ПРОЛОГ

— Сектор 62-14 — потеря контроля, сектор 63-14 — потеря контроля. Сектора с 64-10 по 78-12 — полное разрушение. Выход на поверхность блокирован. Запуск шаттлов невозможен...
Серый пепел и белый, слепящий глаза снег. Мокрый, летящий в лицо, неумолимо превращающийся в дождь.
«Все тает. Власть, время, возможности. А вот ответственность только растет, мать ее...»
Генерал Хакс досадливо морщится, стирая с ресниц снежную кашу и пытаясь разглядеть на маленьком экране сканера зеленое пятнышко сигнала маячка. Оценивает расстояние до цели и мысленно кроет Рена, Сноука и Сопротивление заодно последними словами. Но легче не становится. Он должен быть не здесь, посреди черно-белого, подсвеченного заревом далеких взрывов снежного плато, а совсем в другом месте. Организовывать эвакуацию, спасать своих людей, пытаться сделать хоть что-то полезное, пока возможно. Но вместо этого летит спасать человека, которого в любой другой ситуации охотно увидел бы мертвым. Летит лично, поскольку если отправить на это дело одних штурмовиков, то они точно привезут труп магистра рыцарей Рен. Даже если найдут того живым.
«Репутация такая забавная штука... правда, иногда она играет против владельца. В самый неподходящий момент».
В наушнике, снятом в командном центре с одного из операторов буквально на бегу, монотонно бубнит механический голос, перечисляя список секторов, с которыми утеряна связь. И список бортовых номеров шаттлов, которым все же удалось взлететь. Первый — кошмарно длинный, второй — обидно короткий. И Хакс отстраненно размышляет о том, что он может не успеть пополниться еще одним номером. Даже если они найдут Рена. Будь он трижды неладен вместе со Сноуком. И Силой, которая ведет их обоих.
Генерал слышит обрывок фразы: что-то там про предполагаемые две с половиной минуты до окончательной потери стабильности ядра. И перестает вслушиваться. Зеленая точка на экране становится все больше. А сквозь метель начинают проступать силуэты первых деревьев.
Тяжелый спидер вынужденно снижает скорость, петляя между покосившихся стволов, и медленно приближается к глубокому разлому. Штурмовики берутся за оружие и начинают с удвоенным вниманием смотреть по сторонам. Сам Хакс смотрит лишь на пульсирующее пятнышко маяка, но замечает Рена первым именно он. Точнее, цепляется взглядом за алую полосу на мокром снегу.
«Привезите Кайло Рена!» — слова приказа Верховного лидера обжигают горечью обиды, поскольку никем другим Сноуку даже в голову не придет поинтересоваться. Пока не придет, раз девчонку они упустили. А ведь точно упустили, взлет «Тысячелетнего сокола» система ПВО зарегистрировала меньше минуты назад. Но отреагировать на это уже было некогда и нечем.
«Ненавижу...»
Генерал перемахивает через борт, не дожидаясь полной остановки, и, увязая в сугробах почти по колено, подходит к телу. Переворачивает, отмечая обугленные края одежды и глубокую рану на лице. Касается шеи, нащупывая пульс, ровный и размеренный, как у спящего, неслышно цедит сквозь зубы:
— Везучий ублюдок.
Выпрямляется, взмахом руки приказывая штурмовикам грузить Рена на борт, делает несколько шагов в сторону, прямо по алой полосе. С чувством пинает снежные комья, пытаясь изгнать из памяти внимательный взгляд непроницаемо темных глаз, спрятанный за решеткой порытых инеем ресниц. Взгляд, направленный за грань и совершенно безумный.
«Ну что тебе стоило просто подохнуть?»
Солдаты топчутся за спиной, пытаясь подогнать спидер поближе, но в конце концов просто с размаху зашвыривают магистра на пассажирское сиденье. Изданный Реном при падении странный мяукающий звук приводит Хакса в чувство, но орать на штурмовиков смысла не имеет — скорость важнее, а рыцарь не хрустальный, потерпит как-нибудь.
В наушнике тонко пищит на одной ноте. Обратный отсчет прекратился невообразимо давно и лишь чудо все еще держит звезду под их ногами на привязи.
— «Ипсилон-42», прием, — сухой шелест эфира на долю секунды заставляет поверить в худшее.
— «Ипсилон-42», видим вас. Можем взять на борт через сорок секунд на плато.
— Принято.
Снег становится дождем, испаряется, не касаясь земли. Звезда умирает второй раз.

Умирает, едва не прихватив их с собой. Ударная волна подбрасывает шаттл так, что генерал практически выпадает из кресла, невзирая на привязные ремни. Штурмовики изломанными куклами валятся на пол, грохоча оружием, и только Рен, пристегнутый к койке и по уши накачанный всем тем, что удалось найти в походной аптечке, стонет и мечется в своем наркотическом сне. Кажется, он все еще там, в заснеженном лесу. Хаксу невыносимо хочется, чтобы рыцарь остался там навсегда. Но он привычно обрывает крамольную мысль и упирается взглядом в ком медицинской пены, которой залит располосованный бок магистра.
«Принцессу спасли, осталось доставить ее к дракону».
Генерал кривит губы в усмешке и закрывает глаза, прислоняясь затылком к подголовнику. До «Финализатора» еще пятнадцать минут лету, спасибо вечной и пламенной любви армии и флота и нежеланию капитана идти под трибунал. Который светит самому Хаксу за потерю базы и безобразно проведенную операцию по добыче карты. Крах карьеры, разжалование и... казнь. Не та картина будущего, которую он рисовал себе во время выстрела «Старкиллера». Совсем не та. Но перспектива именно такого развития событий пугающе реальна.
«А ведь можно было и раньше догадаться, что все окажется не так просто...»
Еще есть время подумать над тем, как они до этого докатились. И найти способ если не избежать наказания, то хотя бы свести ущерб к минимуму, свалив всю вину на кого-то другого. Того, кто действительно нужен Сноуку. Пока нужен.
«Ничего личного, магистр».

ГЛАВА 1

— Я знаю, кого тебе сосватали на корабль, Руди, и хочу кое-что сказать по этому поводу, — Феликс, для вида шутливо обнимающий Хакса и демонстративно пытающийся поддеть пальцем вторую нашивку на его рукаве, которую они всей теплой компанией обмывают уже добрый час, пугающе серьезен. И трезв.
— Давай, делись последними сплетнями, — новоиспеченный генерал улыбается, но тепла в этой улыбке меньше, чем в снегах «Старкиллера», которым он теперь уже официально назначен командовать. А не просто «исполнять обязанности».
Феликс понимающе ухмыляется в ответ и отвешивает всем присутствующим неглубокий поклон:
— Мальчики-девочки, я украду у вас хозяина вечеринки на пять минут. Поболтать о том, о сем...
После чего подхватывает с подноса дройда-официанта два полных стакана и торжественно вручает один из них Хаксу. Значок службы внутренней безопасности отражается в хрустале мутным пятном.
— Поздравить тебя или посочувствовать, я пока не знаю, — молодой майор удобно устраивается в кресле, закидывая ногу на ногу, — но магистра рыцарей Рен тебе подсунули не просто так. Кстати, для справки, его нынешнее неофициальное прозвище — «Принцесса», в честь мамочки и по совокупности особенностей характера, так сказать.
Генерал удивленно вскидывает бровь и медленно цедит коньяк, не чувствуя вкуса. Слухи о том, что сделал рыцарь с тем, кто рискнул назвать его... не по протоколу, доходили даже до «Старкиллера». И были не слишком аппетитны.
— Досье ты видел, — Феликс мило улыбается проходящей мимо девушке, — но ради всех богов галактики, не вспоминай о виденном в присутствии Рена. Мысли он читать не умеет, но интерес заметит точно. И это может плохо кончиться.
Безопасник взбалтывает жидкость в своем бокале, наблюдая за кружением льдинок, и, понизив голос, продолжает:
— Года три или четыре назад, когда Кайло Рена впервые представили обществу, как ученика Сноука, им многие заинтересовались. Разумеется, никаким магистром он тогда не был, лица не прятал, да и гонору было поменьше, поэтому никто особо не испугался. А томная бледность, глаза с поволокой и общая восторженность в адрес Верховного лидера послужили неиссякаемым источником всякого рода шуточек. Вроде той, про хаттову подстилку и зам начштаба.
Хакс фыркает, едва не расплескав коньяк. Судя по снимкам, которые были в досье Рена, остроты в адрес рыцаря изяществом не отличались. Просто не могли отличаться — с такой-то внешностью и происхождением. Пройти мимо и не проехаться по больному в некоторых кругах считалось практически дурным тоном. Ему самому в свое время досталось и за цвет волос, и за отца, и за все прочее. Нельзя сказать, что это было совсем незаслуженно, но безусловно обидно. Хотя характер закаляло неплохо.
— Так вот, — Феликс делает большой глоток из своего бокала и задумчиво осматривает зал из-под ресниц, — шуточки резко закончились, когда в перерыве между заседаниями штаба один из приглашенных капитанов решил блеснуть остроумием. И сказал, для всех сказал, заметь: «Полагаю, некоторым рыцарям стоило родиться другого пола. Однозначно были бы краше и сговорчивей. Должность любимой наложницы Сноука обязывает». Дурацкая фраза, опасная. И, как оказалось, смертельная. Рен просто сделал один шаг и ударил того капитана в горло. Рукой.
— И им срочно понадобился новый офицер на освободившуюся должность, — Хакс пристроил бокал на подлокотник. Пить ему резко расхотелось.
— Именно, — безопасник был невозмутим, — у Кайло Рена нет чувства юмора. Совсем. И гаек в голове некомплект. Так что будь осторожен и помни, что магистр не просто представитель Верховного лидера и заноза в заднице, но и человек, который будет всеми силами пытаться тебя утопить. А конкурентов он не любит и в средствах не стеснен. Одаренный и одержимый образом своего предка. Кто у него предок ты и сам знаешь...

Этот разговор состоялся три с лишним года назад. Но полученными от Феликса знаниями Хакс пользовался до сих пор, хотя самого безопасника смыло волной кадровых перестановок буквально через неделю после их последней встречи. И генерал одно время думал, что причиной внезапной отставки подающего надежды майора стала как раз его разговорчивость. С другой стороны, влияние рыцарей Рен было сильно преувеличено. А вот кем и зачем — оставалось вопросом пусть интересным, но опасным. Первый Орден хоть и называл себя преемником Империи и грозился вернуть «мир и порядок» обратно, на деле финансировался из каких-то мутных источников и собирал под крылом Сноука всех недовольных текущим политическим раскладом в галактике. Карьерные перспективы при этом открывались просто головокружительные. Что, собственно, и соблазнило самого Хакса. В конце концов, возможность удовлетворить свое любопытство за чужой счет и получить не только интересный результат, но и реальную власть, того стоила. До момента, когда придется платить по счетам.
Дураком генерал не был, особых иллюзий насчет своей полезности Верховному лидеру после всего произошедшего не имел, но точно знал, насколько силен в Первом Ордене кадровый голод. Финансовый вопрос не вставал перед Сноуком никогда, а вот раздобыть новых людей, обученных и верящих в идею, было куда как сложнее. Со «старой гвардией», хорошо помнящей Империю Палпатина, Верховный лидер дела демонстративно не имел. Хотя поддержкой в определенных кругах пользовался, пусть и завуалированной. Поэтому набирать сторонников Ордену приходилось из детей тех имперских офицеров и чиновников, которые по разным причинам не смогли занять высокое положение в исчезнувшем ныне государстве. И тем более не имели возможности подняться в рамках разоружившегося Содружества независимых секторов, как лицемерно называли себя осколки некогда великой Империи.
Моффы традиционно дружили не с кем-то, а против кого-то, что сначала привело их к возмутительному поражению в битве при Джакку, где были потеряны два секторальных флота и единственный имевшийся на тот момент в строю линкор. А потом и к необходимости подписания с Новой Республикой мирного договора, весьма сильно ограничившего аппетиты тех чиновников, которые не сообразили вовремя переметнуться в стан врага. Экономика, подорванная гражданской войной, грозила рухнуть в любой момент, поэтому здравый смысл в кои-то веки возобладал над амбициями, и спешно возобновленные торговые договора стали основой относительно мирного сосуществования Республики и Содружества. Накладки все же случались, но лет через десять все более-менее улеглось, и только тогда среди бывших имперцев начались разговоры о необходимости реванша и создании чего-то нового.
Чего-то, впоследствии получившего название «Новый Орден». Изначально предполагалось назвать «Новый Порядок», но отсылка к концепции палпатиновского «мира и порядка», была сочтена слишком явной. «Орден» звучало нейтральнее, намекало на закрытость организации и ее некую элитарность. Ну и радикальность, куда же без этого. Подобный нехитрый прием долгое время позволял выдавать их за политическую оппозицию, своеобразный клуб по интересам, объединивший всех недовольных. О военной составляющей Ордена Республике стало известно чуть больше года назад.
Дипломатический скандал был изрядный, но кого он интересовал? Содружество привычно открестилось от «экстремистов» с парой шаттлов и десятком истребителей и, в свою очередь, попеняло республиканцам за Сопротивление, спешно созданное силами Леи Органы за свои деньги и из своих сторонников. Как ни странно, после всех ее политических провалов, друзья у бывшей принцессы не перевелись, пусть и вымерли естественным путем по большей части. Оставшиеся имели свойственный юности боевой задор, но не имели достаточного веса, чтобы склонить Сенат к реальным действиям. О «Старкиллере» тогда еще никто не знал. А потом для сенаторов стало поздно.
Разумеется, уничтожить целое государство одним выстрелом не стоило и надеяться, но гибель такого большого числа высокопоставленных чиновников однозначно должна была привести к «переделу пирога власти», что могло дать Ордену необходимую фору. К сожалению, приказ Сноука, заставившего их сосредоточиться на поисках карты с координатами Люка Скайвокера, привел к тому, что нарушена была не только секретность объекта «Старкиллер», но и раскрыто существование флота.
Три разрушителя типа «Возрожденный», засветившиеся в непосредственной близости от боевой станции, погоды не делали, как и тот факт, что на борту «Финализатора» побывал пилот Сопротивления, но они могли навести Новую Республику на мысль о необходимости решения назревшей проблемы одним решительным ударом. А сил, даже за вычетом всех сгоревших на орбите Хосниан-Прайм кораблей, у Республики хватало. Пусть они и были разбросаны по галактике, обеспечивая безопасность основных торговых маршрутов.
Рискнет ли противник оголить магистрали, сможет ли собрать достаточно сил и насколько хорошо сработает разведка Республики и контрразведка Ордена, оставалось лишь гадать. Но свои соображения на этот счет включить в отчет Верховному лидеру определенно стоило.
Хакс открыл глаза, обнаружив перед обзорным экраном створ главного ангара собственного флагмана, мысленно встряхнулся, выпрямил спину, отметив, как подобрались сидевшие в десантном отсеке штурмовики, и отрывисто приказал:
— Магистра в закрытый медотсек на шестой палубе. Докладывать о любых изменениях его состояния. Я буду на мостике.
«Должен же кто-то начать разгребать этот бардак!»

ГЛАВА 2

Восемь часов спустя он уже не так уверен в том, что этот бардак вообще реально разгрести. Но осознание того факта, что последний взлетевший с основной посадочной площадки шаттл вывез на своем борту не только двенадцать человек технического персонала, но и записи системы видеонаблюдения и всех переговоров внутри станции за последние два часа ее существования, странно утешает генерала. Ведь теперь у него есть возможность не только заявлять о чьей-то виновности, но и ее материальное подтверждение. А тот, кто владеет информацией, может вывернуть ситуацию в свою пользу. Хотя с потерями в восемьдесят шесть процентов личного состава базы можно хоть наизнанку вывернуться, но лучше не станет.
Хакс с содроганием вспоминает судьбу первой «Звезды Смерти», после взрыва которой по официальным данным из миллиона находившихся на борту планетоида выжил только один человек — Дарт Вейдер. Слава современным системам автоматизации и здравому смыслу конструкторов — на «Старкиллере» было всего сто двадцать две тысячи. На борту его флагмана сейчас восемь из них, остальных подобрали «Наказующий» и «Гордец».
План эвакуации подразумевал более высокий приоритет у старших офицеров и технических специалистов, но никогда не отрабатывался в полной мере во избежание демаскировки объекта. Теперь за это пришлось дорого заплатить — обслуживающий персонал энергонакопителя вывезти вообще не удалось, как и большую часть второй, отдыхавшей от дежурства, смены реакторщиков. Отрезанными от транспортов оказались и четыре станции дальней связи, вместе с системами ПВО и их авиагруппами. Про потери среди простых солдат генерал постарался даже не думать. Хатт с ним, с его планом подготовки штурмовиков, болванчиков штамповать несложно и относительно дешево, а вот за потерю высококвалифицированных сотрудников Сноук его не шампанским будет угощать, а помоями. И хорошо, если не в пыточной.
— Подготовьте узел связи через десять минут, — Хакс берет датапад и просматривает свой отчет еще раз, надеясь угадать, как будет развиваться беседа. От двух доз «бодрилки» на голодный желудок ощутимо тошнит, но деваться некуда — как только схлынет адреналин, самым разумным будет дойти до койки и отключиться хотя бы на час. Иначе он такого накомандует...

Холод технических помещений, среди которых прячется специальный коммуникационный центр, помогает немного прийти в себя. Генерал нервно ежится, борясь с желанием потереть замерзающие уши, но вместо этого привычным жестом складывает руки за спиной и застывает неподвижно. Верховный лидер должен выйти на связь с минуты на минуту.
В отличие от «Старкиллера», где можно было вырубать в скале объемы произвольной формы, боевой крейсер не может похвастаться избытком пустого места. И высокими потолками, которые так любит Верховный лидер, считающий, что его голограмма должна подавлять и внушать — ужас или почтение, по ситуации. Под запросы Сноука идеально подходит главный ангар, но капитан «Финализатора» скорее удавится, чем позволит так нерационально использовать столь ценное помещение.
Поэтому переговорный зал устроен над переплетением магистральных энерговодов, идущих от реактора к двигателям. Не самое удобное место с точки зрения логистики, но выбирать не из чего. Разумеется, конструкторы постарались сгладить впечатление нахождения в «техногенных кишках», но им это не слишком удалось, ведь наборной мраморный пол здесь заменяет полированный дюрастил, а фальшстены подсвечены лишь редкими лампами. А еще тут кошмарный сквозняк.
Ураганом выдувающий из головы генерала все посторонние мысли, стоит вспыхнуть синему мареву голограммы.
— Верховный лидер, — Хакс склоняет голову в приветственном полупоклоне заметно ниже, чем обычно, что не ускользает от внимания Сноука.
Изуродованный экзот кривит губы в презрительной гримасе:
— Докладывайте, генерал. И постарайтесь меня хоть чем-то порадовать, — предварительный отчет о потерях и состоянии Кайло Рена прочтен им уже несколько часов назад, но Сноука интересуют не сухие цифры и занимательные кадры медицинских операций, а эмоции, которые по этому поводу испытывает Хакс. Генерал прекрасно умеет недоговаривать в бумагах, но перед мощью Силы он всего лишь человек. Амбициозный, далеко не самый умный, но достаточно упрямый, чтобы на этом можно было сыграть.
— В двенадцать ноль восемь был зарегистрирован побег заключенной из допросного блока. Допросный блок уничтожен магистром рыцарей Рен спустя шесть с половиной минут. Следы беглянки затерялись на том же уровне, предположительно она ушла в технические тоннели для дройдов, — Хакс на секунду замолкает, собираясь с мыслями, — в двенадцать сорок шесть по стандартному времени системой ПВО был предположительно замечен неизвестный объект, вышедший со скорости света на высоте менее двухсот метров. После этого он ушел ниже уровня наблюдений и был потерян системой. Магистр прервал поиски заключенной и отправился на предполагаемое место посадки неизвестного корабля, пребывая в уверенности, что это «Тысячелетний сокол» Хана Соло. Спустя час двадцать было получено подтверждение.
Сноук чуть откидывается в своем кресле, изучая стоящего перед ним человека. Тот смотрит на повелителя кристально честными глазами, ни секунды не сомневаясь в том, что говорит. Но за всем этим тщательно выстроенным фасадом, маской идеального исполнителя — всегда подтянутого и готового к новым свершениям, прячется страх. Страх и недовольство тем, как сложилась ситуация. Цепь совершенно неожиданных проколов, ошибок, недоработок, недостаточно быстро принятых решений... и закономерный результат — крах вместо триумфа. После триумфа, если точнее. И это «после» спасает нерадивого исполнителя. Возможно, со временем генерал догадается, что действовать по инструкции недостаточно и надо прорабатывать не только очевидные, но и неприятные и абсурдные варианты развития событий. Если сможет договориться с магистром рыцарей Рен. А сам Кайло наконец-то снизойдет до полноценного сотрудничества. Время игр закончилось.
— Что же вы все про магистра, да про магистра? — мягко интересуется Верховный лидер, с удовольствием отмечая вспышку раздражения в собеседнике, — ваши действия меня тоже интересуют.
Раздражение смешивается со страхом. А горькая нотка обреченности придает коктейлю особый вкус.
— В тринадцать десять зафиксировано нарушение периметра в секторе 12-48. Спустя тридцать две минуты произошло отключение планетарного щита. Сообщение об этом сразу же было получено в командном центре, но повторная активация щита оказалась невозможной, — серые глаза сужаются от злости и Сноук в полной мере может оценить холодную ярость генерала. Причем направлена она не только на диверсантов, но и на себя.
«Как интересно... Что ж, похоже эта ошибка была достаточно велика, чтобы чему-то его научить».
— Почему же? — голос Верховного лидера все так же мягок, но Хаксу хочется услышать другую, более подходящую моменту интонацию.
— Конфликт приоритетов, — генерал нервно облизывает губы, воскрешая в памяти события тех минут. Если бы тогда он действовал иначе... но историю уже не переиграть, — отключение выглядело системным сбоем, и лишь просмотр записей выявил, что это был прямой приказ, заверенный личным кодом капитана Фазмы. На тот момент я счел необходимым послать к пультовой ремонтную бригаду и усилить патрули в секторе. Ремонтники обнаружили заваренную дверь пультовой, после вскрытия которой выяснилось, что блоки контроля уничтожены и требуется ручной перезапуск системы управления щитом. К моменту готовности к перезапуску системы авиагруппа Сопротивления уже нанесла удар по термоосциллятору.
Сноук слушает молча, лишь искривленные пальцы медленно оглаживают подлокотник кресла. И от этого движения Хаксу хочется заранее ослабить ворот кителя, хоть он и знает, что это не поможет.
— Капитана Фазму патруль обнаружил в активированном прессе для мусора. Она получила множественные переломы и почти захлебнулась. Анализ повреждений доспеха показал значительное присутствие шерсти вуки в воротниковой зоне. Проведение предварительного допроса отложено до выхода капитана Фазмы из комы.
Смешок Верховного лидера застывает в тишине.
— Как изобретательно. Действительно, слабая женщина и страшный зверь. Будем надеяться, что сдалась она не сразу. Оставьте ее Рену для допроса и прочего.
Брови Хакса, в равной степени изумленного подобной характеристикой Фазмы и формулировкой приказа, ползут вверх, но генерал быстро спохватывается, снова становясь бесстрастным.
— Атака Сопротивления с воздуха не причинила осциллятору существенного вреда, но диверсанты, действовавшие изнутри станции, заложили взрывчатку и осуществили подрыв внутренней структуры верхнего защитного кольца основного канала. Это привело к веерному отключению вспомогательных систем, но стабильность основной системы сохранилась. Судя по данным маяка, магистр рыцарей Рен прибыл в этот сектор за десять минут до взрыва, оторвавшись от группы сопровождения, которую послал проверять периметр. В момент взрыва магистр присутствовал... в эпицентре.
Зачем Рен торчал там так долго, Хакс мог только гадать, но ничего хорошего из этих догадок не вырисовывалось. Не переговоры же он там вел с диверсантами, в конце концов!
— Он убивал Хана Соло, своего отца, — недоумение генерала, лишь после минутной паузы сообразившего о чем идет речь, искреннее забавляет Сноука и он считает нужным пояснить, — таков путь Темной стороны, боюсь, вам недоступный.
— Да, Верховный лидер, — Хакс опускает глаза, старательно загоняя все лишние мысли в дальний угол сознания. Обо всем этом он подумает потом, — после разрушения защитного кольца авиагруппа Сопротивления предпринимает еще одну попытку атаки, невзирая на понесенные потери. Один из их истребителей проникает во внутреннюю структуру и расстреливает систему стабилизации термоосциллятора.
Всполохи разрывов встают перед глазами, как наяву, и генерал едва заметно вздрагивает, усилием воли отгоняя наваждение.
— Магистр рыцарей Рен в момент атаки предположительно преследует диверсантов и спасенную ими заключенную — мусорщицу с Джакку, о чем свидетельствует удаленность точки, в которой мы его обнаружили, от выходов из ближайшего сектора и характер его ран.
— Световой меч, не так ли? — с долей непонятной Хаксу иронии уточняет Сноук.
— Да, Верховный лидер, — генерал смотрит в пол. Поднять взгляд и увидеть шрам, пересекающий голый череп Сноука, у него не хватает наглости. Теперь он точно знает, какое оружие оставляет такой след. И делает интересные выводы о том, что стоит за приказом любой ценой найти карту с координатами Люка Скайвокера. Что-то определенно личное.
— Пожалуй, пора спросить самого магистра, что же с ним случилось и почему он проиграл бой, упустив добычу, — экзот почти мурлычет, но вдруг резко меняет тему, — Сколько времени занимает извлечение пациента из бакта-камеры?
Хакс изумленно моргает. Из доклада медицинских дройдов он знает, что для полного восстановления Рену плавать в бакте минимум двое суток.
— От двух до трех часов, — осторожно отвечает он, придержав все свои «но» при себе.
— Прекрасно. Я жду вас обоих здесь через четыре. Выполняйте, генерал.

