Тусклый свет одинокого люминесцентного стержня мигал и подрагивал, превращая мрачную спальню в театр теней. Желтоватые отблески и темные провалы прыгали по резным панелям стен, ползали по корешкам древних переплётов на книжной полке, забирались в складки тяжелых занавесей. И странным контрастом с вечным танцем света и тени - неподвижное распростертое тело на широкой кровати. Сухие жилистые руки замерли, сложенные на застывшей груди; резкие черты лица в отблесках светильника заострились еще больше, превращаясь в химерную маску. Время от времени отсветы падали в дальний угол комнаты, выхватывая из темноты очертания ещё одного человека, который сжался в кресле, обхватив голову руками.

Час назад сердце Дарта Аллидуса, последнего повелителя ситхов, остановилось навсегда.

На протяжении последних восьми сотен лет ситхи погибали от рук своих учеников. Взяв от наставника все и дополнив знания собственным опытом, ученик бросал учителю вызов - и, как правило, побеждал. В противном случае ученик терял жизнь, а учитель искал нового последователя. Выживали исключительно сильнейшие, и потому династия Бейна крепла от поколения к поколению.

Теперь же древняя традиция прервалась.

Человек, скорчившийся в кресле возле смертного ложа Аллидуса, был его учеником; но учитель погиб не от его рук. Аллидуса сжёг изнутри яд диоксис. Обычный человек погиб бы почти мгновенно, а ситх боролся больше недели. И всё же даже Тёмная Сторона не дала ему достаточно могущества, чтобы остаться в живых.

Аллидус умирал медленно, неспособный ни заснуть, ни потерять сознание. К концу четвёртого дня, оставив надежду, он приказал своему ученику, Дарту Индигнусу, убить его. И тот отказался. Убийство ослабевшего, наполовину разбитого параличом учителя не несло чести, не демонстрировало могущества ученика и не делало его достойным наследником титула Повелителя Тьмы. Потому Индигнус оставил судьбу учителя на попечение Силы. Если Аллидус достаточно силён - он поправится. Если нет - значит, он был недостоин жить.

Аллидус оказался недостоин.

Пальцы Индигнуса сжались крепче, до боли вцепляясь в короткие темные волосы; стиснутые веки дрожали. Была еще одна причина не убивать учителя; причина, о которой ситху лучше никогда не говорить. Несмотря на немалые успехи и силу, Индигнус всё ещё не справился с одним существенным недостатком. Он всё ещё был слишком привязан к учителю.

Индигнус в совершенстве владел множеством различных техник, лучше всего отточив умение выпивать жизнь, но принимать решения в одиночку опасался. Полжизни советы и наставления Аллидуса направляли его, помогали выбрать единственно верный путь, а теперь... Теперь молодой ситх остался один. Не отделившись от учителя сознательно, не пройдя последнего испытания. Индигнус не представлял, как сможет самостоятельно завершить обучение.

Изо рта вырвался судорожный выдох. Наконец отняв руки от лица, Индигнус взглянул на бездыханное тело учителя; Аллидус казался обманчиво спокойным, как и при жизни, - словно прилег отдохнуть на минуту. Вот только рассредоточенная аура его заполняла сейчас все помещение, не концентрируясь в теле. Резкие тени прыгали по неподвижному лицу, ни на миг не прекращая свой жуткий танец; Индигнус задержал дыхание, и зловещая тишина усилила чувство пустоты.

Перед смертью учитель дал ему последние наставления и поручения: предать тело погребальному огню, изучить несколько трактатов, в охоте за которыми Аллидус и пожертвовал жизнью, встретиться с парой связных, чтобы окончательно взять на себя дела... и найти ученика.

Последний пункт оказался самым сложным. За прошедшие десять лет обучения Индигнус ни разу всерьёз не задумался о собственном преемнике. Было еще слишком рано даже для финального испытания, не то что для поиска нового ученика... Молодой ситх не только не знал, как обучать наследника: он даже не имел представления, откуда начать поиски достойных кандидатов. И задав вопрос Аллидусу, Индигнус впервые в жизни не получил ответа.

Только суровые слова: "Обучение собственного ученика будет твоим испытанием. Не подведи меня".

Теперь Аллидус замолчал навсегда, и судьба Ордена Ситхов легла на юношеские плечи Дарта Индигнуса, последнего Повелителя Тьмы. А значит, он должен суметь найти ученика. Иначе восемь столетий окажутся потрачены зря.




Ардан едва поспевал за своим механическим спутником. Дроид был выше мальчика вдвое и мерял грязный пермакритовый тротуар широкими, размашистыми шагами. Неоновые огни слабо отсвечивали от тусклого хромированного корпуса, под ногами то и дело звенели пустые бутылки; а местный люд продолжал пьянку, полулежа на тротуаре и не обращая на странную парочку никакого внимания.

- Стой, Диди! Я устал!

- Отрицательно, - ровно прогудел дроид, не поворачивая головы. - Слишком опасно.

- Мне плевать, - плаксиво проговорил Ардан. - Эй! Я же человек! Ты не сечешь, что я не могу бежать вечно? Если я задохнусь и не смогу идти, нас тем более спалят!

"Диди" не ответил. Как любой медицинский дроид, он отлично знал возможности организма шестилетнего ребёнка человеческой расы. Достаточно, чтобы не сбавлять шага и продолжать двигаться к укрытию. Шанс убежать есть всегда. Шанса выстоять против полудюжины разъярённых здоровенных гуманоидов, не обладая значительной физической силой, быть не может. Хорошо хоть на этой улице, кроме пьяниц, никого нет; гуманоиды наверняка все еще продираются через плотную толпу на рынке в двух кварталах отсюда.

- Не могу больше, - прохныкал Ардан, размазывая слёзы по щеке кулаком с зажатыми в нём кредитками. Вокодер Диди издал что-то похожее на презрительное фырканье.

- А придётся. Иначе у тебя даже не будет времени подумать, у кого можно воровать, а у кого нельзя.

- Откуда ж я знал... - попытался оправдаться мальчик.

- Не разговаривай и дыши ровнее. Иначе и до следующего угла не добежишь, - посоветовал дроид, по-прежнему не оборачиваясь. Ардан обиженно засопел за спиной, но послушался. За полгода, проведенные с Диди, он уже уяснил, что слушаться советов меддроида относительно собственного тела бывает очень полезно. - Считай шаги. Вдох на четыре шага, два шага пауза, выдох - шесть, опять пауза.

Сосредоточиться на дыхании и количестве шагов, когда за тобой гонятся бандиты, - не самая лёгкая задача, но Ардан снова не стал спорить. Только всхлипнул, шмыгнул носом и открыл пошире рот, чтобы легче было дышать. Во рту уже пересыхало, но это была такая мелочь... по сравнению с тем, что может быть, если их догонят.

Ардан отлично знал, что это такое - когда тебя бьют. Когда он ещё жил в приёмной семье, побои от старшего брата были привычным делом. Не каждый день, конечно. Это было бы слишком подозрительно - каждый день падать с лестницы, крыши или наталкиваться на грабителей, и отчим мог бы понять, что постоянные ушибы, вывихи и ссадины младший, приёмный ребёнок получает отнюдь не в результате несчастных случаев. Тем не менее, "несчастные случаи" происходили достаточно часто, чтобы мальчишка решился сбежать из дома. И не просто сбежать, а прихватить с собой все деньги ненавистного старшего брата, а самому ему подкинуть в постель ядовитого жука. По правде говоря, Ардан не был уверен, что жук действительно ядовитый, но ему отчего-то очень этого хотелось. Проверить, так ли это, мальчику уже не было суждено - к тому моменту, когда брат мог вернуться домой, Ардан уже был на другом конце города. И возвращаться не собирался.

Но если сбежать от брата долгое время казалось невозможным, и оставалось учиться терпеть и строить мысленные планы кровавой мести - то сейчас главной целью Ардана стало любой ценой избегать побоев. Не самый ценный навык для уличного воришки в цивилизованных местах, где нет никого агрессивнее полицейских с парализаторами; но трущобы Фондора назвать оплотом цивилизации просто не поворачивался язык. Ардан порой подозревал, что полиции здесь не то что не существует - её никогда не было, и никому даже не приходило в голову её организовать. Во всяком случае, он ни разу не видел ни одного, даже самого захудалого дроида или ополченца, который бы отвечал за что-либо, подобное правопорядку. Законы каждый устанавливал для себя сам - и чем ты сильнее, тем больше людей будут жить по твоим законам. Силой шестилетний мальчишка похвастаться никак не мог. Приходилось полагаться на ловкость, скрытность, скорость и способность уворачиваться от бластерных выстрелов. Последнее казалось необъяснимым, но было очень полезным. За всё время воровской жизни в Ардана никто не сумел попасть. Пьяницы, конечно, стреляют не очень метко, но шанс получить шальной заряд всегда есть; однако Ардан за долю секунды до попадания угадывал, куда придётся выстрел, и успевал увернуться.

Головорезы, гнавшиеся за Арданом и Диди сейчас, бластерами вооружены не были; но мальчик благоразумно считал, что в случае чего от дальнобойного оружия он увернётся с большей вероятностью, чем от виброклинка, пролетающего возле головы, или от неожиданно приставленного к спине ножа. Он не раз видел, как пьяные бандиты убивают друг друга. Мальчишка давно не боялся за этим наблюдать - наоборот, это давало ценные знания об основных боевых приёмах и видах оружия местной шпаны. Ножи, кастеты, "розочки" из разбитых бутылок, выдранные неизвестно откуда куски арматуры... здесь, в трущобах, оружием ближнего боя могло стать что угодно. Да и дальнего боя тоже - метание бутылок в голову противника было неизменной традицией всех пьяных драк.

Ардан зазевался и едва не пропустил очередной поворот. Воришка пробежал бы мимо, если бы цепкая механическая рука Диди не схватила его за шиворот грязной рваной рубахи и не утянула в подворотню. Здесь было меньше неоновых вывесок, меньше шума - и ни одной живой души. С трудом удержав равновесие, Ардан снова бросился бежать за дроидом.

- Далеко ещё? - буркнул мальчик, пытаясь сохранить только было наладившийся ритм дыхания. Ему давно не приходилось бегать на такие длинные дистанции. Обычно зашкаливающий в крови жертв алкоголь мешал заметить кражу.

- Недалеко, - туманно отозвался Диди. - Мы и так неплохо оторвались. Они сейчас, должно быть, как раз заканчивают крушить рынок. Скажи спасибо, что они не на спидере, иначе ты уже был бы мёртв.

Мёртвым Ардан быть не хотел; он слабо представлял себе, что они чувствуют, но внешний вид местных убитых вызывал ассоциации только с болью от побоев и с той гранью, когда от неё теряешь сознание. Когда уже отключился, боли нет, но вот до этого... а умирать, по представлениям мальчика, было ещё хуже. Так что он буркнул "спасибо", вызвав очередную имитацию фырканья со стороны дроида, и продолжил бежать, втягивая и выпуская воздух шумно, словно ездовое животное. Отросшие, растрепанные черные волосы липли к взмокшему лбу и шее.

Диди не соврал; метров через двести он остановился и вытянул палец. Ардан резко затормозил, хрипло втянув в себя воздух; прямо рядом с беглецами в стене красовался черный провал.

- Лезь сюда.

Ардан с опаской засунул голову в дыру; размера дыры хватало, чтобы пролезли оба сообщника, и оттуда даже не воняло, но это не прибавляло доверия. Круглые бирюзовые глаза мальчика таращились, силясь разглядеть хоть что-нибудь.

- Ты уверен?

- Лезь, сейчас не время ориентироваться на твои перинатальные матрицы и фобии, - отрезал Диди и для пущего энтузиазма подтолкнул мальчика коленом, пропихивая внутрь, затем, прежде чем Ардан успел что-либо сказать или сделать, залез следом и опустил на дыру какую-то заслонку.

- Что ты тво...

Ардан замолк, когда Диди включил прожекторы в своих глазах, чтобы мальчик смог что-либо разглядеть. Разглядывать, впрочем, оказалось особо нечего: потрескавшиеся стены, заваленный обвалившейся штукатуркой и прочим хламом пол. Никакой мебели или техники. Зато выяснилось, что здесь без труда можно было выпрямиться и спокойно идти, а не ползти на карачках, как подумал мальчик сперва. Ардан потянулся, уперся ладонями в колени и уставился на безэмоциональное, плоское лицо Диди снизу вверх. В тишине тяжелое дыхание после пробежки било по ушам.

- Ну и... куда она ведёт?

- На уровень ниже, - ответил дроид. - Согласно моим схемам, чуть дальше будет пандус, а затем старый механический лифт. Должен быть исправным, по идее.

- Они не допрут искать нас на других уровнях, - подхватил мальчишка, выпрямляясь. - Диди, ты - гений! Только расскажи, чем тот уровень отличается от этого.

Дроид и его малолетний компаньон не спеша зашагали вглубь коридора. Мусор шуршал под ногами.

- В этом районе он заброшен. Освещения почти нет. Вентиляции почти нет. Душно, смог. Майноки летают - доедают остатки кабелей.

- Расчудесно! - присвистнул Ардан. - И надолго мы туда?

- Думаю, суток хватит. Они как раз успеют напиться достаточно, чтобы забыть не только твоё лицо, а и сам факт твоего существования.

- А жрать мы там что будем?

С момента побега из дому вопрос "что поесть" для Ардана всегда был особо животрепещущим. Но если в бандитских трущобах можно было украсть деньги на еду, а то и саму еду, то в заброшенном районе даже наличие денег никак не поможет наполнить желудок. Если там и оставалось что-то съедобное - время давно его уничтожило.

- Будь ты экзогортом, я бы посоветовал тебе майнока. Но силиконовая еда тебе не подходит.

- Меньше заумностей, Диди! - оборвал мальчик, помотав лохматой головой. - Я всё равно не разбираюсь в этих твоих белках, жирах и силиконах. Ты только сломаешь мне голову.

- Скорее починю - всё-таки это моя первостепенная программа, - бросил Диди, сворачивая налево. Свет прожекторов прорезал тьму всего на пару метров, так что резкий и довольно крутой наклон оказался рядом совсем неожиданно. - Как я и говорил - пандус. Осторожнее.

- Я и так осторожен, - огрызнулся мальчишка, замедлив шаг и придерживаясь рукой за дроида, чтобы не поскользнуться и не покатиться кубарем вниз вместе с мусором. - Жучье мясо, как же неудобно... Так всё-таки, ты не ответил. Что насчёт жратвы?

- Скажи спасибо, что я думаю за тебя, - прогудел Диди, - и что я положил в твой рюкзак немного сухпая. На сегодня тебе должно хватить. Если будешь экономен.

- Ты шарился в моих шмотках?

- В отличие от тебя, я не вор. Также я не дроид-полицейский, а потому украденное тобой возвращать хозяевам не собираюсь. Отсюда вывод: я ничего не трогал, только положил еду.

- Да ладно, я тебе доверяю в этом, - буркнул Ардан и улыбнулся, пытаясь как-то скрасить свой недовольный вид, который дроид вполне мог принять на свой счёт. На самом деле воришка был зол в первую очередь на себя и на бандитов, а потом уже - на Диди. На себя - что недостаточно осторожен и недостаточно удачлив, чтобы всё время оставаться незамеченным; на бандитов - что так невовремя очнулись и так несправедливо и некстати пекутся о своих деньгах; на Диди - что не выражает должной степени сочувствия и заставляет Ардана выкладываться на пределе физических возможностей. Бегать, не есть, дышать выхлопными газами, клубящимися на нижних уровнях... Возможно, эти испытания в конечном счёте делали мальчишку сильнее, но всё, о чём он думал сейчас, пытаясь восстановить дыхание после кросса, - так это о том, что всё это ужасно выматывало. Что будет потом, не так важно; важно то, что сейчас, после погони, Ардан чувствовал себя страшно уставшим, дыхание было шумным и тяжёлым, в груди горело. А отдышаться никак не получалось - воздух в коридоре был спёртым и вонял плесенью, что казалось совсем уж странным при сухих с виду стенах.

К счастью для Ардана, лифт оказался недалеко; прямо в конце спуска маячила массивная ржавая решетка, за ней - ещё одна. Сбоку торчала панель с круглой кнопкой; краска на панели давно растрескалась и местами облупилась, но всё ещё удавалось разглядеть жёлтые и чёрные косые полосы.

