На планете Гаатен, среди мрачных шпилей некогда великого города стояли развалины сиротского приюта, куда давным-давно отправляли со всего сектора детей, которые лишились родителей во время Войн клонов, - до тех пор, пока для них не найдутся новые пристанища.

Только не все в приюте было благополучно. Среди детей ходили толки о темном ужасе, что является ночью: высокий, худой человек с острыми зубами и горящими глазами, который от времени приходит в приют и крадет детей. Он вытаскивал их из постелей и уволакивал через окно, заглушая их крики. И никто больше не слышал о детях, похищенных этим ужасным существом.

Дети пересказывали слухи испуганным шепотом под простынями или прикрывая рты сложенными ладонями, когда гас свет. Персонал же приюта, конечно, пресекал подобные разговоры. И хотя за многие годы некоторые дети на самом деле пропадали — наверняка всего лишь беглецы, недовольные своей судьбой и раздавленные потерей родителей, —слухи представлялись не более, чем дикими фантазиями беспокойных малолеток, воплощением их страха и боли. Тем не менее, слухи не прекращались, и персонал приюта мало что мог с этим поделать.

Все, кто оказывался в приюте, слышали рассказы об этом чудовище и с той минуты дрожали от страха, что они тоже могут стать следующими жертвами. Все, кроме одной.

Элиш всегда считалась выдающимся ребенком, еще со времен учебы в школе на Маллоране, где она поражала учителей своей уверенностью и способностями. Она была добра и ласкова, предпочитала заботиться прежде всего о других и тем самым расположила к себе как сверстников, так и детей младшего возраста. Как и ее мать – стражница в маллоранском дворце - Элиш всегда чувствовала глубокую связь со вселенной и всеми населяющими ее живыми существами. Эта связь даровала ей невероятное чувство покоя, и она, хотя и была наслышана об ужасах, отказывалась верить в какого-то там темного призрака, которого боялись другие дети. Для Элиш зло представляли не чудища, а люди, поскольку она понимала, что все те жестокости, которые совсем недавно опустошали галактику, свершились по воле отдельных людей, а не порождений мрака.

Так случилось, что после того, как Элиш прибыла в приют на одном из огромных имперских транспортников, она сделалась для других детей твердой поддержкой, помогала им отбросить свои страхи и, несмотря на тяжесть их потерь, находить покой в спальнях и классах ветхого здания.

Так прошло несколько месяцев, и, к радости сотрудников приюта, разговоры о призраке пошли на убыль. Дети, казалось, приободрились, и когда корабли с припасами прибыли вновь, некоторые сироты обрели дома и приемных родителей, готовых окружить своих новых подопечных любовью и вниманием.

Часто Элиш просыпалась по ночам от криков - некоторых детей в спальне мучили кошмары, которые вырывали их из дремоты, заставляя трястись в кроватках и обливаться потом. Никто из ночных сотрудников не пришел бы утешить бедных детей, и Элиш выскальзывала из постели, брала их за руки, и ее спокойных слов и утешительного присутствия бывало достаточно, чтобы прогнать кошмары и помочь снова уснуть.

Но однажды ночью, вскоре после прибытия Элиш, началось сильное волнение, и все вокруг нее будто зазвенело тревогой. Девочка вскочила с постели: в спальне стоял переполох, а дети говорили, что незадолго до рассвета приходило чудовище и украло маленького мальчика по имени Самил.

Его и вправду нигде не было, и ни сотрудники, ни дети не смогли его найти, сколько ни искали. Не было и никаких доказательств появления незнакомца - разве что окно тихо стучало на ветру, потому что защелка оказалась незапертой.

Закрыв окно, сотрудники приюта начали разводить детей обратно по кроватям, сюсюкать или шикать, когда те плакали от отчаяния. Детям говорили, что Самила найдут утром, или же он решил сбежать и бросить их, ускользнул в ночь, чтобы идти своей дорогой. Но Элиш видела, что под кроватью Самила остались его разбросанные вещи, - и она знала, что он никогда бы не оставил своих игрушечных героев, потому что не выдержал бы разлуки с маленькими самодельными фигурками.

