Наконец все устроились на своих местах и вежливо затихли. Лея Органа встала, воплощая собой само спокойствие, указывающее на официальность собрания.
- Мы начинаем эту встречу в семнадцать тридцать два. Присутствующие офицеры: адмирал Акбар, адмирал Стоун, руководитель службы разведки Масса, коммандер Соло, генерал Риикен, генерал Мадин и я. Собрание созвано по требованию генерала Мадина. Поэтому, с вашего разрешения, господа, я передаю ему слово.

Речь прозвучала немного коротко, но Органа не собиралась здесь развлекаться. Мадин поднялся, автоматически поправив китель; привычка осталась со времен его службы в имперских военных силах, где такие вещи были первостепенны.

- Господа... С учетом скорого запуска нового Суперзвездного Разрушителя "Неукротимый", теперь уже неизбежного, я хотел бы воспользоваться возможностью принести вашему вниманию некоторую исключительно важную информацию. Из соображений безопасности вы до сих пор были в неведении о ней. Этот план был разработан некоторое время назад и направлен на использование непревзойденного шанса...

Соло, сидящий напротив Мадина, начал медленно закатывать глаза и, ссутулившись, лениво уперся подбородком в ладонь. Мадин обдал его долгим, говорящим, что ничего другого он от Соло и не ждал, взглядом и продолжил свою прерванную на мгновение речь:

- Непревзойденный... шанс... для нанесения главного удара по Империи. Такого, после которого Империя не сможет оправиться. - Он обвел взглядом спокойные, слегка выжидающие лица. Скоро их выражение изменится. - Как вы теперь знаете, часть нашей злополучной миссии у Ботавуи состояла в получении новой технологии: имперских генераторов ДЭМП. Предназначенных нами для использования против всех разрушителей на орбите Корусканта при первом полете «Неукротимого». Потеря этих генераторов сделала план невыполнимым. Однако запуск СуперРазрушителя не отменен. И Император по-прежнему планирует присутствовать на его борту. Возможность, для которой предназначались ДЭМП, все еще не потеряна, господа, и я предлагаю использовать ее.

- У вас в заднем кармане завалялось несколько запасных ДЭМП? – растягивая слова, поинтересовался Соло.

Мадин пронзил его взглядом. Генерал был яростно против присутствия этого контрабандиста, но Масса, шеф разведки, настаивала, что для подозрений Соло в шпионаже нет никаких оснований, заявляя, что и побег из императорского дворца на Корусканте, и спасение с борта "Ярости" не были сами по себе достаточными доказательствами. Тем более, настоящий агент должен вести себя незаметно, а не привлекать к себе такое явное внимание.
Для себя Мадин решил по-прежнему наблюдать за Соло... и, как он подозревал, Масса делала то же самое, вопреки ее заявлениям.

- Нет, ДЭМП у нас больше нет, но это не означает потерю других наших преимуществ. Меняются детали, но не сам план. У нас все еще есть кое-что, о чем не знает Империя, то, что подведет нас к поворотному моменту.

Органа нахмурилась, явно утомленная игрой в "угадайку":

- И что же это?

Мадин приосанился еще больше и широко улыбнулся:

- У нас есть ключ к Независимому Командному Управлению "Неукротимым" - зашитые коды. Обладание собственными генераторами ДЭМП давало нам возможность свободного пути - повредив все находящиеся в области имперские суда. Затем мы собирались использовать Перекрывающие Коды, чтобы направить «Неукротимый» в атмосферу Корусканта; под давлением, без балансировочных систем, он сгорел бы вместе с находящимся на борту Императором - на глазах у всей галактики, наблюдающей по холонету. Это был основной план. Разработанным мной и Мон Мотмой. План, ради которого она отдала свою жизнь.

Лея нахмурилась еще больше:

- И как давно у вас были эти коды?

- Мон Мотма получила их от Оллин’айя почти за месяц до покушения на Наследника. И как все здесь знают, план Мон состоял в том, чтобы сначала устранить его, а потом уже Императора. Чтобы не позволить наследования престола. Однако сейчас у нас появилась возможность компенсировать ту неудачу уничтожением Императора. И я думаю, мы должны сделать это - в память о Мон.

Это был запрещенный прием, и сузившиеся глаза Органы говорили, что она прекрасно понимает, что делает Мадин. Если она откажется, то отвергнет не только сам план, но и память о Мон.

Наступившую тишину прервала напряженно всему внимающая Тэж Масса:
- Позвольте мне уточнить... У вас имеются Перекрывающие Командные Коды, вшитые в системы "Неукротимого"?

- Фактически да, - ответил Мадин.

- Фактически? - переспросила Тэж, желая быть уверенной.

- Эти коды не относятся к кодам "судного дня", но они являются черным входом в систему, отвергая все остальные команды. Они предназначены для использования Императором, чтобы гарантировать...

- Спасибо, сэр, я знаю, что такое Командные Коды, - едко перебила Масса, очевидно так же, как и Лея раздраженная, что ее не поставили в известность до сих пор. - И вы уверены, что коды все еще активны, учитывая попадание в плен и Мон Мотмы, и Оллин'айя?

- Да.

- Почему вы не сказали нам этого раньше? - голос Органы прозвучал дюрасталью.

В ответ Мадин почти уже посмотрел на Хана, но вовремя поймал себя.
- Вы знаете, что у нас продолжаются проблемы с утечкой информации. Мон Мотма приказала, чтобы это оставалось строго между нами. Пока не будет необходимости вовлечь остальных. Сейчас, я считаю, такая необходимость настала. Я думаю, мы по-прежнему находимся в выигрышной позиции и можем исполнить намерения Мон.

Вытягивая длинные перепончатые пальцы, заговорил Акбар:
- Разве коды не аннулировали, когда Империя обнаружила наш доступ к их генераторам ДЭМП, генерал?

- Нет, сэр. Коды не имеют никакого отношения к военной технике. Их даже создавали на другой верфи, интегрируя в полной изоляции от других подразделений. Даже у командира, отвечающего за корабль, нет к ним доступа.

- Таким образом, мы можем предположить, что не было никаких причин менять их? - уточнил Акбар.

- Да, сэр.

- Это ужасно большое предположение, - высказался адмирал Стоун, качая головой.

- Коды проверены менее двух недель назад, и тогда они были еще активны, - заверил Мадин.

В свете этого заверения на какое-то время наступила тишина.

- Итак, у нас есть коды - средство управления системами корабля, - продолжила Органа. - И что вы предлагаете?

- Как я сказал, изначальный план состоял в том, чтобы послать "Неукротимый" в атмосферу. Захватить штурвал и отправить вниз за счет собственной тяги, а затем остановить двигатели. Разрушители не предназначены для планетарной силы тяжести; без корректирующего смещения, он возьмет нежизнеспособный угол входа и разрушится, как только войдет в атмосферу. Понятно, что мы рассчитывали на ДЭМП, чтобы вывести из строя все остальные корабли, которые попытаются остановить СЗР, повреждая его двигатели или просто схватывая тракционными лучами. Без этой возможности - ликвидировать всякую помощь извне - необходимо в какой-то мере изменить план. Однако я по-прежнему считаю, что нам дан беспрецедентный шанс. Император редко покидает безопасную территорию Корусканта.

- Он будет лишь на его орбите, - указал Стоун.

- На корабле, над которым мы будем иметь контроль, - не сдавался Мадин.

- Мы могли бы, получив контроль над "Неукротимым", использовать его собственные генераторы ДЭМП и продолжить затем операцию, как она планировалась первоначально? - спросил Акбар, поднимая на себя питающие надежды взгляды.

- Нет, сэр, - оборвала их руководитель разведки Масса. - К сожалению ДЭМП "Неукротимого" еще не будут готовы для запуска. Наши разведданные говорят, что их закончат на верфях в Кластер Коорнахт чуть позже.

- Есть какой-нибудь шанс, что мы сможем довершить их подготовку силами наших техников? - спросил Соло, сам не слишком веря в подобное.

- Нет, сэр. Их активация никогда не планировалась для первого полета. Планировалось, что "Неукротимый" выполнит пробные маневры на пути к верфям Коорнахта, где будут завершены регулирование и точная отладка систем.

- Мы сможем блокировать мостик? Запереть там Палпатина и уйти в гиперпространство, используя коды управления? - предложил Стоун.

- Нет, - ответила Органа, задумчиво щуря глаза. - Торжественный запуск кораблей обычно происходит на низкой орбите, чтобы его было видно с поверхности планеты. На нашем пути будет слишком много других ИЗР, мы не успеем выйти на нужную траекторию. Если мы не обездвижим имперские корабли, они остановят нас.

- Тогда окружить мостик и перекрыть кислород?

- Возможно, - допустил Мадин.

- Не-а, - перебил Хан. - Мостик разрушителя - большая область. У них будет чертовски много времени, чтобы выбраться оттуда, прежде чем кончится воздух. Да и оставшейся части экипажа хватит времени вытащить их, независимо от того, сколько наших парней будет на борту.

- Взрывная декомпрессия? - предложила Лея. Все затихли, раздумывая.

- Нужно проверить планы, не думаю, что там есть переходной шлюз, - пробормотала Тэж.

- Если он найдется в оборонных и навигационных щитах "Неукротимого", то сравнительно небольшое судно сможет разнести обзорные иллюминаторы, - сказала Лея.

- Все корабли без допуска СИБ будут выведены из системы за два дня до события, - ответила Тэж, всегда прекрасно осведомленная о протоколах врага.

Все вновь замолчали. Тишину нарушил Хан:
- Возьмем корабли у них! Черт, ангары СЗР должны быть забиты истребителями. Если у нас будет Командное Управление, мы сможем выпустить несколько штук под щитами "Неукротимого".

Тэж кивнула:
- И щиты закроют их от СИДов с других разрушителей.

Мадин хранил молчание, стараясь не казаться слишком настойчивым и позволяя интересу и энтузиазму Совета достичь максимума, когда его члены поймут, что это действительно возможно. Возможно уничтожить Палпатина.

- Двери мостика бронированы по наивысшему классу защиты. И закрываются мгновенно. Если мы сможем закрыть их с расстояния, - рассуждала Масса, погрузившись в размышления. - Но доступ мостика к управлению должен быть блокирован - чтобы отрезать возможность открыть их изнутри. В ведущем к мостику коридоре с каждой стороны расположено еще по три операторских, которые также необходимо блокировать. Если все двери будут заперты с помощью перекрывающих кодов, то для их взлома понадобится значительное время даже при использовании резаков и взрывчатки.

- Чтобы использовать наших пилотов на истребителях "Неукротимого" нужно, чтобы они находились на его борту, - сказала Органа.

Мадин подобрался:
- Нам нужны люди на борту "Неукротимого" в любом случае. Если уникальные коды "судного дня" можно использовать с расстояния, то в случае наших кодов необходим непосредственный доступ к системам изнутри. Нам нужна команда для этого. Когда разрабатывался первоначальный план, было установлено, что самой эффективной точкой доступа для нас, дающей максимум управления без нахождения на мостике, будет Опс3. Она расположена на полпути к Командной Башне.

- Таким образом, нам необходима целевая группа на борту, - серьезно сказала Органа.

- Это нужно сделать за три дня до церемонии, - энергично указала Масса, как всегда гибко и быстро мыслящая. - Затем всех незадействованных военных начнут отсылать прочь.

- Эй, и как мы это сделаем? - спросил Хан. – Ах, да... Вы видели размер такой штуковины? Не думаю, что будет сложно пройти туда и потом просто разыскать какое-нибудь тихое местечко, чтобы пересидеть там несколько дней. Можно почитать, или взять карты с собой.

- Это должна быть маленькая команда, если мы хотим, чтобы ее не заметили, - продолжила Органа, игнорируя сарказм кореллианца. - Двадцать единиц, не больше. Четыре пилота для СИД-истребителей. Остальная часть нас расколется на две группы, каждая из которых, имея Командные Коды, будет пробиваться к Опс3 по отдельности. Таким образом мы обеспечим резервную поддержку.

- Подожди минуту... Нас? - перебил Соло, поворачиваясь к Лее.

- Я не собираюсь сидеть здесь, - твердо сообщила она.

- Именно это ты и будешь делать, босс, - Соло подчеркнул последнее слово.

- Думаю, в словах коммандера Соло есть смысл, мэм, - согласилась Масса. - Вы больше не можете активно участвовать в военных операциях.

Органа поджала губы:
- Вы серьезно думаете, что я откажусь от такого шанса? От шанса быть в команде, которая наконец уничтожит Палпатина? Это не обсуждается. Я буду там.

- Я сожалею, руководитель, но не могу этого допустить; в противном случае я была бы непригодна для своей профессии, - твердо ответила Масса, смотря на генерала Риикена для поддержки. Акбар и Риикен являлись самыми близкими советниками Органы. И если кто-то и мог отговорить ее, то это они.

И Риикен не замедлил сделать попытку:
- Лея, вы знаете, что это неблагоразумно. Пожалуйста, подумайте хорошенько.

Мадин задушил улыбку; захваченная планом заговора Органа, казалось, не собиралась сдаваться, не желая уже упускать такую возможность.

- Руководитель Мотма часто возглавляла полевые... - она запнулась, понимая свою ошибку, и Риикен тут же воспользовался ею:

- Да - и мы потеряли ее там, потому что нарушили правила. Мы не можем позволить себе еще одну потерю лидера, Ваше Высочество. Ваши опыт и вклад очень ценились бы... отсюда.

Лея какое-то время молчала, изучая лица сидящих за столом и понимая, что не будет спорить с ними. Мадин остался в стороне, радуясь, что разногласия возникли не о самой благоразумности миссии, а только о том, кто будет участвовать в ней.

- ...Хорошо, - согласилась Органа, будучи загнанной в угол. Однако тон ее голоса свидетельствовал, что никакого намерения уступать у нее нет. - Я обдумаю ваш совет.

Соло повернулся обратно к собранию, полыхнув по нему взглядом:
-Меня же совершенно точно можно заменить, так что я возглавлю команду проникновения.

Органа глубоко вздохнула и посмотрела на него, явно собираясь высказать в недвусмысленных выражениях, что если не участвует она, тогда не участвует и он, но вовремя остановила себя.

- Это прекрасная идея, - в итоге произнесла она, заставляя Соло настороженно взглянуть на нее. - Но я думаю, ты должен управлять кораблем отхода.

- Подожди, я не собираюсь торчать в каком-то скучном судне в пустом ангаре, когда остальные будут гулять по Звездному Разрушителю, сладеньк… - он прервался, поняв, как обращается к Лее на официальном заседании, каждая минута которого на счету. Мадин только стиснул челюсти в ответ на явную нехватку дисциплины кореллианца. Сквозь сжатые зубы Соло процедил:
- Я все же не согласен с этим.

- Нам важно сохранить свободный коридор, для отступления обеих групп, - Органа стояла на своем. - Если на пути к опс-комнате нам вряд ли кто помешает, то обратно будут ждать не только перестрелка, но и добрая часть экипажа, жаждущего сбежать с "Неукротимого" в космос. Я никого не буду просить пойти на верное самоубийство - поэтому мне нужен лучший пилот у штурвала на выходе.

- Я могу участвовать в миссии, а затем полететь, - упорствовал Соло, игнорируя почесывание его самолюбия.

Мадин задался вопросом, обратили ли внимание остальные, что руководитель Органа по-прежнему использовала слово "нас", говоря о команде проникновения. Если да, то они, по-видимому, посчитали разумным сейчас сохранять спокойствие и не спорить. По-настоящему важным на данный момент было общее одобрение плана...

- Я думаю, мы сможем обсудить это позже, - отрезала Лея, быстро отворачиваясь и не давая Соло возразить. - Пока я хотела бы провести голосование.

Призвав выдержку и пытаясь не казаться слишком напряженным, Мадин наблюдал за последовавшими согласными кивками. Органа внимательно окинула всех взглядом и тоже кивнула:

- Единогласно. Миссия утверждена. Ее командный состав будет назначен к концу дня, чтобы завтра начать детальную разработку плана. Мы соберемся вместе для повторного обсуждения через три дня. Будем надеяться, к назначенному времени у нас будут более продуктивные идеи наших действий.

Острая шпилька ее последних слов не помешала Мадину победоносно улыбнуться. Органа согласилась. Лично запустила необратимый процесс реализации его плана. И никто не поднял нежелательный для генерала вопрос, никто не указал на оставшийся в тени факт: Наследник также будет на том мостике.

Скрючившись на корточках, Мара сидела в тесном техкоридоре для ремонтных дроидов, дающим возможность обозрения расположенного внизу кормового ангара, который был предназначен лишь для солдат личного полка Наследника. Для "неприкасаемых", как их теперь называли, и не без серьезного основания - ни у кого не было доступа к тем областям, где они располагались: ни к стыковочным докам, ни к жилым каютам, ни к складам снабжения, ни к зонам отдыха. Территория 701-го была полностью отдельным и обособленным анклавом внутри флагмана. Это произошло не сразу, конечно, постепенно, едва заметными этапами - Скайуокер мастерски проводил необходимые ему перемены, став слишком хорош, чтобы ошибаться в подобных вещах. Единицы 701-ого фактически всегда были разделены и при этом часто перемещались; внутри флота и на поверхностях планет поддерживалось их несколько дислокаций, однако военная разведка слишком медленно приходила к пониманию своего довольно смутного представления о реальной численности и составе полка Наследника. Разумеется, она располагала официальными цифрами и данными, по которым у нее все сходилось... Не сходилось только у Мары.

Поэтому она проводила свою маленькую разведку. Около месяца назад ей удалось проследить за техдроидом, обслуживающим кабельные трубопроводы, до точки, в которой Мара смогла приблизиться к идущей почти под потолком наружной стороне ангара 701-го. Она провела тогда почти весь день, стоя на локтях и коленях и высверливая два крошечных отверстия для установки линз наблюдения, предназначенных для слежки за внутренней частью интересуемого ее помещения.

Чтобы избежать случайных сканирующих систем противослежения, линзы были прикрыты и отключены от питания. Поэтому Маре необходимо было активизировать и отключать их вручную, позволяя им работать только, когда она находилась рядом. Это окупалось тем, что линзы было трудно обнаружить даже при близком сканировании. Но и означало, что Маре приходилось вновь проводить вечер, сидя в тесном, душном и далеко нежарком трубопроводе, наблюдая за изображением в небольшом передаточном устройстве. На экране отражался огромный, четко организованный и фактически лишенный жизни кормовой ангар. Очевидно солдаты 701-ого нашли лучшее занятие на этот вечер, чем она.

Рядом со Скайуокером, при исполнении служебных обязанностей, сейчас находился Риис. Они на пару пробирались через стопки рапортов, пришедших от многочисленных официальных ведомств Абрегадо-Рей. Эта проверка стала частью задач, взятых на себя "Несравненным" в текущем рейде. Они подошли к планете три дня назад, и, как казалось Маре, Люк просто... наматывал круги по орбите, тратя время или, вернее, оттягивая его. Просматривая финансовые отчеты, которые были явно подделаны - что он, конечно же, знал не хуже нее. Находящаяся в самом начале Обхода Шапани Абрегадо-Рей долгое время являлась крупной базой контрабандистов Колониальных Регионов. Беря во внимание взятки и незаконные операции, благосостояние планеты, вероятно, смело можно было умножать вдвое. Но все это было известно давно, а Люк, как правило, придерживался принципа: «знакомый старый черт лучше нового», поэтому проводимая им тщательная проверка все более озадачивала и приводила в недоумение.

Очевидным ответом напрашивалось его банальное нежелание возвращения на Корускант. Прошло почти два месяца после начала их рейда, и сейчас они находились в конце пути; оставалось лишь несколько запланированных остановок. И хотя ни Люк, ни Мара не говорили об этом, оба прекрасно понимали, что по достижению столицы их ночные свидания будут прерваны. Поэтому Мара в действительности не жаловалась на задержку. И не сильно доискивалась ее причины.
Они были вместе; сказать, что их отношения были... стабильны и спокойны, в целом было бы неверно, но Мара чувствовала медленное изменение в них за прошедшие месяцы, пока они с Люком находились вдали от любопытных глаз Корусканта. Их связь была крайне бурной и взрывоопасной, но это как раз являлось частью того, что и привлекало Мару.
Он так сильно изменился за последние четыре года. Большие и радикальные перемены заметить было легко, но были и тонкие, очень постепенные преобразования, такие, про которые она не могла сказать, когда конкретно они произошли, такие, которые она начала понимать только сейчас. Казалось, что долгое время, смотря на него, она видела в его глазах лишь незначительный проблеск драгоценного волка Палпатина... Теперь же, она часто ощущала, что смотрит в глаза волка, ища хоть какой-то след человека в них.

Беспокоило ли это ее?

Нет. Она провела всю свою жизнь среди волков, привыкнув настолько, что чувствовала себя теперь естественно, наблюдая, как одна искра превратилась в пламя. Человек, который когда-то появился в ее жизни, был обаятельным, пылким и благородным, и, возможно, если бы все пошло по-другому...

Но этого не случилось и потому не имело значения. Потому что теперь у нее был волк. И пребывание рядом с его диким, необузданным, резким и крайне переменчивым темпераментом вызывало острые, волнующие ощущения, неустанно притягивающие и возвращающие ее к нему. Иногда Мара по-прежнему видела пилота, которым он был в начале, и эти моменты были особо ценны за их редкость... Но как когда-то она была очарована человеком с небесно-синими глазами, задолго до того, как в них появился лед, она также была сейчас очарована волком, будоражащим чувством бега рядом с ним… и она прекрасно понимала, что ей нравится это.

Мара безучастно уставилась на изображение пустого ангара, блуждая в своих мыслях...

Она очень ясно помнила, как оправдывала Императора в один из последних дней их пребывания на Корусканте; когда их отношения были уже безвозвратно изменены, но еще очень непонятны в перспективе. Беладон Д'Арка тогда повернулся к Люку во время долгой, затянувшейся процессии через огромный Зал Свиты, ведущий к главному Тронному Залу, в котором ожидался Суд - Палпатин остановился для беседы с кем-то, вынуждая тем самым все свое окружение ждать его.

Стоя в полушаге позади Люка в качестве охраны, Мара наблюдала как Д'Арка приблизился и как, не имея возможности уйти, Люк был вынужден вступить в разговор. Глава самого влиятельного из Королевских Домов поздравил Люка с предстоящим принятием командования "Неукротимым", добавляя, что испытывает глубочайшее уважение к тем, кого так ценит Император, и спросил не затруднило бы Наследника посетить одно из важных приближающихся событий в поместье Д’Арка на Корусканте.
Когда Люк вежливо отказал, ссылаясь на свои обязанности во флоте, Д'Арка признательно кивнул и сообщил, что он, разумеется, хорошо это понимает, ведь многие члены его семейства также несут огромную ответственность на постах внутри флота. Однако он настаивал, чтобы Наследник рассмотрел его бессрочное приглашение воспользоваться обширными охотничьими угодьями семьи на Бойреласе, Комменоре или Тейре, когда тому будет угодно; Д'Арка выдержал паузу, растягивая сухие губы в тонкую улыбку, и добавил: «Конечно же, Волк Императора ценит возможность побаловаться охотой?»
Смотря на медленно распрямляющуюся спину Люка, Мара видела, как напряглись его плечи и на мгновение испугалась, что он попросту ударит и свалит Беладона Д’Арку с ног. Но процессия резко двинулась вперед, спасая ее – и, вероятно, Д’Арку - от необходимости сталкиваться с данным инцидентом, хотя для гарантии она подошла к Люку сбоку, чтобы идти с ним вровень, пока он тихо проклинал своего Мастера за то, что тот наградил его подобным эпитетом.

Тогда она сделала ошибку, спокойно прошептав, что это имя подходит ему... Он развернулся к ней, с пылающими глазами на оставшемся маской лице, в переполненном челядью зале голос прозвучал низко и стянуто:
- Если я волк, то только потому, что живу в их компании.

- Я не спорю с этим, - мягко защитилась Мара, медленно идя рядом с ним и смотря вперед. Преодолевая ту самую острую, сопряженную с опасностью дрожь, что она всегда испытывала, когда он был в таком состоянии.

- Тогда ты дура, раз находишься здесь, - зло прорычал он, принимая едва заметно агрессивную позицию. - Никогда не доверяй волку.

Она заколебалась, на секунду взглянув на Люка и не в силах помешать себе слегка напрячься в ответ на реакцию его тела, понимая, как близко она была к краю, продолжая этот разговор, как быстро мог взыграть его темперамент.

- Я доверяю тебе, - возразила Мара, намеренно подчеркивая различие, инстинктивно зная, как успокоить ее волка.

Какое-то время он тихо смотрел вперед... и хотя дикая ярость ушла из его глаз, они оставались презрительными и жестокими.

- Нет, это не так, - проворчал он наконец, угроза не оставила голос, но была теперь сдержана. - Не на самом деле. Ты говоришь себе, что можешь доверять мне, думаешь, что ты в безопасности, потому что по каким-то причинам считаешь, что можешь управлять этим..., но я не могу, поэтому чертовски уверен, что не можешь и ты. Ты не в такой безопасности, как думаешь.

Это было невероятное признание, особенно учитывая несомненность, с которой он сам верил в него.

- Ты хочешь сказать, что способен причинить мне вред? - спросила Мара, глядя на него и затем решительно помотав головой: - Я не верю тебе.

Уже безразлично, полностью взяв под контроль свои эмоции, он отвернулся и ступил на шаг перед нею - но до этого отпустил последнее предостережение:
- Я хочу сказать, что если ты протягиваешь свою руку волку, не удивляйся, когда он укусит тебя.


Теперь Мара сидела на корточках в тесном техкоридоре и раздумывала над его словами. Это было предупреждение, и оно было настоящим.

Доверяла ли она ему?

Она хотела бы сказать "да"..., но тогда что она делала здесь этим вечером?

И с другой стороны, принимая во внимание ее действия сейчас... должен ли он доверять ей?

Ее размышления резко прервались опустившимися щитами стыковочного дока под ней, пропуская внутрь большой шаттл. Протискиваясь в замкнутом пространстве, Мара с трудом разогнулась и нахмурилась: судя по записям в бортовом журнале, никаких прибытий кораблей не ожидалось - и даже, если бы это событие было отмечено, здесь едва ли находился предусмотренный правилами посадочный док.

Скайпрей, Интел 420, быстрый и крепкий, любимый, как местными патрульными службами, так и контрабандистами, корабль, плавно приземлился в центре ангара, рядом выстроилась только прибывшая небольшая группа штурмовиков 701-го.

Наблюдая, как по трапу спускаются двое мужчин в гражданской одежде, Мара разразилась проклятьями по поводу ее выбора линз, неспособных менять масштаб изображения - кто думал, что она увидит кого-то кроме солдат?

Более молодой, стройный и худощавый человек с синими, как бутылочное стекло, волосами остановился в конце трапа. Другой человек, очевидно главный в их отношениях, завершив разговор, ступил на палубу. Это был высокий, атлетически сложенный, темноволосый мужчина, с густыми, пышными усами. В сопровождении тут же обступивших его штурмовиков он пошел вдоль ангара. И судя по его манере держать себя, был совершенно не испуган.

Группа довольно быстро исчезла из виду, несмотря на широкое поле обзора линзы, и Мара выкарабкалась наружу, оставляя экран слежения на месте, чтобы попытаться успеть поймать незнакомца в коридоре двумя уровнями ниже ангара.

Когда она спустилась в точку, где коридоры ограниченного пользования переходили в более общую зону, Мара никого там не увидела. Она кратко рассмотрела возможность обращения к службе безопасности флагмана, чтобы проверить куда пошли 701-ые с их сопровождаемым, но заколебалась; либо они каким-то образом прошли под датчиками незамеченными, либо кто-то в службе безопасности позволил им пройти, и в этом случае дать им понять, что она знала о прибывшем было не совсем удачной идеей. Ясно, что этот факт не был предназначен для широкой огласки. И если анонимный посетитель был доставлен на борт тайно, перемещать его по кораблю будут точно таким же способом.

Нахмурившись, она медленно направилась вдоль пустого коридора. В любом случае, учитывая используемый ангар, у Мары была весьма хорошая догадка, куда направился их тайный гость...

.

.


- Кажется, у меня не хватает фрахтовика или даже двух, - объявил Тэлон Каррде не возмущенным, но и далеко не смиряющимся тоном. - Я пересчитал их. Дважды.

