Название: Into the Storm, первая часть трилогии "The Son of Suns"
оригинал находится здесь: http://www.alongtimeago.org/index.htm

Автор: Blank

беттинг - Jediula
Жанр: Драма/Саспенс, AU с конца пятого эпизода.

Фанф по моему мнению (и не только) является одним из лучших произведений англоязычного фэндома.
Всего 23 главы. Буду выкладывать по мере вычитки.
Прошу сильно тапками не кидаться, это мой первый переводческий опыт;)

Очень интересны ваши впечатления, и мне, и самому автору, которого, конечно же, волнует мнение русскоязычных читателей.





Содержание:

Глава 1 Глава 13
Глава 2 Глава 14
Глава 3 Глава 15
Глава 4 Глава 16
Глава 5 Глава 17
Глава 6 Глава 18
Глава 7 Глава 19
Глава 8 Глава 20
Глава 9 Глава 21
Глава 10 Глава 22
Глава 11 Глава 23
Глава 12 Эпилог

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 8.5.2012, 22:09

.

Ранний вечерний сумрак посылал тусклые тени медленно ползти через комнату, в которой сидел Люк, спокойно ожидая возвращения Джейд. Его внимание разделилось между наблюдением скучающего охранника, стоявшего у двери, и концентрацией на тщательно скрытой связи с Силой.
Он был безупречно одет в темно-синие рубашку и брюки - элегантная, подогнанная и сделанная на заказ одежда была теперь весьма привычна для него, а изысканные ткани совершенно обычны - так что больше не они носили его, а он носил их, чувствуя себя достаточно уверенно и удобно, оставляя манжеты и воротник небрежно расстегнутыми.

Он находился в гостиной, двери в столовую были сейчас заперты - слуги накрывали там стол для ужина, которого никто никогда не касался. Слуги - никаких дроидов здесь, отметил Люк. На ум кратко пришли мысли об Арту и Трипио – находились ли они еще на Соколе? Очень сомнительно, что он снова когда-нибудь увидит их.

Люк поднялся и подошел к высоким окнам, свободным от всяких преломлений, несмотря на их солидную массу и толщину, пристально вглядываясь в город, такой близкий и вместе с тем настолько далекий - до такой степени, что казался ему нереальным. В памяти всплыл похожий на полузабытый сон Татуин.

В безупречных стеклах транспаристила отражался призрачный образ огромной, бездушной комнаты, в которой он стоял - ее высокий, сводчатый потолок и громоздкий масштаб, такой обычный ему теперь; однако память о его маленьких, тесных, но уютных комнатах на множестве различных кораблей и планет заставила сердце болезненно и тоскливо сжаться.

В целом ему был разрешен доступ к трем наиболее укрепленным комнатам, которые, как он знал теперь из расплывчатых намеков, сделанных мимоходом в случайной законспирированной манере доктором Халлином, были частными комнатами гораздо больших апартаментов, комплектованных помещениями для слуг и помощников, приемными аудиториями, тренировочными залами, комнатами отдыха, библиотеками, залами заседаний, офисами и бесчисленным множеством других бессмысленных комнат, которые умудрялись составлять огромную растянувшуюся резиденцию.

Поверил ли доктор Люку после их короткого разговора несколько дней назад или просто потакал ему из-за его расстройства ограничениями, Люк не знал. Они не возвращались к тому разговору, но Халлин, казалось, по-настоящему желал сделать пребывание Люка немного легче, хотя, понятно, что и этому были свои пределы.

Немного изучив Императора к этому моменту, Люк также понимал, что манипулирующий всеми Ситх вполне способен ввести в его близкое окружение кого-то, кому Скайуокер сможет доверять, предлагая, таким образом, иллюзию некоторой связи. Но, на самом деле, это далеко было не так - потому что в то время, как Халлин, казалось, был готов рассказать интересующие Люка факты из мира, находящегося за границами его роскошной тюрьмы, доктор так же, безусловно, полагал, что это место было именно тем, где Люк и должен был находиться как сейчас, так и потом.

