Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

Огромная, пышная, роскошно отделанная Главная Палата Аудиенций, центральная часть обширного Тронного Зала, пустовала в тихие предрассветные часы. Зал был погружен в полутьму, уникальные выдувные лампы ручной работы в вышине давали приглушенный свет, отражающийся на богато украшенном золотом и россыпями драгоценных камней изящном арочном потолке. Его нежное сияние разбрасывало мягкие рассеянные тени в бархатном мраке, едва справляясь с тем, чтобы чуть осветить многочисленные углы палаты. Впрочем, Палпатин не нуждался в таких грубых средствах, чтобы знать, что он здесь один.
Сверкающий золотым великолепием Трон Солнечных лучей, стоящий на высоком возвышении, располагался на бледном мраморном полукруге со сложным инкрустированным узором красновато-коричневых и серо-голубых цветов. Этот пол был вынесен из Палаты Советов старого Храма Джедаев по приказу Палпатина, и он никогда не переставал наслаждаться тем, что его трон был установлен на полу, на котором ему когда-то было запрещено стоять.
Сам трон, являющийся реликвией минувших веков, был взят в тайном хранилище разграбленного Храма. Его массивная спинка была выкована из драгоценного металла в форме солнца, окруженного языками пламени. Самый нижний из них касался пола, а самый верхний находился значительно выше уровня головы. Чеканные лучи ловили малейший свет, преломляя его многочисленными гранями вокруг самого трона и восседающего на нем человека.
Руки Палпатина лежали на широких подлокотниках, в который раз он улыбнулся принадлежавшему ему теперь сокровищу.
Его истинное назначение давно было затеряно в истории, трон всегда был почитаемым артефактом джедаев, скрывавших его окутанное тайной существование. Поскольку древний трон хранил пророчество - увидеть которое можно было только, если точно знать, где смотреть. Пророчество, грозящее уничтожением и обещающее спасение. Новую эру. Тайна, предсказывающая и власть для ситхов, и равновесие для джедаев.
Спрятанное на замысловатой чеканной поверхности лучей солнца на неизвестном древнейшем языке. Широко растянутые надписи были выгравированы крошечными буквами - настолько искаженными, что их почти невозможно было увидеть и прочесть. Происхождение как текста, так и самого трона было окутано туманом времени. Объединенные фрагменты надписей составляли одно из самых великих пророчеств, известное как:
"Сын Солнц"
Ученые спорили о его точном значении в течение многих столетий, дотошно толкуя и повторно переводя произвольно и беспорядочно написанный текст множество раз, пытаясь принести ясность в имеющийся сумбур. Образца этого языка больше нигде не существовало, и широко рассеянное пророчество постоянно бросало вызов всем определениям и формулировкам, заставляя бесконечно обсуждать и подвергать сомнению различные мелочи и детали, приводя к существованию множества версий и интерпретаций.
Для успеха, казалось, им был необходим только ключ. Какая ирония. Когда этот «ключ» появился, джедаи практически исчезли, а к тому времени, как «ключ» увидел Трон в первый раз, от них остался лишь прячущийся где-то в дебрях, всеми забытый отшельник.
Да, этот прославленный Трон Солнечных лучей, учитывая его историю, казался Палпатину естественным выбором при создании Тронного Зала, финальным штрихом чудовищно громадных работ по украшению и отделке его Императорского Дворца, законченного почти десять лет спустя после того, как он утвердил свое господство. Ощущая потребность, он лишь добавил к трону роскошную и тяжелую резную скамеечку для ног, с высеченными на ней образами его далеко раскинувшейся Империи. Едва ли тонкая аллегория.
В этот час он был один - Империя лежала под его ногами - погруженный в свои мысли. Зал был безмолвен и тих, Суд давно распущен, но Палпатин остался здесь, в месте сосредоточия его могущества и власти. Даже спустя двадцать четыре года после того, как он взошел на трон, он все еще испытывал торжество, находясь здесь. И сейчас даже больше, чем когда-либо. Ибо, держа власть над Скайуокером и обладая лояльностью этого самого уникального ключа к пророчеству, для него все становилось возможным.
