Собственно, цикл рассказов, про то, что я называю "городом без имени".
Новички
В периоды, которые я называю пятницей, ко мне редко приходят клиенты. Не знаю, что тому причиной – каждые сто сорок четыре часа в Вечернем секторе ничего особенного не происходит.
А это значит, что я могу спокойно расположиться за столом с книгой, пить лично приготовленный чай и слушать музыку. Удивительно приятное занятие…
Чай сегодня получился просто чудесным – в меру крепкий, ароматный и приятный на вкус. Надо будет в следующий раз у Ли Синга попросить тот же самый сорт… если он к тому времени не выведет чего-то получше.
Пульта у меня, увы, нет, так что пришлось включать плеер вручную; комнату наполнил «Still Got the Blues». Часто я слушаю эту песню; очень подходит к тем кусочкам вечного вечера, что я отвожу на музыку.
А книга новая, только вчера купленная. Хильд заверил, что она хороша, а в таких вопросах я ему более чем доверяю. Благо вкусы у нас почти совпадают.
Я сделал глоток, чуть помедлил, наслаждаясь вкусом, и открыл первую страницу.
Хильд оказался прав: текст меня и впрямь увлек; уже к середине главы я перестал замечать мир вокруг. Исключая, правда, музыку; ее я не воспринимать не могу даже при желании. А желания у меня такого и не возникало никогда.
Так я и сидел – чай, музыка, книга… и думал где-то на краю сознания, что отвлечь меня от чтения сейчас невозможно. Лишь мимоходом отмечал мягкий переход от Гэри Мура к «Real Folk Blues», а от него – к «Ocean Gypsy»… да, разнообразные у меня вкусы.
Но только вот фиолетовая вспышка за дверным стеклом и ощущение холодной волны, заставившее дыбом встать волосы на теле… да, это отвлекает.
Не понять, что это, было сложно. За три десятка лет в городе я не раз видел и ощущал переходы, и могу с уверенностью заявить: спутать их с чем-то другим можно, лишь обладая чувствительностью бетонного столба. А у меня она, мягко сказать, повыше.
Я нехотя отложил книгу, поставил чашку на стол и направился к двери. Мое кошачье любопытство не дает спокойно сидеть, когда такое происходит. Конечно, если там нечисть какая, я дверь закрою снова…
А это оказалась девушка, на нечисть нисколько не похожая. Очень симпатичная, темноволосая, в крупных очках и светлой куртке. К груди прижимала кожаную сумку, вцепившись в нее так, что пальцы побелели.
Даже без моего чутья ясно, что она перепугана. Вполне можно понять… когда вдруг откуда-то попадаешь на вечернюю и совершенно незнакомую улицу, а из ближайшей двери выглядывает некая личность ростом неплохо за сто девяносто… да, ничего удивительного.
– Добро пожаловать, – сообщил я.
– К-куда?
Голос дрожит. Логично.
– Ну, это Вечерний сектор, – пожал плечами я. – Улица, которую лично я называю «улицей Нуар». А у города, где мы находимся, названий сотни, но ни одного настоящего.
– Это как? – о, уже страх из голоса пропадает, а в глазах загораются огоньки любопытства. Приживется у нас, точно.
– Заходи, – пригласил я. – Все расскажу.
Она нерешительно переступила порог моей конторы; огляделась с интересом. Ну да, старомодное местечко – довольно просторная комната, крупный стол, несколько стульев, кушетка у стены, комод, пара книжных полок, вешалка… Двери в другую комнату и на кухню, и лестницы на второй этаж и в подвал.
Обычная обитель частного детектива годов этак тридцатых-сороковых двадцатого столетия. Вот разве что CD-плеер и виднеющийся сквозь приоткрытую дверь стол с компьютером немного не вписывались… ну что поделать, при всей моей любви к атмосфере от музыки и облегчения работы я отказаться не готов.
Музыка уже успела смениться – теперь негромко звучала тема Хинаты и Нейджи. Очень кстати, умиротворяющая и мягкая мелодия, хотя и с некоторыми стальными нотками.
