Мать Седрика, Джой Хилл, родилась в семье кореллианских бизнес-магнатов. В семье была четвёртой дочерью. На первой университетской ступени специализировалась в области этнопсихологии. После последней сессии угнала родительский космолёт и бежала из дома вместе со своим фелинксом, спасённым некогда от хулиганов. Как оказалось, в поисках материала для дипломной работы. Пропала на 5 лет. Вернулась с готовой работой такого уровня, что не только блестяще защитилась и получила право на бесплатную магистратуру по любой выбранной ею специализации, но и выиграла конкурс молодёжных научных работ с солидным призовым фондом.
В магистратуре она перепрофилировалась на психофизиологию и нейропсихологию. И опять получила премию за свою работу. На эти деньги купила корабль и необходимое оборудование и... пропала на 20 лет. Вернулась с кипой готовых монографий и готовой к защите докторской диссертацией. Но... в Империю. Тем не менее, стала непререкаемым авторитетом в своей области, преподаёт в нескольких университетах, является автором уникального метода психотерапии. В последние годы заинтересовалась его приложением для коррекции военной травмы, а потому работает по контракту не момент повествования на Экзекуторе "большой жилеткой" для личного состава. В будущем я планирую лучше раскрыть данного персонажа, когда если будет конкурс квент. Пока лишь могу сказать, что эта в общем-то мирная и добрая женщина, хоть и страшная приключенка и своевольница, сделала для падения Палпатина больше, чем все Повстанцы вместе взятые, исключая Люка.

Планета, где живёт герой рассказа и где его мать провела лучшие годы своей жизни, придумана мною и называется Лиария. Она расположена в Неизведанных Регионах. Технологически её можно назвать отсталой, так как её жители не летают в космос. Из средств передвижения - железные дороги и поезда на электрической тяге, трамваи в немногочисленных городах, фуникулёры в горах, парапланы, иногда с электромотором, воздушные шары. Лиарийцы буквально помешаны на экологии, в том числе на экологии разума и психики, и ещё до появления у себя форсъюзеров создали уникальную философию в этом плане, которой придерживается всё общество. В результате у них своя школа форсъюзеров, исключительно Светлого типа, но с меньшим количеством ограничений по сравнению с джедаями. Она чем-то похожа на альтисианскую, но имеет и отличия. ТС для них не актуальна вообще по принципу "а зачем мне лезть на полку с конфетами, которые трогать нельзя, ибо говорят, что они отравлены, если вот тут в вазочке лежат конфеты, которые хоть все съешь, и можно пойти в магазин ещё купить". Если бы некий дарксайдер столкнулся в бою с лиарийским форсъюзером, его бы ждал крайне неприятный сюрприз. Вернее даже серия крайне неприятных сюрпризов. Даже если бы противники разошлись без физических повреждений, дарксайдер бы получил как минимум крайне болезненный удар по самолюбию, особенно в случае попытки применить элементы психологического давления из Джуйо. Благодаря умению очищать и сублимировать эмоции, гармонизируя их с Мирозданием, лиарийцы могут не глушить их подобно джедаям, не скатываясь при этом в дарксайд. Поэтому в бою или вообще в конфликтной ситуации получается следующее. Вроде на тебя пока не напали, но ты, если ты - дарксайдер и наехал на лиарийца, сам напал... на саму Вселенную. А потому в ответ тебе прилетит... ой-ой-ой, что прилетит. Внешне культура Лиарии имеет параллели с реалом в виде культур Бутана и Сиккима. В природных условиях в каком-то смысле тоже, так как там очень много гор. Технологической основой экономики Лиарии является гидроэлектроэнергетика с электростанциями на горных реках, что роднит её в Норвегией.

Альтернативность канону данной истории состоит в том, что тут предпринимается попытка хоть немного раскрыть тайну Баланса - раз, плюс Вейдер получает шанс на более осмысленное Искупление - два. Что это меняет? Может и ничего, а может и всё. Лично для меня масштаб Баланса и осмысленность Искупления применительно к Энакину/Вейдеру имеет принципиальное значение по принципу "просто так Призраками Силы не становятся".

Рассказ является изнанкой словесной ролевой игры, где Седрик Вайз-Хилл является эпизодическим персонажем. По материалам ролёвки в будущем планируется большая работа в соавторстве с другими её участниками, но пока игра ещё далека от завершения.

