Название: Into the Storm, первая часть трилогии "The Son of Suns"
оригинал находится здесь: http://www.alongtimeago.org/index.htm

Автор: Blank

беттинг - Jediula
Жанр: Драма/Саспенс, AU с конца пятого эпизода.

Фанф по моему мнению (и не только) является одним из лучших произведений англоязычного фэндома.
Всего 23 главы. Буду выкладывать по мере вычитки.
Прошу сильно тапками не кидаться, это мой первый переводческий опыт;)

Очень интересны ваши впечатления, и мне, и самому автору, которого, конечно же, волнует мнение русскоязычных читателей.





Содержание:

Глава 1 Глава 13
Глава 2 Глава 14
Глава 3 Глава 15
Глава 4 Глава 16
Глава 5 Глава 17
Глава 6 Глава 18
Глава 7 Глава 19
Глава 8 Глава 20
Глава 9 Глава 21
Глава 10 Глава 22
Глава 11 Глава 23
Глава 12 Эпилог

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 8.5.2012, 22:09

.

Мара Джейд вернулась на следующее утро с первыми лучами рассвета, испытывая определенный трепет. Выход Силы, который она ощутила накануне, был исключительной мощи, а, значит, это должно было быть весомое действие, выраженное либо в поступке, либо в эмоции; отсюда возникал вопрос – какое разрушение мог вызвать Джедай в тот момент и какие доказательства потери его контроля она увидит.

Мара шла в беспокойной тишине через длинный и еще сумрачный холл, жалея, что у нее не хватило присутствия духа изменить свой обычный порядок, чтобы зайти сначала в оперативку и просмотреть данные видеонаблюдения прошлого вечера. Удивляясь, почему она чувствовала побуждение сразу помчаться сюда.
Крепкие, высокие двери блокировали замки, пока Джейд задумчиво шла через мрачную глухую столовую, массивные двери гостиной распахнулись и закрылись позади, пока она продолжала свой путь, подходя ближе к алым охраннникам и слыша звук открывающихся механизмов его спальни; неповоротливые, тяжелые двери открылись…

На сцену полного разрушения.

Мара нерешительно вступила в разоренную и неузнаваемую в своем опустошении комнату.

Все - каждый отдельный предмет - было превращено в обломки. Внутренность комнаты была наполнена и покрыта массой беспорядочных, раздробленных осколков, ни одной целой части, ничего, что было бы крупнее лучины для растопки, ничего, что можно бы было как-то узнать. Стулья, столы, кровать, шкафы… одеяла, шторы - все было разрушено, штукатурка выдолблена из стен, переломанные обломки вмурованы в них, комната была сведена к остову развалин.
И в центре всего этого - скрестив ноги и медитируя, все еще в том же длинном, темном халате и брюках для сна, в которых он был вчера - тихо сидел Скайуокер.
Он повернулся, мягко и спокойно, как будто вообще ничего не изменилось.

- Привет, Рыжая.

И в нем - в нем - было изменение. В его подрезанном голосе, в его глазах, во всем его тщательно выдержанном поведении.
Она замерла, почувствовав, как бегут мурашки по ее спине, когда он поднялся и с легкостью пошел к ней; развязанный халат волочился позади разорванным и истрепленным подолом. Мусор развалин рассеивался с его пути, хотя он на него не смотрел и никак не жестикулировал.

- Я должен увидеть Соло сегодня. Устрой это. И мне нужно подстричься.

Сдержанное хладнокровное самообладание солдата после сражения, борющегося за возвращение в нормальное состояние. На лице и шее несколько мелких, с запекшейся кровью порезов.
Поравнявшись с ней, он остановился и наклонил голову, чтобы встретиться с ней глазами. В этот момент они были невероятно синими, одновременно и отчаянными, и сильными, и безрассудными - лишающими Мару всякой уверенности в том, как он будет реагировать и, что он будет делать дальше.
Люк склонился к ней и его близкое властное присутствие забрало у нее каждую толику решимости сопротивляться желанию отступить назад, не зная, как обращаться с ним в этом состоянии.

- Тебе, наверное, нужно убрать там, - заговорщически прошептал Скайуокер, словно разделяя с ней некоторую частную шутку.

Затем он прошел дальше к высоким окнам гостиной и встал к ней спиной, глядя на рассвет.

