ДОЛГО И СЧАСТЛИВО

Вопрос. Давно ли вы что-то ощущали во время просмотра фильма? Нет, речь сейчас не о приятном чувстве собственного превосходства, когда, наконец, удается распутать клубок метафор и смыслов и, как кажется, раскрыть вселенскую тайну «что же режиссер имел в виду»? Речь о подлинных чувствах, полном погружении в экранное зазеркалье, духовном единении с героем. Неужели никогда? От ответа, между прочим, зависит все – прямо, как в жизни.

Ибо таков уж новый фильм Питера Джексона, экспериментатора от массового кино. «Милые Кости» могут стать одним из сильнейших впечатлений в жизни, но только если пойти с ними на контакт. Ведь мало того, чтобы фильм был способен подарить подлинные чувства – от рецепиента зависит столь же много. Усталый и циничный городской житель, пришедший в зал похрустеть попкорном вряд ли сможет открыться фильму: цинизм и сухость зрителя для «Милых Костей» фатальна. По сути, глядя рационально, произведение Джексона можно в считанные минуты уничтожить (что, кстати, и сделали многие критики), обвинив в отсутствии четкой формы, нравственной проблематики и вообще непрофессиональном качестве исполнения. Ибо неформат всегда воспринимается с трудом, а «Милые Кости» не укладываются в рамки не только американского, но и вообще мирового кино.

Начать с того, что где-то на пятнадцатой минуте фильм распадается надвое. Происходит это в ключевой момент сюжета: простую американскую девочку-подростка Сьюзи Сэлмон насилует и убивает ее сосед мистер Харви. И один из образовавшихся после этого фильмов рассказывает о том, как изменилась в связи с этим событием жизнь всех причастных – суть сильная психологическая драма с элементами детектива и триллера.

А жизнь изменилась для всех.

Отец в исполнении Марка Уолберга начинает с одержимостью фанатика искать правды и в течение года активно вмешивается в полицейское расследование, буквально впихивая в руки детективу папки с делами потенциальных виновных. Высшей точки его превратившееся в манию страдание достигает в момент, когда он вычисляет убийцу: происходит это совершенно внезапно, по одному взгляду глаза-в-глаза. Той же ночью герой хватает бейсбольную биту и без лишних слов отправляется вершить самосуд, что, разумеется, заканчивается для него печальным образом.

Молодая мать, героиня Рейчел Уайз, наоборот, замыкается в себе, отрешается от жизни, запирает комнату погибшей дочери и, в конце концов, вовсе уезжает «как можно дальше», стараясь расстоянием и новой тяжелой работой на апельсиновых плантациях погасить свою боль.

Третье же важное действующее лицо драматической части фильма – сам убийца, педантичный перфекционист мистер Харви, сыгранный загримированным до неузнаваемости Стэнли Туччи. Вначале он спешно заметает следы, а затем, уверенный в собственной безопасности, начинает охоту на младшую сестру Сьюзи.

Если прибавить к этим персонажам энергичную бабку в исполнении Сьюзан Сэрэндон, которая пытается всеми силами спасти стремительно распадающуюся семью, то можно составить вполне адекватное представление о «Милых Костях» как об обычной, в общем-то, но не лишенной обаяния и напряжения картине о последствиях личностной трагедии.

Необходимый при таком жанре психологизм обеспечивают действительно сильные образы персонажей (причем, на протяжении сюжета постоянно развивающиеся) – несомненное достоинство «Милых Костей», изначально заложенное в оригинальном романе Элис Сиболд и Питером Джексоном развитое и дополненное. Режиссерское стремление к детальной проработке героев и их мира видно и в паричке Марка Уолберга (поначалу крайне непривычном, а потому забавном), и в его коллекции собственноручно собранных моделей кораблей, и в том, с какой нежностью ставит он на последнюю из этих моделей, собранную им совместно с Сьюзи, свечку.

С другой стороны – убийца мистер Харви. Добрая улыбка, откровенно нелепая внешность, быстрая нервная речь; и вместе с тем пристальный «дьявольский» взгляд и читающаяся в походке опасность. Он выглядит то комично, то жутко, то (как, например, перед убийством) сочетает в себе и то, и другое. Тем удивительнее, насколько качественно Стэнли Туччи – телевизионный, в общем-то, актер, никогда не претендовавший на звание яркого таланта – справился со столь непростой ролью и успешно создал очень сильный и противоречивый образ.

Джексон, к слову, проводит интересную параллель между этими двумя мужскими персонажами, одновременно важную для сюжета и углубляющую их образы. Как уже было сказано, отец Сьюзи увлекается строительством моделей кораблей. У мистера Харви – похожее хобби: он строит кукольный домик, старательно вырезая мебель и мельчайшие элементы интерьера. Каждый из героев, в определенной мере, стремится создать собственный мир, вот только мир заточенных в бутылку моделек настолько же более хрупок, чем мир миниатюрного дома, насколько стекло менее прочно, чем дерево.

Режиссер позволяет себе обратить зрительское внимание на те инструменты, которыми два героя создают свои миры. Отец Сьюзи работает руками, аккуратно закладывая сложенную модель в бутылку и столь же аккуратно дергая за веревочку, чтобы поднять легкие паруса. Мистер Харви работает пилой и молотком, жесткого и грубо, с надрывом создавая свои (не лишенные определенного изящества, между прочим) работы.