Наследник легко улыбнулся, он явно пребывал в хорошем настроении этим вечером, и Каррде вновь задался вопросом о его истинном возрасте. Подчас, когда Наследник был уставшим и серьезным, он казался фактически ровесником самого Каррде, но в случайные, похожие на этот моменты, когда тот непринужденно и искренне улыбался, контрабандист мог поклясться, что ему было лишь чуть больше двадцати.

Как и очень многие, заинтересованные в получении подобной информации, Каррде израсходовал серьезную сумму кредитов, пытаясь раскопать хоть какие-то подтвержденные данные того, кем на самом деле был Наследник... и как очень многие, ничего не нашел.

Молодой человек блеснул приветливой улыбкой, потянувшей глубокий шрам на губах, и ответил с безупречным корускантским произношением - слишком безупречным, по мнению Каррде:

- У вас их, в любом случае, было чересчур много. Подумайте о расходах на техобслуживание, от которых я вас освободил.

- Да, конечно, и весь доход с них был скорее бременем.

- Я возмещу вам его, - небрежно произнес Наследник, подходя к нему с двумя бокалами бренди в руках и протягивая один Каррде. - Я оставлю суда на Билбринджи и позабочусь, чтобы у вас были их операционные коды. Что вам больше по душе, бриги или шебеки?

- Я возьму шебеки, - ответил Каррде, удовлетворенный обменом. Пусть у данных судов не было никаких модернизаций и они требовали маскировки военного облика, они все же являлись более новыми, надежными и значительно большими кораблями, чем фрахтовики, которых он лишился. Это был справедливый обмен, даже по сути щедрый, и человек, который предложил его, сделал это без каких-либо условий. - На них будут паспорта на право собственности?

- Нет, но с другой стороны я сомневаюсь, что у вас были паспорта на те корабли, что я потерял. Они не будут числиться пропавшими ни в каких имперских списках. - Наследник выдержал небольшую паузу. - И я думаю, кто-то однажды сказал мне, что вы знаете человека, способного подделать всю документацию и позывные... но я могу быть не прав.

В ответ на добродушно-ироничное замечание Каррде поднял густые брови, но промолчал. Вопрос был улажен, полностью отвечая его интересам.

Его личный корабль, сильно модифицированный фрахтовик "Дикий Каррде", был оставлен на орбите соседней планеты Дентаал, безопасном и популярным у контрабандистов местом на краю сектора Тапани, откуда они могли спокойно наблюдать за "Несравненным", "Доминантом" и "Ветром" в течение процесса создания Правящего Совета на Абрегадо-Рей, очень неудобного в настоящее время. Этот факт, казалось, и придавал Наследнику особо приподнятое настроение.

Но с другой стороны Каррде всегда казалось, что настроение молодого человека поднималось в прямой пропорции от количества времени, проведенного вдали от Корусканта. Он на миг задумался, не стоит ли указать на это, но отклонил мысль - наблюдения за личной жизнью Наследника никогда не приветствовались, независимо от его настроения. И в любом случае их разговор уже шел дальше, манеры Наследника слегка изменились, став напряженнее, и он перешел к более важному делу.

- Мне нужно знать, есть ли у вас испытанный и надежный биохимик?

- Какой именно? - непринужденно поинтересовался Каррде, скрывая любопытство.

- Дешифратор ДНК. Способный разложить сделанный на заказ спецнаркотик на компоненты и в дальнейшем синтезировать нейтрализатор против него. Предпочтительно – вакцину.

Каррде нахмурился: такой специалист едва ли был обычен. Умение смешивать рекреационные наркотики или разобрать их на составные части для перевозки было обычным делом, но расшифровка сложных, сделанных на заказ наркотиков была в несколько раз труднее, и у Каррде вот так сразу не было на уме никого, способного к этому.

- Я посмотрю, что могу сделать. Но в моей команде таких нет. То, о чем вы говорите, требует большой лаборатории и множества спецоборудования... - Он почти добавил: "Империя следит за подобными вещами", но вовремя поймал себя.

- Я могу обеспечить любое необходимое оборудование и денежные средства, чтобы разместить специалиста на одной из планет Внешнего Кольца, - гарантировал Наследник, прекрасно понимая, о чем просит. - Но он должен быть абсолютно надежен и осмотрителен. Если вы не всецело доверяете ему или он уже делал хоть один промах, он мне не подходит.

- Что именно ему будет нужно сделать?

- Взломать наркотик, который я предоставлю. У меня еще нет его образца, и я не знаю точной даты, когда он у меня будет, но как только это произойдет, я тут же передам его. Если вы найдете кого-то, я начну необходимое постоянное финансирование.

- Для какого биотипа? - спросил Каррде; знание конкретного рода специализации, скорей всего, значительно бы сузило поле поиска.

Наследник лишь немного помедлил с ответом:
- Для человека, насколько я знаю.

Значит, не для себя, рассудил Каррде. И не смог удержаться, чтобы не копнуть чуть глубже:
- Для гарантии доброй воли или заключения сделки?

Он ничего не ждал, кроме самого неопределенного ответа - и не был разочарован.

- Я еще не решил.

- Возможно, это предназначено для одного хорошо-устроившегося в галактике семейства, именуемого Д'Арка?

Наследник резко поднял взгляд, и Каррде тотчас понял, что этими небрежно оброненными словами привлек его внимание.

- Что заставляет вас так думать?

Каррде пожал плечами:
- По всей видимости они из кожи вон лезут, чтобы предать гласности факт, какое сильное уважение испытывают к Наследнику. Беладон Д'Арка, кажется, поставил перед собой задачу известить каждого, как он поддерживает вас.

- В самом деле?

- Вы не знали?

Д'Арка были высокопоставленной, могущественной семьей, занимающей хорошие позиции, как в Королевских Домах, так и в вооруженных силах, и поэтому их род явно должен был находиться в поле зрения Наследника.

- Нет, я слышал об этом несколько раз от разных источников, все говорили примерно то же самое. Мне просто любопытны причины.

- Вероятно, он пытается держать двойную ставку, - предложил Каррде. Очевидно, что Д'Арка не обладал никакими политическими предубеждениями и поддерживал как Палпатина, так и его Наследника.

- Но зачем высовываться и делать это в открытую? - пробормотал неубежденный Наследник. - Зачем рисковать своим настоящим положением?

Каррде пожал плечами, чтобы скрыть свое удивление: это был первый раз, когда Наследник по-настоящему что-то обсуждал с ним, фактически спрашивал его мнение.
- Нужно поразмыслить, чтобы все сложить. Для такой семьи недостаточно просто обладать влиянием, им необходимо обезопасить себя долгосрочной политической поддержкой.... по возможности расширяя ее.

Наследник, казалось, раздумывал над этим.
- Если вы услышите что-нибудь еще, попытайтесь найти связь между Д'Арка и мной - ту, которую они проталкивают публично, по крайней мере.

- Вы хотите, чтобы я разместил к ним своего человека?

- Нет, если не будет чего-то интересного. Просто держите свое ухо востро.

Каррде кивнул, делая глоток из бокала: следовательно какую бы игру не вел Д'Арка, Наследник лично в ней пока не участвовал. Если Каррде верил ему, а он чувствовал, что в данном случае может это делать - учитывая редкую вспышку только что увиденного подлинного интереса. Он, конечно, мог быть и разыгран - Каррде, в конце концов, являлся информационным дилером, и Наследник знал, что не был единственным его клиентом. Но Каррде также надеялся, что тот знал и то, что контрабандист не был глуп, являясь профессионалом своего дела, чтобы передавать что-либо сказанное между ним и его самым важным и ценным клиентом третьим лицам.

Он мельком взглянул на бокал в руке, вкус коррелианского бренди вернул его мысли к настоящему моменту: напиток был интенсивно дымным, чрезмерно насыщенным и перегруженным танином по его мнению.
- Мне, право, нужно не забыть принести вам немного руусанского бренди в следующий раз.

Наследник откинулся на спинку своего кресла, которое тут же начало подстраиваться под его расслабленную позу, нисколько не задетый, несмотря на произносимые затем слова:
- Я оскорблен. Вы отвергаете мое гостеприимство.

- Нисколько. Только ваш бренди. - Каррде выдержал долгую паузу, прежде чем вновь заговорить - сохраняя непринужденность в голосе и не смотря на Наследника: - К вопросу о гостеприимстве, я слышал, вы отпустили на свободу полный корабль ботанов?

Молодой человек посмотрел вдаль, сдержанная, бесстрастная маска тут же опустилась на место.
- Я - великодушный человек, разве вы не знали?

- Знал, как ни странно. Но, кажется, вы обычно прилагаете много усилий, чтобы скрыть это.

Наследник только натянуто улыбнулся, взгляд стал расчетливым, всякая естественная легкость исчезла.
- Я не ставил задачи отвратить население Ботавуи, я только ликвидировал шпионскую сеть, ничего большего. То, что эту группировку целиком составляли ботаны, было второстепенно. Я отпустил экипаж Аттин’Чо, чтобы разъяснить это, публично.

На последних словах он многозначительно посмотрел на Каррде, и лидер организации контрабандистов понял, что эта информация была предоставлена ему для широкого распространения.

- Я уверен, они будут рады узнать это, - откликнулся Каррде. Он был не против передать информацию нескольким правильным людям; ровный полет его клиента означал ровный полет для Каррде.

- У меня есть еще одна работа для вас, - спокойно продолжил Наследник. - Мне вскоре будут нужны новые ком-коды; я знаю, вам нравятся небольшие предупреждения, чтобы иметь преимущество, берясь за работу.

Каррде удивленно нахмурился:
- Вы думаете, что старые взломаны? Гент обычно гораздо лучше справлялся с...

- Нет, они не взломаны, но я не собираюсь ждать, когда это случится. Привычки опасны, знаете ли.

Каррде наклонился вперед, ставя на стол пустой бокал, и чуть напряг голос:
- Тогда вы точно должны перестать пить коррелианский бренди.

.

.


Вмонтированный рядом с кроватью комлинк звякнул почти бесшумно, пробуждая, тем не менее, и Мару и Люка от сна. Он издал еще пару сигналов и успокоился, вновь уступая место полной тишине. Оставаясь сама неподвижной, Мара почувствовала, как под рукой зашевелился Люк.

Когда ком зазвучал снова, он быстро поднялся и, не отвечая, прошел в главную комнату, натягивая на ходу халат. Дверь плавно скользнула в сторону и закрылась, оставляя Мару хмуриться в темноте. Она взглянула на время, едва видимое в рассыпанном звездном свете - до подъема оставалось еще почти два часа.

Через закрытую дверь Мара слышала, как Люк выдвинул ящик и что-то там нащупывал в течение нескольких секунд, прежде чем ответил наконец по комлинку, расположенному в поверхности его рабочего стола.

- Да?

Последовала тишина, во время которой Мара поняла, что открытие ящика, судя по всему, означало поиск наушника, чтобы отключить громкую связь. Очевидно, данный способ подачи вызова служил сигналом для конфиденциального разговора. Вопрос: кто был на другом конце связи? Она по-прежнему хмурилась в тишине, сдерживая дыхание и вслушиваясь в явно одностороннюю беседу.

- Да... Да. Когда? Хм. Нет, принесите это сюда... да.

Снова воцарилась тишина, и Мара продолжала спокойно лежать, пытаясь определить звуки, указывающие на возвращение Люка...

Громкий удар с силой хлопнутого о стол наушника заставил ее вздрогнуть против воли, затем Люк глухо выругался на неизвестном языке. Возможно, бочче? Это не имело значения, она понимала проклятия, когда слышала их.

Он не возвращался, оставаясь в темноте главной комнаты.

В конечном счете, до нее донесся звук открывающейся входной двери. Послышавшиеся бормочущие голоса были слишком тихими, чтобы разобрать слова, а разговор слишком коротким, чтобы опознать пришедшего. Затем дверь закрылась, и через несколько секунд Люк вернулся в спальню, проскользнул обратно в кровать и лег на спину с тихим, долгим вздохом.

- Какие-то проблемы? - спросила Мара, как можно небрежней.

Принимая во внимание его обыкновенную скрытность, она не ждала ответа, хотя подозревала, что в том, о чем он умалчивает, нет чего-то особенного - что он делает это просто по привычке.

- Ничего неожиданного, - механически откликнулся он, глядя в потолок.

Она положила руку ему на грудь и почувствовала, как напряжены его мускулы. Когда она взглянула на него спустя несколько минут, он по-прежнему смотрел в темноту, находясь на миллион световых лет далеко.

Люк крутился в кровати следующие сорок пять минут, прежде чем окончательно встать - не потому что хотел этого, а смирившись с привычным фактом, что не сможет больше уснуть, как поняла изучившая его привычки Мара. Не сказав ни слова, он исчез в соседней комнате.

Она подождала какое-то время, но когда он не вернулся, не издавая при этом ни звука, Мара в итоге тоже поднялась и тихо оделась, бродя по комнате. В любом случае, ей уже нужно было вставать, чтобы успеть вовремя уйти, пока охранники были еще вялыми, а в коридорах не появилось больше людей в связи с началом новой смены.

Когда она наконец распахнула дверь, застегивая пояс с оружием, то увидела, что Люк все еще сидит в темноте в тяжелом, покрытом шкурой кресле перед обзорным иллюминатором. Пристально вглядываясь в космос и держа передо ртом сцепленные в замок пальцы опирающихся на подлокотники рук.

Тихий и молчаливый. Мара подошла к нему, наклонилась и мягко поцеловала в лоб, оперевшись рукой на обнаженную грудь, чтобы только почувствовать его горячую кожу. Люк по-прежнему не двигался и не смотрел на нее.

- Мне нужно идти, - просто прошептала она, и он кивнул, поглощенный мыслями.

Мара почти прошла всю остающуюся темной комнату, раздумывая, что вызвало такую отстраненность Люка... В трех шагах от его большого, широкого стола глаза уловили вспышку отраженного от металла света.

На блестящую, полированную поверхность были брошены две линзы наблюдения, установленные ею в кормовом ангаре 701-го, рядом валялись осколки трансмиттеров и просмотрового устройства. Она оставила их включенными, проклятье, когда пыталась проследить за прибывшим в док неизвестным посетителем. Оставила их активными - и заметными! Мара нерешительно остановилась.

- О, не забудь это, - произнес Люк небрежно, не поворачиваясь. - Я уверен, ты захочешь использовать их еще раз.

Тон его голоса, абсолютно ровный и безэмоциональный, приморозил Мару к месту, не давая никакого намека на то, что Люк предпримет дальше.

- Я следила не за тобой, - сказала она, наконец, и сама услышала, как незначительна разница.

- Ты следила за тем, что принадлежит мне, это одно и то же, - ответил он, лишая ее присутствия духа своей холодностью.

- У меня была задача определить численность 701-го - и все, - защищалась Мара. Ее никогда не ловили раньше. Не так. Не Люк.

- Ты могла бы просто спросить, - произнес он ровно, по-прежнему не смотря на нее. В атмосфере росло напряжение.

- Серьезно? - нервно подобралась Мара, хорошо зная, исходя из его манеры поведения, как близко она была к той грани, за которой находилась дикая необузданность и непредсказуемость Люка – и, тем не менее, отваживаясь подойти еще ближе. - Прекрасно, тогда вот вопрос: вчера вечером в том ангаре приземлился скайпрей. Человек, который вышел из него… Кто он?

Люк повернул голову к Маре и уставился на нее, на мгновение лишившись дара речи, пока та ожидающе склонила голову. Совсем не тот поворот, на который он рассчитывал. Он был неимоверно зол и возмущен тем, что она установила слежку за его войсками, а после ей хватило наглости прийти и лечь рядом!

И теперь вдруг защищаться нужно ему – что он прекрасно понимал.

Учитывая, как и когда нашли ее оборудование, Люк знал, что, в конечном счете, она спросит это - но не сейчас. Зачистка кормового ангара была начата только по причине нахождения там корабля Каррде, и обнаружение оборудования Мары было случайностью - она непреднамеренно оставила его включенным; вероятно, когда попыталась проследить дальше за неизвестным посетителем. Если бы она отключила линзы перед уходом, они по-прежнему были бы на месте, хорошо скрытые и готовые к работе... а она по-прежнему, как ни в чем не бывало, спала бы здесь с ним.

И сейчас ей хватало дерзости задать вопрос, на который, как она знала, Люк не имел никакого намерения отвечать. В то же время он не хотел подчеркивать свое нежелание, которое только привлекло бы больше внимания к интересующему ее вопросу, превращаясь в проблему. Особенно, когда он только что указал ей на возможность спрашивать у него подобные вещи - чтобы контролировать ответы, которые она передавала.

Единственное, что ему оставалось - это попытаться увести ее от темы, скрыв свое уклонение за чем-то большим. Он покачал головой, собирая внутри некое оскорбленное чувство, не имея желания действительно делать это.
- Ты нереальна - ты знаешь это? Ты провела часы вчера, шпионя за мной, следя за каждым моим движением, чтобы сообщить обо всем Палпатину, и потом что? Ты отправила свой донос, пришла сюда и просто залезла ко мне в кровать, не моргнув глазом.

Она впилась в него пылающим взглядом, раненая и разгневанная одновременно.

Хорошо ее зная, Люк понимал, как легко теперь будет вывести Джейд из себя.

- Что случилось, Мара, ты не получила достаточно информации? Или это просто еще одна постоянная работа для тебя по слежению за мной – сверхурочная, но зато не надо стоять на ногах весь день.

- Сукин сын! – Мара кинулась на него, отведя руку для удара - не пощечины, которую бы дало большинство женщин, а для крепкого удара кулаком, концентрирующим всю силу ее руки и плеча.

Мигом поднявшись и сделав шаг вперед, Люк вытянул правую руку для блокировки. Схватив и переводя запястье Мары вниз, он рванул ее на себя, останавливая ее стремительный полет за счет массы своего тела.

Вскипел и хлынул волной собственный гнев: и в ответ на свои же слова, пусть сказанные для провокации, но не лишенные оттенка правды, и на реакцию Мары – на ее негодование, на которое она, по его мнению, не имела никакого права. Тьма ответила, как она делала всегда. Понижая голос до угрожающего шепота, он наклонился к ней, продолжая держать ее руку и поднося губы так близко к уху, что ее волосы колыхались под его сдавленным шипением:
- Ну же, Мара, ты обычно быстрее... ты должна быть быстрее, если хочешь выйти отсюда.

Мара выдернула руку, все сильнее ощущая растущий на месте холодной отрешенности горячий гнев Люка. Неосознанно она отступила на два шага - но остановилась; заставила себя сохранить самообладание, наблюдая, как он предупреждающе склоняет голову, как бледные глаза почти исчезли за темными волнами волос.

Она подняла подбородок – что, как знал Люк, для больше защищающейся до этого момента Мары, означало переход в наступление:
- Да ладно, если бы я спросила, ты соврал бы. Это то, что ты делаешь - и это причина того, что делаю я, причина, почему Палпатин поместил меня сюда. Ты прекрасно знаешь это.

В ответ на оправдание Мары на лице Люка отразилась мрачная усмешка:
- Палпатин не помещал тебя сюда, Мара - или я не прав?

Вне себя от гнева Мара размахнулась, стремясь ударить его наотмашь по лицу, но он успел увернуться, хлопая ее открытую ладонь.

- Это последнее, что проходит тебе даром… или ты считаешь себя исключением? Думаешь, что купила себе неприкосновенность? Это не по правилам, Мара. Если для тебя по-прежнему нормально шпионить за мной, то думаю, я вправе принять ответные меры, не так ли? Обычная работа, не больше, как ты только что пыталась сказать мне - и ты знаешь, что я делаю, когда ловлю тех, кто шпионит за мной? Палпатин размещает их, а я останавливаю и... устраняю.

Мара повернулась, намереваясь уйти, понимая, что на этот раз пересечена некая граница и конфликт перерос во враждебное противоборство, в подлинную, непредсказуемую опасность. Но когда она сделала шаг назад, Люк шагнул за нею, резко хлопая рукой о стену рядом с головой Мары, отрезая ей выход.

Огненный характер Мары тут же вспыхнул в ответ, заставив молниеносно протянуться к его запястью и, сгибая, с силой выкрутить в противоестественном направлении. Однако Люк перехватил ее второй рукой и высвободил себя единым плавным движением.

Она направила к его лицу тыльную часть свободной ладони, и он резко повел ее собственную руку, которую держал, навстречу другой, ударяя по внутренней части локтевого сгиба, прежде чем она достигла цели. Безупречно рассчитанные шаги, которые она преподавала ему, удар и контрудар.

Быстрая, контролируемая борьба на очень близкой дистанции; прижатая к стене Мара была лишена пространства для маневров, а Люк использовал скорость и силу против ее внушительного опыта. Каждое движение, все атакующие и встречные удары выполнялись в абсолютной тишине, нарушаемой лишь звуком соприкосновения кожи о кожу. Внезапный шквал телодвижений был остановлен только когда Люк, наконец, сумел пригвоздить одну ее руку к стене на уровне с головой.

И Мара вытянула из кобуры бластер и наставила на живот Люка.

Он замер, слегка склонив голову, чтобы посмотреть вниз.

Когда он медленно вернул взгляд к ней, Мара многозначительно выгнула брови:
- Отвали.

Люк оставался на месте, по-прежнему прижимая к стене ее руку.

- Теперь ты собираешься стрелять в меня? - спросил он ровно.

Мара решительно вздернула подбородок.

- Отвали, - повторила она, очень серьезная.

- Ты реально считаешь, что можешь причинить мне вред оружием, Мара?

Внутри мгновенно вспыхнуло испуганное сомнение, прессующее и обволакивающее мысли. Понимая, что это не ее чувство, что Люк вложил его в нее, Мара усилием очистила разум. Склоняя голову в сторону и поднимая бровь, она прижала дуло бластера к обнаженной коже Люка, оскорбленная, разъяренная и смертельно серьезная.

- Почему нет, ты думаешь, что сможешь увернуться? Мне кажется, это немного слишком близко даже для тебя.

- Я обойдусь без уворачиваний. Я уже истощил энергию твоего бластера.

Мара колебалась только долю секунды:
- Ты блефуешь.

- Ты знаешь, что я никогда не блефую, Рыжая.

Она сощурила глаза, пытаясь заглянуть сквозь застывшее, безразличное выражение, мимо холодного предостережения в тех разных глазах...
- Иногда ты блефуешь...

Он не потрудился отвечать, только продолжал смущать ее своим взглядом.

Наконец, ее решимость немного треснула:
- Когда?

- Вчера вечером. - Он чуть наклонил голову. - Я не против спать с ядовитой гадюкой, но не собираюсь позволять ей кусать меня.

В ярости Мара нажала на курок, прежде чем поняла что делает-

Небольшой ручной бластер бессильно кашлянул.

Оба стояли, не двигаясь, в течение долгих секунд, синие глаза не отпускали зеленые, в напряженной хрупкой тишине...

В конце концов, Люк тихо вздохнул, частично удивленно, частично раздраженно, мускулы на его руке расслабились, и он рывком оттолкнулся от стены, отпуская Мару. Момент безудержного гнева исчез под вопиюще-безумным действием Джейд; Люк Скайуокер ступил на свободу из-под влияния Волка Палпатина.

- Мы два самых рехнувшихся человека из всех, кого я встречал в этой галактике.

Мара усмехнулась в ответ, резкий взрыв адреналина теперь вызывал головокружение:
- К счастью, мы нашли друг друга. Думаю, любого другого на нашем месте мы бы давно уже убили.

Отворачиваясь, он произнес сдержанное, ничего не требующее обвинение:
- Не могу поверить, что ты нажала на курок.

- Ты назвал меня гадюкой! - попыталась защититься Мара.

Он не ответил, лишь спокойно пошел к освежителю, словно ничего не случилось. Мара последовала за ним. Проходя мимо кровати, она бросила на нее бластер - стараясь не обращать внимания на то, как дрожит рука.

- Ты всегда разряжаешь мой бластер? - Она знала, что это не было постоянным - она бы заметила.

- Нет, - сказал он, повышая голос над звуком включившейся воды. – И вчера не делал этого.

Хмурясь, Мара вернулась в спальню, подняла бластер, перевернула и проверила батарею, та была почти полной.
Она подошла к освежителю и облокотилась на дверной проем; прозрачный, теплый пар заполнял помещение.

- Как ты сделал это?

- Силой. Заставил бластер дать осечку.

Она кивнула, впечатленная.
- Отличный прием. Никогда не слышала... - Мара замолчала, понимая.

- Я же знала, что ты блефуешь!

Он пожал плечами, стоя к ней спиной, по голому телу стекала вода:
- Это срабатывает не всегда. Если в камере уже достаточно газа для заряда, то...

Мара уставилась на него, потрясенная и возмущенная, что он позволил ей нажать на курок - когда мог так легко остановить ее. Какого черта он не сделал этого?! Она медленно качнула головой:

- Ты и твоя глупая Судьба, Скайуокер.

Что, черт возьми, происходило в его голове? Что порождало в нем готовность к таким азартным играм снова и снова? На смену этому нервирующе-тревожному вопросу в голову пришла мысль - внезапная и ужасающая: она стреляла в Люка Скайуокера, в живот, в упор...

Вот, до какой ярости он мог довести ее. Было ли это в порядке вещей для нормальных людей, когда их обуревали эмоции, или Скайуокер прав, и они оба были просто чересчур чокнутыми?

Хотя, с другой стороны, даже она не имела склонности стрелять в людей за то, что ее обозвали, а Скайуокер, она была чертовски уверена, не имел привычки позволять людям стрелять в него безнаказанно...

Было ли это... любовью – или, по крайней мере, чем-то очень похожим на нее, насколько было возможно в их запутанном, исковерканном маленьком мире? Она была знакома и с использованием других в своих интересах, и с манипулированием, и их отношения не походили ни на что из этого. Она продолжала смотреть на его спину, чувствуя сразу и восторг, и возбуждение... и глубокое беспокойство.

- Туда или сюда? - произнес он ровно, не поворачиваясь.

- Что? - очнулась Мара от своих мыслей.

- Туда или сюда. Холодно, а я голый здесь.

Мара усмехнулась, вступая внутрь заполнившейся паром комнаты:

- Сюда, конечно.


.

.




Люк тихо стоял перед широким транспаристилом командной рубки, погрузившись в раздумья и направив взгляд на яркий свет тысяч звезд скопления Коорнахт. "Несравненный" и "Доминант" выполняли разворот на близком расстоянии друг от друга через сектор Фарлакс на заключительном этапе их пути перед прыжком к Корусканту. Люк растянул служебный рейд на два с лишним месяца и рассматривал возможность объявить о выборочной внеплановой проверке верфей Фарлакса, главной целью которой была бы отсрочка возвращения в столицу.

Но новости, которые он только что получил, все изменили, потребовав корректировки его планов. Нейтан Халлин уже был здесь, и теперь Люк ждал Рииса, параллельно найдя, чем отвлечь Мару на время их совещания, где он должен был немедленно обсудить поступившую информацию - если он примет решение действовать, исходя из нее, делать это надо сейчас.

Он вздохнул, ощущая расстройство, что вынужден играть в эти шарады. Игры внутри игр, планы внутри планов. Возможно, его отец был прав, возможно, Люк слишком хорошо изучил уроки Мастера – потому что он больше не мог точно сказать, кто был другом, а кто врагом, даже рядом с ним... И не мог точно вспомнить, почему это имело значение. Все сильнее он волновался по поводу непринужденности, с которой мог отстраниться, рассматривая всех, кого знал в качестве только пешек на доске. Игры внутри игр, внутри еще одних игр...

Холодные, безрадостные мысли прервал голос Нейтана:
- Возможно, я нашел новое призвание.

- Что? - Люк повернулся и увидел, что худощавый, темноволосый доктор удобно расположился в его кресле за его столом.

- Как думаешь, из меня бы получился хороший командир корабля? - спросил Нейтан легкомысленным тоном, стараясь, как всегда, разрядить атмосферу.

Люк вновь отвернулся, лишь смущенно отвечая:
- Нет. И ты сидишь за столом не командира. Я - Адмирал Флота.

- Нет? - с деланно-насмешливым сомнением протянул Нейтан. - Да ладно, давай проверь меня, не церемонься.

Люк перевел на него рассеянный взгляд:
- Твой корабль у Корусканта, и тебе сказано разобраться с беспорядками в секторе Баджи: ты пойдешь по Кореллианскому Потоку, Кореллианскому Торговому Хребту, Хайдианскому Пути или Торговому Маршруту Римма?

