Отрывок, что был до этого, будет здесь, не сразу. Прошу прощения, если запутала. 30 (3)
Вез Риис, судя по всему, принадлежал теперь к правящему кругу; с другой стороны, он всегда верил в это, в то, что «коридоры власти» - его место.
На данный момент его внимание было сконцентрировано на обновленной сводке службы безопасности. За несколько дней до инаугурации они все еще перебирали штат Дворца, особенно охранников и оперативников разведки - пытаясь разобраться, кто надежен, а кого необходимо убрать. Это была колоссальная задача - и, несмотря на то, что ей уделялось первостепенное значение на ее завершение, вероятно, понадобится несколько месяцев; всегда были те, кто проскальзывал через поставленные сети. Именно по этой причине был открыт новый департамент Внутренней Разведки; уже существующая разведывательная сеть должна была в итоге слиться с новой, более благонадежной и заслуживающей доверия - когда закончатся все соответствующие проверки, разумеется.
Тем временем члены 501-го – верного и испытанного полка отца Скайуокера - и члены его собственного 701-го настолько незаметно и широко распространялись и разворачивали деятельность, что многие из тех, кто в будущем могли представить угрозу, уже исчезли из поля зрения, некоторые – в течение буквально нескольких часов после смерти Императора.
Нигде не было видно Сейта Пестажа, как и четырех Великих Моффов, хотя их корабли оставались во флоте. Арс Дэнгор был три раза замечен на Билбринжи - при такой небрежности его возьмут до окончания месяца.
Несколько членов Правящего Совета также покинули Корускант и затаились; однако их обнаружили люди Каррде и теперь вели за ними наблюдение. Было решено ждать несколько недель – дабы посмотреть, что те предпримут; по словам Скайуокера, они должны были осудить себя собственными действиями. Лично Риис был бы более счастлив просто устранив их и остальных членов Правящего Совета, но Люк утверждал, что хоть они и несли личную ответственность за повседневное управление Империей, они по-прежнему оставались ее фактическими законодателями, а он нуждался в стабильности… пока.
Это было правильно, конечно, при данных обстоятельствах; хотя, по мнению Рииса, сбежавшие уже демонстрировали весьма сомнительную лояльность – оставив посты и забрав все свои накопления. Но Палпатин был старателен в постоянном сборе информации и силами старого департамента разведки вел досье на каждого – через несколько часов после переворота эти файлы были уже в руках агентов нового Императора. Так что далеко сбежать не удастся никому. Империя, как и прежде, не собиралась прощать неверности.
Те, кто доказал свою преданность, будут приняты, те, кто помогал переходу, будут вознаграждены. Те, кто давно сотрудничал, наконец пожнут выгоду. Сам Риис твердо причислял себя к последней категории; хотя его лояльность Наследнику никогда не противопоставлялась лояльности Империи - для Веза Рииса это было одно и то же.
Начиная со своего вступления в ряды Имперских Вооруженных Сил в довольно юном возрасте и вербовки в Алую Гвардию, он всегда был крайне предан Империи, всегда верил в нее – как верил и сейчас. Но с назначением в свиту Императора его убеждения начали колебаться - хотя не в самой их сущности. Он по-прежнему поддерживал
принципы Империи – те, что должны быть в идеале, по крайней мере. Если бы не появился Скайуокер, Риис так бы и продолжал служить Императору и Империи и до сих пор бы был лоялен им обоим – даже если больше не одобрял действий первого; что еще ему оставалось?
Он всегда был убежден, что своим героям нужно поклоняться издалека… от близости к ним это поклонение чахло. Именно близость к Императору привела Веза к осознанию, что его любимый Император вероятно сошел с правильного пути, в непозволительном и неуместном потворстве своим желаниям и слабостям. Каждый прибывающий во Дворец начинал свою службу там со страстным рвением... но слишком скоро чувствовал себя таким же запачканным и отчаявшимся как и все остальные, испорченные близким нахождением к Палпатину.
И как раз когда эти мысли начали вариться в голове Рииса, появился Скайуокер.