********
Седрик Вайз-Хилл сидел в библиотеке, но вместо чтения смотрел, не отрываясь, на горящую свечу. Проводники дневного света освещали зал, да и вздумай он тут работать в тёмное время суток, едва ли ему понадобилась бы свеча для освещения, когда есть электричество, но зато живое пламя свечи помогало сосредоточиться. Кто-то мог бы назвать это ребячеством. По идее Седрик сам уже давно не прибегал к таким вещам, но сегодняшняя его задача была намного сложнее обычной, и ему не было стыдно вернуться к этому простому ученическому упражнению.

Он пришёл сюда, чтобы найти ответы. Но чтобы получить хороший ответ, требуется правильно задать вопрос. По деревянному, потемневшему от времени полу и таким же столам и стульям мелькали, меняя своё положение из-за колышущейся под ветром листвы деревьев, солнечные зайчики, а через открытое окно доносился аромат цветущих деревьев и щебетание птиц. Казалось, ощущение весны проникает в каждую клеточку тела с каждым вдохом этого лёгкого весеннего воздуха, ещё не раскалившегося от летнего зноя, но уже не пробиравшего до костей зимней стужей. Однако в солнечных бликах ответов точно не найдёшь. И что гораздо важнее, в них не найдёшь правильных вопросов. Поэтому - сперва сконцентрироваться. Прежде чем искать информацию, понять бы ещё, что искать и для чего.

Его учили, что порой даже самые незначительные действия способны изменить ход истории. И сейчас его не покидало ощущение, что колесо судеб мира в буквальном смысле этого слова поворачивается под его пальцами. Когда всё началось? В тот ли день, когда погиб отец? Мать собиралась тогда отвезти их всех вместе к себе на родину. Возможно, погостить, а возможно и остаться навсегда. Заготавливала продукты для длительного космического перелёта и заканчивала работу над большим научным трудом. Но... обвал в горах. И отец, спасая других, погиб сам. Его смерть застала Седрика во время тренировки по фехтованию шестом, и он едва не пропустил удар. Вышел из боя и долго приходил в себя. Он помнил этот день так, как будто это было вчера, хотя прошло уже семь лет. Как привезли на носилках тело. Как мать в момент поседела от горя и за целую неделю не произнесла ни слова. А потом, по прошествии месяца, снова заговорила об отъезде. Теперь уже вдвоём с сыном.

И тогда у Седрика случилось первое в его жизни видение. Он увидел, что если они улетят вместе, то вместе и погибнут, не сумев никому принести пользы. А если она останется здесь, на Лиарии, то не исполнит своего предназначения, и в этом тоже не будет ничего хорошего. Сама судьба безжалостно разлучала их. И он сам не просто сказал ей об этом, а твёрдо настоял на том, чтобы она улетала одна навстречу своей судьбе, а его предоставила своей. Ибо для любви нет разлук и расстояний. И хотя наставники Седрика говорили, что само слово "Сила" они узнали как раз от его матери, когда она ещё совсем юной девушкой впервые попала на Лиарию, пользоваться ею Мудрые умели уже многие столетия. Был ли тот день началом всего? Или это был тот день, когда Седрик научился частью сознания присутствовать возле матери, присматривая за ней, давая небольшую защиту и одновременно перенимая её обширные и исключительно полезные знания?

Ведь именно тогда он пересёкся с "Чёрным Воином", человеком, которого невозможно было ощущать без чёрного доспеха. Он вроде бы был начальствующим лицом, но при этом... странным, тревожащим. Его эмоции были эмоциями несомненно взрослого, но... дикие, неочищенные эмоции, которые на Лиарии можно ещё встретить разве что у совсем маленьких детей, которые ещё не научились их сублимировать, гармонизировать с Мировым Равновесием. Очень много боли и гнева, ярости и ненависти. Дети не умеют ненавидеть, но на Лиарии каждый взрослый бы уже давно переработал эту ненависть в осознание Высшей Правды и решимость действовать в соответствии с ней.

А боль... она была и душевной, и физической от каких-то чудовищных увечий. Таких, что Седрик удивлялся, как этот "Чёрный Воин" вообще мог жить. И всё же этот человек прилежно изучал мудрёную науку его матери, чтобы понять, как он сможет использовать свой Дар, чтобы помочь какой-то женщине, тело которой невероятным образом разрушалось из-за душевной боли. При всей своей воинственности и жестокости он оказался готов меняться, чтобы помочь кому-то пусть и изначально из соображений пользы. Та женщина была нужна ему живой и здоровой, работоспособной. Но за этим прозаическим интересом он тщательно скрывал медленно прораставшее зерно сострадания.

