Уиллы
Автор: Том Энглбергер
Наконец-то время пришло. Я выслушал каждую версию этой истории, просмотрел каждый голокрон и изучил каждый артефакт. Приготовления длиною в жизнь подготовили меня к этому благородному делу. Да пребудет со мной Сила, ибо я приступаю к своей священной задаче – к написанию Журнала уиллов…
Давным-давно в далекой-далекой галактике…

Ну, а по-моему, не в такой уж и далекой, тебе не кажется?

Ты о чём?

«В далекой-далекой галактике». А я бы сказал «в далекой», а не «в далекой-далекой».

Э-э…

То есть, я бы сказал: «давным-давным давно в далекой галактике».

Ага, но остальные уиллы поручили написать эту историю мне, а не тебе.
Итак, начнем…
Давным-давно в далекой-далекой галактике…
Идет гражданская война.

Идет? Ха, вечно у тебя всё расплывчато, верно?

Так что ж, по-твоему, горе ты мое, мне писать: «гражданская война, четверг, день»?

Не, это уж совсем. Может, слово не то? «Идет…» Слабовато! Начинать надо сразу с действия.

Это же первое предложение, братан. Будешь придираться к каждому предложению – и мы вовек до битв не доберемся.

А, ну ладно. Валяй… так было бы лучше, но…

Повстанческие корабли, нанося удар со своей тайной базы, одержали первую победу над зловещей Галактической Империей.

Тпру, придержи коней. Империя и повстанцы?

Э, ну да.

Уже? А куда Республика подевалась?

А что?

Ты что, просто перепрыгнешь Республику? Только не говори, что перепрыгнешь и Войны клонов, и всю прочую фигню?

Ну… да

А как же Энакин и Падме, и песок, и…

Я подумал, что мог бы сделать несколько таинственных ссылок на все это.

Таинственных ссылок? А как же Дарт Мол? Он у тебя тоже будет «таинственной ссылкой»?

Вообще-то я не уверен. Я не планировал упоминать его.

Не упоминать Дарта Мола?!?! Дарта? Мола?

Не-а…

А потом ты мне скажешь, что не планируешь упоминать капитана Рекса, Асоку, Вентресс, Кэда Бейна, Саважа Опресса, Джа Джа и мандалорцев?

Ну… полагаю, я всегда могу вернуться и рассказать их истории попозже.

Не по порядку? Так все же запутаются!

Думаю, они разберутся.

Угу, ладно. Погоди, я понял! Может, добавить номера в начале каждой части. Смотри, вот как будет начинаться эта: «Давным-давным давно в далекой галактике: Эпизод 4»

Но это как-то…

О-о, идея! Может, лучше поставишь «IV»? Так шикарнее. И можешь дать каждому эпизоду название. Вот, э, например, «Эпизод VII: Голубая жатва»!

Да, это жуть как таинственно, но, если я пообещаю назвать его «Эпизодом IV» и придумать грандиозное название, ты дашь мне, наконец, заняться делом?

Да, конечно, не смею мешать. Главное – не забудь про хорошие фишки: Джин Эрсо, Орсона Кренника, К-2SO…

Во время этой атаки шпионам повстанцев удалось выкрасть секретные чертежи мощнейшего оружия Империи, которое называется ЗВЕЗДОЙ СМЕРТИ. Эта бронированная космическая станция обладает достаточной мощью, чтобы уничтожить целую планету.

Погоди-погоди, это что такое? Где Эрсо? Где К-2SO?

Я планирую начать с Р2-Д2 и С-3ПО.

ОК, теперь ты просто тупишь. Перепрыгиваешь К-2SO, Лучшего. Дроида. Всех времен. И начинаешь с протокольного дроида???? Какого хатта, братан? Ладно, пусть Р2 – да, он офигенный – но если так уж надо кого-то перепрыгнуть, так уж лучше С-3ПО! Он только и делает, что ноет.

Его нельзя перепрыгивать; он очень пригодился на Эндоре.