Вез же был завербован Сейтом Пестажем - личным советником Императора. Если Амедда, как и Дэнгор, были публичными лицами правления Палпатина, то Пестаж был известен как личный голос Императора. Его распоряжения от имени Императора были равносильны прямым приказам последнего. Так же, как и личное признание – обеспечивающее прочным основанием в высших эшелонах Имперского Двора. Вез принял новое распределение, конечно – хотя большого выбора у него на самом деле и не было; вздумай он отказаться, его карьера как во Дворце, так вероятно и вообще в вооруженных силах закончилась бы. Но в то же время кое-что подталкивало его согласиться добровольно: любопытство, честолюбие, тщеславие даже, гордость, что его выбрали, выделили.
И после почти двух лет службы у Скайуокера, которая включала в себя постоянные доклады Императору через Пестажа, видя как собственное отвращение к мелочным интригам жизни Дворца отражается в отношении Скайуокера и наблюдая его попытку следовать узким путем между личной этикой и необходимостью жить в этой отвратительной реальности, было едва ли удивительно, что Вез начал слушать его.
Рииса предупредили, конечно, что человек, к которому он назначен, был ситхом. Что он может читать мысли и потому будет точно знать, какую линию поведения выбрать, чтобы привлечь Веза на свою сторону - а то, что он будет делать такие попытки, было гарантировано. Тем не менее Скайуокер в течение долгого времени если не игнорировал Веза, то без сомнений относился к нему очень скептически, явно рассматривая лишь как еще одного шпиона в своей среде. Только когда Риис начал строить отношения с Нейтаном Халлином, Люк начал принимать Рииса в свой круг… и перетягивать его.
Скайуокер просто казался… лучшим выбором. Он обладал всем, что было у Императора: такой же решительностью, твердостью и бескомпромиссностью, которые требовались, чтобы возглавлять столь огромную, раскинувшуюся и многообразную Империю, но в то же время имел некий моральный кодекс. Некое видение свыше преследования личной власти и потворства своим желаниям.
Империя, которую столь чтил Риис, была бы лучше подана в руках Скайуокера - вот и все.
Вез не расценивал себя как диссидента или мятежника. Как и Скайуокер, он был согласен использовать подобные формирования - но никогда не поддержал бы их; он верил абсолютно в неприкосновенность Империи. И он действительно верил, что Скайуокер мог ее упрочить. Таким образом, Риис не был нелоялен, он просто аккуратно выбрал, кого поддерживать - и к настоящему времени ни разу не усомнился в своем выборе.
Сейчас, перед лицом осуществления тех ожиданий, Скайуокер готовился к инаугурации, оставаясь в своих апартаментах - тихий и замкнутый. Хотя в отличие от всегда осторожного Нейтана или необычно нервничающей Джейд, Риис едва ли мог обвинить его. Такое сдержанное поведение было сейчас лучшим выбором для него – не только потому, что его раны по-прежнему были еще очевидны, но и потому, что в любом случае пришло время, когда ему необходимо было начать создавать некоторое ощущение отдаленности.
Несмотря на то, что публичная церемония еще только предстояла, он уже был Императором и некоторая степень этикета уже должна была соблюдаться.
Была ночь перед инаугурацией, когда на комм Мары поступил сигнал, которого она боялась и которого, так или иначе, подсознательно ждала.
- Мара, Люк с тобой? - это был Халлин, неприкрытая нервозность в его голосе заставила ее сесть в кровати, хлопая рукой по световой панели.
- Нет, где ты?
- Я в его апартаментах... его нет здесь.
Ее сердце замерло, пропуская удар – она фактически почувствовала, как оно остановилось, прежде чем неистово заколотиться дальше.
- Жди там, я иду.
Она бежала весь путь; с внешней стороны Парлемианские апартаменты казались спокойными и невозмутимыми, лампы у входа горели тусклым светом, как и положено ночью, главные двери закрыты, охранники перед ними неизменно на месте.
За дверями же все было по-другому - когда Мара прошла внутрь, она оказалась в центре столпотворения; каждая комната была ярко освещена и только в проходе в помещение службы безопасности, напротив главных офисов штата, скопилось около дюжины доверенных охранников - все пытались найти последние известные передвижения Люка на записях наблюдения.