ГЛАВА 3

Снег теплый. Он липнет к щекам, лезет в глаза, стекает талой водой за воротник, горькой пленкой оседает на губах. Забирает боль, разрывающую бок и тлеющую в двух полосах ожога — наискось через грудь и обратным движением через лицо. Последний подарок мусорщицы с Джакку. Его обретенной и потерянной половины. Снег теплый и мягкий. Был мягким несколько минут назад... Но сейчас Рен лопатками ощущает не дрожь раскалывающейся земли, а твердый холод металла. Память услужливо подсказывает — пол, вздрагивающий гулким эхом в ответ на тяжесть шагов, так похожих на его собственные. Реальности накладываются друг на друга, покосившиеся стволы деревьев прорастают ребрами темного коридора, зарево пожара леденеет до хирургически резкого света стандартных ламп.
И только один звук нарушает сгустившуюся тишину. Тот, который он столько раз слышал в записи и никогда вживую.
Шипение респиратора.
Магистр барахтается в луже собственной крови, затравлено озираясь. Ему кажется, что это шутка, дурная шутка подсознания. Сейчас он проснется и все исчезнет, вновь превратится в заснеженный лес, в котором ему суждено умереть. Умереть, поскольку ничьих надежд он так и не оправдал. Не оказался достоин.
Локоть, на который Кайло пытается опереться, чтобы нашарить потерянное оружие, подламывается, затылок встречается с полом, картинка перед глазами взрывается целым роем жалящих искр. А шипение механического дыхания раздается совсем рядом.
Разлепив ресницы, Рен видит свое изломанное отражение в глазницах черной маски. Видит и из последних сил отшатывается от опустившегося рядом с ним на одно колено Темного лорда ситхов. Но от судьбы не убежишь, чужая Сила, накатывающая холодной волной, сбивает дыхание, ложится на грудь могильной плитой и давит на разум, разматывая воспоминания, легко, как клубок ниток.
События скользят, цепляясь одно за другое, нанизываются на тонкую иглу времени, рисуют причудливый узор инея на мутном стекле. И тускнеют от прикосновения затянутых в черную перчатку пальцев.
«Полагаю, представляться не надо?» — насмешка в бесплотном голосе, тысячью холодных мурашек марширующим по позвоночнику, заставляет стиснуть зубы и собраться, хотя бы на несколько секунд сконцентрироваться. Ударить, вышвырнуть чужое присутствие из своей головы.
— Прочь! — боль и затапливающий сознание страх пережигаются в Силу без остатка. Но этого мало, слишком мало для того, чтобы противостоять чудовищной мощи Избранного.
«Сначала зовем призраков, а потом от них бегаем. Впрочем, не самое глупое решение, если учесть, что зовущий мертвых обычно приходит к ним до срока», — голос меняется, из густого механического баса Вейдера становится живым, приятным баритоном Анакина Скайвокера. Маска тает, превращаясь в тень капюшона традиционного джедайского плаща, пусть и нехарактерно темного цвета. И в этой тени вспыхивают янтарем глаза ситха.
«У меня не так много потомков, чтобы позволить им безнаказанно убивать друг друга, да еще и так глупо».
Рен моргает, понимая, что его догадка о происхождении Рей только что получила неоспоримое подтверждение.
— Но... — голос срывается, горло перехватывает судорогой. Или аккуратно пережимает Силой, не разберешь.
— Но ты не оправдал моих надежд. Я знаю, — призрак улыбается краешком губ и от этой улыбки хочется немедленно рассыпаться пылью. — Именно поэтому я все же вмешаюсь в ход событий. Нехорошо заставлять ждать своих поклонников. И лишать себя занятного зрелища.
В расширенных зрачках Кайло плещется паника, грозящая вот-вот выйти из-под контроля. И Вейдеру даже немного любопытно, как именно это произойдет.
— Но за все надо платить, мой юный друг, — мягко произносит он, — чем заплатил я, ты знаешь. Ведь Люк столь любезно рассказал тебе про Мустафар, пусть и опустил... несущественные детали.
Рен застывает, ощущая себя натянутой струной, на которой мастерски играют и пробуют на разрыв. Это неприятно, до тошноты мерзко, но в то же время... интересно до дрожи. Сила, сияющая не теплом светильника, но безжалостным светом сверхновой. Сияющая, будучи темной по самой своей природе. Естественная, как дыхание, приходящая по движению мысли, а не через пот и боль тренировок. То, чего ему не достичь никогда, ни как Бену Соло, ни как Кайло Рену. Что-то давно потерянное, но от этого еще более притягательное. Вызывающее желание подчиняться...
Именно эта мысль выдергивает Рена из омута иллюзий. Он поднимает взгляд, встречаясь с кружением искр Силы в чужих зрачках. И видит, как сползает с лица призрака очередная маска. Сползает вместе с кожей, превращая симпатичного мужчину в обугленный полутруп. Кайло видел в жизни достаточно скверных ран, к половине которых имел прямое отношение, но от осознания того, что человек с такими повреждениями выжил, ведомый лишь своей Силой и ненавистью, сводит желудок.
«Итак, за что же ты готов платить собой?» — голос снова становится бесплотным, но вместо этого накатывает вонь паленой плоти и жар бурлящей лавы. Застывший у лица протез покрыт пеплом и пылью.
— Вопросы, — выдыхает Рен. — Я хочу задавать вопросы.
Одна половина его расколотой души жаждет прикосновения горячего металла, скрепляющего этот странный договор, другая — страшится, корчась в агонии.
«Только вопросы? Без ответов? Не боишься продешевить?» — призрак беззвучно смеется и под обгоревшей кожей начинает проступать оскаленный череп.
— Иногда достаточно спросить, — Кайло смотрит в водоворот искр. Смотрит с решимостью приговоренного.
Горячий металл касается лица. Мир вспыхивает болью и гаснет.
«Спи».
Натянутая струна лопается с пронзительным звоном.

В зыбком мареве сна сливающимся с размеренным писком медицинского оборудования, сквозь которое пробивается шипение. Но на сей раз безопасное — просто сигнал открывшихся дверей.
Рен с трудом поднимает веки, пытаясь понять, на каком он свете и почему в висках так громко бухает пульс. Проморгавшись, рыцарь понимает, что перед его койкой кто-то стоит, но из-за повязки, скрывающей половину лица, Кайло приходится потратить добрых две минуты на опознание черно-рыжего расплывчатого силуэта.
— Хакс, — пересохшее горло с трудом выталкивает воздух, но генералу хватает и этого слабого сипения.
— Вижу, вы уже очнулись, магистр, — констатирует он с видом естествоиспытателя, изучающего редкую зверушку. Похоже, открывающееся его взгляду зрелище определенно забавляет генерала.
Рен шипит сквозь зубы, пытаясь найти руку, на которую можно опереться без боли, но первая попытка сесть заканчивается мельтешением цветных пятен перед глазами и возмущенным верещанием медицинского диагноста на правом запястье, от которого к стойке тянется целый шлейф разнообразных трубочек.
Хакс терпеливо ждет, пока пациент соберет себя в более-менее устойчивое положение и снова сможет воспринимать окружающую действительность. Показатели на мониторах рядом с койкой далеки от идеальных, но, судя по всему, рыцарь не собирается разваливаться на части прямо сейчас. Что, с учетом неаппетитных подробностей, с которыми пришлось ознакомиться генералу при составлении отчета Сноуку, просто удивительно.
«Живуч, как помойная кошка».
Слышит Рен эту мысль или нет, но своим состоянием он точно недоволен.
— Какого..? — Кайло ощупывает повязку, закрывающую глаз, раздраженно дергая кистью, когда трубка капельницы оказывается слишком короткой и сковывает движения. Ощупывает правой рукой, поскольку левая выше груди просто не поднимается.
Восьмичасовое пребывание в бакте позволило ранам затянуться, но до полного восстановления еще очень далеко. И генералу пока непонятно, насколько сильно оно будет осложнено этим вынужденным перерывом. Как и то, зачем Сноуку понадобилось наказывать ученика подобным способом. Именно наказывать, поскольку другого определения этому поразительно неэффективному с точки зрения здравого смысла действию бывший командующий «Старкиллера» дать не может.
— Верховный лидер желает вас видеть, магистр, — в голосе Хакса нет и намека на эмоции, но Рен чувствует его сомнения в том, что этот приказ возможно выполнить, не уронив ничьей репутации. При чем тут репутация и почему чужие мысли сейчас воспринимаются лучше своих собственных, Кайло решает подумать позже. Но это не мешает ему скептически вздернуть бровь, хотя даже такое простое движение отдается неприятным зудом в перечеркивающем лицо шраме. И генерал несомненно это замечает.
— Еще мне приказано передать вам, что боль — хороший учитель, — так же бесстрастно произносит Хакс.
Рен в ответ кривится столь выразительно, что сразу становится понятно, в каких выражениях он сейчас он думает о боли, Сноуке и самом Хаксе. Думает, но не произносит этого вслух.
— Я зайду через двадцать минут, магистр. Надеюсь, вам хватит времени на сборы, — генерал отвешивает Кайло издевательский поклон и выходит за дверь. В которую уже через секунду врезается что-то тяжелое.
Хакс закатывает глаза, пользуясь тем, что его никто не видит. Рен в своем репертуаре. А значит, готов к великим свершениям, которых несомненно потребует Верховный лидер. После того, как выскажет нерадивому ученику все свои претензии. А их, по мнению генерала, будет немало.
Остается надеяться, что это хоть немного отвлечет Сноука от действий самого Хакса. Надеяться, но не верить.

ГЛАВА 4

— Магистр рыцарей Рен, — тяжело роняет в абсолютной тишине переговорного зала Сноук, мрачным взглядом изучая две склоненных перед ним головы.
Хакс, скосив глаза, видит, как Рен нервно облизывает губы, собираясь для ответа. Блекло-серое от потери крови лицо рыцаря повернуто к нему здоровой стороной. К счастью, поскольку наблюдать пересекающий его багровый шрам у генерала нет ни сил, ни желания. Как и думать о том, насколько буквально Кайло воспринял слова повелителя о боли и не придется ли потом тащить этого идиота в лазарет на себе.
«Мать безумия, зачем я здесь?»
Верховный лидер сразу дал понять, что он недоволен. Недоволен настолько, что сейчас в огромном помещении трудно дышать от наполняющей его Силы. Примораживающей к полу и не позволяющей поднять голову.
— Учи... — начинает Рен, но резкий звук пощечины взрывает противоестественную тишину.
Хакс вздрагивает, так, как если бы этот удар предназначался ему.
— Мальчишка... глупый, бездарный мальчишка, — шипит Сноук, и Сила дрожит от его с трудом сдерживаемого бешенства. Кайло мелко трясет, а генерал сосредоточенно считает трещинки на нижней ступени голографического трона, тихо мечтая убраться куда подальше.
— Неужели поражение, нанесенное тебе штурмовиком-предателем и безродной мусорщицей, — Верховный лидер выплевывает слова так, словно они жгут ему язык, — уязвило тебя настолько, что ты потерял веру в своего учителя? Решил, что я тебя оставлю? Обезумел так, что рискнул довериться призракам?
— Учитель, нет. Я бы никогда не смог... — Рен давится словами, захлебывается звуком. Страстно желая и не смея убрать стягивающую шею невидимую удавку. — Я виноват, учитель...
Хакс переходит к четвертой ступени и украшающим ее трещинам, старательно задвигая за край сознания мысль о том, что магистр не зря получил свое первое прозвище. Происходящее в зале куда сильнее напоминает не выговор старшего товарища младшему, а ссору любовников. И тем неуместнее выглядит его собственное присутствие здесь. При разговоре однозначно личном и для чужих ушей не предназначенном. А значит дела его плохи. Очень плохи. Но об этом он точно подумает потом. Если ему будет позволено, разумеется.
— Ну, хоть это ты понимаешь, — после издевательски длинной фразы наконец произносит Сноук. Ровно и отрешенно, как будто происходящее окончательно утратило для него интерес.
Кайло издает странно знакомый полувздох-полувсхип и Хакс неожиданно понимает, что все это время Верховный лидер попросту держал «любимого ученика» за горло Силой. От осознания этого факта генерала продирает дрожью вдоль позвоночника. Ведь следующим на очереди будет он сам. И если одаренных в галактике мало и найти рыцарям Рен нового лидера будет не так просто, то от желающих стать генералом Первого Ордена точно отбоя не будет. А среди них найдется достаточно умных и амбициозных личностей, которым только дай повод ударить в спину. Вздохнуть не успеешь, как порвут на ленточки.
Верховный лидер молчит, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Сила постепенно растворяется в тишине зала, отпуская закаменевшие от стояния в неудобной позе мышцы. Хакс снова скашивает глаза на Рена. Тот молча сверлит взглядом пол и выглядит несчастнейшим из людей. Но, как оказывается, экзекуция еще не закончена.
— Еще два дня назад я думал, что твое обучение близко к завершению, — устало вздыхает Сноук. — Мой приказ убить отца ты принял с радостью и выполнил его, пусть тебя и одолевали сомнения, Рен. Но подчинить Силу, даруемую Темной стороной в час утраты, ты так и не сумел. Боль, которая должна была освободить сокрытое, наоборот, лишила тебя остатков воли.
Кайло опускает голову еще ниже, темные волосы занавешивают лицо, но Хакс видит, как дергается в нервном тике щека магистра. Если Верховный лидер передавит, то Рен точно сорвется. И не факт, что при этом он не разнесет корабль.
— Сначала ты позволил ранить себя безмозглой твари, потом решил, что сможешь играть в поединок с предателем, вместо того, чтобы сразу казнить его. И, наконец, ты предоставил возможность маленькой мусорщице с Джакку отобрать у тебя меч твоего деда. Позволил ей почувствовать Силу и проиграл схватку с необученным противником. Дал изуродовать и унизить себя. Магистр рыцарей Рен, ты действительно все еще считаешь себя достойным этого звания?
Неподдельная горечь в голосе Сноука несомненно должна была бы насторожить кого-то более искушенного в подобных играх, но Кайло верит повелителю безоговорочно. Пока еще верит.
— Да, учитель, — на грани слышимости отзывается он. И добавляет куда громче и тверже, — я сделаю все возможное и использую все доступные источники, чтобы завершить обучение как можно скорее. Стать достойным. И вернуть ваше доверие.
Верховный лидер лишь тихо смеется в ответ.
— Источники... уж не о помощи призраков ты думаешь? Разумеется, они помогут, договор ведь заключен, а его блюдут даже ситхи. Но знаешь ли ты, чем придется платить?
— Собой, — голос Рена снова падает до шепота.
Сноук наклоняется вперед, легким движением пальцев заставляя Кайло поднять голову, и ловит его растерянный взгляд.
— Ты слышал о «наездниках», юноша? — вкрадчиво спрашивает он. — Ну конечно, откуда ты мог слышать. Но летописи прошлого содержат несколько занимательных историй о тех, кто рискнул обменять себя на Силу и власть. Радовались своим новым возможностям они недолго, ведь по истечении срока их тела попадали в полное распоряжение призраков, а личности поглощались, заживо растворяясь в Силе. А это больно, мой мальчик. Очень больно.
— Нет, — шепчет Рен, моментально впадая в панику. — Нет! Не может быть! Он не мог... так... со мной поступить!
Воздух уплотняется, в гулкой пустоте зала начинает гулять ветер, путающий волосы и треплющий полы одежды. Хакс стискивает зубы и начинает тихо молиться всем богам, чтобы Рен успокоился сам или его успокоили насильно, пока не стало поздно. Он еще ни разу не видел полной потери контроля кем-то из одаренных, но право наблюдать ее из эпицентра охотно предоставил бы кому-то другому, благо список врагов у генерала изрядный.
Сноук держит театральную паузу, наслаждаясь эмоциями стоящих перед ним подчиненных. Проверяя, насколько далеко они готовы зайти в проявлении нелояльности. И лишь когда накал страстей действительно достигает пика, решает вмешаться.
— Мог, — тяжело роняет он, давя малейшее сопротивление Силой. Рен вздрагивает и застывает неподвижно, забыв о необходимости дышать.
— Мог, мой мальчик. Ведь даже самый могущественный призрак не имеет всего, что доступно простому смертному. Не имеет страстей, сомнений, привязанностей... Да, это делает живого человека слабым, если его воля слаба, но все всегда стремятся к тому, чем не владеют. Закон природы.
Верховный лидер смотрит куда-то за спины присутствующих, то ли в прошлое, то ли в Силу.
— Но у каждого слабого должен быть кто-то сильный, способный поддержать в трудную минуту, Рен. И если ты поверишь мне, то я помогу тебе избежать твоей участи. Ведь для меня ценен именно ты. Пока ценен.
— Да, учитель, — голос Кайло ломается на середине слова, срываясь в сипение. Похоже он только начал осознавать, во что ввязался. И это многообещающее «пока» в конце речи Сноука его определенно беспокоит.
Экзот переводит взгляд на генерала. Хакс моментально вытягивается в струнку и застывает, намертво сцепляя руки за спиной.
— Через двое суток я жду вас на борту «Холодного пламени». Координаты точки встречи переданы капитану крейсера. Получите новые приказы, выгрузите пассажиров и возьмете на борт все необходимое.
— Да, Верховный лидер!
Сноук небрежным взмахом руки обрывает генерала.
— Вон. Оба. Немедленно.
Голограмма гаснет, а дверь, ведущая в зал, приглашающее распахивается. Сила растворяется вместе с последним всполохом света над площадкой связи, напоследок мазнув ощущением холодного сквозняка по шее.

— Магистр, позвольте вопрос? — Хакса бесит буквально все. Пусть они уже покинули зал и теперь стоят в куда более теплом и компактном холле, но дрожь, буквально выворачивающая внутренности генерала, исчезать не собирается, и даже самый совершенный самоконтроль не позволит ему сейчас разжать сведенные судорогой пальцы. Рен выглядит не лучше — под лихорадочно блестящими глазами залегли густые тени, губы искусаны, на поврежденной щеке алеет пятно от удара. И его тоже заметно потряхивает.
«Сходили — доложились начальству, называется», — злость ищет выход и не находит. Их обоих просто выкинули из переговорной, как нашкодивших котят, указав место, но предварительно повозив мордой по полу. Впервые за все годы службы Хакс после доклада банально не может показаться на люди. И это тоже бесит. Ему до скрежета зубовного хочется сделать кому-то больно, поэтому он задает свой вопрос, не дожидаясь разрешения.
— Рен, у вас теперь всегда после бесед с учителем будет такой... растерзанный вид? Или раньше вы прятали его под маской?
— Что? — Рен соизволяет-таки выпасть из своего «великого нигде» в текущую реальность и обратить внимание на генерала. Но потом его взгляд скользит немного в сторону и упирается в стенную панель полированного металла, служащую зеркалом. Кайло поднимает руку и проводит кончиками пальцев по скуле, неверяще глядя на свое отражение.
И срывается.
Карие глаза затапливает абсолютная чернота, не имеющая ничего общего с расширившимся зрачками. Затапливает, превращая их в провалы, на дне которых ворочается вязкая смола безумия с единственной жгучей искрой Силы. Хакс вздрагивает, ощущая, как над его плечом проносится нематериальный заряд, и лишь чудовищным усилием воли удерживает себя на месте, слыша стон сминаемого металла за спиной. Потолочные светильники искрят и мигают, а монотонное гудение механизмов в недрах крейсера, почти неразличимое в обычном состоянии, медленно повышается до пронзительного воя.
«Боги, реактор...»
Генерал поднимает руку и коротко, без замаха, бьет Рена по лицу.
Чернота схлопывается, возвращая Кайло естественный цвет глаз, но ее с успехом заменяет холодное бешенство.
Сила впечатывает Хакса спиной в бывшее зеркало, позволяя в полной мере ощутить, насколько сильно смялся металл, и тут же рядом с его виском в панель вбивается сжатый кулак, едва не выдрав прядь волос и вынуждая вжать голову в плечи.
— Убью, — сейчас голос Рена глух и безэмоционален, но сам магистр похож на нестабильный сгусток перегретой плазмы.
— Да, всех нас! — генерал кричит шепотом, поскольку голос ему не подчиняется, а горло наполовину пережато невидимой удавкой. Где-то невообразимо далеко отсюда слышны первые звуки аварийной сирены. — На борту шестьдесят тысяч человек, Рен! А под ногами магистральный энерговод, мать вашу! Очнитесь же!!!
Магистр медленно выдыхает, с заметным усилием возвращая себе контроль над Силой. Ревун затыкается, вой плавно понижается до привычного гула, а Хакс, ощутив, как разжимается ледяная хватка на шее, позволяет себе сползти по стене на пол. Ситх с ней, с репутацией, все равно ноги уже не держат.
Рен делает плавный шаг в сторону, прислоняется лбом к искореженной панели и застывает, закрыв глаза. Ему безумно хочется сесть рядом с извечным соперником, но он точно знает, что встать сам уже не сможет. А просить помощи... Собственно, он даже не уверен в том, что осилит путь до медотсека, не свалившись по дороге в обморок. Поэтому тихо спрашивает:
— Генерал, у вас допуск в технические коридоры есть? А то мы всех штурмовиков распугаем по дороге...
Хакс закрывает лицо руками и давится истерическим смешком.

