There was once a tribe of nomadic people on the distant, dusty planet of Tatooine who, for many months, had been terrorized by a fearsome dragon.

These were a simple people, with simple needs, who had for generations eked out an uncomplicated existence on the harsh desert sands, trading with the other tribes for water and sustenance, salvaging the wreckage left behind by those careless few who shared their world—those others whose lives unfolded in the noisy cities and spaceports, who tried ineffectively to hold back the sand rather than embrace its gifts.

The desert folk had little cause to visit those teeming cities, however, and although they had once roamed the rolling dunes in great caravans, they had found a place to settle. They were at one with the land and knew that the desert itself would provide them with everything they might need.

So it was that these Sand People came to establish a village of their own, a place they might call home.

For many months the village flourished, and food and water proved bountiful as the desert offered up its gifts. The villagers, once so used to their endless migration across the sands, grew complacent and comfortable. Yet in their ignorance, they knew not that they had awoken the wrath of a great dragon, Krayt, that made its nest amongst the nearby dunes and called that domain its own.

Krayt was sly and knew that the people of the sand were in no way its equal in battle or cunning, so it devised a plan to rid itself of them. Just as the desert had provided for the villagers, it would provide, too, for the dragon. The people of the sand were numerous, and the dragon ever hungry; if it rationed them carefully, the villagers would sustain it for many months to come. Soon enough, it would reclaim its domain from those interlopers—once they were all inside its belly—but dragons are long-lived and lazy, and Krayt saw no need to hurry.

Thus, it chose to begin with the villager’s plump livestock, which they held in large corrals on the outskirts of the village. Only then, when the entire herd had been consumed, would the dragon enjoy the taste of that which it so craved: people.

So began a campaign of nightly terror as the dragon—so large that the beat of its wings alone was enough to stir the sand into great storms that ravaged the villagers’ tents—descended upon the village to snatch at the mewling beasts in their pens before hurrying away, back to its sandy lair, to feast. The villagers cowered at the mere sight of such a terrible beast, and in their fear, they made no move to try to prevent the dragon’s attacks.

On the fifth day, however, the villagers were growing desperate, for they knew that if the dragon continued, soon there would be no livestock left in the pens to feed their children. That night, ten of the village’s most trusted warriors took up their arms and went to stand guard over the pens, in the belief that, together, they might prove strong enough to scare the beast into fleeing, or even to slay it.

As it had each night before, the dragon came with the setting suns—a vast and horrifying silhouette, stark against the reddening sky. On huge wings it soared, sweeping low over the heads of the villagers, wheeling above them as they raised their weapons and took aim. Yet their weapons were ineffective and did not so much as scratch the beast. Far from dissuaded, it brushed the villagers aside with a flick of its wing and once more sailed away into the night with a squealing animal for its supper.

In such a way it continued for many days, until the villagers’ livestock had all been consumed, and the Sand People themselves lived in fear of what the dragon Krayt might do when it returned to discover the pens empty.

Krayt, though, had planned for such an eventuality and had secretly willed that day to come, because to a dragon, there is no sweeter meal than a helpless villager.

That night the dragon returned to the village to find the livestock pens had been abandoned. With a cackle of malicious glee, it turned to the village and beat its wings until the tents were swept away in a blizzard of sand and the people cowering beneath were revealed. For a moment the dragon seemed to linger, and then, licking its lips, it selected a young boy, whom it plucked from his mother’s arms and carried away into the night.

The boy was not the last of his peers to be lost in such a fashion, for Krayt soon developed quite a taste for children. The villagers took to hiding their young in pits beneath the shifting sands, but the dragon was wise and had seen such tricks before. It dug up the children like wriggling worms, one to feast upon each night.

The villagers could stand for this no longer and elected a warrior from amongst their number, whom they armed with their most precious weapons, adorned with their strongest armor, and sent out into the desert to stir the dragon from its nest. This warrior carried vengeance in her heart, for she knew the dragon must pay for the lives it had stolen, and she boldly claimed that she would soon return with the beast’s head as a trophy of her victory. The villagers cheered as she strode off toward the horizon, and in their hearts, for the first time in months, they carried hope for the future…

Когда-то говорили, что столь могущественной и всеохватывающей была воля Императора, что глаза его агентов могли заглянуть в каждую щелку и в каждый тёмный уголок всей известной галактики, и ни одно дело не могло пройти незамеченным. Однако замечать и видеть – не одно и то же, а внимание Императора было всецело устремлено на вопросы управления и подавление восстания. Поэтому во многих потаённых уголках Внешнего Кольца процветали семена безразличия, и те, кто когда-то жил под игом Империи, разочаровались в железной власти имперского закона и в своём недовольстве воспользовались возможностью проложить свой собственный путь.

И вышло так, что небольшая банда пиратов оказалась на борту украденного корабля с огромным ценным грузом в трюме.

Воры не отличаются честностью, и эти пираты - лысый, кожистый виквай Марат, куаррен со щупальцами на лице по имени Калаб и женщина-человек Хулие - были когда-то членами гораздо большей команды, но соблазн богатства оказалось слишком сильным, и трое заговорщиков предали своих товарищей-преступников и сбежали с сокровищами. И теперь за ними охотились не только их бывшие напарники, но и силы имперского губернатора, у которого похитили эти сокровища, и они отчаянно нуждались в убежище, в подходящем укрытии, чтобы хранить своё нечестно добытое богатство.

Преследуемые на каждом шагу теми, кто жаждал мести, пираты бежали из одной звездной системы в другую, пока, наконец, не получили небольшую передышку на орбите планеты Джас в системе Хот.

Понимая, что для врагов догнать их - всего лишь вопрос времени, пираты придумали план. Они спрячут свои новоприобретённые богатства там, где никто, кроме них, не сможет их найти, ибо все они потеряли голову от полученных сокровищ, и никто не мог вынести мысли о том, что сокровища приберёт к рукам кто-то другой. Затем они разбегутся в дальние уголки Дикого космоса и затаятся на время, пока их след не остынет и преступления не позабудутся. И когда этот миг настанет, они вновь встретятся и заберут сокровище, которое поделят на всех поровну - при условии, что они всё ещё будут живы и сумеют уйти от преследователей.