- А оно... оно ещё пашет? - осторожно поинтересовался Ардан, с опаской глядя на ненадёжную конструкцию. Диди подошёл к панели; круглые глаза дроида замерли, сканируя устройство.

- Удивишься, но должно работать. - С этими словами дроид наклонился и легко поднял сперва внешнюю решетку, - отъехав вверх, та издала щелчок и застопорилась, - а затем внутреннюю. - Залезай.

Освещение в кабине не работало. Воришка с опаской покосился на лифт, но спорить не стал. Залез внутрь, встал на носки и немного покачался, оценивая прочность пола.

- Он нас выдержит? Выглядит хреново.

Вместо ответа Диди тоже забрался в кабину; механическая рука телескопически вытянулась наружу и нажала на кнопку. Диди спрятал руку обратно. Над головой что-то затарахтело, кабина лифта покачнулась. Ардан вскрикнул и упал, прижавшись к полу.

- Трусишка, - констатировал дроид. Лифт ещё раз покачнулся, заставив Ардана крепче вцепиться в пол и зажмуриться. - Так все лифты себя ведут. Мы не падаем, мы спускаемся.

Воришка помотал головой. Лифт снова тряхнуло, на этот раз сильнее, и кабина с мерным гудением поползла вниз.

- Вот видишь? Уже едем, - продолжал Диди. - Вставай. Если поранишь ладонь об эти ржавые решетки, придётся отрезать руку. Здесь всё кишит микробами.

Микробами никакого ребенка не напугаешь, а вот угроза отрезать руку, пусть и высказанная в мягкой форме, подействовала; Ардан взялся за стену и медленно, неуверенно поднялся на ноги. Затем вцепился в Диди - как в самый безопасный в данный момент объект.

- Так лучше? - участливо поинтересовался дроид.

- Теперь я знаю, что ненавижу лифты, - буркнул Ардан, теснее прижимаясь к Диди. Дроид положил прохладную металлическую ладонь мальчику на спину.

- По дороге обратно поненавидишь ещё раз.

- Не-е-ет... - простонал мальчишка. - Может, всё-таки есть другой путь?

- Ну, ты можешь остаться жить внизу, если хочешь.

- А хоть бы и так, - огрызнулся Ардан, пряча лицо на хромированной груди дроида. Во всяком случае, темный и страшный нижний уровень пока был просто сказкой-страшилкой, в отличие от лифта, который покачивался и угрожающе гремел прямо сейчас. Отсутствие освещения не добавляло веры в исправность лифта.

- Не вопрос. - В электронном голосе Диди не было и намёка на иронию. - Если ты готов искать в заброшенном районе еду сам - это твой выбор.

Мальчик обиженно молчал. Диди был прав, но признавать это совершенно не хотелось.

- Значит, сейчас я отвожу тебя вниз и возвращаюсь, а ты остаёшься, - прогудел дроид спустя какое-то время. Ардан резко вскинул голову и распахнул глаза.

- Ты рехнулся?!

- Отрицательно. - Воистину, только дроид способен издеваться с абсолютно серьёзными интонациями. - Ты захотел жить внизу. А моя программа предписывает выполнять желания органических существ.

- Я же не это имел в виду... - Ардан захныкал, не найдя лучшего аргумента. У Диди был просто-таки дар доводить других до бессильной злобы своей логикой и манерой цепляться к словам. Во всяком случае, Ардана во время споров с механическим напарником это чувство посещало регулярно. Спорить мальчик не умел, и, не сумев убедить собеседника в первую же минуту, отчаивался, не зная, как доказать свою правоту. Не то чтобы он надеялся, что слёзы разжалобят Диди и заставят согласиться, - от обиды их просто невозможно было сдержать. В такие моменты хотелось убежать куда-нибудь и не видеть злорадствующего Диди вовсе, и пару раз Ардан именно так и делал - и попадал в очередную передрягу, из которой его выручал всё тот же дроид. После чего, естественно, общение с Диди становилось ещё менее приятным.

Лифт с грохотом остановился, заставив Ардана вскрикнуть и вцепиться в дроида ещё крепче.

- Приехали, - невозмутимо констатировал Диди. После нескольких бесплодных попыток осторожно отцепить от себя ребёнка дроид протянул вперед руки и снова поднял решетки. - Вылезай.

Ардан отрицательно помотал головой и спрятал лицо, уткнувшись в тускло переливающийся металлический корпус дроида.

- А если я начну вылезать, а лифт обвалится? И я упаду?

- Конечно, куда лучше, если крыша лифта упадёт на тебя и раздавит, - заметил Диди, выволакивая мальчишку из ржавой кабины. - Видишь? Ничего не обвалилось и ты не упал. И вообще, пора бы уже и привыкнуть. С твоим-то образом жизни.

Ардан уже не слушал; он вглядывался в темноту и в светлые круги от прожекторов дроида на полу. Словно никуда и не спускались - тот же мусор, та же штукатурка, тот же спертый воздух с привкусом плесени. Разве что, может быть, уровнем выше всё-таки было самую малость посвежее.

- Пошли, - подтолкнул мальчика в спину Диди, - выйдем на улицу.

- А, так это ещё не улица? - удивился Ардан. За время поездки в лифте он уже и забыл, что находится в здании, - настолько сосредоточился на том, чтобы не упасть на дрожащем ржавом полу. Впрочем, свойство Ардана сосредотачиваться исключительно на происходящем в данный момент и быть крайне рассеянным относительно событий прошлого и будущего уже давно не удивляло его спутника. Так что Диди, вопреки обыкновению, просто промолчал, не утруждая себя сочинением очередных язвительных замечаний.

Выход на улицу оказался проломом в стене вроде того, через который дроид и мальчишка влезли в здание уровнем выше; только этот был побольше и ничем не закрывался, а за ним вместо сияющей неоновыми вывесками и люминесцентными фонарями улицы висела чернота, и воздух возле пролома оставался мертвенно-неподвижным. Ардан помахал у лица ладонью.

- Расчудесный воздух, - проворчал он. - Целые сутки таким дышать - это же рехнуться можно.

Диди изобразил красноречивый вздох.

- А еще десять минут назад ты хотел здесь жить. Посмотрим на твоё желание к завтрашнему дню.

Ардан рыкнул, словно разозлённый щенок, но ничего не ответил - не хотелось нарываться на очередную порцию ехидства, нравоучений и вырывания слов из контекста. Убежать и спрятаться от обидчика сейчас было некуда, так что пришлось молча шагать за дроидом - и слава лунам, что просто шагать, а не бежать, задыхаясь и пытаясь одновременно сосчитать шаги, вдохи и выдохи и не потерять из виду напарника.

- Надеюсь, ты знаешь, где здесь можно сносно перекантоваться, - буркнул мальчик через несколько минут.

В голосе Диди зазвучало нескрываемое превосходство:

- Скажи спасибо, что я всегда думаю о таких вещах за тебя.

С момента смерти Дарта Аллидуса, последнего истинного повелителя ситхов, прошло два месяца. Как и завещал учитель, его тело превратилось в горстку пепла, которую ученик заключил в небольшой сосуд с узким горлышком, высеченный из цельного куска пермакрита. В горлышко сосуда Индигнус поместил кристалл светового меча учителя, запечатал дюрафиллом, который обычно использовался для заделывания трещин в корабельных корпусах, и наложил на своеобразную пробку заклятье - чтобы всё, что осталось от Аллидуса, охраняла сама Темная Сторона. Отдав дань уважения учителю, Индигнус поставил сосуд в одной из стенных ниш опустевшей спальни Аллидуса. С тех пор он завел привычку каждый день медитировать, глядя на сосуд и задавая вопросы Силе - словно разговаривал с учителем. Иногда в смутных потоках темной Силы мерещился ответ, чудился едва слышимый неразборчивый голос - слов различить не удавалось, только интонацию: то ирония, то теплота, то упрёк. Упрёк звучал в призрачном голосе чаще всего, и Индигнус понимал, почему. Ловить образы и смутные видения будущего можно бесконечно, но время не стоит на месте. Чем дольше он тянет с поисками и обучением последователя - тем дальше отодвигает собственное становление и тем под больший риск ставит само существование Ордена Ситхов.

Предшественники Индигнуса старались выбирать себе в ученики личностей более-менее зрелых, имеющих свои, особые взгляды на жизнь - и при этом не испорченных джедайскими идеалами. И на то были свои причины. Из ребенка легче выковать то, что нужно, сокращается процесс ломки - но итогом становится то, жертвой чего был сам Индигнус. Несамостоятельность и зависимость. Или же, как другая крайность, ученик впадал в безумие, постоянно находясь на грани с самого детства.

Поиск зрелого существа, чувствительного к Силе и проигнорированного джедаями, требовал долгих лет наблюдения и осторожного прощупывания. Индигнус этих лет в распоряжении не имел. Не найдя в записях учителя никаких намеков на возможных последователей, молодой ситх решил пойти другим путем.

Все же склонить на сторону Тьмы джедая.

За столетия так называемого процветания, в отсутствие необходимости борьбы, Орден Джедаев перестал совершенствоваться - поколение за поколением ситхи убеждались в этом. Он медленно, но верно прогнивал изнутри, разрушаемый ростками конфликтов и разногласий. Несколько несогласных Индигнус уже на примете имел - по долгу дипломатических и торговых дел учителя ему нередко приходилось пересекаться с джедаями, и некоторых можно было найти... интересными. Отрадное разнообразие на фоне одинаковой, словно заводской, правильности джедаев.

Индигнус принялся прощупывать старые наметки. Ничего не значащие встречи в разных уголках Галактики - то в образе торговца, то дипломата; иногда даже джедая. Заменить алый кристалл в световом мече на светло-зелёный, скрыть свою Тьму в Силе, отрастить усы и бородку, вставить в тёмно-карие глаза фиолетовые линзы и взять другое имя - и вот он уже один из многотысячного ордена, где никто не знает абсолютно всех по имени, кроме, разве что, Высшего Совета. Индигнус был достаточно благоразумен, чтобы держаться от Совета подальше.

Кандидаты отсеивались один за другим, вселяя в ситха все более гнетущее чувство разочарования. Те, кого он знал еще падаванами, юными, горячими, мечущимися из крайности в крайность, успели вырасти - и превратиться либо в косных и фанатичных рыцарей, либо во флегматичных, отстраненных от всего сущего монахов, не проявляющих даже доли тех амбиций, которые виделись раньше. Маскировка не позволяла прощупывать собеседника активно, но отсутствие искры Индигнус отличал от умения искусно ее скрывать сразу.

Более старшие джедаи со временем не слишком менялись. У них была другая почва для жесткого отбора. Глупость, слабость, отсутствие внутреннего стержня... Стержень все равно пришлось бы сломать - чтобы выковать заново. Но невозможно выковать то, чего никогда не существовало.

Ответ пришел с неожиданной стороны. Индигнус прилетел на Корускант под личиной джедая для встречи с рыцарем, с которыми они считались хорошими друзьями - тви'леком Кар'улом Джартом. Кар'ул был невероятно рад встрече, без умолку болтал о своем многообещающем падаване - человеческом мальчике по имени Ярий Тай; судя по рассказу, мальчик был даже более подходящим кандидатом, чем его наставник, и Индигнус уже думал было ненавязчиво намекнуть, что не против с ним познакомиться - как Кар'ул неожиданно пригласил "друга" на спарринг.

- Давай, мы уже восемь лет знакомы, а ни разу так и не потренировались вместе! - подбивал тви'лек, глядя на Индигнуса горящими голубыми глазами - почти того же оттенка, что и его ухоженная кожа. Кончики его головных отростков-лекку подрагивали от возбуждения.

Индигнус согласился. Он никогда не рисковал приходить в Храм, хотя и не сомневался, что сможет укрыться от большинства джедаев; приглашение Кар'ула стало для молодого ситха своего рода вызовом, пусть и относительно безопасным. Выбранный тви'леком тренировочный зал находился далеко от башни Совета и покоев магистров. Пару часов там можно провести незамеченным.

Тренировка действительно прошла спокойно; Индигнус ожидал, что скрывать свою Тьму в бою будет сложнее, но для поединка с Кар'улом не пришлось призывать Силу ни для чего, кроме управления мечом и пары безобидных толчков. Время от времени Кар'ул брал передышку; тогда Индигнус забавы ради сражался с другими джедаями - и так столкнулся с рыцарем Талис Паикс.

Внушительный потенциал Силы в ней почти не выдавал себя - сперва Индигнус не обратил на девушку никакого внимания и заинтересовался лишь после нескольких минут поединка. У Талис хватало амбиций - она получала удовольствие от спарринга и вместе с тем старалась получить превосходство над противником, в ее стиле боя было больше атакующих элементов, чем защитных. Индигнус прекрасно знал о строгом отношении Ордена к личным вопросам - и тем приятнее было его удивление, когда Талис принялась открыто флиртовать.

- М-м, секундочку, - мурлыкала она с полуулыбкой и изящным движением поправляла сбившийся воротник или упавший на лицо непослушный локон, не отводя взгляда чуть раскосых светло-зеленых глаз от глаз соперника.

Она была очень хороша собой. Под грубой, невзрачной джедайской робой отчетливо выдавалась высокая грудь, ритмично покачивались в такт движениям округлые бедра. Обманчиво тонкие и холеные руки уверенно сжимали рукоять меча и направляли Силу. Пухлые щеки и полные, сочные губы приковывали к себе взгляд. Распущенные волосы цвета светлой меди крупными локонами падали на плечи.

Все больше раскрывая Талис в поединке, Индигнус наконец понял, почему принять приглашение Кар'ула оказалось так легко. Его вела Сила.

Самой сложной задачей было вытащить домоседку Талис из Храма. Но здесь Индигнус позволил себе не торопиться и действовать последовательно и осторожно. Сперва тайные свидания в кантине неподалёку от Храма, все продолжительнее и чаще; затем пара-тройка своеобразных побегов, когда ситх и его потенциальная ученица по нескольку дней проводили вместе, вдали от Храма, в гостиницах и на съёмных квартирах; а через месяц такой жизни, осторожно заговорив про бегство от Ордена ради жизни вдвоём, Индигнус получил согласие.




- Ты всё-таки сделала это!

Талис улыбнулась, изогнув тонкую, как ниточка, бровь. Мягкий свет утреннего солнца и отсветы от пастельных стен гостиничного номера придавали чертам лица девушки особую нежность.

- Ты уверена, что тебя никто не будет искать?

Рыцарь смешно фыркнула, обвивая тонкими руками шею Индигнуса.

- Формально я в отпуске на месяц, чтобы решить кое-какие дела на Дануре. К тому же я совершенно случайно потеряла храмовый комлинк, - Талис невинно захлопала ресницами.

- Вот уж не подумал бы, что ты способна на такую авантюру, - хохотнул Индигнус, привлекая девушку к себе за талию. Та легонько толкнула любовника в плечо, второй рукой стараясь отцепить его ладонь.

- Нобс, прекрати это, - несмотря на отрицание, на лице Талис играла улыбка, а в голосе не было ни капли раздражения.

- Что прекратить? - искренне удивился ситх, с прищуром глядя в зелёные глаза будущей ученицы и поглаживая её плечо. Талис упёрлась обеими ладонями ему в грудь и мягко надавила, пытаясь отстраниться или оттолкнуть. Индигнус заинтересованно наблюдал за её бесплодными и не слишком усердными попытками.

- Уфф... - девушка наконец обессиленно опустила руки и с лёгким упрёком уставилась в скрытые фиолетовыми линзами глаза ситха. - Ты невозможный. Ты в курсе?

Индигнус кивнул, чмокнул Талис в нос (при этом она скорчила забавную рожицу) и не без сожаления отпустил. Рыцарь покачала головой с выразительным вздохом.

- Чуть не задушил, - хихикнула она, усаживаясь на круглый молочного цвета пуф возле стены. Забросив ногу на ногу, Талис сложила ладони на колене, снова вздохнула и уставилась на Индигнуса. - Ну и? Что ты хотел мне рассказать?

Индигнус уселся перед ней на пол, скрестив ноги, словно для медитации.

- Ты когда-нибудь интересовалась техниками Силы... вне основной учебной программы Ордена?