Итак, когда другие дети, наконец, снова улеглись в кроватки, Элиш лежала без сна, обращаясь к своим чувствам, потому что могла ощущать Самила через его связь со вселенной - такую же, как у нее самой. Это отличало их от прочих детей - кроме, пожалуй, маленькой кессурской девочки по имени Джи'фар, которая как будто обладала похожим даром.

И все-таки Элиш, конечно же, не почувствовала никаких следов Самила ни в приюте, ни поблизости. Расстроенная, она пролежала без сна всю оставшуюся ночь, уверенная, что на следующий день его не найдут.

На следующее утро несколько сотрудников отправились в деревню неподалеку в надежде обнаружить, что Самил ночью сбежал туда. Они были уверены, что найдут его, продрогшего и смущенного, забившимся в чей-то сарай – и готовым вернуться в приют, согреться в теплой ванне и отдохнуть.

Но, как и ожидала Элиш, сотрудники вернулись через несколько часов, усталые и голодные. Нигде не было ни вестей о мальчике, ни следов - ни в деревне, ни на окрестных тропинках и дорогах. Он просто исчез, и они ничего не могли с этим поделать.

На следующий день слухи о темном ужасе вернулись. Дети шептались о скрипе окна, о шипящем дыхании чудовища, когда оно обходит кровати, о леденящем холоде - знаке его появления. Несмотря на все усилия персонала, ребятишки в страхе перешептывались друг с другом: что, если в следующий раз темный ужас схватит их?

В следующие несколько недель Элиш подружилась с Джи'фар. Кессурианка была почти на два года моложе Элиш, но, как и она, держалась не по годам уверенно. Вместе они долго гуляли по окрестностям, осматривали близлежащие развалины, читали, рассказывали друг другу истории о Войнах клонов и всяких ужасах, которые они видели, и вместе учились у суровой пожилой учительницы, которая возглавляла приютскую школу. Они поменяли койки, чтобы быть ближе друг к другу, и каждую ночь, когда Джи'фар засыпала, Элиш не спала так долго, как только могла, наблюдая за подругой - и за окном спальни: не покажется ли чудовище? Потому что после кошмарного исчезновения Самила Элиш начала задумываться, нет ли в жутких историях о желтоглазом призраке хоть доли правды.

Время шло, и жизнь в приюте понемногу наладилась. Вскоре должны были прибыть транспортные корабли с сезонными припасами, и приют пополнится новыми детьми - а кто-то уедет и поселится в новых домах, в других мирах, далеко-далеко. По мере подготовки к этому приют бурлил жизнью.

Элиш все еще раздумывала о бедном Самиле, но спустя столько времени снова начала сомневаться в рассказах о призраке. Возможно, Самил на самом деле сбежал - в конце концов, ему было несладко в приюте - и просто спрятался от поисковых групп. Может быть, он прятался где-то в развалинах старого города, устраивая себе новую жизнь по-своему. И все же Элиш терзалась сомнениями: если бы он был там, разве она не почувствовала бы его присутствие, как с Джи'фар, когда им доводится разлучиться днем?

Целыми неделями она неусыпно присматривала за младшей подругой, но со временем ночные бодрствования взяли свое, и Элиш устала до мозга костей. Так случилось, что, когда однажды ночью Джи'фар уснула, Элиш ощутила, что сама засыпает, не в силах больше бодрствовать и следить за подругой.

Элиш пробудилась внезапно. В спальне – ни звука, кроме тихого бормотания спящих рядом детей. Легкий ветерок коснулся ее щеки, и она потянулась, перевернувшись на бок, чтобы посмотреть в окно. Занавеска мягко колыхалась на ветру, мерцая в лунном свете. Элиш содрогнулась. Окно было открыто!

Девочка подскочила, судорожно дыша. Она повернулась к Джи'фар... и поняла, что опоздала.

Над спящей подругой нависла скрюченная, сутулая фигура призрака. Он был одет полностью в черное, со странным металлическим кругом, прикрепленным к пластине на спине. Глаза пылали ярко-желтым, и казалось, что по бледным щекам текут кровавые слезы. На серой безволосой голове виднелись странные красные отметины, образующие узоры на макушке. Высокий, худой, с длинными руками и тонкими пальцами, он наклонился ниже, схватил Джи'фар, крепко зажав ей рот, и посмотрел прямо на Элиш. В злобной улыбке сверкнули острые зубы.

