Название: Вуалехвост
Автор: Nefer-Ra
Пейринг/Персонажи: Орсон Кренник, Гален и Лира Эрсо, Уилхафф Таркин, Мас Амедда
Категория: джен, элементы гета
Жанр: драма с вкраплениями производственного романа
Рейтинг: R
Краткое содержание: Три истории о людях, всю жизнь желавших несбыточного, бесконечной стройке совершенного оружия и том, что любовь и ненависть бывают одинаково разрушительны. А страх потери может затмить даже самый изощренный разум.
Но в итоге смертны оказываются не только люди, станции, планеты, но и чувства.
Примечание/Предупреждения: Цикл состоит из трех историй, охватывающих временной промежуток от конца «Катализатора» и до конца «Изгоя».
Альтернативная история. Производственный роман, неаппетитные подробности трудовых будней, некое подобие одностороннего юста, токсичные отношения, смерть персонажей (почти по канону, но... всегда есть «но»)



1. ГРОЗА

Семье Эрсо не удается покинуть Корусант при помощи Со Герреры, и они вынуждены остаться в своей «золотой клетке», делая вид, что все еще верят Империи. Но быстро выясняется, что внутри проекта опасности им грозят не меньшие, чем вне его.

Неделя всех рас отмечалась на Корусанте с невиданным доселе размахом. Все следы недавней войны были стерты с лица столицы, пострадавшие от бомбардировок кварталы отстроены заново, шпили башен Императорского дворца, сменившего приевшийся за века джедайский храм, гордо вонзались в небо, вспарывая туши низких облаков еще не снятыми лесами. Жизнь определенно налаживалась, и поэтому даже в последний день праздника бесконечный город заполняли толпы разумных всевозможных видов и разной степени трезвости. На транспортных магистралях творился форменный хаос, а на пешеходных уровнях царили шум, толкотня, грохот фейерверков, радостные выкрики и хохот. Горько-сладкий коктейль чужих эмоций, разлитый в смешанном с блестками конфетти теплом влажном воздухе, дурманил голову не хуже марочного вина… Но не мог перебить острый запах страха. Запах, по которому хищник безошибочно находит свою жертву среди сотен ей подобных. Жертву, для которой единственным шансом на спасение остается бегство.
Но теперь все это должно было остаться позади, в прошлой жизни. Вместе с несмолкающим гомоном Корусанта, все чаще называемого Центром Империи, вместе с тающими в подступающем мраке ночи иллюзиями. Вместе с запретами, ограничениями, ложью и белыми доспехами штурмовиков, которых в толпе у космопорта становилось уж слишком много.
«Мы справимся, обязательно», — Лира бледно улыбнулась мужу, покрепче прижала к себе спящую Джин и оглянулась, пытаясь понять, что именно ее беспокоит. Гален терпеливо стоял рядом и молчал, рассеянно поглаживая кончиками пальцев лежащий в кармане блокнот с записями. Ему тоже наверняка было о чем подумать.
«Ну же, где ты, обещанный друг?» — Лира сосредоточилась, пытаясь отыскать подсказку, но Сила осталась безучастна к ее мольбам. Лишь глухое уханье музыки с застрявшей в пробке развлекательной платформы билось в висках вместе с пульсом.
Да, их план побега, наскоро составленный Лирой и ее старым знакомым, контрабандистом Хасом Обиттом, в их обрывочной и, как надеялась Лира, все еще тайной переписке, был не идеален. Ведь Эрсо фактически вынуждены были положиться на счастливый случай и чужую добрую волю. Довериться неизвестным, которым, в свою очередь, доверился Обитт. Но другого варианта покинуть столицу не существовало — проект «Небесная мощь», что бы ни скрывалось под громким названием на самом деле, был не готов вот так легко отпустить одного из своих ведущих разработчиков.
«Время, время, время», — Лира не понимала, почему пытается поторопить события, ведь инструкции, полученные от Обитта, подразумевали всего лишь ожидание рядом с контрольным пунктом. Но нехорошее предчувствие разливалось по коже липким холодом, сводило судорогой пальцы усталых рук и давило ощущением чужого взгляда в спину. Стоя в стороне от основного потока спешащих в сторону терминала пассажиров и встречающих, они наверняка привлекали внимание, но иначе их бы вообще никто не заметил в этой разношерстной толпе. Ни друг, ни…
— Гален!
Лира вздрогнула, оборачиваясь, и успела увидеть, как падает на землю сбитый с ног тучный тви’лек в ярком костюме, а кто-то еще шарахается с визгом, пытаясь убраться с дороги расталкивающих толпу штурмовиков. И идущего за ними человека в белом кителе.
— Гален… — хрипло выдохнул Кренник, жестом велев своим солдатам опустить оружие и отойти на два шага назад, — я уже думал, что не успею…
Эрсо взглянул на него сверху вниз и отвернулся, принимая из рук Лиры спящую дочь.
— Ты, как всегда, вовремя, — с непонятным выражением произнес Гален, устраивая Джин поудобнее.
Орсон моргнул, пытаясь понять, не издеваются ли над ним, но вдруг зацепился взглядом за узор из танцующих эвоков на одежде спящей девочки и зажатую в ее руках куклу-штурмовика, которую сам же подарил младшей Эрсо полтора года назад.
«Пижама? Крифф, эти возвышенные идиоты не придумали ничего лучше, чем пуститься в бега, выдернув ребенка прямо из постели и прихватив с собой документы да пару кредитов?! Неужели можно быть настолько… слепыми?»
Кренник шагнул вперед, словно собираясь коснуться локтя старого и теперь уже потерянного друга, но опустил руку, признавая свое поражение. Он мог бороться с чужими интригами, нарушать хитроумные планы, даже бросать вызов природе. Но против такой рафинированной глупости был бессилен.
— Чем вы думали, Гален? — тихо спросил он.— Чем вы, хатт задави, думали?

Полицейский аэроспидер опустился перед главным входом в исследовательский комплекс «Небесной мощи» спустя два с половиной часа, когда праздник окончательно выдохся, а толпы отмечающих поредели достаточно, чтобы поверить — наступила глубокая ночь перед новым трудовым днем.
— Сэр, — взволнованный готал администратор кинулся к выбравшемуся из машины Креннику, — персонал волнуется…
— Вместо того чтобы спать, как положено в такой час всем законопослушным гражданам? — язвительно поинтересовался коммандер. — На сегодня шоу закончилось, а ваш доклад на предмет улучшения системы безопасности и своевременной передачи информации между разными сменами охраны комплекса я хочу видеть завтра утром. До начала рабочего дня, ясно?
Администратор проводил взглядом выходящих из аэроспидера Эрсо, удивленно моргнул при виде ребенка и предпочел понятливо кивнуть. Если начальство считает, что имело место… «недоразумение», то так тому и быть.
Жестом подозвав дежурившего у дверей штурмовика с цветным наплечником, Кренник вполголоса поинтересовался результатами обыска.
— Команда хакеров будет только утром, сэр, — отчитался тот. — Поверхностный осмотр показал, что беглецы не взяли с собой ничего, кроме документов. Ни одежды, ни техники, ни детских вещей, ни значительных сумм денег. Все выглядит так, словно они действительно собирались вернуться через пару часов.
Орсон устало потер бровь.
— Они не беглецы, они паникеры, сержант, — вздохнул он. И тут же добавил куда резче: — Это официальная версия, ясно?
— Ясно, сэр.
Кренник обернулся и кивком велел охраняющим семейство Эрсо солдатам сопроводить задержанных внутрь здания.
— Заведите их в квартиру и проследите, чтобы поблизости не болталось любопытных. Пост охраны только снаружи, на выходе с уровня. И принесите глушилку на всякий случай.
Проводив взглядом уходящего Галена, Орсон снова вздохнул и с неудовольствием покосился на пышно разросшийся газон у главного входа. Отчаянно стрекотавшие ночные насекомые, привычно игнорирующие перемещения людей и техники, здорово действовали ему на нервы.
«Наследие заповедной территории, чтоб ему пусто было!»
Кренник сцепил руки за спиной и заговорил, по-прежнему глядя на мерно покачивающиеся под слабым ветерком стебли:
— Хакерам нужно будет проверить всю сеть комплекса: кто, что, когда и кому отправлял, с кем связывался, какие данные пересылались. Терминал дальней связи проверить особо тщательно — с трассировкой всех сколько-нибудь подозрительных звонков, адресаты которых не относятся к находящимся под наблюдением друзьям и родственникам всех жителей центра. Терминал Галена Эрсо предварительно проверить удаленно, позже тайно изъять все носители информации и проверить, какие изменения вносились в данные за последние два месяца. Комлинки, включая личные, снабдить маячками и поставить на приоритетную круглосуточную прослушку. Городскую квартиру… пожалуй, квартиру тоже, и не забудьте там провести «аккуратный обыск», а не как обычно. Служебную перевернете вверх дном до последнего шкафа, но не раньше завтрашнего полудня. Для начала я поговорю с ними сам.
— Ясно, сэр. Прикажете выполнять?
— Выполняйте. — Орсон с трудом подавил желание зажмуриться в попытке отогнать видение колышущегося моря голов, в котором он всего несколько часов отчаянно пытался угадать нужную. Успеть в последнюю минуту, если не секунду.
Резко развернувшись на каблуках, Кренник шагнул в гостеприимно распахнувшиеся двери, пытаясь придумать, как ему выкрутиться из сложившейся ситуации. И достучаться до такого нужного сейчас, но такого бесконечно упрямого Галена.
«Идеалисты…» — даже в мыслях слово прозвучало ругательством.

Четыре шага вперед, четыре назад. Орсон снова прошелся по мягкому ковру, машинально избегая круга света от единственной горевшей в гостиной напольной лампы. Посмотрел в высокое окно, на россыпь далеких городских огней, медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь справиться с раздражением и злостью. На Галена, неподвижно сидящего за пустым обеденным столом, невыносимо хотелось наорать. Громко, не выбирая выражений и не щадя чувств. Прямо как в студенческие годы. Тогда все было намного проще, легче и понятнее. И Эрсо, осунувшемуся лицу которого рассеянное освещение сейчас придавало странную, призрачную мягкость, не казался ожившим мертвецом. Видением, способным в любое мгновение исчезнуть из охраняемого здания. Развеяться словно дым.
— Я не буду убеждать тебя, напоминать о былых заслугах, взывать к совести… все это бесполезно, — Орсон прочистил внезапно осипшее горло, с горечью обнаружив, что признание этого факта причинило ему боль. Помолчал, подбирая слова, и продолжил уже более ровно, не замечая, как с каждым словом говорит все громче: — Если ваш приступ паники сочтут спланированной заранее попыткой бегства, проект «Небесная мощь», скорее всего, перейдет под контроль моффа Таркина. Что означает в первую очередь резкое усиление контроля и полную изоляцию исследовательского комплекса, с последующим его переносом из столицы. Четыре тысячи ныне работающих в комплексе сотрудников будут вместе с семьями переведены. Куда — сказать затрудняюсь, но это наверняка будет необитаемый, изолированный мир, орбитальная база или что-то подобное. Для остальных режим секретности будет усилен по максимуму, «Небесная мощь» — проект государственной важности, Гален. Да, ты угадал правильно — мы строим оружие, грандиозное оружие, которое принесет в Галактику окончательный мир и порядок. Но почему его строители должны страдать по вине одного человека, который решил, что слишком хорош, чтобы работать на государство? Государство, вытащившее его из плена, подарившее ему уникальную возможность работать над делом своей жизни в удовольствие, а не в обязанность?! Построившее этот комплекс, наконец! Для тебя, для твоих исследований, для того чтобы…
От крика шепотом голос сорвался, и Кренник мучительно закашлялся, проклиная свою эмоциональность. Говорить надо было совсем о другом. Например, о том, что Гален за государственную измену пойдет под трибунал и в лучшем случае будет работать над проектом уже как заключенный где-нибудь на Сторожевой базе, вместо премий и признаний получая стакан синего молока по большим праздникам. Лира отправится в трудовой лагерь, а Джин отдадут на удочерение куда-нибудь во Внешнее кольцо… Хотя Орсон помнил Валлт и сильно сомневался, что Эрсо способен понять даже такие простые, «шкурные» аргументы.
Гален все молчал, неотрывно глядя на свои, лежащие на столешнице, ладони. На мелко, неконтролируемо подрагивающие кончики пальцев.
— А что будет с тобой? — вдруг спросил он.
Кренник беззвучно фыркнул, собираясь ядовито высказаться на тему загадочных приоритетов некоторых гениальных ученых, но осекся, встретившись с Эрсо взглядом. Криво пожав плечами, выразительно щелкнул по планке со знаками различия на кителе и провел пальцем по горлу.
Гален опустил взгляд и замолчал. Орсон выдохнул сквозь зубы, на секунду закрыл лицо ладонью, сдавив ноющие виски, и снова принялся расхаживать по комнате. Ему повезло выбрать правильно — и после звонка Таркина отправиться не ловить хаттова контрабандиста по докам, а вернуться к исследовательскому центру, где с помощью полиции и всех экстренно задействованных камер наблюдения удалось в последний момент обнаружить беглецов. Правда, за несанкционированное подключение к сети КОМПОНОП отвечать придется отдельно, но это будет только завтра.
Ничего не подозревающего Обитта успешно перехватил Матиз и вытряс из дресселианца якобы правдивую историю о перевербовке и попытке вернуться к прежнему нанимателю. Особую пикантность ситуации придавало то, что Обитт не узнал старого знакомого под белой броней штурмовика, хоть и отличался неплохой наблюдательностью. Возможно, его еще удастся как-то использовать. Если, конечно, будет кому…
— Жаль, что вы не ждете второго, — пробормотал Кренник едва слышно, — хороший был бы повод.
Он знал, что Лира сидит в соседней комнате и ловит каждое слово их странного разговора, но был рад, что она предпочла позицию наблюдателя. Скандал сейчас был бы им всем совершенно некстати.
Гален шевельнулся, поднимая голову, и с видимым усилием заговорил:
— Лира пыталась связаться… с теми, кто раньше работал на проекте. И не смогла. Они исчезли из программы, как только… закончился их этап работы. Мы заподозрили неладное, а твои слова все только запутали.
Орсон развернулся на каблуках и, по-птичьи наклонив голову, уставился на Галена, наблюдая за редчайшим явлением — попыткой Эрсо придумать правдивую ложь. Фактически Гален сейчас повторял их вечерний разговор, но все дело было в деталях. Да, сам Кренник только что прямо нарушил с десяток подписок о неразглашении, но честность окупилась — Эрсо попытался подыграть ему. Пусть неуклюже, но это все равно льстило самолюбию Орсона. Только бы Лира ничего не испортила…
— Не имея прямого ответа на вопрос, мы его… додумали, — Гален на секунду прикрыл веки, а по его неподвижному лицу вдруг прошла судорога, — и запаниковали.
— Переполошив всю округу и заставив меня носиться по всему Корусанту, — слабо улыбнулся Кренник. — Но теперь все недоразумения разрешились, верно? Никаких больше приступов паники?
Давить на Галена сейчас было опрометчиво, но не давить было нельзя.
— Вопрос все еще остается открытым, — Эрсо смотрел ему прямо в глаза.
— Не задавай больше вопросов, пожалуйста, это причиняет слишком много неудобств окружающим. — Кренник шагнул ближе, уперся кулаками в столешницу и подался вперед, не разрывая зрительного контакта. И понизил голос до шепота: — Я не всесилен, друг мой, но Таркину я тебя не отдам. Поэтому я тебя прошу, я тебя умоляю…
Гален моргнул, вдруг вспомнив такую же сцену, но почти пятнадцатилетней давности. Тогда весьма нетрезвый Орсон сначала долго и цветисто его уговаривал, а потом бухнулся на колени, буквально вытребовав у шокированного таким поведением соседа по комнате согласие на участие в одном весьма амбициозном проекте. Теперь история повторялась, но из фарса грозила вот-вот превратиться в трагедию. Судя по изменившемуся взгляду, Кренник тоже все прекрасно помнил, только вот на колени становиться больше не собирался. Ни перед кем.
— Не спрашивай лишнего, Гален, я не хочу причинять тебе боль.
«И убирать все раздражители с концами. Но если придется, то колебаться я не буду».
Эрсо опустил взгляд, ссутулился и медленно кивнул, соглашаясь.
Кренник еще секунду смотрел на него, потом резко развернулся и вышел из комнаты, на мгновение задержавшись в коридоре лишь для того, чтобы подчеркнуто ровно пожелать всем спокойной ночи.
Невидимая в темноте, Лира зажмурилась, закусив губу, и позволила себе выдохнуть только тогда, когда дверь за «гостем» захлопнулась, а с улицы донесся резкий окрик— Кренник все же сорвал злость на некстати попавшемся под ноги штурмовике. Следом за этим взвыли двигатели аэроспидера, свечой уходящего в предрассветные сумерки.
Лира сморгнула слезы и осторожно погладила спящую Джин по кудрявой голове.
«Свобода была так близко, а теперь так далеко. Но на все воля Силы, хоть мы и бессильны ее понять…»

***

— В следующий раз не забывайте запирать клетку, коммандер. А то ваши птички упорхнут безвозвратно, — вместо приветствия произнес Мас Амедда, даже не соизволив повернуться к посетителю. Чагрианин стоял у окна своего временного кабинета в башне бывшего Храма и задумчиво разглядывал суетящихся далеко внизу рабочих. Но Орсон прекрасно видел, что смотрит тот не столько вниз, сколько на его отражение.
«И вам доброе утро», — мрачно подумал коммандер, с трудом подавив желание сказать визирю какую-нибудь гадость. Новости о ночном инциденте разошлись, как круги по воде, затронув слишком многих.
«А я не успел преподнести их должным образом!»
Мысленно помянув семейство Эрсо нехорошими словами, Кренник машинально одернул китель и нервным жестом расправил накидку, мимолетно порадовавшись тому, что не надел парадный плащ — в коридорах дворца все еще хватало пыли.
— Мною незамедлительно были приняты все необходимые меры. Подобное не повторится…
— Бросьте, коммандер, — перебил его Амедда, — один человек не может предусмотреть всего. Именно поэтому теперь у вас будет компания. Император подписал указ о переподчинении этой части проекта «Небесная мощь» губернатору Таркину сегодня утром. Тот уже вылетел на Сторожевую базу.
Орсон, ощущающий себя взъерошенным морально и физически после долгой и неприятной беседы с представителями КОМПОНОМ, из-за которой он едва не опоздал на эту встречу, только слабо вздохнул в ответ. Его оплошность лишь ускорила неизбежное — Таркин хотел получить проект целиком, был вхож к Палпатину и являлся одним из немногих действительно ценных соратников, которым Император пожаловал звание моффа. А сам Кренник, при всей своей изворотливости и умении просчитывать чужие интриги, был пока слишком далеко от вершины пищевой цепочки, чтобы тягаться с губернатором на равных.
— Говорят, что незаменимых нет. — Летроги Амедды слабо дернулись в раздражении. Чагрианин ожидал более яркой реакции на новости и надеялся все же получить ее, пусть и посредством маленькой провокации.
Кренник замер, переваривая услышанное и пытаясь понять, относится заявление к нему или к его подопечным.
Визирь развернулся, сложил когтистые руки на объемистом животе и чуть наклонил голову, увенчанную острыми рогами. Более наглядную демонстрацию угрозы сложно было придумать.
— Четыре года назад вы убеждали меня, что ваш протеже — гений, светило кристаллографии и уникальный человек, без которого постройка суперлазера невозможна.
Орсон медленно кивнул. Он действительно превозносил Галена до небес, пытаясь выбить себе полномочия для организации его освобождения из плена.
— А этой ночью ваш гений едва не исчез, смешавшись с толпой, — сухо продолжил Амедда. — Вы уверены, коммандер, что у вас достаточно ученых, способных подхватить упавшее знамя научного прогресса? Последнее время вы слишком легко… расставались с неудачниками и казенным имуществом.
Кренник сглотнул. Кажется, сегодня ему решили припомнить все грехи разом, включая потерянные исследовательские комплексы на Малпазе и Хайпори.
«Ну почему никто не может сделать свою работу правильно? Одни — проследить за перемещениями исследовательского корабля, другие — за тем, чтобы после орбитальной бомбардировки не осталось слишком явных следов?» — Себя Орсон в ряды неудачников записывать не стал, хотя его вины в происшедшем тоже хватало.
— Профессор Сахали и доктор Губачер могут в любой момент продолжить исследования Галена Эрсо. Расширить и углубить…
Чагрианин выразительно хмыкнул.
— Почему тогда они не добились успеха раньше вашего гения? Или они только продолжатели, или даже… подражатели?
Тщательно выверенная пауза в речи визиря заставила Кренника вздрогнуть против воли. Амедда подозрительно много знал — текущие исследования действительно были накрепко завязаны на разработки Галена. И без него вряд ли сдвинулись бы с мертвой точки в ближайшие годы. К счастью, Эрсо не опустился до мести за обман и не стал стирать никаких данных, ограничившись созданием фальшивой переписки с неизвестным адресатом, якобы собирающимся вывезти его семью из столицы. Хакеры КОМПОНОП за прошедший час успели перетрясти абсолютно все записи ученого, касающиеся кайбер-кристаллов, сообщив, что информация не подвергалась серьезным изменениям, а имеющиеся можно отследить и сравнить массивы данных.
— Научные исследования — не гонки на карах, — демонстративно возмутился Орсон, лихорадочно просчитывая в уме возможные последствия разговора, — к одним и тем же выводам можно прийти разными путями!
— Вот и позаботьтесь о том, чтобы путей было несколько. Продублируйте столичный исследовательский центр где-нибудь подальше от любопытных глаз, повторите там на практике все, чего уже добились тут. Расширьте охват задач, в конце концов. Вы слишком привязались к идеям одного человека, — Амедда мимолетно улыбнулся, сверкнув острыми зубами, — а люди — очень хрупкие создания.
Из кабинета визиря Кренник вылетел как ошпаренный.

