Название: At the Brink of the Dawn and the Darkness, третья часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть "В Шторме" находится здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

вторая часть "В Тенях и Темноте" здесь: https://www.jcouncil.net/topic26642s0.html?start=0

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page27.htm




Сообщение отредактировал Алита Омбра - 11.5.2013, 19:03

Поздравляю всех с Рождеством! И тех, кто отмечает сегодня, и тех, кто нет.
Не вижу ничего страшного, чтобы праздновать это чудесное событие дважды:)

















Палпатин был мертв, убит единственным человеком, способным на это. Человеком, чьи разум и душа принадлежали Императору, как верил последний. Человеком, который так жаждал сразить Императора, что в те последние часы был согласен отдать за это свою жизнь. Человеком, который сейчас лежал в неподвижной тишине после шестичасовой операции; белая простыня двигалась вместе с его слабо вздымавшейся грудью и казалась Маре чересчур похожей на саван.

Все вокруг нее, повсюду во Дворце, крутилось в адском бешеном потоке, пока его сторонники предпринимали меры для сокрытия правды и стабилизации Империи, действуя по тщательно разработанному плану. Но это не имело больше значения для Мары - она существовала вне времени и пространства в пузыре реальности, определяемой поверхностным дыханием человека, которого она предала. Человека, которого она спасла. Человека, которого она...

Она стояла рядом с ним в темноте, пока он лежал без сознания... и плакала. Впервые, с тех пор как она была ребенком, она плакала, слезы незаметно бежали по щекам и плотно сжатой челюсти, стиснутой против рвущих горло рыданий. Она плакала, потому что не стало Палпатина. Потому что она была благодарна, что Люк был здесь. Она плакала от облегчения. Она оплакивала то, что потеряла и радовалась тому, что получила – и боялась, что навсегда оттолкнула это от себя.

Он пришел в ее жизнь и перевернул всё, всё, во что она верила, с ног на голову. Каждое убеждение, каждый принцип, каждое верование. Потряс ее мировоззрение до самой сердцевины.

Но не таким образом, к которому они оба привыкли, не силой или манипуляциями, а постепенно, понемногу, и очень убедительно. Простым, ненавязчивым общением, едва заметным, легким побуждением, мягкой, неуловимой поддержкой; все это незаметно устанавливало над нею власть.

Она стояла одна в бархатных тенях самого мучительного, страшного и изнурительного дня своей жизни и наблюдала за тем, кто стал причиной всего этого страдания, пока тот лежал абсолютно неподвижный. Снующий вдоль кровати сканер создавал вертикальные дорожки тусклого света, обновляя считываемые данные своего пациента на экране над ним всякий раз, когда возвращался в исходное гнездо.

Мара Джейд медленно качала головой, она все еще пребывала в некотором аду от шокирующих событий дня. Не только ее мир перевернулся вверх тормашками, не только Дворец или Корускант, правительство или армия, целая галактика изменилась в течение нескольких коротких часов..., она просто еще не знала об этом. Все пришло в движение, все перемещалось… вокруг него – его действий, его решений.
Возможно, именно понимание этой перспективы так долго удерживало его? Поскольку теперь, когда Мара серьезно думала об этом, предстоящее ужасало ее. Вся проклятая галактика ложилась на его плечи. Судьба каждого разумного существа, каждой цивилизации - все будет зависеть от его воли. Все и повсюду будут обращать свой взор к Корусканту и, затаив дыхание, ждать, бояться, надеяться.

Он определит ход истории… Он уже сделал это.

Палпатин всегда нес это бремя легко; со смесью блаженного равнодушия и укоренившейся веры в свое право господства, которая даровала ему абсолютную ясность видения и непоколебимую уверенность и убежденность в своих действиях и распоряжениях. Правильно или неправильно, спаситель или тиран, он прокладывал путь и тащил по нему свою Империю без единого колебания. Он объединил под одним началом галактику, которая воевала сама с собой, и держал ее грубой силой и абсолютной безжалостной волей. Его слово было законом… Было законом.