А потом он ушел, так быстро, что Элиш едва сумела понять, что же она видела. Казалось, он порхал среди теней, легко перепрыгивал через детские кровати, пока не остановился прямо перед открытым окном, поставив ногу на карниз. Элиш будто приросла к кровати, не в силах двинуться или издать хоть один звук. Девочка отчаянно боролась со странной силой, что сковала ее, она отталкивала ее мысленно... и на миг ей показалось, что она вот-вот справится, сумеет освободиться и сделать что-нибудь, чтобы помочь подруге.

И тогда темный ужас остановился в открытом окне и в жутком сиянии лунного света посмотрел на нее, благодарно склонив голову, прежде чем шагнуть в холодную ночь.

Элиш тотчас ощутила, как к ней вернулись чувства, и закричала.

Загорелся свет и прибежали сотрудники, но ничего уже нельзя было поделать. Ни в окне, ни среди развалин внизу не было никаких признаков призрака. И Элиш ничего не оставалось, кроме как смотреть со слезами на пустую кровать Джи'фар.

Все в приюте знали, что Элиш - разумная девочка, и не сомневались в ее рассказе о желтоглазом человеке и его злой улыбке. В спальнях стало больше ночных патрулей, на окно поставили новый замок, но, по правде говоря, что еще оставалось делать? Дальнейшие поиски не принесли плодов, как и после исчезновения Самила. Джи'фар пропала, и Элиш больше не ощущала на Гаатене ее присутствия.

Жизнь в приюте продолжалась, но среди детей воцарилось угрюмое молчание. Без ласкового утешения Элиш они снова начали бояться, что злой призрак вернется.

Однако Элиш знала, что, если он придет, то его следующей жертвой непременно станет она. Ведь темный ужас почувствовал с нею странную связь, ощутил, как она оттолкнула его жуткую, удушающую хватку, и она понимала, что именно этого он и жаждал. Разве у Самила и Джи'фар не было такого же глубокого ощущения всего, что происходит вокруг них? Разве не поэтому их украли?

Нужно было что-то делать. С этого дня, каждое утро, когда прочие дети еще спали, Элиш выбиралась из спальни по гулким коридорам приюта и шла к развалинам храма недалеко от того места, где они с Джи'фар когда-то играли. Там она взбиралась на острые обломки храмового шпиля, усаживалась на карниз рядом с его вершиной и взывала сквозь ту огромную сеть, которую ощущала, моля о помощи кого угодно, кто может услышать ее.

Так продолжалось много дней, и Элиш начинала унывать, опасаясь неминуемого возвращения желтоглазого призрака. И все же ее крик о помощи получил ответ.

В тот день в развалинах приземлилась на ярко раскрашенном корабле незнакомка - темнокожая женщина по имени Кира Вантала, которая носила на поясе рукоять странного оружия и говорила столь властно, что, казалось, напугала даже персонал приюта. Не обращая внимания на их беспокойство, она разыскала среди детей Элиш и попросила ее рассказать, что же произошло в ту ночь, когда похитили Джи'фар.

Элиш осторожно пересказала свою историю, и когда женщина выслушала ее, то обеспокоенно нахмурилась. По ее словам, она поняла, чего хочет зло и откуда оно явилось. И ему немедленно нужно было положить конец.

Когда Элиш рассказала Кире, что боится, как бы ее не схватили, - она чувствовала, что может доверять женщине, - та объяснила, что тоже выжила, как и Элиш. И пускай повсюду уверяют, что войны закончились, сейчас как никогда важно бороться за то, во что веришь, и защищать невинных от зла, каким бы ужасным оно ни казалось.

Так случилось, что больше недели Кира Вантала каждую ночь стерегла детей, и те спали крепче, чем когда-либо прежде, утешенные присутствием своего нового стража. Все - кроме Элиш, которая знала, что станет следующей целью темного ужаса и что ей нужно отыскать в себе силы быть храброй и помочь Кире победить страшного врага. Может быть, тогда она сможет помешать призраку украсть других детей и как-то сгладить произошедшее той ночью с Джи'фар, когда она не сумела помочь своей единственной настоящей подруге.