Легкий аэроспидер скользил над морем трав, волнами колышущихся под ветром, оставляя за собой слабый след из примятых выхлопом стеблей. Штурмовики привычно скучали, не забывая поглядывать по сторонам, а Орсон всеми силами пытался не заснуть, слушая бесконечный доклад Губачера. Лабораторный комплекс на Тиаму был построен в рекордные сроки, благо на идеально ровном и очень твердом местном грунте возводить можно было только наземные конструкции, и группа «Беш», возглавляемая доктором, приступила к работе два месяца назад. Десятикилометровый испытательный стенд по приказу Кренника накрыли защитными полями в три слоя, а вместо природного кайбер-кристалла с Малпаза решили использовать синтетические. Правда, их пришлось собрать в причудливый конгломерат, по большей части состоящий из фокусирующих линз и «холодных» сверхпроводников, но выбора не было — сделать искусственное ядро более компактным с сохранением удобства его обслуживания не представлялось возможным. Энергии установка после всех усовершенствований потребляла, как крупный город, поэтому, прикинув стоимость возведения второго питающего реактора, Кренник рискнул обратиться к Эрсо и попросить его вернуться к тем разработкам, которыми тот занимался на Валлте. Благо мирное применение его идей хрупкую совесть Галена не травмировало. Орсон и так позволил ему отвлечься на цикл статей о способах и видах огранки кайбер-кристаллов, на который Гален с удовольствием потратил почти полгода, пока Сахали с Губачером пытались разобраться в его набросках по основному направлению исследований. Круг задач, как и хотел Амедда, расширился до невозможности, и теперь результатов с равным нетерпением ждали как на Сторожевой базе, так и на верфях Куата. Компактный источник энергии для автоматических сборочных цехов интересовал всех.
— Стенд, как вы и хотели, расположен по диагонали условного квадрата, образованного лабораторными и производственными корпусами. Жилая часть вынесена на расстояние двухсот километров, что создает некоторые транспортные проблемы, — монотонно бубнил Губачер, чья синяя физиономия в виде голограммы выглядела еще противнее, чем обычно. А уж моргающие вразнобой глаза доводили коммандера до мигрени.
— Стада шааков мешают? — мрачно поинтересовался Кренник, проводив взглядом одинокое жвачное, бредущее по степи в неизвестном направлении.
— Э-э-э, — сбился с мысли парванец, — нет, просто на перевозку обслуживающего персонала тратится слишком много времени, даже с учетом посменной работы.
— Людям надо отдыхать, доктор, — отмахнулся коммандер, — и желательно в нормальной обстановке, а не посреди стройки.
Губачер возмущенно засопел, поморгал, но решил оставить свое мнение о слабости человеческой природы при себе. Тиаму, с его бесконечными, ровными, как стол, степями, мог стать крупным сельскохозяйственным центром, наподобие Лотала. Но слой плодородной почвы был слишком тонок, а воды из подземных источников хватало только на неприхотливую низкую траву, блекло-зеленым ковром расстилающуюся от горизонта до горизонта. Смотреть тут было решительно не на что, но если люди считают иначе, то это исключительно их проблемы.
— На чем вы остановились, доктор? — Орсон потер уголок глаза, пытаясь взбодриться и дослушать, наконец, доклад.
— На том, — сварливо отозвался Губачер, — что мы провели серию из десяти успешных испытаний, с подробными результатами которых я вас ознакомлю в лаборатории, перекалибровали установку, в данный момент производим последний тестовый прогон и завтра утром будем готовы приступить ко второй серии испытаний.
— Отлично, — с фальшивым оптимизмом отозвался Кренник, — я буду у вас через тридцать минут.
Парванец коротко кивнул и отключился, а Орсон с неслышным стоном сполз по спинке сиденья и закрыл глаза. Вынужденные метания между двумя стройками и тремя производствами отнимали все силы, спать удавалось лишь урывками, во время перелетов. А тут еще и Таркин решил почтить своим визитом станцию. Впрочем, явиться губернатор собирался в сопровождении транспортного конвоя с деталями обшивки гипердвигателя, что несколько примиряло Кренника с неизбежным неприятным разговором. Они хронически вылезали за рамки сроков, сметы и здравого смысла, но вряд ли это интересовало Корусант. А так хоть будет чем прикрыться — исследовательский комплекс на Тиаму по плану через неделю примет новую группу исследователей с природным кайбер-кристаллом и выйдет на полную мощность. И для этого даже не нужен будет второй стенд…
— Сэр, сэр, проснитесь! — Кренник вздрогнул и открыл глаза, непонимающе глядя на трясущего его за плечо штурмовика. — Комплекс, сэр. С ним что-то не так.
«Не так», — это очень слабо сказано, мелькнула нехорошая мысль, пока Орсон с нарастающим беспокойством рассматривал темнеющий горизонт. Обычные для Тиаму серые облака медленно скручивались в воронку прямо над испытательным стендом, насколько можно было понять с такого расстояния. Но ветра не было, наоборот, наэлектризованный воздух застыл, как смола.
— Вызовите лаборатории, — распорядился он, жестом велев водителю остановить машину.
— Уже, сэр, — отозвался штурмовик. — Главный корпус не отвечает, удалось дозвониться только на приемную площадку. Там ответили, что помехи часто возникают при тестовых прогонах, но сегодня они особенно сильные. А вот облака… Они отправили дежурную группу проверять резонаторы…
— Пусть убираются оттуда немедленно, — прошипел Кренник, глядя, как первая молния срывается вниз, вспухая заревом над куполом защитного поля.
Высокий, отдающийся в зубах звук, идущий от установки, постепенно усиливался, вызывая острое желание заткнуть уши. Молнии били одна за другой, заставляя дефлекторы вспыхивать не хуже столичных фейерверков, пока те не осветились изнутри пучком чистой энергии, сгенерированным установкой. Звук превратился в пульсирующий стон, а сгусток света, спеленатый полями удержания, обманчиво медленно пополз в сторону приемной площадки, где должен был частично уйти в накопители, а частично рассеяться. Принявшие первую порцию пузыри накопителей опутала тонкая паутина огненных всполохов, но под ударом очередной молнии вдруг выплеснулась в небо пучком бело-голубых разрядов, тут же притянутых дефлекторами.
— Крифф, — беззвучно выдохнул Орсон, глядя на висящую над испытательным стендом чудовищную энергетическую пуповину, протянувшуюся от главного корпуса до приемной площадки. Огромная дуга, кажущаяся ослепительно белой на фоне потемневшего неба, медленно покачивалась из стороны в сторону. Защитные поля истончались на глазах, но все еще держались. Установка выплюнула следующий сгусток света, сытым червем поползший по проторенной дороге, и снова тонко заныла.
— Неужели они не видят? — озадаченно спросил один из штурмовиков, стащив с головы шлем и с силой саданув по нему кулаком в попытке восстановить работу засбоившего визора. Его товарищ безуспешно перебирал каналы связи, надеясь вызвать хоть кого-нибудь.
— А что им видно из бункера? — огрызнулся водитель, заводя двигатели. Аэроспидер покачнулся, разворачиваясь, но тронуться с места не успел.
«Нет у них никакого бункера, — отстраненно подумал Орсон, машинально заслоняя ладонью полуослепшие от вспышки глаза, — уже нет».
Защитные поля лопнули как мыльный пузырь, над комплексом взметнулась огненная стена чистой энергии, выжигающая воздух, здания и землю вокруг. Простояла долю секунды и обрушилась сама в себя.
А потом пришла ударная волна.

Тошнотворно воняло паленым, ветер нес пыль и жирный черный пепел, перемешанный с какими-то обрывками, опадающими на перепаханную землю грязными кляксами. Было нестерпимо жарко, и струи дождя, долетевшие до поверхности, тут же взмывали обратно удушающими клубами пара. Где-то вдалеке пронзительно выли сирены, но звук вяз в густом воздухе, словно в толстом слое транспаристали.
Кренник с трудом стянул с головы облепившую ее накидку, тут же расползшуюся в клочья, и попытался приподняться на локтях. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась серая, опаленная огнем пустыня — пышные метелочки степных трав спеклись в сухие иглы, переломанные и щедро присыпанные пылью. Метрах в десяти справа валялся смятый, вывернутый наизнанку корпус спидера. И два, нет, полтора тела в потемневшей от жара броне. Перегретый воздух дрожал, и в мареве казалось, что торчащая вверх рука трупа еще шевелится.
«Твою м-мать», — Орсон мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но добился лишь того, что земля под ним качнулась, перед глазами расцвели багровые круги, а по ресницам потекло что-то липкое.
Проморгавшись, он обнаружил, что к завыванию сирен добавился топот ног и неразборчивые крики. Стоило дать о себе знать, если он не хочет остаться тут навсегда.
«Это было бы очень обидно — умереть за пять минут до подхода эвакуаторов. А умирать я сегодня не планирую».
— Кх-х-х, — воздух с шипением выходил из перехваченного спазмом горла, каждый вдох отдавался резкой болью в отбитых ребрах, но Кренник упрямо пытался выпрямиться. Дать увидеть себя и самому увидеть то, что осталось от исследовательского центра. Своими глазами, не на снимках. Запомнить остывающее озеро сплавившегося в стекло грунта, то и дело вздувающееся пузырями поднимающегося со дна воздуха. Запечатлеть в памяти абстрактную картинку в оранжево-красных тонах.
— Сэр, вы слышите меня, сэр? Помощь сейчас будет, — стрекот комлинка раздался прямо за спиной, его ловко подхватили под руки, и Орсон наконец позволил себе упасть. Соскользнуть в темноту беспамятства, уткнувшись разбитым лбом в чужой холодный белый наплечник.

***

Тихая трель звонка вырвала Лиру из полудремы, заставив испуганно распахнуть глаза. Увы, второй звонок прозвучал наяву, а не во сне, и с этим срочно надо было что-то делать. Отстранив дроида-няньку, уже ковылявшего к двери, она поднялась на ноги, пригладила растрепавшиеся со сна волосы и пошла открывать, в твердой уверенности, что ночные визиты не приносят ничего хорошего. Ее подозрения оправдались полностью — за дверью обнаружился подпирающий стену Кренник.
— Я уж думал, что вы опять, — устало произнес он, и Лира вздрогнула, непроизвольно поежившись. — Я никого не разбудил?
— Гален еще не спит. — Она отступила в сторону, пропуская гостя, и поджала губы, не в силах совладать с раздражением. За шесть месяцев, минувших с его последнего визита, жизнь почти успела вернуться в привычную колею. А теперь все опять трещало по швам.
— Позови его, пожалуйста, — попросил Орсон. — Нам нужно поговорить. И принеси чай, если тебя не затруднит.
В гостиной ничего не изменилось — вся мебель стояла на своих местах, и даже лампа с расписным абажуром была повернута тем же боком. Только на диване валялась позабытая маленькой хозяйкой игрушечная банта с ленточкой на растрепанном хвосте.
Кренник рассеянно провел ладонью по обитой шершавой тканью спинке дивана, сдвинул игрушку в сторону и осторожно уселся, стараясь не думать о том, как будет вставать.
Вернувшаяся Лира поставила перед ним стакан с водой и устроилась на подлокотнике дальнего кресла, подсознательно выбрав удобную для бегства позицию. Орсон проигнорировал ее тяжелый взгляд, отхлебнул воды и, подумав, прижал стакан ко лбу прямо поверх налепленного над бровью бакта-пластыря. Голове сразу стало легче.
— Решил сообщить о том, что программу покинула очередная группа ученых, лично? — нарушила затянувшееся молчание Лира. В полумраке комнаты ее закутанный в тяжелую шаль силуэт казался тенью хищной птицы. А резкий голос лишь усиливал сходство.
— Удивительная проницательность. Или хорошее умение слушать тех, кто слишком много болтает, — сухо отозвался Орсон, скривившись. — Но в этот раз я даже могу тебе сказать, что случилось с Губачером и его группой. Они покинули нас верхом на испытательном стенде. Улетели… не попрощавшись!
Он с силой опустил стакан на стол так, что стекло жалобно тренькнуло, а половина содержимого выплеснулась через край.
— Орсон? — застывший в дверях Гален недоуменно нахмурился, пытаясь понять, что произошло в его отсутствие.
Кренник отмахнулся, сжал на секунду переносицу все еще затянутыми в перчатку пальцами, резко вздохнул и продолжил уже обычным тоном:
— Шесть месяцев назад я получил приказ построить еще один исследовательский центр. С нормальной опытной установкой, возможностью расширения мощностей и прочее. В качестве базы выбрали Тиаму — она необитаема, бесперспективна с точки зрения добычи полезных ископаемых, а защитники прав шааков еще не настолько обнаглели, чтобы бегать за каждым, кто решит строиться посреди их любимого пастбища. — Орсон невесело хмыкнул, сцепил руки в замок и искоса взглянул на Лиру. Та на шпильку в свой адрес не отреагировала, только плотнее запахнулась в шаль.
— Сахали отвечал за теорию, Губачер и его группа — за натурные эксперименты. Для них построили полноразмерный испытательный стенд, лаборатории и даже завод по производству синтетических кристаллов. Два месяца все шло нормально, искусственное ядро работало прекрасно, хоть и давало импульсы мощностью хорошо если в одну десятую от нужного, но для тестов хватало и этого. Мы уже собирались везти туда природный кайбер-кристалл… До начала полноценной эксплуатации оставались мелочи — последняя серия испытаний и моя подпись на документах. Но… В общем, во время тестового прогона стенд взорвался, прихватив с собой Губачера, четыре лабораторных корпуса и половину завода. Число жертв пока неизвестно — большая часть установки испарилась без следа.
— Неужели опять анархисты? — язвительно поинтересовалась Лира, жестом остановив уже открывшего рот Галена.
— Не смешно, — Кренник медленно стащил перчатку, показав обоим Эрсо ярко-розовую от едва зашившего ожога ладонь, перечеркнутую двумя короткими полосами свежих шрамов.
— Я был в тридцати километрах от эпицентра, — ровно произнес он. — И мне… не понравилось. Хотя вынужден признать, что зрелище было впечатляющим.
В повисшей потрясенной тишине Орсон натянул перчатку обратно, расправил манжет и стряхнул с рукава невидимую пылинку.
— Еще меньше мне понравилось, как отреагировал Таркин. Вытереть мною пол в буквальном смысле у него не получилось, поскольку я был намертво пристегнут к больничной койке, — он бросил еще один быстрый взгляд на нахмурившуюся Лиру, — но в выборе выражений губернатор себя не ограничивал. Перечень грядущих карательных мер для — цитирую — «идиотов, не способных прочитать инструкцию и правильно сопоставить полторы формулы», прилагался отдельно. Теоретики за прошедшую неделю пересчитали все трижды — ошибки не нашли, и теперь Сахали рвет на себе профессорскую мантию, обещая достать Губачера с того света и лично выяснить, что тот намудрил с последним опытом.
— Но что я могу сделать? Ведь все это время я был занят другими задачами. — Гален обошел тихо шикнувшую на него жену и сел напротив Кренника, невольно скопировав его позу.
— Помочь себе в первую очередь, — мгновенно отозвался тот. — Таркин в курсе, кто автор идеи, и хочет заполучить тебя на Сторож… м-м-м… на проект немедленно. Если ты сможешь помочь Сахали разобраться с проблемой отсюда — еще месяца три проведешь в столице, пока мы восстановим комплекс на Тиаму. Если нет — придется уезжать послезавтра.
Орсон опустил взгляд, всеми силами попытавшись изобразить искреннее сожаление. И старательно не замечая Лиру, тенью вставшую за спиной мужа.
— Уезжать навсегда, Гален. Никаких больше экспериментов на Корусанте, приказ завизирован на самом верху. Через неделю-две, как только решат вопрос с расселением, комплекс будет закрыт для гражданских. А после реконструкции тут останутся только чистые теоретики, имеющие необходимый уровень доступа, и, возможно, архив. Остальных переведут… даже не знаю еще, куда именно.
Эрсо рвано вздохнул, оглянулся на жену, мертвой хваткой вцепившуюся ему в плечо, накрыл ее руку своей широкой ладонью и надолго замолчал.
Через пять минут Креннику это попросту надоело, и он попытался немного подтолкнуть ставший односторонним разговор в нужном направлении.
— Я могу попробовать… скажем, вписать Лиру в штат в качестве секретаря, все равно твои каракули на салфетках больше никто не разбирает, — Орсон криво улыбнулся своей шутке, так и не нашедшей понимания у слушателей. — С Джин сложнее, но до начала реконструкции и твоего отъезда ее наверняка можно будет оставить здесь. Если, конечно, твоя жена согласится на мое предложение…
— Согласия Галена ты не спрашиваешь? — голос Лиры дрогнул от сдерживаемой злости, но она сумела удержаться и не сорваться на крик и бессмысленные обвинения. Хотя наверняка видела, как захлопывается ловушка.
Орсон посмотрел ей в глаза, чуть прищурился, отметив явную попытку передавить взглядом, и развел руками:
— Как я уже говорил, не все в этом мире в моей власти. Именно поэтому я спрашиваю тебя, а не Галена.
Лира вспыхнула — удар попал точно в цель. Они оба отказывали Галену в способности самостоятельно принимать решения. И оба руководствовались при этом соображениями «высшего блага». Проблема заключалась лишь в том, что трактовали они последнее совершенно по-разному.
— Я подпишу документы.
«… И останусь с Галеном до конца, чего бы это ни стоило».
Кренник кивнул, без труда расшифровав невысказанное вслух.
— Завтра вам пришлют все необходимое. Расчеты Сахали, записи с Тиаму и все, что удалось собрать по этому… инциденту.
Он сумел подняться на ноги не поморщившись, хотя отбитые ребра резануло острой болью, а виски словно сдавило обручем. Недавнее сотрясение, наложившееся на многодневное недосыпание, давало интересные эффекты. Жаль только, что знакомиться с ними приходилось, так сказать, изнутри.
— Еще раз прошу прощения за вторжение, и позволю себе дать вам маленький совет — используйте оставшееся время с пользой. Сходите куда-нибудь… вместе.
— Да, конечно, спасибо. Джин, кажется, хотела в зоопарк, — скомкано произнес Гален, и Орсон понял, что пора откланяться.
Лира проводила его до двери, оставив мужа в гостиной. Словно хотела сама убедиться в том, что гость действительно покинет их дом.
— Через десять дней Марта О’рой устраивает прием для своих, — Кренник задержался у зеркала, проверяя, на месте ли пластырь, — Гален должен ее помнить, она как раз заканчивала программу, когда он поступал. Я пришлю вам приглашение.
— Это взятка? — Лира недоверчиво вздернула бровь. Найти мероприятие, на котором Галену точно не будет скучно, представлялось сложной задачей. Попасть туда вдвоем было еще сложнее.
— Можно и так сказать, — Орсон легкомысленно пожал плечами и, понизив голос, добавил: — Только к тебе у меня будет просьба. Не надевай красное.
Он протянул руку и коснулся края тяжелой бордовой шали, в которую куталась Лира.
— Я знаю, почему ты это носишь и во что все еще веришь, но всем прочим не стоит этого знать. Не поймут.
— Я учту.
— Спасибо за чай, Лира. Я рад, что мы достигли взаимопонимания. — Створка двери захлопнулась прямо у него за спиной, едва он переступил порог. Достаточное доказательство того, что они действительно друг друга поняли.

Сесть его не пригласили, но Кренник был не в настроении спрашивать разрешения и уселся сам, разметав полы парадного плаща по узорчатому мрамору. Дворец, избавленныйот лесов и толпящихся тут и там рабочих, был отмыт до блеска, а новый кабинет Маса Амедды поражал своей сдержанной роскошью, хотя вид из окна и уступал прежнему.
— Вы как нексу, приземляетесь на все четыре и тут же пытаетесь вцепиться обидчику в горло, — визирь отложил датапад с проектом нового исследовательского центра в сторону и откинулся на спинку своего монументального кресла. — Два автоматизированных испытательных стенда, дефлекторы планетарного класса, реакторы повышенной мощности, приоритетные поставки ресурсов… Вы хоть понимаете, сколько это стоит? И сколько вы уже потратили без особой пользы?
— Мои люди больше не будут гибнуть по глупой случайности, — отрезал коммандер.
— Ну да, ну да, — Амедда выставил ладони перед собой в шутливом защитном жесте, — вы предпочитаете расстреливать их сами.
— Только если они задают слишком много вопросов, — в сторону произнес Орсон, в раздражении сжав подлокотник.
Чагрианин выразительно хмыкнул, дернув летрогами.
— Неужели и ваш гений от кристаллографии растерял все свое любопытство?
— Я постарался быть максимально убедительным, — Кренник начинал нервничать, чувствуя, что упускает инициативу.
— Ну, доподлинно известно это будет только тогда, когда Эрсо найдет корень проблемы. Без дополнительной стимуляции его умственных усилий с вашей стороны, — визирь взял из стопки другой датапад и постучал острым когтем по экрану. — Сумму, выделенную вам верфями Куата на разработку автономных источников питания для орбитальных сборочных цехов, вы уже потратили на Тиаму, причем умудрились еще и взять кредит. А теперь собираетесь финансировать новый центр из средств, выделенных на постройку станции. Возмутительная наглость, конечно, но Таркина вы тоже убедили.
«Вот только он пообещал спустить с меня шкуру в случае неудачи. А зная губернатора, не стоит обольщаться и верить в то, что это было лишь фигурой речи».
Коммандер рывком поднялся, в два шага пересек кабинет и уставился в огромное окно на залитый солнцем город у своих ног. Взметнувшееся волной раздражение внезапно улеглось, сменившись веселой злостью.
— Знаете, — негромко произнес он, не сомневаясь, что Амедда внимательно его слушает, — за последнюю неделю мне трижды рекомендовали засунуть свои амбиции… куда-нибудь.
— Какое единодушие, — хмыкнул визирь.
— О нет, мои оппоненты были едины только в пожелании засунуть их поглубже, в вопросах физиологии они разошлись, — Орсон хищно улыбнулся своему отражению.— Только вот я не собираюсь этого делать. Я добьюсь успеха — станция будет построена в срок, а мощь кайбер-кристаллов подчинена воле человека.
«Как ожидаемо. И как наивно».
Амедда облизнул губы кончиком раздвоенного языка, пользуясь тем, что Кренник его не видит.
— Что ж, не сомневаюсь, что Императора это порадует, коммандер. Надеюсь, скоро вы представите доклад о ваших впечатляющих достижениях. А пока… вас ведь ждут дела, не так ли?
— Спасибо, что уделили мне время, визирь, — Орсон склонил голову в безупречном придворном поклоне.
«Жаба рогатая! — мысленно ругнулся Кренник, шагая по широкому коридору дворца в сторону выхода.— Посмотрим, что ты скажешь через год, земноводное!»