Он знал это уже в течение двух лет, с тех пор, как через несколько месяцев после обращения Скайуокера, Палпатин последовал за отдаленным, шепчущим завихрением в Силе к Тронному Залу и нашел там стоящего в тенях мальчишку, словно в трансе смотрящего на трон, на Место Пророчества. Не сознающий близкого присутствия своего Мастера, он стоял прикованный к месту, не замечая проходящего времени. Следуя какому-то порыву, Палпатин предложил мальчишке прочесть надписи, зная, что тот не имел никакого представления об их существовании, не говоря уже о том, как их расшифровать.
И мальчишка прочел их. Просто. Как будто это было самой естественной вещью на свете - возможно, для него это так и было. Для ключа к пророчеству.
Палпатин сощурил желтые испещренные пятнами глаза, обдумывая встречу со Скайуокером прошедшим вечером, зная о фундаментальной перемене в его позиции и отношении, выраженных в его действиях и намерениях. Безмерно радующий результат рискованной игры Палпатина. Поскольку это игра внезапно набрала непредвиденные обороты с непредвиденной ставкой, переходя от незначительного плана к главной кампании, без возможности дальнейшего вмешательства ее зачинщика. Палпатин публично признал Скайуокера Наследником в уловке больше вовлечь его в новое положение и новую жизнь и таким образом, наконец, отделить от Восстания, к которому тот по-прежнему испытывал некоторое невольное чувство преданности.
Результат превзошел все ожидания.
Все его поведение изменилось - как будто последний, глубоко находящийся в нем барьер, так долго державший его и мешавший ему, пал.
Ситх, которого Палпатин видел удерживаемым позади тех синих ледяных глаз в их самую первую встречу, наконец, ступил на свободу. Самоуверенный, сознательно независимый, резкий и непостоянный нрав, всегда изводящий Вейдера, в его сыне был умерен сдержанной холодной расчетливостью, дающей отличные перспективы на будущее. По ощущениям Палпатина, порой, даже слишком отличные. Слишком много происходило позади того хладнокровного, невозмутимого фасада, который показывал мальчишка; это было очевидно.
Становилось тяжелее контролировать его, конечно, но все это было частью игры.
Палпатин однажды задался вопросом, сможет ли он когда-нибудь склонить это дикое существо к своим ногам, сможет ли в действительности управлять им. Даже сейчас, некая крошечная часть Палпатина сомневалась в том, воспитывал он ученика Ситха... или создавал Мастера. Он никогда не беспокоился по этому поводу с Вейдером, который потерял значительную часть своей связи с Силой рукой Оби-Вана и чувствовал себя всегда каким-то образом признательным Палпатину, зная того с самого детства.
Нет, его сын был другим; у него не было такой преданности, и тогда как Палпатин приложил большие усилия, разъясняя, что его собственные способности были сильнее способностей мальчишки, когда тот только прибыл, теперь они оба знали, что это больше было не так - что, по крайней мере, они были одинаковы.
О, Скайуокер испытывал здоровое уважение к своему Мастеру - к его мощи, к его положению и к его безжалостной воле - но все больше и больше, по мере того, как росла уверенность мальчишки в себе, становился понятным факт, что если он решит действительно что-либо сделать, никакие предостережения не поколеблют его. Он был слишком упрямым, слишком активным, слишком непреклонным.
И все же пока, в итоге, он все еще подчинялся воле своего Мастера… Вначале он сохранял абсолютную твердость, а затем, в конце концов, уступал – словно попадая в безвыходное положение, некий тупик. И до настоящего времени Палпатин не мог до конца понять, что это было… Поскольку тот сдавался не под силовой угрозой - наказание для Скайуокера было лишь наказанием, тем, что ему придется вытерпеть, когда он зайдет слишком далеко. И фактически оно никогда не останавливало его от неподчинения в дальнейшем, лишь заставляло относиться к выбору своих действий более осторожно.
Таким образом, было что-то еще мешающее мальчишке, некая большая угроза, сдерживающая его - и Палпатину необходимо было знать, что это. Необходимо было держать контроль в собственных руках. Иначе он никогда не сможет действительно знать, выжидает ли его Волк просто момент для удара.
Погрузившись в размышления, Палпатин ощутил в позвоночнике покалывание наступающего видения, поднимающего волосы на затылке и замораживающего воздух в легких, когда он охотно отступил в эту всеобъемлющую мощь-


Реальность разорвала видение, нарушая связь и оставляя Палпатина выбитым из колеи в тихом и одиноком безмолвии пустой огромной палаты.