Автор: Pax Blank
Бета: MarizaKey
Персонажи: Хан,Люк,Вейдер,Палпатин,Лея,Кеноби, ОС...
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Экшн (action), Психология, Даркфик
Предупреждения: Насилие
Ссылка на оригинал:
http://www.fanfiction.net/s/6734329/1/








Он вышел из гиперпространства во всей своей красе,в сопровождении нескольких меньших кораблей. Этот небольшой флот остановился с точностью достойной разве что настоящего военного флота.

Это была огромная шикарная нубианская яхта новой модели ST 12000, чей шикарный внешний и внутренний дизайн были предназначены для самой богатой элиты общества. Яхта сопровождалась шестью небольшими кораблями и двумя истребителями, и каждый из кораблей был безупречен на вид, как и подобает путешествовать Королевской семье Альдераана.

Крупное построение перешло на досветовые двигатели и теперь после синхронизации систем и общего построения, начало сужать свои ряды.
Необычайно крупное построение , учитывая их назначение - хотя по правде, место их назначения , собственно говоря, и являлось поводом для путешествия.

Тем не менее, отказаться от присутствия на Государственном празднике, посвященному седьмой годовщине Имперского правления на Корусканте,который в свою очередь был переименован в Центр Империи, несмотря на то ,что люди все еще отказывались его так называть-было не вариант, даже для Бейла Органы-правителя Альдераана и его представителя в Имперском Сенате. Точнее в том, что осталось от Сената семь лет спустя после того,как Канцлер Палпатин в свете молниеносного переворота принял Присягу и объявил себя Императором.

Несмотря на то, что Бейл, а следовательно и Альдераан были на другой стороне в этом перевороте, ему удалось уцелеть. Скорее, это было благодаря показательной свободе слова в первые годы Империи.

Но конечно же, по мере того, как Император усиливал контроль за государством, такие свободы были давно упразднены. И Бейл прекрасно понимал, что должен скрывать свое несогласие с новым режимом, иначе в конечном счете, может закончить как Мон Монта-стать изгоем, которая в прошлом была его союзник в Сенате Республики.

Когда светящийся шар Корусканта стал виден с наблюдательного мостика яхты, он подумал о том, что для беспокойства у него были и другие причины, причины намного более личные и важные для него самого.



Пятнадцатью этажами ниже, дверь роскошных апартаментов гладко скользнула в сторону, и Брея Органа повернула голову, наблюдая как в воздухе на уровне ее живота появилась маленькая модель Альдеранского g-истребителя, полет кораблика сопровождался звуком "вррррр", которое подразумевало звук работающего двигателя, а маленький мальчик, который держал кораблик ,теперь закрыв один глаз, не спеша начал прохаживаться по комнате, волоча игрушку по стенам.

По пути, игрушка сделала небольшой крюк, прокатившись по поверхности низкого столика, на котором были разбросаны цветные карандаши и куча ярких смазанных рисунков, каждый из которых Брея повесит на стены в его комнате, как настоящая гордая мать,которая всегда поощряла своего сына в рисовании и во всем остальном.

-Что у тебя там?- спросила Брея и чтобы скрыть свое беспокойство перед сыном, снисходительно улыбнулась ему, пока он продолжал свой «полет». Копна светлых кудрей и круглые налитые румянцем щечки- все что было видно , когда он сосредоточенно наклонил голову , и рассеянно ответил:

-Этот истребитель-мой истребитель. Я-пилот и у меня самый быстрый корабль в Галактике.

-И кто его дал тебе?- улыбнулась Брея.

-Капитан Антилесс,- сказал мальчик.

Антилесс был троюродным братом Бреи и верным другом ее семьи, который всегда был у них под рукой. Несмотря на то, что даже Реймус Антилесс не знал правду о происхождении Люка, Брее казалось, что привести Люка к Имперскому двору, хотя бы на несколько дней- уже было слишком большим риском. Но «приглашение» было очень точным- Королевской семье Альдераана было приказано принять участие в трехдневном праздновании годовщины Имперского Правления.

Семь лет, семь лет со дня рождения мальчика. И это только усиливало волнение Бреи, но она скрывала это от сына для его же блага.

-И куда ты летишь, маленький пилот?

-Домой,-рассеяно ответил мальчик. -На сто тысяч миллионов километров быстрее.

-Быстрее, чем что? - нежно спросила она, и задумалась над тем, что он все-же должно быть уловил их с мужем волнение. Последние несколько ночей он очень плохо спал , хотя обычно любил бывать на яхте.

-Но ты ведь еще даже не видел Корускант, маленький пилот. Тебе не хочется увидеть центр Империи?

Остановившись, и все еще смотря своими большими голубыми глазами на кораблик в своей руке, он решительно покачал головой.

-Там...одни тени и тьма,- не посмотрев на нее сказал он, явно стараясь подобрать слова , чтобы выразить свои мысли. -Как в лесу ночью.

Его мать застыла на месте, а затем снова нерешительно улыбнулась.- Люк, лес-очень красивое место, даже ночью. Там полно фей и духов.

-Монстров и людоедов,- все еще не глядя на нее, пробормотал он.

Когда яхта совершила небольшой поворот , перед ними открылся величественный вид мегополиса Корусканта. Брея села ближе и взяла сына за руку, в надежде развеять его неохоту, но он начал упираться.

-Смотри!Смотри!Видишь как красиво? На Корусканте никогда не бывает темно,Люк. Он весь в огнях.

-Тогда посмотри на тени между ними,- он отдернул руку матери. Это было нехарактерно для его обычного нетерпеливого поведения при виде новой планеты. - Мне не нравится.

Обычно он практически прыгал от возбуждения на данном этапе путешествия, вихрем носясь ко кораблю от мостика до рампы и обратно. Было ли этом обычными детскими капризами или что-то большее?

-Как он может тебе не нравиться,Люк? Ты же еще там не был,- Брея присела рядом и сжала его в объятиях, а он наклонился к ней , чувствуя спокойствие, которое мог чувствовать лишь ребенок в руках матери.

-Там...тени,- зарывшись в изгиб ее шеи, невнятно повторил он и обнял ее одной рукой. -Тени и тьма.




Королевская яхта приземлилась на черной посадочной площадке вблизи почти законченного Имперского дворца-огромного, массивного строения,чьи изогнутые стены из серо-голубого камня формировали квадрат , который на закате отбрасывал длинную тень. Верхняя часть здания почти такого же размера тянулась так далеко, что казалось у него не было вершины. Лишь нечеткие линии бесконечных строительных лесов , на которых день и ночь трудились дроиды, давали полное представление об огромных масштабах этого строения.

Построенный скорее чтобы устрашать , чем вдохновлять, его невероятное великолепие провозглашало непоколебимое превосходство новой Империи...и абсолютную власть Императора.

Глядя на его мрачное строгое величие, Бейл Органа-вице-король Альдераана, мысленно приготовился для следующих несколько дней.Рампа опустилась, и он увидел перед собой восемь рядов солдатов в белых Имперских доспехах. Один ряд в знакомо халцедоново-голубых
оттенках- цвета дома Органы. Бейл посмотрел на своего сына, которого привела Брея. Ее волнение при помощи железной силы воли скрыто за ледяной маской на ее красивом спокойном лице.

-Три дня,Люк. И все,- заверил он, раздосадованный молчанием Люка, хотя по правде говоря, он и сам не знал кого он пытался убедить-сына, жену или себя.

Обычный обмен формальными любезностями с представителями Императора, которого даже здесь самого увидеть удавалось крайне редко. Пилоты поднялись на борт яхты, чтобы переставить на более дальнюю стоянку, «в связи с количеством кораблей, которые должны были прибыть на праздник».

А это означало, что теперь они застряли во Дворце , как и все другие сановники здесь. Даже не появляясь, Император был мастером в том, чтобы поставить самых влиятельных фигур в крайне хрупкое положение ради протокола, соблюдаемого во дворце.

И когда начались бесконечные тирады ,всё это шоу Имперской солидарности перед напуганной публикой с натянутыми улыбками и нервными взглядами, никто не осмелился сказать правду, и тем самым навлечь гнев Империи на свою планету-даже те, кому позволили присутствовать.

Император давно-давным как перестал обращать внимание на любые другие расы, закрывая глаза на их откровенную эксплуатацию на некоторых планетах Внешнего кольца, что было ничем иным, как рабством. Бейл уже давно критиковал Имперскую политику в этом вопросе, но добился лишь того, что Альдераан получил репутацию непокорности и недовольства.Ни Бейл, ни Брея не жалели о своих выступлениях во имя демократии, но со временем они стали понимать, насколько опасным становится инакомыслие, особенно когда у них был сын, которого они должны были защищать.

