Хорошего писателя довольно просто отличить от плохого. Он сначала придумывает персонажей, потом отталкивается от них и сочиняет сюжет, а плохой писатель поступает наоборот.
В истории нас тоже больше привлекают люди, а не абстрактные концепции. Более того: живые, думающие, чувствующие люди, а не картонные стереотипы. И чем больше мы узнаем о них, тем сложнее в наших глазах становятся бурлившие в былые века конфликты. Трудно делить всех на «хороших и плохих парней», когда прекрасно слышишь бой барабанов, под которые шёл каждый персонаж исторической драмы.
И вот какая особенность становится заметной, если обращаешь внимание на людей. Многие историки безуспешно искали закономерности во внутренних кризисах государств 16-17 веков, но по-настоящему общим в них было то, что в начале конфликта его участники вообще не представляли, к чему придут в итоге. Особенно наивны в этом отношении бывали «мятежники»: они хотели лишь подлатать старое здание государства, но разносили его на куски, зачастую погибая в этом взрыве. Мятеж в Нидерландах (который столкнул не просто испанцев с голландцами, а жителей разных провинций между собой), гугенотские войны во Франции, английские гражданские войны, Фронда — это совсем разные конфликты по причинам и характеру, но все они превзошли ожидания тех, кто изначально раздувал пламя. Так же, как глупы слова о неотвратимости революций и гражданских войн, глупы и утверждения, будто бы происходило ровно то, чего хотели те люди. Междоусобные бойни горче перезаваренного кофе, и тем более грустно, что их бедствия были не осознанным выбором участников, а неожиданностью. Мне интересно только, произошла бы хоть одна война, если бы участникам заранее показали её последствия? В конце концов, мнение, что в прошлом не было совершено никаких ошибок, это признак психически больного человека, особенно если речь идёт о политике.




Все они начинали с малого, отстаивали законные права и привилегии, старались улучшить, а не разрушить своё государство, но в итоге тоже нарушали законы и чужие права, а бывшие друзья сходились на полях сражений — сперва нерешительно, затем с отчаянной обречённостью. А дальше находилось место и безумию ожесточённых солдат в павших перед ними городах, и сухим деревьям, на которых раскачивались взятые в плен. Говорят, что этих людей просто закрутил вихрь событий, но дело в другом. Никто их никуда не увлекал, и не было там никаких необъяснимых сил и невидимых рук. Просто всякий раз, когда люди оказывались перед выбором, они принимали верные со своей точки зрения решения, но в итоге цепочка верных по отдельности решений приводила их в тёмный лес, в который «роялисты» и «мятежники» одинаково не хотели попадать. Оставалось тогда лишь плутать в этих злых чащах, пока наконец не выходили на свет немногие выжившие, с ужасом глядя на оставленную за спиной дорогу с трупами. Все прошли через это, но благословенны те, кто понял своего врага и потом не проклинал его.

Трудно определить момент начала гражданских войн, но особенно жутко читать подробное описание того, как возникал конфликт. Когда я читал книгу своего отца про предысторию английской гражданской войны, то сначала жалел, что текст обрывается как раз перед началом боевых действий. Дочитав до конца, я понял, что книга заканчивается как раз там, где надо. Самый интересный этап кризиса государства — не тогда, когда берут в руки оружие, двигают армии, начинают осады и раздевают убитых после битвы. Больше всего захватывает время, когда ещё был шанс на мир, когда все противоречия ещё можно было решить словами, а не пулями, если бы было желание. И одновременно это самый леденящий кровь этап, потому что вслух никто не говорит о войне, никто её не хочет, но становится всё жарче, и вот десятки разных группировок с разными интересами постепенно разбиваются на два противоположных лагеря, и конфликт сильно упрощается, сводится к двум бескомпромиссным вариантам, неприемлемым для обеих сторон. И вот наконец они снимают со стен шпаги и опускают пистолеты в седельные кобуры, не желая врагам смерти, но считая будто нужно лишь немного показать силу...