В Star Wars Insider 233 опубликована эксклюзивная беседа звёзд «Андора» Стеллана Скарсгарда и Женевьев О’Райли о том, какие жертвы принесли их персонажи Лютен Раэль и Мот Мотма во имя дела повстанцев. Актёры также обсудили талант Тони Гилроя не только как продюсера и режиссёра, но и как сценариста с уникальным подходом.

Восход альянса повстанцев ранее был показан в анимационном сериале «Повстанцы» (Star Wars: Rebels), затем в фильме «Звёздные войны. Истории: Изгой-один» (Rogue One: A Star Wars Story), причём напряжённая и печальная история последнего привела к похищению чертежей «Звезды Смерти» и проложила дорогу к «Новой надежде». Однако на протяжении двух сезонов эпическая и захватывающая шпионская драма Тони Гилроя «Андор» раскрывает, как подпольные миссии Лютена Раэля и Мон Мотмы сыграли решающую роль в становлении революции.

«Мы видели, во что на самом деле обходятся этим двоим персонажам их идеалы, – говорит Женевьев О’Райли, представшая в роли Мон Монмы, которую сначала должна была сыграть в трилогии приквелов. – Речь не о победителях или проигравших, хороших или плохих. Оба были крайне сложными личностями, и каждый их выбор имел свою цену – для них, для их семей или других людей. Идеалы несут за собой боль и последствия.»

Лютена Раэль, таинственный торговец антиквариатом и революционер-комбинатор, которого сыграл Стеллан Скарсгард, заплатил максимально возможную цену, отдав собственную жизнь, чтобы его тайны не попали в руки Империи. Но он уже осознал весь масштаб своей жертвы в мощной речи, произнесённой в [десятом] эпизоде первого сезона «Выход только один» (One Way Out)

«Что ж, этим всё сказано, так ведь? – предполагает Скарскагд. – Лютен почти никогда не показывал, с каким трудом ему даются такие жертвы. Жертвы есть всегда, но ему иногда приходилось жертвовать другими людьми, а это намного хуже. Это для него было ещё труднее. На самом деле он был хорошим человеком, но, как любой генерал, был вынужден жертвовать хорошими солдатами. Были эти жертвы оправданными или в них не было необходимости, – только время может показать наверняка, но он славно описал этот внутренний конфликт в эпизоде «Выход только один». Это речь, которую он предпочёл бы никогда не произносить.

На протяжении первого сезона Мон Мотма изо всех сил старалась выдерживать равновесие между работой в Сенате, материнскими обязанностями и тайным финансированием повстанческой деятельности Раэля, несмотря на возрастающие сомнения по поводу его методов. Во втором сезоне всё это рухнуло, когда старый друг начал вымогать у неё деньги, а пропасть между ней и дочерью расширилась.

«Тони [Гилрой] дал Мон столько пространства и экранного времени, сколько она никогда не получала раньше, – делится О’Райли. – Мы могли полноценно раскрыть её не просто как сенатора, но и с других сторон: как жену, кузину, друга, врага, угрозу и победительницу. Нужно было отыграть каждую из этих ролей. Она удивила меня широтой своего характера.»

«Меня не перестают удивлять сложность и богатство сценариев, – поддерживает Скарсгард. – Тексты такого масштаба заставляют во время игры подумать: “Вау? Откуда это взялось?” или “Зачем он это делает?”»

«И мы видели это удивление в глазах друг друга, – добавляет О’Райли. – Так чудесно, когда мы должны играть совместную сцену и, как актёры, скрестить мечи.»

«Тони пишет так, словно каждая сцена крайне важна, и каждое слово крайне важно, даже сценические ремарки, – продолжает Скарскард. – Он говорил мне, что пишет сценарий, который будет “схвачен актёром и режиссёром”. Ощущается напор. Он вписан в сами сцены. Чувствуется ритм, требующий большего. Прежду я ничего подобного не ощущал от работы со сценарием.»

«И сразу понятно, как низко им придётся пасть, – говорит О’Райли. – Всё это организовал Тони. Сразу осознаёшь, что им предстоит потерять. Тонус каждого мгновения был априори драматичен. Каждую сцену играешь на грани жизни и смерти. Как будто играешь древнегреческую трагедию.»

Среди множества выдающихся сцен с участием Мотмы во втором сезоне особенно выделяется её речь в Сенате с осуждением порочности императора Палпатина. «Это именно моё мнение, но я надеюсь, что речь Мон в этом сезоне оставит свой след и станет примером того, насколько сильным может быть голос, – утверждает О’Райли. – Что в таких грандиозных приключенческих проектах с битвами, космическими кораблями и планетами женский голос может быть таким действенным.»

И напротив, когда Мотма забывается в танце на свадьбе своей дочери, – это момент катарсиса, душевной боли героини, её внутреннего мятежа. «Мне нравится мысль о том, что револбция рождается внутри. Мон поддаётся своим чувствам, – продолжает актриса. – Хореограф, режиссёр, оператор – мы все потратили много времени, чтобы вдохнуть жизнь в этот эпизод.»

Поскольку история плавно перетекает в «Изгой-один», а судьба как минимум одного персонажа предрешена, О’Райли и Скарсгарду остаётся только воздавать почести создателям «Андора».

«Было тяжело прощаться с этой работой, – заключает О’Райли. – Отношения, которые мы друг с другом выстроили, динамика между актёрами и режиссёрами, и костюмерами, и вообще всеми причастными – всё было таким задушевным и особенным. Возможно, потому что заняло пять лет [смеётся] и мы многое вместе прошли, включая пандемию и забастовки. Но мы были частью этого по-настоящему особенного проекта и прощаться со всем этим было крайне тяжело».

«Внимание к мелочам – и мелочам внутри них – сделало этот проект таким особенным, – отмечает Скарсгард. – Это одна из самых приятных работ, в которых я участвовал.»