Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

.
Следующие несколько недель расстроенная и выбитая из колеи Мара прилагала сознательные усилия, чтобы не оставаться с Халлином наедине. Его подозрительность и антипатия, казалось, нисколько не уменьшались, выражаясь в кипящем негодовании позади отшлифованных, культурных манер. Но в итоге она привыкла к этому, рассмотрев его поведение с рациональной точки зрения. Он очень легко мог остановить эту ситуацию, не дожидаясь того, чего боялся... и если бы при этом пострадала только Мара, скорее всего, он давно бы так и сделал. Но он никогда не предаст Люка - его доверие. Если Мара в чем то и была уверена в отношении доктора, то именно в этом. Да и, в конце концов, среди моря препятствий в ее отношениях с Люком Халлин представлял не самое большое из них, особенно здесь, во Дворце.

Тем не менее, его слова довольно глубоко задели Мару, заставив вновь задуматься о ее лояльности, о двойственности ее отношения. А была ли там вообще проблема? Она никогда не скрывала от Люка то, что ее преданность принадлежит Императору. Время, которое они проводили вместе, воспринималось Марой совершенно отдельной реальностью, обособленной и не требующей какого-то слишком тщательного анализа.

Конечно же, Люк относился ко всему точно так же. По крайней мере, ей так казалось. После того единственного взрывного конфликта на борту "Несравненного", по некому негласному договору они больше ни разу не упоминали ничего, что касалось окружающей их действительности и ее требований. Ничто больше не вторгалось в их отношения, факт опрометчивости их связи никогда не упоминался. Неведение было счастьем, и в отсутствие любых противоречащих намеков от Люка, Мара легко убедила себя, что в сущности лояльность человека, которого она теперь считала такой близкой душой не отличается от ее собственной.

Да, временами Люк препирался и вел себя вызывающе, а иногда даже давал отпор Императору, но он все еще находился здесь. Палпатин был мастером манипуляций, однако и Люк был одним из самых своевольных и неподатливых людей, которых она когда-либо встречала, и если бы он не хотел оставаться при Императоре, он давно бы уже ушел. Что-то держало его.

Тем не менее, впервые, Мара начала чувствовать себя так, как по ее подозрениям чувствовал себя во Дворце Люк, связанной, задыхающейся и подавленной. Недели проходили мучительно медленно, мыслями она постоянно стремилась обратно, к относительной свободе, которой они могли наслаждаться на борту "Несравненного", где-нибудь подальше отсюда. Здесь, во Дворце, между ними не было никакой близости, лишь только украдкой брошенные взгляды и мимолетные прикосновения, выдаваемые за случайные, когда они шли рядом или проходили мимо друг друга.

Но она знала, что скоро они вновь улетят, жила этой надеждой. Запуск "Неукротимого" – причина, по которой они находились на Корусканте – неизбежно приближался. Только две недели и они снова будут свободны, отправившись в рейд на новом суперзвездном разрушителе, на верфи Фарлакса для заключительных работ по регулированию систем корабля, что потребует довольно продолжительного времени вдали от «душного» Корусканта.

Таким образом, Мара считала теперь оставшиеся дни, задаваясь вопросом, делал ли Люк то же самое. Сейчас она внимательно наблюдала, как он работает за столом в гостиной, пестревшим массой датападов и датакарт. Стол стоял поблизости от распахнутых дверей, ведущих на террасу. Люка нисколько не утомляла влажная летняя жара, изводящая Мару. Казалось, он фактически наслаждался ею, открывая настежь все окна и двери и сводя практически на нет работу системы кондиционирования.

Мара сидела в глубине огромной гостиной, где сохранялась еще какая-то прохлада, когда в открытые двери тихонько постучал Риис. Он осторожно вошел в комнату, потупив глаза и заставляя Мару тревожиться, не подозревал ли он тоже об их отношениях с Люком. Это могло быть опасно, он был агентом, посылающим постоянные доносы Сейту Пестажу, точно так же, как она Императору.

- Я прошу прощения, сэр. Лорд Вейдер находится в вестибюле Купе. Он... настаивает на аудиенции.

Пока Риис входил, Люк уже поднимался, выключая датапад - явно уже зная о том, что тот скажет.
- Спасибо, Вез. Я встречу его здесь.