- Похоже, дождь, - небрежно заметил он, ни к кому не обращаясь.

.
.
.

Когда Хан подошел к знакомым массивным дверям роскошной тюрьмы Люка, он застал картину приводимого в порядок бедлама. Обе группы входных противовзрывных дверей были нетипично заперты и находились под более усиленной и осторожной охраной, чем обычно; охранников вообще было повсюду больше раза в три. Вдоль широкого главного холла стояли большие ящики, наполненные чем-то похожим на мусор, оставшийся после взрыва - мелкими нераспознаваемыми обломками. Пока с него снимали наручники и открывали тяжелые блокирующие замки на двери в столовую - первую из трех комнат Люка - он оглянулся по сторонам; просторная неиспользуемая комната справа была также заполнена ящиками с мусором.

-Ха! Малыш был занят, да? - спросил он своих охранников, смотрящих перед собой в гробовом молчании.

Он провел последние две недели, то сходя с ума от тревоги, что с малышом случилось что-то непоправимое, то заверяя и воодушевляя себя мыслями о том, что Император по какой-то адской причине нуждается в Люке и потому не сделает тому ничего безрассудного. Однако спустя девять дней, которые он провел, шатаясь по камере, стуча по двери и страдая от бессонницы, лежа с открытыми глазами и прокручивая в голове всевозможные сценарии, к нему по-прежнему никто не приходил.

И, когда сегодня, наконец, дверь открылась, он хотел увидеть Люка так сильно, что шел вперед, протянув руки в наручниках и ухмыляясь, как идиот.
К тому же он снова и снова изнывал от беспокойства, подготавливая себя на протяжении всего пути к любой возможной ситуации.

Кроме этой, конечно.

Он прошел через пустой обеденный зал к запертым дверям следующей комнаты, замедляя шаг, чтобы рассмотреть ремонтируемое массивное повреждение в центре длинного и высокого ряда окон столовой. Были полностью удалены три стекла, штукатурка вокруг них была сбита, открывая тяжелое укрепление, скрытое внутри - сложную структуру стальных перекладин и массивных плит из сплава, установленных друг против друга; транспаристил окон соединялся с этой конструкцией, проходя тонкими моноволокнами не только через сами стекла, но и через каркас рамы. Охранники нервно пихнули его вперед и перед тем, как открыть двери гостиной, заняли у нее позиции.

Он вошел в большую гостиную со сводчатыми потолками. Постоянная гнетущая тишина огромного и безличного места раскалывалась идущим из спальни непрерывным шумовым потоком вместе с приглушенными звуками множества голосов.

Сидящий у окна Люк небрежно повернулся и посмотрел на Соло.

Что-то изменилось - Хан сразу увидел это, хотя и не понял, что. Что-то в Люке... он выглядел… другим. Не только в том, как был одет - Хан привык к Люку в дорогой, безупречно скроенной и отлично сидящей одежде. В ботинках ручной работы, в роскошных рубашках из тончайшего шелка или льна, создающих полное впечатление ухоженного и состоятельного человека; слишком многое вокруг него соответствовало самоуверенной чрезмерности Дворцовой жизни, хотел этого ребенок или нет.

Его волосы были коротко подстрижены - с тех пор, как Хану позволялось видеть его последний раз - очень коротко.

Но не стрижка заставляла его казаться настолько другим сегодня. Это были его движения, его глаза, осторожность охранников, ходящих вокруг него на цыпочках.

И что-то подсказывало Хану, что он должен сделать то же самое.

Затем малыш встал и подошел к нему, широко улыбаясь… и он снова стал Люком… просто… возможно, с некоторой остротой в манерах.

Хан автоматически раскрыл в ответ объятия. Это был тот момент - несколько кратких секунд - когда они имели возможность тихо обменяться краткой информацией, обнимаясь и хлопая друг друга по спинам.

- На этой неделе мы уходим. Поздно, - пробормотал Люк, и, отстраняясь от него, Хан тихо кивнул.

- Смотрю, ты был занят, да? - усмехнулся Хан, жестикулируя к ближайшей комнате.

- Нет. Нисколько.

Было что-то трудно улавливаемое в поведении малыша – что-то неустойчивое и резкое. С близкого расстояния Хан заметил, что лицо того покрыто мелкими порезами и ссадинами, и это заставило Хана нахмуриться в немом вопросе.