***

Толпящиеся в воздухе над посадочной площадкой роскошные аэроспидеры казались роем разноцветных дюрастальных бабочек, пытающихся перещеголять друг друга яркостью красок и блеском полированного металла. На их фоне темная крытая машина военного образца казалась чем-то чужеродным, хищным. И нельзя сказать, что Орсону не льстило подобное сравнение.
Щелкнув кнопкой комлинка, он поинтересовался у дежурящего возле здания Матиза:
— Эрсо уже прибыли?
— Сорок восемь минут назад, — пришел ответ. — Третий зал, рядом с фонтаном.
— Продолжайте наблюдение, — коммандер дождался своей очереди на посадку, выбрался из спидера, отработанным движением расправив плащ, и одарил случившегося рядом журналиста широкой улыбкой.
Пресса любила его, не в последнюю очередь за эффектный внешний вид, а он любил прессу за возможность сделать грязную работу чужими руками. Пара слов там, пара слов тут — и опальный сенатор или чиновник с окраин уже согласен подписать неудобный договор на добычу чего-нибудь… интересного. И без ограничений!
«Самая вкусная рыбка ловится в самой мутной воде». — Привычно ввинтившись в толпу скучающих коллекционеров, богатых промышленников и ученых, вовремя сумевших продать свои таланты, коммандер раскланялся с представителями Куата, клятвенно заверив их, что работы идут полным ходом, увернулся от объятий старого знакомого из Инженерного корпуса и направился на поиски хозяйки вечера.
Марта О’рой когда-то была одной из самых ярких восходящих звезд кристаллографии, но, с отличием закончив соответствующий курс «Программы будущего Республики», она вдруг вышла замуж и надолго исчезла из виду. Поговаривали даже, что она полностью посвятила себя воспитанию детей, которых у нее было то ли трое, то ли четверо. Как бы то ни было, около двух лет назад она вернулась в столицу — уже в качестве щедрого мецената и владелицы одной из самых обширных коллекций минералов со всех уголков Галактики.
Сам Кренник свел с ней знакомство в надежде раздобыть вполне конкретный кайбер-кристалл — тот, что, по слухам, украшал один из первых джедайских храмов. Тогда Гален как раз занялся проблемой прочности и нуждался в образце, который подвергался разнообразным физическим воздействиям в течение длительного периода времени. К несчастью, переговоры зашли в тупик, поскольку выяснилось, что слухам верить не стоит и хранящийся в коллекции камень примечателен разве что выгравированным на нем орнаментом. А потом стало не до того.
Случай возобновить знакомство представился Орсону лишь незадолго до его визита на Тиаму. На сей раз договаривающиеся стороны достигли поставленной цели и остались в результате довольны друг другом как в деловом, так и в личном плане. Но в суматохе последних недель Кренник напрочь позабыл об одолженном у леди О’рой образце и, только собираясь на прием, вспомнил, что собирался отдать его Галену. Пришлось запихнуть кристалл в карман — Орсон и так кошмарно опаздывал.
Обычно он приезжал на подобные мероприятия примерно через час-полтора после их фактического начала, когда гости были еще трезвы настолько, чтобы отвечать за свои слова, но уже достаточно заскучали, чтобы решиться на какую-нибудь маленькую авантюру.
Увы, сегодня пришлось задержаться у снабженцев, и на прием коммандер явился, когда веселье было в самом разгаре, а от обсуждения дел все давно перешли к моде, слухам и последним скандалам в высшем обществе.
Заприметив в толпе Каллиопу Драут, ведущего корреспондента «ГолоНет Ньюс», Орсон постарался обойти ее по широкой дуге. Да, он мог уделить пять минут своего драгоценного времени этой излишне дотошной особе и поболтать с ней о всякой ерунде, но для начала ему нужно было найти Марту и свести ее с Галеном, как он и обещал. И сделать это без лишних свидетелей.
Но вместо этого он нашел Лиру Эрсо. А точнее, буквально столкнулся с ней у столика с напитками.
— Какая поразительная пунктуальность, — негромко отметила Лира, отставляя в сторону опустевший бокал и беря новый с подноса услужливо подлетевшего дроида. Второй такой же она вручила Креннику.
— Дела не хотели меня отпускать, пришлось задержаться. — Орсон осторожно отхлебнул от своей порции, изумленно вздернул брови и с подозрением уставился на содержимое бокала. Определенно слишком крепкое, чтобы начинать с него вечер. А у Лиры коктейль явно был не первым. И даже не третьим, судя по блестящим глазам и раскрасневшимся щекам.
— Где Гален? Скучает, как обычно?
Вместо ответа Лира указала подбородком куда-то вперед, и Креннику пришлось приподняться на цыпочки, чтобы разглядеть утопающий в цветах укромный уголок в противоположном конце зала. Гален, рассеянно чертящий что-то на очередной салфетке, определенно был занят надолго, поскольку предавался он этому безусловно интересному занятию в компании хозяйки вечера. А судя по тому, что у Марты О’рой в руках были датапад и стило, единение двух выдающихся умов произошло без посильного участия Орсона.
— А я-то наделся их познакомить, — чуть разочарованно пробормотал он, машинально прикладываясь к бокалу.
— И прослыть благодетелем? — Лира явно решила не стесняться ни в выпивке, ни в выборе острых тем.
— Даже если и так? — парировал Орсон, впервые обратив внимание на то, во что Лира одета. Глупо было верить, что она прислушается к его советам, но если он и знал, по образу и подобию чего скроена многослойная запашная блуза цвета венозной крови, то сторонний наблюдатель мог решить, что это отсылка к набуанской моде. Интерес к родной планете Императора то вспыхивал, то угасал, но демонстративная вычурность, характерная для этой древней культуры, естественно смотревшаяся в последние годы угасающей Республики, постепенно сменялась новым стилем — строгим и выдержанным. К большому удовольствию Кренника, он был одним из тех, кто приложил к этому руку.
Впрочем, коммандер вынужден был признать, что джедайские «халаты» точно не имели столь завлекательного выреза и вряд ли дополнялись узкой черной юбкой, превращавшей носительницу наряда в изящную статуэтку. Талию подчеркивал широкий пояс, перевитый поверх узорного шелка золотистым плетеным шнуром с кистями, свисающими почти до пола.
— Надеюсь, вы не в обиде, что я выбрала наряд на свой неполиткорректный вкус? — Лира улыбнулась ярко накрашенными губами, и Орсон вдруг задумался над тем, зачем эта красивая и эффектная женщина вечно прячет себя за глухими платьями или полевой формой геологоразведчика.
— Ну что вы… — Закончить фразу ему не дали.
— Коммандер, какая встреча! — Каллиопа Драут, настигшая, наконец, свою неуловимую «жертву», улыбалась во все имеющиеся зубы, судя по их белизне и блеску — искусственные. Хотя в ней все казалось фальшивым: и гладкость темной кожи, выгодно контрастирующая с желтым атласом платья, и выверенная жестикуляция, и даже завиток волос надо лбом, забавно подпрыгивающий при каждом вдохе.
— Действительно, — туманно отозвался Кренник. — Как я вижу, вы все еще «Голос Империи»?
Журналистка радостно закивала, а маленький записывающий дроид от резкого движения едва не свалился с плеча хозяйки в ее же обширное декольте.
— И дроида починили, удивительно, — Орсон примерился было ухватить устройство за одну из лапок в фальшивой попытке помочь, но Каллиопа ловко шагнула назад, выйдя за пределы досягаемости.
— Я слышала, — журналистка понизила голос до интимного шепота, — нас вскоре ждет что-то грандиозное. Сегодня тут собрались выдающиеся ученые, узкие специалисты, обычно скрывающиеся от глаз наших зрителей за стенами научных институтов, а леди О’рой обещала продемонстрировать самые интересные образцы своей уникальной коллекции. И даже огромный кайбер-кристалл, раньше хранившийся в каком-то храме… на Джеде, кажется. Вы не могли бы прокомментировать эти события?
Кренник мысленно выругался. Репортеры, в своем стремлении представить публике что-нибудь интересное, хватались за любую мелочь, раздувая ее до размеров упитанного хатта, но иногда они умудрялись уцепиться за то, за что цепляться не следовало.
— Полагаю, если вы интересовались темой кайбер-кристаллов, то знаете, что они могут служить неисчерпаемым источником дешевой энергии, доступной даже самому бедному из миров, — Орсон растянул губы в улыбке, жалея о невозможности послать настырную девицу подальше. — Империя прикладывает все усилия к тому, чтобы эта область получала как можно больше инвестиций, ведь энергия — ключ к развитию и будущему процветанию. Леди О’рой занималась этой темой еще во времена Республики, но, сами понимаете, исчезнувший ныне Орден джедаев предпочитал использовать кайбер-кристаллы для украшения предметов культа, отказывая ученым даже в самой малости — возможности исследовать этот феномен. Я сам пять лет назад и подумать не мог, что мы получим свободный доступ к закрытым ранее месторождениям. Но бездумная добыча столь ценных полезных ископаемых может привести к необратимым последствиям, поэтому сейчас ведутся работы над созданием синтетических аналогов, которые будут по карману всем: от планетарных правительств до представителей малого бизнеса. Верфи Куата планируют в следующем году начать выпуск компактных источников энергии, которые… впрочем, не буду утомлять вас техническими деталями — они есть в свободном доступе.
Каллиопа, за время речи Кренника успевшая остекленеть взглядом, вдруг встряхнулась, снова ослепительно оскалилась и поспешила сменить тему.
— Пожалуй, вопросы экологии мы оставим природозащитникам, их очередное выступление будет всесторонне освещено в утреннем выпуске новостей. А сейчас поговорим о чем-нибудь, более соответствующем текущему времени суток. Например, о моде. Коммандер, вы не познакомите нас с вашей дамой? Ее изысканный наряд служит истинным украшением вечера, наравне с блеском собравшихся тут научных светил. И наши зрители наверняка захотят узнать имя дизайнера, создавшего столь интересный ансамбль!
— Боюсь, дама желает сохранить инкогнито, — холодно отозвался Орсон, выпрямляясь в полный рост и делая попытку загородить Лиру собой. К несчастью, в туфлях на каблуках та была выше него на пару сантиметров, что делало этот жест смешным и бессмысленным.
— Какая жалость, — совершенно искренне расстроилась Каллиопа, но вдруг прищурилась, пристально всматриваясь в лицо Лиры, словно пытаясь вспомнить, где видела ее раньше. — Простите… вы ведь жена Галена Эрсо, ученого-кристаллографа? Кажется, некоторое время назад вас разыскивали по всему Корусанту…
— Досадная накладка в работе системы безопасности, — Кренник шагнул вперед, недвусмысленно нависая над журналисткой, — определенно не ваша тема, госпожа Драут.
— О, простите мою бестактность, — Каллиопа всплеснула руками, снова чуть не уронив дроида. — Желаю приятно провести время.
Орсон убедился, что журналистка убралась подальше, и лишь после этого обернулся к Лире. Та невозмутимо взглянула на него поверх очередного коктейля. На сей раз неестественно зеленого цвета.
— Ты так трогательно защищаешь то, что не нуждается в защите. Опекаешь, душишь заботой…
Орсон молча забрал у Лиры полупустой бокал и крепко взял под локоть, не давая вырваться.
— Тебе уже хватит, — едва слышно прошипел он, подталкивая ее в сторону дверей, ведущих на технический балкон. — Устроишь публичный скандал — будешь ближайший месяц сидеть под домашним арестом.
— А если скандал устроит Гален, увидев, как старый друг похищает его жену? — делано рассмеялась Лира.
— Гален ближайшие три часа будет сидеть как приклеенный, у него в кои-то веки есть с кем поговорить, — Орсон закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, — хотя ты и сама знаешь, на каком месте у него семья, а на каком — работа.
— Разумеется, ведь ты ведешь его, как ездового эопи, не просто обещая приманку, но и регулярно ее скармливая. А стоит ему взбрыкнуть — загоняешь в моральную ловушку, прекрасно зная, что нет никакого «меньшего зла», которое можно выбрать! — разозлившаяся Лира почти кричала. — Внезапное освобождение, наглядная демонстрация ужасов войны, предложение работы, сугубо мирной, но, вот беда, невыносимо скучной. Потом личный исследовательский центр, россыпь кристаллов… выдранных из джедайских мечей, между прочим!
— Дура, — слово хлестнуло, как пощечина. — Ты ни в чем не разбираешься, только повторяешь чужие слова! Ах, невинные жертвы, ах, разоренные храмы… Я три года пытался добыть Галену материалы для исследований. Не в собственность — во временное пользование. Дошел до руководства Института прикладных исследований, получил рекомендательное письмо от директора. С нижайшей просьбой предоставить один, всего один кристалл! И что? Меня развернули прямо на пороге Храма. «Предметы культа не предназначены для рук неодаренных», — вот и весь ответ. И где теперь эта хваленая Сила, которой они поклонялись? Она спасала джедаев на войне, в которой они гибли пачками, или помогла заработать народную любовь, когда вскрылся заговор против Палпатина?
— Сила везде, — прошептала побледневшая Лира. — Она течет в каждом из нас, омывая даже тех, кто не в состоянии ее услышать.
— Вот и пусть себе течет. Мимо! — рявкнул Кренник. — Я трачу время на уговоры вместо приказов, рискую своей шеей, выбивая отсрочки, и это все, что я получаю? Саботаж вместо признательности за то, что ты и Джин все еще живы, здоровы и на свободе?
Лира провела рукой по лицу, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь.
— Вот оно что. Мы всего лишь необязательный довесок… средство создания морального комфорта. А что ты скажешь, если это средство вдруг исчезнет? Или сам давно об этом мечтаешь? — Она сделала шаг назад, второй, третий, неловко покачнулась, зацепившись каблуком за стык пермакритовых плит, и начала падать. Через легкое, скользкое от росы ограждение, прямо в центр паутины вентиляционных труб двадцатью метрами ниже.
— Ай!
«Сарлачий хвост, что ж мне так везет на всяких… альтернативно сообразительных». — Орсон осторожно пошевелился, пытаясь понять, все ли цело. Ушибленная спина неприятно ныла, придавленный чем-то плащ грозил его придушить, но в остальном все было неплохо: он успел вовремя ухватить эту идиотку за рукав, перила, на которые они рухнули, с честью выдержали испытание двойным весом, и этого позорища даже никто не видел — технический балкон камерами наблюдения оснащался по остаточному принципу. Теперь бы еще распутаться… Кренник осторожно разжал руки, попытавшись отстраниться, но Лира сдавленно охнула, судорожно вцепившись ему в рукав. Кажется, открывшийся в момент неудавшегося падения вид на скопление медленно и неумолимо вращающихся промышленных вентиляторов несколько поумерил ее суицидальные наклонности.
— Не дергайся, ты стоишь на моем плаще, — шикнул Кренник, пытаясь как можно аккуратнее сползти вниз и выпутать этот криффов каблук из складок безнадежно смятой ткани. — Надеюсь, никто не сочтет это неудавшейся попыткой агрессивного флирта, — хмыкнул он через минуту, поднимаясь на ноги.
Лира ответила истерическим смешком, больше похожим на всхлип, прорвавшийся сквозь прижатые к губам пальцы. Свободной рукой она все пыталась вернуть на место сползающую с плеча блузу, но треснувший по шву рукав упорно падал обратно. Возвращаться в таком виде было немыслимо.
— Матиз? — Комлинк отозвался легким шипением шифрованного канала. — Гален Эрсо все еще в зале?
— Да. Сидит на прежнем месте. Прикажете забрать, сэр?
— Пусть сидит, целее будет. — Орсон взглянул вниз, пытаясь разобрать обозначение на стене технического яруса, но мешала тень от лестницы. — Вели Кренту продолжить наблюдение и забери нас с крыши на… хатт, ничего не видно. Иди по маяку, и поаккуратнее, тут мало места для посадки.
— Вижу вас на радаре. Спидер будет через десять минут.
Кренник со вздохом убрал комлинк.
— Идем, я отвезу тебя домой.
Лира заторможенно кивнула и молча шагнула к лестнице, игнорируя протянутую руку.
Поднявшийся ветер гнал по пермакриту пыль и мелкий мусор, заставляя ежиться от холода. Обещанная синоптиками «помывочная» гроза категории А ворочалась где-то на горизонте, подсвечивая низкие облака редкими сполохами молний и блокируя движение в правительственном квартале и окрестностях. Матиз опаздывал, наверняка застряв в пробке над зданием. Лира стояла столбом, обхватив себя руками, и мелко вздрагивала.
«Ведь так и будет молча трястись, помощи не попросит», — Орсон отстегнул плащ и набросил ей на плечи. Лира дернулась было в сторону, но потом расслабилась и закуталась поплотнее.
— Гален думает, что нашел решение проблемы, — тихо произнесла она, неотрывно глядя на ажурную тень качающихся от ветра проводов, то подбирающуюся к мыскам ее туфель, то ускользающую обратно.
— Что? — изумился Кренник. — Мне он ничего не сказал.
Лира покачала головой:
— Он и не скажет, пока не будет уверен. Но я уже трижды встречала в его записях упоминание о нарушении целостности. Синтетические кристаллы выгорают, но как и почему это происходит…
— Я прикажу проверить, в каком состоянии был стенд на Тиаму после серии испытаний, эти данные наверняка сохранились, — кивнул Орсон, с холодным ужасом осознавая, сколько кристаллов придется заменить в турболазерных батареях строящейся станции, и в какую сумму это обойдется. Кажущаяся экономия могла выйти боком, ведь на пристрелку орудий наверняка ушла большая часть ресурса искусственных кристаллов-накопителей.
Над вопросами финансирования и личной ответственности он размышлял всю дорогу до исследовательского комплекса, благо Лира сидела молча и безучастно смотрела в окно.
Матиз посадил машину на пустой служебной стоянке, почти у самого входа.
— Крент привезет Галена, когда О’рой его отпустит. Хотя это явно будет под утро, — Кренник машинально потер бровь, пытаясь взбодриться. Спать хотелось неимоверно, но времени на сон не оставалось. Поразмыслив секунду над перспективой выдернуть из теплой постели профессора Сахали, он отмахнулся от попытки вернуть ему плащ и потянулся к пульту связи.
— Спасибо, что подвез, я… — Лира выпрямилась, держась за дверцу, и вдруг сдавленно всхлипнула, заваливаясь на бок. На белой ткани плаща расцвело пятно подпалины, мгновенно расплывшееся алой кляксой. Второй выстрел пришелся в край крыши, осыпав искрами их обоих.
— Воздух! — рявкнул Кренник, ныряя вниз, под защиту корпуса, и пытаясь одновременно уцепиться за ускользающий край плаща.
Матиз не растерялся и, развернув машину на месте, подставил снайперу бронированный борт. Новый сноп искр взлетел фонтаном, прихватив с собой боковое стекло, а в главном здании протяжно взвыла сирена.
— Мать твою за ногу. — Потерявшая сознание Лира, которую Кренник с трудом втащил в салон, казалась невозможно тяжелой и неуклюжей, как сломанная кукла. Но все еще дышала — выстрел пришелся вскользь, опалив бок, но не затронув легкое.
— Винтовка DC-17, стрелок органический, — равнодушно сообщил Матиз, переключив комлинк спидера на основной канал, — еще три выстрела, потом нужна перезарядка. Два.
Орсон с чувством выругался, стряхнув с плеча раскаленные брызги. На дверце, прямо напротив его головы, слабо тлело пятно остывающего металла.
— Блокировать здание, пусть обшарят комплекс сверху донизу, снайпер не мог пройти на территорию без посторонней помощи! И чтоб никаких сюрпризов!
— Есть, сэр!
— И прикройте нас, — Орсон зашипел сквозь зубы, чувствуя, как в рукав течет горячее и липкое: — Матиз, Главный военный госпиталь, живо!
«Гален меня убьет…»

***

Кровь с перчатки никак не оттиралась, только размазывалась, сколько он ни возил по черной коже дезинфицирующей салфеткой. А уж про китель и вовсе не стоило заикаться. Кренник осмотрел безнадежно испорченный манжет рубашки, изгвазданный бурыми пятнами, скомкал салфетку в шарик и не глядя отшвырнул в сторону. Лиру Эрсо они довезли благополучно, дроиды-сортировщики определили ее в реанимацию и сейчас уже наверняка работали над раной.
«Какая же тварь точно знала, где я буду и когда?» — вопрос интересный и однозначно важный, ведь он сам настоял на том, чтобы использовать для своего отряда военные частоты и алгоритмы шифрования. Осталось выяснить, кто имел доступ к ключу. Или возможность его взломать «на лету», хотя последнее предложение можно было сразу отмести как несостоятельное. Вычислительные мощности для этого требовались на уровне тактического ИИ крейсера, а ни с кем из высших флотских чинов он пока настолько сильно не ссорился. Таркин, конечно, имел все основания его недолюбливать, но в успехе стройки он был заинтересован не меньше Орсона, поэтому странным казалось приписывать ему подобную инициативу. Да и со Сторожевой базы до столицы путь неблизкий даже для сигнала гиперсвязи.
— Сэр, — штурмовик подбежал к распахнутой дверце спидера, глухо бухая сапогами по дюрастали посадочной площадки госпиталя, — от биологических жидкостей она отмывалась всяко лучше пермакрита. — Комплекс осмотрен: найдены точка пересечения периметра и лежка снайпера, но его самого задержать не удалось. Все подозрительные летательные аппараты, покинувшие ближайшие к комплексу стоянки незадолго до и сразу после инцидента, сейчас отслеживаются полицией.
Кренник поморщился. Убить столько сил на усиление охраны — и на тебе.
— Пересчет сотрудников и их родственников показал, что на момент покушения в комплексе из списочных отсутствовали трое: младенцы Милл, которых без получения разрешения вывезла мать, и Джин Эрсо. В квартире Эрсо обнаружен только отключенный дроид-нянька.
— Что?! — Орсон вскочил на ноги. — Матиз, маршруты движения всех машин, которые ведет полиция, сейчас же!
— Вот, — портативный проектор водрузили прямо на крышу спидера. — Красные полиция все еще не проверила, желтые под вопросом, синие — левые гражданские, попавшие под наблюдение случайно.
Кренник уставился на облачко ярких точек, все дальше расползающихся друг от друга. Желтые постепенно гасли, меняя цвет на нейтральный синий, но три красных продолжали настойчиво мигать. И двигаться в зону, обозначенную как небезопасную.
— Мы можем их перехватить?
— Эти две — да, — Матиз пристроил шлем рядом с картой и теперь хмурился, разглядывая диспозицию. — А ту, что идет в сторону Заводского района — нет. Мои ребята не смогут обойти грозовой фронт. А по низкой орбите… нет, не получится.
— Зато получится у нас, — Орсон провел пальцем извилистую линию от высокого шпиля госпиталя до огромной воронки бывшего коммерческого космопорта. — Тут можно обойти грозу понизу, эти кварталы в процессе сноса, гражданского транспорта там не будет. Регулировщиков движения — тоже.
— Думаете, девочку хотят вывезти с планеты? — с сомнением спросил Матиз.
— Я думаю, что нас хотят заставить побегать за приманкой, сделав вид, что берут ребенка в заложники и требуют выкупа, — коммандер забросил проектор на переднее сиденье спидера и сел сам. — А сами придушат девчонку при первой возможности.
— При задержании стрелять на поражение? — уточнил Матиз, заводя машину. Двигатель чихнул пару раз, но послушно взвыл на высоких оборотах, позволив спидеру соскользнуть с площадки прямо перед носом санитарного транспорта.
— Именно. Даже если они будут прикрываться ребенком. В конце концов, у Эрсо всегда есть шанс сделать нового.
В ответ бывший солдат спецназа Республики только хмыкнул.

Головокружительный спуск в переплетение «ребер» полуразобранного мусоросжигательного завода грозил запомниться Креннику надолго. Поскольку в спидере, который они так легкомысленно взялись преследовать, оказался снайпер. И винтовку он уже успел перезарядить.
Первыми из игры выбыли оба полицейских дрона — соваться в неизвестность без группы поддержки коммандер не стал и сейчас молча хвалил себя за предусмотрительность, подарившую им несколько дополнительных минут. Матизу он приказал держаться в хвосте процессии, причем по возможности не лезть под выстрелы. Идея себя оправдала — один из трех полицейских спидеров, участвовавших в погоне, получил залп в неосторожно подставленный бок и свалился в штопор, окутанный клубами дыма и языками пламени.
— Запасливые ребята, — оценил Матиз гранатомет. Винтовка DC-17 существовала в трех модификациях, при наличии необходимых частей без труда превращающихся одна в другую. Преследуемые полицией боевики прекрасно об этом знали и умели импровизировать — в том лабиринте, в котором они сейчас плутали, уворачиваясь от свисающих сквозь разрушающиеся уровни остатков трубопроводов, оружие дальнего боя смысла не имело. А вот любой более-менее серьезный взрыв грозил обрушением всей конструкции.
— Запасливые. Только медленные, — весело фыркнул Кренник, перебрасывая через плечо ремень одолженного у подчиненного бластера. — Зайди к ним слева сзади, если галерея еще не рухнула, то нас даже не подстрелят.
Матиз чуть пожал плечами, забирая на уровень вверх. Несколько месяцев назад предполагалось очистить, наконец, Заводской район от заброшенных промышленных предприятий и построить на их месте что-то более современное. В частности, завод по производству синтетических кайбер-кристаллов. Одним выстрелом хотели уложить двух нерфов — получить почти неограниченный запас энергии на различные секретные нужды и одновременно сыграть на патриотизме, мол, столица делится (самым ненужным) и в поте лица работает на благо окраинных миров. Кренника к разработке данного проекта привлекать не собирались, коммандер привлек себя сам и лично изучил все собранные на тот момент данные. Включавшие подробную съемку района с разных ракурсов. Теперь это пришлось очень кстати.
— Ближе, еще немного ближе, — Орсон пытался поймать в прицел тепловизора перегретый двигатель преследуемой машины. Та отчаянно петляла, стараясь оторваться от погони, и медленно, но верно увеличивала разрыв — полицейские летали неплохо, но их спидеры были крупнее и не столь маневренны.
Матизу царящая в развалинах темнота не мешала совершенно — его дешевый глазной протез недавно заменили на самый современный из существующих. Причем абсолютно бесплатно, в рамках программы создания спецподразделения кибернетически «усиленных» штурмовиков, предназначенных для охраны высших чинов Империи. Кренник, будучи всего лишь коммандером, к высшим чинам не относился, но умудрился вписать в число участников первой, тестовой партии весь свой старый отряд, набранный из бывших сотрудников Судебного департамента Республики. Чем заработал их безоговорочную преданность и готовность подчиняться самым неожиданным приказам.
Вот и теперь Матизу не пришло в голову оспаривать решение начальства.
— Три, два, один. — Пойманный в перекрестье прицела двигатель спидера боевиков плюнул жгучими искрами, чихнул и заглох на несколько драгоценных секунд, позволив преследователям сократить разрыв и осуществить задуманное.
«Твою…» — Смятый таранным ударом борт чужой машины буквально наделся на нос военного спидера, и оба транспорта с воем умирающих нексу рухнули двумя ярусами ниже, сшибая временные колонны и оставляя жирные черные полосы на пермакрите пола сортировочного цеха.
«…ситхову…» — Натянувшийся в рывке привязной ремень едва не перерубил тело пополам, заевшая застежка украла несколько тягучих мгновений, а стон издыхающих двигателей вдруг перекрыл пронзительный вой светошумовой гранаты.
«…мать!» — Орсон потряс головой, ухватился за обжигающе горячий, перекрученный кусок металла, бывший когда-то дверцей спидера, поднялся на ноги, не выпуская оружия, и сделал первый шаг.
Он не слышал выстрелов, только чувствовал отдачу, отзывающуюся ломотой в ушибленном при падении локте, но упрямо шел от тела к телу, раздавая ненужную уже смерть. Два виквая, готал и человек. Последний лежал поперек сиденья, закрывая собой слабо скулящий сверток. Одеяло с улыбающимися туками медленно пропитывалось кровью с его разбитого лица. А согнутая под неправильным углом шея однозначно указывала, что последний из похитителей окончательно и бесповоротно мертв. Спихнув бесполезное тело прочь, Орсон дернул за край одеяла, высвобождая лохматую голову Джин. Та всхлипнула, вытаращилась на него дикими глазами и начала орать.
Звуки обрушились все и сразу: вой подоспевших полицейских машин, стоны искалеченного Матиза, над которым уже суетились с пакетами первой помощи, пронзительные вопли Джин, эхом отдающиеся от далеких стен.
«Зачем я это делаю? Зачем?!»
— Замолчи. — Он с силой прижал к себе хрупкое тельце, но девчонка заизвивалась змеей, беспорядочно молотя руками и ногами, попыталась боднуть его лбом в лицо, и все это — ни на секунду не прекращая орать.
— Да заткнись уже, малявка! — В салоне полицейского спидера вопли перешли в монотонный вой, а сунувшегося было к ней с успокоительным медика Джин наградила метким пинком в живот, вывернув аптечку на пол. Своих и чужих она в истерике не различала, ведя себя как дикий котенок.
— На, держи, — Орсон не смог увернуться от чиркнувших по щеке обломанных коротких ногтей, но успел поймать скрюченные пальцы, втиснув в маленькую ладонь граненый цилиндр кайбер-кристалла. Того самого, который всего несколько часов назад собирался отдать Галену.
— Смотри, рыбка, — он по праву гордился своим умением убеждать взрослых, но не имел ни малейшего понятия, что делать с детьми, — Лира старалась не подпускать его лишний раз к дочери, а та во всем копировала мать, относясь к нему с той же инстинктивной настороженностью, — видишь рыбку?
Джин моргнула, уставилась на украшенный гравировкой прозрачный камень, стиснула его в кулачке, громко икнула и снова залилась слезами.
«Гален, что мне со всем этим делать, Гален?»
— Ш-ш-ш-ш, — он осторожно прижал ребенка к себе, провел ладонью по напряженной спине с торчащими как крылья лопатками и выступающими даже под пижамой бусинами позвонков, осторожно пристроил подбородок на кудрявой макушке и позволил слабым покачиваниям медленно летящего спидера сделать все остальное. Пригревшаяся Джин всхлипывала все реже, пока вдруг не задышала тихо-тихо, забывшись тревожным сном и вжав лицо в складки пропахшего гарью кителя. Пальцы, крепко сжимающие подаренный кристалл, она так и не разжала.