Так что теперь, в отчаянной попытке защитить его, они договорились о том, чтобы Люк на протяжении всего праздника всегда оставался в апартаментах,отведенных Альдераанскому Королевскому Дому во дворце. Отказавшись привезти его с собой сюда, означало бы лишь привлечь внимание к мальчику-лучше спрятать его у Императора под носом, в надежде на то, что его легендарная нелюбовь к детям означала бы, что несмотря на то, что они подчинились приказу прибыть на праздник, им не придется подвергать мальчика опасности больше, чем необходимо.

Тот факт, что Дарт Вейдер-ученик Палпатина и что более важно, чувствительный к Силе человек, не будет присутствовать на праздновании, было неописуемым облегчением для него и его жены. Они оба знали, что сын, которого они растили как своего родного, был плодом незаконного союза давно погибшего джедая и сенаторши, которую Бейл очень хорошо знал и по которой очень скучал-Амидала, отрекшаяся от престола Королева Набу.

Когда Бейл забрал мальчика у Кеноби, Мастер джедай заявил, что отцом являлся его бывший падаван. Несмотря на свою молодость, Скайоукер был признан одним из сильнейших джедаев, и они явно ожидали, что и его сын также станет могущественным джедаем, если только они будут обучать его.

Сама Амидала до гроба хранила в тайне личность отца, прекрасно осознавая тяжесть их преступления. Бейл знал, что джедаям строго воспрещались любые эмоциональные привязанности , учитывая какие трудности и проблемы могли вызвать эти чувства. Иметь детей было также запрещено, ведь давно стало известно, что как правило, в крови прямого потомка джедая будет содержаться аномально высокий уровень мидихлориан-их концентрация значительно выше, чем у родителя, что могло вызвать у ребенка беспрецедентную связь с Силой во всех ее проявлениях.

Именно поэтому, они считались довольно неуравновешенными, а их способности было слишком трудно контролировать.Их обучение считалось намного большим риском, чем обучение тех, кто имел случайную,природную чувствительность к Силе. Несмотря на это ,
таких людей не рождалось уже несколько поколений, Бейл слышал о том, как последняя несчастная была спрятана джедаями, и всю свою жизнь провела в пределах Храма джедаев, конечно же с ней обращались неплохо, но она находилась под постоянным контролем, а Совет наблюдал за каждым ее действием.Кто захочет такой судьбы для своего ребенка, даже руководствуясь самыми лучшими намерениями?

Если бы Амидала была еще жива, ее сын-один из близнецов все еще бы находился в смертельной опасности в новой Империи, просто из-за своего существования. Джедаи теперь считались врагами государства и подлежали казни , и через несколько недель после переворота, стало ясно, что этот указ касался всех чувствительных к Силе, независимо от возраста и уровня тренировки. Это свидетельствовало о том, что первым актом Империи был тотальный геноцид уникальной расы, основанный на безусловных предрассудках и исполненный с хладнокровной точностью.

Привезти своего приемного сына на Корускант тогда казалось Бейлу пугающей перспективой, тем более , если в то время Лорд Вейдер будет расхаживать по дворцу.

Занимая высокое положение при Дворе Императора, Вейдеру было поручено истребление всех джедаев и он выполнял приказы с легендарным рвением. Все выжившие джедаи, которым Бейл время от времени помогал избежать имперского «правосудия», в один голос твердили, что Вейдер чувствителен к Силе, возможно он даже был павшим джедаем-возможная причина, по которой ему с невероятной точностью удавалось выслеживать оставшихся джедаев.

Несмотря на то, что никто не знал истории приемного сына Бейла, многие из этих беглецов очень быстро понимали, что мальчик чувствителен к Силе, поворачивались к Бейлу с сочувствием в глазах и говорили о том, что мальчика стоит спрятать. Магистр Йода, который присутствовал, когда Кеноби впервые передал Бейлу новорожденного Люка, серьезным мрачным тоном предупредил его о том, что мальчик должен оставаться на безопасном расстоянии от Корусканта до того времени, пока станет достаточно взрослым, чтобы Кеноби смог его отправить к нему на обучение.

Его покойный отец был необычайно могущественным джедаем, который только успел встать на ноги, как галактика рухнула у него под ногами. Он все еще испытывал границы своих возможностей, когда начался переворот. Всегда было принято считать, что Анакин Скайоукер был другим. Что он, каким-то образом, сможет исполнить древнее пророчество, написанное в манускриптах. Когда этого не произошло, надежда на исполнение пророчества пала на плечи его сына.

Никто особо не хотел говорить о том, что произошло с ним после переворота Палпатина, но Бейлу казалось, что его Учитель Оби-Ван знал правду. Считалось, что он плечо к плечу сражался вместе со своими товарищами джедаями, но пал, несмотря на свои способности.

Из-за способностей своего отца, предполагалось, что он в один прекрасный день начнет свое обучение джедая и поведет за собой подпольное восстание, на основание которого Бейл вложил значительные средства и потратил на это несколько лет. Он знал, что имея джедая-особенно настолько одаренного джедая во главе войск, они смогут не только выстоять против Вейдера, но и будут иметь икону сопротивления для тех, кто в ней нуждался.

Также они намекнули на то, что судьба Леи также будет тщательно спланирована. Но казалось, что свои надежды и ожидания Кеноби и Йода сосредоточили именно на Люке.

Нависшая над его сыном тяжелая ноша иногда наполняла душу Бейла страхом настолько сильным, что он иногда жалел, что изменил свое решение удочерить сестру Люка вместо него. Но поговорив с Бреей , они изменили свое решение, и в дальнейшем он никогда не жалел о том, что выбрал Люка.

Ему было всего шесть дней от роду , когда Бейл привез его на Альдераан, и в хаосе гражданской войны, его появление прошло незамеченным.Перед его «рождением» Брея на несколько месяцев уехала из дворца, чтобы казалось, словно он-биологический ребенок регентов. Поэтому в свидетельстве о рождении дата его появления на свет была пятью месяцами позже его реального дня рождения. Но мальчик был маленьким и миниатюрным для своего возраста, такой же утонченный,как и его мать. Поэтому вопросов по поводу этого никогда не возникало.

С каждым днем он рос и с каждым днем он становился все больше и больше. Он рос так быстро. Бейл уже мог видеть черты упрямого юноши-идеалиста в этом энергичном любознательном ребенке, который с такой умилительной непочтительностью носился по тихим коридорам дворца, терроризируя своих воспитателей и переворачивая весь Королевский двор вверх-дном. Его сын стал центром его жизни. Полный рвения и оптимизма, полный безграничного энтузиазма и любопытства обо всех и обо всем на свете.

Бейл тепло улыбнулся, прекрасная понимая, что это было все равно, что остановить бушующий вихрь. Настолько сильный, что Бейл боялся вести Люка к вечно серьезному Мастеру джедаю, когда придет время. Он беспокоился о том, что его сын будет наматывать многочисленные круги вокруг почтенного джедая и превратит жизнь этого бедного существа в один сплошной поток ответов на бесконечные вопросы типа «как?» и «почему?».

Так же сильно он боялся, что будет скучать по мальчику, что будет скучать по этому маленькому торнадо неисчерпаемой энергии и суматохе, льющейся через край. Часто, Бейлу казалось, что единственная причина, по которой он позволит забрать Люка будет то, что это в конечном итоге, сделает галактику лучше как для самого Люка, так и для всего его поколения.

А теперь он оказался на Корусканте. Единственное место, посещение которого Йода воспретил. Но что Бейл мог поделать? Он пытался связаться с Магистром Кеноби, который все еще скрывался на Татуине и наблюдал за Леей, что было бы невозможно с Люком на Альдераане. Присутствие обученного джедая так близко к к центральным системам Вейдеру было бы очень легко обнаружить. Но он не получил ответа, поэтому они с Бреей решили доверить защиту мальчика своим людям.

Люк так долго был у них прямо под носом , а поскольку Вейдера- единственного известного им ситха и единственной угрозы для Люка там не будет, то они решили, что будет лучше все-таки совершить эту трехдневную поездку.

Три коротких дня...Но теперь , когда они прибыли сюда, каждый день казался им вечностью.

Возвращаясь с праздника в последний из дней, уставшие и измотанные Бейл и Брея направлялись в свои апартаменты, чтобы переодеться и подготовиться к праздничному государственному банкету сегодня вечером. Позади них шел почетный отряд охраны из четырех альдераанских солдат и двух одетых в темную форму гвардейцев. Но они шли довольно далеко от них, так что Бейл чувствовал себя не то чтобы комфортно, но по крайней мере, в безопасности.

