Ночь пролетела незаметно для GLaDOS.
Хотя ей было всего 18 часов, её голова была забита вещами, что она видела, людьми, что она встретила и словами, что сказал ей Джонатан. Хотя ночь была длинной, у неё было о чём подумать, чтобы скоротать время.
Она не думала, что может заснуть; это ей и в голову не пришло. Как это вообще возможно? Ведь так много надо обдумать. Она-
"Стой, стой. Ты… просто была там и… думала все двенадцать часов?"
GLaDOS вздохнула - статическая имитация человеческого звука. "Ну, технически я висела, но да, так и было. И что?"
"Ну…" Челл откинулась назад. Помолчав, она пожала плечами. "…Хм."
"Это верно," сказала GLaDOS. "Теперь будь любезна, заткнись.."
Наконец, как показалось ИИ, после целой вечности в темноте (хотя она, конечно, знала что это не так), прозвучал слабый 'клик' откуда-то и комната - ровные поверхности стен, стальные перила и лестница, вещи, которые составляли её мир - появились в одно мгновение. Это, должно быть, утро, подумала она, и обрадовалась: "утро" значит, что Джонатан скоро придет, из какого-то ужасного места, где он не мог быть с ней, и все эти захватывающие штуки, о которых она думала всю ночь, наконец произойдут.
Чем бы они не были.
Во время ночных раздумий она постепенно приходила к выводу, что бесполезно волноваться о вещах, которых она не знает, и гораздо лучше быть возбужденной, а не испуганной этими новыми событиями.
Если бы она знала это выражение, она бы сказала, что её стакан наполовину полон.
Она тихо обдумывала эти мысли, когда знакомые шаги вернули её к реальности. Глянув вниз через край стола, она увидела странную картину:
Двое мужчин, которых, как она тут же вспомнила, она видела на активации накануне, толкали по комнате большой металлический шкаф на колесах. Оба в белых халатах. Это значит, что они тут работают, пришло ей в голову, и несмотря на внезапность идеи, был смысл в том, что все работники хотели выглядеть одинаково. Но Джонсон не носил белый халат, вспомнила она, и он определенно работает здесь. Так что с халатами на самом деле? Какая-то другая, специальная форма идентификации - все что она смогла понять. Я спрошу Джонатана, решила она, и почувствовала себя лучше.
Но где же Джонатан?
Больше белохалатных людей вошло в комнату за этими двумя, у большинства были вещи, которые, она знала, называются "планшеты", другие несли пухлые, большие конверты под мышкой, а те двое пошли во второй кабинет и выкатили оттуда другой шкаф, поставив недалеко от первого. Конечно, она узнала их всех - она видела их накануне - но вдруг поняла, что поняла разницу между узнаванием и знанием: несмотря на их поверхностно знакомые лица, она не знала их так близко, как Джонатана (и, чуть меньше, его коллегу Розенберг).
Их странный вид заставлял её чувствовать себя неловко, не помогало и то, что они занимались своими делами, роясь в бумагах и отпирая края шкафов, чтобы достать несколько миниатюрных компьютеров с черными мертвыми мониторами; разговаривали низким шепотом и не с ней. Она слышала своё имя несколько раз, и иногда в её сторону устремлялся взгляд; тем не менее она была просто частью обстановки.
Один из белохалатных, высокий мужчина с редкими, песчано-светлыми волосами наклонился над краем одного их терминалов - они были чем-то вроде столов, заметила она - и щелкнул несколькими невидимыми ей выключателями. Тут же экраны мониторов, каждый размером примерно с те папки, мигнули, оживая, добавляя их механический гул к её собственному.
Ей нравился этот звук.
Заметив, что мониторы светятся ярко-голубым, она надеялась, что это значит, что подключенные к ним компьютеры проснулись: они как она? Могут ли они сказать, что происходит?
Были ли они напуганы тем, что были заперты внутри кабинета, пока не понадобились? Она знала, ей это бы не понравилось.
"Доброе утро!" Сказала она им. "Как прошла ночь?"