А потом "Чёрный Воин" обругал Седрика, точно мальчишку неразумного, и даже попробовал запугать, мол, незачем лезть, куда не просили, так и навредить можно. Отчасти эта стычка успокоила Седрика, так как он увидел, с каким уважением относился этот человек, имени которого Седрик разумеется не знал, к его матери. И Седрик поверил, что намеренно вреда его матери Чёрный Воин не причинит. Но если случайно? Ведь его мать неспособна ничего показать. Она неодарённая. Она только может объяснить, как это в принципе должно быть с позиции науки. Поэтому Седрик сделал своё присутствие менее плотным, но наблюдение не прекратил.

Спустя некоторое время его бдительность себя оправдала. Он точно не мог сказать, чего именно они не учли в одном из экспериментов, но Седрику около суток пришлось тянуть мать на своих резервах, хорошо ещё не в одиночку, Чёрный Воин тоже помогал. И эта его внутренняя противоречивость между жестокостью и самоотверженной готовностью прийти на помощь, которой тот почти стыдился, подвигли Седрика, как говорится, копнуть глубже. Вступить в контакт и предложить помочь избежать ошибок в последующих заданиях. А ещё увидеть, что там прячется, и помочь разобраться с внутренним конфликтом. И... интересно же...

Когда Чёрный Воин согласился, Седрик даже немного удивился, потому что от него так и веяло недоверчивостью. И всё же он заставил себя довериться, хотя и через силу. Как Седрик понял, тут свою роль сыграли две причины. Во-первых, уважение этого человека к матери Седрика, а во-вторых, то, что в физической реальности их пути никогда не пересекутся, следовательно, что бы Седрик ни узнал о его прошлом, навредить это никак не сможет.

А опасаться было чего. Первый шаг, и... такой ужас. Наверное кто-то другой стал бы того человека обвинять в ужасном деянии - шутка ли, переубивать целую деревню, невзирая на пол и возраст... Но, глядя на ситуацию со всех сторон, Седрик смог увидеть, что в этой трагедии, с одной стороны, правых и невинных не было, ну, может, кроме самых маленьких детей, которым с неизбежностью суждено было стать столь же ужасными взрослыми. Тридцать дней беспрерывных и бессмысленных пыток, от которых у несчастной женщины не осталось целых костей. Ни цуня целых костей! Седрик задавался вопросом, а смог бы он удержаться от мести, если бы подобное случилось с его матерью? Даже если бы не с его матерью, а вообще с любой женщиной, которая чья-то мать, дочь или сестра? И мог только возблагодарить судьбу за то, что она до сих пор хранила его от таких испытаний, и надеяться, что и в будущем она охранит его от подобного ужаса. Но и сами эти дикари были в этой истории жертвами. Жертвами злобного и коварного плана самого жестокого из людей, какого Седрик только мог себе представить.

Но в этой истории было и иное. И вот это иное и пригнало Седрика в библиотеку рыться среди пыльных книг и потускневших от времени свитков и тетрадей. Это было совершенно иррациональным чувством. Чувством, что в недрах того клубка, который он начал распутывать, кроется нечто важное, нечто огромное, нечто... страшное и... нечто великое и прекрасное. В открытое окно влетела птица. Чёрная пичуга с мелкими жёлтыми крапинками на горле. Влетела и села Седрику на плечо, явно пытаясь заглянуть в глаза. В старину ходило поверье, что так навещают живых души умерших. Детская сказка, конечно... вот только от воспоминания о ней повеяло совсем не детским холодом, какой зря одарённых не посещает. Седрик посмотрел птице в глаза, одновременно протягивая завалявшиеся в кармане тыквенные семечки.

-Хочешь сказать, что эта история несёт смерть? А кому? Матери? - пичуга покачала головой. - Мне? - снова птица покачала головой и не взяла семечко. - Тому человеку?

"Фьюююить!" - чирикнула птица и, схватив зёрнышко, вылетела в окно, оставив Седрика в скорбном недоумении. "Как жестока может быть судьба!" - подумал Седрик - "Столько боли в прошлом, столько гнева в настоящем, и будущее не сулит ничего, кроме смерти..." Но и этот путь можно пройти по-разному и хоть немного расцветить живыми красками вместо одного скорбного чёрного. Для этого надо всё же понять, что стоит за всем за этим. Седрик поймал обратно главную мысль. "Какой вопрос мне следует задать, чтобы получить правильный ответ?" А перед глазами стояли жёлтые словно солнечные пятнышки на шейке чёрной птицы. И в непроглядной ночи путнику сияют далёкие звёзды...

