Собственно, почему бы и мне не запостить парочку экземпляров моих фанфиков на тему SW? Таковых у меня довольно мало, но раз есть, то что им пылиться, так сказать, "в столе"?
Это, в общем-то, даже не рассказы, а скорее миниатюры. Но ни в коем случае не наброски :)

---

Нет смерти – есть только Великая Сила.
Это был мир, полностью состоящий из тумана, но не такого тумана, что люди привыкли видеть обычно. То, что окружало бестелесный дух рыцаря-джедая, более всего напоминало густую массу яркого, но не слепящего, цвета неясного оттенка, прозрачную и плотную одновременно, пронизанную миллионами и тысячами миллионов гибких, извивающихся нитей, носящих гордое название «нити Силы».
Куай-Гон Джинн, джедай, погибший в схватке с могущественным убийцей – Ситом, был везде и в то же время нигде. Трудно описать словами, на что похожа душа человека, слившегося с Великой Силой, очень трудно, поэтому Куай-Гон и не утруждал себя подобными занятиями. Он стал куда мудрее, возвышеннее, ему открылся неисчерпаемый источник энергии, и ничего больше не соединяло джедая с той землей, откуда он пришел. Почти ничего.
Куай-Гон наблюдал, проникал взглядом сквозь пелену Силы, через неизведанные слои пространства, и устремлялся всей своей душой к высокому светловолосому юноше, одиноко стоявшему сейчас на высокой горе средь пустыни забытой законом планеты Татуин. Юноша был падаваном – учеником-джедаем, но на Татуин его привела не воля Совета Ордена, а собственные ощущения. Энакин Скайуокер – так звали падавана – пренебрег приказом своего учителя; Куай-Гон был рад этому с одной стороны… но с другой стороны он явственно ощущал, какие эмоции бушуют в юном Скайуокере.
Падаван прищурился, глядя на лагерь тускенов, освещавший многочисленными факелами гладкие камни у подножия горы. Энакин искал их, долго, всю ночь, но именно сейчас, при виде врага, он еле сдерживал бешенство. В руках тускенов была его мать, живая, но сильно искалеченная. Скауйокер знал это, и внутри него клокотала ярость.
Его мать… Шми Скайуокер… Почему Куай-Гон не взял ее тогда с собой, вместе с парнем? Рыцарь-джедай не раз задавался этим вопросом теперь, когда у него появилось достаточно времени для размышлений. Его сдерживал кодекс, нравственные принципы, через многие из которых он переступил. Однако окончательно предать джедайский порядок мужчина не осмелился. Что случилось бы, возьми Куай-Гон с собой мать Энакина? Трудно сказать, ведь история не терпит переосмысливания.
Сейчас рыцарь-джедай мог лишь наблюдать за юношей, который так недолго был его падаваном, мог переживать за него. Если бы у духа было сердце, оно бы рвалось от тоски и гнетущего ощущения Тьмы.
Энакин мягко спрыгнул с уступа, легкими неслышимыми шагами подступил к одному из самых крупных шатров, возле которого стояли на карауле два полусонных тускена. Вошел внутрь. И увидел воочию то, за чем пришел.
Шми шептала какие-то слова, Энакин вторил ей – Куай-Гон не слышал, но чувствовал их ауру. Женщина уже была на краю, смерть держала ее за руку, но юный Скайуокер отказывался верить в это, сейчас для него существовало лишь одно чувство – надежда… Как бы хотел Куай-Гон сейчас оказаться рядом с ним, помочь, поддержать мудрым словом, ведь это всегда ему удавалось! Но нет – не было больше плоти сильного рыцаря, был лишь дух, посему джедай мог только наблюдать и молить Силу о том, чтобы не случилось ничего плохого…
Она умерла. Энакин все еще держал ее на руках, тряс безжизненное тело, отказываясь признавать очевидное, взывая к ней. Ему становилось все хуже и хуже, Куай-Гон видел, как душа его заполняется новым, неведомым ранее чувством. Наконец падаван вышел из полубезумного состояния. На секунду замер. После чего аккуратно опустил тело на землю и встал, подняв глаза к выходу. Куай-Гон чуть было не вскрикнул – в глазах Энакина была чистая, незамутненная ярость, жажда мести. Его аура была темной.
Резкими, злыми шагами Скайуокер направился к выходу, откинул ткань, отгоражившую его от выхода и сразу же, не оглядываясь, одним точным и выверенным движением срубил двоих тускенов. Куай-Гон застонал от боли, пронзившей его разум – появились видения, невиданные джедаем ранее. Быстро, почти мгновенно сверкали белые вспышки, между которыми можно было уловить образы, смутные картинки будущего: кабинет верховного канцлера с разбитым окном; Палпатин, Лорд Ситов, атакующий молниями джедая; храм Ордена, лежащий в руинах; Энакин, кружащийся в танце смерти с его, Куай-Гона, учеником – Оби-Ванон; Тьма, всеобъемлющая, вездесущая, а внутри нее отблески гротескной черной маски из металла.
И мерное, устрашающее, механическое дыхание.
- Энакин! Нет! Не-е-е-ет!!! – вскричал Куай-Гон, но было уже слишком поздно. Ему открылся истинный смысл пророчества об Избранном, которому суждено принести равновесие в Силу.

---