Глава 33

А за много световых лет и от Лалана и от Корусканта адмирал Пиетт в который раз проклинал конструктора стандартного лямбда-шаттла. Выспаться в этом чуде имперской технической мысли сидя оказалось совершенно невозможно. А лечь было банально негде. Лоссе, которому принадлежал челнок, никогда не предпринимал на нем особо длинных перелетов, считая, что если цель находится больше, чем в трех часах пути, к ней не грех и крейсер сгонять, поэтому об избыточном комфорте не позаботился. Сорел надеялся, что командующему икалось, пока он его вспоминал на все лады, но это было слабым утешением.
Таким образом, адмирал вынужденно дремал сидя, забросив ноги на декоративный столик и надеясь, что поясница ему ничего нехорошего за такую позу не скажет. Визит сначала к Якки, а потом к Гриэ, ради которого Пиетту пришлось фактически пересечь Галактику по диагонали, вымотал Сорела окончательно, а ведь ему нужно было не только пообщаться с кураторами учений, но и проверить соответствующие отчеты. Сроки завершения они, разумеется, сорвали, но Пиетт два месяца назад вообще не верил, что в человеческих силах хоть что-то успеть за такой короткий промежуток времени. Как оказалось, потенциальное внимание лорда Вейдера послужило достаточной мотивацией и невозможное стало возможным. Только вот у самого Сорела от этого седых волос лишь добавилось.
А ведь еще предстоял второй этап. От этой мысли стало совсем тоскливо. Особенно Пиетта огорчал тот факт, что придется не просто гонять флоты, что, честно говоря, требовало от него минимальных усилий и прекрасно реализовывалось командующими на местах, а говорить с бесчисленным количеством народу. К каждому из собеседников предстояло искать свой подход, что не очень-то общительного адмирала приводило в состояние черной меланхолии. Но предаться печальным мыслям в полной мере Сорел не успел, так как пискнул зуммер дальней связи и над столиком начала собираться из марева помех блекло-синяя голограмма. По счастью, ноги с данного предмета мебели адмирал убрать сообразил как раз вовремя, поскольку размазанный образ обрел-таки четкость и оказался главкомом. Пиетт нервно сглотнул, подозревая, что за время его отлучки случилась очередная катастрофа. Или наоборот, всплыла информация об уже произошедшей. А, поскольку Лее о прискорбной случайности, отправившей Соло на больничную койку, он сообщать не счел нужным, всплывать было чему.
– Где вас носит? – вместо приветствия поинтересовался Вейдер.
– В тридцать восьмом секторе, милорд, – абсолютно честно ответил адмирал.
Ситх озадаченно уставился на Пиетта, но потом сообразил, что именно тот мог забыть на краю Галактики и тихо фыркнул.
– Ах, да. Учения. Ну как там Гордон – жив еще?
– Да, милорд, – отозвался Сорел, пытаясь понять, почему главком вдруг вспомнил адмирала Якки таким сомнительным образом. Поводов отправлять командующего тридцать восьмым флотом в окончательную отставку, по мнению Пиетта, пока не наблюдалось. Впрочем, всегда надо было учитывать возможность попытки пошутить со стороны ситха. И специфику чувства юмора последнего.
– Вот и славно, – хмыкнул Вейдер, утвердив Пиетта в подозрениях на предмет шуток. – Кстати, я слышал, что Лея едва не стала счастливой вдовой, не так ли?
Адмирал подавил инстинктивное желание немедленно зажмуриться. Во-первых, это было несолидно, а во-вторых, формулировка фразы подразумевала, что милорд, в случае чего, не сильно огорчится. Выбор Леи Вейдер обсуждать не считал возможным, но свое отношение к Соло озвучивал неоднократно.
– Эмм… – протянул Пиетт, пытаясь придумать, как ему построить ответ, чтобы избежать лингвистической ловушки двойного отрицания. – На момент моего отлета Хэн Соло находился в госпитале на станции «Ранкор-4». По словам медиков, состояние его стабильное, в течение недели-двух капитан придет в норму и сможет покинуть станцию самостоятельно.
Если техники к тому моменту починят «Сокол», разумеется.
Но описывать текущее состояние грузовоза адмирал не стал. В конце концов, раз он его выиграл, ему и разбираться.
– Ясно, – отозвался Темный лорд. – Кстати, хорошо, что вы не на Корусканте. Тут и так уже хатт знает что творится.
– Простите, – Пиетт, наконец, сообразил посмотреть, откуда идет передача, и понял, что Вейдер находится не на краю галактики в компании Трауна, а в столице, – но что в Центре Империи делаете вы, милорд?
– Выборы, – ситх выразительно скривился.
– А разве ими не Мотма должна была заниматься? – Сорел едва не ляпнул «Сидиус» вместо «Мотма», но вовремя прикусил язык. Банте понятно, что процесс контролирует Император, а вот упоминать об этом лишний раз не стоило, мало ли где врагов наживешь при этой новой демократии и терпимости. В Империю с «лицом экзота» Пиетт не верил, и верить не собирался, считая подобную идею квинтэссенцией человеческой глупости. Но убеждать кого-либо в своей правоте по этому вопросу не считал нужным, полагая, что пока те, кто придерживается аналогичных взглядов, занимают высокие посты, дальше игр в политкорректность дело не зайдет.
– Мон горазда только вещать с трибуны о светлом будущем. Строить его она предпочитает чужими руками. А чтобы энтузиасты не очень увлекались, за процессом подсчета голосов буду наблюдать я. Пугать недовольных, проще говоря.
Вейдер снова поморщился. Похоже, ему навязанная Палпатином роль совсем не нравилась, но пустить дело на самотек не позволяли остатки совести и здравый смысл. Подавлять восстания на местах было куда более затратно. И по времени, и по деньгам и по собственным человеко-часам одного форсюзера.
– Сочувствую, милорд, – искренне пожалел шефа адмирал.
– Бывало и хуже, – хмыкнул в ответ Вейдер. – Ладно, политика – политикой, но война у нас, к сожалению, пока не по расписанию. Первое заседание новоизбранного Сената произойдет недели через три-четыре, и до этого момента я не хочу видеть в столице ни вас, ни Лею. Но ее будет кому занять, а вам придется придумывать себе дело самостоятельно. Надеюсь, у дипломированного аналитика хватит фантазии изобрести достаточно убедительный для Соло повод не приближаться к Центру Империи? Хватит с меня Калриссиана, который спит и видит себя начальником Счетной Палаты. А ведь он не только спит, но и работает, весьма успешно, надо сказать.
– Да, милорд, – Пиетт позволил себе улыбнуться. – Более того, у меня есть веские основания считать, что в определенных пределах я смогу контролировать практически все передвижения господина аудитора.
– Каким образом? – удивился ситх. – Вы вывернули из этого пиратского корыта активатор гипердрайва?
– Нет, я выиграл весь корабль. В сабакк.
Темный лорд изумленно моргнул, осмысливая сказанное, а потом начал смеяться. Зрелище было, прямо скажем, не для слабонервных.
Успокоившись, Вейдер вытер выступившие от смеха слезы и ехидно произнес:
– Знаете, Сорел, я иногда жалею, что не привлек вас к своему собственному заговору. Такие таланты пропадают.
– Благодарю за доверие, милорд, – склонился в официальном поклоне адмирал.

Серый клин «Амидалы» казался крошечной щепкой на фоне бездонного космоса с его миллионами звезд, тысячами туманностей и бесконечными витками галактик. «Эскадрон» завершил свой показательный рейд несколько суток назад, и сейчас просто плыл во тьме, не приближаясь ни к какой населенной планете. Дюжина крейсеров, следовавших за линкором в разумном отдалении, казалась принцессе стайкой рыбок-падальщиков, вертящихся у хвоста дракозмея и в любой момент готовых принять участие в его кровавой трапезе. Огромная мощь, которую она так и не сумела толком применить.
Как ни печально, но надо признать, что адмирал из меня не получился. Мало того, что вляпались с этой шахтерской колонией, так еще и не сделали ничего полезного. Пугать избирателей мог кто угодно, хоть сам Рэнски. С планеты же не видно, кто на мостике.
Принцесса вздохнула и покатала тоненький цилиндр стила по столешнице кончиками пальцев, жалея, что до сих пор не может сделать это Силой. Пластик, нагревшийся от тепла рук, быстро остыл и снова стал просто холодной и скучной палочкой. Органа печально усмехнулась. Возможно, ее так называемое «личное влияние», на котором так настаивал Император, было нужно «Эскадрону» именно для того, чтобы превратить флот из простого стандартного войскового соединения, выполняющего рутинную задачу, в инструмент воли вполне конкретного человека. Осталось только понять – какого именно.
Самого Сидиуса, Вейдера, Пиетта или кого-то еще? Ей любезно предложили маску, но не дали зеркала. Поэтому оставалось действовать на свой страх и риск, надеясь, что игра хоть примерно соответствует заказанной.
Но в этом Лея сомневалась все сильнее, ведь ей было приказано дождаться представителя Контрольного комитета, который должен был прибыть на борт линкора взамен гранд-моффа Кассаса и принять участи в расследовании покушения. Сам Эл до сих пор находился в госпитале, и состояние его существенных изменений не претерпело. Принцесса знала, что на этом свете чиновника поддерживает лишь неумелая паутина Силовых линий, сплетенная той безумной ночью, но надеялась, что клонированные органы, которые медленно росли в питательной среде, и мастерство хирургов смогут оторвать Кассаса от этой пуповины без угрозы для жизни.
Отчет о рейде был успешно отправлен на Корускант еще вчера. И одобрен, как ни странно, и теперь Лея бездумно перебирала документы, сидя в председательском кресле, стоящем во главе огромного овального стола. Если она правильно помнила – почти такой же зал имелся на первой «Звезде Смерти», только вот «приглашена» она туда была в свое время вовсе не как гостья, а как пленница. Кто бы мог подумать несколько лет назад, что принцесса демократической планеты возглавит, пусть и временно, один из самых смертоносных флотов Империи? Лея подперла подбородок кулачком и громко хмыкнула. Идеалы. Как много всего было для нее перемешано в звуке этого короткого слова. И как мало в нем осталось теперь.
А ведь стоит только взглянуть на призрачных джедаев – и становится понятно, что там дела обстоят еще хуже. Если у нее был повод сменить сторону ради семейных ценностей и великой цели, скажем так, то каковы был мотивы Йоды? Или девять сотен прожитых на Светлой стороне Силы лет были перечеркнуты одним лишь желанием Анакина? Маловероятно. Но кто, кроме Учителя Учителей, мог судить о правоте Ордена? Палпатин, что ли?
В общем и целом, чем больше принцесса размышляла над высокими материями, тем больше запутывалась. А раз так, то имеет смысл слушать собственное сердце, а там кривая выведет. К ситхам, джедаям, или еще куда.
– Мэм, – комлинк неожиданно хрипло квакнул голосом дежурного офицера, – только что совершил посадку шаттл представителя Контрольного комитета. Проводить его к вам?
Лея несколько раз моргнула, пытаясь очнуться от своих мыслей и сосредоточиться на происходящем. Она ожидала прибытия комиссара, но не думала, что это произойдет так быстро. Похоже, Император действительно был заинтересован в том, чтобы рейд «Эскадрона» не только закончился успешно, но и привел к выяснению личности заказчика покушения. А без человека, разбирающегося в ситуации, это было проблематично. Разумеется, если Палпатин прислал именно человека.
С другой стороны – кого еще он мог прислать? Экзотов Сидиус не любит, и терпит только тех, кто действительно полезен, – принцесса тихо фыркнула, вспомнив кое-какие слухи. – Возможно, эта нелюбовь связана с личностью Дарта Плэгиуса. Но, если подумать, это не мое дело. Как и то – кто там кого и за что придушил подушкой во сне. Глядя на самого Сидиуса несложно поверить, что учитель у него был тот еще фрукт.
– Да, проводить, – ответила она после паузы, уверенная, что офицер терпеливо ждет ее решения. В чрезвычайных полномочиях была своя прелесть. – В малый конференц-зал на шестой палубе, пожалуйста.
– Слушаюсь, мэм, – отозвался дежурный.
Органа быстро оглядела стол с разложенными по нему датападами, удовлетворилась видом рабочего беспорядка и пригладила волосы. Наряд, судя по отражению в полированной столешнице, сидел безупречно и был в должной степени имперским – строгое светло-серое платье с узким поясом темного металла под грудью и тяжелыми браслетами, охватывающими руки чуть выше локтя. Поверх платья была накинута густо-серая мантия без рукавов, украшенная вышивкой в тон. В меру парадно, в меру дорого.
Прическа же для последних недель была стандартная – тяжелый узел на затылке, удерживаемый фигурными шпильками. От более вычурных вариантов пришлось отказаться – хоть организм и смирился со своим новым состоянием, и даже безропотно переваривал все, чем его кормила любопытная до инопланетных деликатесов принцесса, но голова временами болела нещадно, так что выплетать косички и носить диадемы желания не возникало.
Для порядка проверив, что все локоны лежат ровно, Лея выдохнула и уставилась в стенку, пытаясь придать лицу соответствующее случаю выражение и не понимая, почему ее так беспокоит этот визит. Но сосредоточиться не получилось и поэтому она перевела взгляд на лежащий перед ней датапад. Только вот любопытство никуда не делось.
По рангу гость мог бы управлять сектором планеты, но в действительности комиссары занимали в основном должности в аппарате администрации Императора. Своего рода высокопоставленные порученцы. Видимо, этот тоже был из таких.
Принцессе казалось несколько расточительным давать подобные звания людям, основной задачей которых было наблюдение за выполнением воли Палпатина, но ситху явно было виднее, как лучше воздействовать на губернаторов. Да и опыта у него в вопросах игр на особенностях человеческой и не только психологии у него накопилось за столько лет намного больше, чем у одной самоуверенной девчонки. А полномочия штука такая, захотел – дал, захотел – отобрал. С другой стороны, хорошему специалисту надо платить так, чтобы соблазна его перекупить не возникало. Органа не знала, насколько велика ставка моффа, например, да и не была уверена, что они вообще получают жалование, сравнимое с прочими их доходами, но подозревала, что Император за этим тщательно следил. Хотя, скорее этим вопросом занимались Айсард и та сухощавая дама из Счетной Палаты.
Наконец, спустя неполных десять минут створка двери скользнула в сторону, пропуская гостя. Органа-Соло подняла голову от документов и застыла, выпустив из ослабевших пальцев стило.
– Вы?!
Комиссар, выглядевший не менее ошарашенным, чем сама принцесса, сделал два шага к ближайшему креслу и тяжело оперся на спинку. Лея бездумно уставилась на побелевшие от напряжения пальцы гостя. Да уж, прислал Император подарочек. Впрочем, принцесса сейчас подозревала, что на этой кандидатуре настоял как раз Темный лорд. Подобное было вполне в его духе.
Борясь с бесполезным желанием проснуться, Органа лихорадочно соображала. Конечно же, она узнала гостя, пусть сейчас он существовал в теле клона, но перепутать это лицо с другим было совершенно невозможно. Слишком много ночей оно являлось к ней в кошмарах. Вместе со сгорающей в чудовищной вспышке планетой. Но если сейчас перед ней только копия, пусть и осведомленная обо всем, что знал оригинал, имеет ли она право ненавидеть так же сильно? Или нет? В любом случае, не стоит пока вступать с ним в открытый конфликт. Особенно не зная его полномочий и не выяснив до конца границы собственных.
– Да, теперь я понимаю, что недооценил чувство юмора лорда Вейдера, сообщившего мне о «сюрпризе», – признал комиссар после длинной паузы. Голос гостя был неожиданно сух и холоден. Похоже, для себя он уже все решил.
– Для меня это тоже… «сюрприз», – осторожно ответила Лея, пытаясь выдержать ровный тон и не скатиться в истерику. А раз поскандалить для успокоения нервов нельзя, оставалось язвить. Чем она и занялась, усилием воли сменив интонацию. – Не могу сказать, что приятный. Но… я полагаю, другого… специалиста по Внешним Регионам просто не нашлось.
Комиссар дергано кивнул.
– Совершенно верно, ваше высочество.
Но в этом вежливом ответе слишком явно проступала предательская нотка иронии. А в невозможно синих глазах читались привычная гордость и самодовольство.
Принцесса встретилась взглядом со своим неожиданным гостем, поймав и удержав его внимание. Не самый лучший фокус из арсенала ситхов, но ей очень хотелось, чтобы комиссар понял, почувствовал, проникся ее ненавистью вне зависимости от реальной вины.
Когда все закончится, я убью тебя. Не имеет значения, что по этому поводу думает Палпатин. Но этот шанс я точно заслужила. И я его не упущу. Потому что ты, это ты, не важно, какая по счету копия.
Чиновник чуть прищурился, но глаз не отвел. Похоже, он допускал подобное развитие событий. Или был предупрежден о нем заранее. Что ж, невзирая на все свои недостатки – этот человек всегда был достойным противником. И Лея не считала зазорным это признавать.
– В таком случае, добро пожаловать, Уилхуфф.
Таркин чуть склонил голову, пряча кривую улыбку. Столь знакомую, и столь странную на помолодевшем лице.
– Вы как всегда любезны, ваше высочество.

Лея металась по каюте как зверь в клетке, нахмурившись и до крови закусив костяшку указательного пальца. Попавшаяся под ноги подушка, упавшая с кресла, была отправлена в угол прицельным пинком. После чего Органа-Соло медленно выдохнула и попыталась успокоиться. Нельзя сказать, чтобы успешно, но даже такая номинальная попытка многого стоила.
После выяснения личности комиссара принцесса была готова тут же звонить на Корускант и устраивать Императору, Вейдеру, или кто там был за это в ответе, грандиозный скандал. Единственным, что ее остановило, было метеоритное поле, на два часа оставившее линкор без дальней связи. Вполне достаточный срок, чтобы сорвать злость на ком-то еще. Вот ее высочество и срывало, швыряясь всем, что попалось под руку, но, поскольку дело происходило в спальне – обошлось без особого ущерба, если не считать подпалин от молний Силы, оставшихся на стене. Поразмыслив минуты две, выдохшаяся Лея решила добавить к подпалинам какой-то абстрактный узор и выдать их за картину.
– Ненавижу, – зло буркнула она, падая в кресло и левитируя к себе подушку. На волне остаточной злости фокус с Силой получился, как родной. – Всех ненавижу!
Придя к такому неутешительному выводу и осмотрев пострадавший в процессе недоистерики палец, принцесса помрачнела, вспомнив, что у Таркина тоже была такая же дурная привычка. Разумеется, если ее детские воспоминания об их недолгом знакомстве можно было считать достоверными.
Зачем Уилхуффу, тогда еще просто моффу, понадобилось прилетать на Альдераан, она не помнила, да и не особо интересовалась в свои тогдашние двенадцать лет, но его разговор с Бейлом почему-то остался в памяти. Как и характерный набор жестов обоих собеседников. Если вице-король производил впечатление искреннего и открытого человека, то Таркин казался сжатой пружиной – все нормальные эмоции, если они были, прятались где-то внутри, снаружи оставалось лишь подчеркнутое противопоставление себя всем прочим, высокомерие, ехидство на грани приличий и отточенные движения, значившие явно больше, чем слова. Или это было проявлением привычки не говорить собеседнику вслух, что он шаак, но в то же время показывать ему это невербально?
Принцесса не знала ответа на этот вопрос до сих пор, хотя и провела в Сенате полгода. А уж Мон, у которой она училась тонкостям парламентского этикета, прозаседала в похожем на перевернутое блюдце здании намного больше времени. Но даже Мотма выражала свои чувства более явно. Истинные, а не напускные. Впрочем, чандрилльский сенатор всегда играла за оппозицию, а там искренность была в цене. Как иначе убедить противника в своей правоте, если на его стороне сухие цифры и вся мощь Империи, а на твоей – лишь вера, упорство и внешняя беззащитность, помноженная на звонкость голоса да изрядную долю наглости?
На что были похожи внутренние «разборки» в том же Совете моффов, Лея представляла себе очень смутно, почему-то все время скатываясь к картинке банки с альдераанскими прыгучими пауками. Те тоже до последнего ждали, пока жертва совершит оплошность, а потом – хлоп, и нету конкурента, только лапки дергаются.
Откуда была эта картинка – она догадывалась, ведь в день их первого знакомства именно Таркин, как образец типичного имперского чиновника, показался ей родственником какого-то неприятного насекомого. Мофф, уже в те годы состоявший из одних острых углов не только психологически, но и физически, произвел на юную аристократку отталкивающее впечатление.
И когда дама-наставница все же умудрилась изловить свою подопечную, а Органа вдруг решил представить ее гостю, Уилхуфф сказал принцессе какую-то стандартно-вежливую банальность, в сочетании с выражением его лица прозвучавшую полновесным оскорблением.
Разумеется, Лея взбесилась, и остаток дня вела себя как гаморреанский поросенок. В результате заработала еще пару ехидных замечаний.
Обиду она не простила и шесть лет спустя, повторно отыгравшись посредством совершенно идиотской детской шалости. Но если в исполнении ребенка она объяснялась скверным характером и дурным воспитанием, то для молодой девушки подобное поведение было из ряда вон. Особенно если учесть, что эта девушка в течение пары месяцев должна была занять пост сенатора.
Как подозревала Органа-Соло, Таркину обе ее выходки тоже запомнилась надолго.
Но сейчас это не имело значения, поскольку нынешняя инкарнация гранд-моффа была просто клоном. Точнее, принцесса не могла придумать другого внятного объяснения.
Разумеется, у гранд-моффа была масса родственников, но выдать за Уилхуффа кого-то из его внучатых племянников было бы проблематично даже с учетом всех возможностей современной медицины. Лицо можно изменить, но характер – никогда.
Впрочем, Лее после этого короткого разговора и последовавшего за ним краткого обмена любезностями пополам со намеками разной степени ядовитости упорно казалось, что сам Таркин-2 считает себя собой, а не своей копией.
Осталось решить вопрос – насколько его мнению стоило верить, и выяснить, почему же Уилхуфф в своей уникальности убежден. Ведь на призрака, каковыми, по сути, являлись и Пиетт и Кеноби, он совершенно не походил, да и ощущался в Силе обычным живым человеком, пусть и с некоторой неправильностью. Казалось, вместо одной тени он отбрасывает две, только одна настоящая, а втора едва заметная, все время колеблющаяся.
Впрочем, принцесса здраво оценивала свои возможности форсюзера и списывала эту странность на сомнительную природу гостя – мало ли, какие побочные эффекты были у ускоренного роста и обучения? Ведь до этого она видела только одного клона – Фетта, но тот рос и развивался как обычный человек, без дополнительного генетического вмешательства.
Но выяснить все тонкости можно было, лишь внимательно наблюдая за комиссаром. Что неожиданно оказалось весьма проблематично.

Подчеркнутая властность Таркина, не совпадающая с его текущим званием и возрастом, а выглядел Уилхуфф лет на тридцать, окружающих явно раздражала, что быстро привело к нехорошим последствиям. И если бы это касалось только обслуживающего персонала и младших офицеров, то бесконечные словесные «шпильки» можно было списать на дурное воспитание и ничуть не лучший характер. Увы, комиссар считал, что имеет право высказываться в отношении не только тех, кто действительно был ниже его по положению, но и шпынять всех прочих. Со стороны это выглядело абсолютно безобидно, но скрытый смысл, неизменно присутствовавший почти во всех словах Таркина, или искусно демонстрируемый собеседнику посредством выразительной мимики, жалил не хуже хвоста лилека.
По мнению Леи, комиссар просто развлекался, как умел, или, наоборот, выражал свое отношение к навязанному ему заданию. Вполне возможно, что условия «контракта со смертью», в роли которой выступал старший ситх, не позволяли Уилхуффу заниматься открытым саботажем, но веселую жизнь окружающим он обеспечивал исправно.
С одной стороны, это могло свидетельствовать в пользу реинкарнации (а эту версию у Органы-Соло пока веских оснований отбрасывать не было), с другой – слишком уж эмоционален был Таркин при этом. Что говорило пользу клон-версии, поскольку при своей первой жизни гранд-мофф был человеком очень сдержанным и таких явных демонстраций человеческих слабостей себе не позволял. Но калейдоскопическая смена настроений комиссара сбивала принцессу с толку, заставляя ее жалеть о том, что в бытность свою сенатором она не считала нужным присматриваться к своим врагам. Хотя в те годы у нее было недостаточно опыта для построения сколь либо серьезных логических конструкций.
Как бы то ни было, но на третий день своего пребывания на борту «Амидалы» Таркин поругался с Рэнски чуть не до рукоприкладства. Доведенный комментариями комиссара до белого каления капитан пообещал Уилхуффу, что за следующие полслова в свой адрес, адрес корабля или принцессы, которые будут хоть чуточку похожи на оскорбление, он лично запихнет его в спасательную капсулу и отправит дрейфовать в космосе. Наплевав на все приказы вышестоящего начальства, поскольку Император там, на Корусканте, а он – Винсент Рэнски – здесь. И слово его весит в данной ситуации значительно больше.
Таркин в ответ театрально раскланялся и ушел, не прощаясь. А взбешенный капитан высказал закрытой двери все, что он думает об имперских чиновниках. Думал Винсент много и непечатно.
Кое-как успокоив капитана, Лея добилась того, чтобы Таркину отвели для работы удаленные от мостика помещения и необходимые вычислительные мощности, хотя Рэнски был искренне возмущен тем, что его лишают тактического компьютера. Но принцесса резонно заметила, что пока они тут болтаются посреди пустоты, особо считать нечего, а наблюдением за окружающим пространством вполне справятся все прочие ИЗР «Эскадрона». В случае же малейшего намека на военные действия право распоряжаться тактическим компьютером возвращается к своему законному владельцу. Винсент побурчал для порядка, но в итоге согласился, мстительно добавив, что лицезреть комиссара без острой необходимости не желает и на мостик его не пустит ни под каким видом. Принцесса фыркнула и похлопала Винсента по плечу, пообещав лично проследить за тем, чтобы с гостем пореже общались даже те, кому это было положено.
Как быстро выяснилось, Таркин и сам не рвался навязывать кому-то свое общество, появляясь вне своей каюты и рабочих помещений исключительно ради обеда, да и то не каждый день. Выделенные ему в помощь адъютанты вскоре на своей шкуре почувствовали, что комиссар очень не любит, когда ему мешают думать, но, в то же время, не терпит задержек с доставкой необходимых данных. А информации требовалось много и столь разной, что вскоре Уилхуффа тихо возненавидел даже центр связи, операторов которого он не стеснялся дергать в любое время дня и ночи. Единственным условно-разумным существом, стойко сносившим все капризы Таркина была псевдоличность тактического компьютера, которую комиссар настроил сообразно своим личным предпочтениям.
«Эмма», как он назвал ее, обращалась к комиссару приятным, чуть хрипловатым женским голосом, максимально вежливо и четко. Но вот информации требовала в чудовищных количествах. Придя к печальному выводу, что гранд-моффа Кассаса разговорить невозможно по состоянию здоровья, и сделать с этим в ближайший месяц он ничего не сможет, а больше никто необходимыми сведениями не обладает, Таркин попытался задействовать свои старые связи. Но по прошествии пяти лет это было очень непросто. Особенно с учетом того, что о своем воскрешении уцелевшим родственникам, давно поделившим остатки наследства, Уилхуфф сообщать не спешил.
Донесения агентов СИБ за последние годы, которые он скормил «Эмме», картину не прояснили, наоборот, только запутали, поскольку по ним выходило, что все было тихо и мирно. Как показывала практика и безнаказанные действия повстанцев в регионе на протяжении всех этих пропущенных им лет, действительности это не соответствовало. Складывалось впечатление, что часть информации была просто стерта, или скрыта намеренно. Таркин уже готов был предположить, что в этом замешан еще Арманд Айсард, но доказательств не было, а звонок Исанне закончился таким «обменом любезностями», что комиссар зарекся спрашивать у «Снежной королевы» не только о делах, но и о том, который сейчас час.
Оставалось только думать, перебирая факты и конструируя логические цепочки разной степени достоверности. К несчастью, работа, не приносящая явных результатов, влияла на и без того скверный характер комиссара не лучшим образом.
Случайно столкнувшись с принцессой в коридоре линкора, думающий о своем Таркин рассеяно отметил, что имперский рацион пошел Лее на пользу, судя по округлившемуся лицу и плавности движений. Органа-Соло в ответ вспылила и обозвала Уилхуффа рыжей сушеной нетопыркой, чем несказанно его удивила. Опешивший комиссар поинтересовался, что у принцессы со зрением, поскольку он сроду рыжим не был, а каштановый цвет волос Лея должна бы за свои двадцать четыре года и запомнить, ежедневно видя в зеркале.
В ответ Органа-Соло сделала резкий взмах рукой, впечатавший оппонента в стену. На счастье комиссара, фокусы с Силой по-прежнему получались у Леи через раз, поэтому обошлось без удушающего захвата, а пару синяков вполне можно было пережить.
Продолжить выяснение отношений им помешал запыхавшийся дежурный офицер, который отвлек Органу, сунув ей в руки датапад с текстом приказа главкома. Принцесса развернулась на каблуках и поспешно отбыла, процедив напоследок что-то о клонированных куклах.
Искренне оскорбившийся Уилхуфф вынужден был признать, что этот раунд он проиграл, а реванш придется отложить до лучших времен. Поскольку ярко проявляющаяся на любой чих наследственность их высочества была вредна для жизни окружающих.
Несколько успокоившись после стычки, Лея призналась самой себе, что была неправа, но поводом пойти извиняться это не стало. Органу-Соло раздражало медленное продвижение работы, и она рада была бы поторопить комиссара, но по докладам было видно, что он и так делает все возможное и даже немного больше. Но часы тикали, и через месяц-два даже под свободной накидкой будет очевидно, что она не просто поправилась. Стукнув кулаком в стенку и зашипев от боли, принцесса поплелась в свою каюту – разбираться с полученными приказами. К ее острому сожалению, боевых действий именно «Амидале» они не обещали.
В неизбежных бюрократических разбирательствах и подготовке к отбытию шести ИЗР в распоряжение главкома прошло еще полторы недели, и Лея поняла, что дальше тянуть некуда. Стоило поговорить с Таркиным без свидетелей, и, по возможности, без скандала. Поскольку соблюдать холодную вежливость на людях ей становилось все труднее и труднее.

Глава 34

Соло открыл глаза и мрачно уставился на белый потолок. За последние дни эта картина ему успела смертельно надоесть, а расписание медицинских дройдов бывший пират уже выучил до минуты. Вот сейчас звякнет зуммер на двери и его опять придут кормить безвкусным, но очень питательным витаминным супом, после которого он снова заснет на несколько часов. На деле Хэн не чувствовал себя настолько больным, но персонал госпиталя был неумолим. Ладно, хоть в морг не отправили, и на том спасибо. Чубакка, заходивший несколько раз, состоянием напарника был огорчен, но тоже посоветовал ему лежать и поправляться, хотя выразил это такими «словами», что Соло потом еще минут сорок неудержимо хихикал, вызывая у врачебного диагностического комплекса нехорошее желание вкатить пациенту двойную дозу успокоительного. Позавчера Хэн даже пытался вставать и ходить по палате, но больше, чем на три шага вдоль полупрозрачной стенки его не хватило, да и шлейфы не пускали, а снимать с себя датчики Хэн не стал, подозревая, что на писк аппаратуры сбежится слишком много зрителей и сочувствующих.
Перебрав эти нехитрые мысли несколько раз, Соло сообразил, что дройда все нет, и удивленно зашарил взглядом по сторонам.
– Рад видеть вас в добром здравии, капитан, – знакомый голос раздался откуда-то слева, подсказывая Хэну, куда, собственно, надо смотреть.
Пиетт, убедившись, что его заметили, слабо улыбнулся. А Хэн вздернул брови и открыл рот, то ли собираясь издать что-то удивленный возглас, то ли просто от изумления. Да уж, во время их последнего разговора на адмирале наряд был явно попроще, а вид у его носителя получше. Сейчас Сорел выглядел привычно замученным жизнью, но стоимость одежды подсказывала, что муки были не бесполезны. На адмиральское жалование вряд ли можно так одеваться. Во всяком случае, свои кровно заработанные тратить таким образом бывший контрабандист бы не стал. Повседневный костюм, по его мнению, должен одинаково хорошо подходить и для ремонта корабля, и для бега по пересеченной местности, и для кантины. А в более приличное общество, как он уже выяснил, принято было одеваться строже.
– Вам что, дали взятку? Как Аудитору? – ничем другим объяснить видимое Соло не мог, но ведь он хорошо помнил слова Калриссиана и судьбу чиновников-мздоимцев. И до сих пор был уверен, что Сорел к подобным вещам не склонен.
– В некотором смысле, да. Хотя я ведь фальшивый аудитор, так что честь вашего мундира не пострадала, – Пиетт дернул уголком губ, превращая тень улыбки в весьма странную гримасу. – Скажем так, я получил от командования местного флота кредит на крупную сумму.
– Насколько крупную? – тут же возжелал подробностей Хэн. При всей своей феноменальной удачливости в плане выживания в самых безнадежных ситуациях, с финансами у контрабандиста отношения всегда были натянутыми. Проще говоря, он обычно был должен больше, чем мог заработать.
Адмирал испытующе взглянул на заинтригованного Соло. И после театральной паузы назвал цифру.
– Сколько?! – ошарашенный Хэн сел на больничной койке, моментально забыв, что еще пять минут назад у него что-то там болело.
– Вы шутите или у меня плохо со слухом, – неверяще пробормотал он.
– Я редко ошибаюсь в цифрах, – хмыкнул Сорел. – Но сейчас речь не о них, а о вашем состоянии. Вы достаточно много пропустили, и я думаю, что стоит этот пробел в ваших воспоминаниях заполнить. По крайней мере, сможете правдоподобно соврать принцессе, когда ее увидите.
– О… – очень емко высказался Соло, сообразив, что за все их похождения придется отчитываться не только начальству, но и близким родственникам. А о некоторых своих благоприобретенных семейных связях контрабандист предпочитал не вспоминать лишний раз.
Пиетт устроился на скучном белом стуле поудобнее, и обхватил руками колено, сделавшись похожим на какую-то нахохлившуюся экзотическую птицу.
– Та милая дама, которая попыталась отправить вас к праотцам в ангаре, была лишь мелкой сошкой, по сути падальщиком, подбиравшим объедки с чужого стола. Хотя там были не только объедки, – смял окончание фразы Сорел. – Вы попались ей совершенно случайно, сыграв роль своеобразного психологического детонатора. Дама, как оказалось при более тщательном изучении досье, была несколько нестабильна психически, но идеально справлялась с работой и к агрессии, направленной на своих, склонна не была. Поэтому ее терпели.
Соло скорчил особо выразительную рожу, показав этой гримасой, что он думает о порядках во флоте.
– Зря кривитесь, капитан, – мягко упрекнул его Пиетт. – Различные психологические расстройства весьма часты в рядах служащих орбитальных станций. Скучно, однообразно, пространство замкнутое и никакой войны.
У Хэна было свое мнение относительно войны, поскольку вот ее он насмотрелся во всех видах с избытком, но с другой стороны – провести двадцать лет на болтающейся посреди космоса жестянке, каждый день выполняя одни и те же операции, было явно ничем не лучше, чем раз в три месяца затевать срочную эвакуацию под огнем турболазеров.
– А как вам удалось уцелеть? – поинтересовался Соло.
– Очень просто. Меня не заметили, – адмирал демонстративно развел руками, как бы жалуясь на отсутствие внимания, и снова сцепил пальцы в замок. – К несчастью, я не успел придумать ничего путного, поэтому, увы, но пребыванием в госпитале вы обязаны именно мне. Прошу прощения.
– Та ладно, – отмахнулся Хэн. – Той девице я едва не стал обязан местом на кладбище. Разумеется, если бы кто-то тут занимался такими вещами, как почетное захоронение случайных трупов. Кстати, а что с моим кораблем?
– Вашим? – искренне изумился Сорел. – Не знаю, но с моим все в порядке, капремонт закончат завтра утром.
– А я и забыл о проигрыше, горе-то какое, – протянул Соло с подчеркнутой тоской в голосе.
Адмирал тихо фыркнул и бросил на больничное одеяло маленький блестящий камешек. Хэн машинально поймал безделушку, доказав, что рефлексы сохранились в полном объеме. А голове пирата и до того доставалось столько раз, что все уже и не упомнить.
– Что это? – спросил он, вертя камешек в пальцах. Если Соло правильно помнил, то подвеска из парочки подобных полупрозрачных штук была приколота у адмирала к куртке. Но зачем Пиетту понадобилось подобное явно женское украшение, он так и не понял.
– Природный турболазерный концентратор. Именно такой, только накачанный, я бросил вам под ноги в ангаре. От первого же выстрела он сдетонировал.
– М-да, – буркнул Хэн, – тогда понятно, почему я так далеко и красиво летел. И… стойте, эта штука стоит несколько тысяч кредитов! И вы просто так использовали ее вместо гранаты?
– Какой ожидаемый вопрос, – ехидно произнес Сорел. – Я думал, вас больше заинтересует, как мне удалось накачать камешек до нужного уровня, избежав взрыва. Впрочем, ответ прост – для зарядки у меня была только одна батарея от бластера, а что до стоимости – считайте, что у меня есть знакомое месторождение с красивым женским именем.
– Познакомите при случае? – Соло протянул камешек владельцу.
– Посмотрим, – загадочно улыбнулся адмирал. – А этот концентратор я собирался ради эксперимента установить в одну из зениток «Сокола». Должен же быть прок от того, что мы торчим тут рядом с целым научным институтом, занимающимся вооружениями.
– Эй, что за переделки на моем корабле? – возмутился Хэн, не желая расставаться с иллюзией собственности.
– Честно говоря, капитан, от вашего корабля там осталось только название, – Пиетт поднялся на ноги и коротко кивнул, прощаясь. – Я полагаю, размышления на эту тему скрасят вам ближайшую больничную неделю и ускорят процесс выздоровления. Поскольку мне все еще нужен хороший пилот.
– А куда лететь-то? – спросил Хэн, мысленно обещая себе уже завтра встать на ноги и увидеть, наконец, что эти нехорошие люди сотворили с его любимой птичкой.
– Набу, – дверь с легким шелестом захлопнулась, оставив Соло переваривать впечатления от этого короткого разговора. Вопросов по-прежнему было существенно больше, чем ответов. И самым главным было не состояние грузовоза, а то, где и на каких основаниях Пиетт разжился кредитом на восемь миллионов. И как он собирается его отдавать.

Дверь, ведущая в тактический отдел аналитического центра, была открыта, а умение ходить бесшумно принцесса отточила еще в детстве, поэтому подкрасться к жертве получилось практически неслышно. Впрочем, Таркин вряд ли бы заметил ее, даже топай она, как стадо бант.
Комиссар ходил туда-сюда вдоль стола, над которым парила сложная модель, которую Лея с первого взгляда не смогла опознать – на военную карту это было похоже мало, а в экономике принцесса разбиралась не слишком хорошо. Возможно, это был гибрид из нескольких моделей, во всяком случае, обрабатывалась она тактическим компьютером не слишком быстро, что говорило о ее исключительной сложности.
Таркин, общавшийся с «Эммой» посредством специального комлинка, взмахнул ладонью, передвигая несколько блоков модели. Часть связей разорвалась, часть перестроилась, но несколько фрагментов повисло в пространстве, мигая оборванными соединительными линиями. Комиссар тихо выругался и снова изменил схему. Пересчет занял секунд тридцать, позволив Лее вдоволь налюбоваться на раздраженно закусившего губу Уилхуффа. Похоже, у бывшего гранд-моффа что-то не складывалось.
Жалобно пискнул зуммер и приятный механический голос сообщил, что для пересчета недостаточно данных. Таркин резко смел остаток схемы и стащил с головы обруч комлинка, после чего устало потер покрасневшие глаза.
– Не ловится дианога? – поинтересовалась принцесса, стараясь вложить в свои слова максимум сочувствия. В силу личной неприязни получилось очень фальшиво, хотя по мнению Органы-Соло, сейчас это значения не имело.
Таркин вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки. И даже сумел воздержаться от озвучивания первых трех просившихся на язык вариантов ответа.
– Не ловится. Слишком мало данных, – комиссар поморщился, и с горькой иронией добавил, – слишком долго меня не было. А при длительном отсутствии хозяина портится даже самое хорошо настроенное оборудование. Не говоря уже о Внешних Регионах.
– Кстати, именно об этом я хотела вас спросить, – Лея скрестила руки на груди, чтобы скрыть непрошеную дрожь пальцев, и тут же обругала себя за этот защитный жест. Сейчас, один на один, ей было крайне неуютно в обществе бывшего врага. Хотя почему бывшего?
– Я отвечу на все ваши вопросы, – устало отозвался комиссар, – но после обеда, то есть уже ужина, поскольку обед я успешно пропустил.
Органа удивленно вздернула брови, озадаченная подобным заявлением. С одной стороны, оно прозвучало слишком буднично на фоне их уже ставшего привычным вооруженного нейтралитета, а с другой – почему бы не воспользоваться слабостью оппонента. Даже если эта слабость кажущаяся.
– Это понимать как приглашение?
Таркин безразлично пожал плечами.
– На этом корабле хозяйка – вы. Поэтому понимайте как вам угодно.
Вот и пойму! – неожиданно решила для себя принцесса. О чем пожалела уже минут через двадцать.
Вяло ковыряя вилкой в салате, Лея размышляла о том, что это самый необычный обед в ее жизни. Разумеется, если не считать беспинского, но тогда она не была вольна выбирать компанию, да и пообедать, если честно, попросту не удалось. А сейчас сидит напротив своего ночного кошмара и делает вид, что так и надо. Не факт, что получается, ну да сама виновата, знала же, что следование первому порыву – не самый лучший выход. Но джедайская, да и ситхская философия, если она правильно их понимала, подразумевала следование велениям Силы. А уж выдавать за эти веления собственные капризы, или действительно надеяться на подсказку мироздания – личное дело каждого одаренного.
Принцесса взяла бокал и на секунду пожалела, что вина ей сейчас нельзя. Необходимость выпить чего-то покрепче сока ощущалась слишком явно. Несколько глотков альдераанского полусладкого всегда помогали ей начать беседу, но сейчас слова просто не желали рождаться, сопротивляясь почти осязаемо. Таркин тоже молчал, явно размышляя о чем-то своем, весьма далеком от текущих проблем, и не замечал, что его открыто рассматривают. А может, просто делал вид, что его это не раздражает.
Лея отхлебнула сока и вновь задумчиво уставилась на комиссара, отметив про себя, что за прошедшую с момента их последней стычки неделю он еще сильнее осунулся и похудел. Похоже, причиной специфической внешности в прошлой жизни бывшего гранд-моффа была именно работа. А работать, как она сейчас понимала, ему приходилось много. Ведь помимо прямых обязанностей Уилхуфф курировал постройку «Звезды Смерти», а может и еще что-то секретное, о чем она пока даже не догадывалась.
– И все же, – нарушила принцесса затянувшееся молчание, – вы не ответили на мой вопрос. О вашем отсутствии и возвращении.
Таркин отложил вику и откинулся на спинку кресла. Насколько он помнил, именно в такой формулировке эта тема пока не была озвучена, а считать за проявление интереса несколько весьма обидных замечаний на предмет копии и оригинала не стал бы даже он сам.
– Ах, это был вопрос, – насмешливо протянул Уилхуфф. – А мне показалось – обвинение. Способ моего возвращения с того света можете уточнить у лорда Вейдера. Поскольку именно он соединял мое сознание с телом клона. Мое истинное сознание, я имею в виду. Не копию.
– Но откуда взялся клон? Невозможно вырастить новое тело за несколько дней, – возразила Лея, пытаясь понять, как такое вообще может быть.
Существование призраков худо-бедно объясняло, откуда взялась «душа» гранд-моффа, но интереса к подробностям не умаляло. Джедаи и ситхи были в посмертии, с некоторыми оговорками, сами себе хозяевами. В отличие от обычных людей. Но Пиетт погиб практически одновременно с Вейдером, поэтому кануть в небытие у адмирала попросту не было шансов. Даже если он этого, как иногда подозревала принцесса, искренне хотел. Темный лорд очень не любил расставаться с давно привычными вещами, без зазрения совести перенося это собственническое чувство на живых существ.
– Разумеется, – согласился Таркин после довольно длинной паузы. Похоже, бывший гранд-мофф прикидывал, о чем ему стоит сказать, а о чем умолчать. – Мне в некотором смысле повезло – комендант базы на Биссе не стал выполнять инструкцию и уничтожать мою копию после смерти оригинала. А что еще и в каком количестве плавает у Императора по пробиркам – вопрос не ко мне, а к их капюшонистому величеству и его доблестным последователям.
Явственная злоба, с которой были произнесены последние слова, совершенно не удивила Лею. Ее поразило другое.
Органа вообразила себе ряды клонирующих цилиндров со всеми чиновниками Империи и нервно сглотнула, представив перспективу вечного служения безумному ситху таким извращенным способом. Кстати, о чем-то подобном ходили слухи, но касались они главного конструктора «Звезды Смерти». Раньше Лея была уверена, что это просто страшные сказки, но теперь начинала в этом сомневаться. А спрашивать Сидиуса о его секретах было не слишком умно. Император предпочитал не акцентировать внимания на своих делах «темных лет», не желая признавать тот факт, что часть его тогдашних идей была совершенно безумной. А Вейдер, у которого своих скелетов в шкафу было с избытком, молчал из солидарности.
– Хорошо, примем это объяснение, – неуверенно произнесла она. И тут же пошла в атаку, заметив иронично вздернутую бровь собеседника. – Но в переселение душ через несколько лет после смерти я не верю. Даже джедаи в массе своей сливались с Великой Силой. Вернуться, если я правильно понимаю, могли только те, кому это было действительно нужно. Или те, чьей смерти предшествовала массовая гибель других живых существ…
Принцесса озадаченно умолкла, испуганная своими собственными словами. Ведь большая часть нынешних воскрешенцев действительно умерла в течение суток после чудовищных катаклизмов. Альдераан, гибель обеих боевых станций. Да и Храмовая резня, если подумать, тоже укладывалась в эту схему. Ведь выжить после купания в лаве на одной силе воли и врожденном упрямстве проблематично. Был ли в этом некий скрытый смысл или просто так совпало?
Пока она размышляла, Таркин отстраненно смотрел в стену, вертя в руке бокал. Так, что остаток вина едва не выливался через край. Похоже, ему тоже было о чем подумать.
– Как вы себе представляете эту вашу… Силу? – наконец спросил он.
Лея сосредоточенно нахмурилась, пытаясь сформулировать свои ощущения. С одной стороны, она воспринимала Силу как нечто вполне одушевленное и обладающее непроницаемо черным чувством юмора (хотя последнее могло быть скорее «подарком» от Анакина), но с другой – иногда Сила казалась бескрайним океаном. Огромным, подавляющим своей мощью и вызывающим безотчетный страх. На уровне не разума, но инстинкта.
– Боюсь, мне трудно выразить это словами, – ответила Органа спустя долгих две минуты. – Полагаю, обученный форсюзер в этом преуспел бы больше, чем я.
– Меня не интересует мнение одаренных, – поморщился комиссар. – С моей точки зрения, Сила – это благостное ничто, которое растворяет и переплавляет личности умерших. Переваривает, как сарлакк. И это… очень мерзко.
Принцесса, как зачарованная, следила за колебаниями вина в бокале. Сконцентрировавшийся на своих переживаниях Таркин продолжал вертеть стеклянный сосуд в пальцах, совершенно этого не замечая.
– Более того, если для обывателей, умирающих от старости или болезней, да и просто религиозных личностей переход в «новое качество» облегчается определенным набором устоявших представлений, то для тех, кому чужда вера во что-либо, кроме собственного я, смерть является катастрофой, – продолжил свой странный монолог комиссар. – Особенно если она приходит… за секунду до триумфа…
Слишком сильно стиснутая ножка бокала громко хрустнула, распоров кожу. А резкая боль заставила бывшего гранд-моффа очнуться и удивленно уставиться на капающую с пальцев кровь.
Органу-Соло передернуло. Фантазия у принцессы была достаточно богатая, а скупой рассказ Фетта о пребывании внутри татуинского монстра добавил необходимый налет реализма. Если «тот свет» был хоть чуточку похож на описанное Таркиным, то для сохранения там своей личности требовалась не только одаренность, которой обладали далеко не все, но и железная воля. Или какое-то очень сильное чувство. Девушка гадала, что же это было за чувство в случае гранд-моффа, но вслух спросить не решалась. Таркин и так сказал неожиданно много. И говорил при этом совершенно искренне, в чем Лея могла поклясться. Вместо этого она спросила другое, намеренно произнеся вопрос с иронией, надеясь тем самым несколько разрядить обстановку:
– И много таких заблудших душ?
Уилхуфф, тщательно промакивающий кончики окровавленных пальцев салфеткой, взглянул на принцессу со странно веселым выражением лица.
– Я полагаю, достаточно. И не удивлюсь, если именно они являются фактором возмущения Силы. Так называемой «Темной стороной», если вас больше устраивает именно это определение.
Лея удивленно захлопала глазами, пытаясь осознать этот логический выверт. Но комиссар не стал ждать, пока она придумает ответ и вежливо откланялся, оставив ее высочество сидеть за опустевшим столом в одиночестве.

Разумеется, чуда не произошло, и Хэн еще целых три дня провел на больничной койке, изнывая от нетерпения и доводя медицинский дройдов до короткого замыкания своим непрестанным нытьем. При остром желании контрабандист умел быть просто невыносимым человеком. К счастью, искусственный интеллект служащих госпиталя оказался достаточно устойчив к подобным воздействиям, поэтому его на прощание даже не побили. Впрочем, это могло объясняться и тем, что встречать своего напарника Чубакка явился лично. А связываться с грозным даже на вид вуки желающих не нашлось.
Поэтому поддерживаемый под руку своим вторым пилотом псевдоздоровый Соло беспрепятственно доковылял от медицинского отсека до ангара, где застал весьма любопытное зрелище – двух беседующих адмиралов. И, разумеется, не стал сообщать им о своем присутствии.
– Итак, испытания прошли успешно? – интонация прохаживающегося туда-сюда Лоссе была скорее утвердительной, чем вопросительной.
Пиетт, к которому обращался Ульрих, согласно кивнул.
– Совершенно верно. Теперь осталось добыть нужное количество образцов и провести развернутые исследования. Насколько я помню, существует минимум две разновидности концентраторов. Возможно, есть еще. Но это я выясню по месту, а пока… – Сорел внезапно развернулся на каблуках, взглянув на подпирающего двери Соло, и криво улыбнулся. – О, я вижу, мой пилот уже прибыл, поэтому смысла откладывать вылет нет. А все прочее мы сможем обсудить уже после моего визита на Набу.
Командующий флотом резко кивнул и протянул Пиетту деку.
– Буду ждать новостей. И очень надеюсь, что они будут хорошими.
– А куда они денутся, адмирал? – позволил себе пошутить Сорел.
Ульрих дернул уголком губ и откланялся. Наблюдать за отлетом он явно не собирался, да и зачем?
Соло проводил офицера взглядом и, собравшись с силами, отклеился от стенки. Чуи предупреждающе зарычал, но контрабандист только отмахнулся. Сейчас ему было важно продемонстрировать Пиетту свою возможность ходить без посторонней помощи, иначе, как он небезосновательно опасался, Сорел прикажет снова запереть его в госпитале, который Хэн уже тихо ненавидел. Но маленький обман, судя по скептическому выражению лица адмирала, не удался.
– Надеюсь, со штурвалом вы справитесь лучше, – хмыкнул Пиетт, пропуская капитана к трапу отремонтированного «Сокола».
Соло предпочел промолчать.
Внешне корабль практически не изменился, если не считать того, что обшивку пришлось полностью заменить на новую. Хэн неверяще провел кончиками пальцев по ближайшему листу, убеждаясь, что вместо стандартной для грузовозов облицовки была использована тяжелая броня. С одной стороны, это было неплохо, но с другой – хватит ли мощности двигателей на изменившийся вес?
Контрабандист едва слышно вздохнул и ступил на трап, морально готовясь к худшему и не замечая пристального взгляда адмирала. Пиетт знал, что внутри переделки были куда серьезнее, и опасался, что Соло не преминет устроить скандал по этому поводу. Очередной раз забыв, что грузовоз ему более не принадлежит.
Но контрабандист повел себя на удивление тихо, выдавив всего лишь невнятное ругательство и протерев глаза для верности. Первый осмысленный вопрос он задал, лишь устроившись в пилотском кресле.
– Во сколько обошлась… переделка?
– А вы как думаете? – Пиетт не собирался оглашать сумму. И не только потому, что она вдвое превышала стоимость аналогичного корабля. Ему просто не хотелось об этом говорить. Вся эта авантюра и так превращалась в слишком серьезную потенциальную неприятность, которую уже нельзя было списать на случайность и глупый каприз.
– Я об этом стараюсь не думать, – буркнул Соло, щелкая тумблерами на приборной панели и пытаясь сдержать предательскую дрожь пальцев. Корабль казался ему настолько чужим и знакомым одновременно, что он не знал, как к нему относиться. Техники сделали все возможное, чтобы сохранить не только внешний облик грузовоза, но и его достаточно нестандартную внутреннюю компоновку. Но двигательный отсек они перебрали полностью, как и орудийные установки. И теперь Хэн опасался, что ему заново придется узнавать эту строптивую птичку. Уже не свою.
– Чего вы ждете, капитан? – поторопил его Пиетт. – Все необходимое загружено на борт, предварительные летные испытания закончены еще вчера. Корабль готов к вылету. А вот на счет вам я начинаю сомневаться.
– Не стоит, – тихо, но уверенно ответил Соло. – Я тоже готов.
Почти неслышно заныли репульсоры, медленно поднимающие грузовоз над дюрастиловой палубой. Хэн несколько минут покачался на этой неустойчивой «подушке», играя мощностью двигателей и проверяя, насколько хорошо они держат корабль, потом плавно дал газ, выводя «Сокол» к границе створа, и, дождавшись команды диспетчера, врубил маршевый двигатель.
Жалобно охнувшего адмирала вжало перегрузкой в спинку кресла, оператор «Ранкора-4» проводил грузовоз отборной руганью, а Чуи весело рявкнул, подавая энергию на щиты и маневровые двигатели. В его понимании самое интересное только начиналось.
И Соло на этот раз полностью с ним согласился.
Следующие несколько минут были посвящены совершенно сумасшедшему танцу вокруг станции. Петли, развороты на месте, реверс и маневрирование на пределе возможностей слились для Пиетта в один непрекращающийся акробатический номер. Зажмурившись и мысленно поминая контрабандиста в самых отборных выражениях, Сорел терпеливо ждал, пока все это закончится. Ему определенно везло на ненормальных пилотов. Для полноты коллекции оставалось еще слетать с младшим Скайвокером, но это как-нибудь потом. Лет через десять-пятнадцать.
Улучив момент, когда «Сокол» летел по прямой, и не пытался при этом таранить станцию, адмирал выдавил:
– Соло, если вы еще раз позволите себе подобное, я выкину вас за борт!
– Вррау? – насмешливо поинтересовался деталями Чубакка.
Ответ адмирала был краток, но совершенно непечатен. Соло на подобное заявление лишь выразительно хмыкнул, бросив что-то о необходимости проверить работу узлов и начал новую серию вращений.
Пиетт обреченно закрыл глаза и пообещал себе при случае вернуть контрабандисту должок. С процентами.
К счастью, высший пилотаж очень быстро утомил самого Хэна, еще толком не оправившегося от многочисленных травм, и Соло был вынужден перевести корабль в обычный полет. Облетев напоследок станцию, «Сокол» разогнался и ушел в гиперпространство. Если верить расчетам, возле Набу они должны были оказаться через двенадцать часов.

Но провести это время с пользой Пиетту не удалось. Сразу после перехода в гиперпространство Соло занялся тщательным осмотром корабля, комментируя все увиденное вслух и требуя ответной реакции от Чубакки. Вуки, который с большей частью имперских агрегатов и комплектующих, заменивших привычную рухлядь неизвестного происхождения, был незнаком, охотно рычал, урчал и скулил на особо непонятных моментах.
Адмирал, перенервничавший еще во время напряженного разговора с Лоссе и Штерном, подобному звуковому сопровождению был совсем не рад. И свое настроение не преминул довести до ведома контрабандиста. Весьма своеобразным, и чисто ситхским способом.
Хэн, как раз перечислявший все недостатки силовой установки десантного бота, заменившей старый двигатель, замолк на полуслове и сосредоточенно уставился на солнечно-желтое лезвие светового меча, практически упирающееся ему в подбородок. Теснота двигательного отсека не позволяла капитану сделать столь необходимый в данной ситуации шаг назад, а дотянутся до бластера он хоть и мог, но не был на все сто процентов уверен, что это поможет. А Чуи не имел привычки таскаться с любимым арбалетом по кораблю.
– Не успеете, – голос адмирала был тих и безэмоционален.
Соло подумал секунды две и осторожно убрал руку от кобуры. Но говорить ничего не стал – слишком уж близко было лезвие и слишком мало шансов на выживание после проникающего ранения в основание черепа. А представлять себя в роли копии Вейдера, а то и генерала Гривуса контрабандисту очень не хотелось.
– Что бы вам там не казалось, я не ситх и не джедай, так же ровно произнес Пиетт. – Я эмпат. И ваше фонтанирующее самодовольство меня очень раздражает. Поэтому или учитесь контролировать свои эмоции…
– Или? – рискнул уточнить Хэн, потихоньку поднимаясь на цыпочки в безрезультатной попытке отодвинуться от смертоносного клинка.
– Плакать о вас будет только один человек, – холодно отрезал Сорел.
– Понял, не дурак, – выдохнул Соло, проводив взглядом исчезнувшую в расклешенном рукаве рукоять сейбра и мысленно обругав себя последними словами за то, что не заметил оружие раньше.
– Имею веские причины в этом сомневаться, – съязвил в ответ адмирал, разворачиваясь на каблуках. Ответной атаки от контрабандиста он не опасался, признавая за Соло умение правильно выбирать сторону в быстротекущих конфликтах. К несчастью, долгосрочное планирование явно не было сильной стороной капитана, что он неоднократно демонстрировал всем желающим. Достаточно вспомнить его долг Джаббе, который в итоге привел бравого вояку в ледяные объятья карбонитовой плиты.
– Ну вот, как всегда… – пробормотал Хэн со вздохом и машинально потер шею. Такой реакции от Пиетта он никак не ожидал, хоть и вполне осознанно искал предел терпения маленького адмирала. Но, как выяснилось, Сорел принадлежал к тому сорту людей, которые сто раз ответят на все глупые вопросы, а на сто первый просто пристрелят надоедливого собеседника. Утешало лишь то, что в отличие от своего кошмарного шефа, Пиетт переходил к карательным мерам не сразу.
– Ладно, Чуи, продолжим знакомство с этим корытом, только тихо, а то нас и правда вышвырнут в открытый космос, – скучным голосом произнес Соло, наклоняясь над раскрытыми панелями двигательного отсека. Датапад с исчерпывающей инструкцией и всеми схемами, приложенный педантичными техниками с «Ранкора-4» к отремонтированному кораблю, он отдал вуки и теперь играл с ним в угадайку, называя тот или иной узел и проверяя правильность визуального опознания. Минут через сорок стало ясно, что или за последние несколько лет техника существенно шагнула вперед, или на грузовоз устанавливали нестандартные детали. С другой стороны – делали-то по спецзаказу, почему бы и нет?
– Урр, – довольно подвел итоги осмотра Чубакка, возвращая датапад напарнику.
Хэн подбросил вычислительное устройство на ладони и ловко поймал.
– Зря радуешься, сейчас-то все здорово, а вот когда нас подстрелят, то мы опять будем по уши в проблемах снабжения. Или ты предлагаешь за каждым чихом мотаться к этим ребятам на ремонт?
Ответ вуки при некоторой доле фантазии можно было перевести как «А почему бы и нет?»
Соло фыркнул, похлопал приятеля по лохматому плечу и пожурил за неумеренный аппетит. Чуи лишь тихонько рыкнул в ответ, не соглашаясь с утверждением, что место с обильной кормежкой может считаться однозначно плохим исходя их прочих параметров.
Четыре часа спустя капитан все же рискнул потревожить пассажира, но вымелся из кают-компании, едва встретившись взглядом с покрасневшими от усталости глазами адмирала. Линзы Пиетт снял, да и краску с волос потрудился смыть, но в результате стал выглядеть только хуже – несколько бессонных ночей, посвященных разработке и частичному претворению в жизнь одной весьма спорной финансовой схемы, не прошли бесследно. Как и разговор с Корускантом, о котором не узнал даже Лоссе, хотя предмет обсуждения напрямую касался командующего флотом. Но не эти проблемы сейчас волновали Сорела. Ему предстояло выступить в совершенно нехарактерной для себя роли, и он не знал, с какой стороны подступиться к этой задаче. Единственным человеком, из тех, кого он достаточно хорошо знал, успешно справлявшимся со сходными вопросами, был Таркин. Но методы гранд-моффа к данной ситуации не подходили совершенно, а изобретать свои не хватало ни времени, ни фантазии. Поэтому оставалось надеться лишь на деньги и личное обаяние, запас которого давно подошел к концу. А еще требовалось учитывать королеву Дарпану, общения с которой на данном этапе операции следовало избегать всеми возможными способами.
Из лабиринта печальных размышлений адмирала вывел писк навигационного компьютера, сообщавшего о десятиминутной готовности к выходу из прыжка. С трудом отклеившись от удобной спинки полукруглого диванчика и с хрустом потянувшись, Пиетт направился в рубку. Как бы то ни было, но за посадкой он предпочитал наблюдать лично. Как и за тем, насколько успешно им удастся проскользнуть мимо планетарной системы слежения.
Но опасения оказались напрасными – никто их не заметил. Грузовоз неслышной и невидимой тенью промчался сквозь многослойные кучевые облака и лихо снизился над небольшой зеленой долиной.
– Прибыли, – сообщил Соло, как только посадочные опоры коснулись растресканного камня маленькой посадочной площадки. Судя по высокой траве и отсутствию какого-либо внимания со стороны аборигенов, место было малопосещаемое.
– Вижу, – отозвался Пиетт, задумчиво изучая виднеющийся сквозь транспластил обзорного иллюминатора вход в рукотворную пещеру.
– Мне сидеть, не высовываться и держать корабль готовым к взлету? – с непередаваемым выражением лица поинтересовался контрабандист. Изобразить святую невинность Соло не удалось, хотя он очень старался.
– Не ёрничайте. Пойдете со мной, но потрудитесь следить не только за своими не в меру длинным языком, но и за руками, – адмирал насмешливо фыркнул, но тут же посерьезнел. – Не думаю, что господа ученые будут рады узнать, что мы собираемся не просто дать им грант на развитие науки, но и закупить партию турболазерных концентраторов. Набу позиционирует себя как нейтральное государство, поэтому будем играть по местным правилам.
– Э… так это и есть ваше месторождение? Я думал, камушки природные, а не искусственные.
Хэн озадаченно почесал бровь, пытаясь дословно вспомнить все, что говорил ему Сорел неделю назад.
– Ошибаетесь. Камни подвергаются воздействию плазмы и приобретают определенные свойства. Кстати, сама плазма, квоты на экспорт которой категорически отказывается повышать здешнее правительство, тоже идет не на светильники. Но все предпочитают закрывать на это глаза.
Пиетт проверил наличие оружия и взял с соседнего кресла увесистую деку и пачку инфокристаллов. О том, что после недавних событий выглядит он не слишком презентабельно, адмирал предпочитал не задумываться. В конце концов, он не девица на выданье, чтобы беспокоиться о такой ерунде.
– После многоэтапной перепродажи сырья с ним происходят очень интересные метаморфозы, и изначально сугубо мирный продукт превращается в важный элемент протонных торпед, – продолжил Сорел свою краткую общеобразовательную лекцию.
– Серьезно? – искренне удивился Соло, который производством оружия такой мощности интересовался редко, поскольку ни купить его, ни толком использовать случая не представлялось.
– Абсолютно. Кстати, по нашей рабочей версии концентраторы будут применяться в тяжелом машиностроении как деталь автоматических станков. Собственно, тут мы ничуть не погрешим против истины, поскольку девяносто восемь процентов добываемых природных камней используются именно так. А для нужд армии вполне годятся искусственные аналоги. Благо турболазерной установке не нужна микронная точность.
Хэн отмахнулся от протестующее рыкнувшего Чубакки.
– Одну минуту, адмирал. То, что вы предлагаете, может превратиться в очень большие деньги. И я не уверен, что вы с этим справитесь.
Сорел широко улыбнулся.
– Капитан, у этого предприятия серьезные покровители и не менее серьезные пайщики. Не думаю, что кто-то из них уйдет обиженным.
Соло потер подбородок, с опозданием сообразив, что мимо него очередной раз прошмыгнул счастливый шанс размером с банту, а он по привычке его не заметил.
– А можно поподробнее?
– Разумеется, – Пиетт откровенно развлекался. – Доли по десять процентов акций компании «Искра рассвета» принадлежат соответственно: Исанне Айсард, королеве Дарпане и Лее Органе-Соло. Кому причитается остальное – вас не касается.
Хэн со стуком подобрал отвисшую челюсть. Такого поворота событий он не ожидал. И почему-то был совершенно уверен, что Лея с ним делиться не станет. Просто из вредности пустив всю сумму на очередной безумный благотворительный проект. Или… на обеспечение будущего их детей. Если она о них помнит, разумеется.