И все это бремя преемственности и правления миром, который создал Палпатин падет теперь на Люка. На человека, который никогда не хотел власти; человека, который постоянно подвергал сомнению принципы Империи и поносил Императора.

Что бы ни говорили об единовластии Палпатина, но оно удерживало враждующие фракции в мире в течение двадцати лет. Будут ли у Люка желание и упорство, уверенность и убежденность, чтобы делать то же самое? Чтобы вести Империю, созданную Палпатином дальше? Он никогда не хотел власти; и так долго избегал ее, поняла Мара. Не думал, что заслуживает ее. Она безрадостно рассмеялась: если кто и доказал свое право на правление за последние пять лет, то это был Люк. Он побывал в преисподней и вернулся… хотя нет, полностью он никогда оттуда не возвращался.

Он очутился на Корусканте, имея лишь сырой потенциал, сопротивляясь изо всех сил и полагаясь на свои упрямые убеждения и наивные принципы. И Палпатин высек подлинный талант из этого материала. Создал ситха и заточил его в огне жестоких испытаний, интенсивного давления и принудительных изменений, понукая и заставляя, преследуя и наказывая. Направляя, полируя и совершенствуя.

Мой совершенный клинок, так называл его Палпатин, и она понимала почему.

Вся та юношеская, импульсивная опрометчивость и стойкое, несговорчивое умение претерпевать за свои убеждения были умерены и сформированы в гибкость, моральную силу и абсолютное бесстрашие. Каждая слабость была раскрыта и сломлена, каждая достоинство усилено, каждая возможность воплощена.

Уголков губ Мары вновь коснулась улыбка; возможно, не так уж он и не готов, как думал… или как думала она. В сложившихся обстоятельствах, принимая во внимание вызов, который ему теперь брошен, по правде говоря, к лучшему то, что идеалистически настроенный и полный негодования пилот мятежников, прибывший сюда, был полностью вычищен Палпатином; был втащен, несмотря на сопротивление, крики и брыкания на каждом шагу, на свое законное место...

Его законное место; это был первый раз, когда она подумала так.

Она знала, конечно, что однажды он будет править - но это знание было отдаленным, неким нереальным фактом, который не требовал пока никакого более пристального внимания.

И вчера... в ходе непрерывной череды ошибок и промахов со всех сторон, человек всегда стоявший в тени Палпатина, принуждаемый и неспокойный, достиг наконец края своей выносливости и переступил через него. Он набросился на своего Мастера, вложившего так много в контроль над ним, и дал выход гневу, накопленному за годы насилия и издевательств; он показал своему учителю то, как многому он научился.
И внезапно одним-единственным действием, страшным решением, рожденным из гнева, потери и предательства, они очутились здесь.

Это была неизбежная, неумолимая судьба, которую все, даже она, так старались не замечать. Разрываемая между своим учителем и любимым человеком, Мара чувствовала, что у нее, по крайней мере, было некоторое оправдание за свою ненамеренную слепоту. Но какое оправдание могло быть у ее учителя – как он мог так ослепнуть к расцветающей мощи и разрушающейся совести Люка?

Он вложил столько сил и времени в создание своего безупречного ситха, своего волка. Мара резко вспомнила предупреждение, высказанное ей давно Люком: ”Если ты протягиваешь руку волку, ты не должна удивляться, когда он укусит ее".

Создававший своего волка Палпатин не просто протягивал руку, а тащил руку с цепью назад; он потерял бдительность и считал само собой разумеющимся повиновение ему.