– Садись, – я пододвинул стул и направился на кухню. Тепловое заклинание не давало чайнику остыть, что несомненно полезно.
Мне с домом повезло – сквозь него проходят и техническая, и магическая линии. Так что мне не приходится отказываться от одной из сторон жизни города, что при моей профессии очень выгодно.
– Тебя как зовут? – поинтересовался я, возвращаясь с чайником, второй чашкой и сахарницей. – Только настоящее имя не называй; в городе хватает любителей по нему что-нибудь вредное навести.
Девушка, уже открывшая рот, осеклась. Чуть помедлила, и сообщила:
– Рин.
Я кивнул, наливая кипяток. К счастью, сама коробка с чаем уже на письменном столе имелась.
– Андрао. Имя тоже не настоящее, но я к нему привык.
Похоже, Рин уже совершенно успокоилась; страх из взгляда пропал полностью. А глаза у нее, к слову, серые как вечерние сумерки. Прекрасно подходят к этим улицам; увы, я со своей темной рыжиной и желтоватыми глазами этим похвастаться не могу.
Следующие пару минут я посвятил исключительно чаю. М-м… все-таки нет лучше листьев, чем у старого лиса Ли Синга.
– Сахар класть? – поинтересовался я.
– Одну ложку.
Кто-то мне говорил, что в необычных ситуациях лучше всего людей успокаивают привычные действия. Вроде приготовления чая, например.
– Так где я все-таки нахожусь? – повторила Рин вопрос, когда я передал ей чашку.
– Как уже сказал – у этого города нет названия, – я сел напротив и с сожалением отметил, что мой чай уже начал остывать. Ничего, кипятка подолью. – Впрочем, оно ему и не нужно… А сам дом, опять-таки, как я уже говорил, стоит в Вечернем секторе.
– А почему Вечерний? – Рин явно что-то хотела еще добавить, но сделала глоток и про вопрос, похоже, забыла. Горжусь своим кулинарным талантом.
– Здесь всегда вечер, – пояснил я. – Город разделен на четыре сектора, в каждом из которых – всегда одно и то же время суток. Вот здесь, например, вечер… только не спрашивай, как это возможно. Я лично не понимаю и вряд ли смогу когда-либо понять.
– А как я сюда попала?
– Тоже понятия не имею. Есть разные теории; самая распространенная – что по мирам мечутся некие вихри, которые и переносят в город тех, кто им подходит. В одном могу тебя заверить – раз уж ты здесь оказалась, то у тебя определенно есть какой-то талант.
– То есть? – она чуть чашку не выронила. – Это что, такой отбор творческих личностей?
– Ну, не уверен, что творческих, – усмехнулся я. – Я имею в виду магические таланты или те, что сродни магии. Город у нас очень и очень пестрый по населению…
В дверь постучали. Мне даже и открывать не требовалось, чтобы понять, кто там. Пожалуй, только от одного существа в городе могло исходить такое ощущение тепла и мягкости.
– Не заперто, Алвейт, – отозвался я. – Заходи.
Когда он вошел, Рин пролила чай и восторженно уставилась на него. Вполне можно понять.
Алвейт красив по стандартам любых людей. Правильные черты лица, золотистая кожа, мягкие светлые волосы… а самое главное – это живая красота. Очень обаятельная, добрая и внушающая настоящее доверие. Когда он где-то появляется, то прямо-таки становится светлее; и дело тут даже не в его любимом белом костюме, а в той теплоте, которая от него исходит.
И впечатление не поддельное. Алвейт – пожалуй, самый добросердечный и искренний из моих знакомых.
– А, я вижу, ты уже рассказываешь, – улыбнулся он. – Могу чем-то помочь?
– Начала я и сам смогу объяснить, – усмехнулся я в ответ. – Рин, познакомься – Алвейт.
– Рад видеть новое лицо, – теперь теплая улыбка адресовалась девушке. – А сейчас… сожалею, но мне пора. Прошу меня простить.
Вежливый поклон – и он исчез за дверью.