ГЛАВА 5

«Уничтожение мирной системы Хосниан — кошмарная трагедия, скандальный теракт, ответственность за который несет так называемый Первый Орден, мнящий себя наследником Империи, и применяющий такие же...»
Генерал переключает канал и продолжает методично перелистывать бесконечные отчеты аналитиков о «Старкиллере», составленные на основе записей о последних часах существования боевой станции. Перелистывает, желая найти момент, когда все вышло из-под контроля. Точку невозврата, после прохождения которой уже не имело смысла пытаться следовать инструкциям и надо было импровизировать. Делать то, чему его никогда не учили в Академии, а научиться самому как-то не представилось случая, поскольку штабные игры и штабные же интриги не идут ни в какое сравнение с настоящей войной. А она — вот, на расстоянии вытянутой руки. И вступает Орден в нее не в лучшей форме. Виноват в этом не только Кайло Рен, сам Хакс или зеленые лейтенанты, не могущие толком составить доклад. Виноват по большей части Сноук, в самый неудачный момент приказавший сосредоточиться на личной цели. Ведь не прикажи он искать эту проклятую карту, «Старкиллер» бы остался цел...
«И протянул бы еще часов сорок-пятьдесят, до подхода объединенных сил Республики. А щит пробить дело времени и терпения, даже такой плотный», — генерал устало трет переносицу, понимая, как сильно он был ослеплен мощью вверенного ему орудия разрушения и как беззаветно предан делу Ордена в тот роковой день. Настолько, что не потрудился принять во внимание простой факт — даже с учетом особенностей их супероружия, перенос энергии через гиперпространство можно отследить точно так же, как и прыжок корабля. А уж «наследили» они при выстреле изрядно, дестабилизировав солидный участок гипертрасс. О чем, кстати, надо было подумать, перед тем как уходить в прыжок. «Хвост» они за собой тащат наверняка заметный.
И по этому «хвосту» их достаточно легко найти. Не Сопротивлению, у этих и оборудования нормального нет, а флоту Новой Республики, если он окажется способен среагировать достаточно быстро. Хотя пока разведка не выяснит, кого именно из армейского и флотского руководства они распылили на атомы вместе с Сенатом и всей Хосниан-Прайм, предсказать действия противника не получится. Адмиральские звания в последние годы там раздавались легко, явно с заделом на увеличение флота в обход договора с Содружеством. И раздавались не всегда существам разумным. Дело было не в ксенофобии, а в здравом смысле — представители некоторых рас просто не годились на роль военачальников. Поручи ботанам вести флот на врага, они его разделят, половину продав хаттам, а вторую — каким-нибудь дикарям, деньги припрячут, нарисуют красивый отчет и пойдут плакаться. И, самое главное, им поверят, как бы абсурдно это ни звучало.
Хакс откидывается на спинку кресла и снова клацает пультом.
«Столица Новой Республики оказалась неспособна защитить саму себя. Даже собрав на орбите больше десятка тяжелых кораблей и прикрывшись мощными планетарными щитами...»
Генерал собирает в аккуратную стопку инфокристаллы с ненужными уже отчетами и осторожно выравнивает ее пальцами. Несколько секунд он придирчиво изучает получившееся сооружение, а потом ловким щелчком сбивает верхний кристалл. Получившаяся башенка опасно качается, но не падает. И лишь почти вернув себе исходную форму, вдруг рассыпается на составляющие.
Империя, о возрождении которой он грезил с детства, слушая рассказы отца и его сослуживцев, через неполный год после смерти Императора окончательно выродилась во временный союз моффов и губернаторов, физически неспособных договориться до признания необходимости единого руководства оставшимися территориями. Слишком сладок оказался вкус «абсолютной власти». Этим ловко воспользовалась молодая Новая Республика, где предложив сотрудничество, где умело стравив извечных конкурентов. И обойдясь при этом практически без помощи собственного флота, который после Эндора выглядел сборищем мелких ржавых корыт пенсионного возраста. Но переметнувшиеся силы нескольких, прежде лояльных Империи, секторов с доминирующим не человеческим населением быстро выправили баланс, и к Джакку Республика пришла уже не с безумной надеждой на чудо, а с неплохими шансами если не на выигрыш, то на хорошую ничью. Так и случилось.
Потеряв так много и так быстро, Империя затаилась, уведя часть сил в Ядро, а часть в Неизведанные регионы. Затаилась, в надежде зализать раны и нанести ответный удар. Но в итоге не смогла удержать даже Корускант, который сначала путем быстрой и безжалостной резни перешел под контроль Службы безопасности Империи, а уже через несколько месяцев объявил о своем независимом и нейтральном статусе. И начал предоставлять всем желающим услуги по поиску и обработке информации. Имперские архивы были слишком лакомым куском, обладание которым могло сильно изменить расклад сил в галактике, но добраться до них силовыми методами при новой власти оказалось практически невозможно. Пришлось постепенно выкупать, платя большие деньги. Ведомство Айсард-младшей знало свое дело хорошо и, привыкнув за последние годы пребывания Палпатина у руля быть Империей внутри Империи, просто ловко стряхнуло верхнюю оболочку в нужный момент. Куда делась при этом сама Снежная королева, история умалчивала.
Кажется, именно пример Айсард произвел на Сноука впечатление настолько сильное, что он буквально продавил решение о снятии ограничений на прием женщин на военную службу. А ведь тогда он имел лишь совещательный голос, Верховным лидером экзот стал позже, значительно позже.
Хакс невидящим взглядом смотрит на висящие над столом новостные экраны. Перед уходом в прыжок они собрали с ближайшего ретранслятора дальней связи все, что там крутилось — от биржевых котировок до мнений независимых экспертов, и уже восемнадцать часов подряд обрабатывали внешнюю информацию. Со внутренней дело обстояло не лучше — обмен данными с двумя другими крейсерами во время прыжка был сильно ограничен, поэтому генералу приходилось весьма аккуратно формулировать запросы, чтобы сократить время передачи. А выяснить нужно было многое — от новых цифр потерь, ведь в забитых под завязку лазаретах не только выживали, но и умирали, до процентного состава и специализации эвакуированного персонала — от старших офицеров и техников до последнего штурмовика. Хакс хочет точно знать, на кого он может рассчитывать, а кого стоит сбыть с рук как можно быстрее.
О возможной передаче дел генералу думать неприятно, но к ней он тоже постарался подготовиться хотя бы морально. На материальную часть двух суток в любом случае было исчезающее мало. Последний разговор со Сноуком оставил исключительно мерзкие впечатления своей неуместностью в сложившейся ситуации, но прямо отставку не подразумевал. С другой стороны, если Верховный лидер захочет его утопить, то ему достаточно будет просто не поддержать своего генерала в первой же внутренней разборке. Интересно, станет ли Сноук вытаскивать свою «принцессу», или тоже отправит барахтаться в мутной воде кадровой политики самостоятельно? Такую рыбку оставлять без присмотра опасно — сожрет и первого, и второго, и пятого попавшегося, пока не лопнет.
Хакс с едва сдерживаемым стоном поднимает себя из кресла и слышит, как с хрустом встают на место позвонки. Сидячая работа, даже с перерывами на обход мостика и основных служб корабля, явно не должна длиться сутками. И сейчас генерал даже немного завидует наглости магистра рыцарей Рен, после полученного выговора просто заблокировавшего свой медотсек, вручную переведя его в карантинный режим. Панический доклад запертых с магистром дройдов Хакс прочел с большим интересом. Кайло явно демонстрировал обиду, отмокая в бакта-камере и не реагируя на внешние раздражители. Только вот чем такая демонстрация обернется, большой вопрос...
«Выслушай умного человека и сделай наоборот, вот девиз истинного рыцаря Рен, в девичестве Бена Соло, избалованного ребенка и талантливого одаренного, которому всю жизнь все приносили на блюдечке».
Генерал досадливо морщится, вспомнив, какой у них состоялся разговор по дороге, и в очередной раз приходит к выводу, что личная «единица хаоса» была явно выдана ему в наказание за неумеренную гордыню и веру в свою исключительность. Чтобы глядел каждый день, как в зеркало, и работал над собой.

— Я не картина, нечего на меня так смотреть, — Рен стоит, привалившись спиной к стенке лифта, заметно скособочившись в попытке перенести вес на здоровую ногу. Накидка, еще час назад лежавшая на плечах аккуратными складками, висит мятой тряпкой, открывая расстегнутый ворот и неровно бьющуюся жилку на шее. Поход по техническим коридорам вымотал магистра настолько, что у него кружится голова и немеют пальцы.
И Хакс смотрит, как он пытается их размять, неуклюже пряча руки за спиной. Потом снова переводит взгляд на бледное до прозрачности лицо Рена и пересекающий его шрам:
— Я пытаюсь понять, могло ли быть хуже? — багровая полоса ожога прерывается на переносице, лоб, в отличие от щеки, противник рыцаря зацепил по касательной, но все вместе выглядит скверно. И вряд ли сойдет без следа. Особенно с манерой Сноука назначать своему ученику такие унизительные наказания.
— Лица могло не быть, — магистр резко мрачнеет и нахохливается, становясь до неприличия похожим на птицу-падальщика с Джакку, будь она неладна со всей своей флорой и фауной.
Чтобы отвлечься и удержаться от неуместного смешка, Хакс скользит взглядом ниже, машинально отмечая, что выпутываться из своих многочисленных тряпок рыцарю придется не иначе как Силой, раз он до сих пор с руками совладать не может. Ну или сдаться на милость медицинских дройдов, которые скорее раскромсают армированную ткань резаками, чем будут искать скрытые застежки. Предыдущий костюм Рена постигла именно такая участь. Но есть еще одна неправильность, которой быть не должно.
— Где ваш меч, магистр? — искрящий, нестабильный клинок, в полной мере отражающий суть своего владельца, всегда виделся генералу некой «третьей рукой», с которой Рен расстанется куда менее охотно, чем с настоящей конечностью.
— Там же, где и маска, — Кайло медленно поднимает веки и нехорошо смотрит на собеседника. Просто отвернуться и сделать вид, что не участвуешь в разговоре, нельзя. Он и так рискует потерять сознание в любой момент, а перепалка позволяет хоть немного собраться.
Хакс закатывает глаза. И Рен не выдерживает:
— А вы разве не рады? Корабль целее будет, все такое...
Ответный взгляд генерала не уступает его собственному по тяжести.
— Отсутствие меча вам, магистр, как мы только что выяснили, портить оборудование не мешает. И я был бы рад его вам вернуть, если б мог. Несколько панелей управления — ерунда, но если вы еще хоть раз полезете в технические отсеки вместе со своим плохим настроением, то я вас собственноручно пристрелю. И у меня это получится, поверьте.
Лицо рыцаря идет пятнами, краснеют даже уши, полускрытые растрепанными волосами, и он внезапно кажется куда моложе своих почти тридцати лет.
Хакс тяжело вздыхает, осознав всю безнадежность попыток достучаться до Рена.
— Надеюсь, запасная маска у вас есть, — генерал, убедившись, что они достигли нужного уровня, вынимает блокиратор из панели управления лифтом и делает приглашающий жест в сторону дверей.
Кайло шагает вперед, застывая в опасной близости от соперника и вопросительно вздергивает бровь, безмолвно требуя объяснений.
Во взгляде Хакса только беспредельная усталость и ничего больше.
— Носите ее, магистр. Так всем будет легче.

ГЛАВА 6

Темно-серый борт огромного корабля заполняет обзорный иллюминатор шаттла, медленно проплывающего вдоль корпуса «Холодного пламени», последнего линкора Империи, личного корабля Верховного лидера Сноука.
Генерал Хакс, в этот раз решивший несколько пренебречь протоколом и наблюдающий за заходом на посадку с порога кабины пилотов, едва слышно вздыхает. «Пламя» старше «Финализатора» на четверть века, но смотрится изящнее, хоть и превосходит его флагман по размерам вшестеро. О превосходстве в огневой мощи не стоит и заикаться. Линкор несомненно красив, но является продуктом другой, закончившейся эпохи. Как и два его предшественника, потерянных один при Эндоре, другой при Джакку при сходных обстоятельствах. Задумывался ли Сноук о том, что и его корабль может постигнуть такая участь? Или просто не собирался никогда применять «Холодное пламя» в бою, пользуясь линкором скорее в представительских целях, нежели в военных. Насколько знал Хакс, капитаны кораблей эскорта имели приказ обеспечить отход линкора в любой опасной ситуации даже ценой собственной гибели.
Бывший командующий базой «Старкиллер» с трудом подавляет желание потереть висок. Голова болит уже сейчас, а разговор с Верховным лидером еще только предстоит. Тут опять стоит позавидовать Рену — он за последние двое суток точно имел возможность выспаться, в отличие от самого генерала. С другой стороны, магистру не было нужды заниматься ничем важным, вроде чтения сотен личных дел и составления кратких характеристик. Пользы от которых, по мнению Хакса было чуть, а времени они занимали много.
Тем не менее, Рен сегодня вел себя странно тихо и ощущался настолько... никак, что генерал против воли заподозрил подмену, ведь в этот раз рыцарь был при полном параде и новой маске, полускрытой капюшоном. Тяжелый взгляд, которым магистр наградил Хакса вместо приветствия, разрушил иллюзию, но после этого Рен снова замкнулся и просидел весь полет в дальнем углу салона, молча изучая пустую стену. Возможно, он тоже морально готовился к следующему этапу общения со Сноуком, но в здравомыслие Кайло верилось с большим трудом. Скорее он привычно размышлял на отвлеченные темы, игнорируя окружающий мир. Мир же магистра игнорировать не собирался.
Встретивший их у трапа офицер-порученец с невыразительным лицом скользит внимательным взглядом по поясу Рена, лишенному привычной тяжести светового меча, и перемещается куда-то в район подбородка генерала — доверенные лица Сноука имеют отвратительную привычку никогда не смотреть собеседнику в глаза. А этому еще и роста недостает.
— Ваш отчет, генерал, — адъютант требовательно вытягивает руку и принимает у Хакса датапад. Отдавать который у бывшего командующего «Старкиллером» особого желания нет, поскольку он надеялся передать документы лично Сноуку. Да и попросту подглядывать в текст во время доклада. — Следуйте за мной.
Офицер разворачивается к ним спиной и широким шагом направляется к выходу из ангара, нисколько не заботясь о том, успевают ли гости за ним. Еще одно проявление неуважения. Очередной тревожный звоночек.
Выждав секунду, генерал шагает следом, отметив, как синхронно с ним движется Рен, которого это вынужденное промедление все же выводит из состояния задумчивости, судя по отчетливой волне раздражения, накрывшей их обоих.
«Как можно жить эмоциями напоказ, кто бы мне объяснил?» — задается риторическим вопросом Хакс, краем глаза следящий за мелькающей в десяти метрах впереди узкой спиной их провожатого. Логика, которой руководствовался Верховный лидер в выборе порученцев, привычно ускользает от генерала. Все виденные им адъютанты являются людьми несомненно опасными, в темном коридоре Хакс предпочел бы с ними не сталкиваться, но, как один, удивительно невыразительными. А подобное сочетание он встречал только у полевых агентов СИБ, нескольких из которых знал лично, пусть и в далеком детстве. Но смысла в подобном расходовании ресурсов по-прежнему не видит. Личная гвардия из полутора десятков человек? Смешно. На внутреннюю разведку тоже не тянет — характерная надменность адъютантов уже успела войти в легенды и анекдоты. Рассказывали их шепотом, но рассказывали же. Очередная тайна с неясным подтекстом, которых у Верховного лидера в последнее время развелось подозрительно много.
— Прошу, — адъютант останавливается у совершенно обычных широких дверей, возле которых нет никакого почетного караула.
Створки расходятся, пропуская приглашенных, и беззвучно смыкаются у них за спиной. Оставляя двух людей в гулкой пустоте очередного переговорного зала. Личной аудиенции Сноук их так и не удостаивает, ограничиваясь привычной несоразмерной голограммой.

— В завершение хочу сказать, генерал, что ваши действия во время командования базой «Старкиллер» у меня никаких особых... нареканий не вызывают. Действовали вы согласно инструкциям, эвакуацию провели на удивление неплохо, но поручить вам новый объект я не могу. Как и штабную работу.
Хакс опускает ресницы, пряча разочарование во взгляде. При этом разговоре ему пришлось полностью убрать внутренние щиты, показав Верховному лидеру те воспоминания, которые ему понадобились, включая разные мелочи, о которых сам бывший командующий уже успел забыть. А интересовался Сноук практически всем, рассматривая тот или иной момент в памяти генерала с разных сторон. Это было больно, долго и очень утомительно. И унизительно, ведь рядом стоял Рен, которому не составляло особого труда присоединиться к «просмотру», но или ему это не было позволено, или он сам подвергался схожей процедуре, поскольку стоял весь последний час неподвижно, выслушивая монолог Сноука об успехах и провалах его извечного соперника. В то, что истинные свои эмоции от Верховного лидера можно скрыть, отделавшись лишь показом картинок-воспоминаний, генерал не верит, но от Рена закрыться можно. При некотором желании. А сейчас это желание становится как никогда острым.
— Но это не значит, что я не найду применения вашим способностям, — Сноук берет с колен датапад, как подозревает Хакс, именно тот, с его отчетом, и медленно перелистывает пару страниц. — Соображения насчет дальнейшего развития ситуации в Новой Республике у вас здравые. Оценка примерно совпадет с тем, что предлагают аналитики, а значит — Ордену нужны новые базы чисто военного назначения, не центры подготовки или сбора данных, а настоящие форпосты. Базы на необитаемых, но пригодных для жизни планетах неподалеку от гиперпространственных маршрутов. В ближайший год нас так или иначе ждет переход в «горячую» стадию конфликта. Пусть Лея Органа и принесла своим... коллегам достаточно информации о нашей боевой станции, но «Старкиллера» больше нет, а три крейсера, даже новейшей конструкции, это не то, что реально можно противопоставить силам флота Новой Республики.
Верховный лидер остро глядит на генерала, как будто тот лично виновен в том, что крейсеров в его распоряжении не тридцать и они не умеют становиться невидимыми по щелчку пальцев. Разумеется, как командующий «Старкиллером», Хакс отвечал и за флот сопровождения, призванный обеспечивать безопасность станции, но всегда искренне полагал, что смешивать обязанности не стоит, и капитаны боевых кораблей сами должны понимать, что делать, не дожидаясь начальственного пинка для выпуска из ангаров пары истребителей. В конце концов, устав и инструкции никто не отменял. Генералу для головной боли хватало «Финализатора», власть на котором принадлежала ему лишь наполовину, поскольку Рен, с подачи своего учителя, имел полное право оспаривать любое решение Хакса, касающееся флагмана. По документам корабль подчинялся генералу, на деле же часто работал личным транспортом для магистра рыцарей Рен, которому Хакс по доброй воле не доверил бы ничего крупнее шаттла. Или грузовоза средней паршивости.
— Таким образом, вам вменяется в обязанность тайное, я подчеркиваю — тайное, исследование нескольких секторов с целью основать там от трех до шести баз, в зависимости от того, сколько подходящих под условия задачи планет вы обнаружите. Не тратьте ресурсы зря, генерал, у нас их не так много, и переделывать за вами некому, так что постарайтесь в этот раз не допускать ошибок. Детальный приказ получите у моего адъютанта. «Финализатор» остается в вашем личном распоряжении, два других крейсера временно присоединятся к моему эскорту. Транспортные корабли со всем необходимым прибудут в точку встречи в течение тридцати двух часов.
Хакс сглатывает слюну, внезапно ставшую очень вязкой. Силами одного крейсера и пары транспортников обеспечить выполнение приказа будет трудно, нет, очень трудно. Но возможно, если на это отвести достаточно времени.
— Срок... — начинает генерал, чувствуя, как неприятно хрипит в горле от длительного молчания.
— Четыре, максимум пять месяцев, — обрывает его Сноук. — Вы же не хотите, чтобы к началу конфликта мы еще докрашивали взлетные полосы и тренировали штурмовиков в шагистике?
— Никак нет, Верховный лидер, — неприкрытый сарказм в словах повелителя неприятно напоминает Хаксу магистра рыцарей Рен, по прежнему изображающего статую самому себе по левую руку от генерала. Но делать ему это остается уже недолго. Сноук отворачивается от Хакса, одновременно разжимая тиски на его разуме.
— Покажи мне, — мягко произносит он, переводя взгляд на ученика и делая легкое движение пальцами. В наступившей тишине слышен четкий щелчок фиксаторов маски. И Рену не остается ничего другого, как снять ее.
— Ты решил пренебречь моей рекомендацией, — Верховный лидер по-птичьи склоняет голову на бок, изучая лицо Кайло. — Пренебречь болью. Или в этот раз побоялся не справиться?
— Я счел, что эффективность важнее, учитель, — ровно отзывается Рен, продолжающий стоять неподвижно, задрав подбородок и так же, как и Хакс, пряча выражение глаз за опущенными ресницами. Генерал невольно отмечает, что они стали заметно длиннее с момента их прошлого разговора.
— Эффективность в бою, ты хочешь сказать? — Сноук откровенно развлекается, Силой чуть поворачивая голову Кайло из стороны в сторону. Любуясь результатом работы мусорщицы с Джакку. На щеках рыцаря медленно разливаются красные пятна болезненного румянца. Похоже, он тоже смог оценить эту демонстрацию, но вот контролировать свою реакцию на обиду в должной степени не хватает умения.
— Да, учитель, — Рену все еще удается сохранять голос ровным, но тень дрожи уже угадывается в нем. — В прямом противостоянии с противником, использующим Силу так грубо и мощно, мне понадобится все — от навыков фехтования до ментальных техник. И мне кажется неразумным пренебрегать физической формой в пользу гипотетического усиления возможностей Темной стороны.
Брови генерала против воли ползут вверх, а Верховный лидер наклоняется вперед, пристально разглядывая строптивого ученика. Наплевав на приличия, Хакс прямо смотрит на Кайло, отмечая, как подергивается в нервном тике перечеркнутая шрамом щека и трепещут крылья длинного носа. Кажется, наказание за дерзость не заставило себя ждать. И что бы Сноук не делал, это больно даже по меркам одаренных.
— Потрудитесь объясниться, магистр, — кажется, что слова Верховного лидера оседают инеем на полированном металле пола. И генерал даже рискует это проверить. Но нет, показалось.
Рен рвано вздыхает. И неожиданно звонко выдает:
— Рей тоже Скайвокер.
В секундном онемении слушателей умещается не меньше трех ударов пульса.
«Умеют же некоторые одной фразой подписать себе смертный приговор», — отстраненно думает Хакс, поражаясь тому, как глупо подставляется мальчишка. А по поведению он все еще мальчишка, сколько бы там ему не было лет. И по наивным надеждам вымолить прощение, принеся достойный подарок учителю — тоже.
— Как интересно, — медленно проговаривает Сноук, растягивая слова. — Ты в этом уверен?
— Абсолютно, учитель, — Рен смотрит Верховному лидеру прямо в глаза. А генерал размышляет о том, что пугает его больше — Кайло обычный, неуравновешенный и нервный, которого несложно просчитать и спровоцировать, или Кайло новый, сосредоточенный на заведомо ложной цели и летящий к ней, снося все на своем пути.
Сноук привычно оглаживает пальцами узловатыми пальцами подлокотник кресла.
— Ты же понимаешь, что если маленькая мусорщица — дочь Люка Скайвокера, то Сила сильна в ней, как никогда. И ему не составит труда обучить ее пути Света. Испепеляющего Света, мой мальчик.
Рен странно усмехается, словно вспомнив что-то хорошее.
— И все же в ней есть изъян, — убежденно произносит он. — Ее память о первых годах жизни пуста, одни неясные образы. Она совершенно не помнит родителей и убеждена, что те оставили ее на Джакку в пятилетнем возрасте, оставили, пообещав вернуться.
Нервно облизав губы и неотрывно глядя на учителя, магистр продолжает, постепенно заводясь и неосознанно повышая голос.
— Но выжить на пустынной планете, будучи оставленной на попечение перекупщика мусора, в таком возрасте невозможно. Она бы просто умерла с голоду или погибла в первой же стычке. А значит, попала на Джакку она значительно позже и была знакома с Силой до этого момента. Невозможно без обучения повернуть технику ментального сканирования против допрашивающего, невозможно так полно ощутить Силу и применить ее в бою. Она прекрасно повторяет, перенимает приемы, но не способна сама додуматься до способов использования своего дара. Она просто не помнит, как это делается.
— И ты думаешь, что правда о своем происхождении заставит ее сменить сторону? — голос Сноука просто сочится недоверием и сомнением.
— В ней есть горечь и гнев. Из них можно вырастить ненависть, — Сила, контроль над которой снова безнадежно упущен, гуляет по залу злым сквозняком, заставляя дрожать пальцы и слезиться глаза.
— Для начала девочку надо найти, Рен. Надеюсь, об этом ты помнишь, — Верховный лидер едва заметно улыбается, словно приглашая присутствующих посмеяться вместе с ним.
— Я вижу ее сны, учитель, — глаза Кайло полны вязкой тьмой безумия. Одержимости и абсолютной уверенности в своей правоте.
— Что же, — изуродованный экзот демонстративно вздыхает, — ищи ее, мой мальчик. А генерал Хакс проконтролирует твои поиски. Не так ли, генерал?