- Ну, допустим, - согласилась Талис, склонив голову набок. Весело прищуренные светло-зеленые глаза продолжали изучать лицо Индигнуса.

- Какими именно?

- Всё тебе расскажи! - девушка устроилась поудобнее на мягком сиденье. - Ладно, если без шуток - изучала некоторые атакующие техники, которые почему-то принято считать исключительно ситскими. Удушение, например... По-моему, джедаи многое теряют, полагаясь во время атаки исключительно на световой меч.

- Ты читаешь мои мысли! - Индигнус изобразил изумление настолько правдоподобно, что почти сам поверил в него. - Я тоже их изучал, пока был вдали от Ордена. Конечно, информации об этом мало, какие-то крохи, и те попадались случайно... Но мне было очень интересно.

- И что же ты узнал? - мелодично протянула Талис, наклоняясь к ситху и подпирая подбородок безупречно ухоженной рукой. В раскосых глазах промелькнул огонёк интереса.

Индигнус подался навстречу и заговорщицки прошептал:

- Смотри сюда...

Кончики пальцев ситха засветились, затем на них затрещали электрические разряды. Одной рукой ситх коснулся колена Талис, и она с тихим вскриком подпрыгнула - скорее от неожиданности, чем от боли. Индигнус умел генерировать молнии смертоносной мощности, но пока не собирался об этом говорить - для демонстрации было достаточно даже небольшой искорки.

- Что это?!

- Это - Молнии Силы! - с гордостью произнёс Индигнус, внутренне давясь смехом. Если жалкая искра так впечатлила взрослого небесталанного рыцаря-джедая, то можно представить качество защиты воинов Света от подобных атак... "М-да". - Правда, больше у меня пока, хоть убей, не получается. Или описание, которое я нашёл, неполное, или я просто на это не способен... - Индигнус с наигранной печалью вздохнул.

- Покажешь описание мне? - с любопытством предложила Талис. - Может, у меня получится.

- Давай, - обрадованно подхватил ситх. Талис не уловила ни намёка на его настоящие эмоции - уж что-что, а скрывать мысли на инстинктивном уровне Индигнус научился уже в первый год знакомства с Аллидусом. Старому учителю доставляло удовольствие время от времени вслух анализировать разные аспекты жизни ученика, которые тот хотел бы оставить при себе. Причем, что характерно, приправляя анализ ехидными комментариями, от которых хотелось разорвать горячо любимого и уважаемого наставника на месте.

Индигнус порылся в карманах и выудил небольшой скомканный листок флимсипласта. Расправив и по возможности разгладив, протянул девушке.

- Вот. Я немного не понял здесь, - он ткнул в первое попавшееся предложение.

- Дай прочитать, - Талис нетерпеливо оттолкнула его руку и наклонилась почти вплотную к флимси, разглядывая текст. Не отрывая взгляда от букв, девушка приподняла ладонь, сосредоточилась, стараясь выполнить инструкции; через пару минут на самых кончиках её пальцев начали трещать невидимые микроразряды. Не прекращая их генерировать, джедай прочитала текст ещё раз от начала до конца, затем взглянула на руку, нахмурилась, но так и не получила ни одной видимой искры.

- Наверное, текст неполный, - посетовал Индигнус. - Ведь если верить истории, то сравнительно мощный разряд мог выдать любой ситх, даже самый захудалый...

- Или техника черпает Силу из темных эмоций, - предположила Талис, снова пробегая глазами по невнятным строкам. - Видишь? - длинный ноготь, покрытый зелёным лаком, ткнулся в какое-то слово. - Здесь сказано, что нужно использовать свою ненависть и направлять на врага. А мы так не можем. Нужно придумать какой-то способ получить молнии, не прибегая к разрушительным эмоциям, и тогда у нас получится нечто большее.

"Пока ещё не готова", - с досадой подумал Индигнус. Но он готов был ждать. Попробовав мощь на вкус, Талис уже не захочет её терять. И в конце концов, когда её эксперименты по обучению тёмным техникам через светлую сторону Силы провалятся - она обратится к Тьме, чтобы обрести могущество. И обратится искренне, будучи убеждённой, что ей это нужно. А это сделает девушку куда более полезной и верной ученицей, чем если вынудить её принять сторону Тьмы силой.

Он накрыл руки Талис своими и потянулся навстречу девушке.

- Есть идеи, как это сделать? - шепнул юноша, придвигаясь почти вплотную. Талис не поддавалась на приманку, но и не пыталась отстраниться; только прищурила глаза и хитро улыбнулась.

- Я попробую использовать светлые чувства, - прошептала Талис в ответ. В следующий момент она обхватила ладонями щёки Индигнуса и резко прильнула к его губам. Ситх с удивлением отметил, что от пальцев девушки исходил слабый электрический ток - слишком слабый, чтобы причинить боль, но достаточный, чтобы мышцы лица свело судорогой и невозможно было ни ответить на поцелуй, ни отвернуться. А ученица-то и впрямь способная...

Наконец Талис отстранилась и удовлетворённо посмотрела в сощуренные от спазма глаза Индигнуса; при этом ладони её по-прежнему лежали на его щеках, а от кончиков пальцев продолжал струиться разряд.

- Что может быть сильнее поцелуя, которого ты не можешь избежать?..

Девушка опустила руки и склонила голову набок в ожидании ответа. Ситх покачал головой и погладил пальцами подбородок Талис, не отрывая взгляда от ее раскрасневшихся губ.

- Ты когда-нибудь перестанешь удивлять меня, фелинкс?

Талис хихикнула и чмокнула Индигнуса в щёку - словно в награду за хорошее поведение.

- Разве что когда ты слишком привыкнешь удивляться.




На Корусканте они надолго не задержались. Даже в таком многомиллиардном городе, как разросшаяся на всю поверхность планеты столица, был риск наткнуться на других джедаев; а всё время жить в тайне не хотели ни Индигнус, ни Талис. Правда, тайна была у каждого своя. Талис не желала скрывать их с Индигнусом отношения от окружающих, а ситх - свою Тьму от Талис.

Жить в скрытности он привык с самого начала обучения. Аллидус приучил воспитанника мыслить и действовать исходя из того, что время ситхов ещё не настало, что если они раскроются сейчас, то могут проиграть. Что идти напролом - устаревшая тактика, и путём хитрости и интриг можно добиться куда большего. Что каждому существу во Вселенной следует показывать только то, что можешь позволить ему использовать против тебя. И до сих пор ученик справлялся. Он мог без труда скрыть свою сущность от закадычных приятелей детства, знавших его, казалось, как свои пять пальцев; от напарников и партнёров в новых делах, которые при этом твёрдо были уверены, что ничего крепче и доверительнее их союза быть не может; от любовниц, которые чаще всего были либо временным развлечением, либо связующим звеном в очередной операции. Но с Талис... с ней всё было иначе.

После выходки с электризованным поцелуем Индигнусу захотелось рассказать ей всё. Всё о Тёмной Стороне, чтобы увидеть, какие ещё необычные способы её применения Талис найдёт. Всё о себе, чтобы... и здесь крылась главная загвоздка. Индигнус упорно твердил себе, что она идеальная ученица, и потому раскрытие карт поможет быстрее начать обучение. Он не хотел признавать даже перед самим собой, что дело отнюдь не в обучении. Что само желание учить Талис вызвано не её незаурядными способностями, а непреодолимой тягой, которую он испытывал к ней.

Впервые за долгое время Индигнус предпочёл не вдумываться в суть происходящего и принять всё таким, каким хотел видеть.

Перебрав с десяток более-менее подходящих для нового места жительства планет, для начала беглецы остановились на Рейте. С детства привыкшая к буйной природе сельскохозяйственного Данура Талис непременно хотела отправиться на планету, которая напоминала бы ей дом. Индигнус не стал спорить и принял первое же предложение - недостатка в средствах для путешествий он не испытывал, и в целом для него не имело значения, где находиться. Соблазн показать Талис поместье покойного Аллидуса, конечно, был огромен. Но время пока не настало.

Ситх недооценил любовницу, ожидая, что она быстро откажется от идеи обучения темным техникам через свет и покой. Талис была достаточно упорной, чтобы, ухватившись за какое-то дело, стараться довести его до конца несмотря ни на что. Почти все время пути от Корусканта до Региона Экспансии, где находилась Рейта, рыцарь промедитировала над смятым куском флимсипласта со скудным и невнятным описанием молний Силы. Индигнус наблюдал, сидя возле стены каюты напротив девушки. Время от времени на её пальцах зарождалось голубоватое сияние, и ситх уже подсознательно ожидал успеха... но за несколько секунд до того, как сияние угасало, исходящие от Талис в Силе волны безмятежности давали понять, что ничего не выйдет. Она, похоже, даже не задумывалась о том, чтобы использовать Тёмную Сторону.

- Всё никак? - сочувственно спросил Индигнус, когда после очередной неудачи Талис открыла глаза и устало вздохнула.

- Как видишь, - девушка провела рукой по вьющимся волосам. - Сила молчит. Наверное, нужно больше времени...

"Нужно больше ненависти", - с досадой подумал Индигнус.

- Может, всё-таки попробовать с эмоциями? Пусть даже и с негативными! - предложил он, придавая голосу нерешительные интонации. - Ведь одна только сила чувств никого не делает ситхом и не ведёт на Тёмную Сторону! Посмотри, - он взял её ладошки в свои, - разве то, что мы друг друга любим, привело нас во Тьму?

Талис склонила голову набок и скептически подняла тонкую бровь.

- А ведь Совет всё время твердит, что все привязанности только туда и ведут, - заметил ситх, поглаживая мягкие руки девушки.

- Вот именно, Нобс, - проговорила она так, словно объясняла прописные истины маленькому ребёнку. - Любовь - это привязанность. Ненависть - это отторжение. Возможно, в бою я буду чувствовать что-то похожее, но сейчас я не хочу никого отторгать. Кого мне ненавидеть? Тебя за то, что ты такой болван? - рыцарь хихикнула. - Или себя за то, что сбежала из Ордена с тобой через месяц знакомства? Или джедаев за то, что до сих пор не заметили, что мы встречаемся?

Индигнус изобразил неопределенную гримасу.

- Отвечай! - потребовала Талис. - Не то обижусь.

- Не надо обижаться, - спохватился юноша, крепче сжимая ладони любовницы. Хуже обиды Талис для него ничего невозможно было придумать. Об этом Индигнус тоже не задумывался.

- Тогда отвечай, - хитро улыбнулась она.

- Ну, Молнии Силы - боевая техника. Так?

- Ну, допустим.

- Ты сама сказала, что в бою испытываешь ненависть. Значит, можно её направить, чтобы получить молнии.

- Ты вообще меня слушаешь? - возмутилась девушка. - Я сказала, что, возможно, буду чувствовать её в бою. Возможно. Для этого нужны личные счёты. Очень личные. Мне не за что ненавидеть тускенов, от которых придётся отбиваться в пустыне. Не за что ненавидеть аклая, который может напасть на меня на Фелуции. Вот если перед этим они причинят вред моим близким... - Талис сощурилась, - тогда, возможно, я буду их ненавидеть.

- Ты можешь ненавидеть кого-то, с кем у тебя личные счёты, и думать об этом во время боя, - предложил Индигнус. "Ох, Тьма... да как же с ней тяжело. Но не объяснять же ей сходу, насколько всё это условно".

Талис фыркнула и выдернула руки из ладоней любовника.

- Да не хочу я никого ненавидеть! Почему ты пытаешься меня заставить?

Ситх уставился на джедайку округлившимися от удивления глазами.

- Если ты так хорошо представляешь себе всё это - почему сам не попробуешь? - продолжала Талис раздражённо. - А если ты пробовал и это не работает - то зачем подбивать меня делать то, что мне противно?

Возмущение, раздражение, желание спорить... всё это можно было элементарно превратить в гнев и всё-таки заставить Талис сделать то, что от неё требовалось. Спокойствие джедая уже нарушено, остается лишь подтолкнуть колеблющийся разум в нужную сторону... но Индигнусу было неожиданно неприятно видеть её недовольство.

- Извини, фелинкс, - виновато произнёс он, пытаясь снова поймать руки девушки. Талис усердно сопротивлялась. - Не хотел тебя злить. Правда, не хотел. Вообще я пробовал сам... но вышло не очень.

- Я не хочу, чтобы ты кого-то ненавидел, - проговорила джедай уже гораздо спокойнее. Теперь она сама схватила Индигнуса за руки. - Может, ну их, эти молнии? Мы ведь не собираемся воевать... во всяком случае, пока. Пока я просто хочу быть с тобой... и хочу, чтобы нам было хорошо.

Талис подобралась поближе и положила голову на плечо юноше.

- Только ты, я и никакой ненависти... - промурлыкала она, прикрывая глаза.

- Никакой ненависти, - хмуро согласился Индигнус.

"Вот только тебе придётся изменить своё мнение. Я сделаю тебя ученицей ситха, хочешь ты того или нет".

- Сними рубашку.

Ардан буркнул что-то невнятное, но спорить не стал. Снимать одежду, впрочем, тоже - просто приподнял и отвернулся, разглядывая очертания скудно обставленной комнаты в свете прожекторов дроида. Когда-то - десятки лет назад - это была забегаловка или скромная квартира. Хозяин даже не забрал с собой вещей: на прикроватной тумбочке под многолетним слоем пыли сиротливо ютились чашка и разбитый электронный бинокль, на вешалке в углу серым комом маячили какие-то тряпки. С помощью встроенного пульверизатора Диди немного увлажнил воздух, чтобы пыль меньше мешала дышать, и убежище оказалось вполне сносным.

Диди протянул правую руку к груди мальчика; гладкий металл на кончиках пальцев машины отодвинулся, обнажая миниатюрные микрофоны, и дроид установил их в определенных точках - справа и слева чуть ниже ключицы, ещё чуть ниже слева, затем под левым соском и внизу грудины. На какое-то время Диди так и замер.

- Скоро ты там? - нетерпеливо спросил Ардан. - У тебя пальцы холодные.

- Хорошо, согрею.

Голос Диди прозвучал как-то озабоченно; он даже забыл отпустить обычную язвительную шутку и в самом деле согрел свои пальцы до температуры человеческого тела. Наконец определив в этих точках всё, что хотел, дроид снова изменил вид манипуляторов; из ладони выдвинулся шестой палец, микрофоны ушли вглубь, а вместо них выдвинулись плоские тонкие диски. На этот раз Диди расположил их по дуге справа налево, плотно прижав к телу. Прошло ещё полминуты.

- Можешь одеваться, - медик убрал манипуляторы, придавая конечности прежний вид человеческой руки. - Очень попрошу тебя в следующий раз воровать так, чтобы тебя не заметили и не пришлось убегать.

Ардан скорчил недовольную гримасу и одёрнул грязную и потрёпанную рубаху.

- То беги быстрее, то не беги. Ты бы уже решил, что мне можно и чего нельзя.

- Бег для тебя более прогностически благоприятен, чем множественные ножевые ранения, - если бы Диди был человеком, он бы пожал плечами.

- Опять твои заумные слова... - Ардан схватился за лохматую голову. - Ты можешь говорить со мной по-человечески? Я же не дроид!

- Просто делай, что я скажу, - посоветовал Диди, - это у тебя получается лучше, чем думать.

Мальчик насупился и обиженно засопел; отвернувшись от напарника, он принялся бродить по комнате, разглядывая стены и мебель. В мертвенной тишине шелест шагов звучал жутковато.

- Ну, и долго нам ещё тут киснуть? - проворчал Ардан через пару минут, когда желание поупрямиться утихло.

- Можешь вылезти прямо сейчас, - флегматично предложил дроид. - Насильно тебя никто не держит. Я предлагал провести здесь сутки. Пока мы искали подходящее убежище, прошло два часа. Делай выводы.

- Ясно, - буркнул мальчик и плюхнулся на пыльную продавленную тахту. Тахта скрипнула, но ничего катастрофического не произошло. Только поднявшееся облачко пыли угодило Ардану прямо в нос и заставило громко чихнуть.

- Пыль бы вытер сначала, - резонно заметил Диди. Мальчик скривил гримасу, небрежно вытерев нос рукой.

- Я? А я думал, что это дроиды должны служить людям и делать всё для своих хозяев.