Риис склонил голову в поклоне, отступая назад к массивным дверям, которые тут же легко и бесшумно закрылись за ним.

- Почему ты хочешь говорить с ним тут? - спросила Мара.

В разных уголках апартаментов Люка имелось несколько специально предназначенных для встреч роскошных и гостеприимных залов. Почему именно Вейдеру позволялось входить в его личные комнаты?

Люк молча повернулся к ней, ясно и выразительно. Вновь вошел Риис - предупреждая любые дальнейшие прения с обеих сторон; тут же за ним шагнул Вейдер.

- Лорд Вейдер, сэр, - объявил Риис, как того требовал протокол, снова поклонился и аккуратно вышел спиной назад.

Люк стоял перед тяжелой фигурой Дарта Вейдера. Так же смело, как всегда. Когда Вейдер не проронил ни слова, он, наконец, вздохнул и отвел взгляд, словно играя в давно наскучившую игру:

- У вас есть что-то важное, что вы желаете сказать мне, Лорд Вейдер?

За все время, что Мара находилась рядом с Люком, она никогда не слышала, чтобы он обращался к отцу как-то по-другому. Он всегда использовал только титул. Поддерживая существующее между ними расстояние даже в такой конфиденциальной обстановке, как сейчас.

Все так же, не говоря ни слова, Вейдер медленно повернулся в сторону Мары. Она вздернула в ответ подбородок. Вся досада, которую она ощущала по отношению к Люку немедленно ушла, уступив чувству сплочения перед внешней угрозой.

- Мара? - попросил Люк, не смотря на нее.

Она встала, подошла к выходу в столовую и повернулась для поклона, используя эту возможность, чтобы взглянуть Люку в глаза с вопросительным выражением. Он едва уловимо кивнул, и Мара вышла, двери плавно сомкнулись перед ее лицом.



Довольно долгое время оба мужчины молчали, выжидая...

Наконец, ощущая необходимость нарушить тишину, Вейдер проговорил:
- Я пришел, чтобы передать окончательную схему распределения ИЗР Внешнего Флота, которые будут присутствовать на запуске "Неукротимого".

- Разве вы не могли прислать ее с курьером? - отстраненно спросил Люк, по-прежнему удерживая взгляд на дверях.

- Нет, приказом Императора информация строго конфиденциальна, - спокойно ответил Вейдер, находясь в таком же ожидании и заполняя время бессмысленными словами.

- Понятно. Сколько разрушителей?

- Четырнадцать, не считая "Экзекутор". Они прибудут к Корусканту в течение восьми дней и займут позиции на Базе Южного Полюса на внутренней орбите...

Люк, наконец, отвернулся от двери, чтобы посмотреть на отца и подойти ближе.
- Ты тщательно отобрал их? - манера резко изменилась, интонация понизилась, оба мужчины немного расслабились, получив уверенность, что Джейд ушла из смежной комнаты.

- Да. Два уже лояльны, десять могут быть убеждены, и два преданы Императору, дабы не вызывать подозрений.

Вейдер еще раньше договорился с сыном начать перевод по службе как уже, так и потенциально лояльных военных единиц, которые составили бы им поддержку. А запланированная помпезная церемония, посвященная запуску нового флагмана, позволяла собрать множество высокопоставленных чинов, которых Люк практически не имел возможности встретить в Центральных Системах.

Пышное празднование знаменательного события планировалось в большом государственном танцзале - огромном, грандиозном месте, в котором Люк сможет осторожно переговорить с каждым интересующим его офицером, сделав тонкие персональные предложения. Заложить различные основания союзов взамен определенных гарантий.

Под носом Палпатина и его шпионов это, разумеется, будет непросто, но мальчик оказался удивительно искусным в данном деле, сформировывая союзы и договариваясь о сотрудничестве так, как Вейдер никогда не мог. Решительный и прямой, но в то же время, не авторитарный стиль командования Люка завоевывал ему популярность среди вооруженных сил. Люк умел казаться быть доступным и идущим навстречу, заслуживая тем самым доверие.