– Кто это был? – спросила Рин, с трудом вернув внимание мне.
– Кто он по крови – не знаю, но подозреваю, что из небесных существ, – я сделал паузу для глотка. – А что до работы… ну, его можно назвать государственным служащим.
– Кем?
Ну еще бы, последний с кем ассоциируется Алвейт – это со служащим.
– Он помогает только что попавшим в город, – объяснил я. – Рассказывает, что это за место, помогает найти работу и жилье, разобраться в своих талантах. Причем все это делает по велению сердца; он очень хороший… – я задумался над тем, можно ли сказать «человек», и все же остановился на более нейтральном варианте: – разумный.
– А он…
– Нет, не женат и вряд ли женится, – опередил я очевидный вопрос. – Только заранее хочу предупредить, что особенно увлекаться им не следует.
– Почему?
Я вздохнул.
– Пожалуй, единственный недостаток Алвейта – он не может любить всегда кого-то одного. Если ты в него влюбишься, то он ответит взаимностью, и какое-то время вам будет очень хорошо вместе. И когда вы расстанетесь, то навсегда останетесь хорошими друзьями. Но расстанетесь обязательно. Алвейт и сам тебе это скажет.
– Понятно, – чуть погрустнела Рин. Я говорил правду и она, видно, это почувствовала. – Андрао, а сам ты кто?
– А тебе обстановка ничего не напоминает? – улыбнулся я.
Она огляделась.
– Контору детектива из старых фильмов.
– Совершенно верно, – согласился я. – Я детектив и есть, причем один из лучших. Не люблю хвастаться, но скажу, что при таком пестром населении расследовать дела сложно.
– А кто тут еще помимо таких, как Алвейт?
– Очень много кто, – пожал плечами я. – Могу точно сказать, кого тут нет – обычных существ. А оборотни, призраки, разумные звери, существа разных миров, демоны, ангелы, маги… пожалуй, если ты кого-то знаешь, то этот кто-то в городе встретится. Обычно селятся в секторе, который лучше всего подходит к их месту обитания на родине.
– То есть вампиры, колдуны и прочие – это Ночной сектор? – уточнила Рин. – А целители, единороги и так далее – Дневной?
– Да, – кивнул я. – Только не думай, что и по этическим воззрениям они так распределяются. Хватает совершенно жутких личностей, обожающих солнечный свет, и хватает добросердечных, предпочитающих ночь.
– А кто тогда тут живет? – нахмурилась девушка. – В Вечернем секторе то есть?
Я подумал, перебрал в памяти всех своих знакомых и честно ответил:
– Странные личности.
Рин помедлила, явно подключив фантазию. И задумчиво сказала:
– Ты перечислил тех, кто в других секторах… я даже подумать боюсь, кто в таком городе называется «странным».
– Много кто, – улыбнулся я. – Увидишь.
И следующие полчаса я посвятил рассказу о том, что из города уйти не получится. Просто некуда; похоже, кроме города, тут ничего нет. В стене нет никаких ворот; хотя она и не до небес, но заглянуть за нее и уж тем более перебраться – невозможно. Многие маги пытались, но ничего не вышло.
В другие миры из города могут уходить только Проводники, как мы их называем. И, теоретически, они могут кого-то отвести… но их мало. Весьма. И за свои услуги они берут очень и очень дорого.
Рин так и не рассказала о том, откуда она пришла и что оставила позади; я не стал спрашивать. Вопросы тянут за собой прошлое, которое иногда кусается больнее дракона.
Но по одежде и речи могу заключить, что она из мира, который многие люди называют Землей, конец двадцатого – начало двадцать первого века. Вот страну не пойму; город сразу дарует знание своего языка, и речь почти всех звучит одинаково. Удобно, конечно.
Приятно, когда человек быстро привыкает к случившемуся и держит себя в руках. Алвейту как-то несколько недель подряд новички устраивали грандиозные истерики; уж на что у него ангельское терпение, но испытание было тяжелым.