Эндоре? Ты что, ещё и плюшевых мишек вставишь, да?

Они – не плюшевые мишки! Эвоки – свирепые воины. Вершина пищевой цепочки на дикой планете!

Ага, но, во-первых, они живут на луне, а не на планете. А во-вторых…

Слушай, хватит, а? В этом эпизоде их по-любому не будет.

А что там вообще будет? Ты все перепрыгиваешь!

Ну, будет принцесса Лея, если ты, наконец, дашь мне начать.

Всё, всё, ОК. Она классная!

Преследуемая злобными агентами Империи, принцесса Лея торопится домой на борту своего звездолета. Она хранит…

Хранит? Серьезно? Люди подумают, что это киношка про сторожиху!

О Джабба! Ты мне выносишь мозги! Ты так и будешь придираться к каждому слову?!

Это всего лишь конструктивная критика. Не выносишь даже чуточку конструктивной критики? А по-моему, раз не выносишь, значит, ты не подходишь для этой работы.

О, а ты, значит, справился бы лучше?

Честно? Да.

Так почему бы тебе не начать писать свой собственный журнал и не оставить меня в покое?

Да, точно, и знаешь, что? Я напишу! У меня появились кое-какие грандиозные идеи насчет эпизода, где семья Чубакки празднует День жизни.

ОК, вот и здорово, гуляй. Так, и на чем я остановился?

Хранит.

Точно.
Принцесса Лея торопится домой на борту своего звездолета. Она хранит похищенные чертежи, чтобы спасти свой народ и восстановить свободу в галактике…