ГЛАВА 7

Рен, надевающий маску на ходу, едва не сносит попавшегося ему в дверях адъютанта, уже другого, постарше, и, оттолкнув помеху Силой, уносится в сторону ангара черным вихрем. Хакс и незнакомый ему майор смотрят вслед Кайло с одинаковым выражением лица. Потом порученец со вздохом роняет:
— Магистр всегда так торопится, — и протягивает генералу стопку из двух датападов и маленькой плоской шкатулки с ладонь размером.
А Хакса внезапно накрывает приступом жгучей зависти — он, невзирая на всю практику пикировок с Реном за последние три года, все еще не умеет так жалить словом, произнесенным без капли злобы. И до генерала постепенно начинает доходить, зачем Сноуку именно такие адъютанты. Внутренняя политика Ордена, сожри ее сарлакк.
— Благодарю, — ровно отвечает он, пряча шкатулку в карман, — я передам магистру все необходимое.
«Если не придушу раньше».
Нагнать Рена получается только у трапа их челнока, и то только потому, что рыцарь наконец вспоминает о протоколе и целых две минуты ждет размашисто шагающего Хакса посреди ангара. Прямо на пути у колонны штурмовиков, вынужденных под чутким руководством сержанта выполнить резкий разворот и утопать обратно, поскольку связываться с рыцарями Рен вредно не только для карьеры, но и для здоровья. Сам Кайло об этом вообще не задумывается, свято уверенный в том, что мир вертится вокруг него. Невзирая на все попытки Верховного лидера убедить его в обратном.
«Самодовольный поганец», — сейчас генерала нисколько не заботит тот факт, что магистр может прочесть его мысли. Бегать за Реном унизительно во всех смыслах, и Хаксу хочется донести до Кайло эту информацию. Если понадобится, вбить силой, невзирая на разницу в росте и возможностях. Их «экспедиция» определенно обещает быть веселой. Очень веселой для одного молодого человека с непомерно раздутым самомнением.
Но все слова куда-то деваются, когда в салоне шаттла Рен падает в соседнее кресло, сдирая маску, и впивается пальцами в виски так, словно хочет раздавить собственную голову. Грозовое облако боли, в центре которого бьется чужой пульс, входит в резонанс с мигренью генерала, монотонно долбящей острыми спазмами в лоб и скулу, и Хакс судорожно сглатывает, борясь с тошнотой. Ворот кителя становится невыносимо тугим, а шинель на плечах — слишком тяжелой и жаркой. Хочется обратно на «Старкиллер», выйти на мороз с непокрытой головой и постоять минут десять. Раньше всегда помогало. А теперь и выйти некуда...
Отчаявшись перебороть приступ силой воли, бывший командующий утыкается в собственный датапад. Работа — лучший способ отвлечься. Главное на Рена не смотреть.
Кажется, сегодня Сноук был намеренно неаккуратен по отношению к ним обоим. И это, хатт задави, ослепительно больно.
Несчастные двадцать минут полета, сопровождаемые слабым гулом двигателя и бесконечным трепом диспетчеров, исторгаемым динамиками в кабине пилотов, доводят Хакса до белого каления. Обостренный слух воспринимает слишком много, про зрение с обонянием и говорить нечего. Сосредоточиться на тексте приказа не получается, поскольку строки скачут перед глазами, а сердце бухает где-то в горле. Генерал с сомнением косится в сторону аптечки, но непонятно откуда взявшаяся уверенность в том, что этот приступ лекарствами не снимешь, удерживает его на месте. Магистр сидит молча и явно пытается хоть немного расслабиться, но размеренное дыхание то и дело прерывается сдавленным шипением. Кажется, Сила тут тоже не помощник. Или причина в том, что кто-то не умеет концентрироваться в стрессовой ситуации?
Хакс с вялым интересом рассматривает запрокинутое лицо Рена, благо тот уже не в том состоянии, чтобы возражать. Бакта-терапия возымела действие, рана на лице из багрового рубца превратилась в узкую красно-розовую полосу, которая со временем стянется в тонкую белую линию. Недель через пять, если магистр не решит оставить все как есть. Или ему не прикажут. Хотя некоторые распоряжения своего учителя Кайло, как выяснилось, предпочитает пропускать мимо ушей. Интересно, сколь многие?
Магистр внезапно по-детски шмыгает носом и прижимает перчатку к лицу, растеряно разглядывая кровь, пачкающую черную кожу.
«Какая неожиданность», — мрачно думает генерал, извлекая из рукава припасенный для себя и сходной ситуации платок и молча вручает его Рену. Тот автоматически благодарит, утыкается в белую ткань носом и снова застывает, прикрыв глаза.
Хакс очень хочет съязвить на тему наличия карманов для необходимых мелочей в наряде Кайло, но понимает, что с тем же успехом можно обращаться к пустому креслу. Реакция будет примерно одинаковая.
«Хоть бы Сноук не свернул ему ничего в мозгах», — с долей беспокойства думает генерал. В то, что после экзекуции в голове Рена станет чуть больше порядка, он даже не пытается верить. Тут хоть бы хуже не было.
Снова накатывает желание, каждый день посещавшее Хакса в первые полгода их совместной службы — сдать магистра психиатрам и удостовериться, что те запрут его в палате с мягкими стенами надолго. Но следом приходит осознание — на этом корабле как минимум два человека, которым может понадобиться подобная помощь. И если головная боль усилится еще немного, то один из них точно перейдет в буйную фазу.
Но все рано или поздно заканчивается — от пыток до полетов, и шаттл наконец-то заходит на посадку. А генерал понимает, что никогда в жизни так не радовался виду главного ангара «Финализатора».

— Капитан, — Рен редко утруждает себя нормальным приветствием. Фазма вздергивает светлую бровь, изучая стоящего перед ней человека. Точнее, подпирающего спиной дверь ее камеры, ведь после лазарета ее поместили именно в камеру, пусть и достаточно просторную. Странно, что не казнили сразу.
— А разве я все еще капитан, сэр? — наконец произносит она, упираясь взглядом в переносицу собеседника. Смотреть в глаза опасно, смотреть на шрам и думать о том, кто мог так отделать магистра, еще опаснее. Открытое лицо смущает, раньше они оба прятали его, каждый под своим шлемом. И если Фазме с доспехами наверняка придется проститься, то маска Рена вот она — лежит на сгибе локтя, затянутого в плотную черную ткань, смотрит в пустоту темным стеклом визора.
— Верховный лидер предоставил мне решать вашу судьбу, — Рен пристально изучает противоположную стену, так, словно там есть что-то действительно интересное. Фазме стоит большого труда не обернуться через плечо. Она подозревает, что это своего рода проверка, но понять магистра не может. Впрочем, его вообще сложно понять, когда он в таком... нестабильном, невзирая на показное спокойствие, состоянии.
— И? — сидеть молча надоедает через пять минут.
Рен отмирает и переводит взгляд на женщину.
— Расскажите мне, что произошло на базе. Словами.
Фазма давится невысказанным замечанием, откашливается и начинает говорить, подробно, со всеми деталями пересказывая историю своего провала. Ей неприятно еще раз переживать эту слабость, но деваться некуда. Знакомиться с методами магистра на собственной шкуре желания нет ни малейшего. Но где-то на краю сознания упорно вертится мысль, что рыцарь все же читает ее эмоции, пусть и очень аккуратно. И видит, как за всем негативом, направленным на себя, в сознании женщины прячется глубокое недоумение и обида. Ведь на многочисленных учениях щиты станции перезапускались сами через девяносто секунд после отключения. Собственно, поэтому и не было никакой усложненной процедуры их деактивации, требующей кодов всех высших офицеров, которую на ходу пыталась придумать Фазма, чтобы запутать диверсантов. Автоматика делала все сама. А тут почему-то не сработала. Но почему? Или виной тому была физическая порча оборудования?
Что именно сотворили с пультовой диверсанты, капитан штурмовиков не видела, ее оглушили практически сразу, но сквозь дымку беспамятства пробивалось что-то похожее на выстрелы и рычание. А потом пришли холод и боль. И омерзительная, вонючая жижа, просачивающаяся сквозь фильтры шлема и заливающая лицо.
— Технические подробности уточните потом у генерала, — ровно произносит Рен и вдруг хмыкает, — пресс для мусора, ну надо же, Соло был верен себе до последнего. До самой смерти.
— Простите, сэр? — Фазма чувствует, что разговор становится слишком личным. Разумеется, она в курсе сплетен и слухов и знает, как звали и кем был Кайло Рен в другой жизни. Другой вопрос, что знать это ей вообще-то не положено.
— Хан Соло мертв. Насчет штурмовика-предателя я, к сожалению, не уверен. Но больно ему было, — губы магистра растягиваются в крайне неприятной кривой ухмылке, что сразу делает перечеркнутое шрамом лицо уродливым. И Фазме стоит большого усилия воли не отвести взгляд. И еще большего — загнать поглубже в подсознание свое авторитетное мнение на счет душевного здоровья Бена Соло.
— А что до пресса, — ухмылка превращается в мечтательную улыбку, снова разительно меняя лицо говорящего, — то это старая семейная история. Во время освобождения Леи Органы из застенков первой «Звезды смерти» всю теплую компанию, состоявшую из принцессы, контрабандиста, парня-фермера и вуки, занесло в давилку для мусора. С подачи ее высочества, кстати. Жаль, что тогда им помогли дройды. А ведь все могло пойти совсем по другому пути... Ну и я бы не слушал десять лет споры о том, кто кого спасал на самом деле.
«Как можно так спокойно... о таком?!»
По виску Фазмы стекает капля холодного пота. Она не смотрит в глаза Рену, но видит, как они становятся неправдоподобно черными, и больше всего боится, что ей придется встретить этот взгляд. Узнать, что там, на дне колодца. Сила едва ощутимо дрожит, заставляя вставать дыбом короткие волоски на затылке.
И вдруг исчезает, забирая с собой потусторонний холод.
— Сколько времени вам понадобится на полное восстановление? — резкая смена и темы и тона на секунду сбивает женщину с толку, но она быстро собирается с мыслями.
— Четыре-шесть дней тренировок до обычной формы. Десять-пятнадцать до оптимальной.
Лицо Рена снова бесстрастно. Но слова привычно ядовиты:
— Как хорошо, когда у тебя есть свой личный специалист по рукопашному бою подходящего роста и веса. И, главное, никому совершенно не нужный, — магистр ловит взгляд Фазмы и едва заметно сжимает Силой ее горло, напоминая, кто тут теперь устанавливает правила. — Жду вас через неделю. И да, не забывайте про другие свои обязанности, капитан. Те, где головой надо думать, а не бодаться. Штурмовики уже определенно заждались. Хорошего дня.
Онемевшая Фазма смотрит в закрывшуюся за спиной Рена дверь и с трудом сглатывает.
«Дурдом».

ГЛАВА 8

В бело-желтом свете прожекторов снежинки, падающие с неба, кажутся птичьим пухом, непонятно почему летящим с небес. Мягким и теплым в иллюзии и льдисто-колючим в реальной жизни.
Рен стоит, запрокинув голову, и смотрит на снег. На бесконечное кружение белых пятен, сливающихся в вышине в серое ничто. На утекающее сквозь пальцы время, на жизнь, на вихрь Силы, взводимой пружиной закручивающийся где-то за гранью. Абсолютная тишина замерзшего леса и привычное шипение лезвия, плавящего снег срывающимися с дрожащего луча искрами. Вычерчивающего в сугробах причудливые линии, тут же застывающие блестящим льдом шрамов. Снежинки падают непрерывно, ложатся на волосы, оседают на ресницах, стекают редкими каплями по щеке. По целой, не прочерченной шрамом коже.
«Сон».
Осознание накатывает волной, горечь потери нестерпима. Но недостаточна, чтобы проснуться.
Рыцарь разворачивается и идет вперед, в сумрак и тени, разлитые среди нависающих ветвей. Ищет там то, чего никогда не имел. То, что сможет склеить две половинки мятущейся души. Восстановить целостность. Но с каждым шагом тьма сгущается, оплетает деревья, путается среди изломанных стволов, растворяет в себе тени, поглощает равномерной чернотой, пока Рен не понимает, что стоит в пятне света от собственного клинка, подсвечивающего снег алым. Алым, как его собственная кровь.
А тьма вокруг дышит. Равномерно колышется в такт его собственному рваному ритму выдохов и вдохов. Он разворачивается, широким взмахом лезвия очерчивая круг. Отталкивая от себя... нечто, чему пока не знает названия. Но это неназываемое подкрадывается все ближе. Ступая бесшумно и не показываясь на глаза. Но Кайло видит, видит его в свете, отраженном от металла причудливых протезов неясного числа конечностей, свете, теряющемся в обрывках тяжелой и грубой материи, скрывающей тяжелое тело, свете, вспышкой вычерчивающем силуэт костяной маски, так похожей на шлем Вейдера и его собственный. Тьма поднимает веки в провалах маски и из прорезей на Рена смотрят янтарно-желтые глаза. В которых нет ничего человеческого. Все давно сгорело — в огне Войны Клонов, лаве Мустафара, безумной вспышке взрывающейся планеты и пламени погребального костра.
А то, что осталось, глядит на него с голодным интересом.
Он отступает, перехватывая рукоять меча поудобнее, заслоняя искрящим лезвием шею, в которую, как он чувствует, хочет вцепиться Тьма холодными пальцами вороненого металла.
Секунда утекает за секундой, алый луч дрожит, теряя стабильность. И медленно-медленно гаснет, истаивая по краям, растворяясь в подступающих тенях.
«Беги», — выдыхает Тьма с присвистом затаенного смешка. Едва ощутимо касаясь кожи потусторонним холодом, очерчивает линию челюсти, цепляет невидимым когтем уголок губ, разглаживает морщинку между бровями... Касается, примеряясь к его лицу. К своей новой маске.
«Беги. А я поймаю».
И Рен отшатывается, давясь беззвучным криком ужаса.
Отшатывается, чтобы проснуться, корчась от удушья в развороченной постели. Собственная Сила не подчиняется ему, пережимает горло так сильно, что внутри все скручивает мучительным спазмом. И тогда он давно забытым, но когда-то привычным движением вцепляется в шею двумя руками и давит сам, надеясь, что реальная боль все же перевесит мнимую и ему удастся сделать хотя бы один вдох. Кровь из прокушенной губы струйкой стекает на подбородок, пульс истерично колотится в висках и кончиках пальцев, когда его наконец отпускает. Воздух обжигает больное горло раскаленным песком.
«Лучше бы это снова был сон про бурю на Джакку», — мысль рождается и умирает, а Рен утыкается лбом в собственные колени и устало закрывает глаза, вспоминая, когда и как приобрел привычку прятать шею в обманчивой безопасности высокого воротника.
«Сны... сны, будь они прокляты!»
Последний год своего обучения у Люка Скайвокера он каждый день боялся не проснуться. Не выбраться из липкой паутины еженощного кошмара, невидимой удавкой оплетающего шею каждый раз, стоило лишь закрыть глаза, расслабиться и соскользнуть в царство сна и теней. Тогда он долго не мог понять, что же его мучит.
Дядя привычно отговаривался необходимостью очищать свои мысли медитацией. Каждый день как минимум час, а лучше три. И медитировать, а не считать птиц или дремать на солнышке. А как тут удержишься, если опять полночи просидел над чахлым огоньком светильника, глядя на пламя. На Свет. Такой же маленький и слабый внутри, в бесконечном море тягучих кошмаров.
Быстро осознав бесполезность как медитаций, так и изматывающих тренировок, Рен, тогда еще Бен Соло, решил поискать ответ в тех трактатах, которые Люк за десять с лишним лет успел собрать в разрушенных храмах джедаев. Храм на Корусканте был для него закрыт, но кое-что сохранилось в других местах. В основном на могилах тех рыцарей и падаванов, которые смогли пережить устроенную Империей и лично Вейдером резню. И неосознанно искали защиты в местах Силы. Другой вопрос, что место, дающее душевный покой, далеко не всегда годится для обороны и не способствует сохранению жизни. Носители знаний умирали один за другим, информация терялась, а уцелевшие обрывки чаще всего относились к временам многовековой давности. Не самое легкое и полезное для неокрепших умов чтение. Учитель Скайвокер требовал, чтобы каждый фрагмент текста был не просто прочитан, но и осмыслен, пропущен через себя и мелкое сито вопросов. Но у Бена не было времени на осмысление, он умирал каждую ночь и отчаянно боялся не успеть. Понимая, что Великая Сила за гранью будет не слишком ему рада. Хотя бы потому, что ведет его вовсе не жалящий жгучий Свет, а ластящаяся к замерзающим пальцам холодная Тьма.
«Мама, я не хочу так... и здесь. Дай мне другой свет, мягкий и теплый, укрытый тенями. Я ведь знаю, что он есть... У тебя — есть. Верни же мне мою половину!»
Бессмысленный зов, беспощадное крушение надежд.
Лея, успевавшая среди суеты политических дел Новой Республики краем глаза следить за поисками брата, собиравшего по разным уголкам галактики не только информацию, но и разнообразных чувствительных к Силе разумных, со многими из которых общий язык найти так и не получалось, была тверда в своем желании заполучить для нужд молодого государства своего собственного одаренного, полностью покорного ее воле джедая-консула, способного уговаривать, убеждать и уламывать оппонентов силой слова и Великой Силой.
Самой принцессе учиться было категорически некогда — разорваться между вечно спорящим Сенатом и так же монотонно скандалящим собственным ребенком не получалось. А ведь еще надо было как-то функционировать, уделять внимание Хану, выглядеть счастливым человеком и излучать уверенность в завтрашнем дне. Иначе этот день рисковал попросту не наступить.
И если первый, самый сложный год, ребенка было необходимо прятать, оставив на попечение нянек и телохранителей, то после подписания договора с остатками Империи и официального провозглашения Новой Республики стало спокойнее в мире и куда напряженнее в семье.
Таскать одаренного малыша на заседания, от шума которых болит голова, а от бурлящих в воздухе эмоций ломит затылок? Выпускать поиграть с другими детьми в роскошных садах, окружающих правительственный комплекс Чандриллы? Сдавать недовольного сына дройду, способному лишь семенить за улепетывающим со всех ног ребенком и причитать при этом на шести миллионах языков? Дарить игрушки и новые впечатления от дальних планет, на которых все повторялось в миниатюре и иногда сопровождалось угрозами и стрельбой? Лея перепробовала все, но результата не добилась.
Сын рос нервным, своевольным и упрямым ребенком. С прекрасной памятью и личным мнением на предмет всех и каждого, затаенным страхом темноты и неприкрытой агрессией по отношению к тем, кто хоть раз позволил себе в его адрес насмешку. Неважно, мысленную или словесную. В то время Бен их не особенно разделял. Худо-бедно прятать одни эмоции за другими он научился годам к шести. Но эмоций все равно было слишком много, а плотный график и бесконечные учебные задания, начинавшиеся уроком этикета за завтраком и длящиеся до поздней ночи, буквально разрывали его душу на части. Прекрасная память позволяла Бену запоминать все — и тексты лекций, и отношение к нему преподавателей, часто невербально высказывавших куда больше, чем на словах. Разногласия родителей, сплетни и шепотки за спинами главных лиц государства и его собственной. Льстивые и злые одновременно. Пьянящий коктейль чужих эмоций, который надо бы пить по глотку, но вместо этого он топит тебя в водопаде, тянет за собой, раня душу и отравляя разум.
Информация как таковая была прекрасна, но ее было слишком много.
А потом, на его десятый день рождения, явился дядя Люк и заявил, что забирает племянника с собой. На год. Длинный, мучительно пустой год, который должен был помочь ему уложить хаос в своей голове, но вместо этого поселивший там голоса призраков, тени воспоминаний, прокручиваемых в мыслях раз за разом, перестраиваемых так и эдак ситуаций, попыток найти и понять. Но вот что? Медитации не давали ответа, разум упорно не хотел становиться чистым листом. Не позволял начать новое, лишь давал место вписать что-то меж существующих строк. Вписать и окончательно запутаться среди получившегося шифра изломанных значков и рисунков.
Следующие годы он провел в бесконечных перелетах. Мать то брала его с собой на дипломатические миссии, то оставляла в столице, перенесенной с Чандриллы на Хосниан-Прайм. Огромный город, стремившийся превзойти Корускант, так и оставшийся в памяти многих в первую очередь Центром Империи, а не сердцем Старой Республики. Город, который никогда не спит, но всегда остается лишь слабым подобием старшего собрата.
Среди всех этих калейдоскопически быстро сменяющих друг друга событий Бен изредка видел отца, с маниакальным упорством пытавшегося вырвать его из дипломатической круговерти и показать простые радости, безо всяких там аристократических изысков.
Младшему Соло, как и любому мальчишке, нравились корабли, но другие. Хищные, стремительные, элегантные в своей выверенности линий. Не «Сокол», всегда вызывавший в нем подсознательное желание вымыть руки после прикосновения к грязно-желтому, старому пластику стен и клонированной коже полукруглого дивана в кают-компании. Все тут было слишком... не такое, как он хотел. Неустранимый бардак, рычание вуки, беззлобные подколки и насмешки, к которым надо было относиться... с пониманием, вонь тлеющей изоляции и густой запах оружейной смазки. Шутливые объятия, гневные окрики, пустая болтовня о старых добрых временах и угрюмое молчание о них же. Выворачивающийся из непослушных пальцев штурвал и последующие долгие копания в проводах в попытке выяснить, что же сломалось в этот раз и почему они не убились, хотя должны были. И обещания, что в этот раз точно никто не проболтается Лее, что были они не там и занимались не тем, чем следует. И уж точно не должны были брать вот этот груз.
А ведь был еще и третий, действительно «иной» мир, мир последнего джедая, в который нужно было возвращаться раз за разом. Вливаться в коллектив равных, хотя по талантам там не находилось даже сравнимых. Тратить время на бесконечное повторение одних и тех же действий, искать внутри себя покой.
Покой? Откуда ему взяться, если в крови еще бродит адреналин политических игр и не слишком законных действий, на которые все закрывают глаза, поскольку они полезны. Они экономят время. Но разве для того, чтобы сидеть на берегу озера и смотреть на блики в холодной воде? Смотреть часами, ощущая, как безжалостное солнце сжигает бледную кожу, и пытаться отрешиться от этого. Зачем? Зачем ломать себя, если можно просто уйти в тень? Оттуда тоже неплохо видно, не говоря уже о том, что можно найти и более полезное занятие.
Контроль и упорядоченность для того, кто родился посреди хаоса? Ровный ток Света для ждущего сумерек? Абсурд. Но с ростом умений неотвратимо приходило осознание — последний джедай знает слишком мало. И пытается на этом шатком фундаменте строить новый Орден джедаев. Но если можно сложить хижину из ветвей на болоте, то высокий замок возвести в грязи нельзя. «Шпиль», черная игла, пронзающая небо Корусканта. Дом того, на кого Бену все больше хочется быть похожим. Человека, который смог навести порядок, а не только говорить о нем. И тогда Соло-младший узнает о другом Ордене. И именно тогда же приходят сны.
«Десять лет тишины и вот опять...» — Кайло не надо искать причину возвращения кошмаров, он ее знает и так. Верховный лидер и его любовь к нетривиальным наказаниям. Когда-то давно он забрал этот осколок души ученика, дав взамен новое имя, а теперь решил вернуть. Сложить головоломку обратно.
Рен соскальзывает с развороченной постели, смывает засохшую кровь с лица и долго смотрит на свое отражение. Одевается, пряча наливающиеся чернотой синяки под высоким воротом. И неслышной тенью скользит по коридорам спящего корабля. Редкие патрули шарахаются от закутанной в черное фигуры, и страх шлейфом тянется за магистром рыцарей Рен, пока он идет в пустой тренировочный зал. Энерготонфа не сравнима с утерянным мечом, поэтому Кайло берет в руки жезл, и активированный наконечник потрескивает, касаясь пола, рассыпая белые искры по темной глади металла. Рен плавно поднимает оружие, перетекая из защитной стойки в стремительную атаку. И в глазах его стынет безумие.

