Уже несколько месяцев наши зарубежные читатели донимают нас вопросом: «А гопники — это кто?» О внешности гопников у них есть смутные представления благодаря нашей рубрике Face Control: дескать, это такие русские ребятки типа «палец в рот не клади» с прыщавой кожей и тупыми лицами, на которых отражается только одна мысль: «Да клал я на тебя!»

Этим парням комфортнее сидеть на корточках, чем стоять. Но, самое главное, это последние мужские особи на планете Земля, которым удается носить кожаные гангстерские кепки 1920-х годов с шиком — все остальные в таких кепках похожи разве что на педиков из театрального училища, репетирующих какой-нибудь мюзикл.

Гопники круты тем, что в их мире нет места самоиронии. Чего-чего, а аутентичности у них не отнимешь. В эпоху, когда аутентичность — самое ценное и редкостное качество, гопники занимают верхнюю ступеньку иерархии крутизны в мире. Доказательство аутентичности гопников — их фантастически отважные вкусы: смесь безвкусицы, угрозы и присущего «третьему миру» крикливого шика, наглость которого и во сне не приснится даже самому авангардному-разавангардному из западных «продвинутых людей»: в их буржуазных белых ручках он мигом обернется безобидным китчем.

Даже тот факт, что гопники любят врубать техно на всю катушку, петь дерьмовые песни под караоке в дешевых кафешках с цветомузыкой или носить дешевые остроконечные кожаные ботинки под стать своим кепкам-таблеткам в стиле регтайма 1920-х, не может отнять у них статуса самых опасных подонков из числа белого населения всего белого света.

Но история российских гопников — отнюдь не незамысловатый гимн в честь вида аутентичной крутизны, который пока не открыла для себя буржуазия. Напротив, это трагедия, достойная по своему масштабу большой литературы. Подобно старому Югу у Фолкнера или уходящим в прошлое дворянам-помещикам у Толстого российские гопники — герои трагического сказания о вымирающей породе людей, когда-то столь гордых собой.

Когда в путеводителе какой-то народ называют «гордым», это обычно эвфемизм, означающий «скорее звери, чем люди». Что касается гопников, то они действительно до людей вряд ли дотягивают, и именно в этом состоит их похабное очарование.

Взять хоть само слово «гопник». «Гоп» звучит злобно, тупо и смешно, но не настолько смешно, чтобы вы осмеливались смеяться гопнику в лицо. Это слово веселит в поездке, когда вы надежно забаррикадировались в своей машине, стекла подняты, дверцы заперты, нога — на педали газа, а дети и жена в ужасе вопят: «Только не останавливайся на „красный“!»

Как и когда возникла культура гопников?

Слово «гопник» не было остроумным изобретением поэта. В его основе, как и в основе многих других чудесных русских слов, лежит аббревиатура: «Государственное общежитие пролетариата». Добавьте к «Г.О.П.» суффикс «ник» — и новый биологический вид готов.

А родился он, если верить легендам, после большевистского переворота. Согласно самым надежным источникам, которыми мы располагаем (а это мнение вокалиста группы «Ленинград» Шнура), гопники приезжали в 1920-х годах в Петроград в поисках работы. По происхождению они были крестьянами или вовсе безземельной голью перекатной. Они вываливались толпами из поездов и при везении находили себе пристанище в недавно перестроенных общежитиях, где превращались в первых local ghetto gangstas Советской России.

У вида «гопник обыкновенный» даже был свой конкретный ареал обитания — Лиговский проспект, дом 10. Собственно, это гостиница, ныне называющаяся «Октябрьская», которую советские власти сделали общежитием для приезжих пролетариев, а гопники на свой лад превратили в коллективистский бандитский клуб. Поскольку они и у себя-то в деревнях были аутсайдерами, часто детьми из неполных семей, а многие уже имели на счету мелкие преступления, если не что похуже, коренное население Петрограда, а потом Ленинграда относилось к гопникам брезгливо. Они вошли в легенды как блатари и фартовые, которых не могла сломать даже советская система. У них был свой кодекс чести, они жили по собственным правилам, у них были свои татуировки на пальцах, свои моды. Они представляли собой нечто типа касты «воров в законе» в мире правонарушителей-«хулиганов».