***

Гроза наползала на город, оплетая иглы небоскребов липким бархатом тяжелых туч, подсвечивая высокие шпили проблесками молний и стекая по переливающимся всеми цветами радуги пленкам защитных полей бесконечными потоками воды, смывающими грязь, пыль и чужие тайны.
На посадочной площадке Главного военного госпиталя Корусанта ветер играл в догонялки с редкими каплями воды, вбивая их в дюрасталь или швыряя в лица тех немногих условно разумных, кто еще не догадался спрятаться от непогоды в решетчатой раковине здания.
Гален Эрсо стоял у открытой дверцы спидера, не обращая внимания на охраняющих его штурмовиков и почти не шевелясь. Лишь смаргивал с ресниц брызги усиливающегося дождя да вздрагивал от слишком сильных порывов ветра. Над городом должен был уже заниматься рассвет, но вместо этого царила глухая тьма, а вспыхивающие там и тут коронные разряды делали ее только гуще. Холодный влажный воздух сбивал дыхание, оседал тяжелым комом в груди, заставляя сердце частить и сбиваться. Неизвестность давила могильной плитой. Гален ждал, не имея возможности что-либо сделать.
Но вдруг штурмовики зашевелились, перестав напоминать белых болванчиков, застрекотали комлинки, а в редкой паутине полупустых транспортных магистралей ярко вспыхнули фары приближающего транспорта.
Большой полицейский спидер медленно развернулся над площадкой, блеснув в свете причальных огней глянцево-серым мокрым бортом, испещренным подпалинами от выстрелов, коротко рявкнул сиреной и сел, покачнувшись на репульсорах.
Засуетились дроиды, поволокли к распахнувшимся дверям коконы реанимационных капсул, сноровисто раскрыли их, принимая тяжелых пациентов, и со всех ног помчались обратно, напоминая спасающих потомство насекомых. Несколько легкораненых штурмовиков проковыляли в приемный покой своим ходом.
Гален ждал, отчаянно не желая верить в худшее.
Ему не сказали ровным счетом ничего — выдернули из разговора, сославшись на требующие его внимания внезапные рабочие проблемы, не дав даже толком извиниться за оборванную на самом интересном месте дискуссию. Вывели через боковой выход, запихнули в спидер, прикрывая со всех сторон, а теперь оставили мокнуть посреди ничего. Разумеется, Эрсо мог остаться в салоне, но замкнутое пространство, пахнущее металлом и оружейной смазкой, наводило на него иррациональный страх. Он прищурился, пытаясь разглядеть, остался ли кто на борту полицейского транспорта, и вздрогнул, ощутив мимолетное прикосновение чужого взгляда.
Орсон моргнул, отвел глаза, с трудом подавив внезапно нахлынувшее малодушное желание сбежать. Он устал. Чудовищно, запредельно устал за все эти недели. И теперь ему хотелось не объясняться, а просто сидеть в углу, слушая уютное сопение чужого ребенка, и ни о чем не думать. Но здравый смысл требовал встать, выбраться под дождь и разрешить проблему раз и навсегда.
Но как донести до Галена, едва не потерявшего в один день жену и дочь, что вся эта игра к нему лично не имеет никакого отношения? Эрсо в ней — фигура на доске, обладающая определенным потенциалом. Ученого хотят приручить, использовать по полной программе и выбросить по истечении срока годности, как и всех его предшественников.
Не объяснять же, что все прочее, грязное и кровавое, — лишь борьба за власть, попытка щелкнуть соперника по носу, спихнуть с карьерной лестницы и очернить репутацию. Или, наоборот, стоит позволить ему заглянуть в эту бездну?
«И сказать, что я сам подумывал о том, чтобы убрать все раздражители подальше? Жаль, что Лира так к тебе привязана, друг мой. Если бы она уехала к матери, забрав ребенка, все было бы намного, намного легче…»
Кренник скривился. Такую честность Гален не то что не простит, он вообще не поймет. Не поверит, предпочтет закрыть глаза…
«Крифф, почему с тобой всегда все так мучительно сложно?»
Орсон выбрался из спидера, сдавленно охнув сквозь зубы, помедлил, пытаясь сладить с дрожащими от усталости ногами, и медленно побрел к неотрывно глядящему на него Галену.
— Звездочка, — выдохнул Эрсо, прижимая тихо захныкавшую дочь к груди. Ощупывая ее перепачканное лицо больным, измученным взглядом.
— Идем, — Кренник мотнул головой, видя, что Гален его не слышит. — Идем к Лире.
— Что… что произошло? — Эрсо нашел в себе силы задать вопрос, только когда они остались одни, в стерильной белизне разделенной надвое больничной палаты. За полупрозрачной перегородкой ровно дышала в глубоком медикаментозном сне Лира, мерно попискивали приборы, а Джин, переодетая в новую пижаму и отмытая от копоти и чужой крови, дремала на краю койки, одной рукой вцепившись в пальцы матери, а второй прижимая к себе слабо светящийся в полумраке кристалл.
Над ними обеими парили медицинские дроиды, отслеживая любое изменения состояния и охраняя покой спящих.
За окном неслышно бушевала гроза, швыряя в съедающую лишние звуки и всполохи пленку защитного поля потоки воды и грозные раскаты грома, а внутри было тепло и тихо.
Настолько, что все, случившееся сегодня, казалось дурным сном. И от неправильности, мучительной ложности этого ощущения хотелось взвыть в голос. Но вместо этого Кренник тихо произнес:
— Я ошибся. Ошибся, думая, что смогу защитить вас от внешней угрозы. И пренебрег угрозой внутренней.
Гален непонимающе нахмурился.
— Я и есть угроза.
Шутка получилась несмешной, Эрсо не улыбнулся, только сильнее свел брови, словно пытаясь разглядеть в этих словах второе и третье дно.
— У проекта «Небесная мощь» хватает противников, — терпеливо вздохнул Орсон, поняв, что без объяснений обойтись не получится. — Даже среди тех, кто действительно знает, что скрывается за красивым названием. Не обольщайся, они не пацифисты, просто хотят нагреть руки на этом деле. Получить власть, влияние, деньги, наконец.
— А ты не хочешь? — Гален не иронизировал, он всего лишь спрашивал. И от искренности этого вопроса сводило зубы.
— Хочу, — не стал отрицать очевидное Орсон. — Только я хочу еще и закончить дело. Дать тебе возможность проявить себя, войти в историю не как «один из перспективных, но не развивших свой талант ученых», а как гений, подчинивший себе мощь кайбер-кристаллов.
— И для этого я должен делать оружие?
Горечь в голосе Эрсо дернула какую-то струну внутри, на секунду воскресив в памяти давно забытую картину — последний год обучения, студенческая пьянка, радостные крики сокурсников, получивших приглашения от разных корпораций, и сидящий в углу с неизменным блокнотом Гален, перед которым он лично положил конверт с печатью Института прикладных наук.
«Да, для этого ты должен делать оружие» — не те слова, которые стоит говорить в спину, особенно если собеседник даже не собирается тебя слушать.
— Гален? — прервал затянувшуюся паузу Кренник, делая шаг вперед к застывшему у прозрачной перегородки Эрсо.
— Он светится… понимаешь, кристалл в грозу светится, — прошептал тот, прижимая ладонь к холодному пластику.
Орсон нахмурился, пытаясь понять, о чем речь, и вдруг заметил, что кристалл в ладони Джин, еще недавно слабо мерцавший болотным огоньком, теперь сияет, как восходящая звезда.
— Я знаю, что случилось на Тиаму! Гроза, самая обычная гроза! — Глаза Галена сверкали отраженным светом, светились неуемной жаждой знаний и были абсолютно слепы к тому, что творилось вокруг.
— Отлично! — Орсон ободряюще стиснул плечо Галена, не замечая, что оставляет на светлой ткани грязные следы. — Я найду тебе планету, где будет столько гроз, сколько ты захочешь. Построю новый исследовательский центр, опытную установку…
Растянутые в улыбке губы свело судорогой.
«А ты зажжешь мою звезду».

Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 22.1.2018, 12:26

3. ГОРОД МЕРТВЫХ

Гален работает над проектом «Звезды Смерти» на Иду, все сильнее погружаясь в себя и меняясь не в лучшую сторону, а Кренник ищет способ вернуть себе то, что, как он считает, принадлежит ему по праву.

Огромный зал был заполнен гостями — среди вечерних платьев мелькали мундиры офицеров и роскошные мантии сенаторов, вычурные драгоценности сверкали в лучах парящих над толпой осветительных шаров, а перья в прическах дам покачивались от легкого сквозняка. Празднование семнадцатой годовщины провозглашения Империи было в самом разгаре. И, разумеется, широко освещалось прессой.
Каллиопа Драут, бессменный «Голос Империи» на протяжении последних пятнадцати лет, сегодня была в ослепительно белом и привычно блистала неувядающей красотой, стоимость которой опасно приближалась к цене космической яхты бизнес-класса. Гладкость темной кожи нарушала лишь короткая полоска давнего шрама — свидетельства ранних лет ее карьеры, когда вместо светских сплетен ей приходилось добывать куда более опасную для жизни информацию.
— Сегодня мы присутствуем на ежегодном собрании лучших из лучших… — уверенно начала журналистка, отработанным движением погладив сидящего на плече дроида и включив сразу оба канала записи: официальный и секретный. Но споткнулась на полуслове и обернулась, услышав сквозь гомон толпы четкий шаг штурмовиков, без малейших колебаний вбивающих подкованные каблуки сапог в бесценную мозаику пола.
— Директор Кренник, — улыбка вышла не слишком искренней, непрофессиональной, — чем обязана?
Каллиопа подняла взгляд на лицо закрытого в «коробочке» из четырех штурмовиков смерти человека и сглотнула, сообразив вдруг, что показалось ей неправильным, пугающим: Кренник заметно хромал, ломая четкий ритм шагов своей охраны. И именно это дробящееся эхо, мечущееся под потолком огромного, полного удивленно притихших людей зала, заставило Каллиопу внутренне сжаться, вдруг ощутить себя жертвой в окружении заинтересованных хищников.
Короткий безмолвный приказ — и двое штурмовиков тут же оказались за спиной Драут, запирая в импровизированную клетку уже их обоих.
— И все же?.. — Каллиопа поправила сползающего с плеча дроида и замерла, увидев, как стоящий перед ней человек без малейших усилий повторяет ее отработанный жест. Означающий для посвященных «внимание, важная информация». А от последовавшей за ним мимолетной предвкушающей ухмылки журналистке вдруг стало зябко.
— Каллиопа Драут! — Кренник повысил голос, явно ставя целью быть услышанным всеми присутствующими, в то время как его ладонь выписывала в воздухе змейку знака «осторожно, опасность». — Вы обвиняетесь в государственной измене и помощи повстанцам путем неоднократной передачи им секретных данных.
В зале тут же зашептались, и нарастающий гомон почти стер следующую фразу, сказанную куда тише:
— Теперь Империи понадобиться другой «Голос», более… лояльный. — Директор протянул руку, ухватил записывающего дроида за манипулятор, перевернул и уверенно нажал на середину, заставляя корпус раскрыться. После чего вытащил из разъема инфочип и показал Каллиопе. — А вот об этом, госпожа Драут, мы поговорим отдельно.
— Взять ее.
Как ее вывели из зала, Каллиопа не запомнила. У нее перед глазами застыла картина: лежащие на пермакрите изломанные тела двух ее помощников, усыпанные лепестками цветов из перевернувшейся вазы и мокнущие в луже разлившейся воды. Брызги, приносимые искусственным сквозняком из ближайшего фонтана, оседали на броне стоящих рядом антрацитово-черных штурмовиков радужной пленкой. Директор Кренник тоже знал толк в красивых кадрах. И не только.

Полумрак допросной разбавлялся лишь режущим утомленные глаза светом одной-единственной яркой лампы под потолком. Каллиопа моргнула, пытаясь прийти в себя и понять, что же ей вкололи перед тем, как пристегнуть к пыточному станку. Но вместо этого замерла, зачарованная танцем пылинок в столбе света.
Силуэт перед ней, который она едва могла разглядеть, тоже казался сотканным из пыли. Легкой, почти прозрачной пыли цвета остывшего пепла.
— Мы знакомы уже очень давно, но даже столь давнее знакомство, госпожа Драут, не позволит мне простить вам участие в покушении на мою жизнь. Мою и гранд-моффа Таркина, который и санкционировал этот допрос, — голос Кренника был странно глух. И звучал так, словно он тоже не хотел нарушать странную тишину этого места.
— Я не…
— Нет смысла отрицать, Каллиопа, — директор шагнул ближе, позволяя разглядеть себя. Безжалостный, резкий свет очертил его лицо, выдавая искусную, но уже немного испорченную временем и духотой работу гримеров, почти сумевших скрыть синяки под глазами и разбитую скулу, — тем более что информацию о том, где я буду, я дал вам сам. А вы уже воспользовались… с умом. Результат мне не понравился — попытка жертвоприношения была слишком грубой.
Отвернуться не получилось, пальцы, затянутые в черную кожу, держали крепко, сжимая подбородок до боли.
— Это не для протокола, госпожа Драут, под запись с вами будут разговаривать другие. И вы скажете им все и немного больше, поверьте мне. — Кренник наклонился, в свою очередь рассматривая ее лицо, скользя взглядом по линии четко прорисованных бровей, полоске шрама на щеке и приоткрытым полным губам. В глаза ей он при этом не смотрел.
— Какой забавный расклад — я всегда считал вас пустоголовой куклой и даже думал однажды затащить в постель, заняв ваш милый ротик делом более полезным, чем светская болтовня… Интересно, вы бы согласились или поставили принципы выше работы, а? — Вот теперь он поймал ее взгляд, и холодная ярость, кипящая в его глазах, заставила Каллиопу дернуться в инстинктивной попытке отодвинуться. — Поздно, дорогая моя, вы уже отбегались. Как и вся ваша… редакция. Какая жалость, ведь именно сейчас возмущенные вашим вероломством простые граждане забрасывают догорающий офис «ГолоНет Ньюс» камнями. Столько жертв…
— Всех не заткнете, — Каллиопа шипела рассерженной лозной кошкой, чувствуя, как все внутри сжимается от страха. На самом деле о ее помощи Сопротивлению знало всего несколько сотрудников, все остальные просто делали свою работу. И умерли лишь потому, что кому-то захотелось устроить шоу.
— Ну почему же? Нам и не надо затыкать всех, только самых крикливых. Жаль, я услышу от вас только крики… определенного толка, а это скучно. — Кренник откровенно издевался, играя голосом и заставляя угрозу звучать как флирт.
— Лира Эрсо тоже была из крикливых?
В первую секунду Каллиопа подумала, что он сейчас ее ударит. Во вторую — что будет пытать сам — боль от сдавивших ее лицо пальцев была ослепительной. Но закончилась совершенно неожиданно, когда директор отдернул руку и сжал кулак до скрипа.
— Лира Эрсо умерла по вашей вине, госпожа Драут, — ровно произнес он.— Именно вы пустили слух о «моде, следующей за архитектурой», и уделяли слишком много внимания вещам, для ваших глаз не предназначенным. Общественное мнение довершило остальное.
— Бросьте, все были уверены, что она ваша постоянная любовница… — Каллиопа осеклась, встретившись с Кренником взглядом. — Нет?
— Я надеялся, что когда-нибудь смогу назвать ее своим другом, — отозвался он, но что-то, тенью мелькнувшее в почти бесстрастном голосе, заставило Каллиопу всматриваться в его лицо до рези в глазах.
— У вас… очень странное понятие о дружбе, директор, — выдохнула она, пытаясь справиться с накатившей дрожью. Кажется, вколотый ей препарат уже начал действовать, провоцируя на ненужную откровенность.
— Не буду отрицать очевидное. — Кренник отступил назад с понимающей ухмылкой, выходя из круга света и снова превращаясь в сотканный из парящей в воздухе пыли неверный силуэт. — Но большего вы уже не узнаете.
Тихий голос растаял в давящей тишине вместе со звуком шагов. А на его место с первым ударом тока пришла боль. Настоящая, выворачивающая наизнанку боль, окрашенная привкусом крови и дразнящим запахом озона.

***

Тяжелые капли сползали по транспаристали узкого окна одна за другой — против обыкновения, сегодня на Иду не было ливня, в воздухе висела лишь густая водяная взвесь, клочьями тумана ложащаяся на дно каньона.
Кренник проследил за очередной каплей, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся, наплевав на все правила поведения в охраняемых помещениях. В любом случае датчики дыма Эрсо отключил вместе с микрофонами.
— Она действительно была виновна? Эта журналистка? — Гален сидел за рабочим столом, устроив сцепленные в замок руки поверх россыпи бумаг.
— В передаче информации? — Директор стряхнул пепел в свой пустой бокал и прищурился. — Да, конечно. Именно с ее подачи мне чуть не выпустили кишки на Мару-Татаку, будь она неладна. Я ожидал покушения, но предусмотреть этих криффовых сектантов не смог.
— Покушения? Восьмого по счету, если считать с НиДжеды? — уточнил Гален нейтральным тоном.
— Девя… стоп, откуда ты знаешь? — Кренник выпрямился, мигом утратив всю свою расслабленность.
— Я проанализировал доклады ИСБ за последние годы. Искал все, связанное с Лирой. — Эрсо встретил его мгновенно потяжелевший взгляд, ничуть не смутившись. — Нашел немного, к сожалению…
— Нет, Гален, важно не то, что ты нашел. Важно то, что ты окончательно рехнулся! Лезть в защищенную сеть, куда даже у меня толком допуска нет, и копаться в ней, как в скарифском архиве?! Ты понимаешь, чем это грозит? Мне в первую очередь? Ты у нас большой ученый, тебя…
— Я не оставил следов. — Эрсо криво улыбнулся, чуть вздернув только один уголок губ и сохранив лицо почти неподвижным. Гримаса выглядела странно и неуместно — так, словно он никогда не умел улыбаться. Или напрочь забыл, как это делается.
«С-ситх, мы не разговаривали не о работе пять лет, пять криффовых лет!»
— Гален… — Орсон потер лицо свободной рукой. — Гален, можно было просто спросить меня.
— И ты бы рассказал про разговор с Каллиопой? Или про то, что действительно произошло на Мару-Татаку? В деталях? Я видел их трансляцию.
— Крифф, зачем ты это вообще смотрел?
«И как тебя не стошнило?»
Кренник замер, пораженный внезапно оформившейся в его голове мыслью.
— Подожди… какой разговор с Каллиопой? Запись же не велась, я специально проверял!
— Об особенностях дружбы. — Глаза у Галена были как помутневшее зеркало — без единой мысли или эмоции. Страшные глаза, пустые.
Орсон резко выдохнул, отвел взгляд и вдруг смел с подлокотника бокал, не сдержав всплеска бессильной злости.
— Как давно ты за мной следишь? — Голос сел, превратившись в приглушенное сипение. А осознание катастрофы навалилось камнепадом, заставляя вспомнить все свои неосторожные слова или поступки, о которых Эрсо не должен был, да что там — физически не мог узнать! Но узнал.
— Со смерти Лиры. Нет, я и до того изредка интересовался происходящим, но покойный коммодор Алай натолкнул меня на одну простую мысль. И я решил наверстать упущенное. — Гален опустил взгляд, рассматривая свои пальцы. Абсолютно неподвижные и по-прежнему сцепленные в небрежный замок. — Это могло быть красивым романом.
— Но не было им! — вскинулся Кренник, искренне надеясь, что Гален не добрался до внутренней переписки флотской контрразведки. Этого он бы точно ему не простил.
— Я знаю, — Эрсо снова усмехнулся, — думаю, ты был прав, когда держал Лиру подальше отсюда. Вряд ли она одобрила бы мое превращение.
— Что, прости? — Орсон недоуменно нахмурился.
Теперь Гален смотрел прямо на него. С легкой, почти незаметной насмешкой и явным сожалением. Как много лет назад, когда пытался объяснить дремлющему над чертежами соседу по комнате очередную особенность чужой теории. Такую очевидную для него самого, но сложную для понимания непосвященных.
— Ты ведь хотел, чтобы я избавился от лишних иллюзий, верно?
«Сделай так, чтоб ему хотя бы не было больно», — строка из прощального письма Лиры всплыла в памяти сама собой. И лишь теперь Кренник смог осознать иронию — в оценке Галена ошибались они оба. Но вот разгребать последствия всех допущенных ошибок ему предстояло в одиночестве.
— Не так, крифф, всего этого не должно было случиться! Алая, Джеды, всего прочего…
— Ты когда-то говорил, что не все в этом мире в твоей власти, — Эрсо взглянул на мелодично пискнувший комлинк и поморщился, — но от Таркина ты мог избавиться уже дважды.
— И меня бы мгновенно сожрали. — Орсон скривился. — Пока станция не готова, губернатор нужен. Причем нужен нам обоим. Если его убрать — Внешние Регионы выйдут из-под контроля месяца через три-четыре. Методы у гранд-моффа спорные, но действенные, это отрицать глупо.
— А когда станция будет готова?.. — Гален снова поймал его взгляд, на сей раз потрудившись изобразить лицом искреннюю заинтересованность.
— Тогда мы посмотрим по ситуации. Возможно, губернатору Таркину будет разумнее уделить внимание своим прямым обязанностям. Разумеется, после того, как он доложит о завершении проекта Императору. Упомянув всех причастных.
Комлинк снова пискнул, на сей раз громче и противнее.
— Извини, Орсон, я нужен в лаборатории. Водран жаловался на проблемы с отводом тепла и уровнем радиации в жилых отсеках, мы сейчас пытаемся их решить. Щадящими методами.
Гален вздохнул, поднялся с кресла и провел рукой над контрольной панелью. Тонкий вой глушилок немедленно смолк, оставив после себя лишь зарождающуюся головную боль.
— Скажи, ты обо всем этом пять лет думал? — Кренник поднял глаза, но не сдвинулся с места, позволяя Эрсо подойти совсем близко. Хоть это и потребовало от него определенных усилий — новый Гален пугал, заставляя лихорадочно пересматривать выбранную линию поведения. Но с другой стороны, из любых изменений можно извлечь пользу. Если правильно ими распорядиться. И, возможно, направить.
— Ты всегда говорил, что до меня долго доходит. — Гален мазнул по его плечу ладонью в жалком подобии ободряющего жеста и вышел за дверь.

Забытый на столе датапад тоненько звякнул, сообщая о полученном сообщении. Директор предпочел сделать вид, что ничего не слышал. С чем-то срочным его бы не постеснялись дернуть лично, а несрочное могло подождать до утра. С работой на сегодня было покончено, стоило подумать о других вещах, более… приземленных. Но не менее важных.
Ночь вступала в свои права, накрывая столицу пеленой низких облаков. Шпили небоскребов, увитые гирляндами навигационных огней, терялись в этой мокрой мути, неприятно напоминая об Иду. И Галене.
Кренник вздохнул, прошелся туда-сюда по пестрому ковру, по привычке избегая круга света от напольной лампы, сел на диван боком, оперся локтем на спинку и уставился в окно. На мерно колышущиеся от ветра ветви деревьев и размытые пятна освещающих периметр прожекторов. Сейчас он уже не мог вспомнить, чем руководствовался, когда приказал вывезти все вещи Эрсо из их разгромленной городской квартиры и вернуть сюда, в исследовательский центр «Небесной мощи». Возможно, смутной надеждой все исправить. Попыткой вернуть все под контроль. Иллюзией, которая разбилась на тысячу осколков, каждый из которых до сих пор ощущался под кожей.
«О чем я думаю? Какой ответ хочу получить?» — Орсон прекрасно знал, зачем продолжал раз за разом возвращаться в этот опустевший, застывший в безвременье дом. Ему совершенно не с кем было поговорить.
А тут все еще сохранялась тень прошлого. Вместе со всеми своими призраками.
Только вот Галена среди них не было.
«Как глупо было поверить, что он действительно не оставил следов, копаясь в сети ИСБ. Оставил, наверняка оставил, только вот ему позволили обмануться, как позволяли мне, пока я не распространял свой интерес за незримые, но четко определенные рамки». — Орсон медленно выдохнул сквозь зубы, стянул перчатку и сжал пальцы. Теперь на его ладонях не было шрамов: ни старых, еще с Тиаму, ни новых, с Мару-Татаку — от грубых, тяжелых наручников, снять которые было лишь вопросом времени, времени, которое им так любезно было подарено тем, кто все это организовал; от ритуального ножа, которым его пытались вскрыть, как скользкую рыбину, прямо на заваленном чужими внутренностями, липком от крови полу главного зала Белого храма Мару; от острых горловых гребней обезумевшей твари, решившей, что он достоин быть «последним подношением» их спящему на дне океана божеству, но вместо этого занявшей его место.
Тогда у него достало сил рискнуть — вцепиться врагу в шею, запустить пальцы прямо в жаберную щель и дернуть, вложив в рывок все свое желание жить. Покрытая тонкой чешуей кожа поддалась неожиданно легко, вывернулась наизнанку, обнажая мышцы, сосуды и сухожилия. Бледная, дрожащая плоть, холодная кровь, которой он едва не захлебнулся, когда она выплеснулась ему прямо в лицо, скользкие треугольники позвонков короткой шеи, сломавшиеся от неизвестно какого по счету удара. Он спасал свою шкуру, барахтаясь в месиве чужих потрохов. Так же, как барахтались жуки на Джеонозисе, пытаясь вырвать у соперника не только сердце, но и толику власти. И это было… омерзительно.
Именно об этом он думал, когда десантный бот уносил его вверх, в обманчивую безопасность бронированного брюха крейсера, поднимая над заревом охватившего город пожара. Именно тогда он хотел получить, здесь и сейчас, свое «абсолютное оружие» и сжечь дотла все, что грозило пожрать его самого.
Да, у него не было шансов выиграть игру политическую — недоставало опыта, влияния, ресурсов. Беспринципности, наконец. Но вот как инженер он был намного успешнее своих конкурентов. И мог, все еще мог успеть проскользнуть между струйками бесконечных дождей Иду и поймать мифическую удачу прямо за облезлый, захватанный хвост, получив именно ту станцию, которую он строил. Ту, которую знал до последнего блока.
И сыграть по своим правилам. На выбывание.
«Ну а пока, пока придется сжать зубы и терпеть. По возможности не подставляясь под удар». — Датапад снова звякнул, и Кренник тихо выругался, поминая склонных засиживаться допоздна Водрана и Эрсо в самых нелестных выражениях. Стукнул пальцем по экрану, обнаружив цепочку из трех сотен писем, и с тяжелым вздохом принялся искать ее начало. Проблемы отвода тепла, с которыми главный конструктор и руководитель производственного отдела станции боролись третий месяц, этой ночью все же отвоевали себе более высокий приоритет.