- Это - навигация, у меня был бы навигационный офицер для этого, - энергично ответил Нейтан.

- Какой процент отказа щитов привел бы к их полной неэффективности?

- Это - щиты, у меня был бы... э... офицер по щитам или что-то вроде этого, - продолжал храбро держать удар доктор.

- В разгар сражения под твоим командованием пять разрушителей, твой старший помощник говорит тебе, что три вражеских судна формируются во вторичной зоне для осуществления маневра "Разрез Акбара". Каковы ваши распоряжения, сэр?

- Гм...

- Мои поздравления - ты только что потерял свой разрушитель с девятью тысячами офицеров и двадцатью семью тысячами рядовых на борту. И, вероятно, как минимум еще один корабль вдобавок.

Нейтан откинулся назад, небрежно передвигая множество датападов и планшетов на широком, полированном столе.

- Видишь? Легко. У меня талант.

Люк вновь уставился в иллюминатор, понимая, что делает Нейтан:
- Прискорбно, но я знаю нескольких командиров ИЗР с твоим уровнем квалификации.

В отличие от Веза Рииса, к Халлину Люк относился гораздо больше как к другу, а не созаговорщику. Нейтан оказался вовлечен во все это из-за симпатии к своему окружению и оставался впутанным дальше, потому что не желал бросать этих людей, а не по каким-то большим или корыстным причинам.

В связи с этим Люк, вероятно, должен был чувствовать себя виноватым за то, что лгал ему. Он, конечно, говорил Нейтану гораздо больше правды, чем Риису – но, тем не менее, продолжал держать при себе другие открытые варианты... было ли это неправильно?

Он был спасен от гнетущих мыслей тихим стуком в дверь.

- Командующий? - входя в рабочую рубку Наследника, Вез Риис огляделся вокруг, мгновенно оценивая комбинацию "наличие Нейтана - отсутствие Джейд", означающую, что произошло что-то серьезное.

Наследник не стал медлить:
- У повстанцев в стадии разработки план по убийству Императора.

Риис мигнул, шокированный лишь на секунду, прежде чем его расчетливый мозг начал работать:

- Осуществимый?

Наследник пожал плечом, признавая такую возможность.

- Детали известны?

- Судя по всему, у них имеются Командные Перекрывающие Коды к "Неукротимому".

Привычно выказывающий свой недостаток уважения к протоколу Нейтан выпрямился в кресле Наследника:

- Откуда?

- От ботанов. Это входило в часть операции, для которой они проникли на верфи, чтобы достать проекты генераторов ДЭМП. Теперь это несущественно.

- Что они планируют?

- Раньше они планировали использовать коды, чтобы аннулировать команды мостика во время первого запуска «Неукротимого» и поставить его на нежизнеспособный курс входа в атмосферу - когда Император будет на борту; корабль бы разорвало под давлением.

Нейтан содрогнулся:
- Подожди, разве ты не будешь там при этом запуске? - он замолчал на секунду, тревожно оглядываясь на Рииса. - И я?

Наследник качнул головой.

- Больше они не могут сделать этого. Слишком много других кораблей будет в области действия: два суперзвездных разрушителя и около дюжины ИЗР. Если бы они располагали ДЭМП, они использовали бы их для повреждения всех судов, что и планировалось. В настоящей ситуации рядом с "Неукротимым" будут находиться, по меньшей мере, два корабля с достаточной массой, чтобы удержать его, используя тракционные лучи. Оба - после того, как мы узнали, что Восстание получило проекты генераторов – частично защищены от воздействия ДЭМП. Так что этот план больше не осуществим.

- Мятежники переработают его, - рассуждал Риис. - Они по-прежнему могут взять корабль под контроль с помощью кодов, если думают, что мы ничего не знаем.

- Они собираются окружить мостик и разнести вдребезги обзорные окна - произвести взрывную декомпрессию, - небрежно произнес Наследник.

Риис взвесил услышанное:
- Значит, вы должны быть вне мостика, когда это случится.

- Я планирую быть на нем, - просто ответил Наследник, поворачиваясь к Нейтану: - А ты будешь на борту "Несравненного", как и Риис. Со мной будет только Мара.

Нейтан даже не пытался скрыть удивление:
- Ты возьмешь Мару?

- Если я никого не возьму, это будет подозрительно, а если возьму Рииса, Палпатин может легко вытянуть весь план заговора из его головы, если любой из нас сделает малейший промах; Мара не будет знать ни о чем, логично взять ее.

По мнению Рииса: безукоризненно логично. После краткого момента тишины он спросил с обычной невозмутимостью:
- Она... останется на мостике?

Наследник отвернулся, направив взгляд в иллюминатор, повисла тяжелая тишина; означало это подтверждение, неуверенность или просто решение ничего не объяснять, Риис не мог сказать. Люк оставался сдержанным, как всегда, когда дело касалось его отношений с огненной рыжеволосой - настолько, что даже этот вопрос был расценен, как вмешательство и встречен отпором.

Вез только взглянул на Нейтана, многозначительно приподнявшего бровь, но оба не стали нажимать дальше. Несмотря на многократные предположения Нейтана, Веза вопрос Джейд беспокоил только в профессиональном значении - с точки зрения безопасности Наследника. И на настоящий момент тема была неуместна, по крайней мере, для ее обсуждения не было времени; поэтому Вез пошел дальше:
- Император сможет открыть бронированные двери, если они будут заперты извне?

- Да, - откликнулся, наконец, Наследник. - Если он будет знать, что мятежники собираются делать, он, несомненно, откроет их. Если нет... он может на какое-то время позволить им почувствовать контроль над ситуацией; в основном ради собственного любопытства - вы знаете, насколько он самоуверен. Как только он поймет их планы... чтобы открыть два дверных блока из трех ему понадобится около тридцати секунд. Возможно, мятежникам хватит этого времени.

- Они будут знать об этом?

- Думаю, нет... поэтому я рассматриваю вариант связаться с ними.

Воцарилось потрясённое молчание. Замерший Вез безмолвно смотрел на Скайуокера, который в свою очередь также не сводил с него изучающего взгляда, сохраняя бесстрастное лицо.

Первым пришел в себя Нейтан:
- Ты хочешь помочь им?

- Я рассматриваю это, - Скайуокер продолжал смотреть на Веза. - ...Мнения?

- Если план потерпит неудачу, и один из них попадется живым... - Нейтан затих, последствия были очевидны.

- Я не намереваюсь связываться с ними по комлинку со словами: «Простите, это Наследник. Я слышал, вы собираетесь избавить меня от одной большой проблемы - думаю, что могу дать вам несколько подсказок», - с сухим сарказмом произнес Скайуокер, поворачиваясь к Нейтану. - С одной стороны, сомневаюсь, что они поверят хоть одному сказанному мной слову, с другой - они начнут спрашивать, откуда мне вообще известно, что они делают.

- Если ты хочешь передать им информацию через третье лицо, тогда почему ты волнуешься? - спросил Нейтан.

- Поскольку я не хочу, чтобы это стало слишком большим и громким успехом для них. Я хочу, чтобы это сработало - но мне нужно компенсировать их самоуверенность, если все получится.

- Зачем? - подтолкнул Нейтан.

Скайуокер ответил не сразу:
- Для будущих планов. – Он повернулся к по-прежнему молчавшему Везу и после долгого раздумья продолжил: - Мне нужно убедить их, что я намерен вести переговоры с ними, если приду к власти - чтобы заставить их пойти на сделку со мной вместо своих бесконечных заговоров и атак. У меня нет желания провести годы в охоте за тенями во Внешних Системах... А они не сядут за стол переговоров, если не будут голодны.

- Вы собираетесь вести переговоры с ними! - Риис не смог сдержать негодование, что было редкостью для него.

- Нет, я собираюсь заставить их думать, что проведу переговоры с ними, - подчеркнуто исправил Скайуокер. - И задаюсь вопросом, увеличит ли вероятность этого моя анонимная помощь им сейчас с последующим случайным раскрытием - приведет ли это их к столу?

Вез выдохнул, расслабил плечи, он даже не понимал, что напряженно сдерживал дыхание. Однако прошло довольно много времени, прежде чем он смог вернуть свои мысли к настоящей задаче.
- Вы никогда не заставите их вести переговоры, - отреагировал он наконец. - Они слишком подозрительны к вам.

- Мон была слишком подозрительна, Лея Органа может оказаться более сговорчивой.

И вот где была причина его крайней настойчивости в устранении Мон, когда у него появилась такая возможность! Внезапно ниточки начали соединяться для Веза, отдельные события складывались в план.

Так же, как очевидно и для Нейтана:
- Поэтому ты отпустил того контрабандиста с "Ярости"!

- В том числе, - признал Скайуокер. - Он близок к Органе - она прислушивается к его мнению.

Риис обдумал это весьма интересное открытие части далеко идущих планов Наследника. Скайуокер не имел привычки просто так раздавать подобную информацию - если он сделал это сейчас, значит, ждал их суждений.
- Я сомневаюсь, что остальные будут слушать его.

- Этого и не нужно, достаточно Органы. Я начну переговоры с ней. Когда она будет доверять мне, я заставлю ее привести на встречу со мной Руководителей Штаба - позволяя думать, что это ее идея и согласившись на все ее требования по безопасности... Заодно я прихвачу туда несколько своих людей и парочку разрушителей. Мы не уничтожим так их полностью, но если сможем устранить за раз несколько лидеров, то наведем в рядах Восстания приличную смуту и переполох, что значительно ослабит его на долгий срок, облегчая нам дальнейшую задачу.

- Интересно, - проговорил Риис, выискивая недостатки. План был довольно расплывчатым, но с другой стороны, планируя настолько вперед, было глупо и невозможно рассчитывать на что-то большее. А если и возможно, то Скайуокер разъяснит все детали только когда почувствует необходимость. И такая вероятность существовала, поскольку Наследник, казалось, все делал с привычным вниманием к мелочам - даже если основа закладывалась задолго до намеченных событий.

Безусловно, получить некое влияние на лидера Восстания, в возможность которого ясно верил Наследник, было бы неплохо.

- Так что, я помогаю им? - повторился Наследник, возвращаясь к изначальному смыслу разговора.

- Принимая во внимание то, что вы сказали, я понимаю вашу дилемму... но по-прежнему считаю, что наше участие на раннем этапе их плана это слишком большой риск; слишком много переменных - думаю, вы сознаете это.

Наследник согласно кивнул:
- Но я все же не отклоняю эту возможность; теперь, когда информация может быть доступна нам, я буду пристально следить за развитием.

- Я уверен, что ближе к намеченной дате будут изменения, - согласился Риис. - Мятежники подтверждают, что никакого плана заговора не сохранилось... - он замолчал, видя вдруг, как изменился взгляд поворачивающегося к Халлину Наследника.

- Ботаны.

Нейтан нахмурился:
- Прошу прощения?

- Ботаны. Ты спрашивал, откуда Восстание получило коды.

Хмурый взгляд Нейтана стал еще глубже:
- Ты сказал, что это несущественно.

- Я был не прав, - быстро проговорил Наследник, свободный от тщеславия. - Если группа ботанов, добывших проекты ДЭМП и группа, доставшая командные коды работали под руководством Оллин'айя, тогда тот, конечно же, знал обо всем.

- А Оллин'айя находится у Императора, - закончил Нейтан, говоря о лидере ботанских шпионов, которого сам Наследник и поймал, передав его Императору наряду с Мон Мотмой.

- Что означает, что Палпатин уже может быть в курсе, - подытожил Люк. Все трое затихли, обдумывая озвученные вслух мысли.

- Нам необходимо это выяснить, - выразил, в конце концов, Риис общее беспокойство. - Если Палпатин уже знает, лучшей линией поведения для вас будет без промедления сообщить ему о заговоре.

- Если не считать того, что он захочет узнать, откуда у меня эти сведения, - ответил Наследник. - А я не собираюсь говорить об Арго.

- Он же уже знает, что у тебя есть осведомитель в центре Восстания, - рассуждал Нейтан.

Люк провел пальцами по непослушным волосам, раздумывая, сжимая руки в замок на затылке.
- Нам нужно заставить Восстание проверить коды - если они деактивированы, тогда я отдам их план Императору. Пока, думаю, лучший курс для нас: расслабиться и наблюдать. Теперь, когда Арго участвует в разработке, я буду в курсе происходящего.

Риис настороженно проговорил:
- Кажется странным, что Арго получил эту информацию только сейчас.

- Только Мадин владел ею, - Люк иронически улыбнулся. - Они думают, что среди них шпион. Их Руководителю Разведки, Массе, вменили в обязанность следить за Соло. - Он бросил взгляд на распрямившегося от понимания доктора. - И да - это еще одна причина, по которой я отпустил его.

Спасибо за перевод это великолепного фанфика. И вдвойне спасибо за его литературность. Даже если никто не отписывается то как минимум один благодарный читатель у вас есть.

Если нет слов, чтобы описать благодарность за труд, то это не значит, что нет и других благодарных читателей :) А работа делается огромная, хоть потом в книжный формат переделывай, молодец!

Относящийся, Аластор, рада, что вам нравится и сам фанфик, и перевод. Стараюсь. Спасибо, что написали.

Люк сидел, прижавшись спиной к стене, на полу широкого балкона, идущего вдоль его дворцовых апартаментов. Босые ноги ощущали приятное тепло каменных плит, впитавших в себя влажную жару летнего корускантского дня – и не остывших даже таким поздним вечером.
Рубашка на воротнике и манжетах была расстегнута. Темные волосы лохматились и скручивались в свободные завитки под горячим воздухом удушливого, не приносящего ни капли прохлады бриза.

Послышался шум раздвигающихся дверей, и Люку не нужно было поворачиваться, чтобы знать, кто вошел. Нейтан Халлин приостановился, осмотрелся и подошел к Люку, компанейски облокачиваясь в тишине на стену рядом.

Жар, поднимающийся волнами от камня под ногами, распространялся по всему телу и тянул память Люка к его детству, к обжигающей, иссушающей пустыне, в которой он вырос. Погружая его в тоскливую хандру. Как часто бывало по его возвращению во Дворец. Находясь в окружении людей, он чувствовал себя полностью одиноким здесь; гораздо больше, чем в любом другом месте.

С тех пор как он вернулся на Корускант, его каждый вечер вызывали ко двору. Каждый вечер он посещал огромный зал, наполненный нервозным почтением, пустым уважением, благоговейным трепетом и очарованным вниманием на лицах вокруг.
Все толкались и соперничали, чтобы занять место поближе к человеку, которого они даже не знали. Лицемерие на губах и недоверчивый страх в головах… они источали его, как пот. Боясь находиться рядом с тем, кто, как они знали, мог убить одной мыслью - единственное, что преодолевало их опасения, было жадностью – желанием власти, силы и положения.
Разве они не понимали, не могли понять, что он знал все это о них, все что они делали , чего боялись? Он не видел их лица больше, только их ложь. И как можно было чувствовать вину, используя или удаляя тех, кто сделал бы то же самое с ним, получи они малейший шанс.
И Палпатин, всегда столь забавляющийся отвращением Люка, всегда играющий в свои маленькие игры власти среди собственного моря взволнованных и боязливых лиц...

Так уж ли они отличались друг от друга, он и его Мастер? Мысль, в отличие от душного ветра, обдала его холодом; стянула внутри тугой узел беспокойства, смятения и отвращения. Челюсти непроизвольно сжались. Однако знойный, умиротворяющий воздух успокоил его, отвлекая и маня прочь, и он охотно последовал за ним.

- Ты когда-нибудь жалел, что не можешь пойти домой, Нейтан? - спокойно спросил Люк, не поднимая глаз.

Нейтан взглянул на Люка, удивленный и вопросом, и тоном, которым тот был задан, но быстро отвернулся, направив взор в наступающий сумрак - понимая, что это один из тех редких моментов, когда Люк готов был поговорить, пусть даже немного. Понимая и причины этого, даже если сам Люк не до конца сознавал их. Ничто так не подчеркивало возложенные на его плечи требования и ожидания Палпатина, как возвращение к Центру Империи.

- Домой? Нет... А ты? - спросил в ответ Нейтан, скатываясь спиной по стене на теплый каменный пол.

- Нет... - сказал Люк неуверенно.

Какое-то время они молчали, не ощущая неудобства от этого, не чувствуя необходимости заполнять тишину. Им было удобно в присутствии друг друга. За горизонт далеких зданий медленно садилось солнце, багряное небо уступало место бархату ночи.

- Я полагаю... мне иногда жаль, что я не могу вернуться к тому человеку.

- Думаю, ты по-прежнему намного больше тот человек, чем считаешь, - мягко заверил Нейтан.

Люк опустил глаза, испытывая неудобство даже от такой небольшой поблажки. Но, с другой стороны, они редко делались ему, особенно здесь.

- Ты вырос на... Татуине? - Халлин пытался продолжить беседу, надеясь разговорить Люка, но тот, как обычно, вежливо избежал темы.

- Да. А ты?

Халлин всматривался в наступивший сумрак города-планеты.
- Здесь, но в области Осин, у экватора. - Он улыбнулся, вытаскивая гравий, заполнявший трещины между светлой напольной плиткой. - Так что, видишь, мне тоже нравится жара. Я нисколько не впечатлен этой их зимой в Столице-1, думаю, ее прелесть чрезмерно переоценивают.

Люк улыбнулся, в голосе послышался легкий смех:
- Да, я бывал на одной планете в системе Хот, тоже не сильно впечатлился.

Халлин свел брови:
- Системе Хот?

- На одной из пригодных к жизни планет. Но она ледяная, слишком далеко от солнца. Вся поверхность состоит из ледников и глубокого снега. Думаю, все время, что я был там, температура не поднималась выше минус тридцати. Новизна снега утрачивает свое очарование, как только сходишь с трапа и понимаешь, что такое минус тридцать реально.

- Сколько ты был там? - спросил Нейтан.

- Не помню, - уклонился Люк, не желая, как всегда, раскрывать детали. - Слишком долго.

Какое-то время вновь тянулась комфортная для обоих тишина. И Нейтан понимал это. Ему была дана привилегия быть тем, кому доверяли, пусть даже так немного.

- Мара на пути сюда, - прервал доктор наконец молчание; по этой причине он и появился здесь.

Он знал, что Люк любит побыть немного наедине с собой, прежде чем направиться в мир дворцовых игр, и обычно никогда не посягал на это время. Но сегодня Люк казался непринужденным и открытым. Поэтому Нейтан счел возможным задать следующий вопрос - поэтому и потому, что больше никто бы не сделал этого.

- Я могу спросить: ты доверяешь ей? – доктор повернул голову, чтобы видеть обращенное к горизонту лицо Наследника.

- Нет. И ты не должен.

Халлин нахмурился, искренне недоумевая.
- Тогда, почему ты с ней?

Люк протянул с ответом лишь на один удар сердца дольше, чем нужно:
- С ней?

Нейтан промолчал, давая Люку время и не пытаясь как-то влиять на его решение говорить ли что-то по этому поводу. Безмолвие тянулось так долго, что доктор уже было решил, что тот хочет проигнорировать вопрос, но тут Люк вздохнул и опустил взгляд.

- Потому что я сделал ошибку и теперь не могу отступить. Это ответственность, которую я должен...

Нейтан подождал, но Люк не закончил начатое, поэтому доктор сформулировал другой вопрос:
- Ты... заботишься о ней?

- Я похож на идиота?

- Ах, зато ты стал бы членом очень большого клуба. У меня самого внушительная коллекция скверных решений. Так что я получил почетное пожизненное членство.

На лице окруженного вытягивающимися тенями Люка появилась улыбка:
- Я знаю.

Нейтан вопросительно взглянул на него, но Люк ничего больше не добавил, глаза по-прежнему смотрели на горизонт. Доктор вздохнул, выковырял крошечный камушек и бросил его перед собой; упав, тот еще долго несся вперед, едва касаясь поверхности.

- Мы говорим о настоящем или прошлом?

- О настоящем. Прошлое остается в прошлом, - ответил Люк добродушно.

- Может, не полностью... - рискнул Нейтан, сохраняя легкую интонацию в голосе.

Когда Люк не ответил, он снова вздохнул и сосредоточил внимание на своей настоящей «неблагоразумности»:
- Поначалу это казалось прекрасной идеей…- Он лукаво усмехнулся. – На самом деле – нет. Но человеческая природа – мощный мастер убеждений. Она не заботится о том, кто ты или какие у тебя планы. У нее своя повестка дня.

Люк легко рассмеялся:
- И громкий голос, - охотно согласился он. Нейтан, улыбнулся, шаркая по полу носком своего безупречно начищенного ботинка.

- Никогда не понимал, почему люди встречаются в оранжерее, - произнес, спустя непродолжительное время, Люк, говоря о предстоящем тайном свидании Нейтана в одной из больших закрытых оранжерей в задней части крыши Монолита, более правильно именуемой Зимними Садами. Хоть доктор и часто сопровождал Люка, фактически присутствие Нейтана в Суде не требовалось, и этим вечером он намеревался улизнуть на свое личное небольшое мероприятие.

- Потому что она попадает в брешь сетки безопасности, - спокойно защитился Нейтан, удивленный специфическим знанием Люка, но не возражающий против его вмешательства - поскольку это был Люк.

- Ты никогда не думал, что у этого есть причина?

- Ты хочешь сказать мне, что за оранжереей ведется наблюдение? - спросил Нейтан с бесцветным лицом.

- Ну, она сделана из стекла, - Люк чуть пожал плечами. - Это должно о чем-то говорить.

- С внешней стороны невозможно увидеть, что внутри, - попытался спорить Нейтан, зная, что плексиглас стен защищен от просматривания по всему Дворцу. Основанные на свете и располагающиеся в прямой линии видимости технологии были единственным надежным методом слежения в напичканном разнообразными противодействующими и создающими помехи устройствами в параноидальном замкнутом мире Императора. Но специальное покрытие плексигласа исключало эту возможность.

- Ты проверял и все стекло на крыше?

Способному видеть с внешней стороны только стены оранжереи – по пути в нее – Нейтану в голову никогда не приходило проверить еще и крышу; он реально не подходил для всей этой жизни, требующей вечной подозрительной осмотрительности.
- То есть, моя личная жизнь распространяется по Дворцу на датачипах? - сухо спросил Нейтан после долгой паузы нелегких размышлений.

- Нет, никто не знает, пока, - заверил Люк. - Но ты мог бы подумать о другом надежном месте. - Он ненадолго замолчал, о чем-то раздумывая, и продолжил: - Если тебе нужно встретиться где-то вне работы полей безопасности, используй эти комнаты... когда меня нет, спешу добавить.

- Спасибо, - ответил Нейтан, удивленный, но странно не смущенный - главным образом потому, что это явно не смущало Люка. - Это мой первый тайный роман, - добавил он с насмешливой серьезностью. - Я еще не до конца освоился, не все удавки примерил.

- Я надеюсь, это не буквально, - Люк улыбнулся, заставляя Нейтана сделать то же в ответ.

- Так что... я должен оставить полотенце на стуле в холле? – беспечно пошутил Нейтан. - Или ты будешь просто... знать?

Люк снова улыбнулся и кивнул, опуская взгляд:
- Я даже не пойду туда.

Нейтан также опустил глаза, усмехаясь, но когда вновь поднял их, голос его был искренним:
- Спасибо.

Люк молча тряхнул головой.

- И мне кажется, ты сменил тему, - добавил доктор. Когда Люк повернулся к нему, Халлин склонил голову набок. - Ты заботишься о Джейд?


Люк ссутулился и протер рукой сожмуренные глаза, отвечая с ироничной и очень скромной интонацией:
- ...Так что я получаю членский билет в этом клубе, или что-то вроде?

Нейтан тихо рассмеялся, и они вновь непринужденно замолчали, раздумывая над своим затруднительным положением.

- Значит, ты все-таки доверяешь ей? - повторился Нейтан, желая убедиться.

Люк отвел глаза - стараясь не встречаться с ним взглядом:
- Нет, я не доверяю ей. Она... однажды предаст меня. Я знаю это - только не знаю, когда.

Голос Нейтана тут же стал резким:
- Ты уверен? - Люк смотрел вниз, не отвечая, и этого было достаточно для Халлина: - Будет очень глупо спросить, почему тогда ты остаешься с ней?

Люк только улыбнулся, отвечая спокойно и без злобы:
- О, кто бы говорил.

- Моя пассия не пытается убить меня.

- Я не сказал, что она захочет убить меня, - быстро возразил Люк, но Нейтан был слишком обеспокоен, чтобы позволить этому так просто пройти.

- Ты сказал, что она предаст тебя. - Люк оглянулся на открытые двери террасы, предупреждая понизить голос. Доктор затих до шепота, хотя, насколько он знал, рядом никого не было. Клем, единственный телохранитель, находящийся сейчас на службе, стоял в длинном холле позади личных комнат Наследника. - Ну, тогда, как она предаст тебя?

Люк вздохнул, глядя на метрополис впереди, душный бриз бросал волосы ему на глаза.

- Я не знаю, - произнес он наконец. - Конкретные детали будущих событий видны редко, потому что они еще в движении, просто... завихрения, мчащиеся в потоке; чувства... вспыхивают в темноте, позволяя проследить их связь с человеком или происшествием. Даже не это иногда, а... - Он замолчал, не имея слов, чтобы описать неопределимое.

- Когда? - нажал шепотом Нейтан.

- Что ты хочешь, дату, время дня?

- Как ты можешь быть таким точным с чем-то совсем незначительным, как мои любовные похождения и настолько неопределенным с тем, что может угрожать твоей жизни?

Люк спокойно повернулся к нему, в разноцветных глазах играли забавляющиеся, чуть удивленные огоньки в реакции на напряженное беспокойство друга.
- Возможно, у этой неопределенности есть причина.

- Что это значит? - спросил Нейтан, и слегка откинулся назад, понимая, как громко он говорит.

Люк пожал плечами, чуть склоняя голову к плечу:
- Некоторые вещи нельзя видеть по какой-то причине.

- Теперь ты просто темнишь, - расстроено обвинил Нейтан, не зная как защитить Люка.

- Некоторые события не подлежат переменам. - Люк долго колебался, обдумывая следующие слова: - Я знал Мастера Джедая, который говорил, что желание Силы походит на поток реки - мы можем временами изменять его течение, но он по-прежнему идет в море.

- Очень глубоко. Я думал, ситхи могут управлять такими вещами.

- Возможно, не в той степени, как они верят, - ответил Люк, заставляя Нейтана свести брови - Люк всегда говорил "они", а не "мы".

Спустя короткое время он вынудил себя вернуть мысли к реальности:
- Может, нужно сказать обо всем Риису...

- Нет. - Люк явно подбирал правильные слова, не желая прозвучать оскорбительно: - Я доверяю Риису полностью в делах политики. Но... я чувствую, что он может быть чуть менее снисходительным и чуть более... прямолинейным в своем мнении относительно Мары. Ты... - Люк с улыбкой повернулся к Нейтану, очень открытый, простой и убедительный. - ... Я знаю, что могу доверять такому же "члену клуба" в том, что он оправдает меня и позволит самому разбираться со своими... оплошностями.

- Я так предсказуем? – усмехнулся Нейтан.

- Только для меня, - легко ответил Люк. - И к разговору о наших проблемах - они на подходе. А я еще не одет для Суда.

Он пружинисто поднялся и прошел босыми ногами мимо открытых дверей к самым дальним, ведущим в спальню, исчезая за их высокими, отражающими свет и полностью скрывающими частную жизнь Наследника бронированными стеклами.



Нейтан вошел в гостиную и удивился, что там до сих пор никого нет. Нахмурившись, он прошел через столовую и задержался, поворачиваясь к стоявшему на выходе Клему:
- Коммандер Джейд и коммандер Риис еще не вернулись?

Высокий, широкоплечий офицер службы безопасности поднял рукав и взглянул на маленький датапад на запястье:
- Риис остановил в офисах для штата... Коммандер Джейд в апартаментах...

Коротко кивнув, Нейтан прошел в холл, намереваясь отправиться к комплексу для штата, расположенному у самых дверей главного входа Парлемианских апартаментов, попутно задаваясь вопросом, какой протяженности были все коридоры и прихожие, если вытянуть их в одну линию. Огромная резиденция Наследника полностью покрывала один из этажей Западной Башни, располагая тридцатью или около того роскошными парадными комнатами, каждая из которых легко могла приравняться по площади к целому дому - обычному для Нейтана, которого едва ли можно было назвать неимущим.