Однако это было не просто - они отсоединили практически все линзы безопасности в апартаментах по приказу Люка еще неделю назад, оставив их только при главном входе.
- Вы сделали проверку на живые объекты? - спросила Мара, проталкиваясь; Халлина нигде не было видно, но Риис стоял во главе толпы.
- Нет, мы только вызываем всех из комнат, чтобы получить ясное чтение. Проведена визуальная проверка - фактически не меньше трех раз.
- Если он не хочет быть замеченным, его не заметят, - напомнила Мара.
Поступающие сообщения проверки мониторились грозным Клемом, давним членом службы безопасности Люка – который сделал переход от Палпатина к его Наследнику, не моргнув глазом. Сейчас он повернулся к Риису, говоря напряженным голосом:
- Полный осмотр завершен – результат вновь отрицательный.
Риис покачал головой, ему на самом деле не нужна была проверка на живые объекты.
- Его нет в апартаментах.
- Как он прошел мимо десяти охранников? - спросила Мара, испытывая внезапно некое неловкое чувство - дежа вю; ситуация сильно напомнила ей давний побег Люка, когда он сделал это для спасения своего друга Соло.
Но тогда он намеревался остаться во Дворце, на сей же раз…
Риис взял ее за предплечье, отводя от толпы.
- У нас меньше девяти часов до официального начала инаугурации. Мы будем выглядеть весьма глупо на ней без Императора.
Мара вырвалась от него:
- Тогда тебе нужно было лучше смотреть за ним - не говори, что не видел, что к этому все и шло!
-
Ты, предполагалось, должна была стабилизировать его.
- Не волнуйся, Риис, он будет при твоем драгоценном вступлении в должность. - Она отправилась прочь из комнат службы безопасности, зная, что нет никакого смысла оставаться там. Если Люк захочет быть найденным, его найдут. Оставался вопрос: захочет ли он этого - когда-нибудь?
Она прошла несколько шагов по коридору, когда ее нагнал возвращающийся Халлин, - и хотя бы его взволнованный тон выражал искреннее беспокойство о Люке:
- Пока ничего?
- Ничего, его нет здесь, - покачала Мара головой и остановилась, понимая, что совершенно не знает, куда идти дальше.
- Нам нужно просто хорошо подумать, - Халлин высказал то, что и так было очевидно – привлекая к себе пренебрежительный взгляд Мары, но то ли игнорируя его, то ли не замечая от беспокойства, он храбро продолжил: - Куда он может пойти?... Вы когда-нибудь встречались с ним где-то, наедине?
- Нейтан, если он хотел бы уйти, он давно это сделал, поверь мне.
- Почему мы считаем, что он хотел бы уйти? - спросил Халлин, нахмурившись - хотя, как поняла Мара, на самом деле не оспаривал этот факт.
Она направилась дальше по коридору, продолжая говорить вполголоса:
- Перестань, ты видел, в каком состоянии он был? Он не хочет всего этого, никогда не хотел. Это было желание его отца, и Люк оказался заперт на этом пути.
Однако Халлин, несмотря на свою тревогу, оставался невозмутимым и собранным – как бывало всегда, когда ситуация становилась по-настоящему критической.
- Если это так, он не останется на Корусканте - его лицо на всех каналах ГолоНета. Он захочет очутиться как можно дальше отсюда.
Мара нахмурилась, втягиваясь в обсуждение:
- Кто тот контрабандист, с кем он ведет дела – тот, что с усами?
- Каррде? - Халлин задумался. - Его сеть уходит далеко внутрь Основных Систем…
- Где ближайшая база?
- Я знаю базы на Велусии и Абрегадо-Рей…
- Никакой транспорт ближней дистанции не долетит туда. Ему понадобился бы гипердвигатель.
Халлин с сомнением покачал головой:
- На самом деле, я думаю, у него есть несколько явочных квартир на Корусканте, ближе к полюсам. Тебе надо бы проверить информацию у Веза...
Пока Мара снимала комлинк с пояса, у нее возникла другая мысль:
- Центр управления? Это Джейд. Есть корабли, готовящиеся к взлету из безопасных ангаров Западной Башни?