– А город вообще весь такой? Ну, как эта улица…
– Да нет, конечно. Такие улочки – это обычно для Вечернего сектора, а в других все иначе… знаешь, может, просто пройдемся? Лучше посмотреть своими глазами.
– Давай, – чашка опустилась на стол. Гм, я и не заметил, как мы оба чай допили; надо быть внимательнее.
Посуду я убрал обратно на кухню, в конторе ей теперь делать нечего. Снял с вешалки плащ и шляпу и остановился, увидев, как Рин улыбается.
– Что?
– Вот теперь ты – вылитый детектив из старых фильмов, – улыбка стала еще теплее. – Нарочно такой стиль выбрал?
– В какой-то степени, – усмехнулся я. – А еще в плаще много места для самых разных вещей; шляпа – это, да, уже особенно практической пользы не имеет. Но просто лишняя черта для образа.
За это философское рассуждение я получил еще одну улыбку.
Границы между секторами четко не проведены; просто по мере приближения, скажем, к Дневному, становится светлее. Ранний вечер, в общем; я живу в немного более сумрачных местах.
Вот сквозь этот сумрак мы и шли. Тихий вечер, обычный для города без имени. Бесконечный вечер, обычный для этих улиц.
– А если тут всегда только вечер – как определять время? – задумчиво спросила Рин.
– По часам, – пожал плечами я. – Лично я привык к циклу в двадцать четыре часа и семидневной неделе. Но вот через три квартала живут флойхи, у которых в сутках тридцать восемь часов, а понятие недели им вообще незнакомо.
Из-за угла вышел огромный волк с дымчатой шерстью, державший морду у самого тротуара. Рин невольно отступила в сторону, но волк даже не глянул в ее сторону.
– Доброго времени, – приподнял я шляпу.
– Рр-ау, – приветливо отозвался волк, по-прежнему не отрываясь от следа.
– Это Викран, – пояснил я, когда он прошел мимо. – Оборотень и мой коллега. Только он специалист по поиску пропавшего; видно, сейчас как раз делом занят.
– Надо же… – Рин обернулась, посмотрев вслед уходящему волку. – А как отличить оборотней от обычных зверей?
– Ммм… – я сообразил, что ответа на этот вопрос не знаю. – Ну, сами оборотни, маги и просто те, кто прожил здесь достаточно долго, это просто чуют. Ты тоже научишься.
Мы свернули за угол и я остановился, указывая на хорошо видную отсюда (хотя и далекую) массивную башню. Металл и камень, суровая монументальность, ощутимая даже с большого расстояния.
– Она в самом центре города стоит; названия тоже нет. Я лично ее башней лорда Валентина называю.
– Ну, она все же поменьше Замковой горы, – рассудила Рин. – А что там?
– Считается, что раз в центре – значит, правительство, – пожал плечами я. – Только в нее не войдешь и неизвестно, чтобы кто-то выходил. Хотя нет, есть Стражи… но и они туда не заходят. Так что… – я улыбнулся, припомнив старую сказку, – у нас Правительство-Которого-Нет.
Мы шли дальше, меж вечерних теней и множества оттенков сумерек. И я продолжал рассказывать. О Стражах, которые не следят за порядком, но хранят целостность города. О том, что измерить территорию города еще не удалось – потому что его границы часто раздвигаются, расширяя и дома, оказавшиеся рядом (и потому многие хотят жить у самой стены, чтобы иметь шанс на увеличение дома). О том, что некоторые, такие как Алвейт, сами берутся исполнять обязанности служащих, и тем зарабатывают… все же, раз деньги чеканятся и доставляются, то кто-то в башне обитает. Наверное. Может быть.
Хорошее время – то, что я считаю нынешней пятницей. Тихая и спокойная прогулка, хороший разговор… и, надеюсь, не последний. Кажется мне, что Рин приживется в городе без имени; она ему подходит. Во всяком случае, таково мое мнение…
– Андрао!
Голос был знакомым и я тяжело вздохнул, останавливаясь и оборачиваясь.
Ну так и есть. Молодой парень среднего роста, светловолосый, в темной куртке, и с торжествующим блеском в карих глазах. Правая рука за спиной – явно готовит мне неприятный, по его мнению, сюрприз.