Со временем, когда специфическая мода, сленг и мировоззрение гопников распространились среди низших классов населения страны, значение слова изменилось. Теперь слово «гопник» обозначало не крутого деревенского парня из здания, где потом разместилась гостиница «Октябрьская», а любого сомнительного типа с бритой головой, в куртке из толстой кожи, дурацких кожаных ботинках и бессмертной кепке-таблетке.

Так же можно было назвать любого парня, который сидит на корточках во дворе, одетый в спортивный костюм и тапочки, отхлебывает из горла «Жигулевское» и лузгает семечки, а иногда орет на жену, чтобы она заткнулась, потому что у нее-то никаких забот нет — знай только вывози ребенка на прогулку в подержанной турецкой коляске, которую он увел от чужой хаты…

В 1990-х казалось, что гопники вскоре завладеют если не всем миром, то по крайней мере одной шестой суши на нашей планете. Гопники правили бал во всех прославленных 11 часовых поясах России — от холла ныне снесенной гостиницы «Интурист» всего в паре сотен метров от Красной площади до окаймленной коммерческими киосками набережной во Владивостоке и во всех географических точках между ними. Гопники, или российские мужчины, перенявшие стиль гопников, нахлынули во все сферы жизни, от «biznes», где они играли роль «шестерок» и пушечного мяса, до политики, где в качестве депутатов от ЛДПР они образовали ядро сопротивления западному влиянию.

Вся нация ушла в гопники: бритые головы, суровые лица, на которых читалось: «Я зону топтал!» — и необыкновенный дар выбирать самую безвкусную одежду, сколько бы она ни стоила. Некоторые сменили кожаные куртки и олимпийки на коричневые блейзеры от Hugo Boss. Но они не могли удержаться от соблазна дополнять все это блестящими мульками: золотыми цепями на руках и шее, навороченными часами, которые при всей их подлинности так блестели золотом, что казались скорее грошовой вьетнамской подделкой.

Самое же замечательное, что 1990-м годам вторил идеальный гопнический саундтрек: дерьмовое техно, нон-стопом гремевшее из каждого ресторана, каждого киоска с шаурмой, из каждых «Жигулей» или угнанного «мерса», из каждого гостиничного номера, приспособленного под «ofis». Куда бы тебя ни заносило в России 1990-х, от плохого техно просто не было спасения.

Но никто тогда не осознавал, да и сегодня осознают лишь немногие, что 1990-е годы были не столько взлетом Нации Гопников, сколько Началом ее Конца.

Люберецкое сафари

В прошлый уик-энд мы решили устроить Гопник-Сафари — осуществить полевую антропологическую экспедицию. Мы расспросили наших русских друзей, куда лучше всего отправиться для наблюдений за гопниками в их естественной среде обитания. Советы были самые разные: «Да их везде полно!», «Езжайте в любой русский город наугад!», «Даже из Москвы не надо выезжать: выйдите из метро на любой станции снаружи Кольцевой линии, и они сами вас найдут».

Среди городов Московской области ни один не может потягаться по мрачной репутации с Люберцами, рабочим предместьем на юге Москвы сразу по ту сторону МКАД. В 1990-х Люберцы слыли столицей гопников. Уголовщина была там таким же распространенным явлением, как спортивные костюмы и шелуха от семечек. Одна девушка, родившаяся и выросшая в Люберцах, а в начале 1990-х переехавшая в Москву, сказала нам:

«Все парни, которых я там знала, были гопники. Если вы туда поедете, то наверняка увидите их повсюду, но точно сказать не могу — с тех пор я там не бывала». Когда мы спросили, не может ли она позвонить кому-то из друзей детства, она сообщила: «Не могу. Почти все умерли — кто от наркотиков, кого-то застрелили, кого-то прирезали. Остальные выбрались оттуда и сменили место жительства, как я. Я там больше никого не знаю».