В последнюю ночь праздника Император впервые будет присутствовать лично. Редкое явление для такого затворника , который судя по всему, лишь по ночам общался со Двором и как казалось, лишь изредка появлялся при свете дня.

Обратившись к адъютанту Императора-Сейту Пестажу, Бейлу вновь удалось оправдать отсутствие сына на празднике, опираясь на его совсем юный возраст. Бедный мальчик который последние три дня провел взаперти строгих безликих и мрачных апартаментов, отведенных Альдераанскому Королевскому Дому, все это время оставался странно тихим и спокойным, словно зная, что не должен поднимать лишнего шума. Словно это вовсе был не тот веселый жизнерадостный семилетний мальчишка, которого знал и так любил Бейл.

-Почти всё,- успокаивающе сказал Бейл своей жене. -Всего одна ночь и мы улетим отсюда.

Такого вида празднование было весьма необычным событием, и несмотря на то, что это был первый раз, когда были приглашены сверстники Люка, было очевидно, что так будет и впредь. Бейл тяжело вздохнул , и завернул за угол извилистого коридора, ведущего к шикарным апартаментам...

...и застыл на месте, а сердце ушло в пятки.

Восемь облаченных в алые мантии имперских гвардейцев стояли возле двери, а шесть явно напряженных нервничающих альдераанских охранников смотрели на них с недоверчивостью и беспомощностью в глазах.

Бейл сорвался на бег и ворвался в апартаменты, и сразу же направился к дверям, где стояли еще два гвардейца и адъютант Императора-Сейт Пестаж.

Он, запыхавшись, ворвался в комнату...

Люк сидел на длинной кушетке, спина прямая, еще слишком короткие ножки не доставали до пола, руки нервно сцеплены на коленях. Рядом с ним были разбросаны цветные карандаши и бумага, вспышка цвета в этой мрачной бесцветной комнате. Когда Бейл вошел, он поднял на отца свои бледно-голубые глаза, и несмотря на то, что он явно хотел подбежать к нему, он остался сидеть на месте, застывший в оцепенении.

Напротив него , облаченный в тяжелые темно бордового и черного цвета одежды , сидел Император.

Он повернулся и осмотрел Бейла с веселым высокомерием в ярко-желтых глазах. Его противный скрипучий голос дрожью прошелся по позвоночнику Бейла.

-Ааа..Сенатор Органа. У вас такой интересный сын, довольно интригующе, должен сказать.

В течении нескольких долгих секунд Бейл мог просто смотреть на него, не сказав ни слова. Он слышал , как вслед за ним в комнату ворвалась его жена. Слышал как она издала наполовину испуганный, наполовину шокированный невнятный звук.

Затем он собрал волю в кулак и низко поклонился, чтобы скрыть свое волнение.

-Ваше Величество, это неожиданная честь для нас.

-Да неужели? Неожиданная?- в его голосе четко слышалась насмешка. Бейл продолжал молчать, боясь, что каждое его действие может обречь его сына, он был до смерти испуган, что чувство вины будет написано на его лице, даже несмотря на годы политической карьеры.

Он ведь ничего не знает- он ведь не мог ничего узнать без помощи Вейдера, верно? Прекрати паниковать и думай!

-Простите меня, Ваше Величество! Вы уже знакомы с моей женой, Королевой Бреей дома Антиллесов. А это наш сын Люк,- говоря Бейл в приглашении протянул руку, но Люк оставался неподвижным, руки крепко сцеплены.

-Мы тут беседовали с вашим сыном,- полностью проигнорировав слова Бейла, Император повернулся к мальчику. -У нас с ним, оказывается, много общего.И Сейт сказал мне, что со времени вашего приезда, Вице-Король, вы все время держали этого бедного ребенка взаперти.

-С вашего позволения, Ваше Величество. Мне кажется, что он возможно еще слишком маленький...

-Глупости,- не дав закончить Бейлу, постановил Император. -Чем скорее ребенок поймет свое место в Галактике, тем скорее он станет на ноги. Вы так не считаете?- последняя фраза была произнесена ледяным тоном, и Палпатин сразу же отвернулся. Ответа он явно не ожидал.

Он посмотрел на маленького ребенка, который выпрямил спину и расширившимися глазами посмотрел на Императора, когда тот встал и тенью навис над ним.

-Идем, мальчик. Я покажу тебе свою Империю. И покажу твое место в ней.

Люк в панике посмотрел на отца, ища помощи, но Палпатин заговорил еще до того, как Бейл смог сформулировать ответ.

-Твоим родителям нужно подготовиться к сегодняшнему банкету. Я отведу тебя на крышу и покажу Овал- место куда они поедут. Оно находится менее чем в миле отсюда, на уровне нижних этажей моего дворца.

Когда Люк не шевельнулся, голос Императора стал намного более резким, для Бейла он показался словно удар ножа в живот.

-Встань!

-Все хорошо, Люк,- быстро заверил его Бейл, отчаянно пытаясь скрыть страх в своем голосе и чувствуя как колотится сердце. -Все хорошо,правда. Иди.Мы будем здесь. Все хорошо.

Палпатин улыбнулся холодящей кровь улыбкой, обнажив гнилые зубы под бледной кожей.

-Ты сможешь смотреть как твои родители летят в Овал. Скажи им "пока".

Люк опустил ноги с широкой кушетки на пол. Светлые кудри подпрыгнули, когда он неуверенно встал на ноги, прижав руки к груди. Он был сильно напуган и явно чувствовал напряженную атмосферу, царившую в комнате. Чувствовал страх, который волнами исходил от отца. Чувствовал абсолютную самоуверенность этого одетого в темную одежду человека с желтыми глазами.

Он сделал крошечный шаг вперед и посмотрел на отца.

Бледная сморщенная рука с длинными скелетоподобными пальцами и длинными изогнутыми когтями появилась из под черной робы Императора и потянулась к нему.

-Дай мне руку, дитя.

*

*

*
Бейл и Брея Органа молча смотрели, как Император, сжав в своей руке маленькую хрупкую ручку их сына, медленно потащил его за собой.


Но что они могли поделать, кроме того, как отойти в сторону, когда Палпатин двинулся вперед. Проходя мимо, Люк потянулся, чтобы кончиками пальцев провести по матово-голубой ткани платья матери, и когда два гвардейца расступились и пропустив их вперед, снова встали на свои места, он оглянулся назад и затем неохотно пошёл за крепко державшим его человеком.


Император незаметно остановился и на мгновенье встретился глазами с Сейтом, который опустил свой взгляд в знак согласия.


Когда они завернули за угол и исчезли, Бейл схватил свою жену, которая со всхлипом рванулась вперед. Он прижал ее к себе, и шепотом стал убеждать ее в том, во что хотел бы верить сам.


- Все хорошо. Все хорошо, Брея. Он через час вернётся. С ним всё будет в порядке.


Затем он отстранился от неё, не желая устраивать сцену перед восемью гвардейцами, которые остались стоять за дверями, прекрасно осознавая, что так он подвергнет сына еще большей опасности. Император ничего не знает - без Силы Вейдера у него не было причин подозревать, что Люк являлся чем-то большим, чем казался на первый взгляд - сыном Бейла и Бреи Органа. Это просто была игра во власть - наказание за то, что Люка не было на празднике, о чем наверное ему доложил Пестаж.


Но все же, из-за того, что их сын оказался в таком уязвимом положении, Бейл не мог рисковать и тем самым вызвать еще больший интерес у Палпатина. С тихим заверением, он повёл жену к гардеробу, где уже лежали заранее приготовленные для них вещи и приказал капитану Антилессу следовать за ними.


Брея рухнула в кресло и поднесла к губам дрожащие руки, раздираемая изнутри видом того, как уводят ее сына. Сам Бейл был едва способен ее утешить, все еще вспоминая страх в огромных глазах Люка. Страх и непонимание того, почему его отец позволил ему уйти, почему он позволил чужому человеку забрать его с собой.


Капитан Антилесс наклонился и Бейл шепотом произнес:


- Мы должны сегодня же вывезти Люка с планеты - быстро и тихо, сразу же, как он вернётся. Отвезите его на один из корветов и уходите в гиперпространство. На Альдераан не возвращайтесь. Летите на Татуин и найдите Кеноби.


Антилесс сразу же кивнул в знак согласия, но всё же задал один единственный вопрос:


- А как же вы и королева, сэр?


В ответ Бейл лишь моргнул. Он не думал ни о чём, кроме безопасности сына. Сделав это, они обрекают себя на смерть. Но о другом исходе дела даже подумать было страшно.