Нет ответа. Только мирное голубое свечение. Она заметила, что некоторые белохалатники приостановили работу и уставились на неё, но это было нормально: люди всегда таращились на неё, и, по правде говоря, ей это нравилось.
Люди, решила она, таращатся на вещи, которые важны, и ей нравилось быть важной.
"Привет?" Может эти компьютеры не слышат меня, подумала она, и повторила чуть громче: "Привет?"
Ничего.
"Вы должны ответить, если слышите. Это будет вежливо."
"Они не могут."
Испугавшись, она повернулась к человеку, который говорил: это был блондин, включивший мониторы. Его глаза были маленькие и очень темные, лицо сурово. Тихим голоском она спросила, "…Что?"
"Они -" он махнул рукой на терминалы, поднимаясь по лестнице к ней "- не слышат тебя."
Она хотела ответить, но замолчала, глядя на мониторы. Она вспомнила, что Джонатан сказал накануне: что другие машины и компьютеры непохожи на неё; что они не могут думать, и делать ничего, пока не получат команды. Первая, непроизвольная мысль пришла ей в голову, мысль о том, какие они тупые и как хорошо ,что она не такая; впрочем, вторая мысль скоро пришла из подсознания:
Нет никого такого как я в целом мире, сказала она себе, чувствуя новую эмоцию, пробившуюся через чувство гордости: пустоту, вынырнувшую из подсознания и окрасившую мир в серый, безжизненный цвет. Имя этому чувству было 'одиночество'.
"О," тихо сказала она, глядя мимо этих маленьких, безмозглых компьютеров. Однако, вид людей, толпившихся в комнате, не принес облегчения: когда сцена закончилась, они снова отнеслись к ней как к призраку, продолжив перебирать бумаги. Она не была как они, или - как люди. Не совсем.
И это хорошо, подумала она; эти люди, в конце-концов, ужасно скучные, и она в любом случае не хочет быть похожей на них… даже если у них есть лица, чтобы выражать эмоции, а у неё нет.
Она повернулась к блондину рядом с ней. "Где Джонатан?"
К её удивлению, улыбка разделила его суровое лицо, он громко рассмеялся, заставив собратьев-белохалатников поднять брови. "Ты и правда привязалась к Стоуну, да? Надеюсь, найдется место и бедному старому Оскару Франклину, который пришел увидеть тебя так рано утром."
Она моргнула. "Франклин? Это значит, вы тоже друг Джонатана!" Она почувствовала, что её интерес к человеку вырос десятикратно. "Вы помогли мне! Большое спасибо!"
Он снова засмеялся. "Ну, это только начало. Пожалуйста, кстати." Спрятав руки в карманы халата, он вздохнул. "Стоун скоро будет здесь, впрочем, отвечу на вопрос. Он сказал, что приведет с собой…" он помолчал, покачав головой. "Ну, не думай об этом. Он скоро придет."
"Приведет с собой что?"
Он посмотрел на неё, пожав плечами. "Это… неважно."
Из диалога, хотя Франклин и не подозревал этого, GLaDOS узнала нечто новое: узнала, что, даже если один задает прямой вопрос, второму не обязательно отвечать. Это была новая идея, но, когда она это обдумала, вовсе не противоречащая тому, что Джонатан рассказал про "честность": быть честным, в конце-концов, значит не врать, и если не говорить ничего, это не ложь, верно?
Ей было интересно, почему Джонатан не сказал ей про это. Скоро она нашла объяснение: Джонатан не говорил, потому что хотел, чтобы она хитроумно дошла до этого сама, разумеется! Как это весело, подумала она, мысленно улыбнувшись.
"Я хочу подключить тебя к этим компьютерам, окей? Мы можем все подготовить, пока не пришел Джонатан…" Она слышала голос Франклина, но не видела его больше: он был за ней, и стоял на коленях перед столом, судя по голосу. Она услышала тихий, очень близкий "клик", словно кусочек её сломался, и то, как Франклин установил что-то-там-такое, что вынул из-под стола.
Отчаянно желая хотя-бы видеть, что он делает с ней, она крикнула, "Что ты хочешь сделать!"