- Мрррряуу! - раздалось откуда-то из-за спины. Перепрыгнув через плечо юноши, на столе оказался взъерошенный мохнатый фелинкс. Эти хищные ласковые пушистики обитали в Храме Мудрых вообще и в библиотеке в частности в количестве нескольких десятков, охраняя книги, манускрипты и прочее имущество от грызунов и иных четверолапых и шестилапых вредителей.

Мазнув кончиком пушистого хвоста Седрику по лицу, зверёк мурлыкнул и ткнулся мордочкой юноше в руку. Седрик почесал кота за ухом и ссадил на пол. Обиженно мявкнув, пушистое облачко вскарабкалось по человеку точно по дереву, довольно болезненно цепляясь за тело острыми коготками, и снова устроилось на столе. На этот раз кот смотрел юноше прямо в глаза, точно пытаясь загипнотизировать. И вдруг Седрика осенило. Кот! У его матери был кот! И именно этот кот стал причиной аварийной посадки корабля, благодаря которой его мать задержалась в своё первое посещение на Лиарии на целых пять лет вместо нескольких дней!

Здесь она прошла то обучение, которое смогла освоить. Здесь она осознала свой путь. Здесь она встретила свою любовь и во что бы то ни стало решила сюда вернуться. Чтобы родился Седрик. Чтобы написать главные труды своей жизни. И чтобы потом улететь домой навстречу своей судьбе. А кот... она отбила его крошечным беспомощным котёнком у ватаги злых мальчишек, когда была ещё совсем девочкой. И как смогла-то? Одним духом разве что. А что понесло её в эти тёмные подворотни на её родной планете? Желание доказать своим родителям, что она - то, что она есть, что её желания значимы. Желание, чтобы её воспринимали как человека, а не как вещь, которую можно хоть в одну обёртку завернуть и поставить на полку, хоть в другую и поставить в чулан. "Желание быть занозой в заднице" - так самокритично она определила сама мотивы своего поступка.

А всё почему? А всё потому, что её родители ещё до рождения своих детей уже начали заранее распределять им те роли, которые детям придётся нести по жизни, чтобы преумножить богатство и престиж их фамилии. Седрик никогда этого не понимал. На Лиарии такое сочли бы странным варварством. Ведь каждый человек прежде всего должен быть счастлив и следовать своему предназначению. А иначе зачем вообще жить? Чему ты научишься? Что ты принесёшь на иные уровни бытия, когда твоя жизнь в этом воплощении подойдёт к концу?

Или всё началось настолько давно, что нужно память отмотать назад до заселения Лиарии? Сотни поколений назад если не тысячи, когда устав от разорения планет и тягот какой-то особенно лютой войны, группа беженцев на неисправном корабле искала убежища и приюта? И гиперпространственный тоннель открылся прямо на Лиарию, чудом не размазав корабль о планету? Седрик вспомнил историю. Как корабль спас людей, но не подлежал восстановлению. Как они осваивали планету с незнакомой и подчас опасной флорой и фауной, боролись с незнакомыми им болезнями, умирали, отчаивались, пока, наконец, не научились приводить свои эмоции к гармонии с миром и через эту гармонию постигать жизнь на новой планете, которую они назвали Лиарией. Так и выжили. И научились жить с комфортом, но в гармонии с природой, бороться с местными опасностями и болезнями и принимать жизнь во всём своём многообразии, без чего невозможно быть счастливыми.

И только спустя десяток поколений начали рождаться люди, получившие впоследствии название Одарённые. А ещё позже - Мудрые. И в масштабах истории буквально вчера от матери Седрика жители Лиарии узнали, что в основе их особых способностей, которыми Мудрые служат всему лиарийскому обществу, лежит некая субстанция, именуемая Силой. Но и поныне отношение на Лиарии к таким вещам простое. Кто-то может складывать в уме шестизначные числа, кто-то - играть на арфе и петь так, что все слушающие будут то смеяться, то плакать, то благоговеть, а кто-то - двигать предметы усилием мысли и общаться с жителями дальних миров сквозь пространство. Пусть так и будет дальше. Пусть минуют Лиарию разорительные войны и подлые интриги, а от пиратов лиарийцы научились отбиваться и без помощи бластеров.