И вот, Хулие - потому что она была самой умной и самой хитрой из всех троих, и бывшим лейтенантом вооружённых сил - выбрала в качестве места для тайника маленькую необитаемую луну на орбите Джаса.

Луна Джаса, Крилл – как шептались в мрачных кантинах Внешнего Кольца – была дурным местом, где жили разве что болотные твари и кривые деревья, выросшие среди мерзких трясин и дымящихся болот. Говорили, что все, кто побывал там, исчезли, поглощённые самими болотами, так что все путешественники, отправлявшиеся в эту область, держались от луны подальше.

Хулие рассудила, несмотря на беспокойство товарищей, что такое место окажется идеальным для того, чтобы спрятать сокровища, потому что никому и в голову не придёт искать их в таком мрачном и отдалённом месте, а слухи завершат работу и помешают другим попытать там удачу.

Итак, трое пиратов высадились на небольшой неприветливой луне.

Пираты по самой своей природе - народ не боязливый; поэтому, сойдя с корабля на невысоком каменистом плато, возвышавшемся над лесным пологом, они не были встревожены ни странным, мутным светом, ни изменчивыми звуками чего-то движущегося глубоко в бурлящей болотной воде.

Насколько хватало глазу, поверхность луны была дикой и неосвоенной, и кишела растительной и животной жизнью. Здесь не было ни зданий, ни суборбитальных платформ, вообще никаких признаков чего-то, за исключением бесконечных миль болот и высоких деревьев, кривых и колючих, чьи ветви качались от прохладного ветерка, словно перешёптываясь друг с другом.

Они поняли, что нашли идеальное место, чтобы спрятать сокровища, если только смогут отыскать подходящую пещеру или впадину.

Они согласились, что корабль и его драгоценный груз некоторое время будут в безопасности, а автоматизированные системы защиты обеспечат, что любой, кто последует за ними, испытает неприятный шок. Итак, трое пиратов решили обследовать окрестности, и каждый из них стремился устроиться в конечном тайнике до наступления темноты.

Несколько часов они искали, пробираясь через грязь, но им так и не встретилось ни пещер, ни впадин. И вот, им приходилось всё дальше углубляться в запретные джунгли, взбалтывая сапогами бурлящую болотную воду, а вокруг стволов деревьев скользили невидимые твари, следуя за ними через подлесок.

В джунглях оказалось трудно ориентироваться, и пиратам казалось, что, пока они идут, тропинки между деревьями двигаются и меняются вслед за ними, ветви скручиваются и переплетаются, чтобы помешать их отступлению. Но никто из них не выражал страха, чтобы не навлечь на себя насмешки других; поэтому они с трудом шли дальше, всё глубже и глубже в темнеющие джунгли, и каждый боялся громко заговорить или попытаться вернуться на корабль.

Вскоре настала ночь, и, когда последние лучи света исчезли под кронами деревьев, болотные твари зашевелились, вытаскивая свои ящероподобные животы из грязных луж и ручьёв, скользя среди опавших листьев, что лежали на лесной подстилке скользким ковром. Казалось, тени злобно косятся на них из-за деревьев, изображая в темноте страшилищ, пока они, перепуганные, пробирались дальше сквозь джунгли. Теперь они искали не только тайник для сокровищ, но и убежище, ведь обратный путь к кораблю был давно потерян, и они понимали, что споткнуться в темноте значит навлечь на себя опасность, потому что в любой момент они могут утонуть в болотистых топях или, что ещё хуже, стать жертвами одной из тех жутких тварей, что сопели в подлеске вокруг них.

Ничто не освещало их путь, кроме фонарика и слабого свечения далекого Джаса, и пока они пробирались вперед, дрожа, даже луч фонарика начал колебаться.

- Надо найти укрытие, - сказал Марат, - или всё было напрасно, и мы умрём здесь, пропадём в болотах, и когда-нибудь наши сокровища найдёт кто-то другой.

Остальные согласились и, движимые мыслью, что они могут потерять то, ради чего столь многим пожертвовали, двинулись дальше, даже когда фонарик замерцал и погас, и им пришлось идти почти в полной темноте, осторожно делая каждый шаг.

Теперь джунгли казались маленьким тёмным местом, смыкающимся вокруг них, пока они ползли, и даже деревья цеплялись за них злобными ветвями, царапая им руки, когда они слепо спотыкались в надежде на спасение. Шуршание тварей вокруг них становилось всё громче, всё ближе.

Именно тогда Калаб заметил впереди среди деревьев мягкий отблеск света. Сперва пираты не поняли, что это: мерцание огнежука рядом или отсвет далёкого костра - так они были сбиты с толку гнетущей обстановкой.

Словно мотыльки на маяк, они потянулись к этому огоньку, спотыкаясь на тропинке, по которой шли сквозь гущу ветвей, по щиколотку в холодной воде, пока, наконец, не дошли до его источника.

Там, глубоко в лесу, была небольшая поляна, и на этой поляне стоял дом.

Пираты переглянулись в явном изумлении, ибо луна считалось необитаемой, и никто из них не мог понять, кто вообще придумал построить дом здесь, в самом сердце тёмных джунглей, на далёкой неприветливой луне.

Тем не менее, пираты поняли, что спасены, потому что они смогут укрыться на ночь, и, кроме того, они обнаружили то, что искали, - место, чтобы спрятать свои сокровища.

Однако, оставался ещё вопрос, кто уже обитает в этом странном доме, потому что в окне горел свет, а запах свежей стряпни заставил их желудки заурчать от голода. Дом представлял собой скромное жилище, построенное из срубленных брёвен, с одним окном и одной дверью. Из маленькой каменной трубы вился дым, наводя на мысль о желанном огне внутри. После своего предательского путешествия сквозь джунгли пираты тосковали по теплу и безопасности, которые он представлял.