ГЛАВА 9

— Удачной охоты, командующий, сэр, — с долей иронии произносит голограмма капитана «Гонителя», одного из крейсеров эскорта, обращаясь к Хаксу. Генерал лишь кивает в ответ, поскольку придумать что-то подходящее моменту и при этом не ставящее его в неудобное положение просто не успевает.
Стоит картинке погаснуть, как «Гонитель», сопровождаемый четверкой транспортов, начинает разбег и через несколько секунд исчезает в гиперпространстве. Хакс медленно выдыхает, пытаясь совладать с лицом.
«Лучше б уж как Рену, пощечину, чем каждый раз теперь дергаться...»
Пальцы правой руки автоматически сжимаются в кулак. До хруста суставов, до отрезвляющей боли. Хакс аккуратно поправляет рукав, разглаживая незаметные складки и не позволяя себе разозлиться действительно сильно. Пусть матовая кожа перчаток и скрывает все следы, но проще не допустить их появления, чем прятать потом. Ведь надо держать маску образцового командира, хоть она давно уже треснула. Еще на «Старкиллере». Держать, потому что иначе рассыплется все остальное.
«Как же это все... утомительно».
Особенно непонятные идеи Верховного лидера и их воплощение.
Согласно приказу Сноука, генерал теперь командует специальным временным флотом экспансии, на деле — только «Финализатором». И имеет на подхвате несколько грузовозов, которые должны обеспечить доставку всего необходимого в случае обнаружения планет, подходящих для размещения новых баз Ордена. Сравнивать с тем, что было месяц назад, просто больно. Власть утекла сквозь пальцы талым снегом, оставив в насмешку пару капель. И как ни сжимай кулаки, больше не ухватишь.
Хакса неимоверно раздражает даже не потеря положения, а невозможность повлиять на ситуацию. Ведь его попросту отодвинули в сторону, не дав возможности оправдаться и доказать хоть что-то. Другой вопрос, что эти попытки могли легко привести его на скамью подсудимых. Но отсиживаться в дальнем углу невыносимо.
А уж какие слухи теперь ходят о том, кто вместо спасения своих людей искал на развалинах базы магистра рыцарей Рен, даже думать тошно. Опала и ссылка — основной мотив всех сплетен, касающихся его персоны. О рыцаре говорят чуть сдержанней в плане личных характеристик, но столь же ядовито. И снова называют тем, самым первым, прозвищем.
«Хоть не возвращайся», — мысль настолько дикая, что Хакс невольно радуется отсутствию Кайло на мостике. Тот уж точно не смог бы пройти мимо и не высказаться.
Но магистр последние сутки проводит в тренировочном зале. Желающих проверить, чем он там занимается, не находится, но сигнал маячка стабилен и перемещается внутри помещения, а значит ничего с этим ненормальным не случилось.
— Сэр? — лейтенант-связист мнется за его плечом, не зная, стоит ли мешать мрачным размышлениям начальства.
— Слушаю, — генерал оборачивается, привычным жестом складывая руки за спиной, и сверху вниз смотрит на окончательно смутившегося флотского офицера. Краем глаза замечая скептически вздернутую бровь капитана крейсера. Ну да, конечно, как обычно, капитан-командор Менц ущемлен в правах и недоволен.
«Этого еще не хватало!»
Стройная вертикаль власти, присущая любому другому кораблю флота Первого Ордена, на «Финализаторе» давно уже превратилась в не пойми что. Из-за того, что крейсер был не только приписан к флоту поддержки базы «Старкиллер» и, таким образом, подчинялся ее командующему напрямую, но и числился «личным транспортом» магистра рыцарей Рен, все время возникал конфликт приоритетов. Который капитан флагмана почему-то всегда принимал на свой счет. Армейские не любят флотских и наоборот, ничего не меняется. А рыцарей Рен не любят обе стороны.
— Э... — лейтенант несомненно замечает косой взгляд в свою сторону и тушуется еще больше, но через долгих десять секунд все же собирается с силами и дрогнувшим голосом продолжает, — генерал, сэр, грузы и прибывший персонал размещены на борту. Какие будут дальнейшие указания?
— Свяжите меня со старшим интендантом и главой корабельной СБ, немедленно, — отрывисто приказывает Хакс, демонстративно поворачиваясь к Менцу спиной.
— Есть, сэр! — молодой человек уносится в направлении узла связи едва ли не бегом.
Генерал выдерживает паузу и, обернувшись через плечо, ловит тяжелый взгляд капитан-командора.
— Капитан, я хочу чтобы через сорок минут крейсер был полностью боеспособен и готов к прыжку по заданным координатам.
— Да, сэр, — ровно отзывается тот и опускает глаза, — как вам будет угодно.
Но Хакс чувствует зуд под левой лопаткой все время, пока идет к центру связи. В спину ему смотрит не только Менц.
«Проклятье!»

Шесть часов и два совещания спустя генерал стоит у проекционного стола в центре оперативного планирования и пытается не оглохнуть. Собрать в одном помещении старших офицеров всех штурманских смен было явно не лучшей идеей. Семь женщин и теряющийся на их фоне одинокий молодой человек, бурно обсуждающие будущий маршрут «Финализатора», создают кошмарный звуковой фон.
— Жалеете о своем решении, генерал? — ведущий навигатор крейсера, капитан третьего ранга Эрна Ойги подходит и ставит рядом с командующим чашку кофе. Свою она держит в руках.
— Отчасти, — роняет Хакс. — Но...
Его прерывает зуммер открывающейся двери.
«Я же приказал не беспокоить...»
На пороге зала застывает Рен и, игнорируя всех присутствующих, неотрывно смотрит на карту, вращающуюся над проекционным столом. Насколько можно судить с учетом скрывающей лицо маски.
Гомон в зале медленно стихает, и все присутствующие поворачивают головы в сторону вошедшего.
— Магистр, чем обязаны визиту? — генералу хочется сделать Рену замечание за фактический взлом заблокированной двери, но он подозревает, что Кайло просто этого не заметил.
— Вас искал, — Рен шагает в зал и привычным движением стаскивает маску, с грохотом ставя ее на пустующую консоль. Наступившую тишину можно пощупать руками. — Искал долго.
— Надеюсь, никто при этом не пострадал, — мрачнеет Хакс, которому и так хватает недовольства со стороны команды. Для полной потери авторитета достаточно будет пары трупов.
— Вам-то какая печаль? — рыцарь подходит к карте и жестом разворачивает ее. Так, чтобы видеть все варианты прокладываемого курса.
Весь штурманский молодняк сбивается в стайку по другую сторону стола и жадно-опасливо рассматривает гостя. Хакс прячет кривую улыбку за краем чашки. Любимый прием Кайло — развернись к собеседнику спиной посреди разговора и сделай вид, что тебе уже не интересно, бесит генерала неимоверно. Но не ругаться же прилюдно.
— У вас есть предложения, сэр? — Эрна единственная, кто смотрит на рыцаря без явно выраженных эмоций. Ее собственный интерес наверняка теряется в хаосе впечатлений, испытываемых ее младшими коллегами.
— У меня есть вопросы, — недовольно отзывается Рен и нажатием нескольких клавиш вызывает рядом проекцию другой карты. Слишком хорошо знакомой Хаксу карты с недостающим фрагментом.
— Мы ведь должны выйти здесь? — затянутый в перчатку палец утыкается в полупрозрачный шар необитаемой планеты — конечной точки серии прыжков, которую они предпринимают для запутывания следов. Ближайшие гипертрассы еще не вернулись в состояние покоя и создаваемый в процессе прыжка крупного корабля отпечаток слишком заметен. А прямо указывать противнику, куда они направляются — верх глупости при нынешнем раскладе сил.
— Да, сэр, — старший навигатор берет лазерную указку и отмечает точки входа-выхода на обеих картах. — Примерно так это будет выглядеть, если сопоставить маршрут. А дальше мы должны идти в тот сектор, которого на вашей карте нет.
Рен заметно морщится, но молчит. А потом переводит взгляд на генерала и вздергивает бровь в немом вопросе.
— Полагаю, у Верховного лидера были свои причины отправить нас именно сюда, — осторожно произносит Хакс, отчетливо нажимая на слово «нас». Его самого совершенно не радуют открывающиеся перспективы. А ведь ученик Сноука получил какие-то свои приказы, явно завязанные на дальнейшие поиски Скайвокера. И, кажется, об этом до сравнения карт тоже не знал.
«Чтоб повелителю икалось почаще, с такими сюрпризами».
Судя по дернувшемуся уголку рта, Кайло мысль слышит. Но не осуждает.
— Подобную систему записи координат перестали использовать около восьмисот лет назад и сейчас ее даже не упоминают. Разве что в виде курьеза, — старший навигатор не обращает внимания на игру в гляделки над своей головой, ее куда больше интересует новая информация. — Полагаю, карта достаточно древняя и... джедайская, не так ли? Ведь это именно те, легендарные «скрытые гиперпространственные пути», да?
— Да, — Рен недовольно постукивает пальцами по краю стола, выбивая рваный ритм, — но нужного мне фрагмента в архивах Империи нет.
— Зато наверняка есть формула пересчета, — Ойги вертит старую карту так и эдак, пристально рассматривая со всех сторон. — И если ее запросить из архивов, а потом хорошенько поработать, то получится вашу карту вместе с имеющимися маршрутами наложить на современную. Возможно, это что-то даст, поскольку то, что было тайным почти тысячу лет назад, сейчас таковым уже может не быть.
— Ваша формула не позволит нам найти стертые из каталога планеты, — в голосе рыцаря отчетливое пренебрежение и злость. Простить даже намек на свой провал он не может никому. Включая тех, кто вообще не в курсе.
— Не позволит, — соглашается старший навигатор. — Но мы хотя бы будем знать, где искать точно не стоит. А для прочих случаев есть расчеты и разведывательные дройды. Времени это займет прилично, конечно...
Ойги закусывает губу, разглядывая карту и что-то прикидывая. Потом поднимает взгляд и смотрит на рыцаря.
— И еще у нас есть... Сила, если я правильно понимаю? Ведь одаренные составляли карты гиперпространственных путей, полагаясь не только на удачу и данные разведки?
— Да, но я не навигатор, — возражает уязвленный Рен, только сейчас сообразивший, что ему предстоит не просто пользоваться результатами чужой работы, но и принимать в ней непосредственное участие. И выражение удивления, смешанного с долей обиды, на лице магистра выглядит настолько комично, что Хакс едва не давится кофе.
— Сэр, у вас их достаточно, — в голосе Эрны, широким жестом указывающей на заинтригованных подчиненных, звенит хищное предвкушение. — И мы будем рады помочь вам всем, чем сможем! Ведь это и в наших интересах, сэр.
Генерал аккуратно отставляет чашку в сторону, подходит поближе и вглядывается в лицо Рена, подсвеченное с обеих сторон мягким сиянием карты. Очень озадаченное лицо.
— Полагаю, вы отыскали себе занятие на ближайшее время, магистр, — генералу лишь усилием воли удается выдержать тон ровным, — надеюсь, в ближайшее время вы найдете, чем меня порадовать.
— Да, сэр! — нестройно отзываются навигаторы, а Рен отрешенно кивает, думая о чем-то своем.

ГЛАВА 10

— И надолго хватило терпения у нашего уважаемого магистра? — Хакс устало трет висок. Сигнал к отбою прозвучал три четверти часа назад, но к генералу он, как обычно, не имеет никакого отношения. Именно поэтому Хакс идет в сторону мостика, намереваясь проверить, чем занимается дежурная смена. Старший навигатор Ойги ловит его по дороге и пристраивается рядом.
— На полтора часа. Причем если первый час ему еще было интересно, но оставшиеся тридцать минут он вытерпел с трудом, — Эрна улыбается уголком губ. — После чего осуществил тактическое отступление. Несколько поспешное.
Ойги откидывает край материи, показывая генералу, что именно скрывается в том свертке, который она крепко прижимает к боку, чтобы не выскальзывал при ходьбе.
Хакс удивленно вздергивает бровь.
— Отступление и впрямь было поспешным, — замечает он. Шлем магистра рыцарей Рен снова исчезает под слоями ткани.
— Именно, сэр, — в голосе Эрны неприкрытая насмешка. — Но с возвращением вещи владельцу возникли некоторые сложности.
— Я сам отнесу, — генерал забирает сверток из рук навигатора и прикрывает полой шинели, пытаясь не думать о том, как он будет выглядеть по дороге до каюты Рена. С другой стороны, кто рискнет ему что-то сказать, даже если и подумает?
— Спасибо, — блекло улыбается Ойги. — Запрос на данные из архивов Империи составлен и уйдет при следующем сеансе связи. По расписанию мы выйдем из прыжка через двенадцать часов. Ответ скорее всего получим через сутки-двое. Пересчет координат займет до двухсот часов машинного времени.
Генерал задумчиво щурится:
— Теоретически, можно использовать тактический компьютер во время прыжков...
— Было бы неплохо, сэр, — старший навигатор согласно кивает, — не думаю, что мы справимся легко и быстро, но черновой вариант у нас будет. Дальше ручная работа. Сколько времени она займет — сказать трудно, посмотрим ближе к делу. К тому же, даже точка входа в неизвестный нам гиперпространственный туннель даст возможность исследовать его и проверить проходимость.
— Проходимость? — Хакс пытается понять, чего ему хочется сильнее — выпить кофе или упасть-таки лицом в подушку, и на секунду теряет нить разговора.
— Именно, сэр, — Эрна останавливается и внимательно смотрит на командующего, — джедаи, насколько мне известно, в основном использовали мелкие корабли — от истребителей до небольших грузовозов. И многие маршруты могут оказаться непригодны для «Финализатора». Мы просто там не пройдем. А рисковать кораблем...
— Я понял, — проклятый сверток оттягивает руку, раздражая генерала. — Но об этом мы точно поговорим завтра. Доброй ночи.
— Доброй ночи, сэр.
Проводив старшего навигатора взглядом, Хакс смотрит на хронометр, прикидывая свои шансы лечь спать. Не когда, а вообще. И старательно задавливает мысль о том, чтобы вручить шлем Рена первому попавшемуся штурмовику с наказом вернуть хозяину. «Куколок» в белой броне на борту много, но не настолько, чтобы жертвовать обученной боевой единицей в угоду минутной прихоти. Поэтому генерал разворачивается на каблуках и направляется в сторону жилых модулей.

Редкие патрули привычно козыряют командующему, но по мере продвижения к каюте магистра, штурмовиков точно становится меньше. Кажется, Рен не в духе со вчерашнего дня, и солдаты, не обладающие никакой чувствительностью к Силе, но зато имеющие развитое чутье на неприятности, обходят его десятой дорогой. Хакс задается вопросом, как это сочетается с графиком патрулирования, но наизусть все цифры, касающиеся своих подопечных, помнит только Фазма.
«Интересно, как экипаж воспримет нашу бравую капитаншу без привычного доспеха? Или им и Рена без маски за глаза хватит? Навигаторы же наверняка будут делиться впечатлениями...» — мысль перескакивает с одного на другое, выдавая накопившуюся усталость. Но лучше думать о чем-то необременительном, чем пытаться очередной раз перекроить завтрашнее расписание дел. Впрочем, один пункт туда вписать придется.
После извлечения Фазмы из мусорного пресса было не до сохранности обмундирования, и броню с женщины попросту срезали, а местами и вырезали из мягких тканей. Лицо, к счастью, не пострадало. А легкое сотрясение мозга вряд ли повлияло на память, поэтому возвратиться к исполнению своих обязанностей, пусть в несколько урезанном варианте, капитан штурмовиков может прямо завтра. Пусть и в непривычном большей части экипажа внешнем виде.
«У нее хоть обычный мундир есть?»
Как выглядит Фазма без хромированной брони, сам генерал помнит смутно. Его это никогда особо не интересовало. А времени освежить воспоминания и поговорить с ней после того, как Рен отменил содержание капитана под стражей, у Хакса пока не нашлось. Как и выяснить, на каких условиях это освобождение прошло. Спрашивать самого Кайло об этом желания нет ни малейшего, поскольку логика одаренных от логики нормальных, ладно, условно-нормальных, людей отличается слишком сильно.
И чем магистр думал, когда отдавал приказ, он мог уже просто забыть.
«Кругом одни идиоты», — набившая оскомину, но не потерявшая актуальности мысль заставляет генерала привычно поморщиться. После потери боевой станции это стало очевидно. Обидно только, что к идиотам нынче можно смело причислять и себя.

Еще два поворота и вот он — нужный сектор. Лампы горят вполнакала, а камеры наблюдения слепо смотрят в пол. Магистр крайне ревностно блюдет свои тайны и, с несвойственным ему во всех остальных случаях терпением, находит и портит все следящее оборудование. Единственное исключение касается маячка в поясе, но тот Рен носит по приказу Верховного лидера.
Что на заре их знакомства побудило Хакса неумно пошутить про любимое домашнее животное Сноука. Ответную шутку про ручного ранкора генерал помнил долго, а оскаленная морда гигантской твари еще несколько недель украшала его ночные кошмары. Правда, выяснить, где же Кайло умудрился найти ранкора, да еще и рассмотреть в таких подробностях, не удалось. Но желания подарить Рену табличку с надписью «сарказм» и инструкцией по ее применению не отбило.
С тех пор прошло достаточно времени, чтобы выяснить границы своего и чужого терпения, а также составить примерное представление о наличии у Кайло чувства юмора. Ну и язвить они оба научились куда лучше, оскорблять — тоньше.
«Сомнительное достижение, если подумать. Да и результат пересмотреть не помешает. В свете последних событий», — с этой мыслью Хакс проводит ключ-картой в прорези замка.
Дверь каюты открывается с тихим звяком, но не успевает командующий и шагу ступить, как его резко дергает куда-то вперед. Провозя носками сапог по полу, с размаху впечатывая животом в спинку дивана. И едва не выламывая в локтях выставленные в попытке смягчить удар руки. Пряжка ремня впивается в кожу даже сквозь все слои ткани, а звездочки перед глазами вспыхивают праздничным фейерверком.
— Добрый вечер, — размеренно произносит Рен, поворачивая голову и разглядывая оглушенного гостя. Сила дрожит на кончиках пальцев, почти касающихся воротника кителя, удерживая Хакса в крайне неудобном положении и не давая толком вдохнуть.
— Кому как, — шипит в ответ генерал, предпринимая безуспешную попытку выпрямиться. Ну или хотя бы не полететь кувырком, если магистр вдруг его отпустит.
— Тоже верно, — замечает Кайло светским тоном, и свободной рукой извлекает буквально из воздуха ключ-карту, потерянную генералом при падении. — Научитесь стучать, Хакс. Желательно до того, как вламываться в чужую каюту.
— Непременно, — на скулах командующего проступают алые пятна, а усилия, с которыми ему дается каждый вдох, становятся слишком заметными.
Рен медленно разжимает пальцы, позволяя Силе поставить генерала на ноги, но тот не спешит шевелиться сам, опасаясь подвоха. Лишь хрипло дышит и едва заметно морщится от боли, пытаясь удержать все рвущиеся наружу комментарии.
— Будем считать, что мы достигли консенсуса в этом вопросе, — магистр переводит взгляд на валяющийся на полу сверток. — И спасибо за шлем, я забыл, где его оставил.
Хакс выпрямляется, резким жестом поправляя воротник. Злость бьется в висках вместе с пульсом, но позволить ей выплеснуться нельзя.
— У навигаторов. Вы слишком спешили покинуть собрание, — если не наорать, так хоть съязвить. Но вместо ехидства в голосе неожиданного для него самого пробивается искренняя обида, что злит генерала еще больше.
Рен поворачивается к командующему всем корпусом и опирается на спинку дивана локтем. Изучающе смотрит с минуту, а потом внезапно улыбается.
— Если учесть, что эти милые дамы под конец так расхрабрились, что готовы были порвать меня на сувениры, то ничего удивительного в этом нет.
Хакс хмыкает, сбитый с толку сменой линии поведения. Но на придумывание новой колкости ему нужно совсем немного времени.
— Надеюсь, вы помните, что экипаж «Финализатора» примерно на треть женский? — вкрадчиво замечает он, сверху вниз глядя на магистра. Редкая возможность, на самом деле, грех не воспользоваться.
— Экипаж вашего корабля, — Рен протягивает ключ-карту генералу, продолжая улыбаться. А Хакс чувствует, как где-то в глубине подсознания начинает дребезжать тревожный звоночек.
— Моего, — командующий забирает пластиковый прямоугольник, старательно избегая прикосновения к чужим пальцам. И застывает, обнаружив, что Кайло держит в руках еще один, точно такой же.
Магистр откровенно разглядывает опешившего генерала. Уголки губ подрагивают от с трудом сдерживаемого смеха.
— Не обольщайтесь, Хакс. Нашего корабля, — вторая ключ-карта исчезает как по волшебству, а Рен наконец становится серьезным. — И вам придется с этим смириться, командующий.
— Вы... — Хакс чувствует, как перехватывает горло, и осекается. Взгляд магистра тяжелеет, а в помещении резко холодает.
— Я это я, генерал. Какими бы эпитетами вы меня не награждали. А вам завтра рано вставать и много работать. Корабль сам собой управлять не будет, вы ведь так говорили?
Хакс вылетает за дверь так, словно за ним гонятся демоны. И по дороге ему не попадается ни единого штурмовика.