Ранним вечером в субботу мы поехали в Люберцы на такси. На улице было жарко. Мы рассудили так: хотя часть гопников наверняка расслабляется у какой-нибудь впадины, где плещутся ядовитые промышленные отходы (именуемые местным «пляжем» или «озером»), мы увидим предостаточно особей на корточках у киосков и во дворах, чтобы наши антропологические чаяния сбылись. Но мы сделали неожиданное открытие. Мы ожидая увидеть если не свежие трупы, то по крайней мере пятна крови, свидетельствующие о недавних событиях такого типа. Но в действительности город оказался…

э-э-э… пусть кто-нибудь нас ударит по морде мокрой рыбиной за то, что мы сейчас скажем, но город оказался… э-э-э… довольно-таки приятный, в духе семейной идиллии. Тенистые улицы, чистые тротуары, прогуливающиеся парочки и семейства.

На одном отрезке одной из центральных улиц мы насчитали как минимум четыре японских ресторана.

Гулять по Люберцам было бессмысленно. Если мы хотим найти гопников, то должны и мыслить, как гопники. Куда они пойдут? В парк! И не просто в парк, но в то место в парке, где вокруг киоска, изрыгающего хриплое техно 1990-х, расставлена пластмассовая садовая мебель. Это, говоря на языке гопников, «кафе». Гм…

Не будем затягивать наш рассказ. Парк мы нашли. И kafe с пластмассовой садовой мебелью тоже. Взяли пива. Сели. И, провалиться нам сквозь землю, если мы увидели вокруг себя хоть одного гопника. Собственно, kafe было весьма цивилизованное: техно не гремело, пиво было холодное, посетители не совались в чужие дела, причем среди них даже была парочка инди-готов. Сначала мы стали жаловаться во весь голос, печалясь, что остались без материала. Но затем разочарование начало перерастать в тревогу. Что случилось с гопниками? Может, они все куда-то уехали на выходные? Или погода для них слишком жаркая? Или они покинули Люберцы ради более злачных мест?

Прошатавшись несколько часов по Люберцам, мы наконец сдались. Если уж тут гопников нет, где же их искать, мать их за ногу?

Вымирающий вид россиян

Если вы следите за русской блогосферой, то вам покажется, что в России гопники настолько вездесущи, что вот-вот расплодятся сверх всякого предела, хлынут через границы и захватят Китай. Куда ни ткни, на сайтах издеваются над русскими гопниками или осмеивают их так рьяно, что это уже переходит в славословие. Нам следовало бы заранее знать, исходя из нашего западного опыта, что происходит всякий раз, как продвинутые люди открывают для себя какую-нибудь «аутентичную» субкультуру низшего класса. Считай, что субкультура мертва, сдохла, пошла прахом. Собственно, в этом и смысл нашей статьи: мы хотим не только познакомить мир с Гопником, но заодно и известить о его, Гопника, трагической смерти. Ибо как только нечто столь крутое входит в моду, жди беды.

Что же сталось с гопниками? Большинство источников сходится на том, что их вымиранию способствовали два фактора. Первый: в 1980 — 1990-м годах внезапно и повсеместно стали доступны тяжелые наркотики и оружие. Их внедрение в столь бесстрашную и примитивную культуру, как гопническая, означало, что за одно десятилетие почти половина особей ушла в мир иной.