Глава 35

Мадам Директор, еще не подозревающая о том, что ее вовлекли в очередную аферу, поднималась по крытым алым ковром ступеням одной из боковых лестниц, которых в здании Сената было с избытком. Считая на ходу ступеньки и одновременно размышляя над тем, как бы поизящнее намекнуть Темному лорду, что Кеноби умудрился нарушить все запреты и привлечь младшего Скайвокера к делу. Судя по отчетам, предоставленным Люком и Марой, их экспедиция обошлась без эксцессов, хотя несколько спорных моментов наверняка было. Другое дело, что Джейд, поднаторевшая в составлении красивых отписок, смогла их в тексте обойти. Так или иначе, самой Айсард не стоило о них даже заикаться. Мало ли как Темный лорд среагирует. А своего ребенка пусть сам расспрашивает.
Но, подойдя поближе к искомой двери, Исанне убедилась, что Вейдер уже все выяснил. Другого объяснения открывшей ее изумленному взгляду сцене трудно было придумать.
Главком, мрачный как грозовая туча и настолько же многообещающе опасный, держал бывшего учителя практически на весу, намотав воротник джедайской робы на бронированный кулак и методично встряхивая ее безвольное содержимое в такт собственным словам. Оби-Ван, чей затылок раз за разом звучно стукался о дверной косяк, висел молча, всеми силами стараясь не ойкать и одновременно убедительно изображать раскаяние. Осязаемо растущая с каждым ударом шишка на голове этому весьма способствовала.
Мастер-джедай изначально подозревал, что именно так дело и закончится, но эта «экзекуция» оказалась меньшим злом из всех возможных, поэтому надо было просто перетерпеть. Раз уж скрыть не получилось. А все Мара, которая поспешила доложить Сидиусу об успешном завершении операции. С другой стороны, особых причин, кроме личных, осуждать Руку Императора у Бена не было, поэтому с объективной реальностью во всех ее проявлениях приходилось мириться любыми доступными, и не вступающими в конфликт с рыцарской честью, способами. Например, очередной раз подставить под карающий меч правосудия повинную голову.
– Кеноби, если я еще раз… – прошипел ситх, с размаху поставив покачнувшегося от неожиданности джедая на пол.
– Понял, понял, – примирительно пробормотал Оби-Ван, отдирая пальцы бывшего ученика от безнадежно измятой робы и опасливо отодвигаясь на всякий случай.
– Ничего ты не понял, – вздохнул лорд и машинально подергал себя за выбившуюся из хвоста прядь. Исанне отметила про себя, что за последние недели волосы Анакина достаточно сильно отросли, и удивилась тому, как это возможно, но тут же затолкала свою мысль в самый дальний уголок сознания, сообразив, что Вейдер на нее очень внимательно смотрит.
– Следи за руками, – привычно прошипел Кеноби, забыв, что его падавану уже не пятнадцать, а ученическая косичка давно отрезана. Впрочем, дурные привычки редко исчезают с возрастом.
Темный лорд показал джедаю кулак и мысленно обругал последними словами. Оби-Ван заткнулся и слегка покраснел, некстати вспомнив Квай-Гона. Тоже питавшего слабость к мелким шпилькам в адрес своего нерадивого подопечного.
– Чем обязаны? – младший ситх вопросительно вздернул бровь.
Айсард чуть улыбнулась, подходя ближе и боком проскальзывая в приоткрытую дверь. Шлейф едва ощутимого запаха духов заставил Кеноби сморщиться в попытке чихнуть, но Вейдер прицельно двинул джедая локтем по ребрам, заставив того подавиться воздухом.
Исанне весело фыркнула.
– Милорд, вы со своими делами прекрасно разобрались без меня, теперь мне остается лишь доложить Императору, что все готово.
– Не смею мешать, – любезно отозвался главком, сопроводив свои слова легким поклоном.
Директор СИБ отодвинула тяжелую бархатную портьеру, отделяющую ее от личной сенатской ложи Сидиуса, и шагнула внутрь, успев различить едва слышное за шорохом материи шипение Анакина, намекавшего бывшему учителю на то, что двадцать лет добровольного изгнания очень плохо влияют на светские манеры. Ответная колкость Кеноби, к огромному сожалению Айсард, потерялась в шуме коридора.
– Исанне, дитя мое, – поприветствовал женщину в красном старший ситх. – Вы как всегда прелестны. Жаль, что мальчики этого не замечают.
– Право, мой Император, это не стоит вашего беспокойства, – Айсард опустилась в предложенное кресло и посмотрела на огромный пустой зал. Почему Палпатин решил назначить встречу именно здесь, она объяснить затруднялась, но предполагала, что это связано для ситха с какими-то личными причинами, ей неизвестными.
– Много лет назад это место видело мой триумф, – после длинной паузы произнес Палпатин. – Сначала они сделали меня канцлером, потом приветствовали как Императора. А не так давно с ужасом внимали приказу о роспуске парламента. А сейчас я зачем-то начинаю все с начала.
Сидиус потер подбородок и уперся локтями в бортик ложи, глядя куда-то вниз.
– Забавно, не так ли?
– Если вы так считаете, – едва слышно отозвалась Исанне, которой ситуация таковой не казалась. Но обсуждать решения Императора было не слишком умно с ее стороны, да и прерогатива споров с учителем давно была закреплена за Вейдером, который мог себе позволить не только глухое неодобрение, но и полновесный скандал. Не только сейчас, но и годы назад. Разумеется, Айсард постаралась, чтобы информация подобного толка дальше ее кабинета не пошла, но факт оставался фактом. Характер у Анакина хорошим не был никогда.
– Бросьте, – отмахнулся Сидиус, – не настолько я страшен. Сейчас, во всяком случае.
Улыбка, которой Палпатин умело очаровывал собеседников почти три десятилетия назад, ничуть не утратила своей силы, и мадам Директор была просто вынужденная улыбнуться в ответ.
– К первому заседанию все готово, с нашей стороны, по крайней мере, – уверенно произнесла она. – Финансовые досье на всех сенаторов переданы Счетной Палате, вся прочая информация – в вашу канцелярию. Мон Мотма получит свою версию документов завтра. Усеченную, разумеется.
Сидиус задумчиво побарабанил пальцами по обтянутым синим бархатом перилам и рассеяно кивнул, явно занятый какими-то своими мыслями.
– Да, хорошо. Хаттов хвост, – неожиданно громко хмыкнул он, – а ведь мне обидно, что это заседание буду открывать не я. Кто бы мог подумать, а? Старый ситх завидует рыжей девчонке. Хотя когда она была девчонкой…
Айсард медленно кивнула, вспомнив, как в детстве, а казалось – в другой жизни, отец взял ее на какое-то мероприятие, собравшее массу разнообразного народа – сенаторов, политиков, бизнесменов и прочих сомнительных личностей всех рас и биологических видов. Мон, уже тогда отдававшее предпочтение белому, там тоже была. И, как обычно, спорила. Исанне не смогла бы сейчас сказать – с кем, в памяти отложился лишь звонкий голос и яркий цвет волос, контрастирующий со строгостью платья. Белая дама, собиравшаяся еще тогда стать канцлером, если получится. Но ставшая в итоге лидером оппозиции. У мироздания обнаруживается крайне своеобразное чувство юмора, если присмотреться к нему повнимательнее.
– Давно, мой Император. Очень давно.
– Вот и я так думаю, моя дорогая, но почему-то до сих пор обидно, – Кос пожал плечами с извиняющей улыбкой, а Исанне показалось, что Мон стоит десять раз подумать перед тем, как соглашаться на эту сомнительную честь. Впрочем, Мотма вряд ли откажется. Потерпев поражение в тот раз, и так долго боровшись против режима, чандрилльский сенатор заслужила эту малость. А о цене в таких случаях упоминать не принято.
– О покушении на Кассаса пока никаких новостей, – с сожалением сменила тему Айсард. – Аналитический отдел работает, но данных слишком мало. Гранд-мофф будет готов к операции через две-три недели. Полагаю, в случае успешного исхода он сам сможет ответить на ряд вопросов.
– А куда он денется, – хищно прищурился Сидиус, – особенно если спрашивать буду я. Но это потом, а пока расскажите-ка мне о ситуации во Внешних Регионах. Ну и по последним событиям тоже стоит пройтись. Только коротко.
Исанне подавила печальный вздох. Изложение текущих событий даже в усеченном варианте грозило затянуться часа на два, а ей еще надо было извлечь из цепких рук Вейдера то, что останется к концу вечера от рыцаря-джедая, и привлечь Кеноби к очередному допросу. Пока это возможно. Как небезосновательно подозревала Айсард, после первого же заседания парламента ее вольница закончится, и хватать всех подряд СИБ уже не сможет. Поэтому стоило быстренько решить все насущные проблемы и придумать, под каким соусом подавать все будущие задержания высокопоставленных чинов. Если она правильно понимала новую политику, то активная ксенофобия была вполне подходящим предлогом. Благо большинство фигурантов прекрасно подходили под эту статью. А уж доказательства состряпать – дело нехитрое. Несколько приободрившись, мадам Директор набрала побольше воздуха и принялась рассказывать.

Ночи на Набу, как успел выяснить на личном опыте Хэн, были темные, теплые и очень шумные. Разнообразные насекомые, в изобилии водившиеся в густых травах, приветствовали наступление сумерек звонким стрекотом, плавно переходящим в какофонию. И, против ожиданий пирата, выкатившаяся на небосвод луна нисколько не смутила «певунов», продолживших самозабвенно шуршать, скрипеть и попискивать на разные голоса. Причем делали они это настолько громко, что слышно их было даже внутри корабля.
– Как я это ненавижу, – едва слышно простонал адмирал, утыкаясь лбом в скрещенные руки. Переговоры вымотали его настолько, что он даже был не в состоянии ругаться с контрабандистом, хотя еще час назад собирался сделать Хэну выговор за излишнее внимание к женскому персоналу исследовательской станции. Но в отсутствие свидетелей Сорел позволил себе немного ослабить самоконтроль и высказаться на наболевшую тему.
– Что именно? – поинтересовался Соло, раскладывая сверкающие камешки концентраторов по клеточкам на столике в кают-компании «Сокола». Улов был богатый, по его приблизительным прикидками почти на сорок тысяч кредитов. А может быть и больше. Но точно это выяснить можно было лишь после экспертизы.
– С людьми разговаривать, – буркнул Пиетт, не поднимая головы.
Беседовать с совершенно неинформативной в плане эмоций взъерошенной макушкой контрабандисту было скучно, поэтому он решил немного подразнить адмирала.
– Серьезно? – фальшиво удивился Хэн. По его мнению, подобное утверждение истине не соответствовало никоим боком, ведь сегодня Пиетт весьма успешно провел почти десятичасовые переговоры с руководством лаборатории. За время которых сам Соло успел до смерти надоесть местным научным барышням, лишить их полудюжины бутербродов в обмен на несколько пиратских баек и подремать на продавленном диванчике в углу главного зала. Весьма скромный результат по сравнению с утвержденным планом исследований на год и заключенным договором о поставках опытных образцов, который адмирал все же умудрился продавить, невзирая на вялое сопротивление нынешнего руководителя исследований. Но упоминание королевы, по сути являвшейся основоположником теории трансформации кристаллических решеток под воздействием местной синей плазмы, сделало свое дело и молодой профессор сдался, признав, что практическая польза от исследований может быть куда больше, чем выгода от обычной добычи сырья. А вреда для экологии меньше. Не последнюю роль сыграла и величина научного гранта, предложенного адмиралом. Разумеется, о военном предназначении потенциальных результатов проекта никто не вспоминал, но они неявно подразумевались. Военная выправка и манера разговора выдавали Пиетта с головой, особенно когда он нервничал. А понервничать ему пришлось изрядно. Поэтому Соло не особо удивляло нынешнее настроение адмирала.
– Абсолютно, – огрызнулся Сорел, выпрямляясь. – И не надо мне рассказывать о наших блестящих во всех смыслах результатах. Возможно, для вас нет разницы, с кем беседовать, с хатами или с аристократами, но на самом деле она существует. Даже если вы не считаете нужным признавать ее наличие. И мне действительно трудно разговаривать с людьми, которым я не могу отдать приказ.
Адмирал вздрогнул, как от боли, и с едва слышным стоном потер виски. Серое от усталости лицо Пиетта резко контрастировало с его щегольским нарядом. К полному перевоплощению он прибегать не стал, сочтя, что оно не имеет смысла. Дарпана рано или поздно узнает об их визите, и лучше будет, если показания свидетелей не будут особо отличаться. Но являться к ученым при полном параде тоже было глупо. Набуанцы старались по возможности придерживаться нейтралитета, пусть и чисто формального в некоторых случаях. Да и утомленные глаза от линз просто-напросто болели и слезились.
– У всех свои недостатки, – с непонятным выражением проговорил Хэн. – Кстати, я давно хотел спросить – сколько вам лет?
– Тридцать восемь, – машинально отозвался Пиетт, не понимая, к чему клонит контрабандист.
– Плохо выглядите, – насмешливо хмыкнул Соло. – Я думал, вы лет на пять старше.
Сорел усилием воли вернул взгляду осмысленность и сосредоточился на происходящем. Замечание пирата его неожиданно задело, и он ядовито процедил в ответ:
– Как для покойника – превосходно.
– Ну-у, – протянул Хэн и задумчиво уставился на потолок, – я бы на вашем месте не считал это хорошим аргументом. Сейчас-то вы живы. И если хотите оставаться в этом качестве, мой вам совет – ложитесь спать.
Адмирал изумленно моргнул, но контрабандист не пожелал развить мысль, и, весело насвистывая, направился в рубку, прихватив по дороге один из самых крупных камней со стола.
– Как я понимаю, мы возвращаемся на станцию. А это, – Хэн подбросил желтоватый кусочек кварца в ладони, – плата за услуги. Не за извоз, нет, за сохранение вашей головы в целости и сохранности.
От такой наглости Пиетт на секунду утратил дар речи, что позволило Соло беспрепятственно завершить монолог.
– Адмирал, вам определенно нужна нянька, которая будет напоминать о необходимости есть, спать и изредка отвлекаться от дел, иначе вы сами себя повторно загоните на тот свет. И я почему-то сомневаюсь, что это понравится Вейдеру. Ведь не для этого он вас оттуда вытаскивал, а?
– Можно подумать, вас это волнует, – пробормотал Сорел, обращаясь к закрывшейся за спиной Хэна двери. Потом взял со столешницы плоский блекло-голубой камешек и посмотрелся в него, как в зеркало. Блестящая поверхность отразила бледное лицо с провалами глаз.
– Брр, – лаконично прокомментировал увиденное Пиетт, вынужденный согласиться с мнением контрабандиста. Выглядел он и впрямь плохо, но не настолько непоправимо, как можно было ожидать. А от переутомления самым лучшим лекарством действительно был сон. Который, слава всем галактическим богам, тут не могли потревожить ни начальники, ни подчиненные. Собственно, за возможность спокойно выспаться адмирал и выбрал в качестве транспортного средства «Сокол». А общество его капитана можно было и пережить.
Кстати о том, что можно пережить…
Сорел с силой сжал переносицу, пытаясь убедить организм потерпеть еще немного и не отключаться прямо тут, за столом. Но цветные пятна, мельтешащие перед глазами, недвусмысленно намекали, что если он в ближайшее время не доберется до подушки, то просто потеряет сознание. Поэтому размышления о тексте доклада, который надо будет предоставить лорду Вейдеру и Сидиусу лично, стоило отложить на потом. Как и придумывание подходящей истории для Аланы. Но об этом, судя по всему, пока вообще придется забыть.

– Вы шутите, – Лея ходила по комнате туда-сюда, резко взметывая подол платья на поворотах. Драгоценные кружева давно уже собрали всю пыль с дюрастиловых плит пола, но девушку это мало беспокоило. Куда большее ее занимал предмет разговора.
Таркин, наблюдавший за принцессой из удобного кресла, с интересом ждал, когда их высочество, наконец, споткнется. И, может быть, после этого успокоится. Но Органа-Соло не собиралась оправдывать его ожидания.
– Прослушивать все переговоры? Но как, как такое вообще возможно, не говоря уже о неправомерности подобных действий? – голос Органы-Соло прямо-таки звенел от праведного возмущения, заставляя вместо привычной каюты видеть зал Сената.
– Вас интересуют технически подробности? – Уилхуфф встряхнулся и сел прямо. С развлечениями пора было заканчивать, иначе они так и будут спорить ближайшие лет десять. Комиссар со вздохом пожалел о тех временах, когда принцесса еще не переменила своего к нему отношения и не начала ходить за ним по пятам, задавая сотни дурацких вопросов и требуя объяснений всех деталей собираемой схемы. Хотя, в некотором смысле это оказалось полезно – в процессе бесконечных объяснений Таркин не только охрип, но и выяснил для себя некоторые моменты, до этого казавшиеся ему спорными. Осталось перейти к активным действиям.
– Эм… – неуверенно отозвалась Лея. – А, давайте. Только попроще.
Бывший гранд-мофф позволил себе выразительно улыбнуться, но принцесса его проигнорировала.
– Если вкратце, то станции дальней связи предназначались не только для усиления и передачи сигнала, но и для его записи. Разумеется, не все станции, только узловые. А, как вам известно, позволить себе нести собственный передатчик нужной мощности может только крейсер или сходный по размеру корабль, поэтому основная часть гражданских передач записывалась и попадала в архив. Который время от времени проверялся СИБ по ключевым словам и образам. Собственно, все, что нам нужно – это посетить станцию и изъять данные. Запись производится автоматически, поэтому есть шанс найти много интересного.
– Подозреваю, что и переговоры Альянса давних лет? – Органа-Соло задумчиво потерла подбородок, пытаясь решить, насколько полезной может оказаться хранящаяся на станции информация. И не найдут ли они там что-нибудь… лишнее. Но отказываться от знаний, даже если они содержат некий компромат на лидеров Альянса, особого смысла не было. Как и в игнорировании самого компромата.
Да уж, детка, взрослеешь-умнеешь, глядишь к сорока годам и головой думать научишься до того, как делать, а не после, – мысленно то ли похвалила, то ли пожурила себя Лея, но вслух сказала совсем другое:
– Я за, комиссар. Называйте координаты.
Таркин изобразил удивление.
– Однако не ожидал, что вы так просто сдадитесь. Хотя любопытство – исконно женский порок. Кстати, некая сенатор Наберрие, по слухам, была наделена им с избытком. Но, к счастью, мы не встречались. Поэтому с последствиями проявляемого госпожой сенатором интереса к разным интересным проектам канцлер вынужден был разбираться лично.
Принцесса изумленно захлопала глазами, пытаясь понять, как такое было возможно, но потом вспомнила, что реальному Таркину на момент ее рождения было уже хорошо за сорок.
– Интересные у вас воспоминания, – недовольно пробормотала она, – жаль, у меня недостает нужных умений. А то был бы повод задать вам много вопросов. Не обязательно тех, на которые вы захотите отвечать по доброй воле.
Уилхуфф весело фыркнул. Принцесса явно стоила того, чтобы терпеть ее общество. По крайней мере, скучно с этой юной леди не было никогда.
– Боюсь, моя дорогая, до уровня Темного лорда вам еще очень далеко. Но ваше пристрастие к мелкой мести я запомню. Как там говорят кореллианские контрабандисты? «Я не злопамятный, просто злой да и память пока не подводит». Верно?
– Верно, – бледно улыбнулась в ответ Лея. Но тоже решила сохранить в памяти этот разговор. Уж слишком хорошо отпечатался в ее сознании силуэт темного шара пыточного дройда. Каждый раз превращаемый многочисленными кошмарами в нестерпимо яркую вспышку гибнущей планеты. Возможно, Бейл был не прав ни тогда, когда во все это ввязался, ни тогда, когда поддерживал Альянс, но это не означало, что можно было просто сжечь планету по собственному желанию. Но вот по собственному ли?
Таркин, обративший внимание на изменившееся выражение лица принцессы, вздернул бровь в молчаливом вопросе.
И девушка решилась произнести вслух то, что давно уже занимало ее мысли.
– Уилхуфф, мы оба прекрасно понимаем, что никакого допроса не будет. Но я все же хочу знать, – эти слова Органа выделила интонацией настолько явно, что они буквально повисли в воздухе, – кто санкционировал уничтожение Альдераана?
Комиссар колебался несколько секунд перед ответом, выбирая не меньшее из двух зол, что было бы логично, а пытаясь просчитать все варианты последствий того, что он сейчас скажет. Цепочки получались более чем интересные. И ради этого стоило рискнуть.
– Император, – тихо произнес он, и поспешил продолжить, пока принцесса не успела вставить хоть слово, – перед испытаниями я получил право на уничтожение любой населенной планеты. Находящейся не только в пределах Внешних Регионов, как было бы логично. Вообще любой. Кроме Корусканта, конечно. Сверхоружию необходима была достойная демонстрация. И участь вашего мира была предрешена.
Лея гулко сглотнула, пытаясь справиться эмоциями, но голос упорно не повиновался ей. А бывший гранд-мофф продолжал, и каждое его слово было как раскаленная игла, вонзающаяся в кожу.
– Если вы сможете беспристрастно рассмотреть тогдашние события, то вспомните, что к моменту окончания «допроса», станция уже вышла к Альдераану. И ваши слова уже не играли никакой роли. Программа должна была быть завершена.
Таркин помолчал, после чего со странной усмешкой добавил:
– Знаете, ваше высочество, в тот день меня обманули не только вы. Лорд Вейдер оказался куда более искусным лжецом. Результат всем известен.
– То есть? – едва слышно выдавила принцесса, потрясенная осознанием того факта, что все снова оказалось не так, как она думала. Хотя уже пора было привыкнуть. И выбрать, наконец, сторону. Проблема заключалась в том, что выбирать было совершенно не из чего. А до создания своей собственной партии, у которой достало бы сил на уверенное участие в этой игре, она еще не доросла.
– Все очень просто. Ваш допрос, как я понял много позже, был всего лишь акцией устрашения. До реального физического воздействия дело не дошло, иначе вы бы не носились по коридорам станции, как молодой крайт-дракон, спустя неполные сутки. Но тогда, имея на руках лишь странную запись, запечатлевшую для истории ваше падение в обморок и двадцать минут белого шума, я был склонен думать, что Вейдер воспользовался для допроса одним из своих ментальных фокусов. И не пожелал оставлять тому никаких свидетельств. Тем более что под воздействием химических препаратов вы для него должны были быть даже не раскрытой книгой, а рекламным плакатом, на котором большими буквами написана интересующая ситха информация, – комиссар скрестил руки на груди, словно пытаясь защититься от внутренних демонов, но жест вышел каким-то рваным, неуверенным.
Лея собралась было возразить, но передумала, вспомнив, что для нее допрос остался просто липким сгустком отрицательных эмоций, среди которых преобладала брезгливость. Возможно, именно она была реакцией на попытку чтения мыслей. А может, ей просто неприятно было валяться на грязном полу камеры. Сейчас уже невозможно сказать точно.
Собравшийся с мыслями Уилхуфф продолжил рассказ, хотя было видно, что каждая следующая фраза дается ему все труднее. Похоже, воспоминания не доставляли радости никому из участников тех событий.
– Но его заявление о том, что вы оказались крепким орешком, меня настолько порадовало, что я забыл об осторожности и здравом смысле. Двадцать лет ожидания – большой срок, и на пороге триумфа мало кто задумывается над мелочами. Поэтому я предпочел принять на веру лестное для меня заявление ставленника Императора и попался в ловушку. А станция доказала свою уязвимость. Надо полагать, Лемеллиску за это серьезно досталось…
Принцесса потерла виски, пытаясь поймать за хвостик вертящуюся на краю сознания мысль. Судьба главного конструктора чудовищной машины уничтожения интересовала ее в последнюю очередь.
– Так, подождите. Вы получили право на уничтожение населенной планеты. Выбрали для этого Альдераан, как материальный оплот Восстания. Продемонстрировали устрашающую мощь станции и направились к Явину, воспользовавшись маячком на «Соколе». А возле базы станция была взорвана в результате удачной атаки нашей эскадрильи. Опасность которой вы до самого конца не хотели признавать?
– Совершенно верно, за исключением того, что мне доложили о возможной угрозе. Но я решил рискнуть, упустив из виду тот факт, что лорд Вейдер станцию предпочел покинуть. С другой стороны – провал этого проекта означал не только мой личный провал и возможную казнь, но и крах доктрины страха. Не знаю, что огорчило бы меня больше.
– Бессмысленная смерть, я полагаю, – сухо произнесла Лея.
– Очень может быть, – дернул уголком губ комиссар. – Кстати, я забыл упомянуть еще одно. Отсылая меня в ваше распоряжение, Сидиус высказался совершенно четко, сделав акцент на том, что вы действительно вправе делать со мной, что хотите.
– Да идите вы к хаттовой бабушке с такими заявлениями! – возмущенно воскликнула принцесса, внезапно сообразив, что ее реакцию снова просчитали. С той самой беспощадной точностью, которая была свойственна Палпатину.
– Боюсь, ваше высочество, туда мы рискуем пойти вместе, – с грустной иронией отозвался бывший гранд-мофф.

Глава 36

– Милорд, – взгляд Мотмы был направлен строго в центр бронированного нагрудника. Задирать голову госпожа канцлер считала ниже своего достоинства, а смотреть в глаза ситху избегала, следуя здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Вейдер, в отличие от своего учителя слово и дело разделял с трудом, обычно пропуская первый пункт этого короткого списка и переходя ко второму, поэтому лишний раз напрашивать на неприятности не стоило.
– Да? – устало отозвался Анакин, изучая выбившийся из тщательной укладки рыжий вихор на макушке Мон. Бывший чандрилльский сенатор была непривычно серьезна и собрана. И где-то на краю сознания мелькала мысль, что нынешний разговор ей неприятен не потому, что она боится ситха, а по причине искренней нелюбви к разговорам с военными. Странно, что после стольких лет она еще не научилась ее действительно хорошо прятать.
– Я бы хотела попросить вас не присутствовать на первом заседании Сената, – твердо произнесла женщина. И против своего же правила взглянула в серые с золотом глаза.
Вейдер от неожиданности моргнул. Подобного заявления он не ожидал, полагая, что заседание будет проходить в присутствии не только все тех, кто имеет к нему непосредственное отношение, но и энного количества высоких гостей. И, разумеется, Сидиуса и его самого. Разница должна была заключаться лишь в том, что открывать «парад» будет на этот раз Мон, а не старший ситх. Но все оказалось не так просто, и главком был этим озадачен. А неожиданности он не любил, особенно в исполнении лидеров Альянса.
Что за..? – остаток мысли был совершенно непечатен, поэтому додумывать ее Анакин не стал, чтобы случайно не произнести то же самое вслух. Ему не было никакого дела до желаний Мотмы видеть или не видеть того или иного человека в своем любимом Сенате, но проблема заключалась в том, что госпожа канцлер только что вышла из кабинета Палпатина. Собственно, они практически столкнулись на пороге. И о чем она уже успела договориться с Императором лорд еще не знал, а спрашивать ментально не стал, зная, что у Коса и так непрекращающаяся мигрень ото всех этих приготовлений.
– Как вам будет угодно, мэм, – произнес после длинной паузы Вейдер, надеясь, что выбрал правильную интонацию. Судя по встопорщившейся шерсти стоявшего за плечом Мон ботана, получилось неплохо. Сама Мотма лишь кивнула в ответ и исчезла в хитросплетении коридоров дворца. Очень быстро, надо сказать.
Анакин пожал плечами и шагнул в раскрывшуюся створку двери.
– Мальчик мой, – радушие Палпатина показалось младшему ситху наигранным. Император выглядел не намного лучше своего воспитанника и был явно раздражен. Похоже, разговор с Мотмой был последней каплей, переполнившей чашу терпения Коса.
– Учитель, – главком склонился в глубоком поклоне. Льстить – так по полной программе. Что-что, а проявления покорности Сидиус любит. Пусть и несколько по детски, понимая всю условность подобных жестов, но все же.
Палпатин, ожидаемо польщенный подобным вниманием, повеселел и даже вполне искренне улыбнулся.
– Анакин, не стоит так официально, – Император сложил ладони домиком и уперся в них острым подбородком, здорово напомнив Вейдеру татуинскую песчаную черепаху. Расшитый причудливым узором капюшон терракотового плаща лишь усилил сходство. – Мы слишком давно друг друга знаем.
– Именно поэтому нужно иногда напоминать друг другу, с чего это знакомство начиналось, – главком плюхнулся в протестующе скрипнувшее кресло и прикрыл веки. – Что у нас опять плохого?
Сидиус скорчил в ответ строгую рожицу.
– Ничего особенного. Твой дражайший отпрыск в компании Мары отправлен разгребать архив Храма. Раздел, посвященный теоретическим основам джедайской идеологии. Надеюсь, это хоть немного научит его терпению и смирению, а то вообще никакого сладу нет. Ну а Маре полезно проветриться.
– Не боитесь, что они окончательно развалят руины? Я к ним как-то привык, да и вид из окна испортится, – хмыкнул младший ситх, не открывая глаз.
– Я с ними Йоду отправил, – с кривоватой ухмылкой сообщил Палпатин. – Так что будет им не только физический труд, но и практика в Силе.
– Пополам с чудовищным количеством грамматически абсурдных нравоучений, – вполголоса отметил Вейдер. – Меня всегда поражало, как нашего зеленого и ушастого друга терпел Совет. Хотя некий смысл в подобном способе изложения мыслей есть. Пока все пытаются понять, что же было сказано, можно или убраться или посмотреть с укоризной. А последнее Йода очень любил. Сейчас вроде полегче стало, но с падаванами он явно отведет душу.
– Тебе их жаль?
Сбитый с толку участливым тоном, Анакин открыл глаза и повнимательнее присмотрелся к выражению лица Сидиуса. Но старший ситх был слишком хорошим актером.
– Нет, конечно, – сверкнул хищной улыбкой главком, – Мару особенно.
– Не любишь ты девочку, нехорошо, – пожурил ученика Палпатин.
Вейдер возмущенно фыркнул.
– Рыжих и нахальных я всегда не любил. Повода не было.
– Ну да, друг мой, ты у нас по большей части по шатенкам да брюнеткам, – подколол Темного лорда Император. – Ну да ладно, с остальными стихийными бедствиями мы как-нибудь разберемся. Лея, насколько я помню, все еще во Внешних Регионах… а Соло?
Анакин с трудом удержался, чтобы не сморщить нос, вовремя вспомнив, что Падме находила эту гримасу невообразимо смешной. Контрабандиста он лично предпочел бы вообще загнать подальше годика эдак на два, надеясь, что за это время или Лея найдет кого другого или проблема решится сама собой. Но, увы, с выбором дочери приходилось считаться. И терпеть общество нахального пирата время от времени.
– С Пиеттом. И даже живой до сих пор, как ни странно.
– Не наговаривай на своего адмирала, – Сидиус откинулся на спинку кресла, совсем утонув в капюшоне. Так, что из густой тени видны были только пронзительно-желтые глаза. – Кстати, как его успехи с набуанским проектом?
– Еще не знаю, но надеюсь получить отчет сегодня, – Вейдер поднялся с кресла, внезапно осознав, что его ждут еще в десяти местах. Первым из которых числится переговорный центр, где его уже битый час вызывает по закрытому каналу Лира Вескесс с Фондора. Безжалостно тратя при этом деньги налогоплательщиков и ресурс передатчика. Мадам генеральный конструктор добивалась внимания главкома уже неделю и была нечеловечески настойчива. И, как знал Темный лорд, если он не ответит на ее вызов в ближайшие сутки, Лира явится на Корускант сама, притащив за собой целый выводок младших инженеров и два контейнера чертежей и моделей. И тогда уже он одной беседой не отделается. Вторым номером значилась Айсард, но Директор СИБ не имела привычки занимать чужое время без острой на то необходимости, поэтому с ней ситх наделся решить все имеющиеся вопросы быстро и эффективно. И пообедать по ходу беседы. Генштаб, до этого дня предпочитавший общаться с ним исключительно в режиме текстовых сообщений, Анакин решил оставить на потом, не уверенный на сто процентов в том, что сумеет удержаться от жертв и разрушений в ходе разговора. Все остальные потерпят до лучших времен.
Император, для которого мрачные размышления Вейдера секретом не были, дождался, пока тот закончит разбираться со своим внутренним расписанием и задумчиво проронил:
– Знаешь, Анакин, я бы хотел получить не только доклад, но и самого адмирала. Полагаю, это можно будет устроить? После заседания Сената будет как раз удобно.
– Хорошо, – после паузы отозвался Темный лорд. Младший ситх не был уверен в том, что Соло сумеет доставить Пиетта на Корускант вовремя, но попробовать стоило. Заодно проверить, так ли хорош пират, как о нем рассказывают.
– Пусть будет так, как пожелает Император, – ритуальная фраза, завершившая беседу, сопровождалась зеркальной улыбкой обоих ситхов. Очень многообещающей.

А над Храмом тем временем светило ласковое солнышко, отбрасывающие на разбитые плиты одного из заброшенных залов изломанные тени. Витражи раскрошились в пыль еще десять лет назад, оставив в качестве воспоминания лишь причудливо искривленные рамы. Учитель Учителей, почтенный зеленоухий магистр Йода сидел в пятне света и задумчиво водил палочкой по пыльному полу, рисуя какие-то одному ему понятные кружки и закорючки. Кеноби, одним глазом наблюдающий за процессом создания «шедевра», умудрялся одновременно внимательно прислушиваться с шорохам, раздающимся из дальнего коридора, в котором скрылись падаваны. Уже три часа как.
– С ними там точно ничего не случится? – наконец не выдержал Оби-Ван, задав вопрос вслух и ни на секунду не задумавшись над тем, что нынешняя природа позволяет ему общаться с одаренными мысленно без малейших усилий. Особенно с такими же условно материальными, как он сам.
– Что случиться может? – острое ухо Йоды недовольно дернулось. Маленькому экзоту явно не нравилось, что его отвлекают от размышлений. – Слежу я за ними. Ловушки же давно сломаны. А если остались какие – полезно им будет отвлечься. От мыслей, привязанность влекущих.
– Какие еще ловушки!? – моментально взвился рыцарь-джедай, в красках представив себе свой разговор с Анакином над телом Люка и успешно пропустив вторую половину фразы Учителя Учителей.
Кошмарное видение беспомощно торчащих из-под фрагмента храмовой колонны переломанных конечностей в сером пилотском камуфляже явилось ему во всей красе, заставив облиться холодным потом. Фантазия у Анакина обычно до изощренных пыток не доходила, но Вейдер последнее время выглядел не лучшим образом, а уж бесконечные переработки на характере главкома сказывались совсем скверно. Поэтому надеяться на милосердие лорда ситхов в данном случае было бессмысленно и даже вредно.
Мару Кеноби жалеть не собирался в принципе, но понимал, что Сидиус наверняка не обрадуется, если с ней произойдет несчастье. Любимый домашний зверек, как-никак. С другой стороны, Джейд была приспособлена к нештатным ситуациям много лучше младшего Скайвокера. И это тоже надо было учитывать.
Рыцарь припомнил, что рыжеволосая ситхесса некогда порывалась Люка убить, и не факт, что относительно недавний приказ Палпатина пересилил многолетнюю личную неприязнь. Рука Императора слыла девушкой неуравновешенной, обладала взрывным темпераментом и неплохо умела притворяться. Все это делало ее в глазах Кеноби потенциальным источником повышенной опасности.
При этом Оби-Ван вполне серьезно и в чем-то даже обоснованно подозревал себя в развитии параноидальных наклонностей, связанных с нынешней его работой на Айсард. Сидение в подвалах СИБ плохо сказывалось на устойчивости психики. Хуже было только общество ныне покойной, как искренне надеялся Кеноби, Вентресс. Хотя кто знает Палпатина? Может суровая мадам до сих пор прячется в каком-то ранкорьем углу галактики и ждет удобного момента?
– Разные. Ловушки разные, – Йода, выждав пока внимание Оби-Вана вернется к его скромной персоне, снова начал чертить закорючки. – Или думаешь ты, что зря Храм оставлен был так?
– Как – так? – глупо переспросил рыцарь, понимая, что именно этого вопроса от него ждут. И не очень пока представляя, к чему клонит почтенный магистр.
В ответ Учитель Учителей обвел трехпалой лапкой полуразрушенный зал, для усиления эффекта ткнув в направлении вполне прилично выглядевшей лестницы на следующий ярус. На ней даже сохранился обрывок разноцветного коврика, хоть и порядком выцветшего от времени.
Как помнил Оби-Ван, в этой башне в лучшие годы располагалась часть библиотеки. А само хранилище голокронов, во избежание несанкционированного доступа к ним излишне любопытных падаванов, было скрыто в основании Храма. Собственно, это хранилище и являлось целью сегодняшней экспедиции Люка и Мары, инициированной, по слухам, самим Сидиусом. Но, по мнению Кеноби, шансы туда добраться были у этой парочки, склонной отвлекаться от основного маршрута на любую ерунду, весьма сомнительны.
– Без охраны, – почти нормально пояснил Йода, довольно зажмурившись и звонко хихикнув. Его радовал подыгрыш Оби-Вана и он не считал нужным это скрывать. – Можно было разрушить, а можно – сохранить. Хороша приманка, а? И ведь мы тоже попались.
Новый смешок Учителя Учителей показался рыцарю несколько странным, и он поспешил опровергнуть эту теорию. Но едва открыв рот с удивлением осознал, что первым местом, в которое они явились, прибыв на Корускант в тот страшный день двадцать с лишним лет назад, был именно Храм.
Густое облако черного дыма, выбрасываемое верхушками подожженных в результате атаки башен, плыло над центром города, а яркий свет полуденного солнца лишь подчеркивал подпалины на древних стенах. И над всем этим стояла пронзительная тишина. И запах. Запах горелой плоти, смешанный с едва заметным запахом разложения.
Оби-Ван зажмурился, и попытался сконцентрироваться, но воспоминание не желало прятаться обратно в глубины памяти, в которые он усердно загонял его столько бессонных ночей и безрадостных дней. Зрелище коридоров, усеянных телами юнглингов, являлось ему в кошмарах до сих пор, хотя какие могут быть кошмары у мертвых?
Но мираж дрожал и переливался, делаясь с каждой секундой все четче и насыщеннее. И рыцарю казалось, что он различает не только складки на светлых робах падаванов, но и тени от навсегда сомкнувшихся ресниц. Белизна доспехов нападавших резала глаза, казалось нестерпимо яркой, а тот факт, что на одного одаренного в этой бойне пришлось в среднем по два десятка убитых клонов, не отменял чудовищности ситуации. Кеноби почувствовал, что еще немного, и он сам провалится в прошлое. Прямо в тот страшный день.
Анакин…
Давно забытая ярость взметнулась волной, затопила, застлала кровавой пеленой глаза, сбила дыхание и потащила за собой. В омут. Во Тьму.
Но полностью «насладиться» падением в никуда Кеноби не удалось.
Йода, примерно на такую реакцию и рассчитывавший, саркастически хмыкнул и постучал по расколотой плите палочкой, привлекая внимание рыцаря. Наваждение рассеялось, как дым. Оби-Ван очнулся, вздрогнул, кукольно захлопав невидящими глазами, и со всхлипом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Сведенная судорогой рука с трудом отпустила рукоять бесполезного сейбра. Хорошо хоть никого рубить не начал, гоняясь на привидениями.
– Простите, Учитель, – понуро извинился джедай, отдышавшись.
Воспоминание было слишком мучительным и настолько ярким, что он заподозрил Йоду в дурных намерениях. И том, что тот намеренно заставил его вновь пережить все это. Но уже с учетом всех приобретенных знаний и утерянной наивности и веры. Впрочем, странно было думать, что педагогические методы маленького магистра стали ближе к понятиям гуманизма за время добровольного изгнания на Дагоба. А судя по рассказам Люка, так и вовсе от них ушли в туманную даль. Один эпизод с деревом чего стоил. И ведь казалось тогда, что все это во имя великой цели.
– Не проси прощения. Не выучил ты урок до конца, – печально опустил уши расстроенный такой быстрой сменой темы магистр. – Не туда смотришь, не то видишь. На звезды гляди.
Кеноби покорно задрал голову к небу, виднеющемуся в прорехе купола, и тут же получил сучковатой палкой под колено.
– Как был ты прям и прост, так и остался. И ученика своего таким же выучил. Где надо было думать, верил, а где верить – сомневался. Хотя все мы тогда… сомневались.
Йода вздохнул и неожиданно хитро улыбнулся, словно придумав новую каверзу.
– На звезды смотреть надо там, где видны они. Спроси падавана своего, откуда глядеть стоит.
Оби-Ван поморщился, вспомнив густой мрак явинской ночи и тьму, что чернее черного стояла у него за спиной. Тьму в облике Анакина. Да уж, его бывший ученик точно знал, откуда лучше виден свет. Рыцарь машинально провел по шее, пытаясь стереть отпечаток призрачных пальцев. Сегодняшний «вечер воспоминаний» ему определенно не нравился. А на вопросы, к рассмотрению которых его так настойчиво подталкивал Учитель Учителей, джедай явно не был готов отвечать даже самому себе.
– Спасибо, я лучше не буду видеть звезд, – очень сухо отозвался Кеноби, уже не заботясь о положенной в отношении старших и мудрых хотя бы номинальной вежливости.
Магистр расстроено опустил кончики ушей.
– Не ты один не желал их видеть, – сообщил он с едва заметной ноткой сожаления. – Слишком многие привыкли к свету дня. И забыли, что есть ночь. Да, забыли…
– Я не понимаю, – устало произнес рыцарь, грузно усаживаясь на старинный камень и чувствуя себя таким же древним, как этот обломок мрамора. Уже ставшая привычной легкость «нового» тела куда-то делась, уступив место тяжести всех прожитых лет. От эмоционального перенапряжения страшно болела голова, но Оби-Ван подозревал, что его мучениям суждено продлиться еще достаточно долго, чтобы он успел возненавидеть саму идею Ордена и трижды проклясть тот день, когда он сделал очередной «правильный выбор», отказавшись от общества нормальных людей. Загадки Учителя Учителей ему уже надоели, а вечные двусмысленности, на которые был горазд маленький экзот, часто ставившие его в тупик и при жизни, сейчас попросту раздражали.
Йода снова вздохнул. Ученик упрямился, не желая идти к цели длинными путями, поэтому стоило лишний раз напомнить ему, что короткие пути четкие ответы далеко не всегда самые лучшие и полезные для здоровья.
– То, что видел ты, приняв за средоточие Зла, и есть Сила.

Оби-Ван замер на несколько секунд. А потом обреченно прикрыл глаза.
Как все просто. Как все отвратительно просто. Звезды – Свет, но горит лишь во Тьме он и лишь из Тьмы виден. Нет Тьмы, нет Света. И гореть мы можем лишь в ночи, неразличимы днем. Мы сами создали вечный день и сами же слились с ним.
– Вот, теперь понял ты. Но не все, – Учитель Учителей медленно провел последнюю линию рисунка, завершив узор, в котором теперь узнавался орнамент одного голокронов. Того, в котором хранились сведения обо всех одаренных детях. Секунды две полюбовавшись на дело рук своих, Йода повернулся к рыцарю и произнес, неприятно растягивая слова и почти гипнотизируя:
– Вспомни, друг мой, хоть и не хочешь ты этого. Вспомни мертвых. Кого недоставало среди них?
Оби-Ван автоматически попытался закрыться, раздраженный очередным вмешательством извне, но внезапно обмяк, похолодев от осознания одной простой истины. И снова увидел тот самый, усеянный телами коридор. Клоны и падаваны-первогодки вперемешку. Воспитатели, до последнего пытавшиеся закрыть собой юнглингов и путь к центру Храма. К его сердцу – Залу тысячи фонтанов.
– Самых младших детей, – едва слышно прошептал он. – Их не было.
– Именно, – хмыкнул маленький экзот. – А теперь посчитай, сколько Рук у Императора? О многих известно тебе? Об одной.
Кеноби яростно потер лопающиеся от боли виски, но какое значение имела мигрень на фоне очередного крушения картины мира? А он еще думал, что для Люка шоком окажется мирное ситхско-джедайское чаепитие, наивный.
– Двое их всегда, учитель и ученик, – твердо произнес Оби-Ван на остатках самообладания и вдруг рассмеялся, громко и зло. Пытаясь выкрикнуть, выплеснуть все то, что на него свалилось. Но, увы, теперь это было невозможно. И даже истерика со швырянием разноцветных молний не принесла бы облегчения.
Йода лишь качнул головой и отвернулся. «Отпусти то, что любишь» – слишком часто он повторял эту фразу, не думая о том, какой смысл она имеет для тех, кому есть что терять. Девять веков жизни – долгий срок. Сорок веков забвения – еще страшнее. И сейчас зеленоухий магистр с горечью осознавал, что общество древних призраков ему нужнее, чем общество бывших учеников и их потомков. А мираж горящего Храма уже стал просто воспоминанием. Красивой картинкой в памяти. Черно-золотой на пронзительно синем.
Так эта беседа и закончилась бы океаном горечи и невысказанных обид, но внезапно на сцене появился новый, абсолютно неожиданный персонаж.
– Двое, – хрипло произнес за спиной Кеноби подозрительно знакомый голос, – но никто не мешает иметь достаточный выбор. На всякий несчастный, так сказать, случай.
Дарт Мол, неслышной тенью сбежавший по ступеням, ловко перепрыгнул трещину в полу и, остановившись посреди безнадежно испорченного узора, отвесил Йоде ироничный полупоклон, после чего хлопнул ошарашенного Кеноби по плечу, сунул ему в руки сиреневый фрукт и уселся рядом.
– Расслабься, джедай. И жуй давай, оно всяко лучше, чем думать. Истина – штука неприятная и очень спорная, а уж в исполнении дипломированных манипуляторов – тем более, – забрак одарил Учителя Учителей широкой улыбкой, продемонстрировав полный набор черненых зубов. Йода в ответ дернул ухом и насупился. А после недолго размышления и вовсе предпочел исчезнуть в Силе не прощаясь.
Кеноби моргнул и покатал угощение в ладонях, пытаясь убедить себя, что все это ему не приснилось. Но нежная, чуть шершавая, как язык эопи, кожица плода разошлась под пальцами, залив их фиолетовым соком. Машинально слизнув каплю, Оби-Ван вспомнил, что он это уже ел. Причем во время не менее странной беседы.
– Как-то они мутировали у вас, – с сомнением произнес он, вгрызаясь в сочную мякоть.
Мол отмахнулся и жестом фокусника извлек второй фрукт откуда-то из недр широкого рукава плаща.
– У нас там все мутировало. Пустили «огородников» командовать, – скривился он, едва не подавившись куском и прицельно плюнув косточкой в остатки неопознаваемого уже барельефа. – Хоть не возвращайся, того и гляди во сне сожрут. И кто? Изгородь. Тьху!
Оби-Ван, который угрозы для ума всегда ставил выше, чем угрозы для телесной оболочки, прекрасно понимая, что со вторыми у него шансов справиться больше, выразительно хмыкнул и сожалением посмотрел на огрызок шкурки. Больше от фрукта ничего не осталось, а добавки не предвиделось. Но принятое внутрь сладкое явно пошло организму на пользу, по крайней мере, голова перестала пытаться взорваться изнутри.
– Так зачем ты здесь? – спросил он, внимательно разглядывая сосредоточенно жующего забрака.
Тот мотнул рогатой головой, сбрасывая мешающий капюшон, и что-то невнятно промычал. Похоже, хорошие манеры имели у него более низкий приоритет, чем хорошая еда.
– Приютское детство? – мысленно поинтересовался Кеноби.
– Оно самое, – ответ ситха был окрашен в болотно-зеленые тона.
Как уже понял Оби-Ван, к водным мирам Мол питал искреннее отвращение, предпочитая сухой и теплый климат. Думать над подобными мелочами рыцарю сейчас казалось приятнее и проще, чем над глобальными проблемами. И он начал потихоньку осознавать причину, по которой Анакин предпочитал действовать сразу, думая лишь над наиболее удачным способом реализации действия, а не над его будущими морально-этическими последствиями. Нельзя сказать, что метод был действительно хорош, но для Избранного подходил наилучшим образом. Как и «путь крайт-дракона» в фехтовании. Впрочем, подобную тактику будущий Темный лорд успешно использовал и в командовании войсками, предпочитая давить противника или силой или наглостью. При этом наглостью обычно получалось даже лучше. Особенно если Кеноби успевал вовремя разобраться с остатками недобитых и ошарашенных подобным поведением врагов.
Плотоядно облизнувшись и вздохнув, отдав тем самым последнюю память почившему в желудке экзотическому плоду, Мол обратил внимание на непривычно задумчивого джедая и даже рискнул помахать ладонью у того перед носом. Оби-Ван мигнул, с усилием сосредоточившись на происходящем, и вопросительно уставился на ситха. Забрак просиял своей фирменно-черной улыбкой и похлопал рыцаря по плечу.
– Вставай, магистр, дело есть. Для начала забрать падаванов из этого гадюшника, а потом доставить их Сидиусу. Кстати, учитель говорил, что в допросах вам требуется помощь. Так вот – я охотно присоединюсь к процессу в обмен на занятия фехтованием. А то скоро забуду, чем меч держат.
– Боюсь, тебе это не грозит, – хмыкнул Кеноби, поднимаясь на ноги и отряхивая робу от пыли. – А для допросов надо не только желание, но и умение.
Мол менторский тон рыцаря проигнорировал, просто выбросив вперед когтистую пятерню, окутанную жгучими алыми искрами. И довольно заржал, оценив выражение перекошенного лица магистра.
– Пугать я умею, – все еще посмеиваясь, заявил он. – С классикой физических пыток тоже знаком. По богатому личному опыту. Надо сказать, методы наших учителей еще похуже, чем у ваших, так что не привыкать.
Кеноби передернуло. И лишь спустя минуту он сообразил, что не задал еще один важный для себя вопрос. Но еще не поздно было выкрикнуть его в удаляющуюся по коридору спину ситха.
– Эй, а почему ты позволяешь себе называть Храм гадюшником?
Забрак резко остановился и крутнулся на пятках, развернувшись к джедаю лицом.
– Потому, что он мне не нравится. Не нравился живым, когда я был в нем много лет назад, не нравится и сейчас, мертвым.
Неожиданная серьезность, с которой было сделано это заявление, смутила Кеноби, но вопиющий факт, озвученный Молом, не позволил ему промолчать.
– Как это – был в Храме? – переспросил рыцарь. Он охотно поверил бы в оговорку, просмотр голозаписи или любое другое логичное с его точки зрения объяснение. Но допустить присутствие Темной стороны в сердце Ордена во плоти джедай не мог, предпочитая забывать о том, что Палпатин неоднократно наносил визиты Совету. И ведь никто и никогда его даже не заподозрил. Но старший ситх был действительно мастером, в отличие от некоторых.
– Очень просто, – забрак накинул капюшон обратно на голову, аккуратно расправив складки на острых рожках. – Меня Сидиус на экскурсию водил.
Оби-Ван растерянно потер вновь занывший висок и пробормотал, уже понимая абсурдность еще не прозвучавших слов:
– Что за ситх?

Люка и Мару, с интересом изучавших живописные развалины очередного уровня, мало интересовали глобальные философские вопросы. А вот решение задачи «как бы так пролезть между теми двумя обломками и не уронить их себе на голову» было на данный момент куда более важным.
– Не узковато-то ли? – озвучила свои сомнения Джейд, прикидывая ширину имеющейся щели.
Люк пожал плечами, понимая, что ему самому пробовать протиснуться в проход смысла не имеет. По мнению юноши, единственным живым существом, для которого там было достаточно места, мог считаться Йода. Точнее, Йода очень плотно прижавший уши и старающийся не дышать лишний раз. Но Скайвокер очень сомневался, что почтенного магистра удастся уговорить на подобную авантюру.
– Что там твой зеленый друг говорил? Размер не имеет значения? – с кривой ухмылкой уточнила Мара, краем глаза наблюдая за порозовевшим от смущения напарником. Слишком уж двусмысленно прозвучала эта фраза в ее исполнении. Да еще и с фирменной мурлыкающей интонацией.
Сообразив, что несколько увлеклась, Рука Императора звонко фыркнула, хлопнула рыцаря по плечу и змеей нырнула в щель между обломками, предоставив Люку заботу о сохранности одной рыжей головы. Джедай собрался было возмутиться, но услышал скрип сдвигаемого камня и Силой потянул одну из плит, перекрывающих проход, пытаясь удержать ее в неустойчивом равновесии. Понимая, что без его помощи девушка рискует превратиться в неаппетитную кляксу минуты эдак за три, чего ему совершенно не хотелось. Таланты Мары он уже изучил, и выяснил, что перемещение тяжелых объемных предметов в них не входит.
Увлекшись разгребанием обломков, Скайвокер слишком поздно заметил тень от накренившейся за его спиной колонны. И тут же вынужден был отпрыгнуть в сторону, поскольку колонна внезапно рухнула, подняв тучу пыли и выстрелив в воздух целое облако острых осколков. Сдавленно пискнула невидимая в мутном желтовато-коричневом тумане Джейд, а очередной кусок потолка стал фрагментом пола, едва не прихлопнув джедая.
– Люк? Люк, ты живой? – откуда именно прозвучал голос Мары, полуоглохший от грохота юноша сказать затруднялся, но решил на всякий случай отозваться. К несчастью, попытка вдохнуть закончилась звонким «Апчхи!», вызвавшим новый водопад камней с остатков полуразрушенного свода.
Хаттов хвост! Архитекторы криворукие, нельзя было без изысков строить?!
Метнувшись в сторону от одной смутной тени, Скайвокер столкнулся с другой, к его удивлению оказавшейся теплой и относительно мягкой, а в следующую секунду оба одаренных рухнули на пол, пытаясь распутаться и не попасть под осколочный дождь.
– Отпусти меня немедленно! – просипела придавленная к мозаичной плите Мара, отчаянно извиваясь и брыкаясь. Забившаяся в растрепанные волосы пыль превратила спутанные пряди из рыжих в пепельно-серые, придав девушке сходство со статуей.
– Я подумаю над этим вопросом, – туманно отозвался джедай, разглядывая что-то поверх ближайшего обломка.
Джейд, заинтригованная столь странным поведением (ну ладно бы поцеловать пытались, но тут же вообще не смотрят!), извернулась, пытаясь проследить за направлением взгляда рыцаря.
– О! – прокомментировала она мельком увиденный край полуоткрытой двери в хранилище голокронов. Случайно вызванный ими обвал расчистил подходы к цели, и теперь оставалось только взять искомое.
– Ага, – отозвался Скайвокер, насмешливо глядя в потемневшие от переизбытка эмоций изумрудные глаза ученицы ситха. – Ну, кто первый?
– Я! – пинком стряхнув с себя юношу, Мара вскочила на ноги и рванула к цели. Тут же растянувшись в грязи в полный рост, поскольку коварный противник успел ухватить ее за щиколотку.
Кубарем прокатившись по обнаружившимся перед дверью ступенькам, форсюзеры едва не вышибли уцелевшую створку и проехались по черному мраморному полу, оставляя за собой серо-рыжий пыльный след.
– И все равно я первая, – капризно заявила Джейд, пытаясь заехать рыцарю локтем по ребрам, но разница в росте и слишком крепкая хватка противника расстроили ее планы.
– Хорошо. Ты первая, кто сможет прочитать записи о работе Сельхозкорпуса за последние триста лет, – покладисто согласился Люк, не разжимая объятий. Его искренне забавляло поведение девушки, и радовала столь редкая возможность отыграться за все ее подколки. Поэтому упускать случай он не стал.
Мара нахмурилась, тут же забыв о своем «неудобном положении».
– Ты серьезно? Я думала, тут что-то ценное было. Иначе зачем Сидиус нас сюда послал?
Люк улыбнулся и сдул с лица Джейд нахально лезущую ей в глаза прядку волос.
– Боюсь, что самое ценное в этом помещении я сейчас держу в руках, – едва слышно заметил джедай.
– Даже так? – неуверенность в голосе ситхессы была слишком явной. В отличие от надежды. – Врешь ты все.
– Мне тебя бросить?
– Нет! Я тебе бро… Ай! – похоже младшее поколение Скайвокеров следовало дурному примеру старшего и слово и дело разделало чисто условно – паузой в долю секунды.
Кеноби печально вздохнул, осторожно переступил узкий провал и подошел к сидящему на обломке колонны Молу. Забрак, по своему обыкновению, восседал на самом краешке, напоминая нахохленную птицу, а глубоко надвинутый капюшон усугублял сходство.
– Ну чисто дети, – хмыкнул мастер-джедай, ладонью разгоняя висящую в воздухе пыль.
– Могло быть и хуже, – флегматично отозвался ситх. – Кстати, я так понимаю, что нам придется часика два подождать, пока они выяснят, наконец, отношения.
– Почему? – удивился Оби-Ван, но забрак прижал палец к губам, и в наступившей тишине звук поцелуя, раздавшийся из-за двери, показался ошарашенному таким развитием событий рыцарю неприлично громким.
– Что там у вас в Кодексе говорилось про привязанности? – ехидно поинтересовался Мол, хватая дернувшегося было Кеноби за рукав. Тот осуждающе покачал головой и вдруг улыбнулся.
– Забудь, новое поколение наверняка напишет свой вариант дурацких правил. Столетия через два-три. А пока предлагаю убраться отсюда. Не думаю, что им нужна наша компания. А вот два-три бокала иторианского игристого в ней явно нуждаются.
Мол лишь осклабился в ответ.

Глава 37

Несколько часов спустя главком, у которого от переизбытка информации уже кружилась голова и мелькали перед глазами цветные пятна, добрался-таки до своего кабинета. Боевые дройды, попытавшиеся было поприветствовать законного владельца привычным образом, а именно – атакой с четырех сторон сразу, были сметены вихрем Силы, а лорд ситхов, настроение у которого окончательно испортилось, поплелся через темный холл к лифту. На перемещение в пространстве другим способом у него не было уже ни сил, ни желания.
По счастью, повторно доказывать искусственному интеллекту замка, что с хозяином шутки плохи, не пришлось, а уцелевший после этой маленькой экзекуции дройд даже сообразил принести Вейдеру чашечку кофе. В которую тот уставился, как в зеркало, не замечая, что время идет, а напиток стынет. Перед глазами главкома до сих пор мельтешил хоровод чертежей, схем, карт и финансовых смет. Причем последние вызывали в нем исключительно глухое раздражение, поскольку денег в казне Империи на подобные, сомнительные и на первый и на второй взгляд, проекты не было. Да что тут говорить, по-хорошему их не было даже не необходимую модернизацию имеющегося флота, а уж на новые образцы вооружений и подавно. Разумеется, Лира Вескесс зарекомендовала себя наилучшим образом, но даже все ее заслуги разом не могли помочь Темному лорду извлечь необходимую сумму из ниоткуда. Постройка четырех линкоров класса «Исполнитель» проделала в государственном бюджете впечатляющую дыру, и способов ее залатать пока не могли предложить ни гранд-моффы, не спешащие делиться собственными доходами, ни министерство финансов, осторожно намекавшее, что повышение налогов сейчас очень некстати. На все это наслаивалась еще и необходимость провести очередной раунд учений, решить вопрос со снабжением остатков армии Альянса, перешедшей на баланс Империи и прочее, и прочее.
Из омута обрывочных мыслей ситха вывел, против ожиданий, не очередной звонок из Генштаба и не вызов Императора, а слепящий глаза солнечный зайчик, отброшенный мимо пролетевшим ярко раскрашенным и отполированным до блеска спидером. Мрачно хмыкнув, главком отметил для себя необходимость снова активировать зенитные турели, пусть и выставив их на малую мощность. А то, понимаешь, разлетались тут, совсем страх потеряли. Придя к этому выводу и развеселившись невесть почему, Анакин обвел помещение критическим взглядом.
Присутствие Пиетта было заметно, хоть адмирал и постарался по минимуму вмешиваться в установленный порядок. Но мелочи, за которые цеплялся взгляд, вроде оставленного на краю стола датапада или висящего на спинке кресла широкого шарфа выдавали чужое присутствие. А ментальный отпечаток позволял без труда воспроизвести практически все происходившие в кабинете события.
Заглянув под крышку тяжелой шкатулки темного дерева, предусмотрительно убранной адмиралом в ящик стола, главком тихо рассмеялся. Голокроны, принадлежавшие представителям обеих сторон Силы, расставленные в строгом шахматном порядке, едва заметно фонили, выдавая недовольство их обитателей. Но, как ни странно, откровенной враждебности друг к другу интерактивные копии давно покойных одаренных не проявляли. Похоже, что эти ребята были даже рады необычной компании. И своему весьма странному новому владельцу.
Анакин попытался представить себя на месте адмирала, разбирающего очередную гору заданий и одновременно пытающегося слушать монотонный рассказ спорящих между собой призраков, но потерпел неудачу. Слишком давно он был человеком. Слишком давно был закован в эту глухую броню. Позволив себе пару минут поностальгировать по старым добрым падаванским временам, Вейдер глухо фыркнул, отставил чашку с остывшим кофе и тяжело уселся в привычное кресло. Звонко щелкнула клавиша узла дальней связи и замерцал нечеткий пока силуэт голограммы.
– Милорд, – судя по сбившемуся дыханию и взъерошенному виду, Пиетт был чем-то занят. И этим чем-то явно было весьма бурное обсуждение, плавно переходящее в скандал. Обрывок чужой фразы утонул в помехах, но главком почти не сомневался, что второй голос принадлежал Соло.
– Адмирал, – Вейдер кивнул вместо приветствия и сразу перешел к делу. – Вы нужны мне на Корусканте завтра к полудню.
Лицо Сорела, мысленно подсчитавшего оставшееся до часа «Х» время, вытянулось, и он позволил себе выразить сомнение в реалистичности поставленных сроков.
– Никаких возражений. Император хочет выслушать ваш доклад о темпах производства турболазерных концентраторов, а я, в свою очередь, хочу проверить, так ли хорош некий Хэн Соло, неоднократно похвалявшийся своим мастерством пилота.
– Да, милорд, – едва слышно отозвался Пиетт. – Как вам будет угодно.
– Не стоит воспринимать это так серьезно, – Вейдер откинулся на спинку кресла и задумчиво подергал за бахрому висящего на спинке шарфа. – Во-первых, в полдень должно начаться заседание, и я не думаю, что ваше весьма вероятное опоздание действительно кто-то заметит. Кроме Соло, разумеется. А уязвленная гордость контрабандиста – его проблема, а не ваша. Во-вторых, доклад, это только часть дела.
Адмирал удивленно вздернул брови, озадаченный такой постановкой вопроса. Ему казалось, что планы на ближайшие две недели были определены достаточно четко, но, похоже, он пропустил очередные изменения.
– Я хотел бы попросить вас, не приказать, а именно попросить, побеседовать с Вескесс на тему ее нового проекта. У меня, к сожалению, на это просто не хватает времени, а вы, насколько я помню, достаточно результативно сотрудничали с этой дамой во время постройки «Исполнителя».
Пиетт кивнул, даже не пытаясь скрыть недовольную гримасу. С Лирой он действительно общался почти каждый день шесть долгих месяцев на Фондоре. И не особо рвался этот опыт повторять – линкор вышел из доков с таким количеством недоделок, что Сорел опасался за сохранность своей жизни с самого первого дня службы на корабле. И не зря беспокоился, надо сказать. Маршевый двигатель они, к счастью, так и не потеряли, но несколько запчастей поменьше отвалились еще во время первого вылета.
– Ну же, адмирал, веселее. Вы ведь заинтересованы в том, чтобы получить новый корабль? – подначил своего офицера Вейдер, видя, что того совершенно не радует перспектива работы с дамой-конструктором, известной как сложным характером, так и завидным упорством. В том, что Вескесс продавит свой новый проект не только через Совет моффов, но и через Сенат, главком не сомневался ни минуты.
– Да, сэр, – осторожно ответил сбитый с толку Сорел. И с ноткой обреченности добавил, – Но я надеялся получить «Схватку».
– Нет, линкор вам предстоит передать Трауну. Лично, – и по этому пункту я вашего мнения даже знать не желаю. Хотя не сомневаюсь в том, что оно у вас есть.
Адмирал закусил губу, безуспешно пытаясь скрыть свое разочарование. Момент для демонстрации эмоций был неподходящий, но Сорела действительно очень обидело подобное решение шефа. На подаренную Органе-Соло «Амидалу» планы строить давно не имело смысла, но Пиетт даже не предполагал, что главком оставит свое элитное соединение без флагмана. Из чего напрашивался один неприятный вывод.
– «Эскадрон» после завершения миссии принцессы Леи тоже перейдет под командование Синдика?
Анакин, собравшийся было еще немного поиграть на нервах адмирала, внезапно смилостивился, и отрицательно качнул головой, разметав пепельно-седые пряди полураспавшегося «хвоста» по плечам.
– Нет, это было бы слишком жестоко, – Темный лорд позволил себе тень понимающей улыбки. Причина беспокойства Пиетта была для него очевидна. – Хотя с Трауном вам придется некоторое время мириться с обществом друг друга. Второй этап учений пройдет под его руководством. И, надеюсь, пройдет без эксцессов.
– Да, милорд, – склонился в прощальном поклоне Сорел, уже предвкушающий битву титанов в лице гранд-адмирала и руководства Генштаба. Наблюдение за конфликтом, пусть и из его эпицентра, обещало быть интересным. А кому предложить принимать ставки на этот забег маленький адмирал уже знал. И ни минуты не сомневался в своем будущем выигрыше.
Вейдер отключил связь и оперся подбородком на скрещенные руки, наблюдая за бликами закатного солнца на полированном камне столешницы. Мысли снова вернулись на накатанную годами командования колею, завертевшись безумным хороводом. Менять избранный путь было не в правилах Анакина, даже если это сулило массу неприятностей. Поэтому главкому оставалось всего лишь пережить завтрашний день, заседание Сената, немного светской болтовни, и получить, наконец, возможность заняться делом на законных основаниях. А уж что будет на самом деле прикрыто разрешением парламента, госпоже канцлеру и ее присным знать совершенно не обязательно.

Приплюснутый гриб здания Сената издали напоминал растревоженный улей – так много спидеров, флаеров и целых пассажирских лайнеров устремлялось к нему с разных сторон, нарезало круги в опасной близости от пандусов, отчаянно сигналило и бесцеремонно лезло к парковочным площадкам без очереди. Авиадройды СИБ, машины-регулировщики и прочие охранно-контролирующие устройства метались в этом бесконечном потоке, пытаясь навести хоть какой-то порядок.
Исанне Айсард, наблюдавшая за всем этим бедламом через транспластил обзорного иллюминатора личного шаттла, досадливо хмыкнула и поморщилась. С недавних пор мадам Директор, по примеру лорда Вейдера предпочитала использовать полноценный космический корабль даже для рутинных полетов в атмосфере, наплевав на экологическую безопасность. Все равно виды-эндемики на Корусканте вымерли еще за пару тысяч лет до ее рождения, а здоровье обитателей нижних уровней Снежную королеву не интересовало абсолютно.
– Включите сирену, а то мы тут еще час болтаться будем, – приказала Исанне, проводив взглядом срикошетивший от щитов челнока миниатюрный спидер с журналистами. Любителям горячих новостей сегодня фатально не повезло. А следующий репортаж им явно предстояло записывать на том свете.
Истошный вой сирены, плавно меняющийся от ультра до инфразвука, разогнал даже самых настойчивых, включая делегацию бывшего Альянса, а недвусмысленно вертящаяся турель кормового зенитного орудия намекнула нескольким лихачам, что пристраиваться в кильватер может быть вредно для здоровья.
Шаттл медленно развернулся и нырнул в гостеприимно распахнувшийся пузырь бокового купола, предназначенного для особо важных гостей. Где с легким шипением опустился рядом с личным транспортом Императора. Точно таким же внешне лямбда-шаттлом, как и челнок Айсард.
– Главное не перепутать, – пробормотала Исанне, ступая на трап и машинально расправляя складки на мундире. Палпатин настаивал на более парадном варианте одежды, и даже против своего обыкновения напомнил об этом дважды, но в платье Айсард себя сегодня чувствовала бы не очень уютно. Поскольку подозревала, что придется побегать, а делать это на каблуках, путаясь в длинном подоле, было, как минимум, глупо.
Вежливый кивок гвардейцам послужил сигналом к действию, и пара Алых стражей пристроились по бокам гостьи, провожая и охраняя одновременно. О варианте «конвоируя» Снежная королева старалась не думать. Градус параноидальных настроений за последнюю неделю зашкалил у всех обитателей Дворца и окрестностей.
Шум переполненного зала, внезапно вырвавшийся из-за любезно сдвинутой гвардейцем тяжелой портьеры, на долю секунды оглушил Исанне, заставив женщину вздрогнуть. Но мадам Директор быстро справилась с собой и уверенно шагнула в ложу.
– Шоу начинается, – почти мурлыкнул Император, никак иначе не показав, что заметил появление главы СИБ. Палпатин сидел на самом краешке кресла, навалившись локтями на оббитые бархатом широкие перила, и с детским любопытством разглядывая толпящихся в своих ложах сенаторов. Казалось, сейчас Коса это зрелище забавляло куда больше, чем все предыдущие разы в его жизни.
Примостившийся рядом со своим давним врагом Йода задумчиво грыз навершие своего миниатюрного посоха, прицельно сплевывая кусочки коры вниз. Мастер-джедай Кеноби, устроившийся в глубине ложи, подальше от яркого света и чужого внимания, выглядел непривычно бледным и страдал молча, полностью игнорируя неподобающее адепту Светлой Стороны Силы поведение Учителя Учителей. Обнаружившийся рядом с Оби-Ваном раскрашенный забрак мало отличался от рыцаря выражением лица, но подозрительно сильно пах чандрилльским коньяком, выдавая причину плохого настроения Кеноби. Вчерашние посиделки закончились для господ форсюзеров крайне неприятным пробуждением в каком-то притоне, среди пустых бутылок и впечатляющего размера крыс. Каким ветром их туда занесло – ни один из одаренных не помнил. Помимо этого, осталось загадкой, были ли свидетели у данного безобразия. И остались ли они после этого живы.
Исанне аккуратно переступила вытянутые в проход ноги забрака, с трудом удержавшись от пинка по обтянутой тонкой замшей дорогого сапога щиколотке, и села рядом с Вейдером.
Темный лорд молча кивнул и снова прикрыл глаза.
– Впечатляет, – отметила Айсард, оглядев зал.
Разумеется, она видела заседания парламента и раньше, и даже была один раз на заседании Сената Старой Республики, но сейчас галдеж и болезненное оживление превышали все допустимые пределы.
Никакого почтения к Императору, – недовольно подумала Директор СИБ, откидываясь на мягкую спинку и складывая холеные руки на коленях, как примерная девочка. Алый лак свернул в случайном луче света, словно капли свежепролитой крови.
– Они нас не видят, – тихо произнес главком. – Мон просила меня не присутствовать на заседании, но я не мог нарушить приказ моего повелителя и не явиться. Поэтому я и здесь, и не здесь.
Искры Силы вспыхнули, на мгновение придав серым глазам ситха цвет расплавленного золота.
– Очень... интересное решение проблемы, – осторожно ответила Исанне. – Но я так понимаю, что ваше присутствие они почувствуют?
– Рано или поздно, – пожал плечами Темный лорд. – Тем интереснее будет их реакция. И, кстати, Мон позволяет себе опаздывать в первый же день, нехорошо.
Айсард брезгливо сморщила нос, оставив при себе тут же пришедший на язык язвительный комментарий. Лидеров Восстания она не любила давно и основательно. И не видела смысла менять свое мнение в силу изменившейся политической ситуации. Другой вопрос, что не обо всех своих пристрастиях стоит говорить вслух, а особенно в компании собеседника, который без труда читает чужие мысли.
– Боюсь, Мотма пытается насладиться моментом своего триумфа, – наконец нашла относительно нейтральную формулировку для своего недовольства Исанне.
– Или выбирает, какое из десяти белых платьев ей надеть, – бесцеремонно влезла в разговор незаметно подошедшая Мара.
По случаю торжественного открытия новой сессии парламента Джейд не поскупилась на украшения и теперь ее облегающий густо-зеленый комбинезон, в обычной ситуации призванный подчеркивать все достоинства владелицы, служил лишь фоном для целой выставки медно-золотых браслетов. Каким образом держались некоторые из них, законами физики объяснить было трудно, но, тем не менее, выглядела Рука Императора ослепительно. В прямом смысле слова.
Младший Скайвокер, которого она тащила за собой, скорчил в ответ на слова Мары страдальческое выражение и, отстыковавшись, наконец, от своего «буксира», плюхнулся на ближайший диванчик со вздохом облегчения.
Юный рыцарь всячески пытался отвертеться от этого мероприятия, но Джейд была непоколебима и грозно заявила, что если он не пойдет с ней в Сенат сейчас, то завтра будет обязан на ней жениться. Из двух зол джедай привычно выбрал самое муторное и покорно поплелся за рыжей ситхессой в Императорскую ложу. На входе один из гвардейцев сунул ему в руки свернутый в трубочку листок с наказом передать Палпатину. Что Люк и поспешил сделать. После чего постарался слиться с обивкой и сделать вид, что его тут нет, и никогда не было. С учетом темного цвета одежды особого труда это не составило.
– Неймодианская делегация витиевато извиняется и нижайше просит прощения за то, что не сможет присутствовать на заседании, – вслух прочел Сидиус переданное ему послание и с треском свернул листок.
– Что характерно, извиняются они не перед Мотмой, – пробормотала Айсард.
– Хорошая память. И обучаемость. Со второго раза, но дошло, – неожиданно подал голос Кеноби, не без помощи Мола и одной маленькой фляжки обуздавший похмельный синдром.
– Это да, – согласился младший ситх, хищно оскалившись. И легким касанием Силы вытащил из пальцев повелителя злосчастный свиток. Сидиус не обратил на это внимания. А вот Йода не преминул высказаться:
– Методы ваши не годны для хранения знаний в душах существ разумных. Ибо сжигают они не только души, но и тела.
Оби-Ван закатил глаза и беззвучно выругался. Люк дипломатично промолчал. За месяцы в болотах Дагоба он виртуозно научился пропускать мимо ушей все, что не касалось его напрямую. Миниатюрный экзот в таких случаях печально отмечал преемственность поколений и прогрессирующее (в рамках одного скандально известного семейства) разгильдяйство. К счастью, Лея о подобных речах Учителя Учителей не знала, а то не преминула бы обидеться, что в последнее время у нее получалось исключительно с жертвами и разрушениями.
– Угу, – покладисто отозвался Вейдер, тщательно складывающий полученный листок бумаги вдвое, а потом и вчетверо. – Вы еще Экзару Куну о методах расскажите. И необходимости сохранения невинных жизней. Я уверен, он найдет, что возразить Учителю Истины.
В завершение этой речи главком нахлобучил Йоде на голову получившуюся из письма с извинениями шапочку, и довольно ухмыльнулся, наблюдая, как маленький экзот озадачено ощупывает макушку, пытаясь приладить «тюбетейку» так, чтобы она не сползала на ухо.
– Всегда склонен ты к шалостям был, мой юный ученик, – с трагичным вздохом произнес почтенный магистр, проигнорировав смешок Императора и его же мысль на тему дележа одного отдельно взятого Избранного.
Вейдер фыркнуть в голос не постеснялся.
И тут же прозвучал первый звонок – канцлерская летающая платформа выплыла из раскрывшихся в полу створок и стремительно взлетела вверх на добрую сотню метров.
– Эффектно, – буркнул уязвленный в лучших чувствах Сидиус, не заметив, что его слова оказались единственными, прозвучавшими в притихшем зале. И были, разумеется, услышаны практически всеми.
Мотма слегка побледнела, сообразив, что без особого рода зрителей ее выступление не обойдется, но смогла изобразить вполне искреннюю приветственную улыбку и начать свою речь.
– Многоуважаемые сенаторы, сегодня – воистину великий день. И я могу уверенно заявить – грядут перемены, а ваша помощь в их претворении в жизнь неоценима…
Физиономия стоящего у правого плеча своей шефини Фей’лиа выражала в равных долях гордость, самодовольство, готовность слушать речь до победного конца и желание рано или поздно самому занять место канцлера. И это было настолько очевидно, что провоцировало насмешки не только со стороны одаренных, но и со стороны высших чинов Империи. Не питавших ни малейшего уважения ни к экзотам, ни к бывшим повстанцам.
Спустя пару минут парламентарии, сразу же начавшие вполголоса обсуждать не только слова Мон, но и ее внешний вид, спутника и манеру держаться, вновь создали достаточный шумовой фон, чтобы заглушить ехидные комментарии Палпатина. И, как ни странно, Йоды, проехавшегося по политикам и их обещаниям со всей беспощадностью своего девятисотлетнего жизненного опыта.
Быстро заскучавшая Мара принялась разглядывать зал, особое внимание уделив местам, занятым Советом моффов в полном составе. Валь-Дженна, сидевший практически напротив Императорской ложи заметно нервничал поначалу, но через некоторое время расслабился и перестал вздрагивать на каждый резкий звук. Похоже, Корускантского моффа присутствие Палпатина не радовало, но раз повелитель пожелал остаться невидимым, то и вид надо делать соответствующий. Все знают, что крайт-дракон есть, но правила игры требуют до поры до времени считать его просто куском скалы.
Свесившись через край и рискуя растерять половину своих драгоценных побрякушек, Джейд перешла к изучению нижних ярусов. И увидела там нечто такое, что заставило ее издать то ли возмущенный, то ли изумленный возглас. Люк обернулся на звук и с удивлением увидел в ложе планеты Набу не только очередную раскрашенную под куклу королеву, но и адмирала Пиетта. Занятых, насколько он мог разобрать, весьма оживленной беседой. Насколько она соответствовала этикету, джедай не представлял, но стоял Сорел непозволительно близко к даме. Даже по вольным Татуинским меркам.
– Кажется, мой Император, ваши доверенные лица совсем стыд потеряли, – протянула Мара с нехорошей улыбкой, – и позволяют себе клеиться к королевам. И чего их, спрашивается, туда так тянет?
Кеноби, очнувшийся от сладкой полудремы, и пришедший в ужас от подобного заявления, тут же отвесил нахальной девице воспитательный подзатыльник, понимая, что уже опоздал, а младший Скайвокер двинул локтем по ребрам. Собственно, от неминуемой расправы Джейд спасла именно невозможность ляпнуть еще одну глупость, поскольку выражение лица обернувшегося на ее слова Вейдера не сулило Маре ничего хорошего.
– Детка, – прошипел младший ситх, – если ты до сих пор считаешь, что в женщинах может привлекать лишь корона, то это твои проблемы. Завоюй себе планету, нацепи на пустую голову блестящий ободок и радуйся. Но очень сомневаюсь, что даже такое приданное может повысить твою ценность в глазах любого вменяемого человека.
Ситхесса вспыхнула до корней волос и открыла было рот, но удушающая хватка Силы на горле быстро заставила ее передумать. И проглотить все свои возражения. А укоризненный взгляд Сидиуса подействовал, как холодный душ. Шуток на тему отношений тут однозначно не понимали и не забывали. А список ее прегрешений перед главкомом был и без того достаточно длинным, чтобы в один прекрасный день проснуться на том свете. Или, что хуже, в забытой всеми богами тюремной камере где-нибудь в недрах Кесселя.
– Прошу прощения, – выдавила она, и, не разбирая дороги, на негнущихся ногах поплелась к выходу из ложи.
Терзаемый противоречивыми чувствами Люк не смог усидеть на месте дольше двух минут и ринулся вслед за девушкой. Попытался ухватить ее за локоть, получил звонкую пощечину и окончательно расстроился. Палпатин проследил в Силе за скрывшимся за поворотом коридора рыцарем, покачал головой и едва слышно вздохнул:
– Твой сын безрассуден.
– А то я не знаю, – равнодушно отозвался Темный лорд. – Зато эти двое друг друга прекрасно дополняют. Два стихийных бедствия в одном флаконе.
Исанне кашлянула, привлекая к себе внимание, и в надежде сменить неприятную тему поинтересовалась, постукивая длинным ногтем по браслету комлинка:
– Не пригласить ли сюда адмирала?
– Не стоит. Зачем прерывать чужой разговор? Тем более, такой интересный… – Вейдер проводил взглядом направившуюся к выходу из своей ложи пепельноволосую набуанскую королеву. Мысленно отметив, что Сорел не отстает от своей венценосной собеседницы ни на шаг.
– Как вам будет угодно, – согласилась Айсард, вернувшись к демонстративному наблюдению за залом.
По мнению мадам Директора о некоторых интересных вещах ей явно стоило подумать потом. В одиночестве. А пока стоило обратить внимание на забрака, которого Сидиус явно собирался предложить на замену Кеноби, с каждым днем питавшего все большее отвращение к своим обязанностям допросных дел мастера. Пользуясь тем, что Мол, которого государственные дела интересовали в последнюю очередь, размышляет о чем-то своем, не обращая внимания на окружающих, Исанне постаралась рассмотреть потенциального сотрудника получше, не выдавая себя при этом. Фокус не удался, и оранжево-желтые глаза ситха широко распахнулись, подарив главе СИБ фирменный угрожающий взгляд. Но Айсард смутить подобным было трудно, поэтому Снежная королева лишь обольстительно улыбнулась в ответ, с удовольствием отметив, что забрака это озадачило. К такой реакции на себя он явно не привык. Что ж, тем проще будет с ним работать. А в том, что сотрудничество будет результативным, поводов сомневаться у мадам Директора не было – Палпатин не брал себе бесталанных учеников.