ГЛАВА 11

Песчаная буря катится волной. Грязно-серой, с рыжим подбрюшьем, с множественными щупальцами маленьких смерчей. Катится и поглощает все на своем пути. Рен смотрит чужими глазами, ощущая, как маленькие песчинки колют кожу, забиваются в нос и под веки. Слышит, как с сухим шелестом осыпаются слежавшиеся пласты, обнажая обшивку давно мертвых кораблей. Чувствует слабую дрожь металла под своими ногами. И тонкую струйку страха, каплей пота стекающую по позвоночнику. Страха мусорщицы Рей, чей сон он смотрит.
Очередной сон о Джакку.
С одной стороны, это забавно — иметь возможность посмотреть ее глазами на то, что она видела все детство и юность. С другой — опасно, ведь он тоже видит сны. И не все в его снах вообще стоит видеть другому человеку, пусть врагу, а врагом он Рей не считает. Даже сейчас, когда каждый взгляд в зеркало заставляет морщиться и вызывает желание спрятать лицо за маской навечно.
Но особый, болезненный интерес никуда не исчезает, ведь он надеется, что рано или поздно девчонка увидит и другой сон, о том месте, где находится сейчас. О месте, где прячется последний джедай. Самопровозглашенный мастер, Люк Скайвокер, Явинский стрелок и победитель Дарта Вейдера. Его родной дядя и первый учитель. Человек, которого он искренне ненавидит и не простит никогда.
Мусорщица, ошеломленная всем, что на нее свалилось, ночь за ночью смотрит сны о Джакку, словно пытаясь вернуться в привычную обстановку, влезть в ставшую слишком тесной и потому сброшенную шкуру. Но та расползается клочьями, обнажая новую кожу, и Рен абсолютно, до дрожи в стиснутых челюстях уверен, что по светлому фону чешуи новой твари вьется темный узор. Рей светлая, очень светлая, но ее злость горит огнем. Ярким и жадным. А эмоции густые и терпкие, как набуанское ягодное вино. Да и сама она, если сравнить, очень похожа на другую женщину, умершую полвека назад. Страстную и сильную женщину, выбравшую неправильную сторону.
Но вот это еще можно исправить. Подтолкнуть в нужном направлении. Показать то, чего она не видела никогда и потому не знает, как сильно можно этого жаждать. Не власти, не Силы, нет. Многообразия мира, ощущений, знаний... Всего того, чего на Джакку не было и быть не могло. Простота нравов хороша до определенного момента, а вот искушенность в разного рода играх пригождается позже. И сильно разнообразит жизнь. Осталось ознакомить Рей с правилами. И способами их нарушать.
Для этого придется быть терпеливым. Ждать, глядя на песок, перемалывающий все на своем пути. Города, корабли, людей, время. Обещания...
Но он будет терпеливым. Хоть раз в жизни, но будет. Слишком ценный приз, чтобы так глупо его упустить второй раз.

Утро у генерала не задается с самого начала. Впрочем, он давно уже выяснил, что для более-менее приличного начала дня сначала надо завтракать, а потом уже заниматься делами. Но другого времени поговорить с Фазмой в расписании не нашлось. А сам разговор все только запутал, поскольку капитан тоже не слишком хорошо понимала, зачем она нужна магистру рыцарей Рен. Да и внезапные откровения Кайло о прошлой жизни несколько выбили обычно невозмутимую Фазму из колеи. И теперь о необходимости психиатрической экспертизы отсутствующей составляющей их неожиданно восстановившегося триумвирата думали уже двое. О чем думал Рен, не стоило даже спрашивать. Особенно после вчерашнего.
Но если имеющийся расклад сил чем-то не устраивал магистра, то теперь ему придется работать по другим правилам. А противников у него будет двое.
«И посмотрим, Рен, что ты сможешь противопоставить прямому приказу Верховного лидера», — Хакс бросает взгляд на клубящиеся за обзорным иллюминатором синие протуберанцы гиперпространства и снова утыкается в экран датапада.
Отчет от корабельной службы безопасности ему чем-то смутно не нравится, но генерал никак не может уловить ту неправильность, которая прячется за ровными строками и красивыми цифрами. Глупо надеяться, что среди тех специалистов, которых прислал Сноук, не окажется пары-тройки шпионов. Но нет ли там еще кого-то с тайным приказом на устранение неугодных? И кто из них троих, прямо виновных в гибели «Старкиллера», приговорен к смерти вне зависимости от результатов их нынешней «картографической экспедиции»? Ведь ход сильный, оправдают они надежды или нет, но без трупов не обойдется. Хакс хорошо знает, как делаются подобные дела, и достаточно сомневается в своей возможности вернуть былую власть. А значит... значит надо что-то делать. И постараться не ссориться с Реном слишком сильно, чтобы тот, очевидно пошедший вразнос после своего поражения, не прикончил его раньше времени.
— Сэр, — бледный лейтенант, больше смахивающий на собственное привидение, возникает в поле зрения и уже заранее втягивает голову в плечи, — генерал, сэр.
— Да, — Хакс отвлекается от отчета и своих невеселых мыслей, пытаясь понять, почему офицер так нервничает. И вдруг вспоминает — именно этого связиста едва не придушил Рен после неудачного доклада.
«Как же его? Митака, кажется...»
— Доклад от интендантской службы, сэр, — лейтенант немного успокаивается, но новости у него явно не лучшие. — Они обнаружили два объекта на борту, которые проходят... не по всем документам.
— Конкретнее, пожалуйста, — Хакс начинает понимать, почему Рен тогда сорвался. Выдавливать из этого недоумка доклад в час по чайной ложке невыносимо. И сил жаль, и времени.
«Ведь сам же его запихнул к снабженцам после лазарета, чтобы он Кайло на глаза пореже попадался. И на тебе!»
— С остальным грузом прибыли два лишних контейнера, сэр, — Митака, правильно интерпретировавший гримасу начальства, начинает говорить быстрее, но лучше от этого не становится, — в одном был корабль, или скорее маленькая яхта, в другом... вот это.
И только тут Хакс понимает, что связист держит в руках маленький черный мешочек. Лейтенант развязывает шнурки, путаясь в узелках, и вытряхивает на ладонь небольшой куб со срезанными гранями. Золотистый металл, из которого сделан непонятный предмет, кажется вдвое ярче на фоне черной кожи перчатки.
— Что это? — генерал забирает безделушку себе и осматривает со всех сторон. На каждой грани вырезан какой-то символ, заключенный в круг, но языка Хакс не знает. Кубик довольно тяжелый, но не кажется сплошным. А еще он рождает знакомое ощущение покалывания в кончиках пальцев. Примерно такое же, какое испытываешь, стоя рядом с большим силовым генератором. Или очень недовольным одаренным.
— Не знаю, сэр, — удрученно отзывается лейтенант. — В наших базах нет ничего похожего. Но мы просканировали и куб, и корабль, но ничего опасного не обнаружили. О личности отправителя тоже никаких данных. Контейнеры возникли словно сами собой, интендант был уверен, что они есть в списке. Расхождение обнаружилось только при повторной сверке документов. Сейчас корабль помещен в изолированный ангар на сорок втором уровне, у дверей выставлена усиленная охрана.
— Хорошо, — произносит командующий, чтобы заполнить паузу. На деле же ничего хорошего не происходит, хотя за сообразительность похвалить связиста с интендантом стоит.
«Кажется, у нас на борту не только шпионы, но и что похуже».
— Свяжите меня с Реном, — начинает он, но замолкает, увидев как меняется лицо стоящего перед ним офицера. — Вы свободны, Митака, пришлите кого-то другого, с более крепкими нервами.
Бледный связист исчезает бесшумно, как тень.
А через пять минут на мостик является и сам Рен. Без маски.

— Потрудитесь объясниться, — тихо цедит Хакс, встречаясь с магистром взглядом.
Рен лишь дергает плечом, игнорируя собеседника и быстро разрывая зрительный контакт.
— Что у вас случилось, генерал? — в пространство спрашивает он, скользя ленивым взглядом по людям, присутствующим на мостике. Напряжение нарастает скачкообразно — все, кто может, утыкаются в свои мониторы, остальные же съеживаются, пытаясь казаться меньше. И лишь потом Кайло оборачивается и смотрит на Хакса. — Или вы позвали меня полюбоваться видом, да еще и так срочно? Нашли особенно эстетичный завиток гиперпространства?
— Вот это я нашел, — сухо отвечает командующий, раскрывая ладонь.
Глаза магистра расширяются от изумления, и генерал радуется, что все сейчас смотрят в другую сторону. Такой Рен определенно не выглядит грозным.
— Голокрон, — восторженно выдыхает он, вцепляясь в новую игрушку мертвой хваткой. — Откуда вы его взяли?
— Вас хотел спросить. И узнать, что это такое, — Хакса развлекает зрелище сменяющих друг друга ярчайших эмоций на лице магистра, но вот для посторонних оно может оказаться шокирующим. — И у меня есть для вас еще кое-что.
Рен устремляется за генералом с энтузиазмом голодной нексу, что несколько нервирует командующего, но Сила рыцаря катится впереди них волной, разгоняя любопытных. При этом сам одаренный движется абсолютно бесшумно, без свойственного ему звона подкованных каблуков. Хороший повод задуматься над тем, сколько же у Кайло на самом деле масок. И что будет, когда падут они все?
До ангара они добираются за рекордные двадцать шесть минут. И к этому моменту Рен достаточно спокоен, чтобы охрана просто дернулась при его появлении, а не шарахнулась с криками.
«Куколки, бестолковые куколки», — с холодной злобой думает Хакс, прожигая проштрафившихся штурмовиком взглядом. Но должного впечатления явно не производит.
Многослойные двери смыкаются за спиной, отрезая их от внешнего мира, а Кайло резко выдыхает, увидев стоящий посреди ангара корабль. Небольшой, графитово-серый, поблескивающий полированным металлом обшивки в приглушенном свете ламп, он кажется смутно знакомым.
И пока Хакс гадает, где мог видеть нечто подобное, Рен подходит ближе, осторожно протягивает руку и проводит по острому краю крыла. Странная нежность, сквозящая в этом движении, заставляет генерала очнуться и вернуться в реальность. В которой происходит что-то странное.
— Рен? — но рыцарь его не слышит, поглощенный созерцанием маленькой яхты. И невыносимо похожий при этом на ребенка, которому подарили на день рождения давно желаемый подарок.
«Собственно, так оно и есть», — решает генерал через минуту.
— И все же, что это за куб? — Хакс предпринимает еще одну попытку дозваться Кайло. И тот, наконец, снисходит до ответа.
— Голокрон. Носитель информации, практически неограниченного объема, широко использовался джедаями и ситхами, применялся для обучения и длительного хранения данных. В каждом голокроне есть своего рода искусственный интеллект, записанная матрица личности одного или нескольких одаренных, что позволяет использовать его в качестве интерактивного учебного пособия, — забывшись, Рен переходит на типично лекторский тон, чем немало удивляет генерала. — Джедайские голокроны традиционно имеют форму куба, ситхские — пирамиды. Активировать голокрон можно только Силой, это сделано для сохранения секретности. Еще вопросы?
— Ваш, получается, джедайский? — с сомнением произносит командующий, вспоминая странные ощущения от золотистой безделушки.
— Не совсем, — Рен делает замысловатый жест кистью и трап яхты начинает опускаться. Едва дождавшись, пока он откроется достаточно, чтобы можно было протиснуться не разбив голову, Кайло исчезает в недрах корабля.
Хакс со вздохом следует за ним. Разумеется, корабль проверили от и до, и фокус с бесконтактным открытием рампы был чистой показухой, но что-то внутри все равно ёкает, когда он шагает на гулкий металл трапа.
Яхта оказывается очень маленькой, но функциональной. Неплохо оборудованный медотсек, симметрично ему расположенная каюта, технические помещения, все указывает на то, что кораблик предназначен для одного человека. Но, как ни странно, пилотских мест в кабине два, размещенных друг за другом. С полностью дублированными органами управления и дополнительными компенсаторами на каждом.
Генерал с интересом рассматривает приборные панели, отмечая про себя, что корабль наверняка старше Рена, но при этом выглядит очень ухоженным и практически новым.
— Магистр, вы ее хоть завести сможете?
Кайло, сидящий в первом пилотском кресле, досадливо морщится и его искаженное отражение в лобовом иллюминаторе кривится в ответ.
— Завести — да, пилотировать — с трудом. Впрочем, это поправимо, — Рен переключает что-то на пульте перед собой, и двигатели отзываются басовитым урчанием. Магистр прикрывает глаза, вслушиваясь в низкий звук. — Прекрасный корабль. Совершенный.
Хакс беззвучно хмыкает, ставя мысленную галочку напротив еще одного пункта в воображаемом досье на магистра.
— Это подарок от Верховного лидера? — уточнение лишнее, но все же.
— Нет, нет конечно, — Кайло улыбается почти насмешливо. — Откуда учителю взять набуанскую яхту?
Части картинки не складываются. Два контейнера, попавшие на борт «Финализатора» в обход всех процедур. Голокрон и красивый, явно дорогой корабль в прекрасном состоянии. Кто еще может дарить такое?
— Тогда откуда? — Хакс напрягается, ожидая подвоха.
— Призраки, генерал, призраки, — Рен смеется уже открыто. А на дне карих глаз плещется тьма.
И в ответ на недоуменный взгляд командующего очень похоже изображает шипение респиратора Дарта Вейдера.

ГЛАВА 12

Два дня спустя генерал получает очень вежливое приглашение, оформленное по всем правилам и с соблюдением всех бюрократических норм. Командир первой истребительной эскадрильи убедительно просит командующего почтить своим присутствием тренировку пилотов. И оценить успехи их неожиданного гостя. А между строк читается просьба забрать этого ненормального куда подальше и немедленно.
Снедаемый самыми дурными предчувствиями, Хакс запрашивает график перемещений магистра рыцарей Рен за последние время. И обнаруживает, что Кайло движется по кругу, состоящему из ангара, в котором стоит его яхта, тренировочного зала и центра подготовки пилотов. Без перерыва на поесть и поспать за последние сорок восемь часов.
Кажется, «поправимо», сказанное Реном о собственных навыках пилотирования, стоило воспринять серьезнее и помнить, что этот человек не умеет ничего делать наполовину. Особенно, если у него... такая мотивация.
Тут в памяти генерала снова всплывает кошмарный звук механического дыхания, который он тоже не раз слышал в записях. Что бы магистр со Сноуком не говорили о призраках, видеть Дарта Вейдера в любом виде на борту своего корабля Хакс не хочет настолько сильно, что порой испытывает соблазн изъять бережно хранимый Реном дедушкин шлем и забросить его в корону ближайшей звезды. Останавливает генерала только то, что после этого он сам улетит следом, а Кайло традиционно достанется лишь порицание и порция боли. Слишком высокая цена за потакание собственной слабости.
Еще один маленький и скучный секрет, который лучше зарыть поглубже.
Мать Хакса, всегда гордившаяся своим очень дальним, и на вкус генерала весьма сомнительным, родством с гранд-моффом Таркиным, успела привить сыну стойкую нелюбовь к главнокомандующему Имперским флотом. А уж после развала государства лорда ситхов поминали при каждом удобном и не очень случае. Что именно произошло на борту второй «Звезды Смерти» никто толком не знал, но тогда еще повстанческая пропаганда раздувала заслуги Люка Скайвокера сверх всякой меры, приписывая зеленому юнцу победу над коварным врагом и личное убийство двух первых лиц Империи.
«Отцеубийство, кстати...» — мысль обрывается, не успев толком оформиться, а осознание того, как ловко Сноук толкает Рена к повторению всех ошибок его предков, накатывает ледяной волной.
Способ растянутого во времени самоубийства, который в итоге выберет Кайло, мало волнует командующего, ему лишь хочется, чтобы финальную точку в своей судьбе Рен ставил где-нибудь подальше от самого Хакса и вверенных ему сил. И, желательно, лет через пять, не раньше. Поскольку собственный план генерала по захвату Вселенной требует времени и огромных трудозатрат. И включает в себя Кайло, хочет магистр этого или нет.
А значит, придется идти и спасать эскадрилью лично. Как бы дико это не звучало.

Центр тренировки пилотов располагается рядом с летной палубой, и, фактически, является ее частью, поскольку над группой тренажеров размещены крепления для запасных машин двух эскадрилий — «Аурек» и «Беш», сейчас занятые лишь на треть. В отличие от старых времен в Ордене принят именно такой стандарт, и все соединения — от эскадрилий, до отрядов штурмовиков обозначаются буквами алфавита. Удобно, понятно, и греет самолюбие тех, чья буква ближе к началу списка. Разумеется, Рен выбрал лучших. И совершенно очевидно, что думал он при этом исключительно о себе, а никак не о сохранении боеспособности флагмана.
— Майор Ольст, — Хакс кивком приветствует встречающего его комэска, невольно отмечая сходство того с «лучшим пилотом Сопротивления», так бездарно упущенным ими совсем недавно. Невысокий, жилистый мужчина за тридцать с печатью внутреннего превосходства на хищном лице, вежливо кивает в ответ.
— Генерал, сэр, у нас есть небольшая проблема, — начинает он. И по голосу Хакс безошибочно понимает, что по мнению Ольста проблема даже не проблема, а досадное недоразумение. Интересно, что бы сказал майор, увидев слетевшего с катушек Рена? Скорее всего попытался бы пристрелить.
— Слушаю, — отрывисто произносит Хакс, оглядывая стройные ряды капсул-тренажеров, очень похожих на лишенные крыльев ДИ-истребители.
Но его прерывает громкое «бдзынн!» и рывок за рукав кителя, заставляющий пригнуться. Над вовремя втянутой в плечи головой проносится непонятный снаряд, с диким грохотом впечатывающийся в стену и осыпающийся по ней дождем осколков.
— Собственно вот, сэр, — ухмыляется комэск, сверяясь с датападом, — в этой серии одиннадцать из двенадцати вылетов завершились сбитием на первых тридцати секундах.
— А двенадцатый? — интересуется генерал, разглядывая остатки летного шлема, подкатившиеся к носкам его начищенных до блеска сапог.
— Потеря управления на взлете, — бодро рапортует майор. Что Ольст думает о летных навыках магистра, можно не спрашивать. Что думает о них сам Рен, они уже видели.
Интересно, как рыцарь умудрился так долго держать себя в руках и еще не разнес весь центр? Ведь нынешняя серия вылетов, если считать с самого начала тренировок, была уже четырнадцатой.
Сам Хакс вживую поднимал лишь лямбда-шаттл и то еще в Академии, а после ограничивался лишь симуляторами полетов. И ему этого вполне хватало для сохранения уверенности в том, что взлететь он сможет, а стрелять — дело эскорта. Поскольку смотреть в четыре стороны сразу, как полагается хорошему пилоту, он не умеет и вряд ли научится.
Но за спиной генерала не стоит толпа выдающихся родственников, первый из которых в девять лет сначала выиграл знаменитые гонки, а после уничтожил боевую станцию Сепаратистов, второй повторил фокус, но уже со «Звездой Смерти», а третий даже без Силы был достаточно хорош, чтобы тягаться с Черной эскадрильей и уйти целым, оставив после себя лишь обломки.
А ведь тогда еще Бена Соло наверняка учили полетам, среди всего прочего. Возможно, именно неудача в этом деле стала песчинкой, столкнувшей в итоге лавину ненависти ко всему, что связывало Соло-младшего с прошлой жизнью. Но не спрашивать же.
— Рен, — генерал подходит к открытой капсуле тренажера один. Комэск незаметно покидает его по дороге, не желая лишний раз попадаться на глаза раздраженному магистру.
— Чего вам, Хакс? — рыцарь сидит в пилотском кресле, бессильно откинувшись на спинку и сложив руки на коленях. Лицо бледное, плечи сгорблены, а привычный костюм смотрится нелепо в сочетании с привязными ремнями, сминающими края накидки.
— Вам не кажется, что вы слишком увлеклись? — генерал рассматривает внутренности тренажера, задаваясь вопросом, как Рен с его ростом и шириной плеч вообще смог туда втиснуться, не набив себе шишек. И вдруг вспоминает, что в подаренной магистру яхте ложемент явно рассчитан не на «стандартного человека», а сделан по спецзаказу. И рост заказчика был около двух метров...
«Личная яхта?!»
— Мне наоборот кажется, что я слишком много упустил за последние десять лет, — сухо отзывается Рен, устало потирая переносицу. — Зато узнал массу никому не нужных древних легенд.
— У вас, я вижу, особое отношение к истории, — обидно упускать случай уколоть любителя замшелых истин его же шпилькой. Особенно когда он так измотан и практически беззащитен.
— У вас не лучше, — уголки бледных губ вздергиваются в невеселой пародии на улыбку. — Иначе бы вы не строили «Старкиллер». Третий раз оказался обычным, а не волшебным, увы.
Хакс стискивает зубы до хруста. Проект базы не был его личным, но он принимал в нем участие на протяжении восьми лет. Почти четверть его короткой жизни. И выкидывать на помойку эти годы было бы слишком больно. Не считая того, что подобная роскошь была в его положении просто непозволительна. Ни при каких условиях.
— Да что вы понимаете в технике, Рен, — зло цедит генерал, пытаясь не сорваться на рык.
Магистр запрокидывает голову, чтобы лучше видеть нависающего над ним командующего, и смотрит нечитаемым взглядом.
— Наверное все же меньше, чем некоторые, — неохотно признает Кайло после двухминутного молчания. — И вряд ли я смогу это исправить.
Хакс медленно выдыхает, считая про себя до десяти. Он ожидал от Рена чего угодно — от спора до прямых оскорблений, но не признания собственной слабости. Плохой знак или начало адекватного осознания себя? С Кайло никогда ничего нельзя утверждать с полной уверенностью.
«С ним вообще ничего нельзя утверждать, поскольку он самим фактом своего существования рушит любой порядок».
— Вы лучше график свой исправьте, — генерал смотрит на собравшихся в другом конце зала пилотов так, что те сразу вспоминают о ворохе своих обязанностей и быстро исчезают с глаз долой.
— А что с ним не так? — искренне удивляется Рен, начиная выпутываться из привязных ремней. И скованность движений рыцаря наводит Хакса на мысль, что тот не спит куда больше двух суток.
— Вы забыли в нем два важных пункта, — командующий отступает на шаг от тренажера, давая Рену возможность свободно покинуть кресло.
— Например? — магистр выпрямляется в полный рост, и Хаксу в который раз начинает остро не хватать этих несчастных пяти сантиметров, чтобы смотреть сопернику точно в глаза. Остается компенсировать этот недостаток показной самоуверенностью, которой он, стоя так близко к Рену, вовсе не ощущает. Но дальше отступать просто некуда.
— Они называются еда и сон, — резко произносит генерал, надеясь, что его мысль про логику и здравый смысл тоже получается достаточно громкой.
Рен едва слышно хмыкает, прикрывая веки. Его явно забавляет происходящее, но он действительно слишком устал для того, чтобы продолжать спор.
— А ваши пункты наверняка называются «спасение экипажа» и «дисциплина всегда и везде», — Кайло шагает вперед, едва не зацепив командующего плечом, и вдруг оборачивается. — Полагаю, приглашать меня на обед вы не будете, поэтому прошу — извинитесь за меня перед майором и обрадуйте его тем, что до завтра он свободен.
Хакс от такой наглости на секунду теряет дар речи.
— Хорошего дня, генерал, — Рен уходит бесшумно, оставляя за собой едва ощутимый шлейф потустороннего холода.