Давно его обещает. С тех пор, как месяца два назад, сразу после его перехода он решил продавать наркотики, а я все это дело поломал.
Увы, новички не все как Рин. Они бывают очень разные.
– Ну что тебе еще, Дайт?
– Ты теперь за все получишь, – пообещал Дайт, нарочито медленно выводя руку из-за спины. – Узнаешь штучку?
Мерцающий желтоватым шар в серебристой оправе. Чего тут узнавать, лунный талисман. При помощи его оборотням навязывают превращение и берут под контроль.
– Получи! – выкрикнул Дайт и бледный лунный луч ударил мне прямо в грудь.
Амулет под рубашкой на приказ к превращению отреагировал немедленно, убирая всю одежду в иное пространство. Эх… ну ладно.
Я рухнул вперед, скользнув в привычное болезненно-приятное состояние, когда человеческое тело переплавляется в звериное, набирая лишнюю массу… и действительно сложно и больно это лишь при первых обращениях. Да и то для тех, кто не родился оборотнем.
Правда, волки обычно при обращении не увеличиваются. Ну так я-то не волк…
Торжествующая улыбка на лице Дайта продержалась ровно до того момента, пока я не треснул его лапой, отшвырнув к стене. Лунный амулет из пальцев парня выпал и покатился по мостовой; я небрежно отбросил его подальше и оскалился, демонстрируя клыки.
Дайт убегал очень быстро, видимо, надеясь обогнать меня. Понятия не имею, смог бы или нет; я за ним гнаться не собирался.
Дурень. Лунный свет властвует над волками. А я тигр, и для меня луна – это лишь диск в небе, свет которого так красиво смотрится на снегу.
Пожалуй, одна из немногих вещей, которых мне в городе не хватает – именно луны. Здесь нет ни ее, ни солнца, а лишь их свет.
Я повернулся к Рин; она на меня смотрела с испуганным изумлением. С запозданием дошло: я рассуждал об оборотнях, но так и не сказал, что сам к ним принадлежу.
Значит, я тоже дурень. Надеюсь, она не очень испугалась…
Обратное превращение проходит немного тяжелее, но это все равно дело привычки. А амулет вовремя материализует одежду на теле; удобнейшая вещь. Иначе пришлось бы выпутываться из плаща каждый раз.
Когда я поднялся с мостовой и отряхнул плащ, страха в глазах Рин уже не было. Это хорошо.
– Извини, – вздохнул я. – Надо было раньше предупредить…
– Ничего, – помотала головой девушка. Улыбнулась: – Я кошек люблю, пусть и таких больших.
– Тогда я тебя как-нибудь с кланом городских рысей познакомлю, – усмехнулся я. – Найдете общий язык.
– А я теперь знаю, чем оборотни отличаются от обычных зверей, – немного невпопад сказала Рин. – У них человеческие глаза.
– Да? – удивился я. – Никогда не замечал.
– Ну так тигры в зеркало и не смотрятся, – улыбнулась она.
Не согласиться было невозможно.
И мы пошли дальше. Сквозь вечный тихий вечер города без имени, мимо домов жителей с ложными именами, под небом без луны, но с ее светом.
Обычная такая прогулка. Мне нравится.
И, наверное, понравится и Рин. Во всяком случае, один тигр, детектив и любитель хороших книг, музыки и чая на это надеется.
14.03.2008 – 16.03.2008
Полная версия этой страницы: Город без имени
Назначение
Вы можете удивиться, но тигры любят порядок. Они знают свою территорию, и они не станут захламлять место, где живут. А также убивают одним ударом.
Во всяком случае, все это касается тигров-оборотней вообще и меня в частности. С тиграми-зверьми я, к сожалению, так близко не знаком.
А любовь к порядку приводит к тому, что я нередко посвящаю время сортировке амулетов. Их у меня много; сам я не маг, но кое-что в волшебстве понимаю. А для того, чтобы работать детективом в городе без имени, нельзя обойтись без магии.