Вся его жизнь, все его планы - на сына, на жену, его людей - все было перевёрнуто в мгновение ока...но картина того, как ладонь Палпатина обхватила руку Люка, и страх в глазах его сына при этом намертво впечатались в сознание Бейла.


- Мы уберёмся отсюда сразу же, как получим твое подтверждение того, что Люк в безопасности увезён с Корусканта. Мы улетаем сразу же после банкета, но нам нужно быть там, иначе они что-то заподозрят. Распорядись насчет охраны, мы вернемся обратно во дворец и сразу же поедем к посадочной платформе. Убедись, что яхта готова к полету - только тихо.


Реймус Антилесс быстро кивнул и сразу же ушел, в его голове уже складывался план дальнейших действий.


Он уже зашел в турболифт, думая о том, как и когда всё лучше сделать, когда ранее остававшиеся стоять возле двери гвардейцы вошли внутрь, чтобы привести в исполнение приказ Императора.
.

.

.

.


Люк стоял на открытом балконе в верхней части конструкций Императорского дворца, чьи бесконечные этажи переходили в строительные леса и голый трубопровод, уходящие далеко в ночь. Он видел, как мигали крошечные лампочки строительных дроидов высоко-высоко над ним и при рассматривании этой обширной конструкции в его мысли с абсолютной ясностью ворвалось воспоминание, от которого у Люка по спине побежали мурашки. Воспоминание о мертвом кобуке, на которого Люк наткнулся этой весной недалеко от дома. Кобуке, чьи белые тонкие кости торчали из расслоившейся плоти. Это место тоже походило на скелетообразное существо, чьи кости торчали из его неповоротливой мёртвой туши.


Темный человек крепко обхватил его запястье и повел его по бесконечному лабиринту абсолютно одинаковых коридоров из тёмного камня, и потому Люк понятия не имел, где он сейчас и как вернуться к своим родителям. Он встал как можно дальше от одетого в темную робу человека, упираясь в угол стены. Сильный ветер, пронизывающий тьму и пропасть под ними, трепал его светлые кудри.


- Смотри, - произнес тёмный человек, чьи ярко-жёлтые глаза не отрываясь смотрели на него и этим ещё больше пугали. - Посмотри вокруг, в любом направлении. Это - моя Империя. Это всё принадлежит мне. Всё.


Сказав это, он сделал широкий жест рукой - и в следующую секунду крепко схватив Люка за запястья, резко дернул его вперед и поднял вверх.


Люк задохнулся, но не закричал, шокированный скоростью, с которой двигался тёмный человек. Его подняли выше и толкнули вперёд: и на несколько долгих секунд его ноги повисли над пустотой. Затем его резко поставили на резные перила балюстрады. Он поскользнулся и быстро ухватился за эти руки, крепко сжимавшие его рёбра. Руки, державшие его на самом краю пропасти.


- Здесь все моё, и я могу делать всё, что захочу. Даже с тобой, - зловеще произнес темный человек, немного отклонившись назад, из-за чего Люк сразу же потерял равновесие и, чтобы не упасть, был вынужден прижаться к плечу человека. Руки, державшие Люка, разжались и он ухватился за них, но из-за сильного ветра, трепавшего его маленькое тельце, одна нога соскользнула с перил, а пятка зацепилась за край резного камня. Ботинок слетел с ноги и быстро исчез во тьме.


- Прекратите! - закричал Люк испуганным и одновременно злым голосом.


Тёмный человек застыл, словно что-то осознав.


- Ты боишься? - насмешливо произнес он и полностью разжал руки. - Встань, дитя. Я не отпущу тебя.


Люк пытался сохранить равновесие, отчаянно стараясь ухватиться за рукав Палпатина, но тот отступил назад и Люк остался стоять на неровной поверхности, расставив руки над пропастью.


- Неужели это так трудно? - спросил тёмный человек, и Люк повернулся, осознавая, что руки, которые, как он думал, будут готовы словить его - уже опустились по бокам тёмного человека. И Люк остался абсолютно один на узком выступе, без поддержки и страховки. Абсолютно один.


Сердце подскочило к горлу, и он осторожно повернулся, сделав два маленьких шага по узкому угловатому камню к краю балкона. Он ухватился за него, как за спасательный круг, когда ветер резко дернул его в сторону. Присел, ухватился за перила, наконец-то достаточно удерживая равновесие, чтобы слезть на надёжную поверхность пола. Его сердце колотилось в груди, а адреналин обжигал горло.


- Вы отпустили меня, - непонимающе произнес он. - Вы сказали, что не отпустите, но вы отпустили.


- Я солгал, - ответил тёмный человек, абсолютно равнодушный к возмущению Люка. - Это мой тебе первый урок. Первый и последний бесплатный урок. Мне нельзя верить. Никому нельзя. Никогда.


Слова были похожи на острие ножа. Бьющие без малейшей вины. И Люк остался стоять на все еще дрожащих ногах, абсолютно сбитый с толку. А тёмный человек продолжил:


- Ты один в этой жизни, дитя. Помни это. Никто тебе не поможет, никто не защитит. Всё, чего ты достигнешь, ты достигнешь сам - своими руками и волей. Ты абсолютно один.


- Моя мама...


- ...ничто, - насмешливо выплюнул он.


И в ту же секунду губы Люка сжались в тонкую линию. Подпитываемый страхом, злостью и адреналином, он сжал руку в кулак и отвёл её назад, готовясь ударить человека, который так грубо говорил о его маме.


Тёмный человек с легкостью поймал его кулак и дёрнул Люка вперед, почти подняв его с пола.


- Какой вредный у тебя характер. Нужно научить тебя уважению.


- Отпусти меня! - Люк отчаянно ухватился за сжавшую его запястье руку, на тонкой коже выступила кровь от впившихся в нее когтей. - Я хочу к папе!


Ехидный смех словно громом пронзил уши Люка, когда старик легко заломил ему руку за спину и потащил его вперед. Он прижал его к твердой резной балюстраде и Люк остался беспомощным перед силой его мучителя.


- Видишь? Там твои родители. Внизу.


Люк тут же забыл про все пререкания, как только увидел фигуру своего отца, идущего к одной из посадочных платформ дворца внизу и к ожидающему его спидеру. Все еще одетый в тот же серый костюм, его отец был чуть более, чем маленькая точка на фоне чёрной отполированной поверхности базальтовой посадочной площадки. Его мама шла следом за отцом, придерживая шлейф своего матово-голубого платья. Он вспомнил мягкость шелка, за который ухватился, когда тёмный человек уводил его прочь. И от этого воспоминания у Люка внезапно все сжалось внутри в приступе страха.


Он на цыпочках попытался вытянуться, чтобы окрикнуть их и вырвав одну руку, стал махать ею во тьме. Но они не слышали. Ветер, завывающий в трубах строительных лесов, уносил его слова, как только они успевали сорваться с губ.

Скоростной спидер-седан изящно поднялся с платформы.


- Попрощайся с родителями, дитя, - с предвкушением сказал тёмный человек.


Все еще стоя на цыпочках, Люк сделал глубокий вдох, чтобы как можно громче позвать отца... когда яростный взрыв разорвал спидер. Долей секунды позже его обдало жаром взрывной волны, уничтожив собой сразу и слово, и память, и надежду. Всё забрало с собой это пылающее, яркое, словно звезда, мгновение.
.

.

.

.

Всего три недели спустя после своего одиннадцатого дня рождения, Лея Скайоукер натянула на глаза шапку, щурясь от всепроникающих лучей двух солнц Татуина, всматриваясь в их блики и миражи. Но нет. По равнине действительно шел одинокий человек, и судя по всему, направлялся к ферме. Из-за марева казалось, что он словно парит над землей.


Она повернулась и побежала к уходящему вниз двору, крича на бегу:


- Тетя Беру! Тетя Беру! Там человек...он один и идет под солнцем.


Вытирая руки, Беру вышла из кухни в едва затененный от саднящего солнца двор.


- Это наш знакомый, милая?


Лея повернула голову и сняла шапку, тряхнув короткими кудряшками шоколадного цвета, выгоревшими под жаром двух солнц. После долгих лет, проведённых под их лучами её кожа была тёмной от загара, и её светлые штаны и туника были запорошены тонким слоем песка, как и всё здесь.

- Нет...не думаю.


Услышав шум, из гаража появился Оуэн.


- Лея, прекрати орать. Ты словно песчаный человек.


Лея оглянулась на равнину. Человек был уже близко и теперь было видно, как его ноги касаются земли. Одетый в длинный плащ с поднятым капюшоном, защищавшим его от безжалостных лучей солнца, он шел лёгким размеренным шагом, твёрдым, несмотря на невероятный жар Татуина.