Однажды, после того, как Элиш приготовилась ко сну, Кира шепнула ей, что призрак близко. Она почувствовала его присутствие на Гаатене и поняла, что он явится ночью в приют за новой добычей. Элиш тоже ощущала близость чудовища, словно в груди сделалось тесно, и знала: что бы ни случилось ночью, она будет сильной, потому что только так получится остановить чудовище.

Когда же сумерки, наконец, перешли в ночь и наступила холодная тьма, Элиш забеспокоилась: со стороны окна послышался шум.

Она медленно повернулась, затаив дыхание, ожидая увидеть, как страшный призрак заглядывает в окно... но с ужасом обнаружила, что он уже навис над ее кроватью, как тогда над Джи'фар.

С жуткой улыбкой он низко наклонился и вытащил Элиш из постели, взяв на руки. Его прикосновение было холодным и все же каким-то образом словно обжигало ее кожу. Элиш захотелось крикнуть - и она поняла, что не может издать ни звука. Какую бы власть он ни имел над нею, власть эта была сильной и гнетущей, и девочка обнаружила, что не может ни двигаться, ни говорить. Она попыталась мысленно оттолкнуть его, как и раньше, но, сколько бы она ни старалась, он был сильнее, и его хватка будто сжималась, пока Элиш не стало казаться, что его холодные пальцы сомкнулись вокруг ее сердца.

- Сила велика в тебе, малышка, - прошептал он, неся ее к окну, его теплое дыхание касалось ее уха. Он не оглядывался, когда перешагнул через карниз, и словно соскользнул к темным развалинам внизу.

Однако, Кира Вантала поджидала его, и когда темный призрак понес перепуганную Элиш в сторону древнего храма, она быстро последовала за ним, окликая чудовище. На мгновение Элиш испугалась, что он успеет сбежать на своих длинных ногах и унесет ее во мрак, где ее никогда не найдут. Но призрак вместо этого остановился, явно довольный, и повернулся к Кире с усмешкой на злобном лице.

Пока Кира приближалась, злодей бросил Элиш на землю, перешагнув через нее, и направился к женщине, которая, как поняла теперь Элиш, оказалась не менее устрашающей, чем темный ужас, но совсем по-другому - сильной, отважной и смелой.

- Кира Вантала, - прошипел призрак, точно змей. - Признаюсь, я удивлен. Из всех, кто выжил после чистки... Я и представить себе не мог, что среди них окажутся слабаки вроде тебя.

- Значит, ты ошибся, - ответила Кира, - ибо темная сторона вечно недооценивает меня.

Призрак рассмеялся и наклонился вперед, примериваясь вцепиться Кире в горло. Но она знала старые уловки призрака, и, когда он кинулся на нее, схватилась за рукоять своего оружия. Вспыхнул клинок, столь ослепительно яркий, что призрак съежился, отпрянул и зашипел, как загнанная в угол змея, вскинув руки к лицу, на котором застыло потрясение. Столь ярко пылал свет, что, казалось, он обжигает самую душу чудовища, и тот споткнулся, будто в невольном уважении, отброшенный силой клинка.

С суровым видом Кира махнула рукой, и чудовище отлетело в сторону и врезалось в осыпающуюся стену, подняв тучу пыли и мусора при падении.

И вдруг на глазах Элиш скрюченный призрак выбрался из-под обломков, злобно ухмыляясь. Он двигался быстро, порхал среди теней, как привидение, почти неразличимый для глаза. Кира с клинком наготове развернулась в поисках врага. Но не могла отследить его, и Элиш крикнула: «Берегись!», когда увидела, как он бросился вперед, сильно ударив Киру в спину. Женщина упала, рукоять оружия покатилась по земле, шипящий клинок погас. Злодей бросился на нее, сверкая зубами, но Кира успела перекатиться, вскочила на ноги и вытянула руку с раскрытыми пальцами.

Элиш видела, что рукоять меча Киры дергается на земле, словно отчаянно пытается повиноваться зову хозяйки. Но его прижало деревянной балкой, которая упала, когда Кира толкнула темный ужас в стену.