Они вместе заглянули в единственное окно и увидели женщину, сидящую на деревянном стуле у камина и помешивающую в большом котле бульон. Она была одна и выглядела довольной. Через мгновение женщина подняла глаза, почувствовав их присутствие за окном, и сразу же поспешила к двери, чтобы пригласить их войти.

Она была высокой и худой, с бледным лицом и короткими чёрными волосами, одетая в развевающиеся одежды красного и чёрного цвета. Она тепло улыбнулась, приглашая их войти в домик, и закрыла за ними дверь. Не было ни малейшего намека на её раздражение из-за того, что они потревожили её уединение. С благодарностью пираты поспешили укрыться от холода и сгрудились у огня.

- Я Шелиш, - сказала им женщина, - а вы – самые желанные гости в моём доме.

Домик был уютным, и огонь отбрасывал глубокие тени в углы единственной комнаты, но недостаточно глубокие, чтобы скрыть блеск сокровищ, что покрывали все стены и все поверхности. К своему удивлению, пираты заметили странные тотемы, отлитые из сверкающего золота, серебряные кубки, инкрустированные драгоценными камнями, гравированные мечи и древние доспехи, бесценные реликвии далёких веков - сокровища со всей галактики. Женщина накопила такие богатства, что по сравнению с ними бледнели те, что ждали пиратов в трюме их корабля.

- Скажите, что привело вас сюда? – Спросила Шелиш. - Ибо я не привыкла к гостям и поняла бы, что привело вас ко мне на порог в этом странном и одиноком месте, которое я называю домом.

Пираты сочинили историю об ужасной беде, утверждая, что на них охотились страшные пираты, которые хотели украсть их корабль, и они прилетели на эту луну, чтобы спрятаться, но заблудились в темнеющих джунглях, не зная, куда повернуть, и не в силах добраться до своего судна.

Шелиш терпеливо слушала, а затем, в свою очередь, рассказала о том, как она давно уже осела на этой луне после того, как тоже бежала от преследований, и что за все эти долгие годы они – Марат, Калаб и Хулие – первые, кто посетил её дом.

Она пообещала им кров и миску тёплого бульона и вернулась к котлу на очаге, всё помешивая и помешивая ароматное содержимое. Ни разу не попросила она их о помощи и не сказала, что они могли бы спасти её, взяв с собой на борт своего корабля.

Пираты были людьми ненадёжными, и, несмотря на доброту женщины, шёпотом и тайными знаками сговорились между собой. Они предадут хозяйку, как предали своих бывших товарищей. Они решили воспользоваться её гостеприимством – пищей и кровом – прежде чем убить её и забрать себе её богатства, несмотря на то, что в трюме их корабля сокровищ уже больше, чем могло бы понадобиться любому из них. Такова природа алчности – недуга, который поражает тех, кто жаждет превыше всего власти и богатства.

А дом Шелиш, решили они, станет их укрытием, и там они будут хранить свои богатства, вдали от посторонних глаз и вороватых пальцев, и с того дня им никогда больше не придётся пиратствовать.

Словно не подозревая об их планах, Шелиш весело принялась обносить их бульоном – так счастлива она была вновь оказаться в компании после всех этих лет. Еда пахла чудесно, и хозяйка подавала её им в маленьких золотых чашках, на каждой из которых были выгравированы странные абстрактные символы, и пираты знали, что они стоят больше, чем женщина может себе представить.

Они жадно хлебали бульон, смакуя восхитительный аромат, такой желанный после столь кошмарного путешествия по тёмным джунглям, которое теперь, будучи в безопасности, даже пираты признавали ужасающим. Они потягивали из бокалов богатое тёмное вино и лакомились сочными фруктами, собранными, по словам Шелиш, в соседнем лесу. Всё это время Шелиш смотрела, как они едят, и потягивала лишь воду, сидя у очага на своём деревянном стуле и довольно улыбаясь при виде пиратов, жадно поглощающих её еду.

Пока Калаб наливал себе добавки, Хулие спросила Шелиш, есть ли у неё семья, - на самом деле интересуясь, нет ли у этой женщины родственников, которые могли бы отправиться на её поиски, потому что пиратам важно было знать, что их сокровище будет в безопасности в этом странном, мрачном доме в сердце джунглей.
Шелиш покачала головой.

- Когда-то у меня были сёстры, но теперь их нет, - сказала она, - хотя я стараюсь каждый день чтить их память.

Хулие улыбнулась, потому что поняла, что никто не хватится одной на всём свете женщины и, тем более, её богатств.

Когда они покончили с едой и уверили Шелиш, что сыты, она собрала их чашки и унесла на другой конец комнаты, чтобы вымыть.

Как только она повернулась спиной к ним, Хулие подала Марату сигнал, и он в ответ выхватил кинжал, поднимаясь на ноги со злым умыслом. На лице его играла злобная усмешка, ибо он не знал ничего, кроме обычаев пиратов, и думал только о сокровищах, которые достанутся им, когда совершится это злодеяние.
Но Шелиш догадалась о сговоре пиратов, поскольку, по правде говоря, всё время подозревала, что они вынашивают убийственные намерения, и когда Марат бесшумно подкрался к ней, она обернулась с понимающей улыбкой на алых губах.

Было в этой улыбке что-то, заставившее виквая замереть на месте, острие его ножа дрогнуло, но сразу же его внимание привлекли тени в дальнем углу, которые, словно возбуждённые самой тёмной магией, начали пробуждаться к жизни.

В ужасе трое пиратов смотрели, как тени кружились, словно живые, танцуя и прыгая, пока, наконец, не сплылись вместе, приняв форму высоченного косматого вуки.

Шелиш рассмеялась – холодным смехом, который, казалось, пронзал самые души пиратов – а вуки шагнул к Марату с низким грозным рычанием. Его мех был цвета теней, а глаза - ярко-жёлтыми и угрожающими. Он был в полтора раза выше Марата и навис над ним, преградив ему путь к Шелиш. Он откинул голову назад и взревел, обнажив ряды зубов, похожих на злобные кинжалы.