Сообщение отредактировал Apolra3529 - 1.9.2018, 15:01

Время смерти

Автор: Каван Скотт

Mеня зовут Оби-Ван Кеноби, и я мертв.
Я знаю, как это звучит. Сумасшедший старый Бен с его сумасшедшими старыми историями.
Но это не безумие. Это происходит.
По крайней мере, я так думаю.
Вот я стою в самом сердце новой боевой станции Империи, лицом к человеку, который, к добру или к худу, определил последние тридцать лет моей жизни. Я закрываю глаза и жду; слышу взмах меча и ...
И что?
Что будет дальше?
Если ты поразишь меня, я стану сильнее, чем ты можешь себе представить.
Разве я сказал эти слова? Верил ли я в них?
Понятия не имею. Уже нет.
Это происходит снова и снова. Я закрываю глаза, ожидая неизбежного. Я слышу скрежет дыхания Вейдера, скрип его брони, визг светового меча.
Я чувствую жгучую боль в боку.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч…
Я с криком вскакиваю в тишине комнаты. Я не там, где я был. Боевая станция, солдаты, даже Вейдер... все они исчезли, словно никогда не существовали.
Я дома, расположившись на синкаменной плите, которая почти двадцать лет служила мне кроватью. Где мой матрас? Я оглядываю тесную комнатушку. Всё, как и должно быть, хотя отсутствует кое-что из последних приобретений. Деревянный стул, который я сделал из дерева джапор. Набор глиняных мисок, раздобытых у забытого каравана джав. Увлажнитель, приобретенный у Уотто - по весьма завышенной цене, стоит добавить.
Меня ограбили? Нет, так хижина выглядела в первые дни моего изгнания, когда я еще вел на стене над кроватью календарь, чтобы отмечать течение времени. Я пробегаю рукой по ячеистой поверхности. На камне отмечены три года.
Я нашел старую хижину изыскателя высоко на обдуваемом ветрами обрыве, она была пуста, давно заброшена, но я сразу понял, что она хорошо послужит мне. Стены были крепкими, крыша - прочной, а пещеры под погребом - идеальное место для медитации и тренировок. Самое главное, она была отдаленной, окруженной огромным дюнным морем. Меня никто не потревожит.
Я спускаю ноги на грубый каменный пол. И тут я понимаю. Мне не больно. Впервые за многие годы мое тело не жалуется, когда я поднимаюсь с кровати. Я смотрю на руки. Это руки гораздо более молодого человека. Они не трясутся, они не дрожат. Кожа эластичная, загорелая, но еще не обесцвеченная постоянным жаром солнц-близнецов. Я сгибаю пальцы, ожидая услышать скрип ревматических суставов. Его нет. Пальцы сильные. Можно даже предположить, ловкие.
Я пропускаю их сквозь бороду, и меня осеняет. Я устремляюсь к задней части скромного жилища, мимо печи и кладовой, к тусклому зеркалу, висящему на дальней стене. У лица отражения почти нет морщин, кожа гладкая. Взъерошенная копна волос густая, только в бороде предательски поблескивает седина.
Мир покачнулся. Я протягиваю руку к стене, чтобы не упасть. Это прошлое. Матрас, стул, миски и увлажнитель воздуха; они не исчезли. Их просто ещё нет.
Я делаю шаг вперед, попадая в кружащийся цикл моей смерти.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Но на этот раз - больше. Гораздо больше.
Плачущий новорожденный, которого я держу на руках, когда его мать испускает последний вздох.
Квай-Гон, оседающий на колени, из рваной дыры в его животе вьется дым.
Глаза, когда-то смотревшие на меня, как на брата, испорченные темной стороной, пылают желтым от ненависти.
Костер Мола, бушующий под небом пустыни.
Отрубленная рука, подергивающаяся под огнем моего меча.
Пустые одежды, падающие на пол.
Голос, зовущий меня по имени.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч…
Я сажусь, хватая ртом воздух. Я снова в кровати, пылинки танцуют в свете, льющемся сквозь узкие окна хижины.
Мое зрение расплывается, и я оказываюсь в Храме на Корусканте, каким он был задолго до того, как Палпатин сделал из этих священных залов посмешище. С другой стороны комнаты на меня смотрит Йода, древнее лицо морщится в кривой ухмылке.
«Всему причина есть.»