Тем временем, призрак вновь пошел в атаку и навис, высокий и зловещий, над своей жертвой. Элиш видела отчаяние на лице Киры, видела, что ей тоже страшно в присутствии зла. И девочка поняла, что делать. Ее сердце колотилось в груди, она вскочила на ноги и нырнула за рукоятью меча Киры, вытаскивая ее из-под балки. Едва Элиш успела схватить гладкую металлическую рукоять, она вылетела из ее руки и взмыла в воздух к Кире.

Элиш с трудом поняла, что же случилось потом. Как только пальцы Киры сомкнулись на рукояти оружия, как полыхнула вспышка шипящего света, и клинок взлетел по широкой дуге. Призрак зашипел от боли, схватился за грудь и упал на колени перед Кирой. Движением свободной руки Кира отбросила темный ужас назад, пробив остатки стены храма, которая, казалось, обрушилась на него, осыпая камнями.

Прежде чем Элиш осознала это, Кира уже стояла рядом с нею и помогала подняться. Ушибленная при падении нога болела, но девочка знала, что сыграла свою роль и была сильной, как научила ее Кира. Вместе они победили призрака. Никогда больше он не вернется и не станет мучить детей из приюта. Теперь они в безопасности, кошмару пришел конец. Элиш облегченно вздохнула.

Но когда они вдвоем решили осмотреть останки темного ужаса, то не нашли среди сливающихся теней ничего, кроме обломка круга, который он носил на спине. А когда они развернулись и медленно зашагали обратно в приют, Элиш была уверена, что слышит, как ветер уносит прочь его безумный смех.

На мой взгляд, было бы удачнее перевести название как"Остерегайся, покупатель" или "Будь осторожен". Но пусть остается официальное (прим. перев.)

Жил когда-то посол по имени Слокин, коллекционер древних сокровищ. Столь обширна была его коллекция, что он построил для нее специальное хранилище. Сам же он был настолько неразборчив, что наполнил ее сверху донизу и давно уже потерял всякое представление о том, что у него есть, а чего - нет. Часто он задумывался, не купить ли дроида, чтобы переписать коллекцию, как должно. Но столь же часто отметал эти мысли, ибо кредиты, которые ушли бы на дроида, наверняка было бы лучше потратить на еще большее количество сокровищ и тем самым улучшить коллекцию.

Так случилось, что, посещая планету Батуу во Внешнем Кольце, Слокин наткнулся в «Уголке древностей Док-Ондара» на маску и понял, что должен заполучить ее. Маска была черной и узкой, с тончайшей золотой филигранью, и напоминала, как показалось Слокину, не что иное, как череп. Такой маски - единственной во всей галактике - он никогда прежде не видел, а из всей своей коллекции он больше всего обожал именно такие редкости.

Как уважаемый торговец подобными товарами, Док-Ондар был рад услужить в этом деле — за приемлемую цену — и все же, несмотря на риск для собственного кошелька, он сделал Слокину грозное предупреждение насчет маски. По его словам, к подобному сокровищу нельзя относиться легкомысленно, поскольку, по слухам, оно проклято и может иметь серьезные последствия для неосторожных или недостойных, которые попытаются использовать его мощь.

Эти слова лишь укрепили решимость Слокина, ибо он не был суеверен, а если и желал чего превыше даже своих сокровищ, так это власти и влияния на других. Если эта маска погубила кого-то - значит, они оказались недостаточно сильны, чтобы владеть ею. И вот, маска перешла от Док-Ондара к Слокину - с последним предупреждением.

После покупки маски Слокину пришлось много дней выполнять свои официальные обязанности. Но посол не мог думать ни о чем ином – как и о тайнах, которые может раскрыть ему реликвия, когда он, наконец, привезет ее домой. Ожидание делалось невыносимым.

Так случилось, что, вернувшись наконец в свой роскошный особняк, Слокин велел своему помощнику Потниссу отклонять все звонки и принялся тщательно осматривать маску. Прошло несколько часов, и Слокин, вертя маску в руках, начал задумываться, не было ли предупреждение Док-Ондара всего лишь суеверным бредом, потому что он не ощущал ни капли той мощи, которой якобы обладала маска. И все же, когда он, запоздало сообразив, наконец надел маску, она, казалось, слишком поспешила раскрыть свои тайны.

Сидя в гостиной среди плюшевых подушек и глядя сквозь глазницы маски, Слокин сперва решил, что каким-то образом перенесся куда-то, потому что он видел сквозь маску внутреннее убранство огромного и роскошного дворца.