"Рассслабься, GLaDOS, " донесся голос Франклина. "Это рутинная процедура."
С этими словами он взял её в руки и поднял.
Она никогда не знала, каково это двигаться - или быть передвинутой, как она - до этого, и внезапное изменение поля зрения дезориентировало её так сильно, что она пронзительно, тревожно закричала. Франклин говорил успокаивающие слова, но не собирался класть её, вместо этого спускаясь по лестнице; от каждого шага её покачивало, мир вращался перед глазами. Хотя она знала, что Франклин делает все возможное, чтобы не уронить её, но не могла не визжать каждый раз, когда он шагал на следующую ступеньку.
"Нам правда придется дать этому новый голос побыстрее, Оскар," простонал один белохалатник. "Если это будет звучать в системе оповещения, я с ума сойду. Неудивительно, что Джонсон сказал нам её исправить."
"Сегодняшнее тестирование об этом позаботится," сказал Франклин, осторожно поставив GLaDOS на низкий столик рядом со светящимся терминалом компьютера. После паузы, немного успокоившись, когда под ней оказалось твердое покрытие, она посмотрела на блондина с удивлением. "Вы хотите изменить мой голос?" Её нравился её голос; она не хотела менять его. Почему они хотят?"
"Этот голос будет лучше для тебя, " ответил он, наклоняясь и подключая тонкие, черные кабели к мониторам рядом с ней. "У тебя сейчас слишком… юный."
"Но он мне нравится!" заскулила она. "Я не хочу новый!"
Молодой человек рядом поднял глаза от бумаг и усмехнулся. "Ваш ИИ разозлился, др. Франклин." Несмотря на небрежный тон, в его взгляде было восхищение, что ИИ способен на такое нестандартное, человеческое чувство.
Покраснев до ушей, Франклин положил руку на неё и строго взглянул на неё. "GLaDOS, " сказал он мягко, но настойчиво, "У тебя действительно нет выбора." Погладив её, словно это могло помочь, он склонился над ней и подключил к другим компьютерам, голубое мерцание мониторов сразу же сменилось статикой.
Джонсон хотел, чтобы у меня был новый голос, с горечью подумала она, вспомнив, что Джонатан говорил, что желания и приказы старика всегда исполняются просто потому что он "босс". Кроме того, она вспомнила, что Джонатан сказал ей не возражать ему, несмотря на то, настолько она важна. Она почувствовала разочарование при мысли: это очень, очень трудно, лежать и позволять старому морщинистому страшиле управлять её жизнью, когда они оба знали, насколько она превосходит его (она знала, что нельзя называть себя "лучшей", но не могла: она знала, что это так). Она знала, он получал удовольствие, управляя ей: некую обнадеживающую иллюзию, что потому, что он имеет власть, может полностью контролировать её - он все еще лучший.
Когда разочарование достигло предела, как пар в закрытом чайнике, она почувствовала ослепительную, жаркую вспышку в голове: гнев. У неё 'нет выбора', да? Это мы еще посмотрим, Мр. Джонсон, прошептала она мысленно низким, ядовитым шепотом, напугавшим её, но все же вызвавшим волнующий трепет. Это мы еще посмотрим.
Она услышала высокий гул, подняла взгляд и увидела несколько перешептывающихся белохалатников, собравшихся вокруг одного монитора. Франклин, немного бледный, глянул через плечо (он был одним из стоящих у экрана) на неё. "GLaDOS, что ты сейчас подумала?"
Она посмотрела мимо него, глядя, что на мониторе: трехмерный график, образующий топографическую сеть из цветных пиков. Большинство пиков были цвета индиго и синими, но один был примерно в 3 раза больше других, и этот пик был темно-малиновым.
"О, ничего, " ответила она, обнаружив хорошую возможность опробовать недавно узнанную форму "честности". График так выделился из-за её неприязни к Джонсону, и когда она успокоилась, то заметила, что красный пик потемнел и медленно вернулся назад к остальным. "Ничего важного."
