Стоит сразу разобраться с классификацией, во избежание недоразумений и лишних вопросов. «Черная Молния» - это не кино. Это эксперимент. Дорогой, просчитанный, блестящий, громкий и выпущенный специально под новый год эксперимент по внедрению в современный российский кинематограф нового для него жанра. Похожий эксперимент уже состоялся несколько месяцев назад, но тогда вместо «современной российской сказки» зрители получили маловразумительный капустник под названием «Книга Мастеров», который подчас действительно раздражал профанством исполнения.

На его фоне «Черная Молния» выглядит несравненно лучше: она хотя бы не раздражает. Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что фильм вообще не старается вызывать какие-то сильные эмоции. Потому что просчитанный до мелочей механизм вызывать их по определению не способен: режиссеры Войтинский и Киселев, протеже Тимура Бекмамбетова и бывшие ассистенты на съемках разудалого и злого боевика «Особо Опасен», попросту воспользовались зарекомендовавшим себя инструментарием, действие которого было отработано уже не раз и не два, а потому и получили предсказуемый во всех отношениях проект. Предсказуемо эффектная работа оператора Сергея Трофимов, предсказуемо приличные спецэффекты, предсказуемо драматичные фортепианные наигрыши Юрия Потеенко.

Но, как теперь стало понятно, этого набора недостаточно. Нужно что-то еще. То, что помогало (и помогает до сих пор) Тимуру Бекмамбетову создавать действительно необычные, изобретательные и стильные картины, и то, чего у тандема Войтинский-Киселев нет. Возможно, это опыт. Возможно, воображение. Возможно, элементарное чувство стиля, меры и внутреннего ритма фильма. Пожалуй, последнее предположение наиболее близко к истине, так как, обладая этим чувством, можно было обойтись и без аляповатой надписи «Алмазная Башня» на небоскребе главного злодея, и без навязчивых черно-белых флэшбеков, то и дело напоминающих зрителю о важных деталях, от которых зависит текущая сцена. Бекмамбетов прекрасно обходился и без этого, но его последователи, видимо, боятся заставить зрителя думать и запоминать. Из-за этого чрезмерно-осторожного обращения режиссерская работа в «Черной Молнии» раскрывает далеко не весь потенциал сцен. Ее нельзя назвать откровенно-плохой, но в ней нет уверенности, нет того голливудского задора и полета воображения, который при создании фантастических фильмов необходим.

Возвращаясь к теме просчитанности и предсказуемости «Черной Молнии», никак нельзя не пройтись по сюжету и персонажам. Они почти подчистую «списаны» с западных аналогов, что, впрочем, в отсутствие полноценной сформировавшейся национальной комикс-культуры, неудивительно. В рамках «первого отечественного кинокомикса» это можно даже счесть достоинством – ведь нужен же эффект узнавания. Есть узнаваемый главный герой – трудолюбивый студент с волевым взглядом, вечной нехваткой денег и столь же вечной любовью к первой красавице курса, которая как назло предпочитает его богатого друга. Есть узнаваемый антагонист – коварный и оснащенный по последнему слову техники бизнесмен с внешностью (вот уж узнавание, так узнавание!) главного злодея всея кинематографической Руси Виктора Вержбицкого. Есть узнаваемые персонажи второго плана: бездомный пьяница Михаил Ефремов, мудрый и честный отец Сергей Гармаш, лысый ученый с глазами навыкате Валерий Золотухин. Есть, наконец, узнаваемые повороты сюжета: студент получает в подарок раритетную «Волгу», обнаруживает сокрытые в ней технические способности, сначала пользуется ими в материальных целях, затем теряет по собственной глупости отца и, дабы искупить себя в глазах собственной совести, начинает повсеместно творить добро. Есть узнаваемая развязка: когда активная деятельность героя ставит под угрозу планы злодея, он похищает его девушку и устраивает показательную перестрелку над новогодней Красной Площадью, в ходе которой зло терпит поражение и запускается в стратосферу в своем летающем «мерседесе».