— Гален, какого ситха? — В кабинет Эрсо он влетел, стягивая мокрый плащ на ходу. — У нас готовность станции девяносто шесть процентов, а ты требуешь добыть тебе чертежи времен эрцгерцога Поггля, чтоб ему на том свете икалось! Их нет даже на Корусанте, я сам проверял. И не могу сказать, что три недели, потраченные на раскопки в архиве, были лучшими в моей жизни. Я там из того, что якобы числится на балансе, столько документов не нашел, что впору одну половину персонала сажать за халатность, а вторую — на воротах вешать!
— Все рано или поздно что-нибудь теряют, — философски отметил Гален, привычно проигнорировав возмущение в свой адрес. Да и взгляд поднять не счел нужным, только переложил стопку распечаток с одного края стола на другой. — Кстати, ты знаешь, во сколько раз устойчивость джеонозианцев к радиации превышает человеческую? Я имею в виду рабочих трутней.
— В восемь. — Кренник скользнул взглядом по захламленным полкам, брезгливо сморщил нос и отшвырнул промокший насквозь плащ в угол. — А что?
— То, что я выяснил один неприятный момент: в первоначальных расчетах толщину изолирующего слоя защитной оболочки реактора они закладывали… — Эрсо нашел нужную бумажку и положил ее поверх других, прижав для надежности ладонью, — под свои параметры. Не под людей. Так что при попытке осуществить больше одного выстрела в сутки у нас возникнут некоторые проблемы.
Кренник почувствовал, как воздух в его легких стал смолой. А полумрак слабо освещенного кабинета — густой чернотой, в глубине которой издевательски мельтешила картинка трехлетней давности — гибель одной из первых смен опытных рабочих-вуки. По незнанию или недосмотру бригадира попавшей в зону выхлопа реактора после его тестового прогона на пиковой мощности. Тяжелые ремонтные скафандры не спасли их — половина превратилась в покрытые язвами, теряющие шерсть вместе с лоскутами кожи, истекающие кровью из всех отверстий бессмысленные комки мяса практически сразу. Остальные агонизировали еще несколько часов, пытаясь выбраться из ловушки, в которую превратилась наглухо закрывшаяся по сработавшей радиационной тревоге секция коридора. И вой умирающих, раздававшийся на общей частоте, пока оцепеневший от ужаса оператор центра связи не догадался вырубить трансляцию, едва не привел к катастрофе. Ведь после того, как трупы были сброшены в открытый космос и расстреляны из турболазеров, начался бунт. Первый вукийский бунт, беспрецедентный по количеству жертв среди наемного технического персонала и офицеров. Что будет, если под такой же удар попадет постоянный экипаж, представить было несложно.
— Орсон? Орсон! — Кренник моргнул, ощутив, как сквозь звон в ушах пробивается голос Галена, а чернота медленно отползает, сменяясь рассеянным светом настольной лампы. Осознал, что под колени его мягко толкает край дивана, осел вниз и позволил впихнуть себе в руку чашку с чем-то горячим. Отхлебнул, закашлялся и очнулся окончательно.
— Гх… Гален, ты коньяк в каф наливал или наоборот? — Орсон уставился на скалящегося с округлого бока чашки разноцветного лот-кота, пытаясь понять, откуда тут взялась столь абсурдная для военного объекта вещь. Потряс головой, разгоняя остатки слабости, и, подумав, отхлебнул еще.
— Там примерно поровну, — чуть заметно пожал плечами Гален, сделав попытку улыбнуться. Получилось удивительно неловко. Он наклонился ближе, опираясь на подлокотник, поймал Орсона за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза и очень серьезно произнес: — Не паникуй. Мы сможем все исправить. Только дай мне прямой доступ к данным и немного времени.
— Я не повезу тебя на Корусант. — Кренник не стал отворачиваться или отводить взгляд. — Не могу. Сейчас… слишком неудачное время.
— Тогда Скариф. Там ведь копия столичного архива. Ну, какая есть… — На сей раз улыбка Галена была настоящей. Не одно механическое, заученное движение мышц, как раньше, но и искра неподдельного веселья в глазах. Искра, в далекие, почти забытые годы их молодости обещавшая так много. — Ты сделаешь вид, что хочешь провести проверку, Рамда в ужасе потащит тебя пить, а я смогу в спокойной обстановке сравнить чертежи. Найти… уязвимое место. И решение нашей проблемы. Окончательное решение, Орсон. И никто ничего не узнает.
— Хорошо… Хорошо, Гален.

Воздух пах солью и немного — горячим металлом. Нагревшийся на солнце черный бок шаттла отдавал тепло так же, как и пермакрит верхней посадочной площадки «Цитадели». Мазнув ладонью по масляно блестевшему в лучах закатного солнца крылу, Гален обошел челнок и подошел к краю площадки, взглянув через ограждение вниз. Море накатывало на пологий берег с мерным шорохом, так похожим на шорох влажной и обсыпанной песком белой ткани плаща, скользящей по облицовочному камню и почти касающейся его ботинок.
Кренник пошевелился, с сожалением взглянул на почти догоревшую сигарету и щелком отправил окурок в длинный полет к земле.
— Не думал, что когда-нибудь это скажу, — тихо хмыкнул он, — но я не могу больше пить. И гадов морских видеть не могу: ни жареных, ни тушеных, ни в соусе, ни без. Крифф, как это вообще можно есть?
— Исключительно по необходимости? — предположил Гален. — Рамда пытается произвести на тебя впечатление.
— Путем организации гонок на шагоходах по мелководью? Нет, серьезно, Гален, он именно это мне и предлагал. А еще утверждал, что из открытых грузовых дверей можно нырять, вот прямо так, да! Причем вместе с охраной. — Кренник устало сжал виски. — Я живу среди идиотов. Идиотов, которые считают, что теплый климат и курортный статус планеты автоматически означают, что тут можно не делать ни-че-го!
— Ну, по крайней мере у них не возникло желания лезть в архив и пытаться наводить там свои порядки. — Эрсо задумчиво подергал край манжета. — Тут нет самых старых чертежей, но общую тенденцию удалось проследить. За все время строительства слой изоляции реактора корректировали как минимум трижды, но, к сожалению, наносили материал неравномерно, поэтому у нас, при формальном соблюдении всех норм безопасности, то и дело образуются «дыры» в защите. Проблема решаема тремя путями.
Гален похлопал себя по карманам, пытаясь вспомнить, куда засунул компактный голопроектор, но Орсон нетерпеливо отмахнулся, проворчав, что у него от выпитого и так двоится в глазах, а две станции — это слишком даже для него. Поэтому пришлось продолжить на словах.
— Вариант первый — мы модернизируем сам реактор. Года два назад Ураван высказал одну интересную идею насчет дополнительного преобразования гиперматерии в первом контуре. За месяц, да и за квартал, мы это, конечно, даже не посчитаем, но если выгорит — сможем процентов на сорок снизить паразитные излучения.
— Гален, ты издеваешься? Водран цепляется за каждый принятый Таркином модуль буквально зубами, отказываясь вносить какие-либо изменения в конструкцию, а ты предлагаешь разворотить ядро реактора? На который ушла треть бюджета и восемь миллионов рабочих часов?
Эрсо молча пожал плечами.
— Ладно, я знаю, что оставшиеся два варианта мне не понравятся, но давай ты их хотя бы озвучишь?
— Второй вариант — система отвода лишней энергии, грубо говоря — вентиляционные шахты с конфигурируемыми полями удержания над каждым сомнительным местом в защитной оболочке. Тут придется отвлечь уже Милио, он сейчас занят проблемой фокусировки суперлазера…
Кренник закатил глаза и вдруг с силой пнул стойку ограждения.
— Дорогой мой! Я, во-первых, очень хорошо помню, что случилось в прошлый раз, когда эти самые поля удержания не справились со своей задачей. А во-вторых, точно знаю, что за задержку работы над главным калибром Таркин мне голову оторвет и скажет, что так и было. И нет, это не метафора! Не тяни ворнскра за хвост, что ты еще придумал? Ну, кроме того, чтобы превращать станцию в решето.
— Можно не делать ничего, — сухо ответил Гален, — тогда через три выстрела на полной мощности или десять на малой мы загадим короткоживущими частицами шесть из одиннадцати обитаемых поясов станции так, что их будет проще демонтировать, чем чистить.
Кренник едва слышно застонал сквозь зубы.
— За такое мне не голову оторвут, а кое-что другое. Третий вариант, доктор Эрсо, будьте так любезны!
— Уловитель и рассеиватель частиц. Причем рассеивать надо наружу, внутри реактора некуда. Придется немного подвинуть уже смонтированные блоки в районе северного командного центра и пробить одну-две шахты к поверхности, но в этом случае перебои в работе полей удержания будут некритичны. Даже если что-то сломается, узкий пучок зацепит второстепенное оборудование, а не жилые помещения. Правда, я еще не знаю, сколько времени это займет. Нам нужен тестовый прогон и карта потенциально уязвимых областей для каждого из режимов работы реактора. — Гален вытащил из кармана блокнот и начал быстро чертить в нем какие-то одному ему понятные графики. — А еще понадобится уточненная математическая модель с учетом дополнительных модулей…
Орсон протянул руку и накрыл исписанный листок ладонью.
— Почему ты предложил этот путь последним?
Гален замер, опустил взгляд и стиснул челюсти.
— Я жду.
— Он… опасен. Изменение настроек ядра может привести к непредсказуемым последствиям. — Эрсо произнес это едва слышно, так, что слова почти утонули в шуме ветра. — А ты на станции фактически живешь…
— А больше негде, — фыркнул Кренник. — И именно поэтому мы реализуем третий вариант. Осталось уломать Водрана и провести это все как, скажем, модернизацию реактора для увеличения скорострельности или что-то вроде. Она ведь увеличится?
— Теоретически, — уклончиво отозвался Гален.
— До практики еще дожить надо. — Орсон прищурился, провожая взглядом садящееся солнце. — Держи меня в курсе и не стесняйся дергать. Чем быстрее мы закончим с этим делом, тем лучше. А пока я пойду страдать в обществе Рамды и моллюсков. С-ситх, знал бы, что так обернется, строил бы архив на Тиаму — там хоть шааки водятся. А они, слава богам, без щупалец!

***

Корусант, как и вечность назад, больше всего напоминал бесконечно разоряемый и отстраиваемый заново муравейник. Или улей, или… в общем, что-то, наполненное спешащими туда-сюда агрессивными ядовитыми насекомыми, норовящими не только донести свою личинку до безопасного места, но и прихватить по дороге парочку чужих. Не для еды, так из вредности характера. И если в области архитектуры процесс шел медленно и печально, то в области политики он буквально летел на крыльях. И нужно было очень аккуратно ловить нужную волну.
Именно этим и занимался Орсон Кренник, третий час скучая на узком подоконнике в одной из ниш колонного зала Императорского дворца в компании бокала с выдыхающимся шампанским. Арманд Айсард, которому он собирался задать несколько вопросов (в частном, разумеется, порядке), беспардонно опаздывал. От духоты кружилась голова, а от скуки — дурные мысли в ней. Но покидать удобный наблюдательный пункт, откуда была отлично видна главная лестница, не стоило сразу по нескольким причинам.
Ежегодный костюмированный бал, который глава КОМПОНОП традиционно давал только для «своих», за время проведения оброс некоторыми занятными традициями — от негласного запрета приходить в белом до практикуемой агентурным молодняком как ИСБ, так и разведки «охоты за поцелуями». И если первый запрет Кренник упрямо нарушал, то отказывать дамам не считал нужным. В конце концов, это было забавно и никого ни к чему не обязывало.
Впрочем, судя по агрессивной возне в соседней нише, последняя традиция за годы его отсутствия получила ожидаемое развитие и поцелуями уже не ограничивалась.
«А потом кто-то будет, рыдая, отдавать половину жалования за чистку арендованного костюма или починку разодранного в пылу страсти платья». — Орсон прислонился затылком к зеркальной транспаристали окна, надеясь, что от этого ему станет хоть немного легче, и прикрыл веки. Еще максимум час, и ожидание станет бессмысленным — так сильно Айсард никогда не опаздывал, а значит, его задержало какое-то неотложное дело. Надежда на разговор с директором КОМПОНОП таяла с каждой секундой, в то время как шум в зале нарастал.
Позже Креннику казалось, что именно поэтому он сначала ощутил запах, а потом уже услышал шаги. И резко распахнул глаза, обнаружив незнакомку прямо перед собой.
Духи были тяжелыми, с ярким древесным основным тоном и едва ощутимым цветочным послевкусием. Не приторным, но балансирующим на самой грани. Вызывающим смешанное чувство возбуждения и отвращения. Опасности.
— Не думаю, что вас сегодня ждут, — женщина в маске из красных перьев чуть наклонила голову, позволив случайному блику света упасть в глазницу и отразиться в черном пластике визора, — директор Кренник…
«Агент при исполнении, ранг… не ниже майора». — Оценка ситуации происходила где-то на фоне, терялась в паутине вдруг спутавшихся мыслей. Губы Орсона уже изгибались в фальшивой светской улыбке, пока глаза лихорадочно обшаривали зал. Человека, спускающегося по лестнице по правую руку от Арманда Айсарда, он узнал бы из тысячи. И предпочел бы никогда не попадаться ему на глаза.
«Галлиус, сарлакк тебя сожри!»
— Вы же видите, сегодня у нас… другой гость. — Женщина сделала еще один, последний, шаг вперед, прижалась всем телом, заставляя смотреть только на себя, заслоняя облаком пышных перьев не только все вокруг, но и пряча от случайных взглядов его самого. — А нам не нужны конфликты, верно?
Голос у агента был низким, с волнующей хрипотцой, а нога в высоком разрезе платья — восхитительно длинной. Только вот тон человека, привыкшего командовать, и игривое прикосновение холеных пальцев к шее, грозящее в любой момент превратиться в фиксирующий захват, портили все впечатление.
— Не нужны, — согласился Орсон, почти невесомо касаясь в ответ и вздрогнув от боли, когда длинные ногти женщины вонзились ему в запястье.
— Учитесь принимать отказы достойно, — почти прошипела она. Улыбнулась, сверкнув идеально ровными зубами, и внезапно склонилась ближе, мазнув ярко накрашенными губами по щеке. — Не будем нарушать традицию. И делать глупости…

— Последнее время вы практически поселились на Иду, директор. — Сарказм Таркина был настолько явным, что кто-то из присутствующих на мостике крейсера офицеров позволил себе тихо фыркнуть. — Катаетесь туда чаще, чем к любовнице.
Под насмешливым взглядом губернатора Кренник застыл, пытаясь осознать услышанное. Таркин и раньше не упускал случая его уколоть, выбирая весьма скользкие и личные темы, но никогда еще не делал этого прилюдно. Подчеркнуто играя на публику.
— Собирали статистику, губернатор? — Ответ получился… беззубым, но не переходить же на хаттский, в конце концов. Не то место и не те слушатели.
— Нет, всего лишь прочел квартальный отчет, — Таркин отвернулся к обзорному иллюминатору «Исполнительницы», но Кренник успел заметить, как дернулся в раздражении уголок тонкогубого рта, — и сопоставил некоторые факты. Результат меня не обрадовал, директор. И еще меньше он обрадует Императора.
Все замерли, внимательно наблюдая за развитием конфликта.
— Я склонен думать, что вы по привычке проигнорировали мое письмо, касающееся видения проекта. И тем более не потрудились донести информацию до своих подчиненных. Считать вашу… отписку ответом я не могу. И не хочу. — Таркин взглянул на директора сверху вниз. — Поэтому через час я намерен услышать от вас личный доклад. Детальный и соответствующий положениям моей доктрины. Свободны, Кренник.
Издевательский срок: и данные со станции не запросить, и с крейсера не убраться; серый бок «Звезды Смерти» маячил на панорамном экране, то наползая, то отдаляясь — «Исполнительница» пропускала грузовые конвои, идущие к шлюзу один за другим. Треугольная тень ИЗР, кажущаяся на фоне установленной на временные крепления тарелки суперлазера совсем крошечной, то и дело терялась в деталях рельефа огромной конструкции, ускользая от взгляда. Мешая сосредоточиться.
— Как я понимаю, к докладу вы не готовы, не так ли? — Таркин шагнул через порог, подошел к стоящему посреди конференц-зала столу и оперся на блестящий пластик кончиками пальцев.
— Не готов. — Директор опустил взгляд.
— И что, даже не выскажете возражений? В развернутой форме, конечно же. Вам ведь наверняка так хотелось, но инстинкт самосохранения не позволил. — Губернатор улыбнулся понимающе, но Кренника передернуло — в светлых глазах Таркина застыло выражение хищника, изготовившегося к прыжку и вдруг обнаружившего, что жертва уже упала без его помощи. Легкое разочарование пополам с хищным интересом.
— А смысл? — Кренник подошел к столу, выдвинул одно из кресел и сел в него, подобрав плащ. — Вы ведь не измените свою точку зрения, не признаете, что «грубое, но эффективное оружие» — крайне неудачное определение для строящейся боевой станции. А я не изменю свою — ученые не солдаты, их нельзя поставить ровными рядами и принудить выдавать гениальные идеи в три смены. К ним нужно искать подход, создавать условия, обеспечивающие максимальную эффективность процесса исследований…
— Визирю вы тоже это рассказывали? — Таркин оттолкнулся от столешницы, заложил руки за спину и медленно прошелся вокруг стола. — Когда побежали жаловаться?
— Я не… — Кренник выдохнул сквозь зубы, затылком чувствуя, что гранд-мофф остановился прямо за его креслом. — Я видел Ракса. С Айсардом.
— Скверно, — после длинной паузы признал Таркин. — Очень скверно.
Помолчал еще и снова двинулся по кругу.
— Сколько времени вам нужно на завершение проекта? Реальный срок.
— Девять месяцев.
— Постарайтесь уложиться в шесть.

Широкий коридор одного из верхних технических уровней станции напоминал столичный бульвар на праздничной неделе. Толкучка была сопоставимой.
— Какого ситха вы цепляетесь за этот несчастный блок датчиков? Он в мертвой зоне, и даже если его убрать совсем, а не просто сдвинуть, то на качество контроля показателей это не повлияет никак! — Размашисто шагающий за парой штурмовиков смерти Кренник не отрывался от датапада.
Пытающийся подстроиться под темп директора Шейт Водран вынужден был то и дело срываться на бег, чтобы его не затоптали.
— Это уже шестой блок, который мы двигаем за последнюю декаду! — громко возмутился он, привычно уворачиваясь от идущего встречным курсом вуки. — Мало того, что мы практически полностью перебрали северный командный пункт, так теперь оказывается, что схему контроля безопасности реактора опять надо переписывать! Тестировать под нагрузкой! Документировать! Тратить время! — Руководитель производственного отдела окончательно сбил дыхание и сорвался на крик.
— При этом командный пункт внешне выглядит совершенно так же, как и до реконструкции, — равнодушно отозвался Кренник, вычеркивая еще одну строку в своем бесконечном списке дел. — Как вы, Шейт, и хотели. Все, что Таркин принял под подпись, остается неизменным.
— Только внешне! — Водран перешагнул порог гермодвери и поморщился. В камере выравнивания давления отчетливо воняло мокрой шерстью.
— А высоким гостям вовсе не обязательно знать, что под ними размещен уловитель частиц разгонного кольца. И нет, Шейт, это точно лучше, чем риск при активном использовании станции поджарить к хаттам половину экипажа! — Кренник стряхнул на руки охраны плащ и примерился к ожидающему его ремонтному скафандру.
— Локальная защита… — начал было Водран, которому директор сунул в руки свой датапад.
— Стоит вчетверо дороже того, что мы сейчас делаем. Шейт, если вам хочется постоять в коленно-локтевой перед финансовым комитетом, так и скажите. Кстати, коридоры с 6-12-10 по 6-12-44 у нас в каком состоянии? Дезактивация прошла успешно?
— Нет, фон все еще превышает стандартный в два…
Тут Кренник с головой нырнул в скафандр и благополучно прослушал сказанное. Потоптался по полу, проверяя работу экзоскелета, похлопал по забралу и спросил уже через встроенный передатчик шлема:
— А теперь повторите. Фон превышен вдвое?
— В двадцать восемь раз, — уныло отозвался руководитель производственного отдела.
— Крифф, Водран, займитесь лучше работой вентиляции — я точно помню, что мы закладывали в стандарт полуторную нагрузку, а сейчас добавили только две смены рабочих, и у нас уже в бараках температура выше нормы на восемь градусов и стопроцентная влажность!
— И дианога в мусоросборнике, — доложился вынырнувший откуда-то из толпы техников Птерро, отбирая у мрачного Водрана датапад шефа.
— Дианогу Таркину оставите. Пусть уж лучше на нее охотится, чем на нас, — буркнул Кренник, разворачиваясь. — Через шесть часов вылетаем на Иду. Если у вас есть еще какие-то идеи, Шейт, предайте их моему помощнику. Я прочту по дороге.

— Нет, ты представляешь, они еще недовольны! — Орсон умостился в кресле поудобнее и пристроил на подлокотник почти пустую чашку кафа. Сладкого до невозможности и обильно сдобренного сливками — Гален постарался.
— Тем, что я делаю их работу? — Эрсо присел на край стола и задумчиво уставился на Кренника.
— Тем, что ты делаешь ее не всю, — фыркнул Орсон. — Столь масштабные переделки на завершающем этапе строительства — вещь не слишком приятная, но я не могу ходить за всеми и буквально выдавливать из них согласие следовать плану, не внося в него никаких… «модернизаций», чтоб им пусто было! Но нет, шаак у нас птица гордая, без пинка не летает! А я уже так устал…
Кренник потер висок, поморщился и залпом проглотил почти остывший каф.
— Неделю назад Водран не нашел ничего лучшего, чем залечь в лазарет с язвой. А все почему? Потому что коньяк запивал энергетиками. Результат не заставил себя ждать. Боги, Шейт был хорош, когда мы шли по графику, а Таркин не стоял над душой, проверяя каждый наш чих. Но после того письма с претензиями губернатор как с цепи сорвался… А мы отстаем на две недели, крифф, еще на две недели к тем шести, на которые мы уже отстали… Ладно, Гален, жаловаться я могу бесконечно, но ситуацию с наладкой реактора это с места не сдвинет. Ты говорил, что шахту тоже придется передвинуть куда-то к экватору, нет? Или это был выхлоп мотиватора гипердвигателя? У меня в голове уже полная каша…
Орсон зажмурился, пытаясь восстановить в памяти схему отвода тепла и потока частиц, а вместо этого вдруг ощутил, что проваливается в сон. Темнота и тишина манили, обещая долгожданный покой, но во всем этом было что-то неправильное, опасное. Как смутное, призрачное ощущение чужого прикосновения. Холодных пальцев, оглаживающих бровь, висок и скулу, соскальзывающих под челюсть и ложащихся на горло. Чтобы через секунду сжать его до хруста.
«За чт…»
Проснулся он мгновенно. Рванулся, едва не сбив присевшего на корточки Галена с ног. Моргнул и медленно осел обратно.
— Орсон? Тебе что-то приснилось? — Гален не двигался с места, все так же держа в одной руке сложенные на блюдце осколки чашки, а второй сжимая колено Кренника. Треснувшая пополам от удара об пол морда нарисованного лот-кота скалилась с обломков фарфора особенно ехидно.
— Что? — Кренник мазнул пустым взглядом по сторонам, нахмурился и закрыл лицо рукой. — Нет, не кошмар. Кошмары мне сниться не успевают. Показалось… что падаю. Или что-то вроде того.
«Или подсознательно боюсь, что все это… обман. Уловка. И я что-то упускаю, что-то критически важное!»
— Бывает. — Гален отнес осколки в утилизатор, вернулся к креслу и снова присел, глядя на Кренника снизу вверх. Руку он после некоторого колебания положил на подлокотник кресла, пусть и совсем рядом с обтянутым белой тканью локтем. — С тобой точно все в порядке?
— Уже не уверен. — Орсон мысленно перебрал события последних минут, стараясь контролировать выражение лица. Легкая озадаченность — удачная маска для паники. Он точно помнил, что принял две дозы симулятора. И хоть последние недели каф любой крепости пился как вода, от чашки сладкого напитка, пусть и на голодный желудок, он точно не должен был падать в обморок, будучи всего вторые сутки на ногах. А на сон его состояние было совсем не похоже.
— Когда ты спал последний раз? Нет, — Гален отрицательно качнул головой, не позволяя Креннику ответить, — не в кресле шаттла во время перелета, а в нормальной кровати и в пижаме, а не в сапогах. Ну?
— Ты еще спроси, когда я спал не один, — попытался отшутиться Орсон. Опустил взгляд на расплывшуюся у ножки кресла лужицу кафа и виновато добавил: — Извини за разбитую посуду, я не хотел.
«Лот-кот… это же был детский рисунок? Неужели из тех, уцелевших при обыске, каракулей Джин? Или похожий?»
— Брось, я закажу для тебя новую, злоупотреблю высоким служебным положением ради личных целей, — отмахнулся Гален, поднимаясь на ноги. — Если пациент шутит про женщин, то умирать он определенно раздумал.
— А если про работу? — попытался поддержать игру Кренник. Невзирая на показную бодрость, чувствовал он себя отвратительно и не был уверен, что сможет встать без посторонней помощи. А еще его очень интересовало, что же изображено на чашке самого Галена.
— Орсон, я помню, что в годы учебы самым надежным способом заставить тебя что-то сделать было сказать, что это невозможно. И ты сразу бросался доказывать обратное. Так вот, я сейчас скажу, что если ты шутишь про работу, то тебе ни в коем случае нельзя спать. И принесу тебе подушку, идет? А через два часа ты проснешься, возьмешь файл с поправками к схеме защиты реактора и полетишь обратно. — Гален говорил легко, как о неважном, но смотрел твердо, без тени юмора. — Или ты хочешь их обсудить?
«Хочу! С-ситх, конечно хочу, мы ее пятый раз пересчитываем и двигаем эту криффову шахту туда-сюда…»
Но Кренник промолчал, прикрыв веки. Разумеется, он мог, как и планировал, потратить эти два часа на разговор, но много ли он из него запомнит? Кабинет медленно кружился перед глазами, норовя завалиться на бок. А стук капель по ветрозащитной панели окна долбил в виски головной болью.
И Гален, хоть и не показывал этого явно, наверняка видел его состояние.
— Доктор Эрсо, не испытывайте мое терпение! — с тщательно отмеренной ноткой обиды в голосе произнес Кренник. — Гален, я тебе доверил кайберы и настройку суперлазера, банальный уловитель частиц ты точно посчитаешь. А если Водран опять будет в претензии, то разбирайся с ним сам. Поставишь меня в копию письма, и ругайтесь хоть до второго пришествия гранд-моффа, только закончите уже проект. Становиться чучелом в кабинете дражайшего Уилхаффа за срыв сроков я пока не планирую. А принимать работу будет именно он.
— Когда по графику установка тарелки, кстати?
— Через два месяца, если мы нагоним это отставание… Опять климат-контроль придется оставить как есть. Ладно, тридцать градусов в бараках — не сорок и не ниже нуля, переживут как-нибудь. Крифф, Гален, я не ребенок! — Орсон оттолкнул предложенную руку, рывком поднялся и прошел два шага до дивана. Буквально рухнул на него, забросив обутые ноги на подлокотник и, не дожидаясь обещанной подушки, почти мгновенно уснул. Но еще с минуту, на грани тягучего забытья и бодрствования, чувствовал на себе внимательный, изучающий взгляд. О котором собирался подумать после, но забыл. Как забыл еще о многих других вещах, смытых истеричной суетой последних недель.
А на чашке Галена была нарисована банта. Лохматая коричневая зверюга с легкомысленной светлой ленточкой на хвосте.