«Но почему здесь?» - Кричу я, вновь перемещаясь в изожженную солнцами хижину. - «Почему сейчас?»
Ответа нет.
Я сижу на краю кровати, пытаясь вспомнить, что же случилось, когда я впервые жил сегодня утром.
Я смотрю вниз и вижу призрак более молодого себя, ворочающегося на плите в плену кошмара. Он стонет, он всхлипывает, он садится прямо, просыпается, на его губах – одно-единственное слово.
Одно-единственное имя.
«Люк!»
А потом я снова один.
Я знаю, что это за день. Я узнаю тяжесть в груди, ощущение предчувствия, от которого меня бросает в дрожь. Люк в опасности. Что-то должно случиться, и оно изменит всё.
«Иди к нему», - призывает голос в моей голове.
«Да, учитель,» - отвечаю я и прикрываю глаза, выходя на солнечный свет. Неда ждет меня, развалившись под самодельным навесом - шкурами животных, туго натянутыми на шаткую раму. Ветхий навес продержится ещё долго после того, как бедняжка умрет от старости, и будет непрерывно хлопать на ветру, заставляя меня просыпаться по ночам. Однажды утром он исчезнет, сорванный с фасада дома песчаной бурей.
Но этого еще не произошло. Моя верная, хотя и своенравная, эопи жива-здорова, обнюхивает землю, выискивая корни в выжженной почве. У меня возникает непреодолимое желание обнять её, но Неда встречает меня с обычным пренебрежением и ограничивается угрюмым фырканьем в качестве приветствия, прежде чем возобновить бесплодные поиски пропитания.
Совершенно верно. Так и должно быть; но сейчас её завтраку придется подождать.
Она не жалуется, когда я затягиваю потрескавшиеся кожаные ремни вокруг её туловища, полностью игнорируя меня, когда я взбираюсь в седло.
«Давай, старушка. Поехали.»
Я дергаю поводья, слегка подталкиваю её пятками в бок, когда она по-прежнему не реагирует. Наконец, она фыркает и нехотя повинуется, набирая скорость, и мы рысью мчимся по извилистой тропинке в долину внизу.
Вскоре мы атакуем солончаки, Неда фыркает, когда я подталкиваю её сильнее, чем когда-либо раньше. Её широкие ноги тяжело скачут по песку, минуя белые кости скелетов, дочиста обглоданные когтекондорами. Мне представляется вихрь сценариев - один ужаснее другого.
Неужели это Песчаные люди? Оуэн может справиться с тускенами, как и с кем угодно в пустошах, но у кочевников есть особая причина ненавидеть его семью, обида до сих пор не забыта и далека от прощения. Неужели они наконец-то взяли реванш? Грехи отца обрушились на сына.
Я крепче сжимаю поводья Неды, заставляя её продолжать путь. Конечно, на Татуине есть и другие ужасы; для начала, отвратительный комок жира, именуемый Джаббой Хаттом. Оуэн - гордый человек. Он скорее будет бороться, чем заплатит Джаббе деньги за защиту, которые хатт требует с его соседей. Конечно, Оуэн не будет настолько глуп - после того, что обещал?
Нет, Оуэн знает, когда сражаться. Но что, если угроза исходит вообще не от Татуина, но от звезд наверху? Одно дело - гангстеры и разбойники, и совсем другое - Империя. У Оуэна не будет и шанса против отряда обученных имперских солдат. Неужели сквозь тонкую атмосферу Татуина уже летит корабль? Неужели сбудутся мои худшие опасения?
Мне представляется хрустящий под тяжелыми черными сапогами песок, темный плащ, развеваемый шквальным ветром пустыни, механический хрип респиратора.
А потом я снова на боевой станции. Вейдер ждет меня в коридоре впереди, он стоит молча, его световой меч уже пульсирует красным. Он знал, что я приду, что я на борту его разрушительной машины. Знает ли он, что я сделал? Неужели все мои усилия были напрасными?
Почему он ничего не говорит, неподвижный, как статуя? Девятнадцать лет. Девятнадцать лет с тех пор, как я оставил его умирать. Девятнадцать лет переживания его падения каждую ночь во сне.
Как он выглядит под этой маской? Что он видит сквозь эти рубиновые линзы?
Друга? Врага?
Пережиток?