Люк просто отвернулся в ответ - как будто не заметил - в беспокойном, напряженном движении.

- Входи. Что за сомнения, Рыжая? - пригласил он, не оборачиваясь.

Хан оглянулся и увидел подтянутую, стройную рыжеволосую, выходящую из спальни, чтобы, как обычно, контролировать их разговоры. Но взгляд его пошел дальше, уловив проблеск полностью пустой спальни со стоящим внутри туманом пыли.

Затем, кивнув на по-военному короткую стрижку Люка, Хан спросил:
- Кто-то добрался до тебя с садовыми ножницами?

Люк только снова посмотрел вдаль и неопределенно пренебрежительно ответил:
- Думаю, это единственная стрижка, которую здесь знают.

Об этом тоже не хочет говорить.

Хан нахмурился.
- Ты в порядке?

Голос ребенка оставался полностью нейтральным:
- Да. Все хорошо.

- Кажешься немного... напряженным, - нажал Хан.

- Нет, - ответил Люк.

Хан тревожно посмотрел на Джейд. Она продержала его взгляд целую секунду, прежде чем отвести глаза - слишком долго для нее.

Голос Люка вернул Хана к нему:
- Похоже, что прошла целая вечность с тех пор, как ты был здесь - есть, о чем поговорить.

Хан не упустил смысла сказанного - у них было большое дело, которое нужно обсудить за их короткую встречу, не упоминая ни о чем прямо.

- Так, как идет жизнь на нижних уровнях? - спросил Люк.

- Хм… хорошо. Утром меня переместили из маленькой белой коробки девятого уровня в маленькую белую коробку седьмого... довольно неплохой вариант.

- Ну ты знаешь, что говорят о важности разнообразия, - сказал Люк. – Возможно, я сам навещу тебя в следующий раз.

Хан слегка приподнял брови, понимая, что Люк говорит о побеге. Это казалось странным и окольным способом действий, учитывая, что Хан часто проделывал путь через весь Дворец, а Люк никогда не бывал за пределами этих трех комнат.

- Лишишь меня моей регулярной прогулки?

Люк немного помолчал, раздумывая.
- Мы можем встретиться на полпути - уверен, что смогу устроить это. - Он наполовину повернулся к своей настороженной тюремщице. - Что ты скажешь, Рыжая? Побежишь вприпрыжку за мной на следующей неделе?

Она только, молча, подняла брови.

- Ей нравится эта идея, - сказал Люк, возвращаясь к Хану. - Она очень взволнована.

Соло же не спускал своих глаз с Джейд.
- Откуда ты знаешь?

- Она подняла обе брови.

Джейд отвернулась и плавно прошла к стоящему чуть поодаль стулу, чтобы дать им видимость частной жизни, которой здесь, конечно же, попросту не существовало. Как ребенок мог выдерживать это? Постоянную слежку, каждую минуту?

Когда он обернулся к Люку, глаза и мысли ребенка по-прежнему были на ней.

- Рыжая думает, что я собираюсь сделать что-нибудь глупое сегодня, - заметил он с сарказмом и забавляющимся тоном - скорее больше дразня молчаливую Джейд, чем разъясняя это Хану.

Соло задался вопросом, как бы отреагировал малыш, если бы Хан сказал, что он с ней в этом согласен…

Люк тотчас повернулся и уставился на него острым пронзительным взглядом, давая Хану понять, что не обязательно было говорить это вслух. Но не получив продолжения, так же быстро, как он и возник, гнев Люка исчез, и он только рассмеялся, отворачиваясь и подходя к высоченным окнам.

- Что ж, вы оба неправы, - легко произнес он, смотря на горизонт. – Со мною все в порядке.

На долгое время повисла хрупкая тишина…

- Итак, - Люк внезапно вернулся к разговору, - как тебе жизнь на уровне…?

- Седьмом, - повторился Хан, пытаясь ответить естественно непринужденным тоном. - Минус седьмом, как я, подозреваю, учитывая явную нехватку окон. Видишь, тебе здесь полагается и свежий воздух, и дневной свет. На нижних ярусах таких привилегий нет.

- Да, но зато ты получаешь еженедельную прогулку по Дворцу. Это - изрядные десять минут свободы.