Для каждого из героев их творчество – выход. Но выход мистера Сэлмона – хрупкие и легкие мечты, в то время как мистер Харви при помощи создания идеального дома компенсирует отсутствие самой жизни в своем существовании. Именно поэтому ему постоянно нужно насыщение, контакт с девочками наподобие Сьюзи – чистыми, непорочными и светлыми существами – и происходить этот контакт должен в так называемом «убежище», которое Харви сам конструирует специально для таких случаев и сам потом разрушает.

И эта концепция персональных, создаваемых героями искусственных миров, напрямую ведет ко второй части фильма, разворачивающейся параллельно с первой, но кардинально от нее отличающейся. Именно эта часть вносит тот самый хаос, разрушает форму «Милых Костей» и выносит их за привычные рамки. У нее даже жанр определить непросто. Пожалуй, лучше всего подойдет слово «фантазия».

Фантазия самой Сьюзи Сэлмон, которая после своей смерти оказывается в своего рода чистилище – промежуточном этапе между миром смертных и раем, откуда она, в расцвете сил вырванная из реальности, за этой реальностью наблюдает, переживая одержимость отца, подавленность матери, горести и радости своей семьи. Один из самых мощных эпизодов фильма заключается в том, что Сьюзи наблюдает за тем, как ее младшая сестра в первый раз целуется, в то время как у самой Сьюзи этого в жизни не было. А ведь первый поцелуй – кульминация мечтаний и стремлений девочки-подростка. И Сьюзи плачет. Плачет от счастья за свою сестру, что у нее все сложилось хорошо. При этом Джексон, в очередной раз подтверждая свой высочайший профессионализм, не дает сцене выглядеть слишком слащаво или сентиментально. Со свойственной ему иронией, он вводит в сцену девочку-азиатку «Холли» - эдакого Вергилия в клетчатой рубашке и с косичками – которая тихо-мирно сидит, смотрит на бурлящие эмоции… и жует попкорн.

«Милые Кости» вообще очень ироничны. По-доброму ироничны. Видно, с какой теплотой и нежностью Джексон работал над своим фильмом: тому способствует и время действия (в середине 70-х режиссер как раз был подростком), и сама главная героиня. Сьюзи Сэлмон добра, наивна и чиста (но, что важно, не идеализирована – своего убийцу она ненавидит и, разумеется, желает ему скорейшей страшной кары). И ее чистилище, ее персональный мир выглядит под стать.

Пожалуй, в вопросе изображения загробной жизни Сьюзи Питера Джексона можно поздравить: еще никто настолько удачно не экранизировал подростковое сознание. Режиссер специально отошел от оригинального видения романа, где чистилище представлялось очень реальным, и развязал руки, если можно так выразится, своему воображению. В итоге, на экране царит не подчиняющаяся никаким законам логики красота: беседка посреди озера, над которой в ночном небе блестит луна с циферблатом часов; снежные горы, с которых Сьюзи и «Холли» съезжают на санках и приземляются в центре замерзшего водоема, под ледяной коркой которого распускается алая роза; побережье моря, на которое волна выносит гигантские бутылки с макетами кораблей, которые разбиваются о скалы параллельно с тем, как в реальном мире их разбивает отец. И все это сопровождается гипнотическим эмбиентом Брайана Ино (бывший клавишник группы Roxy Music и близкий друг Дэвида Линча) и романтичными наигрышами Velvet Underground и Jefferson Airplanes.

Наконец, главное достижение «фантазийной» части «Милых Костей» (и главное достижение самого Джексона) – расписанный в начале этого материала эффект духовного единения с фильмом и его главной героиней. Ведь, если задуматься, Сьюзи Сэлмон имеет в своем персональном мире столько же прав на взаимодействие с реальным миром, сколько и зритель в зале. Ну хорошо, чуть больше – в финале она все-таки на мгновение вырывается из чистилища. Но большую часть картины она является наблюдателем и комментатором драмы распада собственной семьи.

Но сближению с миром Сьюзи способствует не только ее отстраненное положение. Сама Сьюзи – героиня чрезвычайно располагающая к себе. И дело не в личных качествах персонажа, о которых уже было сказано. Дело в безусловном актерском обаянии Сирши Ронан, этой пятнадцатилетней девчушки с рыжими кудрями и небесно-голубыми глазами, которая два года назад имела реальные шансы получить «Оскар» за роль в фильме Джо Райта «Искупление». «Милые Кости», как уже было сказано, наградами были обделены, но роль Ронан исполнила великолепно, для своего юного возраста и вовсе феноменально. Она и Джексон смогли сделать из Сьюзи Сэлмон персонажа, которому хочется сопереживать не только потому, что она – жертва убийства, но и просто потому, что она мила, добра и начисто лишена той внутренней злости, что свойственна современным подросткам.

И потому, когда в финальной реплике фильма она обращается в зал со словами «Меня зовут Сьюзи Сэлмон. И я желаю вам жить долго и счастливо», это трогает. Потому что «Милые Кости» всем своим естеством демонстрируют: нужно жить долго и счастливо. Не потому, что завтра может прийти какой-то мистер Харви и забрать эту жизнь. А просто потому, что так надо. Долго, счастливо, светло, без лишней злобы и цинизма, как в старые-добрые 70-е, как в песнях Airplanes. Фильм «Милые Кости» живет именно так. Душевно.