Он кажется таким спокойным, таким сосредоточенным, но я чувствую его ярость, кипящую под этой безжалостной лицевой панелью, словно гибельная туманность. Его ярость угрожает захлестнуть его, как всегда, но он держит её в узде. Не могу не отдать должное - я поражен. Император хорошо выучил моего бывшего падавана. Я могу лишь представить себе весь тот яд, что пролился из уст Палпатина с самого Мустафара.
Отведай своей ненависти, мой ученик. Взрасти её. Пусть она освободит тебя. Пусть она придаст тебе силы.
Я всегда знал, что этот день настанет. Я просто не знал, где и когда. Конечно, я никогда не предполагал, что это случится в подобном месте, на планетоубийце, подобной которой галактика никогда не видела.
Миллион голосов вскричали, как один, окутывая меня, их боль – моя собственная.
Наконец, Вейдер делает шаг вперед, ко мне. Вспыхивает мой световой меч, вибрация энергоячейки поднимает мою руку.
«Я ждал тебя, Оби-Ван. Наконец-то мы снова встретились.»
Голос неузнаваем. Сколько там осталось от моего друга?
Меня атакует другое воспоминание. Лежащая на кровати женщина, её дыхание неглубоко. «В нём есть добро...» Неужели она действительно в это верила - после всего, что он совершил? Если так, разве её всё ещё не было бы здесь? Разве она не была бы жива? Что бы она сейчас подумала о нём?
Нет. Мой друг мертв, в этом я уверен. Существо передо мной - не Энакин Скайуокер.
«Круг замкнулся», - заявляет узурпатор в своем высокомерии окончательного предательства. - «Когда я покинул тебя, я был всего лишь учеником.»
Когда я покинул тебя.
Каждое слово увлекает меня туда и обратно через годы. Я стою на рыхлой осыпи, внизу бурлит река расплавленной лавы. Это здесь ты оставил меня, Дарт? Или это произошло ещё раньше: когда ты запрыгнул на спидербайк и умчался в ночь, или когда ты держал Падме за горло?
Я чувствую, как растет мой собственный гнев, годы обучения и дисциплины уплывают прочь. Я едва слышу, что он говорит.
«Теперь я мастер.»
Его изображение мерцает, точно поврежденная голозапись. Только что передо мной бронированный гигант, а в следующую секунду - обугленная оболочка, распростершаяся на углеродистом берегу. Одно лицо бесстрастное и угловатое, другое - почерневшее и кричащее в агонии. Потом их становится больше, они сливаются в колеблющийся цикл. Юный румяный подросток, жаждущий получить мантию джедая. Энергичный мальчик-раб, опускающий закопченные очки на невинные глаза. Лишенный конечностей обрубок, висящий в бакта-камере, омертвевшая кожа бледна и вся в шрамах. Я вижу их все сразу: всё, чем он был, и всё, чем он стал.
«Только мастер зла, Дарт.»
Я не могу произнести его настоящее имя. Оно погубит меня, даже после стольких лет, стиснет мне горло. Время разговора подходит к концу. Это должно разрешиться раз и навсегда.
Я бью первым, наши мечи вспыхивают, сталкиваясь. Внезапное озарение рисует еще одну тень Корусанта, Энакина, возмущающегося насчет деревянной палки, которую я заставил его взять вместо энергетического оружия.
«Я больше не ребенок, Оби-Ван. Зачем нам пользоваться игрушками?»
«Ты должен быть терпеливым, мой юный падаван. Это лишь первый шаг. У нас есть время.»
Уже нет. Я бью вниз, и он блокирует, ожидая нападения. Наши клинки застывают, энергетические поля разряжаются, подавляя друг друга. Я вижу свое искаженное отражение в поверхности шлема. Старый. Усталый. Приближающийся к своему концу.
Он сдерживается, испытывая мои пределы. Он хочет знать, насколько время уменьшило мои способности. Я делаю то же самое с ним, изучая, так ли плавно двигаются кибернетические суставы, как отточенные годами обучения мышцы. Возможно, мы больше похожи, чем я думаю.
Теперь он берет на себя главенство, удары сыплются быстрее и сильнее. Я вынужден увернуться, его световой меч прочерчивает на металлической стене пылающую линию.
Полетели искры, и я моргаю - достаточно долго, чтобы мучение возобновилось. Глаза. Крик. Меч. Боль. Энакин. Падме. Квай-Гон. Мол.