- Там человек...


Дядя Оуэн уже поднимался наверх. Он становился, когда достиг верха и наконец-то сам смог все увидеть. Его вечная гримаса стала глубже, а губы сжались в тонкую линию.


- Лея, иди в дом. - он положил руку ей на плечо, чтобы поторопить её и повернулся к Беру.


- Это Кеноби.
.

.

.

Она мало что смогла расслышать из разговора, хотя и повышенные тона, на которых он шёл напугали её, пока она стояла, прижав ухо к закрытой двери своей комнаты. Отрывки злых фраз дяди, которые заглушали спокойный тон одетого в плащ человека, пришедшего из пустыни.


- Ты ведь не ожидаешь, что придя сюда... Мы можем защитить её - а ты сможешь?...Здесь безопасно...Чушь! Не пори чепухи! Все эти твои «возможно» и «может быть»...


Потом она снова услышала тихий настойчивый голос мужчины. Конечно же, она знала, кто он такой - она и раньше слышала как дядя с тетей говорили о нем, также как и другие люди из Анкорхеда - говорили, что он странный. Но лично она его никогда не встречала. Она была удивлена, что дядя пустил его в дом - учитывая все, что он слышал о нём.


Она услышала, как в гостиной включился голопроектор... затем повисла долгая пауза, и Лея слышала лишь приглушенный голос из голопроектора. Голос говорил про Корускант, о каком-то празднике... судя по голосу, это была запись новостей. Снова пауза... затем запись прокрутили еще раз. Любопытство все-таки перебороло страх, и Лея высунулась в коридор. Отсюда она могла видеть свет на дальней стене гостиной, идущий от проектора... и даже краешек самой записи. Увеличенное, нечёткое изображение обширного балкона, на котором стояли богато одетые люди с мрачными лицами. Они смотрели вниз.


- Вот! - человек в плаще нажал на паузу. -Вот! Видите его?


- Где?


- Вот - мальчик в черном! Подождите. Сейчас он выйдет из толпы. Палпатин вытащит его вперед.


Повисла долгая пауза, и Лея рискнула выглянуть из-за угла. Она успела увидеть нечеткое изображение перед тем, как ее дядя распрямил плечи, и ей снова пришлось спрятаться.


- Это может быть кто угодно.


- Мы улучшили качество изображения и...


- Ты же сказал, что он мертв! - резкий голос ее дяди как всегда не терпел возражений.


- Мы думали, что он мертв. Во дворце объявили, что никто не пережил покушения.


- Ну тогда...

- Мы знаем, что это он, Оуэн. Мы уверены. Мне жаль. Мне так жаль. Но здесь больше не безопасно.


- Конечно здесь безопасно! Кто будет её искать здесь?


- Анакин возможно будет. Оуэн, если он знает про сына, он наверное знает всю правду. Если мальчик жив, то мы можем предположить, что он всё это время был на Корусканте. Его прятали с момента смерти Бейла. И мы просто не можем позволить...


- Бейла убили четыре года назад. И всё что он знал, он унес с собой в могилу. Скорее всего, мальчик ничего не знает.


- Я не могу рисковать, Оуэн. Мне жаль.


- Это не тебе решать


- ...Хочешь сказать, ты серьёзно хочешь подвергнуть Лею такому риску?


Лея нахмурилась, услышав свое имя, прекрасно понимая что все это говорилось серьёзно.


Когда заговорила тётя, ее голос был полон эмоций и дрожал.


- Оуэн, мы знали...мы ведь знали, что так будет.


- Беру, он пришел сюда с едва различимой записью и утверждает, что этот мальчик...


- Оуэн, сейчас мы должны думать о том, что на данный момент лучше для Леи... Оуэн, пожалуйста.


- Он приходит сюда и...


- Подождите... - она услышала шорох ткани, когда человек повернулся. Лея задержала дыхание. - Она подслушивает.


Лея попятилась, когда тётя быстро шагнула к коридору, но та не стала кричать или ругаться, вместо этого сжав Лею в настолько крепких объятиях, что это её испугало.


- О, Лея.Ты всегда будешь моим маленьким пири. Моим маленьким пустынным цветочком.


- В чем дело?


- Ни в чём, солнышко. Ни в чём. Тебе просто ненадолго придётся уехать, вот и всё. Я буду очень по тебе скучать.


- Я не хочу уезжать, - в собственном голосе Лея услышала нотки паники.


Тетя Беру наклонилась, чтобы убрать локон волос, упавший на лицо девочки и заправила его ей за ухо.


- Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, солнышко. Совсем не хочу. Мы постоянно можем писать друг-другу, присылать сообщения и фотографии. Ты ведь будешь присылать мне фотографии, правда?


- Но...


- И Бен позаботится о тебе. Правда. Он отвезёт тебя в безопасное место. Иди, познакомься с ним, солнышко. Иди и скажи «здравствуйте».


Лея начала сопротивляться, когда тетя повела её с собой.


- Я хочу остаться тут.


- Но ты же будешь летать на корабле, Лея. Разве это не будет весело? На настоящем корабле, в космосе!


Лея немного расслабилась и оглянулась на прихожую. Выйдя из-за угла, человек грустно улыбнулся ей. Он присел, чтобы быть на одном уровне с ней, и протянул к ней руки, когда тете наконец-то удалось уговорить её. У него были седеющие тёмно-русые волосы такого же оттенка, как и его борода и как и голос, его глаза казались очень добрыми.


- Здравствуй, Лея. Я очень рад познакомиться с тобой. Какая красивая у тебя шляпа.


От этих слов, Лея немного смягчилась.


- Она защищает глаза от солнца...вам тоже нужна такая.


- Да, нужна.


- И вы не должны сами ходить по пустыне. Все это знают.


- И ты абсолютно права.


- ...У вас есть корабль?


- Нет. Но у меня есть подруга, у которой он есть. Она ждет нас в Мос-Айсли. Хочешь увидеть его? Может хочешь прокатиться? Мы можем посадить тебя в кресло второго пилота. Это будет твой первый урок. Хочешь?


- ...Да.


- Лея, - тётя положила руку ей на поясницу. - Это Бен Кеноби. Он уже давно на Татуине. Это он помогал нам заботиться о тебе.


- Помогал вам?- Лея в недоверии скривила лицо. Может она и не знала его лично, но она слышала, как дядя говорил о нем.


- Дядя Оуэн говорит, что он чокнутый.


Позади Бена, дядя выпрямился, а тетя Беру в ужасе вскрикнула:


- Лея!


- Нет, все в порядке, -весело произнес Бен. Он наклонился вперед и заговорщицки произнес:


- Я инкогнито.

- Это все равно что чокнутый, да?

- Лея! - в один голос произнесли тетя Беру и дядюшка Оуэн.


Бен лишь улыбнулся под бородой. Вокруг глаз у него были морщины. Он подмигнул ей, словно это была их общая шутка.

- Почему я должна уехать? - вцепившись в юбку тети Беру, завопила Лея.


- Так нужно, солнышко, - срывающимся голосом произнесла тетя.


Бен Кеноби склонил перед ней голову.


- Лея, случилось кое-что очень важное. Очень далеко от сюда...но из-за этого мы узнали, что ты теперь в опасности. Я отвезу тебя туда, где ты будешь в безопасности. Поэтому я здесь.


- Куда?


- Я пока не знаю. Но я знаю, что ты будешь там в безопасности...и мы должны улететь сегодня же.


- Но мне завтра в школу, - она знала, что это был ее последний отчаянный аргумент.


- Ты узнаешь много нового, Лея. Я обещаю.


Что-то в его голосе намекнуло ей, что это будет нечто большее, чем засыпанный песком школьный класс и одни и те же старые тексты на устаревших датападах.


Её тётя наклонилась к ней и мягко развернула её к себе.


- Лея, почему бы нам не пойти собрать твои вещи, что бы ты была готова ?


Кратковременные чары тут же растаяли.


- Но я ведь могу вернуться?


Тетя с дядей промолчали, но одетый в плащ человек, Бен - кивнул и она увидела его улыбку под седой бородой.


- Ну, нам сначала нужно решить одну довольно большую проблему, а это может занять довольно много времени, но я все же надеюсь, что да - сможешь. Возможно к тому времени... когда ты уже сама будешь управлять собственным кораблем. Как тебе тебе такое?


Поддавшись этой мысли, Лея улыбнулась, впервые с того момента, как пришёл Бен.