Джейд, несмотря на ее слишком очевидное знание правды - по крайней мере, ее части - казалось, также поддерживала этот фарс насчет его тщательно созданного прошлого и ожидаемого здесь будущего, решительно именуя его тюрьму, как «твои апартаменты», доставляя ему книги из его библиотеки, пищу из его кухни, приносимую членами его штата, которые вежливо ему кланялись и никогда не задавали вопросов, что, вероятно, и служило причиной того, что они здесь находились. Если бы Люка назначили сюда личным помощником, то первый вопрос, который бы он задал, звучал так: « Почему на этих дверях замки, способные сдержать армию?».

Но никто не спрашивал этого. Они только приносили ему безупречно выстиранную одежду и декоративно украшенные подносы с едой и безучастно улыбались, когда он спрашивал, как их зовут, нервно глядя на Джейд, если та была в комнате. И, как правило, она там была - или, если не она, то кто-нибудь еще.

Как ни странно, он привык к чьему-то постоянному присутствию достаточно быстро – оно не имело больше никакого значения - как бы там ни было, за ним явно всегда наблюдала довольно обширная система слежения. Люк проводил небольшие эксперименты с нею: когда Джейд ненадолго покидала комнату, он небрежно перемещался туда, где через проем двери его не было видно, и затем наблюдал направление ее взгляда, когда та возвращалась.

И Джейд всегда знала, где он - моментально поворачиваясь в его сторону. Пока он нашел только одну мертвую точку. Она срабатывала в течение двух дней, а когда он попытался использовать ее вновь неделю спустя, она уже перестала быть слепой. Люк, конечно, мог бы легко повредить камеры с помощью Силы, разорвав провода или нарушив схему, но пока в этом не было большого смысла - через несколько часов их все равно поменяют и только узнают о его способности к этому.
Нет - это будет одноразовый сюрприз, который он отложил в резерв для более решающего момента.

Он и Джейд начали периодически играть в сабакк - уже несколько недель к этому моменту - и оба, по-видимому, играли по одинаковым скрытым мотивам. Джейд была хороша, но ей явно не хватало большего опыта, тогда как Люк, вплоть до недавнего времени, застряв на Хоте, играл по паре часов почти каждый день.

Сначала он чередовал победы и поражения, затем в качестве теста старался упорно побивать ее три дня подряд, что привело к отказу Джейд играть в течение нескольких последующих дней. Так что Скайуокер подолгу играл один или читал, пока она не смогла сопротивляться дальше своему отчаянному желанию попытаться побить его снова. И он позволил ей это - только, чтобы посмотреть, как она будет действовать.

Конечно, игра не всегда шла, как планировалось. Карты не занимали чьей-либо стороны, а Джейд оказалась довольно способной к блокировке, когда он пытался прочитать ее. Тем не менее, Люк тщательно наблюдал за нею, одновременно изучая, как можно незаметно пройти мимо ее ментальных щитов, получая от карт подтверждение, когда это у него получалось.

И она изучала его так же - он видел, как она наблюдает за ним. Постоянно следя за любыми знаками и жестами, могущими помочь ей просчитать его, несомненно полагая, что рано или поздно это все пригодится. Она была крайне тщательна, основательна и доскональна - его тюремщик.

И это было тем, что ему нравилось в ней.
Теперь он мог следовать за ее отдаленным присутствием в Силе, когда она уходила вниз на несколько уровней Западной Башни. На девять уровней, всегда одинаково. Она была человеком установленного порядка - ее первая реальная слабость, недостаток. Если не считать ее невероятно резкие манеры, конечно - но они были не столько недостатком, сколько… просто явлением, данностью.

Теперь ему было легко выделить ее в толпящемся скоплении умов, ее расплывчатое ощущение в Силе распознавалось даже на расстоянии, как только он стал лучше знаком с нею. В целом Люк знал ее уже семь недель своего заключения.

Семь недель... еще пять недель до начала действий. Договор был заключен на двенадцать недель повиновения.
Три недели, как он начал готовить спасение Хана.