Под хранилище у меня отведен подвал; там как раз проходит магическая линия, так что место для работы подходит отлично.
Жаль, конечно, что плеер в подвале не поставишь – тонкая техника слишком уж чутко реагирует на такое обилие волшебных предметов. Что поделать, издержки профессии…
Впрочем, у нас эта работа вообще сложна. В городе очень мало законов, и очень своеобразная преступность… например, контрабанда вообще отсутствует. Принести что-то из иных миров могут лишь Проводники. А запрещенных товаров почти что и нет; в самом-то деле, что можно запретить в городе с таким населением, как у нас? Вот, к примеру, айкранит для людей смертелен… а на соседней улице живут кайемы, для которых он – главная приправа к пище, им любой обед без айкранита не в радость.
Поэтому и работа детектива сложна. И несколько отличается от того, что под этим в других мирах понимают.
Я стер пыль с последнего из защитных амулетов и вернул обратно в ящик. Пыль, конечно, не самая большая опасность, но я ее просто не люблю.
И закончил вовремя; в подвале раздался мелодичный звонок. Кто-то пришел.
Отряхивая руки, я поднялся наверх. К счастью, переодеваться не надо; а то иногда так испачкаешься при работе… мр.
Интересно, кто у меня в клиентах будет теперь?
Оказалось – сильф. Тонкий и изящный, как и все его сородичи, с гривой белых волос, парящий чуть над землей. Пахло от него ветром и небом; такое впечатление, что воздушные потоки текут сквозь тела сильфов. Может, так оно и есть.
А еще он был отнюдь не молод – слишком уж изящным и эфемерным казался.
– Доброго времени, – поздоровался сильф. – Вы Андрао?
– Он самый, – я отступил, пропуская гостя внутрь. – Детектив Андрао к вашим услугам. Чем могу помочь?
Сильф пролетел к креслу для гостей, подождал, пока я закрою дверь и устроюсь за столом, и сообщил:
– Миар… Мой сын недавно…
Его лицо внезапно исказилось, словно от нестерпимой боли; сильфы куда эмоциональнее ходящих по земле и любое горе или радость переживают втрое сильнее.
– Он недавно умер, – наконец смог выдохнуть сильф. – Я слишком поздно заметил…
Я понимающе кивнул. В девяти случаях из десяти эта фраза относится к наркотикам. Надо же, совсем недавно размышлял о вредных веществах, и вот, пожалуйста…
– Что именно он принимал?
В глазах сильфа сверкнул холодный гнев.
– Скальные кристаллы.
Я с трудом удержался от того, чтобы не присвистнуть. Это как раз тот случай, когда кому-то вещество во благо… скажем, для людей это лишь легкий стимулятор. А для сильфов – привыкание с первого раза и гарантированная смерть на третий.
Конечно, не все об этом знают. Но если торговец знал и без колебаний продал сильфу смертельный яд…
– Вы хотите, чтобы я нашел поставщика?
– Да, – твердо ответил старик. – Нашли и покончили с ним. Я заплачу, сколько скажете.
– Я пока еще не смогу назвать цену, – заметил я. – Разве что лишь аванс…
– Заплачу любую, – горько улыбнулся сильф. – Мне деньги теперь и ни к чему…
Сказать было нечего. Я записал его имя и адрес, оговорил еще кое-какие детали, и сильф ушел. Вот так просто через мою контору прошло еще одно незаметное горе, которого в жизни хватает.
Я давно научился не пропускать его через себя; мне хватает чувств тигра, и не стоит смешивать их с чужими. Но осадок все равно остается, как остается на лице след хлестнувшего холодного ветра.
А чтобы смыть его – надо действовать.
Тигр на улицах города без имени – дело обычное. Чему удивляться, тут встречаются и драконы… так что я особенно не выделяюсь. Хотя и предпочитаю ходить все же в человеческом обличье.
Только сейчас тигриное подходило больше; особенности тех, кому я собирался нанести визит.