Отец протянул сыну маленький чип. Тот кивнул, загрузил его в датапад на столе и сосредоточился на запоминании появляющихся имен и образов. Предстоящая задача не вызывала у него смятения или беспокойства, он свободно концентрировался на запоминании и обработке информации, кратко обсуждая при этом основанную на ней стратегию. Стирая рассмотренные и уже ненужные факты, принимая во внимание подробности происхождения и семей каждого офицера.

Вейдер отметил, насколько полностью непринужденным стал Люк в окружающей его среде. Его совершенно не смущал факт, что на предстоящем приеме будут присутствовать сотни ведущих фигур галактики. Что там же, среди толп и зеркал показного и избыточно-вычурного великолепия будет огромное количество ушей, мало которые из них будут невинны.

Люк сузил глаза, высказывая мнение, что он не должен упоминать вовлечение капитана Доррина при капитане Лэйне. Командиры ИЗР принадлежали двум давно враждующим Семейным Домам с занимающихся горной промышленностью планет в Узле Стенесса. От полномасштабной войны их удерживало только присутствие в системе Империи. Но при дворе затаенные обиды двух противоборствующих семейств выражались в постоянных препирательствах и соперничестве.

Вейдер молча кивнул, соглашаясь как с этим пунктом, так и с другими, осознавая впервые, как много закулисного усердия вкладывал Палпатин в воспитание лидерских качеств мальчика, как много он пестовал его способности к командованию. Вынуждая Люка постоянно сталкиваться с преградами и помехами, искать другие средства, методы и обходные маневры. Заставляя изучать множество тонких уловок и ловушек только для того, чтобы или справиться с ними, или обойти - но, тем не менее, учась им.
И теперь Люк использовал эти уроки на своем поле - играя с далеко простирающимися амбициями и честолюбием высшей военной элиты, легко справляясь с замысловатыми схемами и тщательно продуманными махинациями и интригами двора. На арене, где Вейдеру всегда было неудобно, Люк чувствовал себя вполне естественно.

Получив уверенность в достаточном владении информацией, Люк медленно пролистал образы в последний раз и очистил память чипа.

- Нам нужно заканчивать, ты довольно долго здесь.


Возвращая отцу пустой чип, Люк кратко рассмотрел возможность сказать ему о планируемом нападении мятежников на "Неукротимый", но, не видя какой-то определенной выгоды от этого, отклонил ее. Во-первых, он знал, что его отец автоматически вознегодует на позволение мятежникам предпринять это покушение на имперском суверенитете. И Люку совершенно не хотелось ставить себя в ситуацию, в которой ему придется защищать этот план - что могло быть воспринято как защита самого Восстания; отец решил бы, что его лояльность расколота. И, во-вторых, потому что в данном случае он не нуждался в помощи своего отца. У Вейдера будет свой взгляд на все это, и как бы Люк ни хотел, он не мог быть до конца уверен, что отец не отдаст этот план Палпатину - только чтобы воспрепятствовать взаимодействию Люка с мятежниками.

Кроме того, он уже принял решение, как действовать - даже если эти действия предполагали пассивное и выжидающее наблюдение. В сложившихся обстоятельствах это было лучшее, что он мог сделать. Редкий случай, когда более выгодно оставаться реактивным, чем превентивным.

Вейдер задержал взгляд на глазах Люка, и тот с возросшей настороженностью ощутил, что это не все, с чем пришел отец. Они смотрели друг на друга в течение долгих секунд. Затем отец коротко кивнул и взял протянутый чип, скрывая его в складках одежд и протягиваясь в Силе за пределы комнаты-

- Она становится подозрительной, - заявил он совершенно уверенным тоном. Впрочем, тот редко бывал другим.

- Это только сейчас, сегодня.

Вейдер вздохнул, и Люк внутренне собрался в ожидании предстоящей критики. Она прозвучала в неожиданной форме:
- Месяц назад мне в руки попала запись, изъятая у контрабандиста на Билбринджи. Я уничтожил ее.

Люк промолчал, смотря осторожно, едва замечая шумное дыхание респиратора отца, ставшего слишком знакомым и привычным. После долгой паузы, удостоверившись, что полностью завладел вниманием Люка, Вейдер продолжил:
- На ней было запечатлено, как ты спрыгиваешь с края балкона. Мара Джейд поймала тебя.

Опустив глаза, Люк долго раздумывал, сказать ли правду и сказать ли что-нибудь вообще.