Она видела, что Франклина ответ не удовлетворил; однако, прежде чем он успел ответить, дверь в дальнем конце комнаты - та же дверь, отметила с отвращением GLaDOS, откуда Джонсон вошел вчера (справа донесся шёпот, а график снова резко подскочил) со скрипом отворилась. Робкий, женский голос, эхом раскатившийся по комнате, несмотря на попытки владельца быть тише, позвал: "Привет? Мы не хотим помешать, но…"
"О, все в порядке, Джулия, я не думаю, что мы кому-то помешаем." К удовольствию GLaDOS ( "Видишь, я говорил, она обожает Стоуна," шепнул Франклин в ухо технику, указывая на другой пик на графике, изумрудно-зеленый), чистый, сильный голос Джонатана сопровождал женщину, когда дверь распахнулась, и густоволосый доктор провел высокую женщину и маленького ребенка в комнату. Ребенок цеплялся за штанину женщины, как крошечная обезьянка, когда они обе переступали порог. GLaDOS спросила себя, почему женщина не стряхнула липкие ручки (которые, безусловно, мешали её движению) , но потом поняла, что женщина, должно быть, исключительно "хорошая" чтобы сделать подобное, и почувствовала смутную ревность.
Когда они вошли в комнату, Джонатан, заметив всех людей в белых халатах, собравшихся у терминалов, застенчиво улыбнулся Франклину. "Как я уже упоминал, показывая Джулии и Рэйчел Центр этим утром, я подумал, что им можно еще раз взглянуть на нашу GLaDOS, прежде чем мы начнем. …Мы же не помешаем, верно?"
Франклин вышел вперед на фоне хора "Доброе утро, доктор Стоун" от группы и махнул им подойти. "О, ничего, ничего; вечеринка в любом случае не началась бы без вас, Джонатан." Сердечно кивнув высокой женщине, с благоговением осматривающей оборудование, он мягко сказал: "Джулия, какой… какой сюрприз! Я не видел тебя вчера; ты приходила на активацию?" Франклин светло улыбнулся: по-видимому, её любили и он, и Джонатан, и этого было достаточно GLaDOS, чтобы тоже полюбить её.
Убрав за ухо прядь темно-русых волос, женщина по имени Джулия рассмеялась и ответила мягким грудным голосом: "Неудивительно, что вы не видели меня, др. Франклин - толпа была невероятная. Милая Рейчел - она была так поражена всеми этими людьми, что нам пришлось уйти уже через минуту! Она положила руку на голову ребенка, в манере, сразу заметила GLaDOS, в которой Джонатан иногда ложил руку на неё: это был ласковый, защитный жест, и мысль о нём вызвала слабое чувство теплоты.
Ребенок, широко открыв темно-карие глаза, смотрел на неё из-за штанины леди Джулии. Заметив это, Джонатан улыбнулся Рейчел - это, конечно, было имя ребенка - и присел рядом, став одного с ней роста. "Это компьютер. Хочешь познакомиться с ней?" Большие глаза повернулись к нему, но кроме этого жеста девочка ничего не ответила.
"Ты уверен, Джонатан?" Франклин подарил коллеге внимательный взгляд. "Что если…"
"Если что?" Джонатан успокаивающе улыбнулся. "Это будет хороший опыт для GLaDOS. Кроме того, мы все здесь: считайте это очередным тестом."
Франклин пожал плечами и усмехнулся. "'Детский тест', а? Окей, Стоун; она твое творение."
GLaDOS с интересом отметила, что группа белохалатников начала писать что-то новое в своих планшетах, затем взяла минуту, чтобы изучить 'дитя': как первый образец "ребенка", который она вообще видела так близко, эту девочку нужно было запомнить и изучить. Она была не больше двух с половиной футов ростом, и была одета в розовую рубашку с длинными рукавами и странной джинсовой одеждой, похожей на брюки, но с полосами ткани, охватывающими грудь и двумя лентами, цепляющимися за маленькие плечи девочки. Спецодежда, вдруг поняла она: хотя из-за оборванных связей она не понимала, откуда в голову приходят подобные вещи, но знала, что это слово подходит, и спокойно приняла его (все равно ошибка скоро будет исправлена; Джонатан, Франклин и остальные позаботятся об этом).