Церемонно простившись с Аланой, Пиетт выбрал наименее посещаемый уголок яруса, скрытый от любопытных глаз резким поворотом коридора, и попытался собраться с мыслями. Разговор с королевой, для стороннего наблюдателя бывший лишь обычной болтовней, сдобренной изрядной долей ни к чему не обязывающего флирта, дался ему неожиданно тяжело. Да и сама Дарпана чувствовала себя среди такой толпы народа неуютно – сказывалось неумение действительно хорошо закрываться от чужих эмоций. Но ее величество неплохо маскировала свою нервозность мягким юмором и беседой на отвлеченные темы. Полученному датападу с перечнем счетов и прочими реквизитами новосозданного предприятия Девалека очень удивилась, но к идее промышленного производства концентраторов отнеслась благосклонно. А вдаваться в детали, и уточнять, что вместо включения в кораблестроительные комплексы камушки пойдут на чисто военные цели, адмирал не стал. Благоразумно сочтя, что до получения устойчивого результата над подобными вещами думать рано.
Тем не менее, Алана заметила, что ее собеседник тоже чем-то озабочен и поинтересовалась причиной. В качестве ответа адмирал лишь указал взглядом куда-то вверх. Королева намек на начальство поняла и сочувственно покачала головой.
– Мне действительно жаль, что это отравляет вам жизнь, Сорел, – тихо произнесла она. – Но, увы, я ничем не могу вам помочь, лишь пожелать удачи.
– Благодарю, ваше величество. Она мне понадобится, – бледно улыбнулся адмирал.
Теперь, спустя почти полчаса с момента окончания разговора, Пиетт осознавал, что ему понадобится нечто большее, чем немного везения. Авантюра с концентраторами пока выглядела лишь пустой тратой денег, которые можно было бы пустить на перевооружение флота. С другой стороны, эти средства с тем же успехом могли просто бесследно сгинуть в паутине подставных счетов и переводов.
Адмирал едва слышно вздохнул и сжал переносицу кончиками пальцев. Испытанное средство на сей раз не помогло, а значит, остаток дня придется мириться с нарастающей головной болью. Вызванной, вероятно, чрезмерной концентрацией чужих эмоций. Одно дело военный корабль, где все так или иначе вовлечены в общее дело и совсем другое – шумная толпа непримиримых противников, а то и просто чуждых друг другу существ. А уж полный набор одаренных, замеченный Пиеттом в Императорской ложе, был в данном случае лишь завитком крема на торте, делающим угощение из просто сладкого отвратительно приторным. Но шутку, сыгранную Вейдером и Сидиусом с Сенатом Сорел оценил. Сам адмирал, как и прочие присутствующие, форсюзеров не видел, но в Силе они читались очень четко. Настолько, что даже Алана заметила неладное, но предпочла списать на усталость.
Кстати, вечером, если он до него доживет в относительно вменяемом состоянии, Пиетту предстояло нанести прощальный визит набуанской королеве. Дарпана не собиралась задерживаться на Корусканте. Представлять сектор должен был Ма-Рик Пин, пожилой, упитанный и очень скучный гунган, отличавшийся нехарактерными для своей расы степенностью и здравомыслием. А правительницу планеты ждали совсем другие дела. Вполне резонно полагая, что следующая встреча состоится нескоро, Алана настояла на еще одном разговоре. Но пока надо было пережить общение с шефом и, в перспективе, с Вескесс. И Пиетт не был уверен, что второе будет проще.
Еще раз перебрав в памяти все факты, касающиеся развертывания производства турболазерных концентраторов, адмирал счел, что готов идти докладывать. Мотма как раз заканчивала свою вступительную речь, и Сорел надеялся, что потом она передаст слово кому-нибудь другому. Слушать госпожу канцлера битый час, (а вещание велось и в коридорах), было выше его сил. Политиков он предпочитал видеть как можно реже и, что важно, в приватной обстановке. На публике они слишком быстро входили в раж и начинали не говорить, а вещать. Что маленького адмирала безмерно раздражало.
Машинально разгладив складку на рукаве, Сорел направился к лестнице, ведущей на следующий ярус. Где едва не столкнулся с погруженным в свои невеселые мысли Скайвокером-младшим.
– Молодой человек, потрудитесь в следующий раз как-то обозначить свое присутствие, а не нестись, как потерявший управление шагоход, – язвительно процедил адмирал, которого Люк едва не сбил с ног. Джедайская выучка и толстый ковер помогали юноше двигаться практически бесшумно, но привычки смотреть перед собой, а не в глубины Силы, рыцарь так и не приобрел.
– Прошу прощения, – поспешно извинился Скайвокер, вынырнувший из своих грез. – И да, я хотел у вас спросить одну вещь…
Пиетт страдальчески закатил глаза. В прошлый раз с такого же невинного вопроса началась шестичасовая лекция по тактике, после которой он на сутки практически лишился голоса. А тон, которым была произнесена просьба, не обещал Сорелу ничего хорошего. Он тихо мечтал сплавить юное дарование в Академию, но осознавал, что талантов Люка может оказаться достаточно для приведения этого элитного учебного заведения в состояние перманентного бардака. Скрыть родство с Вейдером уже было нельзя, а без этого любые попытки муштры теряли смысл.
– Что означает белый мундир?
– Простите? – переспросил сбитый с толку Пиетт.
Скайвокер, сообразив, что неудачно выразился, переформулировал вопрос, попутно решив объяснить, зачем ему подобные сведения.
– Понимаете, я видел… не будущее, но какой-то из его вариантов, возможно нереализованных, но…
– Я знаю, что это такое, – прервал его Сорел. – И достаточно долго изучал этот вопрос, чтобы с уверенностью заявить, что подобные «предвидения» не отличаются особой достоверностью и раскрывают не будущее, а, в основном, личностные проблемы. Но с этим не ко мне, а сразу к психиатру. И да, для общего развития я рекомендую вам почитать Устав. Из этого замечательного текста вы почерпнете много полезной информации. В частности обнаружите, что белый мундир положен лишь гранд-адмиралу. На этом прошу меня извинить.
Скайвокер покачал головой.
– Вам не за что извиняться, адмирал. Я действительно сказал глупость. И скажу еще одну – вы никогда не мечтали получить подобный ранг?
Сорел изумленно вздернул брови. Разумеется, как и любой офицер, он мечтал о повышении, но в данном случае здраво оценивал свои таланты, понимая, что «Эскадрон» – его предел, и командовать несколькими флотами сразу ему будет слишком сложно. И очень тяжело физически.
– Боюсь, рыцарь, последние месяцы я мечтаю исключительно о возможности выспаться.
– Понимаю, – сочувственно улыбнулся Люк. – Просто я хотел сказать, что в том «мираже» я видел вас. Именно в белом мундире.
Сорел рассмеялся.
– Боюсь, ваша фантазия слишком явно превосходит мою.
Скайвокер проводил откланявшегося адмирала взглядом и подумал о том, что еще явилось ему в путанице линий Силы. Ведь в том видении была и Лея, почему-то одетая в традиционный набуанский наряд, придававший ей пугающее сходство с парадным портретом Амидалы. Но тяжелый плащ цвета застывшей крови, скрывавший роскошь ее одежд, был точной копией виденного им сегодня плаща Палпатина. И что обо всем этом думать, Люк не имел ни малейшего понятия. Возможно, это действительно было лишь отражением его страхов. Возможно…

Глава 38

Стыки дюрастиловых плит под ногами бегущей принцессы мелькали так быстро, что, казалось, сливались в одну бесконечную серую полосу. У Органы-Соло был повод поторопиться. Ведь от ее скорости сейчас зависел успех одной маленькой, но весьма рискованной операции. Притормозив возле гермодверей, ведущих в ангар, Лея покрепче сжала в руках бластер и прикинула расстояние, отделявшее ее от цели. Лямбда-шаттл уже прогревал двигатели, а трап, по которому только что взошел на борт последний пассажир, должен был вот-вот подняться. Прислушавшись к своему организму, и попытавшись выровнять сбившееся дыхание, принцесса решилась на последний бросок и сорвалась с места.
Ах, если бы она умела телепортироваться! Но, увы, как выяснилось, этот фокус был доступен только призракам. А простым смертным приходилось по старинке – ножками. Правда, достаточно умелые джедаи помоложе, прошедшие Клонские войны и считавшие физические упражнения неотъемлемой частью трудовых будней, по слухам учились прыгать дальше, выше и точнее. Увы, с левитацией живых существ, включая себя любимую, у Леи дела обстояли скверно, еще хуже, чем с перемещением неодушевленных предметов. Явным доказательством недостаточно умения Органы был поднос с тарелками, который она умудрилась в порыве гнева поднять и красиво грохнуть об пол спустя две секунды. Таркин на подобную демонстрацию эмоций ее высочества лишь тонко улыбнулся и отметил, что официанткой принцессу не возьмут. От удара маленькой, но жгучей молнии, последовавшей за подобным заявлением, комиссара спасла лишь природная ловкость и толстый пластик столешницы.
К несчастью, человек, преследовавший сбежавшую из-под охраны Лею, был о ее талантах отлично осведомлен и подобных проявлений Силы не боялся. Но против него сейчас были не только плохо зажившие раны, но и недостаточные размеры коридоров линкора, не позволявшие в полной мере использовать ракетный ранец. Собственно, именно на это надеялась Органа-Соло, удирая от возмущенного ее безответственностью Бобы Фетта. Наемник был категорически против того, что собиралась предпринять принцесса, но мог просто не успеть ей помешать.
Испуганным эопи взлетев по уже поднимающемуся трапу, Лея врезалась в изумленного ее внезапным появлением штурмовика, дернувшегося было к панели управления. В понимании солдата высокородные особы, как и все прочие, без предупреждения и согласования с начальством на борт права подниматься не имели. Единственным отличием было то, что в аристократов и чиновников без приказа стрелять запрещалось. Но командный рык, на который неожиданно оказалась способна столь хрупкая и миниатюрная девушка, пресек все попытки возражений. Связываться с дочерью Темного лорда простым штурмовикам очень не хотелось, и они предпочли сделать вид, что их тут не стояло. Поэтому трап благополучно закрылся, челнок поднялся над палубой, а Лея начала надеяться на благополучный исход своей авантюры.
Боба, даже если ему придет в голову последовать за шаттлом, должен будет сначала получить разрешение на взлет, а для этого ему придется доказать необходимость данного действия дежурному офицеру. Разумеется, если наемник просто не пристрелит мешающего ему человека.
– Вы сошли с ума, – вместо приветствия произнес Таркин, решивший выяснить причину шума в десантном отсеке и с удивлением обнаруживший там внештатного пассажира.
Запыхавшаяся и вспотевшая принцесса лишь пожала плечами, не в силах выдавить хоть слово. Выбранный ею наряд, состоящий из теплого комбинезона невнятного бело-серого цвета и плотной накидки на два тона темнее, больше подходил для холодного Хота, чем для беготни по разрушителю. Но наученная горьким опытом Лея подозревала, что заброшенная база ничем не лучше заснеженной планеты. Какой смысл греть пустое помещение, если его посещают один раз в несколько стандартных месяцев? Штурмовикам в броне было безразлично – доспехи одинаково хорошо компенсировали и плюс сорок и минус двадцадь, но офицеры, включая Уилхуффа, были в обычных мундирах. Возможно, они надеялись на бесперебойную работу станционных систем климат-контроля, а может, просто не собирались надолго там задерживаться.
– Впрочем, меня это не удивляет, – подвел итог так и не начавшегося диалога комиссар. – Посадка через двадцать минут. Надеюсь, к этому моменту вы перестанете пыхтеть, как вуки, и приведете в порядок прическу.
Таркин развернулся на каблуках и ушел обратно в кабину пилотов, оставив Лею стоять с открытым от возмущения ртом.
Через несколько секунд принцесса справилась с собой, громко фыркнула и принялась заталкивать в растрепавшийся узел непокорные шпильки, вручив нервно вздрогнувшему лейтенанту свой бластер и Силой заставив повиснуть карманное зеркальце на уровне глаз. На сей раз левитация получилась на удивление хорошо. Видимо, со злости.
Белоснежный челнок с десантом, сопровождаемый четверкой ДИ-истребителей, выскользнул из густой тени под брюхом огромного корабля и по крутой дуге направился к пыльно-желтой планете – цели своего путешествия. Экипаж проблемы и настроения некоторых отдельно взятых пассажиров не волновали, в отличие от выполнения полученного приказа. Вслед за первой группой кораблей вылетела вторая, выглядевшая куда более странно – два перехватчика неслись за странно формы космолетом, пытаясь заставить его то ли сбросить скорость, то ли вернуться на борт. Но «Раб-1» без труда стряхнул с себя преследователей и камнем рухнул в атмосферу, дав имперцам лишний повод счесть пилота ненормальным. Покрутившись еще минут пять в точке расхождения, ДИ-шки развернулись и взяли курс на «Амидалу». Им тут ловить больше было нечего.

Планета Усс-3, на которой была расположена станция-ретранслятор, по размерам немного превосходила Корускант, но сила тяжести тут составляла всего 0,8 стандартной. Что в сочетании с невыраженным рельефом и отсутствием крупных водоемов приводило к сильным сезонным песчаным бурям. Сутки на Уссе длились чуть больше шестидесяти восьми часов, а перепад температур за это время достигал сорока градусов.
Не слишком уютное место, – отметила про себя принцесса, разглядывая в маленький иллюминатор скучный пейзаж внизу. Источником информации, позволившим сделать подобные выводы, послужил краткий справочник для младшего офицерского состава, который ее высочество без малейших угрызений совести стащила со стола капитана Рэнски. Теперь же предстояло проверить, насколько они соответствуют действительности.
Начало операции должно было прийтись на местный полдень, на выполнение задания отводилось три стандартных часа и выделялся взвод штурмовиков. Не считая самого Таркина, двух техников систем связи и нескольких дройдов-носильщиков. Встретить сопротивление, или хотя бы аборигенов не предполагалось – планета была практически необитаема, а те виды животных, которые умудрились выжить в таком климате, угрозы не представляли, поскольку размерами не превосходили пшууна и обитали в основном под землей. Основную проблему составлял слишком сухой, перенасыщенный кислородом воздух, плохо подходящий для дыхания, но, увы, это было все, чего удалось добиться при второй попытке колонизации. «Перестройка» атмосферы была слишком дорогостоящим предприятием, не окупившимся даже добычей полезных ископаемых. После завершения производственного цикла место перерабатывающего комбината заняла станция связи, а влагогенераторы были отключены. И теперь планета постепенно возвращалась к первоначальному состоянию. По прогнозам ученых, окончательно непригодной для человека она должна была стать в ближайшие двести-триста лет.
К полетам в атмосфере, по мнению Леи, Усс был непригоден уже сейчас. При посадке началась немилосердная болтанка, заставившая принцессу горько пожалеть о съеденном накануне завтраке. К счастью, шаттл прорвался через бурю за какие-то пять минут, и благополучно пошел на снижение. Платформа, на которую им предстояло приземляться, была расположена с подветренной стороны комплекса, что обеспечивало нормальные условия для посадки. Бобу, пять минут назад пристыковавшего «Раба» прямо к противоположной стене, такие мелочи не смущали.
– Коды? – Таркин внимательно наблюдал за закрытыми дверями комплекса. И не спешил отдавать приказ о деактивации дефлекторов челнока. Если база их не опознает, возможны неприятности.
– Приняты, – отозвался оператор, третий раз перепроверив полученный от центрального компьютера базы отзыв. – Щиты над посадочной площадкой будут установлены через тридцать секунд.
– Я надеюсь, – буркнул комиссар. И добавил куда громче и уверенней: – Начинаем высадку!
Сапоги штурмовиков глухо бухали по каменным плитам, истертым многочисленными бурями. В тишине, обеспечиваемой отражателями повышенной плотности, звук казался особенно громким. Лея, выскользнувшая из десантного отсека вслед за техником, толкавшим перед собой репульсную тележку, с интересом осмотрелась. Облицовка здания станции против обыкновения была выполнена не из металла, а из камня, что придавало ей сходство с ситхскими гробницами. Не самая приятная ассоциация, если подумать. Встряхнувшись, принцесса отогнала неприятную мысль и поежилась. На Уссе даже в полдень было нежарко.
– Ваше высочество, вы идете? – штурмовик с сержантским наплечником обратился к девушке третий раз, громко и четко, видя, что Органа-Соло, погруженная в свои непонятные мысли, его просто не слышит.
– Да, иду, – отозвалась Лея, перехватывая бластер поудобнее и шагая вслед за своим проводником в широкие ворота базы. Толщина гермодвери впечатляла даже в сравнении с бункером на Эндоре.
Таркин, ожидавший ее высочество внутри, страдальчески сморщился. Альдераанская принцесса имела скверную привычку превращать любую мало-мальски серьезную операцию в фарс или в катастрофу.
Проследив, чтобы все, кому было положено, оказались в здании, Уилхуфф прикоснулся в сенсорной панели. Тяжелые створки медленно сомкнулись, отрезая группу от внешнего мира. Первое отделение осталось охранять периметр, в то время как оставшиеся два должны были выполнять задачу по доставке данных.
– Господа, – веско произнес комиссар, – хочу донести до вашего внимания одну простую вещь. Эта станция построена не по стандартному проекту. И систем безопасности это касается в первую очередь. Поэтому потрудитесь не делать лишних движений и держаться вместе. Сенсоры турболазерных турелей настроены на распознавание людей, но вход в большинство помещений осуществляется только по специальным пропускам.
Уилхуфф выдал офицеру, сопровождавшему группу техников, две небольших карточки – карту и сам пропуск на нужные уровни. Еще одну пластинку он отдал лейтенанту, оставившему при себе последнее отделение. Его задачей была охрана самого комиссара и принцессы Леи.
– Напоминаю, что помимо передачи сигнала тут есть оборудование для его глушения, поэтому внутри базы возможны проблемы со связью.
Офицер резко кивнул. Штурмовики, повинуясь его команде, бодро потрусили вперед по коридору, осматривая закоулки на предмет возможной опасности. Таркин отвесил принцессе издевательский полупоклон, приглашая ее проследовать за ушедшей вперед группой. Лея гордо вздернула нос и шагнула вперед, едва не зацепившись носком щегольского сапожка за порог, образованный очередной гермодверью.
– Параноики, – прошипела девушка сквозь зубы, – зачем столько уровней защиты?
Топая за спокойным, как банта, лейтенантом, принцесса мрачно размышляла над превратностями судьбы и собственной глупостью. Зачем, спрашивается, ее понесло на эту станцию? Мало дел на линкоре было? С другой стороны, ей уже просто опротивели стены бесконечных коридоров «Амидалы», а уж любоваться на подобное зрелище несколько лет кряду, как Пиетт, было выше ее сил.
Задумавшись, принцесса сбавила шаг, не замечая, что отстает от группы. Очнувшись, она обнаружила, что последний закованный в белую броню штурмовик исчезает за поворотом.
– Эй, стойте! Командира забыли! – звонко выкрикнула Органа-Соло, надеясь привлечь внимание солдата.
Но реакция на ее зов последовала совершенно неожиданная.

Истошно взвыла сирена, пол под ногами вздрогнул, а тусклое освещение мигнуло и погасло. Лея завертелась на месте, пытаясь понять, что происходит и споткнулась о неожиданно возникшее препятствие, выпустив из рук бластер. Но упасть ей не дали, без лишних церемоний подхватив под локоть и дернув куда-то в сторону. Принцесса вцепилась в мундир невидимого в полной тьме офицера и застыла, прислушиваясь к скрежету металла. Сработавшая по непонятной причине система безопасности базы привела к блокированию отсеков. После последнего глухого щелчка, обозначившего закрытие ближайшей гермодвери, раздалось гудение генераторов, и постепенно начали зажигаться лампы аварийного освещения.
– Теперь вы можете меня отпустить, – раздался над ухом насмешливый голос Таркина.
Лея возмущенно фыркнула, разжала пальцы и отступила на шаг, демонстративно отряхнув рукав и радуясь, что в неверном свете тускло-красных светильников не видно залившего щеки румянца. Обернувшись, она едва не уткнулась носом в перегородившую коридор бронированную дверь. Судя по внушительному виду створки, открыть ее без необходимых кодов доступа или лазерного резака не представлялось возможным. Принцесса нахмурилась и осторожно постучала костяшками пальцев по препятствию. С той стороны немедленно отозвались. Лея нащупала комлинк и попыталась связаться с остатком группы, но вместо ожидаемого сигнала устройство выдало лишь беспомощное шипение.
– Бесполезно, – сообщил Таркин, – активировалась не только система защиты, но система подавления сигнала. А мощности глушилок достаточно, чтобы накрыть все околопланетное пространство. Так что шансов услышать эскорт или линкор у нас нет.
– И что вы предлагаете делать? – ехидно спросила принцесса, оборачиваясь.
Уилхуфф склонил голову на бок, изучая девушку.
– То же, что и собирались изначально. Идти к центру управления. К сожалению, в виду вашего упрямства и манеры плестись в хвосте группы задача усложнилась, поскольку мы лишились рабочей силы и необходимых технических средств.
Лея возмущенно засопела, собираясь сказать в ответ какую-то гадость, но комиссар не стал дожидаться ее реакции, а двинулся назад по коридору, вслух считая стенные панели. Найдя нужную, он опустился возле нее на колени и провел пальцами по нижнему краю.
Что он пытался там нащупать или разглядеть в полумраке, принцесса не поняла, но на всякий случай подошла поближе. Сидеть в очередном внезапно загерметизировавшемся отсеке одной ей очень не хотелось.
– У вас есть какая-нибудь заколка с плоским краем ли хотя бы шпилька? – сухо спросил Уилхуфф, не поднимая головы.
Органа-Соло закатила глаза, считая про себя до десяти, потом выдохнула и вытащила из прически шпильку.
– Больше ничего нет.
– Благодарю.
Таркин повертел в руках полученный кусочек проволоки, сгибая его нужным образом, и с помощью получившейся конструкции начал откручивать крепления панели.
Лея понаблюдала за процессом минут десять, после чего не выдержала и начала расхаживать по коридору туда-сюда, вымещая свое раздражение на плитах пола, гулко отзывавшихся под ударами впечатываемых в них каблуков.
– Почему нельзя просто ее выжечь бластером? – мрачно поинтересовалась она, видя, что дело движется слишком медленно.
– Если вы внимательно посмотрите на стену, то убедитесь, что ее покрытие аналогично тому, которое применялось в технических помещения Звезды Смерти. В частности, ее мусоросборниках. Проще говоря – выстрел срикошетит, – терпеливо отозвался бывший Уилхуфф, разминая уставшие от монотонной работы пальцы.
Принцесса нахмурилась, пытаясь придумать достойную гадость в ответ на это нравоучение.
– И вы что, каждый раз добирались до своего «черного хода» таким дурацким способом? Идиотизм.
Комиссар тихо хмыкнул, но вслух высказываться не стал, справедливо полагая, что скандал сейчас ему совершенно ни к чему. Как и попытка объяснить стандартную процедуру изъятия данных. Запись информации производилась в два потока, но в распоряжение СИБ поступал лишь один набор кристаллов. Второй хранился отдельно и по окончании записи оставался в личном распоряжении гранд-моффа. Именно его он и собирался добыть, понимая, что люди Айсард давно уже должны были изъять первый. Но куда они его после этого дели – осталось загадкой.
Выкрутив последнее крепление, Таркин подцепил панель пальцами и с силой потянул вверх. Она сдвинулась па пару сантиметров и внезапно ушла в стену, едва не утянув комиссара в открывшийся проем.
– Э? – Лея осторожно заглянула в темноту, пытаясь понять, куда ведет начинающийся прямо за порогом узкий металлический мостик.
Поднявшийся на ноги Уилхуфф отряхнул мундир и вытащил из внутреннего кармана плоскую полупрозрачную пластинку размером с ладонь. Активированная нажатием пальца миникарта всплыла в воздух, засветившись бледно-голубым цветом.
– Если я не ошибаюсь, то мы на двадцать втором уровне. А значит, придется достаточно долго спускаться.
– Туда? – уточнила на всякий случай принцесса, ткнув пальцем в проем.
– Именно. Кстати, настоятельно рекомендую вам смотреть под ноги и держаться за что-нибудь. Освещения там не предусмотрено. Да и перил тоже, – улыбка комиссара нехорошо напоминала оскал голодного дракозмея.
– Замечательно, – пробурчала Лея, шагая на сомнительно выглядящую решетчатую конструкцию вслед за бывшим гранд-моффом. – Всю жизнь мечтала лезть в сарлачью глотку именно в такой компании.
В ответ Таркин ехидно отметил:
– Ваше высочество, все могло быть значительно хуже – вам бы пришлось сюда лезть без карты, оружия и в гордом одиночестве.
Органа-Соло благоразумно промолчала в ответ.
Спустя два часа и четырнадцать разновысоких уровней, на которые пришлось спуститься, принцесса окончательно выдохлась и обессилено обняла последнюю преодоленную лесенку. Узкие перекладины холодили ободранные ладони, но Лее хотелось прижаться к ним лбом. Единственное, что ее останавливало – стойкий запах смазки. Накидка и комбинезон под ней уже и так были в пятнах, осталось перемазать лицо, и можно было считать, что камуфляж завершен.
Девушка с трудом заставила себя оторвать руки от опоры и пройти несколько шагов по очередному узкому мостику. Как ни странно, впереди забрезжил достаточно яркий свет, выгодно отличающийся от бледного пятна карты, служившей им фонариком последнее время. Но вот комиссара нигде не было видно.
– Таркин? – негромко окликнула принцесса.
– Да, – голос прозвучал приглушенно. – Идите сюда. На следующий уровень придется прыгать, но тут не очень высоко.
Органа тяжело вздохнула и пошла на звук. Мостик вел к широкой круглой шахте, но, к несчастью, обрывался буквально через два шага от ее стенки. А до следующего, на котором стоял бывший гранд-мофф, было метра четыре. Вниз.
Принцесса подошла к краю и посмотрела на нижний уровень. В обычной ситуации она бы рискнула, но сейчас состояние организма явно было не слишком подходящим для воздушной акробатики.
– Я прыгну, только если вы меня поймаете, – мрачно заявила она после паузы.
Таркин развел руками, выразив таким образом свое отношение к женским капризам, но к точке вероятного приземления подошел и выжидательно уставился на девушку.
Лея села на край мостика и соскользнула, повиснув на пальцах. Но через секунду разжала руки, свалившись вниз без малейшего намека на изящество.
Спустя секунду-две она осознала, что ее таки поймали и даже аккуратно поставили на предательски подкашивающиеся ноги. Но не отпустили. Принцесса дернулась, пытаясь вырваться из кольца чужих рук, буркнув что-то в духе «как вы себе позволяете…». Но встретила неожиданное сопротивление.
– Ваше высочество, – прозвучал у нее над ухом голос Таркина. Тон был непривычно холодным, приказным. – Я вас отпущу только после того, как вы мне скажете, каким загадочным образом в вашу пустую голову пришла блестящая идея включить беременную женщину в наземную группу? Или вы до сих пор уверены, что можете все и чуточку больше? Вне зависимости от своего состояния?
– Руки уберите, – прошипела Лея, одновременно двинув комиссара локтем по ребрам. И покачнулась, едва удержавшись на ногах, когда ее неожиданно отпустили.
– Как пожелаете, – так же холодно отозвался Таркин.
Остаток пути Органа-Соло преодолела на чистом упрямстве, очередной раз продемонстрировав эту семейную черту Скайвокеров во всей красе. К ее тихому ужасу после короткого горизонтального участка пришлось взбираться обратно вверх. Оценив перспективу карабканья по достаточно крутым и узким ступенькам, принцесса скрипнула зубами и полезла первой, позволив Уилхуффу себя подстраховывать. Гордость – гордостью, но скатиться вниз из-за соскользнувшей от усталости ладони было бы очень некстати.
Последние два пролета она преодолела на четвереньках, наплевав на возможные ехидные комментарии своего спутника. Чужое мнение с каждой ступенькой волновало ее все меньше, а вот безумно колотящееся сердце пугало, поскольку всего пару недель назад физическая нагрузка не вызывала столь странной реакции организма.
Добравшись до конца очередного пролета, девушка тихо застонала сквозь зубы, понимая, что дальше она уже никуда не пойдет даже под страхом немедленной смертной казни, после чего неловко то ли села, то ли свалилась на лестничную площадку, прислонившись спиной к проходящей рядом толстой и теплой трубе, и обессилено закрыла глаза.
Она не поняла, сколько прошло времени, но из сладкой полудремы ее выдернуло чужое прикосновение. Лея вздрогнула, не сообразив сначала, в чем дело, но потом догадалась посмотреть на предмет, упавший ей на колени. Это оказался бластер в кобуре. Принцесса удивленно посмотрела на усевшегося рядом комиссара.
– Ваше высочество, – голос Таркина прямо-таки сочился сарказмом, – вам предоставляется уникальный шанс для сведения счетов.
Девушка недоуменно нахмурилась и слегка отодвинулась, заподозрив собеседника в легком помешательстве. Вопрос мести она решила для себя достаточно давно и не намеревалась больше к нему возвращаться. Какое бы сходство копия Уилхуффа не демонстрировала с покойным оригиналом, это был другой человек. Убивать которого она пока не собиралась. А вот на счет возможного будущего можно было поспорить.
– Все просто, – Таркина ее реакция явно развеселила. – Модуль управления, который мне нужен, находится на две площадки выше. К сожалению, он деактивирован, а передвинуть его в более удобное место у меня возможности нет.
Лея задрала голову, высматривая в хитросплетении проводов антрацитово-черный шар с эмблемой Империи.
– А как вы собираетесь туда добраться? – поинтересовалась она, поскольку разглядеть какой-либо мостик в этой каше не удавалось.
– С верхней площадки, – ответил комиссар, указав принцессе на маленькую техническую платформу на расстоянии примерно метра от управляющего модуля. Ситуация осложнялась тем, что шар был не только дальше, чем хватало рук, но и ниже.
– Вы оттуда свалитесь, – убежденно произнесла принцесса, оценив ситуацию.
Таркин устало пожал плечами.
– Очень может быть. Но я надеюсь, что в этом случае вы сможете меня подстраховать.
– Как это? – не поняла девушка.
Уилхуфф посмотрел на нее с легкой иронией.
– Вы форсюзер или нет? Если вы можете поднять поднос, почему не можете поднять меня? Насколько я помню, для джедаев вес и размер предметов не играют особой роли.
– Но я никогда не пробовала перемещать в пространстве живых существ! – возмутилась Лея.
Сама мысль о подобном привела ее в ужас, ведь злосчастный поднос, уставленный посудой, продержался в воздухе всего пару секунд. Да, когда-то она сумела левитировать достаточно увесистую модель линкора, но игрушечный корабль был намного легче взрослого человека. А отрешиться от физических параметров удерживаемого в воздухе объекта ей мешала давняя привычка и материалистический взгляд на вещи. В молнии поверить было куда как проще.
– Значит, у вас будет замечательный повод для тренировок, – хмыкнул комиссар, поднимаясь на ноги. – И еще. Держите бластер наготове. На всякий случай.
Принцесса проводила собеседника взглядом и растеряно пожала плечами, так и не придумав причину, которая была достаточно весомой, чтобы заставить бывшего гранд-моффа совершать такие поступки. Альтруизм и готовность рисковать своей головой, насколько помнила Лея, в список личных характеристик Таркина не входили никогда.
Возможно, я просто чего-то не знаю. Ведь не просто так Сидиус затеял это очередное «воскрешение». Кстати, когда все это закончится, надо будет спросить одну вещь…
Органа-Соло почесала бровь, забыв про испачканные в смазке пальцы, и мстительно улыбнулась, внезапно решив, что нашла слабое место в стройной схеме доказательств, предоставленных Уилхуффом в пользу того, что он – это действительно он, пусть и частично, а не просто клонированная копия с вложенным набором данных. У настоящего гранд-моффа глаза, если ее детские воспоминания не перепутались с чем-то еще, были светло-голубые, а у нынешнего – густо-синие. Разумеется, это можно было списать на ошибку клонирования или собственную забывчивость, но было еще несколько эпизодов в биографии Таркина, которые наверняка ни в одно его досье не входили. Осталось дожить до момента, когда эту гипотезу удастся проверить. Ведь не станет же серьезный человек по доброй воле дублировать в сознании своей копии некоторые очень неприятные воспоминания. Особенно если его непосредственное начальство не знает об их существовании.
Лея задрала голову, пытаясь понять, как там успехи у бывшего врага, но поняла, что лучше бы ей смотреть в другую сторону. Во-первых, видно было плохо, а во-вторых, слишком пристальное разглядывание занятого делом человека в ее исполнении обычно приводило к непредсказуемым последствиям. По некотором размышлении принцесса решила, что сидеть на холодном полу ей не стоит, и взобралась на трубу, пересекающую технологический колодец. Стало значительно уютнее, но от усталости и затхлого воздуха в сочетании с теплом безумно захотелось спать. Сладко зевнув, девушка принялась считать расположенные в пределах видимости железяки – так был хоть какой-то шанс не заснуть, пока Таркин копается с модулем управления.
Комиссар, как раз добравшийся до технологической платформы, задумчиво взглянул вниз, прикидывая, сколько придется лететь в случае неудачи. Дна колодца видно не было, что давало почти стопроцентную гарантию летального исхода. Как надеялся Уилхуфф – на сей раз окончательного. Придя к такому выводу, он выудил из кармана ключ-карту и осторожно коснулся платформы. Конструкция тихонько скрипнула, наклонившись на пару градусов. Мысленно помянув строителей-вуки в самых заковыристых из известных ему выражений, комиссар взял пластинку-ключ в зубы и улегся на мостик спиной.
Как и ожидалось, платформа достаточно резко накренилась под его весом. Теперь осталось только уговорить себя разжать пальцы и дотянуться до модуля управления. Уперевшись одной рукой в холодный вороненый металл модуля, Таркин осторожно выпрямился во весь рост и дотянулся до порта. Пластинка скользнула в щель, антрацитовый шарик ожил, приветливо заморгав десятком разноцветных огоньков, и раскрыл одну из секций, выставив панель с миниатюрной клавиатурой и модулем считывания биометрических данных. Понадеявшись, что подчиненные Императору медики ничего не напутали, и компьютер признает в нем владельца, Уилхуфф осторожно прижал ладонь к сенсорам.
Машина думала секунд тридцать, за которые бывший гранд-мофф успел мысленно высказать ситхам все, что он них думает, но потом радостно мигнула всеми лампочками, предлагая ввести код активации. Как только была набрана последняя цифра, прозвенел зуммер, и где-то в недрах комплекса раздалось низкое гудение выходящих на полную мощность генераторов. Аварийное освещение, горевшее в полнакала, мигнуло и погасло, но взамен начали зажигаться основные светильники.
Таркин уже готов был поздравить сам себя с завершением самого сложного этапа этой безумной операции, как платформа ощутимо качнулась, перекосившись на одну сторону. А где-то внизу изумленно вскрикнула Лея.
Мысленно выругавшись и изогнувшись с риском свернуть шею, Уилхуфф увидел, как по расположенным неподалеку трубам сноровисто взбираются несколько существ, отдаленно напоминающих гибрид вуки и ботана, но значительно уступающих им в размере. Каждая из тварей сжимала в лапе по небольшому копью с блестящим лезвием.
– Что за? – успел удивиться Таркин перед тем, как платформа вздрогнула снова и начала угрожающе заваливаться на бок – один из зверьков без малейшего усилия перерубил своим игрушечным оружием металлический тросик, и теперь тянулся к последнему уцелевшему креплению.
Комиссар неожиданно со всей холодной ясностью, сопровождающей последние секунды жизни, понял, что придется падать. По своей воле, или нет, но это было неизбежно. Поэтому стоило сделать все, что еще можно было сделать. Разжав руки и позволив силе тяжести делать свое дело, Уилхуфф хлопнул ладонью по кнопке включения турболазеров и сжался, понадеявшись на то самое провидение, которое имеет привычку благоволить к идиотам. Разумеется, если верить официальной религии Эриаду.
Платформа оборвалась со стоном последнего лопнувшего троса, швырнув его через всю ширину колодца, и с оглушающим грохотом обрушилась вниз. Взвыли сервомоторы, а ожившие пушки выплюнули целое море огня, сметая все живое, что не подходило под заложенные в программу параметры.
А спустя какую-то долю секунды пала тьма.

Глава 39

Точно такая же тьма, но расцвеченная редкими всполохами глубокого гиперпространства, клубилась сейчас за обзорным иллюминатором «Схватки». Громадный корабль скользил сквозь пространство неслышной тенью, поглощая парсек за парсеком.
Соло, заглянувший на мостик в поисках Пиетта, поначалу решил было, что адмирала там нет. Но темный силуэт, едва различимый на фоне массивного переплета огромного транспластилового окна, развеял сомнения Хэна. Единственное, чего бывший пират понять не мог, так это зачем Сорел тратит свое свободное время на столь бессмысленное занятие. Разглядывать гравитационные аномалии самому Соло надоело примерно на третьем году полетов.
– Адмирал? – негромко позвал он, подходя ближе. Дежурный офицер проводил его недовольным взглядом, но не стал мешать.
Пиетт моргнул, словно очнувшись от глубокого сна, и перевел взгляд на Соло.
– Что-то случилось? – хрипло поинтересовался Сорел. После долгого молчания голос плохо повиновался ему, но это мало беспокоило адмирала. Куда больше его волновал последний разговор с Аланой. И тема, которая была затронута в ходе этой странной беседы.
– Пока нет, – хмыкнул Хэн, – но если вы не отклеитесь от стенки, то с вами случится воспаление легких.
Пиетт поморщился. Его очень раздражало, когда кто-то вмешивался в его кажущееся ничегонеделание. Но в данном случае Соло был прав. Задумавшись, он совершенно выпал из реальности и только сейчас обратил внимание на то, что совершенно не чувствует левое плечо, соприкасающееся с ледяным дюрастилом. Понадеявшись, что еще не успел примерзнуть к металлу, Сорел осторожно пошевелился, меняя позу, и едва не взвыл в голос – сустав прострелило резкой болью.
– Вы действительно решили изображать няньку? – зло прошипел Пиетт, растирая ладонью пострадавшее место и надеясь, что кроме Соло его никто не слышит.
Хэн отвесил издевательский полупоклон.
– Могу предложить в этом качестве Чубакку, – ухмыльнулся пират.
– Нет уж, спасибо, – яда в голосе маленького адмирала было достаточно, чтобы свалить банту.
– Не стоит благодарности, – хмыкнул Соло, примирительно выставив перед собой ладони. И, убедившись, что Пиетт не собирается прямо сейчас приказать выкинуть нахала в открытый космос, сменил тему на более серьезную. – Кстати, я хотел спросить, чем закончился ваш доклад и за каким хаттом вы потащили меня на край галактики вместе с линкором?
Вместо ответа Сорел кивнул в сторону выхода. Турболазерные концентраторы явно были не тем вопросом, который стоило обсуждать на мостике. Слишком много любопытных там находилось по долгу службы. Не говоря уже о том, что все переговоры записывались. Впрочем, о последнем не догадывался не только Соло, но и большая часть офицеров корабля.
Десять минут спустя разговор продолжился в более располагающей к этому атмосфере адмиральской каюты. Обычно это помещение пустовало, поскольку линкор не был приписан к какому-то крупному флотскому соединению, и занимать апартаменты было некому. А капитан Монэ не страдал манией величия и предпочитал куда более удобную каюту двумя палубами выше. Сам Сорел, зная о цели короткого перелета, тоже решил разместиться в гостевой каюте, а не в положенной ему по рангу адмиральской. Поэтому можно было быть уверенным в том, что никто им тут не помешает, разве что забредет педантичный дройд-уборщик.
Пиетт, по привычке устроившийся на краешке столешницы, баюкал в ладонях чашку с чаем, рассматривая Хэна, удобно усевшегося во главе стола. Контрабандисту явно понравилось сидеть на месте командующего, и теперь он вел себя совершенно по-детски, вертясь в роскошном кресле. И улыбаясь, как последний идиот.
– Соло, сколько вам лет? – ирония в голосе адмирала заставила Хэна вспомнить, зачем он вообще навязался Пиетту в сопровождающие и что хотел узнать.
Имперский Аудитор со вздохом признал, что его поведение не соответствует ни новой, ни старой должности, и сел смирно. С трудом подавив соблазн сложить руки на коленях и уставиться на старшего по званию с положенным по уставу вниманием. Леина склонность к театральным эффектам явно была заразной.
– Достаточно, чтобы начать ценить такие моменты, – отшутился бывший пират, откинувшись на спинку кресла и подчеркнуто задумчиво изучая потолок.
– Рад за вас, – едва слышно отозвался Сорел, отставляя чашку. – Но отложим веселье до лучших времен. Которые, я надеюсь, когда-нибудь да наступят.
– Все так плохо? – немедленно подобрался Хэн, не забывший тот давний разговор на борту «Сокола», касавшийся переменчивого будущего и возможных конфликтов. Но ведь тогда речь шла о нескольких годах, неужели все успело так быстро измениться?
– На данный момент – нет, – Пиетт тоже стал пугающе серьезен. – Производство концентраторов будет расширяться по мере возможности и сверх этой меры, поскольку флот нуждается в перевооружении и модернизации. Не знаю точно, кто этим будет заниматься, но подозреваю, что курировать данный вопрос будет лорд Вейдер лично. Моей задачей сейчас является передача линкора новому владельцу и, скорее всего, возвращение Генштаб.
Адмирал помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями. А Соло, в свою очередь, снова задался вопросом «что я тут делаю?», не оставлявшим его последний месяц. Похоже, что кто-то решил держать его подальше от Корусканта. И был в этом желании весьма упорен. Неприязнь Вейдера объяснить было несложно, но она явно была не единственной причиной того, что Соло так и не удалось ступить на поверхность планеты во время последнего визита. Хэн уже собрался было озвучить свои подозрения, но Пиетт опередил его, произнеся фразу, порядком озадачившую контрабандиста:
– Если вы помните наш разговор о тактических задачах, которые показались вам слишком сложными, то через двадцать часов у вас будет шанс познакомиться с их автором. Разумеется, если мы задержимся на базе дольше необходимого.
– Очередной стратегический гений типа Таркина? – безразличным тоном уточнил Соло, на самом деле сгоравший от любопытства. По его мнению, нормальный человек подобные задания придумать не мог, слишком странной была логика и образ мышления. Но в то же время бывший пират помнил, что в Империи экзотов не жаловали, и тем более, не рискнули бы доверять чужаку корабль класса «Схватки».
– Я бы сказал, гений оперативного искусства, – поправил собеседника Пиетт. – Очень… нестандартная личность, которая наверняка произведет на вас впечатление.
– Пожуем – увидим, – философски отозвался Хэн, машинально процитировав расхожую поговорку хаттов.
Сорел в ответ лишь едва заметно улыбнулся, гадая, чем закончится встреча столь разных личностей. И хватит ли у чисса выдержки и терпения, ведь общество Соло доводило до нервного тика даже лорда Вейдера. Впрочем, ситх никогда не отличался светскими манерами, предпочитая убрать раздражитель куда подальше. Обычно этим «подальше» становилось кладбище.
Откланявшись и пожелав адмиралу спокойной ночи, Соло отправился на «Сокол», заверив Пиетта, что корабль в полной боевой готовности и в случае необходимости доставит своего нынешнего владельца на Корускант так быстро, как это вообще возможно. Предыдущего позорного опоздания Хэн не забыл, и теперь готов был из кожи вон лезть, доказывая всем и каждому, что он действительно лучший пилот в Галактике.
Когда за контрабандистом закрылась дверь, Пиетт позволил себе фыркнуть в голос. Как и Сидиус, он очень любил ставить перед людьми неожиданные задачи, но предпочитал, чтобы в роли приманки выступал кто-то другой. Осталось посмотреть, насколько удачным окажется этот эксперимент. Переработки, по мнению маленького адмирала, обязательно должны были чем-то компенсироваться. В идеале – чужими нервами.

– Очнитесь! Да очнитесь же! – Таркин с едва слышным стоном открыл глаза и тут же зажмурился от непривычно яркого света. Но разглядеть размытый силуэт растрепанной принцессы успел. А раз ее высочество живы и деятельны, то с билетом на тот свет для него самого явно не сложилось. Значит, придется разбираться с текущими проблемами самостоятельно.
Бывший гранд-мофф собрался с силами и снова открыл глаза, терпеливо пережидая мельтешение разноцветных пятен. Попытка полноценно вдохнуть отдалась резкой болью в боку, заставившей комиссара зашипеть сквозь зубы. Но, как ни странно, больше ничего не пострадало, если не считать нескольких синяков и ссадин. Уилхуфф осторожно приподнялся и сел, прислонившись спиной к ограждению лестницы. Беглый осмотр развороченных упавшей платформой несущих конструкций заставил комиссара непроизвольно вздрогнуть, ведь сейчас он мог лежать где-то внизу, погребенный под несколькими тоннами искореженного металла. В остальном, надо было признать, что его короткий полет закончился на редкость удачно. Или ему помогли так закончиться. Таркин вопросительно взглянул на принцессу, ожидая объяснений, но та лишь пожала плечами и отвернулась.
– Ваш первый опыт левитации живых существ закончился успешно. За что я вам искренне благодарен, – нарушил молчание Уилхуфф.
Лея дернула плечом и устало сгорбилась, не желая развивать тему. Похоже, Органе-Соло это приключение стоило слишком многих сил. И с этим надо было что-то делать. Комиссар наклонился вперед и шепнул принцессе на ухо:
– Не расстраивайтесь, ваше высочество. У вас будет еще масса шансов отправить меня в царство мертвых.
Девушка подскочила, как ужаленная.
– В таком случае я предпочту сделать это просто и грязно – собственноручно проломив вам голову! – рявкнула она.
– Боюсь, вам придется для этого подпрыгнуть, – парировал Таркин, с ухмылкой глядя в перекошенное лицо принцессы.
Лея одним резким движением поднялась на ноги, прошипев какое-то ругательство и швырнув бластер владельцу. Но комиссар придержал ее за полу накидки, не дав девушке в порыве чувств сверзиться с лестницы.
– Не так быстро, – мрачно пошутил он. – Нам еще надо выяснить, что за твари тут орудовали.
Добравшись до нижнего уровня, Органа-Соло и Таркин приступили к осмотру помещения. Опасаться нового нападения не стоило – система зачистки поводов для нареканий не давала с момента своего создания. Впрочем, некоторые отмечали, что она даже излишне эффективна. Но за все надо платить.
Обгоревший до неузнаваемости трупик, брезгливо перевернутый носком сапога, ситуацию не прояснил. Маленькая тварь слишком сильно пострадала от залпа, чтобы ее можно было идентифицировать. Но даже будучи мертвой, не выпустила из судорожно сжатых лапок копье.
– Они все лежат в одинаковых позах, – ошеломленно выдохнула Лея, оглядев «поле боя». Перенервничавшую девушку начинало трясти, и она пыталась согреться, безуспешно кутаясь в перепачканную накидку, не замечая этого.
– Вот это мне и не нравится, – признался Таркин, пытаясь добиться взаимности от комлинка, встроенного в модуль управления. Шар следовал за своим владельцем, как привязанный, разумеется, в пределах длины суставчатой штанги крепления. Наконец, после десятой попытки сквозь шум помех защищенного канала пробился позывной «Амидалы». Чем тут же воспользовался Уилхуфф, проигнорировав при этом свое формально подчиненное положение:
– Рэнски, немедленно проверьте околопланетное пространство. Сбивайте любой корабль, который попытается взлететь. Да, я знаю, что глушилки до сих пор работают, но глаза вам никто не закрывал!
– Есть, сэр, – ответил ошарашенный таким напором капитан линкора и отключился.
Органа удивленно вздернула брови. Эта гримаса в сочетании с полосами грязи придавала ее лицу на редкость забавный вид, но комиссар решил, что время для шуток неподходящее.
– Нам нужен центральный пункт управления. Иначе мы рискуем упустить дичь, – пояснил он в ответ на ее невысказанный вопрос.

Прислонившись к пыльной стенке лифта, возносившего их на десяток уровней вверх, принцесса тихо радовалась технологическому прогрессу, не способная больше, чем на одно чувство сразу. Решение всех образовавшихся проблем она с радостью спихнула на Таркина и команду штурмовиков, прочесывающих пространство возле комплекса. Встреченного по дороге угрюмого Фетта Лея и вовсе проигнорировала, отметив про себя лишь несколько свежих царапин на доспехах наемника. Судя по всему, непонятные, но агрессивно настроенные зверьки встретились и Бобе, только вот он при их ликвидации обошелся собственными силами. О чем недвусмысленно намекали около дюжины свежесрезанных длинных пушистых хвостов, свисающих с пояса Фетта.
Наемник по поводу неразумного поведения принцессы тоже высказываться не стал, просто пристроившись за спинами помятой парочки и сделав вид, что так было всегда. Он, определенно, знал больше, чем казалось на первый взгляд, но был совершенно нечитаем в Силе, поэтому Органа прекратила бесплодные попытки выяснить настроения мандалорца и сосредоточилась на собственных ощущениях.
Вид командного центра ее разочаровал – кругом было пыльно и грязно, а панели, закрывавшие блоки хранения данных, вывернуты из пазов и свалены мятой кучей прямо перед обзорным экраном. В помещении уже явно кто-то побывал, и этот таинственный гость не потрудился озаботиться сохранностью имперского имущества. На агентов СИБ это было не похоже, а вот на действия мародеров – вполне.
Комиссар, обведя учиненный разгром критическим взглядом, небрежно вытряхнул из скособоченного кресла изувеченный блок записи и уселся на место оператора. Повинуясь полученным командам, уцелевшие панели ожили, заморгав экранами и выдав целый фейерверк мелких жгучих искр, но не взорвались, а заработали. Боба чуть-чуть расслабился, убедившись, что хватать подотчетное тело и накрывать его собой пока не требуется. Но руку с бластера не убрал.
Под истеричное жужжание информационных панелей над перепачканным столом вспыхнул синеватый контур голограммы, после нескольких рывков принявший вид Винсента Рэнски.
– Мэм, – выпалил он, – мы засекли маленький транспортный корабль в сорока километрах от комплекса. Но он дает неверный спектр излучения.
– То есть? – Лея вопросительно взглянула на Винсента, надеясь, что качество связи позволит тому разглядеть выражение ее лица.
– Они не смогут взлететь, – пояснил капитан.
– Вот и замечательно, – зло хмыкнул Таркин, – пошлите туда поисковую группу и быстрее!
– Есть.
С тихим писком издыхающего оборудования связь прервалась, а все собравшиеся в комнате уставились на опустевшую пластину передатчика.
– Занятно, – пробормотал Таркин, машинально потирая подбородок. Комиссар собрался было по старой привычке закусить зубами костяшку указательного пальца, но вовремя сообразил, что подобное действие будет вредно для здоровья. Мало ли кто наследил во всей этой грязи?
– Что именно? – уточнила принцесса, пытаясь разглядеть пригодное для сидения места. Сгонять Уилхуффа с единственного нормального кресла ей как-то не пришло в голову.
– Да все, – так же отстраненно отозвался бывший гранд-мофф. – Понимаете, я ожидал ловушки агентов СИБ, просто выпотрошенного склада, но не этого. Тот, кто побывал здесь, знал, что искать, и успел до ребят Айсард. Но действовал поразительно грубо, как туповатый исполнитель по указке далеко сидящего босса.
– Дистанционное управление, – подал голос Боба.
Органа-Соло вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на наемника. Но глухое забрало шлема эмоций не отражало, поэтому ее высочеству трудно было судить, произвело ли ее просительное выражение лица хоть какой-то эффект.
– Эти зверьки с копьями, которых я встретил на нижних уровнях, похожи на один из видов симбионтов-телепатов, к которым питают склонность хатты. Но обычно они слышат хозяина только находясь рядом с ним. А тут что-то другое.
Таркин побарабанил пальцами по грязной столешнице, пытаясь что-то вспомнить.
– Готалы? – наконец произнес он.
По мнению исследователей, эта раса наблюдала зачаточными способностями к Силе, выражающимися в умении читать мысли, и, по слухам, внушать их гуманоидам попроще.
– Может быть, – неохотно признал Фетт.
Лея так и не узнала, собирался ли наемник добавить еще что-то к сказанному, поскольку ее комлинк пронзительно запищал, и из крошечного динамика безо всяких предисловий полился поток слов.
Высланная к кораблю группа штурмовиков, возглавляемая особо молодым и рьяным лейтенантом, сообщала, что обнаружила на борту лишь трупы. Около десятка мелких существ, аналогичных найденным на станции, и плохо сохранившуюся мумию гуманоида. Предположительно готала. Оборудование корабля указывало на то, что изготовлен он был в Корпоративном секторе, причем еще до Войн Клонов. А особенности эксплуатации судна и полученные им за время службы повреждения недвусмысленно намекали на пиратов.
Органа-Соло поблагодарила офицера за оперативно предоставленную информацию и после длинной паузы глухо проговорила, с холодной ненавистью глядя в стену:
– Хатты.
Комиссар коротко кивнул и легко поднялся с кресла.
– Как бы то ни было, ваше высочество, пора забрать то, за чем мы сюда явились. А именно, информацию.
– Но… – Лея неуверенным взмахом руки указала на разгромленное помещение командного центра, – как?
Уилхуфф скупо улыбнулся и с нехорошей искрой во взгляде уставился на принцессу.
– Моя прекрасная леди, неужели вы все это время думали, что записи существуют только в одном экземпляре?

Оставшись в гордом одиночестве, адмирал устало сгорбился и принялся непонятно зачем изучать свое отражение в чашке с остывшим чаем. Как бы ему не хотелось, пока от переработок страдал в основном он сам. И вопрос Соло о докладе вернул Сорела в омут не самых приятных воспоминаний.
А ведь день первого заседания нового Сената и без того был перенасыщен событиями.
– Милорд?.. – формальное приветствие у Пиетта вышло несколько смазанным, поскольку на звук сдвинувшей портьеры обернулся не только Вейдер, но и все присутствовавшие в ложе. А под изучающими взглядами одаренных адмирал чувствовал себя очень неуютно, инстинктивно пытаясь закрыться от ментального «прощупывания».
Йода удивленно дернул ушами, переведя взгляд круглых янтарных глаз на Кеноби. Мастер-джедай в ответ лишь пожал плечами. Способности Пиетта он воспринимал как шутку природы в лице Анакина, а с логикой бывшего падавана проще было смириться, чем пробовать ее понять.
С трудом удержавшись от гримасы отвращения, вызванной бесцеремонным сканированием Силой, адмирал просительно уставился на шефа, пытаясь без явно сформулированной мысли намекнуть ему на неудобство момента. В ложе находилось слишком много тех, кому доклад Сорела слушать было совершенно не обязательно, да и само место для подобного разговора категорически не годилось. Но тут уже Пиетт ничего не мог поделать, Император питал склонность обсуждать некоторые вопросы практически публично, не забывая потом проследить за тем, как распространяется информация.
– Я полагаю, – Вейдер обвел присутствующих выразительным взглядом, – Мон нам больше ничего интересного не скажет, поэтому предлагаю перейти к обсуждению рабочих вопросов в рабочей же обстановке.
– Работа, да, – неожиданно поддержал его Йода, – ждет тебя она. А меня ждет беседа.
Маленький экзот бесстрашно проковылял по узким боковым перилам к месту Мола и бесцеремонно ткнул забрака палочкой в грудь.
– Собеседником моим ты будешь, – заявил магистр.
После чего вперил взгляд немигающих глаз в ошеломленного таким выбором Кеноби и завершил речь еще более впечатляющим пассажем:
– А ты – слушателем.
Оби-Ван скосил глаза на бывшего падавана, но Анакин был удивлен поведением Учителя Учителей не меньше, поэтому мастеру-джедаю не осталось ничего иного, кроме как пожать плечами и смириться с выбором магистра Ордена. Призрачный ситх тоже был не против пообщаться со столь выдающейся личностью, поэтому колоритная троица, не медля больше ни минуты, покинула ложу, не потрудившись для этого даже встать. Исанне опасливо отодвинулась от оставшегося на месте магистра облачка зеленоватых искр и поспешила сообщить о том, что не смеет никого задерживать. Но Сидиус отрицательно качнул головой, заставив Айсард сесть обратно на место.
– Не так быстро, дитя мое, – хмыкнул он, – кто-то же должен дослушать всю эту чушь.
– Но… – слабо воспротивилась приказу Директор СИБ, – разве не странно будет выглядеть мое появление в вашей ложе?
– Санни, тебе жаль лишний раз испытать чужую психику на прочность? – с отчетливой издевкой в голосе спросил Вейдер, намекая на недавнюю проверку высших чинов Империи, устроенную службой безопасности в лучших традициях первых лет правления Палпатина – с ночными побудками, принудительным биосканированием и прочими радостями жизни.
Исанне заметно покраснела, а Пиетт отвел глаза, понимая, что только его любопытствующего взгляда «Снежной королеве» сейчас не хватает для полноты счастья. Сам адмирал считал, что подобные меры контроля идут госаппарату только на пользу, не давая чиновникам возможности скрытно накопить необходимый денежный или силовой ресурс. Но, к несчастью, тем самым они дают СИБ значительно больше власти, чем следует. А попытки создать еще одну контролирующую организацию лишь усугубляют ситуацию.
– Пусть будет так, как пожелает Император, – в конце концов выдавила Айсард, покосившись в сторону представителей Совета Моффов. Их нервы ей определенно не было повода щадить.
– Вот и замечательно, – кивнул Сидиус. – Успешного дня, моя дорогая.
Темный лорд ухватил нервно дернувшегося Пиетта за рукав, и вторая троица растаяла в воздухе, оставив мадам директора наедине с ее невеселыми мыслями.
Собственно, некое смутное сожаление было последней чужой эмоцией, которую успел уловить адмирал до того, как окружающий мир свернулся узлом пространственного перемещения. К своему ужасу Сорел понял, что ощущает этот переход как обычный человек, а не призрак Силы. Во всяком случае, его собственные впечатления от подобного способа транспортировки сейчас ничем не отличались от того, что испытывала в свое время Исанне.
Похоже, с каждым днем его способности таяли, а мир живых становился все более материален. Из этого напрашивался один крайне неприятный вывод – одаренность снова превращалась в эмпатию, но более высокого уровня и куда хуже поддающуюся контролю. Да, голокроны по прежнему давались ему в руки, но уже больше по привычке, чем по форсюзерскому принуждению. И Пиетт пока не знал, стоит ли ему сообщать об этом побочном эффекте лорду ситхов, или тот и так обо всем догадается. Флер кокона Силы, слетевший с Сорела в тот памятный день в холле «Шпиля», унес с собой не только умение ходить сквозь стены, но и еще что-то важное, но адмирал пока не мог понять, что именно. Или просто не мог вспомнить нужное ощущение.
– Итак? – скучающий голос Императора выдернул Пиетта из круговерти путанных мыслей, на долю секунды погрузив в омут холодного ужаса. Получив столь явное напоминание о необходимости в первую очередь работать, а потом уже заниматься ерундой, адмирал сглотнул и, с трудом прокашлявшись, приступил к докладу.
Палпатина интересовало абсолютно все – химический состав экспериментальных образцов, методы и сроки их обработки, скорость развертывания новых производственных мощностей и еще две сотни мелочей, которые адмиралу пришлось судорожно выуживать из недр собственной памяти. К счастью, Пиетт успел прочесть не только несколько статей, посвященных данному вопросу, но и диссертацию Дарпаны. И теперь был искренне благодарен набуанской королеве за умение связно и доходчиво излагать сложные вопросы неорганической химии, совершенно чуждые Сорелу даже с учетом зачатков инженерного образования.
Погоняв Пиетта минут сорок, Сидиус удовлетворился докладом и ленивым взмахом сухой ладони отпустил не только измученного адмирала, но и Вейдера, скромно молчавшего все это время.
Второй прыжок сквозь пространство окончательно добил Сорела, бессильно опустившегося на ближайший подоконник в попытке побороть приступ головокружения. Темный лорд терпеливо ждал, пока к его подчиненному вернется способность связно мыслить и самостоятельно передвигаться, после чего вручил ему тяжелую деку и слегка подтолкнул в сторону небольшого конференц-зала, занятого Лирой Вескесс и ее несколькими помощниками.
При виде главкома все дружно повскакивали с мест, по мере сил и возможностей пытаясь стать по стойке смирно. Но получилось весьма посредственно.
– Господа, – Лире лорд кивнул отдельно, подчеркнув ее особый статус, – хочу представить вам адмирала Пиетта. Он будет курировать разработку нового типа ИЗР и докладывать лично мне о ходе исследований. Которые, как я надеюсь, очень скоро из области теории перейдут к практике.
Сорел подавился вдохом, осознав, что на него только что навесили еще один требующий неусыпного внимания проект, но сумел оставить свои эмоции при себе. В отличие от группы конструкторов, с искренним недоверием уставившихся на адмирала. Особенно скептически Пиетта рассматривала Вескесс, уже имевшая с ним дело и оставшаяся об его организаторских талантах невысокого мнения. Но оспаривать приказ Темного лорда желающих не нашлось. Убедившись, что все осознали глубину уготованной им сарлачьей ямы, ситх развернулся на каблуках и удалился не прощаясь. Вслух, по крайней мере.
Пиетт, у меня нет времени на объяснения, у нас серьезные проблемы на границе, которые требуют моего внимания. Привлекайте к проекту всех, кого сочтете нужным. А уж мой стиль управления скопировать у вас хватит и опыта и умений.
Мысль Вейдера отдавала каким-то непонятным весельем, от которого нервничающего адмирала мороз продрал по коже, но деваться было некуда.
Да, милорд, – так же беззвучно отозвался Сорел, надеясь, что главком его услышит.