И Мара была его ключом - хотя, разумеется, она не осознавала это. Он проводил по несколько часов каждый день, спокойно прослеживая ее шаги по ее индивидуальному присутствию в Силе, перемещающемуся вниз и вверх по коридорам и этажам всякий раз, когда она покидала его тюрьму.
Он ощущал, как она концентрируется на одних участках и, как проверяет и командует на других. Как почтительна становится, находясь рядом с Императором. И, таким образом, он постепенно создавал умственную карту Башни, в которой он находился, чтобы точно знать, куда ему нужно будет идти. Информация формировалась в план.

И все это затем скрывалось позади его ментальных щитов.
Поскольку каждый вечер к нему приходил Император. Каждый вечер - одни и те же разговоры, одни и те же возражения, жестокие и бескомпромиссные, подстрекающие и провоцирующие, бросающие вызов и оспаривающие его ответы, проверяя каждый его предел.
И сегодняшний вечер не будет другим...

.

.

Палпатин расположился на стуле, изучая своего Джедая, тихо сидевшего напротив, устанавливая слой за слоем свои защитные барьеры в подготовке к вечернему нападению. Он очень быстро научился, как это делать - как не допускать Палпатина до определенных частей своего ума, как скрыться в тенях при свете дня. Необходимость всегда была сильным учителем.

Но Палпатину не нужно было никакого особого знания, чтобы понимать то, что готовит его Джедай – то, что он попытается бежать, было неизбежно. Фактически Палпатин был бы разочарован, если бы тот не сделал этого.

Но мальчишка стал умнее и опытнее - и он не сделает никакого глупого и непродуманного рывка к свободе. Он знает, что, скорее всего, у него будет только одна попытка, поэтому наверняка выстраивал более тщательные планы. Тем более что на карте стояла жизнь его друга.

В его положении Палпатин бы уже попытался бежать, несмотря на данное слово, оставив кореллианца гнить здесь, но он знал, что мальчишка не сделает этого. Он сдерживал себя и рисковал – что было очень предсказуемо - потому что попросту не мог бросить своего друга. Потому что по-прежнему был верен ценностям, которые Палпатину пока не удалось из него вытащить, хотя по его напряженности становилось видно, что он борется против этих укоренившихся и сковывающих его ограничений, понимая, что они только мешают и стесняют его движения здесь. Вся эта сила - вся эта интенсивность духа, решимость и смелость - растрачивалась впустую на какое-то благочестие и чахлую сторону Силы, которая заставляла молить обо всем, что ты получал от нее, и даже тогда позволялась только крупица того, на что ты был способен на самом деле. Его Джедай будет благодарить его после того, как поймет это...

Когда Мара выходила из комнаты, мальчишка вновь кинул взгляд в открытые двери - на предполагаемую за ними свободу.

- Ты ошибаешься, если считаешь, что это я держу тебя здесь в плену, - начал Палпатин.

- Тогда отоприте двери, - Люк повернулся к Ситху.

Палпатин улыбнулся:
- И куда ты пойдешь, Джедай?

- Подальше отсюда.

- Побежишь назад к твоему драгоценному Мастеру Джедаю?

Мальчик поднял подбородок, но ничего не ответил. Он редко заглатывал приманку в последние дни - он учился, когда нужно спорить, а когда нужно позволить провокации пройти мимо. Ценные уроки для его будущего положения - Палпатин вновь улыбнулся.

- Он не примет тебя обратно, Джедай. Не возьмет. Ты испорчен, и ваша связь теперь разорвана.

Мальчишка промолчал, и Палпатин продолжил - нанося удар, доказательств которого он ждал несколько недель. Никакой лжи.
- К твоей маленькой принцессе? Эта связь тоже разорвана, Джедай. Она не примет тебя.

Мальчик остро взглянул на него, чуть заметно нахмурив брови, но вновь ничего не ответил.

- Я говорил тебе, что однажды она спланирует твое уничтожение? Ты не верил мне.
Мои шпионы сообщили, что она прибежала к своему Восстанию с рассказами о твоем происхождении и родословной. Ты, правда, думаешь, что сможешь возвратиться к той жизни?