ГЛАВА 13

— Какое оружие предпочитаете? — Рен на первый взгляд спокоен, но поза выдает недовольство рыцаря. Кажется, уже распространившиеся среди штурмовиков слухи о его тренировочных вылетах с истребительной эскадрильей и, особенно, о результатах этих вылетов, имеют под собой веские основания.
Фазма перекладывает шлем на другой локоть и едва слышно вздыхает. Охрана ее блока была так любезна, что донесла до ведома капитана все, что та пропустила, сначала валяясь в лазарете, а потом отсиживаясь в камере. Со всеми фактами, версиями и домыслами очевидцев, разительно отличающимися от того, что попадает в официальные отчеты. Нельзя сказать, что новости радуют «стальную леди». В особенности, новости о Кайло Рене.
— Тонфу, сэр, — от былого хромированного великолепия на ней сейчас лишь наплечник. Остальной доспех стандартный белый — от сапог до шлема, который она сейчас держит в руках, чувствуя себя весьма неуютно. Одно дело быть целиком в обычной одежде, и совсем другое — в броне, но с непокрытой головой. В этом ощущается какая-то неправильность, и она Фазму злит.
— А с посохом управитесь? — магистр для пробы выкручивает мельницу еще не активированным оружием, проворачивая его пальцами одной руки.
Капитан штурмовиков точно знает, что этот фокус для обычного человека невозможен, а значит, Рен использует Силу, что самой Фазме ничего хорошего не сулит. У нее и в обычной схватке шансы пятьдесят на пятьдесят, ведь противник тяжелее и руки у него длиннее, а уж с «магией» и того хуже.
— Постараюсь, сэр, — отзывается она. И тут же вскидывает руку, ловя прилетевший в нее посох. Второй она по-прежнему держит шлем, недоумевая, зачем магистру понадобилось обряжать ее в доспех, когда сам он в своем привычном многослойном наряде, по мнению капитана, очень неудобном и малофункциональном. А еще в нем должно быть жарко. Но эту мысль додумать уже не удается.
— Постарайтесь, — ровно произносит Рен, — и наденьте шлем. Убивать вас сразу я не собираюсь. А вот помучить — да.
Активированное оружие отзывается низким гудением, а раскрывшиеся на его концах пластины окутываются жгучими нитями белых электрических молний. Кайло плавно шагает в сторону, перебрасывая посох в другую руку и начинает медленно вращать его, рисуя в воздухе слепящие знаки бесконечности.
Фазма прижимает свое оружие к плечу и надевает шлем. Спустя секунду она подключает внутреннюю запись и запускает секундомер. Одновременно подкидывая посох вверх и активируя его. Сама капитан устраивать цирк не собирается и поэтому просто принимает защитную стойку, держа оружие на уровне груди. Баланс вроде бы неплох, да и длина явно подогнана под ее рост, хоть об этом беспокоиться не надо.
Геройствовать, зная, что Рен просто собирается сорвать на ней злость, женщина не планирует, да и собственная форма все еще под вопросом — прошло неполных четыре дня, большую часть которых пришлось совершенно бездарно потратить на работу с документами. Утешает одно — подлатали ее после ранения по высшему разряду, и пока она будет нужна, будут и лечить. А пока ограничимся глухой защитой и наблюдением.
«Хорошая мысль, мудрая. И, главное, своевременная», — решает капитан через минуту, парируя очередной удар с разворота. Рыцарь атакует как машина — держа ровный темп и методично перебирая все возможные уязвимые места противника. И сил в каждый удар вкладывает достаточно, чтобы оглушить, а не убить. Хоть оружие формально и не летальное, но было бы желание и умение... А оно у рыцаря наверняка есть.
Фазма пока уверенно держит оборону, ловко уворачиваясь от особенно резких тычков, но положенные по нормам двенадцать минут она точно не выстоит. Особенно если Рен сменит тактику.
На шестой минуте он почти достает ее локоть, но капитан отстраняется, приседая, и одновременно бьет сама, целя по ногам. Увы — посох лишь цепляет полу одежды магистра, заставляя того сбиться с шага.
Рыцарь зло шипит сквозь зубы, напоминая рассерженную нексу.
«Шесть минут десять секунд, понеслась...»
Темп внезапно практически удваивается, рисунок боя ломается, атаки теряют всю свою размеренность. Теперь движения Рена размашисты, а удары способны сломать кость, достигни они цели. Но при этом он явно на взводе, и начинает допускать ошибки. Открываться слишком сильно и надолго, подставлять под удар пальцы в рискованных перехватах и явно использовать Силу, чего раньше не делал.
«Восемь мин...»
Посох с шипением врезается Фазме в бок, отбрасывая ее к стене. Магистр, получивший по касательной по опорной ноге, припадает на колено, но оружия не выпускает. А попытку капитана перекатиться пресекает просто прижав ее к полу Силой так, что воздух из легких куда-то девается весь и сразу.
— Все, — взгляд Рена направлен куда-то внутрь, — выметайтесь.
Жгучие искры рассыпаются в воздухе, оставляя отпечаток на сетчатке, когда магистр резким движением отшвыривает в сторону свое оружие и выходит из тренировочного зала, так и не удостоив Фазму объяснениями.
Капитан осторожно садится, щупает треснувший в месте удара доспех, и стягивает шлем. Ей есть над чем подумать. И что сказать Хаксу.

Сила тянет за собой, как на поводке. Тянет, сдавливая горло невидимым обручем. И Рен летит по коридорам неслышной тенью, не отпечатываясь в памяти встреченных людей и оставаясь в записях камер наблюдения лишь размытым серым пятном.
Ему надо во что бы то ни стало успеть. Но куда и к кому, он пока не знает.
Ангар встречает его привычным полумраком, который после закрытия дверей внезапно превращается в абсолютную тьму.
Рен замирает, машинально сжимая руку в кулак и остро жалея об отсутствии меча. Сила вьется над кожей, едва ощутимо покалывая подушечки пальцев.
Но панели стенной подсветки медленно загораются снова, высвечивая силуэт яхты и стопку контейнеров в углу помещения. Ангар пуст, Сила, буквально волоком тащившая его сюда, молчит, растворившись в тенях. Кайло медленно поворачивается вокруг оси, внимательно оглядываясь. И минуты через две расслабляется, поводит плечами и садится на ближайший ящик. Если от него требуют ждать, то так и быть, он подождет.
«Что-то мне это напоминает, нехорошо так», — Рен недобрым словом вспоминает свои тренировки у Люка Скайвокера и резко выдыхает через нос, пытаясь подавить подступающее раздражение.
Получается плохо, поэтому он достает из кармана тяжелую монету неизвестного происхождения и начинает перекатывать ее в пальцах левой руки. После того укола мечом в плечо от мусорщицы что-то зажило не совсем правильно и пальцы временами сводит судорогой. И над этим тоже надо работать, иначе в следующий раз рука может дрогнуть в самый неподходящий момент. Пусть ведущая у него и правая, но если меч можно держать одной, то для управления кораблем точно нужны обе.
Минуты утекают одна за одной, но Рен, сосредоточившийся на движении серебристого кружка и подсчете вдохов-выдохов, этого не замечает.
— Забавно, — внезапно произносят у него практически над ухом. Рыцарь подскакивает, как ошпаренный, пытаясь развернуться на месте, и нос к носу сталкивается с призраком.
— Забавно, что есть кто-то, способный не заметить лорда ситхов за своей спиной.
Анакин Скайвокер криво улыбается, щуря янтарно-желтые глаза, так похожие на те, из кошмаров, что Рена продирает холодом вдоль позвоночника и он, не выдержав, отводит взгляд. Чужая Сила, более не скрытая ничем, ощутимо давит, заставляя нервничать.
— Милорд, — едва слышно выдыхает Кайло, не зная, что еще можно сказать. Все слишком не так, как он представлял себе. Слишком... обыденно. И Вейдер, явившийся к нему в образе самого себя до Мустафара, отнюдь не вызывает желания преклонять колени. А вот желание отгородиться от призрака лезвием меча — очень даже.
«Совсем как во сне», — эта мысль застает Рена врасплох. Но после всего, что сказал ему Сноук, после возобновившихся кошмаров, он не решится спросить об этом, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Потому что в глубине души подозревает, что знает разгадку. Давно уже знает, только верить не хочет.
— Можно и так, Бен Соло, — холодно роняет призрак, медленно обходя рыцаря по кругу.
Рен поворачивается следом, не замечая, как напрягаются плечи в ожидании удара.
— Теперь у меня другое имя, — резче, чем стоило бы, произносит он.
Скайвокер вздергивает перечеркнутую коротким шрамом бровь. Назвать этого молодого, опасного и наглого одаренного Вейдером язык у Рена не поворачивается даже мысленно.
— Еще скажи, что титул магистра ты заслужил, а не получил в подарок. Со стороны твоего учителя, — это слово Анакин буквально выплевывает и его спокойное лицо на долю секунды кривится в злобном оскале, — это было очень мило. Назначить главным над своими рыцарями того, кто хоть меч сумел собрать сам. Испытание для сопливых детей.
— Люк не учил этому ни меня, ни других, — Кайло начинает злиться, понимая, что его провоцируют намеренно и ничем хорошим это все не закончится, — я учился сам, по старым трактатам...
— И выбрал самую дурацкую конструкцию из возможных. Зато красиво, девушкам небось нравится, — фыркает призрак. — А вот мой меч маленькой мусорщице ты отдал зря, не для нее он.
— Я не отдавал! — голос Рена взлетает выше и позорно срывается. И это становится последней каплей — он машинально стягивает собственную Силу в клубок и отгораживается ей от ситха.
— Ну да, она сама взяла. Необученная, испуганная девочка. Сам-то в это веришь? — Анакин небрежным жестом сметает все чужие щиты и выбрасывает ладонь вперед.
Сбитый с ног Кайло проезжает на боку через половину ангара, прежде чем успевает собраться и дать хоть какой-то отпор. Но он не успевает, фатально не успевает, и уже через долю секунды обнаруживает себя висящим над полом в кольце Силы, которое не может разорвать даже при всем желании. Его хватает только на то, чтобы дышать — с большим трудом, сипло и мучительно, но дышать. Мыски сапог лишь скребут пол, не позволяя сохранить равновесие, и где-то на краю сознания мелькает мысль извиниться перед Хаксом, поскольку положение действительно унизительное.
«Не верю!» — огрызается Рен мысленно, поскольку понимает, что на разговор у него дыхания точно не хватит. А терять сознание сейчас определенно не лучший выход.
— Правильно не веришь, — хмыкает Скайвокер. — Девочке могли помочь. А вот кто и как, я еще выясню.
Лорд ситхов подходит ближе и цепляет Рена под подбородок полупрозрачным пальцем. Прикосновение призрака похоже на сильный удар током, рыцарь дергается, пытаясь отстраниться, но Сила держит крепко. Анакин пристально изучает перечеркнутое шрамом лицо Кайло, заглядывает в глаза, где видит тщательно скрываемую панику и злость. Улыбается и отступает на шаг.
— Ну что же... магистр рыцарей Рен, — насмешливо роняет он, — пора выяснить, чего же ты стоишь.
Сила отпускает горло, но тут же обрушивается на плечи чудовищным весом, давит вниз, принуждая склониться, опуститься на колени. Скручивает реальность в ледяном вихре мрака.
Кайло кричит без звука, чувствуя тот самый голодный интерес Тьмы из сна, сопротивляется так, словно то неведомое, что так пугало его в кошмаре, через секунду прорвется сюда и будет жрать его, утробно урча и чавкая. Но сначала одно, а потом и второе колено касается пола, после чего Рен со сдавленным всхлипом валится лицом вниз, едва успев выставить руки.
— Вставай, наследничек, — тяжело вздыхает Анакин через минуту. И выразительно тянет. — Ма-а-агистр.
Ответом ему служит ненавидящий взгляд, который ситх игнорирует с удивительным спокойствием.
«Дозвался, называется...» — со второй попытки Кайло удается сесть. Подняться на ноги он даже не пытается, понимая что свалится еще раз, но уже без посторонней помощи.
— Итак, — призрак, убедившись, что его снова слушают, начинает говорить. Повернуться к собеседнику лицом он при этом не считает нужным, продолжая рассматривать звезды в открытом створе ангара. Когда успели раскрыться створки шлюза Рен не помнит, хотя сопровождающую открытие сирену не услышал бы только глухой.
— Вернемся к нашим бантам, Кайло, если тебе так нравится это имя. Кстати, тебе его дал Сноук или ты сам так неизящно пошутил?
— Сноук, — голос рыцаря хрипит и он ничего не может с ним поделать. Горло в этот раз пережало от души, сам он обычно обходился со своими жертвами аккуратнее.
— Скайвокер-Соло, Кай-ло. Да уж, от судьбы не убежишь, — Вейдер, теперь уже Вейдер, пусть и с лицом Анакина Скайвокера, поворачивается наконец к Рену и пристально смотрит на того сверху вниз. — Голокрон ты хоть открыть сумел, чудо в перьях?
— Сумел, — почти шипит оскорбленный Рен, резко встряхивая головой в попытке убрать падающие в глаза волосы. После валяния по полу его прическа и впрямь напоминает разворошенное гнездо. — И хочу знать, что это была за идиотская шутка? Почему в роли учителя Бен Кеноби?!
Анакин вздергивает краешек губ в невеселой улыбке.
— Я сделал этот голокрон больше полувека назад, во время войны. Думал отдать сыну, когда ему исполнится четыре-пять. А Оби-Вана попросил прочесть парочку лекций, остальное взял из старых записей. Тогда он еще считал меня своим другом и согласился, хоть и заподозрил, что старается не для будущих орденских малявок.... тогда мало кто был уверен, что вернется в Храм и сможет кого-то учить. После всего, что было.
Рен моргает, веря и не веря в то, что слышит.
— Война, особенно война гражданская, не место для рыцарей Света. Очень уж быстро этот Свет или гаснет, или начинает жечь. Своих, чужих, непричастных... — ситх смотрит на далекие звезды, кривя лицо в гримасе отвращения. И вдруг меняет тему, — кстати, как тебе Кеноби в роли учителя?
— Очень зануд... — Кайло прикусывает язык, понимая, что ждут от него совсем других слов, но поздно, вылетело — не поймаешь.
— И это говорит человек, который прослушал четыре лекции из двух с половиной тысяч? — ехидно интересуется Анакин. — Друг мой, ты в самом начале пути. Тебя чему-то учили, но кто? Поскольку результат обучения не впечатляет, скажем так.
«И останемся в рамках вежливости, не переходя на хаттский».
— Дядя, — Рен внутренне морщится, понимая, что сегодня язык у него точно опережает мысли, но не поправляется. — Верховный лидер... Дальше учился сам.
Призрак закатывает глаза с той долей театральности, которая выдает давно отрепетированную привычку.
— Люк, который сам получил обрывочные знания, годящиеся только для того, чтобы прожить полчаса в обществе дружелюбно настроенных ситхов? Отправленный своими учителями фактически на смерть и выживший только потому, что я не имею привычки убивать кровных родичей? Тогда я предпочел спасти сына от моего безумного учителя. А надо было спасать учителя, и не на «Звезде», а лет за десять до, когда еще был шанс. Тогда и выбирать бы не пришлось!
Вейдер раздраженно пинает что-то полупрозрачным сапогом, и Рен слышит, как от удара по палубе со звоном проносится нечто маленькое и металлическое.
— Люк, который думал, что вернул меня к Свету, и не понял, как близко был к Тьме сам? Чему он мог научить кроме полетов? Да и к тем талант врожденный был.
Анакин шипит сквозь зубы ругательство, а Кайло молчит, пытаясь осознать услышанное. То, что он видит глазами и в Силе, однозначно указывает — Анакин Скайвокер остался тем, кем был, собой. Принципиальным лордом ситхов. То еще сочетание, но Избранный на то и Избранный, чтобы ставить себя выше придуманного закона. Особенно если учесть, что легенд об избранности было две — по одной на каждую сторону. Только вот равновесие так и не наступило, наоборот, все взяло и рассыпалось прахом. Сила словно ушла, исчезла или затаилась. Затаилась, чтобы вернуться в нем самом, неровно, неправильно и больно. И в Рей... которая была сильнее его, но пока не ощущала — насколько.
— Последний джедай, — тихо произносит Рен, — так его называют.
— Он не джедай, — обрывает ситх. — Самоучка, не больше. И он серый, не светлый. Война стоила моему сыну слишком дорого.
Кайло вздыхает едва слышно, задумываясь о том, чего стоило все, что он пытался сделать правильно, ему самому. Выводы напрашиваются неутешительные.
— А Сноук, откуда выползла эта тварь? — Вейдер оказывается так близко, что можно вытянуть руку и потрогать край призрачного плаща.
— Воображаемый друг, — устало отвечает Рен. — Который однажды стал реальным, но уже не другом, а учителем. Мама все пыталась меня от этого оградить, но куда там... то Сенат, то переговоры, то еще что... А потом стало поздно.
Кайло смотрит в пол, снова видя себя на ступенях старого храма, себя и шестерых «друзей», прячущих лица под масками, как и он сам. А вокруг них лежат трупы, кажущиеся в неверном свете клинка просто кучами грязи. Тогда он верил, искренне, истово, поскольку на другой чаше весов лежал его еженощный кошмар. Понял, что все не просто так, он позже, когда все уроки пришлось отрабатывать в пыточной. Ломая и выворачивая чужие сознания, содрогаясь от ужаса и отвращения, отстраняясь от всего этого и принимая как должное, как часть жизни. А потом пришлось убивать. Раз за разом, грязно и бессмысленно. Пока это тоже не вошло в привычку.
— Если тебя это утешит, то знай, многие рыцари Света во время войны убивали и пытали. Включая самых, можно сказать, идейных, как магистр Винду, например, — Анакин кривит губы в ухмылке. Его она ничуть не украшает, но кажется единственной настоящей, искренней. И выстраданной.
— Но как?
— Цель оправдывает средства, пока ты готов платить, — ситх пожимает плечами, — истина старая и многими любимая. — Сидиус был готов платить дорого — временем, деньгами, собой. Совет джедаев был готов платить жизнями. В итоге сделка состоялась и мы получили Империю с начавшим сходить с ума Императором.
Вейдер молчит долго, но прерывать это молчание опасно.
— Нельзя взять галактику в ладонь и нести. Умен ты, силен ли, предусмотрителен ли... человеческих сил для этого слишком мало. И галактика выскользнет из пальцев и расколется на части.
Лорд вздыхает и снова смотрит на звезды.
— Подумай, Рен. О многом подумай, спросишь потом.
Кайло медленно кивает, а подняв взгляд, обнаруживает, что остался один. Звезды медленно плывут в черноте, в ангаре с открытым створом холодно и пусто. И хочется завыть от собственного бессилия.
«Отчаяние — мать безумия...»