Уловив вопрос в последних словах, Хан соответственно среагировал:

- Я бы сказал, минут двадцать даже – и, верь мне, я максимально использую их. Если бежать во весь дух, то будет и десять. Хотя, решетки на входе в Башню здорово тормозят меня - зато дают время осмотреться вокруг. Плюс посты безопасности каждые три…

- Достаточно, - просто сказала Джейд.

Оба замолчали на несколько секунд, Люк полуобернулся лицом к комнате.

Не поднимая головы, Соло исподтишка пытался рассмотреть мелкие ссадины по всему лицу малыша, ощущая тревогу от его изменчивого поведения.

- Ты выглядишь усталым, - сказал он, наконец, с настоящим беспокойством в голосе.

- Просто надоело сидеть взаперти, - уклонился Люк. - Хочется глотнуть свежего воздуха.

Хан кивнул, ничуть не успокоившись.

- Ты знаешь, - сказал он в итоге, повернувшись к городу за окнами, - в последний раз, когда я был на Корусканте, я жаловался, что мне негде остановиться. А сейчас я нахожусь в Императорском Дворце. Не в лучшей комнате, конечно, но все же…

Люк резко повернулся, понимая его.
- Как давно?

- Четыре или пять лет назад.

Не очень далеко - был вывод.

- Что ты делал?

- Доставку, - неопределенно ответил Хан.

- Куда?

- На Тиренские острова , это район практически на экваторе. Там есть несколько пригодных мест.

Сейчас было не время для уточнения координат.

- Хотя, мне не понравилось там. Может, и хорошо для короткой остановки, но слишком жарко, чтобы оставаться надолго, - многозначительно произнес Хан.

- Мне нравится жара, ты знаешь, - заверил Люк.

- Ты просто слишком часто находишься в ней. Так уж получается, - ответил Хан, сохраняя непринужденный тон.

Люк улыбнулся, понимая, о чем тот говорит, но, чтобы слегка рассеять сказанное для слушающей Мары, произнес:
- Нет. Я рожден и воспитан пустыней. Помню, как новизна снега на Хоте перестала быть актуальной, как только я опустил скат Сокола при приземлении.

- Ха! Но именно ты постоянно и добровольно вызывался там на проверку периметра, таща меня за собой, - добродушно обвинил Хан, довольно глядя, как малыш улыбается, пусть и совсем немного.

- Я соблюдал график дежурств, - ответил Люк с легкостью, не поворачиваясь от окна.

-Ты был коммандером подразделения и мог не включать себя, ты знаешь.

Люк небрежно пожал плечами:
- Мне нравилось на Явине и Киркапусе. Люблю растительность, - его взгляд опустился к зеленым садам на крыше Главного Дворца. - Как в местных садах. Хотелось бы как-нибудь побывать там.

Хану потребовалась секунда, чтобы понять смысл, и он мельком взглянул вниз, делая равнодушное выражение.
- Ну, в отличие от меня, ты находишься в правильном месте. В них нельзя попасть из Главного Дворца, они полностью ограждены. Думаю, ты даже не сможешь пройти через…

- Прекратите это, - вновь прервала Мара, корректируя их беседу.

Люк насмешливо и вопросительно повернулся к ней. Но ее это не забавляло.

- Прекратите обсуждать, как добраться от Башен до Дворца.

-Я уже знаю, как добраться от Башен до Дворца, - пренебрежительно сказал Люк, отворачиваясь.

Мара сощурила глаза.
-И как бы ты узнал это?

Он указал глазами в сторону спальни:
-Тебе иногда нужно использовать дроидов, а не разумных существ. Все, находящиеся в той комнате, поднялись в Башни, пройдя утром через Дворец – и это находится в сознании каждого пришедшего сюда, Рыжая. Включая тебя.

Это не было реальным вызовом, но Мара, как и Соло, отчетливо слышала ноты сдерживаемой агрессии - и это было настолько необычно для Хана, что заставило его беспокойно поежиться.

-Ты не можешь читать мои мысли, - отклонила она с незначительным намеком на свою неуверенность в этом.

- Ты думаешь, твои щиты останавливают меня? Нет.

- Лжец.

Люк полуобернулся к ней, скрывая лицо в яркости дневного света:
- Я когда-нибудь лгал тебе, Рыжая?