- Я проверял теорию, - произнес он наконец, отворачиваясь от пристального взгляда невыразительной маски.

- И с чем она была связана? – спросил Вейдер, когда его сын больше ничего не объяснил.

Люк небрежно пожал плечами.
- Просто теория, - уклонился он.

- С Джейд, судя по всему, - прорычал отец с явным отвращением.

Люк резко взглянул на него, на мгновение в глазах вспыхнуло предупреждение, но он тут же отвернулся к окнам, за которыми виднелось темнеющее небо, предвещающее наступающий шторм.

- Скажи то, что хочешь, - предложил он в итоге, понимая, что его отец желал разобраться с этим.

- Ты, в любом случае, поступишь по-своему, - произнес Вейдер с абсолютным убеждением.

- Да, - Люк наполовину повернулся к отцу. – Но я приму твои слова к размышлению, принимая решение.

- Она опасна, - Вейдер не сомневался; сомнения были не свойственны ему, тем более в этом случае. И Люк прекрасно понимал, что у этой уверенности было веское основание. - Она всегда будет предана Императору и не достойна доверия. Ты никогда не сможешь доверять ей... оставь все теоретические тесты в стороне.

Люк чуть склонил голову в согласии:
- Я знаю - и я проверял не это.

Он больше ничего не добавил, только вернул взгляд к зарождающемуся шторму. Поэтому его отец попробовал подойти с другой стороны:
- Палпатин использует ее, чтобы управлять тобой.

- Это я тоже знаю. Я не слеп.

- Но ты позволяешь это, что равносильно слепоте. Даже хуже. Потому что ты позволяешь это сознательно, добровольно.

- Дай мне право выбора. Я вполне жизнеспособен.

Вейдер не колебался ни секунды:
- Устрани ее.

- И что потом?

- Проблема устранится вместе с нею, - заявил отец тоном, подразумевающим нечто само собой разумеющееся и понятное.

Единственное что можно было противопоставить этой очевидности - такой же рациональный и правдоподобный аргумент.

- Ее заменят, и я буду вынужден изучать рабочие процессы нового "наблюдателя". Его недостатки, достоинства, привычки. Четыре года установления отношений с Джейд и все полученные за это время знания о ней будут потрачены впустую. Лучше старый черт, ты знаешь.

- Ты позволяешь ей быть слишком близко к себе, - не отступал Вейдер.

- Я могу контролировать ее. Она верит, что близка ко мне и передает эту уверенность Палпатину.

- Ты думаешь, что можешь контролировать ее, - уточнил Вейдер. - Но у тебя нет никаких доказательств этого. Она всегда будет предана Императору.

- Я знаю. Но пока она рядом со мной, я все же могу контролировать какой точно информацией она владеет, а какой нет, и таким образом я точно знаю, что передается Императору – знаю, как и почему он реагирует. Он безоговорочно доверяет ей, это слабость с его стороны.

- А с твоей? - спросил Вейдер.

- Я не доверяю ей вообще, - ответил Люк, раздумывая, что больше тревожило его, подозрения отца или угрызения собственной совести.

- Я спросил не об этом.

Люк осторожно повернулся к отцу. Он боялся, что тот сам найдет способ устранить Мару, если решит, что они с Люком слишком близки, что бы он сейчас ни сказал.

- Я не позволяю ей стать моей слабостью. Ты это хотел услышать?

- Проследи, чтоб так оно и было, - обвиняюще произнес Вейдер, тоном лишь самую малость недотягивающим до командного.

Глаза Люка оскорблено сузились:

- Не приказывай мне.

- Не давай повода для критики, - упрекнул Вейдер.

- Кому как не тебе нужно очень тщательно думать, прежде чем говорить такое.

Слова слетели с губ раньше, чем Люк их осмыслил. Раздраженный самоуверенным тоном и убежденностью отца в своей правоте, он не смог удержаться. И, тем не менее, даже зная сейчас, какой вред они нанесли, Люк не мог отступить. Поскольку понимал, что отец примет дальнейшее молчание Люка за некого рода согласие.

- И чтобы мы поняли друг друга - если с Марой Джейд что-то произойдет, все, о чем мы договорились, будет аннулировано. - Люк понимал, что совершал признание в своей уязвимости. Но в противном случае, не скажи он этого, отец предпринял бы самостоятельные шаги против Мары. - Мара Джейд не твое беспокойство.