Вескесс, очнувшаяся от ступора быстрее всех, вывалила на стол стопку датападов и активировала голопроектор, приготовившись показывать свои наработки. Оба ее помощника подобрались, как голодные вонскры, готовые до последней капли крови отстаивать правоту начальницы. Но Пиетт разрушил им все планы, положив деку на стол и жестом заставив всех молчать.
– Не так быстро, – сухо произнес он, – я читал доклад, но у меня не было времени разбираться в деталях. Поэтому сейчас я прошу не демонстрации вашего технического гения, в котором у меня нет повода сомневаться, а простого объяснения основной идеи. Полагаю, мадам генеральный конструктор отлично справится с этим в одиночку.
– Просто Лира, – после некоторой паузы произнесла Вескесс, задумчиво разглядывая собеседника. Похоже, за прошедшие с их прошлой встречи годы Пиетт изменился достаточно сильно. И дело было не только в высоком звании, но и в фирменной интонации, которую она неоднократно слышала у другого человека. Куда более опасного и непредсказуемого. Все это требовало внесения корректировок в выбранную линию поведения, и срочно.
– Если вам так будет удобнее, – пожал плечами Сорел. – Но если нам придется привлекать к разработкам сторонних людей, это обращение может быть неправильно расценено.
– Как слишком личное? – уточнила Лира.
– Совершенно верно, мадам, – церемонно отозвался Пиетт. – Собственно, о консультантах. Если я правильно понял, вы предлагаете развитие идеи, заложенной в проект ИЗР класса «Император-2»?
Вескесс отрицательно покачала головой и небрежным взмахом руки отпустила своих расстроенных таким поворотом дела помощников. Похоже, рассказывать о проекте придется действительно с самого начала.
Устроившись в кресле поудобнее, Лира щелкнула клавишей, вызвав на проекторе картинку, иллюстрирующую развитие военной техники Империи начиная от древних «Венаторов» до последних «Императоров».
– Как вы можете видеть, адмирал, наращивание технологической мощи привело к резкому увеличению численности экипажа. Если на «Викториях» обоих типов мы могли обойтись пятью тысячами человек, то «Императоры», всего лишь вдвое превышающие по размеру своих предшественниц, потребовали увеличения численности экипажа до тридцати шести тысяч человек. До поры до времени это себя оправдывало, поскольку все прекрасно помнили о флоте Катаны, который сгубила излишняя автоматизация, да и об армиях дройдов, продемонстрировавших свою уязвимость во время Войн Клонов. Но сейчас мы просто не успеем к сроку, если будем продолжать в том же духе!
Вескесс помолчала несколько секунд, нервно теребя одну из своих многочисленных косичек, и добавила на полтона ниже:
– Император пожелал, чтобы новый тип крейсера был готов в течение двух лет. И требовал как можно меньшей численности экипажа при сохранении боевых характеристик на уровне самых лучших сегодняшних образцов.
Два года?! – озвученный Вескесс срок казался Пиетту немыслимым. Впрочем, «Исполнитель» был построен быстрее, но там, по сути, требовалось лишь пропорционально увеличить имеющуюся схему, без радикальной ее переработки. И то проблем на выходе получили больше, чем предполагалось даже по самым пессимистичным прогнозам.
Сорел мысленно вздохнул, сообразив, почему на этот проект Сидиус поставил именно его. Модернизация флота должна была заключаться не только в перевооружении и модернизации имеющихся кораблей, но и в спешной постройке новых. И турболазерные концентраторы производства Набу, которые по результатам тестовых стрельб продемонстрировали отличные показатели, тут были очень кстати. Неясным пока оставался источник, из которого Вейдер собирался черпать обученные экипажи для новых судов, но в многообразии талантов Темного лорда уже успели убедиться все. Можно было не сомневаться – экипажи будут.
Лира, видя, что первая порция информации у собеседника отторжения не вызвала, начала осторожно развивать тему.
– Исходя из этого, в новом проекте предполагается отталкиваться от схемы ИЗР «Император-1». По сравнению с «Императором-2» мы потенциально прибавим в защите, но довольно существенно потеряем в огневой мощи при повышении ее разнообразия. Как показывает практика, в предыдущей схеме мы слишком резко уменьшили количество ионных орудий в пользу турболазерных батарей. При большой длительности огневого контакта это приводит к значительной нагрузке на реактор и порождает необходимость скачкообразного изменения его мощности. Сокращение жилых помещений позволит увеличить ангары и число истребителей. К сожалению, оно же ограничит размер десанта…
Пиетт моргнул, пытаясь сосредоточиться на цифрах, и потер внезапно занывший висок. Сегодня он уже слишком много думал, поэтому очередное умственное усилие вызвало приступ головной боли.
– Лира, подождите, пожалуйста. Я не успеваю за вашей мыслью, – адмирал взглянул на экран своей деки, на котором высвечивался список личного состава всех флотов Империи и нахмурился.
В ответ на вопросительный взгляд Вескесс он пояснил:
– Мне довелось командовать крейсером всего несколько месяцев, поэтому оценить ваши выкладки в полной мере я затрудняюсь, а предлагать мне новый «Исполнитель» никто пока не собирается. Возможно, стоит привлечь к проекту человека, имеющего достаточный опыт службы старшим офицером хотя бы на нескольких типах ИЗР.
– Эм… – замялась мадам генеральный конструктор, – вы готовы оторвать кого-то из капитанов от службы на такой длительный срок? Ведь помимо обсуждения деталей проекта мне понадобится кто-то на должность командира тестового образца крейсера.
– Возможно, найдется человек, который заслужил перевод на более высокую должность, – рассеяно отозвался адмирал, перебирая выданные по запросу кандидатуры. – Собственно, вот он.
Сорел развернул деку к Вескесс.
– Гилад Пеллеон, – прочла она, – служил старшим помощником капитана на ИЗР «Скрытный» класса «Виктория-2». После был переведен на аналогичную должность на ИРЗ «Химера» класса «Император-2», и чуть больше полугода служил на ИЗР «Закатная радуга» класса «Император-1». Возвращен на «Химеру» за две недели до Явинской битвы. После смерти непосредственного командира принял командование на себя.
– Именно, – Пиетт дернул уголком губ. Судя по личному делу кандидата, прямое подтверждение полномочий было бы Пеллеону очень кстати, ведь его предшественник не просто умер, а покончил с собой по вполне понятной причине. Что привело к конфликту в рядах старших офицеров крейсера.
Вескесс улыбнулась.
– Тридцать лет на службе – солидный срок. Странно только, что при всех своих талантах этот офицер не сделал карьеру.
– Если не стал капитаном до пятидесяти, не станешь им вовсе, как говорится в одной старой шутке. Пеллеону уже пятьдесят пять, – отметил Сорел. – Возможно, он не из тех, кто рвется командовать. А если так – то вряд ли будет возражать против нового назначения. Тем более, что повод в виде внутреннего расследования обстоятельств смерти предыдущего капитана у нас есть.
Закончив фразу, Пиетт захлопнул деку и взглянул на хронометр.
– Боюсь, на этом наш разговор на сегодня завершен, мадам. Продолжим через… десять стандартных суток. К этому моменту «Химера» прибудет к Куату, а я разберусь со срочными делами.
Адмирал кивнул Вескесс и коротко попрощался, гадая, успеет ли забросить деку в отбывающий к «Схватке» шаттл, или придется тащить секретные документы на королевский ужин.

Как выяснилось на практике, тогда он никуда не успел, и половину разговора с Дарпаной думал совершенно не о том. Но Алана была столь любезна, что простила гостю явную невнимательность, переведя беседу на обсуждение старинных набуанских легенд. К большому удивлению Сорела, в истории мирной окраинной планетки нашлось место и героям и злодеям.
Самые древние легенды относились к временам колонизации Набу и выяснениям отношений новоприбывших с местным населением. Тогда гунганы были куда более воинственным народом, практически истребившим первую волну колонистов, но ход решающего сражения изменило внезапное озарение одного из уцелевших во время резни детей. Ребенок предсказал извержение гейзера, расположенного в центре крупного горячего озера, а реальная катастрофа, последовавшая спустя несколько часов, убедила вождей местных племен, что сама планета против них. А раз Набу признало своих новых хозяев, то придется с этим смириться.
Следующие несколько веков прошли в вялотекущих конфликтах, в итоге приведших к тому, что гунганы удалились в свои подводные города, а среди населивших планету людей постепенно сформировалась каста эмпатов, восприимчивых к энергетическим колебаниям плазменного ядра Набу.
Следующие полтора десятка легенд повествовали о различных удачных и не очень решениях, принятых представителями этой группы. Однажды дело дошло даже до полномасштабной гражданской войны, едва не стоившей жизни всем обитателям планеты. Положение спасла очередная королева, совершившая некий таинственный ритуал, позволивший ей слиться с «Душой Мира». Название было красивое, но вот суть ритуала пугала. Насколько понял Пиетт, нечто подобное практиковали джедаи, сливаясь с Силой. И добиваясь таким образом потрясающей координаций действий в битве или любой другой операции. Но одно дело – чужие разумы, и совсем другое – энергетический фон планеты. Подобный фокус применялся и в последующие годы, но очень редко, так как обычно стоил эмпату остатков разума, а часто – и самой жизни.
Но это не мешало каждому новому правителю, если он обладал необходимым талантом, приносить символическую клятву с обещанием прибегнуть к этому средству, если не останется иного выбора.
Как ни странно, Амидала обошлась без этой формальности, что позволило ей избежать проведения ритуала во время атаки Торговой Федерации, хотя на этом настаивали отдельные члены правительства. Возможно, это было сделано по подсказке Палпатина, который хотел вынудить аристократию принять решение юной королевы, требовавшей обращения к Сенату вместо привычной «домашней магии».
Все последующие правительницы, включая Дарпану, букву закона блюли и обязались в случае необходимости слить свой разум с «Душой Мира». Но саму Алану подобная перспектива попросту приводила в ужас. Ведь за долгие годы к общему фону дикой планеты прибавились отпечатки личностей всех умерших на ней разумных существ, что с учетом последней войны и ее многочисленных жертв, грозило мгновенной и очень неприятной смертью любому эмпату, попытавшемуся слиться с «планетарным разумом».
Сорел в этом очень сомневался, считая, что проблема лишь в недостатке контроля и соответствующего обучения, но вслух ничего не сказал, не желая нервировать и так издерганную от переизбытка эмоций Девалеку.
Ни к чему ни обязывающая беседа затянулась допоздна, и на борт «Схватки» адмирал прибыл буквально за полчаса до старта линкора, предоставив Монэ заниматься необходимыми подготовительными мероприятиями в одиночестве. Но мысль, не дававшая Пиетту покоя весь вечер не растворилась ни в водовороте гиперпространства, ни в чашке ароматного чая, и продолжала мучить его до сих пор. Гнетущее ощущение допущенной ошибки росло с каждой минутой, но Сорел, уже третий раз перебравший в памяти события последних двух суток, так и не смог найти ему причину.
Поэтому адмирал решил излить свое раздражение хотя бы на временных подчиненных и отправился на мостик, намереваясь устроить интендантской службе линкора маленький, но запоминающийся скандал.
Как и ожидалось, испытанное поколениями ситхов средство под названием «осложни жизнь ближнему своему до того, как дальний приблизится и осложнить ее тебе», подействовало безотказно, обеспечив Пиетту дозу хорошего настроения и пищу для размышлений над одной забавной теорией, заключавшейся в предположении о наличии среди прочих жизненных форм Галактики энергетических вампиров.
Разумеется, Сорел знал о существовании расы анзати, представители которой были чувствительны к Силе и умели телепатически управлять своими жертвами, заставляя их добровольно прийти к хищнику, уже готовому выпить их мозг. По слухам, среди этих милых существ было даже несколько действительно одаренных. Но ни изучить их толком, ни выяснить особенности до сих пор не удавалось. Анзати строго блюли свои секреты, закусывая нерадивыми исследователями время от времени. Собственно, большую часть сведений об этих полулегендарных существах Сорел получил из одного ситхского голокрона, искусственна личность которого питала слабость к страшным историям. И мог с уверенностью заявить, что в исполнении древнего форсюзера эти сказки действительно выглядели заслуживающими уважения кошмарами.
Нельзя сказать, что адмиралу удалось в точности воспроизвести те самые интонации, которыми по праву гордился покойный ситх, но нужное впечатление на главу службы снабжения Пиетт произвел. После чего с чистой совестью отправился к себе. Спать.
Судьба помощника капитана, поднятого им из теплой постели, бывшего командующего Эскадроном не интересовала совершенно. Как и то, удастся ли несчастному офицеру обеспечить потенциального владельца адмиральской каюты всем необходимым прямо посреди гиперпространственного прыжка.

Глава 40

С точки зрения Соло, ни свет, ни заря по корабельному времени заявившегося на мостик, система, бывшая целью их перелета, выглядела совершенно непримечательно. Желтая звезда, три планеты, лишь одна из которых худо-бедно подходила для жизни. То есть, могла бы подойти, не будь на ней так зверски холодно и мокро.
– Прямо таки Хот, – проворчал Хэн, разглядывая белоснежный шарик, проплывающий в боковом обзорном иллюминаторе.
Гигантский корабль не спешил разворачиваться после прыжка, да и сам Соло не был уверен в том, что они тут надолго. Если он правильно понял Пиетта, тому надо было лишь передать корабль новому владельцу и отчитаться о передаче Вейдеру. Исходя из каких соображений главком гонял линкор через всю галактику, лучше было не спрашивать, поскольку Темный лорд отвечать на глупые вопросы не любил, и очень надежно пресекал попытки к их задаванию.
– Что, так похоже?
Адмирал подошел абсолютно неслышно, заставив Соло вздрогнуть и машинально дернуться за бластером. Сорел предпочел сделать вид, что не заметил этого движения.
– Угу, – мрачно отозвался Хэн, пытаясь отогнать неприятное воспоминание о давней атаке имперцев на базу Альянса. Если на Хоте под ногами была твердая поверхность, то выбери повстанцы для своего убежища Шшриссу, им пришлось бы несладко. Под толстым слоем льда на этом негостеприимном шарике не было ни единого островка, а до дна было в лучшем случае несколько сотен метров.
– Я думаю, увидев планету вблизи, вы сможете сказать точно. Если, конечно, последовавшие за Хотом события не повредили вашу память, – хмыкнул Пиетт, с удовольствием отметив про себя, как при этих словах вытянулась физиономия господина Независимого Аудитора.
Адмирал не считал зазорным лишний раз напомнить бывшему повстанцу, как доблестные силы Альянса драпали с Хота, сверкая пятками. И чем для некоторых особо везучих беглецов это закончилось. Кому пришла в голову светлая идея пускать транспорты под прикрытием крестокрылов, Сорел не знал, но в глаза этому человеку или, что более вероятно, экзоту, с радостью бы посмотрел. В идеале – в зале суда, поскольку такое решение при текущем политическом раскладе тянуло на солидный срок, если не на смертный приговор. Но на крайний случай сошел бы зал тактического планирования. Увы, переиграть ту битву шансов не было.
Если бы Оззель не вывел «Эскадрон» впритык к планете, можно было бы взять базу красиво – заглушив дальнюю связь и поджарив щиты орбитальной бомбардировкой. Против мощи турболазеров «Исполнителя» они бы продержались минут пятнадцать, не больше. Как раз достаточно для придания панике нужного градуса. А уж потом прицельно расстрелять привязанные к поверхности беззащитные транспортники. После чего штурмовым отрядам оставалось лишь повязать уцелевших, будь у них на то приказ и настроение. Обычно все сводилось к банальному добиванию выживших.
К сожалению, при планировании, а точнее, при судорожной импровизации на тему, пришлось исходить из желаний лорда Вейдера получить большую часть повстанцев живьем и уже совершенных ошибок Оззеля. Нельзя сказать, что неожиданное повышение способствовало связности мышления свежеиспеченного адмирала. Наоборот, тогда Пиетту было просто физически плохо от ужаса.
Так или иначе, Хот они взяли, пусть и неоправданно дорогой ценой. Но то, что началось после, когда разрушители, словно стадо бант, гонялись за «Соколом», больше напоминало дурной сон. И лишний раз доказало, что «Эскадрон» предназначен для подавления планетарных сил обороны, а не для ловли малоразмерных целей.
Нииду в итоге унесли вперед ногами, а сам Пиетт еще двое суток старался лишний раз не попадаться на глаза не только Темному лорду, но собственному заместителю.
Штаб флота, впечатленный двумя казнями практически подряд, молчал, переваривая новости. Выражать свое недовольство кадровыми перестановками она начали потом и продолжали развивать тему вплоть до гибели «Исполнителя», отравляя адмиралу и так безрадостное существование. К несчастью, сомнительные слухи о причинах столь резкого карьерного роста (прыжок сразу через три ступеньки не заметить было трудно) быстро вышли за пределы «Эскадрона» и стремительно распространились по всему флоту. Вызывая у кого зависть, у кого недоумение, а у кого просто брезгливую жалость к очередной жертве своеобразного чувства юмора ставленника Императора. Потом, когда сам Вейдер получил официальное подтверждение статуса главкома, а «Эскадрон» доказал свою эффективность, желающих перемыть косточки ситху и его подчиненным поубавилось, но неприятный осадочек остался.
Возможно, именно эти воспоминания портили Сорелу настроение сейчас, но язвителен он был, по мнению Монэ, сверх всякой меры. Иллард, краем уха прислушивавшийся к пикировке, подобное поведение не одобрял, считая его недостойным высших офицеров флота, но лезть в эпицентр зарождающегося скандала не хотел, понимая, что на нем охотно сорвутся обе стороны. Причем с полным на это правом, поскольку даже Соло был по общеимперскоий табели о рангах со своим званием Независимого Аудитора выше Илларда на одну ступень. Собственно, это и послужило единственной причиной тому, что Монэ не выставил нахала с мостика – посторонних наблюдателей капитан первого ранга терпел исключительно по принуждению.
– Станция «Куаррен-Центральная» запрашивает коды допуска, – сообщил он, пытаясь привлечь внимание к неотложному, но его мнению, делу.
– Ну так ответьте, – пожал плечами Пиетт. – И попросите у них разрешения на посадку.
– Для шаттла, сэр? – уточнил Иллард.
– Нет, для малого грузовоза.
Адмирал развернулся к Соло и выразительно на него посмотрел:
– Надеюсь, вы еще не выкинули из трюма «Сокола» груз дипломатической почты?
– Нет, – буркнул Хэн. – А надо было?
– «Куаррен-Центральная» разрешает посадку через сорок стандартных минут, сэр, – вклинился в разговор оператор, – и они сообщают, что у них очень холодно.
– Кто бы сомневался, – фыркнул Сорел. – Впрочем, поблагодарите их за заботу.
Стоило Пиетту покинуть мостик, как следовавший за ним по пятам Соло не выдержал:
– Вас что, бешенная нетопырка покусала, адмирал? Что вы кидаетесь на всех со вчерашнего дня?
– Мне не нравится эта миссия, – тихо и очень серьезно отозвался Пиетт.
Хэн ошарашено моргнул, и, дождавшись, пока они минуют группу техников, ядовито поинтересовался:
– Это повод сделать так, чтобы она перестала нравиться абсолютно всем?
– Нет, это повод взять вас с собой, – Сорел снял с руки браслет комлинка и протянул Соло. – Я хочу, чтобы вы настроили передатчик «Сокола» на эту частоту. Станция соблюдает режим радиомолчания, поэтому я буду лишен прямой связи с линкором.
– Подождите, но я же тоже буду на станции? – возразил Хэн, удивившись солидному весу и необычному дизайну браслета и тут же забыв об этом.
– Ошибаетесь. Сразу после завершения разгрузки вы уведете корабль с «Куаррен-Центральной» и будете болтаться в атмосфере поблизости. Только постарайтесь, чтобы вас все-таки не засекли сразу. С местными метеоусловиями это будет несложно.
Несложно засечь или несложно спрятаться? – хотел уточнить бывший контрабандист, но адмирал не собирался вдаваться в детали. Пришлось довольствоваться тем, что уже было сказано. И гадать, что за станция такая на границе Неизведанных Регионов, соблюдающая тишину в эфире и находящаяся, как только сейчас сообразил Соло, не на поверхности холодного океана Шшриссы, а подо льдом.

Сомнения на счет возможности укрыть стадо бант за одним барханом рассеялись, стоило «Тысячелетнему Соколу» войти в атмосферу. Болтало там немилосердно, а стремительное обледенение корпуса едва не превратило изящный заход на посадку в быстрое и безрадостное падение. К счастью, операторы летной палубы, обнаружившейся под гостеприимно раскрывшимся куполом всплывшей на поверхность станции, свое дело знали, и сумели аккуратно притормозить валящийся в штопор грузовик лучом захвата.
– Не думал, что кому-то придет в голову сделать из летучего города плавучий, – пробормотал Соло, пытаясь уследить за россыпью мигающих аварийных лампочек. Кораблю явно не нравилась погода и безрассудство капитана, но пока от «Сокола» даже ничего не отвалилось, не говоря уже об отсутствии привычной в таких случаях вони сгорающей изоляции и снопов искр из самых неожиданных мест.
– В смысле? – адмирал, намертво пристегнутый к пассажирскому креслу, проводил взглядом целый снежный ком, промелькнувший за обзорным иллюминатором, и задался вопросом, сумеет ли грузовоз удержаться в этой замерзающей на лету каше хотя бы несколько часов.
Вместо объяснений Чубакка ткнул волосатой лапой в радар, на котором высвечивался размытый контур станции и выразительно рыкнул.
– Похоже на Беспин, – перевел Хэн, сражаясь одновременно с погодой и лучом захвата. «Детская посадка», которую предлагала база, была для него страшным оскорблением, но позеленевшая под цвет мундира физиономия Пиетта намекала, что пассажир столь любимую капитаном воздушную акробатику не одобряет.
Мученическое выражение с лица адмирала исчезло лишь тогда, когда посадочные опоры «Сокола» прочно утвердились на решетчатой поверхности летной палубы, а купол станции закрылся с громким щелчком.
– Суровые ребята, – пробормотал Соло, натягивая отороченную мехом куртку и проверяя заряд бластера. Морозный воздух, ворвавшийся в теплую рубку после открытия трапа, бодрил и заставлял поторопиться.
Адмирал, натянувший капюшон собственной куртки почти до кончика носа, мрачно кивнул.
Хэн не стал говорить Пиетту, что в таком виде тот больше всего похож на шарик на ножках, справедливо опасаясь ответной колкости. Сорелу явно было тут слишком холодно, возможно чисто психологически, а не физически. Соло подозревал, что виной тому хронический недосып, в случае Пиетта из стрессовой ситуации давно превратившийся в обыденность.
– Вы хоть зубами не клацайте, а то неправильно поймут, – неуклюже пошутил бывший контрабандист, открывая внутренний грузовой трюм и придирчиво осматривая утрамбованные туда контейнеры. Судя по виду ящиков, перелет и все свои предыдущие приключение они перенесли успешно. И если к упаковке содержимого подошли с душой, то можно было надеяться и на сохранность груза. «Достаточную для передачи заказчику», как гласило одно из правил незаконных перевозок.
– Шли бы вы, – беззлобно огрызнулся Пиетт, заталкивая перенастроенный комлинк поглубже в рукав – массивный браслет стремительно остывал, причиняя массу неудобств. Но совету внял и даже попытался выпрямиться. Звонкое «апчхи», последовавшее за первым глубоким вдохом свело на нет всего его старания.
– Почувствуй себя Гордоном Гриффом, – пробормотал Сорел, снова натягивая капюшон.
– Грифф? Парень, который пытался сдать нам «Исполнитель» прямо на верфи и напрашивавшийся на переговоры? – на всякий случай уточнил Соло, заподозрив, что у одиозного вице-адмирала могли быть однофамильцы. Помимо истории с линкором, намертво завязшей в воспоминаниях, Хэн смутно припоминал нехарактерную для прочих офицеров щегольскую шинель с меховым воротником, в свое время впечатлившую его едва ли не больше, чем предложение имперца-предателя.
– Он самый, – кивнул Пиетт. – После катастрофы «Блуждающего», в результате которой они потеряли почти девяносто пять процентов мощности реактора и половину атмосферы, а потом дрейфовали в таком виде почти четыре недели, все выжившие крайне отрицательно относились даже к банальному сквозняку. Впрочем, тех выживших было человек двадцать, не больше.
Хэн передернулся, живо представив себе раскиданные по бесконечным коридорам разрушителя фигуры в белой заиндевевшей броне и покрытые льдом мертвые лица офицеров.
Фантазия разыгралась совершенно не к месту, – одернул себя бывший пират, уверенно шагая с трапа в незамеченную лужу.
Пиетт, в отличие от аудитора не забывавший смотреть под ноги, обошел кучку подтаявшего снега с поистине ботанской брезгливостью.
– Адмирал, сэр, – молодой офицер со знаками различия капитана третьего ранга, появившийся перед ними словно из воздуха, взял под козырек и вытянулся в струнку. – Вас ждут в центре управления.
Сорел медленно кивнул, и, бросив прощальный взгляд на «Сокол», направился за выделенным ему сопровождающим. Подзабытое за время полета ощущение грядущих неприятностей вернулось и усилилось.
Как выяснилось по мере спуска в недра станции, самым холодным местом «Куаррен-Центральной» действительно была летная палуба, на которой в процессе посадки грузовика оказалось несколько тонн снега и ледяной крошки, беспрепятственно проникших в открытые створки ангара. Дройды уборщики с такой регулярной нагрузкой едва справлялись, поэтому следующие два уровня, ради приличия названные техническими, изобиловали трудновыводимыми ржавыми разводами на стенах. От дальнейшего затопления сверху станцию спасал специальный изолирующий слой, предотвращающий не только простое просачивание воды, но и способный выдержать давление в несколько сотен раз превышающее стандартное. На ту же нагрузку были рассчитаны практически все гермодвери, разделяющие уровни на равные сектора.
Сквозная шахта лифта, характерная для подобных грибовидных конструкций и одновременно служащая им ребром жесткости, тут выполняла только вторую функцию, а передвигаться внутри станции по вертикали приходилось с использованием целой группы подъемников, действующих только в рамках своих пятиэтажных уровней. Все это служило благой цели повышения живучести базы, но сильно ограничивало скорость перемещения.
Поэтому путь до центра управления получился утомительно длинным, но позволил адмиралу согреться и прийти в себя.
Шагая по очередному коридору, на сей раз надраенному практически до зеркального блеска, что с учетом возраста станции было само по себе достойно уважения, Пиетт разглядывал встречающиеся на стенах обозначения, стараясь не выдать своего удивления. Похоже, к вопросам безопасности, учета и контроля тут подходили с маниакальной исполнительностью. С другой стороны, чем еще можно занять сорок тысяч человек персонала, если не полировкой полов и бесконечными учениями? «Схватка» до вступления в строй тоже порядком напоминала музей, и лишь сейчас начинала приобретать черты боевого корабля, который от парадно-придворных образцов отличает наличие неустранимых недоделок, невыполненных приказов и всеобщей спешки, являющейся одновременно причиной и следствием этих неприятностей.
Интересно, оставшиеся две станции тоже такие идеальные? – подумал адмирал, незаметно поморщившись от яростного блеска белоснежных доспехов штурмовиков, стоящих почетным караулом у двери в командный центр. Но уже спустя несколько секунд все посторонние мысли вылетели у него из головы, когда массивное кресло с высокой спинкой, стоящее на возвышении у тактической карты сектора, медленно развернулось, и занимавший его офицер вперил в гостя тяжелый взгляд нечеловечески ярких глаз.

– Добрый день, адмирал, – голос чисса, не искаженный помехами дальней связи, оказался намного звучнее и богаче, чем это представлялось раньше, а интонация была на удивление теплой.
Пиетту даже стало на секунду стыдно за свою выходку с подарком гранд-адмиралу. Но он быстро справился с собой, весьма кстати вспомнив Сидиуса, так же хорошо умевшего изображать и доброго дядюшку и безжалостное чудовище. В том, к какому именно полюсу эмоций склоняется Палпатин, командующий «Эскадроном» сомневался до сих пор. Вейдера понять и просчитать было значительно проще, поскольку главком изначально не был склонен к сложным интригам и изысканным стратегическим решениям, предпочитая давить грубой силой или апеллировать к чистым чувствам. Как ни странно, фокус удавался почти всегда.
– Сэр, – склонил Сорел голову в коротком поклоне. Подчиняясь Темному лорду напрямую, адмирал был фактически равен Трауну по положению, но предпочел на этом внимания не заострять.
Чисс, при всей своей сдержанности, усугубленной хорошим воспитанием, не имел склонности забывать проявления неуважения, поэтому на людях следовало играть по правилам. А уж свое «фи» по поводу не вписывающихся ни в какие рамки условий тактических задач можно высказать и потом.
Экзот плавным движением поднялся на ноги, продемонстрировав неожиданно хорошую для своего ранга физическую форму, и вежливо кивнул в ответ.
С секундной задержкой качнулась серая тень за спиной гранд-адмирала, внезапно оказавшаяся невысоким гуманоидом отталкивающего вида. Рептилиеподобная тварь щеголяла впечатляющей для своих размеров мускулатурой, полной пастью острых, как иглы зубов, и перевязью с десятком метательных ножей, манера ношения и небрежная потертость которой выдавала большой опыт и мастерство владельца.
Ногри, – догадался Пиетт, немало слышавший об этом сомнительном благоприобретении лорда ситхов, но до сих пор не видевший представителей данного вида вживую. Нельзя сказать, что этот факт его огорчал – адмирал предпочел бы вообще никогда не встречаться с этим порождением ночного кошмара и уж, тем более, находиться с ним в одном помещении больше пяти минут.
Сам он привлечения диких племен к службе не одобрял, но Вейдер мог позволить себе практически все, особенно если этот каприз оказывался на проверку не просто стаей забавных зверушек, а группой весьма серьезных бойцов.
Серокожие твари активно использовались в конфликтах на отсталых планетах, прокладывая своими телами дорогу регулярным частям. Зачем пачкать руки мелкими государственными переворотами, если можно стравить местных правителей и занять очередную планету не как агрессор, но как освободитель? А пока до населения дойдет, что не все изменения были к лучшему, можно успеть не только закрепиться, но и начать добычу полезных ископаемых или строительство военных баз – в зависимости от того, в чем состояла ценность очередного занятого мира.
– Рукх, мой телохранитель, – с едва заметной улыбкой представил свою кошмарную тень Траун. Гранд-адмирал прекрасно знал, какое впечатление производят ногри на окружающих, но не ожидал, что Пиетт будет так явно нервничать.
Секунду Рукх сверлил гостя оценивающим взглядом янтарно-желтых глаз, но потом утратил к потенциальной жертве интерес и отвернулся. Сорел, осознавший насколько разум ногри чужд всему человеческому, внутренне передернулся и очень тихо выдохнул. Иногда он хотел лишиться своего дара ощущать чужие эмоции в пользу более спокойной жизни. Сейчас был именно такой случай.
– Большая честь – получить такой подарок, – нейтрально произнес маленький адмирал, пытаясь придать лицу соответствующее моменту выражение.
– Скорее, способ избавиться от проблем, – пренебрежение, прозвучавшее в тоне собеседника, неприятно удивило Пиетта.
Ногри, сами будучи умелыми воинами, почитали Вейдера за божество и были преданы лорду до самоотречения. Считать, что ситх презентовал своему ставленнику целый народ только потому, что самому главкому игрушка попросту надоела, было, по мнению Сорела, слишком глупо. Но деталей «передачи должности» он не знал, поэтому предпочел оставить свое мнение при себе.
– Инструмент для рубки дров не подходит для тонкой резьбы по дереву, – поэтично пояснил свою мысль гранд-адмирал. – Использовать боевиков в цивилизованных мирах нет смысла, поскольку их понятия о чести слишком архаичны. А со сбором информации отлично справляются представители местного населения.
– И не требуют при этом моего личного внимания, – добавил Траун куда жестче, обращаясь на сей раз непосредственно к Рукху.
– Мы понимаем, что наш новый господин очень занят, – пронзительно мяукнул тот, припав к полу в пародии на поклон. – Но разве гибель сотен наших братьев – событие, не достойное его внимания?
Пиетт переводил взгляд с одного на другого. Судя по поджатым губам чисса, выдававшим его раздражение, и просительному тону телохранителя, он умудрился попасть в эпицентр очередного конфликта.
– Я сам решу, что достойно моего внимания, – от выбранного Трауном тона вздрогнул не только ногри, склонившийся еще ниже и постаравшийся съежится в безуспешной попытке провалиться сквозь пол, но и несколько дежурных офицеров.
– Мудрость нашего нового господина велика, – пронзительный голос Рукха вспорол тишину, словно лезвие отточенного ножа, – мы слишком ничтожны перед ней.
Гранд-адмирал не удостоил телохранителя даже взглядом.
– Не думаю, что наши мелкие проблемы вам интересны, адмирал, – обманчивая мягкость мурлыкающих интонаций чисса убаюкивала, – жаль, что линкор прибыл слишком поздно, сейчас он был бы очень кстати в районе Бакуры. Но задержка даст мне время познакомиться с экипажем.
Легкая улыбка тенью скользнула по лицу Трауна, не коснувшись горящих глаз.
Иллард будет счастлив по уши, – с мрачным сарказмом подумал Пиетт, – и ставлю десять против одного, что Монэ хватит упрямства подать рапорт о переводе.
– Бакура? Я слышал о пограничном конфликте, но без деталей, – Сорел перевел взгляд на тактическую карту, прикидывая, насколько далеко от Шшриссы до названного сектора. Получалось прилично, но ближе, чем до Корусканта. Особенно если иметь карту подходящих гиперпространственных маршрутов.
– Именно, наши гм... соседи, возомнили, что настало время для великого похода против Империи, – чисс дернул уголком губ, выразив свое отношение к противнику, – но их ждет сюрприз из двух секторальных флотов и половины «Эскадрона» под личным руководством лорда Вейдера. Доминация тоже примет участие со своей стороны. Надеюсь, это в итоге окажет положительное влияние на ход переговоров.
Доминация чиссов – таинственная родина не менее таинственного гранд-адмирала, – Пиетт проследил взглядом извилистую линию границы исследованного пространства, – если сородичи Трауна хотя бы вполовину такие талантливые, как он сам, то непонятно, почему нас еще не завоевали к хаттовой матери.
Чиссу не надо было быть эмпатом, чтобы определить направление мыслей собеседника, достаточно было просто наблюдать за тем, куда тот смотрит и с каким выражением лица.
– У нас не принято наносить превентивные удары, – вполголоса произнес Траун.
И с явным сожалением добавил:
– Пришлось сменить родину, чтобы получить возможность проверить некоторые теории.
– Но не ремесло?
Гранд-адмирал вопросительно вздернул бровь, но веселые искорки в глубине пронзительно-алых глаз выдавали его настроение:
– Нет конечно. Или вы в состоянии представить меня выращивающим цветы? В таком случае я завидую вашей фантазии.
Пиетт сдержанно поклонился, поразившись резкой смене степени доверительности беседы. Похоже, весь предыдущий разговор был лишь проверкой. Своеобразным экзаменом на комфортность личного общения. И хотелось надеяться, что сдал он его успешно.
Словно в подтверждение этой мысли, чисс повернулся к терпеливо ожидающему младшему офицеру. Тот вздрогнул и вытянулся по стойке смирно.
– Разгрузка закончена, сэр. Все контейнеры перенесены в хранилище и размещены согласно плану.
– Спасибо, вы свободны, – Траун прикрыл глаза, на долю секунды погрузившись в свои мысли. – Рукх, тебя это тоже касается.
Телохранитель беззвучно скользнул обратно в тень кресла и замер там, неподвижный, как статуя.
– Идемте, Пиетт, посмотрим, что вы привезли.

Глава 41

Шагая за чиссом по звонко отзывающимся на каждый удар подкованного каблука дюрастиловым плитам, Сорел наблюдал за тем, какое впечатление производит их появление на персонал станции. Похоже, что слух о новом корабле уже распространился по базе, и теперь в воздухе витало ощущение почти болезненного оживления, предвкушения действия. При этом самого Пиетта волна внимания обходила стороной.
Как обычно, – вздохнул давно смирившийся с таким раскладом адмирал и перевел взгляд на Трауна, надеясь, что его внимание не покажется чиссу слишком назойливым.
Внешность у гранд-адмирала была примечательная и более чем запоминающаяся. Высокий рост при достаточно изящном телосложении в сочетании с хищной грацией движений, иссиня черными волосами, бледно-голубой кожей и ярко-алой радужкой чуть раскосых глаз создавал эффект чего-то опасного и труднопредсказуемого. Чисс вряд ли имел шанс понравиться консервативным штабистам, состав которых практически полностью сменился с момента его отправки в Неизведанные Регионы, но вот придворные дамы наверняка будут в восторге от экзота в белом мундире. Хотя вонскр их поймет, этих куриц. По слухам, некоторым из них хватило мозгов вешаться на Вейдера.
Увлекшись своими логическими построениями, Сорел чуть не пропустил момент, когда Траун остановился и распахнул перед гостем дверь своей каюты.
Шагнув в проем, отделанный стандартным серым пластиком, Пиетт едва не споткнулся на пороге – контраст между привычными интерьерами станции и убранством комнаты был слишком резким. Подождав, пока глаза привыкнут к изменившемуся освещению, адмирал осторожно двинулся вперед, подспудно ожидая, что причудливый пятнистый ковер под ногами окажется чем-то живым.
Траун явно предпочитал полумрак, и, глядя на вспыхивающие отраженным светом зрачки чисса, Сорел начинал понимать почему. Если ведешь свой род от ночных тварей – трудно привыкнуть к хирургически яркому освещению, положенному по имперским стандартам. Но в личных апартаментах гранд-адмирал был волен творить что угодно, хоть бассейн устраивать, как по слухам сделал на выделенном ему крейсере Акбар.
Высокие лампы по углам комнаты, больше напоминающие вазы, наполненные сияющими лохматыми шарами, источали мягкий и теплый свет, придающий многочисленным густым теням странную, почти осязаемую бархатистость.
Присмотревшись, Сорел с удивлением обнаружил, что источники света живые, а то, что показалось ему подобием шерсти, на самом деле представляет собой тонкие, беспрерывно шевелящиеся волоски. Подобных тварей он видел на Селонии, но под водой, а эти «светляки», судя по всему, прекрасно чувствовали себя на воздухе и умели летать.
– «Ночные огни» – вымирающий вид. На Нал-Хатта их почти не осталось, – задумчиво произнес чисс, заметив, что гость заворожено разглядывает необычные лампы.
– Почему? – искренне удивился Пиетт. По мнению адмирала, над столь любимыми хаттами бесконечными болотами «светлякам» было самое место.
– Деликатес, – просто ответил Траун.
Последовавший за этим заявлением и высказанный вполголоса язвительный комментарий Пиетта на тему сарлачьей прожорливости некоторых отдельно взятых тварей, гранд-адмирал просто проигнорировал, отдав предпочтение разбору привезенных «Соколом» контейнеров. Синие пластиковые кубы, хаотично расставленные по помещению, совершенно не вписывались в интерьер, и Сорел не понимал, исходя из каких соображений их разбросали, вместо того, чтобы аккуратно сложить в углу.
Содержимое ящиков не было для Пиетта секретом, поскольку он присутствовал при укладывании груза, но чем на самом деле были эти многочисленные финтифлюшки, можно было только догадываться. Предметом искусства, но какой расы?
Пока удалось опознать только типичные для его родной Селонии поющие раковины, одну из которых гранд-адмирал с интересом вертел в руках, и чандрилльские шелка. Проблема заключалась в том, что обе эти вещи нуждались в ветре и солнце, поскольку раковина «пела» исключительно при наличии тока воздуха, а шелковые полотнища являли себя во всей красе лишь на ярком свету. Чисс, как выяснилось, знал это, поскольку со вздохом положил раковину обратно.
Дав Сорелу повод задуматься над тем, что, собственно, гранд-адмирал собирается изучать – культуру Селонии или его самого? Если второе, то Трауна определенно ждал сюрприз.
– Очень... необычное место, – нарушил Пиетт установившуюся тишину.
Адмирал не мог сказать, что ему однозначно нравится убранство комнаты, для его консервативного вкуса оно было слишком кричащим, но лучше уж свести разговор к поверхностному обсуждению, чем получить развернутую лекцию на тему современного искусства. А лекции Траун читать любил, не упуская случая подловить слушателей на незнании элементарных, по мнению чисса, вещей. Как он при этом умудрялся уживаться с Вейдером, который свое мнение озвучивал без малейшего внимания к чужим чувствам, Пиетт представлял себе слабо. И подозревал, что Темный лорд весьма охотно сменил Шшриссу на Корускант, хоть и весьма резко высказался на предмет причин, заставивших его это сделать.
– Это был комплимент или порицание? – с ноткой иронии в голосе поинтересовался Траун.
– Скорее первое, – дипломатично отозвался Сорел, проводя кончиками пальцев по спинке стоящего рядом кресла. От тепла рук дерево сменило цвет, из светло-коричневого став почти шоколадным. Пятна разбежались по полированной поверхности, как круги по воде, придав материалу сходство со шкурой лесного хищника, и начали медленно блекнуть.
– Приятно слышать, – отметил чисс. Но намек на насмешку из его обманчиво мягкого голоса не исчез.
– Кстати, как вам это? – тонкая рука указала на прямоугольник картины, подсвеченный с обеих сторон все теми же живыми лампами. – Лорду Вейдеру она совершенно не понравилась.
Что дало повод кое-кому счесть, что ситх начисто лишен вкуса? – мысленно парировал Сорел. Разумеется, он мог бы сказать это вслух, но не видел смысла вступать в открытый конфликт, предпочитая более тонкую игру.
Картина, которую он поначалу не заметил, практически сливалась с облицовкой стен. Казалось, в рамку просто помещен еще один фрагмент деревянной обшивки. Но подойдя ближе, Пиетт обнаружил, что прожилки на срезе складываются в причудливый, едва заметный узор, мерцающий серебром в мягком свете. Стоило чуть сдвинуться, и волшебство исчезало, а «картина» снова превращалась в кусок деревяшки.
– Как мотылек, – высказался, наконец, Сорел после длинной паузы. – И я понимаю, почему она не понравилась милорду.
Иссиня-черные брови чисса вздернулись в гримасе наигранного удивления.
– Вот как?
– Именно, – позволил себе тень улыбки Пиетт. – Лорд Вейдер при всех своих сверхъестественных способностях придерживается на удивление рационалистических взглядов, особенно последнее время. И если вы, Синдик, хотите убедиться, что милорд способен на любовь к прекрасному, то стоит сменить тип прекрасного. С абстрактной живописи на совершенные обводы военной техники, например.
Чисс тихо фыркнул.
– Это было бы слишком скучно, – произнес он. – И слишком ожидаемо.
– Я всего лишь высказываю предположения, – Сорел чуть поклонился, пряча таким образом глаза, – и ни в коем случае не навязываю вам свое мнение, гранд-адмирал.
На сей раз удивление во взгляде Трауна было вполне настоящим.

– Вы интересный человек, Пиетт, – негромко отметил чисс, – теперь я вижу, что изначально не совсем правильно подошел к вопросу определения вашего типа личности.
Стенная панель с картиной скользнула в сторону, открыв спрятанную за ней стеклянную стену внушительного аквариума с яркими рыбками. Цветастые, как иторианские бабочки и такие же глупые, сине-желтые вилкохвосты метнулись вперед, привлеченные новым источником света, в надежде, что им перепадет не только зрелищ, но и еды. А пока полосатые рыбки толкались у самого стекла, увлеченно следя за людьми, из глубины аквариума выскользнула некрупная веретенообразная тень, удобно пристроилась за вилкохвостами и замерла, сосредоточенно глядя перед собой. Цвет змееподобной обитательницы маленького подводного царства постепенно посветлел, из невнятно-серого превратившись в светло-голубой. Казалось, еще немного, и она станет такой же полосатой, как мелкие рыбки. Один из вилкохвостов, заинтересовавшийся новым объектом, подплыл почти впритык к острому носу змеерыбы, пытаясь понять, что это за странный бледный сородич.
Молниеносное движение, последний взмах ярких плавников, и рыбок-бабочек стало на одну меньше. А успешная охотница, казалось, сыто улыбающаяся во всю зубастую пасть, помедитировала несколько секунд, сосредоточенная на принятой внутрь и еще слабо трепыхающейся в раздувшемся брюшке еде, после чего снова посерела и убралась обратно в тень. Чисс щелкнул по стеклу, разгоняя вилкохвостов, и обернулся к Пиетту:
– Селонийская мурена. Маленький, но весьма опасный хищник, способный имитировать окраску жертв и окружающих объектов.
– Она же – рыбка-притворщик, – улыбка командующего «Эскадроном» в точности копировала выражение сытой мурены.
– Совершенно верно, – подтвердил довольный догадливостью собеседника гранд-адмирал. – Я пытался понять вас через искусство, к которому вы, по большей части равнодушны, но не смог подобрать ключ. С родной планеты вы уехали рано, особой привязанности к родине не питали, карьеру делали, но без фанатизма. Хотя вздумай вы рискнуть – оказались бы на нынешней должности лет на пять-восемь раньше.
– Сомневаюсь, что высокие звания помогли тем, кто остался на первой «Звезде Смерти», – словесная игра неожиданно начала нравиться Сорелу, но похвастаться ответным разбором личности чисса он не мог. Точнее, не хотел портить отношения, понимая, что его личное мнение предвзято.
– Учитывая, как взвешенно вы подходите к риску – могли уцелеть и там, – парировал Траун.
– Все это только предположения, – возразил Пиетт, размышляя, сколько правды известно гранд-адмиралу о его последних операциях, и насколько хорошо эти данные укладываются в нарисованную им картину.
– Да, но вы предпочитаете прятаться в тени более крупного хищника. Это особенно заметно по вашим действиям в присутствии лорда Вейдера. Вы всегда держитесь на полшага позади главнокомандующего, попадая в пределы досягаемости, но избегая наиболее вероятного направления удара. Очень удобная позиция, требующая недюжинных способностей, – чисс испытующе взглянул на внимательно слушающего его адмирала. – Я бы предположил одаренность, но в таком окружении ее невозможно скрыть. А на Руку Императора вы не похожи. Следовательно, или фантастическое везение, в которое я не верю, или?
– Эмпатия, – хрипло отозвался Пиетт.
Размеренно текущий рассказ Синдика вызвал целую бурю эмоций, казалось, давно похороненных в самый дальних уголках памяти. Сорел понимал, что чисс лукавит, отрицая везение и возможное высокое покровительство, но доказательства были слишком далеко и хорошо спрятаны, поэтому опасаться удара с этой стороны не стоило. История с досье открыла Вейдеру глаза на многое. Не на все, конечно, но оставшееся за кадром можно было списать на секретность и подписку о неразглашении. А даже ситх понимал, что перечить безумному Императору в зените его могущества стал бы лишь клинический идиот.
– В таком случае могу лишь посочувствовать, – фраза прозвучала с должной интонацией, но в действительности в голосе Трауна не было ни грамма сожаления. – И отметить, что не хотел бы иметь вас во врагах.
Кривоватая улыбка чисса вышла неожиданно искренней.
– Не люблю, когда кто-то ест моих вилкохвостов.
Как интересно… получается, с Вейдером мы уже поссорились? Или вот-вот поссоримся. Похоже, чисс знает о своем будущем назначении, но необходимость подстраиваться под чужое мнение его раздражает.
Сорел дернул уголком губ в ответ.
А, может, дело в линкоре и самом «Эскадроне»е, который непонятно кому сейчас подчиняется? Сидиус не меньше Трауна любит сложные задачки и моральные ловушки. С одной стороны – обещание подарить флот, с другой – кабальный договор, требующий играть по неудобным правилам. А тут еще я… Как изящно меня подставили еще до покушения, переселив в «Шпиль». Забота о сохранности жизни и здоровья, как же.
– Синдик, я бы и рад покуситься на ваши охотничьи угодья, но у меня со своими проблем выше головы, – Пиетт осторожно прощупал собеседника Силой, пытаясь понять, как тот воспримет подобную откровенность, но чисс слишком быстро закрылся, ловко спрятав истинные эмоции за притворным удивлением.
– В таком случае мы вряд ли будем мешать друг другу, – с едва уловимым оттенком сарказма отозвался Траун, протянув руку к очередной безделушке, стоящей на ближайшей полке.
Но движения не завершил, поскольку в помещении резко мигнул и погас свет. Разумеется, на живые лампы это не повлияло, но дополнительная подсветка, источники которой были искусно спрятаны в стенных нишах, погасла, погрузив комнату в совсем уж таинственный полумрак.
– Что за? – шагнувший в сторону Пиетт едва не поскользнулся на мягком ковре и недоуменно потыкал носком сапога странно поникший ворс, по которому стремительно расплывалось темное пятно.
После чего присел на корточки и откинул край пушистого полотнища. Из стыка между плитами пола немедленно выплеснулся фонтанчик воды, рассыпавшийся красиво подсвеченными золотым сиянием «светлячков» искрами.
А вот и наши неприятности, – отстраненно подумал адмирал.

– Занятно, – чисс прищурился, гася неправдоподобно-яркое сияние красных глаз, и в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от вделанного в стенную панель модуля управления. Поколебавшись секунду, гранд-адмирал нажал клавишу и внимательно прислушался. Никакого эффекта. Казалось, выключился не только свет, но и все оборудование уровня, включая систему вентиляции. И теперь, когда фоновое гудение стихло, стало слышно, как поскрипывает прочный корпус «Куаррен-Центральной».
Неожиданно скрип перешел в резкий скрежет, а станцию тряхнуло так, что все посыпалось с полок. Одна из ламп упала, расколовшись на множество неопасных осколков, и выпустив своих обитателей из плена. Перепуганные «светлячки» заметались по помещению, пытаясь спрятаться.
Траун, которому удалось удержаться на ногах, осторожно выпрямился, отпустив стойку, послужившую ему опорой в момент толчка, и нахмурился. Теперь даже глухой банте было ясно, что где-то за стеной ревет вода. Чисс осмотрелся, оценивая нанесенный помещению ущерб, еще раз проверил мертвый пульт и такой же безжизненный комлинк, вытащил из очередной ниши стандартный армейский бластер, и уверенно шагнул прочь из комнаты в одну из внутренних дверей.
– Идемте, Пиетт, тут становится слишком мокро.
Адмирал машинально кивнул, и направился в темноту, порадовавшись, что даже в таком скудном освещении белый мундир чисса достаточно хорошо виден. Под ногами уже ощутимо чавкало.
Короткий коридор закончился очередной дверью, но не обычной, а настоящими гермоворотами.
Сорел несколько секунд озадаченно изучал иней, едва заметным слоем покрывший тяжелую створку и пытался понять, откуда он тут взялся. Живая лампочка одинокого «светлячка», непонятно как залетевшего так далеко, ситуацию не спасала.
– Через ангар мы не выйдем, – прервал его размышления Траун. – Судя по всему, он затоплен.
Пиетт, осознавший, что от огромной массы воды его отделяет расстояние немногим больше полуметра, непроизвольно отшатнулся.
– То есть, изолирующий уровень находится под ангаром, а не над ним!? – уточнил он, даже не пытаясь выдержать ровный тон голоса. – Кому пришла в голову эта блестящая идея?
– Мне, – чисс проигнорировал упрек, но не поскупился на объяснения, – оптимальное решение с учетом конструкции станции. Кроме этого ворота ангара можно открыть только изнутри, введя код вручную. К центральному компьютеру станции они не подключены. Странно также, что не сработала система сигнализации.
– Могло их что-то повредить снаружи? Шторм, айсберг или что-то похожее? – Сорел постарался задавить нарастающую панику и найти разумную причину для всего происходящего.
Вспомнилась болтанка на подлете к базе и крупные комья снега, сносимые порывами ветра. Похоже, время для визита было выбрано крайне неудачно.
– Теоретически, – Траун дернул плечом, словно пытаясь стряхнуть какой-то груз. – Несколько недель назад у нас уже были проблемы с погодой. Служба контроля не смогла спрогнозировать бурю, пришлось спешно сворачивать учения. Не обошлось без жертв.
– Это не тот случай, о котором говорил ваш телохранитель? – Пиетт переступил с ноги на ногу, безуспешно пытаясь найти место посуше. Но вода стремительно поднималась, превращая коридор в мелкую бурлящую реку. Резко похолодало. Настолько, что стал виден пар дыхания.
– Он самый. Эвакуировать людей мы успели, а ногри – нет, – гранд-адмирал отвечал очень коротко, занятый своими мыслями. В неверном свете трепещущего на ледяном сквозняке летающего огня узкое лицо чисса казалось маской древнего и злобного божества. А вспыхивающие отраженным светом зрачки лишь усиливали сходство.
– Идемте, попробуем другой способ, – неожиданно сказал он. – По крайней мере, он должен запустить систему оповещения.
Поплутав еще пару минут в темноте за прекрасно ориентирующимся в таких условиях Трауном, Сорел едва не врезался в гранд-адмирала, когда тот неожиданно остановился. А потом легко шагнул в сторону, позволив Пиетту рассмотреть очередное помещение, оказавшееся хранилищем данных.
Большой, порядка тридцати метров в длину, но достаточно узкий зал был занят высокими стеллажами, плотно забитыми инфокристаллами. Ради экономии пространства стеллажи установили на рельсы, сохранив возможность сдвигать их туда-сюда, открывая проход в нужном месте. Сорел видел подобную систему много лет назад, и подозревал, что эта библиотека – ровесница станции, а чисс лишь приспособил ее для своих целей.
Исходя из соображений безопасности, обойти хранилище можно было только поверху – воспользовавшись для этого одним из узких боковых мостиков, перекинутых над плотно сомкнутыми рядами полок. На одном таком мостике они как раз стояли, а очертания второго, более массивного, смутно угадывались на противоположной стене. Несколько автоматических аккумуляторных ламп еще давали свет, но находились они на уровне пола, который в этом зале был, насколько адмирал мог судить по высоте ближайшего стеллажа, метра на полтора ниже, чем в остальных помещениях.
Как раз хватит нырнуть с головой, – прикинул Пиетт, глядя в темную воду, плещущуюся у самых ног. Ближайшая лампа разрядилась, вспыхнув напоследок, и окончательно погасла.
– Если я не ошибаюсь, – задумчиво произнес гранд-адмирал, – у кореллианцев есть поговорка «настоящие герои всегда идут в обход»?
Словно в подтверждение этих слов чисс легко перемахнул перила, спрыгнув с мостика на расположенный под ним стеллаж. Металлическая поверхность отозвалась на удар глухим гудением, но даже не прогнулась.
– У нас есть еще одно занятное выражение, – устало проговорил Сорел, которого совершенно не радовала перспектива бегать и прыгать в окружении целого моря ледяной воды, – «в жизни всегда есть место подвигу, но держаться от него нужно подальше».
Но деваться, по большому счету, было некуда, поэтому адмирал с выразительным вздохом последовал за Трауном.
Осторожно перешагивая узкие промежутки между стеллажами, командующий «Эскадроном» мысленно поминал любителей создавать психологические портреты в непереводимых на любой другой язык хаттских выражениях. Если чисс полагал, что его гость не склонен к бессмысленному риску, то чем, позвольте спросить, они сейчас занимаются?
Но Вечная Тьма, Великая Сила или кто там в данный момент надзирал за реальным миром, были не склонны останавливаться на достигнутом. Станция снова дернулась, как раненый зверь, с жутким стоном рвущегося металла качнувшись куда-то вперед, а Пиетт внезапно обнаружил, что следующий стеллаж исчез, сорвавшись со стопора. А предыдущий стал почему-то очень скользким.
Адмиралу хватило десятой доли секунды, чтобы в красках представить падение в темную воду и накатывающую массу многотонных полок, но движение вниз внезапно прервалось резким рывком, превратившим зарождающий вопль ужаса в жалобный писк.
Открыв глаза, Сорел обнаружил, что вновь стоит на твердой поверхности, судорожно вцепившись в белый мундир Трауна. Чисс, все еще придерживающий бледного в прозелень Пиетта за капюшон, осторожно встряхнул адмирала, пытаясь привести того в чувство и не выпустить при этом изогнутое крепление потолочной лампы, за которое он сумел ухватиться, когда станция потеряла стабильность.
– Постарайтесь впредь быть аккуратнее, – тихо произнес чисс.
Сорел кивнул, с видимым усилием разжав пальцы.
– Спасибо, – попытался выдавить он, но перехваченное спазмом горло выдало лишь бессмысленное шипение.
– Не стоит благодарности, – Траун спокойно перешагнул широкий проем, подав руку Пиетту.
Вода, выплеснувшаяся при толчке, быстро замерзала на металлических поверхностях, покрывая их предательской корочкой льда. А станция не думала успокаиваться, ощутимо покачиваясь каждые две минуты. И амплитуда качания, как показалось Сорелу, с каждым разом становилась все больше.
– Поврежден левый стабилизатор, – лекторским тоном сообщил гранд-адмирал, оценив колебания подводного города. – Предположительно нижняя треть.
– И что нам это дает? – Пиетт, добравшийся таки до второго мостика, с энтузиазмом утопающего вцепился в его опорную стойку, перевел дух и блаженно прикрыл глаза.
– Знание о том, что всплывать нельзя, – Траун задумчиво изучал потолок над своей головой, – имеет смысл затопить станцию по третье кольцо и приступить к устранению повреждений. Если поднять комплекс на поверхность, велик риск потерять стабилизатор целиком, что приведет к дрейфу в сторону станций «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш». Но мы же не хотим катастрофы, верно?
Не дожидаясь ответа, чисс поднялся на цыпочки начал ощупывать рифленую потолочную плиту. Присмотревшись, Сорел сообразил, что раньше там была вентиляционная решетка, но сейчас она чем-то закрыта. Вполне возможно – сработавшим при затоплении щитом.
– Отойдите, – велел Траун, доставая бластер и примериваясь, куда лучше стрелять. Станция продолжала раскачиваться, усложняя и без того трудную задачу.
– Вы хотите выбить решетку? – по мнению Пиетта, идея была не самой удачной.
– Выбить или повредить, – уточнил гранд-адмирал. – В первом случае мы получим шанс выбраться, во втором – активируем систему оповещения. Раз уж мы не можем выйти на связь иначе, то лучший способ привлечь внимание – заявить о себе погромче.
Пиетт вспомнил о собственном комлинке. Внутри станции толку от него было мало – без знания частот и кодов не было смысла даже пытаться позвать на помощь. Правда, была возможность вызвать «Сокол», но кому нужен космический корабль на глубине в полторы сотни метров под уровнем моря? Впрочем, была еще одна вещь, которую можно было использовать здесь и сейчас.
– Подождите, – адмирал шагнул вперед, протягивая чиссу извлеченный из внутреннего кармана куртки сверток. – Мне кажется, этот инструмент подойдет для ваших целей куда лучше.
Траун несколько секунд с хищным интересом разглядывал врученную ему рукоять лазерного меча, явно желая задать его владельцу не меньше сотни вопросов, но передумал, и решил отложить беседу на потом. Текущие проблемы ждать не собирались.
Яркая вспышка активированного лезвия ослепила Пиетта, заставив прикрыть глаза рукавом. Самому чиссу явно пришлось еще хуже, но на такие мелочи некогда было обращать внимание.
Резать потолок оказалось крайне неудобно, поскольку приходилось не только следить за тем, чтобы не сверзиться в ледяную воду с мерно покачивающегося стеллажа, но и за падающими сверху каплями расплавленного металла.
Прошипев короткое ругательство на родном языке, когда очередной яркий шарик прожег дыру в рукаве, едва не опалив кожу, Траун резко ткнул клинком, разрубая последнюю перемычку.
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом фрагмент потолка неожиданно выпал, словно выбитый чем-то тяжелым, и рухнул вниз. А из отверстия хлынул мощный поток воды, сбив чисса с ног и обдав все вокруг ледяной волной.
Пиетт отшатнулся назад, оскальзываясь на расползающихся полках, и внезапно осознал, что станция снова утратила стабильности. Обледеневший стеллаж качнулся в противоположную сторону, казалось, только для того, чтобы через неполную минуту покатиться обратно. Но этого короткого промежутка адмиралу хватило, чтобы выдернуть себя из образовавшегося провала и вывалиться на ходящий ходуном короткий мостик.
Понять, каким чудом ему удалось поднырнуть под нижний ряд перил, Пиетт не смог, зато удар по пяткам, едва не переломавший ему кости, в памяти отложился хорошо. Как и следующие несколько безумных минут, наполненные ревом воды, треском перемалываемых ящиков и свистом бритвенно острых осколков инфокристаллов, взрывающихся от ударов, как противопехотные мины.
– Соло! Ответьте, наконец! – бледный индикатор комлинка несколько раз моргнул и вспыхнул яркой звездочкой, сигнализировав об установлении связи. – Передайте на «Схватку», пусть поднимают станцию лучом захвата! Немедленно!
– Что?! – изумление в голосе капитана грузовоза было настолько явным, что смогло пробиться даже сквозь шипение помех и скрежет деформирующегося металла. – Сорел, какого хатта у вас там творится!? Станция скачет как ужаленная!
Ответ Пиетта, только что от души приложившегося ребрами о стойку перилл, из печатных слов содержал только местоимения, но был на удивление содержателен.
– Есть, – мертвым голосом отозвался Соло.

Томительно длинные минуты оглушительной какофонии сменились подозрительной тишиной. Такой, что звенело в ушах. Адмирал осторожно пошевелился, надеясь, что не успел сломать себе ничего существенного. В рукаве куртки радостно хлюпнуло, а с капюшона за шиворот стекла тонкая струйка ледяной воды, заставившая Пиетта ойкнуть вслух. Уж очень неприятно было терять последние крохи тепла таким дурацким способом. Отодрав начавшую примерзать перчатку от пола, Сорел провел по лицу, пытаясь убрать со лба слипшиеся волосы, и с удивлением уставился на перемазанную темным ладонь. Похоже, несколько осколков пришлось и на его долю. Их собратья шуршащей массой покачивались на мутной воде, время от времени перехлестывающейся через накренившиеся полки. Но подспудно ожидаемого белого пятна на поверхности импровизированного бассейна не наблюдалось.
Оценив взглядом расстояние, отделявшее его от выхода, адмирал тяжело вздохнул и с горькой иронией подумал о фразе, процитированной чиссом каких-то двадцать минут назад. На звание настоящего героя Сорел не претендовал, но идти действительно придется в обход. И, похоже, на четвереньках. Разумеется, если кто-то добрый не преподнесет ему грависани. Или хотя бы скафандр с подогревом.

С трудом доковыляв до цели и едва перебравшись через перила, уже успевшие покрыться толстым слоем льда, Пиетт на секунду прислонился к стене, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Путешествие по стеллажам его вымотало до трясущихся рук и цветных кругов перед глазами, но, как ни странно, помогло согреться. Или это просто была температура? Недобрым словом вспомнив Соло, пророчившего ему воспаление легких, адмирал выпрямился и тяжело прихрамывая поплелся к выходу из хранилища.
Судя по отсутствию глухого рева льющейся воды, тонуть станция перестала, что уже было хорошо. Теперь осталось выяснить, куда делся Траун. Сорелу очень хотелось верить, что с гранд-адмиралом ничего непоправимого не случилось. Но надежда таяла с каждой минутой – если чисс и был жив, то купание в ледяной воде вряд ли пошло ему на пользу. Не говоря уже о той тени, которая, как показалось Пиетту, вывалилась Синдику почти на голову из вскрытого вентиляционного отверстия.
Шлепая по воде, доходящей до середины икр, и постоянно оскальзываясь на попадающихся под ноги обломках, адмирал добрался до «желтой комнаты», как он ее назвал про себя, и замер на пороге. Траун был здесь.
Но в клонящейся на бок фигуре, сидящей на крышке уцелевшего багажного контейнера, трудно было заподозрить живое существо. Чисс сейчас был больше похож на изломанную куклу, которую долго и вдумчиво топтали ногами. Темные полосы, широкими мазками пересекавшие белоснежное сукно мундира, только усиливали впечатление.
Тело в сером комбинезоне, вяло покачивающееся в мелкой воде, намекало на то, что ногри все же добрался до своего господина. Но был ли телохранитель жив – вот в чем вопрос. Поколебавшись несколько мгновений, Сорел шагнул вперед, в поле зрения сидящей фигуры.
– Рукх промахнулся, – едва слышно прошептал Траун, пытаясь сфокусировать взгляд на стоящем перед ним человеке. Картинка двоилась и предательски расплывалась. – А еще мне кажется, что не стоило включать эту штуку под водой...
Пиетт осторожно взял из безвольной ладони сейбр и беспомощно огляделся. Судя по его ощущениям, гран-адмирал как раз собирался потерять сознание, чего допускать было никак нельзя. Самому Сорелу тоже очень хотелось «прилечь в обморок», но там, где тепло и сухо, а никак не в эту ледяную лужу.
Сдернув со стойки тряпку непонятного назначения, покрытую на удивление приятным и понятным геометрическим узором, Пиетт укрыл ей плечи чисса, стараясь не зацепить раны и порадовавшись, что в этом бедламе нашлось хоть что-то сухое и теплое.
Траун вздрогнул и съежился, пытаясь закутаться в ткань, но покалеченные руки плохо ему повиновались.
– Синдик, – командующий «Эскадроном» старался говорить уверенно, понимая, что получается у него плохо, – если вы сейчас надумаетесь умереть, то клянусь, я сделаю все, чтобы вам поставили самый безвкусный памятник, какой я смогу придумать.
– Не надо, – чиссу все уже удалось сфокусировать взгляд на собеседнике.
– Вот и не умирайте, – хмыкнул Пиетт, убедившись, что гранд-адмирал очнулся в достаточной степени, чтобы воспринимать обращенные к нему слова.
Теперь предстояло отсюда убраться до того, как сородичи Рукха сообразят, что у него ничего не вышло.
– Соло, что у вас?
Комлинк отозвался целой серией шипений и хрипов, через которые с трудом пробился голос контрабандиста:
– Тут я. Станция всплыла и висит в воздухе, но не думаю, что долго продержится. Выглядит уж больно плохо, да и вода хлещет изо всех щелей.
– Ясно, – отозвался Сорел, силясь вспомнить виденную на мониторе схему. – Соло, нижний уровень, сразу над кольцом, вы видите там какие-то шлюзы?
Новая серия шипений, перекрываемых руганью и урчанием вуки, выплеснулась из устройства связи, но быстро сошла на нет.
– Ну-у, – неуверенно протянул Хэн, – Если считать вот эту дырку, из которой торчит крыло лямбда-шаттла, шлюзом, то да, видим. Только не просите меня туда втиснуться.
– А придется. Поскольку нам надо покинуть станцию как можно быстрее.
– Нам? – удивился Соло, но тут же забыл о своем вопросе, поскольку Чубакка дернул штурвал, бросая грузовоз в крутое пике. Остаток правого стабилизатора станции вместе с намерзшими на нем несколькими десятками тонн льда с грохотом пролетел мимо, едва не снеся «Соколу» кусок кормы.
– Быстрее, так быстрее, – пробормотал Хэн, беря управление на себя и закладывая очередной безумный вираж, – только под турболазеры не лезьте.
– Принято, – сухо отозвался адмирал.
Носовые пушки дали залп, превратив остатки челнока в металлолом, а грузовоз нырнул в образовавшуюся щель, нещадно давя все, что попалось по дороге. Станция содрогнулась от удара, накренившись на несколько градусов, но не рухнула, а медленно качнулась назад, выравниваясь.
– Ваш пилот не умеет парковаться, – прошипел сквозь зубы чисс, которому едва удалось устоять на ногах и не рухнуть на застывшего у двери Пиетта.
– Это не самый большой его недостаток, – рассеяно отозвался Сорел, внимательно прислушивающийся к скрежету металла. Как только грохот стих, он хлопнул ладонью по клавише, надеясь, что автономный привод дверей все еще работает. Бронеплита неожиданно легко ушла в стену, а в помещение хлынул обжигающе-холодный воздух. Траун сдавленно охнул и тихо выругался. Снаружи было как минимум минус пятьдесят.
Слишком даже для вуки.
Чубакка придерживался того же мнения, поэтому не стал тратить время на всякую ерунду и просто сгреб закутанного в цветастую тряпку чисса за шиворот, одним движением взлетев на трап вместе со своей ношей. Пиетту же пришлось совершать восхождение самостоятельно.
Мысленно пожелав муфте-переростку много нехорошего, адмирал уцепился за подвернувшуюся стойку и с трудом втащил себя внутрь корпуса, мельком подумав о том, что ходить на четырех у него скоро будет получаться даже лучше, чем на двух.
Соло не преминул его в этом убедить, бросив грузовоз в свободное падение прямо из импровизированного шлюза. Пике сменилось «свечкой» лишь над самой водой, а нормальная гравитация вернулась и вовсе после выхода из атмосферы. Выждав для порядка еще секунд десять, Пиетт поднялся на ноги и поковылял в рубку.
– Нельзя ли аккуратнее? – мрачно поинтересовался он, падая в свободное кресло.
В соседнем полулежал потерявший сознание Траун, к располосованному запястью которого кто-то добрый уже догадался прицепить медицинского диагноста. Судя по узору огоньков, чисс был не так плох, как выглядел. А щедро, хоть и криво налепленные полосы бакта-пластыря увеличивали шансы гранд-адмирала не истечь кровью до госпиталя.
– Нельзя, – отозвался Соло. – Вы же сами просили быстрее. Кстати, кто этот ваш красноглазый дружок?
Вместо ответа Сорел протянул руку и откинул край покрывала, открывая любопытным взглядам белый китель и планку со знаками различия.
– Чтоб меня хатт пожевал... это – гранд-адмирал?! – изумленно выдохнул Хэн.
– Я же говорил, что вам понравится, – устало прошептал Пиетт, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.