Она отвернулась, не желая втягиваться с ним в спор, когда он был так необычно изменчив. Но Скайуокер не позволил ей так легко отделаться.

- Боишься? - спросил он со злой усмешкой.

- Едва ли, - солгала она, не собираясь быть запуганной им.

-Ты должна, - сказал он просто ломким и насмешливым голосом. И неловкая правда в его следующих словах полностью заморозила ее. - Я боюсь.

И затем он вновь отвернулся, и все его внимание сосредоточилось на Соло, оставив Мару внимательно изучать его, не слушая больше ни слова из того, что они говорили.
Он соскальзывал. Незаметно. Бесконечно малыми шагами. Находясь слишком долго под влиянием ее Мастера, разбитым и связанным, ограниченным и провоцировавшимся; он потерял видение и продвинулся к краю, став быстро изменчивым, неустойчивым и непостоянным.

И он сам знал это.
.
.
.
Вейдер шел через высокие, роскошно украшенные коридоры, ведущие к Тронному Залу, в отвращении скрипя челюстью на советников, сенаторов и моффов, прекращающих все свои злобные сплетни, чтобы успеть проворно и вежливо ему поклониться, хотя он никогда не признавал их в ответ.

Он был вызван ко двору - в место, которое он ненавидел; пышность и торжественность, раздуваемые его Мастером в своем правлении, были противны ему до отвращения.
Вейдер не был глуп - и не был слеп к тому, что делал его Мастер. Запутанные формальности и этикет двора были предназначены явно для того, чтобы запугать, смутить и внушить неуверенность любому, вступающему в это исключительное окружение - чтобы пресечь любую дерзость и злоупотребления. Таким образом, была сформирована элита, имеющая личную заинтересованность в удержании их собственного положения, а значит, в более широком смысле, и положения Императора, пока Палпатин держал к себе близко всех тех, кто имел какую-либо власть. Он сделал это своей работой - знать каждого из них.
.

Прежде, чем войти в Тронный Зал, необходимо было пройти Зал Ожидания - такое же большое и расточительное пространство, состоящее из трех уровней и захлебывающееся в постоянной болтовне на множестве языков. Всегда переполненное буквально сотнями лакеев и подхалимов, ходатайствующими о входе в следующий зал в надежде на получение покровительства Императора. А оно всегда было строго нормировано. Хотя, когда тот был в благосклонном настроении, его щедрости не было никаких пределов. Но чтобы получить должность или любую другую выгоду, это нужно было сделать за счет кого-то другого, и рискнуть либо развлечением Императора, либо его гневом. Это называлось ботинками мертвеца.

Огромный зал затих, наблюдая за решительно идущим и не смотрящим по сторонам Вейдером, не имеющим времени для мелочных игр власти всех этих презренных паразитов.
Они были всем тем, от чего, как он когда-то думал, его Мастер избавится. Всем тем, кого он когда-то надеялся, получив власть, удалить сам. Теперь, с каждым днем, их становилось все больше и больше, набивая собою стены этих залов и этого Дворца, обменивая власть на деньги или деньги на власть. Он ненавидел их всех, их слабости вызывали отвращение - но не большее, чем его собственное согласие терпеть их.

Грандиозные, от пола до потолка, двери Тронного Зала, где его Мастер держал Суд, распахнулись, и алые императорские гвардейцы отстранились, пропуская Вейдера - его никогда не заставляли ждать.

Он прошел вперед, не нарушая широкий шаг и оставляя позади шуршащие тени. Собравшиеся внутри Тронного зала повернулись, чтобы рассмотреть нового участника, и опустили головы в вежливом признании его статуса.

Тронный Зал включал в себя палату для аудиенций, где находились резные, рифленые столбы и арки, отделанные тысячами и тысячами маленьких листов розового и желтого золота, отражающих сияние даже при самом слабом свете, тончайшие алые и сине-кобальтовые бороздки пронзали металл плавными линиями и завитками, превращаясь в рисунок грандиозного масштаба. Высокий сводчатый потолок был отделан мозаикой самого темного синего цвета с тонким и плетеным золотым орнаментом, давая совершенное представление ночного неба.
По обе стороны от этой основной палаты располагались ряды декоративных и позолоченных от пола до потолка раздвижных панно, за которыми находились менее официальные, но одинаково роскошные частные приветственные комнаты, в которые допускалось очень малое количество избранных.
В дальнем конце внушительного и напыщенного зала находилось богато украшенное возвышение.