- Нет, мэм. Все ангары Башни закрыты до окончания инаугурации.
Мара нахмурилась, не желая расставаться со своей догадкой:
- Что-нибудь неограниченное, но пока не активное - с приоритетным допуском на вылет?
Последовала пауза…
- Да, мэм. Два истребителя эхо-класса должны сменить охрану периметра на пять-сто - они в третьем ангаре… и скаут дальней дистанции в ангаре девять. Его назначение не зарегистрировано, но у него обозначения эхо и он причислен к 701-му.
Она отключила комлинк, переходя на бег.
- Я нашла его!
Оказавшись у турболифта и начав лихорадочно нажимать кнопки вызова – еле сдерживаясь, чтобы не помчаться к лестнице, Мара оглянулась и закричала Халлину:
- Выведи всех из ангара 9-З!
Спокойно. Не спугни его. И
не впускай туда никого!
Двери перед ней раздвинулись, и Мара вошла внутрь, но в последний момент рука Халлина успела остановить их, не давая закрыться.
- И как, по-твоему, я сделаю это!?
- Халлин, ты не доктор больше. Ты Адъютант - Первый Помощник, - напомнила Мара о его новом статусе. - Ты можешь приказать теперь очень многое, поверь.
Она оттолкнула его руку, проговаривая резко последнее распоряжение между закрывающимися дверями:
- И не позволяй никому пытаться преградить кораблю выход, или он разнесет все к черту и его уже не остановишь!
К моменту, когда она добралась до места, ангар 9-З был уже пуст. Сотрудники СБ стояли в прилегающем коридоре и выглядели нервными и сконфуженными - но всех остальных Халлину все же удалось убрать подальше.
Мара прошла в тихий маленький ангар Западной Башни, смотря на открытый в темную ночь выход. Вдоль одной из стен стояло несколько усовершенствованных скаутов, повернутых носами к выходу. Нервничая, она прошла к тому, что был посередине - легко определив его по открытым посадочным зажимам. Положив ладонь на входную панель и поняв, что дверь не заперта, Мара тут же опустила руку - вся ее решимость внезапно исчезла, от осознания, что у нее нет ни малейшей идеи, как вести себя и что говорить, если Люк действительно находится внутри. Если он не согласится вернуться… что тогда?
Сжав челюсть, она все же отодвинула дверь и тихо вступила внутрь. Так же тихо повернулась к короткому проходу, ведущему в кабину - и задалась вопросом, к чему вся эта осторожность? Он был ситхом и наверняка знал, что она направляется сюда задолго до ее подхода к ангару…
- Ты летишь? - Его голос, спокойный и ровный, заставил ее подпрыгнуть, когда она была почти у самой скрытой в полумраке кабины.
- Что? - Она полностью растерялась лишь от одного его присутствия, не говоря уже о решительном тоне голоса.
Люк не поворачивался; его взгляд, как и душа, был направлен к виднеющейся в воротах ангара темной полосе.
- Я ухожу... - сказал он просто. - Ты со мной... или я лечу один?
Слыша твердую решимость в его голосе, Мара заколебалась. Она пришла сюда, чтобы уговорить его остаться, и вот ее уже вовлекли совсем в другой разговор. Она остановилась в дверном проеме кабины и тихо спросила:
- Куда ты летишь?
Он чуть пожал плечами, по-прежнему не отводя взгляда от открытого пространства впереди.
- Далеко. Куда-нибудь.
- И что ты будешь там делать?
- Я не знаю… Это имеет значение?
Мара неуверенно шагнула вперед. Люк сидел напряженно, руки лежали на переключателях, мигавших в предполетной последовательности. И сколько он уже так сидит, подумала она. Согласно журналу регистрации ангара посадочные зажимы были открыты более часа назад. Интересно, что Люк организовал разрешение на вылет напрямую через Центр Управления Дворца еще три дня назад.
- Почему ты уходишь? - глупый вопрос, на самом деле, но он должен был помочь как-то начать нужный ей разговор.