C изучением названий всех комнат у него было довольно плохо, не говоря уже об их расположении. Галерея Малака, Эбеновый Кабинет, Мраморный Зал, Купольная с ее огромным и тяжелым витражным сводом, оборудованным изменяющейся в соответствии со временем дня подсветкой, дающей имитацию окна в крыше. Люк фактически использовал менее четверти комнат, главным образом меньшие из них... хотя "меньшие" было очень относительным термином - любая из них была близка к размерам всей квартиры Нейтана во Дворце, которая казалась ему довольно большой, когда он только прибыл сюда.

Как и все остальные, пусть в этом и не признающиеся, Нейтан легкомысленно срезал путь через кабинет Люка, чтобы избежать долгой дороги через центральный купол обширных апартаментов.

Из противоположных дверей немалого кабинета появилась Мара Джейд, явно срезая путь точно таким же способом в обратном направлении.

Она взглянула на Нейтана и кивнула, закатив глаза - раздражаясь, что ее подловили на этой обычной для всех дороге. Не в силах справиться с собой, когда в его голове был так свеж разговор с Люком, Нейтан с негодованием посмотрел в ответ и остановился.

Джейд спокойно прошла мимо... и сбавила шаг, осознавая его полыхающий взгляд.

Их отношения, несмотря на жесткое начало, характеризовались повседневной сухой терпимостью, что вполне удовлетворяло каждого из них долгое время. Ранение Люка и очевидная забота о нем Джейд смягчили это в последние несколько месяцев, но теперь Нейтан чувствовал, как вновь поднялась его старая враждебная неприязнь - и Джейд тоже увидела это.

- У тебя какие-то претензии ко мне, Халлин? – грубо спросила она, не оборачиваясь - используя свою типичную резкую и прямолинейную манеру, чтобы поймать его врасплох. Но доктора этим было уже не пронять.

Его глаза слегка сощурились, однако голос, приученный теперь к играм Дворца, оставался предельно вежливым:
- Я очень не хочу разочаровывать вас, коммандер, но фактически я еще не решил, какую из них вам предъявить.

Нейтан онемел от собственной дерзости, учитывая их разницу в ранге, и, тем не менее, хладнокровно наблюдал за тем, как она не спеша поворачивается к нему, как медленно сужаются ее зеленые глаза.

- Думаю, тебе не стоит держать все в себе, - кратко пригласила она его продолжить.

Сказать что-либо, создать отчасти из Джейд врага, было бы неверно; большой явной ошибкой. Ему точно не следовало делать этого.

Но он чувствовал себя в некотором роде ответственным за ситуацию; разве не он просил за нее, чтобы ее восстановили в прежнем положении после провала ее задачи по защите Люка - когда на того было совершено покушение? Ее, возможно, давно бы не было здесь, только смутное воспоминание, не больше. Это был его просчет, что он оставил ее здесь, его решение. С которым теперь разбирался Люк.

Она стояла, направив на него холодный, выжидающий взгляд, и Нейтан не смог сдержаться.

- Я наблюдаю за вами, - сказал он просто.

- Наблюдаешь за мной для чего?

Нейтан cклонил голову набок, однако его жесткий взгляд и едкое выражение ничуть не взволновали Джейд.

- Серьезно, Халлин, что, по-твоему, я собираюсь делать? Давай, скажи мне.

- Пожалуйста, - сухо проговорил Нейтан. – Вы считаете, что это поможет вам управлять им.

Ее глаза только немного расширились, осознавая подразумеваемую осведомленность Нейтана, но тут же выражение лица стало прежним, спокойным и ровным. Однако прозвучавший голос потерял свою обычную резкость:
- Я не ищу никакого контроля над ним.

- Лгунья.

Джейд встряхнула головой.
- Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я могу в самом деле заботиться о нем?

- Как великодушно с вашей стороны. Поместить его в прямой конфликт с желаниями Императора, зная, что произойдет в случае, если это станет известно... в надежде на то, что вы сможете позаботиться о нем.

Несомненно, перчатка была брошена - и теперь настала очередь Мары.
- Не зарывайся, Халлин, - презрительно проговорила она. - Я знаю, что ты на самом деле делаешь.

- Я служу интересам своего друга. А какое оправдание у вас?

- Мне нет нужды в чем-то оправдываться перед тобой.

Нейтан достал свой туз:
- А перед Императором?

Под весом предполагаемой угрозы Джейд на какой-то момент замялась - но быстро оправилась. С другой стороны, она чертовски хорошо понимала, что учитывая совершенно определенное знание Нейтана, она нуждалась в его поддержке и соучастии.
- Я никогда не причиню ему вреда, Нейтан, - ты же знаешь это.

Холодное выражение Халлина не смягчилось ни на йоту.
- Тогда отпусти.

- Что?

- Отпусти его. Если хочешь помочь ему, защитить его - отпусти. Попроси другое назначение.

Джейд тряхнула головой:
- Я не могу этого сделать.

- Ах да, я понимаю! - он изобразил вежливое участие. - Ты заявляешь о своем искреннем беспокойстве, но когда тебя просят уйти, заботиться о нем вдруг становится неудобно.

- Я не знаю, что ты надумал себе, но я клянусь: у меня нет никакого намерения когда-либо вредить ему.

- Ты уже сделала это.

Он с удовлетворением отметил легкий надлом в крайне убежденном тоне Джейд:

- Ты не прав.

- Я прав, коммандер. Вы разрушите его, и глубоко внутри, я думаю, вы знаете это… потому что он знает.

Джейд вздрогнула, раненая его словами; даже не столько ими, как пониманием их источника. Нейтан бросил на нее последний предостерегающий взгляд и, медленно повернувшись, зашагал прочь из комнаты.

Дверь плавно закрылась за ним, не давая услышать голос Мары, очень тихий и невероятно уязвимый:
- Ты не прав.



Нейтан обогнул поворот коридора, прежде чем позволил себе немного расслабиться. Но только немного – понимая, что идет под прицелом камер слежения. Хладнокровие покидало его, а походка стала менее решительной.

Говорила ли она правду, заявляя, что заботится о Люке? И имело ли это значение, учитывая его предсказание?

Что Нейтан знал наверняка: Джейд был агентом Палпатина - его информатором. Она, по определению, являлась заклятым врагом Люка. Независимо от того, что она думала и чувствовала, ее истинные привязанности были очевидны. Каждые несколько дней она отправляла донос Императору, регулярно. Это была ее работа – причина, по которой она находилась здесь. Она доносила о неправомерных действиях Люка в прошлом, прекрасно зная, насколько серьезными будут последствия, и все же смела сейчас утверждать, что никогда не причинит ему вреда... Как можно было верить, что она начнет вдруг действовать по-другому?

Рассматривая признание Люка - вероятней всего она лгала, манипулируя Скайуокером по какому-то хитроумному плану. И даже если не так, слова, которые сказал ей Нейтан, не становились менее правдивыми. Она была опасна. Она играла с огнем - и убеждала Люка делать то же самое.

Засвидетельствую глубочайшее уважение и к автору, и к Алите. Давно(да кажись после Предателя) не читал ничего такого душевного по ЗВ.

ddt, рада, что нравится. А что за "Предатель"?

.
Следующие несколько недель расстроенная и выбитая из колеи Мара прилагала сознательные усилия, чтобы не оставаться с Халлином наедине. Его подозрительность и антипатия, казалось, нисколько не уменьшались, выражаясь в кипящем негодовании позади отшлифованных, культурных манер. Но в итоге она привыкла к этому, рассмотрев его поведение с рациональной точки зрения. Он очень легко мог остановить эту ситуацию, не дожидаясь того, чего боялся... и если бы при этом пострадала только Мара, скорее всего, он давно бы так и сделал. Но он никогда не предаст Люка - его доверие. Если Мара в чем то и была уверена в отношении доктора, то именно в этом. Да и, в конце концов, среди моря препятствий в ее отношениях с Люком Халлин представлял не самое большое из них, особенно здесь, во Дворце.

Тем не менее, его слова довольно глубоко задели Мару, заставив вновь задуматься о ее лояльности, о двойственности ее отношения. А была ли там вообще проблема? Она никогда не скрывала от Люка то, что ее преданность принадлежит Императору. Время, которое они проводили вместе, воспринималось Марой совершенно отдельной реальностью, обособленной и не требующей какого-то слишком тщательного анализа.

Конечно же, Люк относился ко всему точно так же. По крайней мере, ей так казалось. После того единственного взрывного конфликта на борту "Несравненного", по некому негласному договору они больше ни разу не упоминали ничего, что касалось окружающей их действительности и ее требований. Ничто больше не вторгалось в их отношения, факт опрометчивости их связи никогда не упоминался. Неведение было счастьем, и в отсутствие любых противоречащих намеков от Люка, Мара легко убедила себя, что в сущности лояльность человека, которого она теперь считала такой близкой душой не отличается от ее собственной.

Да, временами Люк препирался и вел себя вызывающе, а иногда даже давал отпор Императору, но он все еще находился здесь. Палпатин был мастером манипуляций, однако и Люк был одним из самых своевольных и неподатливых людей, которых она когда-либо встречала, и если бы он не хотел оставаться при Императоре, он давно бы уже ушел. Что-то держало его.

Тем не менее, впервые, Мара начала чувствовать себя так, как по ее подозрениям чувствовал себя во Дворце Люк, связанной, задыхающейся и подавленной. Недели проходили мучительно медленно, мыслями она постоянно стремилась обратно, к относительной свободе, которой они могли наслаждаться на борту "Несравненного", где-нибудь подальше отсюда. Здесь, во Дворце, между ними не было никакой близости, лишь только украдкой брошенные взгляды и мимолетные прикосновения, выдаваемые за случайные, когда они шли рядом или проходили мимо друг друга.

Но она знала, что скоро они вновь улетят, жила этой надеждой. Запуск "Неукротимого" – причина, по которой они находились на Корусканте – неизбежно приближался. Только две недели и они снова будут свободны, отправившись в рейд на новом суперзвездном разрушителе, на верфи Фарлакса для заключительных работ по регулированию систем корабля, что потребует довольно продолжительного времени вдали от «душного» Корусканта.

Таким образом, Мара считала теперь оставшиеся дни, задаваясь вопросом, делал ли Люк то же самое. Сейчас она внимательно наблюдала, как он работает за столом в гостиной, пестревшим массой датападов и датакарт. Стол стоял поблизости от распахнутых дверей, ведущих на террасу. Люка нисколько не утомляла влажная летняя жара, изводящая Мару. Казалось, он фактически наслаждался ею, открывая настежь все окна и двери и сводя практически на нет работу системы кондиционирования.

Мара сидела в глубине огромной гостиной, где сохранялась еще какая-то прохлада, когда в открытые двери тихонько постучал Риис. Он осторожно вошел в комнату, потупив глаза и заставляя Мару тревожиться, не подозревал ли он тоже об их отношениях с Люком. Это могло быть опасно, он был агентом, посылающим постоянные доносы Сейту Пестажу, точно так же, как она Императору.

- Я прошу прощения, сэр. Лорд Вейдер находится в вестибюле Купе. Он... настаивает на аудиенции.

Пока Риис входил, Люк уже поднимался, выключая датапад - явно уже зная о том, что тот скажет.
- Спасибо, Вез. Я встречу его здесь.

Риис склонил голову в поклоне, отступая назад к массивным дверям, которые тут же легко и бесшумно закрылись за ним.

- Почему ты хочешь говорить с ним тут? - спросила Мара.

В разных уголках апартаментов Люка имелось несколько специально предназначенных для встреч роскошных и гостеприимных залов. Почему именно Вейдеру позволялось входить в его личные комнаты?

Люк молча повернулся к ней, ясно и выразительно. Вновь вошел Риис - предупреждая любые дальнейшие прения с обеих сторон; тут же за ним шагнул Вейдер.

- Лорд Вейдер, сэр, - объявил Риис, как того требовал протокол, снова поклонился и аккуратно вышел спиной назад.

Люк стоял перед тяжелой фигурой Дарта Вейдера. Так же смело, как всегда. Когда Вейдер не проронил ни слова, он, наконец, вздохнул и отвел взгляд, словно играя в давно наскучившую игру:

- У вас есть что-то важное, что вы желаете сказать мне, Лорд Вейдер?

За все время, что Мара находилась рядом с Люком, она никогда не слышала, чтобы он обращался к отцу как-то по-другому. Он всегда использовал только титул. Поддерживая существующее между ними расстояние даже в такой конфиденциальной обстановке, как сейчас.

Все так же, не говоря ни слова, Вейдер медленно повернулся в сторону Мары. Она вздернула в ответ подбородок. Вся досада, которую она ощущала по отношению к Люку немедленно ушла, уступив чувству сплочения перед внешней угрозой.

- Мара? - попросил Люк, не смотря на нее.

Она встала, подошла к выходу в столовую и повернулась для поклона, используя эту возможность, чтобы взглянуть Люку в глаза с вопросительным выражением. Он едва уловимо кивнул, и Мара вышла, двери плавно сомкнулись перед ее лицом.



Довольно долгое время оба мужчины молчали, выжидая...

Наконец, ощущая необходимость нарушить тишину, Вейдер проговорил:
- Я пришел, чтобы передать окончательную схему распределения ИЗР Внешнего Флота, которые будут присутствовать на запуске "Неукротимого".

- Разве вы не могли прислать ее с курьером? - отстраненно спросил Люк, по-прежнему удерживая взгляд на дверях.

- Нет, приказом Императора информация строго конфиденциальна, - спокойно ответил Вейдер, находясь в таком же ожидании и заполняя время бессмысленными словами.

- Понятно. Сколько разрушителей?

- Четырнадцать, не считая "Экзекутор". Они прибудут к Корусканту в течение восьми дней и займут позиции на Базе Южного Полюса на внутренней орбите...

Люк, наконец, отвернулся от двери, чтобы посмотреть на отца и подойти ближе.
- Ты тщательно отобрал их? - манера резко изменилась, интонация понизилась, оба мужчины немного расслабились, получив уверенность, что Джейд ушла из смежной комнаты.

- Да. Два уже лояльны, десять могут быть убеждены, и два преданы Императору, дабы не вызывать подозрений.

Вейдер еще раньше договорился с сыном начать перевод по службе как уже, так и потенциально лояльных военных единиц, которые составили бы им поддержку. А запланированная помпезная церемония, посвященная запуску нового флагмана, позволяла собрать множество высокопоставленных чинов, которых Люк практически не имел возможности встретить в Центральных Системах.

Пышное празднование знаменательного события планировалось в большом государственном танцзале - огромном, грандиозном месте, в котором Люк сможет осторожно переговорить с каждым интересующим его офицером, сделав тонкие персональные предложения. Заложить различные основания союзов взамен определенных гарантий.

Под носом Палпатина и его шпионов это, разумеется, будет непросто, но мальчик оказался удивительно искусным в данном деле, сформировывая союзы и договариваясь о сотрудничестве так, как Вейдер никогда не мог. Решительный и прямой, но в то же время, не авторитарный стиль командования Люка завоевывал ему популярность среди вооруженных сил. Люк умел казаться быть доступным и идущим навстречу, заслуживая тем самым доверие.

Отец протянул сыну маленький чип. Тот кивнул, загрузил его в датапад на столе и сосредоточился на запоминании появляющихся имен и образов. Предстоящая задача не вызывала у него смятения или беспокойства, он свободно концентрировался на запоминании и обработке информации, кратко обсуждая при этом основанную на ней стратегию. Стирая рассмотренные и уже ненужные факты, принимая во внимание подробности происхождения и семей каждого офицера.

Вейдер отметил, насколько полностью непринужденным стал Люк в окружающей его среде. Его совершенно не смущал факт, что на предстоящем приеме будут присутствовать сотни ведущих фигур галактики. Что там же, среди толп и зеркал показного и избыточно-вычурного великолепия будет огромное количество ушей, мало которые из них будут невинны.

Люк сузил глаза, высказывая мнение, что он не должен упоминать вовлечение капитана Доррина при капитане Лэйне. Командиры ИЗР принадлежали двум давно враждующим Семейным Домам с занимающихся горной промышленностью планет в Узле Стенесса. От полномасштабной войны их удерживало только присутствие в системе Империи. Но при дворе затаенные обиды двух противоборствующих семейств выражались в постоянных препирательствах и соперничестве.

Вейдер молча кивнул, соглашаясь как с этим пунктом, так и с другими, осознавая впервые, как много закулисного усердия вкладывал Палпатин в воспитание лидерских качеств мальчика, как много он пестовал его способности к командованию. Вынуждая Люка постоянно сталкиваться с преградами и помехами, искать другие средства, методы и обходные маневры. Заставляя изучать множество тонких уловок и ловушек только для того, чтобы или справиться с ними, или обойти - но, тем не менее, учась им.
И теперь Люк использовал эти уроки на своем поле - играя с далеко простирающимися амбициями и честолюбием высшей военной элиты, легко справляясь с замысловатыми схемами и тщательно продуманными махинациями и интригами двора. На арене, где Вейдеру всегда было неудобно, Люк чувствовал себя вполне естественно.

Получив уверенность в достаточном владении информацией, Люк медленно пролистал образы в последний раз и очистил память чипа.

- Нам нужно заканчивать, ты довольно долго здесь.


Возвращая отцу пустой чип, Люк кратко рассмотрел возможность сказать ему о планируемом нападении мятежников на "Неукротимый", но, не видя какой-то определенной выгоды от этого, отклонил ее. Во-первых, он знал, что его отец автоматически вознегодует на позволение мятежникам предпринять это покушение на имперском суверенитете. И Люку совершенно не хотелось ставить себя в ситуацию, в которой ему придется защищать этот план - что могло быть воспринято как защита самого Восстания; отец решил бы, что его лояльность расколота. И, во-вторых, потому что в данном случае он не нуждался в помощи своего отца. У Вейдера будет свой взгляд на все это, и как бы Люк ни хотел, он не мог быть до конца уверен, что отец не отдаст этот план Палпатину - только чтобы воспрепятствовать взаимодействию Люка с мятежниками.

Кроме того, он уже принял решение, как действовать - даже если эти действия предполагали пассивное и выжидающее наблюдение. В сложившихся обстоятельствах это было лучшее, что он мог сделать. Редкий случай, когда более выгодно оставаться реактивным, чем превентивным.

Вейдер задержал взгляд на глазах Люка, и тот с возросшей настороженностью ощутил, что это не все, с чем пришел отец. Они смотрели друг на друга в течение долгих секунд. Затем отец коротко кивнул и взял протянутый чип, скрывая его в складках одежд и протягиваясь в Силе за пределы комнаты-

- Она становится подозрительной, - заявил он совершенно уверенным тоном. Впрочем, тот редко бывал другим.

- Это только сейчас, сегодня.

Вейдер вздохнул, и Люк внутренне собрался в ожидании предстоящей критики. Она прозвучала в неожиданной форме:
- Месяц назад мне в руки попала запись, изъятая у контрабандиста на Билбринджи. Я уничтожил ее.

Люк промолчал, смотря осторожно, едва замечая шумное дыхание респиратора отца, ставшего слишком знакомым и привычным. После долгой паузы, удостоверившись, что полностью завладел вниманием Люка, Вейдер продолжил:
- На ней было запечатлено, как ты спрыгиваешь с края балкона. Мара Джейд поймала тебя.

Опустив глаза, Люк долго раздумывал, сказать ли правду и сказать ли что-нибудь вообще.

- Я проверял теорию, - произнес он наконец, отворачиваясь от пристального взгляда невыразительной маски.

- И с чем она была связана? – спросил Вейдер, когда его сын больше ничего не объяснил.

Люк небрежно пожал плечами.
- Просто теория, - уклонился он.

- С Джейд, судя по всему, - прорычал отец с явным отвращением.

Люк резко взглянул на него, на мгновение в глазах вспыхнуло предупреждение, но он тут же отвернулся к окнам, за которыми виднелось темнеющее небо, предвещающее наступающий шторм.

- Скажи то, что хочешь, - предложил он в итоге, понимая, что его отец желал разобраться с этим.

- Ты, в любом случае, поступишь по-своему, - произнес Вейдер с абсолютным убеждением.

- Да, - Люк наполовину повернулся к отцу. – Но я приму твои слова к размышлению, принимая решение.

- Она опасна, - Вейдер не сомневался; сомнения были не свойственны ему, тем более в этом случае. И Люк прекрасно понимал, что у этой уверенности было веское основание. - Она всегда будет предана Императору и не достойна доверия. Ты никогда не сможешь доверять ей... оставь все теоретические тесты в стороне.

Люк чуть склонил голову в согласии:
- Я знаю - и я проверял не это.

Он больше ничего не добавил, только вернул взгляд к зарождающемуся шторму. Поэтому его отец попробовал подойти с другой стороны:
- Палпатин использует ее, чтобы управлять тобой.

- Это я тоже знаю. Я не слеп.

- Но ты позволяешь это, что равносильно слепоте. Даже хуже. Потому что ты позволяешь это сознательно, добровольно.

- Дай мне право выбора. Я вполне жизнеспособен.

Вейдер не колебался ни секунды:
- Устрани ее.

- И что потом?

- Проблема устранится вместе с нею, - заявил отец тоном, подразумевающим нечто само собой разумеющееся и понятное.

Единственное что можно было противопоставить этой очевидности - такой же рациональный и правдоподобный аргумент.

- Ее заменят, и я буду вынужден изучать рабочие процессы нового "наблюдателя". Его недостатки, достоинства, привычки. Четыре года установления отношений с Джейд и все полученные за это время знания о ней будут потрачены впустую. Лучше старый черт, ты знаешь.

- Ты позволяешь ей быть слишком близко к себе, - не отступал Вейдер.

- Я могу контролировать ее. Она верит, что близка ко мне и передает эту уверенность Палпатину.

- Ты думаешь, что можешь контролировать ее, - уточнил Вейдер. - Но у тебя нет никаких доказательств этого. Она всегда будет предана Императору.

- Я знаю. Но пока она рядом со мной, я все же могу контролировать какой точно информацией она владеет, а какой нет, и таким образом я точно знаю, что передается Императору – знаю, как и почему он реагирует. Он безоговорочно доверяет ей, это слабость с его стороны.

- А с твоей? - спросил Вейдер.

- Я не доверяю ей вообще, - ответил Люк, раздумывая, что больше тревожило его, подозрения отца или угрызения собственной совести.

- Я спросил не об этом.

Люк осторожно повернулся к отцу. Он боялся, что тот сам найдет способ устранить Мару, если решит, что они с Люком слишком близки, что бы он сейчас ни сказал.

- Я не позволяю ей стать моей слабостью. Ты это хотел услышать?

- Проследи, чтоб так оно и было, - обвиняюще произнес Вейдер, тоном лишь самую малость недотягивающим до командного.

Глаза Люка оскорблено сузились:

- Не приказывай мне.

- Не давай повода для критики, - упрекнул Вейдер.

- Кому как не тебе нужно очень тщательно думать, прежде чем говорить такое.

Слова слетели с губ раньше, чем Люк их осмыслил. Раздраженный самоуверенным тоном и убежденностью отца в своей правоте, он не смог удержаться. И, тем не менее, даже зная сейчас, какой вред они нанесли, Люк не мог отступить. Поскольку понимал, что отец примет дальнейшее молчание Люка за некого рода согласие.

- И чтобы мы поняли друг друга - если с Марой Джейд что-то произойдет, все, о чем мы договорились, будет аннулировано. - Люк понимал, что совершал признание в своей уязвимости. Но в противном случае, не скажи он этого, отец предпринял бы самостоятельные шаги против Мары. - Мара Джейд не твое беспокойство.

- Она нет. А ты - да.

Были эти слова лишь манипуляцией или они были искренни? Его отец во многом оставался закрытой книгой для Люка, скрывая свои истинные намерения. Люк хотел верить, что сказанное Вейдером произносилось из чувства подлинной заботы, но все же он неплохо знал отца, и понимал, что, по крайней мере, частично тот защищал свои вложения. Вейдер по-прежнему считал, что абсолютно точно знает, что будет лучше для Люка. И привычным властным способом делал то, что необходимо для этого, исходя из собственных соображений - дабы удержать Люка на нужном пути. Не было никаких противоречий между защитой сына и защитой своих планов. Для Вейдера это было одно и то же.
Люк отвернулся, чувствуя себя неудобно, никогда точно не зная, как реагировать на несвойственные отцу слова.

- Я сумею сам позаботиться о себе.

- Ты прости меня, - произнес отец с сухим сарказмом, - если я не приму это к размышлению.







Услышав тяжелую поступь шагов за дверями, Мара вышла из дневного кабинета Люка. Проходящий мимо Вейдер взглянул на нее с очевидным отвращением, но не остановился. Темный плащ пронесся волной по белоснежным плитам длинного холла.
Несмотря на то, что кабинет разделялся с гостиной лишь одной стеной, Мара не смогла разобрать ничего из происходящего там, кроме звуков поочередно стихающих и повышающихся голосов. Толстый отделочный слой закругленной смежной стены служил прекрасной звукоизоляцией.

Наблюдение за Вейдером не входило в сферу ее компетенции, однако положение Люка в элите Императора стало сейчас более устойчивым и пользующимся доверием, чем когда-либо раньше, и она не хотела, чтобы Вейдер подверг его опасности своими мелкими уловками и планами. Джейд испытала большой соблазн поместить на стену тремблер, дабы выяснить хоть что-то. Но помимо жгучего любопытства и профессионального интереса, она испытывала и некое сопротивление, нежелание вновь использовать подобную слежку в отношении Люка.

Напряженные и неприязненные взаимоотношения Скайуокера с отцом до сих пор являлись основным фундаментом, на котором Император выстраивал четко регулируемую им ситуацию между двумя его приспешниками, а, следовательно, обеспечивал свою безопасность. Существующее между ними расстояние надлежало постоянно поддерживать, он сделал это довольно ясным. Малейшее послабление требовало самых серьезных ответных мер, мишенью которых всегда становился Люк. Что, по мнению Мары, было несправедливо. С другой стороны, она давно узнала, что в жизни редко что бывало справедливым. Готовность Люка игнорировать, и даже подчеркнуто презирать потенциальную опасность за свой счет стала недавним и тревожащим открытием для Мары, запуская в равной мере и защитные инстинкты, и возмущение, и расстройство.

Когда она вернулась в гостиную, Люк стоял перед высокими дверями террасы, обхватив себя руками и наблюдая за бушующим вдалеке штормом. Небо на горизонте прорезали кривые сполохи молний, кратко освещая темные, низкие тучи. Все ближе слышались раскаты грома. Тяжелый влажный воздух наэлектризовался.

Мара тихо подошла к Люку и протянула руки закрыть балкон.

- Нет, оставь, - сказал Люк спокойно.

- Почему?

- Я хочу слышать шторм, - очень тихо произнес он, находясь где-то далеко, расстроенный и отрешенный. – Он всегда звучит одинаково, на всех планетах, независимо от цвета неба и пейзажа вокруг. Ты замечала это?

Мара тревожно выглянула на хмурые, сгущающиеся тучи, на темнеющие на горизонте потоки воды, стремительно несущиеся к ним. Небо вновь озарила огромная косая вспышка, уже совсем недалеко. Мара вздрогнула.

- Тебе нужно отойти.

- Зачем?

- Может ударить молния.

Он пренебрежительно отвернулся, склоняя голову набок и не сводя глаз с разыгрывающегося представления стихии. Небо над Дворцом полностью почернело, гром перестал быть раскатистым и гремел, почти не умолкая, отдаваясь вибрацией в груди.

Однако Люк просто продолжал смотреть, молчаливый, замкнутый, погруженный в некое задумчивое созерцание.

- Мне нравится шторм, - наконец произнес он. – Такое происходило иногда на Татуине.

Два ослепительных зигзага раскололи небо с двух сторон почти одновременно с тяжелым грохотом, сливаясь в прекрасном унисоне и заставляя Люка улыбнуться.

Мара сделала шаг назад, любопытно спросила:
- Там бывали ливни?

- Раз в пять или шесть лет. Шторм чувствовался за несколько недель, он собирался в атмосфере словно заряд. И потом небеса… просто взрывались. Капли дождя были такие крупные, что пять штук наполняли ладонь. Можно было стоять посреди пустыни и пить воду с неба.

Мара буквально застыла, пронзенная яркостью его воспоминаний, словами, звучавшими чуть громче шепота посреди бури.