Шелиш махнула рукой, и появился клубящийся туман, окружая её ленивыми кольцами, яркими и светящимися, колдовским барьером, защищающим её от нападения.

Пираты понимали, что у них нет ни малейшего шанса одолеть ведьму и её вуки-фамильяра, и всё же Марат, словно вынужденный довести план до конца или, возможно, ослеплённый обещанием богатства, бросился на Шелиш с пылающими жаждой убийства глазами.

С оглушительным рёвом вуки перехватил его и взмахом могучей лапы повалил на пол, отчего кинжал запрыгал по половицам, а Марат полетел следом. Он съёжился и жалобно застонал. Шелиш снова рассмеялась, когда вуки поднял Марата с того места, где тот лежал, держа распростёртого виквая, точно трофей.

Хулие вскочила с места с бластером в руке, но она уже понимала, что всё кончено. Сейчас вуки растерзает их в клочья.

- Ну-ну, довольно, Оваччи, - сказала ведьма, когда виквай в ужасе завопил. - Полагаю, наши гости просто уходят.

- Ты хочешь сказать, что отпускаешь нас? – Ошеломлённо спросила Хулие.

- Вы отведали из моего котла и пили из моей бутылки, и это всё, что вы заслуживаете. Теперь покиньте это место и никогда не возвращайтесь, - ответила Шелиш, - потому что в следующий раз я не буду так великодушна.

Вуки разочарованно взревел и выбросил Марата в открытую дверь. Виквай плюхнулся в болотную воду. Остальные, не оглядываясь, выскочили следом.

Пираты не могли поверить своему счастью. Вскоре они уже были далеко от дома ведьмы, и, хотя не могли избавиться от дурных предчувствий по поводу того, как легко им удалось сбежать, они всё равно ликовали. Над верхушками деревьев занимался рассвет, и стал виден путь к плато. Твари, что незаметно скользили в темноте, вернулись в свои влажные логова, и никто не препятствовал возвращению пиратов на корабль. К тому времени, когда они поднялись на борт, они вовсю хохотали над тем, какая была у Марата рожа, когда вуки выкинул его в дверь. Скоро, потешались они, эту историю будут рассказывать в кантинах по всему Дикому космосу.

- Что бы я ни дал за сокровища этой ведьмы, - протянул Калаб, продолжая думать о золотых чашах и древних тотемах. Но все они знали невысказанную истину: если бы не вмешательство ведьмы, вуки разорвал бы их на куски, и они ничего не смогли бы сделать, чтобы остановить его. Любая мысль о возвращении в дом улетучилась из их голов, и они были благодарны за то, что благополучно добрались до корабля. Скоро они окажутся вдали от страшной луны и тех ужасов, что она таила в джунглях, и отыщут другой мир, более гостеприимный, где смогут спрятать своё нечестно добытое богатство.

- И всё же, - сказала Хулие, входя в трюм, и указала на сваленные в кучу сокровища, - у нас хотя бы есть всё это. - Рассмеявшись, она схватила золотой кубок и подняла в сторону товарищей, словно произнося тост. - С этим... - Её голос затих, а лицо застыло в ужасе, и все трое пиратов смотрели, как кубок медленно рассыпается в её руках и превращается в пыль.

- Что? – Отчаянно, широко распахнув глаза, Хулие потянулась за следующим и жалобно забормотала, когда и он тоже рассыпался в её руках, превратившись в ручейки пыли, просачивающиеся сквозь пальцы.

Остальные бросились вперёд, хватая пригоршни сокровищ, но эффект был тот же, и всё, от монет до драгоценных камней и реликвий, превратилось в пыль.

- Ведьма, - простонал Марат. - Она прокляла нас.

- «Всё, что вы заслуживаете», - вспомнила Хулие, по её щекам текли слёзы, а в руках рассыпались всё новые и новые сокровища.

* * *

Окутанная тенями, Шелиш наблюдала из окна своего дома, как корабль пиратов поднялся над верхушками деревьев, а затем взмыл в космос. По лицу расплылась злая улыбка, потому что вокруг неё, мерцая, словно материализовавшись из самой пыли, очутились богатства из пиратского трюма, и крошечный дом наполнился сверкающими сокровищами. Она повернулась к своему спутнику-вуки и рассмеялась.

На планете Цероша, рядом с Боралийским морем стоят огромные, заброшенные руины некогда великого, а ныне безлюдного города, полные исстрадавшихся духов тех, кто жил когда-то среди его опрокинутых шпилей.

Те, кто живёт в соседнем городе Мок, ещё могут в ясный день разглядеть развалины из окон, а все, кто путешествует по пыльным дорогам, что когда-то обслуживали город, теперь стороной обходят эту область, ибо это несчастное место, печальное кладбище, и говорят, что те, кто осмеливается выйти на его заброшенные улицы, никогда не становятся такими же, как раньше.

За всё то время, прошедшее с момента разрушения города, никто из губернаторов, сенаторов или генералов, что правили планетой, ни разу не задумался ни перепланировать землю, ни восстановить то, что было там раньше, ибо развалины города Солиса стоят, как суровое напоминание о том, что случается с теми, кто ведёт себя неподобающе.

И поговаривают, что всё, что можно услышать, если пройти мимо полуразрушенных ворот, это резкое, рваное дыхание Тёмного Призрака, который когда-то разрушил город и всё ещё может таиться среди разбитых башен и упавших зданий, готовый покарать каждого, кто посмеет нарушить его право владения этой мрачной областью.