- Хозяев! - Диди изобразил фырканье и не сдвинулся с места. - Хозяин дроида - это тот, кто законно приобрёл его, получил в подарок или унаследовал от прошлого законного владельца. Ты не подходишь ни под одно из этих требований.

- С каких это пор тебя парит закон? - ворчливо спросил Ардан. Видя, что Диди даже не собирается помогать, воришка слез с тахты и принялся обшаривать ящики полуразвалившегося комода в поисках тряпки.

- С таких, как меня безосновательно объявляют частной собственностью, - голос Диди звучал монотонно и слегка скучающе.

- Я о тебе ни слова не сказал! - возмутился мальчишка, громко хлопнув ящиком. - Я говорил о дроидах вообще!

- Ну да, - согласился Диди. - Здесь ведь так много дроидов.

Ардан тем временем выудил подозрительного вида засохшую тряпку и осторожно понюхал; запах заставил мальчика скривиться, но ничего лучше не нашлось. Ардан поднялся на ноги и вытянул шею, вглядываясь в тусклые отсветы от глаз Диди.

- Ищешь воду в заброшенной двадцать лет назад квартире? - участливо поинтересовался дроид. Ардан нахмурился. Больше всего он сейчас жалел о том, что глаза не могут заменить бластер, иначе в голове Диди уже образовалась бы дырка.

- Может, у них есть бухло, тоже сойдёт, - буркнул воришка, щурясь в темноту.

- Ну, ищи, - всё так же равнодушно отозвался дроид. Его фоторецепторы горели более приглушённым светом, чем обычно. - А я немного поэкономлю энергию, иначе надолго не хватит. Учти, будешь буянить или попытаешься сбежать - замечу.

- Ну вот опять ты... - завопил было Ардан, но глаза Диди уже начали гаснуть. Мальчик со злости пнул дроида, но реакции не последовало. Даже в спящем режиме Диди был весьма избирательным в отношении внешних раздражителей. - Расчудесно...

Не став утруждать себя поисками "бухла" или другой жидкости, которой можно было бы отчистить пыль, Ардан несколько раз плюнул на тахту и принялся елозить по ней тряпкой, фыркая и чихая от поднимающейся пыли. Наконец более-менее удовлетворившись результатом, маленький вор швырнул тряпку в напарника и улёгся на отчищенное место, свернувшись клубочком и одним глазом поглядывая на неподвижного Диди. Фоторецепторы дроида погасли окончательно.

Ардан никак не переставал удивляться почти человеческому ехидству и несносности Диди. За свою короткую жизнь воришка видел разных дроидов. В приюте были дроиды-повара, дроиды-нянечки и, конечно, меддроиды; все они напоминали уставших от жизни ветеранов труда - с ними невозможно было разговаривать ни о чём, кроме их непосредственных обязанностей. У семьи Плагаров, в которой он прожил год и сбежал из-за побоев от старшего брата, имелся дроид-уборщик, который и вовсе не издавал осмысленных звуков. Все дроиды, которых Ардан знал раньше, были машинами как снаружи, так и внутри. Они служили людям и выполняли свои функции: больше ничего. Ни чувства юмора, ни авантюризма, ни инициативы. Диди не напоминал их даже отдаленно.

Однажды мальчишка спросил своего компаньона об этом; к удивлению Ардана, вместо очередного едкого комментария Диди охотно рассказал свою историю.

Изначально созданный как прототип дроида-хирурга в Ubrikkian Steamworks на Куате, DD-0C, как его в то время звали, был куплен руководством орбитальной верфи Фондора; однако инциденты, требовавшие хирургического вмешательства, происходили редко, так что основной его задачей стали профилактические осмотры работников. Ничего интересного - измерение роста и веса, проверка зрения и рефлексов, стандартные анализы крови, мониторинг наиболее распространенных хронических заболеваний. Впрочем, жаловаться на неинтересную работу DD-0C даже и не думал - он просто делал то, для чего его создали, как и миллиарды других дроидов по всей галактике. И, скорее всего, как и миллиарды других дроидов, он отработал бы положенный срок эксплуатации и отправился в утиль, но судьба распорядилась иначе.

На восьмой год службы Диди на верфи появился новый сотрудник - весёлый, бесшабашный механик Риз Вертер. У него было две странности: он любил присваивать себе разные никому не нужные мелочи и иногда со скуки вместе с очередным обновлением программного обеспечения дроидов добавлял разные модификации. Язвительным характером Диди обязан именно ему - в один из техосмотров Риз решил, что если врач вместо монотонного "снимите майку, дышите, не дышите" будет имитировать человеческие эмоции и шутить, то диспансеризация станет менее скучной для работников. Некоторым нововведение понравилось, некоторым - нет, но, так или иначе, история закончилась плачевно. Диди посоветовал начальнице бухгалтерского отдела "меньше жрать, чтобы не походить на жирного шаака", после чего Вертера уволили, а самого дроида отправили на поверхность планеты вместе с хламом, чтобы переплавить - начальница была в таком бешенстве, что категорически возражала против перепрограммирования и требовала уничтожить дроида.

Так бесславно и закончилось бы существование Диди, если бы не очередной непредсказуемый поворот событий. Грузовой корабль, в котором перевозили дроида, разбился, место крушения никто не искал (всё равно ни хлам, ни изношенный корабль не несли никакой ценности, а людей на борту не было); в результате Диди на несколько лет оказался в заточении.

Однако лежащее без присмотра добро бесхозным долго не бывает. Спустя неопределённое количество времени на корабль наткнулись мусорщики. Разумеется, целёхонький дроид был для них великолепным приобретением; Диди отчистили, заменили источник питания и снова запустили. Функции медицинского дроида оказались абсолютно невостребованными: Диди использовали в качестве помощника в сортировке мусора, штатного юмориста, разносчика пива - в общем, он делал что угодно, кроме своей первоочередной задачи. Благодаря мусорщикам Диди и попал на нижние уровни: кто-то взял его с собой в паб, чтобы слушать шутки во время пьянки, да там и забыл.

Возвращаться Диди не стал - во-первых, по закону мусорщики не могли считаться его хозяевами, а следовательно, возвращаться к ним не было причин; во-вторых, Диди просто этого не хотел. Вшитых Ризом улучшений искусственного интеллекта вполне хватало для самостоятельной жизни; технология не была революционной, эти улучшения во многом были переняты у дроидов-наёмников, способных выслеживать цель и под прикрытием взаимодействовать со множеством людей на пути к цели, самостоятельно выбирая тактику. Нынешней целью Диди был поиск хозяина или компаньона, с которым он мог бы реализовать свою первостепенную программу и который не вызывал бы негативных импульсов в его ядре поведения.

Какое-то время Диди бродил по нижним уровням, время от времени прибиваясь то к одной, то к другой компании, но ни с кем надолго не задерживался. Пока не встретил Ардана.

Чем воришка так заинтересовал дроида и почему тот каждый день повторял одни и те же манипуляции, прикладывая пальцы к его груди - оставалось загадкой. Загадкой для Ардана, разумеется. Сколько он ни пытался узнать об этом у Диди - тот либо называл какие-то непонятные термины, либо отмахивался и говорил, что сам решит, что с этим делать. И в конце концов Ардан забыл о своём интересе, привыкнув как к постоянному присутствию дроида, так и к процедуре. Вдвоём на нижних уровнях было и безопаснее, и веселее. Сейчас, по прошествии полугода, воришка и представить себе не мог жизни без своего механического спутника, в постоянном одиночестве.




Ардан успел выспаться, найти фонарик, перекусить, ещё раз выспаться, похныкать и несколько раз пнуть Диди, но дроид по-прежнему не реагировал. Поскольку оранжевый огонёк активации на груди медика исправно горел, вывод можно было сделать лишь один - сутки ещё не прошли, и пока они не пройдут, Диди просыпаться не собирается.

- Почему на тебе хотя бы хронометра нет? - проворчал Ардан, в очередной раз пиная дроида и возвращаясь на тахту. Не дождавшись ответа, мальчишка подцепил с пола свой рюкзак, выудил из него огрызки цветных мелков для рисования и принялся корябать на пыльной стене рядом с тахтой картинку. Корявый кружок, овал, несколько палочек с завитушками на концах - человечек. В руке человечка ещё одна палочка, от неё во все стороны идут лучи - палка светится. Человечек - синим мелком, палка - красным.

Придирчиво оглядев своё творение в свете фонарика, Ардан высунул язык и принялся дорисовывать человечку плащ с капюшоном. Вышло больше похоже на квадратик и ещё один кружок поверх "головы". Завершающим штрихом стала хитрая ухмылка.

Полюбовавшись тем, что вышло, Ардан снова заскучал. Поразмыслив немного, он достал из рюкзака остатки концентратов и принялся грызть. Сухой мясной брикет успел уменьшиться наполовину, когда фоторецепторы Диди загорелись прежним белым светом; голова дроида повернулась к мальчишке.

- Поздравляю, сутки прошли, - сообщил Диди. Ардан радостно вскочил с тахты, чуть не выронив брикет. - Ты ешь, ешь. Спешить некуда.

Механическая голова повернулась ещё немного, внимательнее разглядывая рисунок.

- Какой прекрасный калека на стене.

- Шпашибо, я штаралша, - с набитым ртом буркнул Ардан. - Только не нафо рашкаживать мне его диагноши, хорошо?

Великим художником Ардан себя не считал, но критика Диди от этого не становилась менее обидной. Тем более что критика обычно заключалась в перечислении всех болезней, которые могли бы придать человеку такие же визуальные отличия от нормы, как у нарисованных персонажей. То, что шестилетний ребёнок физически не способен идеально соблюдать пропорции тела на рисунке, до дроида почему-то не доходило.

Диди изобразил скучающий вздох, но промолчал. Тем временем мальчишка успел доесть, отряхнуть крошки с ладоней и застегнуть рюкзак. Затем выжидающе уставился на дроида.

- Ну что, пошли? Я уже дышать не могу от этой пыли, - проговорил Ардан весело.

- Ещё бы, - прозвенел голос дроида. - Пошли.

- Расчудесно! - воришка вскочил с тахты, резво забросил рюкзак за спину и натянул лямки на плечи. - Веди, я не помню, где выход. Там везде темно, как в заднице.




Диди осторожно отодвинул заслонку над дырой в стене и высунул голову на улицу.

- Ну, по крайней мере, засады нет, - флегматично произнёс дроид. Неловко подтянув когда-то блестящие, а теперь заляпанные грязью тонкие хромированные конечности, он выбрался наружу. Вслед за напарником вылез и Ардан; отряхнув одежду, он с наслаждением вдохнул полной грудью.

- Свежий воздух! - голос мальчика звучал так радостно и мечтательно, будто Ардан оказался не в прокуренном и задымленном переулке, а на горной лужайке дикой девственной планеты. - Я уже успел соскучиться.

- Надеюсь, головорезы по тебе не соскучились, - мерно прогудел Диди, шагая вперёд. Ардан, спохватившись, бросился следом. - Я думаю, нам стоит хотя бы неделю не соваться в те края, где ты на них наткнулся.

- Угу, - согласился воришка, подстраиваясь под широкий шаг дроида. - Есть мысли насчёт других кантин? У меня уже почти нет жрачки, а у тебя сдохли батарейки.

- Ну, положим, не сдохли, и не батарейки, а аккумуляторы... - в голосе Диди не было никаких эмоций. - Но деньги нам действительно нужны. Как насчёт "Нексу в стельку"? Там тебе обычно везёт.

- Давай!

"Нексу в стельку" своё название оправдывала с лихвой - там заседали самые закоренелые пьяницы района, которые напивались именно что в стельку, употребляя такое количество алкоголя, которое свалило бы даже нексу. Единственным трезвым существом там был дроид-официант: даже хозяин заведения не упускал случая употребить стакан-другой, а случай выпадал часто. Более идеального места для воровства в нижнем Фондоре, наверное, просто не существовало. Заметить грязного низкорослого мальчишку было некому. Многие клиенты засыпали за столом, а кто не спал - заботился только о своей кружке, не глядя, что происходит за соседними столиками. Пресловутый трезвый дроид всегда был занят разносом выпивки, а поскольку хозяина его техническое состояние не волновало уже долгие годы, то очень многое механический официант упускал из виду. Единственная причина, по которой Ардан не мог промышлять в "Нексу" постоянно - бармен успевал опустошить карманы посетителей раньше.

Однако сегодня, похоже, выдался удачный день. Оставив Диди снаружи, мальчишка шмыгнул внутрь, предусмотрительно зажав нос - прямо перед входом красовалась лужа инопланетной блевотины с характерным запахом. Ардан благоразумно ретировался подальше от лужи и под гул бесконечных тостов и ругани пробрался к дальним столикам, где похрапывало несколько уже "готовеньких" людей.

Спрятавшись за стулом, воришка осторожно запустил руку в ближайший чужой карман, пошарил там и выудил пару кредиток. Обладатель кармана продолжал мирно храпеть. Он был уже настолько пьян, что не почувствовал бы даже конец света, - не то что крохотную детскую ручку, шарящую по одежде. Через пару минут все спящие за столиком остались без единого кредита, а всё их добро перекочевало к Ардану.

- Лёгкие деньги, - пробормотал он с хитрой ухмылкой. Вместе с украденным накануне набралось чуть больше сорока кредитов - достаточно, чтобы пару дней сносно питаться. Но на подзарядку для Диди не хватит.

Мальчишка согнулся и под стульями прополз на противоположную сторону кантины, по-прежнему стараясь не приближаться к луже и не обращая внимания на ругань, хохот и звон кружек над головой. Наконец выбрав самую пьяную, как ему показалось, компанию, Ардан принялся поочерёдно совать руки в карманы новых жертв.

- Лёгкие деньги! - прошептал мальчик снова, выудив вместо очередной десятки или пятёрки целую сотню. - Этого же хватит на...

Что-то резко схватило воришку за шиворот и вздернуло на ноги. Выпавшие из руки кредитки улетели под стол.

- На что хватит, малыш? - поинтересовался кто-то вполне чётким и трезвым голосом над головой Ардана.

Подняв взгляд, мальчик уставился в странные, белые, без зрачков и радужек, глаза. Глаза принадлежали высокому арканиану; Ардан мог поклясться, что минуту назад этого типа в кантине не было. Длинные, до пояса, белоснежные волосы гуманоида были гладко зачёсаны назад, только пара прядей небрежно падала на высокий лоб; утончённые черты лица, прямой нос, тонкие губы, светлая кожа и спокойно-задумчивый прищур выдавали в нём аристократа. Неброская одежда позволяла слиться с толпой; выделялись только фигурные наплечники и безукоризненно чистые высокие сапоги на каблуке. На поясе незнакомца висела свёрнутая плеть, которой Ардан не придал особого значения - мало ли чем развлекаются пьяницы. Хотя на пьяницу этот тип определенно не походил.

- Твои родители не говорили тебе, что красть нехорошо? - прозвенел голос арканиана прямо над ухом мальчика, возвращая его к реальности. Не разжимая хватки, незнакомец уселся на свободный стул. Белые глаза пристально смотрели на воришку.

- А тебе какое дело? - буркнул Ардан. - С чего ты решил, что я вор? Иди дальше бухай.

Арканиан прицокнул языком.

- Ай-ай-ай. Как ты нехорошо себя ведёшь... пожалуй, твоим родителям стоит тебя наказать. - Глаза незнакомца сузились. - И за воровство, и за хамство... ты такой невоспитанный.

- Отпусти меня! - выпалил Ардан, добавив пару крепких словечек. Арканиан нахмурился; спустя пару секунд взгляд его снова стал задумчивым.

- Скажи, где ты живёшь, и я тебя туда отведу. Тебе опасно одному оставаться здесь. Видишь, чему тебя тут научили? Твоей маме бы такие слова не понравились...

- Нигде я не живу, и мамы у меня нет, - злобно прошипел Ардан, - но это не твоё дело, так что отпусти по-хорошему.

- И что ты мне сделаешь, дитя моё? - голос арканиана звучал скучающе.

- А вот это!

Ардан брыкнул ногой, пытаясь достать до незнакомца, затем извернулся и впился зубами в руку. Глаза арканиана болезненно сощурились, брови сошлись к переносице. Однако воротник воришки он не выпустил.

- Отвратительно себя ведёшь...