- Я не знала.

Он кивнул, смотря на расчерчивающие небо молнии и усмехаясь ярости шторма.

- Где-то четыре, может, пять часов - и все... Но это было... невероятно... сплошная стена воды. Иногда, если до этого было по-настоящему жарко и камни были горячими, можно было услышать, как трещат и раскалываются стены каньона. Огромные куски падали со скал посреди наводнения...

- Наверное, это было удивительно.

- Природа в своем первобытном естестве. Потрясающе. Вода была повсюду, так много, что местами образовывались целые водоемы - если подойти к каменным разломам, воду было видно почти у самой поверхности... Менялись очертания дюн, высокие обрывы пропадали за несколько часов на весь день и ночь. А потом, следующим утром, пири уже не было.

- Пири?

Страшный грохот потряс стены комнаты, разрывая воздух и шокируя своей мощью.

- Пири - это крошечные синие цветы. Они появлялись только после дождя, буквально на один день, и потом исчезали. Яркого, небесно-лазурного цвета. На рассвете, когда над дюнами стоял еще туман, словно низкие облака, до того, как солнце все выжжет, пустыня была наполнена миллионами пири. Весь мир вокруг тебя был изменен. Невероятный наплыв цвета, застилающий все вокруг. Никакой пыли и песка. Рядом с нашим домом было одно место, Море Дюн. Люди не из того края думали, что его так назвали из-за дюн, но на самом деле это из-за того, что каждые пять лет то место было затоплено густым ковром из пири и оно выглядело... точно как глубокое синее море. Покрытые пири дюны были похожи на волны, под ветром они слегка перемещались, а цветы колыхались… На один день пустыня становилась морем.

Мара зачарованно смотрела на него; рассматривая лицо, поднятое к бушующему шторму и размышляя, мог ли цвет невероятных пири сравниться с синим цветом его глаз...

Он по-прежнему обхватывал себя руками, резкий ветер кидал и путал волосы.

- Песчаные люди - налетчики-тускены - считают свой возраст по тому, сколько раз они видели шторм.

Первые капли дождя начали падать на сухой, светлый камень террасы, оставляя большие темные следы. Люк перевел на них взгляд, наблюдая как они увеличиваются, начиная сливаться друг с другом.

- Интересно, видел ли их мой отец... – произнес он отдаленным голосом.

Мой отец... Мара нахмурилась, Люк никогда не говорил так.

- Он... вырос там?

- Да. Могила его матери находилась рядом с фермой, где я жил, - ответил Люк. Делясь частью своего прошлого больше, чем когда-либо раньше. - Я думал, что он был навигатором на грузовом судне. Мне сказали, что он давно мертв.

Мара почувствовала, как ее сердце рухнуло в ответ на обнаженные эмоции Люка, которые он так старался скрыть позади своего непринужденного и отстраненного тона. Его взгляд по-прежнему был направлен на идущий лавиной дождь и на зловеще громыхающие небеса.

- Можно... что-то восстановить между вами? - Она понимала, что это не то, что хотел Император, но не могла не откликнуться на скрытую боль в голосе Люка.

Он прислонялся к дверной раме, опустил глаза.

- Не знаю. Как я смогу доверять ему?

- Доверие необходимо?

Люк покачал головой, ничего не отвечая долгое время. Она никогда не видела его настолько уязвимым. Разрываемым страстным желанием и старыми сомнениями.

- Я думал, что хотел убить его. Когда увидел его во Дворце после того, как... после Палпатина... - Он опять покачал головой, небо вспыхнуло, ярко освещая его. Шторм проходил фактически над их головами. - Я потерял все, и это была его вина. Он мог помочь мне... очень много раз мог помочь мне, и я не понимал, почему он не сделал этого. Я должен был понять - должен был знать к тому времени, на что способен Палпатин, как он все перекручивает под себя. Как может связывать и извращать мысли. Но я все же думал, что это вина Вейдера. Единственным моим желанием была месть. Я хотел показать ему, что больше не слаб, что он не сможет больше использовать меня.

Ливень шел сплошным потоком, почти заглушая его тихие слова. Мара чувствовала озноб, кожа покрылась мурашками, частично в реакции на холод, частично от сопереживания своему возлюбленному.

- Я думал, что хотел убить его. Я был настолько уверен.

- Но Палпатин остановил тебя. – Дождь внезапно оборвался, небо стало неподвижным и тихим, словно они попали в самый центр шторма. Только воздух был по-прежнему наполнен электричеством.

- Нет, Палпатин не останавливал меня. Я вошел туда с намерением убить Вейдера независимо от приказа Палпатина. Ничто из сказанного и сделанного им не имело никакого значения.

Мара мигнула.

- Тогда...?

- Я не убил его потому что... не смог. В тот момент, когда у меня была возможность, когда я держал меч над ним... - Погруженный в воспоминания Люк медленно покачал головой, прислоняя ее к косяку двери и ссутулившись еще больше. - Я не смог убить его. Не смог убить своего отца. Как вообще это было возможно? Несмотря на все, как я мог?

Внутри Мары что-то сжалось и перевернулось от немыслимого, далеко идущего значения сказанного Люком. Поскольку Палпатин связывал свой контроль над ним с фактом разрушения связи между отцом и сыном. С фактом, что он держал власть над Скайуокером, что мог обуздывать и сдерживать его даже на пике сражения, даже когда его павший джедай хотел - жаждал убить...

Но сейчас... то, что сказал Люк значило, что Палпатин никогда не имел над Скайуокером того контроля в который верил.

Это значило, что все, что он построил на несуществующем факте, было основано на лжи!

Ослепляющая молния вспорола небо. Взревел гром. Дождь вновь упал на землю сплошной занавесью. Мир Мары, ее жизнь, все перевернулось с ног на голову одним этим признанием.

Каждая ее клетка кричала бежать - бежать к ее мастеру и сказать ему правду. Что Скайуокер был угрозой, опасностью.

Новая вспышка ярко ударила в глаза, но на миг... только на миг Мара увидела в вырисовывающейся на фоне бушующего неба сутулой, темной фигуре нечто дикое и знаменательное. Мгновенный образ из ее давнего видения. Когда пилот-мятежник только был заключен в тюрьму, когда он впервые показал, на что способен, разрушив ударом Силы бронированные, пронизанные толстыми моноволокнами окна военного образца. Разбив их на тысячи безумных осколков. Она вспомнила волка из своего видения, сгорбленного и задумчивого, пережидающего шторм в ожидании своего шанса...

Но что-то еще потянуло ее сердце и душу, и держало на месте в порванной, колеблющейся неподвижности. Как она может, как может предать его?

Да, он был волком... но он был ее волком. Диким, непредсказуемым и непостоянным, но ее...

Он повернулся к ней. Волосы мягко хлестали его по лицу - под теплым ветром, приходящим на смену шторму; дождь превратился лишь в мелкую морось, а темноту вдали прорезали сверкающие солнечные пики...

- Мара? - спросил он нерешительно, ощущая изменения в ней.

Она смотрела на него в течение долгих секунд, почти не дыша в душной, тяжелой тишине, оставленной штормом...

И затем улыбнулась и шагнула к нему. Он открыл ей навстречу руки и обнял, прижимая к себе. Заполняя своим теплом разломы в ее лояльности. И Мара позволила этой близости успокоить ее и прогнать прочь все мучившие ее сомнения.

Яркий свет из первых прорех в тучах достиг садов внизу.

- Шторм кончился, - пробормотала она.

Он только беспокойно сдвинул брови:

- Будут другие.

День запуска нового флагмана выдался жарким и душным. Люк встал рано, раньше обычного, чтобы завершить последние приготовления. В течение нескольких прошедших дней, по утрам, он посещал "Несравненный", якобы для согласования деталей, связанных с прибытием "Неукротимого" – на самом же деле Люк добивался, чтобы утренние посещения корабля не казались чем-то необычным в распорядке дня Наследника. Поскольку сегодня утром он ждал там передачу от Арго, об окончательных планах Восстания, чтобы решить будет ли он доигрывать свою роль в них до конца.

Сегодняшнее различие в посещении «Несравненного» состояло еще и в том, что Риис и Нейтан должны были остаться на борту. Риис под предлогом контроля за изменениями в команде, произошедшими при переводе основного экипажа Наследника на новый флагман, а Нейтан для упаковки своего личного медицинского оборудования. Люк уделил время для переназначения на «Неукротимый» всего командного состава; если он не мог положиться на судно, на котором теперь будет находиться, то, по крайней мере, он хотел быть уверен в окружающих его людях.

Закончив все необходимое на борту старого флагмана, Люк отправился в посадочный ангар, где его ждал лямбда-шаттл для полета на "Неукротимый". Неподалеку стояла Мара. По команде «смирно» энергично выстроилось десять рядов солдат и офицеров, провожая их командующего с "Несравненного" в последний раз. На этом вся торжественная церемония закончилась - на корабле было известно, что Наследник не испытывал восторга от перемены флагмана.

Люк летел молча, ощущая на себе внимательный взгляд Мары, но никак не отвечая на него. Мыслями он был на "Неукротимом", на предстоящей неотвратимой атаке. Он знал, сколько мятежников будет на борту, но не знал, где именно. Хотя был в курсе, куда направится их основная масса, когда все начнется, для перекрытия существующего на случай отказа системы резервного управления командного моста.

Нужно ли ему помочь им: очистить немного путь, снизить количество охраны? Нет. Если они не достигнут цели, он должен остаться абсолютно непричастным.

- Люк! - Мара резко окликнула его тоном, словно она что-то повторяла.

- Мм?

Мара наклонилась так, чтобы ее тихий шепот не был слышен пилотам в передней части шаттла. Никакой личной жизни даже здесь.
- Что с тобой сегодня? Твои мысли в другой части галактики - все время, что мы летим.

- Мне просто не нравятся такие празднества, Мара. Ты знаешь. - Испытывая неудобство от того, что она так хорошо теперь могла читать его, он отвернулся к иллюминатору, за которым начинал вырисовываться громадный корпус "Неукротимого".

- Знаешь, раньше ты так много улыбался - когда только появился во дворце, - спокойно проговорила она.

Люк нахмурился, поворачиваясь к ней:
- Что?

- Ты улыбался. Даже несмотря на обстановку вокруг, несмотря на то, что улыбаться было нечему, ты все равно делал это. Я все время помню об этом; ты болтал, смеялся, дразнил меня и шутил. Ты любил называть меня Рыжей, помнишь? Я всегда поражалась твоей... стойкости. Ты отказывался быть безмолвным и запуганным огромным, властным дворцом. Обычно люди разговаривают в нем только шепотом, он заставляет их чувствовать себя маленькими.

Люк неловко отвел взгляд:
- Это лишь камни и цемент.

- Но ты больше не улыбаешься, - продолжала Мара. - Не смеешься. Я любила твой смех, он шел от сердца. Никакого высокомерия, никакой лживости или притворства, только...

Она расстроено покачала головой. Люк несколько секунд безучастно наблюдал за нею и отвернулся, пытаясь снова сосредоточиться на предстоящем нападении, но концентрация была уже нарушена, и по какой-то причине он не мог проигнорировать слова Мары - или, скорее, разочарование в ее голосе.

- Я смеюсь, - очень спокойно сказал он.

- Когда?

- Всякий раз, когда ты пытаешься проделать сейбером петлю бесконечности, например, - беззаботно произнес Люк тихим голосом, чуть наклонившись в ее сторону, будто хотел по-дружески ткнуть плечом, несмотря на расстояние между их широкими пузатыми креслами, стоящими бок о бок.

- Спасибо, - криво улыбнулась Джейд, закатывая глаза. Однако он почувствовал, как ее настроение немного поднялось, и сам слегка расслабился в ответ.

Мара больше ничего не сказала, но ее взгляд не покидал Люка. Тот тихо смотрел на угрожающе разрастающиеся очертания суперразрушителя, и ее угнетала дистанция между ними, сохранять которую они должны были любой ценой. И они сохраняли... поскольку, если бы Палпатин узнал правду, Мара исчезла бы как из Дворца, так и из жизни Люка в течение нескольких часов. Она вздохнула и опустила глаза...

Рука Люка, лежащая рядом на подлокотнике, чуть пододвинулась, и его мизинец обвился вокруг ее, заставляя Мару поднять в удивлении голову. В первую очередь ее озадаченный взгляд устремился к пилотам в открытой кабине, затем к нему. Даже это крошечное выражение близости было невероятным риском, и тот факт, что Люк сам был его инициатором, овеял Мару волной теплого ветра, унося с собой все ее сомнения и полностью очаровывая. Как он мог решиться на это?

Люк долго смотрел ей в глаза, затем повернулся к кабине – проверить, что за ними не наблюдают. Но продолжал держать свою руку поверх ее, мягко переплетая их пальцы и зная о том, что Мара все еще смотрит на него.

- "Неукротимый"... – нарушил он долгую тишину, направив взгляд на громадину суперзвездного разрушителя. - Несколько спорное название.

Мара наконец отвернулась, взглянула на пилотов и быстро сориентировалась, понимая, что эти слова для них:
- Ты знаешь Палпатина, у него склонность ко всему театральному.

- Все равно...

- Название твоего старого флагмана звучало неплохо, - нейтрально проговорила Мара, ощущая нежное бегущее прикосновение к своему пальцу, игривое и крайне соблазнительное.

- "Несравненный"? – Люк ненадолго замолчал, нисколько не думая о своих словах. - Да, и правда. Весьма умеренное по имперским меркам. Жаль, что я не могу сохранить его.

- Возможно, тебе нужно попросить разрешения самому назвать следующий – Палпатин, кажется, полон решимости отдавать их все тебе, - с кокетливой иронией откликнулась Мара, все ее внимание сосредоточилось на руке Люка.

Он слегка улыбнулся, длинный шрам натянул кожу лица вниз, что казалось Маре невероятно привлекательно; она никогда не испытывала неприязни к этому шраму, ярко помня ощущения от него на своих губах.

- Может... "Гневный припадок", - насмешливо произнес он. - Или "Небольшая истерика".

Она весело рассмеялась:
- Очень забавно.

- Или, как насчет: "Не волнуйтесь - на этот раз я отпущу вас с предупреждением", слишком длинно?

- Ну, не похоже, что бы это вселяло страх в сердца повсюду. - Мара продолжала смотреть на шрам на губах, желая коснуться его.

- Да, тогда это должно быть: "Мара Джейд в неудачный день".

- Спасибо.

Он заверяюще сжал ее руку, и она снова улыбнулась, переведя взгляд вперед, хотя все ее внимание оставалось на нем, и Мара понимала, что Люк знает это.

Какое-то время они молчали, легко, едва касаясь, и в то же время совершенно головокружительно играя пальцами друг друга.

- Не думаю, что тебе бы даже кто-то был необходим на борту… кроме тебя самой, конечно, - добавил Люк наконец. - Мне надо предложить это Императору.

- Полагаю, он может поискать кого-то еще для охраны экипажа, - пошутила Мара в том же духе, поворачиваясь к заполняющему уже весь вид суперразрушителю. - Видел бы ты, сколько солдат и гвардейцев в штатском он послал на "Неукротимый" за последние дни.

Рука Люка замерла на миг и вновь начала перемещаться.

- Серьезно, сколько?

- Не знаю, не меньше пары сотен, точно.

Мара посмотрела на Люка, ей показалось, что его дыхание как-то чуть сбилось, а подбородок немного дернулся, но отвела взгляд, успокоенная его улыбкой.

- Странно, они не отмечены в судовом журнале.

- Да, они были скрыты среди рабочих и техников. Понятия не имею, где он их разместил, но они все где-то там, на "Неукротимом". Не думаю, что кто-то возвращался.

- Может, это его эскорт, просто их отправили на день пораньше.

Мара небрежно согласилась, не испытывая к этому настоящего интереса:
- Может. Хотя, мне кажется, его личная охрана вчера только увеличилась, и основная ее часть должна лететь с ним сегодня на шаттле...



После этого Люк мало что слышал, направив взгляд на зловещие очертания корпуса СЗР, мысли неслись и гудели так, что он даже не помнил, как оставил шаттл в главном посадочном доке "Неукротимого". Не помнил, как проходил мимо совершенно ровных рядов штурмовиков, не помнил, как безучастно кивал, когда ему были представлены высокопоставленные гости Палпатина, сановники и моффы, не помнил, как достиг командной палубы мостика, разделенного двумя зеркально отображаемыми операционными ямами с нервно-возбужденными офицерами. Все было сделано на автопилоте, все внимание было подчинено одному переворачивающему планы факту:

Он знал. Палпатин знал о нападении и подготовился к нему.

Почему он не пресек это нападение на корню, Люк точно сказать не мог. Причины, безусловно, были, но на данный момент угадывать их было бесполезно. Значение имел только вопрос: что именно знал Палпатин.

Если он знал время, возможно, он знал и весь план – и это означало, что даже если Командные Коды были еще рабочими, в системе должны быть скрыты аннулирующие их шифры.

Возможно, Оллин'айя сломался, в конце концов, или Мастеру Люка все же удалось разместить в Восстании своего шпиона. Последнее было бы серьезным осложнением - потому что подвергало опасности Арго. Другая осложняющая все мысль замораживала разум - знал ли Палпатин, что Люк также был в курсе? Являлось ли это проверкой для него? Его Мастер любил испытывать лояльность своего окружения, играя в разные замысловатые игры...

Люк тщательно рассматривал ситуацию со всех сторон, успокаивая бурлящий мозг, пытаясь смотреть ясно и свободно от усердно привитой Мастером паранойи.

Нет - как бы ни нравилось Палпатину изображать обратное, но он не был всевидящим и всезнающим; установить связь между Люком и нападением было невозможно. Не было никаких доказательств того, что он знал о планируемом. Он мог узнать только от Арго, в контакте с которым Люк давно признался Палпатину - но личность шпиона никогда не раскрывалась, а, следовательно, учитывая засекреченность миссии мятежников, у Палпатина не могло быть уверенности, что человек Люка знал что-то вообще об этой атаке.

Фактически, с помощью небольшой осторожной манипуляции подозрение от агента Люка можно будет отвести. С другой стороны, если Палпатин действительно разместил среди мятежников своего шпиона, тот наверняка имеет задание выявить и уничтожить источник Люка.

И все это прямо сейчас было несущественно; первостепенное значение имела только его реакция сегодня во время действий Восстания - помощь или препятствование.

Почетные гости расположились на мостике согласно протокола, Люк вежливо прошествовал мимо них к головной части собрания, Мара шла как всегда на пару шагов позади. Понимала ли она, что что-то не так?

Осознавая свое затянувшееся молчание, Люк повернулся и выдал ей короткую, натянутую улыбку. На мостик вступил Император. Подавляя своим присутствием, он медленно шел мимо отдающих поклоны собравшихся, блестящая черная трость звучно стучала по жестким пластинам палубы. Люк автоматически опустился на колено, не поднимая глаз и зная, что Мастер смотрит на него. В голове по-прежнему мчались мысли.

Ждал ли он? Ждал ли Палпатин признания от Люка?

Внезапно сознаться сейчас о своей осведомленности было бы, несомненно, ошибкой; Палпатин поймет, что Люк прорабатывал и корректировал свои действия под ситуацию. А значит, единственное, что оставалось Люку – это все начисто отрицать...

Он должен остаться здесь; остаться на мостике, дожидаясь начала атаки, и потом реагировать так, как если бы это была любая неизвестная ему угроза. То есть, когда придет момент, он должен решительно остановить мятежников. Их жизни будут платой за покушение на Императора в любом случае. Кем бы они ни были. Люк ничего теперь не мог сделать для помощи им. Лучше быстрая смерть от его руки, чем дни во власти безжалостного гнева Палпатина.

Беладон Д'Арка, назначенный церемониймейстером, начал свою речь с двух изящных, четких поклонов: сначала Императору, потом Наследнику, - выражая свое уважение и выделяя каждого из них по отдельности перед группой приглашенных избранных.

- Ваше превосходительство, сэр, господа, я приветствую вас на борту нового флагмана. Флагмана не только Центрального Флота, но и всей Империи. Вы стоите сейчас на борту самого технологичного и современного корабля в галактике, возвещающего новую веху имперского превосходства…

Люк даже не слышал его голос, не говоря уже о словах; при направленном на Д'Арку взгляде, он совершенно не видел его. Мозг продолжал лихорадочно работать…

Да, жизни участников целевой группы были уже потеряны, они только еще не знали об этом. Что бы они ни сделали, что бы ни сделал он, независимо ни от чего, они уже мертвы. Первое правило сабакка: не теряй голову ради ставки. Если он попытается помочь им в надежде дать какой-то шанс на спасение их плана, который по существу теперь негоден, он рискует стать причастным к их действиям: в лучшем случае, как соучастник, в худшем - как подстрекатель. И в любом случае – его причастность понесет самые серьезные последствия. Для кого-то другого это стало бы смертью, для Люка…

Нет, Палпатин не убьет своего драгоценного джедая, но он разломает и разорвет его по частям, так же, как сделал это в самый первый раз. Люк вернется в камеру, словно не было никаких четырех лет.

Вся его работа, все жертвы будут напрасны.

Начинать все сначала – но еще труднее, потому что Палпатин никогда больше не станет так доверять ему. Никогда больше не позволит скрыться с его глаз. Разум Люка вогнал его в камеру, во времена, когда он был там, от мыслей о которых у него по-прежнему сдавливало и пронзало грудь. Он стиснул челюсть, смотря перед собой и ничего не видя, не обращая внимания на глянцевую, обходительную церемонию вокруг.
Нет - он не готов к этому, только не снова. И он не сделает этого ради людей, которые сейчас надеялись уничтожить его одновременно с Императором, убить двух птиц одним камнем.

Вот, где была правда – где была степень их отношения к нему… и, следовательно, где была его степень отношения к ним.

То, о чем они думали, что могли бы осуществить, он достигнет сам. Без планируемых ими фанфар и фейерверков, а медленно, тихо и втайне от чужих глаз… для собственных целей, не для их.

Планы внутри планов.

Да - это лучший план действий. Если он пойдет против них сегодня, то он, по крайней мере, продемонстрирует, что никак не был причастен к их заговору. Если он устранит их, то, по крайней мере, это будет быстрая смерть - они будут избавлены от произвола его Мастера; и что еще более важно - они не смогут быть допрошены. Конечно, выявить через них связь с ним было невозможно, но все же лучше гарантировать это наверняка. А если он не сможет, если ему прикажут уступить задачу... что ж, в таком случае он ничего им и не должен...


До края сознания Люка докатился отдаленный, монотонный голос церемониймейстера, решающий момент приближался, восприятие в Силе окрасилось предзнаменованием, воздух зарядился, мускулы напряглись…

- …станет не только флагманом Флота, но и флагманом Наследника Империи, и, оглядываясь на свидетельства прошлого, можно с уверенностью сказать, что под его опытным и превосходным командованием корабль сполна насладится бурной деятельностью!

По мостику прокатилась вежливая рябь смеха; Люк взглянул на лица собравшихся, полностью упуская смысл сказанного, какую бы банальность Д’Арка ни произнес, плотно сжатые губы изобразили пустую улыбку. Чувства охватило огнем…

...ВОТ!

Только краткое мерцание ламп... и затем тяжелые бронированные двери мостика закрылись, приводя в действие массивный центральный замок. По коридору позади них послышался многократный приглушенный звук быстро и поочередно закрывающихся механизмов других дверей.

Д'Арка нахмурился, нерешительно замолчал…

Боковым зрением Люк видел, как в операционной яме офицер переключает тумблеры на консоли, безуспешно пытаясь разблокировать замки.
Началось...

Подожди несколько секунд; не реагируй слишком быстро.

Дежурный офицер поднял глаза, натыкаясь на взгляд устремившегося к нему Люка.

- Откройте двери.

- Сэр, кажется там…

- ОТКРОЙТЕ ДВЕРИ! – взревел Люк, бросившись дальше. Независимо от того, что произошло, оставаться на мостике было последним, чего он хотел.

Из разных углов обширного пространства появилась ранее неприметная алая охрана, быстро окружая Императора с военной безупречной четкостью. Направляясь к по-прежнему накрепко запертым дверям, Люку пришлось проходить между ними. Несколько неизвестных офицеров у операторских консолей вытащили из ниоткуда бластеры.

Ощущая хлынувший по венам адреналин, Люк протянулся глубже в Силу, в шести шагах от дверей он начал поднимать руку… Сила ответила в нетерпеливом порыве взрывной энергии и власти-

Дверной механизм с раздирающим визгом немного встряхнуло, тяжелый центральный замок принял на себя основную силу удара, отвечая брызгами ярких синих искр. Гвардейцы Императора в шоке повернулась к дверям, поднимая оружие - не понимая, что это делал Наследник…

Люк с воплем выбросил руку полностью, и громоздкая конструкция замочного механизма, разработанная против вакуума и взрыва, издала еще один мучительно скрежещущий звук. Основной блокировочный цилиндр ощутимо тряхнуло в новом извержении слепящих ядовитых брызг. Резко и едко запахло сгоревшими резисторами и изоляцией, в воздухе повисли клубы голубого дыма.

Наполнивший кровь адреналин дал безупречную концентрацию, и Люк бросил еще одну продолжительную волну взрывной неукротимой силы против внушительной центральной части замка, и на этот раз та полностью уступила с тяжелым скрежетом раздирающегося металла. В дверях образовалась брешь в метр шириной, и затем с кромсающим уши визгом громадные тяжелые двери отлетели назад вместе с коробкой, тараня и сминая окружающие стены.

Люк вышел с мостика, не замедляясь ни на шаг, сделав остановку лишь когда к нему обратился Император:

- Джедай, принеси мне одного живым.





Палпатин наблюдал, как его Волк кратко кивнул, как жестко блеснули ночным льдом его удивительные глаза, и как затем он ушел, оставляя Императора снисходительно улыбаться тонкими бескровными губами, обнажающими гнилые зубы. Он взглянул на бледные лица вокруг, шокированные тем, что они только что видели.

Они все думали, что знали, к чему способен ситх, теперь же они получили небольшую демонстрацию этого - от человека, который редко демонстрировал свое могущество. И они будут помнить это очень долго; сейчас одна и та же мысль пробегала от разума к разуму, в потрясенной, гробовой тишине: если он сделал это с толстой прочной массой бронированного дюрастила... то, что он мог сделать с плотью и костями?

Палпатин повернул свой одобрительный взгляд к разрушенному входу и переждал еще несколько мгновений, чтобы сполна насладиться всеобщим ошеломлением и страхом. Затем с неспешным и уверенным спокойствием обратился к адмиралу Джоссу:
- Адмирал, у меня есть коды, требующие немедленного ввода.


Люк преодолел половину главного коридора и выбил вторые двери, когда замки на остальных дверях последовательно открылись. Подтверждая тем самым его подозрение, что Палпатин имел другой набор Перекрывающих Кодов.

Он протянулся в Силе, чтобы уточнить местонахождение своей цели. Сирена тревоги еще не сработала и, несмотря на то, что на борту присутствовало огромное множество умов, по-настоящему возбужденными, тревожными и нервными должны были быть только мятежники.

И если они следовали плану, они находились в опс-комнате резервного управления на нижнем уровне...

Спокойный, размеренный бег Люка вдруг сбился, и он фактически запнулся. Сердце ударило молотом в реакции на понимание того, кто был там.

Рассыпаясь шепотом проклятиями, он помчался вперед на полной скорости, голову вновь разрывали мысли.

Все - все изменилось снова.


Ко времени, когда Мара догнала его, он уже достиг турболифтов, кляня все на свете, что они до сих пор заблокированы. Направляясь к лестничным пролетам, он обернулся к ней с жесткими пылающими глазами и твердо стиснутой челюстью:

- Останься с Императором.

Понимая, что его гнев в действительности направлен не на нее, Мара только слегка снизила скорость - разрываясь между желаниями защитить двух мужчин, которые были более чем способны к этому сами. И затем она вновь побежала за Люком. Он повернулся к ней, вытягивая руку, и проорал резким, отрывистым голосом, не терпящим никаких возражений:

- ОСТАНЬСЯ С ИМПЕРАТОРОМ!!!

Она замерла на месте, озадаченная интенсивностью его эмоций и нервным возбуждением, абсолютной яростью в бурных синих глазах, вспыхнувших на мгновение тонкой нитью огненной желтой серы по краям.