«Крифф… я скоро перейду в отчетах на джеонозианский. В хаттском таких слов нет и не будет». — Орсон смотрел на экран и не видел бегущих по нему строчек. Пытался всеми силами оттянуть момент истины, понимая, что не сможет проконтролировать то, что случится после.
Лавину событий, как водится, столкнул крошечный камешек — отметка о прочтении на докладе агентов, наблюдающих за Джин Эрсо. Кренник приглядывал за девчонкой, не имея поначалу возможности, а позже — желания как-либо влиять на ее судьбу. В шестнадцать она ушла из банды Со Герреры, точнее, ее оттуда попросту выкинули, оставив умирать посреди пустыни. Но наследственное упрямство сыграло свою роль, и уже через несколько месяцев живая и здоровая Джин попалась на краже отправленного на утилизацию оружия. Еле унесла ноги от разъяренной охраны склада, но камеры успели зафиксировать ее лицо — уже не ребенка, но молодой девушки. Еще сохраняющее детское очарование, но уже меняющееся, ожесточающееся. И так мало похожее на лица обоих родителей.
Джин спешила жить, пользуясь внезапной и такой непонятной свободой, меняла имена и места обитания с легкостью мотылька, перепархивающего с цветка на цветок. Раз за разом связывалась с дурной компанией, попадалась на очередном правонарушении, сбегала из-под стражи спустя несколько дней или недель и начинала новый виток своего бессмысленного существования. Орсон мог в любой момент продемонстрировать это досье, наполненное смазанными голоснимками и сухими выписками из протоколов задержания, Галену. Ткнуть его носом, показать, как фатально ошиблась его дочь, променяв безопасность столицы на нужду и скитания. И как неправ был сам Гален, когда попросил принять и ее выбор тоже и не пытаться вернуть. И это после того, что случилось с Лирой. Особенно после того…
Но годы демонстративного молчания Галена приучили Орсона взвешивать каждое слово. Тем более такое. Слишком хрупким было установившееся тогда равновесие. Слишком иллюзорным. А позже, после Скарифа, говорить на эту тему стало неловко. Вряд ли Гален изменил свои взгляды, скорее, признал за другой точкой зрения право на существование. Как признал это право за реальным миром. Учел возможность того, что близкие ему люди могут ошибиться. Но не всегда в силах нести ответственность за принятое решение.
Вряд ли девчонка думала о политике, сбегая. Скорее уж безыскусно ревновала мать, чувствуя, как та отдаляется, погружаясь в самокопание и опасные фантазии. Теперь же все ее мысли должны были быть бесконечно далеки от высоких материй — жизнь на самом дне социума быстро перемалывала идеалистов. А с прагматиков снимала лишнюю шелуху. Часто — вместе с мясом и кожей.
Но мотылек все порхал, досье пополнялось, а Орсон пребывал в уверенности, что знает о нем он один. Пока не пришло сообщение о том, что некая Леана Халлик по совокупности вменяемых ей преступлений помещена в трудовой лагерь на Вобани сроком на двадцать лет.
Сообщение, пометка о прочтении на котором появилась за несколько часов до возвращения Кренника из лазарета, куда его привело злоупотребление стимуляторами. Таркин, после недавнего покушения увлеченно сводящий счеты с врагами политическими, о стройке не забывал, подгоняя Кренника короткими, безупречно вежливыми, но очень язвительными письмами. Требуя от директора работы на пределе сил экипажа станции, технического персонала и его собственных и тщательно проверяя выполнение поставленных задач. В результате Орсон буквально ел и спал в ремонтном скафандре, пытаясь лично проконтролировать монтаж основных креплений тарелки суперлазера, установку дополнительных генераторов защитного поля и еще множества модулей, неисправность в любом из которых могла поставить жирный крест на всем проекте сразу.
Уследить при этом за тем, чем занимается в свое свободное время Гален, а главное, выяснить, где он это свободное время берет, с учетом идущих непрерывным потоком тестовых прогонов реактора и корректировки настроек ядра, не представлялось возможным. Как и найти ту лазейку, брешь в защите, позволяющую ему с легкостью проникать не только в закрытую сеть ИСБ, но и в некоторые базы данных флотской разведки. Или человека, которому была выгодна подобная осведомленность главного конструктора «Звезды Смерти».
Кренник прекрасно понимал, что Гален Эрсо, невзирая на всю сложность и запутанность их отношений, по-прежнему является его уязвимой точкой. Тем рычагом влияния, с помощью которого амбиции самого Орсона могут быть в любой момент опрокинуты, втоптаны в грязь и осмеяны. Если не Таркином, то Галлиусом Раксом или кем-то еще. Желающих посмотреть на его падение должно было найтись много. Но вот предоставлять им такую возможность директор «Передовых оружейных исследований» не собирался.
Ему нужно было поговорить с Галеном лично, а не слать невнятные, полные смутных намеков письма. Выяснить, что стоит за его осторожным интересом к дочери, понять, хочет ли он ее возвращения или привычно ожидает естественного разрешения ситуации. Увы, для этого надо было слетать на Иду, выкроив в своем сверхплотном графике не пару часов, а несколько дней. Но шесть месяцев, отведенных ему гранд-моффом на завершение строительства, истекали послезавтра и должны были завершиться установкой тарелки суперлазера. А если при этом что-то пойдет не по плану, то Таркину не понадобится никаких дополнительных поводов для отстранения его от должности и окончательного переподчинения станции.
Поэтому разговор снова пришлось отложить, признав пока неважным, допускающим промедление делом. И сконцентрироваться на текущих задачах.
А потом пришло сообщение о дезертировавшем на Джеде пилоте, и все полетело кувырком.

— Снова скверные новости? Сбежавший от вас пилот грузовоза оказался настолько болтлив, что слух о нем облетел всю Джеду и вызвал ненужное оживление в определенных политических кругах. — Тон Таркина был обманчиво бесстрастен, но то, что он даже не стал оборачиваться к поднявшемуся на мостик «Исполнительницы» Креннику, говорило о многом. Как и акцентированное «от вас».
Директор скосил глаза на медленно ползущую по направляющим тарелку суперлазера и проглотил первые три пришедшие ему на язык ответа. Пусть их не мог сейчас услышать никто, кроме охраны, но оправдания в данных обстоятельствах были неуместны, как и открытая конфронтация. Значит, следовало попробовать осторожное наступление. Ведь в срок он уложился, пусть и ценой того, что сейчас на станции толклись не только положенные по штату техники, наладчики, подсобные рабочие и охраняющие их штурмовики, но и свыше ста тысяч существ дополнительного персонала: от рабов-вуки до всех тех специалистов, которых ему пришлось выдернуть из лабораторий и исследовательских центров, задним числом подписав за них договоры о неразглашении. А все «непарадные» жилые уровни напоминали сумасшедший дом. Впрочем, перед тем как бросаться в атаку, следовало учесть еще кое-что.
«Крифф, если Таркину, как и мне, доложили, что беглец посадил свой корабль на территории, подконтрольной Со Геррере, и явно намеревался найти этого старого ублюдка, чтобы передать ему некое сообщение, то новость действительно скверная. Но… но всегда можно сделать вид, что я не был в полной мере осведомлен о серьезности ситуации, поскольку слишком плотно занят стройкой. А я ей, хатт задави, действительно занят настолько, что еще не читал последний отчет Толван, который эта дура прислала сегодня утром! А ведь она уже второй месяц твердит о том, что на Иду не все ладно… Как же все не вовремя!»
— Бросьте, губернатор, — с фальшивой уверенностью произнес Кренник, чувствуя, что пауза опасно затягивается и списать ее на банальное изумление уже не выйдет. — Что мог знать пилот, перевозящий кайберы? К тому же, кажется, он был из местных, так что причина его бегства может оказаться… банальной. А слухи… На данном этапе соблюсти полную секретность невозможно, вы же сами это признавали.
— Вы так спешите предстать перед Сенатом и ответить на вопросы политиков? Подкрепленные не досужими вымыслами базарных торговок, а фактами. Скандал выйдет изрядный. — Таркин чуть повернулся, продемонстрировав хищный профиль, но все еще оставаясь в тени. И продолжил говорить так же скучающе мягко, словно речь шла не о возможном разглашении государственной тайны, а о вкусе грибного соуса, поданного к птице: — Не думаю, что паника, неизбежно последующая за подобными новостями, будет спокойно воспринята в правящих кругах.
Кренник дернул шеей, пытаясь ослабить ставший вдруг слишком тесным воротник. Ощутил, как кровь приливает к лицу, а сквозь маску благодушия и подобострастия неумолимо прорастает тщательно подавляемое до того раздражение. Возразил, излишне резко и нервно, теряя контроль над голосом и остро осознавая уязвимость своего положения:
— Когда строительство будет завершено, мнение Сената уже перестанет иметь значение — им придется принять тот факт, что станция готова. Во всех смыслах!
— А она готова? — Гранд-мофф с неторопливостью рептилии перетек из одной позы в другую и теперь смотрел на Кренника прямо, не отводя давящего, насмешливого взгляда. — Тогда испытаем ее немедленно, решив две проблемы сразу. Полагаю, директор, вы не откажетесь опробовать свое детище на Джеде. Освежить, так сказать, воспоминания. И продемонстрировать эффективность оружия.
Орсон вздрогнул, как от удара.
Таркин расчетливо бил по больному, напоминая о позорной неудаче, постигшей его в Священном городе. И о том, что теперь — именно теперь — он дает ему шанс отомстить. Оборвать все оставшиеся ниточки. Было ли это намеком на Галена, зависимость Орсона от которого гранд-мофф высмеял публично? Попыткой воскресить старый скандал, связанный с Лирой, к раздуванию которого были причастны столь многие? Или его интерес к Джин Эрсо оказался не так уж хорошо скрыт за скучными строками отчетов? Тут Кренник оборвал цепочку размышлений, не желая сейчас думать о том, к чему она могла его привести.
— Разумеется, губернатор. — Он постарался вложить в свои слова все сразу: и злость на Таркина, и затаенную ненависть к собственной слабости, и обиду за украденный триумф. Все вместе это образовало безумный коктейль, от которого перехватило горло, и следующая фраза получилась больше похожей на шипение: — От Джеды камня на камне не останется!
Таркин медленно, по-змеиному моргнул и растянул углы рта в улыбке, наблюдая за тем, как раздосадованный директор разворачивается на каблуках, взметнув плащом, словно хвостом тропической рыбки, и резким жестом призывает охрану следовать за ним.
Последняя фаза игры обещала быть интересной.

***

«Идиот, идиот, идиот!» — Кулак раз за разом вбивался в стенную панель, отзывавшуюся на удары слабым дребезжанием.
Он подставился, повелся на провокацию, как мальчишка. Опрометчиво пообещав испытать станцию до проведения хотя бы минимальных тестов совместимости систем. И теперь любая его ошибка могла стать фатальной.
Кренник медленно выдохнул, уперся в гладкий металл ладонью, гася последние колебания, и отстраненно подумал о том, что надо бы прислать ремонтников — закрепить панель как положено. А то даже стукнуть некуда, чтоб ничего после удара не отвалилось!
«С другой стороны, хоть на подчиненных не сорвался». — За время своего обхода станции после завершения установки тарелки суперлазера он задал рабочим сотни уместных, но абсолютно пустых вопросов. Посетил основные узлы, похвалил бригадиров за усердие и приказал провести поверхностный осмотр, в котором принял личное участие.
Подспудно Орсон надеялся найти следы саботажа — с Таркина сталось бы так грубо его подставить. Запороть испытания, а потом обвинить в непрофессионализме и несоответствии занимаемой должности. Но губернатор тоже был неглуп и понимал, что станция и без диверсантов уязвима и требует аккуратного обращения. Только вот требовать отдачи при этом собирался без всяких скидок на необкатанность конструкции.
Оставалось молиться всем богам да Силе, веря, что этот раз окажется удачным и попадет в ту часть распределения статистических вероятностей результатов выстрела, которая не заканчивалась ни взрывом реактора, ни радиационным «пшиком» и выгоранием кайберов.
«Крифф, а я ведь еще оговорился, упомянув, что беглый пилот с Джеды. Таркин наверняка сообразил, что я читал первый отчет службы безопасности. И не читал второй, поскольку понятия не имею, откуда этот искатель приключений на свою задницу вылетел. И был ли у него на борту груз…»
С кайберов мысль перескочила на Иду, а оттуда на Галена, повертелась, поворачиваясь то одним, то другим боком, снова вернулась к Джеде и пропала.
Приказ об эвакуации гарнизона уже был отправлен, и у Орсона оставалось всего тридцать восемь часов на то, чтобы убедиться — станция готова стрелять. А он готов нести ответственность за последствия выстрела. Не наземные, нет, за это пусть Таркин отвечает, а внутренние.
Сделав мысленную пометку: провести как можно более полный осмотр станции после выстрела, — Кренник приказал принести себе запрещенный медиками каф и углубился в бездонное море отчетов о результатах установки компонентов фокусировочного модуля. Следовало точно выяснить, с каким смещением тарелка суперлазера встала на место и поддается ли это расстояние корректировке с помощью полей удержания.
«Подруливать» тарелкой пришлось еще дважды, буквально по сантиметру вписывая концентраторы в заданные для них рамки, но в конце концов все село в пазы даже четче, чем можно было надеяться. Спасибо Галену, сумевшему в итоге модернизировать сетку разгонных каналов так, что их выходы находились на равном расстоянии друг от друга.
«Неужели это наконец-то закончилось?» — Глядя сквозь тонкую пелену затянувшего открытый проем защитного поля на то, как строительные дроиды заваривают последние стыки на иссиня-черной дюрастали бронированных кожухов питающих главный калибр энерговодов, директор испытал мимолетное чувство сожаления. Мучительное, изматывающее, но привычное состояние «вечной стройки» сменялось чем-то новым. Подернутым дымкой лихорадочного ожидания, предвкушением неотвратимой трансформации.
Кренник посмотрел невидящим взглядом в чашку с кафом, куда Водран, такой же серый от усталости, как и сам директор, пару минут назад щедро плеснул коньяка из своей фляжки. Отставил в сторону, пристроив на забытый монтажниками ящик, и резко выдохнул, обхватывая себя руками. Нервная дрожь поднималась изнутри, проползая по спине колючим холодом и заставляя неметь пальцы.
Орсон дернул плечом, стряхивая руку обеспокоенного адъютанта, зло оскалился своему искривленному отражению в зеркальном боку пневмоцилиндра запирающего механизма гермоворот. Выпрямился, скомкав в кулаке край плаща, и медленно втянул пахнущий смазкой воздух в легкие.
Таркин хотел украсть его победу? Пусть так. Что бы ни ждало его у Джеды — триумф или поражение, — он встретит его с открытым лицом. Только вот с самим лицом для начала надо что-то сделать…

Ржаво-коричневый шар планеты наплывал, заполняя весь обзорный экран основного командного пункта и отбрасывая тревожные тени на фигуры собравшихся. Кренник смотрел прямо перед собой, зная, что для обитателей Священного города вышедшая на позицию боевая станция затмит солнце. В этом было нечто символическое. Последний красивый жест — месть за то, что ему пришлось испытать там, внизу.
Смотреть на стоящего рядом Таркина не хотелось. Губернатор прекрасно владел собой, но скрыть нервозность полностью так и не смог. И даже напоминание о том, что Император ждет от гранд-моффа доклада, не стало для Орсона достаточным основанием поторопиться. Палпатин ждал двадцать лет, подождет еще две минуты. Пока он будет смотреть.
«НиДжеда, место Силы, в котором не осталось Силы, лишь те, кто все еще в нее верят. Что ж, теперь и верить будет некому». — Искривившая губы улыбка пришлась очень кстати в отрепетированном обмене колкостями.
Таркин требовал приступать немедля, Кренник с почти искренним разочарованием бросал свою реплику, сожалея о том, что станцию не посетили ни Вейдер, ни Император. Губернатор в ответ выражал мнимую заботу о сохранении его репутации на случай неудачи. В то время как оба они прекрасно знали, что приложили бы все усилия для того, чтобы минимизировать возможный ущерб. Тестовый выстрел — это тестовый выстрел, посторонних тут быть не должно. Слишком многое могло пойти не так. Да что там могло, обязано было!
— Мы готовы уничтожить этот спутник по вашему приказу! — Уверенность с ноткой раздражения, маскирующей тлеющий под слоем самовнушения животный страх. Восемьдесят девять процентов симуляций выстрела на полной мощности оканчивались неудачей. И хорошо еще, если это было только не сработавшее зажигание.
Таркин об этом знал, судя по тому, каким взглядом он мазнул по нервно дергаемой Орсоном перчатке. Сам губернатор руки предусмотрительно сложил за спиной.
— Нам нужна лишь демонстрация. Священного города будет достаточно. — Даже сейчас Таркин не упустил случая уколоть его. Загнать булавку под кожу и заставить собраться.
— Цель — Джеда-сити, минимальная мощность!
Получившие отмашку операторы защелкали переключателями, забормотали команды, уткнулись в мониторы, пряча лихорадочно блестевшие глаза.
А на обзорных экранах замелькали схемы наведения и панорама приговоренного к уничтожению участка планеты.
Собравшиеся на мостике «лишние люди» — из свиты Таркина и не только — тихо переговаривались, пытаясь угадать, на что будет похоже обещанное зрелище. Многие из них прекрасно знали, как выглядит орбитальная бомбардировка — град огня, падающий вниз, покрывающий язвами ожогов далекую землю. Впечатляющая демонстрация технологической мощи Империи. Но тут… тут должно было быть что-то особенное.
Кренник скользил взглядом по залу, отмечая четкость выполнения операций, предшествующих подготовке к выстрелу, и владеющее экипажем возбуждение. Ручеек передаваемых с мостика приказов на нижних уровнях превращался в сметающую все на своем пути волну команд: задействующих защитные поля, корректирующих параметры разогревающегося реактора, разгоняющих пока слабый, но уже заметный поток частиц паразитного излучения. Зажигающих внутри кайберов бело-зеленое пламя, которое нить за нитью, лепесток за лепестком собиралось у концентраторов, готовясь расцвести смертоносным цветком в тарелке суперлазера.
Шикнув на сунувшегося с докладом Птерро, Кренник снова дернул перчатку и вперился взглядом в основной экран.
Не выдержал, сложил руки на груди, пряча дрожащие пальцы. Натянул на лицо маску уверенности, попытался улыбнуться, но не смог ничего сделать с кривящимся уголком губ.
«Священный город, город мертвых…»
Ненависть, густая и вязкая, поднималась со дна души. Фантомной болью дергала ногу, щекотала ребра, скользила по ладони ощущением узорчатой ткани давно сгоревшего вместе со своей хозяйкой пояса, лезла в ноздри запахом истлевших костей и паленого мяса. Сдавливала виски призрачной духотой катакомб под Храмом Кайбера.
Он выжил тогда. Вопреки всему, выжил и вернулся, чтобы обрушить на иссушенный вечностью город море.
Восемь лучей собрались в один, соткались в пылающую нить и устремились вниз.
А где-то глубоко в катакомбах НиДжеды тусклые лампы мигнули и погасли, забрав с собой блик на грязном обломке розового камня, вплетенного в браслет «Той, что гасит и зажигает свечи». Сморщенная старуха в выцветшей шали протянула руку и накрыла ладонью последний огонек, погрузив ряды скалящихся черепов в извечную тьму. Узкие губы шевельнулись, слабый шепот поплыл в темноте, вплетая молитву в завитки невидимого дыма:
«Холод во мраке,
И холод, где свет.
Древнее солнце не в силах согреть.
Сыщешь в дыхании жизни тепло,
В жизни есть Сила,
А в Силе есть жизнь,
И Сила сама не иссякнет вовек».
Вспышка над Священным городом была ярче тысячи солнц.

Обломки планетарной коры, каждый из которых мог поспорить размерами с крейсером, взлетели вверх фонтаном, словно песок под ладошкой расшалившегося ребенка. Долина, в которой много тысяч лет назад был заложен город, ставший потом местом паломничества миллионов разумных, превратилась в оплавленную яму. Окуталась паутиной исполинских молний, пронизывающих поднимающееся над местом взрыва пылевое облако. Джеда вскрикнула и замолчала навсегда.
«Как красиво…» — неосторожные слова, служившие лишь бледным отражением мыслей, кружившихся в голове Кренника, упали в потрясенную тишину командного центра. Взломали тонкий лед, сдвинули с места застывшее время, породили осторожные шепотки за спиной. Зрелище действительно оказалось впечатляющим. А ведь это была лишь минимальная мощность… Что же тогда могла дать пиковая?
Орсон шагнул вперед, задел плечом стоящего на пути Таркина, не заметив, и медленно побрел к выходу. Ему нужно было осознать случившееся. Оценить и осмыслить. Выработать новую линию поведения. Но никто не собирался ждать, пока он подготовится к следующему раунду.
— Вынужден принести вам свои извинения, директор, — судя по голосу, Таркин улыбался.
«Если бы это было правдой…» — Орсон развернулся боком, по-птичьи наклонив голову и глядя на губернатора практически через плечо.
— Вы оправдали терпение Императора, завершив проект… успешно.
— И вы отразите это в своем докладе? — Привычная игра вдруг перестала казаться игрой. Вышла на новый уровень. И Орсон снова увидел перед глазами дуло тяжелого бластера. Только вот сейчас Таркин не колебался.
— Я сообщу Императору, что с сегодняшнего дня беру на себя руководство этим разрушительным оружием, мощь которого позволит нам…
В ушах у Кренника зашумело. Губернатору не нужно было ничего делать самому — никакой тщательно подготовленный саботаж не мог сравниться в элегантности с этим элементарным решением: удостовериться в боеспособности станции, оценить результат и присвоить его себе. Легко и непринужденно, на глазах у десятков молчаливых свидетелей. Только потому, что есть желание и хватает полномочий.
Ярость взметнулась стеной огня, смела остатки самоконтроля и выплеснулась наружу безобразной истерикой. «Мое, мое, мое!» — Какие, к ситхам, нужны были доказательства? Он строил эту станцию, он отдал ей двадцать лет жизни, унижался, льстил, уговаривал и работал. Долгие годы работал, создавая шедевр. Только для того, чтобы подарить его человеку, в принципе не способному оценить красоту получившегося нового мира? Не дубины для разбивания черепов, но изящнейшего хирургического инструмента, способного перекроить галактику?!
Увы, все его возражения были для Таркина лишь пустым сотрясением воздуха, не более.
— Не думаю, что вам можно доверить руководство объектом, — губернатор гнул свою линию, туже и туже затягивая петли словесной ловушки. Зная, что у жертвы нет шансов. — После того, как вы допустили утечку информации с Иду. Из лабораторий, которыми руководит Гален Эрсо.
«Гален?!» — Кренник подавился воздухом. Он ведь так и не прочитал отчетов ни Толван, ни станционной службы безопасности. Не выяснил, откуда вылетел дезертир. Не успел…
— Я разберусь, — голос просел, став надсадным хрипом.
«Я так разберусь, Гален, что мало не покажется никому!»