Свободная рука незнакомца потянулась к поясу, снимая плеть. Затем слегка тряхнула, заставляя хлопушку на конце плети свистнуть в воздухе.

Глаза Ардана расширились.

- Если не хочешь познакомиться с этим ближе, больше так не делай, - наставительно и почти что с отеческой добротой произнёс арканиан. - Ты ведь не хочешь этого, правда?

- Ты... - Ардан осёкся, скрипнув зубами. Как бы сильно он сейчас ни ненавидел странного гуманоида, страх побоев в случае опасности всё ещё пересиливал другие чувства. - Ладно, хорошо, больше не буду.

Мальчишка рассчитывал, что теперь его точно отпустят; но арканиан не спешил. Продолжая держать Ардана за шиворот одной рукой, второй он повесил плеть на место и выудил из внутреннего кармана плаща ошейник с поводком. Глаза Ардана расширились, тело напряженно замерло.

- Ты рехнулся?!

Арканиан опять нахмурился.

- Ты только что обещал вести себя хорошо, - напомнил он. - А поскольку ты моя собственность, я жду от тебя исполнения обещаний.

Брови мальчика взлетели вверх. Собственность?! Он не ослышался? Как это он может быть чьей-то собственностью, если он человек?!

- Я не вещь! - возмутился Ардан. - Люди не могут быть собственностью! Что за бред ты...

Арканиан спокойно защёлкнул кодовый замок ошейника на его шее, крепче намотал поводок на руку и отпустил воротник. Затем всё с той же задумчивостью посмотрел в бирюзовые глаза Ардана; от страха и удивления они казались огромными.

- Могут, малыш, - усмехнулся незнакомец. - Ещё как могут.

Над Бридой, скромным поселком в пригороде столицы Рейты, опускался ясный прохладный вечер. Такие вечера бывают только на диких и сельскохозяйственных планетах, где темпы жизни совсем иные, чем в шумных мегаполисах. На Корусканте с наступлением темноты жизнь только начинается. Поверхность планеты вспыхивает огнями всех цветов, и галактическая столица превращается в гигантский зеркальный шар в центре вселенской сцены. А изнутри... изнутри огни расцветают еще ярче. Сияющие всеми цветами видимого (а для некоторых рас - и инфракрасного, и ультрафиолетового) спектра здания и тротуары кажутся зачарованными неведомым волшебством даже тем, кто смотрит на них изо дня в день с самого рождения. Серые, гладкие и скучноватые днём, вечером стены небоскрёбов превращаются в переливающиеся драгоценные кристаллы.

Но здесь, на Рейте, не было ни небоскрёбов, ни сияющих тротуаров. Зато везде, куда ни кинь взгляд - настоящая земля, настоящая трава, настоящие цветы, кусты и деревья, которые на Корусканте можно увидеть только в оранжереях и искусственных садах зажиточных граждан. Здесь вечерний ветер шевелил настоящие листья, и можно было слушать их шелест - настоящий, живой, а не воссозданный в цифровом формате. Здесь со стороны пастбищ раздавалось утробное мычание нерф, не желающих покидать сочную траву и возвращаться в стойло. Закатное солнце гладило стены невысоких кирпичных домиков лучами цвета янтаря сквозь листву деревьев.

В комнату съёмного поместья, служившую Индигнусу кабинетом, этот свет не проникал.

Тяжёлые вишнёвые занавеси были наглухо задернуты; в кабинете воцарилась тьма, и только оранжево-алый, как ситский клинок, люминесцентный светильник скудно освещал страницы старинной книги. Настоящие флимсипластовые страницы, пожелтевшие и истрепанные от времени. Молодой ситх склонился над книгой, жадно вглядываясь в буквы, рассматривая их скорее сквозь Силу, чем глазами. На самом деле в светильнике не было никакой нужды.

Не было нужды и во тьме.

Вся эта мрачная колдовская атмосфера предназначалась для Талис, которая могла войти в любой момент.

Финансовые возможности Индигнуса позволяли купить далеко не одно поместье, но он намеренно ограничился съёмным жильём. Сказочное богатство вызвало бы у Талис массу вопросов, а к правдивым ответам она, как день за днём убеждался ситх, была совершенно не готова. В их отношениях всё чаще проскакивала напряжённость, всё чаще возникали размолвки. Причина размолвок оставалась неизменной - тёмные практики Силы. Талис не собиралась так легко сдаваться и по-прежнему много медитировала, пытаясь добиться нужного результата через энергию Света. Импульсивная и амбициозная, она обладала невероятным терпением и, казалось, была готова вечно плавать в океане Силы в поисках ответа, напрочь игнорируя прямой и очевидный путь ситха.

Индигнус решил избрать другую тактику.

Он больше не заговаривал с Талис о тёмных эмоциях, притворно согласившись с тем, что в случае успеха её идея станет прорывом. Предоставив девушке медитации над молниями, сам он погрузился в изучение тех самых ситских трактатов, из-за которых погиб Аллидус. О своих занятиях Индигнус девушке не сообщал - но и скрываться не собирался. Прикрыв старомодную, с петлями дверь кабинета и не запирая замков, ситх погружался в древние тайны. Сперва просто читая, затем потихоньку сбрасывая покров и применяя новые знания. Вне кабинета он по-прежнему был беглым джедаем Нобсом Милесом со среднестатистической серой аурой посредственного чувствующего. Но внутри, за прикрытой дверью, серость темнела с каждым разом всё сильнее и сильнее, постепенно приближаясь к темно-алому зареву.

Рано или поздно Талис должна почувствовать. Она будет переживать за любимого и войдёт, чтобы остановить его. Выхода уже не будет...

Во всяком случае, Индигнус на это очень надеялся.

"...Джедаи правы в одном: привязанность губительна. Им проще отречься от привязанностей вовсе и не допускать их, чем учиться терять. Ситх должен научиться относиться к объекту привязанности как к заменимой вещи. Поэтому учитель должен лишать ученика всего, что ему дорого, пока тот не научится легко расставаться с желаемым. В конечном счёте ученик убивает учителя, разрубая последнюю цепь привязанности".

Последняя фраза будто ужалила Индигнуса. Последняя цепь разорвалась сама - слишком рано. Он ведь ещё столькому не научился, столько не спросил... В горле кольнула иголка неуверенности.

Индигнус потряс головой, потёр лоб. Не сейчас. Он всё делает правильно, он уже расположил к себе Талис, уже заставил её сбежать из Храма, уже заинтересовал тёмными техниками Силы - осталось лишь изменить её мышление, навсегда разорвав вбитые джедаями убогие рамки. Учитель здесь совершенно не нужен. Скоро Дарт Индигнус сам станет учителем. Если он начнёт сомневаться в себе - он проиграет. От привязанности, от несамостоятельности нужно избавляться.

Ведь как-то Индигнус прожил без учителя последние четыре месяца. Состояние на ветер не пустил, джедаям не раскрылся, почти завербовал ученицу. Значит, способен обойтись и без Аллидуса.

"Не стоит опасаться силы привязанности, как джедаи. Не стоит опасаться страданий, связанных с потерей объекта привязанности. Нужно научиться принимать потерю как нечто должное, а эмоциями, которые она вызывает, подпитывать своё могущество. Нужно уметь овладеть этими эмоциями и направить их в нужное русло..."

- Солнце, как ты там? - раздался беззаботный голос Талис из-за двери. Индигнус медленно поднял голову и прислушался к своим чувствам. Нет... не похоже, чтобы она заметила что-то необычное. Ситх чуть-чуть приоткрыл покров Силы, выпуская часть тьмы наружу.

- Я занят, - отозвался он, следя за тем, чтобы голос не был таким нежным, как обычно, но вместе с тем и не звучал грубо и жёстко. Вышло всё равно слишком ласково, чтобы вызвать подозрение.

- Я соскучилась, - капризно ответила Талис. Послышался толчок в дверь, механическая ручка повернулась, но джедай не спешила входить. - Тебе что, работа важнее, чем я?

Индигнус нахмурился. Он так тщательно спланировал всё представление, и теперь... теперь он не хотел, чтобы Талис входила. Линии вероятностей моментально сплелись в клубок, слегка распустились, показывая наиболее вероятную картину - картину очередной ссоры. Очень и очень серьезной.

"Научиться легко расставаться с тем, что дорого"...

Юноша скосил глаза на раскрытый на столе трактат. Талис - объект привязанности. Тьма - то, что может его отнять. И теперь Индигнус колеблется, потому что ещё не готов терять.

И он называет себя ситхом?..

Злость на самого себя сработала раньше замешкавшегося в нерешительности разума; покров резко расплылся, пропуская чёрно-красные брызги настоящей ауры Индигнуса наружу. В ответ из-за двери повеяло чужим страхом и тревогой.

- Ты в порядке? - теперь девушка говорила взволнованно; дверь начала приоткрываться, потихоньку, со скрипом. Индигнус снова не ответил, улавливая исходящие от Талис вибрации в Силе. Не то чтобы она дрожала от ужаса, но тревога ощущалась явно. В девушке боролись два чувства: желание убежать и спрятаться - и желание прийти на помощь.

Она всё ещё считает любимого джедаем и потому уверена, что он попал в беду...

Дверь заскрипела громче, громче; внутрь пополз белый луч, ослепительно-яркий в темноте кабинета. Луч разрастался, становился шире и наконец залил худощавую спину Индигнуса, его гладкие темно-каштановые волосы, массивный деревянный стол и раскрытую книгу.

- Нобс, ты... в порядке? - голос Талис звучал напряженно, словно что-то плотное сдавило ей горло.

Ситх повернул голову к любимой и улыбнулся - той же беззаботной улыбкой, что и всегда. При виде Талис тьма в Силе вокруг него немного рассеялась. Да и разве может быть иначе, когда она рядом - стройная, в облегающем платье вместо мешковатой джедайской робы, взволнованная, словно перед первым свиданием?

- Конечно, всё хорошо, фелинкс, - проговорил Индигнус нежно. - Иди ко мне.

Он приглашающе протянул ладонь; но Талис по-прежнему неподвижно стояла на пороге. Свет из коридора обтекал ее сзади, обрисовывая тонкую талию, просвечивал между бедер сквозь подол короткого зеленого платья. Отблески оранжевого светильника падали на лицо и грудь девушки, придавая им что-то темное и таинственное одновременно.

- Не обманывай меня... - тонкие брови Талис сошлись к переносице. - С тобой что-то не так. Я чувствую Тёмную Сторону...

Индигнус кивнул, словно речь шла о чём-то обыденном, и сложил руки на коленях.

- Тебе не стоит с ней экспериментировать...

- Почему?

Талис запнулась и посмотрела на трактат. В оранжевых отсветах ее глаза казались непривычно темными.

- Эта книга... что это? Ты никогда мне её не показывал. В ней сильна Тёмная Сторона...

- Потому что это артефакт Тёмной Стороны, - терпеливо, словно на школьном уроке, ответил Индигнус. Взгляд девушки метнулся обратно на его лицо.

- Почему ты мне не сказал? Тебе не стоит изучать его в одиночку, это опасно!

Индигнус поднялся и сделал шаг к любимой. Кажется, прочитанное начало усваиваться - вопреки обыкновению, сейчас ее недовольство только распаляло огонь в его душе.

- Поверь, фелинкс... я знаю, что с этим делать. - Ситх усмехнулся, окончательно сбрасывая покров. Талис отшатнулась, свет из коридора залил испуганное лицо.

- Ты... нет! Нобс, прекрати!

- Меня зовут Дарт Индигнус, - юноша едва сдерживал смех. Еще шаг, ближе к выходу, ближе к свету - такая глупая иллюзия. - Извини, что не сказал раньше... ты бы всё равно не поверила.

- Я и сейчас не верю! - в отчаянии воскликнула Талис, отступая назад. - Нобс, выбрось эту книгу. Она сводит тебя с ума. Теперь ты вообразил себя ситхом... но ты ведь не ситх, ты не умеешь обращаться с Тёмной Стороной. Она погубит тебя!

- Не умею?

Индигнус не выдержал и засмеялся в полный голос. Затем приподнял руки, направляя кисти на Талис.

- Ошибаешься...

С пальцев юноши с шипением сорвался фонтан ослепительных голубых молний. Ситх не атаковал девушку; молнии сверкнули в сантиметрах от плеч Талис, и вздумай она шевельнуться, обязательно попала бы под удар. Пермакритовая стена за ее спиной треснула сразу в двух местах. Джедай взвизгнула, зажмурилась и зажала уши.

Это продолжалось всего несколько секунд; Индигнус опустил руки.

- Всё ещё не веришь?

Талис открыла глаза и отняла ладони от ушей; её дыхание участилось от испуга, и без того аристократически светлая кожа стала ещё бледнее.

- Не верю... - повторила она, поднимая застывший взгляд на Индигнуса. Ладони Талис в отчаянии прижались к груди. - Ты используешь Тёмную Сторону, чтобы получить больше силы... но ты не ситх. Я тебя знаю как свои пять пальцев, Нобс! Прекрати это и выбрось книгу, пока с тобой не произошло непоправимое!

Ситх прищурил глаза и нахмурился.

- Почему самый дорогой человек мне не верит?

- Потому что ты не владеешь собой, Нобс... - с горечью ответила девушка. Ее напряженные плечи опустились, возле светло-зеленых глаз пролегли болезненные морщинки. - Потому что ты не осознаёшь, что происходит. Тебе задурили голову, и ты поверил, что ты великий ситх... но это не так!

Одиночный ленивый разряд, направленный в живот, отбросил Талис к стене. Прямая атака от любимого застала девушку врасплох; ударившись спиной и не удержав равновесия, джедай со сдавленным возгласом неуклюже грохнулась наземь.

- Это так, - заверил Индигнус, подходя ближе. В прищуренных, отвыкших от света глазах не было и намека на ненависть - только грусть и обида. - Почему ты не хочешь принять меня таким, какой я есть?

Талис прижала ушибленную руку к губам и, сморщившись, подняла взгляд на юношу.

- Я принимаю тебя как есть, Нобс, - серьёзно проговорила джедай. - И хочу, чтобы ты таким и оставался. Ты бы никогда не ударил меня.

- Да неужели, - хохотнул Индигнус и выпустил в Талис ещё несколько разрядов - несильных, причиняющих только боль, но не вред. Девушка сжалась, невольно выставив руки, словно перепуганный ребенок - но от Темной Стороны это защитить не могло.

- Прекрати! Это не смешно!

- Защищайся, - весело сказал ситх. Ещё один разряд. В Силе Индигнус отчетливо видел, что джедай начинает злиться... - Вспомни наш спарринг в Храме. Тогда ты была готова бить в ответ! Где твой запал?

- Ах ты... - Талис запнулась, сверля любовника взглядом в звенящей тишине коридора. Затем глубоко вдохнула и выдохнула; юноша ощутил, как резко схлынул её гнев. - Значит, теперь ты решил разозлить меня напрямую? Ты знал, что я разозлюсь от этого, и нарочно стал провоцировать меня.

Девушка не спеша поднялась и резкими движениями отряхнула пыль со струящегося зеленого шелка. Индигнус наблюдал с интересом.

- Я сто раз говорила тебе - я не хочу использовать ненависть, чтобы получить силу. Но тебе наплевать на мои желания. Ты стал на путь Тьмы и хочешь, чтобы я была там же... - Талис хмуро посмотрела в глаза ситху. - В таком случае, я не собираюсь тебя больше уговаривать.

- И?

- Я просто тебя оставлю.

Индигнус застыл, резко и шумно выдохнув через ноздри. Сначала его оставил учитель. Теперь она...

- Нет. Не оставишь.

Талис покачала головой. Ее локоны немного растрепались и казались еще пышнее, чем обычно.

- Так будет лучше для нас обоих... ты сможешь заниматься своими тёмными делами дальше, я не выдам тебя джедаям. Обещаю... Если ты сам не выдашь себя воплями "я - Владыка Ситх" на каждом углу, никто не узнает о том, что с тобой случилось. А я больше не хочу всё это слушать...

Юноша помотал головой, проморгался, убеждаясь, что это не сон. Он ожидал чего угодно. Бешенства, атаки, слёз, истерик, угроз, криков - но не спокойного обещания уйти. Он привык к Талис и ради неё был готов почти на всё. И никогда не допускал мысли, что принципы джедая, которым Талис раньше не стремилась полностью следовать, окажутся для неё важнее любовника.