- Она нет. А ты - да.

Были эти слова лишь манипуляцией или они были искренни? Его отец во многом оставался закрытой книгой для Люка, скрывая свои истинные намерения. Люк хотел верить, что сказанное Вейдером произносилось из чувства подлинной заботы, но все же он неплохо знал отца, и понимал, что, по крайней мере, частично тот защищал свои вложения. Вейдер по-прежнему считал, что абсолютно точно знает, что будет лучше для Люка. И привычным властным способом делал то, что необходимо для этого, исходя из собственных соображений - дабы удержать Люка на нужном пути. Не было никаких противоречий между защитой сына и защитой своих планов. Для Вейдера это было одно и то же.
Люк отвернулся, чувствуя себя неудобно, никогда точно не зная, как реагировать на несвойственные отцу слова.

- Я сумею сам позаботиться о себе.

- Ты прости меня, - произнес отец с сухим сарказмом, - если я не приму это к размышлению.







Услышав тяжелую поступь шагов за дверями, Мара вышла из дневного кабинета Люка. Проходящий мимо Вейдер взглянул на нее с очевидным отвращением, но не остановился. Темный плащ пронесся волной по белоснежным плитам длинного холла.
Несмотря на то, что кабинет разделялся с гостиной лишь одной стеной, Мара не смогла разобрать ничего из происходящего там, кроме звуков поочередно стихающих и повышающихся голосов. Толстый отделочный слой закругленной смежной стены служил прекрасной звукоизоляцией.

Наблюдение за Вейдером не входило в сферу ее компетенции, однако положение Люка в элите Императора стало сейчас более устойчивым и пользующимся доверием, чем когда-либо раньше, и она не хотела, чтобы Вейдер подверг его опасности своими мелкими уловками и планами. Джейд испытала большой соблазн поместить на стену тремблер, дабы выяснить хоть что-то. Но помимо жгучего любопытства и профессионального интереса, она испытывала и некое сопротивление, нежелание вновь использовать подобную слежку в отношении Люка.

Напряженные и неприязненные взаимоотношения Скайуокера с отцом до сих пор являлись основным фундаментом, на котором Император выстраивал четко регулируемую им ситуацию между двумя его приспешниками, а, следовательно, обеспечивал свою безопасность. Существующее между ними расстояние надлежало постоянно поддерживать, он сделал это довольно ясным. Малейшее послабление требовало самых серьезных ответных мер, мишенью которых всегда становился Люк. Что, по мнению Мары, было несправедливо. С другой стороны, она давно узнала, что в жизни редко что бывало справедливым. Готовность Люка игнорировать, и даже подчеркнуто презирать потенциальную опасность за свой счет стала недавним и тревожащим открытием для Мары, запуская в равной мере и защитные инстинкты, и возмущение, и расстройство.

Когда она вернулась в гостиную, Люк стоял перед высокими дверями террасы, обхватив себя руками и наблюдая за бушующим вдалеке штормом. Небо на горизонте прорезали кривые сполохи молний, кратко освещая темные, низкие тучи. Все ближе слышались раскаты грома. Тяжелый влажный воздух наэлектризовался.

Мара тихо подошла к Люку и протянула руки закрыть балкон.

- Нет, оставь, - сказал Люк спокойно.

- Почему?

- Я хочу слышать шторм, - очень тихо произнес он, находясь где-то далеко, расстроенный и отрешенный. – Он всегда звучит одинаково, на всех планетах, независимо от цвета неба и пейзажа вокруг. Ты замечала это?

Мара тревожно выглянула на хмурые, сгущающиеся тучи, на темнеющие на горизонте потоки воды, стремительно несущиеся к ним. Небо вновь озарила огромная косая вспышка, уже совсем недалеко. Мара вздрогнула.

- Тебе нужно отойти.

- Зачем?

- Может ударить молния.

Он пренебрежительно отвернулся, склоняя голову набок и не сводя глаз с разыгрывающегося представления стихии. Небо над Дворцом полностью почернело, гром перестал быть раскатистым и гремел, почти не умолкая, отдаваясь вибрацией в груди.