Это был ещё один ветхий ангар на окраине Мой-Айсли. Но когда они вошли в старую, потрепанную, шероховатую от вездесущего песка дверь, внимание Леи сразу захватил корабль, стоящий там и чьи плавные, красивые очертания и отполированный корпус казались явно неуместными здесь.


Она была уставшей и грязной, поэтому Бен нес ее через весь город к космодрому, закинув её сумку за одно плечо, а на другое опиралась головой Лея. Но она повернулась, когда он вошёл в ангар, представляющий из себя не больше, чем дыру, выдолбленную в земле и полную всепроникающего татуинского песка.

Из корабля вышла женщина.


Одетая в красивое белое платье свободного покроя, с золотой цепочкой на шее, красиво улыбаясь им, она спустилась по трапу. Высокая, с прямой осанкой, правильными чертами лица и рыжими волосами. Увидев её, Лея сразу же решила, что ей можно доверять.


Бен наклонился вперед, чтобы поставить Лею на землю и выпрямился с тихим стоном.


- Лея Скайоукер, это Мон Мотма - моя очень хорошая подруга. Она отвезёт нас туда, где нас будет ждать Альянс. Это то, где мы теперь будем жить - с ними.


Лея едва слышала его слова, охваченная трепетом перед этой женщиной...и она легко произнесла:


- Вы королева?


Женщина посмотрела на Бена, и её царственные черты стали ещё мягче.


- Нет. Я не королева, Лея...я политик - или точнее, была им.


- И вы больше не политик?


- Нет. Я отказалась от этого, чтобы путешествовать с одной очень особенной леди, по просьбе генерала Кеноби.


Лея оглянулась на Бена...генерал Кеноби?


- Мы должны... улетать, - посмотрев вокруг, сказал Бен.


Мон сразу же повернулась к нему. - Что-то не так?


- Нет. Но чем скорее Лея окажется под защитой флота, тем спокойней мне будет.


Они повернулись и зашагали к кораблю. Лея потянулась мимо Бена и провела рукой по гладкому, блестящему корпусу.


- Бен сказал, что я смогу посидеть в кресле второго пилота и поучиться летать, -увидев корабль, попробовала она, не особо надеясь, что ей позволят. И все же...если не пытаться, то совсем ничего не выйдет, верно?


Мон Мотма посмотрела на Бена, и даже Лея могла слышать в его голосе смущение.


- Я сказал... что ээ... я подумал...


Мон положила руку ей на плечо и произнесла теплым, полным веселья голосом:

- Ну тогда, посмотрим, что можно сделать. Не хочу быть ответственной за то, что мастер-джедай не держит своего слова.


Лея мельком взглянула вверх и прокрутила в голове слово «джедай». В школе их учили тому, что джедаи были предателями и изменниками... Но обычно тётя Беру опровергала такие вещи со спокойным презрением, и даже дядюшка Оуэн, у которого вообще был нулевой интерес к тому, что происходит за пределами Анкорхеда, не говоря уже о Татуине, называл это чепухой , непременно ругая правительство и правящие круги.


Тетя была как обычно, спокойной, но дядюшка Оуэн? У него были очень крепкие убеждения, шириной в Дюнное море, и если он называл это одной большой кучей навоза, то по мнению Леи, то это было окончательно. Что же было ей непонятно - так это то, почему ее учителя и учебники говорили неправду?


Она посмотрела вверх, чтобы озвучить свой вопрос, но разговор, судя по всему, продолжился без неё, и Бен, слегка наклонившись, положил руку ей на спину.


- Спасибо, Мон... Лея?


Все ее вопросы были тут же забыты в тот момент, когда она поняла, что она все-таки получит шанс посидеть в кресле пилота и поучиться летать. Она, Лея Скайоукер будет пилотом! Бен её подтолкнул и она уже зная что сказать, широко улыбнулась.


- Спасибо вам, мисс Мотма.


- Пожалуйста, Лея. И учитывая, что мы будем видеться довольно часто, я думаю, ты должна называть меня Мон.


Ухватившись за жёсткую материю плаща Бена, Лея позволила увести себя вверх по трапу корабля. Его мягкий голос уже стал достаточно знакомым, чтобы успокоить её.


- Мон, я очень благодарен тебе за то, что ты делаешь. И Лея благодарна. Вот только она ещё этого не понимает.


Когда они зашли в прохладу корабля, Лея уже не слушала, настолько ее впечатлило это чудесное судно. Мон говорила мрачным голосом, инкрустированным стальной решимостью.


- Если вы правы, мастер Кеноби, то это наша прямая обязанность подготовить её. И мы должны подготовить её ко всему... мы должны начать сегодня же.










 

Сообщение отредактировал Demendora - 9.5.2012, 18:59

Глава 4.1

Хан осмотрел главную анфиладу вплоть до входа в апартаменты. Индо не было на месте и, после шести проведенных здесь недель, Хан чувствовал себя уже достаточно комфортно, чтобы сделать нечто подобное. Сделав глубокий вдох и набрав по-больше воздуха в легкие, он что было сил заорал:

- Люк! Люк!!!

Из бокового коридора выбежал выпучивший глаза Горн.

- Господи, Соло! Я думаю, твои вопли даже Индо у себя в апартаментах услышал.

-Ты нашел его?-спросил Хан.

- Не-а...а ты?

- Ага, нашел. Ты думаешь, с чего бы я еще так орал? - говоря, он заметил, что двойные высокие двери, ведущие из Красной комнаты на узкий балкончик, который по своему предназначению выполнял скорее декоративную функцию, были слегка приоткрыты. Он направился туда, на ходу бормоча себе под нос.

Как он и ожидал, Люк Антилесс сидел на каменном полу, изминая свежевыглаженную парадную форму, которую Индо ему принес только час назад.

Хан открыл двери до конца.

- Не смей говорить, что ты не слышал, как я орал.

- Я слышал, - даже не взглянув на него, ответил малыш. В сумерках зажженный кончик его сигареты вспыхивал каждый раз, когда он затягивался ею. Красный дым от сигареты закручивался в спираль, а мгновение спустя его уносил ветер. Рубин - так назывался этот вид спайса. Его маленькие кристаллики были глубокого красного цвета. Кажется, его можно было употреблять двумя способами - курить или есть.

- Нет, ты прикалываешься, верно? - произнес Хан. - Индо знает, чем ты здесь занимаешься?

- Ну тогда беги и доложи ему, - все еще не глядя на него, ответил малой.

- А давай ты лучше уберешь эту гадость, чтобы мне не пришлось ему докладывать. Ты же знаешь правила. Что еще я должен делать в такой ситуации?

Малыш поднял на него глаза, а затем сделал еще одну затяжку. Хан оглянулся, и сделав шаг вперед, уселся на пол рядом с ним.

- Где ты вообще берешь эту гадость?

- Маленькая спайсовая фея ложит его мне под подушку, когда я веду себя, как хороший мальчик. Какое тебе вообще дело?

Хан полностью проигнорировал его ответ. - Это поэтому ты лазишь по кантинам? Чтобы купить спайс?

- Нет.

- Тогда где ты берешь его?

Малыш не ответил и Хан, вздохнув, стал всматриваться в сумерки.

- Знаешь, а ведь последний человек, который принес тебе наркоту - Граф Софани, оказался в тюрьме за это.

- Я полон раскаяния, - смотря на горизонт, сухо произнес малыш.

- Эй. Он обанкротился и его засадили в тюрягу за то, что он дал тебе наркоту.

- Я тебя умоляю. Ты ведь даже не знаешь, что он потребовал взамен.

Хан резко повернулся к нему.

- Нет. Этого я не делал. Но в следующий раз не спеши делать выводы, не зная половины фактов.

- Ну тогда посветишь меня в них?

- В факты, которые тебе нужно знать?, - малыш посмотрел в небо, изображая задумчивость. - Давай-ка посмотрим... Ну, короче говоря, не переходи мне дорогу, и я тебя не трону... ну если только я не буду испытывать к тебе личную неприязнь. В любом случае, это только начало.

- Ты сама доброта.

- Да неужели? - малыш сделал еще одну длинную затяжку, - А ведь большинство людей говорят, что я хамло, а я уверен, что не могу быть и тем и другим одновременно.

- Ага. Нет, ну я согласен, что ты хамло,- сказал Хан. - Серьезно, тебе что, приспичило обкуриться сейчас? Я спрашиваю потому, что ты через полчаса должен быть на этом... балу...или ужине... конвенции... неважно. Но судя по тому, что я успел увидеть, готов поспорить на деньги, что старый желтоглаз не очень-то хорошо относится к опоздавшим.