- Нет... - голос юноши стал непривычно низким и угрожающим. Джедай вздрогнула и сделала шаг назад. - Никуда ты не уйдёшь!

На этот раз девушка успела выставить щит Силы, и направленный прямо в грудь толчок не сбил ее с ног, а лишь заставил пошатнуться. Талис подняла голову, инстинктивно вскинув руку в попытке закрыться.

- Да что с тобой?!

- Не уйдёшь...

Индигнус резко перехватил руку; Талис вскрикнула.

- Ты мне руку сломаешь, дурак! - взвизгнула джедай. - Отпусти по-хорошему, я не хочу причинять тебе боль!

Вместо этого юноша сжал и второе запястье Талис, окончательно блокируя все попытки вырваться. Зелёные глаза снова полыхнули негодованием. Извернувшись, джедай пнула Индигнуса в колено носком туфельки; затем попыталась свести руки, чтобы достать до пальцев юноши и отцепить их. Бесполезно. Чисто физически она была гораздо слабее противника, а Силу применять явно не хотела. "Не хочешь причинить мне боль? Значит, ты тоже не хочешь меня потерять. А значит, я добьюсь своего!"

Талис продолжала извиваться и вырываться, словно дикая кошка; но бесконечно сопротивляться без помощи Силы она не могла. Движения становились всё более вялыми, тяжёлое дыхание выдавало усталость. Наконец джедай остановилась, шумно хватая воздух ртом и глядя на Индигнуса почти что с ненавистью.

- Ты сердишься на меня, не так ли? - попытался ситх раззадорить девушку. Талис презрительно фыркнула. - Не сдерживайся. Выплесни свою ярость, убей меня!

В ответ любовница с размаху пнула его коленом в пах. Расчёт оказался верным - от боли и неожиданности руки Индигнуса разжались, и Талис оказалась на свободе. Не успев перевести дыхание, ситх получил увесистую звонкую пощёчину.

- Дурак... - тяжело дыша, произнесла Талис. На её раскрасневшемся лице замерла смесь упрёка, страха и злости. - Дурак!

Индигнус не отвечал. Он по-прежнему стоял неподвижно, согнувшись пополам и шумно хватая воздух ртом. Прошло полминуты.

- Значит, по-хорошему ты не хочешь... - медленно, растягивая каждый звук, угрожающе произнёс ситх. Что-то в его голосе заставило Талис отшатнуться и сделать шаг назад; когда он поднял голову, джедай отступила ещё дальше, прижавшись спиной к холодной пермакритовой стене. Вместо привычных добрых темно-фиолетовых глаз любимого человека на Талис смотрели розово-красные глаза дикого хищника. Смертельно опасного и разъярённого болью.

- Нобс... - голос девушки снова стал сдавленным, в нём задрожали нотки страха. Впервые за все время Талис испугалась по-настоящему. И впервые Индигнус не чувствовал желания успокоить её. Наоборот... Лицо ситха исказила зловещая улыбка.

- Нет. Не Нобс.

Индигнус вытянул левую руку и растопырил пальцы, словно держа невидимый шар; затем резко сжал кулак и рванул к себе. Талис пошатнулась, захлебнулась воздухом, в глазах застыло удивление. Она ожидала, что Индигнус попытается сбить её с ног телекинезом, но вместо этого... он просто высасывал из неё силы. Каждый вдох давался девушке с явным трудом, на лбу выступил холодный пот, кожа побледнела ещё больше; не удержавшись, Талис упала на колени. А ситх не останавливался, наблюдая, как её плечи начинают дрожать, как под глазами вырисовываются синюшные круги, как кожа лица из бледной становится землистой... сам же Индигнус, наоборот, выглядел всё более бодрым и полным сил. На обычно бледных щеках его даже проявился здоровый румянец.

Наконец ситх почувствовал лёгкое головокружение - верный признак пресыщения. Он опустил руку, прекращая воздействие.

- Передумала? - участливо поинтересовался Индигнус. Талис медленно, с очевидным усилием подняла голову и устало взглянула любовнику в глаза. Вид у джедая был такой, словно она не спала и не ела по меньшей мере недели две. Причём без поддержки Силы.

- Ты... - хрипло прошептала она. Облизнула пересохшие губы и продолжила: - Ты не ситх...

Индигнус присел рядом и схватил её за подбородок, приподнимая голову. Талис уже и не пыталась сопротивляться.

- Ты веришь в это после того, что я с тобой сейчас сделал?

Талис вяло кивнула; её голова едва не упала на грудь. Индигнус покачал головой.

- Будь я джедаем, только вкусившим Тёмную Сторону и не умеющим с ней обращаться, - заговорил юноша уже спокойно и ласково, пальцами свободной руки нежно убирая с лица девушки пряди волос, - ты бы смогла закрыться. Ты бы прочитала все мои мысли и предсказала мои действия по ним, а не по движениям. Как видишь... практики ситхов не ограничиваются телекинезом и красивыми штучками вроде молний.

- Дурак, - устало и беззлобно выдохнула Талис. Ситх усмехнулся и жадно поцеловал её в пересохшие, с трещинами губы.

- Ничего. Ты научишься не спорить со мной. Это только начало.




Больше не было нужды в фальшивых именах, съемных квартирах и скрытности. На следующий же день после ссоры Индигнус перебрался обратно в резиденцию учителя на Телосе - поместье Лаута. Перебрался, разумеется, вместе с Талис. Любые возражения со стороны девушки теперь пресекались высасыванием энергии. Поддерживая джедая в полубессознательном состоянии, ситх не только мог спокойно перевозить её, но и избавился от уймы лишних вопросов и значительно сократил дорогу. Слова "везу тяжелобольную девушку в госпиталь" расчищали космические пути лучше любых паролей и пропусков.

Вместо космопорта Индигнус сразу направил корабль в ангар Лауты. Ангар представлял собой неглубокий круглый карьер, выложенный кирпично-красной пермакритовой плиткой; между плитами пробивалась ярко-зеленая трава, такая же, как на газоне вокруг карьера. Розоватые рассветные лучи гладили газон и дальнюю стену карьера; внизу, в тени, уже ожидало несколько дроидов из дворцовой обслуги с репульсорными носилками для Талис. Давать ей достаточно сил, чтобы идти, было слишком опасно.

Выключив двигатели и опустив трап, Индигнус отправился в каюту экстренной помощи - проследить за дроидами. В этом не было никакой необходимости, юноше просто хотелось быть рядом с Талис. Даже сейчас, когда она почти ненавидела его, а он убивал её своими руками. В гиперпространстве, поручив управление автопилоту, он постоянно сидел возле девушки, вглядываясь в спокойное мертвенно-бледное лицо и находя в этой болезненной немощи красоту и беззащитность. Талис всегда была сильной, слишком сильной, чтобы позволить защищать себя. Сейчас, когда она абсолютно беспомощна, когда Индигнус целиком и полностью ответственен за её жизнь, Талис стала прекраснее, чем когда-либо. Конечно, это не может продолжаться вечно. Рано или поздно, когда она согласится стать ученицей ситха, придётся вернуть ей силы; а затем она станет сильнее учителя и убьёт его. Но сейчас... сейчас Индигнус ловил каждый момент сладкой подневольности Талис.

Бледные веки с непрокрашенными, светлыми ресницами вздрогнули; ситх усмехнулся, заметив движение.

- Какой же ты дурак... - раздался еле слышный шёпот. Улыбка Индигнуса стала шире, он наклонился и поцеловал Талис в прохладный лоб.

- Возможно. Но так надо... в конце концов ты поймёшь, что я прав.

- Дурак... - глухо повторила Талис, не в состоянии осмыслить слова любовника и вразумительно ответить.

В каюту вкатили носилки; не дожидаясь дроидов, Индигнус сам переложил девушку с койки с помощью Силы. Затем опять наклонился к самому её лицу и прошептал:

- Видишь, насколько я могу тебя контролировать? Ты тоже так сможешь, если станешь ситхом... И научишься от этого защищаться...

- Нет... - протяжно выдохнула Талис и замолчала, впав в полудрёму-полуобморок. Пропищав что-то недовольное, меддроид направил носилки к выходу. Индигнус отправился следом.

Талис могла считать себя пленницей, но комната, куда ее привезли, походила скорее не на тюрьму, а на спальню для почетных гостей. Свет из огромных окон бесконечно отражался от полированных стенных панелей из натурального дерева - небывалая роскошь даже для Рейты. За окнами угадывались кружевные тени садовых деревьев. Посередине высокого потолка красовалась хрустальная люстра, на стенах парами висели бесчисленные светильники - они могли работать в трёх режимах, давая белый, алый или ультрафиолетовый свет. В центре спальни возвышалась огромная кровать с балдахином, застеленная алым шёлковым бельём. На неё Талис и уложили.

"Ей такое и не снилось. Когда она привыкнет так жить, то не захочет другой жизни. И тогда она будет моей... ученицей".

Индигнус присел рядом, провёл по щеке Талис пальцем, вливая энергию - совсем чуть-чуть, так, чтобы хватало только на разговор. Повинуясь воле ситха, пленница медленно открыла глаза и сфокусировалась на лице любовника.

- Доброе утро, фелинкс, - ласково проговорил тот и опять поцеловал Талис в лоб. Тонкие выцветшие брови болезненно сморщились.

- Нобс... - шепнула Талис. - Когда же ты перестанешь дурачиться?..

Индигнус приподнял руку, и кончики его пальцев засветились, затрещали голубоватыми разрядами. Девушка вздрогнула, сощурилась.

- Прекрати...

Разряды погасли.

- Тебе нравится здесь, фелинкс?

Взгляд Талис принялся рассеянно блуждать по комнате, выхватывая предметы необычного интерьера и подолгу задерживаясь на самых ярких. На миг в зелёных глазах блеснуло удивление; взгляды любовников снова встретились.

- Меня не сведёт с ума клетка из ауродиума...

- Посмотрим, - усмехнулся Индигнус.

На ученика - вернее, на то, что от него оставил Тай - было больно смотреть. Сакрум раскинулся в кресле в полутемном холле поместья, тяжело и часто дыша; бесполезная, непослушная левая рука висела плетью, болтался над полом кое-как перемотанный тряпьем обрубок ноги. В правой руке Сакрум мертвой хваткой сжимал Печать - Индигнус едва сумел разжать его пальцы Силой.

Покачав головой, учитель прикоснулся к покрытому холодным потом лбу ученика, откинул взмокшую челку.

- Ты его убил? - вопрос прозвучал равнодушно. Сакрум вяло кивнул. - Хорошо.

Индигнус ещё раз окинул ученика взглядом и отстранился, пропуская подошедшего Диди.

- Твое восстановление потребует много сил и времени.

- Простите, - прошептал Сакрум, не открывая глаз, - он был сильнее. Безумие дало ему силу...

- Чушь. В мире нет никого сильнее тебя. Ты плохо старался.

Дроид склонился над раненым, сканируя его тело; белые фоторецепторы едва заметно мерцали. Немного задержался над механическим сердцем - работало как часы. Живое уже могло бы не справиться.

- Подготовлю лабораторию, - безэмоционально прошелестел дроид; со скрипом распрямившись, он удалился. Шипение сервомоторов и лязг механических ног постепенно стихли. Индигнус снова покачал головой.

Прекрасно. Мало того, что ученик оказался калекой от рождения... мало того, что учитель сам не раз его калечил... так теперь ещё и это. Ноги вовсе нет, рука держится на обрывках мышц - удастся ли её спасти? Сакрум жив, но раны и протезы ослабляют его. Если он потеряет руку, то не сможет использовать полную мощь молний Силы.

Свою нынешнюю задачу мальчишка выполнил, но... что, если это не последние раны?

Бледная ладонь Индигнуса невольно легла на слипшиеся от пота, взъерошенные черные волосы. Брови Сакрума вздрогнули, бирюзовые глаза приоткрылись - из-за расширенных зрачков они казались черными.

- Простите...

Потом... когда он сможет хотя бы говорить, не делая пауз после каждого слова, чтобы ухватить глоток воздуха... нужно обязательно расспросить его обо всём, что произошло. Понять, почему он позволил сделать с собой... такое. В душе Индигнуса вскипала бешеная ярость. Не холодный ситский гнев - собственническая, необузданная злость. Никто не смеет калечить его ученика. Причинять ему боль. Только он сам решает, что должен чувствовать ученик. Он и никто другой.

Этот джедай... посчитал себя вправе решать за него?

Руки сами собой сжались в кулаки.

Вслед за ритмичным лязгом в проходе появился Диди, за ним плыли репульсорные носилки; Сакрум снова открыл глаза, брови болезненно сморщились. "Да... он ненавидит лабораторию, ненавидит меддроидов, - отрешенно подумал Индигнус. - Неудивительно..."

- Не хочу, - тихо выдохнул ученик, словно угадав мысли учителя. Рука старшего ситха снова опустилась ему на голову.

- Сейчас нужно, - Индигнус старался говорить строго, но в голосе невольно звучали беспокойство и забота. - Ты должен выжить и продолжить дело ситхов. Ты нужен мне, мой мальчик.

Сакрум съежился в кресле; скрипнув зубами, он поднял правую руку, пытаясь схватиться за руку учителя. Индигнус убрал ладонь и отступил в сторону. Отчаяние... отчаяние в глазах, отчаяние в Силе. Такое яркое и острое, что можно им обжечься... но если поддаться искушению и поддержать его, он будет цепляться за учителя вечно. Во что вылилась постоянная поддержка и советы Аллидуса, ситх прекрасно помнил.

Слов хватит, чтобы ученик не думал, что его бросили. А в остальном... он должен справиться сам.

- Ты мне нужен, - повторил Индигнус, - ты справишься.

Распахнутые в отчаянии глаза на пару мгновений закрылись, открылись снова - уже устало. Сакрум кивнул, опуская взгляд.

- Да, учитель...

С помощью дроида он кое-как приподнялся с кресла, переполз на носилки - и с глубоким вздохом расслабился, наконец отпуская все. Затем приподнял голову, отыскивая взглядом учителя; в глазах Сакрума мелькнула тень той немой мольбы, с которой он смотрел давным-давно, перед установкой первого механического сердца, пока Индигнус решал, стоит ли оставлять его в живых.

- Поколдуйте за меня... хорошо?..

- Обязательно, - кивнул старший ситх. Рука невольно вздрогнула, но он подавил желание снова погладить ученика по голове. Справится и сам. Всегда справлялся.

Индигнус проводил носилки взглядом; когда шаги дроида затихли в глубине коридора, он зажмурился и потёр переносицу. Затем глаза открылись, и взгляд упал на сиротливо лежащую на столике Печать.

Помедлив, ситх протянул руку и поднял артефакт, поднес к глазам.

Небольшой неприметный диск из желтого песчаника - не самый изысканный материал. Нижняя сторона гладкая, верхняя - немного выпуклая, на ней несколько секторов и ситские письмена. Индигнус шевелил губами, читая про себя. Выемка в середине - для чего она? Могло ли это действительно свести с ума джедаев? Сам ситх зова не чувствовал, наоборот - словно артефакт принял его, а то и вовсе подчинился.

Индигнус поднял голову, глядя в сторону лаборатории. Оттуда доносились отголоски чужой боли, все более и более слабые - испытывать Сакрума сейчас не было смысла, и дроиды оперировали с обезболиванием. Тем лучше. Чувства ученика, передающиеся учителю через связь в Силе, не помешают медитировать над Печатью. А он пока выяснит, что на самом деле представляет из себя артефакт. Он ли помешал ученику победить - или что-то другое.

Потому что если это не вина Печати - с мальчиком предстоит серьезно поработать.


***

Индигнус провел с Печатью несколько часов - как раз достаточно, чтобы дроиды успели закончить работу. Окончание операции ситх почувствовал раньше, чем его предупредили по внутренней связи; однако наверх он не торопился и еще какое-то время провел в медитации, пропуская Силу через себя и артефакт и прислушиваясь к возникающим резонансам. Целостной картины пока не было - только отдельные штрихи, но и штрихи выглядели многообещающе. Пожалуй, Печать действительно может быть причиной инцидента на AL-628.

Укрепившись в этом мнении, ситх наконец поднялся и отправился проведать ученика.