На этом возвышении стоял драгоценный Трон Солнечных лучей Палпатина, хваленое «место пророчества» потухшего Ордена Джедаев, взятое из Храма перед его разрушением. Трон преломлял едва различимый около возвышения свет за счет кованой чеканной поверхности драгоценного металла солнечных лучей, формирующих спинку сиденья и содержащих выгравированное печально известное пророчество о Сыне Солнц; прекрасный, древний подлинник и единственный экземпляр существующего пророчества. Если бы у Вейдера был выбор, он уничтожил бы его - пророчество, висящее цепью всю жизнь на его шее, вместе со стулом, на котором оно было вырезано.
На полу широкого и глубокого возвышения, где стоял трон, располагался полукруг, зеркальная половина которого завершала круг уже на полу самой палаты. Он был выложен мозаичным узором из сливочного мрамора терассоти, когда-то такого естественного на Корусканте, и теперь давно ушедшего в небытие. По окружности внешнего края узор был равномерно выложен приглушенно серо-голубыми цветами, в центре же находился бледный красновато-коричневый круг; сложная филигранная работа.
Вейдер часто задавался вопросом, признавал ли кто-нибудь еще этот пол, как пол почтенной Палаты Совета Джедаев; вероятно, нет - кто мог остаться в живых из тех, кто видел это?
Он хорошо понимал, как много удовлетворения приносит его Мастеру такое осквернение - осознание, что его трон опирается на пол, на котором ему когда-то не позволялось стоять.

Сейчас Вейдер сам ступил на полукруг, находящийся перед возвышением, становясь на колено перед своим Мастером, опустив глаза, согнув спину и пристально глядя в пол, на котором он когда-то стоял, как Джедай.

Наполняло ли это также его Мастера холодным развлечением?

Он всегда клялся, что, если когда-нибудь он поднимется до Императора, он выкорчует и разрушит этот пол, превратив его в прах. Если он поднимется до Императора.
Но пол оставался, и он все еще сгибался на одном колене каждый раз, когда приходил сюда.

И он знал теперь, что его желание никогда не исполнится. Этот пол пережил сотни поколений джедаев - переживет и двух ситхов, включая его Мастера.

Мысль приносила маленькую толику удовольствия.

- Лорд Вейдер.

Палпатин расслабленно сидел в своем троне, когда все остальные были вынуждены стоять. Кроме него никому сидеть в Суде не разрешалось. Он любил свою власть. И ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем пускать ее в действие.

- Каково ваше требование, мой Мастер? - спросил Вейдер, уставившись глазами в этот давно знакомый пол.

- Встаньте, мой друг, встаньте, - великодушно предложил Император. - Все продолжает идти, как планировалось.

Вейдер молчал, точно зная истинный предмет их разговора. Не желая играть в эти бессмысленные словесные игры со своим Мастером, он не знал, почему он все же втягивался в них, учитывая контекст. Хотя и понимал, что Палпатин был прав - мальчик балансировал на грани… но что-то еще удерживало его. Некоторое чувство долга или самоограничения, которое всегда избегало Вейдера. Или, может, это было простое упрямство - в этом он и сын были очень похожи.

С каждым днем он видел все большее отражение себя в своем сыне. Видел его уязвимость, изменчиво-подвижное колебание настроения, несмотря на то, что он изо всех сил пытался сохранить контроль. Ощущал изменение чувства мальчика в Силе.
Люк понимал это также - и он боролся с этим, всеми силами пытаясь удержать связь с чем-то, чего больше не существовало. Не могло существовать здесь, в такой близости к Императору.

Вейдер посмотрел на своего Мастера, сидящего в тишине. Он ожидал какой-то ответ? Подтверждение его собственной оценки этого? Если так, то это было в первый раз.
Но у Вейдера было уникальное восприятие по этому вопросу. Бесспорная… личная связь.

- Да, Мастер, - сказал он, наконец. - Хотя кое-что остается неповрежденным - какую-то границу еще нужно преодолеть.

В раздумье Палпатин прищурил глаза, наклоняясь вперед и медленно кивая. Однако он продолжал молчать, уставившись на Вейдера в течение долгого времени, и больше размышляя не о его словах, понял Вейдер, а о нем самом.
Вейдер сохранял спокойствие, не желая участвовать в этом дальше и уже сожалея о своих словах - чувствуя, что некоторым образом предал мальчика.