- Старый желтоглаз? - эта фраза заставила малого наконец-то улыбнуться и выражение его лица стало уже не таким непроницаемым. - Это официальный прием. Был когда-нибудь на таких?

- К счастью, нет.

- Ну тогда мы снова вернулись к тому, что ты не все знаешь. А значит, не имеешь права судить. Я посещал такие приемы с тех пор, как мне стукнуло тринадцать, и я с уверенностью могу сказать: да, спайс мне сейчас очень и очень необходим, - малыш несколько долгих секунд смотрел на Хана, словно оценивая его. - Но я тебе вот что скажу. Я с тобой поторгуюсь. Я отдам тебе сигарету, если...

Хан уже протянул руку, чтобы забрать спайс, но малыш продолжил:

- ...если ты пойдешь сегодня со мной.

Хан тут же отдернул руку. Малой поднял брови и с подозрительно спокойным выражением лица произнес:

- Ага, видишь? Уже не хочешь? Подумай, о том, что сейчас творится в твоей голове, Соло. Подумай о том, насколько же тебе не хочется идти на это бессмысленное собрание дряблых стариков с огромным количеством медалей, которые говорят, говорят и говорят до тех пор, пока уже и не смогут вспомнить, каково это - оказаться на поле боя вместе со своими солдатами, если такое и было когда-то на самом деле. И сейчас мы говорим лишь о сегодняшнем вечере. Лично я прошел через пару сотен таких пыток. Именно поэтому мне нужен спайс.

- Ага, но ведь это твои обязанности.

- Но это не значит, что мне это должно нравится.

- Не значит. Но я думаю, после двухсот приемов ты, по крайней мере, привык.

Снова затянувшись сигаретой, Люк продолжал смотреть на него сквозь кольца красного дыма. - И ты абсолютно прав. Пришло время, чтобы и ты к ним привык.

- Я? Я ничего не говорил...

Малыш улыбнулся внезапной панике Хана. - Доставай парадную форму, Соло.

- Подожди. Обычно Индо сопровождает тебя. Я не хочу ему на пятки наступать.

- Судя по тому, что успел увидеть я, раньше тебя это не волновало.

- Я не подходящий для этого человек, - решительно произнес Хан. - Я не только не знаю, что делать, но мне еще и плевать на это.

- Как сказал мне Палпатин два года назад - пора учиться.

- Ну...тебе полезно. Ты живешь в этом мире, а мне-то это всё зачем?

- А где именно ты живешь и работаешь, Соло?

- Ну да, но это пока я не выберусь отсюда.

Малыш встал и произнес серьезным голосом. - Да, я ждал того же с тех пор, как мне было семь. Не задерживай дыхание.

- Серьезно, мне здесь не место. Вообще! Почему бы тебе не отдать это назначение кому-то, кто действительно хочет попасть сюда?

- И с какой стати я должен это делать?

- Да ладно, есть люди, которые реально хотят получить эту работу. Сделай запрос на кого-нибудь из них. Осчастливь их на год.

- Я что, похож на человека, который ищет способы, что бы осчастливить кого-то?

- Сейчас самое время начать это делать. Они тебя, может, даже полюбят за это.

- Мне не нужно, чтобы меня кто-то любил. Я как-то отлично прожил и без этого. А теперь одевай пиджак, отполируй туфли и приготовься к битве.

- Битве? - Хан встал и его лицо перекосила гримаса. - Я думал, мы идем на ужин?

Люк пожал плечами, и кивнул в сторону дворца позади него. Сделав последнюю затяжку, он затушил окурок и выбросил его во тьму. - Здесь это одно и тоже.


* * *


Зал для приемов оказался длинным узким помещением с черным полом и высокими стенами, выложенными огромными темными плитами полированного камня, которые тянулись к изогнутой темно-синей резной поверхности потолка. С каждой стороны величественного зала простиралась огромная апсида, каждая из которых была выложена в виде зеркальной мозаики, в деталях которой частично отображались те, кто проходил под ними.

Посреди одной массивной апсиды возвышалась огражденная от остального зала, трибуна. Вдали от суеты толпы, Палпатин восседал на тяжелом резном кресле, наблюдая за собравшимися с расчетливым интересом в глазах. Со своего места, он легко мог наблюдать за отдельными людьми. Несмотря на то, что предмет его пристального внимания почти что затерялся в толпе и внимание самого мальчика было полностью сосредоточено на подозреваемом промышленнике, которого Палпатин ему приказал проверить, он был единственной чистой нотой среди какофонии умов.

Люк Антилесс находился в зале менее пятнадцати минут, практически моментально вычислив свою цель, и с тех пор, следовал за нею на почтительном расстоянии, изучая привычки, о которых он, скорее всего, заблаговременно узнал из разведданных. Но виконт Индо хорошо выполнял свою работу, и благодаря этому, мальчик знал, что прежде чем планировать план нападения, сперва нужно было удостовериться в деталях. Палпатин знал, что сегодня он снова использует свое мальчишеское личико и худощавую комплекцию, способные убедить кого угодно в его подростковом энтузиазме и благоговейном трепете. Мальчик будет улыбаться столь очаровательно и так искусно изображать наивность, что никто даже и не подумает засомневаться в его искренности.

Но в действительности - в мальчике уже кипела ненависть, и Палпатин это чувствовал. Но эта ненависть была обычным делом - она уже стала рефлекторной - последняя частица самозащиты от галактики, которая, как усердно проиллюстрировал Палпатин, была абсолютна безжалостна и жестока. А мальчик всегда учился очень быстро, и очень хорошо научился играть в эти игры. Через год, или даже меньше, его обучение подойдет к концу и он станет Рукой Императора. Служение и верность станут его жизнью, по крайней мере до тех пор, пока он будет беспрекословно подчиняться ему.

Какая находка - какой дар ему поднесли прямо сюда - в Имперский дворец!

Тонкие губы Палпатина изогнулись в улыбке - да, это был настоящий дар, во многих смыслах.

Они пытались спрятать от него мальчика, так же как они пытались спрятать Энакина, но Темная сторона всегда верно служила ему, и конечно же, указала ему на мальчика. Еще один инструмент, который он использовал по своему усмотрению, такой же, как и его отец.

Иногда он был так похож на Энакина...но к счастью, по строению мальчик был меньше и куда худее, чем отец. Сочетание наследственности матери и тягот первых четырех лет жизни здесь определило его телосложение. И несмотря на светлые волосы и голубые глаза, он все еще походил на Кеноби достаточно, чтобы на протяжении многих лет Вейдер оставался убежден в том, что мальчик был сыном Кеноби. Большая игра Палпатина продолжалась.

Палпатину довольно легко было изменить прошлое мальчика, который уже и так находился под защитой лжи и махинаций, для собственных целей. Дать мальчику другую личность, в то время, как его собственная, вплоть до даты рождения, была спрятана настолько хорошо, что сам мальчик не знал, кто он на самом деле. И кто бы лучше подошел на роль козла отпущения, чем человек, которого Вейдер уже и так винил в смерти жены и их не рожденного ребенка - Оби-Ван Кеноби - бывший наставник Энакина. Проложенная между ним и мальчиком связь будет означать, что для Вейдера этот ребенок всегда будет чужим и ненавистным.

Что касаемо самого мальчика...Благодаря его незнанию о самом себе и годам, проведенным с Палпатином, он принял и смирился со всем, что удосужился рассказать ему Учитель.

Изменить медицинские данные Кеноби, взятые из нетронутой базы в разрушенном Храме Джедаев до прибытия Вейдера не составило труда. В попытке защитить мальчика, его прошлое никак не было задокументировано, но все же Палпатин прятал мальчика до тех пор, пока не исчезла последняя возможность, что его могут узнать...ну и конечно до тех пор, пока Палпатин не удостоверился в том, что его власть над мальчиком была абсолютной.

Конечно же, мрачный и замкнутый ребенок, которого Палпатин впервые представил публике на корускантском праздновании одиннадцатой годовщины государства, мало походил на семилетнего мальчика, который предположительно погиб вместе с родителями при покушении. Пухленький румяный херувимчик превратился в болезненного вида истощенного ребенка, чьи волосы потемнели, а кожа стала очень бледной после нескольких лет, проведенных без солнца. Но все же, внешность мальчика была четко подогнана для того, чтобы привлечь внимание определенной аудитории, чтобы выманить Кеноби и Йоду из своих укрытий, что позволило Палпатину наконец-то достойно завершить дуэль с миниатюрным мастером-джедаем, которую они начали одиннадцать лет назад в палате Сената.