Случайно ли всё это? Какова была вероятность того, что почти неуправляемый корабль не сгинет в диком космосе, что он не врежется в планету и не сгорит внутри звезды? Что его не затянет в чёрную дыру или не случится ещё тысячи возможностей погибнуть? Удача. Везение. Но... последние 250 лет это слово почти исчезло из лиарийского языка. Учителя говорили Седрику, когда тот был ещё совсем мальчишкой, что удача покинула мир, и с тех пор большинство случайностей сулят только беду. Но однажды она вернётся, и об этом есть Пророчества.

В комнате словно стало теплее. Неужели это и есть ответ? Седрик потушил свечу, взял стремянку, чтобы достать до самой верхней полки, и вытащил оттуда пыльную тетрадь в затёртом кожаном переплёте. В прошлом эти Пророчества казались ему скучнейшей частью его обучения, бессмысленными текстами, похожими на страшные сказки для детей, которым под вечер и страшно, и интересно, и страшно интересно. Вот только никакой интересной истории за этими текстами не проглядывало. До недавнего времени. Сейчас Седрик Вайз-Хилл вчитывался в старинную рукопись с совершенно иным чувством. Это была некая невероятная смесь Высшей Правды, священного трепета и самого обычного страха. Пришлось войти в медитацию, чтобы гармонизировать себя с Мирозданием. Ибо от этих безжалостных слов среди весны мороз пробирал по коже.

"Двое открыли дорогу Злу жаждой власти над самим Мирозданием, но двое и положат этому предел. Жертва насильственная будет искуплена жертвой добровольной. Но прежде многим страшным вещам произойти должно. Откуп от зла кровью невинных. Горе и стоны в дальних пределах. Тот, кто рождён собрать плату, сам заплатит наивысшую цену. Но и ей однажды настанет предел. Отец и Сын. Когда Сын придёт отдать жизнь за Отца, а Отец, ужаснувшись сей жертвы, заплатит своей смертью за жизнь Сына, тогда подброшенная монета встанет на ребро, по этому знаку вы узнаете, что давнее зло повержено, и удача снова вернулась в мир. Солнце засветит теплее, звёзды засияют ярче, ветер подует свежее, а Одарённые услышат музыку самой Вселенной. Дым погребального костра вместо скорби принесёт надежду".

Было и ещё многое про положение созвездий и планет на небосклоне, про аромат цветов, цветущих раз в сто лет, про паучьи танцы, и многое другое. Но Седрику это уже было не нужно. У того человека был сын. Сын, о котором он очень беспокоился. За которого боялся, которым гордился и... перед которым стыдился и чувствовал себя виноватым. А ещё во время их контакта юноша ощутил касание этого зла, сопротивление тому, что они делали, и бессилие того зла против их с Чёрным Воином общей решимости. Зла большего, чем то, на которое способны те, кто живут во плоти, хотя бы и Одарённые. Седрик был уверен. Он не ошибся. Под его мысленным взором готовится к исполнению старинное пророчество.

Вот только говорить главному действующему лицу того пророчества об этом точно не стоит. Какова бы ни была его судьба, никто не заслуживает того, чтобы чувствовать себя не то жертвенным животным, ведомым на заклание кем-то вроде тех дикарей, не то марионеткой, вещью, хотя бы и в руках самого Мироздания. Где бы ни заканчивался путь Чёрного Воина, того, с кем будущий Мудрый общался только в Силе, Седрик поможет ему дойти до конца так, чтобы позади остались и радость, и удовлетворение, а не только горечь и раскаяние, чтобы встретить свою судьбу с ощущением Высшей Правды. А иначе зачем вообще родиться на свет человеком?

Юноша закрыл старинную тетрадь и встал, чтобы поставить её на место. Пришло ощущение, что он всё делает правильно. А библиотечный фелинкс спал на столе, обняв лапами свой пушистый хвост и развернув к лучам вечернего солнца белоснежный живот. Временами он начинал мурлыкать и подмявкивать нежным голосом, словно ему снилось что-то очень хорошее. Юноша поставил тетрадь на верхнюю полку, закрыл окно и посадил зверька себе на плечо, прежде чем запереть комнату на ключ. Кот даже не проснулся и только дружелюбно мурлыкнул, ткнувшись носом в шею человека.