Он уже отвернулся; запертая ниже дверь, идущая на аварийную лестницу, с шумом вылетела из проема в ответ на поднятую им ладонь, падая вниз по металлическим ступенькам и долго гремя раскатистым эхом в глухом пространстве.

Несколько долгих секунд Мара наблюдала пустую лестничную клетку, колеблясь и сомневаясь, что делать дальше... затем повернулась и побежала обратно к своему мастеру... Взревела наконец тревога, заставляя ее и без того неистово колотящееся сердце подпрыгнуть.


Когда Люк, в конце концов, оказался в нижней опс-комнате, мятежники оттуда уже ушли. Что едва было удивительно, учитывая поднявшуюся тревогу; а, возможно, они поняли, что обнаружены еще раньше – после того, как система блокировала их действия.

Однако они ушли недалеко, и Люк быстро догонял их. Он по-прежнему ощущал ее присутствие, странно знакомое даже после прошедших лет, оно вело его за ними, позволяя точно и непрерывно определять их путь. Не останавливаясь, он взглянул вверх, задаваясь вопросом, можно ли повредить вездесущие камеры наблюдения, не вызывая при этом подозрений. Взбешенный, разъяренный на мятежников за то, что они позволили ей прийти сюда; и на нее за то, что наверняка настояла на этом.

Мертвенно бледный, он перешел на шаг и снял с пояса лайтсейбер.



Лея бежала изо всех сил, огибая поворот, вместе со своей группой, хорошо понимая, что у них заканчивалось время...

Она не должна была приходить сюда, Хан был прав; она несла ответственность за Альянс. Если ее поймают живой, Империя получит еще одного лидера мятежников для публичной демонстрации своего превосходства, обеспечивая пищей свою пропагандистскую машину...

Что-то пробежало по ее спине словно лед, схватывая горло и останавливая дыхание...

Тяжелые взрывоустойчивые двери, через которые начала выбегать группа, резко и громко захлопнулись, раскалывая группу на части. Пойманная в ловушку Лея остановилась перед запертыми дверями, ощущая поднимающийся изнутри ужас.

Отчетливый, неподражаемый звук заставил ее повернуться...

Время завязло в патоке, оставшиеся с ней солдаты, словно в сломанной замедленной съемке, рассредоточивались, выходили вперед, поднимали оружие против режущего воздух гудения.

Лея повернулась, звук собственного дыхания казался невероятно громким… и увидела, выходящую из-за дальнего поворота темную, одинокую фигуру.

На какой-то миг, на долю секунды, когда рубиновый клинок осветил алым жаром глубину коридора, она ожидала увидеть Вейдера...

Но шагавший вперед человек, с темными, наполовину скрывающими дикий блеск глаз волосами, с натянутым для боя телом, каким-то образом пугал ее гораздо больше.

Прозвучал первый выстрел, заставивший Лею дернуться, и он не поднял меч, даже не попытался использовать его. Вместо этого он взметнул левую руку… и отбил ею лазерный заряд в стену. Так же, как Вейдер сделал на Беспине.

Остальные открыли огонь вслед, и на какой-то краткий миг Лея почувствовала надежду, пока шквал выстрелов сдерживал его; затем с гневным воплем он рванулся внутрь группы, прорезая путь через них, как будто они не были никакой преградой, почти целое подразделение солдат против одного человека.

Но, тем не менее, они падали; вращающийся в безумной скорости темно-красный клинок сформировал пылающую и твердую стену против огня бластеров. Отклоненные заряды освещали все вокруг яркими брызгами рассеянной энергии, лампы разбивались и гасли от рикошетных ударов, сводя освещение коридора к полумраку, линзы камер слежения взорвались оплавленными осколками. Сверкающие яркими вспышками дула бластеров стали редеть, группа солдат дрогнула и начала отступать – когда идти им было некуда.

Лея повернулась к дверям, отчаянно пытаясь отпереть их. Хан учил ее, как замыкать провода, чтобы открыть замки. Обугленный замочный механизм пах спаленными микросхемами, однако она подняла бластер к щитку и выстрелила по закрывающей его пластине, обжигая пальцы о горячий металл и разражаясь ругательствами, когда пластина не двигалась. Наконец, ей удалось сдвинуть ее… и увидеть, что провода расплавлены. Тем не менее она не сдавалась, не спуская глаз с замка и видя боковым зрением горящие всполохи; приказывая себе сконцентрироваться - чтобы не оглядываться и не слушать, а только делать свою работу, открыть дверь...

И внезапно настала тишина…

Она повернулась лицом к ставшему мрачным коридору, заполненному густым, разъедающим глаза дымом. В воздухе стоял металлический запах крови, смешанный с запахами обугленной плоти и сожженного кордита. Мутило и сводило судорогой горло. Смертельно тихие тела тех, кого она хорошо знала, лежали вокруг в неловких изогнутых позах. Блум, последний солдат, оставшийся на ногах, ступил перед нею для защиты.
Видимость простиралась только на несколько шагов, лампы были разбиты, из щитка на стене в тусклой дымке вырвался сноп искр, заставляя ее вздрогнуть...

Но в центре удушливого мрака по-прежнему пылал алый клинок, зловещий, яркий и громкий, окутанный закручивающимся дымом…

Который вдруг развеялся неким невидимым движением, отходя назад в ровных водоворотах, словно не желая быть рядом с этим призраком в тенях... Ситх медленно поднял голову, кроваво-красное лезвие опустилось позади него.

Он смотрел на нее, грудь все еще вздымалась от напряжения борьбы, взгляд неистовых разных глаз заставил ее сделать то, что она не делала никогда в своей жизни...

Лея замерла, пригвожденная к месту, не в силах ничего предпринять под пристальным и острым как бритва взором...
Момент простирался вечность, реальность затуманилась в далеком, размытом пятне. Все, что существовало, это соединение карих и испачкано-синих глаз-

И потом что-то - нечто ворвалось в разум Леи: ментальный шепот, словно удар кулака взорвался в ее голове непреодолимой, все подавляющей мыслью, заставляя ее содрогнуться и отступить под своей мощью:

БЕГИ!!!

Это походило на прошедший сквозь нее удар током, на шипящий вокруг электрический заряд, обжигающий каждый мускул Леи…

Она сделала шаг назад, дверь позади со скрежетом открылась и Лея едва не упала в дверной проем, хватая за рукав Блума и таща его за собой.

Затем без колебаний, ни разу не подняв свой бластер, она повернулась и побежала, тяжелая бронированная дверь пружинисто захлопнулась за ней, отрезая солдата.

Она пробежала на полной скорости мимо остатка группы, успевшего пройти двери в начале и пытавшегося безуспешно спасти тех, кто остался заперт в ловушке. Не останавливаясь и не сбавляя темп, она прокричала им следовать за ней.

К тому времени, как они достигли спасительного корабля, штурмовики уже были у них на хвосте; остаток пути был преодолен только благодаря группе Хана, ответственной за их выход. Однако Лея не замечала ни его самого, ни его людей, ни выстрелов, дико носившихся по чистеньким коридорам нового корабля. Хан на подходе показывал что-то Чуи, пылко размахивая руками, и тот врубил двигатели украденного шаттла.

Они промчались на борт и взмыли в воздух, не дожидаясь поднятия трапа - устанавливая лихой курс для бегства в гиперпространство. Темнота вокруг рассеялась, сменяясь почти дневным светом от огней чрезмерно большого количества приближающихся ИЗР. Бросая шаттл в безумные маневры, Хан не переставал исходить бранью.

Лея стояла отстраненно и обособленно, словно изваяние; все каким-то образом происходило словно в мутном тумане, действительность слилась в неопределенное пятно движения и цвета.

Когда звезды превратились в полосы света, она все еще стояла в кабине, держа в напряженной до бела руке неразряженный бластер, сердце билось как сумасшедшее, дыхание прерывалось… Не из-за ловушки, не из-за того, что она была на волосок от гибели...

Но из-за того момента, снова и снова прокручивающегося в ее голове - когда его присутствие прорезало как лезвие ее разум, наполняя ужасом и вселяя абсолютный страх, только одним словом, перекрывающим всякую рациональную мысль…

Беги!!!

Она подняла свободную руку и взглянула на нее - та все еще дрожала...

Хладнокровно и невозмутимо, оставив разоренный коридор, Люк возвращался к командному мостику. Со всех сторон к нему начали стекаться штурмовики. Он не останавливался, что вынуждало коммандера подразделения выворачивать голову при докладе:

- Сэр, мятежникам удалось снять замки шаттла и захватить его…

- Я знаю, что они ушли, - спокойно сказал Люк. Все еще глубоко погруженный в Силу он ощутил, как мысли солдата заполнило облегчение; тот ожидал другого: взрывной реакции на свои новости. - Отзовите людей. Обыщите все доки и ангары внизу и задействуйте все свободные силы, чтобы начать медленную зачистку каждого уровня, начиная с командной башни. Я хочу, чтобы все находящиеся на корабле были проверены вне зависимости от данных журнала службы безопасности Дворца - не используйте его на борту. И доставьте команду техников в опс-комнату, где находились мятежники, пусть проверят, что нам не оставили сюрпризов в системе.

Люк повернулся ко второму штурмовику, протянул руку:
- Комлинк?

Солдат без колебаний передал свой комм; то, что командующий никогда не носил собственный комлинк, было хорошо известно; да и если бы носил, вряд ли кто-то начал задавать вопросы по этому поводу.

На вызов Люка ответил адмирал Джосс:
- Сэр?

- Доложите ситуацию.

- Мостик в безопасности, командующий. Сообщений о других вторжениях нет, все внутренние коридоры запечатаны и охраняются. "Бесстрашный", "Победа" и "Авангард" двигаются к фланговым позициям. "Экзекутор" на подходе.

- Шаттл мятежников? - Люк задержал дыхание, хотя уже знал ответ.

- Сэр, их корабль перешел на сверхсветовую скорость; мы находились достаточно далеко от Корусканта – поэтому они смогли почти сразу включить гипердрайв.

Люк никак не отреагировал на это, не позволяя себе ни лишней мимики, ни облегченного вздоха; слишком много глаз смотрело на него, не всем из которых можно было доверять.

- Траектория?

- Вычисляется, сэр. Но показатели изменчивы... – Джосс запнулся. - Сэр, Император требует вашего присутствия.

- Я иду.

К тому времени, когда Люк достиг мостика, служба безопасности развернула полномасштабную деятельность, всюду находилась императорская гвардия. Почетные гости сбились в одну кучу, словно овцы, которыми в принципе и были.

Палпатин стоял далеко в стороне от лихорадочной суеты, разглядывая в обзорный экран подходящие и формирующие защитную стену ИЗР.

Он повернулся, как только Люк приблизился и встал на колено, обращаясь к нему с неподдельным одобрением в голосе:
- Встань, встань, друг мой.

- Бунтовщикам удалось уйти, Мастер. Корабль под защитой, но думаю, угрозы больше нет.

- Кто это был? - пятнисто-желтые глаза Палпатина пылали, бледная кожа в ярком свете казалась пепельной.

- Мятежники, - просто ответил Люк. Если его Мастер знал о самом нападении, то не было причин думать, что он не знал о том, кто это запланировал.
Снисходительный тон Императора подтвердил, что Люк выбрал правильный курс; Палпатин знал об атаке мятежников, и решение Люка без колебаний пойти против них, было отмечено.

- Откуда ты знаешь? - его Мастер по-прежнему не мог удержаться от проверки - настолько очевидно, что было почти оскорбительно.

- Лея Органа была с ними. - Этот факт Люк также тщательно обдумал. Если он ощутил ее присутствие, то, разумеется, оно не укрылось и от Палпатина. И делать вид, что не знал о ней, было бы вопиющей ошибкой, когда добровольное признание обязательно будет оценено. Не явно и не вслух, конечно.

- Ты уверен?

- Записи наблюдения подтвердят это, но да, я уверен.

Палпатин отвернулся, скрывая лицо в складках тяжелого капюшона. Жало, которое ждал Люк, было выпущено:
- И ты позволил ей удрать?

- Я не "позволял ей" делать что-либо. Но да, ей удалось скрыться, - в голосе прозвучало частичное раздражение, призванное продемонстрировать его собственную досаду на произошедшее.

- Как она ушла?

- Как она ушла? - переспросил Люк, покупая ценные секунды для размышления.

- Ответь на вопрос.

- … Они были пойманы в ловушку в коридоре недалеко от опс, я блокировал двери на их пути. - Он покачал головой. - Мне нужно посмотреть записи наблюдения... у них как-то получилось открыть их.

Палпатин вновь посмотрел вдаль, удовлетворенный ответом.
- У них были Перекрывающие Коды – и я проведу очень тщательное расследование, откуда они их получили.

Люк понимал, что его отпускали слишком легко; и единственная возможная причина, приходящая на ум, состояла в том, что Палпатин знал правду о способностях Леи и пытался обойти это молчанием. Но Люк должен был убедиться… Факты будут выяснены в любом случае и довольно скоро, поэтому сейчас ему можно было частично снять с себя вину за возмутительное бегство Органы.

- Все же двери не должны были открыться, я закрыл их, не используя механизм.

Палпатин резко взглянул на него:
- Силой?

- Да. Все гермодвери, запертые мятежниками по всему кораблю, были уже разблокированы. Связи с мостиком у меня не было, поэтому я закрыл ближайшие к ней двери Силой. Я думал, что сжег систему замка и сорвал привод. Невозможно было открыть их.

Палпатин отвел взгляд с принудительным спокойствием.
- Возможно, ты ошибся.

Он знает о ее способностях - и пытается скрыть их от меня.

Люк решил нажать чуть больше, понимая, что он фактически обвиняет Лею как в чувствительности к Силе, так и в том, что она может управлять ею, но на этот раз риск стоил цены. Она уже числилась первым номером в списке врагов Империи, и Люк должен был знать, что именно было тому причиной: ее позиция лидера Восстания, или знание Палпатина о ее одаренности. И, так или иначе, закрыв перед нею тяжелые бронированные двери, чтобы убедить Палпатина в своей готовности захватить ее, Люк теперь должен был как-то объяснить то, что Лея все же вышла через них.

- И… я думаю, что ощущал…

- Ты ранен, - перебил Палпатин, заставляя Люка взглянуть вниз в искреннем удивлении. Видимо, во время перестрелки его задело шрапнелью, а благодаря бушующему адреналину и предельной концентрации, подавившим боль, он не понял это. Теперь же, подняв левую руку, Люк увидел длинную, глубокую рану, идущую по краю ладони от запястья к мизинцу, кровь испачкала всю кисть, пройдя между пальцами и засохнув вокруг кольца.

Палпатин внезапно протянулся и взял его руку, что полностью сломало ход мыслей Люка. Он пытался мгновение сопротивляться, но Император сделал шаг к нему, поднося его ладонь ближе и заставляя Люка напрячься от его прикосновений.

Мастер положил свои костлявые высохшие пальцы на рану и открыл ее на миг, рассматривая.
- Нужно зашить, займись этим.

Люк отстранился, снова пытаясь освободить руку. Палпатин поднял глаза, и Люк замер под его вдумчивым, выразительным взглядом, чувствуя крайнее неудобство. Тогда Император разжал хватку и Люк, наконец, вытянул руку, влажные от крови пальцы Палпатина скользнули по ней, царапая длинными ногтями и посылая дрожь по позвоночнику Наследника.

Он быстро сделал несколько шагов назад, восстанавливая самообладание, затем кратко поклонился и отвернулся, чтобы уйти - чтобы увеличить дистанцию между собой и Мастером.

- Но сначала... – громкий голос Палпатина был слышен всем собравшимся на мостике, разворачивая Люка обратно. - Я назову корабль, для запуска которого сюда прибыл.

Поднялась волна удивленных перешептываний и восклицаний, но Палпатин только усмехнулся, по-прежнему не сводя взгляд со стоявшего на противоположной стороне мостика Люка. Дождавшись полной тишины, выжидающей и сосредоточенной на Императоре, он медленно прошествовал к центральному месту, постоянно держа глаза на Наследнике.

Когда Император, наконец, отвернулся, он обвел взглядом присутствующих гостей и офицеров, спокойный и уверенный, полностью контролирующий себя и ситуацию вокруг, удостоверяясь, что этот момент будут помнить.

- Я хотел назвать его "Неукротимый"... но это - просто название. Когда этот корабль и его командир - Наследник моей Империи и главнокомандующий моего Флота - заслуживают чего-то большего... особенного. Чего-то, что учитывало бы события, которые произошли сегодня. Ставшего бы знаком признательности за преданность и лояльность. Корабль, который я запускаю сегодня, будет назван в честь его командира, для него...

Он взглянул в глаза Люка, через весь мостик, держа и не отпуская - не для принуждения или запугивания, а в снисходительном одобрении. Что каким-то образом тревожило Люка больше, чем все что было до этого, образуя ком в груди и заставляя ощущать неловкость и скованность.

- Я называю этот корабль "Патриот". Пусть он долго прослужит.

Раздались аплодисменты, однако Люк никак не реагировал, продолжая стоять на месте в беспокойной неподвижности – продолжая смотреть на Мастера. Наконец он вдохнул, заставляя себя очнуться, с нарочитым спокойствием поклонился, повернулся и вышел с мостика, в глубоком смятении.



- Что ж, тебя можно назвать звездой дня, - улыбнулся Нейтан, возвращаясь в бокс медцентра "Патриота" со спреем-герметиком в руках для покрытия зашитой раны Люка.

Тот поднял взгляд, смотря который раз на дверь.
- Почему?

- Я наслышан о новом названии для флагмана. По-видимому, старое уже недостаточно хорошо для Наследника. Сам Палпатин приходил сюда недавно проведать тебя. Ему сказали, что ты скоро вернешься, но он не стал ждать.

Люк еще раз посмотрел на дверь, однако понимая, что его Мастера здесь нет, в который вздохнул с облегчением. Его состояние не было связано с новым названием или его контекстом – когда он также менял свою цель сегодня, на прямо противоположную. Он должен радоваться доверию Императора... Тогда почему он чувствовал себя так неуютно?

Люк обдумал мысль: он ощутил неудобство, начав осознавать, как легко ему стало рационализировать свои действия в поддержку цели. Как легко обосновывать их. Как легко убивать.

- Не хочешь рассказать простым смертным, что произошло? - прервал Нейтан мысли Люка, складывая инструменты в стерильный блок.

Возвращаясь к реальности, Люк обвел комнату взглядом; никаких средств наблюдения он не видел, но судно было новым и не располагало к доверию.
- Небольшие беспорядки. С ними уже разобрались.

Большего он сказать не мог, не здесь.

- А. Весьма информативно, спасибо, - ровно ответил Нейтан, возвращаясь к своему подопечному.

Люк только прибыл в медцентр, обращаясь за обработкой раны к дроидам, когда понял, что Нейтана вызвали на "Патриот". Связавшись с Халлином по комсвязи, он сначала перекрикивал задыхающегося от волнения доктора, а затем успокаивал, заверяя, что тому не о чем беспокоиться и что несколько швов вполне может наложить и меддроид.

Однако, профессиональная гордость и - после нескольких проницательных вопросов Люка - признание доктора, что он уже летит транспортом на СЗР, дали Нейтану основание настаивать на своем прибытии; таким образом, обернув руку бинтом, Люк ждал доктора, заявившего, что он, конечно же, сделает все намного лучше и не преминувшего добавить, что, так или иначе, ему доставляет большое удовольствие наблюдать, как Наследник периодически вздрагивает и морщится от боли.

- Ну, думаю, теперь тебя можно отпустить. Швы снимем дня через четыре.

Люк поднялся из медицинского кресла и взглянул на мизинец:
- Где мое кольцо?

Нейтан удивленно поднял брови:
- Что?

- Кольцо. Мое кольцо, которое я всегда ношу на мизинце. Меня попросили снять его, когда я пришел, я оставил его там, - Люк указал на поверхность тумбы, продолжая оглядываться по сторонам. - Там еще был хирургический поднос.

Неподдельная тревога в голосе Люка заставила Нейтана нахмуриться.
- Там ничего не было, когда я... по крайней мере, я не видел... - Он обернулся и вышел в смежную приемную комнату, Люк последовал за ним.

Завидев в стороне два металлических блюда на прозрачном подносе, все еще заполненном окровавленными тампонами, Люк быстро обошел Нейтана и поднял одно из них.

- Оно было здесь, дроид сказал мне снять его, чтобы промыть рану и я положил его сюда. Я не видел, чтобы кто-то забирал его.

В голосе Люка была теперь настоящая паника. Настолько сильная, что присоединившийся к поискам Нейтан был буквально ошеломлен его чрезмерной реакцией.
- Один из меддроидов, наверное, очищал подносы и переложил кольцо.

- И куда он дел его? И подносы все здесь... неочищенные. Зачем дроиду... – речь Люка резко оборвалась, лицо и манера поведения изменились. - Палпатин.

- Что?

- Палпатин был здесь.

- Я уверен, он не стал бы... - Нейтан умолк, встретившись с иступленным взглядом Люка.

- Ты сказал, он заходил в приемную. Значит, он видел его. Ему нужна была лишь секунда.

Нейтан продолжал хмуриться, явно сбитый с толку такой эмоциональностью Люка по поводу чего-то столь незначительного. - Оно важно для тебя?

- Оно принадлежало... - Люк прикусил язык, вспомнив, где находится. Хотя, какое это имело значение; он в любом случае должен пойти и попросить кольцо обратно - и ясно, что Палпатин знает, что это за кольцо, хотя Люк понятия не имел откуда. Знал ли он мать Люка? И мог ли как-то узнать кольцо? Заметил ли его ситх, когда осматривал руку Люка на мостике…

Нет, переименование корабля было подлинным и не наигранным действием, Люк был уверен в этом. В голову пришла другая, останавливающая сердце мысль: разрушил ли он доверие, которое только что завоевал?

Потому что он знал - каждым фибром своего существа был уверен, что кольцо у Палпатина.

Он подошел к консоли на стене и связался с мостиком, пытаясь успокоить мысли.
- Джосс, Император еще на борту?

- Нет, сэр. Он в сопровождении эскорта безопасности только что вернулся во Дворец.

Нейтан в смятении наблюдал, как Люк прислонился лбом к стене над комлинком. Закрывая рукой передатчик и вздыхая, он проклинал себя за собственную невнимательность. Он никогда не снимал кольцо - никогда. Почему он сделал это сегодня, - а сняв, почему оставил в открытом доступе? Обычно, он просто бережно одел бы кольцо на другую руку. Это все было непохоже на него. Такая небрежность. Он был слишком отвлечен и беспокоен, когда прибыл в медцентр - продолжая прокручивать в голове слова похвалы Императора и испытывая неловкость.

Иногда… Он снова вздохнул, расстроенный; иногда он задавался вопросом, не саботировал ли он сам свои же усилия просто в качестве некого коленного рефлекса. Допустить такую очевидную, банальную оплошность... Он никогда не упускал кольцо из виду, почему именно сейчас?

Один шаг вперед, два назад; как только он добивался успеха, какого-то доверия Императора, тут же что-то происходило.
Уже настолько обыденная схема, что Люк начал подозревать о том, что он играет в эти игры до тех пор, пока они не вызывали слишком большого чувства неловкости и неудобства, настолько сильного, что он сам подрывал и разрушал то, чего добился. Иногда подобные действия были осознаны, и благосклонность Императора уничтожалась по вполне логичным, на взгляд Люка, причинам. Но чаще всего он просто допускал ошибку или упрямился, или и то и другое сразу, что было еще хуже. И именно так он намеревался поступить сейчас.

Ему необходимо подождать, дать Палпатину время успокоиться, рассмотреть кольцо в свете больших и значимых событий дня. По сути, Люк должен позволить этому кольцу исчезнуть из своей жизни.

Именно это он должен сделать.

Он вздохнул, чуть качнув головой, напрягая челюсть и закрывая в покорности глаза.
- Джосс, подготовьте мой шаттл.

- Что ты хочешь сделать? - тревожно спросил Нейтан.

- Найти Палпатина, - равномерно ответил Люк, не поворачиваясь.

- Ты ведь не собираешься спрашивать его? Люк, это эквивалентно обвинению Императора в краже, ты же понимаешь, да? - Халин взял Люка за руку, испытующе глядя на него. - Это просто кольцо… почему оно настолько важно?

- Потому что оно моя единственная чертова вещь здесь. Единственное, что принадлежит мне.

Единственная вещь, что принадлежала его матери - единственная связь с его незапятнанным прошлым.

И это была единственная вещь, которая могла связать его с отцом - и с чем Люк действительно должен разобраться сейчас, прежде чем это станет проблемой. Исправить свою ошибку и унять гнев Мастера, прежде чем Палпатин обдумает все слишком подробно, прежде чем он придет к крайне нежелательным выводам. С видом человека, принимающего свою судьбу, Люк пожал плечами, произнося безразличным тоном:

- Он заставит меня заплатить в любом случае, он не позволит подобному пройти просто так. Я хочу побыстрее закончить с этим.

Люк поднял взгляд на Нейтана и, тот увидел в его глазах огонь холодной решимости:
- И я хочу вернуть свое кольцо.





Неожиданно, но Люка сразу же впустили в личную резиденцию Императора. Он преодолел величественный и огромный холл, три уровня ступеней широкой, роскошной лестницы из эбенового дерева под стать окружающим ее стенам, сумрачные проходы с многочисленными колоннами и неподвижными рядами алых гвардейцев, кажущихся яркими вспышками в изобилующих тенями пространствах. Здесь всегда было холодно; сложные фасеточные окна в медно-красных рамах постоянно затемнялись до полумрака. Шаги отдавались гулким эхом в приторно-елейной тишине. Неестественно напряженный Амедда сопроводил Наследника к дверям приемного зала, где остался стоять, отдав небольшой поклон и ни разу не встретившись с Люком глазами.

Сделав глубокий вздох, Люк шагнул внутрь, готовый ко всему-

Стены и высокий потолок мрачного зала покрывали сложные узоры замысловатой мозаики в темных, тяжелых цветах, заставляя пространство казаться тесным и душным, несмотря на значительные размеры. Единственное, расположенное на дальней стене окно едва пропускало безмолвные тусклые лучи солнца.

Рядом с окном, повернувшись спиной к залу, стояла темная тихая фигура погруженного в раздумья Императора, поглощающая собой весь тот небольшой свет, что касался его.

Собрав самообладание, зная, что в присутствии Мастера у него не было права на слабости, сомнения и беспокойство, Люк прошел вперед и мягко опустился в поклоне на колено.

Долгое время Палпатин не двигался и не поворачивался к нему.

Наконец, требовательно и смертельно спокойно, по-прежнему не поворачиваясь, спросил:
- Где ты взял это?

Значит никаких уловок, никаких словесных игр и хитроумных манипуляций; ситх не стал тратить время на это.

Люк опустил глаза, боясь больше чем когда-либо. Не Императора, он стоял перед карающим гневом своего Мастера слишком много раз; если тот набросится на Люка, это не будет легко, будет зверски мучительно, жестоко и безжалостно… но он выживет - как всегда.

Нет, мысль, бьющаяся сейчас в его голове, кричала о том, что он потеряет кольцо, свою единственную связь с матерью. Люк кратко задался вопросом, что он скажет отцу, который так долго и бережно хранил это кольцо…. И именно здесь таилась опасность, заставляя крайне остро осознавать ее сейчас. Поскольку Палпатин явно узнал кольцо – и, придя сюда сейчас, Люк подписывался не только под тем, что также знал о его происхождении.... но и под тем, что кольцо имело ценность для него. А это могло заставить Палпатина уничтожить кольцо. В дополнение к этому, нахождение кольца у Люка указывало на связь с отцом - что могло осудить их обоих. И в результате Люк все равно потеряет кольцо.

Зачем он так рисковал, ради чего, это было просто кольцо...

Встань и уйди - смирись с потерей. Именно этого он хочет от тебя - чтобы ты ушел, чтобы сказал, что кольцо ничего не значит для тебя, сувенир, не больше. Смирись, принеси извинения, и ты уйдешь оправданным. Оставь кольцо.

Отвечая Палпатину, Люк не мог отклониться от правды слишком далеко, не было никакого другого объяснения тому, откуда он получил кольцо; но детали могли быть подкорректированы.

- Я спросил Вейдера, кем была моя мать. На следующий день в мои апартаменты доставили это кольцо. – Он полностью погрузился в то, что делает. Он лгал своему Мастеру. Он делал это много раз раньше, но не в таком критическом положении – когда на кону было так много, а Палпатин при этом находился в такой холодной ярости...