Я опять на Татуине, Неда хрипит от напряжения. Путь через пустоши занял так много времени, солнца уже высоко в небе. Не в первый раз я проклинаю свое решение обосноваться так далеко от фермы. О чём я только думал?
Очередная перемена, очередное воспоминание: я стою у двери Оуэна, объясняя, что произошло, прошу незнакомцев о помощи.
Он объявляет свои условия совершенно ясно: «Мы возьмем его, но ты не будешь играть никакой роли в его воспитании. Если тебе нужно остаться на Татуине, держись подальше, слышишь? Ты не будешь ни видеть мальчика, ни говорить с ним. Он не должен ничего знать о своем отце.»
Неда фыркает, когда я останавливаю её. Ферма впереди, её купол - единственный ориентир на многие километры вокруг. Всё так, как и должно быть. Никаких признаков бластерного огня, никаких темных шлейфов дыма, вздымающегося в воздух. Я слегка расслабляю плечи. Возможно, я ошибся. Возможно, Люк вообще не в опасности.
Неда ворчит, вскинув голову, чтобы стряхнуть песчаных мух, которые обосновались в её длинных ресницах. Я успокаивающе глажу её шею, оглядывая кольцо экологических датчиков и датчиков движения, которые образуют защитный барьер вокруг новообретенного дома мальчика.
Вот и он, сидящий, скрестив ноги, рядом с влагоуловителем. Он сгорбился в песке, играя с игрушкой, которую я не могу различить на таком расстоянии. Я улыбаюсь. Я догадываюсь, что это: последняя в длинной череде моделей космических кораблей. Интересно, знает ли Оуэн, откуда они, кто оставляет их рядом с иссеченным песками надгробием Шми, чтобы Беру могла их найти. И вот, сидя здесь и наблюдая, как Люк ведет деревянный истребитель в воздухе, я думаю об игрушечном корвете, который я делаю в своей мастерской. Он почти закончен. Особенно я доволен ионными двигателями. Моя лучшая работа.
Даже сейчас, всего в три года, очевидно, что Люк стремится летать. Как будто снова видишь Энакина. Копна непослушных светлых волос, ярко-голубые глаза, руки постоянно что-то мастерят. Люк не довольствуется просто игрой со своими игрушками. Он постоянно работает над их модификациями, вносит улучшения.
Совсем как его отец.
«Твои силы слабы, старик.»
Наши световые мечи сталкиваются. Я стараюсь двигаться вперед – и меня лишь яростно отбрасывает назад. Как будто бьешь железо. В руках Вейдера нет уступок, в моих - слишком много.
«Ты не победишь, Дарт.» Он едва реагирует на насмешку, слишком хорошо понимая, что я стремлюсь спровоцировать его, обратить его гнев против него самого. «Если ты поразишь меня, я стану сильнее, чем ты можешь себе представить.»
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Это и есть сила? Эта пытка? Я словно лист, подброшенный бурей. Настоящее и прошлое сталкиваются. Я уже не могу сказать, что реально, а что - отдаленное воспоминание, сделавшееся рельефно четким.
Люк в безопасности.
Люк в опасности.
Я на Татуине.
Я на боевой станции.
Такого не должно быть. Не это обещал мне Йода. Меня захлестывает. Прошлое, настоящее, даже будущее. Я вижу события, которых еще не было. Лею, упавшую рядом с консолью, с разбитым сердцем, капитана Соло, падающего куда-то очень далеко. Зло торжествует, а затем побеждено, а потом снова восстает.
И хуже всего - Люк, старик, как я сейчас, со сморщенным лицом, с затравленным взглядом. Он отрезан от тех, кто его любит, источенный сожалениями и горем. Это уже слишком, чтобы можно было вынести, будущее, которого я ни за что не хочу видеть.
Хриплый вой сирены вновь перебрасывает меня в прошлое. Мой взгляд устремляется от Люка к захватчикам, которые споткнулись о детекторы движения. Они одеты в невообразимые лохмотья из бронежилетов и шкур животных, в их банде, по меньшей мере, полдюжины различных видов. Ходили разговоры о бандитах из Мос Айсли, грабящих фермы и поселения в этом районе, оставляющих только опустошение и горе. Почему я не прислушивался к слухам? Почему я не вмешивался до тех пор, пока не стало слишком поздно?
Я джедай. Был джедаем. Буду снова.