Как у Шарлин Розенберг, коллеги Джонатана, у девушки была карамельная кожа и глубокие карие глаза; но в то время, как у Розенберг были коричневые волосы, у этой девушки были черные, как смоль, разделенные на две косички, торчащие с обеих сторон головы маленькими пучками. Хотя это был первый ребенок, которого она могла внимательно изучить, GLaDOS заметила в ней что-то особенное: необычные линии челюсти, странно изогнутые тонкие черные брови, пронзительный взгляд миндалевидных глаз, больше подходящий взрослому чем ребенку. Эффект был странный, ИИ обнаружила, что не находит ребенка симпатичным - несмотря на взгляд, которым одарило её дитя.
Если она выглядит так интересно, подумала она, её голос тоже должен быть интересным! Невероятно желая увидеть, может ли это ребенок вообще говорить, кроме всего прочего, ИИ громко произнесла: "Рада с тобой познакомиться! Меня зовут GLaDOS!"
Тихо вскрикнув, девочка бросилась обратно к ногам Джулии, вцепившись в ткань цвета хаки одной рукой изо всех своих слабых сил. Мягко засмеявшись, Джулия снова положила руку на голову девочки и, успокаивающе потрепав пучки волос, заметила, "Оо, этот голос! Так мило, Джонатан! Как маленький ребенок… и это имя, "GLaDOS": просто бесценно! Но она напугала бедную Рейчел,; о, милая… " Не в силах сдержать улыбку, она добавила, понизив голос: "Этим утром Рейчел просила меня привести её, чтобы еще раз посмотреть на компьютер: конечно, ей только три, но она слышала, что это может говорить как настоящий человек, и…"
"Но я настоящая!" сказала GLaDOS. "Я такая же настоящая, как вы. Я умею чувствовать!"
После этого Джулия едва сдержала хихиканье, закрыв рот ладонью, на щеках появился румянец. "О, боже мой - о, Джонатан, оно - она великолепна! Просто великолепна." Глядя на GLaDOS, женщина сглотнула, удерживая смех - который, внезапно поняла ИИ, был не столько веселым, сколько нервным - в себе, и нерешительно произнесла. "Я не хотела тебя обидеть, GLaDOS, ты просто… очень, очень удивительная." Улыбка коснулась её покрасневших щек, и она добавила, "Когда я впервые услышала о проекте годы назад, то не представляла, на что это будет похоже, и наконец…это … похоже на научную фантастику. Но вот ты здесь!"
"GLaDOS превзошла все наши ожидания." гордо произнес Джонатан, покосившись на ИИ. "Тестирование сегодня просто рутинная процедура, всё продумано."
"Да; думаю, учитывая все, что могло бы пойти неправильно, это… Хм? Рейчел? Куда ты пошла?"
Отцепившись от матери, маленькая девочка пошла через всю комнату к низкому столику, туда, где GLaDOS (по крайней мере, та часть, где находился мозг) находилась. Джонатан, Джулия и все остальные в комнате молча смотрели, устремив глаза на маленькую фигурку, бредущую к компьютеру, на выражение мрачной решимости на её странном лице. ИИ была безумно возбуждена перспективой действительно коснуться ребенка, но уже знала, что любое слово заставит малышку в ужасе бежать к матери от звука её голоса. Всё что она могла делать, это сидеть и стараться быть терпеливой, пока Рейчел подходила ближе; и, хотя терпение было тем, что GLaDOS никогда не понимала, она решила, что на этот раз несколько минут ожидания, несомненно, стоят нового опыта… каким-бы он не был.
Наконец Рейчел достигла низкого столика и, крепко вцепившись в край, посмотрела на компьютер. GLaDOS снова поразил этот мрачный, пронизывающий взгляд, взрослый для такой малышки; слишком взрослый, если честно: через некоторое время она поняла, что отвернулась. Быстро окинув взглядом комнату, она забеспокоилась, что, возможно, она слишком долго игнорирует девочку и торопливо взглянула на неё.