Сосредоточься, держи концентрацию! Не ошибись теперь.

Император долго молчал, хрупкая безмолвная неподвижность наполняла воздух как электричество перед штормом. Голова ситха лишь слегка наклонилась, но он не поворачивался, как будто просто ждал, когда мальчишка опрокинет чашу его гнева на себя.
- Что он сказал тебе?

Поверил ли он? Или только давал Люку возможность потуже затянуть петлю вокруг горла, цепляя одну ложь за другой. Продолжить или остановиться, пока еще он мог отступить? Нет, слишком поздно, на самом деле. Уже слишком поздно - но он должен был минимизировать участие своего отца. Он не мог отрицать или скрывать его, связь между отцом и кольцом была безоговорочной... но он мог свести его к минимуму, замаскировать одну правду позади другой. Дать Палпатину что-то достойное гнева, и при этом разогнать шторм.

- Ничего. Кроме того, что она мертва. И что меня не должны интересовать вопросы, давно оставленные в прошлом. - Сердце тяжело колотилось, взгляд оставался потупленным, но Люк держал концентрацию, заставляя разум работать.

Палпатин наконец повернулся к нему, едва удерживая видимость спокойствия.
- Тогда почему ты носишь кольцо?

Люк поднял голову, вынуждая себя встретить враждебный, неприязненный взгляд, и не смог остановить защитную реакцию, сделавшую жестче его собственные глаза.
- Потому что она была моей матерью.

Снова Палпатин затих, и снова Люк боялся, что ему лишь отмеривали побольше веревки для повешения. На пути сюда он не смог связаться с отцом и очень жалел сейчас об этом, видя выражение глаз Мастера. Если Палпатин набросится на Люка, если его швырнут в камеру недр Дворца, Вейдер столкнется с гневом Мастера неподготовленным.

В конце концов, Палпатин недоверчиво склонил голову:
- И когда твой отец ничего не рассказал тебе, ты просто взял эту вещь?

- Нет, - играя желваками, Люк отвернул лицо с выражением раздражения и расстройства. - Я не взял. Мы спорили. Он сказал мне, что это меня не касается. - Осторожно трансформируя факты, Люк лавировал по тонкой грани между своим нежеланием уточнять детали, раскрывая больше, чем необходимо и рискуя осложнениями, и тем, чтобы это сопротивление было заметно, расцениваясь, как ложь. Он играл в эту игру слишком много раз, но не часто с такими ставками.

- Он не должен решать за меня, - добавил Люк, стараясь казаться по-прежнему взбешенным по поводу умалчивания отца, подчеркивая их видимую вражду. - На какие бы права он не рассчитывал, он давно потерял их.

Палпатин долго смотрел на своего заблудшего джедая, все еще стоящего перед ним на колене. В конце концов, мальчишка не выдержал и опустил взгляд к полу, отлично зная, что он единственный, кто мог здесь быть виноватым. И он был виноват. Он принадлежал Палпатину, и только Палпатину. Не допускалось никаких конкурентов, никаких иных привязанностей; он знал это.

- Каждый раз, как у меня появляется причина доверять тебе... ты даешь мне другую для сомнений.

Мальчишке, по крайней мере, хватило приличия оставить голову склоненной и ничего не отвечать. Действительно ли он раскаивался или он слишком хорошо изучил эти игры и это был лишь маскарад? Палпатин погрузился в угрюмое молчание, изучая Скайуокера и понимая, как много там было скрыто; как могло быть иначе, если мальчишка всегда оставался чистой поверхностью перед поиском своего Мастера?

- Встань и посмотри на меня.

На краткий момент он ощутил резкое скручивание нервов мальчишки, обжигающий кровь адреналин, ощутил, как тот призвал смелость и решимость, когда встал - чтобы взглянуть в глаза Мастеру. Палпатин наблюдал, как вздымалась грудь Скайуокера от частого, короткого дыхания, как тот понял это и выровнял его, принуждая себя успокоиться. Но, по правде говоря, это ни о чем особо не говорило, это была нормальная реакция, мальчишка нервничал и был прав, у него были причины для волнения.

Сделав навстречу три быстрых шага, Палпатин впился в его глаза острым и жестким взглядом.
- Ты лжешь мне?

Мальчишка держал этот взгляд, не мигая.
- Нет, Мастер, - пробормотал он бесхитростно, чуть тряхнув головой.

Скорбный страдальческий взгляд. Император сверлил его охровыми сузившимися глазами, проницательными и испытующими, но мальчишка лишь смотрел в ответ, не выказывая ни сопротивления, ни признания. Они стояли так еще в течение долгих секунд. Палпатин протягивался Силой, пуская в ход всю свою прозорливость и опыт, Скайуокер оставался по-прежнему окутанным деланным спокойствием. Независимо от того, что он скрывал, он был слишком закрыт для восприятия его чувств. Наконец Палпатин в раздражении отвернулся, тяжелые складки мантии формировали его тень в сгущающемся сумраке, пока он раздумывал над ситуацией...

Когда он повернулся обратно, в бледной, изможденной ладони лежало кольцо, все еще запачканное высохшей кровью.

И он увидел, как метнулись глаза мальчишки, и понял, как много кольцо значило для него. Мальчишка пришел сюда не потому, что осознал ошибку в том, что стал носить эту вещь и даже не потому, что стремился оправдать некую договоренность с отцом, чтобы взять ее. Нет, он пришел сюда, потому что хотел вернуть кольцо.

Скрывая ложь внутри правды. Именно так поступал Палпатин - мальчишка научился и этому в ногах своего Мастера?

Он хотел это кольцо, почему… из-за того, кому оно принадлежало? Из-за какой-то воображаемой связи с женщиной, которую он никогда не знал, родство с которой определялось только тем, что она выносила его? Негодование и возмущение обожгли внутренности ситха. Мальчишка ценил ее только по причине биологической потребности. Приверженность и обязательства, за которые Палпатин боролся много лет, преданность, которую он заслужил, свободно давались другому человеку, основываясь лишь на каком-то генетическом совпадении. Вынуждая Палпатина к раздражающей необходимости защищать свое положение единственного центра жизни мальчика от женщины, которая уже мертва. Поскольку внимание мальчишки не должно разделяться ни с чем, даже с ее памятью.

Жестокая, язвительная улыбка медленно приподняла уголки бесцветных губ Палпатина, черты лица стали резче, аура вокруг воспылала мрачным намерением. Если мальчишка так сильно хочет кольцо, он получит его назад… за определенную цену. Он выучит этот урок еще раз: знание было силой, обладающий знанием обладал всем.

С исказившимся в презрении лицом, со злобой и ненавистью, он буквально выплевывал слова:
- Твоя мать была предательницей. Именно поэтому никто здесь не говорит о ней. Во времена, когда она посещала Сенат, она распространяла ложь и сеяла инакомыслие, подрывая авторитет и расширяя трещины слабеющей Республики. Она пришла к власти, основываясь на оппозиции сепаратистам, а когда ее политическая поддержка возросла, она подвергла сомнению действия Сената против них - она поддержала тех, кто воевал против Старой Республики, перед которой ты так благоговеешь. Она лично несла ответственность за снятие с поста последнего истинного Канцлера республиканского Сената, Финиса Валорума. Она сознательно спровоцировала вотум недоверия ему - именно ее действия низвергли его. Твой отец не рассказал тебе об этом?

Подбородок мальчишки вздернулся, в глазах полыхнул огонь, и хоть он и промолчал, Палпатин знал, что удар попал в цель.

- Она возглавляла Делегацию 2000, чьи действия фактически раскололи Сенат пополам - поляризовав его и безвозвратно ослабив. Она подорвала, надломила и предала Республику, которой по ее утверждению служила... и твой отец прощал все ей. Много раз он смотрел в сторону, пока она дестабилизировала Сенат… потому что был слаб. Но он заплатил за свой жалкий недостаток, ему преподали самый суровый урок.

Внешнее спокойствие мальчишки терпело фиаско; под натиском слов Палпатина он сделал несколько шагов назад, не желая больше слушать его и не имея сил уйти, пока его Мастер по-прежнему держал кольцо. И Палпатин продолжал, растягивая губы в злобной усмешке, подходя все ближе и ближе, держа кольцо перед собой.

- Потому что она предала и твоего отца... Это твоя мать привела Кеноби к нему, зная, что джедай хочет убить его. Такого молодого, каким он был тогда... Я отослал его в безопасное место, подальше от Корусканта - а твоя мать доставила к нему убийцу, привезла его лично на Мустафар. А затем они с Кеноби бросили твоего отца умирать в одиночестве.

- … Нет! - Люк отшатнулся назад, отворачиваясь и отказываясь верить, опираясь рукой на стену и шумно дыша, словно его ударили физически. Но Палпатин не собирался ждать, когда тот успокоится и подошел к нему, разворачивая за руку к себе-

- Я говорю правду? - с напором потребовал ситх. - Я говорю правду?!

- ДА! - Люк, задыхаясь, вырвался из захвата, слыша, как разочарование ломает голос: - ... Да...

Палпатин позволил ему отойти, наблюдая как поникли плечи и опустилась голова мальчишки. Он улыбнулся:
- Ты по-прежнему хочешь ее кольцо? – каждое слово источало триумф.

Мальчишка долго молчал... затем поднял голову, смотря ярко синими глазами, непокорными и упрямыми, как всегда.

- … Да, - процедил он сквозь зубы, подняв нетвердую руку.

Чувствуя отвращение, Палпатин отвернулся и швырнул кольцо в тени.

Рука Скайуокера протянулась - и кольцо, звонко простучав по темной стеклянной плитке, сделало дугу и оказалось в его ладони. Несколько секунд он смотрел на него и затем сомкнул пальцы... после чего развернулся и ушел в тишине.

Палпатин долго стоял один, в глубоких тенях мрачной комнаты, спиной к дверям... усмехаясь своей победе.

Выкладываю небольшой кусочек перевода, примерно треть следующей главы. Чтобы не уходить на НГ, совсем ничего не оставив. В этом месяце почти не нашлось ресурсов для перевода, но 6-го января вернусь с "каникул" и с новыми силами приступлю к продолжению. До конца осталось 7 глав.






Вез Риис перечитывал последние инструкции по официальному приему в честь запуска "Патриота", хмурясь на неожиданные изменения. Закончив, он поднял взгляд к Наследнику:
- Предписания для вас несколько изменились, сэр. Относительно Кирии Д’Арка. По видимости вы должны будете провести с ней первый танец.

Последовавшее выжидательное молчание Веза вывело наконец смотрящего на пейзаж за окном Наследника из задумчивости.
После встречи с Императором он вернулся в свои комнаты и провел остаток дня, стараясь всех избегать; единственный человек, с которым он отчаянно хотел связаться находился в удручающей недоступности. И было ясно, что это не изменится в течение всего вечера. "Экзекутор" оставил орбиту по приказу Императора и пребывал в гиперпространстве - преследуя тех, кто совершил сегодняшнее нападение.

В конце концов, Наследник скрылся в маленьком кабинете позади основного офиса, где и нашел его Вез по толпящимся, как всегда, снаружи охранникам в штатском. Скайуокер стоял внутри и рассеяно крутил кольцо на мизинце, наблюдая, как дворцовые башни напротив тонут в мареве закатного солнца; он явно все еще переживал события дня.
К этому моменту Вез предпринимал уже третью попытку восстановления некого подобия нормальности, чтобы спасти день - побуждая Наследника задуматься о вечернем приеме; однако тот оставался безразличен. Не поворачиваясь, Люк оглянулся через плечо, и Вез поспешил повториться:

- Относительно Кирии Д'Арка. Вы проведете с ней первый танец.

- Не думаю. Фактически я склоняюсь к варианту никуда не идти. После случившегося это кажется наилучшим решением. По крайней мере, Палпатин лишится возможности нападать на меня при всех.

Вез выдержал паузу, вдумчиво подбирая слова и аргументы, способные перевесить доводы Наследника, что бы у того ни находилось в голове. Люк кратко, без конкретики, обозначил лишь основные моменты своей встречи с Палпатином - и то, вероятно, сделал это только потому, что Нейтан уже знал о ней. Ну и, конечно же, для совместного обдумывания и ее негативных последствий, и действий по минимизации ущерба.
Вез вновь бросил взгляд на кольцо, размышляя о его значимости и гадая о разговоре с Императором, который смог выбить Наследника из колеи до такой степени.

- Во-первых, сэр: приглашение, данное Императором, является не просьбой, а приказом, вы знаете это. - Голос Веза звучал ровно, по обыкновению воплощая собой само спокойствие. - Во-вторых, ваш отец потратил несколько месяцев, налаживая для вас контакты в вооруженных силах Внешнего Флота - чтобы вы могли поговорить сегодня с этими людьми. Это ваш единственный шанс приблизиться к большинству из них до конца года, небывалая возможность. Вы не можете пропустить прием.

- Ты действительно считаешь лучшей возможностью для встречи с ними вечер, на котором Палпатин, вероятнее всего, начнет публичную расправу надо мной?

- Да, сэр. Даже если так. Если он сделает это, то лишь укрепит ваши позиции. Всем присутствующим будет известно, что вы сегодня спасли жизнь Императору. Под влиянием ваших действий он произнес речь, меняя название нового суперразрушителя в вашу честь. Едва ли он собирается противоречить самому себе, начав вдруг открыто критиковать вас, сэр; да еще по такой незначительной причине, как кольцо. В глазах общественности между Императором и Наследником нет никаких разногласий. Учитывая все это, если Император действительно выскажется против вас, его сочтут капризным и неадекватным.

Издав долгий вздох, Люк скривил губы в сомнении. Но, по крайней мере, он слушал Веза. Риис надеялся приоткрыть перспективу на будущее и заставить Наследника вновь взглянуть на общую большую картину, от которой тот, казалось, сегодня совсем отстранился.

- Я также советовал бы вам принять во внимание протокол Дворца. Ваш отказ от посещения приема воспримется как проявление крайне дурного тона, учитывая, что он дается в честь запуска корабля, ставшего вашим новым флагманом.

- Протокол, - презрительно откликнулся Люк, словно выругался, но Веза это не остановило.

- Люди, которые будут там сегодня, обладают наивысшими полномочиями и властью, как в центральных системах, так и во внешних, и они единственные, на кого вам нужно произвести впечатление. И они хотят быть впечатленными, они готовы слушать вас, потому что готовы к переменам... настоящим переменам. Не просто к смене Императора, нет - они ищут альтернативу его правлению. Палпатин был лидером своего времени; он выковал Империю посреди хаоса, оставшегося от Войн Клонов, но то время закончилось - Империя готова идти дальше. Они ищут кого-то, кто может быть дипломатом, кого-то уравновешенного, практичного и здравомыслящего. Палпатин стал стабилизирующей силой, когда Империя нуждалась в этом - но он провел годы, навязывая и проводя в жизнь все свои взгляды без исключения. И люди по-прежнему хотят такую силу, решительную и твердую, но теперь они сплотятся вокруг того, кто предложит им больше. Кого-то разумного и рационального, и способного адаптироваться к требованиям нового времени - кого-то более гуманного. Они готовы идти дальше - и они обращаются к вам. Вам только нужно показать им свое понимание, свое согласие - то, что ваши ценности и цели совпадают с их.

- И я сделаю все это, танцуя с женщиной, которую никогда раньше не встречал?

Пренебрежительно-многострадальный тон Наследника вызвал на лице Рииса редкую улыбку:

- Нет, сэр, но это будет начало. Вам необходимо вселить в людей уверенность, вдохновить их – на языке, который они понимают, способом, который признают. Д'Арка - могущественная семья и с политической точки зрения, и в военном отношении – распространившая свое влияние по всем системам Империи. Они могут поспособствовать значительному продвижению ваших планов, что бы ни задумал Император. Так что независимо от его махинаций, вы должны преследовать свои цели.

- Д'Арка преданы Императору, - без категоричности заявил Наследник.

- Вы можете обнаружить, что Д'Арка по сути преданы не ему, а Империи. Как я.

- Скорее всего, они преданы своим целям.

- Что не означает их бесполезности, - не отступал Вез. - Они представляют собой старейший Королевский Дом, с давней историей, и вам нужно показать свое уважение к этому. Королевские Дома - могущественная структура, и прямо сейчас им нужны заверения в том, что когда вы придете к власти, их традиции и соглашения с ними будут признаны и сохранены - гарантии стабильности. Вам необходимо начать действовать, как государственному деятелю, в котором они нуждаются.

- Многовато для одного танца, - с сухим сарказмом отозвался Наследник, приходя наконец немного в себя. - Возможно, нам лучше просто раздать карты?

Вез сардонически приподнял бровь и вышел вслед за Наследником в обширный величественный холл, понимая по его тону, что тот согласен уступить, даже если не хочет сознаваться в этом прямо. В отличие от Палпатина Наследник слушал доводы и аргументы, что стало одной из причин перехода Веза на его сторону. Фактически Риис искренне верил, что Наследник воплощает собой все то, о чем Вез только что сказал ему, перечисляя требования для нового лидера Империи. И Риис поставил себе цель донести это также и до других.

Его вниманием вновь завладел Наследник, продолжающий шуточно-примирительным тоном:
- Можно окантовать карты золотом, если это поможет тебе чувствовать себя лучше.

- Золотые края только для приглашений, сэр, - ответил Вез с деланной серьезностью, зная, что своим безупречным знанием правил вызвал веселую усмешку Наследника. - Заявления намерений всегда посылают на белом фоне с серым обрамлением.





Государственный Танцзал был по-настоящему огромным: вместе с Зеркальной галереей, являющейся его парадным входом, он полностью занимал один из этажей Восточной Башни, простирающийся вверх на пять уровней. Роскошные полированные полы покрывала сложная замысловатая мозаика из тонких фигурных пластинок перламутра, слоновой кости и различных пород дерева, отличающихся и по цвету, и по структуре; сотни кристальных шаров из прозрачных драгоценных камней освещали рифленые, кессонные потолки, отражающие и преломляющие свет через многочисленные золоченые детали. Ряд высоких фасеточных окон полностью заменял одну из стен, открывая грандиозный вид на остальные башни; хотя солнечные элементы стекол, ловя последнюю энергию садящегося солнца, уже почти не давали света. Их тусклый янтарный свет мягко падал на богатые резные рельефы, украшавшие сотни панно, идущих вдоль остальных стен, от пола до потолка; каждое было выполнено из особо ценной породы дерева какой-либо планеты и искусно, в деталях, изображало то, чем эта планета знаменита.

Пышное внутреннее убранство и роскошная обстановка были намеренно хвастливыми и показными, Государственный танцзал являл собою монументальное и непомерно расточительное утверждение имперской власти и богатства и был зеркальным отражением своего брата Доминион-зала в Северной Башне, однако превосходил его размером почти в три раза. Всего в башнях Дворца размещалось двадцать семь торжественных залов - если не принимать в расчет те, что находились в личных апартаментах. И каждый зал был тщательно спроектирован с учетом различных граней и аспектов имперского влияния. Сегодняшний зал был выбран обдуманно, с большим рассмотрением и намерением произвести впечатление. Обставленный и украшенный бесчисленными сокровищами - исключительными произведениями искусства как современных, так и старинных мастеров изо всех уголков имперских систем - он внушал своим гостям чувство уверенности, целостности, единства и непоколебимости Империи. Демонстрируя впечатляющее доказательство ее несравнимого богатства; а также готовности Палпатина без колебаний тратить его.



Мара тихо вошла внутрь, спокойно обошла церемониймейстера, объявляющего обо всех вновь прибывших через парадные распашные двери, и уверенно спустилась по широкой лестнице из резного красного мрамора, шелестя по ступенькам шлейфом платья цвета темного шоколада. Пройдя быстро вперед, она затерялась в толпе, вглядываясь во множество лиц - ища лишь одно.

Она предполагала, что будет находиться здесь сегодня при исполнении, служа телохранителем Люка, как это часто бывало на подобных мероприятиях, но Палпатин безо всяких объяснений назначил на ее место Рииса.

Поначалу она чувствовала себя оскорбленной - словно с ней пренебрежительно обошлись; не понимая причины изменений, но точно зная, что приказ был дан неспроста. Однако потом Мара рассудила, что приказа «не посещать прием» она не получала; ей просто не дали официального приглашения..., что никак не могло остановить ее.

И она приложила много сил и внимания, собираясь сюда: действуя не торопясь, тонко и осторожно. Как действовала много раз, на заданиях. Со свойственным ей непринужденным изяществом Мара шла по танцзалу, привлекая восхищенные взгляды и поворачивая вслед за собой головы… Иногда лучший способ скрыться состоял в умении предстать у всех на виду.

Платье из богатого матового шелка было скроено по косой линии так, что плавно скользило по фигуре, умудряясь подчеркивать каждый ее контур; впереди оно доходило до самого пола, падая на него подвижной складкой, дразня и создавая впечатление, что может легко соскользнуть, наступи на него ногой - чего, конечно, произойти не могло, Мара никогда не была настолько неуклюжа. Ее украшения были сделаны из тяжелых цитрина и янтаря, обрамленных в розовое золото; камни изящно смотрелись в забранных назад волосах, свободно падающих сочным красным каштаном на обнаженную спину, длинные серьги мягко постукивали по шее при повороте головы, отражаясь теплыми вспышками на безупречной фарфоровой коже, нежный румянец как никогда подчеркивал блеск зеленых глаз цвета бурной листвы.

Завороженные взгляды следовали за ней неотступно.



Едва ощутив присутствие Мары, Люк немедленно повернулся к лестнице. Он незаметно стоял у одной из стен, ограничивающих громадное пространство, и наблюдал, как она быстро спускается по ступенькам, как всматривается глазами в зал.

Его первая мысль была о том, как она красива; Мара всегда казалась ему красивой, но этим вечером она была ошеломляющей, изысканной. Второй мыслью, когда она скрылась с глаз, стало удивление, что она вообще здесь делает. Он с готовностью принял приказ Императора, исключающий Мару из его сопровождения на этом приеме: во-первых, это было удобно для сокрытия его собственных намерений, а во-вторых, ему было попросту любопытно относительно замыслов Мастера. Поэтому с его стороны никаких возражений по поводу явно предумышленного назначения телохранителем Рииса, означающего отсутствие на приеме Мары, не возникло. Хотя она, судя по всему, отнеслась к этому намеку с меньшим энтузиазмом.

Требования Императора относительно этого вечера доставили из его личной канцелярии три дня назад. Они были представлены не сильно заинтересованному вниманию Люка посредством Веза Рииса:

- Распоряжения Императора по поводу приема в честь запуска "Неукротимого", сэр. Вам назначено проявить внимание к одной из дам.

Люк взял предложенный датапад, рассеянно взглянул на экран. Не было ничего необычного в том, что Император использовал государственные функции для размещения своего джедая поближе к тому, в чьей информации, в той или иной форме, он нуждался. Люку проще удавалось оставаться вне центра всеобщего внимания, он был менее пугающим, чем Мастер и часто достигал целей Палпатина легче и незаметнее его; таким образом, получение тайного поручения было в порядке вещей.

Однако на сей раз Люк смотрел на изображение своего «назначения» нахмурившись:
- Это… Д'Арка?

- Кирия Д'Арка, - кивнул Вез. - Старшая дочь Беладона и наследница фамильного титула Д'Арка. Ее отец будет церемониймейстером на запуске "Неукротимого".

- Что Палпатин хочет от меня?

Рис поднял брови:
- Чтобы вы говорили с нею.

- И?

- Это все, что сказано в инструкции, - отозвался Риис. - Император требует, чтобы вы… установили диалог.

- Установил диалог для чего? - пробормотал Люк настороженно. - Почему у меня чувство, что мной закулисно управляют?

- Потому что так и есть, - сухо откликнулся Риис. - Однако кроме очевидных причин могут быть и другие, и даже в первом случае, это не так уж и плохо. Д'Арка - могущественная семья, держащая власть и в вооруженных силах, и Королевских Домах. Было бы очень неплохо оказать им внимание и добиться расположения, с благословения Императора или без него.

- И кого ради пользы дела будешь добиваться ты? - съязвил Люк.

- Это не моя сильная сторона, сэр, - ровно ответил Риис, вызывая короткий смех Люка.

- Поверь, не моя тоже. И не говори, что я должен использовать эту возможность, чтобы научиться.

Вез секунду смотрел в глаза Люка и затем отвернулся:
- По крайней мере, эта возможность обеспечивает нам отсутствие Мары Джейд. Вашим телохранителем на прием назначен я.
Что действительно было удобно, учитывая задачу, спланированную отцом Люка. Он отвернулся, вновь полностью сосредотачиваясь на деле.

- Отошли подтверждение и получи больше информации на Д'Арку. Мы внесем ее в график, но нам нужен человек, способный при необходимости отвлечь ее на себя - вмешаться и разделить нас, если мне представится возможность установить контакт с кем-то из полезных людей. Я поговорю с ней только раз или два - есть более важные вещи на этот вечер. Люк вернул датапад, приняв в расчет еще один уровень игры. - И предоставь мне что-нибудь об этой даме - что помогло бы доказать свой интерес к ней с минимальными усилиями. У меня нет времени, чтобы впустую тратить его на это.

Назначения Императора в сторону - у Люка имелись собственные планы на этом приеме, и лучшим способом скрыть их, было провернуть на виду у всех. Если он не мог проигнорировать приказ Императора насчет Д'Арки, тогда он мог использовать его: хоть Люк и привык действовать при постоянном присутствии Мары, предлог удалить глаза и уши Палпатина, конечно, того стоил.

Отгоняя краткое чувство вины, Люк крепко зафиксировался на большей цели. Они никогда не лгали друг другу о положениях и ситуации, в которых находились; у него была работа, и он не мог выполнить ее с Марой за плечом.



И все же она была здесь; и явно искала кого-то. Узнала ли она о его намерениях на этот вечер? Или, возможно, ей стало известно о приказе Императора относительно Д'Арки? Так или иначе, если она искала его, их ждал занятный вечер.

Кирия Д'Арка (взято с сайта автора)

ой не люблю я эту дамочку

Красива, умна, сильна, богата - таких мало кто любит

Мара потихоньку начинает раздражает - везде-то ей свой нос надо сунуть и типа "ей не запрещали". <_<
Любовь реальна зла, если Люк останется с ней.
Эпитеты, сказанные в адрес Кирии, вызывают некоторую надежду... что хоть что-то изменится в лучшую сторону.)

Такой вопрос не в тему: а в серии этих фиков есть хотя бы упоминание имени Трауна?

Мара борется за свое счастье, имеет право А Люку, возможно, нравится играть с огнем





В лучшую, это в какую?


Трауна не будет. Не до него:)


Всех с Новым Годом!

Делюсь творчеством Таквааш

http://swgalaxy.ru/forum/index.php?showtop...mp;#entry324061

А счастье других пусть катится куда подальше, да? ^^

Ну... Может, Люк слегка "протрезвеет", может, Мара чуть более рассудительной станет... Может, повествование вернется больше в сторону политики... Может, еще что)

Слишком много романтики? :)

Люк отвернулся, скрываясь в толпе, разум сосредоточился на предстоящей задаче.

Запуск "Неукротимого" - или вернее "Патриота" - собрал беспрецедентное число влиятельных людей в одном месте, как военных, так и политиков - множество возможных союзников, если подойти к делу должным образом. Те, кто был потенциально открыт для подобных переговоров, были уже определены, и перед Люком стояла задача найти ключ к каждому из тщательно выбранных адмиралов и командиров ИЗР из систем Ядра и, что более важно, из Флота Внешнего Кольца – тех, кто прибыл к Корусканту вместе с Вейдером.

К настоящему моменту у Люка имелось большое количество сторонников в Центральном Флоте, но во Внешнем Флоте дела обстояли иначе… Палпатин предупредительно и очень усердно заботился о том, чтобы у Люка не было практически никакого доступа туда; поэтому он располагал лояльностью лишь нескольких командиров, переведенных из-под его руководства к отцу. Таким образом, Палпатин гарантировал, что самая большая поддержка, которую сможет собрать любой из его ситхов, будет находиться только в одной половине имперского Флота. Довольно продуманный и действенный замысел его Мастера… если бы не один изъян. В основе плана лежала предполагаемая напряженность отношений между отцом и сыном, провоцируемое Палпатином и забравшее много его сил противостояние между ними, непреложное и обеспечивающее, что Скайуокер и Вейдер никогда не будут сотрудничать.