Глава 42

В ангар линкора они ввалились под истошный вой сирен и топот многочисленных ног. Поднятая по тревоге команда, медики, технические службы и еще толпа непонятного народа, включая корабельное СБ, носилась, как стайка вспугнутых минокков.
Нервно грызущий губы Монэ стоял у посадочной площадки в гордом одиночестве. Группа адъютантов предпочла не лезть на глаза тихо паникующему начальству, но быть при этом в пределах досягаемости. Разумная предосторожность с их стороны. Иллард, конечно, не Вейдер, до казни дело не дойдет, но сидеть на гауптвахте за косой взгляд или не вовремя сказанное слово не хотелось никому.
Соло мрачно хмыкнул, заметив встречающих, и очень аккуратно посадил «Сокол» строго в центр нарисованного на палубе круга. После чего против обыкновения протянул руку к пульту и заглушил двигатели. Пальцы у него при этом слегка подрагивали.
– У меня есть к вам просьба, капитан, – тихо произнес Пиетт, не меняя своей расслабленной позы и не поднимая век. – Я не знаю, что произойдет в ближайшие сутки, но жизнь гранд-адмирала надо сохранить во что бы то ни стало. Поэтому я прошу вас… одолжить мне своего напарника.
Хэн издал неопределенный, смахивающий на прерванное ругательство звук, пораженный подобной постановкой вопроса. На «Схватке» было более чем достаточно солдат, в том числе из элитных подразделений. И бывший пират не понимал, зачем было привлекать к делу вуки, весьма посредственно ориентирующегося в хитросплетении корабельных коридоров. И уж тем более, технических уровней, которыми мог воспользоваться предполагаемый диверсант.
Сорел выждал несколько мгновений и продолжил, нисколько не заботясь о том, что его слова могут сойти за оскорбление. Обитатели Кашиика были не только великолепными воинами, но и практически все отличались вздорным характером. Про отрывание конечностей не стоило и вспоминать.
– Ногри заслужили дурную репутацию, но их логика – логика дикарей. Поэтому нет смысла ставить в караул штурмовиков. Возможно, они могут похвастаться успешной учебой в Академии, но воевать с настоящими врагами им пока не пришлось.
Хэну категорически не хотелось впутываться в это Чубакку, но его второй пилот уже все решил для себя сам, издав низкий горловой рык.
– Он согласен, – перевел Соло.
– Вот и славно, – Сорел подобрался, как кошка, выскользнул из кресла, и хищно прищурившись, уставился на безрадостно серую палубу линкора. – Жду вас на мостике как можно быстрее.
Хэн вздрогнул и почему-то отвел глаза. Холодная решимость, читавшаяся во взгляде Пиетта, пугала, наводя на мысль о том, что адмирал точно таким же светским тоном в свое время отдавал приказ на уничтожение баз Альянса.
– На вашем месте я бы сейчас чего-нибудь выпил и завалился в постель с парой твилекк, – буркнул Соло в надежде разрядить обстановку.
– Боюсь, капитан, – скупо улыбнулся Сорел, – твилекк сегодня не завезли.

Проводив взглядом группу медиков, уносивших Трауна, Пиетт обернулся к ожидающему его Илларду. Командир «Схватки» выглядел несчастнейшим из людей, и Сорелу даже было его немного жаль. Не каждый день узнаешь, что твое новое начальство оказывается синекожим экзотом в ранге гранд-адмирала. Да сама эта фраза звучала, как дурная шутка, поскольку нелюбовь Императора к чужакам была известна всем и даже нашла свое отражение в многочисленных анекдотах. Но мало того – экзота привозят на борт в совершенно измочаленном состоянии, а под брюхом линкора болтается выуженная из глубин океана станция, с которой непонятно что делать.
– Адмирал, сэр? – Монэ пристроился за прихрамывающим Пиеттом, терзаясь десятью проблемами сразу.
С одной стороны, он хотел намекнуть начальству, что в таком виде по кораблю разгуливать не следует (исключая маршрут в направлении лазарета), с другой – не знал, с какого места начинать жаловаться.
Проконсультироваться с техническими специалистами он толком не успел, но служба обслуживания луча захвата и реакторщики единодушно высказались за то, чтобы отпустить удерживаемый объект как можно быстрее, пока не перегрелись преобразователи. Щиты линкора, вынужденного идти практически на границе планетарной атмосферы, тоже работали с перегрузкой, а никакой информации на тему того, что ждет корабль дальше, пока не поступало.
На «Куаррен-Центральной» хватало своих забот – стремительно выходящие из строя генераторы превращали комплекс в ледяное царство, а начавшаяся ночь и падение температуры делали невозможным эвакуацию персонала. Помимо этого, как выяснилось, вышли из строя системы дальней связи на всех трех станциях. Начинающийся шторм болтал не пострадавшие, но лишившиеся силовой связки «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш» так, что попытка взлета с любой из них выглядела чистым самоубийством. Разумеется, можно было пожертвовать парой-тройкой автоматических разведчиков, но передатчики на них были слишком слабыми.
А затапливать комплекс с населением в десятки тысяч человек только потому, что не нашлось подходящего способа его спасти, Монэ был не готов. Не говоря уже о том, что Шшрисса находилась в ведении гранд-адмирала, спросить совета у которого (или просто получить приказ и выполнить его) не представлялось возможным.
– Что еще, капитан? – усталый голос Пиетта вернул Илларда в реальность, – Не знаете, что делать? Не делайте ничего, меньше за вами исправлять придется.
– Есть, сэр… – растерянно выдавил Монэ в захлопнувшуюся перед носом дверь медицинского отсека. Ему было мучительно стыдно за свою беспомощность, но сейчас он действительно нуждался в указаниях сверху.
Иллард на секунду представил, что случилось бы, не вернись Пиетт со станции живым и относительно невредимым, и покрылся холодным потом. Стоять под дверью в ожидании чуда не имело смысла, тут от него было мало толку. Оставалось лишь вернуться на мостик и попытаться собрать всю имеющуюся по этому инциденту информацию. От результатов сканирования станции до последнего отчета инженерной службы.

Сам адмирал, стоило ему переступить порог, был вежливо и крепко ухвачен за локоть медицинским дройдом, при виде очередного пациента прочирикавшего что-то явно осуждающее.
Страдальчески сморщившись, Пиетт обернулся к поджидающему его бледному, но решительно настроенному врачу в ранге старшего лейтенанта и вопросительно вздернул бровь.
– Жизни гранд-адмирала ничего не угрожает. Многочисленные резаные раны, большая кровопотеря, третья стадия переохлаждения… Переломов и травм внутренних органов нет, хронических заболеваний нет, тест на аллергические реакции дал отрицательный результат. Согласно предварительному прогнозу время полного выздоровления от шести до восьми стандартных суток, – протараторил медик, одним глазом глядя в деку.
– Ну, хоть что-то хорошее, – пожал плечами Сорел. Кивнуть адмирал не мог при всем желании, поскольку дройд ухватил его свободной лапкой за подбородок и сосредоточенно возил по лицу дезинфицирующе салфеткой.
Порезы немилосердно жгло, но приходилось терпеть.
– Что касается вас, сэр, – лейтенант снова заглянул в экран деки, – то экспресс-сканирование показало множественные ушибы, растяжение связок и воспалительный процесс в легких. Это не считая частичного переохлаждения. Рекомендуется пребывание в госпитале в течение двух стандартных суток.
Н-да, а мне казалось, что ребра я не просто ушиб, – отметил про себя Пиетт, но вслух сказал совсем другое:
– Боюсь, у меня нет на это времени.
– Сэр, вы не понимаете…
– Прекрасно понимаю, – огрызнулся адмирал. – Вы горите желанием вкатить мне ударную дозу жаропонижающего пополам с успокоительным, и с чистой совестью уложить на больничную койку. К несчастью, мне сейчас нужно думать и много, и сомневаюсь, что вы готовы взять на себя ответственность за мою возможную ошибку.
– Не готов, сэр, – сглотнул медик, побледнев еще больше.
– В таком случае не путайтесь под ногами, будьте так любезны.
Молодой офицер закусил губу и упрямо мотнул головой, явно собираясь продолжить спор. Но подходящие аргументы все не находились.
Сорел, воспользовавшись возникшей паузой, осторожно пощупал заклеенную бакта-пластырем бровь и скривился. Вид у него был откровенно паршивый. Это еще не считая исполосованных запястий, тщательно забинтованных старательным дройдом. Когда именно он успел так покалечиться, Пиетт не помнил, возможно, дело было в набившихся под манжеты куртки осколках, или еще в чем. Ледяная вода послужила неплохим обезболивающим, и ныть порезы начали только сейчас.
Набросив китель поверх свежей рубашки, адмирал мысленно фыркнул. Закатанные рукава, расстегнутый воротник и гнездо на голове с обликом образцового офицера не имели ничего общего, но жертвовать удобством ради столь сомнительной цели Пиетт не собирался. Комлинк на забинтованное запястье не надевался, поэтому пришлось просто взять его в руки. Оглядев себя и убедившись, что ничего не забыл, Сорел шагнул к выходу мимо все еще стоящего столбом медика.
Тот вздрогнул, схватил со стола портативный медицинский комплекс и со всех ног помчался догонять строптивого пациента.
– Вы так и собираетесь ходить за мной хвостом? – язвительно поинтересовался у него Пиетт, стоило захлопнуться двери лифта, который должен был доставить их на мостик.
Офицер решительно кивнул, нежно прижимая к себе сумку. Если понадобиться, он готов был последовать за адмиралом в открытый космос, и эта готовность явно читалась у него на лице.
– Надеюсь, вы специализируетесь не на хирургии, – хмыкнул Сорел, утратив интерес к собеседнику. Сейчас его занимали совсем другие вопросы.

– Дайте связь со станцией, – бросил адмирал вытянувшемуся по стойке смирно Илларду и кивнул сосредоточенно рассматривающему схему подводного комплекса Соло. Бывший контрабандист в своем традиционном наряде кореллианских свободных торговцев на мостике линкора выглядел неуместно, но не отправлять же его переодеваться в форму аудитора. Хотя веса его мнению это бы добавило.
Сам догадается, а не догадается, его проблема.
Пиетт остановился перед пластиной передатчика и выжидательно замер. Наладить нормальную связь не получалось, поэтому пришлось ограничиться стандартной голограммой.
С пронзительным писком плохо настроенного декодера над пластиной появилось мерцающее изображение взъерошенного капитан-командора. Секунду он бессмысленно таращился на собеседника, потом нашел взглядом планку со званием, пересчитал кубики и явно успокоился. Похоже, ему тоже очень хотелось свалить ответственность на кого-то другого.
– Ивар Котт, сэр, – представился офицер, – командующий наземными силами Шшриссы.
– Фирмус Пиетт, – отозвался Сорел. – Предваряя ваш возможный вопрос – гранд-адмирал Траун жив и находится в госпитале. А теперь докладывайте.
Котт снова моргнул, но быстро справился собой.
– Шесть нижних уровней станции «Куаррен-Центральная» были затоплены полностью, повреждения шлюзов обнаружены также на уровнях К-16 и К-23, мощность реактора упала на сорок восемь процентов, система стабилизации разрушена, жертв среди персонала и гарнизона нет. Но температура понижается.
– Я бы на вашем месте проверил еще основную шахту, – задумчиво произнес Пиетт, изучая схему станции, на которой Соло отмечал поврежденные места.
Ногри позаботились о том, чтобы в случае экстренного погружения комплекс точно затонул. Единственное пятиуровневое кольцо, которое не было повреждено, находилось в середине «гриба» станции. И предложение Трауна о частичном затоплении тут явно не годилось. Похоже, серокожие уродцы не так уж плохо соображали и быстро учились у самоуверенного чисса. Или им кто-то помогал.
Командующий на секунду отвлекся, отдав распоряжение невидимому дежурному, и практически сразу получил ответ. В бывшей лифтовой шахте тоже обнаружилась течь.
– Сэр? – осторожно напомнил о себе Ивар, выжидательно глядя на Пиетта.
– На каком уровне расположены казармы ногри? – неожиданно поинтересовался тот.
Сбитый с толку Котт снова отвернулся от передатчика и неожиданно осипшим голосом сообщил:
– На уровне К-19.
– Как и ожидалось, – удовлетворенно хмыкнул Сорел. – Приведите мне одну из этих тварей, капитан-командор. Я знаю, что они опасны, но скажите им… скажите, что я хочу обсудить вопрос предательства. И не вздумайте применять силу.
– Есть, сэр, – ответил окончательно сбитый с толку командующий.
Голограмма растаяла, а Пиетт обернулся к не менее ошарашенному Монэ.
– Вы хотите сказать, что это был не несчастный случай, а диверсия? – проговорил он, с ужасом глядя на наливающуюся красным схему «Куаррен-Центральной». Компьютер просчитывал возможные повреждения и давал предварительную оценку развития событий. Судя по прогнозу – шансов спасти станцию было исчезающее мало.
– Совершенно верно, капитан. Причем организованная таким образом, чтобы все меры по спасению комплекса привели только к ухудшению ситуации. Если я правильно понимаю особенности конструкции, то после потери управления «Куаррен-Центральная» начала бы дрейфовать в сторону оставшихся двух станций. Сомневаюсь, что у них была возможность сманеврировать достаточно быстро для того, чтобы избежать столкновения.
– Там же больше ста тысяч человек, – прошептал Иллард.
– А скрыть пытались смерть одного, – Пиетт криво улыбнулся. – Впрочем, цель была слишком хороша даже для таких средств. Кстати, Соло, когда мы выберемся из этой дыры, уточните у своего друга Калриссиана, где еще использовались летучие города типа Беспинского.
– Думаете, операцию планировал специалист по подобным штукам? Но я много где их видел, несколько кореллианских компаний добывали газ с их помощью, – Хэн почесал стилом в затылке, пытаясь вспомнить еще что-то из того, что ему рассказывал Ландо. Но не преуспел.
– Значит, будем искать с Кореллии, – подвел итог беседы адмирал. – Монэ, сколько лучей захвата задействовано сейчас?
– Шесть, сэр. Но их работа очень сильно нагружает реактор, мы вышли на восемьдесят процентов и вынуждены наращивать мощность.
– Снизьте плотность щитов, – приказал Пиетт. – Сорока процентов нам хватит для защиты сенсоров, а нападения извне ожидать не стоит. И поторопите наземные, хотя они тут скорее подводные, силы на предмет эвакуации. Держать станцию в воздухе и не позволять ей уплыть – несколько разные вещи. А нижние уровни у них и так уже затоплены.
– Но, адмирал, сэр, они не могут эвакуироваться ночью, – напомнил Иллард.
– Это каким-то образом мешает им таскать барахло внутри станции? – парировал Пиетт. Монэ не нашелся, что ответить.
Но от дальнейшего разноса его спас передатчик, внезапно оживший с резким электронным всхлипом. На пластине снова возникла фигура капитан-командора Котта.
– Я привел ногри, сэр, – сообщил он, отступая в сторону.
Его место заняло приземистое существо в плотном комбинезоне. Пониже Рукха и поуже его в кости, с более светлой кожей и менее впечатляющим набором зубов. Сорелу почему-то показалось, что существо было самкой.
– Я Инкхар из клана Икх’мир, слушающая клана, – пронзительно сообщил экзот, подтвердив догадку относительно пола. – А кто ты?
– Адмирал флота Фирмус Пиетт, «Эскадрон Смерти» лорда Вейдера, если вам это что-то говорит, – мягко ответил Сорел, проигнорировав тон ногри.
– Воин-без-чести, – серая морда скривилась в гримасе отвращения. – Еще одна тень у ног Повелителя. Вы все обманывали его. И нас. Наш новый господин тратил жизни лучших воинов ради развлечения, лгал нам, обещая очистить наш мир от заразы. Той, которую вы сами в него принесли!
Слушающая завершила свою речь резким вскриком на высокой ноте, подпрыгнув на месте от переизбытка эмоций.
– Боюсь, отсутствие чести не помешает мне сжечь Хоногр, – улыбка Пиетта, спокойно выслушавшего все обвинения, превратилась в широкий оскал. – Если вы в течение пяти стандартных суток не сообщите, кто предоставил вам информацию о заражении планеты и помогал в планировании диверсии, я приведу линкор к вашему миру. И уничтожу его.
– Повелитель Вейдер будет против! – взвизгнула самка ногри.
– Когда узнает – возможно. Но вас при этом уже не будет. Как и планеты.
Слушающая зашипела и отшатнулась, прикрыв глаза лапами. Похоже, она уже заранее оплакивала свой народ и свою родину.
Вместо нее на пластине снова появился Котт. Бледный и растерянный.
– Выделите этим тварям шаттл и пусть убираются, – приказал Пиетт. – Полагаю, я дал им достаточный повод поторопиться.
Капитан-командор с явным усилием кивнул и отключился.
На мостике повисло гнетущее молчание. Стих даже вечный рабочий гул вахтенной ямы.
– Вы действительно готовы сжечь планету? – спросил Соло после длинной паузы.
– А вы можете назвать причину, по которой мне не стоит этого делать? – поинтересовался Сорел, рассматривая выступившую из-под повязки на запястье каплю крови. – Они были готовы прервать тысячи жизней в попытке скрыть одну смерть, вот и я хочу взять пару миллионов чужих душ в обмен на свою голову. В конце концов, вода была очень холодной.
А как мы уже выяснили на примере одного ситха, даже бессмысленная месть способна принести удовлетворение.
Пиетт коротко кивнул медику, приглашая его следовать за собой, и в абсолютной тишине покинул мостик.

Соло потер висок, испытывая острое желание длинно и непечатно высказаться, но в голову лезли исключительно любимые Феттом короткие и ёмкие мандалорские выражения, для данного случая совершенного не подходящие. Поэтому Хэн глубоко вздохнул, посмотрел на бледного Илларда, и некстати вспомнил, что ему самому придется принять активное участие в расхлебывании этой каши. А раз так, то смысла откладывать начала процесса не было ни малейшего.
– Капитан, – вполголоса позвал Соло, – я так понимаю, что командору Котту понадобится наша помощь. Станция сейчас слепа и глуха, сенсоры частично выведены из строя, частично ослеплены штормом. Разумеется, вы могли бы выслать несколько истребителей для оценки внешних повреждений, но, при всем уважении, это будет бесполезная трата жизней.
– Вы считаете, что мои пилоты так плохи? – вскинулся Монэ.
Хэн продемонстрировал Илларду фирменную кривую улыбку.
– Я, – подчеркнул он, – прекрасно осведомлен об умениях ваших пилотов. Как-никак, за мной в свое время гонялась чуть не половина «Эскадрона». Но сейчас, без напарника, даже я не рискну лезть в эту снежную муть. А для легкого корабля это быстрый способ стать металлоломом.
Капитан скептически поджал губы, демонстрируя, что слова бывшего контрабандиста его не убедили.
– Для начала мы изучим данные, полученные с сенсоров линкора. И если их будет недостаточно – вышлем истребители.
– Отлично, – развел руками Соло, – а пока вы будете разбираться, я схожу за записью с «Сокола». Возможно, она сможет нам чем-то помочь.
Иллард удивленно моргнул.
– Вы хотите сказать, что успели снять показания во время взлета? Но…
– Никаких но, Монэ, – хмыкнул Соло, – когда нас едва не сбил мимо пролетающий кусок станции, у меня возникли некоторые подозрения на предмет ее исправности, скажем так. Вот я и включил запись.
Капитан «Схватки» проводил уходящего контрабандиста подозрительным взглядом, гадая, сколько в его речи было пустого бахвальства, а сколько правды. И пытаясь понять, как стоит относиться к феномену по имени Хэн Соло. Кореллианец пережил общение с Темным лордом и даже умудрился жениться на его дочери – а значит, он был не только неглупым человеком (в терпимость ситха к идиотам не верил даже курсант-первогодка), но неправдоподобно везучим вонскровым сыном. Это тоже надо было учитывать.
Взбежав по гостеприимно распахнувшемуся трапу «Сокола», бывший пират подозрительно оглядел трюм, ожидая какой-то новой гадости. Но корабль был пуст и тих.
– Нет, я такими темпами точно стану параноиком, – пробормотал Соло, закрывая за собой дверь в рубку и запуская процедуру сканирования. В обычных условиях она обеспечивала обнаружение маячков и прочих сомнительных подарков от многочисленных конкурентов. Но для определения наличия на борту живых существ тоже подходила неплохо. Особенно после того, как техники с «Ранкора-4» буквально перебрали грузовоз по винтику. Собственно, сейчас уже поздно было предпринимать подобные меры предосторожности, но «Сокол» стоял посреди огромного пустого пространства без намека на укрытие. А две сотни штурмовиков, до сих пор охранявших ангар, не могли быть настолько слепы, чтобы прозевать зубастого экзота в балахоне.
– Интересно, – продолжил беседовать сам с собой капитан, краем глаза наблюдая за результатами сканирования, – а можно ли такую штуку установить на линкор? Или хотя бы на крейсер?
Как показал опыт «Звезды Смерти», там подобными мелочами не занимались. Иначе откуда бы взяться дианоге в мусорном отсеке? А если учесть, что при строительстве станции активно использовался рабский труд, то смысла отслеживать перемещения сотен тысяч живых существ, принадлежащих к совершенно разным видам, таким неудобным способом не было. Куда проще прицепить маячок прямо на ошейник раба. Или на положенный любому солдату и офицеру «жетон», в действительности представлявший собой идентификационную карточку установленного образца.
Выбив на кнопках пульта быструю дробь, которой он так любил поражать редких пассажиров, Хэн вывел на экран данные сенсоров. Записать удалось не слишком много, но даже этого для начала было достаточно. Перегнав информацию на инфочип, Соло отключил питание, для верности заблокировав стандартную процедуру запуска корабля, и нарочито громко потопал к выходу. Но, не дойдя до трапа буквально трех шагов, резко развернулся и нырнул обратно в недра корабля.
Если уже он собирается помогать имперцам, то надо соответствующе выглядеть.
К моменту его возвращения на мостик, Монэ уже успел еще раз пообщаться с капитан-командором Коттом. Судя по виду обоих офицеров – беседа прошла на повышенных тонах. Ивар требовал принять на «Схватку» персонал станции, упирая на то, что «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш» просто не смогу принять по двадцать тысяч человек каждая.
Иллард отказывался, мотивируя это невозможностью обеспечить эвакуацию в короткий срок. Подводный комплекс в нынешнем состоянии не мог принять ничего крупнее лямбда-шаттла, а возить по пятьдесят человек было глупо и рискованно – в таких погодных условиях каждый рейс космического челнока мог обернуться катастрофой. Другое дело – подводные баржи, вмещавшие до трех сотен личного состава и двадцати тонн груза, полудюжиной которых была оборудована каждая станция.
– Господа, – произнес подошедший к передатчику Соло, – боюсь вас огорчить, но этот спор не имеет смысла. Адмирал Пиетт запретил принимать на борт «Схватки» любые корабли, побывавшие на станциях.
– Это еще почему? – возмутился Котт, с отчетливым недоумением на лице разглядывающий наряженного в темно-синий мундир Хэна. – Кстати, какого хатта вы, аудитор, делаете на борту линкора?
– Катаюсь, – ядовито отозвался Соло. – Мне кажется, командор, или вас это не касается, а? И теперь, когда все уже всё всем сказали, может, мы делом займемся, наконец!?
Два испепеляющих взгляда были ему ответом.
– Если вы готовы предоставить соответствующую информацию, сэр, – не удержался от шпильки Монэ, доказав, что общество Пиетта на него плохо влияет.
– Готов, – сладко улыбнулся Хэн, протягивая капитану инфокристалл.
Парень, не пытайся заболтать кореллианца, это тебе не твилекку уговаривать.
Иллард взял предложенное, даже не изменившись в лице.

– Итак, – Соло сел на краешек проекционного стола, на котором вращалась схема станции, с нанесенными метками всех известных аварийных мест. – Что мы имеем? По данным сенсоров и визуальным наблюдениям этот ваш летающий гриб лишился одного стабилизатора полностью, второго частично. Что с третьим – не знаю, думаю, тоже поврежден или отключен от питания, иначе б вы давно опрокинулись.
Схема сдвинулась, дополнившись силуэтами двух станций поменьше.
– Генераторы луча, которые удерживали треугольник в равновесии, сейчас обеспечивают связку только между «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш». Соответственно, эта пара постепенно дрейфует, надвигаясь на «Куаррен-Центральную». Можно было бы дождаться, пока целые станции пройдут под поврежденной, но я так понял, что времени у нас в обрез.
– Да, – Иллард кивнул, соглашаясь, – на нынешнем уровне мы сможем удерживать комплекс еще шесть, максимум десять часов. Потом выйдет из строя система охлаждения лучей захвата.
– Активируйте другие лучи, – пожал плечами Котт. – У вас их сорок штук, есть из чего выбрать.
– Есть, – снова кивнул Монэ. – Но не думаю, командор, что вам понравится прыгать, как мячик. Линкор не истребитель, быстро сдвинуться на пять километров мы не сможем, да и никаких гарантий того, что мы успеем подхватить вас повторно, дать я вам не могу. Идея хорошая, но с людьми на станции – неосуществимая.
Командующий силами Шшриссы тяжело вздохнул, и устало потер лицо.
– Рассветет через восемь часов, полеты мы начать сможем хорошо, если через двенадцать.
Монэ и Соло переглянулись, пытаясь вспомнить, что именно говорил о лучах захвата Пиетт. Иллард первым решился озвучить это предложение:
– А если мы притопим станцию? На каком уровне у вас пусковые установки для барж?
– Над третьим кольцом, – задумчиво ответил Ивар, – но в таком случае, нам придется полностью перекрыть выходы как вверх, так и вниз. А лишаться доступа на летную палубу опасно.
– Кстати, об ангаре, – спохватился Соло, – наши серокожие друзья уже убрались или нет?
– Сидят в шаттле и ждут рассвета, – скривился командующий. – Хотя я бы выкинул их за борт сейчас.
Хэн нахмурился, восстанавливая в памяти вид створок ангара в момент взлета «Сокола».
– Выкидывайте, как только будет хоть малейший просвет в погоде. Станция стремительно обмерзает, и если мы будем тянуть, то просто не сможем закрыть купол.
– Уже, – помрачневший командор выслушал доклад дежурного и снова повернулся к Илларду. – Створ не открывается. Более того, в результате болтанки повреждены два транспорта и восемнадцать истребителей.
– Ну, тогда ребятам крупно не повезло. Заприте их там, где сидят, и перекройте уровень. Утром мы немного поджарим купол, дав им возможность убраться, – с нехарактерной для себя садисткой интонацией предложил Монэ. – Не думаю, что адмирал Пиетт будет очень расстроен, если эти твари передохнут немного раньше времени. Лорд Вейдер в любом случае не простит им предательства.
Это если они предали его, а не красноглазого красавчика в белом мундире.
Соло признавал за Темным лордом склонность к неумеренному насилию, но помнил, что без явной необходимости ситх предпочитал не убивать. Во всяком случае, его самого просто закатали в карбонит, а не расстреляли. Конечно, заказ Джаббы сыграл в этом свою роль, но Хэн очень сомневался, что гордость Фетта нельзя было удовлетворить двойной платой. Наемник для этого был слишком практичным человеком.
– Таким образом, – подвел итог сорокаминутного обсуждения Котт, – мы эвакуируем персонал и все ценное, что можно поместить на борт транспортов, в отсеки третьего кольца и начинаем погрузку на баржи. Как только мы загружаем их – вы опускаете станцию. После старта барж с «Куаррен-Центральной» баржи со станций «Аурэ» и «Бэш» занимают их место. Сомневаюсь, что двух рейсов хватит, даже если набить транспорты под самые шлюзы, поэтому рассчитываем на три ходки. С учетом времени на погрузку выходит что-то около сорока, сорока пяти часов.
– Хорошо, – Иллард сверился с экраном деки, врученной ему дежурным офицером, – с учетом снижения требуемой мощности лучей захвата мы сможем обеспечить вам поддержу на весь этот срок.
– А что с дрейфом?
– Соло, – давайте мы для начала разберемся с эвакуацией, а? – Монэ с ненавистью уставился на схему. – Потому что если она сорвется, то веская причина сжечь этот проклятый всеми богами Хоногр будет не только у адмирала Пиетта.

Глава 43

Темный лорд криво улыбнулся своему отражению в транспластиле обзорного иллюминатора «Опустошителя». Команда, выразительно косившаяся на ситха первые два дня, теперь вела себя, как в старые добрые времена. Возможно, этому способствовал небольшой урок в виде жгучей фиолетовой молнии, стекшей на палубу с подола плаща. Любопытствующих слегка (по меркам Анакина) шарахнуло током, самые нервные даже издали какие-то звуки, но число взглядов в спину резко уменьшилось.
Один капитан, прекрасно помнивший те дни, когда «Опустошитель» был флагманом «Эскадрона», позволял себе временами тихонько вздыхать и неодобрительно посматривать на слишком неформально выглядящее начальство.
Разумеется, Вейдеру не составляло ни малейшего труда предстать перед командой в привычном виде, но за эти несколько месяцев лорд сроднился со своим нынешним обликом и не горел желанием его лишаться только ради сохранения чужого душевного комфорта. Да и отросшие против всяких законов Силы и логики волосы, сейчас затянутые в тугой «хвост», было банально жаль резать.
Собственно, в таком или любом другом виде его сейчас вообще не должно было здесь быть. Операцию против сси-руук должен бы возглавлять Траун, который ее и планировал, но линкор пришел к Шшриссе слишком поздно. Да и захватчики, решив, что ждать милости от Палпатина бессмысленно, решили пополнить запасы проверенным методом и смыться домой. С явным намерением вернуться по разведанному маршруту как можно скорее.
Сидиуса, которому пришло в голову договариваться с рептилоидами, Анакин решительно не понимал. Особенно, когда выяснил детали сделки, включавшие перечень отдаваемых ящерицам обитаемых миров и описание технологии «переселения сущностей». Разумеется, на момент заключения этого контракта Император был уже серьезно не в себе, но выверты его тогдашней логики произвели впечатление даже на Темного лорда. Идею перекачки энергии живых существ в машины Вейдер счел личным оскорблением и тогда, когда услышал о ней первый раз, и потом. И не постеснялся бы устроить повелителю масштабный скандал, но не хватило времени.
Темный лорд был слишком занят. Сначала бессмысленной охотой на собственного ребенка и заботой о том, чтобы некоторые давно похороненные планы случайно не выплыли на свет, как труп джавы в поилке для бант. Потом попыткой разгрести образовавший за это время бардак, а еще позже – попыткой сохранить одну скрытую черным шлемом голову.
Доказать свою верность Императору, неуклонно теряющему остатки разума, можно было единственным способом – создав, а потом устранив аварийную ситуацию. К сожалению, подобные ситуации плодились, как нетопырки в сезон дождей, а показательно ликвидировать удавалось лишь некоторые, самые заметные. Все прочее, пущенное на самотек, попросту разрушало государство изнутри.
«Эскадрон» хоть и был пугалом для всей Галактики, являлся в действительности лишь силами быстрого реагирования и мало чем мог помочь, вздумай от Империи отколоться Внешние Регионы или Корпоративный сектор. К счастью, амбиции Таркина были похоронены вместе с первой «Звездой Смерти» и Вейдер потихоньку склонялся к мысли, что гибель боевой станции была не такой уж высокой ценой за три относительно спокойных года.
Разумеется, многие планеты помогали Альянсу. Иногда – тайно, с играми с конспирацию и жертвами во имя высокой цели, но чаще – практически открыто, пользуясь бездеятельностью ответственных за те или иные сектора моффов. Но продажность чиновников и их стремление превратить выделенные им пространства в личные микро-Империи ни для кого не были секретом и вполне поддавались контролю силами СИБ. И Рук Императора, если на то пошло. Никто из губернаторов и моффов, игравших в подобные игры, не мог быть на сто процентов уверен, что встретит утро нового дня в собственной постели, а не в допросном подвале или вообще на том свете.
Правда, в некоторых ситуациях приходилось прибегать к более сложным методам. Тот же Траун, понимая, что возвышение Таркина приведет в лучшем случае к тому, что гранд-мофф захочет заполучить еще одного экзота в свою коллекцию выдающихся умов, а в худшем – к внезапной смерти, предпочел принять унизительное назначение в Пограничные Территории и убраться с глаз подальше. Не забыв напоследок подложить Уилхуффу большую гаморреанскую свинью. Чьего внимания чисс старался избежать в первую очередь, Вейдер не знал, но Таркин выглядел вполне серьезным кандидатом на роль нового Императора. А впадающий в маразм и параноидальные настроения Сидиус становился попросту слишком опасен.
При этом Анакину было немного обидно, что его самого никто в роли вероятного правителя даже не рассматривал. На деле лезть в эту сарлачью яму у Вейдера не было ни малейшего желания, что бы он там не рассказывал Люку. Спектакль – он и есть спектакль. А трон... вон из той же Айсард получилась бы весьма симпатичная Императрица. И посмотреть приятно, и ссориться чревато. По твердому убеждению Темного лорда, править государством должны политики, а не военные. Или хотя бы люди, много лет варившиеся среди придворных интриг и сумевшие не только выжить, но и сделать карьеру. Иначе получится хатт знает что, с уклоном в любовь к шагистике. Вейдер вспомнил Оззеля и внутренне поморщился. Покойный адмирал сумел, в своем стремлении следовать классическим схемам, наворотить дел в ограниченных рамках «Эскадрона», а уж в масштабе государства был бы и вовсе ходячей катастрофой.
Траун, в свою очередь, пытался личным примером доказать обратное, но чисс являлся достаточно необычной личностью по меркам собственной расы, не говоря уже о человеческих. Но даже у хитроумного Синдика не было ни малейшего шанса перехватить Империю в момент падения. Ради борьбы с инородцем моффы заключили бы самый дикий внутренний договор, а после – перегрызлись с чистой совестью.
Но сейчас важнее были дела внешние, а не внутренние.
Проводив взглядом пролетающий за иллюминатором обломок, Вейдер снова улыбнулся. К счастью, этой улыбки не видел никто, иначе Темный лорд рисковал навсегда лишиться кого-то из своих офицеров. Не все из них могли похвастаться настолько крепкими нервами.
Двенадцать часов назад они вошли в систему Бакуры. Сводный флот, состоявший из двадцати разрушителей, выглядел внушительно. Но ради того, чтобы его собрать, пришлось весьма существенно ослабить сопредельные сектора. Разумеется, крейсерами «Эскадрона» главком мог распоряжаться по своему усмотрению, но их тут было всего шесть. Вторая полудюжина сейчас болталась где-то во Внешних Регионах, и лорду оставалось только надеяться, что принцесса Лея не успеет развязать очередную гражданскую войну в отсутствие его и Пиетта. С межрасовыми конфликтами Анакин прекрасно справлялся сам.
Крейсера сси-руук, обнаружившиеся на орбите, не успели сделать и десятка выстрелов – церемониться с захватчиками никто не собирался. Численное превосходство имперцев было слишком явным, а внезапность нападения и четкость проведения операции – достойными уважения. Разрушители открыли огонь сразу по выходу из прыжка, оттеснив изнуренные осадой силы Бакуры в сторонку, чтобы не путались под ногами. Истребители в этом море огня шансов на выживание не имели. Небольшие, предположительно транспортные, корабли чужаков погибли первыми, крейсера сопротивлялись чуть дольше, но на каждый из них пришлось по шесть «Императоров», практически мгновенно содравших с противника щиты и расстреляв жертвы, как в тире.
Броня единственного уцелевшего корабля, поджаренная турболазерами, пошла волнами и покоробилась, сделав похожий на яйцо крейсер непригодным к дальнейшей эксплуатации. Но вместо ожидаемого тотального уничтожения главком приказал взять именно этот космолет на абордаж и, по возможности, не портить его хотя бы изнутри. Про сохранность жизней обитателей ситх ничего не говорил, полагаясь на сообразительность подчиненных. Штурмовики подошли к задаче с привычным тщанием, но даже закаленные в боях десантники понесли впечатляющие потери. Ящеры не имели ни малейшего желания сдаваться. Но в данном случае их никто не спрашивал.
Ступив на борт изувеченного судна, Темный лорд поморщился. Пахло паленым. Давно привычный запах горелой плоти, вечный спутник подобных ожесточенный штурмов, смешивался с другим «ароматом». Казалось, весь корабль пропах едва ощутимым душком разложения и безумия, разумеется, если у безумия мог быть запах. Бесконечны жизни, запертые в бионических агрегатах корабля, потихоньку угасали, скованные чуждой волей и бессмысленностью собственного существования. С трудом подавив взметнувшееся волной отвращение, Вейдер шагнул в рубку, и уставился на нескольких пленников, связанных штурмовиками до состояния бесформенных кулей, из которых под немыслимыми углами торчали лапы, головы и хвосты. Морды некоторых ящеров носили следы близкого знакомства с прикладами тяжелых лазерных винтовок. И лорд не мог сказать, что осуждает своих солдат за применение подобных методов.
Стоящий неподалеку от живописной кучи офицер с расцарапанным лицом крепко держал за плечо растрепанного паренька. Судя по выражению лица подростка, учиненный штурмовиками разгром и обращение с его чешуйчатыми хозяевами он не одобрял.
– Они хотели сделать лучше! – выкрикнул мальчишка, и тут же съежился под тяжелым взглядом ситха.
– Неужели? – мягко поинтересовался Анакин, вложив в свои слова достаточно Силы, чтобы не просто обозначить себя, но и продемонстрировать скрытую доселе мощь Темной стороны. – Боюсь, молодой человек, вам придется временно сменить работодателей. Например, до конца жизни. А это неприятное событие произойдет с вами значительно скорее, чем вы могли бы на то рассчитывать.
Притворное сожаление лорда совершенно не вязалось с вихрем золотых искр в глубине его сузившихся зрачков, и холодной фиолетовой молнией, сорвавшейся с закованную в перчатку ладони. Ближайший к ситху ящер дернулся, взвизгнув от боли.
– Пора приступить к демонстрации, господа, – холодно произнес Вейдер. – Полагаю, после нее вопросов о причинах нашего присутствия в системе у Сената не возникнет. Не забудьте сделать запись. И пригласить на борт губернатора Нереуса. У меня к нему будет пару вопросов.

– Четыре тысячи человек, две смены рабочих с перерабатывающего комплекса на шестой планете, – ситх замер, задумчиво глядя куда-то в стену. – Как вы думаете, губернатор, много это или мало?
Вилек Нереус сглотнул и постарался принять максимально независимый вид.
– Договор предусматривал всяческое содействие… – начал он, с вызовом глядя на стоящего перед ним главкома.
В обычной ситуации губернатору и голову бы не пришлось соотнести этого властного человека с ручным чудовищем Палпатина. Слишком сильно отличалось то, что он видел, от образа, годами складывавшегося из слухов, домыслов и обрывков правдивой информации. Резкие черты лица, холодный взгляд, фантастическая самоуверенность – все это прекрасно вписывалось в перечень качеств практически всех имперских адмиралов. Доспехи? Мелочь, которую легко подделать. Флот? В один из заговоров, бесславно завершившихся около пятнадцати лет назад, было вовлечено больше десятка высокопоставленных офицеров. И они, при желании, могли собрать не двадцать, а все пятьдесят разрушителей. Одаренность? Тоже спорно – в рядах Альянса был один джедай, почему бы где-то не быть еще одному?
Но было нечто другое, заставившее Нереуса поверить в то, что перед ним не подделка, а самый настоящий Темный лорд. Страх. Окружавшая главкома аура действовала даже на совершенно невосприимчивых к Силе сси-руук. А если двухметровая хищная тварь кого-то боится, то для этого наверняка есть веская причина.
Вейдер выразительно хмыкнул, заставив всех присутствующих нервно дернуться. Парнишка в полосатой одежде – раб и переводчик ящеров, так и вовсе затрясся, как припадочный.
– Договор, губернатор, заключался не вами, – веско произнес главком. – А доказательств от наших чешуйчатых гостей вы потребовать не догадались, предпочтя действовать на свое усмотрение. Разумеется, доводить до вашего ведома планы Императора никто не собирался. От вас требовалось лишь вовремя докладывать о развитии ситуации. Как выяснилось, даже такая простая задача оказалась вам не по силам.
– Они представили доказательства, – стоял на своем Нереус, стараясь не думать о струйке холодного пота, прокладывающей дорожку между лопаток. – Флот сектора не вмешался, когда я послал сообщение о нападении.
– Да ну? – ситх картинно вздернул бровь. – Вам напомнить текст этого сообщения? Он был составлен так, что на подобный призыв мог откликнуться лишь законченный параноик. И то – после нескольких проверок полученной информации. Вы же молчали, делая вид, что все идет по плану, скармливая этим тварям рабочих сотню за сотней. Предусмотрительно объявив о двухнедельном карантине, что позволило вам доставить на перерабатывающий завод новую смену так, что никто ничего не заподозрил. И лишь когда «свистки», как вы их называете, атаковали Бакуру, в первом же бою переполовинив ваш флот, в Центр Империи отправилось настоящее сообщение.
Лицо Вилека окаменело – он понял, кто именно отослал запрос. И сам себе поклялся сделать все, чтобы этот человек не пережил завтрашнего дня. Слишком черной, по мнению Нереуса, была подобная неблагодарность. Ведь он дал этому оступившемуся офицеру второй шанс, и даже хотел наградить его за хорошую службу. И тут – подлый удар в спину за краткий миг до триумфа! Если бы не этот болван с гипертрофированным чувством долга, он бы мог получить благодарность от самого Императора!
– Именно, губернатор. Сохранность жизней бакуриан почему-то больше интересовала капитана вашего корвета, а не вас, – Вейдер вздернул уголки губ в хищной улыбке. – Кстати, что вы собираетесь с ним сделать?
– Не в моей власти решать его судьбу, – Вилек постарался взять себя в руки и говорить спокойно, хотя с губ рвалось самое натуральное рычание. Осознание упущенной выгоды жгло, как кислота. – Но по законам военного времени его ждет трибунал и ссылка на Кессель.
– Как офицера, нарушившего прямой приказ командира, – ситх завершил фразу откровенным смешком. – Но вас, Нереус, ждет кое-что другое. Приятный сюрприз, как любит говорить один мой новый друг.
Штурмовики, повинуясь едва заметному кивку Вейдера, шагнули вперед, ловко ухватив губернатора за локти. Стоило Вилеку открыть рот, чтобы возмутиться подобными неправомерными действиями, как стоящий рядом сержант ткнул его прикладом под дых, вышибив весь воздух из легких и надолго отбив охоту задавать дурацкие вопросы.
– Кресло для перекачки, – почти мурлыкнул ситх, кончиками пальцев проведя по краю выступающей детали. Кошмарная конструкция, до этого момента скрытая от глаз присутствующих куском маскировочной ткани, предстала перед тихо поскуливающим от ужаса Нереусом во всей красе.
Вейдер удовлетворился произведенным эффектом и подтолкнул вперед пленного переводчика. Подросток, а мальчишке на вид было не больше пятнадцати, запинаясь и сбиваясь, начал уже слышанный губернатором монолог о «счастье», которое якобы ожидало всех, кто будет подвергнут перекачке. Прекрасная жизнь в теле боевого дройда, служба новым хозяевам и завоевание мира. Почти религиозный экстаз рассказчика и сдобренная характерными для языка сси-руук переливами речь вызывала раздражение и какую-то противоестественную жалость. Похоже, Дев, как звали парнишку, действительно верил в то, о чем говорил. И более того – страстно желал разделить участь всех этих несчастных.
– Это была теория, – сообщил Темный лорд, когда переводчик выдохся. – А теперь перейдем к практике.
Ситх ткнул сапогом ближайшего пленного ящера. Тварь была чуть меньше остальных, и выделалась насыщенным черным цветом чешуи.
– Вот этого, – приказал главком. – Наш юный друг сможет отплатить своему благодетелю в полной мере.
Штурмовики подхватили брыкающегося рептилоида и поволокли к креслу. Щелкнули зажимы, хрустнула ломаемая конечность, ящер взвыл и хлестнул хвостом, пытаясь достать обидчика. Но удар лишь смял листы, покрывающие палубу, не причинив никому вреда.
– Господин, – мальчишку снова затрясло, – нельзя… если кто-то из народа сси-руук умрет вне дома, то душа его никогда не обретет покоя.
– Ах, он умрет? А как же переселение в более совершенное механическое тело? – ситх откровенно издевался, разглядывая прикованного ящера. – Как досадно узнать, что очередная великая идея обернулась фарсом.
Черный рептилоид рванулся вперед, едва не выломав кресло из креплений, но конструкция была слишком прочной. А штурмовики – слишком проворными. Град ударов, обрушившихся на экзота, заставил того съежится и застонать от боли.
Вейдер зло хмыкнул и опустил руку на морду ящера, с силой сжав чувствительные ноздри.
– Приступайте.
Иглы пробили чешуйчатую кожу, безошибочно воткнувшись в вены, мерно загудел генератор, радужно замерцала опущенная на шипастый череп дуга. Рептилоид, скованный чужой волей, сопротивлялся до самого конца, бешено вращая глазами и царапая палубу когтями сломанной ноги. От этого звука Нереуса едва не вывернуло наизнанку. На запах агонизирующего тела он предпочел не обращать внимания, тут и так изрядно воняло.
Перекачка завершилась звонким щелчком, а стоящий рядом с креслом дройд зашевелился, беспорядочно тыкаясь в разных направлениях.
– Прекрасный новый мир, – саркастично заметил Темный лорд, небрежным взмахом алого клинка прервав это копошение. – И такая короткая жизнь.
Штурмовики отстегнули обмякшее тело и оттащили в сторонку. Мальчишка-переводчик обмыл кресло из шланга и слепо уставился на ситха. В глазах, цвет которых было не разобрать из-за болезненно расширившихся зрачков, стояли слезы.
– Нет, дружок, – покачал головой Вейдер, – не так быстро. Ты мне еще понадобишься.
Подросток неожиданно кивнул и вытер сопливый нос рукавом своей разноцветной робы. Оплакивать мертвых стоило не здесь и не сейчас.
Офицер, последние пять минут возившийся с записывающей аппаратурой, подошел к главкому и с коротким поклоном протянул инфокристалл.
– Благодарю, – ровно произнес Темный лорд, – копию передайте в Центр Империи, а пленников переведите на «Охотник». Я присоединюсь к вам через пару минут.
Вейдер посмотрел на установленный на ближайшей стене заряд. Две дюжины таких же были расположены в самых уязвимых точках вражеского корабля и при одновременном подрыве должны были вызвать перегрузку генераторов и полное разрушение крейсера, освободив таким образом все заключенные в этой кошмарной тюрьме души.
– Ну что, губернатор, понравилась демонстрация?
Вилек шагнул вперед на негнущихся ногах, качнулся и ухватился за первое, что попалось под руку.
– Милорд… – едва слышно прошептал он, безуспешно пытаясь справиться с голосом.
Ситх улыбнулся. Весело и страшно.
– Итак, Нереус, что вы выбираете – короткую, но полную новых ощущений жизнь в теле металлической сороконожки или обычную казнь? – затянутые в черную кожу пальцы шевельнулись, складываясь в классический удушающий захват.
Губернатор шарахнулся в сторону, только сейчас заметив, что в попытке сохранить равновесие уцепился за кресло для перекачки. Колени подогнулись, и чиновник бухнулся на пол, извиваясь от внезапно обрушившейся на него чужой боли. Но даже в таком состоянии, обезумев от ужаса, он пополз вперед, в тщетной попытке добраться до сверкающего сапога Темного лорда, и обнять его в попытке вымолить прощение.
Ситх сухо рассмеялся, развернувшись на каблуках и оставив Нереуса корчиться на палубе. Этот холодный смех звучал в ушах губернатора еще очень долго. Целых семь минут, понадобившихся челноку главкома для того, чтобы отойти от обреченного корабля на безопасное расстояние. А потом все утонуло в яркой вспышке взрыва.

Глава 44

Птер Танас, капитан второго ранга и формальный глава того, что осталось от флота Бакуры, если можно назвать флотом полтора десятка истребителей и потрепанный корвет, в нерешительности остановился у ступеней роскошной лестницы. Идти в кабинет губернатора у него не было ни малейшего желания. Но он знал, что Нереус наверняка захочет его видеть после своего возвращения с орбиты. И будет очень-очень зол.
Танас тихо вздохнул и пригладил волосы, с неудовольствием отметив, как подрагивают пальцы. Игра в «цепного вонскра» затянулась, превратившись из фарса в трагедию, и теперь шла к своему завершению.
Двадцать лет назад, Птер, тогда еще курсант-первогодка, и предположить не мог, что закончит свои дни рабом в шахте. Хотя не факт, что он до этого момента доживет, а не умрет в пути, выплевывая свои легкие или что похуже. Губернатор, к несчастью, был не только заносчивым ублюдком и маниакальным собирателем всякой дряни, но и неплохим паразитологом. Танаса передернуло. К смерти в бою он относился философски, но отравителей не любил. Было что-то унизительное в медленном, мучительном угасании и связанной с ним потере человеческого облика. Впрочем, если повезет, то можно успеть застрелиться. Другой вопрос, что самоубийство в личной табели о рангах Птера стояло не намного выше позорной сдачи врагу.
А ведь они почти сдались! Когда «свистки» только пришли в систему Бакуры и отправили свое первое сообщение, Нереус заявил, что сам будет вести переговоры и держать ситуацию под контролем. Танас поверил, но выразил осторожное сомнение в мирных намерениях пришельцев, и попросил разрешения на перевод флота в состояние повышенной готовности. Губернатор отказал, велев вместо этого «Господствующему» и двум эскадрильям истребителей обеспечить «свисткам» свободный доступ к добывающему комплексу на одной из необитаемых планет. Транспорты экзотов взлетали и садились через день, в течение двух недель. Строго, как по часам. Пока кто-то из экипажа корвета не заметил, как один из чужих кораблей сбрасывает мусор. Среди хлама, едва не расколотившего правую плоскость эскортной ДИ-шки, обнаружилось тело рабочего в характерном оранжевом комбинезоне.
После этого случая Танас начал задавать неудобные вопросы. И с удивлением обнаружил, что губернатор, действуя согласно условиям какого-то таинственного договора, передает чужакам не добытую руду, содержащую редкоземельные элементы, а самих рабочих. Когда на завод прибыла ничего не подозревающая вторая смена, убежденная, что их товарищи отсиживаются в карантине в бараках на противоположной стороне планеты, Птер связался с парнем-переводчиком сси-руук и поинтересовался, куда они девают всех этих людей. Выслушав восторженную лекцию о перекачке энергии живых существ в машины, Танас пришел в ужас. Дев Сибварра, как представился этот мальчишка-предатель, такой реакции собеседника очень удивился и начал в подробностях расписывать все прелести существования в механическом теле. А Танас понял, что рабочими дело не ограничится. Губернатор, похоже, готов был отдать чужакам всю планету и полгалактики в придачу, лишь бы заслужить похвалу и повышение. Сам Птер, со своим запятнанным послужным списком мог надеться лишь на то, что о его грехах лишний раз вспоминать не будут. А раз так, терять капитану «Господствующего», кроме печальных воспоминаний о бессмысленно потраченных годах, было особенно нечего.
Поэтому когда транспорты «свистков» предприняли попытку сесть на Бакуре, Танас приказал расстрелять их на границе атмосферы и ввязался в неравный бой с крейсером, понимая, что выиграть его не сможет. Корвет во время этого сражения получил серьезные повреждения, став практически бесполезным. А разъяренный Нереус пригрозил капитану, что не только отошлет рапорт о его «художествах» в центр, но и предпримет меры немедленно. Птер спокойно выслушал оскорбления в свой адрес и в тот же день отправил запрос в штаб флота сектора, обрисовав ситуацию в деталях. Кое-где он позволил себе сгустить краски, понимая, что к моменту появления хоть какого-то ответа от Бакуры с большой вероятностью останется безлюдная пустыня.
Губернатор, в свою очередь, как-то смог договориться со «свистками», свалив все на Танаса и выпросив отсрочку в месяц, клятвенно пообещав адмиралу чужаков доставить необходимое число пленников к концу этого периода. Птер подозревал, что Нереус с огромным удовольствием запихнул бы его самого в последний транспорт, но увы – без Танаса вся планетарная оборона разваливалась как карточный домик. Посылать толковых офицеров и серьезные корабли в такое захолустье Империя не считала нужным. А секторальный флот интереса к Бакуре не проявлял. До вчерашнего дня.
Теперь же все изменилось. Стремительный разгром противника Танаса впечатлил значительно меньше, чем число разрушителей, задействованных в этой операции. Ведь он достаточно подробно описал все то, чем располагали «свистки» и предполагал, что для зачистки пришлют два, максимум три крейсера. Но не два десятка! Выяснить, чем обусловлено такое повышенное внимание и не готовится ли нечто большее, чем обычная зачистка, можно было только у командующего сводным флотом. Нельзя сказать, чтобы капитана радовала перспектива встречи с Дартом Вейдером, но доложиться по всей форме было необходимо. Сразу после того, как завершится разговор с губернатором.
Собравшись с духом, Танас подошел к двери, возле которой скучали два штурмовика, явно не из местных, и собрался постучать.
– Вас ждут, – сообщил возникший за спиной сержант, нажимая пластину замка и одновременно слегка подталкивая замешкавшегося на пороге офицера. Повинуясь, Птер шагнул вперед, в залитую лучами закатного солнца комнату. Сердце болезненно сжалось, а слова застыли в горле, когда он поднял глаза и встретился взглядом с сидящим во главе стола человеком. Губернатора Нереуса в кабинете не было.
Вейдер задумчиво изучал стоящего перед ним ошеломленного офицера, беззвучно разевающего рот в попытке выдавить хоть слово. Ментальное сканирование, особенно для человека, привыкшего все время держать себя в руках, скрывая истинные мысли, было мучительной процедурой. А церемониться с потенциальными предателями лорд привычки не имел.
– Прошу прощения, сэр… – прохрипел побледневший до синевы Танас, прижимая ладонь к лицу. Струйка крови стекла с уголка губ вниз по подбородку, пачкая пальцы. Несколько капель упало на китель, оставив на оливково-сером сукне темные отметины. Птер чувствовал, что еще немного – и он попросту рухнет на пол, раздавленный чужой безжалостной волей. Казалось, голову сжимает раскаленный обруч, а на загривок льют кипяток. Застонав сквозь зубы, капитан вцепился свободной рукой в дверной косяк. Но цветные пятна перед глазами внезапно исчезли, сменившись мельтешением черных точек обычного головокружения. Тиски Силы разжались.
Главком тихо хмыкнул, откинулся на спинку кресла и принялся вертеть в руках взятый со стола маленький блестящий куб, дожидаясь, пока жертва форсюзерского допроса придет в себя.
– В следующий раз, офицер, не сопротивляйтесь, – посоветовал Вейдер, – иначе вред здоровью может оказаться чрезмерным.
– Боюсь, милорд, следующего раза не будет, – проговорил Танас, стирая кровь с подбородка. Если это – допрос, то какой будет казнь? Казалось, этот вопрос должен был занимать капитана «Господствующего» в первую очередь, но Птер уже понял, что ничего хорошего его не ждет. И на какое-то время утратил способность бояться.
– Ошибаетесь, капитан второго ранга, – лучезарно оскалился ситх, доказав Танасу, что с бесстрашием тот немного поспешил. – Я надеюсь на плодотворное сотрудничество. Разумеется, если вы не будете против.
Птер дернулся, как от пощечины. Главком мастерски владел голосом, вкладывая в простые слова слишком много смыслов. А неизменный сарказм Темного лорда жалил, как ледяная крошка, несомая бурей. Перед глазами Танаса снова промелькнули безрадостные пейзажи шахтерской планеты, оживляемые лишь цепочками бредущих сквозь метель туземцев. Не самые лучшие его дни, но воспоминание о них было неожиданно теплым. Тогда он хоть что-то смог сделать правильно. Жаль, что это привело лишь к ухудшению ситуации.
– Хотели как лучше, а получилось как всегда? – для Вейдера мысли стоящего перед ним офицера были, как на ладони.
Танас резко кивнул, не видя смысла отрицать очевидное.
– Я читал досье и все многочисленные доносы, на которые были так щедры ваши командиры, – главком говорил совершенно равнодушно, глядя куда-то мимо капитана и продолжая перекатывать в пальцах маленький, похожий на ледышку, кубик. – Вынужден признать, что ваши моральные принципы было трудно совместить с условиями, в которых вам пришлось служить. При должной гибкости того чувства, что у обычных людей носит название «совесть», вы бы давно получили крейсер, не так ли?
– Возможно, – едва слышно отозвался Птер. Говорить громче мешал колючий ком в горле. – Но мои… принципы оказались недостаточно хороши, чтобы предотвратить потери здесь, на Бакуре. И остановить Нереуса.
– Значит, такова ваша судьба, – философски отозвался Вейдер. – И раз уж зашла речь об этом, то исполнение обязанностей губернатора временно переходит к леди Каптисон. Если не ошибаюсь, эта милая дама с разноцветными глазами приходится племянницей вашему премьер-министру. Согласно досье, она получила хорошее образование и проходила практику при Сенате Империи, поэтому должна справиться. А вы ей поможете, Танас. И, в свою очередь, займетесь усилением обороны системы.
Ситх сверился с хронометром, висящем на стене кабинета в окружении клыкастых чучел жертв губернаторской тяги к прекрасному.
– Через двенадцать часов сюда прибудут еще два разрушителя секторального флота. Они останутся тут до окончания моего рейда в Неизведанные Регионы. Рептилоидам нужно преподать урок и намекнуть на то, что границы Империи пересекать не стоит даже по приглашению, – Темный лорд едва заметно улыбнулся.
– Их адмирал был так любезен, что согласился предоставить необходимые координаты. Сколько продлится наша экспедиция, сейчас сказать сложно, но ориентируйтесь на стандартный месяц, в худшем случае – полтора. К моменту возвращения я хочу видеть укрепленную базу и лояльное правительство, – Вейдер помолчал несколько секунд. – И да, передайте леди Гаэриэль, что я не потерплю какого-го либо проявления антиимперских настроений. Я в курсе существования вашего игрушечного сопротивления, но рекомендую его членам сосредоточиться на проблемах сельского хозяйства и моего внимания не привлекать. Я ясно выразился?
– Да, милорд, – поспешно отозвался Танас. Юной племяннице премьера он искренне симпатизировал, хоть и считал несколько странной особой, поэтому навлекать на ее голову такие неприятности было бы попросту подло.
– Вот и замечательно, – ситх поднялся с кресла и направился к выходу, едва не зацепив Птера полой тяжелого плаща.
– Не подведите меня, капитан. И запомните на будущее, что самыми опасными тварями в Галактике являются не все эти милые создания, – лорд широким жестом обвел кабинет Нереуса и расставленные по углам чучела, – а наши с вами родственники.
Прозрачный куб упал в машинально подставленную ладонь Танаса, и Птер понял, что у него нет ни малейшего желания узнавать, что сталось с Вилеком Нереусом. Человеческие клыки, запаянные в холодный пластик, были слишком явным намеком.
– Не подведу, милорд.

Примерно такие же невеселые мысли вертелись в головах собравшихся в конференц-зале «Опустошителя» офицеров. Двадцать капитанов сидели за большим овальным столом, избегая смотреть не только на пустующее председательское кресло, но и друг на друга.
Главком медленно вышагивал по помещению, заставляя людей непроизвольно ежиться, когда шорох плаща раздавался прямо у них за спиной. Дурное настроение ситха тянулось за ним волной пронзительного холода, но Вейдер не обращал на это внимания.
– Итак, господа, – Темный лорд остановился у своего кресла и взялся руками за спинку. Взгляды всех присутствующих на долю секунды оказались прикованы к медленно сжимающимся пальцам. И нельзя сказать, что этот жест в исполнении главкома хоть кому-то понравился.
– Вы все ознакомились с планом, представленным гранд-адмиралом Трауном. Я надеюсь, что вы не только просмотрели информацию, но и потрудились ее осознать, – резкий тон Вейдера заставил кого-то откровенно вздрогнуть.
Страдальца пнули сразу с двух сторон, а по залу прокатился тихий вздох. Грозящий такими темпами перейти в нервное клацанье зубов – представители окраинных секторов не имели сомнительного удовольствия работать под началом главкома на постоянной основе, а офицеры «Эскадрона» уже слегка успели подзабыть этот труднопередаваемый комплекс ощущений.
– Да, милорд, – отозвался капитан «Опустошителя».
– И что вы можете сказать по этому поводу?
Лайонел Мур втянул воздух сквозь зубы. Роль глашатая, навязанная ему остальными командирами разрушителей, капитану категорически не нравилась. Как и наивная вера в то, что давнее знакомство может защитить от перепадов настроения ситха.
– Мне кажется, милорд, план слишком… вычурный, – бухнул Мур, в последний момент успев заменить собственную непечатную формулировку на более щадящую. Лайонелу идея Трауна показалась мало того, что сложной для реализации, так еще и крайне спорной. Привязка ключевых моментов операции к строгому графику в случае, когда действовать надо на территории противника, о которой известно слишком мало, отдавала попыткой изощренного самоубийства.
– Именно, – кивнул Вейдер, а Мур позволил себе чуть-чуть расслабиться.
Главком еще раз обвел взглядом зал и неожиданно весело фыркнул.
– Поэтому, господа, мы будем действовать как обычно. А именно – импровизируем по месту, пленных не берем, жалости не проявляем.
Потрясенные лица слушателей развеселили лорда еще больше.
– Надеюсь, никто не станет оспаривать данную формулировку? – почти мурлыкнул ситх.
– Нет, сэр... милорд! – в последний момент успел исправить оплошность капитан «Поспешного», продемонстрировав, что между командиром и его кораблем с годами становится слишком много общего. Пойдя на нервной почве пятнистым румянцем, Кессэ подчеркнуто внимательно уставился в стол, словно надеясь увидеть на полированной столешнице что-то интересное.
Главком криво улыбнулся.
– Что ж, ваше единодушие в данном вопросе меня полностью устраивает, – Вейдер небрежным взмахом активировал панель управления тактической картой. Над столом повисла объемная модель соседнего сектора Галактики. Яркие точки звезд, сопровождаемые лишь цифро-буквенным кодом, складывались в узоры незнакомых созвездий.
Дождавшись, пока все насмотрятся, главком продолжил речь:
– «Свисток» Ивпиккис, мнящий себя адмиралом, предоставил нам исчерпывающую информацию относительно населенных планет каждой из этих систем. Нашей целью будет являться вот этот фрагмент, – модель развернулась и увеличилась, выбранный сектор окрасился желтым. – Замахиваться на захват всей территории, принадлежащей сси-руук, мы, разумеется не будем. Пока не будем. Но должны произвести на рептилоидов впечатление настолько яркое, насколько это возможно. Если верить полученным данным, «свистки» очень трепетно относятся к вопросу смерти в правильном месте, поэтому ко всем захваченным планетам будет применяться директива «База-Дельта-Ноль». Или, если такой возможности не будет, масштабная орбитальная бомбардировка.
По помещению прокатилась волна изумленных восклицаний и перешептываний. Темный лорд не стал вмешиваться в процесс, проявив редкостное терпение в отношении чужих слабостей. Когда все стихло, Вейдер произнес, вкладывая в каждое слово не только Силу, но и собственную холодную ярость.
– Это карательная акция, господа.

Получив необходимые наборы данных и приказ их обработать, представив в итоге свое видение проблемы под названием «убей все живое, что попадет в прицел турболазера», капитаны разошлись по кораблям, но эфир еще долго гудел от массированной передачи шифрованных данных. Для флота, последние пятнадцать лет исполнявшего исключительно полицейские функции, задача захвата и уничтожении целого сектора была чем-то новым и потенциально опасным. Как показали события при Эндоре, столкновение двух флотов грозит потерей связи и контроля над происходящим. Разумеется, гибель второй «Звезды Смерти» и флагмана сыграли свою роль, вызвав, фактически, панику, позволившую обеим сторонам разбежаться без особых дополнительных потерь. Повстанцы тогда решили, что победили, а оба секторальных флота еще долго выясняли, кто тот шаак, отдавший приказ к отступлению в самый неподходящий момент. История умалчивала о результатах поисков, поскольку виноватых на деле было чересчур много. А через неделю стало резко не до поиска крайних.
Капитан первого ранга Мур, убедившись, что все посторонние покинули зал, еще раз внимательно изучил карту и удивленно присвистнул. Мысль, вызвавшая такую странную реакцию Лайонела, была настолько дикой, что ей срочно нужно было с кем-то поделиться. Или хотя бы убедить себя, что сумасшедших на борту «Опустошителя» не больше одного.
– Милорд? – голос капитана привычно дрогнул. А сам Мур так же привычно мысленно выругался.
Избавиться от въевшегося за годы службы страха было практически невозможно. Черная броня и аура непонятной, но опасной силы, окружавшая ситха, вызывала совершенно неконтролируемую реакцию на уровне первобытных инстинктов. «Бежать!» – требовало подсознание, когда разум и опыт подсказывали не привлекать внимания. Некоторые в этой игре против себя были хороши, некоторые плохи. Последние обычно не выживали. Ну а самым везучим, если так можно было выразиться, считался адмирал Пиетт, сумевший не только удержаться на посту капитана «Исполнителя», но и получить под командование весь «Эскадрон». Чего это стоило маленькому адмиралу, и на кого он в действительности работал, не знал никто, хотя слухи ходили разные.
Сам Мур придерживался мнения, что у Пиетта просто была феноменально гибкая психика, позволяющая ему приспосабливаться к любым, даже самым чудовищным условиям. Выдающимся тактиком Лайонел адмирала не считал, а про стратегические умения предпочел бы вовсе не заикаться. «Эскадрон» создавался как силы быстрого реагирования и любимая игрушка лорда Вейдера, которому достаточно быстро надоело дергать по любому поводу первый попавшийся под руку секторальный флот, в надежде решить его силами накопившиеся проблемы.
Но Император подозрительно долго сопротивлялся необходимости создания отдельного подразделения, то ли опасаясь отпускать поводок, то ли подозревая, что в таком случае Вейдера будет заботить боеспособность лишь собственных сил, в то время как секторальные флоты будут тратить время на ловлю контрабандистов и выполнение капризов моффов и губернаторов. Это неявное противостояние продолжалось много лет, пока Темный лорд не сумел действительно эффективно разграничить полномочия администрации и собственно флота.
Положение самого ситха при этом было достаточно шатким. Официальной должности Вейдер не имел, но имел полномочия, границы которых зависели исключительно от настроения самого Темного лорда и Императора. К сожалению, о многих интересных вещах Палпатин узнавал постфактум, что приводило к регулярному охлаждению отношений. Но все снова налаживалось, стоило ситуации ухудшиться. Вейдер одинаково успешно решал и создавал проблемы, непринужденно закладывая одной фразой фундамент многолетних конфликтов. Иногда Лайонелу казалось, что ситху просто нравиться говорить гадости и провоцировать врагов на открытое противостояние. Каждая подобная «чистка рядов» уносила довольно много жизней, но заставляла уцелевших десять раз подумать перед тем, чтобы выступать против действующей власти.
Вот и имеем в итоге сборище верных офицеров без боевого опыта, боящихся чихнуть без разрешения штаба, – мрачно подвел итог своим размышлениям Мур. Стоять и тупо пялиться на блестящий стараниями дройдов-уборщиков пол в ожидании реакции начальства, по мнению Лайонела, было глупой тратой времени. А если ситх и читает его мысли, то пусть – быть может, хоть такой вид молчаливой критики дойдет до адресата. О своей судьбе Лайонел на самом деле беспокоился куда меньше, чем показывал.
– Да, капитан, – отозвался, наконец, главком. – Излагайте вашу мысль. О войне. О себе я уже и так слишком много слышал.
– Прошу прощения, милорд, – Мур отвесил короткий официальный поклон безразличной спине ситха, испытывая нездоровое желание развернуть его к себе лицом и пару раз встряхнуть.
То, что Вейдер устроил на совещании, не лезло ни в какие рамки. Конечно, через двенадцать часов он получит целую стопку датападов с «гениальными» планами, один абсурднее другого. В лучшем случае, все великие идеи сведутся к мысли «делай как я», что было бы неплохо, командуй «Опустошителем» сам Мур, но ведь главком возьмет руководство на себя, а всех несогласных отправит… в лазарет, при удачном стечении обстоятельств.
– Я жду, – напомнил Темный лорд, проявляя нехарактерную мягкость.
Лайонел вздохнул, машинально набрав в легкие побольше воздуха. Перед смертью не надышишься, но инстинкт каждый раз оказывался сильнее разума.
– Милорд, я считаю ваш план не менее странным, чем то, что было предложено гранд-адмиралом Трауном. Вы требуете импровизации, зная, что на нее мало кто способен. Гранд-адмирал, в свою очередь, надеется, что войска в состоянии четко выдерживать ритм и быстро реагировать по команде. При всем уважении, милорд, я вынужден заявить, что обе эти стратегии приведут нас к сокрушительному поражению.
– Интересно, – ситх все так же сосредоточено изучал глубины космоса за обзорным иллюминатором. – А что вы можете предложить?
– Ничего, милорд, – ровно отозвался Мур. – Могу лишь подать прошение об отставке.
Вейдер медленно обернулся, вопросительно вздернув бровь. А Лайонел порадовался, что все эти годы был лишен возможности лицезреть гримасы главкома. Мимика у ситха была достаточно выразительная, а взгляд – очень уж нехороший.
– Нет, капитан, в отставку вы уйдете исключительно вперед ногами. При этом вашу голову я был бы рад сохранить на память.
Непонятную интонацию этой фразы командир «Опустошителя» смог расшифровать лишь через долгих две минуты. Это оказалась не свойственная главкому мрачная ирония, а полновесный, злой сарказм. Открытие повергло Мура в ступор. Обычно ситх не опускался до воспитания своих подчиненных словесными методами, предпочитая просто ломать им шеи.
– Отдельно от тела, милорд? – выдавил он.
– Нет, конечно, – едва заметно улыбнулся Темный лорд, – предпочитаю целые трофеи.
Лайонел сглотнул, понимая, что разговор превращается в хатт знает что. Но такой главком нравился ему определенно больше прежнего. Похоже, после Эндора что-то поменялось не только в поведении Императора, но и в поведении Темного лорда. В способность Вейдера действительно долго и качественно притворяться Мур не верил, слишком хорошо он изучил своего шефа.
– В таком случае, милорд, позвольте дополнить ваш трофей еще одной деталью.
– Да? – крайт-дракон наверняка улыбался своим жертвам так же дружелюбно.
– Я прошу разрешения составить свой план действий нашего соединения, – Мур осторожно покосился на главкома, но не заметил явных признаков раздражения и рискнул закончить фразу. – Для этого мне потребуется привлечь еще несколько человек. К несчастью, мы не имеем доступа ни к одному из штабов присутствующих тут флотов…
– Данных, которые можно было бы скормить аналитикам, мы тоже не имеем, – перебил его Вейдер. – Поэтому я и требовал импровизировать. Хочу знать, насколько все плохо до того, как мы ввяжемся в драку.
– Достаточно плохо, милорд, – тихо произнес Мур, опуская взгляд.
В этом, отчасти, была и его собственная вина. Но страх, особенно в последние годы, сковывал малейшее проявление инициативы не только в «Эскадроне». Любой секторальный флот был слишком привязан к своей территории, а все излишне деятельные личности, которых подобное положение дел не устраивало, давно сгинули в пучине интриг. Заговоров среди высших военных чинов было ненормально много, а бесконечные провокации, утраиваемые СИБ по приказу Императора, лишь добавляли масла в огонь.
– В таком случае попытайтесь исправить ситуацию со стратегическим планированием, – произнес Вейдер. – Надеюсь, тактику вы все же оставите мне.
Капитан «Опустошителя» залился кирпично-красным румянцем и непроизвольно зажмурился, сообразив, что только что упрекнул главкома в некомпетентности. Два раза подряд.
– Вы свободны, капитан, – Темный лорд кивнул застывшему столбом офицеру. – Мур, идите уже, а то вас тут удар хватит и без моей посильной помощи. Нервничаете, как благородная девица. Вон!
Капитан вылетел из зала, едва не снеся дверь. И не слышал, как ситх сначала витиевато выругался, а потом невесело рассмеялся. Маленькая победоносная война грозила превратиться в куда более серьезную неприятность, чем казалось вначале.