Она слышала, как его нога быстро постукивает по пусковой педали корабля, словно он испытывал зуд, желая скорее уйти; и все же он казался странно спокойным – находясь в том особенном своем состоянии, отрешенном от внешнего мира, которое он называл спокойствием в глазу шторма. Сейчас, оставшись без Палпатина и отца, которые способствовали его концентрации, он все больше казался расколотым – поляризованным на двух отдельных людей: один был уверенный, активный, хладнокровный ситх, которого создал ее мастер, а другой - скромный, непритязательный, идеалистически настроенный пилот, которого притащили сюда против воли пять лет назад. Но всегда с острой, резкой гранью в характере – Палпатин высек ее слишком глубоко, чтобы это могло теперь измениться.
Он молчал, не сводя глаз с виднеющегося кусочка свободы - все его сознание было направлено туда, словно та звала его.
- Почему я должен остаться?
- Это то, чего бы хотел твой отец. - Мара немедленно пожалела о том, что сказала. Его нога перестала стучать, а температура вокруг, казалось, понизилась на несколько градусов; однако он не повернулся и никак больше не отреагировал на ее слова.
- Прости, это было нечестно, - пошла она на попятную. Его нога вновь начала постукивать, еще более беспокойно, чем до этого... и по-прежнему взгляд стремился в открытый простор ночного неба.
- Мой отец хотел власти, - ответил он все же, признавая правду.
- Для тебя. Он хотел ее для тебя. Ты достиг всего, чего он хотел, всего, что задумал ты. Настало время пожинать плодыы – взять свою награду.
Люк покачал головой, голос зазвучал цинично и крайне уверенно.
- Нет никакой
награды, Мара.
Она молчала в течение долгих секунд, в недоумении, что он подразумевал под своими словами.
- Ты -
Император! Он снова пренебрежительно покачал головой.
- Да! Ты – Император. Завтра просто церемония и все, Люк. Но ты
уже Император. Ты стал им в тот миг, когда умер Палпатин.
Он наконец взглянул на нее и его прочно укоренившееся, отлично модулированное произношение уступило место свободному акценту миров Внешнего Кольца.
- Я не Император, Мара. Я – никто с Татуина.
- Ты тот, кто изменил курс галактики!
Он отвел взгляд, по-прежнему не двигаясь.
- Я не Император.
- Ты стал им.
Люк только покачал головой, охватывая себя руками, словно закрываясь от нее - не желая втягиваться в это обсуждение. И его глаза все еще оставались на темном кусочке свободы за дверями ангара.
Мара смотрела на него, изо всех сил пытаясь понять - почему он мог
не хотеть этого?
- После… после всех этих лет, всей борьбы… ты просто собираешься уйти?
- Ага, - пришел мгновенный ответ.
- Но это то, чего ты хотел, за что боролся.
Люк коротко взглянул на нее, и в его глазах Мара увидела удивление: как она могла быть с ним так долго и так близко и так мало понимать его?
- Я боролся с Палпатином, Мара. Я хотел
уничтожить его, а не занять его положение. Вейдер хотел этого, а не я... и я ничего не должен ему. Я не хочу этой власти. Я не
хочу ее.
Она подалась вперед, чтобы сжать его руку.
- Разве ты не видишь? Именно поэтому она должна быть у тебя.
- Нет, - он дернул плечами, отстраняясь от нее - не желая такой близости, если должен будет отказаться от нее. - Ни у кого не должно быть такой большой власти. Ни у кого... Лучше дать стервятникам драться друг с другом. У меня нет никаких причин оставаться здесь.
- Как насчет меня?
Он повернулся, несогласованные глаза взглянули в ее, притягивая и маня за собой так же всецело, как ночное небо звало его самого.
- Пойдем со мной.
В тот момент она почти согласилась - последовать за ним куда угодно. Но что-то сдерживало ее: может, лояльность ее старому учителю, может, желание видеть правление Люка, быть с ним… она не знала. Она мигнула и потупила взгляд, пойманная между противоречивыми желаниями: бежать, сказать ему врубить зажигание и просто бежать с ним, куда угодно, куда он захочет - или остаться, там, где прошла целая жизнь, там, где сложились связи и отношения, где сложилось ее представление о Люке, о том, к чему он был способен и какой личностью он был...