***

«За последние недели отмечено увеличившееся число выходов главного конструктора на «прогулки» в дальние части лабораторного комплекса. «Гуляет» доктор Эрсо в одиночестве. Вероятно, время от времени выбирается на поверхность (в хорошую погоду). Вывод сделан на основании появления доктора в жилой части комплекса в мокрой одежде».
Толван не могла излить свое возмущение лично, поэтому щедрой рукой рассыпала в тексте кавычки и язвительные, по ее мнению, ремарки.
Кренник листал страницу за страницей этого бесконечного и совершенно бессмысленного отчета, из которого пока мог сделать один-единственный вывод: Гален работал, и его группа работала тоже, понимая, что сроки поджимают и уходить с рабочего места спать — непозволительная в их положении роскошь.
Сопоставляя записи о длительных отлучках Галена с присылаемыми на станцию новыми схемами или уточнениями расчетов, директор мог с уверенностью сказать — совпадают они до четверти часа. Эрсо отправлял пакет данных и шел бродить по туннелям, обдумывая следующую проблему. Как ко всему этому удалось приплести беглого пилота, причем так, чтобы говорить о виновности Галена с абсолютной в ней убежденностью?
Посадочная площадка грузовых шаттлов располагалась в другой части комплекса, и единственной возможной точкой пересечения ученых с наемными работниками была большая столовая, где кормили охрану и младший технический персонал. А Гален предпочитал есть у себя, нервничая в любой компании, включавшей больше двух незнакомых разумных.
Выходы на поверхность? На Иду в сезон бурь? Смешно! Эрсо всегда говорил, что свое по горам отпрыгал во время медового месяца. Правда, кривился при этом так выразительно, что сразу было ясно: повторения не последует.
«Какого тебя вообще понесло тогда в экспедицию? Да еще на полгода сразу!»
До выхода из прыжка оставалось меньше получаса. До конца отчета — семьсот сорок страниц поминутной фиксации действий восемнадцати человек.
Беззвучно выругавшись, Орсон перемотал файл почти до конца, решив уделить внимание тем дням, которые могли представлять хоть какой-то интерес. И зацепился взглядом за строку, указывающую на посещение лазарета. Гален взял две мощного дозы снотворного и стимуляторов. Но важно было не это, а приписка: «Как обычно».
«Зедекес-24» в нелетальной дозировке обеспечивал пациенту шесть часов глубокого сна на любой стадии переутомления. Или после первых трех степеней допроса с пристрастием. Кренник прекрасно знал это, поскольку регулярно использовал служебное положение в личных целях и знакомился с достижениями передовой фармакологии на собственном опыте.
Память услужливо подсунула эпизод с его недавним «обмороком». Тогда он списал это на общее истощение: в цепкие руки медиков Орсон попал буквально через двадцать часов, когда умудрился «поплыть» прямо посреди инструктажа, проводимого им для научной группы Водрана. Матиз отволок шефа в лазарет на себе, презрев вялые возражения и попытки вырваться.
После курса принудительного очищения организма, включавшего переливание крови и двойную порцию общеукрепляющих, директор двое суток мог изъясняться исключительно на хаттском и шепотом. Говорить в голос сил не хватало.
А потом случилась эта история с досрочно прочитанным сообщением. Не единственным, как подозревал Кренник. Только все предыдущие вхождения в сеть Гален спрятал. Причем так искусно, что заподозрить его вмешательство было невозможно. Или у Орсона был недостаточный уровень доступа.
«Крифф, только не это…» — Если Гален добрался до баз данных флотской разведки и контрразведки, то наверняка нашел там всю ту переписку, которую Кренник вел с руководителями департаментов, ведающих внедрением спящих агентов и контролем за известными террористическими организациями. Все, что касалось Лиры. И было тщательно склеенной из полуправды фальшивкой.
«Боги…» — Орсон прислонился ноющим затылком к холодной коже подголовника и зажмурился. От этих иллюзий Гален точно избавился. Пусть он никогда не пытался мелочно мстить, но концепцию «око за око» признавал верной — хотя бы в силу своего происхождения. Простые окраинные аграрные миры имели простые нравы. А родной Эрсо Грейндж был весьма… безыскусным, не приемлющим притворства местом.
«Традиции, впитанные с молоком матери устои общества. Хатт их всех задави!»
Кренник быстро набросал текст запроса, досадуя на то, что связаться с архивом разведки удастся только с Иду. А вот сам комплекс по переработке кайбера можно было достать и из гиперпространства.
«Обращений к базе данных пилотов транспортников — восемнадцать за последние шесть недель. Основной критерий отбора — родная планета, вспомогательный критерий отбора номер один — наличие семьи и близких родственников, вспомогательный критерий отбора номер два — уровень психологической устойчивости. Способ сортировки…»
Строки скользили по экрану датапада, складываясь в единую картину. Указывая на уже известного ему человека.
«Бодхи Рук, двадцать пять стандартных лет, пилот грузового шаттла. Уровень квалификации — средний, к перевозкам опасных материалов не годен. Внушаем, вредных привычек не имеет, в нарушениях закона не замечен. Рекомендуется к работе на коротких одиночных рейсах».
Гален выбрал жертву идеально. В глазах такого, как этот Бодхи — больших и испуганных даже на голографии в персональном досье, — авторитет главного конструктора был сродни авторитету бога. А если тот еще и знал Со Герреру, за годы партизанской борьбы обзаведшегося такой репутацией, что им впору было пугать маленьких детей на Корусанте, то удивляться результату не стоило. Возможно, перед смертью этот внушаемый дурак успел трижды проклясть Эрсо, но кого это заботило?
«Гален, Гален… пацифист криффов. Внимания тебе захотелось… известности. А может, и правда?» — Кренник замер, обдумывая случайную мысль. Он когда-то пообещал Эрсо славу. Среди всего прочего, о чем сейчас вспоминать не стоило.
А вместо этого заставил много лет торчать в самом глухом углу галактики, без надежды получить причитающееся по праву. Что ж, известности в рядах оперативников Альянса повстанцев Гален точно добился. Геррера, хоть и действовал самостоятельно и так, что политические сторонники Старой Республики в ужасе отводили глаза, когда в новостях крутили репортажи с мест его «выступлений», считал себя причастным к Восстанию. И мог поделиться информацией с заинтересованными лицами. Но вот успел ли?
С другой стороны, испытания были проведены, станция фактически введена в строй. Следовательно, Сенат скоро выяснит, что случилось на Джеде. Рискнет ли вдаваться в детали — пока неизвестно.
А вот ему разбирательство еще только предстоит.

Дождь на Иду лил стеной. И жалкие, мокнущие под ледяными потоками сутулые фигуры ученых, пытающихся забиться под козырек главного входа в комплекс, не вызывали в директоре ничего, кроме брезгливого равнодушия.
Он знал их — кого лучше, кого хуже — видел тысячи раз, читал досье, имел возможность оценить таланты. И был абсолютно уверен, что при малейшем давлении они сломаются. Сломается и Гален, если правильно надавить.
«Око за око…»
Кренник расплылся в фальшивой улыбке, чувствуя, как холодная вода стекает за шиворот, пропитывает рукава и барабанит по плечам, соскальзывая с плотной ткани накидки.
Стоящему напротив него Эрсо было куда хуже.
— Станция достроена, — торжественно произнес Кренник, обводя внимательным взглядом всех присутствующих. Толван среди офицеров не было, но она никогда не стремилась выходить под дождь, жалея протез. А вот ее помощник сейчас осторожно проталкивался к шаттлу, выискивая глазами Птерро.
Гален моргнул, продолжая стоять на месте.
— Ну же, Гален? Неужели тебе нечем гордиться?
Эрсо моргнул еще раз, скривил губы и провел рукой по лицу, отводя назад намокшие пряди.
— Я… удовлетворен, — ровно отозвался он.
Кренник закатил глаза и поежился — торчать под дождем было неприятно. Под ледяным душем гнев остыл, сменившись тоскливым недоумением, но дело надлежало довести до конца.
— Давай, собери свою группу, я хочу сказать им пару слов.
Гален мотнул головой, и его коллеги друг за другом потянулись к середине посадочной площадки. Все, что они думали по поводу действий директора, читалось на кривящихся в раздражении лицах и в скованных позах замерзающих людей.
«Помариновать бы их тут часик-два… Сами бы запели!»
Кренник, выждав, пока все выстроятся перед ним, а Эрсо отойдет в сторону, став по правую руку, выпрямился, расправил плечи и заговорил. О предательстве, врагах Империи и прочей чуши.
Придуманная в последние минуты перед посадкой речь являлась лишь кратким пересказом событий текущей недели. И была направлена не на выявление предателя, а на объяснение серьезности ситуации. Предназначалась не группе Галена, но ему самому.
А когда в ответ на предложение виновнику переполоха выйти вперед ученые лишь недоуменно переглянулись, Кренник вздохнул и жестом велел охране приблизиться, взяв оружие на изготовку. Недоумение переросло в тихую панику. Особенно когда Орсон поднял руку, готовясь скомандовать «Огонь!» и все еще ожидая реакции Галена. Этого нового, пугающего Галена, который совсем недавно абсолютно спокойно отправил на мучительную смерть невиновного человека.
Платформа озарилась вспышками выстрелов, тела попадали на мокрую дюрасталь, а Кренник развернулся на каблуках и врезал Галену в челюсть.
— Зачем ты это сделал? — Эрсо стоял на четвереньках, ошалело мотая головой, и молчал. — Зачем ты это сделал, сукин ты сын?!
Кренник опустился на колено, сгреб Галена за воротник и подтянул поближе.
— Джеды больше нет, Со Герреры и его боевиков — тоже нет. На месте Священного города одна большая воронка… Ты этого хотел, когда на всю галактику кричал о «Звезде Смерти»? Этого?
— Ты здесь… не на станции. — Гален улыбался, глядя на него безумными глазами.
— Да! Потому что Таркин… — Орсон осекся, чувствуя, как его накрывает волной дурного предчувствия. Он спросил неправильно, задал не тот вопрос: не «зачем», а «ради чего» Гален все это устроил.
«Крифф…»
Заполошно заверещала сирена воздушной тревоги, штурмовики завертели головами, а сквозь шум дождя пробился тонкий вой двигателей заходящих на цель кораблей противника.
— Беги, — Гален без труда поднялся на ноги, потянув не сопротивляющегося Кренника за собой, — беги, Орсон.

Шум, гам, крики… среди которых резко выделялось истошное «Отец!», потонувшее в грохоте близкого взрыва. Кренник дернул бластер из кобуры, инстинктивно заслоняя собой Галена. Галена, спустя какую-то секунду ставшего живым щитом для него самого, когда протонная торпеда вошла точно в середину посадочной площадки, разметав в стороны живых и мертвых. Ледяная вода показалась кипятком, а воздух спрессовался, завяз в легких, не давая вздохнуть. Его дернули куда-то вверх, оглушив стрекотом комлинка, поволокли к чудом уцелевшему шаттлу мимо искореженных полос металла, догорающих обломков, ошметков разорванных взрывом тел. Среди которых он сквозь мельтешащие перед глазами цветные круги упрямо пытался найти нужное. Лучше бы не находил.
— Гален…
— Не жилец, эвакуируемся сами, — коротко отозвался Матиз, поудобнее перехватывая оседающего на подгибающихся ногах Кренника.
Последним, что тот запомнил, был мокрый край рампы, через который никак не удавалось переступить. А потом накатила заполненная жаром, удушливая темнота.
«Глупая тука вышла погулять, глупая тука…» — Разлепить веки было почти непосильной задачей. Вдохнуть, ощутив врезающиеся в бок ремни — неосуществимой. Но зверь внутри хотел жить и не был расположен принимать во внимание моральные проблемы своей сознательной части.
Поэтому Орсон корчился, мучаясь приступом удушающего кашля, давился черной жижей, скопившейся в легких, и неумолимо приходил в себя.
— Гх… Гален?
Сидящий рядом Птерро покачал головой, вкладывая в безвольную руку Кренника миниатюрный голопроектор.
— Сэр, пока вы были без сознания, пришел вызов от лорда Вейдера. От вас требуется прибыть на Мустафар как можно скорее. — С тем же успехом Птерро мог зачитать ему некролог. Орсон нашарил защелку, отстегивая удерживающий его ремень, качнулся вперед, едва не повалившись на колени сидящему напротив штурмовику. Выпрямился, цепляясь за черную броню, и поковылял в сторону освежителя.
Вывернуло его дважды.
Кое-как разогнувшись и радуясь тому, что в крошечной кабинке попросту некуда было падать, Орсон вцепился в раковину, глядя на стекающую в слив воду, густо окрашенную красным. Из носа лило ручьем, но мучительная боль уходила, уплывала из его головы вместе с кровью. Мокрая, пропахшая гарью одежда липла к телу, заставляя дрожать от холода. Рука вместе со все еще зажатым в ней проектором ходила ходуном.
«Толван и ее помощник. Он хотел отдать что-то Птерро. Не это ли?»
Орсон прижал рукав к носу, чтобы не капало на сапоги, прислонился спиной к двери освежителя и ткнул в кнопку активации.
Вздрогнул, когда перед ним возникла миниатюрная голограмма Галена.
Полупрозрачный, перечеркнутый полосами помех силуэт Эрсо подошел к площадке для записи, встал в центре, провел руками по лицу и вдруг из уверенного в себе, собранного человека превратился в совершеннейшую развалину. Плечи поникли, лицо приобрело загнанное, страдающее выражение, спутанные волосы упали на лоб, усиливая ощущение общей неряшливости. А голос… Услышь его Орсон в другой обстановке — поверил бы, не усомнился ни на секунду. Как наверняка не усомнился адресат сообщения. Джин Эрсо. Девчонка, пришедшая за своим отцом на Иду и вряд ли пережившая атаку «союзников». Ребенок, которого Гален так цинично использовал, уверяя в своей бесконечной любви, глубочайшем раскаянии и неимоверных мучениях.
Беглый пилот передал сообщение Со, тот намекнул Альянсу повстанцев, а они уже выдернули из лагеря на Вобани Джин, подозревая, что Геррера так просто не расстанется с информацией. Не допустит к себе чужого человека. Да, Гален усвоил преподанный ему Орсоном урок. Переосмыслил и творчески развил полученный опыт, парой фраз превратив Джин в то, что Кренник намеревался сделать из Лиры. Агента. Проводника своей воли. Только у Галена получилось куда лучше. Естественнее.
Слушая, как Эрсо говорит об оставленной в конструкции станции уязвимости, Орсон давился истерическим смехом и собственной кровью. Даже ребенок знает, что взрыв в реакторе приводит к гибели всего корабля. Но как меняются слова, когда слышишь их из уст профессионала.
«Ты стал слишком хорошим лжецом, Гален… «Все, что я делаю, я делаю из любви к тебе, Джин…» А чем ты руководствовался, когда травил меня? Когда подставлял под неизбежный удар? Знал же, чем все кончится. Предвидел!»
Орсон провел рукой по лицу, размазывая кровь и воду. Моргнул, посмотрел на свое отражение в зеркале и достал из кармана футляр со стимуляторами.
Он слишком дорого заплатил за свою «Звезду Смерти», чтобы останавливаться на полпути.
«Не оборачиваться, только не оборачиваться. Оставить прошлое в прошлом, сделать еще один шаг вперед. Еще, еще и еще!»
Вейдер — ситх, обломок человека в высокотехнологичной броне. Чудовище, наделенное мистической мощью. Последний приверженец почти забытой религии и верный монстр у трона Палпатина, бывшего когда-то скромным сенатором от провинциальной планетки. Но раз у талантливого политика получилось обуздать ситха, может получиться и у кого-то другого.
Нужно только попробовать.

***

Замок на Мустафаре впечатлял. Подавлял размерами и гнетущим ощущением безысходности, вынуждал нервничать против воли. Орсон пытался отвлечься от предстоящего разговора, изучая архитектурное решение — в черной громадине на горизонте было что-то от Храма Кайбера на Джеде и от его собственного проекта, «Шпиля», гордо вспарывающего острыми гранями низкое небо Корусанта. Но вот внутри резиденции лорда Вейдера разительно отличались друг от друга. Директор шел за одиноким слугой в надвинутом на самый нос капюшоне и старался не слишком явно глазеть по сторонам. Освещение коридоров было рассчитано на ночных тварей или обладателей инфракрасного зрения, и поэтому то и дело выскакивающие из окружающей темноты детали барельефов порядком пугали.
«Так и поседеть недолго!»
В огромном зале, пол которого представлял собой лишенный перил, висящий над бездной набор платформ и мостиков, слуга оставил Кренника одного. Переступив с ноги на ногу, Кренник осторожно взглянул и вниз и тут же отвел глаза. Панорамное окно, за которым занимался поздний рассвет, выглядело куда привлекательнее. Поправив парадный плащ и одернув китель, Орсон порадовался своей предусмотрительности — запасной комплект формы пришелся очень кстати. Являться в такое место в грязи и копоти было недопустимо. Пусть подобная идея и виделась более интересной, давая возможность произвести правильное впечатление, но риск того определенно не стоил.
«Кажется, прерогатива впечатлять тут принадлежит исключительно хозяину…»
Первой в зал вошла тень. Огромная, неправдоподобно густая, она окатила гостя волной потустороннего холода, заставив дернуться, нервно облизать губы и теснее сплести пальцы, пряча дрожь.
Механическое дыхание и густой бас дополнили образ.
— Лорд Вейдер… — Голову пришлось задрать, подставляя горло.
И так и застыть, выслушивая обвинения и пытаясь оправдаться. И за уничтоженную Джеду, и за выпад в адрес Таркина, и за свое видение концепции боевой станции. И за желание донести это видение до Императора.
При упоминании последнего Вейдер сделал шаг вперед, и от ледяного прикосновения тьмы Кренник сбился, скомкал фразу, зачастил и умолк, исчерпав аргументы.
Все оказалось зря: уничтожение Священного города велено было списать на взрыв на шахтах по добыче кайбера, станцию, как ни абсурдно это звучало, — вновь засекретить и найти оставленный Галеном «подарок». Но это Орсон припустил мимо ушей, зацепившись за другое, куда более важное:
— Так я все еще… руковожу станцией? И вы скажете Императору…
Что именно Вейдер должен был передать Палпатину, директор сказать не успел. Звук внезапно исчез, а горло перехватило так, что сглотнуть образовавшийся колючий ком удалось с большим трудом. Но давление никуда не делось! Отчаянно пытаясь втянуть в легкие хоть немного воздуха, Кренник с внезапным ужасом вспомнил все те истории, которые рассказывали в курилках Генерального штаба под конец ночной смены. О том, что с аудиенции у ситха возвращаются не все. Кажется, он сейчас проверит слухи на собственной шкуре.
«Я не…» — Пальцы бессильно скользнули по вороту кителя, пытаясь смахнуть невидимую петлю, но не находя ничего. Картинка перед глазами поплыла, чернея по краям, а блестящий пол ударил по коленям, но этого он уже не почувствовал. Только зафиксировал факт падения угасающим сознанием. А вот прозвучавшие вслед за этим слова врезались в память до боли.
— Не подавитесь своими амбициями, директор.
Хватка на горле внезапно разжалась, и не удержавший равновесия Кренник ткнулся лбом в пол, оказавшийся до отвращения теплым.
«Крифф, так меня в лужу носом еще не макали». — Оперевшись на подрагивающие руки, Орсон толкнул непослушное тело вверх, надеясь, что не рухнет в последний момент с платформы, избавившись от всех проблем сразу. Криво улыбнулся, проводив взглядом мелькнувший вдалеке краешек черного плаща, и двинулся прочь, едва не столкнувшись в коридоре с недовольно поджавшим губы слугой.
Но директору было плевать на мнение чужих ручных зверушек. Его признали ценным специалистом, невзирая на все допущенные мнимые и реальные просчеты. Оставили в живых. Отпустили гулять на коротком поводке, но отпустили же. Дали шанс исправиться.
«Знать бы еще, почему все — от Вейдера до Таркина — свято уверены в том, что Гален заложил в конструкцию станции критическую уязвимость. И не помог ли ему в этом нелегком деле кто-то из власть имущих? С-ситх… А хоть бы и он. Ведь Вейдер, говорят, куда больше уважает флот… и большие, красивые кораблики…»
Орсон обернулся лишь у самого трапа. Взглянул на вздымающийся ввысь расколотый пик замка, коснулся саднящего горла и отвернулся, стараясь не думать о том, что ледяная тень Вейдера будет теперь преследовать его всегда. Куда бы он ни пошел и что ни предпринял. Только вот жизнь его при таких раскладах рискует стать до обидного короткой.
«Зато какой шанс войти в историю!»
Но сначала надо было разобраться с наследством Эрсо.
«Не знаю, кого ты хотел обмануть, Гален, но я позволю, последний раз позволю себе не поверить твоим уловкам».
— Курс на Скариф. По кратчайшему маршруту.

Солнце обрушилось на больную голову, как гидравлический молот. После сухой жары Мустафара влажный, горячий полдень Скарифа воспринимался как насмешка. Шепот волн, шелест пальм. И свившая где-то здесь гнездо змея предательства.
Кренник осторожно помотал головой, пытаясь вытрясти из нее нехарактерное поэтическое настроение. Со стимуляторами он определенно перестарался, но выбора не было. В лазарете потом отлежится. И даже, к ужасу медиков, придет туда сам. Правда, характерные следы удушения придется объяснять отдельно, но это, честно говоря, такая мелочь…
— Генерал Рамда, вам сообщили о цели моего визита? — Директор шагнул вперед, в тень здания, даже не скосив на собеседника глаза.
Тот засуетился, обернулся на оставшуюся у шаттла охрану, нервно кивнул.
— Информация. Вы хотите что-то проверить, сэр?
— Мне нужны все файлы, которых каким-либо образом касался Гален Эрсо. Запрашивал на просмотр, копировал, пересылал. — Креннику хотелось добавить еще пару слов, но он сдержался. Не говорить же коменданту базы, что он готов всю «Цитадель» разобрать по камешку, только бы найти требуемое Вейдером. Существующее ли — разговор отдельный, который сейчас даже не стоило начинать, чтобы не расстраиваться.
— За какой срок? — Рамда нахмурился, прикидывая требуемый объем данных. Положение Кренника, как директора «Передовых оружейных исследований», позволяло ему запросить хоть весь архив целиком, но не собирался же он этого делать? Ведь архив на то и архив, чтобы хранить информацию, а не работать с ней в режиме реального времени.
— Два года, — Кренник зашел в турболифт и заранее поморщился, представляя, что сделает с его больной головой даже минимальная перегрузка. — Если не найдем, то за все время существования «Цитадели».
— Да, сэр, — потерянно отозвался Рамда. — Я выделю трех операторов вам в помощь.
— Отлично, — кисло заметил Кренник. Привлекать лишнее внимание к предмету своих поисков не хотелось, но других вариантов не было. Сам он, даже зная примерно, что искать, копаться в данных мог до столетия Палпатина. Благо копаться было в чем.
«А может, ну ее, эту станцию? — пришла шальная мысль. — Ведь интересных проектов было за эти годы куда больше одного. И многие из них сулили быстрый карьерный рост. Но ведь так хотелось славы. Научной, в первую очередь. Не для себя, для двоих… Крифф, теперь уже даже не спросишь, стоило ли стараться!»
Мельком взглянув на усеянные пальмами песчаные пляжи, которые из командного пункта башни были как на ладони, Кренник шагнул к пульту оператора и рассеянно провел пальцами по кнопкам.
Где Гален оставил свой «сюрприз»? В реакторном отсеке, как обещал в отправленном Геррере сообщении? Но это больше трети суммарного объема станции, там можно не то что мину, крейсер потерять. И как прикажете тогда искать?
Ладно, будем мыслить логически. Задача «как спрятать» была для гения. А вот «как найти» — для существ, готовых умереть за абсурдную идею и, как следствие, интеллектом не перегруженных. Будь я на месте Галена и имей в покровителях не солдафона Таркина, а самого Палпатина, отправил бы повстанцам фальшивое послание, инсценировал свою смерть, а потом подождал, пока рыбки клюнут на наживку. Даже по планетам бы стрелять не пришлось, одного флота хватило бы — не так много у Альянса кораблей. Достаточно, чтобы рискнуть, надеясь на успех одной, жизненно важной, операции, но слишком мало для длительного противостояния. А если Сенат ударится в панику, то и того не будет. На одной благотворительности далеко не уедешь…
Кренник взглянул на почти бесконечный список файлов, вздохнул, поднимая руку к виску, и вздрогнул от раздавшегося гула. За которым последовал еще один глухой «бум», а потом еще и еще.
— Какого… — Вскочив на ноги, он уставился в обзорное окно. На дымы, поднимающиеся над вспышками усеявших базу разрывов.
Моргнул, надеясь, что наваждение развеется. Обернулся, осознав, что все присутствующие точно так же таращатся на невиданную картину, и заорал:
— Ослепли? Там же повстанцы!