Несмотря на то, что связь была очень сомнительной, Королевский Дом Альдераана начал задавать вопросы уже через неделю после появления мальчика на публике. Было ясно, что на эти вопросы их натолкнул Кеноби, которому удалось сбежать несмотря на всю поисковую работу, проделанную Вейдером. Сам же мальчик вырос с мыслью о том, что он - тайный незаконнорожденный сын Кеноби, и к тому времени, когда у него появилась возможность отречься и очернить любую связь со своим биологическим отцом-отступником, он теперь так же не чувствовал никакой связи и с Альдерааном, поэтому никак не отреагировал на интерес со стороны семьи Органа, и что было еще более отрадным - в этом вопросе он полностью доверился Палпатину, позволив ему решать, какой должна быть его реакция.

Тем не менее, разделить таким образом внимание мальчика для Палпатина было абсолютно неприемлемым. Он уже давно игнорировал Альдераан, несмотря на все его недовольство, но это стало последней каплей. Его правительство было распущено, а королевские привилегии сняты, что стало очень хорошим уроком всем королевским домам. Таким образом он показал, что даже они были далеко не неприкасаемы для Императора. С тех пор, планета и система была оккупирована его войсками - показательный урок о том, что никто и никогда не смеет сомневаться в Императоре.

Мальчик всецело принадлежал ему одному - власть, обещанная Палпатину с того момента, когда он узнал о существовании Энакина, снова оказалась в его досягаемости. И какая это была милая забава - сын Вейдера, который каждый день находился под носом у своего отца при том, что ни один из них не знал правды.

По сути, мальчик оставался в живых лишь благодаря ежедневному вмешательству самого Палпатина. Вейдер жаждал расправиться с сыном Кеноби раз и навсегда, но подостыл, когда Палпатин заявил свои права на мальчика, и таким образом, превратил жизнь ребенка в кромешный ад.

Мощь Вейдер и его связь с Силой было всем, что должно было быть у Палпатина. Несмотря на всю свою власть, Палпатин знал, что Энакин был воплощением власти намного большей его собственной. И этот факт всегда грыз его - это должен был быть он. Тот, у кого была эта невероятная мощь и беспрецедентная связь с Силой. Он, а не Энакин.

Он единственный заслуживал этой власти для собственных целей. Использовав ее на полную мощность, он бы достиг всего намного раньше и легче! Эта сила должна была принадлежать ему. И ему бы не пришлось оставлять Вейдера в живых, несмотря на то, что он был полезен. Ему бы не пришлось полагаться на кого-то другого...сила должна была быть его.

Он сжал губы в знак досады. Даже теперь, когда связь была нарушена и ослаблена, при мысли о способностях Энакина внутри все еще вспыхивало негодование. Даже сейчас он его ненавидел лишь потому, что он был ему нужен.

А потом еще и его сын! Сын с силой отца и связью - той же глубокой безупречной связью, возмутительной по своей мощи.

Все казалось таким многообещающим: ребенок Вейдера...ребенок Энакина. Еще один шанс на власть, которая по праву должна была принадлежать Палпатину. Но на этот раз эта сила была цельной и незапятнанной, не сломанной и искалеченной, как у Вейдера. Поэтому он взял семилетнего мальчика, чтобы сделать эту силу продолжением собственной, сделать ее полностью подвластной ему. И все это на глазах у Вейдера. Прямо у него из-под носа Палпатин забрал единственное, что как он знал, имело бы для Вейдера значение... Он отнял у него это...изуродовал...покалечил...и сделал своей собственностью. Он узурпировал то единственное, что для Вейдера значило бы больше всего на свете, так же, как для Палпатина значила власть.

Око за око. У Вейдера была сила, на которую, как считал Палпатин, он единственный имел право...и за это Палпатин забрал у него ребенка.

Он усмехнулся и довольный собой, снова откинулся в кресле. Он не просто спрятал ребенка, но и получил от этого куда больше...поскольку Вейдер ненавидел мальчика, который как он думал был сыном Кеноби, настолько, что одно его присутствие вызывало в нем гнев, из-за которого он начинал походить на подожженный фитиль бомбы.

Сколько раз Палпатину приходилось вмешиваться, когда эмоции в очередной раз грозили перерасти в действия? Сколько раз Вейдер неосознанно бы убил собственного ребенка, появись у него такой шанс? И как же восхитительно знать, что именно он устроил это.

Потому что каждый день, смотря на Вейдера, Палпатин видел власть, коей он никогда не обладал...и каждый день он ставил перед собой цель - обладать тем единственным, что так много значило для Вейдера.

Идеальная маленькая игра, которую он придумал для собственного увеселения. И эта игра оказалась весьма полезной. Возможно, в первые годы он...переусердствовал, в первую очередь вымещая злость, вызванную одним только фактом существования мальчика, а во-вторых потому, что он оказался абсолютно неуправляемым. Но они проделали свой путь, он и ребенок. Со времени его первого приезда сюда в качестве семилетнего наследника альдераанского престола, Палпатин потратил многие часы на уникальное обучение без условий и ограничений. Часы, переходящие в дни, и дни, которые растянулись на целые годы, он формировал молодой и все еще гибкий разум, связывая его тысячами нитей жесткого контроля в ожидании, когда семена дадут рост и его власть расцветет ко времени его возвращения в галактику уже в качестве неизвестного одиннадцатилетнего мальчика. Палпатин стал для ребенка всем, его жизнью, его вселенной. Он позаботился об этом. Для него больше не существовало никого другого. Не осталось ничего другого - плохого или хорошего.

Он знал, что его власть над мальчиком была абсолютной, а его слово для него было законом. Он наконец получил, то то хотел, и решил вернуть свой маленький проект в большую галактику... но возникли проблемы.

С мальчиком всегда были проблемы.

Это оказалось тяжелым процессом, но Палпатину не нужно было, чтобы мальчик чувствовал себя комфортно или безопасно. Все, чего он требовал от него, так это то, чтобы он оставался полезным. И все же, после того, как мальчик столько времени пробыл в изоляции, для постепенного возвращения в галактику требовался тщательный контроль. Жесткий отбор среди воспитателей и занятий, и его состояние стабилизировалось. Хотя прежним он уже никогда не будет.

Несмотря на все тренировки, у мальчика были лишь краткие хаотичные всплески Силы, которые спадали на нет в течении нескольких дней, а иногда и часов. Связь была крепкой - она то вспыхивала, то снова меркла. Моментальная вспышка, похожая на то, когда смотришь на солнце, а затем...она потухала, несмотря на все попытки разжечь ее вновь. Мрачный спад в посредственность. Он мог взять любого чувствительного к Силе ребенка, и добился бы не больше, чем добился от мальчика.

И он не скрывал это от ребенка - своего разочарования, недовольства и неодобрения. Никакой разницы. Мальчик по-прежнему сохранял свою защитную настороженность и отчуждение, разрываясь между желанием угодить своему Учителю, который всегда требовал от него невозможного, и блеклой тяге к независимости, которую, как он знал, Палпатин ему никогда не даст.

Конечно, он знал, что мальчик давно-давным подсел на спайс, пытаясь снять напряжение от жизни под давлением. Он знал, что именно это подогревало вину и ломало суждения в разуме виконта Индо, который пытался контролировать своего неуравновешенного и импульсивного воспитанника. Но такие эмоции он чувствовал касательно и многих других аспектов его отношений с мальчиком, и эти незначительные слабости не имели значения. Что было важно на самом деле, так это то, что Индо подчинялся приказам Императора. Что он был преданным, надежным и, без превращения профессиональных отношений в личные, был способен раскрыть огромный потенциал, который Палпатин разглядел в мальчике.

Спайс не имел значения. Мальчишка лишь однажды попался на глаза Палпатину под его воздействием...и с тех пор ни разу этого не повторялось. Палпатин позаботился об этом, очень доступно разъяснив ему свою точку зрения по этому поводу.

Мальчишка все еще оставался своенравным и непокорным. Часто он был черств и вреден по отношению к другим, но только не к Палпатину. Ценные уроки ранних лет научили его резко чувствовать эту разницу и здоровую долю страха по отношению к Учителю, который столько лет правил с помощью железного кнута. Это было замечательное сочетание жестоких и резких черт характера, по крайней мере до тех пор, пока его власть над мальчиком оставалась абсолютной. Если он даже на мгновение засомневается в этом...мальчик тут же потеряет всякую значимость.


Палпатин улыбнулся, смотря на худощавого юношу, затерявшегося в толпе и отдаленно ощутил его тревогу. Пятнадцать лет...он на самом пороге вступления во взрослую жизнь...и он прекрасно понимает, насколько короткой может оказаться эта жизнь.

Сообщение отредактировал Demendora - 17.7.2012, 12:02