- И как она узнала? - потребовал он напряженным голосом.

Император расплылся в широкой улыбке, демонстрируя темные, испорченные зубы:
- Не суди меня слишком строго, Джедай. Я преподношу тебе подарок, разъясняя, насколько ограничена была дружба тех, кто находился рядом с тобой. Из страха они подавляли тебя. Вынуждали действовать так, как они. И ты сдерживал и сковывал себя, скрывая свою силу, словно должен был стыдиться ее. Но когда им нужны были твои способности, они ждали, что ты полностью используешь их, не так ли? Они связали и заперли тебя в клетку мнимыми обязательствами и проецированными на тебя ожиданиями. Они требовали от тебя слепой преданности и вот - все, что тебе дали взамен. Вот все, что ваша дружба значила для нее.
Она предала тебя, Джедай - не я. Она одна знала эту информацию, и у нее одной был выбор, что с нею делать, защитить тебя или отказаться от тебя. И она выбрала. Она обеспечила то, что теперь никто не придет за тобой и никто не спасет тебя. Она оставила тебя, когда ты выбросил свою свободу ради нее.

Пока Палпатин говорил, мальчик отвернулся и смотрел на огонь; игра теней, мерцающая на его лице, подчеркивала, как застыли его черты, как стиснулись челюсти. Замолчав, Палпатин долго ждал в тишине, пока его Джедай осмыслит это предательство - это клеймо изгоя, поставленное теми, ради защиты которых он с готовностью отдал бы свою жизнь. Это понимание должно было сжигать его изнутри.
И все же он сохранял самообладание, сидя спокойно и молча, не отводя глаз от огня.

- Там нет никаких ответов, дитя, - сказал Ситх, наконец, несмотря на то что мальчишка молчал. - Ты в действительности думал, что они помогут тебе, сыну их врага? Они судят тебя по действиям твоего отца. Ты виновен в их глазах в той же степени, что и он – точно так же, как ты был виновен в глазах джедаев.

Хмурый взгляд мальчика стал глубже, выражение на лице - темным и штормовым… и в том лице Император впервые увидел жесткий край его отца - тот холодный, неистовый потенциал для опустошительного разрушения. От удовольствия Палпатин облизнул тонкие губы - наконец, часы тщательно продуманных манипуляций начинали приносить плоды.

- Они были не нужны тебе, Джедай. Они только мешали.

- Они научили меня всему, что, как кажется, вы сейчас цените во мне.

- Я ценю способности, что находятся в твоей крови. Я ценю тебя за то, кто ты есть. Все, что они сделали, это попытались изменить тебя, твою естественную природу. Теперь мне приходится разъяснять это тебе, чтобы ты мог увидеть цепи, которыми тебя связали.

Люк медленно помотал головой.
- Нет. Это вы заблуждаетесь.

- А твой отец? Тебя не удивляет, что он видит с такой же абсолютной ясностью то, что не можешь увидеть ты? Поскольку ему также не доверяли, хотя он верно служил им много лет. И в качестве единственной награды его попытались заставить шпионить за тем, кого он уважал. Они не доверяют никому из вашей линии, дитя. Ваши связь с Силой и упорство воли неудобны им. Они предпочитают покладистых лакеев.

- Я не похож на него, независимо от того, что вы думаете, - отверг мальчик, гнев начал стягивать голос.

- Я дал ему свободу и власть, которые он заслуживал. Они же только сдерживали и душили его.

- Он был Ситхом, - сдавленно прошипел Люк, раздраженный подразумеваемой ассоциацией.

Палпатин покачал головой, торопясь, пока его Джедай был захвачен мыслями и чувствами, питаемыми Тьмой.
- Он был чудом, наделенным способностью связи с Силой, которую они не понимали, а потому пытались ограничить его так же, как теперь они попытались сделать это с тобой. Их мелкие законы предназначены для управления слабоумными и неспособными думать за себя. Правила предназначены, чтобы управлять массами – чтобы задушить необычное и исключительное и предложить поддержку и равенство слабому. Они пытались держать тебя на своем непритязательном уровне, но их законы не для тебя. Они пытались помешать тебе, ограничить и спрятать, чтобы затем набросить цепь на шею... но у них не получилось сделать этого.