Сакрум уже отдыхал в своей комнате, чистый, умытый, с перевязанным плечом. Ноги скрывало одеяло, но по очертаниям под ним было понятно, что протез дроиды все-таки смогли установить. Было бы проще, конечно, будь нога только отсечена световым мечом; сокрушение Силы раздробило обрубок еще выше, и его пришлось укорачивать. Колено, к счастью, уцелело.

Юноша дремал, но, почувствовав приближение учителя, открыл глаза; во взгляде больше не было жгучего отчаяния, наоборот - облегчение.

Индигнус присел на кровать, та слегка спружинила.

- Вижу, ты уже пришел в себя.

Сакрум кивнул.

- Теперь расскажешь мне, почему ты позволил себя ранить?

Ученик вздрогнул. Именно такая формулировка - не кто посмел, не как получилось. А почему позволил. Почему оказался слишком слаб. Никакой другой причины быть не может.

Он помолчал, раздумывая над ответом.

- У меня нет опыта работы с безумцами. Я не то что управлять - прочитать его не могу. В первую нашу встречу я думал, что дело в искусстве фехтования, но, выходит, это не так. Мне нужно больше ментальной практики...

- Хорошо, я достану подходящие экземпляры.

Карие глаза учителя смотрели испытующе.

- Мне кажется, дело не только в этом, - холодно произнес Индигнус. - В прошлый раз он был так же безумен. В прошлый раз он так же застал тебя врасплох, еще и разгерметизировал скафандр. Но тогда ты не дал ему себя покалечить.

- Тогда я старался избегать прямого контакта.

- Но вы все же сражались, и все, чем ты отделался - пара пустяковых ожогов. Какой смысл был в обучении на Конкордии, если после него ты сражаешься хуже, чем до?

- Неправда!

Сакрум вскинул голову, болезненно скривив губы. Учитель вопросительно изогнул бровь.

- Я делал огромные успехи. Вы сами знаете! - быстро выговорил ученик. - Я старался обезоружить его, чтобы доставить сюда для опытов. Он сражался насмерть. Поэтому я больше осторожничал. К тому же Печать сбивала меня с концентрации...

- На астероиде Сила сбивала тебя с концентрации больше, насколько я помню.

Сакрум замолчал, на лице застыло беспомощное выражение. Индигнус продолжал так же изучать его взглядом. В ученике явственно ощущалась слабина, уязвимое место, на которое стоит надавить - и результат не заставит себя ждать... Что-то, что нужно вырвать с корнем, чтобы он стал сильнее.

- У меня нет оправдания, - наконец вполголоса произнес юноша, склонив голову. - Я допустил ошибку.

- Верно. Осталось определить, какую именно. - Индигнус смотрел по-прежнему пристально.

Ученик снова вздрогнул, и это не укрылось от учителя. Похоже, сам он прекрасно знает, какую ошибку допустил, но говорить не собирается... Индигнус осторожно, как можно незаметнее потянулся к подернутому отголосками боли и досады разуму, но ничего, кроме этих отголосков, не увидел - подробности надежно скрывал щит, неожиданно прочный и крепкий. Можно было бы сломать щит. Но не сейчас. Потом, когда ученик поправится и дождется заслуженного наказания.

- Ты знаешь свою ошибку, не так ли?

Сакрум пожал плечами, не поднимая головы.

- Если я скажу вам, легче не станет, - ответил он приглушенно. - Главное, что я сам знаю, над чем мне нужно работать.

- Верно.

"И я тоже узнаю, мой мальчик. Обязательно".


***

Мягкий свет заливал пустую каменную камеру, ложился на выставочный столик, обтекал края стоящей на нем колбы; причудливые блики играли в прозрачной жидкости, обманчиво переплетаясь, сходясь и расходясь, искажая пространство позади.

Сакрум стоял перед колбой неподвижно и смотрел на плавающее в ней безжизненное серое сердце.

Его собственное, настоящее сердце.

Почти десять лет прошло с тех пор, как оно перестало биться. Как оно погибло. А сам он всё ещё живёт, переступив через слабость. Ему помогли справиться, помогли выжить, дали первоначальный толчок - а дальше он с помощью учителя сам выковал из себя то, чем стал. А сердце осталось плавать в формалине, тусклое, мёртвое, как напоминание - он сам мог остаться таким, тусклым и безжизненным.

Он редко приходил сюда смотреть - к ностальгии не располагала закалка духа. Но сейчас... сейчас дело было не в ностальгии.

Отрубленную правую ногу заменил протез - функциональная бионическая нога, не обтянутая даже синткожей, просто голый механизм с поршнями и сервомоторами под металлическими пластинами покрытия. Смотреть на нее было откровенно неприятно, но Сакрум заставлял себя. К этому придется привыкнуть. С этим придется жить. Левый плечевой сустав теперь тоже был механическим вместе с ключицей и частью лопатки; причем кожа, заживая, не закрыла ключицу полностью, и открытый металл поблескивал снаружи. Еще одно неприятное зрелище. Еще одно, с чем придется жить.

Потеряв сердце, Сакрум уже стал киборгом. Но оно было внутри, снаружи - только шрам. К тому же это было в детстве, когда многое воспринимается не столь остро. Сейчас же... к видимым механическим деталям нужно приспособиться. Нужно осознать себя в новой роли - и Сакрум чувствовал, что мёртвое сердце может в этом помочь.

Он привычно приложил пальцы здоровой руки к шее, прощупывая неестественно ровный пульс.

И все же, несмотря на неприятный вид протезов и механических деталей, отвращения к себе не было. Только странное, непривычное чувство. Гибкий разум ситха уже продумывал фоном, как можно превратить новую слабость в преимущество. Гидравлика механической ноги усилит удары, механический сустав придаст руке силы и выносливости - можно не бояться за связки плеча при сложных атаках. Ситх не ломается под гнетом обстоятельств, он приспосабливается и приспосабливает ситуацию под себя. Механическое сердце помогло ему стать сильнее и выносливее. Теперь он сделает еще шаг к совершенству.

Сакрум медленно выдохнул, губы еле заметно дрогнули в улыбке.

Быть киборгом - вовсе не плохо.


***

Бряцанье металлического протеза о каменный пол раздражало Сакрума, так что он стал носить сапоги даже в доме. Не спортивную обувь - она закрывала ногу только до щиколотки, а постоянно созерцать механические части желания не было. Именно сапоги, кожаные, с высокими голенищами. Постепенно он приучился ходить бесшумно - настолько бесшумно, что сервомоторы гудели громче шелеста шагов.

Он остановился у порога, глядя на неподвижную спину учителя посреди огромного шестиугольного зала для медитаций.

Неискушенному наблюдателю Индигнус мог показаться спокойным и даже умиротворенным. Но в Силе его медитация напоминала бурю. Десятки и сотни ярких потоков Силы, необычайно упорядоченных, проходили через самого ситха и лежащий перед ним артефакт, закручивались в вихри и поднимались к сводчатому потолку; там они текли из угла в угол и возвращались обратно в новом порядке, и так до бесконечности. Сакрум неподвижно наблюдал. Даже любовался.

Вскоре буря не утихла, но замкнулась внутри учителя, и тогда он открыл глаза.

- Здравствуй, мой мальчик.

Сакрум подошел ближе, приветственно склонил голову перед учителем и сел напротив в такой же медитативной позе, скрестив ноги. Как ни странно, неудобств при этом протез не вызывал.

- Что вам удалось узнать?

Индигнус опустил ладони на колени и покачал головой; приглушенное сияние стенного светильника блеснуло на его коротких волосах.

- Просто удивительно, - заговорил он приглушенно. - Артефакт, который ты привез, не похож ни на что, что я видел раньше. Мы с ним резонируем удивительным образом - за все время я ни разу не слышал того зова, о котором ты рассказывал. Потоки энергии действительно сходятся внутри Печати, словно в воронке. Думаю, она вполне может вытягивать душу, но на меня это не действует... возможно, Печать резонирует с моей специальной способностью.

- Выпивать жизнь, - догадался Сакрум.

Учитель кивнул.

- Да, именно. Очевидно, ее создавали по той же методике, по которой разрабатывалась сама техника поглощения жизни.

- И значит, неполное поглощение души дает сумасшествие?

Индигнус задумался, поджав тонкие губы.

- Неполное поглощение жизни дает болезнь, но Печать действует не на тело, а на душу. Я не уверен, как она работает, тем более - с чувствующими. Не похоже, что она могла бы свести с ума двух джедаев. Стоит испытать ее на пленниках.

Карие глаза поднялись и уперлись в Сакрума.

- Ты уже убил джедая с помощью Печати. Значит, попробуешь первым. Как насчет того маленького нелваанца?

Сакрум с резким выдохом вздрогнул.

Волчонок не был особой привязанностью - так, что-то вроде домашнего питомца. Но всё же... Интересно было приходить и разговаривать с ним, смотреть, как злится его брат, прислушиваться к странному щемящему резонансу в душе от собственной схожести с маленьким пленником. Они говорили совсем недавно, и Фогьёк ужасался ранам своего хозяина, сочувствовал - как будто Сакрум был другом, как будто по-настоящему заботился о нём, а не держал в клетке, приходя изредка по настроению... Волчонок до боли знакомо тянулся к тем, кому был небезразличен. В нем Сакрум видел свои слабости и ошибки.

В повисшей тишине было слышно гудение светильника. Индигнус не сводил с ученика взгляда.

- Ты привязался к нему, не так ли.

Сакрум молчал. Он явственно чувствовал, что учитель сейчас прощупывает его, пытаясь найти слабое место. Более того - он уже его нашел... И нашел не сейчас, а пару недель назад - когда ученик достаточно поправился, чтобы вынести наказание. Хорошо хоть во время наказания хватило сил не выдать, насколько постыдной была причина.

Учитель глубоко выдохнул и прикрыл глаза, безмолвно приглашая Сакрума помедитировать вместе; пришлось подчиниться и закрыть глаза тоже, расслабив тело и максимально отгородившись от мира, погрузившись в океан собственных эмоций, раскладывая их по полочкам, разбирая на мельчайшие детали. Великая Сила теперь текла сквозь обоих ситхов, потоки их сплетались и перекликались, расплетались снова, обмениваясь частицами - и опять стекались вместе, резонируя и диссонируя одновременно. Временами потоки расширялись, охватывая весь зал, и идеальная шестиугольная форма направляла их точно в нужное русло; отразившись от холодных каменных стен, они снова сливались к источнику.

Не сразу Сакрум осознал, что на самом деле это очередное испытание. Перед внутренним взором возникали смутные образы; постепенно они становились ярче и четче - учитель лишь дал изначальный толчок, а подсознание и сознание ученика доделали остальное. Вот мальчишка - сначала у него лицо полузабытого товарища из детдома, потом - Фрайса, потом наивная мордочка Фогьёка... Вот надменное лицо Хира, тут же оно сменяется недовольной гримасой учителя, затем образ утончается, превращаясь в женщину. Сакрум скрипнул зубами - учитель мгновенно уловил перемены, и лицо женщины начало меняться, приобретая черты то матери, то Аллоты, то Ив. Сакрум крепко зажмурился, пытаясь как можно быстрее менять образ, если перед глазами возникала Ив. Словно непроизвольно он начал фокусироваться на матери; лицо ее вспоминалось все четче - красные щеки, вздувшиеся вены, гневный, пронизывающий взгляд, исходящие в Силе давящие серые волны.

Учитель хмыкнул и поднял веки; следом открыл глаза и Сакрум, немного помедлив, пока образы угасали.

- И проиграл Ярию Таю ты тоже из-за привязанности.

Не вопрос - утверждение. Сакрум шумно выдохнул носом.

- Он задел тебя и напомнил о привязанности. Только к кому? - Глаза Индигнуса сощурились. - Рано или поздно я все равно узнаю.

"Не узнаете. Я буду становиться сильнее и сильнее, и вы не узнаете".

В зале снова повисла гнетущая тишина, взгляды ситхов замерли друг напротив друга. Потом Индигнус со вздохом покачал головой.

- Что ж. Ты можешь не быть откровенен со мной, но над собой работать ты будешь. Убей нелваанца.

Он помолчал, в упор глядя на ученика.

- Для начала.


***

Высокие кожаные сапоги бесшумно меряли темный пол длинного коридора. От гладких каменных стен веяло холодом. Индигнус предпочитал называть это место коллекцией, Сакрум откровенно - тюрьмой. Он не испытывал к подопытным излишнего сочувствия, но - видимо, в силу собственного рабства - живую коллекцию называть коллекцией не хотелось.

Учитель шагал следом, не отставая; Печать болталась в кармане на поясе, нашептывая и неприятно тяготя разум. Однако даже несмотря на такой сильный отвлекающий фактор, на подходе к нужной клетке Сакрум почувствовал всплеск Силы - Фогьёк заметил его и оживился, приникнув к силовому полю почти вплотную и заинтересованно шевеля черным носиком. Фоном ощущалось чужое недовольство - его брат, как всегда, не одобрял такого подобострастия и не доверял чужакам.

"И правильно не доверяет".

Приблизившись к клетке, Сакрум привычно опустился перед ней на пол. Индигнус встал рядом, безучастно скрестив руки на груди. Неужели ученик настолько проштрафился, что нужно непременно наблюдать лично? Учитель ему тоже не доверяет?

"Глупости", - сказал он себе. Индигнус просто хочет прочувствовать процесс вытягивания души, осознать его. Просто очередной эксперимент.

Фогьёк приоткрыл пасть, собираясь что-то сказать; чёрные угольки метнулись на Индигнуса, и пасть захлопнулась. Маленькому нелваанцу были неведомы хитрость и скрытность, он просто чувствовал исходящую от старшего ситха угрозу.

- Вы пришли нас выпустить? - наконец зазвучал его детский голосок. Сакрум мысленно застонал.

- В каком-то смысле.

Ментек, по обыкновению забившийся в угол клетки, оскалил белоснежные клыки и еле слышно зарычал. Младший, похоже, опасности не чувствовал. Или продолжал на что-то надеяться...

Сакрум подавил вздох. Как много он еще хотел бы волчонку сказать. Как хотел бы еще побыть с ним, пусть молча, просто обмениваясь взглядами и эмоциями... Но от стоящего за спиной учителя в Силе шли давящие волны недовольства, и если тянуть дальше, то не поздоровится всем.

Запустив руку в карман, Сакрум выудил Печать, взвесил ее на ладони; шепот стал сильнее, почти складываясь в знакомый зов, и одновременно все прочие звуки тюрьмы притихли - зов сейчас чувствовал каждый пленник. Помедлив, Сакрум перевернул артефакт, призывая Силу, чтобы его пробудить, и показал волчонку. Взгляд напряженно следил за жертвой.

- Смотри. Что-нибудь чувствуешь?

Фогьёк вздрогнул и замер, круглые чёрные глаза застыли, сфокусировавшись на Печати, уши навострились и подрагивали - даже не стоило использовать Силу, чтобы понять, что зов он услышал чётко и с первого раза. В Силе же потоки энергии уже устремились от него к Печати, в центр, туда, где зияла пустота.

- Фогьёк?

Глаза волчонка остекленели - точь-в-точь, как глаза Тая в последней битве. Старший, до этого лишь тревожно наблюдавший, зарычал и бросился к брату, дернул его за плечи - Фогьёк повалился на него куклой, продолжая неотрывно смотреть на Печать.

Энергия текла к артефакту, не задерживаясь в нем, а рассеиваясь за его пределами тонкими струями - и снова собиралась где-то снаружи, уже вне тела.

Быстрый взгляд исподлобья на Печать, затем на брата - и Ментек зажал ему глаза рукой, пытаясь хоть как-нибудь защитить, оградить от воздействия. Волчонок дёрнулся, потоки только на миг ослабели, потом устремились к Печати снова; спустя несколько секунд всё было кончено, и со слабым вздохом Фогьёк обмяк в руках брата.

Сакрум медленно отпустил Силу, прикрыл глаза; зубы еле заметно скрипнули. Там, за мерцающим силовым полем, старший волчонок тряс младшего, звал на отрывистом родном наречии, хлопал по щекам - бесполезно, Фогьёка уже не существовало, осталась лишь пустая оболочка, из которой стремительно утекали остатки жизни.