Беру зовет племянника, но Люку некуда бежать. Если он попытается вернуться к куполу, он погибнет. Если он побежит к пещерам через равнину, он погибнет.
Другие мои жизни забыты в мгновение ока; предательство прошлого, грядущая борьба. Всё, что имеет значение, здесь и сейчас. Неда бросается вперед, моя рука хватает световой меч на поясе. Клинок загорается, еще когда я соскакиваю со спины Неды, приземлившись между испуганным ребенком и возвышающейся над ним человекоподобной скотиной, одетой в шкуру ранкора.
«Беги, Люк! Беги!»
Не могу сказать, прислушивается ли мальчик к моим словам. Здоровяк передо мной поднимает бластер, и я взмахом легко отклоняю выстрел. Бандиты в несколько секунд наводняют ферму, занимая позиции справа и слева. Я вращаюсь, блокируя бластерный огонь со всех сторон. По крайней мере, я не одинок в защите фермы. К драке присоединяется Оуэн с видавшей виды винтовкой в руках. Нет времени думать - только реагировать.
Жилистая рука хватает меня за плечо. Я разворачиваюсь, лишив жизни моего предполагаемого противника. Мой меч танцует в воздухе, всё вокруг меняется, мерцая туда-сюда, как недавно фигура Вейдера. Что у меня под ногами – песок или металлическая палуба боевой станции? Бандиты наступают, и Вейдер получает преимущество. Я молод, и я стар, я здесь, и я там. Я блокирую и парирую, атакую и отступаю. Вейдер слишком силен, бандитов слишком много. Двойная борьба против меня.
Вейдер делает ложный выпад влево, и я поворачиваюсь - только чтобы получить вибробулавой в грудь. Я скольжу по песку, а тем временем на меня несется гигантский кабан-гаморреанец, подняв дубину и готовясь нанести удар.
Прежде, чем я успеваю среагировать, в приплюснутое рыло гаморреанца врезается что-то маленькое и хрупкое. Ошеломленный бандит колеблется - достаточно долго, чтобы мой клинок успел отделить его ноги от щиколоток. Я откатываюсь в сторону, а визжащий кабан падает туда, где я лежал, в бок мне впивается что-то острое. Это куски игрушечного истребителя, разбившегося о голову гаморреанца. Люк хватает меня за руку, пытаясь поднять. Он спас мне жизнь, этот замечательный ребенок.
«Люк!» - Кричит Оуэн через всё поселение. - «Уходи!»
Я вскакиваю на ноги, возвращаясь к битве, победа в которой теперь наша. События приняли другой оборот, и бандиты падают один за другим, скошенные бластерным огнем и плазменным клинком. Когда мой последний противник остывает у моих ног, Люк выкрикивает предупреждение. Позади Оуэна возник деваронец, готовый обрушить приклад бластера на голову ничего не подозревающего фермера. Я отвожу руку назад и изо всех сил бросаю световой меч. Клинок вращается в воздухе, находя свою цель. Деваронец падает, его тело рассечено надвое. Я тянусь Силой, гася световой меч, прежде чем вернуть рукоять в ладонь.
Люк весело кричит, со всех ног несясь ко мне, раскинутые руки могут поспорить шириной с его улыбкой. Позади раздается хруст, и я поворачиваюсь – мне в нос врезается кулак Оуэна. Я тяжело падаю на землю, световой меч вылетает из руки. Все мои тренировки, весь мой опыт - и скромный фермер-влагодобытчик достиг того, что не удалось ни боевому дроиду, ни ситху: сбил меня с ног.
«Дядя Оуэн!» - Кричит в замешательстве Люк, когда дядя грубо тащит мальчика к тете, а потом поворачивается и сердито смотрит на меня.
«Уходи», - едва ли не выплевывает он, яростно тыкая указательным пальцем. - «Прочь отсюда. Разве ты не достаточно сделал для этой семьи?»
«Не достаточно?» - Бросаю я, осторожно проверяя, не кровоточит ли мой пульсирующий нос. - «Может, ты не заметил, но я пытался защитить тебя.»
«Нам не нужна твоя защита. И вообще ты нам не нужен. Я мог бы и сам справиться. Всегда могу, и всегда справлюсь.»
«Оуэн, пожалуйста ...»
И я обнаруживаю, что смотрю в дуло винтовки. Я понятия не имею, сколько энергии осталось в блоке питания, и не горю желанием узнать.
«Я видел его», - шипит Оуэн сквозь зубы. - «Он пытался тебя спасти.»