Скайуокер отрицательно помотал головой, но Палпатин продолжал, не обращая внимания на этот нерешительный протест, говоря низким и настойчивым голосом, совершенно уверенным и гипнотическим в своем стремлении.
- Ты был слишком своенравным и диким, слишком сильным для того, чтобы управлять тобой. Да и как они могли контролировать то, что не могли понять? Они никогда бы не смогли понять тебя … и ты хорошо знал это, хотя и не мог объяснить. Ты не знал, почему слышишь вой, похожий на завывания волка в ночи. Зовущий тебя вернуться к своей стае. Ты ощущаешь эту примитивную тягу каждым фибром своего тела. Этот инстинкт пропитывает каждую клетку твоего существа. Именно поэтому он отвечает на твое малейшее требование. Именно поэтому ты здесь. Я говорил тебе - если бы ты был просто другим Джедаем, я давно бы убил тебя, но Тьма признает то, что принадлежит ей. Я понимаю тебя так, как никто и никогда не сможет этого сделать.

Мальчик закрыл глаза, закрываясь от слов, разъедающих душу непоправимыми сомнениями. Но он впервые не опроверг и не отказался от них.

- Загляни внутрь себя и ты увидишь правду - почувствуешь ее. Ты родился для Темной Стороны. Ты был создан ею. Судьба требует тебя - и ты разрываешь себя на части, пытаясь отрицать это. Ты так отчаянно цепляешься за Свет, но живешь ложью; и это разрушает все и всех вокруг тебя.

- Лжец … - прошептал Люк, больше в глухой надежде, чем в обвинении.

- Тогда, где они сейчас, мой друг? Все те, кто стремился использовать тебя? Их нет здесь. Когда они увидели, что упустили свой шанс, они отвернулись от тебя и обвинили в том, что ты никогда не делал. И если ты не испытываешь к ним ненависти за это, тогда ты преднамеренно слеп. Если ты не хочешь возмездия, тогда ты лжешь - и мне, и себе самому.

Терзаемый возражениями и сомнениями, ни на йоту не смягчая выражение своего лица, Джедай отвел взгляд.

- Чего ты хочешь – на самом деле - в этот момент? - нажал Ситх.

Мальчишка вновь взглянул на него. Измученные глаза сверкнули пламенем, не имеющим ничего общего с мерцающим светом камина; это был его собственный огонь, дикий, безумный и жестокий - тот, что накормил душу Палпатина.

- Что ты чувствуешь сейчас, Джедай? Что ты чувствуешь действительно в своем сердце? Скажи мне, что ты прощаешь их, что ты оправдываешь их. Скажи мне, что их предательство не сжигает тебя. Скажи мне свою ложь… хотя мы оба знаем правду.

Люк оставался тихим, погруженным в себя, пытаясь не слушать. Логика и эмоции боролись друг с другом под обвиняющей тирадой Палпатина, питаемые страхом - реальным страхом. Потому что, если тот был прав - даже просто лишь стремясь понукать им – но что, если Палпатин был прав? Его предали? Использовали? …И судьба поместила его сюда – именно в то место, где он и должен находиться?
В первые моменты, когда Лея спасла его у Беспина, он наивно полагал, что произошедшее там было самым ужасным событием в его жизни - что ничего уже не могло стать хуже. И теперь… теперь судьба вмешалась, чтобы доказать, как сильно он ошибался. Она забрала у него все - друзей, убеждения, самоидентичность, свободу - все было вырвано у него, и он остался один. По-настоящему один.

Ему оставили его отца - чтобы разъяснить, кем он фактически был.

И оставили Палпатина. Его голос. Жестокий, черствый и непреклонный, как всегда.

Он всматривался в эти злобные желтые глаза, и слова подвели его.
Все, что он мог сделать в этот момент, это встать, и шатаясь выйти из комнаты, осознавая – ощущая –удовлетворенную и самодовольную ухмылку Ситха в его спину.

.