Вторая причина больше связана с изменениями среды обитания. Приход западных буржуазных ценностей и культурных предпочтений, а также начало периода внешней стабильности, роста и трезвости при Путине означает, что 70-летнему царствованию гопника в качестве короля мира бунтарей внезапно пришел конец: россияне всех социальных слоев быстро возненавидели мужланскую эстетику гопников. Русские стыдились гопников и глядели на них с омерзением и лишь год-два тому назад, когда было уже поздно, осознали, что гопники были великим национальным богатством, «русской идеей» в человеческом обличье, единственными, кто не опускался до показухи.

Когда-то юные русские «крутые» романтизировали гопников, но теперь они берут пример с рэперов (предпочтительно белых). Неопатриоты путинской эпохи тоже больше не нуждаются в гопниках, хотя гопники всегда были самыми ярыми русскими патриотами. В эпоху Путина патриотично настроенная молодежь выглядит скорее по-европейски, одевается скорее по-европейски, слушает музыку в европейском и даже в американском стиле. Единственный рудимент гопник-гена в том, что даже самый квазизападный на вид молодой русский парень (или молодая русская девушка) носит в сердце классическое мировоззрение гопника: слепой шовинизм, антиамериканизм, ненависть к темнокожим и, конечно, склонность к гопническим выходкам на рейсах «Аэрофлота», где даже у самого богатого и много путешествовавшего русского включаются рецессивные гопнические гены, заставляя его (ее) нарядиться в спортивный костюм и тапочки, глушить коньяк «Московский», громко петь песни и перегибаться через кресла соседей, если не валиться на самих соседей.

Но точно так же, как могучий Tyrannosaurus Rex путем эволюции превратился в голубя, прямо у нас на глазах происходит стремительная деградация гопника, его превращение в существо, котороe можно назвать лишь «тощий парень с жидким коком, который всем представляется как брэнд-менеджер, а на самом деле работает в киоске „Евросеть“, где сумел прикарманить достаточно денег на покупку подержанного „Ниссана Альмера“, который он любит больше всего на свете».

Ничто так красноречиво не говорит о трагическом исчезновении гопника с лица земли, как тот факт, что Шнур из группы «Ленинград», большой фанат гопнической культуры, собирается открыть в родном Санкт-Петербурге «Музей гопников». Группа Шнура романтизирует гопников перед публикой из среднего класса, которая наконец-то оценила их, хотя и в полуироничном духе, который был бы невозможен, если бы гопники не исчезли. Даже изначальная колыбель гопников — дом № 10 по Лиговскому проспекту — сегодня трехзвездочный отель, где ночь в самом дешевом номере обойдется в 100 долларов.

Как и в случае со старым Югом Фолкнера и вымирающими дворянами-помещиками Толстого, мы славим и оплакиваем русских гопников только сегодня, когда уже поздно и они могут быть для нас разве что эстетическими объектами, символами ушедшей эпохи, которая была намного чище нашей, не страдала закомплексованной ироничностью и глубоко вторичной крутизной, эпохой, где не было унылой офисной жизни, все больше затягивающей россиян в эпоху Путина.

Анатомия гопника

Лоб — выпуклые лобныедоли унаследованы от далеких предков — людей.

Кепка-таблетка — ключевой элемент наряда гопника. Кожаные — для тяжких убийств, полоски — для всяких пустяков типа изнасилования на даче.

Уши — обычно оттопыриваются сильнее, чем у обычного гомо сапиенс, благодаря дракам, а такженепременной стрижке под ноль.

Куртка — будь у него на бампере наклейка, там было бы написано: «Не думайте, кожаная куртка у меня есть».

Шашлык-гопники (как и все русские) считают,чтомясовсего вкуснее, когда оно зажарено на палке над огнем.

Спортивные штаны и доселе остаются наиболее эргодинамичными для сидениянакорточках.

Обувь — гопники предпочитают: а) остроносые кожаные ботинки или б) тапочки, но по мере культурной ассимиляции иногда надевают кроссовки.

Стакан — всем известно, что водка всего вкуснее, когда ее подают теплой в пластиковых стаканчиках. Очень важно, чтобы на ее поверхности плавало несколько мошек.