Цероша давно уже изобиловала историями об этом загадочном Тёмном Призраке, который много лет бродил холодными ночами в поисках тех, кто осмелился выйти за рамки дозволенного, будь то дети или взрослые. Тёмный Призрак не признаёт разницы и наказывает в равной мере. Некоторые говорят, что он скрывается за краем глаза каждого ребёнка, просто его не видно. Другие утверждают, что он сидит в тенях под каждой кроватью, в устьях тихих переулков или за каждой закрытой дверью, в мутном отражении на краю запятнанного зеркала или просто за плечом, следя за каждым движением. Если он поймает тебя и сам станет свидетелем твоего недостойного поведения, то быстро накажет тебя вспышкой своей смертоносной алой руки. И никому из тех, кто ведёт себя плохо, не скрыться, будь они в Моке, или в Кейросе, или в любом другом городе на плодородной поверхности Цероши.

Горестный рассказ о гибели Солиса можно проследить – по словам жителей соседнего Мока – через истории о людях, которые так плохо себя вели, что Тёмный Призрак пришёл в ярость от того, что его предупреждения остались без внимания, и в гневе набросился на город и разрушил его весь.

Одна из таких историй - о мальчике по имени Джерл, который, что бы ни говорили и ни делали его родители, не желал поступать так, как ему было велено.
Как и у большинства детей, которые стремятся испытать волю родителей, всё началось с мелких бунтов – нежелания доедать последнюю ложку еды, нежелания делиться игрушками с братьями и сёстрами, истерик перед сном, когда ему велели ложиться спать, когда становилось поздно, или не разрешали играть на улице столько же, сколько детям постарше.

Родителям Джерла уже приходилось видеть подобное у других своих детей, и они знали, что это лишь вопрос времени и терпения, пока мальчик не подрастёт и не повзрослеет. Они знали, что так поступают все дети, и не слишком беспокоились, видя искру сопротивления в младшем сыне. Поэтому они бранили его, как и положено родителям, и не обращали внимания на худшее в его мрачном настрое, и ждали того времени, когда сын осознает ошибочность своих путей и придёт к пониманию достоинств хорошего поведения и повиновения воле тех, кто старше и мудрее его.

Но шли недели и месяцы, а мальчишка продолжал своевольничать. Вскоре родители устали и растерялись, ибо, как они ни старались, им не удалось найти средства, чтобы контролировать его. Мальчик рос угрюмым и тихим, его избегали сверстники, братья и сёстры, так как не желали с ним связываться, чтобы их тоже не сочли непослушными.

Что бы ни говорили родители Джерла, им не удавалось убедить сына взяться за ум. Мальчик казался глухим к здравому смыслу, и, хотя мать признавала, что это неплохо для молодого человека – проявлять силу духа, она боялась, что поведение Джерла становится сомнительным, и, если он не будет осторожен, то может привлечь к своей семье недоброе внимание, потому что она слышала о Тёмном Призраке и его мести, и знала, что плохое поведение Джерла может навлечь на них его гнев.

Мать говорила Джерлу о своих страхах, наказывая ему быть осторожным, поскольку, как все они знали, Тёмный Призрак мог уже наблюдать из темноты, готовый поразить мальчика. На это сын смеялся, потому что по природе своей не был суеверен и считал, что мать просто пытается напугать его, чтобы он прекратил свои бунты и делал всё, как они с отцом прикажут. Он считал Тёмного Призрака не более, чем бессмысленной сказкой, старой легендой, которой испугаются разве что наивные.

И мальчишка продолжал идти по своей скользкой дорожке, возражая на слова самых авторитетных людей, не желая делать уроки или подчиняться правилам, и не справляясь с работой по дому, и при этом пренебрегал всем, что говорили ему родители.

Кто-то задумывался, как же мальчишке так долго сходит с рук его поведение и почему же Тёмный Призрак не приходит к нему ночью, но вскоре стало ясно, что Тёмный Призрак всего лишь выжидал.

И вот, настал вечер, когда Джерл, сделавшийся необычайно дерзким и смелым, задумал забраться в соседнюю лавку торговца и угоститься его товаром. Всего только десяти лет от роду, Джерл был мал и гибок, и, таким образом, сумел проскользнуть в лавку торговца через разбитое окно. Оказавшись внутри, он отыскал самые сладкие лакомства, какие только смог найти, и, не заботясь о последствиях, принялся пировать, задыхаясь от удовольствия, когда запихивал в рот горсть за горстью. Еда казалась Джерлу ещё слаще на вкус, оттого что была вот так украдена, и он радовался собственной сообразительности, уже набрасывая очередной гнусный план.

Вот только Тёмный Призрак и вправду наблюдал, как Джерл превращается в преступника, и, хрипло дыша, словно какое-то страшное чудовище, он движением руки распахнул двери в лавке и ворвался внутрь; его красная рука мигала в темноте, а из ужасного решётчатого рта вырывались слова возмездия.

На следующее утро торговец, пришедший в лавку, чтобы пополнить свой запас, к своему ужасу обнаружил, что сбылись худшие опасения матери Джерла: ночью мальчика посетил и должным образом покарал Тёмный Призрак.

Другая история рассказывает о девочке Марионетт, единственном предмете родительской любви, которую отец с матерью безумно обожали и которая, получив признание за свои академические таланты, была принята в местную академию для талантливых и одарённых.

Марионетт не была плохой ученицей - на самом деле, учителя высоко ценили её точность и пунктуальность - и всё же, будучи когда-то в центре внимания, она с трудом приспосабливалась к своему новому положению среди других учеников, которые ждали от неё дружбы, доброты и понимания. Марионетт видела в этих чертах только слабые стороны и отказывалась подчиняться фундаментальным принципам академии. Она считала себя выше правил, невосприимчивой к наказанию – обособленной – и так начала свой медленный путь к бунту, пренебрегая всем, о чём её просили учителя и одноклассники.

Другие дети не могли понять этого капризного поведения, но Марионетт не прислушивалась к словам разума и начала настоящую кампанию террора против тех, кто будет выступать. Это проявилось в таком плохом поведении, как толкание и пихание, обзывание и кража чужих работ.

Вскоре в академию вызвали родителей Марионетт, чтобы они образумили дочь. Потрясённые, они предупредили её о том терроре, что она взращивала, ведь Тёмный Призрак, конечно, следит и может прийти в любой момент, чтобы наказать её за то, что она сделала.