Раньше, до прибытия его сына, он заговорил бы сейчас, испытывая дискомфорт от пристального и пытливого взгляда Мастера. Теперь же он чувствовал себя необычно спокойным - близкое присутствие его сына, его родство и способности, давали Вейдеру уверенность там, где прежде ее не было совсем - не перед его Мастером.
И как Вейдер не попытался скрыть эти чувства, Палпатин их понял.
Он тревожно двинулся, поднимая щит за щитом, но знал, что уже было поздно - он уже слишком многое отдал тем, что стоял смело перед лицом Мастера, тем, что высказал свои мысли и тем, что вообще имел это близкое понимание своего сына.
Палпатин вновь расслабился. Приняв какое-то решение.

- Вы преуспели в последнее время, Лорд Вейдер, и я хочу вознаградить вас, - объявил Император, быстро и решительно произнося слова.

Под маской глаза Вейдера сузились. Вознаградить? Его Мастер не вознаграждал. Что делал коварный старый Ситх?

- Я реструктурирую флот, чтобы он лучше отвечал потребностям моей Империи. Вы получите новые обязанности и полномочия, мой друг - в знак признания вашей образцовой службы.

- Да, Мастер, - сказал Вейдер тревожно в поиске ловушки, слыша осторожные ноты в собственном глубоком голосе.

- Моя Империя и мой флот выросли до небывалых размеров, Лорд Вейдер. Я установил Декрет о разделении флота для большей эффективности на два отдельных формирования. Одно будет называться Центральным Флотом, ответственным за все аспекты поддержания стабильности в Центральных Системах и Колониях. Второе будет называться Флотом Внешнего Кольца, контролирующим все другие территории и несущим обязанности, включающие дальнейшее расширение Империи и охрану ее от всех мятежей и подрывной деятельности. Территории Внешнего Кольца требуют сильной руки, верности и приверженность имперской политике. Ваш опыт и усердие в этих областях заработали вам право командовать Внешним Кольцом от моего имени, мой друг. Я не могу думать ни о ком, кому я доверял бы больше, чем вам.

Ах, вот он - поворот ножа.

Он отсылался, понял Вейдер. Подальше от Дворца и подальше от его сына. Его Мастеру нужно было время, чтобы полностью склонить мальчика на Темную сторону Силы, гарантируя его преданность себе. Присутствие Вейдера было теперь нежелательным осложнением. Территории Внешнего Кольца были громадны, и без законной причины привести флот к Центральным Системам, Вейдер будет оставаться вдали в течение долгих периодов времени. Мастерски сделано... но, впрочем, он и не ожидал меньшего от человека, поставившего на колени Республику.

Палпатин растянул тонкие губы в торжествующей улыбке.
- Вы должны немедленно отправиться в сектор Меридиана, мой друг. Вашему флоту будет приказано присоединиться к вам в ближайшие дни.

Вейдер в шоке поднял подбородок:
- Прямо сейчас?

Император сделал паузу, пристально смотря вниз и держа на Вейдере жесткий, горящий взгляд в течение долгих секунд, пока тот не сдался; держащие его цепи были слишком старыми и слишком прочно укоренившимися, чтобы он мог сопротивляться им.

- Как вы желаете, Мастер.

Палпатин продолжил, словно не было никакой заминки:
- Поступило сообщение, что большая группа мятежников скрывается в астероидном поясе Гиона. Выследите их от моего имени так, как это можете только вы, Лорд Вейдер. Уничтожьте их. Это - первая миссия для вашего нового флота, мой друг, и вы должны полностью посвятить себя ей. Я знаю, что вы не подведете меня.

Окончательность его последних слов указала на то, что тот свободен идти. Вейдер низко поклонился в ответ, развернулся и пошел прочь.

Шелестящий шепот на его обратном пути заставил его в раздражении стиснуть зубы. Слепые, властолюбивые дураки, они видели только то, что Император вознаградил верность своего привилегированного слуги.

Вейдер знал правду - эта пустая честь забирала у него сына… а также все шансы обеспечения лояльности мальчика.

Странно, но в этот момент, первое значило для него гораздо больше, чем второе.