ГЛАВА 14

Хронометр на стене показывает без двадцати пяти час. Четвертая штурманская смена тихонько переговаривается, обсуждая результаты дежурства третьей, слышен бубнеж операторов и мерное попискивание аппаратуры. Старший навигатор сидит в своем кресле и внимательно разглядывает фрагмент карты, пересчитанный за сегодня, отмечая на нем сомнительные участки, которые следует перепроверить вручную. Отправленные по взятым у магистра рыцарей Рен координатам разведывательные дройды уже начали возвращаться, что позволяет несколько расширить перечень возможных путей отхода. Но вот вглубь сектора пока можно проложить всего три маршрута, пригодных для «Финализатора», да и то, один из них Ойги стала бы использовать только в критической ситуации. Наверняка есть и другие пути, но их еще надо найти. А для этого нужен полный перерасчет координат с джедайской карты и сам магистр.
«Жаль, что соответствующего образования у него нет. Ну хоть знает, как прыжки считать, и то хорошо...»
— Мэм? — от размышлений Эрну отрывает один из ее заместителей. — Суточный отчет готов, мы уточнили детали, и теперь можем с уверенностью утверждать, что...
— Касси, я читаю быстрее, чем вы рассказываете, — Ойги забирает у несколько смущенного капитан-лейтенанта датапад и просматривает текст. — Да, отлично, продолжайте в том же духе. И пока мы не начали играть в молчанку, а связь будет ограничена в ближайший день-два, вытрясите мне из разведчиков все, что у них есть по этому сектору. Как угодно, хоть стриптиз им станцуйте, но завтра вечером все данные мне на стол.
Молодой человек заметно краснеет, мысленно проклиная женский коллектив, но кивает, прекрасно понимая, что все опять сведется к обещаниям, лести, уламываниям, и мелким взяткам с последующим их коллективным распитием.
— Отчет генералу я отнесу сама, если он еще не спит, пройдусь заодно. А то у меня корма скоро будет как у нашего крейсера, большая и угловатая, — старший навигатор щелкает селектором под сдавленные смешки подчиненных.
— Мостик, штурманская служба беспокоит. Капитан у вас? — Эрна осторожно потирает поясницу, размышляя о недостатках сидячей работы. Но в ближайшие недели ей скорее всего придется побегать самой, а не только гонять подчиненных, поэтому стоит не жаловаться, а наслаждаться последними спокойными сменами.
— Капитан у себя, — через пару секунд отзывается оператор, — передал мостик дежурной смене и велел его не беспокоить.
— Хорошо, тогда оставьте суточный отчет штурманской службы вахтенному офицеру. Генерала, как я понимаю, тоже нет? — старший навигатор нетерпеливо постукивает пальцем по краю пульта.
«Иначе бы уже сам отозвался, любитель контролировать каждый чих экипажа. Неудивительно что Менц бесится, теперь все высочайшее внимание ему, базы-то больше нет, прикрыться нечем...»
— Нет, мэм, — Ойги слышит быстрый перестук клавиш. — Он у себя, но еще не спит. Отчет службы связи запрашивал пять минут назад.
— Спасибо, лейтенант, — тепло благодарит собеседника старший навигатор и отключает связь.
Еще раз просмотрев приготовленный подчиненными отчет, Ойги сливает на датапад свои собственные заметки и встает, стараясь не морщиться. Многочасовое сидение дает о себе знать, рождая невеселую мысль о возможности вступления в симбиоз с креслом. Но тогда нужно заказывать летающее, или требовать себе еще одного зама. Но ни того, ни другого не предвидится, а значит надо собраться и заняться последним на сегодня делом.
Старший навигатор желает подчиненным спокойной работы и покидает штурманский центр. Отсюда до жилых помещений старших офицеров минут двадцать неспешной ходьбы. Достаточно, чтобы размять ноги и подумать.
Пустые коридоры с редкими патрулями производят странное впечатление. В два часа освещение переведут в ночной режим и картинка станет совсем уж сюрреалистичной, но Эрна наблюдает ее слишком часто, чтобы продолжать удивляться. А вот штурмовикам, наверное, неуютно на посту в полумраке.
Она кивает на приветствие караульных у жилого блока, стараясь зевать не слишком явно, и ловит боковым зрением свое отражение в стенной панели. Все как положено — прическа прилизана, сапоги блестят, форма умеренно помята, лицо помято неумеренно, но это поправимо. Нормальным сном и спокойным отношением к себе и службе. Ну и косметику в этой галактике изобретали не зря.
Эрна тихонько хмыкает, думая о том, сколь многие обманывались ее невыразительной внешностью, как-то приукрашивать которую Ойги не стремилась ни двадцать лет назад, ни сейчас. Природа наделила ее острым умом, тяжелым характером и полным отсутствием любви к ближнему, поэтому идеальной маскировкой в виде невнятно-пепельных волос, таких же бровей и ресниц пренебрегать было просто глупо. Лицо, на котором можно нарисовать все, что угодно, но лучше не рисовать вовсе. Быть наблюдателем куда удобнее и полезнее для здоровья. А на рожон пусть лезут те, кому амбиции жить мешают.
— Генерал, сэр, — дверь каюты скользит за спиной, отрезая от холода коридора.
— Отчет? — Хакс поднимает голову и с силой трет уголок глаза. Здороваться третий раз за день он смысла не видит. Собственно, в ночном бдении тоже особого смысла нет, но спокойно спать, зная, что что-то где-то осталось недопровереным, он не сможет, поэтому приходится мучиться.
— Он самый, — Эрна подходит ближе и протягивает датапад командующему. Судя по гирлянде голосхем над столом генерала, работа в самом разгаре. И сейчас к имеющимся изображениям прибавится еще парочка ее авторства.
— Третий маршрут, — Хакс быстро перелистывает страницы, — чем он плох?
Ойги чуть пожимает плечами.
— Ничем особенным для опытного экипажа небольшого корабля, но нам, с нашими габаритами и командой, туда лучше не лезть. Опять будете толкаться на мостике с Менцем, а посреди астероидного поля это не лучшее решение.
— Эрна... — в голосе генерала отчетливо слышна угроза.
— Рутгер, — старший навигатор наклоняется над столешницей, и потревоженные голограммы причудливо изгибаются за ее плечами. — Проконтролировать все ты в любом случае не сможешь. Даже если знаешь, как действовать лучше. Поэтому будь любезен, не нервничай и не мешай людям делать их работу.
Хакс кривится, машинально потирая запястье. Ойги вздыхает, обходит стол и склоняется над креслом, мягко целуя генерала в висок.
— Руди, успокойся. Капитан крейсера не так плох, как тебе кажется. И точно станет лучше, если ты позволишь ему действовать самостоятельно.
— Сомневаюсь, — Хакс смотрит на нее снизу вверх, — судя по взглядам в спину, они только и ждут пока я снова оступлюсь. А потерять корабль... мало мне Рена, который нас чуть не взорвал к ситхам неделю назад, так еще это!
— Магистра мы займем, как только закончится пересчет координат, — навигатор протягивает руку и разворачивает одну из голограмм, показывая будущий фронт работ. — И займем надолго, можешь на меня положиться.
— Хотелось бы, — Хакс сжимает пальцами переносицу, щуря покрасневшие от усталости глаза. — Но этот псих двужильный.
Непрошенное воспоминание о тьме, живущей в глубине расширенных зрачков Рена, заставляет генерала едва ощутимо вздрогнуть.
Ойги замечает это и хмурит брови, мысленно отмечая непривычную эмоцию. Раньше Рутгер относился к рыцарю более... трезво. Возможно, произошло что-то, о чем она пока не знает. А нет такого секрета, который бы нельзя было узнать.
— Так привлеки его к поиску нежелательных гостей на борту. Только предварительно объясни разницу между людьми Ларри и Сноука. Не хотелось бы потом оправдываться перед мужем.
Хакс брезгливо кривится, выдавая свое отношение к сложившейся ситуации. Их ситуации. Еще одна вещь, о которой все время нужно помнить.
— И не делай так, тебе не идет, — Эрна прижимает пальцем краешек чужих губ и наклоняется ближе. — Я ведь здесь, а значит, все будет хорошо.
«Если бы я мог в это поверить...»

— Таким образом, два часа назад мы завершили первую фазу операции, и с завтрашнего дня приступаем к поиску планет, подходящих для размещения новой базы Первого Ордена, — Хакс прохаживается вдоль длинного стола, время от времени поглядывая на сидящих за ним офицеров, — данный сектор формально нейтрален как Республике, так и Содружеству, но мы обязаны соблюдать осторожность и всячески скрывать свои интересы здесь, в то время как наши коллеги осуществляют присоединение к Ордену систем, изъявивших такое желание после уничтожения Хосниан-Прайм.
Генерал внимательно следит за тем, как и у кого меняются лица при этих словах. И результат ему не слишком нравится.
— Наша же глобальная задача — подготовить плацдарм для будущего удара по остаткам Новой Республики, и скрыть его существование от Сопротивления, — продолжает он. —Поэтому вводится жесткий режим ограничения связи, все данные будут пересылаться пакетом дважды в сутки, и все ваши запросы на получение тех или иных сведений, включая разведданные, должны быть сформулированы максимально четко. Помимо этого мы будем осуществлять поиск новых гиперпространственных путей, что позволит наносить удары по узловым точкам известных трасс в будущем.
Проецируемые над столом голограммы с фрагментами звездных карт и предполагаемых маршрутов для разведывательных дройдов медленно вращаются, позволяя всем желающим рассмотреть себя в подробностях. Копии всех необходимых данных есть у каждого приглашенного, но трехмерная проекция явно нагляднее.
Генерал доходит до своего председательского места и опирается на спинку кресла. Точно напротив него сидит магистр рыцарей Рен, за все время совещания так и не оторвавший взгляд от собственных скрещенных на столешнице рук. Шлем лежит рядом. А места по обе стороны от Кайло пустуют.
Зачем он тут сидит, не знает никто, ведь обычно Рен не жалует любые совещания, предпочитая получать всю интересующую его информацию из первоисточника. Но в этот раз магистр, видимо, считает нужным присутствовать. Поддерживать, так сказать, командный дух.
Косые взгляды в свой адрес Кайло переносит на удивление спокойно, поэтому командующий тут же забывает о рыцаре.
— Отчеты всех служб я хочу видеть дважды в сутки, штурманской службы — четырежды, после каждой смены. В случае любой, я подчеркиваю, любой, — Хакс смотрит на всех собравшихся, убеждаясь, что они его действительно слышат, — внештатной ситуации, докладывать мне лично. Вне зависимости от времени суток.
Собрание согласно кивает. И лишь Рен сидит неподвижно, думая о чем-то своем.
— Дамы и господа, вы свободны, — командующему хочется устало вздохнуть и потереть ноющий висок, но он привычно сдерживается.
И пока старшие офицеры корабля тянутся к выходу, умудряясь устроить в дверях толкучку, генерал отключает проекции и проверяет датапад на предмет новых сообщений с летной палубы. Когда он поднимает голову, то видит, что в зале совещаний остался только Рен, который, наконец, соизволил покинуть свое место и теперь стоит, задумчиво глядя на Хакса. В ответ на вопросительно вздернутую бровь рыцарь медленно кивает и выходит за дверь. А генерал задается праздным вопросом о том, сколько дней магистр еще будет сохранять свое противоестественное спокойствие. Спорит сам с собой, загадывая декаду.
И ошибается. Рен срывается через восемь дней.

ГЛАВА 15

— Лейтенант? — Митака вздрагивает от неожиданности и поднимает голову, слыша смутно знакомый голос. Встречается взглядом с находящимся по другую сторону пульта человеком и тут же отводит глаза, подавляя инстинктивное желание зажмуриться.
«И дня не прошло, как вернулся к своим, и опять...»
Стоящий перед ним магистр рыцарей Рен едва слышно вздыхает и крепче сжимает пальцы на бортике пульта. Ему шарахающиеся от него младшие офицеры надоели уже до скрежета зубовного. А ведь задача стояла элементарная — получение подборки разведывательных сводок за последний месяц. И того нормально сделать не удается уже который день.
«Кажется, половину экипажа можно смело заменить дройдами, пользы от них ровно столько же...» — но Рен усилием воли отгоняет эту мысль, вспоминая, что калечить персонал ему запрещено Сноуком, причем запрещено неоднократно. Трижды за последнее полугодие, если быть точным. И именно этот офицер-связист, который сейчас больше всего желает провалиться на пару палуб ниже, был его последней жертвой.
— Мои запросы, лейтенант, — Кайло мысленно считает до десяти, глядя поверх плеча вынужденного собеседника. — Я хочу знать, пришел ли ответ из центра.
Митака нервно вздрагивает и судорожно тычет в кнопки пульта. На голографическом экране появляется длинный список всех исходящих запросов, но искомых по состоянию на последние сутки там нет.
— Простите, сэр, — лейтенант просматривает мелькающие строки с некоторым недоумением, — но тут ничего нет. Когда запрос был отправлен?
— Первый — позавчера. И по одному запросу на каждую смену, — терпеливо отвечает рыцарь, но желание хоть как-то ускорить процесс все же прорывается в голосе. — С высшим приоритетом, если это вам хоть как-то поможет!
— Да, сэр, — рассеяно отвечает лейтенант, развешивая над пультом уже целых шесть экранов и озадачено их разглядывая.
Думает он минут десять, гоняя страницы туда-сюда и тем самым доводя рыцаря до белого каления. Чтобы отвлечься, Рен смотрит на других операторов, занятых своими делами. Но вся смена упорно делает вид, что не замечает гостя, хотя смутный интерес через Силу ощущается очень явно. Но вот косых взглядов, к которым Кайло уже успел кое-как привыкнуть за прошедшие дни, нет. То ли связисты отрастили себе глаза на затылке, то ли изобрели другой способ наблюдения.
Рен ловит свое отражение в стенной панели и едва не кривится от увиденного. Спать однозначно надо больше, да и компрессами не пренебрегать, а то он так и будет ходить со шрамом через все лицо ближайший год. От неприятных мыслей Рена отвлекает радостный возглас лейтенанта.
— Я нашел их, сэр! — Митака счастлив уже этим. Но вдруг выражение лица связиста снова меняется, становясь настороженным.
— И? — Рен стискивает пальцы на бортике, слыша скрип кожи перчаток даже сквозь наполняющий координационный центр гул и клацанье.
— Они не были отправлены, сэр, — офицер выглядит обескураженным. — Ни один. Но я не вижу... А, вот. Причина отказа — превышение лимита на передачу данных.
Митака переводит взгляд на другой экран.
— Ответ на любой из запросов займет до десяти процентов пакета данных и не может быть отправлен из центра без ущерба для безопасности корабля. Приказ фильтровать подобные запросы исходит от главы контрразведки Ордена. Простите, сэр, но я не могу вам помочь.
Рен снова считает до десяти, уже понимая полную бессмысленность своей затеи.
— Еще раз, — глухо произносит он, видя, как взгляд лейтенанта буквально прилипает к его рукам, медленно сжимающимся в кулаки. Хватку на своем горле Митака помнит слишком хорошо.
— Да, с-сэр? — во взгляде связиста открытая паника.
— Мои запросы, запросы с высшим приоритетом, даже не были отправлены только потому, что размер ответа, которого никто так мне и не дал, может превысить некий выдуманный лимит? — Рен почти шипит, чувствуя, как Сила поднимается в нем волной ослепляющей ярости.
Лейтенант мелко кивает, машинально делая шаг назад, когда голографические экраны начинают плыть и изгибаться над пультом.
— Вон, — тяжело роняет Рен, широко раскрытыми глазами глядя перед собой.
Митака делает еще один осторожный шаг и вскрикивает, когда невидимая сила отшвыривает его прочь, в гостеприимно распахнутые двери.
— Вон!!! — пульты отключаются с протяжным всхлипом сминаемого металла, потолочные лампы искрят и гаснут одна за другой, проекционные столы вспучиваются пузырями крошащегося пластика под рев аварийной сигнализации, а магистр стоит в эпицентре всего этого кошмара и отчаянно пытается удержать выплеск Силы. Хотя бы до того момента, когда за последним вопящим от ужаса оператором закроется противоударная дверь. А потом разжимает пальцы.
Осколки всего, что может быть разбито, взмывают в воздух, закручиваясь звенящим смерчем, а Сила внутри Рена раскрывается причудливым кроваво-красным цветком.

Запись с камер наблюдения обрывается белым шумом, и генерал молча отдает датапад стоящему рядом технику.
— Где магистр сейчас? — сухо интересуется он, морщась от всполохов переносных ламп, которыми сейчас освещено то, что час назад было помещением координационного центра. А теперь напоминает эпицентр взрыва протонной торпеды.
— В лазарете на шестой палубе, сэр, — адъютант вытягивается в струнку под тяжелым взглядом начальства. — Дошел туда сам, о текущем состоянии данных нет. Запросить?
Хакс отрицательно качает головой.
— Найдите мне лейтенанта, с которым говорил Рен до... всего этого, — резкий взмах затянутой в перчатку руки очерчивает учиненный одаренным разгром.
Адъютант кивает и испаряется, техники исчезают так же бесшумно, уволакивая из-под ног свое громоздкое оборудование. Генерал со свистом выдыхает воздух сквозь плотно сжатые зубы и разворачивается на пятках. Под каблуками начищенных сапог мерзко хрустит битый пластик.
«Ненадолго же тебя хватило, Рен», — Хакс в два шага пересекает расстояние, отделяющее его от остова пульта, и осторожно касается гнутого металла. В полумраке видно плохо, но вот эта выемка явно от пальцев. Генерал медленно сжимает руку, повторяя жест магистра, и спрашивает себя, что именно так взбесило Рена. Невозможность получить данные? Но почему он сразу запросил центр, а не обратился к корабельному архиву? Ведь там наверняка были интересующие его копии. Или обратился, но не нашел всего нужного?
Пальцы скользят по развороченному пластиковому кожуху проекционного стола, выглядящему так, словно его что-то расплавило изнутри, цепляются за рваный край куска клонированной кожи, торчащего из остова скрученного в спираль операторского кресла, прослеживают глубокие царапины на дюрастали заклинившей противоударной двери.
Машинально сжимаются в кулак, которым генерал сейчас не отказался бы врезать магистру в челюсть. И плевать на последствия. Но выплеснуть агрессию некуда, а значит опять придется мучиться головной болью. Слишком часто за последнее время.
«И кто-то за это заплатит. Обязательно!»
— Сэр? — в проеме двери, которую пришлось вырезать, поскольку металл выгнуло и взломало, появляется силуэт адъютанта, причудливо подсвеченный контровым светом. За его спиной мнется кто-то еще, пока невидимый. — Я привел лейтенанта Митаку, генерал.
Хакс выходит из разгромленного центра в освещенный коридор и морщится — лампы светят слишком ярко.
— Вы на редкость везучи, лейтенант, — мрачно хмыкает генерал, разглядывая стоящего перед ним офицера.
Молодой человек выглядит несколько помятым — китель в пыли, волосы всколочены, на щеке ссадина, косо залепленная пластырем. В подрагивающей руке кружка с кофе, от которой отчетливо тянет запахом чего-то алкогольного. Не иначе как сердобольные коллеги постарались.
— В-вы думаете, сэр? — голос связиста звучит потеряно. А в глазах испуг и тень пережитого потрясения.
— Разумеется, — Хакс дает себе обещание в конце этого длинного дня тоже чего-нибудь выпить, но со льдом и из приличной посуды. Поскольку иначе он рискует уподобиться Рену и что-нибудь разбить. — Дважды попались магистру под горячую руку и выжили.
— Э... — лейтенант явно не знает куда себя девать. — Мне кажется, сэр, что он не хотел никого калечить.
Генерал скептически кривится. В добрые намерения рыцаря ему верится еще меньше, чем в гуманизм хаттов. Нет, блажь на Рена может найти любая, но обычно в процессе вымещения своей злости Кайло не имеет привычки заботиться о сохранности шкуры ближнего, предоставляя всем случайным свидетелям спасать себя самостоятельно. А тут он сначала вышвырнул операторов из зала, а потом разгромил помещение.
— А вот это я уже спрошу у самого Рена, — с легкой угрозой произносит Хакс, не замечая, как вздрагивает при этом Митака. — Что он хотел от вас?
— М-магистр хотел получить ответы на запросы в центр, всего запросов было шесть, но ни один не был отправлен, — лейтенант печально смотрит в чашку с остывающей ядерной кофейно-алкогольной смесью, внезапно остро жалея, что рыцарь не приложил его чуть сильнее и отсидеться в лазарете не получится. Впрочем, с командующего станется достать нужного человека и из открытого космоса. Не то что с больничной койки.
— И причиной того, что запросы не были отправлены был их слишком большой размер? — генерал давит на собеседника и взглядом и голосом, тон которого постепенно меняется от относительно ровного до откровенно враждебного.
— Нет, сэр, — лейтенант ежится, пытаясь стать меньше, и упорно отводит глаза, не желая встречаться взглядом с начальством. — Слишком большим был бы размер ответа. Каждый запрос касался всех разведывательных данных, полученных во всех подконтрольных нам секторах за последний месяц.
— Секторах? — изумление скрыть Хаксу не удается.
«Рен что, оперативный анализ собрался делать?!»
— Секторах, сэр, — соглашается Митака. — Но объем данных слишком велик, да и правила не позволяют передавать такое одним пакетом во избежание дешифровки.
Генерал на секунду закрывает глаза, пытаясь уложить в голове взбаламученные такой новостью мысли. Получается плохо, да и подозрения подобное поведение Кайло рождает самого паскудного толка.
— Через час я хочу видеть все запросы магистра, отосланные и отклоненные, и также ответы на них. С... ну, пусть будет неделя до потери «Старкиллера» и по сегодняшний день.
— Да, сэр, — получивший четкую задачу лейтенант заметно приободряется и даже стоять начинает ровнее.
— Свободны. Хотя нет, стойте, — желание потереть ноющий висок становится нестерпимым, но вместо этого Хакс лишь поправляет лацкан шинели. Ему последние дни все время холодно. От нервов или от недосыпания, пока неясно, но в любом случае неприятно. — Вас перевести обратно к снабженцам, лейтенант?
Митака смотрит на командующего с какой-то непонятной грустью.
— Спасибо, сэр, но не стоит. Вряд ли это что-то изменит.

«Фаталисты, хатт их задави, стоит один раз напугать, и бери тепленькими...» — раздражение летит впереди генерала, и хоть он не обладает Силой, но слухи о последней выходке Рена уже наверняка распространились по кораблю, и теперь все — от простого штурмовика до полковника службы безопасности, по возможности, избегают высокого начальства. И Хакса это полностью устраивает, поскольку сейчас даже любая мелочь, на которою он в обычной ситуации даже не обратил бы внимания, грозит прорвать плотину самоконтроля и выпустить на волю гнев, столь же разрушительный, как Сила одного неуравновешенного одаренного. А может и хуже.
Командующий останавливается у дверей лазарета на шестой палубе и делает несколько размеренных вдохов-выдохов. Перед встречей с основной своей сегодняшней проблемой надо хоть немного успокоиться. Потом снимает перчатку с правой руки и прижимает ладонь к замку. Возиться с ключом сейчас нет ни времени, ни желания.
Скудное освещение палаты, едва достигающее двадцати процентов от нормы, на секунду ослепляет генерала, машинально шагнувшего вперед, темнотой, кажущейся абсолютной. Но стоит закрыться двери, как вместе с полумраком на Хакса наваливается сухая жара, от которой волосы моментально прилипают к вискам, а плечи под шинелью покрываются пленкой пота.
«Какого..?» — генерал оборачивается к панели климат-контроля, намереваясь немедленно перевести ее в нормальный режим, но замирает, разглядев, что температура и так выставлена на минимум. Но жаркого марева вокруг это не отменяет. И, кажется, он знает, в чем причина.
«Рен».
Магистр лежит на койке, полностью сливаясь цветом с простынями, лишь спутанная масса волос выделяется чернотой на общем фоне. А экран рядом с пациентом показывает какие-то совсем фантастические цифры. По крайней мере, Хакс уверен, что с такой температурой и давлением люди в сознание не приходят. Да и обычно не выживают, если уж на то пошло.
— Рен, — глупо надеяться, но не молчать же. — Рен?
Темные ресницы вздрагивают и медленно поднимаются, открывая два провала в никуда на месте зрачков.
— Трупов много? — голос рыцаря едва слышен, но слова он выговаривает четко и на бред это не похоже. Хотя сама постановка вопроса сбивает генерала с толку.
— Нет, — послушно отвечает он на заданный вопрос. — Два перелома и десяток ушибов.
— Хорошо, — Рен закрывает глаза. — Хорошо...
Горячее марево над койкой дрожит, размывая контуры символов на мониторах. Дрожит и колеблется в такт едва различимому дыханию Кайло.
Хакс осторожно шагает назад, не рискуя поворачиваться к рыцарю спиной. Шагает, пока под пальцы не попадает пластина замка. И с огромным облегчением отрезает себя металлом двери от всей этой потусторонней мути.