Поднятый по тревоге гарнизон, судя по забитому паническими сообщениями эфиру, последнюю четверть часа ловил повстанцев абсолютно безуспешно. Эхо доносящихся до башни взрывов отдавалось в больной голове, и Кренник уже был готов высказать Рамде все, что он думал о его напрочь отсутствующих полководческих талантах. К несчастью, заменить генерала было некем — сам директор неплохо знал основное здание базы, но не ее периметр.
— Сэр, на орбиту Скарифа вышел флот повстанцев! — Связист запнулся, выискивая взглядом генерала.
— Это дело адмирала Горина. — Рамда протолкался к пульту, собираясь самостоятельно прочесть полученное сообщение.
«Еще один кретин, только летающий! И пить не умеет». — Кренник поймал Рамду за рукав и зло прошипел: — Закройте базу! Полностью. И щит тоже!
Дожидаться, пока генерал переварит услышанное, директор не стал. Обернулся к пульту, нашел в мельтешении строк счетчик просмотренных файлов и беззвучно застонал. Их число только что перевалило за двадцать шесть тысяч.
Если пустить дело на самотек, Рамда умудрится потерять не только штурмовиков на побережье, но и саму базу. Следовательно, стоило с этим что-нибудь сделать. И немедленно, пока он не рехнулся от головной боли.
— Список кораблей, проходивших шлюз за последние двенадцать часов, и их порты приписки! — Получивший приказ оператор глянул куда-то через плечо Кренника и резко побледнел. За обзорным окном командного пункта с надсадным воем промчался подбитый атмосферный истребитель. А четырехкрылая тень за ним была знакома любому имперцу.
«Крифф, ничего не могут сделать вовремя!»
— И примерный список кораблей повстанцев, прошедших шлюз только что!
Директор в раздражении мерил шагами узкий промежуток между пультами, с трудом сдерживаясь, чтобы ни на кого не наорать. Последним кораблем, миновавшим контрольно-пропускной пункт до появления мятежников, был грузовой шаттл с Иду. Обосновавший свое появление у Скарифа перегруженным космопортом основной базы.
«Перегруженным? Разбитым в пыль!» — Кренник мысленно обложил своих настырных преследователей отборной руганью, с мрачной иронией пожалев о том, что они не догадались проводить его до Мустафара.
Но в угнанный — а в этом сомнений не было — транспортник помещалось всего полтора-два десятка человек. Сквозь закрывающийся шлюз прошла эскадрилья крестокрылов и корабль покрупнее. Возможно, десантный. Но даже так получалось, что число врагов оставалось в пределах сотни. Сотни отборных бойцов, целью которых наверняка будет «Цитадель»!
Пообещав себе по итогам операции отправить Рамду под трибунал, Кренник повернулся к пульту, привлеченный тонким писком входящего сигнала. Сообщение было явно не из тех, что относились к хаосу, творящемуся на пляже. Те он уже распознавал на слух — так много их было.
— Сэр, посторонние в инженерном архиве! — Принявший сообщение лейтенант предпочел произнести это так тихо, что никто рядом не услышал. Опасался паники в командном пункте? Но это же безумие!
«Почему меня окружают одни идиоты, а?» — Кренник выдохнул через нос, пытаясь подавить вспышку смешанного со страхом раздражения. Скользнул взглядом по забитому офицерами помещению, понимая, что не может положиться ни на кого из присутствующих, махнул рукой подпирающей стену охране и отрывисто приказал:
— Двое за мной, шестеро на передовую. Птерро и Матиз — оставаться у шаттла.
«А что, если опередить диверсантов и изъять нужную кассету с данными самому?» —Совершенно абсурдное, детское решение проблемы. Но куда более простое, чем попытка силами штурмовиков смерти заблокировать весь архив.
И, к сожалению, неосуществимое.
Добравшись по совершенно безлюдным коридорам башни до «парадного» входа в хранилище, Кренник взглянул с галереи вниз, на груды лежащих на блестящем полу тел в белой броне, отметил расстрелянного буквально в клочья дроида и досадливо хмыкнул, обнаружив наглухо заблокированную дверь.
Жестом велев охранникам следовать за ним, директор развернулся на месте, вытащил из кобуры бластер и направился к лифту. В узкий колодец, центр которого занимала колонна с кассетами данных, был еще один вход. Для посвященных.
«Живучие твари!» — Открытый проем плюнул огнем еще до того, как полностью поднялась створка. Пригнувшись за спиной штурмовика, Кренник выстрелил практически наугад — летящие в коридор дым и искры мешали прицелиться. А вот противнику, двум людям, вцепившимся в узкую колонну хранилища, словно насекомые в стебель цветка, промахнуться было куда сложнее. И оба штурмовика смерти вскоре полетели вниз, так и не сумев достать верткую цель. Директору повезло несколько больше.
— Кассиан! — Крик эхом отразился от стен, почти заглушив мягкий удар, с которым тело второго повстанца рухнуло на решетчатую площадку, собрав по пути несколько балок.
«Вот и познакомились», — хмыкнул Орсон, прислушиваясь к возне по ту сторону колонны. Девчонка оказалась достаточно сообразительна, чтобы догадаться: единственный путь ведет вверх, к антенне вышки связи. Совершенно бесполезной, пока функционирует планетарный щит.
«У Горина два крейсера. Даже самый бездарный командир на его месте должен справиться с той летающей свалкой, которую пригнали повстанцы. Не может же он быть хуже Рамды, в конце концов?»
Кренник с силой ударил по кнопке закрытия дверей, добившись в ответ лишь треска статики. Взглянул на пустой слот в ровных рядах кассет с данными, глухо выругался и отступил в коридор. Ему, как всегда, предстояло решать все вопросы лично.

Пережив несколько крайне неприятных минут в гулкой тишине обесточенной кабины турболифта, зависшей над двухсотметровой шахтой, Кренник выбрался на верхнюю площадку башни с досадным опозданием. Застрявший на полдороге лифт свел его преимущество на нет — опередить младшую Эрсо не удалось, зато удалось застать ее в невыгодном положении: антенна требовала наведения на корабль — приемник передачи, а для включения вспомогательных двигателей Джин пришлось выйти на боковой мостик. Правда, сейчас от него остались лишь обломки. Не иначе как истребители постарались.
«Лучше бы тарелку антенны снесли, но нет, никто на базе не способен до такого додуматься!»
Девчонка стояла прямо перед ним, растрепанная, безоружная, израненная. Но несломленная. Выпавший из разодранного ворота кристалл покачивался на тонком шнурке, словно маятник, отсчитывающий последние мгновения ее никчемной жизни.
— Кто ты такая?
Ему не нужен был очевидный ответ. Он хотел услышать, кем она себя считает. Повстанцем? Борцом за свободу? Или, быть может, агентом? Последний вариант директору не нравился сильнее всего, но он надеялся, что смотрящий в грудь горе-диверсантки бластер будет достаточным поводом для откровенности.
— Джин Эрсо! — голос девчонки дрожал, как и ее сжимающиеся в бессильной злобе руки. — Дочь Галена и Лиры!
«Спасибо, дорогуша, провалами в памяти я не страдаю».
— Ребенок. — Ему удалось вложить в одно-единственное слово все свое снисходительное презрение к этому бесполезному оборвышу. — Только вот теперь у меня есть бластер, но нет причин сохранять тебе жизнь. Лира и Гален мертвы — никто не будет плакать, если ты умрешь. А я устал бегать.
— Тебе не победить! Мой отец…
Кренник скупо улыбнулся, по второму кругу выслушав всю ту чушь, которой напичкал девчонку Гален. Она даже запомнить правильно его слова не смогла, какая жалость. А уж задуматься над ними и не попыталась.
«Если через пять минут Рамда не догадается прислать сюда охрану или хотя бы вырубить питание антенны, я очень расстроюсь».
— Ты кричишь в пустоту, и сама это знаешь, — холодно произнес он, лишь чудом удержав тон ровным. Голубое небо Скарифа подернулось едва заметной рябью и немного посветлело — орбитальный щит рухнул. А с ним и карьера Горина.
«Соберу коллекцию черепов. Повешу на стенку кабинета, в назидание остальным недоумкам! Два крейсера и орбитальный шлюз, как можно было так ошибиться?»
Но девчонка не видела неба, она смотрела прямо на него, не отводя взгляда, зачарованная голосом. И, хотелось надеяться, словами. Директор был совсем не против услышать всю историю из первых рук. Учесть допущенные ошибки на будущее.
— Потерянный, глупый, ненужный ребенок. Ты бросила то, что дал тебе отец, взяв взамен мой подарок. Ну как, грел он тебя все эти годы? — Кренник повел стволом бластера, указывая на ее тощую шею, и до девчонки, наконец, дошло. Она вспомнила. И испугалась.
— Да подавись ты! — Летящий ему в лицо кристалл с выгравированной рыбкой сверкнул в лучах солнца, перекувыркнулся в воздухе и исчез в крепко сжатых пальцах. Орсон отвлекся всего на долю секунды, не обернулся вовремя и теперь оседал на колени, чувствуя, как всю правую сторону тела заливает огонь.
Ударивший в лицо нагретый металл настила показался ему холоднее снегов Валлта.

«Звезда Смерти» всходила над горизонтом. Огромный серый шар плыл в облаках, медленно вращаясь вокруг своей оси. Кажется, Таркин тоже знал толк в красивых жестах.
Орсон моргнул, шевельнулся, с удивлением осознавая, что все еще жив. С трудом приподнял голову так, чтобы видеть одно только небо, и снова испытал почти забытое чувство.
«Мне снилось… что я падаю», — именно так он сказал тогда Галену. Теперь он падал на самом деле — искалеченный, лишившийся всех, кто мог ему помочь или хотя бы услышать. Бесполезный и списанный в утиль вместе с базой. Не зря же Таркин пригнал станцию к Скарифу. Вряд ли гранд-мофф собирался кого-то спасать. Скорее уж намеревался решить проблему повстанцев раз и навсегда, попутно устранив всех неугодных.
«Станция, моя, крифф, станция! Со всеми бесконечными переделками, изменениями…» — Орсон нахмурился, сжал челюсти, пытаясь отогнать пульсирующую боль и сосредоточиться. В этой мелькнувшей на краю сознания мысли было что-то важное.
Разгадка.
Последнее внесенное в конструкцию изменение: выхлопная шахта уловителя — многокилометровый, абсолютно прямой туннель, пронизывающий бронированную сферу от поверхности и до реакторного отсека. Микроскопическая в масштабах станции прореха в защите, дыра меньше двух метров в диаметре. Уязвимость, дающая умелому пилоту шанс поразить цель. Если он сумеет пройти заградительный огонь, конечно. Проблема заключалась в том, что одного такого пилота Кренник видел лично. А после всего случившегося в его жизни не стал бы с уверенностью утверждать, что джедаи вымерли окончательно. И Альянс не найдет второго.
«Гален, гениальный ублюдок! Ты подарил повстанцам надежду, но сделал так, чтобы приз обошелся им действительно дорого!»
Кренник выбросил вперед левую, целую, руку, впился пальцами в решетчатую поверхность настила и рывком дернул непослушное тело вперед.
«Ничего, я сделаю так, чтобы он обошелся им еще дороже!»
Подняться на колени не вышло, правая нога почему-то не сгибалась, простреленное плечо жгло огнем, а сведенная судорогой кисть по-прежнему сжимала кайбер-кристалл. И Орсон был уверен, что тот светится. Станция готовилась стрелять.
Когда он добрался до дверей турболифта, тарелка суперлазера украсилась короной пронзительно-зеленых огней.
«Зажигание. Тридцать секунд до фокусировки. Сорок шесть и две трети — до выстрела». — Турболифт скользил вниз, набирая скорость. Мгновения утекали сквозь пальцы, словно песок.
Удар, ощущение свободного падения и невозможно острая боль, от которой он захлебнулся криком, — аварийные репульсоры все же сработали, поймав кабину в последний момент.
«Ненавижу… все и сразу!» — До стоящего в центре залитой солнечным светом посадочной площадки шаттла было около сотни шагов. Слишком много. Слишком… долго.
Орсон не моргая смотрел на то, как на горизонте вспухает ослепительный шар второго солнца, а вызванная ударом с орбиты волна поднимается вверх, закрывая небо.
«Любой путь стоит шага, да, Гален? Ну вот, я, к-ха… шагаю. Доволен?» — Ползти, цепляясь за стыки пермакритовых плит, было куда сложнее. Дыхание глушило хрипом, пульс грохотал в висках целым оркестром. Но шаттл был все ближе. Как и мертвое тело в форме, лежащее в тени крыла.
Откуда появился Матиз, Кренник так и не понял. Да и пятнающие блестящую броню кровавые дорожки разглядел, только уткнувшись в них лицом. Матиз волок его к шаттлу, то и дело спотыкаясь, но даже так у них получалось двигаться заметно быстрее, чем ползком. Когда они добрались до трапа, приливная волна уже поднялась выше уровня посадочной площадки, заслоняя горизонт и искрясь сетью белесых молний.
И тут Кренник, наконец, оступился.
Взлета он не запомнил — придавившая к полу перегрузка отдалась во всем теле иссиня-черной волной боли. Маневрирование расцветило ее мучительно яркими вспышками, но позволило удержаться на гребне, не провалиться в бесконечную темноту, из которой нет возврата. Дожить до момента, когда ноздри обожгла не вонь пожарищ, а холодный, отфильтрованный воздух посадочного ангара.
По раскрывшейся рампе Орсон буквально скатился, ударился, не почувствовав, виском о решетчатую дюрасталь и уставился прямо перед собой — на начищенные до зеркальности бронированные сапоги. Черный плащ колыхался рядом, как причудливая водоросль.
«Стоило ли спасаться?» — Насмешка над собой не удалась, как и большинство шуток. Лоб сдавило обручем, по губам потекло горячее и липкое, и он раскрылся, позволил всплыть на поверхность ускользающего сознания схемам и чертежам. Показал найденный изъян.
«А вы небесполезны, директор». — Густой бас Вейдера отдался в костях черепа, плащ мазнул по лицу.
И наконец-то перестало быть больно.

***

Песок под пальцами был черным и мокрым. А море, прибоем облизывающее сапоги и путающее плащ, — холодным.
«И снова мне снится эта планета… Кошмар, последняя иллюзия угасающего разума. Но почему именно Ла’му? Какого ситха?»
Действовать было проще всего не думая. Подняться на ноги, отряхнуть колени от песка, который почему-то не лип к влажной ткани. Ухватиться за плечо — покрытое копотью и запекшейся кровью, но по ощущениям абсолютно целое. Осмотреться, задрать голову к небу, покрытому низкими облаками, и застыть.
«Звезда Смерти» была и тут. Огромная, неимоверно близкая. Повернутая к невольному зрителю боком, так, что кроме тарелки суперлазера можно было разглядеть расчерчивающие ее линии технологических каналов, грузовых шлюзов и портов.
«Никто бы никогда не подвел станцию на такое расстояние к планете, даже Таркин!» — Мысль отрезвила, заставила пересмотреть ситуацию и окончательно убедиться, что все происходящее — сон. А что плохого может случиться во сне, если все уже случилось в реальности? Ничего действительно страшного, разумеется.
Через две сотни шагов Орсон убедился в обратном.
Низкая гряда черно-серых камней, поросших ядовито-зеленой травой, которую он обогнул по полосе прибоя, скрывала небольшую ровную площадку. На которой сидела слишком знакомая фигура. А песок перед ней был весь исчерчен схемами.
Гален Эрсо поднял голову, смерил Кренника изучающим взглядом с головы до ног, хмыкнул:
— И зверь вышел из моря, и рана его исцелилась… Как плечо, Орсон?
Следующая волна едва не сбила Кренника с ног.
По счастью, здесь не было ни боли, ни крови, поскольку видеть в руках Галена длинный закрученный осколок металла, зная, откуда он его достал, было выше человеческих сил. И лишь пятно на боку кителя, темное на темном, притягивало взгляд, как магнитом.
— Ты… — Сейчас надо было спросить правильно, подобрать именно те слова, которые будут услышаны. — Ради чего ты это сделал?
— А ты догадайся. — Гален подправил чертеж на песке, придирчиво осмотрел, оценивая результат, и ткнул в центр картинки осколком. — Докажи, что все было не зря.
Орсон подошел ближе, встал напротив и опустил взгляд.
На грубые, но узнаваемые схемы: мотиватора гипердвигателя, с его запутанной системой вентиляции, которую пришлось переделывать шесть раз и бросить на полпути, поскольку все дальнейшие изменения лишь ухудшали показатели; ядра реактора с асимметричной, откровенно неудачной схемой нагрузки; уловителя частиц с разгонным кольцом и узкой шахтой, ведущей к поверхности станции. И еще десятки других, помельче.
«Все наши компромиссные, вынужденные решения, принятые под давлением обстоятельств. Нехватка финансирования, материалов, вычислительных мощностей… Заложенная в конструкцию изначальная ошибка, ограничившая наши возможности. Ведь для суперлазера, построенного на кайбер-кристаллах, требовались совсем другие условия эксплуатации… Только кто же об этом знал в момент закладки станции? Поггль? Или, может, Дуку? Боги, какая это была авантюра!»
— Все мы немножко безумцы. — Гален подпер голову кулаком и принялся задумчиво постукивать металлическим осколком по песку, оставляя на ровной поверхности короткие, резки штрихи. — Но, как видишь, неуязвимых, как и незаменимых, нет. Смертны люди, станции, планеты… чувства.
— Это все можно исправить, — упрямо возразил Орсон, стараясь не обращать внимания на вторую половину фразы. Выслушивать банальности не хватало терпения, а орать на бывшего друга по ту сторону смерти было непередаваемо глупо. — Немного больше времени, денег и понимания процесса. Если считать станцию прототипом… то все недостатки можно учесть при создании… второго экземпляра.
— Ты готов пустить это в серию? — Гален изумленно вздернул белесые, почти невидимые брови. — Восемь миллиардов компонентов, четыре годовых бюджета Империи.
— Большая часть денег ушла на финансирование научных разработок и построение инфраструктуры. Начни мы строительство сейчас, уложились бы в пять-шесть лет! — Орсон по привычке отстаивал свою точку зрения, скользя рассеянным взглядом по схемам, которые уже начал стирать прибой. Мотиватор, реактор — все это мелочи, если знать, что должно быть в центре станции, в ее сердце. Которое и есть кайбер.
— Ты не понимаешь, — теперь Гален смотрел вниз, а станция над их головами медленно, но неумолимо двигалась, завершая разворот, — это не должно было повториться.
— Ты поэтому подсказал повстанцам, где искать планы? Из-за своего криффового пацифизма? — Орсон до боли сжал кулак, чувствуя под пальцами фантомные грани кристалла. Того самого, которым швырнула в него Джин. — Или нет… ведь нет же, Гален? Ты мог дать им сотню подсказок на выбор, предложить воспользоваться любой другой уязвимостью, которая привела бы к значительным повреждениям или даже лишила «Звезду» хода, но ты предпочел дать им ключ к уничтожению всего. Призрачную надежду… Пожертвовав ради этого собственным ребенком! Боги, Гален, на кого ты на самом деле работал?!
Мысли метались стаей пронзительно орущих нетопырок, сталкивались, ломая крылья, падая вниз, умирая и взлетая вновь, возрождаясь из пепла. Головоломка складывалась фрагмент за фрагментом. Во всем своем уродливом, невообразимом великолепии.
«Как я был слеп…»
Гален узнал о смерти Лиры до того, как Орсон сказал ему об этом. До того, как у него возникла причина влезать в защищенную сеть и искать вполне конкретную информацию. Да и легкость, с которой он это проделал… Можно быть гением в одной, двух, пяти областях, наконец, но гением во всем быть нельзя. Гален давал ему подсказки, подталкивал к очевидному решению, но Орсон не видел. Не хотел видеть, занятый работой и интригами. Удовлетворением собственных амбиций и поисками славы, кусочком которой собирался потом поделиться с другом. Пожаловать с адмиральского плеча.
«Стратегическая консультационная группа Республики», после провозглашения Империи сменившая половину состава и получившая в кругу посвященных неофициальное прозвище «множественные личности Арманда Айсарда». Организация, работавшая под крылом КОМПОНОП. Предназначенная в первую очередь для анализа текущей ситуации и построения стратегических прогнозов развития Империи, как государства, и отдельных ее частей, как самостоятельных административных единиц.
Принятие решений о развитии или закрытии торговых путей, усиление безопасности одних транспортных магистралей и ослабление контроля над другими, колебания курса основных валют, рушащие экономику центральных секторов и позволяющие расцвести окраинным, — всем эти занимались не чиновники, сидящее в зеркальном небоскребе на Корусанте, а тысячи и тысячи разумных, разбросанных по всей Галактике. Империя, как и Республика, собирала и взращивала гениев, вкладывая в них многое, но требуя не меньше в ответ.
Он неоднократно упрекал Галена в том, что тот не желает платить добром за добро, отстаивая свои смешные принципы. Но в итоге нашлось… нечто, непреодолимая сила, сумевшая таки взыскать по счетам.
«Но что же это было? Что? Чья… смерть?»
— Станция была хороша, пока оставалась инструментом устрашения. Приманкой. Пугалом для всех несогласных, ядром Восстания, по сути. Но как только она была готова стрелять… — Гален смотрел, как из моря приходит волна, дочиста вылизывает песок, стирая все следы, и откатывается, плеснув напоследок солеными брызгами в лицо. — …То превратилась из возможности мира в угрозу ему. Абсолютная власть — соблазн слишком большой даже для избранных или мнящих себя таковыми. А «всеобщее благо» — удобная ширма. Не бывает счастья для всех и даром, Орсон. Как бы ни хотелось обратного…
Кренник вспомнил безумную радость в глазах Галена, стоящего на коленях в окружении мертвых тел под ледяным дожем Иду, и только сейчас понял ее причину. Гален действительно рад был видеть его живым даже такой ценой. Пытался спасти против воли, сломав. Точно так же, как сам Орсон пытался спасти Лиру.
«Какая ирония…»
Он поднял голову, заморгал, чувствуя, как слипаются предательски мокрые ресницы. А станция в небе над ними окуталась морем зеленых огней — загорелись восемь коротких черточек вспомогательных лучей, собираясь в один, засверкали вспышками залпы турболазеров…
Но «Звезда Смерти» не выстрелила — взорвалась, расплескав по небу огни чудовищного фейерверка. Ослепила беззвучным всполохом. Рухнула вниз бесконечным дождем искр, гаснущих в сером равнодушии моря.
— Гален? — Орсон отшатнулся. Оглянулся, видя вокруг лишь мокрый песок. — Гален!!!
«Что вам стоило просто работать, Кренник? Работать и не тащить в работу личное? А впрочем, что с вас взять, директор…» — Призрачный голос Таркина стегнул по нервам раскаленным прутом. Заставил захлебнуться пропахшим гарью воздухом, рухнуть на колени и снова ощутить боль.
«Еще ничего… не закончилось».
Орсон рвано вдохнул, сцепил зубы и провел на мокром песке первую линию будущего чертежа.

За обзорным иллюминатором «Опустошителя» скалилась голыми ребрами несущих конструкций новая боевая станция «Звезда Смерти-2». Вокруг и внутри еще не оформившегося шара роились корабли: транспортники, автоматизированные погрузчики, огромные строительные дроиды. Все, что создает присущую любой большой стройке деловую суету. Три серых клина ИЗР парили неподалеку, намекая, что стройка еще и секретная.
— Мофф Джерджеррод прислал шаттл, сэр. Вас ожидают в ангаре на шестой палубе через десять минут. — Вытянувшийся в струнку офицер мазнул взглядом по стоящему напротив него человеку и поспешил отвести глаза.
— Спасибо, лейтенант, — не оборачиваясь, отозвался тот.
«Любая совершенная лично ошибка — кирпичик в фундамент здания будущего успеха. Почти все можно переосмыслить, преодолеть, обернуть в свою пользу. И только смерть — финальная точка, окончательное решение любого вопроса». — Слова одного из преподавателей бреантаальской «Программы будущего Республики» всплыли в памяти, закачались на волне воспоминаний, словно желтый лист на глади маленького пруда. Того, что украшал парк возле жилого комплекса «Небесной мощи» вечность назад. Гален подписал договор с ИСБ за четыре дня до своего отлета на Иду. Причем связался с «консультационной группой» сам. Изъявил желание быть полезным. И никому ничего не сказал. Ни Лире, ни…
Орсон медленно разжал кулак, разглядывая лежащий на ладони кайбер-кристалл. Где-то на Скарифе он треснул, нижняя половина потерялась, а выгравированная на широкой грани рыбка лишилась большей части своего роскошного хвоста.
«Все что-то теряют, да?»
Он очнулся в лазарете «Опустошителя» шесть дней спустя. Когда Альдераан уже был лишь воспоминанием, обломки первой «Звезды Смерти» падали на Явин-4, сгорая в атмосфере покрытой джунглями планеты, а списки выживших становились все короче. Узнал, что с него сняты все обвинения в преступной халатности, повлекшей за собой массовую гибель научных сотрудников и уничтожение материальных ценностей. Получил неимоверное количество отчетов от других подразделений «Передовых оружейных исследований», дела которых на время завершающего этапа строительства той, первой, станции свалил на заместителей. И дружеский совет: не появляться в столице в ближайшие год-два. Во избежание.
И новый проект. В котором он был лишь приглашенным консультантом. Руководили совсем другие люди.
Галена Эрсо официально признали погибшим на Иду во время террористической атаки. Осталось ли от него хотя бы тело — никто не знал, посадочную площадку смело взрывом.
«Неужели не было другого пути, Гален? Или ты настолько сильно мне не верил?»
Орсон медленно намотал цепочку на пальцы и сжал, чувствуя, как впиваются в кожу звенья. Правая рука почти восстановилась, лишь изредка сводило плечо. Сущая мелочь, если подумать. Если…
Недостроенная боевая станция плыла в черноте, а человек в белом шел по пустынному коридору, и плащ стелился за ним рваным крылом.

FIN