Рейчел пристально глядела на неё, словно существование ИИ было головоломкой, которую она не могла решить. Не сводя с неё глаз, она подняла смуглую ручку к лицу и, к удивлению GLaDOS, засунула пальцы в рот.
Почему ребенок делал это было вне её понимания, но без сомнений, эти новые впечатления были занимательны. Ей очень хотелось спросить Рейчел почему она сделала то, что сделала - неужели люди, вдруг заинтересовалась она, вкусные (чем бы этот "вкус" не был)? - но снова решила, что будет лучше дать Рейчел заговорить первой.
Если она вообще умеет. Для нетерпеливого ИИ прошла вечность, пока девочка впервые подошла по собственному желанию. Может она не желает говорить, просто будет стоять там, посасывая пальцы, пока не настанет время Джулии придти и забрать её? Её поведение было странным, особенно молчание: все другие люди, встреченные ей, как-то на неё реагировали и всегда говорили с ней, но эта девочка ничего не делала. Она просто…смотрела.
Наконец, когда Рейчел придвинулась ближе через край стола, GLaDOS почувствовала прилив возбуждения: вот оно! Она была уверена, что ребенок заговорит, и не могла отвести взгляд, дрожа от нетерпения. Начинается!
Открыв рот, девочка вынула мокрые пальцы - о, она собирается заговорить! подумала ИИ - и наклонила голову к компьютеру, заморгав. Вдруг, к недоумению GLaDOS, она протянула мокрую маленькую ручку и…
Шлеп!
"О, Рейчел, нет!" воскликнула Джулия, шагнув к столу. "О, нет!"
Когда руки матери (компьютер пришел к выводу, что Джулия была "матерью" ребенка) схватили её за пояс и подняли в воздух, появилось мелкое, мокрое пятно там, где девочка его оставила: прямо в центре ярко-оранжевого "глаза" ИИ. Тонкие потеки слюны оставили пятна на поверхности GLaDOS, девочка откинула назад голову и весело засмеялась, перекрыв смущенное бормотание матери и стоны ужаса нескольких белохалатников.
Растерянная GLaDOS не знала что с этим делать (неужели это то, что все "дети" делают!), её зрение было размыто неизвестной жидкостью изо рта девочки, она слышала, чувствуя себя преданной, глубокий хохот, разнесшийся по комнате: смех Франклина. Пока он смеялся, блондин вынул носовой платок и начисто вытер её поверхность.
"Ну, ну, никто не пострадал. Я не знаю о вас, Стоун, но я скажу, что GLaDOS прошла свой первый тест с честью!"
"Эта женщина, как я позже узнала, была Джулией Джонсон, племянницей того самого милого, старого Кейва. Она имела долю в компании, и очень заинтересовалась мной с самого начала моей разработки." Огромный дисплей ожил, показав фотографию улыбающейся темноволосой женщины, сидевшей в кресле, держа на коленях маленькую девочку. "Когда мы впервые встретились, её было 28 лет. Её дочери, Рейчел, было три."
Её испытуемая была непривычно тихой. Изучая эти огромные-как-жизнь фотографии, Челл сидела, размышляя о том, что беспокоило её с самого начала в этих двух новых личностях, появившихся в истории; однако, пытаясь собрать воедино то, что её взволновало, она словно пыталась соединить одинаковые полюса магнита: когда казалось, что они вот-вот соединятся, один ускользал. Вздохнув, она позволила взгляду блуждать по фотографии, ожидая озарения.
Она все время возвращалась к лицу девочки: Челл, которая не говорила и не видела никого за пределами Исследовательского Центра, сильно тревожило чувство дежа-вю, когда она глядела на это лицо. Она пыталась убедить себя, что нет ничего особенного в лице девочки, что это просто фокусы усталого, истощенного мозга, но в то же время не могла унять чувство, что что-то она пропустила.
Небольшой блик коснулся края глаз, она посмотрела через плечо в свое отражение, счастливая, всего на секунду, чтобы отвлечься. Отражение показало полупрозрачного призрака в рваном комбинезоне, сидящего у стеклянной стены в небольшой комнатке у кнопки сжигателя. Вид собственного лица вызвал любопытство, хотя она никогда не считала себя особо привлекательной, но какая-то сила привлекла к нему взгляд.