Марионетт, конечно же, заявила, что Тёмный Призрак никогда не придёт к ней, потому что она обособлена, и к ней нельзя применить даже его правила.

Такое высокомерие и привело к падению. Однажды ночью, вскоре после этого, другие девочки в спальне проснулись от ужасающего звука хриплого дыхания Тёмного Призрака, который пришёл к Марионетт в темноте.

Все, кто видел его, описали его как фигуру чистейшей тени, возникшую из темноты, словно кошмар во плоти. У него было ужасное безглазое лицо, а рука пылала красным, как огонь ненависти, и гудела страшной иноземной силой. Звук, что сопровождал его шаги, не походил ни на какой другой звук в галактике - полумашина, получеловек, точно порыв воздуха перед взрывом, точно дыхание самой вселенной.

И девочки поняли, что никогда больше не увидят Марионетт, и бросились прятаться, крича старшим, что Тёмный Призрак забрал непослушную девочку и унёс её в ночь.

Конечно же, рассказы о наказаниях Тёмного Призрака не касались одних только детей, и, по мере распространения слухов о его деяниях, его суду подверглись и многие взрослые, такие, как печально известный игрок Кап'бри'ак.

Кап'бри'ак был тогрута, приехавший в Солис искать счастья за игорными столами, которые когда-то заполняли блестящие казино высоких шпилей города. Он был коварным, и, хотя прибыл с едва достаточным запасом кредитов, чтобы протянуть неделю, за три месяца сделался одним из самых богатых игроков в городе. Всем, кто задавал этот вопрос, отвечали, что всё зависит исключительно от его инстинкта за столом и, возможно, от небольшого везения, но многие подозревали, что в восхождении Кап'бри'ака к богатству кроется нечто большее, чем было широко известно.

Действительно, в конце концов выяснилось, что тогрута не гнушался наймом бандитов и гангстеров, чтобы заставить потенциальных противников бросить свои игры, используя шантаж и угрозы насилия. Считалось, что он также заключил сделку с владельцами по крайней мере трёх казино – сделку, в результате которой Кап'бри'ак получил довольно выигрышную серию, а ещё те же самые казино получили значительные прибыли.

Вскоре разнеслись слухи, что Кап'бри'ак имеет привычку играть грязно, и всё же мало кто мог понять, как он продолжал находить богатых противников, готовых принять его. Это, конечно, было связано с работой его приятелей-бандитов, которые по-прежнему находили способы выкручивать его противникам руки – зачастую буквально.

Кап'бри'ак был не первым, кто жульничал за игорными столами, и, конечно же, не последним, но его напористая тактика привела к его падению, когда однажды ночью во время стычки за казино бандиты, нанятые тогрута, намереваясь избить другого противника, случайно убили его.

Узнав об этом, Кап'бри'ак лишь пожал плечами, потому что он, в конце концов, не присутствовал, когда совершилось это гнусное деяние, и не было никаких средств, с помощью которых власти Солиса могли бы связать его с преступлением.

Однако, Тёмный Призрак не был связан практическими доказательствами, ибо только он имел представление о душах и умах своих жертв и мог увидеть правду о том, что произошло.

И вот, в ту же ночь Тёмный Призрак, видение страха, возникшее из денежного хранилища Кап'бри'ака, когда тот пытался подсчитать свой выигрыш, излил свой гнев на тогрута. Кап'бри'ак умолял о пощаде, но Тёмный Призрак не ведал этого слова, и его алая правая рука принесла лишь смерть игроку, который столь жестоко поступил.

И всё же, несмотря на распространяющиеся слухи о мести Тёмного Призрака, большинство жителей Солиса пропускали эти страшные предупреждения мимо ушей и, отнюдь не разубеждённые, продолжали заниматься своими делами, позволяя процветать дурным нравам.

Никто не знает, какой ужасный поступок вызвал последний акт наказания Солиса Тёмным Призраком, или так возросло дурное поведение среди граждан, но говорят, что одной ненастной ночью Тёмный Призрак восстал в гневе и в ярости напал на сам город, разрушая всё, что он видел.

Те, кто видел его, бежали в страхе, но безрезультатно. Его сила была безгранична, и он отбрасывал их в сторону одним движением руки и опрокидывал по дороге здания. По всему городу слышались крики его жертв, когда он прорубался сквозь толпу, поражая всех на своём пути. Ибо Тёмный Призрак знал только месть и стремился послать предупреждение жителям соседних городов, которые всё ещё могли помышлять о восстании.

За гранью надежды люди надеялись, что может вернуться Странник и спасти их, - ибо в прошлом в Солис трижды приходил добрый незнакомец, который помогал защищать людей от беды, – но было ясно, что он исчез или же бессилен противостоять Тёмному Призраку, потому что он не приходил, и волна полного разрушения продолжалась без сопротивления. Пылали пожары, и сама земля, казалось, разверзлась, поглощая жилые дома и башни, дворцы и парки, и всё вокруг них увядало и умирало.

За одну ночь весь город был разрушен, а его жители уничтожены. Всё, что осталось, лежало в руинах. Тёмный Призрак исчез, растворившись в тени, чтобы вернуться в своё жуткое царство огня и магмы, и город был тих, если не считать нескольких животных, всё ещё гуляющих по опустошённым улицам.
Лишь немногие выжили под натиском Тёмного Призрака, и эти немногие знали, что их пощадили только для того, чтобы по другим городам распространились слухи, и все научились бы знать своё место и знали бы, что их ждёт, если они этого не сделают.

Итак, урок был усвоен, и жители Мока на протяжении многих поколений жили в страхе перед возвращением Тёмного Призрака. Родители там делают всё возможное, чтобы их дети хорошо вели себя и понимали последствия неповиновения. Среди них шепчутся, что, если кто-то достаточно храбр, чтобы посетить руины Солиса, там ещё можно услышать эхо хриплого дыхания Тёмного Призрака, низкое и угрожающее.