Озадаченный Слокин снял маску - и с огромным облегчением обнаружил, что по-прежнему пребывает в безопасности своих покоев. Но когда он надел ее вновь, то опять оказался в том далеком дворце, наблюдая за событиями, которые происходили при роскошном дворе. Он понял, что смотрит глазами первого владельца маски, ибо ему предстали события из далекого прошлого. Перед ним начала разворачиваться жизнь первого хозяина маски.

Заинтригованный Слокин удивленно огляделся. Зал для аудиенций, в котором он очутился, изумлял взор: позолоченные стены с самыми витиеватыми узорами, бархатные портьеры и огромные витражи, изображающие незнакомые ему сцены из мифологии. Придворные в изысканнейших нарядах - хотя и несколько старомодных по современным Слокину меркам – расхаживали вокруг и пили из узорчатых бокалов. А на возвышении в самом центре зала восседал на золотом троне человек, должно быть, король или император - столь прекрасны были его одежды и столь величественна корона, что венчала его.

Слокин зачарованно смотрел, как он - или, вернее, человек в маске - приближается к подножию трона, глядя на короля хитрыми прищуренными глазами.

- Итак, - промолвил он, и Слокин понял, что тоже шевелит губами, произнося эти слова, - я пришел заключить с королем сделку.

Король с удивлением посмотрел на него сверху вниз.

- И что же ты можешь предложить мне?

- Ваше величество находит меня смелым и забавным. И все же, по правде говоря, у меня есть ключ к его падению, и он поступит мудро, обратив на меня внимание.

- Это угроза? - прогремел король и знаком подозвал стражников.

- Что вы, ваше величество, - ответил хозяин маски, шагнул на постамент и наклонился ближе к королю, чтобы их не услышали. - Как я уже сказал, просто сделка. Я не стану говорить о тайном соглашении, которое вы заключили со своим врагом... если получу соответствующую награду за мою верность.

Теперь король побледнел.

- Что ты знаешь об этом?

- Все, что нужно знать, - ответил человек в маске. - Все, что вам хотелось бы утаить от своих подданных. - Он изящно поклонился. – Конечно же, я принял соответствующие меры для обеспечения своей безопасности.

Король открыл было рот, чтобы ответить, но не произнес ни слова.

- Надеюсь, у вас отыщется подходящий титул, а также земля, - сказал хозяин маски.

Король пристально посмотрел на него.

- Отыщется - и титул, и земля, и проклятие на твою голову за такую дерзость.

Но человек в маске просто рассмеялся и развернулся, не обращая внимания на слова короля.

Посмеиваясь, Слокин снял маску. Он не совсем понял, чему именно стал свидетелем, но был очень доволен своим сокровищем. Слокин поставил маску на специальную подставку в хранилище и, отпраздновав событие вином и пирожными, отправился спать.

Однако, всю ночь он не мог уснуть, думая об увиденной сцене. Смелость хозяина маски вызывала искреннее восхищение, и Слокин почувствовал, что завидует ему. Успех оригинальной уловки человека в маске подарил ему идею. Не пойти ли ему по стопам величия? Не раздобыть ли такое же состояние с помощью тех же средств?

На следующей неделе он должен был встретиться с послом планеты Хадрос, мира во Внешнем Кольце, богатого залежами руды, на которые еще не претендовал Первый Орден. Он слышал истории об этом самом после - истории, которые тот вряд ли пожелал бы обнародовать из-за страха потерять свое положение. Здесь и крылась возможность для Слокина. Если уловка сработала для первого хозяина маски, почему бы ей не сработать и для него?

Так случилось, что, когда посол с огромной пышностью прибыл, Слокин не пожалел усилий, чтобы тот чувствовал себя комфортно и при этом обескураженно: предоставлял только лучшую еду, напитки и развлечения, осыпал комплиментами, предлагал выгодные условия для ввоза товаров с его планеты. Казалось, все идет хорошо, были заключены торговые сделки - несомненно, выгодные для обоих миров.

Тогда-то Слокин и нанес удар. Он загнал посла в угол в его покоях после обеда и прошептал ему кое-что на ухо, шантажируя его почти так же, как бывший хозяин маски шантажировал короля.