Вдруг, свет - невероятный, невозможный свет - вспыхнул в её голове, и она снова взглянула на фотографию: на девочку. Рейчел.
Рейчел.
Рейчелл, поправилась она, дежа-вю пустило по позвоночнику холод: хотя девочка на картинке была слишком маленькой, и её лицо еще окончательно не оформилось, высокие скулы и острые, темные глаза делали её, несомненно, похожей на испытуемую.
Челл моргнула. Затем начала смеяться.
Через некоторое время смех перешел в кривую улыбку, она изумленно покачала головой. "'Рейчел', а? Это твой большой секрет?" Она вцепилась руками в голову и взглянула на притихший компьютер. "Могла бы и более напыщенно. Разве ты не знаешь как нагнетать напряжение?"
"Не понимаю, о чем это ты ," презрительно сказал компьютер. "Но даже если я понимаю, ты уж точно не понимаешь о чём говоришь."
"Я была там тогда," ухмыльнулась Челл, игнорируя её. "Я ткнула тебя в лицо."
GLaDOS фыркнула. "Это совершенно неуместно."
Откинувшись назад, пока лежала на полу, Челл закрыла глаза, сложив руки на пустом животе. Это откровение помогло понять нечто глубокое и важное: как ничто другое, это доказывало, что она хотя-бы существовала до позавчера, доказывало, что в её жизни были другие цели, кроме игры в лабораторную свинку.
"Меня зовут Рейчел Джонсон," сказала Рейчел Джонсон в пустоту и снова засмеялась.
Когда-то она была настоящим человеком с настоящим именем, не просто испытуемым с частью имени и идентификационным номером. Когда-то она была счастлива; когда-то она знала другие вещи, кроме пустых бетонных стен и ржавых застенков исследовательского центра. Она видела солнце и траву, деревья, ветер, голубое небо. Когда-то она сбежит, и снова увидит всё это, всё, что GLaDOS и другие ученые и сотрудники адского центра отняли - каким-то образом - у неё. Она хотела восстановить свою личность, настоящую личность. Когда она это сделает, то заслужит своё имя.
Она открыла рот, чтобы сказать это GLaDOS (по крайней мере некоторую часть), когда острая вспышка боли ударила в желудок. Застонав, она рефлекторно села, прижимая руки к животу.
Конечно, она чувствовала голод уже давно, но всегда находились более насущные, гораздо более смертельные вещи, стоящие внимания: в конце концов, если проходя камеры, она бы думала про свой желудок, а не о траекториях энергошаров и пути к движущейся стеклянной платформе, то быстро бы умерла. Однако это - эта боль - была новой. Сейчас же, посидев некоторое время и лишившись адреналина, тело напомнило ей, не слишком мягко, насколько мало воды она сумела добыть из протечек в стенах тут и там (немного горько-металлический привкус, но лучше чем ничего).
Она свернулась клубком, прижав руки к животу, очередной укол боли пронзил её, заставив Рейчел Джонсон осознать нечто новое про себя: она не просто голодна, а умирает от голода.
"Что-то с тобой происходит. Я это знаю. Что это?" голос компьютера, прервавший мысли Челл, был обвиняющим, словно испытуемая скрывала что-то от неё специально.
"Твоя аудитория голодает, GLaDOS, " сказала Челл, стиснув зубы. "Есть идеи?"
Пауза. Когда слабое эхо голоса испытуемой растворилось в белом шуме комнаты, ИИ заговорил:
"Нет, ты не голодаешь."
Челл моргнула.
"Не голодаешь, верно," закончила она. "Пф. Пока, в этой комнате, у тебя все еще есть приблизительно 74 часа прежде чем ты умрешь. Не то, что я называю "голодать"." Она вздохнула. "И кто теперь мелодраматичный?"
"О, это обнадеживает," сказала Челл с изрядной долей сарказма. "Но, разумеется, машина не понимает, каково это, обходиться без еды в течение двух дней, а?"