Глава 45

Пронзительный писк на мгновение выдернул Пиетт из дремы, заставив отработанным до автоматизма движением вытащить комлинк из-под подушки, и хриплым спросонья голосом буркнуть «Слушаю». Доклад капитана, уложившегося в тридцать секунд, прошел мимо сознания – если бы случилось что-то действительно серьезное, Монэ не постеснялся бы вытащить адмирала из постели, наплевав на возможные последствия. Но раз этого не произошло, то можно было спокойно нажать отбой и скользнуть обратно в блаженную темноту.
Впрочем, было в происходящем что-то неправильное, заставившее адмирала спустя две минуты все же открыть глаза и бессмысленно уставиться на скучно-серый потолок в попытке окончательно проснуться. Вытащив браслет из-под подушки, и тщательно изучив экранчик, Сорел убедился, что звонок ему не приснился. Маленькое устройство честно зафиксировало время начал и длительность беседы.
Я же просил докладывать каждые десять часов, какого хатта было будить меня раньше? – мысленно застонал адмирал, сообразив, что часы показывают совсем не то, что должны.
А при ближайшем рассмотрении оказалось, что не только время ошибочное, но и дата. Разумеется, нежная электронная начинка комлинка могла пострадать во время купания в ледяной воде, но Пиетт понимал, что это лишь отговорка. И дело совсем не в этом. Просто он проспал двое суток.
Невнятно выругавшись, Сорел резко сел на постели, но приступ головокружения тут же заставил его рухнуть обратно. Выждав, пока мир перестанет вращаться перед глазами, Пиетт повторил попытку. Куда медленнее и осторожнее. Если не считать уже привычной вспышки головной боли, все прошло более-менее нормально. Обведя взглядом каюту, адмирал обнаружил в дальнем углу миниатюрного медицинского дройда, на один из манипуляторов которого был насажен браслет-диагност. Судя по всему, а в особенности по кособокой стопке грязных чайных чашек, прошедшие двое суток были заняты не только сосредоточенным сопением в подушку. Но в памяти не сохранилось ничего. Абсолютная, пугающая пустота.
Сорел похолодел, представив, что он мог накомандовать в таком состоянии. С другой стороны, не настолько он запугал Илларда, чтобы по выходу на мостик внезапно обнаружить за обзорным иллюминатором сожженный Корускант. Немного успокоившись, Пиетт задался вопросом – хватит ли у него сил дойти до узла связи или хотя бы лазарета, чтобы выяснить текущее состояние дел. Разумеется, можно было вызвать капитана, но спрашивать Монэ напрямую и признаваться в наличии провалов в памяти адмирал не собирался. Проще изловить в укромном уголке Соло и вытрясти из него необходимое. Пиетт был твердо уверен, что от контрабандиста в данной ситуации будет больше толку.
По стеночке доковыляв до освежителя, адмирал, презрев возможный вред оставшемуся здоровью, сунул голову под холодную воду. Помогло. По крайней мере, перестало колоть в висках, и неожиданно прошел нервный тик. Криво улыбнувшись своему растрепанному отражению, Пиетт подергал отросшую прядь, вспомнив свой «селонийский камуфляж». Можно было повторить фокус, но Сорел сомневался, что шутку оценят. Да и не стоило выставлять на всеобщее обозрение едва зажившие следы от осколков на лбу. С чувством почесав оставленный бакта-пластырем след, адмирал помянул излишне старательных медиков нехорошими словами и принялся разматывать повязки на запястьях.
Потратив почти полтора часа на приведение себя в относительный порядок, Пиетт решил, что лучшего добиться не получится, а шарахаться от начальства на корабле и так уже привыкли. А раз так – пора навестить болящих телом и разумом.

– Капитан? – хриплый от длительного молчания, но узнаваемый голос заставил Монэ, не заметившего неслышно подошедшего адмирала, вздрогнул от неожиданности.
– Что-то случилось, сэр? – командир «Схватки» был несколько удивлен визитом начальства. С одной стороны – срок, отпущенный на эвакуацию базы, истекал, но с другой – ведь он докладывал о состоянии дел совсем недавно. Возможно, Пиетт решил, что личный контроль важнее, но Илларда подобное неверие в его силы несколько расстроило.
– Пока ничего, – туманно отозвался Сорел, разглядывая космический пейзаж за обзорным иллюминатором. – Кстати, связи у нас как не было, так и нет?
– Увы, сэр, – Монэ подавил неуместное желание развести руками, – пока мы не выйдем из гравитационного поля планеты…
Пиетт тихонько вздохнул. При некоторой доле фантазии, связь можно было наладить имеющимися средствами. Беда в том, что именно этого качества в арсенале Илларда не водилось. Ну да ладно, пообщается с Трауном пару месяцев – научится. Кстати, о чиссе…
– Гранд-адмирал идет на поправку, – негромко отметил Пиетт, меняя тему беседы. – Я думаю, через сутки он сможет если не принять командование, то хотя бы присутствовать на мостике и наблюдать за вашими действиями, Монэ. Надеюсь, вы к этому готовы.
– Да, сэр, – готовности в голосе Илларда слышно не было. А вот искренняя тоска присутствовала.
Адмирал неодобрительно покосился на Монэ, но промолчал. Сам он, кстати, едва избежал повторного общения с упорными до невозможности врачами. Спасло лишь вмешательство Чубакки, который неплохо понимал намеки и просто придержал медика за шкирку, пока Пиетт осуществлял стратегическое отступление. Заниматься своим здоровьем Сорелу было решительно некогда, да и после последних событий его доверие к врачам серьезно пошатнулось. Хотя мало ли, вдруг причиной провалов в памяти была сомнительная природа самого адмирала? Но не кричать же об этом на каждом углу? В любом случае стоит уточнить этот момент у Сидиуса или лорда Вейдера, когда будет время.
От размышлений Монэ и Пиетта отвлек писк терминала и вопрос дежурного, сообщившего, что линкор запрашивает «Куаррен-Аурэ».
– Примите вызов, – приказал очнувшийся Иллард. И тут же вопросительно взглянул на адмирала, сообразив, что командует, не спросив старшего по званию. Но Пиетт уже смотрел на пластину передатчика, не обратив внимания на оплошность капитана.
Мерцающая синевой голограмма капитан-командора дернулась пару раз, но так и не обрела нужной четкости. Похоже, на базе были проблемы со связью.
– Доброго времени суток, господа, – мрачно поприветствовал собравшихся Котт. – Мы завершили эвакуацию, на данный момент последняя поисковая партия осматривает станцию. Через сорок минут они закончат и «Куаррен-Центральная» будет полностью в вашем распоряжении.
– Благодарю за информацию, командор, – произнес Сорел, с праздным интересом рассматривая помятую физиономию Ивара. Командующему явно пришлось несладко, вполне возможно, что эвакуацией Котт руководил лично. А если так, то стоило еще кое-что выяснить. – Когда ногри покинули станцию?
– Эмм… – командор замялся, пытаясь вспомнить, какой сегодня день, но не преуспел и обратился к адъютанту. – Двадцать восемь часов назад, адмирал.
– Отлично, – хмыкнул Пиетт. – Надеюсь, Котт, вы понимаете, что «Куаррен-Центральную» придется ликвидировать?
– Да, сэр, – с тщательно скрываемым недовольством согласился Ивар.
Ему было чего опасаться – ведь именно он отвечал не только за персонал, но и за оборудование базы. А Генштабу подобные траты на ровном месте особой радости не приносили никогда. И скромничать, назначая крайнего, там не будут. Таким образом, Котт мог смело проститься с мечтой об адмиральском звании. На ближайшие лет десять – точно.
– Адмирал, сэр, – неожиданно встрял Монэ. – Боюсь, из такого положения мы не сможем стрелять.
Пиетт недоуменно взглянул на карту. Так и есть – «Схватка» была повернута к подводной станции носом, что создавало опасность для оставшихся двух баз, из-за течения подошедших к «Куаррен-Центральной» на опасно малое расстояние.
– Ну, так разверните корабль! – по мнению Сорела, Иллард мог и сам додуматься до такой малости.
– Боюсь, тогда мы не сможем удержать станцию в стабильном состоянии, – сообщил капитан, старательно отводя глаза.
Пиетт беззвучно выругался.
– В таком случае, вызовите на мостик господина аудитора. Если я правильно понимаю, до этого момента вы следовали его плану?
– Да, сэр! – эмоции Илларда даже не понадобилось читать. Капитан был искренне рад возможности спихнуть ответственность на бывшего контрабандиста, которого по непонятной причине недолюбливал, хоть и признавал за Соло способность здраво мыслить и предлагать нестандартные решения в кризисных ситуациях.
Спустя пять минут Хэн соизволил прибыть на мостик, застегивая мундир на ходу и демонстрируя подозрительно взъерошенный вид. Сорел предположил, что вызов Монэ попросту разбудил аудитора.
– Да? – лаконично поинтересовался причиной вызова Соло, не снисходя до приветствий. Тем более что он банально не помнил, который сейчас час по корабельному времени, а «Привет!» как-то не подходило к ситуации.
– Хотим вот узнать ваше мнение по одному интересному вопросу, – ровно произнес Пиетт, но слушатели подобрались, словно вонскры, почуявшие добычу. Интонация адмирала была слишком уж безразличной. А это означало, что можно ожидать чего угодно. До Соло этот факт дошел с некоторым опозданием, но вместо осторожности вызвал лишь злость.
– Каким же? Или мне тут решили устроить экзамен по поводу огневой мощи линкоров и особенностей ее применения?
– Ни в коем случае, – Сорел улыбался уже открыто, – но вы, похоже, забыли посвятить капитана Монэ с некоторые детали своего плана. Не говоря уже о том, что я о нем вообще не слышал.
– Я вам докла… – начал было Иллард, но напоролся на яростный взгляд Пиетта и тут же заткнулся.
Хэн почесал шрам на подбородке, и медленно обвел взглядом мостик. Кажется, его действительно вызвали именно за этим. Но вот незадача – именно последний этап он надеялся спихнуть на командующего «Эскадроном», поскольку слабо себе представлял, как сложатся обстоятельства. Адмирал в любом случае лучше знал, на что способен линкор. И имел достаточный опыт командования.
– Гм, – наконец выдавил Соло, – вообще-то я предполагал, что станции будут дрейфовать медленнее.
Просто расстрелять помеху, как он собирался вначале, сейчас не представлялось возможным – залп носовых батарей мог не только вскипятить пару квадратных километров океана, но и разнести вдребезги хрупкие скорлупки всех трех станций. Не говоря уже о том, что даже в случае удачного попадания ударная волна неизбежно накроет «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш».
– Ясно, – вздохнул Пиетт. – Соло, ваши таланты к долгосрочному планированию оставляют желать лучшего.
– Кто бы говорил! – взвился Хэн, собираясь припомнить адмиралу Эндорскую битву, но посмотрел на бледную в прозелень физиономию Сорела и передумал. Пиетт не выглядел человеком, способным перенести скандал без последствий. Собственно, он едва стоял на ногах.
– Что? – адмирал резко развернулся и тут же покачнулся, с трудом удержав равновесие.
– Вы бы сели, а? Того и гляди, хлопнетесь в обморок, – буркнул Соло, жалея, что Чуи нет в пределах досягаемости.
Пятна лихорадочного румянца, вспыхнувшие на щеках Сорела, списать на обычное раздражение было проблематично, а вот на скверное состояние здоровья они указывали весьма явно. Адмирал это понял и обреченно махнул рукой, практически рухнув в кресло.
Монэ едва слышно вздохнул, радуясь, что проблема разрешилась относительно мирным путем. Иллюзий на предмет плохой памяти Пиетта он не имел, но был доволен уже тем, что про него временно забыли, а значит, показательный разнос откладывается на неопределенный срок.

Визуальное наблюдение из этой точки мостика вести было невозможно, но в данном случае это не имело значения, станция находилась точно под линкором. Тактический дисплей, на который сейчас смотрели все, включая Котта, ясно показывал положение всех трех подводных баз относительно «Схватки» и области, которую линкор мог накрыть залпом своих орудий. Картина вырисовывалась неутешительная. Особенно с учетом прогноза дрейфа станций на ближайшие четыре часа.
Пиетт щелкнул клавишей интеркома, вызывая главного инженера смены.
– Доложите состояние генераторов носовых лучей захвата, – приказал он.
– На данный момент задействовано шесть генераторов, – отозвался капитан-инженер. – Текущая мощность – шестьдесят процентов. В случае необходимости может быть поднята до ста десяти, но не больше, чем на десять стандартных минут. Мощность главного реактора – сорок процентов, щитов – тридцать восемь, равномерная.
– Прогревайте маневровые двигатели. Мощность щитов нижней полусферы на полную. Начинаем левый разворот на месте.
– Есть, сэр, – после секундной паузы отозвался главный инженер. – Держать вас в курсе?
– Да, – адмирал развернул кресло, чтобы взглянуть на голограмму Котта. – Командор, готовьтесь к срочному погружению. Полагаю, ста пятидесяти метров хватит.
– Если вы будете стрелять – нет, – без обиняков заявил Ивар. – Вы нас всех угробите. Волна будет слишком сильной.
– Ошибаетесь, командор, – дернул уголком губ Сорел. – Или вы мне не верите?
– Верю, сэр, – проговорил Котт с видом приговоренного к смерти. – Но считаю своим долгом высказаться.
– Считайте, что я принял ваше мнение к сведению, – рассеяно отозвался Пиетт, наблюдая за силовой схемой линкора, постепенно наливающейся оранжевым. Реактор вышел на восемьдесят процентов мощности, маневровые двигатели – на полную, оставалось дождаться, пока дефлекторы обретут достаточную плотность.
– Щиты нижней полусферы готовы, двигатели готовы, – доложил капитан-инженер.
– Начинаем разворот на сто восемьдесят градусов.
Взвыла сирена, а корпус огромного корабля дрогнул, получив первый толчок от выведенных на форсаж двигателей правого борта. Соло на всякий случай вцепился в поручень, последовав примеру Монэ, и закусил губу, глядя, как схематичное изображение линкора медленно сдвигается на тактическом мониторе. Хэн не верил, что такая махина в состоянии развернуться на месте, но пока смещение относительно центральной точки не превышало полутора километров, что при циклопических размерах «Схватки» могло считаться почти идеальным результатом.
– Поворот – сорок, смещение – два триста. Поворот пятьдесят, смещение – два семьсот, – монотонно бубнил оператор. – Поворот девяносто, смещение – три двести…
– Маневровым двигателям левого борта – форсаж! – Пиетт, как выяснилось, тоже нервничал.
Линкор снова тряхнуло, но дрейфовать он стал определенно медленнее.
– Поворот – сто двадцать, смещение – восемьсот. Поворот – сто шестьдесят, смещение – двести. Поворот сто восемьдесят, смещение – минус триста. Маневр завершен. Корабль стабилизирован.
Сорел шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.
– Начинайте накачку носовых батарей. Лучи захвата – на максимум. Поднимайте станцию. Стрелять только по моей команде.
Соло смотрел, как меняются цифры на экране. Невзирая на рост мощности «Куаррен-Центральная» всплывать не спешила.
Она же выскочит, как пробка! – сообразил Хэн. – И тут же рухнет вниз…
Но опасения Соло оказались беспочвенны. База действительно оторвалась от поверхности океана внезапно, прихватив с собой немаленький кусок льда, но стоило ей достичь высоты двух сотен метров, как носовые батареи дали залп. Огненный цветок расцвел над водой и тут же угас, снесенный порывом ураганного ветра. Мелкие осколки, единственное, что уцелело после взрыва, дождем обрушились вниз, не способные причинить погрузившимся станциям никакого вреда.
– Полагаю, капитан-командор, я оправдал ваше доверие? – саркастично поинтересовался Пиетт у подозрительно посветлевшей голограммы.
Котт судорожно кивнул.
– В таком случае позвольте откланяться. Мы вынуждены покинуть систему. Сообщение о вашем бедственном положении будет передано на Корускант. Возможно, Генеральный штаб сочтет, что гранд-адмирал Траун должен будет заняться вами, но не факт.
– Да, сэр, – Ивар изобразил поклон. – И… спасибо, сэр.
– Не стоит благодарности, – хмыкнул Сорел, обрывая связь.
Монэ кашлянул, привлекая к себе внимание. Ему было очень стыдно, что он не смог сам осуществить разворот корабля, но маневр был достаточно рискованным, поэтому лучше было потерпеть муки уязвленной гордости, чем обнаружить разнесенные вдребезги станции и тысячи тел, барахтающихся в ледяной воде.
– Какие будут дальнейшие указания, адмирал, сэр?
Пиетт с непонятной усмешкой взглянул на капитана «Схватки».
– Вы поведете линкор к Хоногру, предварительно организовав сеанс связи с Центром Империи, а я наведаюсь в лазарет. Надеюсь, вы в состоянии составить приличный доклад?
– Разумеется, сэр, – оскорбился Монэ. Вот в чем-чем, а в неумении составлять документы его еще ни разу не упрекали.
– Вот и замечательно.
Сорел поднялся на ноги и прислушался к себе. Сил на то, чтобы убраться с мостика у него хватит, а вот на дальнейшие геройства – вряд ли.
Совместим неприятное с бесполезным, – мысленно пожалел себя адмирал, представив реакцию Хэна на сообщение о провалах в памяти. Но деваться было некуда, поэтому откладывать разговор тоже не стоило.
– Идемте, аудитор. У меня для вас есть одна весьма занимательная задача.
Соло удивленно вскинул брови, но возражать не стал, пристроившись за левым плечом адмирала и явно изнывая от любопытства.

Мутно-коричневый диск забытой всеми богами планеты казался просто грязным пятном среди холодного сияния далеких звезд. По крайней мере, капитану Монэ он не нравился. А уж сводить близкое знакомство с обитателями этого негостеприимного мира у него и вовсе не было желания. Надо полагать, прибытие линкора заметили, поскольку один из небольших кораблей, болтавшихся на орбите, нырнул в атмосферу и больше не показывался. От скуки Иллард изучил показания сенсоров, надеясь найти среди заросших неопрятной травой гор хоть что-то интересное. Увы, согласно полученной информации население Хоногра было пренебрежимо мало и сосредоточено в нескольких некрупных деревнях. Назвать эти примитивные образования городами у Монэ не поворачивался язык. Все прочие обитатели планеты были неразумны и бродили по бескрайним просторам в поисках скудной пищи.
Капитан собрался было уже пойти доложить Пиетту, невзирая на поздний час, но его опередили. Дверь, ведущая на мостик, скользнула в сторону с легким шорохом, а Иллард едва заметно поморщился, ожидая, что адмирал по своему обыкновению подойдет неслышно, как ньявва.
– Любуетесь? – гость действительно умел ходить бесшумно, только вот голос его был капитану совершенно не знаком.
– Сэр? – Монэ вздрогнул, встретившись взглядом с парой алых светящихся глаз.
Чисс едва заметно улыбнулся, довольный произведенным эффектом.
– Иллард Монэ, не так ли? – произнес он вместо ответа.
Капитан кивнул, непроизвольно поежившись. Кажется, он недооценил все прелести работы под началом Пиетта. От маленького адмирала хотя бы не было столь явных поводов шарахаться.
Траун вздернул иссиня-черную бровь, ожидая более развернутой реакции Монэ, но командир линкора впал в ступор и временно утратил способность не только излагать мысль, но и ее генерировать. Чисс в два шага пересек пространство, отделяющее его от тактического дисплея, и с интересом на него уставился, но спустя секунду поморщился и с недовольной гримасой сел в кресло.
Очнувшийся Иллард покосился на гранд-адмирала, пытаясь сообразить, кому он должен подчиняться сейчас и, следовательно, как себя вести в данной ситуации. Ведь официальная церемония передачи командования проведена не была. В то же время Пиетт мог попросту проигнорировать формальности, хотя обычно это было ему не свойственно.
– Ах да, капитан, – не оборачиваясь проговорил Траун, – совсем забыл сказать вам, что в данный момент я, скорее, наблюдатель, чем ваш командир. Так что не тушуйтесь, высказывайтесь.
– Э… – глубокомысленно отозвался Монэ, сбитый с толку, – на какую тему, сэр?
– Я хочу услышать ваше мнение о планете и планах адмирала Пиетта, – разъяснил чисс.
Иллард глупо хлопнул глазами. Это уже ни в какие рамки не лезло. Возможно, экзот привык к другому обращению, и другим подчиненным, но доносительство Монэ считал чуть ли не самым худшим из человеческих пороков. И не только человеческих, если брать шире.
– Боюсь, сэр, что мне нечего вам сообщить, – сухо произнес капитан.
– Хорошо, тогда я хочу услышать ваше собственно мнение, – когда нужно, Траун мог быть фантастически терпеливым.
Иллард подавил тоскливый вздох, на секунду позавидовав прямолинейности Соло. Бывший контрабандист уже давно бы послал настойчивого экзота далеко и надолго.
– Для адекватной оценки ситуации у меня недостаточно данных, адмирал, сэр. А строить допущения…
Чисс поднял затянутую в белоснежную, под цвет кителя, перчатку ладонь, прерывая капитана. Судя по тени недовольства, скользнувшей по сосредоточенному лицу гранд-адмирала, лазарет он покинул досрочно и теперь был вынужден терпеть закономерные последствия этого шага.
– В таком случае я сообщу вам недостающие данные. При этом хочу заметить, что они до сих под грифом «совершенно секретно» и делиться ими, например, со старпомом не только не нужно, но и опасно. Для вас лично.
Иллард сглотнул, покосившись на едва различимый силуэт вахтенного офицера. По счастью в связи с поздним временем людей на мостике было мало, и опасаться случайного свидетеля не стоило.
– Хоногр, как вы видите, – начал Траун, машинально выбрав привычный лекторский тон, – выглядит достаточно необычно. Поверхность планеты покрыта однообразной растительностью нехарактерного цвета. На деле это один и тот же вид – трава кхолм. Единственное растение, сохранившееся после постигшей планету катастрофы. Во время Войн Клонов тут потерпел крушение один из крейсеров, удар вызвал целую серию землетрясений, а поднявшиеся ветры разнесли остатки топлива и прочей химии практически по всей территории. Местное население сократилось в несколько десятков раз, но приобрело занятные религиозные воззрения. Разумеется, этим дикарям не было знакомо понятие орбитальной бомбардировки, без которой не обошлась победившая сторона, и они все списали на гнев богов. Спустя двадцать с лишним лет сюда занесло Вейдера.
Чисс перевел дух и продолжил, убедившись, что заинтриговал слушателя в должной мере.
– Лорд ситхов и в те годы отличался своеобразным чувством юмора, поэтому вместо того, чтобы окончательно уничтожить аборигенов, посмевших напасть на него, приспособил их для собственной пользы и развлечения. Император оценил находку и не преминул задействовать ногри в нескольких весьма интересных операциях. Дикари показали себя неплохо и весьма позабавили его величество своими понятиями о чести и долге. Несколько позже Вейдер подарил их мне, сочтя, что они могут быть полезны в моей экспедиции в Неизведанные Регионы.
Траун помолчал и осторожно пошевелился – бакта неплохо справлялась с поверхностными ранами, но предплечья до сих пор противно ныли, отзываясь болью на резкие движения. Похоже, ему еще дней десять вынужденно придется изображать памятник самому себе. Благодаря Пиетту – не посмертный.
– Несколько сотен этих серокожих были и на Шшриссе. Из-за ошибки в прогнозе погоды они погибли во время учений. А уцелевшие решили, что я не слишком скорблю об их соотечественниках и предпочли разобраться с этим вопросом раз и навсегда. Беда в том, что операция была слишком хорошо спланирована. Ни один ногри не в состоянии додуматься до подобного.
– И вы хотите найти заказчика? – не удержался от вопроса Монэ.
– Именно, – кивнул Траун. – И мне очень интересно, как Пиетт собирается выбивать из аборигенов необходимые сведения. Полагаю, без демонстрации силы тут не обойдется.
– Не обязательно.
Иллард, позорно пропустивший появление на мостике еще одного адмирала, беззвучно выругался.
Сорел, а это был именно он, насмешливо улыбнулся капитану и перевел взгляд на чисса.
– Синдик, вы непозволительно беспечны.
Траун в ответ чуть пожал плечами, отметив про себя, что Пиетт перенимает его собственные дурные привычки. Например, считает возможным обходится без форменного головного убора. Встопорщенная челка солидности адмиралу не добавляла, но служила прекрасным отвлекающим маневром. От человека, который так несерьезно выглядит, сложно ожидать подвоха.
Как и от селонийской мурены, – напомнил себе гранд-адмирал.
О манере ставить подчиненных в неловкое положение чисс даже не стал задумываться. Она была в равной степени свойственна ему самому, Императору и лорду Вейдеру. Последнему – в особенно разрушительной форме. Пиетту было у кого учиться.
– Кстати, как вам удалось отделаться от вуки? – поинтересовался Сорел, скользнув взглядом по тактическому дисплею. Эту скучную картину он уже успел выучить и не ожидал увидеть ничего нового.
– Легко, – хмыкнул чисс. – Примитивные племена поразительно легковерны. Мне достаточно было сказать, что приказ исходит от вас.
Пиетт криво улыбнулся.
– Полагаю, последствия гнева представителей этих примитивных племен вы уже ощутили. Зачем было повторять ошибку? Чубакка имеет дурную привычку отрывать конечности тем, кто имел неосторожность его обидеть. А мне не кажется, что квалификация местного медицинского персонала позволит им собрать вас, Синдик, из столь разрозненных фрагментов.
Траун удивленно вздернул брови. Подобного проявления заботы он не ожидал. А уж форма, в которую Пиетт ее облек, и вовсе поразила гранд-адмирала. Подобная практичность ему уже встречалась. У некоего Дарта Сидиуса. И над этим стоило подумать в спокойной обстановке.
– Скажем так, – проговорил он, внимательно наблюдая за реакцией собеседника, – это был эксперимент. Одноразовый.
– Рад это слышать, – склонил голову адмирал, но искры непонятного веселья, мелькнувшие в глубине карих глаз, выдали скрытую иронию. – Завтра у вас будет уникальный шанс поставить еще один опыт. Обещаю, вам понравится.
– Надеетесь меня удивить? – прищурился чисс. Зрачки раскосых глаз вспыхнули отраженным светом.
– Постараюсь, сэр, – мурлыкнул Пиетт.
Забытый всеми Иллард тихонько вздохнул и скрестил пальцы. Других способов повлиять на ситуацию он придумать так и не смог.

Глава 46

Утро для невыспавшегося капитана было категорически недобрым. Старательно подавляя не положенную по званию и занимаемому положению зевоту, Монэ наблюдал за суетой техников, проверяющих коридор. Посадка ногрийского корабля предполагалась не в основном ангаре, а в одном из дополнительных. При этом Пиетт приказал обеспечить полный контроль над территорией, пообещав лично спустить шкуру с того, кто допустит хоть малейшую оплошность. Мало того, адмирал намекнул, что его слова следует понимать в прямом, а не переносном смысле. Неудивительно, что команда чуть ли не животами полировала пол, обследуя каждую щель.
Иллард вздохнул, признав, что все это напоминает ему сумасшедший дом. Потом подумал и вздохнул еще раз, на сей раз в приступе жалости к себе любимому. Порадовавшись, что никто из начальства его за этим занятием не застал. Пока. Оба адмирала не скупились, как выяснилось, на язвительные комментарии, но Пиетта понять было проще. Чисс же выражал даже самое явное порицание так вежливо, что смысл сказанного доходил до адресата лишь спустя секунд тридцать.
Вспомнив ночную беседу, Монэ страдальчески сморщился. Неожиданно для себя он оказался между двух огней и уже с нетерпением ожидал момента, когда линкор окончательно перейдет под управление Трауна. Нельзя сказать, что гранд-адмирал произвел на капитана благоприятное впечатление, но один начальник был явно предпочтительнее двух. А с Пиеттом пусть Рэнски мучается, после общества принцессы самое оно будет.
– Готово, сэр! – взмыленный техник вытянулся в струнку. – По высшему разряду, даже микроб не просочится.
Капитан обвел взглядом коридор, пытаясь понять, чем же именно занималась команда последний час, но не обнаружил никаких изменений. Серые стенные панели, блестящие плиты пола, стандартная гермодверь. Все как обычно.
– Что будет, если просочиться, вы знаете? – стараясь, чтобы слова прозвучали небрежно, поинтересовался Иллард.
– Да, сэр, – техника передернуло, но уверенности в его голосе не убавилось.
– В таком случае, вы свободны, – произнес Монэ, надеясь, что подчиненные ему не соврали, и предусмотрели действительно все.

Спустя неполных два часа переговоров, в исполнении Пиетта больше напоминавших неприкрытый шантаж, гости соизволили прибыть. И встречать их у выхода из подготовленного именно для этой цели коридора собралась целая делегация. Состоявшая из адмирала Пиетта, гранд-адмирала Трауна, капитана первого ранга Монэ, независимого аудитора Соло, вуки и шести десятков отборных штурмовиков. С какой радости дикарям были оказаны подобные почести, Иллард не понимал, но его не спрашивали, а лезть с советами к двум высокопоставленным офицерам, еще с самого утра умудрившимся прилюдно поругаться, он не рискнул. Поэтому сейчас капитан стоял на своем месте за плечом Трауна и гадал, что такого сказал чиссу командующий «Эскадроном». Если слухи были верны – Пиетт позволил себе усомниться в компетентности Трауна в области тактического планирования. Гранд-адмирал не преминул припомнить какую-то незнакомую Илларду операцию, после чего Пиетт взвился, как укушенный за кончик хвоста дракозмей, и дальнейший диалог конструктивным нельзя было назвать даже с натяжкой. Теперь же оба адмирала демонстрировали полное безразличие и делали вид, что любуются заклепками на ближайшей стенке.
Соло, которого все эти склоки совершенно не интересовали, предавался показному безделью, но пальцы, то и дело поглаживавшие рукоять бластера, выдавали контрабандиста с головой. Нервный и недовольный Чубакка (Монэ лишь с третьей попытки смог запомнить, как зовут грозного вуки), высился за спиной Трауна с арбалетом наизготовку. Иллард сомневался, что это поможет в критической ситуации, но присмотревшись, сообразил, что у чисса под мундиром надета броня. Возможно, эта мера безопасности была не последней причиной для утреннего скандала, но уверен в этом Монэ не был, а спрашивать, опять же, побоялся.
– Две минуты до посадки, – голос оператора, прозвучавший из настенного комлинка, заставил капитана вздрогнуть.
Лямбда-шаттл с Хоногра, ведомый лучом захвата, прошел защитное поле и теперь медленно снижался над палубой, выпустив посадочные опоры. Удар, сопроводивший жесткую посадку, отдался неприятной дрожью дюрастила под пятками и заставил всех присутствующих собраться. Изображение на выносном мониторе померкло, а створки двух гермодверей скользнули в пазы, освобождая путь. Но если со стороны ангара проход был свободен, то проем, ведущий во внутренние помещения линкора, перегораживала едва различимая в ярком свете пелена защитного поля. А стоило последнему из группы ногри войти в коридор, как точно такая же пелена перекрыла второй выход.
– Воин-без-чести труслив, – хмыкнула знакомая Пиетту серокожая тварь.
– Предусмотрителен, – поправил ногри адмирал, улыбаясь уголком губ. Все прочие старейшины понуро молчали, не вмешиваясь в беседу. Похоже, слушающая клана Икх’мир была назначена ими в качестве посла.
– Мы пришли, – мрачно сообщила Инкхар, сообразив, что пора перейти к делу. – Те, кто виновен в гибели станции, ждут в деревне. Вы можете забрать их и распорядиться их жизнями.
– Я бы предпочел, чтобы суд над предателями осуществился по вашим законам. Сомневаюсь, что мы сможем придумать что-то столь же… негуманное, – с неприкрытым сарказмом отозвался Сорел.
Кто-то из старейшин шумно втянул воздух сквозь сомкнутые клыки. Экзотам явно не понравилось предложение адмирала. Похоже, по обычаям Хоногра виновникам покушения действительно показалась какая-то особо жестокая казнь. А среди лучших воинов, а Пиетт не сомневался, что на Шшриссу отправили лучших, наверняка были дети и внуки собравшихся здесь вождей.
– Да будет так, – произнесла Инкхар после минутной паузы. – Судьба народа важнее, чем судьба нескольких воинов.
– Рад, что вы это понимаете, – хмыкнул Пиетт. – Поэтому я хочу узнать личность заказчика покушения.
Слушающая припала к полу в пародии на поклон и звучно стукнулась лбом о металлическую плиту.
– Мы не смогли найти его, – провыла она жалобно. – Человек хитер. Мы нашли посредников, много посредников, но увы – все они были мертвы, когда наши воины добрались до них. А разговаривать с мертвецами не могут даже боги.
Пиетт переглянулся с Трауном. Чисс выглядел озабоченным. Разумеется, они предполагали, что таинственный заказчик будет скрываться, но чтобы так успешно?
– Человек? – осторожно произнес гранд-адмирал. – Это известно точно?
– Да, – мяукнула ногри, опустив привычное обращение «наш новый господин». Похоже, авторитет Трауна упал ниже нуля.
– Где происходили встречи? Когда, с кем была передана информация? – алые глаза гранд-адмирала пылали, как угли.
Инкхар в ответ вытащила из складок своего расшитого одеяния датапад и толкнула его по полу в сторону имперцев. Потрепанный пластиковый прямоугольник замер в полуметре от прозрачной стены защитного поля.
– Мы записали рассказы тех, кто искал посредников. Но если хотите – они могут повторить их вам лично, – сообщила она.
– Не премину воспользоваться вашей любезностью, – процедил чисс, хищно прищурившись, а Пиетт заподозрил, что Синдик зол настолько, что готов допрашивать ногри самостоятельно. И, вполне возможно, прекрасно осведомлен о том, как это делать наиболее эффективно. Ведь управлялся же Траун с «подарком» Вейдера все эти годы. И неплохо получалось.
– Вернемся к условиям сделки, – произнес Сорел, пытаясь сосредоточиться на предмете разговора. Об особенностях допроса третьей степени в полевых условиях он предпочел знать как можно меньше и надеялся по возможности оставаться в неведении как можно дольше. – Вы ведь выполнили их не полностью, не так ли? И пока не выполните – я оставляю свое обещание в силе.
Собравшиеся старейшины с ненавистью посмотрели на маленького адмирала, прошипев что-то на своем непонятном языке. Пиетт предположил, что они попросту обругали его последними словами.
– Мы запомним, – слушающая клана поднялась на ноги, брезгливо отряхнув подол от несуществующей пыли.
– Я надеюсь, – с нажимом произнес адмирал, обведя живописную группу оценивающим взглядом. – И да, не забудьте предоставить документальное подтверждение казни предателей. В виде записи.
Новая серия шипений и мяуканий, вызванная этим заявлением, была не в пример громче предыдущей. Казалось, вожди только сейчас сообразили, что обмануть пришельца не получится, и горка старых черепов, которую они собирались подсунуть имперцам, в качестве доказательства принята не будет. Пусть виновников катастрофы выжило не больше двух десятков, но это были достойные сыны Хоногра. Сильные, ловкие, хитрые. Идеальные воины, с твердым понятием о чести. И теперь именно они должны стать жертвой прихоти человека, который никто для народа ногри. Враг. Воин-без-чести. Смириться с подобным было почти невозможно.
Пока ногри выводили свои пронзительные жалобные трели, оплакивая приговоренных, среди которых, кстати, была и Инкхар из клана Икх’мир, Пиетт рассматривал дальнюю стенку. Терпения адмиралу было не занимать, но на пятой минуте оно начало истощаться. Мяукающие вопли аборигенов терзали слух, вызывая глухое раздражение, и Сорел уже подумывал отдать приказ об орбитальной бомбардировке, но не успел. В ангар буквально влетел испуганный дежурный офицер с датападом под мышкой.
– Сэр, – бледный и запыхавшийся лейтенант выглядел жалко, – адмирал, сэр, срочное сообщение из Центра Империи, от главы СИБ. Приказано передать незамедлительно, лично в руки.
Отрапортовав, офицер сунул датапад Пиетту и убрался на безопасное расстояние. Похоже, новости были не из лучших. Сорел пробежал глазами текст, отметив про себя, что приоритет у сообщения действительно был наивысший, и беззвучно выругался. Не помогло. Пришлось сосредоточиться и прочесть текст еще раз. Вдумчиво.
– Я убью Рэнски, – ярость, прозвучавшая в голове Пиетта, заставила отшатнуться не только ногри, но и Трауна. – Соло, это вас касается. Прочтите.
Хэн выхватил датапад из рук адмирала и впился взглядом в экран.
«…Принцесса Лея последние несколько суток ведет себя странно, возможно находится под влиянием какой-то навязчивой идеи или внешним воздействием, применяет форсюзерские навыки по любому поводу и представляет угрозу для жизни и здоровья экипажа. Согласно последнему распоряжению ее высочества, линкор «Амидала» направляется к Соленой луне с целью блокады астероида. Сама Органа-Соло намерена посетить главу «Черного солнца» и допросить его…»
– Что на нее нашло? – растеряно спросил Соло, пытаясь понять, почему его Лея ведет себя так странно. Да, принцесса всегда отличалась склонностью к авантюрам, но обычно масштаб был другой.
– Хотел бы я знать, – процедил Пиетт.
Гранд-адмирал, воспользовавшись тем, что аудитор временно впал в ступор, аккуратно извлек из безвольных пальцев датапад. Монэ вытянул шею, заглянул через плечо чиссу и напряг зрение, пытаясь разобрать мелкий шрифт. Вуки возмущенно рыкнул, но карательных мер без приказа напарника предпринимать не стал.
– Стоп, а почему паника-то? – очнулся Соло. – Ведь она же не одна туда отправится. Половина «Эскадрона» – достаточный аргумент. Даже самые ретивые ребята Джаббы понимали, что не стоит лезть под большие пушки. Не думаю, что парень, который возглавляет «Черное солнце» – клинический идиот. Иначе бы он никогда не смог взобраться так высоко.
Пиетт закатил глаза, в который раз за сегодня мысленно посчитав до десяти.
– «Эскадрон» останется на орбите, – устало произнес он, – а принцесса – на поверхности, под щитом. Не думаю, что в этой сарлачьей яме ей поможет даже десантная дивизия, которую она наверняка не догадается с собой взять. А профессионалов-диверсантов на «Амидале» попросту нет. Фетт, конечно, мастер своего дела, но в такой ситуации я бы не слишком полагался на чудо.
– Зато я знаю, где они есть, – вмешался в разговор Траун. И выразительно покосился на внимательно прислушивающихся к происходящему серокожих экзотов.
Сорел несколько секунд смотрела на чисса, обдумывая какую-то мысль, после чего в два шага пересек расстояние, отделяющее их от проема гермодвери, и хлопнул ладонью по клавише. Защитное поле мигнуло и погасло. Иллард изумленно ахнул, заглушив короткое ругательство ошеломленного таким поворотом дел Синдика. Если это был обещанный Пиеттом сюрприз, то он однозначно удался.
Ногри изумленно вытаращились на стоящего прямо пред ними адмирала и тоже застыли. Коридор был широк, а за спиной Пиетта было достаточно штурмовиков с оружием наизготовку, чтобы превратить несколько отдельно взятых кубометров воздуха в огненный ад.
– Насколько я помню, – с безмятежной улыбкой начал адмирал, демонстративно заложив руки за спину, – вы весьма чтите Повелителя Вейдера. Я предлагаю вам искупить вашу вину и спасти его дочь и ее нерожденных детей. Полагаю, если вы при этом проявите искренне усердие, то оно будет по достоинству вознаграждено. Например, ускорением очистки зараженных земель Хоногра, поставками продовольствия и медикаментов. Что скажете?
Несколько секунд прошло в гнетущей тишине. Соло, не меньше Трауна удивленному резкой сменой курса, казалось, что он слышит, как ворочаются мысли в приплюснутых головах ящерообразных тварей. Предложение было слишком заманчивым, но вот правильно ли рассчитал Сорел? Вдруг экзоты обозлились настолько, что готовы предать не только гранд-адмирала, но и ситха? Хотя на их месте Хэн бы десять раз подумал перед тем, как вообще связываться с одаренными. Особенно теми, которые отдают предпочтение Темной стороне Силы. С другой стороны – больше одного раза планету не сожжешь.
– Приказывай, – хрипло выдавила Инкхар, склоняясь в поклоне. Старейшины повторили ее жест.
Пиетт криво улыбнулся и спокойно повернулся к ногри спиной. Капли холодного пота, выступившие на висках адмирала во время этой речи, совершенно не вязались с его ровным тоном. И не стоило давать серокожим тварям лишний повод заподозрить его в страхе. Обошлось – вот и хорошо. Об остальном можно и позже подумать.
– Монэ, сколько вам понадобится времени на прыжок?
Капитан нахмурился, пытаясь сообразить, и шагнул к настенному монитору, выведя на него карту галактики. Спустя две минуты Иллард неуверенно произнес:
– Восемь, может десять часов.
– Соло? – казалось, Пиетт не ожидал услышать устраивающий его ответ, и лишь очередной раз проэкзаменовал капитана. Срывать настроение на подчиненных было нехорошо, но Сорелу требовалась хоть какая-то разрядка. Не устраивать же истерику? Тем более, что он достаточно слабо представлял, как это делается.
– Шесть. Если очень поторопимся – пять с половиной, – Хэн закусил губу. – Да, на борт мы сможем взять десяток пассажиров. Если утрамбуем – полтора.
– Думаю, нашим маленьким друзьям не привыкать к стесненным условиям. Не так ли? – адмирал повернулся к Инкхар и вопросительно вздернул бровь, надеясь, что горящие щеки не слишком явно алеют болезненным румянцем. Голова кружилась от слабости, но показывать это было смертельно опасно. Теперь Пиетт уже жалел, что проигнорировал предписания медиков и отказался от лекарств, сославшись на необходимость ясно мыслить.
– Да, господин, – поклонилась ногри. – Мы будем готовы через двадцать минут. Но позволено ли нам будет выбрать оружие? И…
– Вы получите все необходимое, включая всю информацию по Соленой луне, которую мы сможем найти. Ну и портрет принцессы, разумеется.
– Мы узнаем ее в любом случае, – зубасто улыбнулась слушающая клана Икх’мир. – Не глазами, господин. Иначе.
Адмирал рассеяно кивнул, сосредоточившись на планировании операции и гадая, заметил ли Соло, чьим именем было подписано сообщение с Корусканта. Да, передано оно было по каналам СИБ, но источник находился на борту «Амидалы» и был достаточно известен в свои лучшие годы, чтобы Хэн его не узнал. В том, что Траун обратил внимание на подпись, Пиетт не сомневался. Что ж, тем интереснее будет дальнейшая игра. Если Таркин доживет до следующего раунда. Ведь судя по тону письма, Уилхуфф был именно тем человеком, которому пришлось сопровождать принцессу в этом безумном вояже. Пусть и не по своей воле.
– Да, Синдик, – понизив голос, произнес Сорел, осторожно касаясь рукава гранд-адмирала, – надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы Хоногр получил все необходимое в случае успеха операции.
– Вы еще предложите принести им извинения, – поморщился Траун.
– Я этого не говорил, сэр, – Пиетт отвесил чиссу легкий поклон и поспешно удалился, прихватив с собой Монэ. Не хватало только устроить очередной скандал.
– Но вы это подразумевали, – едва слышно произнес гранд-адмирал. И перевел взгляд горящих глаз на старейшин ногри, все еще топчущихся посреди коридора. Похоже, предстояло длительное объяснение, равно неприятное для обеих сторон.

Глава 47

Надсадный вой перегретых двигателей, в начале прыжка больше напоминавший басовитый гул, медленно повышался, грозя превратиться в истошный визг – верный признак надвигающейся катастрофы. Но Соло подобное поведение корабля не смущало, ему приходилось бывать и в более сложных ситуациях. Другой вопрос, что тогда он не мог надеяться на помощь имперского флота. Впрочем, Хэн предпочитал полагаться в первую очередь на себя, а потом уже на рукотворное чудо. Или на Великую Силу, что в данном случае было бы более правильным.
С трудом преодолев путь от собственной каюты обратно в рубку по забитому почти под завязку кораблю, бывший пират со вздохом облегчения рухнул в пилотское кресло и хозяйским взглядом обозрел моргающий огоньками пульт. Расцветка большей части лампочек намекала, что пора впадать в панику, но на инструкции Хэну было плевать. Практика выживания стоила гораздо дороже любой теории. Поэтому Соло пренебрежительно хмыкнул и сообщил мрачному адмиралу, что долететь они долетят. И даже в срок.
Но Сорела это не особо обрадовало. К несчастью, Пиетта больше занимала причина, сподвигшая ее высочество на столь странный поступок, чем перспективы их стремительного марш-броска сквозь пространство.
– Какого хатта? – едва слышно пробормотал адмирал, хмурясь и машинально теребя обшлаг рукава.
Подобной привычки за Сорелом раньше не водилось, насколько мог судить Хэн, и это несколько озадачивало. Впрочем, расшатавшиеся нервы Пиетта легко можно было списать на сомнительное соседство. «Сокол» был набит серокожими ящерами до предела. Мускулистые тела вповалку лежали в кают-компании, трюме и даже на микроскопическом камбузе. При этом часть воинов спала, часть занималась своим оружием, часть обсуждала будущие действия на своем мяукающем языке. Каким образом Инкхар удалось утрамбовать в летающее блюдце два десятка ногрийских душ, Соло старался не думать. Его больше беспокоила перспектива наступить на кого-то из серокожих убийц. Бывший пират подозревал, а печальный опыт Трауна доказывал, что обитатели Хоногра достаточно горды и самолюбивы, чтобы потом припомнить подобное к себе отношение.
Чем думал Пиетт, когда соглашался лично принимать участие в этой операции, тоже оставалось загадкой. Нужно было быть совершенно ненормальным, чтобы сначала угрожать расправой целому миру, а потом лезть в сарлачью глотку в сопровождении лучших его воинов. Хотя, если поразмыслить и здраво оценить ситуацию, то в обществе ногри шансы Сорела на долгую жизнь были явно выше, чем в компании взбешенного Темного лорда. В том, что Вейдер будет недоволен поведением Леи и быстро найдет крайнего, сомневаться не приходилось.
– Пять минут до выхода из гиперпространства, – сухо сообщил пассажирам Соло, решив оставить свое мнение при себе. Уж больно время было неподходящее. В бой следует бросаться с воодушевлением, а не заупокойными мыслями. Во избежание.
– По выходу из прыжка немедленно свяжитесь с линкором, – внезапно подал голос Пиетт. – И постарайтесь изобразить маневр уклонения, как и положено пиратскому кораблю, внезапно обнаружившему на подлете к своей базе Имперский флот.
Сорел помолчал несколько секунд и добавил с кривой усмешкой:
– Надеюсь, Рэнски не слишком горит желанием строить карьеру на костях и нашу игру всерьез не воспримет.
Соло ошарашено моргнул, едва не пропустив сигнал бортового компьютера. И очередной раз поразился тому, каким странным бывает у людей чувство юмора.
– Тридцать секунд… двадцать… десять… Пошла! – «Сокол» заложил выворачивающий внутренности вираж, пассажиры дружно взвыли, а Чубакка возмущенно рявкнул.
Причина была проста – на грани видимости, почти у самого края искусственной атмосферы Соленой луны мелькнул силуэт лямбда-шаттла. Они опоздали.

– Принцесса на борту челнока, – тихо произнес адмирал, глядя в пустоту.
– Откуда? – договорить Хэн не успел, поскольку измученный его фокусами корабль все же не выдержал и выдал сноп искр из дублирующего вычислительного блока. Пришлось одной рукой держать штурвал, а второй пытаться дотянуться до огнетушителя.
– Какая разница, откуда я это знаю, Соло? – так же равнодушно проговорил Пиетт, извлекая из рукава платок и прижимая к лицу. Тонкая ткань подозрительно быстро пропиталась красным. – Разворачивайтесь к крайнему крейсеру. Покажите, на что способна ваша птичка.
Хэн выразительно покосился на имперца, но ничего не сказал. В конце концов, командовать операцией должен был Сорел, по крайней мере, на этом этапе. Вот пусть и командует.
Череда немыслимых разворотов, бочек и прочей летной акробатики была выполнена настолько качественно, что бывший пират на секунду сам поверил в то, что они удирают от ДИ-шек, а не подыгрывают им. Впрочем, пилоты истребителей наверняка придерживались другого мнения – ведь в этой игре в догонялки два кораблика уже потерпели катастрофу. Не фатальную, но бравым воякам, не сумевшим разминуться друг с другом, наверняка светило пребывание в лазарете месяца два-три. А уж про растерявшие чуть не половину запчастей ДИ-шки и заикаться не стоило.
Запишите на мой счет, – мысленно съязвил Соло, без особого труда уклоняясь от огня следующей пары. Нижний край огромной туши линкора, к которому имперцы гнали грузовоз, уже заслонил почти весь обзорный экран. Теперь осталось выгрузить пассажира и с чистой совестью просить убежища на астероиде. В том, что проводы на посадку будут жаркими, Хэн не сомневался.
От воя аварийных сирен а главном ангаре закладывало уши даже в трюме «Сокола», наполненным собственным набором шумов – визгом перегруженных репульсоров, ревом маршевого двигателя, захлебывающегося на холостом ходу, шипением и гортанными выкриками взбудораженных погоней пассажиров и неизбежным звоном всякой ерунды, вылетевшей со своих мест в процессе маневрирования.
Не удержавшись на ногах во время последнего разворота, адмирал ничком повалился прямо в гущу серокожих тел, не успев даже толком испугаться. Но вместо ожидаемого удара о палубу, живая масса спружинила, и до трапа Пиетта фактически донесли на руках. Достаточно любезно выгрузив на холодный дюрастил палубы. Двигатели кореллианского грузовоза взвыли на прощание особенно громко, почти оглушив Сорела, и «Сокол» стрелой вылетел в открытый шлюз. Дюжина истребителей, высыпавшаяся из соседнего ангара, ринулась в погоню, сияя раскаленными соплами форсируемых двигателей.
– Сэр? – изумленный дежурный офицер уставился на растрепанного адмирала, сжимающего в руках окровавленный платок, как на привидение.
– Где Рэнски? – настроение Пиетта, ожидавшего увидеть среди встречающих его скромную персону как минимум старпома, испортилось мгновенно. Он даже допустил мысль о том, что повредившаяся в уме Органа-Соло передушила всех старших офицеров линкора перед тем, как отправиться в свой самоубийственный вояж.
– Капитан на мостике, сэр, – проблеял перепуганный дежурный, уловив изменение выражения лица начальства. Лейтенант не служил ни дня под началом Темного лорда, но обострившийся инстинкт самосохранения подсказывал ему не спорить с адмиралом и вообще, убраться с глаз подальше, пока не влетело за чужую провинность.
– Не беспокойтесь, дорогу я знаю, – ядовито произнес Пиетт, резко разворачиваясь на каблуках.
Выдохнуть дежурный офицер смог лишь со звонком закрывшейся двери турболифта. И ощутил при этом абсурдное желание ослабить воротничок.

– Докладывайте, Рэнски, – получив вместо приветствия приказ, Винсент нервно дернулся, нехорошо напомнив Сорелу давешнего лейтенанта. Но быстро взял себя в руки, и, понизив голос почти до шепота, быстро изложил ситуацию.
Принцесса, после вылазки на станцию дальней связи практически помирившаяся с Таркиным, вдруг начала вести себя странно, настаивая на посещении Соленой луны, хотя анализ полученных разведданных показывал, что искать предателя надо не в рядах «Черного солнца», а в Пространстве Хаттов. Комиссар, попытавшийся образумить, а затем и высмеять ее высочество, получил полновесной молнией Силы под дых и едва не умер. Кстати говоря, прямо на мостике.
Больше желающих оспаривать мнение Органы-Соло не нашлось, и «Эскадрон» подчинился желанию принцессы навестить гнездо галактической мафии. Причем, сделать это Лея собиралась в сопровождении Уилхуффа и Фетта. За каким хаттом ее глубоко беременному высочеству понадобилось лично участвовать в агрессивных переговорах, а другими в ее исполнении они не могли быть по определению, Рэнски не знал. Как не знал и причины, по которой принцесса бродит ночами возле своей каюты, мурлыкая непонятную песенку на языке, разительно отличающемся как от всеобщего, так и любого из Альдераанских диалектов.
Проще всего было предположить, что стремительное поглупение связано именно с состоянием Органы-Соло, но как знал Пиетт, Амидала в подобной ситуации хоть и вела себя странно, но живости ума особо не утратила. Да и медики ничего особенного о здоровье принцессы сказать не могли. Для своего возраста и образа жизни Лея выглядела превосходно. Беременность протекала достаточно легко, а поводов для беспокойства не предвиделось в ближайшие пару месяцев. Так что оставалась самая неприятная версия – внешнее воздействие. Причем осуществленное форсюзером.
Проглотив рвущееся с языка ругательство, Сорел резко взмахнул рукой, прерывая доклад. Все, что он хотел услышать, уже было сказано. А время в данном случае работало против них. И, если уж ее высочество собралась вести агрессивные переговоры, то надо сделать так, чтобы они запомнились участникам надолго. Ну, или их выжившим потомкам, если тем повезет, конечно.
– Выведите сигнал от персонального маячка принцессы на монитор и организуйте его передачу на «Сокол», – отрывисто приказал Пиетт, жестом предлагая Рэнски освободить рабочее место для старшего по званию. – И дайте мне кто-нибудь новый платок.
– Но что мы будем делать, сэр? – осторожно поинтересовался Винсент, пристраиваясь за спинкой своего же кресла. Так он не мог видеть лица адмирала, но и не мозолил ему глаза, что в данном случае было куда важнее.
– Воевать, разумеется, – звонко фыркнул Сорел. И с явным сарказмом добавил: – Можно подумать, мы с вами умеем что-то другое?
Подчиняясь приказу вновь обретенного командующего, ровный ряд ИЗР дрогнул и начал медленно превращаться в кольцо, охватывающее блистающий шар обитаемого астероида. Блокада Соленой луны началась.

А вылетевший с «Амидалы» лямбда-шаттл, аккуратно сложив плоскости, опустился на посадочную площадку, отмеченную кольцом ярких зеленых огней. Стоило опорам коснуться запыленного покрытия, как взвыла сирена, а из полусфер, расположенных по краям площадки, выдвинулись серьезного вида зенитные орудия.
– Это что, в нашу честь? – скептически поинтересовался Таркин, впервые с момента старта рискнувший открыть рот.
– Нет, – ровно отозвался Фетт, проверяющий лазерный карабин, – это сигнал о поднятии щита. Пока закрываются малые дефлекторы, но после третьего сигнала будет активирован основной щит.
– То есть – мы в ловушке? – совсем тихо уточнил бывший гранд-мофф, искренне надеясь, что сидящая в соседнем кресле принцесса достаточно сильно занята приведением наряда в порядок и не слышит этого обмена репликами.
– Именно, – саркастично хмыкнул Боба, надевая шлем. – А веселье только начинается.
Уилхуфф, имевший на этот счет совершенно противоположное мнение, картинно закатил глаза, но промолчал. Злить ее непредсказуемое высочество у него не было ни малейшего желания. Особенно с учетом того, что скрытый под бакта-пластырем ожог на груди все еще болел. Но, с другой стороны, когда еще он мог побывать с визитом в гнезде мафии? И выяснить заодно, настолько ли безрассудны и изобретательны лидеры «Черного солнца», как о них рассказывают. Хорошо бы после этого еще и уйти живым и здоровым, хотя это, как подозревал комиссар, было значительно сложнее.
Впрочем, в его прошлой жизни были ситуации и пострашнее. Но там он хоть что-то мог изменить сам. По крайней мере, Таркину нравилось так думать. Сейчас же он полностью зависел от чужой и явно враждебной воли. Знать бы еще – чьей?
С этой невеселой мыслью Уилхуфф покинул насиженное кресло и привычным движением разгладил мундир, придав ему действительно безупречный вид. Позволить себе выглядеть плохо даже в такой абсурдной ситуации бывший гранд-мофф не мог. А раз так – следовало поразить неблагодарных зрителей имперским шиком. Правда, с учетом наличия в их компании беременной дамы, все эти попытки изначально были обречены на провал. Имперец, наемник и принцесса, прекрасно известные чуть ли не всей галактике, наносят визит вежливости контрабандистам.
Докатились, – мысленно пожурил себя Таркин и подал руку Лее, помогая той подняться на ноги. Ее высочество слегка покачнулось, пытаясь удержать равновесие на каблуках, и довольно грузно прошествовало к выходу из пассажирского отсека. Поблагодарить невольного спутника за оказанную услугу хотя бы дежурной улыбкой принцесса не сочла нужным. Вполне возможно, что ей сейчас хватало собственных проблем. Внутренних.
Таркин проводил Лею взглядом и тихонько вздохнул. Свое мнение об участии Органы-Соло в этом мероприятии Уилхуфф уже высказал, и даже умудрился после этого выжить, поэтому повторять набившие оскомину слова не рискнул. Да и смысла не было. Если ее высочеству захотелось звездочку с неба, то она сделает по своему, даже если для этого придется перевернуть Империю с ног на голову. Комиссар подозревал, что именно это наследственное качество и заинтриговало Палпатина. Другого объяснения поведению Сидиуса не находилось. А раз так – то придется принцессу всячески оберегать, холить и лелеять. Как бы глупо это не звучало.
Снедаемая разнообразными, и в основном неприятными размышлениями (хотя за Фетта Таркин бы ручаться не стал), их маленькая делегация спустя неполных две минуты ступила на Соленую луну, сопровождаемая дюжиной печатающих шаг штурмовиков, и в неспешном темпе направилась по длинному подвесному мосту в сторону нынешних хозяев астероида.

– Идут, – тихо пробормотала невысокая девушка с раскрашенным лицом, стоявшая за правым плечом роскошно одетого фаллиена, приходившегося покойному принцу Ксизору дальним родственником.
Глава «Черного Солнца» нахмурился, раздраженно тряхнув увязанными в высокий хвост волосами. От резкого движения звякнули вплетенные в прическу нити золотых бусин. Нельзя сказать, что Хьюго Тойнцу, занявшему место Ксизора совсем недавно, понравился визит «Эскадрона», но экзот прекрасно знал о продажности бывших сенаторов. И особых различий между ними не делал. И раз эта ненормальная принцесса привела с собой столько войск, то это всего лишь означает, что размер взятки придется удвоить. Или не давать вовсе.
Тойнц прищурился, пытаясь разглядеть среди приближающихся силуэтов в белоснежных доспехах миниатюрную фигурку высокородной гостьи. Если сведения разведки верны, Ксизор когда-то пытался завербовать ее и выйти на повстанцев. Но в результате лишился дворца и жизни. А теперь выясняется, что эта сумасшедшая – дочь Вейдера.
Фаллиен едва слышно вздохнул, подавив желание осуждающе покачать головой. Одаренные всегда мнили о себе слишком много, но сейчас настала пора платить по счетам. Его ведьма «позвала» принцессу прямо в ловушку, а теперь дверца захлопнулась, оставив живой приз тут, в полном его распоряжении. И если повезет, то они смогут держать Органу в неведении достаточно долго для того, чтобы извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду. Не зря же они так долго готовили этот спектакль со спасением униженных и оскорбленных. Спасение всяких угнетаемых и притесняемых было слабостью мятежной принцессы едва ли не с рождения. Какой нормальный человек будет тратить лучшие годы на работу в составе гуманитарных миссий и на болтовню в Сенате, которую никто не принимает всерьез? Только идеалист. Впрочем, с возрастом авантюры ее высочества становились все безрассуднее и опаснее, но это, как недавно выяснилось, прекрасно объяснялось дурной наследственностью. Вейдером тоже можно было управлять, просчитывая возможные реакции на различные раздражители. Главное, держаться подальше от Темного лорда, когда до него дойдет, что им манипулировали. А если ее высочество – копия папочки в миниатюре, то действовать она будет аналогичным образом. Грубая сила и запугивание. Но в отличие от дочери, ситх прекрасно мог постоять за себя сам. И в телохранителях не нуждался.
– Как интересно, – невыразительный голос раскрашенной ведьмы прозвучал в наступившей напряженной тишине абсолютно неожиданно. Ей же было велено молчать и высказываться только по существу, так какого хатта она вылезла со своим мнением?
– Что такое? – раздраженно прошипел фаллиен, отметив про себя, что его ручная одаренная предельно сосредоточена. Чует опасность или пытается просчитать события?
Уроженка Датомира качнула лохматой головой, пытаясь удержать концентрацию, но не преуспела. Узор Силы рассыпался на отдельные фрагменты, пряча возможное будущее среди сотен равновероятных вариантов.
– Принцесса ведет с собой двух клонов.
– Разумеется, – Хьюго с трудом подавил желание дать телохранительнице подзатыльник. Пусть она была хороша на арене, но в прочих вопросах иногда проявляла удивительную недогадливость. – Один из клонов – Фетт. Второй…
Тут Тойнц умолк и подозрительно прищурился. Высокий человек, идущий в шаге за левым плечом принцессы, показался ему смутно знакомым. А спустя несколько секунд, когда группа незваных гостей приблизилась еще на пару метров, фаллиен сообразил, кто к нему пожаловал.
– Ба, да у нашей дамочки сам гранд-мофф на коротком поводке! – Хьюго клыкасто усмехнулся, заставив свиту нервно шарахнуться в сторону. – Хоть и клон, но впечатляет.
Продолжая неприятно скалиться, глава «Черного Солнца» лихорадочно перебирал в уме возможные источники происхождения подобного «чуда». Император, по слухам, имел личную фабрику, позволявшую штамповать копии кого угодно. Как точные, так и модифицированные. Но то слухи, а реальность – вот она, перед глазами. С другой стороны – зачем Палпатину делать принцессе такой странный подарок? Переизбыток вопросов при мизерном количестве точных ответов раздражал Хьюго, но разве судьба при его посильном воздействии не предоставила шанс выяснить все, что нужно и даже немного больше? Хотя для этого «больше», как подозревал Тойнц, одним обаянием ему не обойтись. Но при всех своих талантах принцесса всего лишь женщина. А значит – легкая добыча.
– Какая приятная неожиданность для нас, – промурлыкал фаллиен, отвешивая высокородной гостье изящный поклон и одновременно превращая хищный оскал в сердечную улыбку. Феромоны должны были довершить начатое. Если уж они действовали на неприступную ведьмочку, то сгодятся и для принцессы.
Интересно, будет ли ее дразнить так же забавно?– с ноткой тщательно скрываемого злорадства подумал Тойнц, внимательно изучая бесстрастное лицо Леи, на котором, тем не менее, уже начали проступать первые пятна румянца.
– Боюсь, не взаимная, – неожиданно холодно отозвалась Органа, плавным жестом складывая руки на заметно округлившемся животе. Складки тяжелой материи, прижатые маленькими ладонями, совершенно явно подчеркнули состояние их владелицы.
Тойнц вздернул бровь в притворном удивлении.
– Что так? – вкрадчиво поинтересовался он, выпрямляясь во весь рост. Принцесса рядом с массивным фаллиеном казалась совсем крошечной, но ее это, насколько могли судить присутствующие, совершенно не смущало.
– Я не собираюсь злоупотреблять вашим… гостеприимством, – пауза, сознательно допущенная Леей, заставила Хьюго насторожиться. Похоже, ее высочество считала себя хозяйкой положения. Что ж, пора развеять это досадное заблуждение.
– Вы слишком полагаетесь на чужое мнение, моя прекрасная леди, – Тойнц позволил себе намек на иронию, но столь искусно замаскировал его изменением тембра голоса, что любая другая на месте принцессы сочла бы сказанное за комплимент. – Мы не так плохи, как вам рассказывали. И, возможно, вам стоит сначала составить собственное мнение, а потом уже судить нас. А я постараюсь вам в этом помочь. По мере моих скромных сил, разумеется.
Фаллиен протянул Органе-Соло руку, приглашая ее проследовать за собой и сойти, наконец, с моста на широкий балкон, увитый лианами декоративных растений. Свита, подыгрывая своему господину, продемонстрировала набор улыбок разной маслянистости и щербатости. И лишь ведьма, прямо глядящая на принцессу, не изменилась в лице. Чего Хьюго к счастью для нее, не заметил.
Беги! – беззвучный вопль резанул по натянутым нервам как остро заточенное лезвие.
– Не стоит, – Лея отступила на полшага назад, пытаясь увеличить дистанцию. – Оставим светские любезности и дипломатические уловки для другого случая. Если он представится, конечно, – язвить ее высочество явно умело не хуже главы «Черного Солнца».
– Вы разбиваете мне сердце, – притворно расстроился Тойнц, прижимая когтистую ладонь к груди. – Я так надеялся показать вам свою коллекцию иторианских орхидей… но раз вы отказывайтесь, то перейдем к делу.
Подвижное лицо Хьюго сложилось в презрительную гримасу, когда он то ли произнес, то ли прошипел следующую фразу:
– Итак, что же привело особу столь строгих правил в наши не дружащие с законом края?
Принцесса вздрогнула, словно лишь сейчас осознав всю шаткость своего положения. На чужой территории, по сути без защиты – один наемник и два десятка штурмовиков против целого планетоида выглядели попросту жалко, а она еще пыталась чего-то требовать. Какая забавная девочка. Но глупая.
Хьюго склонил голову набок, изучая собеседницу, ошарашенную столь резкой сменой манеры разговора. Но Лея на удивление быстро взяла себя в руки и натянула на лицо маску скучающего сенатора.
– Не хотим отвечать? – Тойнц сделал осторожный шаг вперед, краем глаза наблюдая за реакцией Фетта, но наемник был невозмутим, поэтому фаллиен завершил маневр, обойдя принцессу по кругу. – Какая жалость. Тогда позвольте, ваше скандальное высочество, говорить мне. Как-никак, вы у меня в гостях. Пока.
Органа-Соло молчала, неподвижная, как мраморное изваяние. Лишь покачивались от сквозняка перья в высокой прическе, да едва заметно подрагивали опущенные ресницы.
– Ты прилетаешь сюда, приводишь с собой войска, ведешь себе по хамски, надеясь получить искомое силой. Как знакомо и как банально. Детка, пойми, к твоей хорошенькой головке пока не прилагается ни плащ, на шлем, ни печально знаменитое умение ломать шеи одним движением пальца. Без охраны, друзей и покровителей ты никто и ничто. Просто кукла, пусть и симпатичная. Хотя… – тут Тойнц выразительно покоился на сложенные на животе ладони принцессы, мимоходом отметив, что сжатые пальцы Органы побелели от напряжения, – на такую тебя сейчас вряд ли кто польстится.
Фаллиен был прекрасно осведомлен о том, кем был в недавнем прошлом Хэн Соло, умудрившемся попасть в мужья к этой забавной дамочке, и сознательно провоцировал принцессу, имитируя характерные для кореллианцев интонации, надеясь таким образом лишить Органу этого показного спокойствия.
Судя по расползающимся по скулам девушки красным пятнам, своей цели он достиг. Стоило закрепить успех.
– Или пребывание во дворце Джаббы тебя ничему не научило? Если так, то я тебе растолкую еще раз. На выбор у тебя плен или смерть. И я как-то не уверен, что лорд Вейдер согласится платить выкуп за такую глупую девочку. А?
Повисла гнетущая пауза, во время которой Таркин успел который раз подумать о том, что лучше было изобразить покойника, чем принимать участие в этой авантюре, а Фетт – пересчитать присутствующих, оценить их опасность и наметить первые три цели.
Но Лея, вместо того, чтобы предпринять хоть что-то, небрежным жестом поправила сбившуюся ленточку на рукаве и перевела скучающий взгляд на своего рептилоидного собеседника. Лицо принцессы снова стало бледным, как будто не пылало только что лихорадочным румянцем.
– Полагаю, стоит уточнить у покойного Джаббы, чему его научило общение с форсюзерами, – равнодушно отметила Органа-Соло. – Что до вариантов, то я полагаю, в вашем положении их перебирать не стоит. Больше одного никто предлагать не будет. И это будет выбор по моему, а не по вашему списку. Или вы отвечаете на мои вопросы, или я вспоминаю одну старую ситхскую традицию. И по примеру моих предшественников, отправляю в лучший мир очередного главу «Черного солнца».
Тойнц в ответ выразительно фыркнул, вызвав среди свиты форменную смеховую истерику, и покосился на ухмыляющуюся телохранительницу. Выглядящая расслабленной и спокойной ведьма явно считала, что сумеет нейтрализовать Фетта, или, по крайней мере, отвлечь. А сама принцесса, как и ее спутник, угрозы для Хьюго не представляли. Он и не таких видел.
– О, как вы любезны, предоставляя мне на выбор пыточную камеру или мучительную смерть. Кстати, не вижу между ними существенной разницы, особенно по имперским меркам, – насмешливо протянул мафиози, снова возвращаясь к привычной манере разговора. – Но не кажется ли вашему сиятельному высочеству, что реальность немножко отличается от фантазии? Ведь сейчас вы на моей территории, а линкор на орбите и вряд ли сможет вам чем-то помочь. Разумеется, если не считать, что вы настолько недальновидны, что решились отдать ему приказ об орбитальной бомбардировке.
– Именно, – тон принцессы был холоден как глубины космоса. – У меня нет оснований сохранять жизнь вам или вашим людям. Любой из них заработал как минимум один смертный приговор.
Тойнц удивленно вздернул брови и обвел взглядом собравшихся на площадке гуманоидов. Первый заместитель главы преступного синдиката, потрепанный жизнью твилекк, понимающе хихикнул. Босс решил развлечься. Даже если собравшийся возле Соленой луны флот решит атаковать – их ждет неприятный сюрприз в виде поднятого щита и двух десятков ионных пушек. А учитывая мощность защиты, на которой последние годы экономить было просто дурным тоном, принцесса еще десять раз успеет горько пожалеть о своей глупости.
– Ну раз так... – глава Черного солнца пожал плечами и небрежно взмахнул холеной ладонью.
А Лея задумчиво уставилась вверх, на радужное марево планетарного щита. Через долю секунды полыхнувшее изумрудной вспышкой.
Фаллиен непроизвольно дернулся, машинально потянувшись в скрытому в складках роскошного наряда бластеру. Разумеется, он предполагал, что удар с орбиты будет серьезным, но не настолько же! Кто бы ни командовал сейчас «Эскадроном», дело свое он знал. А значит, что его, Хьюго Тойнца, посмел обмануть ничтожный информатор, заверив, что соединение возглавляет неопытный капитан.
Но додумать эту мысль до конца главе «Черного Солнца» не удалось. Истошный вой многочисленных сирен, сработавших с секундной задержкой, заставил обитателей Соленой луны переполошиться и, здраво рассудив, что снаружи безопаснее, чем внутри, весьма резво разбежаться к своим кораблям. Возле посадочных площадок немедленно возникла давка, грозящая через пару минут перерасти в такое же столпотворение, но уже в воздухе. Дефлекторы астероида на такое рассчитаны не были, да и воздушные купола массовый взлет нескольких сотен кораблей могли не выдержать.
Тойнц бросил горящий нехарактерной для холоднокровных тварей ненавистью взгляд на безмятежно рассматривающую небо принцессу и прижал к уху комлинк. Выслушал отдающий истерикой доклад технической службы и скрипнул зубами. Его специалисты давали боссу на размышления чуть больше девяноста секунд. А линкор, окутанный дымкой ионных залпов, не причинявших громадному кораблю ни малейшего вреда, и того меньше.
Похоже, это уже поняли даже самые отъявленные тугодумы, поскольку паника усилилась и над шпилями роскошных дворцов и вычурными куполами притонов начали беспорядочно метаться суда всех мастей, пытающиеся найти хоть какую-то щель и выбраться из этой крысловки как можно скорее.
Хваленый защитный экран, сравнимый по мощности с используемыми на крупнейших планетах, таял, как иней под ярким солнцем. Генераторы выходили из строя один за другим, и мощности на ответный огонь уже попросту не хватало. А как только умолкла последняя ионная пушка, в игру вступили еще шесть ИЗР.
И на Соленой луне стало внезапно очень-очень жарко. Турболазеры разрушителей выжигали соединительные модули воздушных куполов, запирая в них обреченных обитателей, прижимали к земле любой пытающийся взлететь корабль, превращая имеющеюся панику в полный хаос, усугубляющийся тем, что удары наносились не по схеме, а совершенно произвольно, и любое укрытие грозило превратиться в могилу буквально в долю секунды. Уцелевшие же воздушные купола и без обстрела были обречены – выходящие из строя генераторы уже не могли поддерживать силовое поле, обрекая выживших на мучительную смерть от удушья. Сгореть, задохнуться или погибнуть под завалом – не слишком приятная перспектива для того, кто еще несколько часов назад мог по праву считать себя одним из влиятельнейших существ галактики.
– Прекрати это немедленно! – желтые глаза Тойнца буквально светились от переполнявшей фаллиена злобы, а дуло тяжелого бластера чуть подрагивало в такт нервному тику, исказившему его лицо. Направленную на него винтовку Бобы глава преступного синдиката предпочел не замечать, надеясь, что охрана успеет закрыть его от выстрела. А если он успеет взять эту паршивку в плен, то расклад изменится. Ведь не будет же «Эскадрон» стрелять по своим, а на принцессе наверняка есть маячок, позволяющий определить ее местоположение. Хватай в охапку, да беги – ничего сложного. Если не считать массы дополнительных факторов, которые надо учесть и просчитать.
– Прекрати, слышишь! – взвизгнул Хьюго, видя, что его начисто игнорируют. Весьма неприятное и обидное положение. Не говоря уже о том, что его собственная свита предпочла сделать ноги, не дожидаясь развития событий. Осталась лишь ведьма да четверка забраков-телохранителей, но и те стояли столбом, не собираясь вмешиваться.
– Почему это? – со слабой улыбкой поинтересовалась Органа-Соло, переводя взгляд с рушащихся башен соседнего дворца на стоящего перед ней мафиози.
– Потому что ты иначе ты сама тут сдохнешь, ситхская тварь! – прошипел экзот. Указательный палец дрогнул, нажимая на курок.
Не-е-е-ет!!!
Последним, что успел увидеть Хьюго перед тем, как его накрыла липкая тьма, было улыбающееся девичье лицо. До странности похожее на лицо принцессы Леи.