Я бросаю взгляд на Люка, который теперь в безопасности на руках у Беру.
«Он - смелый мальчик.»
«Его могли убить!»
Я открываю рот, но слов нет.
Тяжело дыша, Оуэн опускает бластер и поворачивается ко мне спиной.
«Я буду защищать его», - говорит он мне, уходя. - «Со мной он будет в безопасности.»
Я смотрю через плечо Оуэна. Беру перехватывает мой взгляд и печально качает головой. Она провожает Люка к куполу, Оуэн идет за ними. Люк на мгновение оглядывается, прежде чем все трое исчезают из вида. Я остался один с мертвецами, под ударами солнц-близнецов.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Я знаю, почему я здесь, почему я вновь и вновь переживаю этот момент. Тогда я подвел Люка, так же, как я подвел его отца. Я всегда верил - всегда надеялся - что гнев Оуэна остынет, что однажды мне будет позволено обучать маленького Люка путям Силы. События этого рокового утра означали, что Оуэн никогда больше не подпустит меня к мальчику. Он был не просто зол. Он был напуган; напуган взглядом, который мы оба увидели в глазах его племянника. Храбрость. Неповиновение.
Мы уже видели раньше такой взгляд - в других глазах.
«Ты напрасно вернулся», - говорит мне Вейдер.
Мои силы истощены, мое тело кричит от боли. У меня нет надежды на победу в этой битве. Он кидается на меня; удар и контрудар, укол и ответный выпад. Воздух насыщен плазменными разрядами, на краю моего зрения танцуют огоньки. Я вынужден отступать, мышцы горят, дыхание стало неровным. Рукоять меча скользит в руках, в ушах звенит.
Люк рядом. Я чувствую его и молюсь, чтобы Вейдер не почувствовал. Мне надо столь многому научить мальчика. Стольким поделиться. Зачем я слушал Оуэна? Зачем я слишком долго ждал?
Разве ты не достаточно сделал для этой семьи?
Теперь слишком поздно. Нет никакого способа подготовить Люка к тому, что должно произойти. С кем я оставляю его? С контрабандистом и вуки? Даже если каким-то чудом они нашли Лею, что они могут сделать? Они едва успели повзрослеть. Восстание не готово к оружию такого масштаба. Никто не готов. И во всём этом виноват я.
Я снова подвел Люка. Мне не выстоять. Всё кончено.
Если ...
«Бен?»
Крик Люка разносится по ангару. Он там, следит за нашим боем, позади него - открытый люк грузовика. Он хорошо знает, что мне не победить. Он застыл в шоке, не зная, что делать, но это не продлится долго. Вскоре чары спадут, и он бросится бежать. Эти отважные, непокорные глаза закроются под огнем штурмовиков. На этот раз ему нужно нечто большее, чем игрушечный истребитель. Он должен бежать; спасать себя, а не меня.
Иди к нему.
Голос у меня в голове громче, чем был в течение многих лет.
Да, учитель.
Я немолод. Даже если бы я пытался, я не смог бы обогнать бластерный выстрел – больше не смог бы. Я ни за что не доберусь до Люка вовремя, чтобы спасти его.
Именно сюда мы и пришли.
Я - Оби-Ван Кеноби, и я мертв.
Я оглядываюсь на Вейдера и улыбаюсь. Я не могу даже представить себе, что он об этом думает. Это больше не имеет значения. Всё, что имеет значение, - Люк.
Я выпрямляюсь, закрываю глаза, поднимая перед собой меч. Я не вижу скользящий сквозь воздух клинок, едва слышу его визг. Я вижу Люка, скрестившего ноги на песке, играющего с деревянным корветом.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
«Бен! Нет!»
Люк кричит снова, поглощенный горем. Я вижу всё сразу. Бластер у него в руке. Стреляющий по штурмовикам Соло. Лея зовет его по имени. Солдаты наступают, подняв оружие. Если Люк остается, он погибнет. Если он будет сражаться, он погибнет.
Я не позволил этому случиться раньше и не позволю этому случиться прямо сейчас. Я шепчу слова, которые я говорил, когда он был ребенком, слова, которые, я знаю, услышит только он.
Беги, Люк! Беги!
И он слушается. Люк Скайуокер бежит и не останавливается. А я рядом. С этого момента он никогда не будет одинок. Он будет учиться, и он будет расти, а я буду вести его на каждом шагу этого пути.
У нас есть всё время, что нам нужно.