Застыв в страшном осознании, Ментек глухо зарычал, поднял голову и взвыл - пронзительно, гулко, и его вой отдавался в горе, сотрясая ее в Силе до основания. Чужая боль окатила, словно раскаленным песком, заставив Сакрума стиснуть зубы крепче.

Это просто эксперимент. Один из сотни. Ничего более.

И не нужно обманывать себя. Волчонок никогда не принадлежал ему. Ему ничто не может принадлежать.

Потому что он сам - чужая собственность.

Потому что он раб.


***

Маленький волчонок стал первым из череды чувствующих пленников, на которых испытывали Печать. Индигнус пробовал по-разному - то он сам, то ученик, то с обученными объектами, то с необученными... Понадобилась примерно дюжина убийств, чтобы выяснить, как именно Печать работает. Она действительно вытягивала душу, но не поглощала, а лишь отделяла от тела, пропускала через себя и оставляла снаружи.

Можно было обойтись и меньшей кровью, но Индигнус преследовал сразу две цели - каждое испытание, которое он доверял ученику, было убийством пленника, к которому Сакрум проявлял наибольшую привязанность и симпатию. Если таких не было - Индигнус ждал, пока появятся. Всё, что могло стать ученику дорого, учитель сейчас у него отнимал.

Сакрум должен переступить через себя, научиться рвать привязанности. Однажды ему предстоит разорвать главную связь - связь с учителем, и к тому моменту он должен быть готов.

Готовил ученика Индигнус и к разрыву другой связи. Тогда, во время наказания, и потом, в совместной медитации, он ясно увидел в сознании Сакрума образ женщины. Индигнус великолепно помнил, каким ударом оказалось для ученика отторжение матери, и как ученик наотрез отказался уничтожить своих родителей. Тогда учитель наказал его и больше не напоминал об инциденте, но из памяти не вычеркнул. Лишь отложил до момента, когда Сакрум будет готов.

И, похоже, отложил чересчур надолго.

Мать целиком вписывалась в теорию произошедшего: возможно, Ярий оскорбил младшего ситха, упомянув мать в случайном ругательстве. Сакрум воспринял оскорбление болезненно, поддался неконтролируемой злости, потерял концентрацию и пропустил несколько решающих ударов. Такое вполне возможно - и совершенно недопустимо.

После нескольких убийств, которые Сакрум выдержал уже практически без колебаний, Индигнус вызвал его к себе.

- Пока что я доволен экспериментами с Печатью, - говорил он, параллельно подсчитывая что-то на датападе. Энергетический бизнес отнимал времени не меньше, чем на Телосе - ферма. Хотя такого же сильного увлечения ситх, конечно, сейчас не испытывал. - И твоя борьба с привязанностями идет довольно успешно.

- Спасибо, учитель.

Сакрум сидел в кресле с противоположной стороны стола, почти как в первое их занятие, когда он едва-едва сумел сдвинуть подставку для стилусов на дюйм. Сколько же воды утекло с тех пор... Многое изменилось кардинально, а кое-что осталось прежним - в том числе и обстановка в кабинете: здесь, на Ванкуоре, Индигнус сидел в такой же темной комнате, с таким же оранжевым светильником над столом. Только на Телосе приходилось зашторивать окна. Здесь в кабинете окон не было вообще.

Индигнус отложил датапад, сцепил пальцы рук и внимательно уставился на ученика. Тот ответил прямым взглядом, даже не моргнув.

- У меня для тебя новое задание, - произнес учитель.

- Какое?

Сакрум старался держаться холодно, но в его бирюзовых глазах Индигнус уловил прежний неизменный энтузиазм.

- Завершить то, что тебе не удалось семь лет назад.

Ученик непонимающе сморщил брови.

- Ты должен отправиться на Фондор и уничтожить своё прошлое.

Зрачки Сакрума распахнулись, он замер, не заметив, как сжал пальцами живой руки металлический подлокотник.

- Вы имеете в виду...

- Да. Ты должен испытать Печать на своих родителях.

Сакрум приоткрыл рот, хрипло выдохнул. В Силе его эмоции читались как на ладони - растерянность, страх, нежелание рвать цепь связи, надежда... В первую очередь, пожалуй, надежда. А ей не место среди чувств ситха. Густые брови Индигнуса недовольно сдвинулись.

- Они не примут тебя. Не приняли при рождении, не приняли семь лет назад, не примут сейчас. Признай это, - проговорил он жестко.

Ученик вскинул голову, во взгляде засквозило отчаяние.

- Может, все же стоит попытаться... - заговорил было он.

- Ты должен не пытаться, а делать. Ты должен испытать Печать на них. Это приказ.

Зубы скрипнули, еще сохранившие детскую пухлость губы болезненно скривились. Странно... Почему он продолжает надеяться - спустя столько лет? Ничего толком не зная, кроме того, что он не нужен и никогда нужен не был? Почему именно страх собственной ненужности стало сложнее всего искоренить?

- Учитель, я... я должен попробовать... - сбивчиво пробормотал Сакрум. Закончить ему Индигнус не дал: резко протянувшись через стол, бледная рука стиснула подбородок юноши, вздернула голову вверх, заставляя смотреть в глаза, прямо против оранжевого светильника.

- Ты должен подчиняться мне. Так и только так, - жестко проговорил Индигнус, привычно вбивая слова в сознание ученика Силой. Сакрум резко вдохнул, брови болезненно сморщились; с каждым словом учителя он вспыхивал в Силе все ярче. - Вся твоя воля, все твои помыслы - только о том, как угодить мне.

Ученик стиснул подлокотник сильнее.

- И я приказываю тебе выполнить задание.

Еще несколько секунд пальцы учителя сжимали подбородок, еще несколько секунд чудовищный напор Силы давил на сознание, почти ломая щиты. Еще несколько секунд сверлящего, неотрывного взгляда и слепящего света.

Потом пальцы резко соскользнули - и все закончилось.

Сакрум опустил голову, тяжело дыша; отвечать он не спешил, а живая рука по-прежнему вцеплялась в кресло. Даже теперь, после такого жесткого напоминания, он всё ещё колеблется... Индигнус недовольно скривился.

- Или ты выполняешь приказы, или ты мне не нужен.

Сакрум вздрогнул, хриплое дыхание сбилось. Это был удар ниже пояса, удар по больному, но всегда действенный. Индигнус сам достаточно постарался, чтобы ученика невозможно было сломать болью и ментальным давлением - но от главного страха у Сакрума защиты не было. И, пожалуй, никогда не будет.

- Что ты выберешь?

Выбросить мальчишку на улицу сейчас, конечно, было бы крайне глупо. Он стал слишком могущественным, чтобы отпускать его просто так. В случае чего его придется убить - но ему необязательно знать об этом.

Потому что одиночество для него страшнее смерти, и это можно использовать.

На лице ученика отразилось страдание, зубы впились в губу. Отчаянная хватка наконец разжалась - медленно, судорожно; прикрыв глаза, Сакрум склонил голову.

- Я буду слушаться... учитель, - хрипло прошептал он.


***

Семь лет. С одной стороны - миг. С другой - вечность.

Но здесь, в трущобах Фондора, время ничего не меняло.

Едва заметно прихрамывая на механическую ногу, Сакрум шагал по шершавому пермакриту - рослого, широкоплечего, в высоких сапогах и походном костюме, его принимали за наемника и старались поскорее убраться с пути. Но все равно не удавалось отделаться от чувства, словно ему опять шесть лет и он - всего лишь неудачливый воришка, отчаянно пытающийся выжить. Словно и не было ничего, словно все приключения, тренировки, задания, успехи и поражения ему только приснились.

Он тряхнул головой - густые черные волосы рассыпались, щекоча шею. Нельзя поддаваться опасным, обманчивым чувствам. Он - Повелитель Тьмы, и второй ошибки учитель ему не простит. Он сам себе не простит.

Адрес Таскара и Маты за эти годы не изменился - и неудивительно, на одну зарплату механика здесь новую квартиру не купишь, даже в глубине трущоб. Особенно если зарплату пропивать - почему-то Сакрум не сомневался, что с такой нищенской жизнью и сварливой женой Таскар много пьет. Если он, конечно, еще жив...

Ситх поймал себя на том, что упорно избегает в мыслях слова "отец" по отношению к человеку, которого никогда даже не видел. И усмехнулся.

Дарт Индигнус - вот кто его отец теперь.

Почему-то Сакрум думал, что Индигнус будет сопровождать его и сейчас, как сопровождал на все испытания Печати раньше. Учитель проделал огромную работу, чтобы помочь ученику искоренить слабость привязанности... и теперь, посылая к самой главной цели, предоставил ему выбирать самому.

Сакрум покачал головой. Нет, не к главной цели. И это еще одна причина, почему Индигнус не должен знать про Ив Эсте.

За очередным углом голубоватым мерцанием старого голоплаката обозначился знакомый переулок; Сакрум свернул и спустя несколько шагов остановился перед дверью. Помнится, в прошлый раз его била дрожь. Сейчас не сказать, чтобы эмоций не было - он лучше ими владел. Он ощущал собственное напряжение, неприятный осадок от прошлого разговора - деваться от болезненных чувств было некуда, но они не затуманивали разум, они просто существовали.

Сакрум медленно, глубоко вдохнул и выдохнул, прислушиваясь к потокам Силы за дверью. Старый голоплакат мерцал и шипел, изображение полуодетой танцовщицы на нем уже практически не различалось.

Из-за двери веяло знакомой неосознаннной грязно-серой тьмой. Удивительно, как в прошлый раз он не мог разгадать, что это... Нет, не Темная сторона - просто зачатки природной чувствительности к Силе, слабой и неоформленной, в смеси с откровенно дурным характером и долгими годами тяжелой, нищенской жизни. Неочищенная злость и обида - на жизнь, на себя, на окружающих, на обстоятельства. На всё.

Можно было удивиться, что когда-то это вызывало страх... Сакрум не удивлялся. Мать есть мать. Даже если она отказалась от него - глубинную связь, заложенную до рождения, разорвать тяжело. Даже сейчас, когда он старше и опытнее, это неприятно. Очень неприятно. А что же было тогда...

Палец лег на истертую, грязную кнопку звонка.

- Кто там?! - раздраженно выкрикнул женский голос из-за стены. Сакрум прикрыл глаза, открыл снова.

Еще одно унижение. Всего лишь. Он переживет.

Правда переживет.

- Ардан Рхант, ваш сын, - произнес он как можно более ровным и холодным голосом.

За дверью воцарилось молчание. Словно понадобилось время, чтобы вспомнить, о ком идет речь.

- Убирайся!

Изо рта вырвался сдавленный выдох. Нет. Не поддаваться. Нужно справиться.

- Мата... - Сакрум скрипнул зубами, заставляя себя выговорить следующее слово. - Мама. Откройте, пожалуйста.

- Я тебе один раз уже сказала убираться! - рявкнула Мата из-за двери. - У меня и так нет денег, еще инвалида содержать!

Сакрум резко, с шипением выдохнул. Слово в слово то же, что и семь лет назад. Только о деньгах и речь... И тут накатившая было растерянность схлынула.

Ситх понял, как может заслужить хоть немного внимания.

- Мне не нужны деньги, - произнес он отчетливо. - Наоборот. Я хотел помочь вам и принес немного.

Дверь распахнулась так резко, что только благодаря Силе, подсказавшей, что опасности нет, ситх не отшатнулся. Грязно-бирюзовые глаза гневно уставились на него; за прошедшие годы Мата заметно состарилась, волосы совершенно поседели, на красном лице пролегли морщины.

- Покажи, - процедила она сквозь зубы.

Он не ослышался?..

Сакрум медленно, нарочито медленно полез в карман за кредитками. Конечно, у него что-то было, и по здешним меркам было даже, пожалуй, немало. Хватит, чтобы убедить пустить. Но сама ситуация... Родная мать желает видеть лишь его деньги?..

Нет, как ни странно, горечи и боли не было. Скорее... отвращение.

Ситх протянул кредитки на раскрытой ладони; Мата недовольно взглянула на его лицо, взяла одну купюру, повертела, проверяя голографическую защиту. Потом хмыкнула, забрала остальные - резко, почти выхватив - и неохотно отстранилась.

- Ладно, можешь зайти.

Пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкую притолоку. Шагнув за порог, Сакрум оказался в пыльной, душной комнате, забросанной мусором, обломками дроидов и инструментов; только толщина слоя пыли отличала это место от заброшенной квартиры в покинутом нижнем уровне, где когда-то Ардану с Диди приходилось ночевать. В углу шипел включенный головизор; от взгляда гостя его закрывал ободранный и разваленный диван, из-за спинки которого виднелась круглая голова с седыми засаленными космами.

- Таскар, твою налево, хоть раз в жизни оторви свою задницу от дивана! - выругалась Мата, закрывая дверь; порыв воздуха заставил мусор зашуршать. Сакрум нахмурился. - Твой наследник пришел.

От отца злобы не чувствовалось - только обреченное равнодушие и усталость.

- Какой еще наследник? - хриплым голосом спросил Таскар, лениво оборачиваясь. Мешки под его тусклыми глазами, кажется, можно было положить на плечи.

- Твой выро... - Мата кашлянула, уставившись на кредитки в своей руке. - Твой сын, конечно. Говорит, что хочет нам помочь.

Сакрум кивнул отцу; тот грузно поднялся с дивана и подошел пожать руку. Он немного прихрамывал, а бесформенный красный нос и звездочки сосудов на щеках подсказывали, что насчет выпивки Сакрум не так уж неправ.

- Помочь - это хорошо, - прокряхтел Таскар и отправился обратно к дивану. - Слушай, сын... как тебя там. Купишь самогона, отметим?

- Ах ты кретин, еще и сына споить хочешь? - почти взвизгнула Мата, вспыхнув в Силе грязно-коричневым пятном. Кредитки она уже успела спрятать в карман выцветшего фартука. - А кто тогда деньги будет зарабатывать, ты, что ли? Даже завалящего уборщика починить не можешь!

- Да у меня знаешь какие клиенты были, пока ты всех не разогнала к хаттовой матери? - буркнул Таскар почти беззлобно. - Я бы давно уже выбрался из этой помойки, если бы не ты.

- Что?! - Мата нависла над мужем, лицо её раскраснелось еще больше. - Ты вообще соображаешь, что говоришь?! Да ты мне благодарен должен быть, что хоть как-то живем! Хорошо если деньги сына теперь не профукаешь, пьянь!

Они вступили в очередной спор; Сакрум только стоял посреди комнаты, сдвинув брови и молча вдыхая спертый воздух. Можно было бы смириться с нищетой - он помог бы родителям с жильем, с обустройством, со всем. Можно было бы смириться с пьянством отца, а то и помочь ему избавиться от зависимости - в конце концов, должны же марионетки когда-нибудь послужить во благо?

Нельзя смириться с одним: он здесь не нужен.

Отвращение усиливалось с каждой минутой. С каждым доводом Маты насчет его денег, с каждым ответом Таскара, цепляющегося за бутылку и не помнящего даже имени сына. С каждым звоном стекла в резонанс резкому женскому голосу.

"Они тянут меня вниз".

Осознание пришло совершенно внезапно. Он не нужен этой семье. И эта семья не нужна ему. Цепляться и терпеть унижения ради призрачной надежды - верная дорога вниз. Их принятие - даже не любовь, а хотя бы принятие - можно купить только за деньги, но сам по себе он никогда не станет нужным.

Учитель прав - эту цепь необходимо разорвать. Иначе он будет возвращаться снова и снова, пытаться что-то исправить, когда исправлять уже нечего.

"Сила освободит меня..."

- Смотрите сюда.

Зова самого по себе оказалось недостаточно. Потребовалась тонкая манипуляция, чтобы заставить Таскара и Мату замолчать и повернуться к Сакруму, который держал в руках Печать; в наступившей тишине было слышно, как шуршит крыса где-то в углу.

Направить на жертву, выставить щит, воззвать к Печати, помогая ей пробудиться - так привычно...

Глаза Рхантов, и без того мутные, остекленели, на лицах замерло отсутствующее выражение - картина, которую Сакрум видел более десятка раз. И отец, и мать застыли, не двигаясь с места, неотрывно глядя на артефакт; так загипнотизированный кролик смотрит на удава, шагая навстречу своей гибели.

Сакрум смотрел на них с горечью.

Не так он хотел всё закончить.

Но так должно было закончиться.