Но тогда, разве она не была виновата в том же самом…, разве она сама когда-то не волновалась, что Скайуокер просто выжидает своего часа?
Она шагнула к нему, мягко проводя тыльной стороной пальцев по его ободранной щеке, вспоминая ужас и отчаяние в его безжизненных глазах, когда он прилетел во Дворец лишь несколько часов назад, зная, что его отец мертв, убит Палпатином. Нет, его поступок не был никаким предумышленным действием - это было горем, потерей, яростью и безысходностью, выпущенными на того, кто был повинен в них без всякого следа сожаления…

Но результат был тот же. Палпатин все так же мертв, и нравилось Люку это или нет, хотел он этого или нет, он поставил себя и Империю на новый безвозвратный путь.

Человек, которого Палпатин обучал править, собирался занять свое место, как единственный, самый могущественный человек в галактике. И он должен будет править железным прутом, чтобы сохранить Империю в эти ближайшие годы, помешать ей скатиться в способную растянуться на десятилетия гражданскую войну, когда все возможные кандидаты и претенденты будут соперничать за трон.

Понимал ли он это? Даже если да, то захочет ли он действовать в соответствии с этим? И если да, то... как?

В этой неподвижной, безмолвной тишине, ее дрожащая рука вдруг замерла на его израненном лице, когда Мара поняла с ужасающей ясностью, что шептал ей холод, ползущий по спине…

Несмотря на то, что она делила с ним жизнь и постель, и находила место среди крошечных осколков его раскромсанной души… она не имела ни малейшего понятия о том, что он сделает.



Хан Соло, командир Синего Крыла флагмана "Дом Один" растягивал слова финальной части своей лекции для самой последней группы новых пилотов; большое холо-изображение одного из новых имперских Интерат-СИДов медленно вращалось на месте рядом с ним. Он вглядывался в скрытое в полумраке море оживленных, предвкушающих лиц, отмечая, что они с каждым годом выглядят немного моложе...

Хан сузил глаза от неприятной мысли, мелькнувшей в голове: возможно, это он становится старше?

Нет, не может быть.

Это было новое Красное Звено - "Искры", как они сами себя прозвали из-за их яркой, видимой издалека оранжевой формы, крайне чистенькой и застегнутой на все молнии, хотя некоторые уже начинали подражать ветеранам, которые носили жаркие, душные комбинезоны снятыми до пояса, с завязанными на нем рукавами. Красные - пилоты крестокрылов, если они преуспеют и доберутся до управления, конечно. Веселые, яркие искры, весельчаки. Хан уже сказал им, что еще до окончания их первого, настоящего боевого задания половина из них станет немногим больше вспышки в темноте.

Его внимание привлекло движение на краю аудитории. В помещение вошла Лея, скользнувшая в сторону дверь тут же закрылась обратно, лишь на мгновение показав яркую полоску света наружного коридора - однако Хан успел заметить многозначительно поднятые брови и натянутое, нервное выражение на ее лице, что заставило грудь сжаться.

Вернув взгляд к новобранцам, он начал быстро закруглять лекцию:

- Итак, подведем итог: если вы идете на хвосте, вы можете веселиться..., но не забывайте следить за его ведомым. Потому что, если он повиснет на вашем хвосте, вам останется надеяться, что ваш собственный ведомый более смышлен, чем вы - в ином случае вы оба превратитесь в пыль. Так… ну ладно, возвращайтесь к своим летным симуляторам.

Раздался коллективный стон, и Хан не мог сдержать улыбки, помня, как он чувствовал точно то же, когда самой захватывающей вещью в галактике было добраться до рычага космического корабля - настоящего корабля. Он по-прежнему временами испытывал это чувство на "Соколе". Новизна полета на А-винге в рядах Альянса прошла после нескольких месяцев стиснутого существования в холодной, дребезжащей кабине во время бесконечных вылетов в качестве няньки, перемежающихся для разнообразия редкими дерзновенно-драматичными вылазками - когда Империя подбиралась к ним слишком близко. Да - несколько недель двухсменного графика в летающей коробке отобьют охоту у любого из этих юнцов.