Глава 48

Ведьма одним движением поднялась с колен, вытирая лезвие короткого клинка о роскошные одежды мертвого фаллиена. И отвесила ошеломленным забракам издевательский поклон.
– Огонь! – залп дюжины лазерных карабинов буквально смел телохранителей покойного главы «Черного Солнца», а принцесса совершенно спокойно развернулась на каблуках, привычным движение подобрав роскошный шлейф, и кивнула Фетту. – Уходим.
– Идея хорошая, но трудноосуществимая, – отметил очнувшийся Таркин, наклоняясь и забирая выпавший из рук Тойнца бластер. Стрелять бывший гранд-мофф в прошлой жизни умел, и умел неплохо, хоть и не любил. Оставалось надеяться, что в новом теле этого навыка он не утратил.
– Почему же? – но не успела Лея закончить фразу, как один из пролетов подвесного моста треснул и начал разламываться. Землетрясение, вызванное орбитальной бомбардировкой, оказалось слишком сильным для ажурной конструкции. А заниматься акробатикой на узкой полосе металла, с риском в любую секунду рухнуть в трехсотметровую пропасть в планы Органы-Соло не входило. Картину глобального разрушения довершил какой-то ненормальный, забравшийся в башню управления и открывший огонь из всех сохранивших боеспособность зенитных стволов.
Хаос в небе расцветился яркими вспышками взрывов, а на разваливающийся на глазах комплекс обрушился смертоносный дождь горящих обломков. Уцелевшие корабли не преминули открыть ответный огонь, норовя разнести не только башню управления, но и пару близлежащих кварталов.
– Вызывать сюда «Раб-1» слишком рискованно, – спокойно резюмировал Фетт, проверяя наличие на поясе термических детонаторов и всего прочего, необходимого для маленькой, но запоминающейся войны. – Идем в обход по боковой галерее. И быстро.
Яркий зеленый луч, вспоровший резные перила балкона и испепеливший обвивавшие их лианы, был вполне достаточным намеком. Штурмовики принялись стрелять в ответ, а Таркин без лишних разговоров задвинул принцессу себе за спину. Сомнительная защита, но без ее высочества на линкор возвращаться смысла не имело. А над зашкаливающей безумностью собственного положения можно было подумать и потом. Если это потом наступит.
К несчастью, на засевших в главном проходе боевиков «Черного Солнца» пальба из штатных карабинов особого впечатления не произвела, а тяжелого оружия у штурмовиков не было. По этой просто причине противостояние грозило неприятно затянуться. И возыметь непрогнозируемые последствия, к которым комиссар питал стойкое отвращение.
Невнятно выругавшись и пригнув голову после очередного слаженного залпа противника, Таркин скептически оглядел их импровизированное укрытие. Оплавленные осколки декоративной колонны, служившей сомнительным щитом самому Уилхуффу, принцессе и паре штурмовиков, взлетали фонтанчиками при каждом попадании, и было понятно, что надолго тут оставаться нельзя. Проблема заключалась в том, что попасть в боковую галерею можно было только через центральную площадь, пересечь которую без риска для жизни мог разве что обученный форсюзер или Фетт, но последнему при этом наверняка понадобилось бы его легендарное везение. Тащить же под обстрелом через заваленную обломками площадку беременную женщину было немыслимо. Похоже, принцесса тоже это сообразила, поскольку перестала высовываться и занялась какой-то непонятной пантомимой, показывая спрятавшейся за соседней колонной раскрашенной девице странные знаки. Но та, против ожиданий, все прекрасно поняла и обрадовано закивала. Уилхуфф поморщился. Широкая улыбка на раскрашенном черно-белым узором лице смотрелась жутковато. А если учесть, что макияж уже успел поплыть от жары, то зрелище было не для слабонервных.
– Стреляйте туда, – полуослепший от бесконечных вспышек комиссар не сразу сообразил, чего от него хочет Органа-Соло и чем ее высочеству не угодила лепнина на карнизе, но спорить не стал, щедро полив бластерным огнем безвкусных и криво вылепленных дракозмеев, «украшавших» фасад. Град обломков заставил засевших в здании стрелков временно прекратить огонь и укрыться в дальней части главного прохода, что дало принцессе и ее спутникам несколько секунд передышки. Но вместо того, чтобы попытаться пересечь площадку, Лея, высунув от усердия язык и став при этом как никогда похожей на шкодливую девчонку, протянула вперед обе руки и сделала вид, что тянет нечто невидимое на себя. Ведьма синхронно повторила ее жест.
На счет три! Раз-два-три!
Карниз дрогнул, рассыпав новую порцию обломков, и внезапно поехал вперед. Быстро и абсолютно беззвучно. По крайней мере, так показалось оглушенному стрельбой и грохотом Уилхуффу. Но в отличие от самонадеянных одаренных, комиссар быстро сообразил, чем им всем грозит эта форсюзерская самодеятельность. И, как только первая плита верхнего яруса обрушилась на потрескавшийся пол балкона, бывший гранд-мофф рванул протестующее пискнувшую принцессу за шиворот. Бархатная накидка треснула, разъехавшись по шву, и через секунду Уилхуфф имел сомнительное удовольствие любоваться злым и взъерошенным, но абсолютно целым и невредимым ее высочеством.
– Думайте головой, перед тем, как что-то делать! – рявкнул взбешенный Таркин, но быстро взял себя в руки и добавил уже на полтона ниже, – пожалуйста.
Органа-Соло покосилась на кучку камней, высящуюся на том самом месте, где она стояла минуту назад, и медленно кивнула.
– Замечательно, – процедил комиссар, оценивая масштаб разрушений. – А теперь бегом!
Резво взявшей с места в карьер принцессе даже не понадобился побудительный пинок, на возможность которого Уилхуфф в глубине души рассчитывал.
Разумеется, в плотной пелене пыли и мелкого мусора, застилавшей бывший балкон, могла укрыться целая толпа врагов, но ждать более удачного момента смысла не было. Здание ощутимо подрагивало в такт обстрелу и могло в любой момент разрушиться даже без их помощи. Не говоря уже о том, что генераторы защитного поля доживали последние минуты, и совсем скоро тут должно было стать не только очень жарко, но и очень сложно дышать.
Собственно, нечем дышать было уже сейчас – некогда роскошный комплекс был затянут дымом многочисленных пожаров, и практически скрыт от глаз взвесью каменной и пластиковой крошки, поднятой в воздух носящимися на низкой высоте кораблями. Первые прорехи в воздушном куполе вносили свою посильную лепту в этот бардак, создавая миниатюрные смерчи из пыли и пламени. Проследив взглядом один такой огненный столб, за несколько секунд испепеливший стоянку флаеров, комиссар подумал, что задерживаться тут сверх необходимого точно не стоит. Как и задерживаться вообще. Поэтому следовало поторопить ее высочество, застрявшее на преодолении рукотворной полосы препятствий. К сожалению, просто взвалить даму на плечо и донести куда нужно в виду ее положения возможным не представлялось, поэтому приходилось просто подпихивать, подсаживать и тащить за руку.
Принцесса же, перебираясь с помощью Таркина через очередной обломок, с холодным удовлетворением размышляла о том, что из-под завалов не раздается ни звука. Будь на ее месте Люк, он, возможно, почтил бы покойных врагов минутой покаянного молчания, но Лея, на совести которой было уже достаточно жизней, предпочитала скорбеть исключительно о друзьях и хороших знакомых. По списку.
Так или иначе, но через пять минут пыхтения и сдавленной ругани вся компания, включая прикрывавших отход штурмовиков, преодолела остатки боковой галереи и высыпала во внутренний дворик. Где обнаружила сидящего на постаменте расколотой выстрелом зенитки статуи Соло и с десяток непонятных серокожих существ, деловито рыскающих по всем углам и обшаривающих трупы, разбросанные по территории. Повисла недоуменная пауза, во время которой все собравшиеся тупо разглядывали друг друга.
– А мы вот сидим, вас ждем, – с фирменной улыбочкой произнес вволю насладившийся произведенным эффектом Хэн, принимая вид действительно крутого контрабандиста. Но картину портили разорванный рукав, наспех перемотанный какой-то тряпкой, уже пропитавшейся кровью, и живописная ссадина в пол лица.
– Я вижу, – мрачно сообщила принцесса, явно собираясь отчитать мужа за сам факт его существования. Для начала. И за все прочее чуть позже. Но вместо этого ее высочество ойкнуло и попятилось, наступив Таркину на ногу.
А серокожая тварь, мертвой хваткой вцепившаяся в ладонь принцессы и вдумчиво ее обнюхивающая, последовала за девушкой, как привязанная.
– Что это? – прошипела Органа-Соло, пытаясь отцепить от себя приставучего экзота. Уилхуфф, с интересом разглядывающий массивный загривок закутанного в камуфляж существа, не преминул просветить Лею:
– Если я правильно понимаю, то это ногри, ваше высочество.
Ответом ему был исполненный глухого раздражения взгляд принцессы, которую совершенно не интересовали названия, а куда больше занимала проблема спасения собственной конечности из когтистых тисков чужого «рукопожатия», если его можно было так назвать. В нравах диких народов Органа была не сильна, предпочитая вести дела с самыми цивилизованными их представителями, если таковые находились. Как показал опыт общения эвоками, ситуацию это спасало не всегда.
– Дочь Повелителя нашего Вейдера, – пронзительно пропела Инкхар, а это была именно она, – позволь нам выразить тебе свое почтение.
– Пожалуйста, то есть спасибо, – опешила от такого поименования Лея, прекратив вырываться и позволив обнюхать свою кисть всем присутствующим тварям. – Э… ребята, я все понимаю, но вы откуда на мою голову?
Незаметно вытереть липкую ладонь о платье, как ей того хотелось, Органа под дюжиной исполненных хищного обожания взглядов не рискнула, но в строну отставила. На всякий случай. Природная брезгливость очередной раз была временно принесена в жертву дипломатии.
– Вот Вейдера и спросишь, – решительно пресек расспросы Хэн, у которого от пронзительных голосов уроженцев Хоногра уже попросту ныли зубы. – Он этих красавцев приручил, пусть сам с ними и разбирается. Но вояки они хорошие, это факт.
Инкхар зубасто улыбнулась, польщенная похвалой ненормального, по ее скромному мнению, пилота. Остальные воины ограничились глухим ворчанием и ритуальным бряцанием оружием. С учетом нарядов ногри и зажатых в их когтистых лапах лазерных карабинов, тяжелых штурмовых винтовок и прочих высокотехнологичных приспособлений для убийства себе подобных – смотрелось странно.

– Так, если вы закончили с обменом любезностями, – с неприкрытым сарказмом произнес Таркин, дождавшись, пока ногри завершат свои ритуальные телодвижения, – то пора снова подумать над тем, чтобы отсюда убраться.
Но бывшего гранд-моффа не услышали.
Вынырнувший из какого-то бокового прохода Фетт, перемазанный в пыли и штукатурке, подозвал к себе ведьму, имя которой никто так и не потрудился узнать, и отвел в сторонку. Видимо для обсуждения путей отхода. С какой радости наемник проникся к этой раскрашенной особе таким доверием, Уилхуфф не знал, но подобного поведения не одобрял. Собственно, он вообще крайне отрицательно относился ко всему, что не вмещалось в рамки нормальной человеческой логики. Но, увы, вынужден был с этим мириться практически всю жизнь. Как первую, так и вторую.
Кстати, о второй жизни, – подумал комиссар, разыскивая взглядом принцессу.
В толпе серокожих протеже Вейдера ее практически не было видно, но эпицентр конфликта безошибочно определялся по стоящему столбом контрабандисту, которому ее высочество что-то терпеливо втолковывало, не позволяя вставить в свою речь хоть слово. Одно из зубастых созданий вторило Органе, почему-то постоянно называя Соло принцем-консортом, чем окончательно сбивало того с толку.
Наконец Хэн не выдержал и невежливо ткнул пальцем в сторону терпеливо ожидающего разрешения ситуации Уилхуффа. Экспрессивный жест заставил ногри на время заткнуться и дал, тем самым, возможность комиссару без помех подслушать фрагмент разговора.
– А это кто? – принцессу знакомая гримаса обиженного в лучших чувствах собственника изрядно повеселила, но дразнить мужа, не узнавшего одного из самых одиозных моффов, она не стала.
– Таркин.
Соло хлопнул глазами, переваривая услышанное, и порылся в памяти, выискивая хоть что-то, что могло бы связать скучающего имперца примерно тридцати пяти лет от роду с этой громкой фамилией.
– Который? – на всякий случай переспросил Хэн, подозревая, что Лее навязали в сопровождающие кого-то из многочисленных представителей этого клана.
Собственно, сам Соло слышал только о мадам Талассе Таркин, урожденной Мотти, в «гости» к которой в свое время попала принцесса. Но непередаваемый снобизм и самомнение мадам помешали ей разглядеть в смазливой пленнице одного из лидеров Альянса, что помогло Органе не только благополучно унести ноги, но и освободить несколько десятков слуг Талассы. Впрочем, определение «рабы» к этим несчастным подходило куда больше.
– Который Альдераан взорвал, – устало произнесла Лея, понимая, что так до Соло дойдет быстрее всего. И не ошиблась.
– Что-о-о?! – раненой бантой взвыл контрабандист. – И как ты его терпишь до сих пор?
Принцесса выразительно вздохнула и театрально закатила глаза, отчаявшись добиться понимания со стороны своей любимой, но крайне специфичной половины, на что Хэн отреагировал несколько неожиданно, предложив:
– Слушай, а давай я его убью?
Уилхуфф ошарашено моргнул, сообразив, что его голова стремительно падает в цене. Но спрятаться в этом бедламе было некуда, да и смысла не имело, а просить заступничества у принцессы не позволяла гордость. Впрочем, Лея делиться трофеем не собиралась. И, хлопнув Соло по руке, потянувшейся за бластером, громко заявила:
– Не смей! Он мой, мне его Император подарил.
От такого заявления обалдел уже не только Хэн, но и все присутствующие. Причем комиссару показалось, что разукрашенная ведьма и толпа ногри смотрят на него с сочувствием. О штурмовиках сказать что-то было затруднительно, но злобного взгляда на сержанта хватило, чтобы «куколки» в белых доспехах отвлеклись от хлопанья ушами и занялись своими прямыми обязанностями – охраной и сопровождением.
– Как подарил? – дар речи контрабандист обрел примерно через минуту, и не преминул этим немедленно воспользоваться. – Живого человека? Лея, ты шутишь, правда?
Последняя фраза вышла подозрительно жалобной, но ее высочество лишь утвердительно качнуло головой и отвернулось, предоставив Соло разбираться со своими морально-этическими проблемами самостоятельно. Собственно, Хэн много раз думал, что не случись того кошмарного взрыва, принцессу он бы не получил. Не того полета птица. А так – ему даже стоило быть благодарным гранд-моффу за свое семейное счастье. Ну и Императору тоже причиталось, раз уж на то пошло. С другой стороны, шесть миллиардов живых существ погибших по прихоти одного человека – это перебор.
– Я вообще-то против рабства, даже такого, – мрачно проворчал Соло, так и не приняв никакого решения. Потом поразмыслил еще пару секунд, смачно плюнул на пыльные плиты и решительно направился к выходу. Разбирательство откладывалось до более удобного случая.

Словно подгадав момент, основной дефлекторный щит астероида окончательно отдал душу огненным демонам, и над головой беглецов фактически осталась лишь тонкая пленка силового поля воздушного купола. А паника, казавшаяся предельной, внезапно вышла на новый эмоциональный виток. Теперь оставшиеся на поверхности пираты, рабы, наемники и торговцы уже просто беспорядочно метались в поисках укрытий среди развалин, моля всех известных и неизвестных богов о том, чтобы этот ужас наконец-то закончился. Пусть даже смертью, только быстрой и безболезненной. Но у обеих сторон Силы и прочих сверхъестественных существ сегодня было на редкость скверное настроение.
Единственными, кому отключение защиты действительно принесло пользу, оказались пилоты многочисленных грузовозов и яхт, немедленно ринувшихся во все стороны от астероида, словно стайка вспугнутых минокков. Но далеко им уйти не удалось. Артиллеристы «Эскадрона», имевшие четкий приказ «пленных не брать», не собирались упускать добычу. Ведь отвечать перед лордом Вейдером, а именно главкому адмирал Пиетт пообещал передать рапорты всех, не согласных с его приказом, было значительно хуже, чем единожды забыть о правах живых разумных. Тем более, если эти разумные находятся в сложных отношениях с законами Империи.
Крейсера, до сих пор сосредотачивавшие огонь на уязвимых точках оборонной системы Соленой луны, перекачали энергию с основных турболазерных батарей на ионные орудия и скорострельные зенитные установки. Первый же их залп создал вокруг астероида причудливый узор из островков перегретой плазмы. Любой корабль, попадавший в такое «пятно», лишался защитного поля и практически всей электроники, становясь легкой мишенью для снующих в следующем слое блокады ДИ-истребителей. Двенадцати эскадрилий, находящихся в непрерывной ротации, было для этого вполне достаточно. Но на всякий случай в резерве держали еще столько же. Счастливчиков, сумевших избежать двух кругов ада, целенаправленно отлавливали лучом захвата и расстреливали из основного калибра, совмещая тем самым акцию устрашения с тренировкой наводчиков орудийных расчетов. Машина уничтожения работала практически идеально.
Капитан Рэнски, со смесью ужаса и восхищения наблюдавший за мельтешением вспышек на обзорном экране, думал о том, насколько все происходящее дико по общечеловеческим меркам. Его корабль занимается в буквальном смысле геноцидом, а он сам стоит и любуется зрелищем, разинув рот, как мальчишка на празднике фейерверков. И постепенно смиряясь с утверждением гранд-моффа Таркина, что война это красиво. Страшно, но красиво.
Что по этому поводу думал адмирал Пиетт, с сосредоточенным видом отстукивавший пальцами слышимый ему одному ритм, Винсент не знал, но видел, что залпы ИЗР повторяют тот же «узор» буквально через несколько секунд, подчиняясь отрывистым командам и какому-то коллективному помешательству. «Делай, как я» – привычный девиз пилотов, но не капитанов разрушителей!
Интересно, насколько высока цена такой слаженности действий и чего мог достичь сам лорд Вейдер, по слухам не гнушавшийся в некоторых случаях использовать для синхронизации действий «Эскадрона» Силу? И сможет ли заплатить ее обычный человек без ущерба для себя?
С ущербом, как быстро понял капитан «Амидалы», подкладывая под руку смертельно бледного адмирала очередной платок взамен испорченного, дело обстояло вовсе не так хорошо, как казалось поначалу. И вместо восхищения Рэнски потихоньку начала охватывать паника.
Что будет, если Пиетт внезапно потеряет сознание? Как командовать дальше, как выдержать заданный безумный темп, как не допустить ошибки?
Винсент на секунду зажмурился, усилием воли заставив себя разжать судорожно стиснутые пальцы и расслабиться. Открыть глаза, оглядеть панораму битвы и поддаться, наконец, гипнотизирующему танцу пронзительно-зеленых лучей среди оранжевых вспышек чьих-то смертей. Спустя минуту капитан внезапно понял, что в этом нет ничего сложного. Достаточно просто отпустить себя, забыть про культуру, цивилизацию, гуманизм и прочую ерунду, поддавшись простому инстинкту. Убивай, или будь убитым. Не важно, дубина у тебя в руках или шедевр высоких технологий. Внутри каждого разумного сидит тот зверь, от которого он произошел. И который всегда знает как лучше.
А война – это действительно красиво, только вот почему так ломит виски, спрашивается…
Винсент машинально поднял руку и коснулся закушенной губы, почти уверенный в том, что пальцы окрасятся кровью.

Сам Таркин, в это мгновение с непечатным возгласом перемахивающий внезапно разверзшийся под ногами провал в два своих роста глубиной, о красотах думать был не склонен. Наоборот, мысли, беспорядочно роившиеся в голове бывшего гранд-моффа, касались всех тех неприятностей, которые обычно преследуют неудачливых диверсантов, мятежников и прочих сомнительных личностей типа Соло. Себя Уилхуфф обнаружить в такой ситуации совершенно не ожидал, и был крайне недоволен полученным опытом. С другой стороны, работа в команде оказалась не настолько сложной, как казалось поначалу. Пусть в их группе не было на данный момент явного командира, но план по спасению своих драгоценных шкур беглецы пока выполняли успешно. С точки зрения комиссара, предпочитавшего системы с четкой вертикалью власти, это было маловероятно, но работало. А значит, следовало запихнуть свое мнение о спутниках подальше и перебирать ногами почаще.
К большому облегчению Таркина, забота о принцессе перешла к ногри, взявшимся за дело с готовностью, умением и здоровым энтузиазмом. Поэтому сейчас ее высочество передвигалось с относительным комфортом, несомое на руках четверкой серокожих бойцов. Поразительная для небольшого роста выносливость экзотов была в данном случае только на пользу. Фетт с ведьмой шли в голове их маленькой колонны, расчищая дорогу. Девица с помощью Силы, а наемник – огнем из всех стволов. Второй парой шли двое самых сообразительных штурмовиков. На случай, если знакомство с Бобой окажется для кого-то не последним событием в жизни. За ними со всех ног несся Соло, то и дело оглядывающийся на Лею и ее спутников. Замыкали это безобразие Таркин и оставшаяся пятерка штурмовиков. Куда и когда делись остальные четверо вместе с сержантом, никто сейчас вспомнить не мог, да и не старался.
Вихрем промчавшись по расползающимся под ногами плитам террасы, щедро уставленной горшками с инопланетной растительностью, комиссар влетел в узкий проем, в лучшие годы здания служивший окном, а сейчас превратившийся в импровизированную дверь. Споткнувшись о чью-то не убранную вовремя лапу, Уилхуфф коротко выругался. Но вместо раздраженного шипения, свойственного любому живому существу в такой ситуации, ногри, попавшийся бывшему гранд-моффу под ноги, лишь сдавленно мяукнул и придержал Таркина за пояс, не давая тому упасть. За что комиссар был ему искренне благодарен. Слой битого стекла и керамики, звучно хрустевшей под ногами, достигал уже нескольких дюймов и грозил серьезными травмами при близком знакомстве.
Коротко и емко охарактеризовав вкус бывшего владельца дома, Уилхуфф нырнул в следующий проем, прикрывая свободной рукой голову и пытаясь одновременно смотреть вперед и под ноги. С учетом скудного освещения и продолжающихся толчков, сотрясающих астероид, задача была не из простых.
Мозаики, покрывавшие стены, расползались вместе со зданием, осыпая беглецов колючим дождем, и грозя окончательно похоронить под собой, а лабиринт бесконечных коридоров все никак не желал заканчиваться. Хрип сбитого дыхания заглушал все остальные звуки, перед глазами плыло от усталости, а пульс бешеными барабанчиками бился в висках. Таркин понимал, что еще несколько минут, и он просто рухнет, не выдержав заданный темп гонки. Штурмовики, топавшие за комиссаром, пыхтели точно так же, как будто не знали на Кариде ни изнуряющих марш-бросков, ни кроссов с полной выкладкой.
Внезапно Уилхуфф понял – почему. Воздушный купол над их головами дал серьезную течь, и давление начало стремительно снижаться. Что будет, если они не успеют убраться с астероида до того, как этот мыльный пузырь окончательно лопнет, думать совершенно не хотелось.
По-крайней мере, бегать уже не придется, – с долей отрешенности отметил Таркин, минуя очередной проем и отшатываясь от внезапной яркой вспышки. Оказавшейся всего лишь штатным уличным светильником. После тьмы коридоров эта жалкая лампа казалась самым настоящим солнцем.

– Нам стоит разделиться, – Боба, за последние пару минут несколько подрастерявший свою всегдашнюю невозмутимость, стащил в головы шлем и вытер потное лицо краем плаща. – Иначе нас расстреляют на взлете.
– А то мы не видим, – прохрипел Соло, выковыривая из-за ворота рубашки очередной кусок мраморной мозаики. – Я беру Лею…
– Нет, – ведьма, которую никто и не думал спрашивать, бесцеремонно влезла в разговор. А решимость, горевшая в желтовато-карих глазах, нехорошо напомнивших Хэну Палпатина и прочих ситхов, говорила о том, что от своего мнения уроженка загадочного Датомира отказываться не собирается. Ни при каких условиях.
– Это еще почему? – подозрительно переспросил контрабандист, нащупывая бластер, но заработал исполненный презрения взгляд и после секундного раздумья убрал руку от кобуры.
– Все просто. Твой корабль знает любой шаак в Галактике. Кто ты, и кто она – тоже, – ведьма кивнула в сторону принцессы, почти повисшей на руке Таркина.
Ногри, сразу же по выходу из лабиринта перепоручившие бывшему гранд-моффу заботу о своей госпоже, теперь деловито рыскали по нависающему над пропастью уступу в поисках безопасного пути вниз. Судя по недовольным гримасам зубастых морд, дело у них шло туго.
Лицо же самого комиссара, прислонившегося к наиболее целой на вид стене, выражало беспредельное терпение и обреченность. Похоже, Уилхуфф уже не чаял выбраться из этой заварушки живым. О целости после близкого знакомства с очередным рухнувшим балконом говорить не приходилось. Лея, в свою очередь опиралась на Таркина, вцепившись ему в предплечье так, как будто собиралась оторвать руку. Глаза Органы-Соло были закрыты, а по лицу, размывая тщательно наложенный макияж, стекали тонкие струйки пота. К еще одному марафону, пусть и в роли всадника, ее высочество была определенно не готова.
– И что с того, что мой корабль все знают? – нахмурился Соло.
– То, что твой ход очевиден, вот и все, – раскрашенное лицо ведьмы расплылось в хищной улыбке. – А раз так, то и цель очевидна.
Хэн резко взмахнул рукой, словно пытаясь придать своим словам дополнительный вес:
– Плевать! Он все равно самый быстрый в Галактике, дай мне добраться до него, и мы уберемся отсюда за десять секунд! – защищать свой «Тысячелетний Сокол» Соло был готов в любое время дня и ночи, не считаясь ни с величиной кулаков противника, ни с доводами здравого смысла.
– Боюсь, кое-кто забыл о том, что перегрузки на взлете на пользу ее высочеству не пойдут, – сухо отметил Таркин и слегка встряхнул вцепившуюся в него Органу, пытаясь привести ее в чувство. Но в ответ Лея выдавила что-то подозрительно похожее на всхлип пополам с пожеланием, чтобы от нее, наконец, отстали.
– Значит, возвращаемся к первоначальному плану, – подвел итог Фетт в наступившей обманчивой тишине. – Я беру принцессу на борт «Раба», свободное компенсаторное кресло у меня найдется. Соло с ногри идет к «Соколу», остальные вместе со штурмовиками пробиваются к шаттлу.
– У последней группы мало шансов, – отметил комиссар, передавая заплетающуюся в собственных ногах принцессу наемнику.
– Такова жизнь, – философски отозвался Боба, свободной рукой натягивая шлем.
– Эй, а как ты собираешь попасть на свой корабль? – опомнился Соло, сообразив, что для достижения любой другой точки в пространстве им сначала придется спуститься с уступа.
В ответ раздалось лишь приглушенное шлемом хмыканье. Фетт нажал пару кнопок на своем наруче, под бронепластиной которого оказался скрыт мощный комлинк, и, обвязав принцессу страховочным ремнем, врубил двигатели ранца. Под изумленными взглядами собравшихся живая комета взмыла на сотню метров вверх и виртуозно вписалась в открытый люк вынырнувшего из-за соседнего здания «Раба-1».
– Я завидую этому парню, – задумчиво проговорила ведьма, наблюдая за стремительно удаляющимся корабликом.
– Я тоже, – нехотя буркнул Соло.
После чего опустил глаза, разыскивая предводителя ногри. Разница в росте была слишком существенной и в поле зрения контрабандиста в основном попадали бугристые затылки и обтянутые камуфляжными комбинезонами загривки. Хэн подавил в себе желание попросить на них прокатиться, пользуясь присвоенным ему статусом принца-консорта, и преувеличенно бодро заявил:
– Чего встали? Уходим.
Знать бы еще куда? – но додумывать эту мысль Соло не стал, целиком положившись на инстинкты серокожих воинов, позволявшие им с безошибочной точностью находить путь там, где его, по мнению самого Хэна, не было.
Датомирская «красавица» показательно помахала им ладошкой и развернулась к Таркину.
– Ну что, офицер, готовы бежать?
Уилхуфф поднял глаза к небу, подбирая слова, наилучшим образом отражающие его отношение к происходящему, но вместо далеких звезд увидел весело горящий генератор силового поля и коротко кивнул.
– Тогда побежали! – весело выкрикнула ведьма, изящным прыжком преодолевая за раз чуть не десяток метров. – Верь мне, клон!
– Твою ситхову мать! – от неожиданного рывка невидимой силы, или Силы, что было ближе к правде, Уилхуфф едва не откусил себе язык, но приземлился вполне удачно. Штурмовики молча последовали за командиром, надеясь больше на свою броню, чем на милость раскрашенной дамочки.
К счастью, больше обрывов им не встретилось, а карабкаться вверх было однозначно проще и приятнее. Не прогулка по саду, конечно, но на войне выбирать не приходится.
Руины, руины, руины, лестницы, арки, колонны – через пять минут гонки, показавшейся измотанному комиссару куда худшей, чем предыдущая, все это смешалось в однотонную серую массу, в которой глаз выхватывал лишь черноту провалов да блики на уцелевших стеклах. Впереди уже маячила опора подвесного моста, над которой виднелась вожделенная цель – неправдоподобно белый и чистый среди этого безумия лямбда-шаттл.
Две минуты, еще две минуты…
Над головой с жутким ревом мелькнула темная тень, едва не заставившая комиссара упасть ничком, но в последний момент Уилхуфф опознал кореллианский грузовик. На «Тысячелетний Сокол» Таркин успел насмотреться при чтении СИБовского досье на Соло, неведомо каким путем попавшем в хранящуюся на «Амидале» базу данных. И до сих пор поражался тому, что это корыто летает. А сам его владелец и впрямь был ненормальным, как утверждали некоторые эксперты. Особенно если судить по тому, какие кренделя выписывал грузовоз в воздухе, уворачиваясь от огня уцелевшей автоматической зенитки. Расстреливать назойливое орудие «Сокол» не стал, поскольку оно находилось рядом с ярко горящим генератором.
Осознав всю опасность ситуации, беглецы буквально взлетели по решетчатой конструкции опоры и, в долю секунды галопом прогрохотав по металлу посадочной площадки к гостеприимно опущенному трапу, ввалились на борт. Взлет в памяти Таркина не отложился.

– Есть сигнал, они покинули луну! – скороговоркой выпалил Рэнски, слегка смутившись от того, насколько несерьезно и радостно это прозвучало. Но капитан пока не настолько хорошо умел владеть голосом, чтобы скрывать действительно сильные эмоции. На деле ему хотелось упасть в свое кресло, с чувством выдохнуть и затребовать у дежурного офицера что-нибудь из стратегических спиртовых запасов. А вместо этого предстояло еще часов шесть провести на мостике, разумеется, если адмирал не смилостивится и не отпустит его отдыхать. Впрочем, Винсент на это особо не надеялся. Так, позволил себе несколько секунд помечтать.
– Сажайте их на площадку 22-40 по левому борту. И обеспечьте прикрытие, если вы этого еще не сделали, – устало уронил Сорел, поднимаясь со своего места.
– Но… сэр? – Рэнски сообразил, что Пиетт собирается покинуть мостик не оставив никаких указаний.
– Что еще? – адмирала явно позабавила растерянность командира корабля, и он позволил Винсенту это увидеть.
– Атака, – капитан замялся, не зная, как сказать, что все сегодняшние события были чистой импровизацией, поскольку принцесса приказывала перед отлетом лишь сымитировать обстрел, а не разносить астероид в пыль, к чему явно стремился командующий «Эскадроном». – Нам продолжать?
Сорел с трудом удержался от смешка.
– Рэнски, вы невыносимы в своей наивности! Разумеется продолжать, иначе зачем было начинать?
Лицо Винсента закаменело в гримасе оскорбленной невинности. Так его давно уже не «макали». Лучше уж терпеть фокусы Леи, которая в командование практически не вмешивалась, признавая, что не настолько уж хорошо в нем разбирается, и позволяя Рэнски самому принимать решения, чем наглядно демонстрируемое профессиональное превосходство. Два командира, да еще таких разных – это слишком. Особенно если они приказывают делать один черное, а другой белое и оба требуют немедленного результата.
Пиетт смерил взглядом изображающего памятник самому себе капитана и со вздохом произнес:
– Уничтожьте уцелевшие воздушные купола и взлетевшие корабли, после чего проведите глубокое сканирование и высаживайте десант. Но не с линкора, воспользуйтесь помощью более опытных товарищей. Иначе вы угробите не только врагов, но и собственный танковый корпус. Задача – уничтожить уцелевших и собрать все имеющиеся на астероиде ценности. Не важно – информационного или культурного толка. Я хочу, чтобы вы ободрали этот булыжник до первозданного состояния.
Рэнски кукольно хлопнул глазами. Мысль о том, что после орбитальной бомбардировки внизу может уцелеть хоть что-то полезное, явно не хотела укладываться у него в голове. К счастью она же на время заслонила вторую половину фразы (о «старших товарищах»), явно оскорбительную для самолюбия командира «Амидалы».
А Сорел который раз пожалел, что лишился генерала Вирса.
– Капитан, где вы храните документы? – сменил тему адмирал.
– Э… в сейфе, сэр, – отмер Винсент, совершенно сбитый с толку.
Пиетт покачался на каблуках, задумчиво глядя куда-то перед собой, в гущу оранжевых вспышек за обзорным экраном.
– Тогда почему вы считаете, что «Черное солнце» не поступает точно так же?
– Прошу прощения, сэр, но вы хотите сказать, что весь астероид – сейф? – до Рэнски, выросшего на курортной и достаточно влажной планете начало доходить, что в отличие от стандартного обитаемого мира бурить тело астероида можно без малейшего ущерба для экологии.
– Именно, – улыбнулся Сорел. – Шкатулка с секретом, которую вам предстоит открыть. И, кстати, согласно одному интересному документу, о котором вы в силу своей молодости наверняка не слышали, команды кораблей, взявших «приз» имеют право на один процент от его стоимости. Поэтому потрудитесь донести до старших офицеров десанта мысль, что любая припрятанная безделушка будет не только с позором изъята, но и повлечет за собой лишение премии. При этом наказан будет не только вор, но и весь экипаж его корабля.
– Есть, сэр! – отчеканил Винсент, еще не осознав толком, на что соглашается, но смутно подозревая, что его только что втравили в неприятность куда большую, чем все предыдущие.
Боги Галактики, какая зараза написала в моем досье, что я обладаю выдающимися организаторскими талантами?
Когда за Пиеттом закрылись двери лифта, капитан позволил себе тихонько вздохнуть, вяло радуясь тому, что его хотя бы не попросили отрастить хвост здесь и сейчас. Или доложить об успехе операции Императору, как наверняка придется делать адмиралу. На этом фоне контроль сбора ценностей выглядел детской игрой, вроде постройки башни из кубиков наперегонки с дройдом-нянькой.
– Кстати о братьях наших меньших, – пробормотал Рэнски, оглядываясь в поисках дежурного офицера. Тот весьма кстати оказался рядом.
– Лейтенант, у вас десять минут на поиск на борту дройда-секретаря, обладающего максимальным культурным багажом, программой оценки археологических ценностей и ювелирных изделий. Найдете – перепишете данные всем дройдам этой модели. И подготовьте главный ангар для приема грузов. Немедленно.
– Мы будем грабить Соленую луну, сэр? – с хищным блеском в глазах уточнил излишне сообразительный и обладающий острым слухом офицер, заставив капитана передернуться от такого нарушения субординации и подбора слов.
– Да, лейтенант. Вы поразительно догадливы. Именно поэтому ваша смена будет первой, – сообщил излишне старательному офицеру Винсент и отвернулся к тактической карте, оставив дежурного переваривать новость о грядущей двойной восьмичасовой вахте. Сам капитан намеревался заняться чем-то более понятным, а именно – проверить, как обстоят дела с выполнением приказа адмирала Пиетта.
Организация тотального уничтожения казалась командиру «Амидалы» куда более простым и приятным делом, чем копание в непонятных обломках. Разумеется, он получил блестящее образование, но в его рамки совершенно точно не входила информация о том, чем, кроме оправы, Альдераанские абстрактные картины из мха отличаются от просто мха. Ну и тому подобная ерунда.

Глава 49

Сам Пиетт в это время мерил шагами палубу 22-40 с таким выражением лица, что обслуживающий персонал ближней посадочной площадки предпочел сделать вид, что их тут не стояло. Но выговора за неработающую лампу подсветки аварийного крана техникам, тем не менее, избежать не удалось. Их непосредственное начальство, проникшись редким зрелищем нервничающего командира соединения, решило проявить несвойственное инженерной службе рвение и добавило свои полкредита в общую кучку, лишь поспособствовав росту напряженности. Лампа, впрочем, была заменена без эксцессов.
Вызванные по приказу дежурного смены медики медленно и тщательно разворачивали свое оборудование, исподтишка наблюдая за монотонно вышагивающим адмиралом и мысленно делая ставки на предмет отрицательного градуса, до которого дойдет настроение Пиетта, если в ближайшие пять минут не произойдет ничего хорошего. Оборудование, кстати, полагалось по нормативам разложить ровно за десять секунд, но имитация деятельности, как прекрасно знал любой солдат, офицер и вольнонаемный, была самой лучшей защитой от начальственного гнева. Адмирал, конечно, не лорд ситхов, но и гауптвахта – не курорт.
Наконец, когда все уже просто устали ждать, в створе показался силуэт первого корабля.
«Раб-1» скользнул сквозь защитное поле и под пронзительный рев сирен приземлился на ближней, предназначенной для личных истребителей площадке, взметнув облачко бурой пыли. Высокие гости, предпочитающие в качестве транспорта столь мелкие корабли, на линкоре не были ни разу, а лорда Вейдера, модифицированной ДИ-шке которого этот архитектурный изыск и предназначался в аналогичном ангаре «Исполнителя», сейчас не ждали. Иначе вылизан был бы не только пол, но наружная броня линкора.
Капитан третьего ранга, в обязанности которого входил контроль трафика, персонала, состояния оборудования и еще сотни вещей, быстро прокрутил в голове кошмарное видение внепланового прилета главкома, звонко чихнул и злобно покосился на случившегося рядом техника. Тот молодцевато козырнул и шустро убрался за пределы досягаемости карающей начальственной длани. Демонстративно занявшись своими прямыми обязанностями, заключавшимися в тщательном раскладывании кабелей резервного питания строго по линиям, нанесенным на стыки решетчатых плит. Окончательно расстроенный и разозленный офицер осторожно перевел взгляд на стоящего неподалеку Пиетта, но того больше заботил прибывший корабль и его пассажиры. До чистоты палубы адмиралу не было никакого дела. По крайней мере, сейчас.
Трап «Раба» ударился о дюрастил площадки с глухим стуком, для усиления эффекта приправленным выбросом клубов перегретого пара, а в проеме возникла драматически подсвеченная красными лампами аварийного освещения фигура Фетта, несущего на руках взъерошенную принцессу. Прибытие охотника за головами вызвало у Сорела четкую ассоциацию с порядком подзабытым ритуалом встречи Императора. Впрочем, сейчас им для полноты картины и превращения линкора в сумасшедший дом не хватало исключительно лорда Сидиуса. Прибытие же Вейдера, по мнению адмирала, могло с легкостью преобразовать «Схватку» в филиал кладбища. А отправляться на тот свет повторно в ближайшие сутки в планы Пиетта пока что не входило. Но он не был на сто процентов уверен в том, что повод изменить это оптимистичное мнение не появится в самый неподходящий момент. Собственно, он уже появился – и для этого понадобилось лишь два широких шага наемника и хорошее освещение.
В безжалостном холодном свете мощных ламп бледная в прозелень Лея выглядела особенно скверно. А изодранное и покрытое пятнами непонятного происхождения платье, некогда стоившее как полтора истребителя, лишь усугубляло впечатление. Впрочем, это не мешало принцессе воинственно сверкать глазами и буквально излучать готовность закатить скандал с битьем хрупких предметов. Желательно об голову оппонента.
Но Пиетт лишь скользнул взглядом по насупленному лицу Органы-Соло, после чего кивнул медикам и отвернулся, потеряв к происходящему всякий интерес. От изумления ее высочество едва не сверзилось с рук Бобы. Сам наемник, с облегчением сгрузивший свою ношу на подсунутые дройдом грависани, тоже изрядно удивился, хоть и постарался сделать вид, что так и надо. Проследив взглядом первую группу медиков, на предельно возможной скорости увозящих пациентку в лазарет, мандалорец чуть заметно пожал плечами и отправился докладывать адмиралу о положении дел.
В силу врожденной немногословности и приобретенного профессионализма Боба умудрился уложиться с докладом в тридцать секунд. На все вопросы, которые могли возникнуть у нынешнего нанимателя, ответ должны были дать записи с двух миниатюрных голокамер, одну из которых Фетт снял с собственного шлема, а вторую ловко выудил из остатков вычурной прически принцессы еще в момент погрузки ее высочества на «Раб-1». Как бы то ни было, записям имперцы традиционно доверяли больше, чем устным свидетельствам.
Но если Пиетт и хотел что-то спросить, то рев двигателей потрепанного грузовоза, буквально ввалившегося в ангар, лишил адмирала такой возможности. «Сокол» зашел на посадку под немыслимым углом, умудрившись перекувыркнуться последний раз уже в самом створе и срубив при этом антенну дальней связи об край гермоворот. Сорел, некстати вспомнивший, что эта летающая рухлядь в данный момент является его собственностью, страдальчески сморщился, ожидая неминуемой катастрофы. Но Соло в который раз подтвердил свою славу самого лихого и неправдоподобно везучего пилота в Галактике, посадив корабль в правой верхней четверти основной площадки, и умудрившись больше ничего при этом не повредить. Собственно, рискованный маневр был проделан исключительно для того, чтобы дать возможность без помех приземлиться лямбда-шаттлу, получившему при взлете серьезные повреждения. Пристроиться на выделенное ему по стандартной схеме место челнок, потерявший больше половины левого крыла и ковыляющий на одном двигателе, не смог бы даже под угрозой немедленного расстрела экипажа.
Пересчитав по головам ногри, высыпавших из «Сокола» и слегка удивившись тому, что серокожим удалось обойтись без потерь, Сорел перевел взгляд на покрытый подпалинами шаттл. И замер, чувствуя, как по виску стекает капля холодного пота. Тяжело прихрамывающего Таркина сопровождала не только поредевшая группа штурмовиков в утративших привычную белизну доспехах, но и некая особа женского пола. В которой по традиционной раскраске и манере держаться без труда опознавалась датомирская ведьма.
Еще один форсюзер на этом корабле – это слишком…
Адмирал усилием воли подавил дрожь отвращения и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Голокроны ситхов информацию о Датомире содержали противоречивую и обрывочную. Похоже, в те далекие времена планета еще не производила такого неприятного впечатления, как сейчас. По крайней мере, Вейдер высказался об этой забытой всеми богами дыре весьма нелестно. С другой стороны, не стоило забывать, что у древних лордов были весьма странные вкусы и экзотические личные пристрастия. Как бы то ни было, исследователи сходились на том, что толчок к массовому развитию форсюзерских способностей ведьм дала «новая кровь» – экипаж Орденского корабля, потерпевшего крушение в негостеприимных горах Датомира. К несчастью, это был не простой транспорт, а учебное судно, перевозившее большую группу падаванов в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет. Собственный фон планеты заглушил все попытки выживших «докричаться до своих» в Силе, и он же обманул спасательную экспедицию, не сумевшую обнаружить место катастрофы. Так или иначе, но падаванов занесли в списки погибших и постарались скандал замять. Местное же население, из стадии первобытного матриархата выходить не собиравшееся, оценило неожиданный дар с небес по достоинству. И результат не замедлил проявиться. В силу особенностей генотипа способности наследовались в основном девочками и ими же широко использовались. А структура общества способствовала передаче знаний и умений в рамках отдельных кланов, быстро приобретших некую «специализацию». При этом джедайское учение причудливо смешивалось с местными верованиями, превращаясь во что-то новое, опасное и труднопредсказуемое. Взять хотя бы тот факт, что в качестве ездовых животных ведьмы использовали ранкоров. А по некоторым сведениям могли ими управлять дистанционно, заставляя прирученных особей уводить за собой диких. И устраивать набеги на соседние поселения.
Пиетт, среди всего прочего запомнивший из полуночных лекций, что попытка Ордена вернуть остатки корабля, найденного спустя почти три сотни лет, успехом не увенчалась, имел все основания нервничать. Пусть ведьма, сейчас с искренним любопытством рассматривающая ангар и снующих туда-сюда штурмовиков, выглядела достаточно юной даже под слоем своей боевой раскраски, но не стоило забывать, что детеныш крайт-дракона тоже смертельно опасен. Особенно, если он уже доказал свои способности, сначала заманив жертву в ловушку, а потом предав нанимателя и перевернув ситуацию с ног на голову.
Сорел взглянул экран наручного комлинка, на котором как раз мелькали кадры спасения принцессы, и поморщился. Раскрашенная девица наверняка заручилась обещанием неприкосновенности. Впрочем, от Органы-Соло другого поведения ждать не приходилось. А раз так, то стоило попытаться разобраться в ситуации своими силами. И постараться при этом никого не угробить. Даже если очень хочется.

– Адмирал, не ожидал вас тут встретить, – язвительный тон Таркина выдернул Пиетта из круговорота печальных мыслей и заставил от неожиданности вздрогнуть. Адмирал поднял глаза, встретившись взглядом с бывшим гранд-моффом и мысленно выругался. Давнее воспоминание об их первой встрече неожиданно всплыло в памяти во всей красе. Годы, да и жизни прошли, но некоторые вещи остались таким же неприятными.
– Я тоже рад вас видеть, комиссар, – машинально парировал удар Сорел, пытаясь не только смотреть на собеседника, но краем глаза следить за ведьмой.
Та удобно пристроилась за правым плечом чиновника, выбрав позицию, позволяющую в случае чего быстро закрыться от возможного выстрела телом рядом стоящего человека, и теперь внимательно наблюдала за развитием событий. Тот факт, что одаренная так явно нервничает, несколько озадачил адмирала, хоть и не показался ему действительно неожиданным. Выжить на Соленой луне было не самой простой задачей, даже если у тебя в покровителях глава «Черного солнца». А, может, именно поэтому.
Уилхуфф чуть помедлил с ответом, после чего картинно вздернул бровь, показав, что прекрасно заметил оскорбление, но предпочитает не заострять внимание на мелочах. И не затевать скандал на людях, когда есть другие способы донести свое мнение до оппонента.
– Я полагал, что это должна была быть спасательная операция, а не бойня, – задумчиво протянул комиссар, с сомнением осматривая покрытый подпалинами рукав. К несчастью, состояние кителя делало любимый жест бывшего гранд-моффа абсурдным. С ткани можно было сковырнуть целый пласт засохшей грязи, а не только смахнуть воображаемую пылинку.
– Разумеется, – тонко улыбнулся Пиетт. – Ее высочеству ничего не угрожало. Фетту был дан четкий приказ спасать принцессу любой ценой. А что касается бомбардировки… Органа-Соло и наемник были снабжены маячками, передававшими их точные координаты в реальном времени.
Таркин нахмурился, переваривая информацию.
– Получается, – недоверчиво переспросил он, – что нас списали заранее? Еще до вылета с корабля?
Уилхуфф не мог поверить в такую подлость. Разумеется, он знал, что сейчас его голова стоит для Императора не так дорого, как раньше, но не до такой же степени, чтобы им жертвовать, как обычным штурмовиком! Ну а больше всего бывшего гранд-моффа задело то, что решение принималось даже не адмиралом, а капитаном линкора, формально находившимся ниже комиссара в общеимперской табели о рангах.
– Увы, – притворно вздохнул Сорел, – сохранность жизни ее высочества имела высший приоритет. Но я постарался, минимизировать жертвы и разрушения в вашем секторе. А ваша спутница, как я понимаю, помогла вам успешно эвакуироваться.
Чиновник скривился и машинально потрогал расцарапанную скулу. Степень причиненного ущерба он явно оценивал иначе. Но Пиетт не дал ему додумать мысль до конца, продолжив свой монолог после микроскопической паузы:
– Кстати, не хотите ли ее представить? Раз уж именно вы привезли даму, – адмирал искренне наслаждался этой маленькой пикировкой и сменой выражений лица Уилхуффа.
Таркина он знал достаточно хорошо, и имел все основания недолюбливать за излишний скептицизм, авторитарность и феноменальное упрямство в достижении цели любой ценой. Сам же бывший гранд-мофф, в свое время поспособствовавший карьере Пиетта, считал, что зря потратил время на неглупого, но напрочь лишенного амбиций офицера. Как показала практика, в оценке ситуации ошибались оба.
– Полагаю, дама не горит желанием оглашать свое имя. На протяжении всего нашего… приключения она старательно хранила инкогнито…
Уилхуфф явно собирался добавить еще несколько слов, но ведьма не стала ждать и просто выступила вперед, застенчиво протянув Пиетту ладонь:
– Малена.
Адмирал осторожно пожал тонкие пальцы и тут же убрал руку. Телесный контакт, как он помнил из лекций ситхского голокрона, в разы усиливал способности к чтению мыслей. А давать противнику лишние козыри в такой игре было равносильно самоубийству. Особенно такому противнику. Пусть вблизи ведьма выглядела еще моложе, чем ему показалось раньше, но действовала она достаточно профессионально, насколько мог судить Сорел. Хотя, если он правильно понял ситхскую философию, то в правилах темных форсюзеров было недвусмысленно сказано, что подставлять собственную голову просто так не стоит. С другой стороны, Сидиус этим наставлениям не следовал, а про лорда Вейдера в данном случае лучше было вообще не вспоминать – главком считал личное участие в любой мало-мальски серьезной заварушке весьма полезным для поддержания тонуса.
– Очень приятно, мэм. Наслышан о ваших подвигах.
Пиетт вновь скосил глаза на экран наручного комлинка, на котором до сих пор висел стоп-кадр с яростно оскалившейся ведьмой, и едва заметно улыбнулся. Одаренная была неплоха, но слишком уж эмоциональна.
Малена, проследившая направление взгляда собеседника, удивленно хлопнула ресницами.
– Вы вели запись? Но как? Система защиты…
– Не думаю, что технические детали настолько важны, чтобы уделять им время сейчас, – решительно пресек дальнейшие расспросы Сорел. – Меня больше интересует, какого соглашения вы достигли с ее высочеством. Вы ведь его достигли, не так ли?
Раскрашенное лицо датомирской ведьмы на долю секунды застыло в недоумении, приобретя нехорошее сходство с посмертной маской.
– Соглашения? Ах да… – девушка постаралась изобразить искреннюю улыбку, что с учетом густого слоя краски на лице и специфического черно-белого узора ломаных линий смотрелось угрожающе. – Принцесса предложила мне свое покровительство и временный приют. Полагаю, остальное вы сможете узнать у ее высочества лично. Разумеется, когда здоровье Леи позволит вести длительные беседы. В ее положении подобные авантюры вредны.
– Это да, – согласился адмирал, постаравшись придать своим словам одновременно оттенок и порицания и сожаления.
Ведьма притворно вздохнула, поддержав игру, но тут же испытующе уставилась Пиетту в глаза. Собственная судьба интересовала ее куда больше, чем возможные неприятности ее высочества. А обилие штурмовиков в пределах прямой видимости делало опасным любой фокус с Силой.
Сорел правильно понял сомнения гостьи, и с вежливой улыбкой произнес:
– В таком случае добро пожаловать на борт линкора «Амидала». Надеюсь, вам понравятся гостевые апартаменты. Но, боюсь, вам придется пару дней поскучать в каюте. К сожалению, я не могу позволить гражданским лицам свободно перемещаться по боевому кораблю без сопровождения.
– Не стоит беспокойства, – удовлетворившаяся этими словами Малена пожала плечами с царственной грацией и улыбнулась по-настоящему.
– В таком случае, сержант покажет вам путь на восьмую жилую палубу.
Пиетт проводил ведьму формальным полупоклоном. И, не меняя выражения лица, забрал из рук рядом стоящего штурмовика бластер. Щелчок переключателя режимов огня был совершенно неразличим в технологическом шуме ангара, но самого адмирала он практически оглушил.
Голубоватая вспышка мощного парализующего разряда, вырвавшаяся из ствола штурмовой винтовки, способна была свалить банту. Для миниатюрной девушки она могла стать смертельной. Разумеется, если цель не была форсюзером.
В два шага преодолев расстояние, отделяющее его от тела ведьмы, Пиетт наклонился и провел рукой над раскрашенным лицом. Судя по застывшей на нем изумленной гримасе, Малена не ожидала удара в спину, а значит, фокус удался в полной мере. Прикоснувшись к тонкой шее девушки и выждав несколько секунд, Сорел передумал на счет второго выстрела и просто кивнул ошарашенному таким развитием событий сержанту.
– Девицу в тюремный лазарет, под наркоз. Если она очнется раньше чем через двое суток – драить утилизатор будете до конца жизни. Разумеется, если жизнь будет достаточно долгой, чтобы вы успели дойти до нового места службы. И передайте медикам, чтобы отмыли всю эту красоту, – Пиетт брезгливо отряхнул пальцы, испачканные черно-белым гримом.
Штурмовик щелкнул каблуками и вытянулся в струнку. А через секунду двое его товарищей уже подхватили бесчувственное тело под руки и сноровисто поволокли вглубь коридора.

Адмирал выпрямился в полный рост, с трудом удержавшись от болезненного оханья. Отбитая во время одного из виражей «Сокола» поясница немилосердно ныла. Не говоря уже обо всем прочем.
– Лихо вы ее, – признал Таркин с некоторым удивлением, глядя на Пиетта сверху вниз. – Я полагал, что форсюзер способен избежать внезапной атаки.
– Только в том случае, если он ощущает враждебность нападающего, – лениво сообщил комиссару нехотя отклеившийся от облюбованной колонны Фетт. – Поэтому против одаренных эффективны автоматические устройства. Ну и равнодушные охотники за головами.
Боба небрежно откозырял Сорелу и направился вслед за конвоирами, явно намереваясь проследить, чтобы все было сделано правильно. Ловить ведьму в узких коридорах линкора после того, как он видел, на что она способна, у Фетта не было ни малейшего желания. А один удачный выстрел из парализатора, как показывал личный опыт наемника, ситуацию изменить не может. Форсюзеры живучи, как вонскры, и столь же опасны, даже будучи ранеными. Что уж говорить про простое оглушение?
Собственно, Боба собирался не только пронаблюдать за помещением Малены в изолятор, но и попросить парочку ногри присмотреть за порядком. В конце концов, должны же эти серокожие знать о возможностях одаренных чуточку больше, чем обычные штурмовики? Ящеры, заметившие условный знак «опасность», долго ждать себя не заставили. Пара приземистых теней скользнула в гермодверь вслед за старательно печатающей шаг группой охраны, одарив наемника зубастыми ухмылками. Боба не менее дружелюбно оскалился в ответ.
Слушающая клана Икх’мир проводила своих воинов взглядом и соизволила обратить внимание на адмирала. В своей обычной негуманной манере.
– Воин-без-чести хитер и предусмотрителен, – одобрительно мяукнула она откуда-то из под локтя нервно дернувшегося Таркина. – Но очень болен.
– Что? – Сорел машинально облизнул губы и мысленно выругался. Кровотечение, похоже, не думало останавливаться. Пришлось выудить из рукава окончательно испорченный платок и немедленно прижать к носу, пока не начало капать на китель.
– Но у меня есть то, что поможет ему, – довольно заявила ногри, протягивая адмиралу какой-то сверток. Небрежно скрученная тряпка зашевелилась, и из складок полосатой ткани, при жизни явно бывшей занавеской, высунулась узкая кошачья мордочка. Белоснежная, судя по видимой части шкурки, молодая ньявва недовольно тряхнула всеми четырьмя ушами и уставилась на Пиетта яркими голубыми глазами.
Какого хатта?
– Мяв? – в этом пронзительном звуке явно слышался вопрос. Причем слышался скорее на уровне ощущений и «тонких материй», родственных Силе, чем на уровне обычного восприятия.
Осознавший этот факт адмирал изумленно моргнул, пытаясь уложить в голове взбаламученные посторонним вмешательством мысли. Разумеется, он слышал о животных-симбионтах, умеющих подстраиваться под хозяина и поддерживать с ним связь, но никогда не думал, что это умеют ньяввы. Сорелу всегда казалось, что одомашнивание диких животных напрочь лишает их природных умений, превращая или в диванную подушку или в тягловую силу. Впрочем, у Пиетта никогда не складывались отношения ни с флорой, ни с фауной, поэтому считать себя великим специалистом в данном вопросе адмирал не рисковал.
Ногри радостно зашипела, довольная реакцией одариваемого, а Уилхуфф едва слышно побормотал, тщательно давя рвущийся наружу истерический смешок:
– Развели зоопарк, сначала ящеры, потом ведьма, потом кошка, осталось дианогу вырастить в мусоросборнике…
Задетый за живое подобным заявлением, Сорел собрался уже сказать гадость в ответ, но, взглянув на Таркина, передумал. Резко очерченная мордочка ньяввы с проступающими под тонкой кожей костями чем-то напоминала лицо бывшего гранд-моффа. А яркие глаза лишь усиливали сходство. Идея «проекции врага», была, несомненно, дурацкой, но удержаться от мелкой мести было почти невозможно.
Вы даже не представляете, комиссар, как мне приятно будет посмотреть на вашу физиономию, когда вы догадаетесь, почему я решил принять подарок…
– И как зовут это создание? – нарочито безразлично поинтересовался Пиетт, протягивая кошке ладонь. Ньяввы, при всей своей миниатюрности, все же были представителями семейства кошачьих, щедро наделенными природой острыми зубами и когтями, о чем не стоило забывать. О том, что они еще были баснословно дорогими домашними животными, адмирал предпочитал не задумываться. Мало ли, кому принадлежало это ушастое недоразумение раньше? Впрочем, по виду животного можно было предположить, что это только котенок, а значит, все прелести дрессировки придется осваивать самому.
– Фелеца, – Инкхар поддела длинным когтем драгоценный ошейник, показывая прикрепленную к нему пластинку.
– Для краткости будешь Фе, – резюмировал Сорел, после чего сгреб кошку за шиворот и водрузил себе на плечо.
И только попробуй это оспорить, маленькая тварь.
Изумленная такой наглостью ньявва сдавленно пискнула и попыталась вцепиться в ткань мундира когтями, но прицельный щелчок по носу быстро объяснил ей ошибочность подобных намерений. Это было больно и унизительно, но в то же время Фелеца ощущала своего нового владельца, как нечто странное, хоть и не слишком агрессивное. Особенно на фоне ногри и солдат, пугавших ньявву резкими запахами и грохотом бронированных сапог. А еще хозяину было явно нехорошо. Фелеца осторожно переступила лапками, пытаясь удержать равновесие, и ткнулась носом в висок адмирала. Пах человек на кошачий вкус неплохо, в отличие от фаллиена, а раз так, то можно и потерпеть его общество.
– Вы понравились ей, – оскалилась в пародии на улыбку Инкхар. – Пусть она еще котенок, но уже умеет чувствовать людей.
– Неужели? – с сомнением произнес Пиетт, пытаясь отодвинуть холодный кошачий нос от своего уха и не спихнуть при этом животное с плеча. Но обнаружил, что обращается к пустому месту. Ногри исчезла совершенно бесшумно.
– Интересно, есть ли в Галактике существо, которое еще не успело вас облагодетельствовать, а? – саркастично хмыкнул Таркин, наблюдая за молчаливой борьбой за права ньяввы на обгрызание хозяйских пальцев.
– Есть. Например, лейтенант медицинской службы, стоящий во-о-н там, – Сорел едва заметным кивком указал на мнущегося в отдалении офицера. – Кстати, Уилхуфф, бросьте вы этот тон. То, что вы успешно пережили общение с принцессой, еще не значит, что Соло будет столь же любезен.
– Контрабандист? Бросьте, он оказался борцом за права угнетенных. А поскольку ее высочество хорошими манерами за последние пять лет так и не обзавелось, то я имею основания требовать защиты, – комиссар проводил взглядом Соло, покидающего ангар в компании десятка ногри. – А вот на ваш счет я бы не был столь уверен, Фирмус.
Пиетт мысленно застонал. Свое первое имя он не любил, но деваться от него было некуда, поскольку во всех документах фигурировало именно оно, и ожидать от комиссара другого обращения в обозримом будущем не стоило.
– Пока у нас будет одна цель – вы можете на меня рассчитывать. Но если ситуация изменится, то… – взгляд адмирала стал тяжелым и очень холодным. С помятым видом Пиетта эта внезапная метаморфоза совершенно не сочеталась, и заставила Таркина внутренне поежиться. Подобный фокус он уже видел на примере Императора, переходившего от благодушия к холодной ненависти за долю секунды. А чем заканчивается недовольство ситхов – знала вся Галактика. Вейдер не зря занимал свой пост. И, похоже, некоторые привычки главкома оказывали на его подчиненных действительно дурное влияние.
– Я вас прекрасно понял, Фирмус. Или, если вам так нравится больше – Сорел, – тень ироничной улыбки скользнула по узким губам комиссара. – Как видите, я тоже умею подстраиваться под ситуацию.
– Никогда в этом не сомневался. С одной поправкой, Уилхуфф. Вы предпочитали подстраивать ситуацию под себя.
Тон Пиетта потеплел на долю градуса, но этого было недостаточно для того, чтобы успокоить собеседника. Впрочем, адмирал и не собирался этого делать. Проблемы бывшего гранд-моффа мало волновали Сорела, но умалчивать о некоторых новостях он считал попросту невежливым.
– Кстати, Таркин, я хотел вам сообщить одну не слишком приятную весть. Траун в курсе вашего… воскрешения. И наверняка не особо этому рад.
– Взаимно, – сморщил нос комиссар. – Надеюсь, наш красноглазый императорский любимчик достаточно далеко отсюда, чтобы это не помешало делу.
Пиетт покачал головой, размышляя над возможной реакцией гранд-адмирала. Сейчас Таркин навредить чиссу в силу своего текущего положения «собственности принцессы» банально не мог, а вот у Синдика возможностей было куда больше. Вейдер в грядущем конфликте с большей вероятностью примет сторону Трауна, если вообще не устранится от решения проблемы, а Император будет наблюдать, подогревая страсти. Из чего напрашивался вывод, что в данный момент следует подыграть как раз комиссару.
– Увы, весьма близко. Но в данный момент у него хватает своих неприятностей. Гранд-адмирал, как выяснилось, умеет их находить с поистине джедайским талантом.
– Серьезно? – удивленная гримаса Таркина медленно превращалась в привычную злую полуулыбку. – Что ж, в таком случае я вынужден признать, что лорд Вейдер весьма удачно выбрал себе протеже. Кстати, раз уж речь зашла об информации – не хотите ли выслушать мой «доклад»? Или имеет смысл приберечь информацию для Палпатина?
Пиетт едва слышно вздохнул, пожурив себя за очередное поспешно принятое решение. Докладывать Сидиусу он собирался сам, но пока для правильной оценки ситуации попросту не хватало информации. А допускать передачу на Корускант данных, которые комиссар, несомненно, подаст в выгодном для себя свете, не хотелось.
– Нет, Уилхуфф, не стоит делать это сейчас. Лучше расскажите, что у вас там на самом деле творилось, поскольку из рассказа Рэнски я так толком ничего и не понял. Что там была за история с ночными кошмарами принцессы и покушением на вашу жизнь прямо на мостике?