И она хотела быть с ним
здесь - как с этой личностью, как с Императором.
- Моя жизнь здесь, Люк… и твоя тоже. Это мой дом...
- Это место, где меня лишили свободы, мучили, следили и управляли в течение пяти лет, - сухо прервал ее Люк, вместе с холодной резкостью голоса на место вернулось корускантское произношение, указывающее на его обычную своенравную переменчивость. - Это место, где умер мой отец.
Место, где умер я. Он не сказал этого вслух - зная, что она не поймет. Как она могла?
- Но это закончилось, осталось в прошлом. Здесь твое будущее, здесь теперь твоя жизнь.
- Нет. Я сделал здесь все, что хотел.
- И ты просто уйдешь?
Он промолчал, понимая, что их разговор шел по кругу - настолько непостижимым было для нее его решение.
Мара уставилась на него, ошеломленная. Как он мог не хотеть этого? Как мог не видеть, что остаться было правильно, что он был прав...
Почему он был прав?
Попробуй подойти с другой стороны. - Что насчет всех твоих планов?
Его глаза мгновенно опустились, челюсти сжались, и затем он вновь поднял взгляд, направив его к звездам.
- Это и были мои планы, они закончены.
Мара нахмурилась, она знала, что это не так. За прошедшие две недели Халлин медленно раскрывал ей их действия, где-то случайно о чем-то проговариваясь, где-то объясняя более основательно сам, цели и намерения…
Понимание резко ударило Мару; Люк не ожидал, что останется жить, не ожидал этого на самом деле. Он планировал, подталкивал события в нужном направлении, давал намеки на дальнейшую стратегию и потенциальную политику, но он относился к этому, как к упражнению, не больше. К чему-то, что заставляло бы его двигаться и давать веру другим. Он никогда не думал, что реально окажется здесь, что этот момент действительно настанет.
Но он был здесь, и она не позволит ему отступиться от возможностей, которые он заслужил, она потянет вперед,
заставит, если будет необходимо.
- Я знаю обо всем, что вы запланировали с Халлином и Риисом. И ты просто собираешься выбросить все эти планы теперь? Все эти перспективы и возможности?...
Он тут же повернулся к ней, и она увидела некую искру, указывающую на возвращение ситха Императора, услышала это в остром тоне голоса, в раздраженном, ироническом смехе.
- Халлин. Как, черт возьми, он держал рот закрытым целых пять лет, я никогда не пойму.
Но от слышимой дружеской привязанности в этих словах у Мары потеплело внутри.
- Он рассказал мне, потому что горд, потому что он верит в тебя. Потому что доверяет тебе.
Люк вздохнул, потирая виски.
- Тогда он дурак.
- Нет, он не дурак. Как бы сильно я не хотела согласиться с этим – но на самом деле он один из самых умных людей, что я знаю. И он по-настоящему верит в тебя.
Люк снова вздохнул и покачал головой, глаза вернулись к зовущей свободе за стенами дворца, вся резкость, как в голосе, так и в нем самом вновь пропала под съедаемыми его сомнениями.
- Я не Император, Мара.
- Ты не Император пока по
титулу, - уточнила она. – Но с другой стороны он никогда и не был нужен тебе, ты никогда не хотел его. То, что ты сделал, ты сделал не для себя...
именно поэтому Халлин доверяет тебе. Именно поэтому они все доверяют тебе, смотрят на тебя. И ты можешь взять их доверие, взять свои желания и планы, объединить все это и направить в нужное русло. Ведь этого ты хотел?
Да, когда-то. Но в целом она ошибалась, и Халлин тоже. Потому что в итоге Люк схватился с Палпатином по собственным причинам. Потому что правда была в том, что Палпатин причинил ему боль, и Люк жаждал возмездия. Даже когда он сказал Палпатину, что разрушит Империю, которую построил ситх, что сотрет любой след ее создателя из истории, это было по его личным причинам… Разве не так?
Он не помнил. Не мог проследить, где заканчивалось желание мести и где начиналось желание создания лучшего порядка. Они слились и запутались, и в действительности... он не помнил больше, имело ли это значение.