Однако он усмехнулся на забавляющие его стоны:

- Что? Вы серьезно думали, что я позволю вам прикоснуться своими грязными руками к одному из моих славных Х-вингов? Шестьдесят часов, парни. Вернетесь, когда получите на сим-карту шестьдесят часов максимальных боевых показателей. Тогда возможно - только возможно - я позволю вам подняться в воздух.

- Ваши Х-винги все равно лишь куча пуду, - пробормотал какой-то нахальный умник в повернувшейся к дверям толпе.

Хан немедленно повернулся к нему:

- Эй, следи за своим языком, малыш, или окажешься на мусорном грузовике до скончания галактики.

На мгновение он потерял миниатюрную фигурку Леи посреди пламени оранжевого обмундирования и юношеских усмешек, когда шумная толпа пилотов двинулась к выходу в направлении летных симуляторов. Поднявшись на цыпочки и вытянув шею, чтобы привлечь взгляд Хана, Лея с трудом удерживалась, чтобы не быть увлеченной к дверям.

- Что-то случилось на Корусканте.

- Да? - Хана это ничуть не впечатлило. - На Корусканте всегда что-то случается.

Лея полностью проигнорировала это; она обнаружила, что игнорирование высказываний Хана часто бывает лучшим выбором - в противном случае их заносило далеко в сторону и тогда один или другой уходили в бешенстве, прежде чем она фактически добиралась до сути того, что пыталась сказать.

- Ты знаешь, что Палпатин не собирал двор два дня подряд? И нам только что стало известно, что то же самое объявлено и сегодня.

- Да ладно, дай парню перерыв, Лея, - протяжно проговорил Хан, возвращаясь к кафедре, чтобы выключить холо. - Это тяжелая работа – управлять галактикой, обирая ее при этом до нитки. Возможно, он устроил себе отпуск - где-нибудь на солнышке. Сила знает, парню не помешает немного румянца на щеках.

- Серьезно, Хан, такого никогда не случалось раньше, - упорствовала следующая за ним Лея, начиная задаваться вопросом, зачем ей вообще понадобилось приходить сюда.

Хан развернулся, взял ее за плечи, давая волю кривой усмешке, перед которой, как он знал, она не могла устоять, и легонько поцеловал в лоб, успокаивая - напоминая ей сразу же, зачем она все-таки сюда пришла.

- Послушай, золотко, это наверняка ничего не значит. Он затихарился в том… как его... зимнем логове, в котором жил в прошлом году. Двор тогда был распущен на две недели.

- Двор не был распущен, он был перемещен в Зимний Дворец, - исправила Лея. И по данным разведки это было сделано для того, чтобы представить Кирию Д'Арка Наследнику в менее официальной обстановке.

- Я тебя умоляю, - насмешливо проговорил Хан. - Хочешь сказать, что весь двор протащили через полпланеты к полюсу, чтобы выпустить в свет еще одну маленькую избалованную принцессу, - он отступил на полшага, держа перед собой руки. - Без обид, милая, но любой с таким же успехом мог представить ее Люку без этого шитого белыми нитками спектакля. Ты сама могла бы сделать это в любом месте. - При этом он начал имитировать воображаемое знакомство, указывая поочередно руками на пустые места: - Люк, это Д'Арка. Д'Арка это Люк. Видишь? Все просто.

Раньше это обычно сводило Лею с ума - то, что Хан упрямо цеплялся за привычку называть Наследника именем, которое тот использовал, пока был шпионом здесь, в Альянсе, теперь же это проходило все чаще и чаще незаметным, настолько часто, что она даже сама порой думала о нем под этим именем снова. Странным образом это делало мысли о нем легче; у него было много разных имен с тех пор, как он покончил со шпионажем в Альянсе и вернулся в Империю, но почему-то никакого настоящего имени, как будто Палпатин питал отвращение к правде о нем, не позволяя ей быть обнародованной. И, безусловно, его прошлое было отрезанной нитью, никто, даже ботаны, не мог раскопать о нем ни малейшего факта. Хан, конечно, воспринимал это, как достаточное доказательство, что Люк Скайуокер был... ну, Люком Скайуокером - это было самым большим прыжком веры, в обход логике, который Лея когда-либо наблюдала, особенно у такого откровенного циника.