Информация, предоставленная Таркиным, дело еще больше запутала, поэтому адмирал предпочел отложить разбирательство на потом и внять, наконец, рекомендациям медиков. Оставив комиссара на растерзание Соло, которому тоже хотелось знать в подробностях, что произошло на борту «Амидалы» за время рейда и почему ее высочество так и не отправило бывшего гранд-моффа на тот свет (раз и навсегда).
Разумеется, Сорелу было интересно, как Уилхуфф будет выкручиваться, и объяснять, за каким хаттом его понесло на автоматическую станцию связи и чем они там с принцессой занимались. Но не настолько, чтобы жертвовать часом-другим сна. В том, что Рэнски сдаст Таркина с потрохами, и расскажет все, что не было засекречено сразу же, Пиетт не сомневался ни секунды. Капитан, при всей своей наивности, был достаточно честолюбив и, распробовав вкус власти, отнюдь не собирался от нее отказываться. Пусть и с учетом неизбежного гадкого послевкусия ответственности.
Сам Соло, по мнению адмирала, вполне мог найти себе занятие получше, чем караулить реанимационную капсулу принцессы, в которую ее высочество запихнули, проигнорировав бурный протест и пару слабеньких молний Силы. Штатный костюм химической защиты для работ в вакууме, как выяснилось, прекрасно подходил для общения с форсюзерами, чем не преминул воспользоваться персонал госпиталя. Не забыв по окончании процесса выставить заслуженное вознаграждение автору идеи.
Пиетт от скандала самоустранился, сыграв примерного пациента к тихой радости медиков, уже замучившихся убеждать адмирала в необходимости следить за своим здоровьем (оказывается, их педантичные коллеги со «Схватки» позаботились передать на флагман данные о последних похождениях Пиетта и его возмутительном с точки зрения медицины поведении во время болезни).
Таркину общения с докторами тоже избежать не удалось, но от госпитализации комиссар решительно отказался, добавив к протесту несколько новых слов и выражений, впечатливших даже вуки. Хэн при этом посмотрел на имперца с толикой уважения. И с нездоровым энтузиазмом воспринял идею личного контроля сбора трофеев. Похоже, взбешенный стразу всем на свете, начиная от принцессы и заканчивая местной мафией, Уилхуфф решил отвести душу и стравить накопившуюся злость, приняв деятельное участие в «потрошении» Соленой луны. Адмирал испытал соблазн приказать Рэнски этому воспрепятствовать, но быстро передумал. В скверном настроении Таркин был совершенно невыносим, а жаловаться, в итоге, капитан все равно придет к своему командиру. Что сведет на нет все удовольствие от маленькой интриги.
Так или иначе, спустя двадцать четыре часа астероид все еще был на своем месте, а комиссар с контрабандистом пришли если не к мирному соглашению, то к вооруженному нейтралитету, постоянно нарушающемуся язвительными комментариями той или иной стороны.
А сам адмирал, более-менее выспавшийся и в силу этого почувствовавший себя нормальным человеком, сидел в одной из гостевых кают, временно переоборудованной в рабочий кабинет и задумчиво разглядывал разложенное перед ним на столе добро. Судя по коллекции, собранной Тойнцем, покойник плотно интересовался джедаями, ситхами и прочими одаренными, не вписывающимися в эту стройную черно-белую схему. К несчастью для тех, кто стал предметом научной страсти фаллиена, мафиози предпочитал изучать жертву от и до, включая вскрытие. Списки погибших на личной арене тогда еще простого виго, а не главы синдиката, впечатляли. Возможно, он занимался всем этим по указке Ксизора, мечтавшего поквитаться с Вейдером, а мог и сам проявить инициативу, справедливо опасаясь, что игры принца с главкомом могут закончиться смертью.
Пиетт рассеяно почесал сидящую у него на коленях Фелецу за ухом и вздохнул. Будущий доклад Императору обрастал все новыми и новыми подробностями. Взять хотя бы досье на Малену или ящичек, набитый вперемешку: отрезанными косичками, падаванскими мечами и простенькими голокронами. И ведь владельцы всего этого расстались со своей собственностью и жизнью отнюдь не по доброй воле.
Могло ли истребление уцелевших после «Приказа 66» джедаев быть обязанностью «Черного солнца»? Вряд ли, но Сорел достаточно хорошо представлял себе степень запутанности палпатиновских интриг, помноженную на рвение на местах, чтобы не быть в этом на сто процентов уверенным. С другой стороны, его дело – доложить обстановку, а как трактовать полученную информацию для широких масс гражданского населения – пусть Сидиус решает. Подобные вещи старому ситху всегда удавались блестяще. Главное, чтобы Императору не пришло в голову объявить его, Пиетта, главным борцом с организованной преступностью в Галактике. Потому что тогда проще застрелиться сразу.
Придя к этому печальному выводу, и еще раз бегло просмотрев списки добытого из недр луны драгоценного хлама, Сорел в который раз задался вопросом, зачем он пошел в Академию. Сидел бы себе на Селонии, геоэнергонакопители конструировал. Нет, надо было доказать всем и каждому, что он способен на большее.
– Вот и доказал, – проворчал адмирал вслух, спихивая ньявву с колен и поднимаясь на ноги. Фелеца возмущенно фыркнула и бледной тенью шмыгнула под стол.
Кошка на удивление быстро приспособилась к изменчивому настроению своего владельца, точнее, к набору эмоций «все плохо», «все совсем плохо» и «оставьте меня в покое, и без вас тошно». Другие состояния тоже встречались, но были слишком непродолжительны, чтобы определить, стоит ли им радоваться.
Впрочем, Фелецу куда больше нервировали привычки «ее человека» не смотреть под ноги, на кресло, и, что еще хуже, застывать неподвижно, задумавшись. Уши, пусть их и четыре, штука нежная и чувствительная. Не говоря уже про хвост, так и норовивший оказаться в опасной близости от блестящего сапога. Собственно, это печальное знание и заставило ньявву убраться в безопасное место как можно быстрее. Поскольку, судя по ощущениям, хозяин был не только зол, но и чего-то явно боялся. Чего именно, любопытная кошка собиралась узнать как можно быстрее, но для этого надо было сначала избавиться от ошейника с бубенчиком, надежно застегнутым на магнитный замочек. Наивные люди верили, что для ньяввы есть что-то невозможное? Зря.
Провозившись минут пять, и едва не лишившись второго правого уха, Фелеца избавилась-таки от нарушающего маскировку звенящего шарика и одним прыжком оказалась на спинке кресла. А оттуда и до вентиляционной решетки было недалеко. Буквально просочившись в узкую щель, и немного поплутав среди переплетения трубопроводов и неприятно зудящих на пределе слышимости силовых кабелей, Фелеца достигла цели – такой же вентиляционной решетки, но в другом помещении. Застыв неподвижно у металлических жалюзи, неприятно холодящих розовый нос, ньявва нашла взглядом хозяина, и приготовилась наблюдать.
Пиетт машинально прошелся туда-сюда по маленькой комнатке, нервным жестом пригладил волосы, расправил невидимую складку на кителе и, после некоторого колебания, опустился на колено в центре площадки узла связи. Этот ритуал, более уместный для ситхов и слепо копируемый высшими чинами Империи, ему не нравился никогда. Но Сидиус любил, когда ему демонстрировали почтение. А с адмирала не убудет от пары лишних движений – все падать ближе, если что.
Закусив губу, кривящуюся в абсолютно неуместной сейчас улыбке, Сорел активировал связь.
Бледный, подернутый дымкой помех силуэт повелителя Галактики возник перед адмиралом и медленно обрел нехарактерную для голограммы плотность. Как Палпатин добивался такого эффекта – было тайной, покрытой абсолютным мраком. Но злые языки утверждали, что это не более чем простой инженерный фокус. Так или иначе, но ситх умел производить впечатление. Даже сейчас.
С трудом сглотнув привычный колючий ком в горле, Пиетт наклонил голову и произнес:
– Мой Император…
Голос Сорела при этом предательски дрогнул.

Глава 50

– С чего вдруг такие церемонии? Неужто в мою честь? – нехарактерно довольный тон Палпатина сбил адмирала с толку и Пиетт предпочел уставиться на ближайшую заклепку, делая вид, что ничего более интересного в жизни не видел. Не самая удачная модель поведения, зато самая надежная. Как реагировать на благодушных ситхов, Сорел пока не придумал, но считал подобные ситуации опасными по умолчанию.
Сидиус вынул из-за уха забытое там стило и принялся вертеть его в руках. Пауза затягивалась.
– Я так понимаю, что новости плохие? – пришел к закономерному выводу ситх.
– Не все, мой Император, – уклончиво отозвался адмирал.
Палпатин беззвучно вздохнул. Подобные заявления он уже слышал неоднократно. Только вот голос был другой. Но Кос никогда не задумывался над тем, что такое поведение может быть заразно. Или это у Пиетта обострение эмпатических способностей не нервной почве? Так или иначе, но давить на адмирала было бессмысленно, у того имелся прекрасный способ уходить от допросов с применением Силы – глубокий обморок. И ведь не придерешься же к тонкой душевной организации. Поэтому Сидиус еще раз вздохнул и начал мысленно считать до десяти, не сомневаясь, что его молчаливый собеседник делает то же самое, но с другой целью – не клацать зубами.
– Выкладывайте уже, во что вы там опять вляпались. Про Трауна мне уже доложили, так что этот этап ваших похождений можете смело пропустить.
– Да, повелитель, – уже значительно бодрее отозвался Сорел. Похоже, чисс сумел-таки выкрутиться из затруднительной ситуации и договориться с ногри. А значит, осталось только решить вопрос с принцессой. Пиетт рискнул поднять взгляд и осторожно поинтересоваться:
– Ваше величество, «Черное солнце» представляло какую-то ценность для Империи?
По лицу ситха медленно, как дорогое вино, разлилось искреннее удивление. Казалось, каждая морщинка принимает участие в этом завораживающем мимическом спектакле.
– Что? – очнувшийся Палпатин моргнул, сделавшись до смешного похожим на селонийскую морскую черепаху. Адмирал постарался задавить еретическую мысль, но не слишком преуспел в данном начинании.
– Мы сожгли Соленую луну, – пояснил Сорел, придя к выводу, что окольные пути донесения нужной информации до повелителя сейчас использовать не стоит.
– Зачем?!
– Боюсь, об этом стоит спросить ее высочество, – скромно потупился командующий «Эскадроном». – Но я не уверен, что принцесса действовала по собственной воле.
Палпатин пошарил рукой где-то за кадром, нащупал спинку кресла и тяжело рухнул в него. При этом край голографической мантии едва не съездил адмирала по носу.
– Так, – мрачно произнес ситх, – когда я отправлял Таркина на «Амидалу», я был уверен, что все пройдет гладко и дело, в крайнем случае, сведется к нанесению тяжких телесных. Но чтобы такое? Эти двое ненормальных сговорились, или как?
Голос Сидиуса взлетел до опасной высоты, заставив Сорела съежится в ожидании неминуемого наказания. Но Палпатин сумел взять себя в руки и произнести следующую фразу на полтона ниже. Впрочем, менее опасной она от этого не стала:
– Кстати, что там была за история с изъятием данных из хранилища станции связи в обход СИБ?
– Не могу знать, – честно ответил Пиетт. – Но покушение на жизнь комиссара действительно имело место. Согласно сведениям, предоставленным капитаном первого ранга Рэнски и данным, полученным из архива переговоров на мостике, после визита на Усс-3, отношения между ее высочеством и комиссаром заметно улучшились. Причина этого мне неизвестна, но полагаю, что имела место очередная авантюра с взаимным спасением.
Адмирал помолчал, подбирая слова. То, что он собирался сказать, было из области догадок, но ничего более внятного он пока предложить Императору не мог, смутно надеясь, что ситх сможет разобраться в проблеме по тем крохам информации, которые удалось добыть на данный момент.
– Мой Император, – наконец решился заговорить Пиетт, – во время моего нахождения на «Схватке» я получил сообщение из центрального управления СИБ. Оно было подписано Таркиным, но было совершенно нехарактерно для него по стилю. Казалось, что отправивший его человек находится в состоянии, близком к панике. Причина – возможное безумие принцессы, связанное с внешним воздействием. Как показали дальнейшие события, эта теория имела право на существование. Лея Органа-Соло воспользовалась своими полномочиями и привела «Эскадрон» к Соленой луне. При этом ее высочество собиралась нанести визит главе «Черного солнца». Сопровождать принцессу должны были Таркин, Фетт и чисто символический отряд штурмовиков. Предотвратить высадку мы не успели.
Тут Император что-то проворчал. Подозрительно похожее на фразу «дурная наследственность», но настолько тихо, что адмирал предпочел изобразить приступ избирательной глухоты, поскольку не был точно уверен, кого Сидиус имел в виду – Падме или Анакина.
– После оценки ситуации мной было принято решение начать блокаду Соленой луны. Соло с группой ногри были отправлены на поверхность под видом пиратского корабля, преследуемого флотом Империи. Это позволило им успешно совершить посадку и начать спасательную операцию. В это же время был начат обстрел астероида.
– Решили рискнуть здоровьем, адмирал? – с отчетливой ноткой сарказма поинтересовался старший ситх. – Или забыли про лорда Вейдера?
Пиетт снова вздрогнул, сообразив, что главкому его самодеятельность наверняка не понравится. Можно было, конечно, сказать, что решение о бомбардировке было принято Сорелом в состоянии временного помешательства, вызванном переутомлением и прочими сопутствующими факторами. Да и Рэнски охотно подтвердит, что адмирал был слегка не в себе, а медики напишут длинный список симптомов. Но снимет ли это с него ответственность перед самим собой? Он рискнул, будучи уверенным в правильности своих действий, и выиграл. А мог проиграть. Но какое это сейчас имеет значение?
– Нет, повелитель, – ровно произнес командующий «Эскадроном». – Сигналы маяков принцессы и наемника позволяли предположить, что ситуация находится под контролем Фетта. А его контракт подразумевает спасение Леи Органы-Соло любой ценой. К счастью, к настолько серьезным мерам прибегать не пришлось. Спустя сорок минут эвакуация была успешно завершена, а уничтожение живой силы противника перешло в завершающую фазу.
Палпатин задумчиво побарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла, обдумывая какую-то мысль. Мысль, судя по выражению лица Императора, была не из лучших.
– Пиетт, вы хоть что-нибудь умеете, кроме тотального уничтожения всего, что попадается вам на глаза? Впрочем, убирать за Леей дипломатическими методами бесполезно… Ладно, что там у вас еще плохого?
Десерт, – адмирал едва удержался от того, чтобы произнести это вслух. Император вряд ли мог оценить подобный юмор.
– Сейчас идет осмотр развалин и сбор трофеев. Некоторые из них представляют определенный интерес, поскольку связаны с одаренными. Помимо этого, покойный Хьюго Тойнц держал при себе собственного форсюзера – ведьму с Датомира. При эвакуации ее пришлось взять на борт. В данный момент она находится в тюремном изоляторе. Осмелюсь предположить, что именно она повлияла на решение ее высочества посетить Соленую луну.
– Однако… – Сидиус нахмурился, – кажется, я недооценил Ксизора и его ящериц. Холоднокровные твари всегда опаснее теплокровных. Слишком хорошо умеют ждать.
– Вы правы, повелитель, – поспешил поддакнуть Сорел, озадаченный этой беседой ситха с самим собой. – Официальной причиной визита в штаб-квартиру «Черного солнца» ее высочество назвала расследование причин покушения на гранд-моффа Кассаса. По мнению принцессы, подтвержденному Таркиным, Тойнц мог быть в этом замешан. К несчастью, допросить фаллиена уже невозможно – он был убит ведьмой, но мы проводим анализ записей, изъятых из его архивов.
– Надеюсь, вы заберете с астероида действительно все, адмирал? – желтые глаза Императора опасно сощурились.
– До последнего камешка, повелитель, – Пиетт поклонился так низко, как позволяла поза.
– И не забудьте допросить ведьму, – проронил Палпатин таким тоном, как будто предлагал выпить чаю.
– Но как? Я не имею опыта… – попытался возразить адмирал, понимая, что отвертеться от неприятного задания нет никакой возможности.
– Придумайте что-нибудь, – прощальная улыбка ситха растаяла вместе с голограммой.
– Да, повелитель. Обязательно, – мрачно буркнул адмирал, обращаясь к пустому месту. Жизнь определенно обретала новые краски. Преимущественно черные.

Мысленно обложив ситхов последними словами, Пиетт с трудом поднялся на ноги, и, прихрамывая, поплелся обратно в кабинет. Зарекшись на будущее докладываться в любой позе, отличающейся от стойки смирно. Колени, в отличие от лорда Вейдера, у него были свои, а не дюрастиловые, и длительного стояния на холодном металле категорически не одобряли.
А манеру Сидиуса портить подчиненным настроение всерьез и надолго не одобрял сам адмирал. В обычной ситуации Палпатин изливал свое недовольство главкому, а тот уже передавал пинок по инстанции, корректируя степень воздействия по своему усмотрению. Как подозревал Сорел, в сторону разумного минимума, поскольку максимум Имперский флот выдержать попросту не мог. Идеи Императора в последние годы с трудом воплощались в жизнь даже путем массовых казней. Чего Вейдер, в силу личного упрямства и нежелания делиться любимыми игрушками, не одобрял. Методы лорда тоже не блистали изяществом, но действовали лучше, поскольку сам главком по складу характера был прирожденным военным, но никак не политиком. А попытки Анакина играть какую-либо другую роль, пусть и по указке (и с подсказкой) Императора, обычно с треском проваливались.
Собственно, ситх из старшего Скайвокера тоже получился неправильный. Но это уже было целиком на совести Сидиуса, наплевавшего на все правила Темной стороны Силы еще лет за тридцать до рождения Империи. А если учитель позволяет себе пренебрегать некоторыми вещами, то как можно надеяться, что ученик окажется лучше? Особенно если это такой ученик.
Размышляя над этими высокими материями (поскольку думать о текущих делах не хотелось совершенно), Пиетт машинально перебирал лежащие на столе предметы. И очнулся именно тогда, когда вместо датапада под руку попалось холодное кольцо, подозрительно знакомо звякнувшее бубенчиком.
– Фелеца... – остаток фразы адмирал произносить вслух не стал, но громко подумал. Ньявва, если он правильно понял механизм выбора хозяина, должна была услышать свою нелестную характеристику и так. Разумеется, кошка не понимала отдельных слов, но была в состоянии уловить сильную эмоцию. И правильно ее истолковать.
– Ньяв? – умильное выражение треугольной кошачьей морды, возникшей над краем столешницы, было изрядно подпорчено рыжим пятном, украшающим некогда белоснежное ухо. Избавиться от компрометирующих следов ньявва не успела по причине удивительно мерзкого вкуса смазки, а об кожаную обивку дивана проклятое пятно оттираться отказывалось.
Адмирал выразительно уставился на кошку и покачал перед розовым носом разомкнутым кольцом ошейника. Фелеца страдальчески сморщилась, в который раз напомнив Пиетту Таркина, и подставила шею с таким видом, словно делала большое одолжение. Защелкнув замочек, Сорел провел кончиками пальцев по кошачьей спине. Та, как и ожидалось, была покрыта густым слоем пыли.
– Похоже, я рано зачислил себя в команду параноиков, которым везде мерещится взгляд в спину, – вздохнул адмирал. – Фелеца, любопытство сгубило множество кошек и одного адмирала. Так что учти, влезешь в реакторный отсек или в шлюзовую камеру – никто тебя там искать не будет.
Ответом Пиетту был взгляд круглых от возмущения голубых глаз, исполненный чистейшей невинности.
– Ничего, пара-тройка купаний в растворителе будут тебе хорошим уроком. Хотя, боюсь, я поседею раньше. И мы будем пугать экипаж «Амидалы» вдвоем... – Сорел саркастично хмыкнул и отряхнул испачканную ладонь. – Брысь, чудовище. У меня еще слишком много работы.
Фелеца обиженно фыркнула, демонстративно взмахнула хвостом и прошествовала к краю стола, но вместо изящного прыжка вниз, просто поскользнулась и свалилась на пол с нехарактерным для такого маленького тельца шумом. Ошалело помотала ушастой головой и на заплетающихся ногах ушла под диван – переживать. Адмирал проводил ее задумчивым взглядом и придвинул к себе деку. Помимо будущей «душевной беседы» с датомирской ведьмой имелись и другие проблемы. Не менее сложные, но хотя бы решаемые без привлечения сверхъестественных сил, пыточных инструментов и тяжелых наркотиков. Например, учет собранных трофеев.
Пиетт щелкнул селектором и поинтересовался:
– Рэнски, чем порадуете?
С солидным опозданием сообразив, что забыл поздороваться. Кажется, дурные привычки лорда Вейдера, да и Сидиуса, чего уж там, действительно были заразными. Или адмиралу просто хотелось сорвать на ком-то злость.
Но капитан, как оказалось, был готов к подобному завуалированному допросу и бодро отрапортовал:
– По предварительной оценке собрано около двадцати трех процентов движимого и недвижимого имущества, приблизительная оценка стоимости – от восьми до двенадцати миллиардов кредитов.
Сорел сообразил, что у него от изумления попросту отвисла челюсть, и поспешил захлопнуть рот, постаравшись сделать это бесшумно. Не стоило лишний раз демонстрировать свое удивление подчиненным.
Но, хатт задави, я не думал что там действительно так много!
– Весьма… впечатляюще, капитан. Надеюсь, вы будете выдерживать тот же темп.
– Сделаем все возможное, адмирал, сэр, – голос Рэнски буквально излучал оптимизм. – Комиссар был так любезен, что взял на себя организацию процесса распределения грузов и их учет.
– Таркин? – Пиетт не ожидал, что Уилхуфф вообще будет участвовать в этом неблагодарном деле, но у бывшего гранд-моффа был прирожденный талант к организации масштабных проектов. А вот таланта спокойно рыться в обугленных останках мирного населения, за ним, насколько помнил адмирал, замечено не было. Зачистка – дело штурмовиков. А после второго вылета на Соленую луну это дошло даже до Соло.
Кстати, а что делает аудитор?
– Да, сэр. Таркин и Соло, – ответил Рэнски. И обеспокоенный длительным молчанием Пиетта, позволил себе нарушить тишину спустя почти две минуты, – сэр?
– Да, капитан, я вас слышу, – проговорил Сорел, пытающийся переварить мысль о совместной работе двух столь разных людей. – На какой палубе происходит сортировка?
– Предварительная, с дезинфекцией и первичной грубой очисткой крупных объектов, в ангаре 14-Бэш, палуба 22-14. Вторичная – ангар 12-Беш, палуба 22-10. Мелкие объекты и культурные ценности сортируются в шестом ангаре жилой палубы, сэр.
– Спасибо, капитан.
Выключив связь, адмирал еще несколько секунд сидел, бессмысленно глядя перед собой.
– Надеюсь, эти «ценители прекрасного» хотя бы еще дошли до устройства аукциона, – пробормотал Пиетт. – Интересно, почему как что-то интересное – так Таркин, а как затыкать собой амбразуру – так я?
Вопрос, разумеется, был риторическим и ответа не подразумевал. Но Сорел намеревался внести некоторые коррективы в текущий расклад и выяснить, что же на самом деле творится в шестом ангаре. Причем немедленно.

Тишина в коридорах и практически полная их безлюдность показались адмиралу странными, но причина этого выяснилась достаточно быстро. Двое взъерошенных лейтенантов, с которыми Пиетт едва сумел разминуться в дверях лифта, выглядели так, как будто только что носили на руках хатта. А, судя по собравшимся в кучку глазам молодого поколения и практически отсутствующей координации движений – предположение было недалеко от правды. Только вот в роли носимого тела выступал не один из прожженных мафиози, а стандартный грузовой контейнер, размерами метр на метр на полтора. У правого страдальца на рукаве до сих пор виднелся след от стандартного запекаемого инвентарного номера.
Смутившиеся офицеры попытались откозырять командующему и одновременно убраться у него с дороги. Оба действия получились более чем посредственно, но Сорел был рад уже тому, что его не затоптали. В последние годы в Академию набирали сплошь рослых и физически развитых, пытаясь хоть так поднять престиж флота и произвести на обывателей «плакатное впечатление», но адмиралу постоянно казалось, что при этом приемная комиссия пренебрегает оценкой умственного развития будущих офицеров. Другими причинами объяснить сходство лейтенантов, передвигающихся по жилым палубам исключительно бодрой рысью, со стадом упившихся лума бант Пиетт затруднялся.
С некоторыми разумными предосторожностями добравшись до двери нужного ангара, Сорел с опаской заглянул внутрь, ожидая увидеть что угодно – от россыпи драгоценных камней на полу, до гонок на погрузчиках. Но вместо этого взгляду открылась мирная картина сложенных аккуратными стопочками ящиков, вокруг которых буквально роились полдюжины дройдов-секретарей, переговаривающихся между собой на каком-то специфическом машинном языке. А за столом, явно перекочевавшим в ангар из офицерской столовой, обнаружились Таркин и Соло. Причем последнего было почти не видно за стопкой датападов и коробок с инфокристаллами.
Судя по сосредоточенному лицу Хэна и лежащей на видном месте аудиторской карточке, бывший контрабандист сочинял отчет для своей грозной шефини, то и дело спрашивая у комиссара, как лучше построить фразу.
Уилхуфф терпеливо отвечал, не отвлекаясь от собственной деки.
Адмирал, заинтригованный подобным проявлением великодушия со стороны комиссара, неслышно (а за топотом металлических ног дройдов это не представляло никакой сложности) подошел к Таркину и заинтересованно уставился на экран.
На котором обнаружилось изображение вычурного колье из иторианских изумрудов. Оригинал изделия лежал рядом с локтем комиссара, но поразило Пиетта не это, а пятизначная цена украшения. Особенно с учетом того, что подобных побрякушек в пределах прямой видимости было около тонны. По самым приблизительным оценкам.
– Впечатляет, – только и сумел выдавить адмирал, безуспешно пытаясь прикинуть, что ему делать с такой астрономической суммой. А ведь это была лишь пятая часть!
Впрочем, если сбор ценностей был начат по правилам, то часть была первая и последняя. Вряд ли уцелевшие при бомбардировке предметы обстановки и облицовка дворцов стоили хотя бы столько же.
– Ага, – с запозданием отозвался вместо Уилхуффа Соло. – А еще у нас есть ключи к счетам «Черного солнца». И за них я даже готов простить почившему ящеру половину его прегрешений.
– Как великодушно, – съязвил очнувшийся от любования прекрасным бывший гранд-мофф. – Можно узнать – которую?
– Ту, что не касается Леи, – охотно сообщил Хэн, снова утыкаясь в свои цифры. Но уже через две минуты обманчивое спокойствие и сосредоточенность контрабандиста обернулись взрывом эмоций: – Сарлачий хвост, мне нужен Калриссиан! Без него я тут буду месяц копаться!
Соло с досадой выругался и отпихнул в сторону не поддающийся расшифровке блок.
– Ну, так вызовите его с Корусканта, – пожал плечами Таркин. Вспышка за последние полчаса была не первой и даже не десятой, поэтому лишний раз напрягаться, придумывая подходящий к ситуации ехидный комментарий, комиссару было уже попросту лень.
– Или перевезите данные в столицу, – выдвинул контрпредложение Пиетт. – Полагаю, там найдутся все необходимые специалисты.
– А еще там найдется Траун, – как бы невзначай заметил Уилхуфф. – И тогда большую часть культурных ценностей мы не успеем даже пощупать.
Можно подумать, это такая большая потеря, – командующий «Эскадроном» к материальным ценностям относился совершенно спокойно, считая, что им уделяют значительно больше внимания, чем стоит на самом деле. Практически любое украшение можно повторить, подобрав аналогичные по чистоте и весу камни, а здание возвести на новом месте, вписав в рукотворный пейзаж. Но искреннее сожаление о потенциально упущенной добыче, прозвучавшее в голосе бывшего гранд-моффа, провоцировало на колкость.
– Решили поправить пошатнувшее материальное положение, комиссар? – Сорел поискал взглядом кресло, но не нашел и уселся на ближайший ящик. – Или нашли даму сердца? Насколько я помню, вам всегда нравились рыжие. А зеленый, как показывает пример Мары Джейд, им обычно к лицу.
Таркин очень выразительно посмотрел на адмирала, взвешивая то, что собирался сказать, но передумал и отвернулся.
– По предварительной оценке стоимость наших трофеев составит порядка двадцати-двадцати пяти миллиардов, с учетом арестованных на данный момент счетов. Разумеется, большая часть будет не деньгами, а предметами, акциями и прочим, – выдержав достаточную для выражения недовольства паузу, заговорил комиссар. – Возможно увеличение суммы за счет более детального исследования имеющихся счетов Счетной палатой и СИБ. Хотя ведомство Айсард скорее будет исследовать из уцелевших владельцев.
– На Кесселе будет праздник, – тихонько добавил со своего места Хэн.
– Не сомневаюсь, – Пиетт растеряно потер висок. – Меня больше интересует, что со всем этим делать?
– То есть? – Таркин удивился настолько, что даже повернулся к адмиралу и внимательно на него посмотрел. «Эскадрон» и все причастные получат причитающееся, а остальное разойдется по частым коллекциям или осядет в казне.
– Есть один маленький нюанс, – вклинился Соло. – Решение о передаче денег должна принимать Лея.
Комиссар скептически вздернул бровь, пытаясь припомнить нынешнюю должность принцессы. И нельзя сказать, чтобы всплывшая в памяти информация его обрадовала.
– С ее высочества станется устроить аттракцион невиданной щедрости и попытаться накормить всех голодных Галактики. Обычная женская глупость.
– Не думаю, – Сорел осторожно обдумал спонтанно возникшую идею и пришел к выводу, что она имеет право на жизнь. – Уилхуфф, отберите украшений и Альдераанского антиквариата, сколько не жалко. Вручим принцессе как компенсацию за моральный ущерб.
– А остальное? – комиссар явно не успевал следить за беспорядочным полетом адмиральской мысли.
– Пустим на нужды флота, разумеется, – хищно улыбнулся Пиетт, предвкушая возможность выбить под это дело себе нормальный корабль. Ни «Амидалу», ни «Схватку» ему, как уже было понятно, никто отдавать не собирается. А раз так – придется ковать свое счастье самостоятельно.
– Да вы с ума сошли! – воскликнул Таркин. – На эти деньги можно четыре «Звезды Смерти» построить и еще останется!
Хэн просто старательно хлопал глазами, изображая лицом клинического идиота. Сам контрабандист считал, что выглядит достаточно вменяемо, но подозревал, что у сторонних наблюдателей может быть другое мнение. Впрочем, Соло оно интересовало мало. А вот степень возможного помешательства Сорела расстраивала.
– Боюсь, господа, Император пока полностью уверен в моем душевном здоровье, – адмирал, от которого не укрылись похоронные настроения собеседников, вытащил из ближайшего открытого ящика парочку топазовых подвесок, внимательно их осмотрел, спрятал в карман и поспешил откланяться.
– Что-то мне вариант с голодными начинает нравиться больше, – задумчиво проговорил Соло, глядя в закрывшуюся за адмиралом дверь.
– Мне тоже, – признал озадаченный собственной мыслью Таркин. – Но не стоит забывать про Вейдера и его тягу к гигантомании.
– Это да…

Глава 51

Три часа спустя, адмирал, до сих пор пребывающий в исключительно хорошем настроении (если состояние «веселый и злой» могло быть описано именно такими словами), шел по коридору двенадцатой палубы, мурлыкая себе под нос что-то отдаленно похожее на имперский марш и начисто игнорируя приветствия младших по званию. Офицеры, уже наученные горьким опытом общения с улыбающимся Таркиным, старались откозырять как можно быстрее и убраться подальше. Потому что за адмиралом, казалось, катилась гроза. Не ощутимая обычными зрением или слухом, но ясно различимая посредством того самого шестого чувства, которое обитает где-то в районе желудка и просыпается в ситуациях, близких к критическим.
Но Пиетт предпочитал пока не обращать внимания на эту волну паники, причины которой ему были прекрасно известны.
Да, за эти сто восемьдесят минут он успел достаточно много: лично проинспектировать отряды, занимающиеся зачисткой астероида и глубоким бурением, оценить их успехи как посредственные и установить крайний срок, по истечении которого «Эскадрон» начнет полновесную орбитальную бомбардировку, при необходимости переходящую в имитацию выполнения приказа «База-Дельта-Ноль». Луна после ухода флота, по мнению адмирала, должна была выглядеть как оплавленный булыжник без малейшего намека на следы существования жизни на нем.
Помимо этого, Сорел нанес визит в лазарет, где полюбовался на две стоящие рядом реанимационные капсулы. Одна – с принцессой Леей, вторая – с полутрупом гранд-моффа Кассаса, про который все успешно забыли, занятые более насущными проблемами. Ее высочество медики готовы были выпустить хоть сейчас, но вопрос адмирала о возможных последствиях для здоровья Органы-Соло, а в особенности угрожающая интонация, с которой он был задан, быстро заставили их передумать. И принцессу, к взаимному удовольствию принявших участие в обсуждении сторон, было решено оставить отдыхать и лечиться еще минимум на трое суток. За это время Пиетт надеялся завершить все дела и взять курс на Корускант. Где собирался передать ее высочество с рук на руки Императору. Или Вейдеру, если тот соизволит, наконец, вернуться из рейда в Неизведанные Регионы. Кассаса Сорел собирался сдать в Центральный госпиталь полным комплектом – капсулу с телом и десяток банок поменьше, занятых клонированными органами. В том, что эту мозаику реально собрать, не угробив пациента окончательно, адмирал уверен не был, но надеялся на участие форсюзеров.
Помимо этого Пиетт не поленился посетить начальника службы безопасности линкора и покопаться в его солидных запасах психотропных веществ и прочих занимательных своим содержимым склянок. Полковник СИБ попытался было возразить, намекая на опасность применения этих препаратов неспециалистом, но адмирал любезно сообщил безопаснику, для кого предназначен наркотик. Вопросы растаяли сами собой.
И теперь адмирал направлялся к тюремному лазарету, придерживая локтем экспроприированную из кабинета Тойнца деку и баюкая в ладонях медицинского вида пробирку с ярко-синей жидкостью. Красочный штамп на боку которой не оставлял ни малейших сомнений в ее предназначении.
Караул из четырех штурмовиков, усиленный парой ногри, при виде Пиетта вытянулся во фрунт и щелкнул – кто каблуками, кто когтями. Выглядело внушительно. Сорел милостиво кивнул охране и прижал ладонь к пластине замка. Ключом в данном случае, помимо стандартной идентификационной карточки, служили отпечатки пальцев и скан сетчатки. Насколько знал адмирал – это был единственный надежный способ запереть форсюзера. Разумеется, для одаренного, у которого достанет Силы попросту высадить бронированную дверь, не занимаясь ковырянием в запорах, этот метод не годился. Но обычная девчонка вряд ли могла быть сильнее лорда Вейдера, имевшего нехорошую привычку в дурном настроении ходить, снося все на своем пути, включая стены, зазевавших солдат, корабли и гермодвери. Но даже у главкома подобные приступы раздражения случались достаточно редко. И обычно инициировались его ситхским темнейшеством, Императором Галактики.
Собственно, приступ бешеной деятельности самого Пиетта тоже был связан с Сидиусом, но носил заметные следы столь любимой Сорелом творческой трактовки приказов. Ему было велено придумать – он придумал. И твердо решил успеть воплотить идею в жизнь. До того, как кто-то додумается ограничить полет его фантазии.
Не успеет, – с холодной иронией подумал адмирал, так до конца и не поняв, кого же имел в виду – Палпатина, Вейдера или кого-то еще. Но тут командующему пришлось оставить отвлеченные размышления и обратить внимание на текущую реальность.
Створки тяжелой шестислойной двери камеры разошлись в стороны, как распускающийся цветок, и захлопнулись сразу же, стоило Пиетту только перешагнуть порог. Камера, в которую он вошел, представляла собой вытянутое помещение примерно два на четыре метра, половина которого была занята больничной койкой, больше напоминающей гибрид бронированного контейнера с операционным столом. К массивному основанию ложа крепилась небольшая рама, по которой могло двигаться малое кольцо наручников. Кольцо побольше было запаяно на правом запястье заключенной. Стандартным замкам тюремщики явно не доверяли. А на коротком куске синтетического волокна, соединяющего кандалы, можно было спокойно поднять «Тысячелетний сокол». Вторая рука ведьмы была закреплена жестко, а к охватывающему предплечье объемному браслету медицинского диагноста тянулись многочисленные трубочки и проводки, для надежности упрятанные в общую металлическую оплетку. Картину завершал шоковый ошейник с датчиком движения, срабатывающий на любые перемещения свыше полуметра.
Кажется, сержанту надо сказать, что столь ревностное выполнение приказа – это перебор. Хотя очень может быть, что через пятнадцать минут я буду ему искренне благодарен, – оглядев шедевр конструкторской мысли, адмирал перевел взгляд на ведьму.
Зрелище было неутешительным. Легкомысленная пижама в цветочек, позаимствованная из запасов Леи как единственный предмет одежды, из которого датомирская «красавица» не выпадала сразу, не скрывала чрезмерной худобы девушки. Складывалось впечатление, что ведьму если не морили голодом, то заставляли регулярно работать на износ. Отчасти это совпадало с информацией из архивов Тойнца, но вряд ли такой эффект должны были дать выходы на арену. Вполне возможно, что причиной такого состояния было бесконтрольное использование Силы. Что подтверждали застарелые синяки и кровоподтеки, обнаружившиеся под смытым санитарами толстым слоем грима. Неудивительно, что ей приходилось прятать лицо – зрелище было не из приятных.
Разумеется, можно было списать их на побои, но экспресс-осмотр со сканированием, проведенный медицинским дройдом, показал, что именно эти повреждения внутренние, а не внешние. Собственно, внешних тоже хватало – по плечу ведьмы змеились два глубоких шрама, похожие на следы звериных когтей, сетка более мелких и уже побелевших от времени полос покрывала икры. Ну а многочисленные ссадины и порезы, оставшиеся со времен бегства с Соленой луны, довершали картину.
Рассматривая ведьму, Пиетт был уверен, что она разглядывает его в ответ. Некогда длинные волосы, безжалостно обстриженные неровными кусками (казалось, те, кто отвечал за санитарную обработку заключенных, просто срезали все вплетенные в прическу украшения, не утруждая себя распутыванием вьющихся прядей), падали на лицо девушки, успешно маскируя подрагивающие ресницы.
– Хватит притворяться, я же вижу, что вы не спите, – произнес адмирал, понимая, что пауза слишком затянулась.
Ведьма глухо фыркнула, сдула с лица мешающую прядь и уставилась на Сорела желтовато-карими глазами. Такой взгляд – презрение и уверенность в своих силах, нарисованные причудливой россыпью светлых точек на более темном фоне радужки, куда больше подошел бы дикому зверю, чем человеку. Но тут природа соизволила пошутить, сделав глаза действительно зеркалом души владелицы.
– И что с того? – голос Малены, хриплый от длительного молчания, эхом отразился от металлических стен.
– Ничего. Я хотел с вами поговорить и надеюсь, что вы будете сотрудничать, – Пиетт положил деку на сбившееся покрывало и продемонстрировал девушке пробирку. – В противном случае мне придется применить это. Сыворотка правды, двойная доза. Средство действенное, для обычного человека в таком количестве смертельное. На форсюзерах не проверял, не знаю. Но могу проконсультироваться с представителями СИБ. На Корускант привозили беглых джедаев, так что некоторый опыт в допросах одаренных у тамошних следователей имеется.
– Лжете, – насмешливо выплюнула ведьма. Мутная пелена беспамятства, вызванная действием парализатора и снотворного, постепенно рассеивалась и датомирка приобретала обычную самоуверенность. Сконцентрироваться даже на простейшем призыве Силы пока было слишком сложно, но Малена надеялась, что совсем скоро это изменится. Разумеется, если тюремщики не сообразят снова накачать ее снотворным.
Пиетт печально улыбнулся.
– Мне жаль вас разочаровывать, но, увы, я не лгу, – адмирал подошел к выпирающему из монолитной стены медицинскому блоку, и вставил склянку в предназначенный для нее паз.
Дно пробирки вскрылось автоматически, издав резкий щелчок, зловеще прозвучавший в наступившей тишине. Яркая ядовитая жидкость постепенно начала поступать в основной резервуар, окрашивая питательный раствор в бледно-голубой цвет.
– Начнет действовать минут через пятнадцать-двадцать. А пока я расскажу вам кое-что интересное из вашей же биографии, – Сорел удобно устроился в изножье кровати, предусмотрительно отодвинувшись настолько, чтобы ведьме даже не пришло в голову попытаться его лягнуть, и раскрыл принесенную деку.
Судя по яростному взгляду Малены и конвульсивно скрючившимся в характерном жесте пальцам, датомирская «красавица» остро жалела о невозможности Пиетта удавить, а то и что похуже. В ответ на эту демонстрацию намерений адмирал лишь дернул уголком губ, обозначив презрительную полуулыбку.
– Итак, если верить изъятым документам, то к Тойнцу некая Мила Хаугаард попала неполные семь лет назад. Но образец ДНК, отпечатки пальцев и рисунок сетчатки этой мифической Милы совпадает с вашим.
Адмирал взглянул на ведьму, пытаясь понять ее реакцию на подобное заявление, но лицо Малены вновь было бесстрастно. Лишь в глубине зрачков горели злые огоньки.
Пиетт едва заметно пожал плечами и продолжил чтение:
– Спустя неделю с мисс Хаугаард был заключен кредитный договор, согласно которому Мила получала пятьдесят тысяч кредитов наличными в долг и обязалась вернуть их в течение года. Процент при этом был грабительский, и к концу срока сумма должна была утроиться. Как ни странно, мисс Хаугаард подобные условия совершенно не удивили, более того, спустя десять стандартных месяцев она была должна виго Тойнцу уже более двухсот тысяч кредитов. Логично предположить, что взять с Милы, кроме глупой головы, было нечего и договор был продлен, а еще через год превращен в бессрочный. Но самым интересным является не это, а то, что вы были обязаны работать на фаллиена, пока не вернете деньги. При этом условия договора подразумевали, что все суммы, заработанные вами на арене, в счет погашения кредита использованы быть не могут. Таким образом, выкупить себя вы были не в состоянии. А по достижении полумиллионной суммы долга попросту переходили в собственность Тойнца.
Сорел перевел дыхание и, уже не надеясь на какой-либо отклик, закончил речь совсем не так, как собирался:
– Могу вас огорчить – эта цифра была достигнута больше года назад и если вы надеялись, что авантюра с принцессой способна принести вам пользу, то ошиблись. Если до этого виго мог распоряжаться лишь вашим временем и свободой, то после – вы стали принадлежать ему целиком.
Застывшее лицо ведьмы не изменило выражения, но сквозь эту маску просачивалась тоска. Глухая, звериная тоска. Адмиралу на секунду показалось, что еще чуть-чуть и хрупкая клетка, выстроенная Маленой из воли и ненависти, лопнет, взорвется истерикой и буйством Силы. Но чуда не произошло, лишь погас яростный огонек в глубине расширившихся от внутренней боли зрачков.
Пиетт помолчал с минуту. Откладывать неизбежное не имело смысла, да и времени было жаль. А раз так, то стоило заканчивать эту часть спектакля:
– Насколько я понимаю, вы знали об этом факте и как только получили возможность – отомстили. Разумеется, принцесса обещала вам покровительство, по доброй воле или нет – не так уж важно. Ее высочество вообще легко раздает обещания, как и положено политику, но вот платить за вас ваши долги она не будет. Сумма слишком велика.
Датомирка сморщила нос, как кошка, вступившая в лужу. Гримаса получилась на редкость выразительной и без слов проиллюстрировала мнение Малены о политиках, которых девушка явно спустила с небес на землю. Точнее, на одну ступеньку с воротилами преступного бизнеса. По сути дела, особой разницы действительно не было.
Адмирал, воодушевленный тем, что дело сдвинулось с мертвой точки, решил сыграть на добивание. И, добавив к почти безразличному тону тщательно выверенную нотку покровительственного презрения, произнес:
– Теперь Тойнц мертв, а все его состояние реквизировано в пользу Империи. И, согласно установленному правилу, экипажи кораблей, участвовавших в антитеррористической операции, имеют право на пять процентов от суммы. Не буду утомлять вас правилами расчета приза в зависимости от звания, скажу лишь, что выкупил вашу голову у Имперского флота. Шестьсот восемьдесят тысяч вашего долга и двести сорок – рыночной стоимости. И на это ушел почти весь причитающийся мне миллион. Надеюсь, вы это оцените.
– А если нет – вернете предыдущему владельцу? Зачем... зачем вам живая игрушка? Скучно!? – на последнем слове голос ведьмы зазвенел и сорвался, превратившись в хриплый всхлип.
Ого, как мы заговорили…
Наркотик, как показал быстрый взгляд на хронометр, уже пять минут как должен быть начать действовать. Впрочем, это было заметно и так – по стремительно теряемому Маленой контролю над собой. Рядом с ней и ее бурлящими расплавленной лавой эмоциями становилось попросту больно находиться. И никакие щиты не помогали.
Пиетт, почувствовав знакомый привкус крови на губах, мысленно выругался, со вздохом вытащил из рукава платок и прижал к носу.
Кажется, пора просить надбавку за вредность. Только вот у кого? – мрачно подумал адмирал.
– Вы... – ведьма все же сумела взять себя в руки и перестала напоминать проснувшийся вулкан, – какую вы хотите получить выгоду?
А вот это уже ближе к истине, дорогуша...
– Много и разных, – уклончивый ответ лучше, чем ничего. Особенно если не уверен в том, что будет хотя бы намек на пользу. А уверен адмирал не был, рассчитывая, в крайнем случае, просто выкинуть ведьму за борт и проститься с потраченными на нее деньгами.
– Вы оптимист, – Малена быстро приспосабливалась к изменяющейся ситуации, сообразив, что проще говорить что-то близкое к собственным мыслям, а не терпеть боль, вызываемую длительным молчанием.
– Всегда считал себя реалистом, если не хуже, – вяло отшутился Пиетт. – Для начала я хочу знать, как именно вы заманили принцессу в ловушку и возможно ли повторить этот фокус с другим форсюзером. Особенно меня интересует, зависит ли «доверчивость» жертвы от степени ее владения Силой и уровня обучения. Второе – я хочу знать, почему и для чего Тойнц интересовался одаренными. Вы выходили против них на арену, побеждали или проигрывали, не важно. Мне нужна характеристика на всех, кого вы сможете вспомнить. Если же ваша забывчивость окажется патологической – вы получите в свое распоряжение записи поединков, а вас, в свою очередь, получат соответствующие специалисты по освежению памяти. Третье – я хочу знать, зачем Тойнцу нужны были именно вы. Держать форсюзера на коротком поводке, не имея никаких способностей к Силе – опасно. Желать получить второго – еще опаснее. Значит, было что-то, перевешивающее этот риск. Ну и последнее – я хочу знать, что умеете вы лично. Кто и чему вас учил, предел способностей и прочее.
– Обширный список вопросов, – ведьма скосила глаза на мерцающую голубоватым светом емкость с питательным раствором. – Только вот мне не хватит жизни на них ответить.
– Если вас это хоть немного мотивирует, – хмыкнул адмирал, – то могу сказать на выбор две вещи. Вы ответите мне здесь и сейчас, быстро и четко. И каждый ваш правдивый ответ спишет по пять тысяч вашего долга. Или ответите потом, но Императору. И, поверьте, там ваши финансовые трудности никого интересовать не будут. Как и сохранность жизни.
– А вас интересуют? – Малена оценивающе прищурилась.
– Да, – Пиетт поймал взгляд ведьмы, провоцируя ее на попытку прощупывания оппонента Силой. – И поэтому я, как и вы, заинтересован в том, чтобы закончить этот допрос побыстрее.
– Утешили, – фыркнула девица, – я удовлетворю ваше любопытство и умру свободным человеком. Судя по той дозе, которая уже во мне. Двойная ведь смертельна?
– Ошибаетесь, – мягко улыбнулся Сорел, – не умрете, поскольку я вам солгал. Доза обычная, а вы слишком плохо умеете отличать ложь от полуправды.
Повисла пауза, заполненная игрой в гляделки. Без форсюзерских фокусов, просто столкновение взглядов глаза в глаза в течение нескольких томительно длинных секунд.
– Какая же все-таки сволочь, – печально и абсолютно честно произнесла ведьма.
– Не думайте, что вы первый человек, который мне это говорит, Малена, – адмирал героическим усилием задавил рвущийся наружу смешок. Вывод, сделанный датомирской одаренной, развеселил его, напомнив один давний разговор о личных качествах хороших штабных офицеров. Но не стоило отвлекаться от основной темы.
– Итак, ловушка для принцессы – чья была идея, кто разрабатывал схему, какие условия учитывались и так далее...

Глава 52

– Какое-то у меня нехорошее предчувствие, – едва слышно пробормотал Люк, глядя на зеленовато-рыжий диск планеты, постепенно заполняющий собой лобовой иллюминатор «Скользящей тени».
Мара в ответ неопределенно хмыкнула. В ее понимании подобные предчувствия были всего лишь поводом для усиления бдительности. А на данный момент все возможное сделано уже было. Дефлекторы выведены на максимум, пушки в боевой готовности, координаты эвакуационного прыжка рассчитаны и введены в навигационный компьютер. И это невзирая на то, что предварительное сканирование не показало никаких признаков действующей цивилизации, а потерявшие форму развалины многовековой давности, обнаружившиеся неподалеку от точки высадки, угрозу представляли разве что для археологов. Впрочем, Джейд, удостоившаяся в свое время посещения Коррибана, помнила о том, что быть и казаться – вещи разные. Но относилась к этому знанию философски.
Скайвокер же, с прелестями ситхского обучения в полной мере так и не познакомившийся, предпочел предаться размышлениям на тему своей изменчивой судьбы, предоставив Руке Императора делать дело. Благо получалось у нее отлично.
Сама идея отправиться на поиски древних артефактов, озвученная Марой пару недель назад, показалась Люку сомнительной. Время было не слишком мирное, и куда логичнее было заниматься насущными проблемами, а не ковыряться в древних камнях. Но ни Император, круглосуточно занятый делами Сената, Совета моффов, и бесконечными заговорами, ни Йода, проводивший почти все свое время в компании забрака, с юным джедаем общаться не желали. С одной стороны это было обидно, с другой – давало простор для фантазии и поиска приключений на разные части тела. Последнее на Корусканте было затруднительно – получившие драконьих хвостов лично от Сидиуса ребята Айсард ходили за рыцарем круглосуточно. И минимум вчетвером. Оставалось культурно просвещаться, полировать оставленных на его попечение дройдов, и спать. Редкая роскошь, по сравнению с временами Альянса. Кеноби пропадал среди тех же СИБовцев, Квай и Экзар занимались исследованиями сомнительного толка, Вейдер воевал на дальних рубежах, Лея и Хэн мотались по Галактике. Оставалась Джейд. Во всей своей взбалмошной красе и личных... особенностях психики.
Люк вздохнул и осторожно пощупал скулу. След от пощечины, которую ему влепила протеже Императора, давно исчез, но неприятное воспоминание осталось. С другой стороны, умения общаться с девушками, как надеялся младший Скайвокер, при этом прибавилось. Во всяком случае, практики ведения рискованных переговоров накопилось изрядно, поскольку Мару после инцидента в сенатской ложе пришлось долго утешать и всячески задабривать, так как Рука Императора вбила себе в голову, что без титула и личной планеты она младшему Скайвокеру не пара. Раз уж адмиралы ниже королевы не смотрят, то потенциальному Наследнику Империи это тем более не по чину.
О том, что у Сидиуса в планах значилась Наследница, ситхесса старалась не думать, отрицая саму возможность управления государством женщиной, отягощенной выводком детей и разгильдяем-мужем для комплекта. Мнение Леи по этому вопросу она узнать не потрудилась. А зря. По большому счету, Органа-Соло была единственной кандидатурой на пост главы государства, которая бы в равной степени устроила как Альянс, так и Империю. Разумеется, Мон Мотма считала, что готова к такой ответственности принцесса будет лет эдак через десять-пятнадцать, но Палпатин мысли чандрилльской сенаторши не разделял, предполагая, что этот момент наступит значительно раньше. И поэтому готов был гонять Лею с поручениями чрезвычайно важности до последнего для беременности. Благо Анакин был достаточно далеко, чтобы этому воспрепятствовать.
Так или иначе, но помешать Маре в осуществлении ее странного проекта никто не успел, поэтому сейчас они болтались на краю Галактики, где-то поблизости от Адумара и занимались ерундой.
– Будем внизу через тридцать секунд, – напряженно сообщила Джейд, одним глазом кося на приборы, а вторым – в обзорный иллюминатор.
– А? – очнулся Люк и тут же захлопнул рот – «Тень» ушла в крутое пике, лишь с большой натяжкой могущее считаться заходом на посадку. С таким пилотажем и до катастрофы недалеко. Но Мара была абсолютно уверена в себе, и Люк немного успокоился. Тем более, что снизу в них никто так и не стрелял.
Стремительно падавший вниз кораблик в последний момент завис на высоте всего нескольких метров над землей, истошно взвыв репульсорами, и долю секунды висел на столбе пламени, вырывающемся из форсируемых маршевых двигателей. После чего Рука Императора сочла поверхность достаточно продезинфицированной и бросила яхту на посадочные опоры. В недрах «Скользящей тени» что-то жалобно тренькнуло, но в остальном обошлось без повреждений.
– Лихо, – признал Скайвокер-младший, выпутываясь из ремней безопасности. – Только, пожалуйста, доверь в следующий раз штурвал мне, хорошо?
– Это еще почему? – девушка, одной рукой переключавшая тумблеры на панели управления, а второй поправляющая растрепавшие волосы, повернулась и удивленно уставилась на своего спутника.
– Мне так будет спокойнее, – ровно сообщил Люк. Признаваться в том, что он до последнего момента боялся, что Джейд в попытке произвести впечатление все же разобьет кораблик, не хотелось. Как и провоцировать ситхессу на новые подвиги.
– Я напугала парня, взорвавшего первую «Звезду Смерти»? – саркастично поинтересовалась Рука Императора.
– Обеспокоила. В некотором роде, – с дипломатией по-прежнему не складывалось, но даже такое неуклюжее объяснение было лучше, чем ничего. Особенно сейчас, когда Люк немного освоился и начал различать в Силовом фоне планеты не только белый шум, но и отдельные мелодии. И вот эти мелодии его действительно беспокоили.
Мара, уловившая изменение настроения джедая, добавила к бластеру и световому мечу, привычно оттягивающим пояс ее зеленого комбинезона, еще пару виброножей и даже один термодетонатор. Огневая мощь лишней не бывает, а против ранкора, например, нужно что-то серьезное. Не говоря уже о людях.
– Не стой столбом, рыцарь, – убедившись, что ничего не забыла, девушка скользнула к выходу из рубки, – нас ждут великие дела.
– Не сомневаюсь, – буркнул Скайвокер.
Меня они почему-то каждый день ждут. И зачем, спрашивается?
Спустившись за Марой по трапу, Люк остановился и принялся изучать окружающий пейзаж. Для более качественного погружения в Силу надо было закрыть глаза, но джедай не спешил этого делать, подозревая, что добром подобное начинание не кончится. Мало ли какая дрянь тут водится? Куснет безо всякого злого умысла, а потом сиди в карантине неделю…
Странно, что тут так тихо, и живность только мелкая. Как вроде выбил кто крупных хищников. А раз выбил, значит население тут есть. Или было, – поправил себя Скайвокер, покосившись на полустертый рисунок на каменных плитах у себя под ногами.
Разумеется, если цивилизованные обитатели планеты уже вымерли, то беспокоиться было не о чем, но в отпечатке местного мира чувствовалась какая-то неправильность, незавершенность. И Люк никак не мог понять, с чем она связана.
Потоптавшись на месте еще пару минут, рыцарь понял, что пора переходить к активным действиям и присоединился к Маре, деловито обшаривающей уцелевшие после их посадки зеленые насаждения.
Увлекшаяся поисками Джейд без всякой жалости рубила кустики и деревца, попадающиеся по дороге, пытаясь расчистить остаток того узора, на который обратил внимание Люк. Судя по всему, это была гигантская картина, изображающая схватку некого гуманоида с весьма неприятной на вид тварью.
– Странно, – Рука Императора отшвырнула последнюю ветку в сторону. – Изображен ситх, но с кем он дерется, я понять не могу. Точнее могу, но это глупо.
– В смысле? – Скайвокер Силой собрал изрубленную в куски флору и сложил аккуратной стопочкой на краю площадки.
Мара пожала плечами.
– Ну, представь, что ты сражаешься с палли или стаканом синего молока.
– С молоком я как раз сражался, в детстве, – улыбнулся юноша. – И в основном проигрывал.
Джейд странно посмотрела на рыцаря, но ничего не сказала. В ее детстве вопрос с едой решался просто – или она ест, что дают, или ходит голодной. Причем особой разницы в этом вопросе между ее родными родителями и Палпатином замечено не было. Только в первом случае причина была в недостатке продуктов, а во втором – в недостатке терпения. И не у Палпатина, разумеется, а у самой Мары. Воспитывать же пятилетнего ребенка молниями пониже спины даже Император считал педагогически неверным.
– Ладно, проехали, – пробормотала девушка. – В общем, тут изображен древний ситх, который пытается завязать на бантик листья салата. За каким хаттом ему это понадобилось, не имею понятия. Могу только предположить, что резчик злоупотребил спайсом. Или чем похуже.
– Или в те далекие времена салат был хищным, – парировал джедай, поежившись от воспоминания о живой изгороди, выращенной Экзаром Куном на Явине. Вот та точно была не прочь подзакусить зазевавшимся джедаем.
– Ага… ты еще скажи, что после победы этот неизвестный лорд модифицировал несчастное растение. Исключительно из любви к искусству, – Рука Императора еще раз окинула критическим взглядом рисунок и поморщилась. Искать артефакты здесь было бессмысленно. Присваивать планету, судя по всему, тоже. Какой смысл называть себя повелительницей мира, в котором вершиной эволюции являются летучие ящерицы чуть больше метра длиной?
А ведь учитель обещал, что тут обязательно найдется что-то интересное. Или это он так изощренно пошутил? – Джейд впервые задумалась над мотивами Императора, в качестве первой (и последней, кстати) цели предложившего ей именно эту планетку.
– Мара, обернись, – напряжение в голосе Люка заставило девушку автоматически положить одну руку на рукоять меча, а второй потянуться за бластером.
– Как мило, – низкий, чуть хрипловатый голос, громом прозвучавший в наступившей тишине был несомненно женским. – Впервые за столько лет в меня гости. И какие гости.
Шипение четырех одновременно вспыхнувших лазерных мечей, два из которых были алыми и два – изумрудно-зелеными, слилось в один опасно тихий звук.

Тяжелая ткань плаща, скрывавшего фигуру незнакомки, еще оседала на землю, а сама она уже двигалась вперед, стремительно, как атакующий дракозмей. И на удивление грациозно.
Как танцовщица, – успел отметить про себя Скайвокер, резко уходя в сторону в попытке увернуться от просвистевшего в опасной близости красного клинка.
Мара, шарахнувшаяся в противоположном направлении, была вынуждена бросить бесполезный бластер и ухватиться за рукоять меча двумя руками. Судя по ловкости врага, дело обещало быть жарким, поэтому стоило сосредоточиться на главном. А еще Джейд сильно сомневалась, что сумеет парировать удар одной рукой – агрессивно настроенная незнакомка по скорости не уступала мастеру-джедаю Кеноби, не говоря уже о том, что местная леди-ситх была на полголовы выше Мары и явно сильнее. Причем не только физически.
Выберусь отсюда, выскажу Сидиусу все, что я о нем думаю, – пообещала себе Рука Императора, перекатом уходя от очередного удара и едва успев втянуть голову в плечи, когда алое лезвие промелькнуло перед глазами, вспоров пыльный камень плит. Пока Джейд хватало только на защиту, про оборону думать было рано, а если Люк не очнется и не перестанет разглядывать стройные ноги (тут Мара скрипнула зубами от зависти) этой дамочки, то думать придется вообще сразу о кладбище.
Скайвокер, сосредоточенно парирующий сыплющийся на него град ударов, в свою очередь постепенно приходил к печальному выводу, что до полноценного джедая ему еще очень далеко. Бритоголовая леди-ситх, выглядевшая, по его мнению, лет на сорок, обладала завидной физической подготовкой и явно не отлынивала от тренировок. А несколько шрамов, украшавших разные части ее почти совершенного, за вычетом татуировок, тела, недвусмысленно намекали, что противники незнакомке встречались посерьезнее двух недоучившихся форсюзеров.
Что ж, попробуем решить задачу немножко иначе, – Люк проводил взглядом взметнувшийся край широкой юбки, казалось, ничуть не мешающей своей хозяйке выполнять акробатические трюки, и подпрыгнул, вспомнив уроки Мола.
Мечи скрестились с жутким треском, а фонтан жгучих искр на долю секунды ослепил юношу. Впрочем, тактильным ощущениям это не помешало. В челюсть он не попал, но по корпусу излишне шустрой темной прилетело от души. Как оказалось, радовался Скайвокер рано – ситхесса лишь резко выдохнула и взвинтила тем атак до предела. Краем глаза Люк успел заметить «упорхнувшую» в остатки кустов Мару, отброшенную толчком Силы, но помешать этому не смог никак, поскольку был занят собственным спасением – как выяснилось, одной рукой неизвестная одаренная может парировать даже удар с разворота. И не только парировать.
К несчастью, именно этот удар и стал для рыцаря роковым. Сила инерции развернула его вокруг оси, лишив устойчивости, чем немедленно воспользовался противник. И следующий вдох Скайвокеру пришлось делать уже стоя на коленях и глядя на скрещенные у горла клинки.
– Ну и кто же мне попался, а? – незнакомка скривила полные губы в презрительной улыбке, – потрудись представить, мальчик, нехорошо умирать безымянным.
– Люк… Скайвокер, – юноша изо всех сил вытягивал шею, пытаясь отстраниться от потрескивающего лезвия, но поза была не слишком устойчивой, поэтому каждое лишнее движение могло стоить ему головы. Как графу Дуку, в свое время. Если он ничего не путал, Вейдер казнил мнимого лидера Сепаратистов именно так.
– Скайвокер? – ситхесса нахмурилась, вглядываясь в лицо поверженного врага. Увиденное ей, судя по всему, не слишком понравилось. Люк на всякий случай постарался закрыться от ментального сканирования, но делать это явно надо было не сейчас, а минут двадцать назад.
– Сын Анакина Скайвокера… занятно, – желтовато-карие глаза прищурились, а татуированные брови сошлись на переносице. Не слишком радужное начало.
М-да, моя неуклюжая попытка поднять щиты явно не возымела успеха. Леди-ситх без труда определила родство. Но если она знала Анакина, то откуда? – додумать мысль Люк не успел, поскольку в «беседу» бесцеремонно вклинилась Мара.
– Дарта Вейдера, если точнее, – поправила ситхессу Джейд, выпутавшаяся из растительной ловушки и наставившая на незнакомку бластер. Судя по выражению лица Руки Императора, стрелять она собиралась без колебаний. И не слишком заботилась тем, что может остаться в результате не только без врага, но и без союзника. – Кстати, умирать безымянной действительно нехорошо, а?
– Асажж Вентресс, – с отчетливой насмешкой ответила темная одаренная, сопроводив слова издевательским поклоном. Люк пропустил момент, когда алые мечи погасли, но сообразив, что ему уже ничего не угрожает, обессилено рухнул вперед, едва не уткнувшись носом в колени ситхской леди. Возблагодарив обе стороны Силы за то, что за новостями следят даже в таком захолустье. Как за то, что его отец в свое время обзавелся достаточно серьезной репутацией.
– Ученица Дуку? – неверяще проговорила Мара, в памяти которой всплыл обрывок из «детских сказок», которыми под настроение любил пичкать ее Император. Правда, у Палпатина в рассказе плохие и хорошие стороны часто менялись местами, но маленькая Джейд запомнила необычное имя, напоминавшее ей жужжание кусачего насекомого.
– Она самая, – согласилась Вентресс. – А ты откуда это знаешь, дитя?
– Учитель рассказывал, – огрызнулась Рука Императора, мысленно добавляя к списку претензий еще одну. Ведь Палпатин точно знал, что Асажж жива, раз обещал сюрприз, в то время как в его «сказке» леди-ситх погибала в сражении с джедаями. Одним из которых, кстати, был не кто иной, как Кеноби. А вот вторым… вторым был Скайвокер-старший.
Сарлачий хвост! – мысленно ругнулась Мара, представив, что по этому поводу скажет Вейдер. – Даже тут влипли!
– Учитель? – Вентресс повесила свои мечи на пояс, и небрежным жестом призвала трофейные сейбры. Люк дернулся было за своим, но под насмешливым взглядом ситхессы почувствовал себя неуютно и даже немного покраснел. – Дай-ка я угадаю, как его зовут. Лорд Сидиус, не так ли?
Джейд молча кивнула.
– Значит жив еще, старый шаак, – резюмировала Асажж, отворачиваясь и подбирая свой плащ. Придирчиво осмотрев материю на предмет пятен, она набросила тяжелую ткань на плечи и защелкнула пряжку, тщательно расправив образовавшуюся складку. Люк мысленно вздохнул, мимолетно пожалев, что теперь не сможет разглядывать загадочную леди. А ведь там было на что посмотреть!
– Ну… не совсем жив, – уточнил Скайвокер, так и научившийся толком лгать в присутствии одаренных. И поэтому стремившийся прикрыть одно чувство другим, поскольку не был уверен в том, что Мара простит ему такое пренебрежение ее драгоценной персоной.
Вентресс застыла на месте, буквально источая подозрительность. И стягивая Силу в тугой клубок. Рыцарь на всякий случай оценил пути отхода, но прыжок в неизвестность с площадки показался ему более рискованным мероприятием, чем попытка переговоров. Поэтому он просто постарался открыть свой разум и расслабиться. Резонно полагая, что взлом памяти штука неприятная, а голова у него уже и так болела. На нервной почве.
Судя по возмущенному шипению Мары, ученица Императора не была настроена делиться своими секретами, и сопротивлялась сканированию изо всех сил, нащупывая свободной рукой термический детонатор на поясе. По мнению Скайвокера, это была плохая идея, так как взрывом с гарантией накрывало всю площадку.
– Так, мальчики-девочки, – Вентресс встряхнулась, мотнув татуированной головой и резко ослабив хватку Силы, – прекратите меня морочить.
– Мы не… – начал Люк вслух, но умолк, ощутив, как невидимые пальцы слегка сжали его горло. Не удушая, но предупреждая о возможных последствиях.
Никого мы не морочим, – продолжил тираду Скайвокер, ничуть не смущенный тем, что пришлось прибегнуть к другому способу передачи информации и невольно доказывающий при этом, что нравом он удался в маму – заставить Падме замолчать против ее воли было весьма проблематично. – Просто после того, как я отказался убивать Вейдера, Император решил казнить меня сам, но вместо этого оказался в шахте реактора…
На это Асажж звонко фыркнула и ответила тем же способом:
Ребенок, ты даже не представляешь, какой ты сейчас смешной... да против Анакина ты и тридцати секунд не выстоишь, джедай в кавычках. Просто лорд ситхов почему-то не собирался тебя убивать. Впрочем, эту историю я не откажусь выслушать в подробностях и вслух. Как и сказку о том, как и почему влюбленный в сенаторшу рыцарь, охотившийся за моей головой несколько лет, сменил сторону. Извини, малыш, но думаешь ты очень сумбурно. А твоя девочка и того хуже.
Люк, которого в недостаточной ясности мышления давно уже не упрекали, мгновенно надулся, но леди-ситх не собиралась обращать внимания на чужие эмоции. Да и щадить чье-либо самолюбие – тоже.
«Малыш»… как сговорились, – вздохнул Скайвокер, отряхивая запыленный комбинезон и поминая Соло в не слишком лестных выражениях. Кажется, такими темпами у него скоро появится аллергия на всяких самоуверенных личностей. Хотя, казалось бы, какая связь между бывшим пиратом и бывшей ученицей графа Дуку?
Идиот! – мысленно взвыла Мара, – ты хоть понимаешь, что делаешь!?
Прекрасно понимаю, в отличие от некоторых, – отрезал юноша, выпрямляясь в полный рост и уверенно глядя перед собой. – Я всего лишь собираю недостающие кусочки мозаики.
Вентресс, терпеливо дожидающаяся, пока молодое поколение выяснит отношения, одобрительно кивнула и жестом пригласила следовать за собой.

Ух, как все-таки классно :) Когда же продолжение? Оно просто обязано быть! :)