Казалось бы, узнаваемость уже начинает переходить в банальность. Но правильно подать банальность – уже достижение. Так, например, немногим под силу избежать откровенных клише на уровне реплик. Еще один грех – абсолютная нелогичность развития событий (что, между прочим, добило «Книгу Мастеров»). «Черная Молния» успешно избегает этих подводных камней: ее сценарий последователен и не допускает серьезных дыр в логике повествования. Кроме того, он может предложить несколько действительно новых и удачных шуток, что для кинокомикса также весьма важно.

Еще один контраргумент, который создатели фильма могут выдвинуть против тех, кто обвиняет их в отсутствии оригинальности – собственно, «Черная Молния», летающий Газ-21. Вы где-нибудь уже видели летающий Газ-21? Вот, оригинальность! Но здесь сокрыт подвох, о который начисто ломается основная концепция фильма. Во всем мире машина не становилась героем кинокомикса исключительно потому, что машина сама по себе не подходит на эту роль. Машина слишком громоздка, она неудобна в управлении, она не приспособлена под различные экстремальные ситуации, а потому просто не может быть использована в качестве эффективного средства борьбы с преступностью. Из-за этого все сцены, собственно, борьбы с преступностью выглядят довольно нелепо. «Волга» влетает в горящую квартиру через окно и умудряет развернуться среди горящей мебели. «Волга» толкает в бок угнанную инкассаторскую машину, чтобы ее перевернуть в нескольких метрах от невинной мамаши с ребенком. Наконец, фирменный прием: «Волга» снизу поддевает вражеский транспорт, подбрасывает его в воздух и толкает вверх бампером. Да, для кинокомиксов отрицание законов физики вполне естественно, но в «Черной Молнии» это отрицание выходит на какой-то совершенно новый уровень, что не делает ей чести.

Можно ли что-то еще сказать про фильм, серьезный изъян которого заложен уже в его идее? Пожалуй, можно, и, дабы не очернять «Молнию» окончательно, сказать хорошее. В фильме есть несколько неплохих актерских работ: в основном это касается представителей старшего поколения, но и исполнитель главной роли – дебютант Григорий Добрыгин – выступает довольно уверенно и даже демонстрирует определенное обаяние, что, опять же, у молодых актеров в современном российском массовом кино встречается удивительно редко. И если Добрыгин захочет продолжить свою карьеру как актер именно этого жанра (а продолжение «Черной Молнии» уже обещает появиться на будущий Новый Год), со временем, он, вполне вероятно, сможет добиться значительного успеха и создать настоящий образ российского супергероя.

Пока же и с супергероями, и с кинокомиксами вообще в России дела обстоят не лучшим образом. Причина этому, скорее всего, заложена в вопросе «а нужен ли вообще отечественному массовому кинематографу жанр кинокомикса?». Да, на западе он работает успешно и на сегодняшний день в нем создаются серьезные и высококачественные произведения, вроде «Темного Рыцаря» Кристофера Нолана и экранизаций Алана Мура. Но стоит понимать, что в Америке на создание комикс-культуры ушло почти сто лет. В России же «Черная Молния» и схожие с ней по духу эксперименты скорее формируют другой жанр – «дорогое новогоднее кино». Жанр очень странный и необычный, в чем-то очень глубоко национальный, так как волею судеб Новый Год для русского человека – праздник почти священный. Но если уж Тимур Бекмамбетов положил этому жанру начало, то пусть печется о его развитии не только деньгами, но и собственным опытом и режиссерским видением. Без этого прогресс навряд ли возможен, так как коллективы, подобные Киселеву-Войтинскому, будут просто проходить по одной и той же дорожке десятки раз, пока, наконец, на ошибках не выработают что-то свое. Практика, конечно, еще никому не мешала, но под Новый Год хочется чего-то более душевного и менее машинального. Хочется чуда. А чуда нет – «Волга» не летает.