Испытывая отвращение, но не в силах отрицать слухи, посол неохотно согласился на условия Слокина, и вскоре после этого тот получил небольшое состояние в минералах и драгоценных металлах.

Это убедило довольного Слокина в том, что рассказы Док-Ондара правдивы и маска на самом деле сохранила некую остаточную силу. Болтовня о проклятии ничего не значит – должно быть, это просто отсылка к словам старого короля. Его, Слокина, так просто не запугаешь. События в его жизни отражали события в жизни первого хозяина маски. В ту же ночь, когда Потнисс и другие слуги уснули, Слокин прокрался из спальни в хранилище, снял маску с подставки и снова надел ее.

Он вздрогнул от удовольствия, когда перед глазами возникло изображение. Он находился в апартаментах состоятельной женщины средних лет, которая, судя по одеянию и церемониальным цепям на шее, казалась каким-то политиком.

Человек в маске сидел на низкой кушетке, скрестив ноги, и потягивал из бокала что-то розовое и безвкусное. Он смотрел, как расхаживает туда-сюда женщина - взволнованная, явно недовольная его словами. Неужели он тоже пытался ее шантажировать?

- Это невозможно, - заявила женщина, скрестив руки на груди. - Моя позиция…

- Но подумайте о возможностях, госпожа секретарь, - посоветовал человек в маске, наклонился вперед и поставил свой бокал на стол рядом с другим, который, как предположил Слокин, принадлежал женщине. – Оцените выгоду.

- Но что проку в кредитах, если это означает бросить мой народ? Я не смогу этого вынести. И не стану. - Она подошла к окну, глядя на транспортные линии, которые гудели перед нею.

- И это ваше последнее слово по этому поводу? – спросил хозяин маски.

- Да. - Женщина не отворачивалась от окна.

- Отлично. – Человек в маске снова наклонился, как будто собираясь выпить, но вместо этого вытащил из рукава крошечную бутылочку. Он ловко отвинтил крышку и перевернул ее над бокалом женщины, в напиток полилась прозрачная жидкость. Затем бутылка исчезла столь же быстро, как и появилась.

Человек в маске встал, держа оба бокала. Он подошел к окну и протянул женщине отравленный напиток.

- Тогда на этом дело и кончится, - сказал он. - Выпьем за вашу честность. - Он чокнулся с ней, а затем осушил свой бокал. Женщина последовала его примеру, и на ее лице отразилось явное облегчение.

По крайней мере, на мгновение.

Слокин взволнованно и ошеломленно наблюдал, как женщина внезапно схватилась за горло, ее глаза расширились от потрясенного понимания. Она захрипела, наклонилась вперед, словно желая схватить хозяина маски, а затем упала на пол и умерла в мучениях.

Человек в маске опустился на колени рядом со скорченной женщиной. Он осторожно снял с ее шеи церемониальные цепи и взвесил их в руках.

- Я беру на себя тяжкое бремя, госпожа секретарь, но сделаю это в вашу честь.

Слокин молча снял маску. Этот человек продвинулся в своей тактике. Да он на самом деле смельчак! Он не только шантажировал короля, но и убивал, чтобы добиться политической власти и влияния. Слокин задыхался от восхищения. Этот человек просто брал все, что хотел, и никому не позволял встать у него на пути.

Маска показывала все это Слокину, чтобы своей мощью вести его к величию. С этого дня он решил, что, как и первый хозяин маски, будет брать все, что захочет, невзирая на последствия или цену.

Той ночью Слокин отправился спать, затаив самые мрачные мысли. Один раз уже сработало - маска привела его к огромным богатствам. Теперь же она показала ему путь к огромной власти. Он обдумал планы и на следующее же утро воплотил их.

И вот, переполняемый смесью трепета, волнения и ликования, Слокин занялся получением яда - прозрачного и смертоносного вещества, которое добывали из травы ахиниос с планеты Раут. На это ушло почти три недели, в течение которых Слокин все больше терял терпение, но, конечно же, Потнисс оказался верным слугой, и флакон вскоре очутился в потной ладони Слокина - всего за несколько часов до того, как он должен был встретиться со своим начальником, Горсоном, для официального рассмотрения предложений о строительстве новой космической верфи.

