странно, но такой темы нет

примерный список (если что-то не так, исправте):
- "Звездные Войны. эпизод II - Атака Клонов" (Р. А. Сальваторе)
- "Звездные Войны. эпизод III - Месть Ситхов" (Мэтью Стовер)
- "Звездные Войны. эпизод IV - Новая Надежда" (Джордж Лукас / А. Д. Фостер)
- "Звездные Войны. эпизод V - Империя Наносит Ответный Удар" (Дональд Глут)
- "Звездные Войны. эпизод VI - Возвращение Джедая" (Джеимс Кан)

также существуют детские адаптации новой трилогии, автором которых является Патриция Рид и оригинальной трилогии, автор - Ryder Windham;

новеллизации оригинальной трилогии "ЭКСМО" переписаны с учетом "Призрачной Угрозы".

обсуждаем)))

Episode III - Revenge of the Sith Мэтью Стовера считается не просто удачным ЗВ-романом и талантливой новеллизацией наиболее важного фильма в оригинальной саге Джорджа Лукаса. Эта книга добилась беспрецедентных результатов: в фэндоме она разошлась на цитаты, прописанные в ней характеристики и мотивации персонажей многими воспринимаются как эталон, на который принято равнять все остальные произведения эпохи, а ее расширенное прочтение сценария-первоисточника считается наиболее полным, каноничным и "настоящим" - даже тогда, когда напрямую противоречит оригинальным репликам и мизансценам. Проще говоря, для множества фанатов адаптация буквально затмила лукасовскую ленту; а этого за всю почти сорокалетнюю историю "Звездных войн" удалось добиться лишь единичным авторам.

Подобный успех неслучаен. И полностью заслужен: даже десять лет спустя роман Стовера производит сильнейшее впечатление и остается одним из лучших образцов ЗВ-литературы. Многоголосая и в то же время держащаяся единого курса, выверенная по стилю и сохраняющая динамичность, не склонная к упрощениям и в то же время полная ярких, емких и, что удивительнее всего, оригинальных образов - новеллизация Revenge of the Sith выходит за рамки своего "служебного" формата и фактически является независимой альтернативной версией "трагедии Энакина Скайуокера". Каждую сцену из первоисточника писатель перерабатывает с нуля, меняет последовательность второстепенных событий, раздает персонажам новые реплики, свободно играет с субъективными точками зрения и ракурсами, растягивает и многократно усложняет одни боевые эпизоды (например, дуэль с графом Дуку) и урезает до одного абзаца другие (погоня на Утапау), вовсе отказывается от панорамы Приказа 66 - ударной сцены фильма - и в то же время умудряется передать все ее значение и эмоциональный заряд. В отличие от своего коллеги Майлза Лэйна, занимавшегося комикс-адаптацией Третьего Эпизода, Стовер не становится заложником оригинала и не подстраивается под (весьма изменчивое, надо заметить) режиссерское видение Лукаса, вместо этого выстраивая собственную режиссуру. Пусть и, безусловно, с оглядкой на базовый замысел фильма.

Писателю удается найти и ухватить зыбкий баланс между, казалось бы, несовместимыми полюсами: лукасовским стремлением к мифологической условности образов и психологической конкретикой реалистичной литературы. Вновь проявляя свой недюжинный талант автора-постмодерниста, Стовер свободно и органично переходит от "легендарных" описаний в духе классических героических эпосов к предельно-субъективным эмоциональным переживаниям главного героя, а от них - к рутинным, почти журналистским наблюдениям политической трансформации Республики в Империю. Столь тесное переплетение разных форм и стилей вписывает их друг в друга. Персональный кризис главного героя эхом отдается в нарастающем недоверии между правительством и джедаями, крушение радужных мечтаний графа Дуку отзывается обманутыми надеждами Совета на своего Избранного и расколом семейной идиллии четы Скайуокеров, трепетная любовь Энакина к Падме отражается, будто в зеркале, в любви Оби-Вана к самому Энакину, страхи одного звучат в ансамбле со страхом всей Галактики, судьба человека неразрывно связана с судьбой Истории.

И с помощью этой сложной, постоянно перекликающейся мозаики новеллизации удается то, в чем не до конца преуспел даже сам демиург ЗВ-вселенной. Роман помогает читателю принять и поверить в краеугольный камень всей мифологии "Звездных войн" - падение героя одной эры и перерождение его в злодея новых, Темных Времен. Фильму слова мешали, куда комфортнее Лукасу было в пространстве кинообразов, на стыке живописи, театра и музыки; Стовер же - то ли в силу отсутствия жестких рамок хронометража и формата, то ли элементарно по причине большего литературного мастерства - использует слова как образы и выстраивает из них симфонию не менее (а то и более!) сложную и виртуозную, чем оригинал. В конечном итоге, это идет на пользу обоим произведениям: фильм подпитывает книгу визуальным материалом, а та усложняет и дополняет экранный миф альтернативным его прочтением и убедительной "закадровой" психологией. А если брать шире, то точно так же и сам Третий Эпизод (в любом формате) неразрывно связан со всеми произведениями периода Восхода Империи. В романах Джеймса Лусено и в эпизодах The Clone Wars, в детских повестях Джуд Уотсон и в комикс-серии Republic - везде скрытой и явной угрозой присутствовала тень грядущей Мести Ситов. И, в свою очередь, их суммарный кумулятивный заряд тем больше усиливает впечатление от финальной катастрофы, тотальной, неизбежной и необратимой. Джордж Лукас и Мэттью Стовер, каждый по-своему, показали финальные дни великой эпохи героев. И напоследок она действительно приберегла все самое лучшее.