Таков риск восстания, ибо Тёмный Призрак ждёт, когда его призовут, готовый наказать всех, кто этого заслуживает.

Жил-был негодяй по имени Мисук, который, преследуемый охотником за головами за отказ от сделки с известным криминальным авторитетом на ледяном мире Каспас, бежал на планету Батуу во Внешнем Кольце, надеясь, что сможет стряхнуть преследователя среди чёрных шпилей и тёмных переулков печально известной заставы.

Мисук был хитёр, но высокомерен, и знал, что если только сумеет замести следы, то сможет использовать Батуу как перевалочный пункт, порт, откуда можно будет скрыться в глубинах Дикого космоса, чтобы попытать удачу вдали от врагов, которых он нажил себе дома.

Тем не менее, охотница – мириаланка по имени Эмим'Ай - упорно и настойчиво преследовала Мисука, потому что была молода и всё ещё делала себе имя среди преступных домов, что покровительствовали ей. В преследовании Мисука она видела возможность оказаться достойной ещё большей награды и заслужить ценную репутацию.

Мисук, впечатлённый упорством охотницы, очень старался запутывать свои следы, изменяя пассажирские манифесты, давая на лапу недобросовестным контрабандистам и принимая всё больше и больше диковинных личин. Однако этого оказалось недостаточно, поскольку Эмим'Ай, казалось, обладала сверхъестественной способностью разыскивать его, предугадывая каждое его движение, разоблачая каждую его маскировку и следуя за ним из порта в порт через всю галактику.

Однажды женщина даже оказалась близка к поимке своей добычи, когда они сражались в тёмных переулках Лотала, танцуя и петляя по узким улочкам и вокруг дымящихся выпускных труб, и каждое движение одного идеально соответствовало движениям другого. А потом, когда уже казалось, что охотница за головами возьмёт верх, Мисук сбежал на украденном спидере, промчался сквозь шумные рынки и скрылся в пустошах за ними. Эмим'Ай, конечно же, последовала за ним, отстав всего на несколько шагов.

Так продолжалось уже много месяцев, и, хотя Мисук надеялся, что мириаланка в конце концов устанет от погони и прекратит преследование, этому не суждено было сбыться. Он знал, что охотница не может вернуться с пустыми руками к тем, кто поручил ей его поимку.

Итак, Батуу должна была стать местом их последнего танца, ибо Мисук понимал, что не может вечно бегать и что, если ему когда-нибудь удастся начать новую жизнь, нужно найти способ покончить со своим решительным преследователем раз и навсегда.

Как бы ни была неумолима Эмим'Ай и как бы ни жаждала проявить себя, Мисуку пришло в голову, что единственный способ стряхнуть её – это отвлечь ещё большим призом, наградой столь огромной и столь печально известной, что она не сможет устоять перед соблазном. Так уж случилось, что на Батуу представилась прекрасная возможность.

Мисук, несмотря на все свои сомнительные привычки, был прирождённым оратором, поэтому на третью ночь на заставе «Чёрный шпиль», узнав в доке корабль охотницы и получив известие, что она расспрашивает о нём во всяких злачных местах города, он решил предпринять свой последний шаг.

Он уселся за столик в тихом уголке кантины «У Оги» - в уголке, откуда открывался вид на весь бар, – и, веселясь с несколькими другими посетителями, покупая напитки и потчуя их рассказами о своих подвигах, завёл историю об Аркель.

По его мнению, Аркель была самой замечательной среди всех воров, когда-либо пересекавших галактику, - женщина, которая навлекла на себя гнев десятков господ, дам и криминальных воротил во всём известном космосе и за его пределами. Её имя шептали охотники за головами повсюду - от Корусанта до Набу, от Мандалора до Гли Ансельма. За голову этой воровки объявили невероятную цену, столь высокую, что тот, кто захватил бы её живой, получил бы достаточно кредитов, чтобы купить себе луну. Но Аркель было ловкой, шустрой и хитрой, и никому не удавалось её поймать. Рассказы о её отчаянной храбрости были на устах у владельцев кантин и контрабандистов, торговцев, пилотов и политиков. Тем не менее, она была подобна призраку: уходила, прежде чем её жертвы узнавали, что ограблены, и всегда исчезала в ночи, прежде чем кто-то мог хотя бы мельком её увидеть.

Вскоре вокруг стола Мисука собралось немало слушателей, заинтригованных разговорами об этой великой воровке, и они принялись просить его поведать её историю. И вот, устроившись поудобнее, он откинулся на спинку стула, забросил ноги на стол и, заложив руки за голову, начал с самого начала...

* * *
Аркель родилась в мусорных каньонах далёкого Корусанта, на самых низких уровнях, где на улицах стоит вечная ночь, и внешний лоск цивилизации едва скрывает мучительный кошмар повседневной жизни.

Это было в первые дни после падения великой Империи, и, хотя многие по всей галактике чувствовали, что ярмо угнетения наконец-то снято, для тех, кто влачил существование на забытых уровнях среди канализационных коллекторов и очистных труб, жизнь продолжалась, как всегда: в постоянном бою за очередной кусок съестного.

Мать Аркель была воровкой, которой с трудом удавалось оставаться на шаг впереди частных сил безопасности, что патрулировали эти уровни (официальные правоохранительные органы отказывались столь глубоко рыться в зловонной криминальной трясине), а отец - разжалованным администратором имперских времён, который работал переводчиком для преступных группировок и брал за свои услуги дешевле, чем старый потрёпанный протокольный дроид.

Итак, жизнь Аркель началась не лучшим образом, и девочка часто помогала матери в мелкой работе, пролезая в крошечные лазейки и вентиляционные шахты, чтобы открыть двери, устроить ловушки или обеспечить отвлечение. Таким образом, она в раннем возрасте обучилась своему мастерству, и именно это ученичество дало ей те навыки, которыми она потом столь эффективно пользовалась. Если мать и дала ей что-то в жизни, то именно эти основы тонких искусств воровства и обмана.