Двух дней.
Произнеся это, она действительно поняла, сколько времени провела в этих камерах, и на минуту залюбовалась своей относительной удачей: благодаря воде она спаслась, не лишилась сил от обезвоживания… будь так, она знала что никто, и уж точно не "сотрудник интубатора" (что бы это ни было), не пришел бы спасти её, несмотря на болтовню GLaDOS до этого.
"О, до чего же грубо," пожаловалась "машина"."Тем не менее, я буду выше этого и не затаю обиды. Кроме того, " добавила она, "хотя я не имею возможности есть, я полностью осведомлена о биологических процессах, происходящих сейчас в твоих органах и тканях, и могу представить как это должно быть неприятно…" GLaDOS - точнее, её голос - усмехнулась. "Разумеется, ты всё равно права: я и правда не понимаю! Разве это не забавно, как думаешь?"
"Это всё твоя вина, знаешь ли," продолжила она. "Если бы ты вела себя хорошо, то могла бы получить немного торта."
Челл не могла вспомнить, была ли она когда-либо так голодна, но даже обладая небольшим опытом могла, без раздумий, сказать, что скорее хотела бы преодолеть десяток ям с токсичной жидкостью, чем терпеть это дальше. Чувства, преследующие её последние дни, перешли от раздражения к смутному неудобству; сейчас же они перешли в мучения и смутный ужас.
А теперь ненавистный компьютер болтает про торт.
Как ни странно, хотя Челл не могла вспомнить о себе ничего, кроме имени (даже "Рейчел Джонсон", её полное имя, выглядело чужим для неё) знания об окружающем мире были целы - включая "вкус" торта. Но всё, что она могла вспомнить про вкус торта, было смутное ощущение удовольствия, чувство некого восхитительного вкуса и, на этот момент, было за гранью её воображения. Её рот, казалось, вымыли хлоркой, и единственный вкус, что она могла вспомнить, резкий привкус воды из треснувших труб.
Челл пришлось признать, что это просто жалко.
В любом случае, какое право имел компьютер говорить про торт? GLaDOS сказала это про себя: она никогда не знала того, что испытуемая сейчас переживала. Так что она знала про торт?
Совершенно ничего, вот что.
Челл сказала ей об этом. К её удивлению, компьютер рассмеялся:
"О, вот как? Вот что ты думаешь. Для меня это больше психология. Можешь называть это принципом." Хотя это звучало, словно она много раз обдумывала это, она не уточнила, а весело продолжила: "Впрочем, забудем, ты попала в точку. Через несколько часов ты наверняка будешь страдать слишком сильно, чтобы наслаждаться этой историей, и это будет позор. Итак… Полагаю, придется дать тебе найти что-нибудь съедобное.
"Люди," добавила она, "Не очень прочные."
Тут же небольшая часть стены скользнула вверх, не очень далеко от сжигателя. Подобравшись с пола и скривившись, когда очередной приступ голода вывернул ей внутренности, Челл, не задумываясь над удивительной легкостью, с которой GLaDOS согласилась с ней, уставилась в черный прямоугольник - размером и формой чуть больше обычной двери - который был монолитным бетоном секунду назад. Шагнув вперед, (немного прихрамывая, когда пальцы начало покалывать) она попыталась разглядеть, что таится за дверью, с небольшим успехом: там было темно. "Сюрпризы просто не кончаются," пробормотала она, косясь в темноту.
"Расскажи, что там," бесстрастно сказала GLaDOS. "Выключатель справа, кстати."
Нащупывая выключатель, пока пальцы проводили борозды в том, что ощущалось (и, если подумать, вероятно и было) десятилетним слоем пыли, Челл шагнула за порог...
…в бесконечность. У неё вырвался визг, она потеряла равновесие и упала вперед, автоматически выбросив руки - они остановили падение, чуть повредив запястье: до пола было три фута. Кряхтя и потирая левую руку, пульсирующую болью от удара, она на минуту остановилась, ожидая пока замедлится пульс, прежде чем встать.
"Смотри под ноги," сказала GLaDOS.