Однако Люк просто продолжал смотреть, молчаливый, замкнутый, погруженный в некое задумчивое созерцание.

- Мне нравится шторм, - наконец произнес он. – Такое происходило иногда на Татуине.

Два ослепительных зигзага раскололи небо с двух сторон почти одновременно с тяжелым грохотом, сливаясь в прекрасном унисоне и заставляя Люка улыбнуться.

Мара сделала шаг назад, любопытно спросила:
- Там бывали ливни?

- Раз в пять или шесть лет. Шторм чувствовался за несколько недель, он собирался в атмосфере словно заряд. И потом небеса… просто взрывались. Капли дождя были такие крупные, что пять штук наполняли ладонь. Можно было стоять посреди пустыни и пить воду с неба.

Мара буквально застыла, пронзенная яркостью его воспоминаний, словами, звучавшими чуть громче шепота посреди бури.

- Я не знала.

Он кивнул, смотря на расчерчивающие небо молнии и усмехаясь ярости шторма.

- Где-то четыре, может, пять часов - и все... Но это было... невероятно... сплошная стена воды. Иногда, если до этого было по-настоящему жарко и камни были горячими, можно было услышать, как трещат и раскалываются стены каньона. Огромные куски падали со скал посреди наводнения...

- Наверное, это было удивительно.

- Природа в своем первобытном естестве. Потрясающе. Вода была повсюду, так много, что местами образовывались целые водоемы - если подойти к каменным разломам, воду было видно почти у самой поверхности... Менялись очертания дюн, высокие обрывы пропадали за несколько часов на весь день и ночь. А потом, следующим утром, пири уже не было.

- Пири?

Страшный грохот потряс стены комнаты, разрывая воздух и шокируя своей мощью.

- Пири - это крошечные синие цветы. Они появлялись только после дождя, буквально на один день, и потом исчезали. Яркого, небесно-лазурного цвета. На рассвете, когда над дюнами стоял еще туман, словно низкие облака, до того, как солнце все выжжет, пустыня была наполнена миллионами пири. Весь мир вокруг тебя был изменен. Невероятный наплыв цвета, застилающий все вокруг. Никакой пыли и песка. Рядом с нашим домом было одно место, Море Дюн. Люди не из того края думали, что его так назвали из-за дюн, но на самом деле это из-за того, что каждые пять лет то место было затоплено густым ковром из пири и оно выглядело... точно как глубокое синее море. Покрытые пири дюны были похожи на волны, под ветром они слегка перемещались, а цветы колыхались… На один день пустыня становилась морем.

Мара зачарованно смотрела на него; рассматривая лицо, поднятое к бушующему шторму и размышляя, мог ли цвет невероятных пири сравниться с синим цветом его глаз...

Он по-прежнему обхватывал себя руками, резкий ветер кидал и путал волосы.

- Песчаные люди - налетчики-тускены - считают свой возраст по тому, сколько раз они видели шторм.

Первые капли дождя начали падать на сухой, светлый камень террасы, оставляя большие темные следы. Люк перевел на них взгляд, наблюдая как они увеличиваются, начиная сливаться друг с другом.

- Интересно, видел ли их мой отец... – произнес он отдаленным голосом.

Мой отец... Мара нахмурилась, Люк никогда не говорил так.

- Он... вырос там?

- Да. Могила его матери находилась рядом с фермой, где я жил, - ответил Люк. Делясь частью своего прошлого больше, чем когда-либо раньше. - Я думал, что он был навигатором на грузовом судне. Мне сказали, что он давно мертв.

Мара почувствовала, как ее сердце рухнуло в ответ на обнаженные эмоции Люка, которые он так старался скрыть позади своего непринужденного и отстраненного тона. Его взгляд по-прежнему был направлен на идущий лавиной дождь и на зловеще громыхающие небеса.

- Можно... что-то восстановить между вами? - Она понимала, что это не то, что хотел Император, но не могла не откликнуться на скрытую боль в голосе Люка.

Он прислонялся к дверной раме, опустил глаза.

- Не знаю. Как я смогу доверять ему?

- Доверие необходимо?

Люк покачал головой, ничего не отвечая долгое время. Она никогда не видела его настолько уязвимым. Разрываемым страстным желанием и старыми сомнениями.