Но, когда Аркель выросла, она стала менее полезной матери, и пока отец ездил по делам, часто оказывалась предоставлена самой себе. Будучи находчивой, она проводила время подходящим способом: знакомилась с окрестными тайными проходами и нишами, следила за всеми приездами и отъездами, слушала все многочисленные перешёптывания. Впоследствии она научится использовать информацию, почерпнутую из этих подслушанных встреч, по назначению - распознавать модели поведения, собирать секреты, вникать в планы. Она продавала эту информацию заинтересованным лицам или шантажировала тех, кто хотел сохранить свои секретные сделки в тайне. Она никогда не рассказывала родителям о своих нечестных заработках, и со временем у неё появился не только небольшой собственный фонд, но и некоторая репутация среди преступных группировок, которым мусорные каньоны служили домом.

К пятнадцати годам Аркель уже работала на хаттский клан и, хотя занималась на новом своём поприще тем же, чем и раньше, - добывала информацию и передавала её по цепочке своим боссам, – она заодно произвела нужное впечатление, проявив себя самым ценным и надёжным активом. Настолько, что конкурирующие банды приняли это к сведению и начали строить собственные планы.

Примерно в это же время девушка узнала цену - и стоимость - предательства.

Однажды вечером, выйдя на дело с викваем по имени Малкис, Аркель оказалась участницей сделки между двумя бандами. Один криминальный лорд хотел приобрести у другого рукоять сломанного светового меча, найденного в развалинах на Джеонозисе и много раз перепроданного преступными группировками Корусанта, как символ их власти и влияния. Аркель и Малкис должны были совершить обмен, передав чип с сомнительными кодами доступа в административное здание верхнего уровня, и вернуться с рукоятью меча в качестве награды. В момент обмена из тени объявилась никто иная, как мать Аркель, следившая за дочерью, и помешала обмену, подстрелила Малкиса и членов другой банды и была такова с чипом данных и световым мечом.

Оставшейся ни с чем Аркель пришлось объясняться с нанимателем и вынести болезненное наказание за провал. Но предательство закалило Аркель, как меч закаляется в пламени, и на той же неделе она отыскала свою мать, подстерегла её и прикончила, освободив её от чипа данных, рукояти светового меча - и отношений с дочерью.

Остро почувствовав наказание, которому подверг её наниматель, Аркель решила не возвращаться к нему со своими трофеями, но вместо этого заключила с помощью чипа данных собственную сделку, купила себе билет на транспорт, улетавший с планеты, и могла теперь, наконец, отправиться к звёздам и сделать себе жизнь и имя в более широкой галактике.

Что же касается рукояти светового меча, то, говорят, Аркель до сих пор носит её на поясе, как постоянное напоминание о предательстве матери и о том, что может произойти, если она когда-нибудь вновь кому-то доверится.

Отсюда уже труднее собрать воедино точные передвижения Аркель, но через некоторое время после отъезда с Корусанта она приобрела собственный корабль, старое модифицированное судно с перепрограммированным дроидом-пилотом RX, которое она украла у охотника за головами по имени Попандас Хет.

Прошли годы, и Аркель стала знаменитой в бессчётных мирах, её разыскивали и преступники, и власти. Тем не менее, она действовала с видимой безнаказанностью, совершала дерзкие налёты и заключая особые сделки даже с самыми отъявленными бандитами. Она пересекала галактику и брала всё, что хотела, всегда оставаясь на шаг впереди тех, кто преследовал её, всегда с улыбкой, подмигиванием и вспышкой смертельного оружия.

Многие брали след Аркель, надеясь захватить её и тем самым прославиться, но пока что все они потерпели неудачу. Никто не знает, где она объявится в следующий раз, потому что её никогда не замечали дважды в одном и том же месте, но (именно к этому моменту Мисук и вёл всё это время свой рассказ) в последний раз её видели на Батуу, в этой самой кантине, где мы сидим, всего два дня назад…

* * *
Мисук был хитёр и знал, что, дабы упрочить свою историю, он должен сыграть в ней свою роль; и вот, пока слушатели взволнованно шептались о разгуливающей среди них знаменитости, он изложил свой план по её захвату – ибо, по его словам, он был охотником за головами с Корусанта, членом одной из тех самых банд, и преследовал Аркель не только ради награды, но и ради мести. И здесь, на Батуу, он наконец-то свершит её.

Когда толпа разошлась, Мисук убрался из кантины, но из подслушанных разговоров других посетителей он знал, что слухи об Аркель распространятся. Конечно же, на следующее утро воровка окажется у всех на устах, и даже в новостных лентах будут передавать об опасной преступнице, предупреждая всех, кто её видел, обращаться к властям, а не пытаться задержать её самим. Конечно, среди людей на заставе найдутся и такие, кто придумает собственные планы, ибо слухи о размере награды за голову Аркель тоже распространятся. Охотники за головами, бродяги, бандиты и негодяи станут думать, как захватить её, - в том числе Эмим'Ай, которая прилетела на Батуу в погоне за Мисуком, но переключилась на бОльшую награду, которая была у неё прямо под носом.

Со смехом Мисук направился к докам, составляя курс на Дикий космос, где, как он знал, можно начать жизнь заново.

Охота на Аркель продолжалась по всей Батуу несколько недель, пока администратор в доках не обнаружил запись о старом модифицированном корабле, который побывал на заставе примерно в то же время, что и Мисук, но поспешно улетел, взяв курс на Дикий космос.

Конечно, многие из охотников за головами, в том числе Эмим'Ай, бросились в погоню, но никто не нашел ни Аркель, ни Мисука, и вскоре по всей галактике разнеслась молва об этой неуловимой легенде - самом большом выигрыше в галактике, самой желанной награде из всех.

И до сего дня люди ищут таинственную Аркель, рассказывая истории о её деяниях, о том, как однажды она исчезла в Диком космосе, преследуемая охотником, о котором никто никогда не слышал.

И один лишь Мисук, который сидит где-нибудь в кантине, задрав ноги, и посмеивается, знает правду: на самом деле её никогда не было на свете.