Было очень странно знать кого-то только по титулу, это обезличивало его и заставляло чувствовать себя неудобно при разговоре о нем… Возможно, в этом и был смысл. Но если так, на Лею это действовать не будет, решила она. Палпатин в своей борьбе слишком часто играл на тонкостях и нюансах, и она не собиралась покупаться на это.

- Я думаю, что Палпатин поставил бы под угрозу ненамного больше, если бы переместил весь двор в Зимний Дворец, а не…, - Лея остановилась, когда до нее вдруг дошли слова Хана об избалованных принцессах. - Что значит "без обид"?!

Он вдохнул, приготовившись к ответу, но она вскинула руку, останавливая его – упорно не желая сворачивать с курса вопроса, по которому пришла сюда.

- Стой, не отвечай ничего. Дело в том, что разведка докладывает, что "Экзекутор" вчера должен был выйти с орбиты по направлению к Нал Хатту, а "Патриот" должен был улететь сегодня, а они оба до сих пор на геостационарной орбите Корусканта, плюс к ним присоединился "Несравненный". Когда последний раз ты видел одновременно три супер разрушителя вокруг Корусканта?

Хан нахмурился, начиная проявлять заинтересованность:

- Серьезно? Центр полетов вот уже два дня получает со всех сторон сообщения разведки о том, что разрушители порвали со своим стандартным графиком?

Лея обхватила себя руками, не в силах стряхнуть с себя чувство, что случилось нечто очень серьезное; она помнила странное нервное ощущение, резко выдернувшее ее из сна три дня назад, когда она вскрикнула от ужаса и выворачивающей сознание и внутренности паники.

Она помнила, как потом расхаживала по каюте, несколько часов подряд, безуспешно пытаясь избавиться от невнятного кошмара и успокоить колотящееся сердце, зная каждым фибром своего существа, что где-то как-то произошло что-то важное, имеющее большое значение. Далекое, и в то же время ключевое. Какая-то основополагающая перемена.

Она провела последние три дня как на иголках, ожидая, следя за любым изменением, любой аномалией, за любым нарушением обычного порядка вещей.

Первый день было относительно легко выбросить это из головы, несмотря на то, что вдобавок к дурной ночи от разведки поступило неожиданное сообщение о роспуске двора на Корусканте. Но Палпатин и раньше изредка делал это, что обычно сопровождалось исчезновением Наследника на несколько недель, и конечно же сейчас ботаны подтвердили то же самое – они всегда проверяли местонахождение преемника Палпатина, если двор был распущен. И затем то же самое сообщение пришло вчера: собрание двора отменено, никаких следов Наследника. Плюс сообщение об изменениях в списках повседневной дворцовой стражи, многочисленных переназначениях, спущенных с находящихся на орбите СЗР штурмовиках. Три неподтвержденных сообщения говорили о штурмовиках с синими наплечниками в жилых башнях… - в Башнях! Это было беспрецедентно.

И так продолжалось в течение всего дня: изменения в предписанных курсах СЗР, повышенные сверх нормы уровни безопасности на военных линиях связи, загадочное переназначение командного состава без официального уведомления, появление "Несравненного" у Корусканта.

И каждый новый кусочек информации острым холодом разрезал позвоночник и стягивал узел внутри, с каждым разом все сильнее и туже, давя на нее с ошеломляющей силой, пока любой сигнальный огонек от центра анализа и обработки данных Службы Безопасности не начал заставлять ее виски пульсировать, а сердце заходиться.

- Что-то случилось, - пробормотала она, качая головой и зная, что теперь повторяет эхом мысли Хана. - Что-то значительное.