Пухлое, добродушное лицо Горсона раскраснелось, когда подчиненный вошел в его кабинет, поэтому Слокин предложил немного выпить на веранде, прежде чем обсуждать планы. Горсон был только рад услужить - по правде говоря, он был добрым человеком, который всегда заботился об удобстве своих гостей - и послал протокольного дроида за прохладительным.

Сердце Слокина колотилось в груди, и впервые с тех пор, как он придумал свой план, он усомнился в его мудрости. Неужели ему на самом деле хочется стать убийцей? И все же мысли о том, как хладнокровно хозяин маски взялся за свое дело, и обещания вероятной награды оказалось достаточно, чтобы он твердой рукой взял напитки у вернувшегося дроида и, стараясь действовать незаметно, опрокинул пузырек с ядом в бокал Горсона.

Затем он вынес напитки на веранду, передал начальнику отравленный бокал и отступил, чтобы посмотреть, как все случится.

Конечно же, теплая улыбка Горсона вскоре сменилась ужасной искаженной гримасой, когда яд подействовал, заставив свою жертву упасть на пол в судорогах. Старик умер, потрясенно глядя на Слокина и в ужасе хватаясь за горло и грудь.

Несмотря на весь кошмар происходящего, Слокин ощущал только ликование из-за всего, что за этим последует. Он удалился, сказав дроиду, что Горсон плохо себя чувствует и хочет немного побыть на веранде.

На следующий день Слокина разбудила весть о печальной смерти Горсона - от сердечного приступа - и вызов первого министра, которая, выразив Слокину искренние соболезнования в связи с печальной кончиной его друга, спросила, готов ли он принять повышение и взять на себя обязанности Горсона. Пытаясь скрыть улыбку, Слокин охотно согласился.

Итак, Слокин оказался на высоком посту в правительственной машине. Все его честолюбивые замыслы наконец-то осуществились, ибо ему были дарованы и богатство, и власть над другими.

Однако Слокин был алчен, и, несмотря на свои недавние достижения, в ту же ночь снова прокрался в хранилище и достал маску, надеясь с ее помощью получить еще больше богатства и власти.

Только на этот раз видение оказалось совсем другим — ибо Слокин стал свидетелем ужасной гибели хозяина маски от руки бывшего союзника. Хозяин маски сделался слишком богатым и слишком могущественным – и стал мишенью, вызывая зависть у окружающих, позволяя другим жаждать его богатств и влияния. И вот, союзник - неряшливый молодой человек, который когда-то был лакеем и выполнял множество поручений для хозяина маски, помогал и разделял его преступления, - пробрался в спальню хозяина и вонзил ему в грудь серебряный кинжал, прежде чем сбежать с маской, объявив ее своей.

В страхе Слокин сорвал с себя маску и бросился в свои покои, испугавшись, что увидел слишком много, что, повторив успехи первого владельца маски, он мог бы повторить и его гибель. Значит, это и есть проклятие? Неужели все это правда? Он запер двери и никого не впускал в свои покои, кроме Потнисса, своего самого доверенного советника. Ведь так он, конечно же, будет в безопасности?

Но столь велики теперь стали власть и влияние Слокина, что даже Потниссу больше нельзя было доверять. Слуга устал от требований хозяина и втайне возжелал его коллекцию. Так случилось, что он пришел к Слокину с серебряным ножом, когда тот отвернулся.

Обезумевший от мыслей о чем-то подобном - кому теперь можно доверять? - Слокин был готов бежать, но двери оказались заперты, и другого выхода не было. Потнисс продумал все. Сокровище достанется ему.

Слокин закричал при виде бывшего слуги.

Так закончилась жизнь Слокина, и сбылось предупреждение Док-Ондара о проклятии. Маска на самом деле представляла опасность для всех, кто ее недостоин, - а достойным не был еще никто из тех, кто ее носил. Вскоре Потнисса схватили и осудили за его преступление, а маска вернулась в коллекцию Слокина. А когда поместье продали - ибо у Слокина не было семьи — сокровища рассеялись по всей галактике. Что же до маски — она снова в магазине Док-Ондара и ждет следующего неосторожного покупателя, достаточно глупого, чтобы не прислушаться к совету продавца.