"Используй свои чувства, мой мальчик; поверни силу, которая есть в них к собственной воле. И они сделают тебя неодолимым."Слова учения Мастера зазвучали в его голове… И как это обучение могло сделать его чем-то, кроме ситха? Как это могло сделать его лучшим выбором? Он боролся слишком тяжело и слишком долго - и где-то по пути потерял некоторую жизненно важную часть себя: нравственность, принципы, честность... совесть? Он не знал наверняка. Он только знал, что в нем была зияющая дыра, и эту пустоту будет очень легко заполнить властью и амбициями… но было ли это так уж неправильно?
Он не помнил. Не помнил то, что хотел когда-то, кем был… И это понимание пугало его. Пугало намного больше, чем любые древние пророчества, чем любые мастера ситхи.
Люк подвинулся на месте и тут же приложил руку к еще довольно свежей ране на боку – заставившей его вздрогнуть. Он удерживал все под невероятным давлением так долго, что это стало нормальным, но теперь… теперь это было не нужно. Теперь давление ушло и больше ничего не нависало над его головой... и он не знал, как жить дальше - он даже не знал, что это такое – жить.
- Я так устал, Мара. Так устал. Они хотят, чтобы я был кем-то, кем я не могу быть - больше. Они все видят во мне того, кем я быть не
могу.
- Они хотят, чтобы ты был тем, кто ты есть, Люк. Именно в того, кто ты есть, они и верят.
Он поджал свое израненные губы, пальцы слегка коснулись стартовых переключателей, проигрывая на них последовательность, которая вдохнула бы в двигатели жизнь.
- Неограниченная власть полностью развращает, ты слышала это? - спросил он наконец, не смотря на нее.
- Это просто старое высказывание. Реальная жизнь более сложна, чем...
- А что, если нет? - тут же перебил он. - Что, если это действительно так просто? Если я попробую и потерплю неудачу... кто остановит меня? Я не хочу быть следующим Палпатином.
- Тогда не будь им.
- Как я узнаю? Как узнаю, что переступил черту?
- Ты узнаешь, - заверила она. - Только будь собой.
Он закрыл глаза и сжал виски пальцами ладони, смертельно уставший голос произнес:
- Я больше не знаю, кто это.
-
Это ты, - сказала Мара, вкладывая всю свою веру в слова. - Ты - человек, который сидел в течение последнего часа в этой кабине и пытался улететь, но не мог собрать достаточно эгоистичного безразличия, которое позволило бы тебе это. Ты думаешь, что я вообще не знаю тебя, но это не так; ты не можешь на самом деле заставить себя бросить этих людей, не можешь отринуть их веру в тебя. Ты останешься, потому что это правильно, и ты знаешь это. Ты не подведешь их. - Она протянулась к его плечу, слегка опираясь на него – мягко отводя своим нажатием руку Люка от пусковых переключателей, и почувствовала, что та поддалась, пусть немного. - И они не подведут тебя. Никто не просит тебя делать все в одиночку. Мы все здесь… и мы все пройдем через это, мы изменим мир. Разве не этого ты всегда хотел - изменить мир к лучшему?
Он молчал в течение долгого времени, сражаясь со своими личными демонами, нога по-прежнему беспокойно стучала по педали, и Мара затихла - давая ему время, зная, что нельзя давить дальше...
Наконец нетерпеливый стук прекратился, и Люк, казалось, расслабился: с тела спала напряженность, а усталые глаза отвернулись от узкой полосы звездного неба.
Когда он в конце концов повернулся к ней, эти глаза сверкали остро и проницательно, никакого следа сожаления или сомнения ни в его голосе, ни в распрямившейся спине, перемена была разительной и полной, и такой же быстрой как всегда.
- Если бы я улетел... ты бы пошла со мной?
Это был испытующий вызов, а не гипотетический интерес. Однако Мара заверяюще сжала его руку:
- Я последовал бы за тобой до конца галактики.
- И что потом?
Она улыбнулась:
- Потом я бы вернула тебя обратно и сказала никогда больше так меня не пугать, Скайуокер.
:)