- Я думал, что хотел убить его. Когда увидел его во Дворце после того, как... после Палпатина... - Он опять покачал головой, небо вспыхнуло, ярко освещая его. Шторм проходил фактически над их головами. - Я потерял все, и это была его вина. Он мог помочь мне... очень много раз мог помочь мне, и я не понимал, почему он не сделал этого. Я должен был понять - должен был знать к тому времени, на что способен Палпатин, как он все перекручивает под себя. Как может связывать и извращать мысли. Но я все же думал, что это вина Вейдера. Единственным моим желанием была месть. Я хотел показать ему, что больше не слаб, что он не сможет больше использовать меня.

Ливень шел сплошным потоком, почти заглушая его тихие слова. Мара чувствовала озноб, кожа покрылась мурашками, частично в реакции на холод, частично от сопереживания своему возлюбленному.

- Я думал, что хотел убить его. Я был настолько уверен.

- Но Палпатин остановил тебя. – Дождь внезапно оборвался, небо стало неподвижным и тихим, словно они попали в самый центр шторма. Только воздух был по-прежнему наполнен электричеством.

- Нет, Палпатин не останавливал меня. Я вошел туда с намерением убить Вейдера независимо от приказа Палпатина. Ничто из сказанного и сделанного им не имело никакого значения.

Мара мигнула.

- Тогда...?

- Я не убил его потому что... не смог. В тот момент, когда у меня была возможность, когда я держал меч над ним... - Погруженный в воспоминания Люк медленно покачал головой, прислоняя ее к косяку двери и ссутулившись еще больше. - Я не смог убить его. Не смог убить своего отца. Как вообще это было возможно? Несмотря на все, как я мог?

Внутри Мары что-то сжалось и перевернулось от немыслимого, далеко идущего значения сказанного Люком. Поскольку Палпатин связывал свой контроль над ним с фактом разрушения связи между отцом и сыном. С фактом, что он держал власть над Скайуокером, что мог обуздывать и сдерживать его даже на пике сражения, даже когда его павший джедай хотел - жаждал убить...

Но сейчас... то, что сказал Люк значило, что Палпатин никогда не имел над Скайуокером того контроля в который верил.

Это значило, что все, что он построил на несуществующем факте, было основано на лжи!

Ослепляющая молния вспорола небо. Взревел гром. Дождь вновь упал на землю сплошной занавесью. Мир Мары, ее жизнь, все перевернулось с ног на голову одним этим признанием.

Каждая ее клетка кричала бежать - бежать к ее мастеру и сказать ему правду. Что Скайуокер был угрозой, опасностью.

Новая вспышка ярко ударила в глаза, но на миг... только на миг Мара увидела в вырисовывающейся на фоне бушующего неба сутулой, темной фигуре нечто дикое и знаменательное. Мгновенный образ из ее давнего видения. Когда пилот-мятежник только был заключен в тюрьму, когда он впервые показал, на что способен, разрушив ударом Силы бронированные, пронизанные толстыми моноволокнами окна военного образца. Разбив их на тысячи безумных осколков. Она вспомнила волка из своего видения, сгорбленного и задумчивого, пережидающего шторм в ожидании своего шанса...

Но что-то еще потянуло ее сердце и душу, и держало на месте в порванной, колеблющейся неподвижности. Как она может, как может предать его?

Да, он был волком... но он был ее волком. Диким, непредсказуемым и непостоянным, но ее...

Он повернулся к ней. Волосы мягко хлестали его по лицу - под теплым ветром, приходящим на смену шторму; дождь превратился лишь в мелкую морось, а темноту вдали прорезали сверкающие солнечные пики...

- Мара? - спросил он нерешительно, ощущая изменения в ней.

Она смотрела на него в течение долгих секунд, почти не дыша в душной, тяжелой тишине, оставленной штормом...

И затем улыбнулась и шагнула к нему. Он открыл ей навстречу руки и обнял, прижимая к себе. Заполняя своим теплом разломы в ее лояльности. И Мара позволила этой близости успокоить ее и прогнать прочь все мучившие ее сомнения.

Яркий свет из первых прорех в тучах достиг садов внизу.

- Шторм кончился, - пробормотала она.

Он только беспокойно сдвинул брови:

- Будут другие.

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.11.2011, 0:13