И глубоко усыпленный верой в это Палпатин пропускал слишком много. Поскольку Вейдер без помех привел с собой к Корусканту тех, кого посчитал нужным - выбрав их с большой аккуратностью и создав для своего сына беспрецедентную возможность укрепить свое положение среди представителей Внешнего Флота.
И не только внутри Флота; на приеме присутствовали самые крупные сановники, политики и чиновники со всей Империи, люди положения и власти. Нахождение здесь уже само по себе ставило на каждого печать принадлежности к тому роду людей, в ком сегодня как раз нуждался Люк. Готовых выцарапывать свой путь к вершине, готовых вкладываться в свое будущее и знающих, что делать это нужно, как можно раньше - к тому времени, когда их инвестиции окупятся, для опоздавших уже не будет места. Чем раньше вложишься, тем больше получишь.

Таким образом, этим вечером Люк занимался продажей товара - которым был он сам. Не Люк Скайуокер, конечно, а Наследник. Власть, возможности, место в будущем. Для готовых рискнуть.

Он уже отдал много времени, говоря с нужными ему людьми, размещая тут и там косвенные предложения своей поддержки и помощи в будущем, формируя начала рабочих отношений и союзов внутри политической и военной всеобъемлющих машин Империи. Раздаваемые намеки по большей части были похожи; пока Люк занимался лишь зондированием почвы – для чего-то большего было слишком рано – и заложением фундамента… и ответная реакция в целом была благоприятной и восприимчивой. Что было весьма хорошо; так как Люк нуждался в своих людях во власти, готовых поддержать его - и сохранить стабильность во время перемен. К тому же он развил небольшую привычку находить тех, кто был согласен работать с ним и подчиняться ему уже сейчас. Тех, кто занимал средние позиции в сложной системе иерархии политиков, Королевских Домов и вооруженных сил, тех, кто находился под менее тщательным наблюдением и кого было проще перемещать внутри этой системы. Чиновников и военных, на которых по ощущениям Люка он мог положиться и кого можно было использовать, переводя на новые позиции во флоте и Дворце. Более проницательные понимали причины своего перевода; кое-кто уже подавал тонкие намеки о своем согласии, остальные должны будут узнать о ней в свое время. А некоторые, возможно, не узнают о том, как их использовали никогда - враг в правильном положении иной раз мог принести гораздо больше пользы для дела, чем любой союзник.

За обретение власти нужно платить, у всего была своя цена - как любил повторять его Мастер. Кто-то соглашался на это, кто-то нет. Те, кто входил в игру, в итоге преуспеют, Люк позаботится об этом. Те, кто нет... они представляли лишь временный интерес, это была справедливая игра.

Одни шестеренки внутри других, взаимосвязь скрытых интересов, интриг и тайных влияний.

Это было то, чем он теперь занимался. Тем, для чего его обучал Мастер - своим способом и по своим причинам, но извлеченные уроки применялись по всем аспектам.

И Люк не чувствовал ни капли вины, вовлекая согласных или влиятельных в собственные стратегии и схемы; это были умные и честолюбивые люди, хорошо знающие правила игры, и если они хотели сыграть, это был их собственный выбор и риск. При возможности они бы не тушевались использовать его точно так же.



Его взгляд привлекло движение в толпе, Мара была уже недалеко, по-прежнему продолжая свой поиск. Люк чуть отвернулся, улавливая в Силе ее внимание и тонко отклоняя от себя; надеясь, что приглушил действие настолько, что Палпатин или вообще не заметит этого, или расценит в пользу присутствия Д'Арки.

Он перевел взгляд на находящееся вдали возвышение, на котором в своем позолоченном Троне Солнечных Лучей восседал Император, отделяясь от своих подданных и расстоянием, и расположением; это было одно из его редких появлений на публике, не обещавшее затянуться - он всегда удалялся к себе спустя короткое время.
Впрочем, Люк больше опасался его исчезновения, чем присутствия: по крайней мере, пока Палпатин находился здесь, он не мог наблюдать за своим джедаем слишком близко. Пусть у него и были другие для этого; Люк уже ощутил четырех "наблюдателей", рассеянных в толпе. По сути это казалось бессмысленным - ибо Палпатин знал, что Люк почувствует их, - но они замедляли его точно так же, как это ежедневно делала Мара. И, несомненно, их было больше четырех, скрытых тем или иным способом.

Он продолжал смотреть на Императора; в конечном счете, придется подойти к нему, и его Мастер по обыкновению сделает этот момент настолько трудным, насколько возможно… Голову вновь наполнили размышления о предшествующих событиях дня.

Инцидент с кольцом поставил под вопрос всю усердно проделанную им работу по убеждению Палпатина в его лояльности, но он надеялся, что Мастер смотрел в неверном направлении, считая, что Люк просто хотел вернуть кольцо, ничего большего. Правда, лежащая на поверхности, скрывала кое-что более серьезное, его поиск некой связи с матерью покрывал более глубокую связь с отцом. Несколько часов назад он попытался вновь связаться с Вейдером, по защищенному каналу, и вновь безрезультатно; хотя, насколько он понимал, Палпатин не собирался проверять предоставленные Люком «факты».

Да, Люк потерял благосклонность Мастера, возвращая кольцо - реагируя и разбираясь с пропажей немедленно; но дело было сделано и гнев его Мастера удовлетворен. Если бы Люк оставил кольцо, сейчас эта рана была бы открыта и гноилась бы с обеих сторон. Люк очередной раз вспомнил о тревожных и расстраивающих обвинениях Палпатина его матери; сколько бы он ни приказывал себе не делать этого, не сейчас, не этим вечером, когда от Люка так много зависело. Никак не отражаясь на лице, мысли продолжали возвращаться и колебаться на краях сознания.

Были ли эти обвинения правдой? Да. С точки зрения Палпатина.

Здесь крылась проблема правды. Которая легко могла быть очень субъективной. Один из уроков, полученных из руки Мастера, одна из его любимых игр. Говорить правду, допуская несколько упущений и разбавляя личным мнением. Сказанное все еще оставалась правдой, но правдой, которую видел он. Едва ли та отражала реальные факты.

Для знания фактов Люк нуждался в фамилии матери - в том, что никто, казалось, не желал давать ему. Однако даже ревнивая и обличительная речь Палпатина принесла свою пользу: от отца Люк знал имя, а теперь знал то, из чего можно было предположить род занятий. Скорее всего, она являлась сенатором; по крайней мере, она была плотно вовлечена в дела Сената во времена разрушения Республики. И она имела причастность к отставке канцлера Вэлорума… и к Делегации 2000, чем бы это ни было. Записи о предимперских днях были очень скудны, особенно касающиеся Сената. Те, что были доступны, самим фактом доступности свидетельствовали о своей недостоверности и ненадежности.

Возможно, для начала поиска (который был довольно опасен) их было и достаточно, но учитывая собственную тщательно контролируемую историю Люка, любая полезная ссылка на его мать, по всей вероятности, давно удалена - одна из излюбленных мер его Мастера.

Он аккуратно, но настойчиво отодвинул в сторону все, что тревожило и беспокоило его по поводу своего мутного прошлого - до времени, когда у него будет возможность обдумать и изучить это. Мысли естественно потекли дальше, к своим действиям на борту «Патриота».
По крайней мере, их результат гарантировал, что его больший план остался неповрежденным; Лея Органа находилась на свободе. Хотя, что вселилось в нее, заставляя пойти на такую рискованную миссию, в самое сердце Империи, Люк постичь не мог. Он сильно рисковал, помогая ей; действуя на импульсе, на подавляющем все остальное инстинкте. Но сам факт его поступка, того что он пришел ей на помощь, может иметь некоторую ценность: вызывая вопросы в ее голове и побуждая думать, что она еще может доверять ему. Пусть это продлится недолго, но в любом случае будет ему только в плюс.

На губах Люка появилась скручивающая шрам, короткая улыбка. При воспоминании событий, что произошли в самый первый раз, когда он, повинуясь внутреннему убеждению, бросился на помощь Лее Органе.

Он хотел бы утверждать, что сегодня действовал в интересах своего плана, но на самом деле он был ведом тем же чувством нутра, что ощущал на Звезде Смерти… Люк остановил размышления над путаницей своих чувств, и сконцентрировался на результатах – и на необходимых мерах по минимизации негативных последствий.

Не было никакого смысла рассказывать обо всем произошедшем его отцу, никакого смысла пытаться обосновывать и объяснять свое поведение. Его отец всегда и все знал лучше, и перевернул бы любой аргумент Люка с той же силой и убедительностью, как это делал Палпатин. Поступал он так из ограничивающего его властолюбия… или из подлинной отцовской заботы? Люк помнил, сколько его друзей лгало родителям, растя на Татуине, в попытках отстоять свою независимость - но ни один из них не полагал, что если ложь обнаружится, его собственный родитель предаст его неумолимой и безжалостной высшей инстанции. И это всегда являлось барьером в отношениях Люка с отцом - то, что именно он предал сына Палпатину, отлично зная, что сделает ситх.

И, несмотря на все, зная своего отца так, как он знал сейчас, Люк по-прежнему верил, что случись те же самые обстоятельства, его отец поступит так же.

Под этой угрозой, как Люк мог рисковать тем малым, что у него еще осталось - и как мог отец обвинять его в этом? Возможно, планы Люка никогда не осуществятся, но именно они держали его в движении и сохраняли здравомыслие. Хотя, если Вейдер или Мастер разгадали их, значит, они действительно заслуживали власти - потому что сам Люк редко мог понять их: иногда они изменялись день ото дня, с минуты на минуту, соответствуя его характеру.

Когда он увидел Лею... в ту секунду все его планы отошли назад, выдвигая вперед лишь простую необходимость помочь ей. Что всегда заставляло его защищать ее? Он не знал. Да, она была нужна ему, в той позиции, что он запланировал, но правда состояла в том, что как только он ощутил ее присутствие на борту флагмана, его планы перестали занимать его голову. Единственная находящаяся там мысль была о том, что он должен помочь ей... И в тот момент, когда она поворачивалась, чтобы убежать… если бы она взяла его за руку…

Но она не сделала этого. Он видел только страх в ее глазах; никакого признания человека, которому она однажды сказала, что не представляет своей жизни без него. И кто бы мог обвинить ее? Тот человек остался в далеком прошлом, оказавшись проглоченным жизнью с ее постоянными ненасытными требованиями.

И все же, иногда, он все еще слышал то, что Люк Скайуокер шептал любимому Волку Императора, и иногда … иногда он все еще слушал.

Он сфокусировал зрение - слишком поздно понимая свою ошибку: к нему шла Мара, и теперь не было никакого разумного способа увернуться от нее.


Мара Джейд улыбнулась, подходя к Люку, зная, что поймала его в задумчивом состоянии, являющимся единственной причиной, по которой ей вообще удалось это сделать.

- Мне начинает казаться, что ты избегаешь меня.

Мара почти два часа наблюдала за ним издалека, понимая, что вблизи потеряет его в толпе. И зная его так, как она, Мара отметила разницу между его случайными разговорами и разговорами с теми, кого он сам внимательно выбирал. Беседы с последними были довольно короткими, продолжаясь, по-видимому, только до того момента, пока Люк не достигал своей цели, в чем бы та ни состояла. Несколько минут обмена бессмысленными любезностями и преднамеренно включенные третьи лица удачно маскировали эту цель от любопытных глаз. Заканчивая, Люк двигался дальше, к следующей мишени.

Было похоже, что она наблюдает за работой некого афериста…

Она подошла к нему со стороны, чтобы не оказываться лицом к лицу; в переполненном зале топчущихся людей это могло показаться излишне фамильярным. Какой-то момент они не смотрели друг на друга, слушая оркестр и сохраняя дистанцию и другие формальности, к которым привыкли на публике.

Наконец Мара взглянула на него, рассматривая и изучая более внимательно, чем позволял случайный взгляд; зная, какая энергия сосредоточена вокруг него сегодня и видя напряженность, говорящую скорее о его целеустремленности, а не нервозности. Он казался отстраненным и сдержанным и в то же время полностью и крайне сосредоточенным... и очень привлекательным.

Он был одет в парадный, безупречно сидящий костюм темного цвета, лишь тонкая белая кромка оттеняла высокий воротник. Стиль костюма походил на военный, но не относился ни к чему определенному – чтобы не отдалять гражданских лиц, крой подчеркивал аккуратную, подтянутую фигуру; Люк всегда был стройным, и, вероятно, это было заметно бы еще больше, если бы не развитая, крепкая мускулатура, заработанная тяжелыми ежедневными тренировками. Делающая его поджарым и мощным - словно еще один указатель на то, что он становился силой, с которой будут считаться.

Как всегда безупречный, очень прямой и очень спокойный, он источал хладнокровную уверенность, несмотря на обилие присутствующих высокопоставленных лиц; стены его непринужденного самообладания казались абсолютно неприступными. Если это демонстрировалось специально, тем, кто сейчас окружал его, выполнено это было безукоризненно. Когда дело касалось Люка, ничего нельзя было сказать точно. Временами он был абсолютным Наследником, Волком Императора, сторонником ситха, решительным и безжалостным, неуклонно преследующим свою цель… И все же иной раз он всецело казался пилотом, которого притащили сюда против желания, оторвав от его жизни и заставив остаться, одиноким, замкнутым и по-прежнему цепляющимся за свое прошлое, которое только мешало ему здесь - что он прекрасно осознавал.

Чем больше она узнавала его близко, тем больше различала в нем эти несопоставимые грани, независимо от того, насколько хорошо Люк скрывал их от Палпатина.

Тем больше она понимала, почему рядом с ним оставался Халлин.

Взгляд разных глаз Люка на мгновение дрогнул, отражая его неудобство под пристальным вниманием Мары, и она с улыбкой отвернулась:
- Так, что за проблему ты тут создаешь? - слова были хорошо скрыты от чужих ушей звуками музыки.

Он слегка улыбнулся в ответ, возвращая свое самообладание, в голосе послышалось развлечение:
- Я никогда не создаю проблему, я просто просыпаюсь утром, и она уже со мной.

- Это потому, что ты берешь ее с собой в кровать, - с легкостью парировала Мара, оглядываясь вокруг.

- Именно.

Она отвела взгляд, с трудом душа улыбку, но он не спускал с нее своих глаз, побуждая вновь с любопытством повернуться к нему.

- Ты очень красива сегодня, - просто произнес он, заставляя ее щеки слегка зардеться от смущения. Он по-прежнему был способен на это, заставая ее полностью врасплох.

- Теперь я уверена, что ты что-то замыслил.

Он перевел взгляд на толпу, с манерой вежливого безразличия, работая на любых имеющихся "наблюдателей".

- Да, и ты нарушаешь мой график.

- Потанцуй со мной? - попросила Мара, решая проигнорировть его слова, несмотря на то, что ощущала за ними правду.

Он в удивлении воззрился на нее, и тут же вновь отвел глаза.

- По-моему, я уже достаточно расстроил сегодня Палпатина, не думаешь?

Она тоже слегка отвернулась, однако ее тихий голос оставался теплым и поддразнивающим:
- Как танец со мной ухудшит положение, ты - плохой танцор?

Он повернул голову в ее сторону, продолжая смотреть на толпу:
- Я просто обещал ему первый танец - а ты знаешь, каким брюзгливым он становится, когда вмешивается кто-то еще.

Мара улыбнулась на его непочтительный комментарий, так же, как он, смотря на собравшихся гостей, хотя все ее внимание было сосредоточено на нем. Это напомнило ей об их утреннем полете на новый суперразрушитель; казалось, с тех пор прошла целая жизнь.

- Интересно, - она кивнула в мнимом размышлении. – И кто поведет танец?

Он усмехнулся, безучастность на лице немедленно сменилась выражением показной обходительности:
- Ах, этого нельзя сказать наверняка. Посмотрим.

Она покачала головой, подавляя усмешку, неспособная как всегда представить, что кто-то может говорить об Императоре в таких губительных для себя выражениях; и, тем не менее, когда это делал Люк, она не возражала.
– Вот как, а я думала, ты собираешься сказать мне, что должен танцевать с леди Кирией Д'Аркой.

Люк позволил себе маленькую гримасу, предназначенную лишь для Мары:
- Я очень стараюсь избежать этого.

- Но, кажется, ты не очень стараешься избежать ее саму.

- Я выполняю приказ, - дал оправдание Люк, забавляясь. - Это что, ревность?

- Нет, это профессиональный интерес.


Она наблюдала, как элегантная и изящная Кирия Д'Арка была представлена Скайуокеру в начале вечера, и Мару никак это не затронуло; она видела лишь очередного человека, исполненного надежд относительно уникальной возможности провести две минуты с Наследником. Люк улыбнулся, они говорили, она очаровательно рассмеялась, но его взгляд и внимание уже начали перемещаться... Он уделил ей на минуту больше, чем должен, прежде чем вежливо высвободил себя. И Мара забыла об этом, вероятно, так же быстро, как и Люк.
Он продолжил обходить зал, выбирая свои цели… и затем волшебным образом Д'Арка вновь оказалась перед ним. И затем снова... И Мара начала обращать внимание.

Она, разумеется, знала Д'Арку – по ее присутствию при дворе, в котором дом Д'Арка давно пользовался расположением и благосклонностью Императора. Кирия была претенциозной светской дамой, хотя хорошо маскировала это, уравновешивая живым и острым умом, деятельным нравом и отважным характером. Миниатюрная и утонченная, с безупречной карамельной кожей и дымными миндалевидными глазами, Д'Арка играла с бесспорным и впечатляющим мастерством... И глаза Мары сузились, как только она поняла, насколько ей не нравится мысль обо всех бросаемых на Люка средствах.

Голос Люка по-прежнему оставался задорным:

- Так ты поэтому здесь?

- Как ни странно, ты забыл упомянуть об очаровательной леди Д'Арка, - сухо произнесла Мара.

- О, ты тоже так о ней думаешь?

Мара стиснула зубы против подначивания Люка, однако не преминула ответить:
- Она – сверхамбициозная особа, начавшая выходить в свет - стремящаяся добиться выгоды от твоего расположения.

- И я сам нисколько не интересен ей, - закончил Люк, по-прежнему улыбаясь.

- Ну да, тогда для кого были все эти прелестные хихиканья в ответ на все, что ты говорил?

- Полагаю, что для Наследника, - небрежно отозвался Люк. - Просто думай об этом как… о профессиональном интересе.

- Какая у тебя сложная жизнь, - ровно произнесла Мара.

Люк искренне улыбнулся:
- К счастью, у меня есть ты, чтобы не забывать об этом всякий раз, когда я нахожу минуту покоя.

- Перестань, я еще даже не начинала.

- Вот как? Тогда у тебя естественный дар.

Мара нахмурилась, голос тут же приобрел серьезную интонацию:
- Я все усложняю?

- Да, невероятно, - ответил Люк без колебаний.

- Я серьезно.

- Серьезно? Да, невероятно, - повторил он, отказываясь вовлекаться в настоящее обсуждение. Мара продолжала смотреть на него, и он слегка повернулся к ней: - К счастью, ты стоишь этого.

Она удовлетворенно отвернулась, и какое-то время они молчали, получая удовольствие только от того, что находились рядом друг с другом. Люк, очевидно, был готов на несколько минут забыть о своих нераскрытых целях, а Мару больше не интересовало, каковы они были.

- Потанцуй со мной сегодня наедине? - произнесла она наконец, не смотря на него - и он понимал то, что она просила.

Осознавал риск, который от них требовался.
Мара ждала, не смея поворачиваться, а Люк оставался тихим, уставившись взглядом в толпу. В конце концов она подумала, что он решил не отвечать вообще, что его молчание было ответом само по себе; он сотню раз говорил ей о слишком больших рисках встреч во Дворце, и он был прав, конечно.

- Сегодня ночью, - тихо согласился он, и быстро отошел прочь, кончики его пальцев мягко, словно шепот, протянулись по ее бедру, и она осталась одна, с сильно бьющимся сердцем и горячо вспыхнувшими щеками, тщетно глядя в толпу, в которой затерялась его фигура.






Люк был погружен в разговор с капитаном Хокеном, когда прозвучал мелодичный звон, и зал наполнила тишина. Давая ему понять, что он фактически пропустил объявление о Первом Танце. Теперь каждая душа, все взгляды в огромном помещении были направлены на него, в учтивом ожидании.

В течение долгих секунд он оставался еще совершенно неподвижным, хотя на лице не отразилось ни удивления, ни растерянности, только вежливое безразличие. Толпа расступилась перед ним, и по залу пролетел звук шороха дорогостоящих одежд.

Его раздумья нарушил слегка нервный кашель стоящего позади Рииса, и Люк начал идти к центру обширного, огромного пространства. Неторопливо, легко, создавая запланированную картину - у него была своя программа мероприятий на сегодня; Риис был прав, когда утверждал, что Люк не может позволить себе предстать непредсказуемым человеком, от которого неизвестно что можно ожидать, что он должен произвести впечатление, как будущий лидер, своим потенциалом и возможностями. И сейчас лучше было смириться с течением, чтобы вскоре вернуться туда, где он остановился.

Люк проделал долгий путь в центр освобожденной площадки, размышляя, насколько сильно он изменился: то, что когда-то казалось неодолимым и пугающим сейчас воспринималось чуть больше, чем досадное неудобство – незначительная помеха его планам на вечер.

Когда он достиг положенного места, навстречу вышла невысокая, изящная женщина с теплой оливковой кожей и темными, овальными глазами, каждый грациозный шаг сопровождался мерцанием переливающегося ярко-рубинового платья.

Он остановился перед нею, и она присела в глубоком реверансе, и, хоть это было не обязательно, Люк отступил на полшага и слегка склонил голову в полупоклоне. Затем протянул руку. Легко и элегантно она подошла и взяла ее. Как только он положил вторую руку на ее талию, заиграла музыка.

И они танцевали.

Четыре года назад нечто подобное было невообразимо для Люка, но много часов под попечительством назначенного ему вежливого, но весьма настойчивого - и чрезмерно зловредного, хотя бы из-за звания - Министерского Представителя Кабинета Культуры и Протокола Двора сделало даже это привычным естественным умением, независящим от множества народа вокруг; не требующим больших усилий, чем любые другие правила этикета, которыми он пичкался все последние годы.

В течение долгого времени он упорно игнорировал факт прихода в его апартаменты учителя танцев, что согласно требованиям Министра ККП происходило ровно два раза в неделю. Преподаватель с партнершей терпеливо ждали в парлемианском танцзале в течение всего часа его предполагаемого урока и уходили ни с чем, чтобы вновь вернуться в следующий раз и вновь напрасно ожидать своего подопечного.

Это продолжалось больше года; были и другие учителя и наставники, получившие поручение преподавать все аспекты и стороны протокола и этикета, все безропотно ждали и все откровенно игнорировались. Несмотря на то, что Люк часто находился в апартаментах, когда они являлись, он проходил мимо комнат, в которых они пребывали, ни разу на них не взглянув.

По прошествии года Люк хорошо понимал, что это время заканчивается; Император безусловно знал о его поведении и не оставил бы это просто так, рано или поздно он указал бы на его невежество, сделав это обязательно публично и, вероятно, в тщательно выбранной ситуации, которая поставила бы Люка в наиболее затруднительное положение. Из-за чистого упрямства и неприятия он протянул еще несколько недель, но, в конечном счете, когда ощутил необходимость для перемещения в определенные круги и проектирования в них своего определенного образа, его незнание и неумение стали ему мешать. Казалось, что выучить предлагаемые уроки будет определенно легче, чем справляться с возникшими препятствиями.

Таким образом, неохотно, но добровольно он начал посещать занятия, к большому удивлению его различных наставников; по-настоящему начав изучать все то, что они ему предлагали. Рассматривая свое решение не как уступку, а как необходимый метод по вооружению. Занятия утомляли его, необходимость в них раздражала, но он не собирался сдаваться и показывать свою несостоятельность перед теми, кто считал все это таким важным; тем более, когда, по сути, обучиться всему было не так уж трудно. Да, про себя он по-прежнему считал, что подобные вещи элитарны и несущественны, но возраст и опыт смягчили его резкую прямолинейность и слепое упрямство, сделав более покладистым и сговорчивым – подсказывая использовать эти вещи так, чтобы они служили, а не препятствовали ему.

Халлин со свойственной ему эрудицией советовал Люку смотреть на его обучение, как на простое изучение еще одного языка - такого, как старый корусканти - важного для жизни в новом мире. В конечном счете, Люк успокоился и уступил, чисто ради собственных интересов, а изучая многочисленные правила протокола и этикета, он попутно обучался сложным схемам и паутинам интриг жизни двора, и в результате перестал чувствовать дискомфорт при его посещении. Он становился все более непринужденным и фамильярным в отношениях с этим безгласным языком, с его бесчисленными и хитроумными правилами, держа себя с ним если не с пренебрежением, то определенно с расслабленной уверенностью.

Соглашался Люк с его правилами или презирал их, было неважно; близкое и часто демонстрируемое знание их позволяло ему и нарушать их, и использовать для своего блага, и прятаться за ними, в зависимости от того, что он считал целесообразным. А факт, что его понимали, когда он говорил на этом сложном замысловатом языке, означал, что, как бы Люк ни относился к нему, подчиняясь его правилам или устанавливая свои, по сути, этот язык стал неотъемлемой частью Люка.

И сейчас, когда он танцевал с Д'Аркой, хоть Люк и был любезен и держал зрительный контакт, он не чувствовал никакой особой потребности говорить с нею; в этом не было необходимости – это было не нужно ему. Этот танец проводился на благо и в интересах других, он лишь выполнял приказ Императора. И, несмотря на сказанные ранее убедительные слова Рииса, намекающие на логичность в формировании союза с влиятельными Д'Арка, Люка не собирался вестись на них, не желая быть загнанным в угол ни его Мастером, ни его советником.

Его партнерша не сводила пристального, сосредоточенного взгляда с его глаз, но он не отводил их; к этому времени он давно привык к любопытству со стороны других. Поэтому все, что он слышал, кроме отдаленной музыки, было лишь звуком их дыхания и легким шорохом ног по полированному полу.

Со временем имеющие право присоединиться к ним в танце сделали это, и пространство вокруг начало заполняться. Тем не менее, другие пары удерживали почтительную дистанцию, сохраняя свободное место для Наследника и его дамы. Когда музыка закончилась, Люк выпустил Д'Арку, отступил на несколько шагов, вновь чуть склонил голову и повернулся, чтобы уйти.

- Может быть... - торопливые слова Кирии Д'Арки повернули его обратно, и она немедленно опустила голову в извинении. Как правило, никто не заговаривал со спиной Наследника и не продолжал разговор, когда он ясно дал понять что уходит; поэтому ее поступок нес тонкие послания, относясь, несомненно, к тому самому безгласному языку. Она стойко удерживала свои позиции, поднимая на Люка приглашающий взгляд темных махагоново-карих глаз: - Может быть, Наследник потанцует еще сегодня?

- Очень сомневаюсь в этом, - он хотел отвернуться, прекрасно осознавая, что его вовлекали в игру, но некое искреннее сожаление с ее стороны заставило его добавить: - Не думаю, что это моя сильная сторона.

Она одарила его улыбкой, осветившей лицо:
-Мне кажется, Наследник танцевал превосходно.

Люк не мог не ответить улыбкой, затронутый ее очарованием, но едва ли ослепленный им:

- Я боюсь, что танцую точно так же, как вы лжете, миледи.

- Мое сердце не участвовало в этом, - ответила Д'Арка, очевидно в надежде выразить согласие с его сдержанной неприязнью на условности протокола.

Но момент был упущен, и Люк чуть отступил назад, что могло быть воспринято и как принятие ее безобидной лжи, и как молчаливое признание его чувств:

- Как скажете, леди Д'Арка.

Он снова отдал легкий полупоклон - зная, что музыка не могла продолжаться, пока он точно не даст понять своих дальнейших намерений: будет он танцевать или уйдет, и на сей раз Кирии Д'Арке хватило изящества отступить; она склонилась в реверансе, и Люк ушел, не оглядываясь, - направляя мысли уже в другое место.

ну не люблю я этого персонажа..аж читать про нее не хочеться. Замечания ни к тебе,Санечка..ты умничка и я невероятно благодарна тебе за титанический труд. Просто Кирия шо ложка дегтя....

Ну что я могу сказать... В следующей главе будет много Палпатина:)

в некотором роде )

Спасибо за продолжение!
Как-то мало Кирии было, ничего не понятно...