Вечный вечер стал немного темнее; я приближался к границе с Ночным сектором. Впрочем, улица, выводящая прямо туда, мне была не нужна; так что я свернул и углубился в сеть переулков.
Запахи тут отличались, а камни домов чем-то напоминали древесную кору. Каждый квартал в городе без имени выглядит по-своему – на него накладывают отпечаток те, кто там живут.
А жили здесь городские рыси. Странно звучит, правда? Но так и есть.
Конечно, это не простые звери. Но и не оборотни; острый разум в теле крупной кошки. Для своего мира они были обычны… для города – тем более.
И вот один из них серой тенью сейчас спрыгнул с балкона, похожего на переплетенные ветви. Оскалился, глядя мне в глаза, прижал к голове уши с дымчатыми кисточками.
«Это наша земля».
«Не сомневаюсь, – мирно отозвался я. – Позови Ксаора, юноша. Мне с ним нужно поговорить».
Ответом было шипение и оскаленные клыки. Явно горячий нрав… молодость, что поделаешь…
«Кто ты, чтобы требовать?»
Ну что с ним делать-то? Не драться же…
К счастью, ситуация разрешилась, когда на мостовую сверху приземлилась иная фигура, более крупная.
«Тишен, возвращайся», – велел новоприбывший.
«Но, дед…»
Получив строгий взгляд, Тишен фыркнул в мою сторону и взлетел по стене; я же сел, обвив хвостом лапы.
«Здравствуй, Ксаор».
«Здравствуй, Андрао, – он скопировал мою позу, исключая движение хвоста. – С чем пожаловал?»
Ксаор заметно крупнее внука, и шерсть у него более темная. Кое-где видны шрамы, да это и не удивительно. Он из второго поколения; его родители еще помнили леса, а вот Ксаор – полностью городская рысь. И именно он завоевал репутацию своему клану, которым и правит до сих пор.
Долго правит. Он младше меня, но родился лет за сорок до моего появления в городе. Его народ живет значительно дольше зверей, хотя и не так долго, как оборотни.
«Мне сведения нужны, – шевельнул усами я. – Как и всегда».
Конечно. Родичи и вассалы Ксаора есть всюду и знают все обо всех.
«Что именно, и чем оплатишь?» – лесной романтизм у главы клана отсутствует полностью. А вот городская практичность – в полной мере.
«Хочу знать, кто сильфу с улицы Ситы в Утреннем секторе продал скальные кристаллы. Расплачусь… чем скажешь».
Черные кисточки на ушах Ксаора задвигались; глава клана размышлял.
«Услуга невелика, – наконец решил он, – так что я сейчас с тебя платы брать не буду. Но запомню, что ты мне должен».
Обычное требование. Деньги рыси не очень ценят, а вот возможность заручиться услугами – еще как.
«Согласен».
Ксаор довольно кивнул.
«Иди к краю нашей земли, который совсем рядом с Ночным, – велел он. – Найдешь там Керсу – темно-рыжая, маленькая. Скажешь, что от меня; она об этих делах все знает».
«Спасибо, Ксаор».
«Кошки друг другу помогают, – повел он усами. – Так ведь?»
«Странно это слышать, – заметил я. – Почти все нашего рода – одиночки».
«Я городская рысь, – напомнил Ксаор. – Это еще более странно; на таком фоне кошачья семья уже не удивляет».
Нельзя было не согласиться. Особенно учитывая, что именно Ксаор создал свой клан, железной лапой пресекая любые вольности.
Я много кого в городе знаю. С кем-то пришлось свести знакомство по профессии, с кем-то – по общим интересам. И потому, если надо искать сведения – я всегда могу найти кого-то, кто поможет.
Странно, да? Тигры ведь одиночки… ну, так оно и есть. Только я всегда был больше городским тигром, а жизнь здесь еще больше изменила звериные привычки.
Керса ершилась (видно, обычная манера у самого младшего рысиного поколения), но обо всем рассказала. Хорошо, хотя и немного.
Имя самого продавца я теперь знал, но мне нужен был тот, кто навел его на эту идею. Думаю, что и сильф не удовлетворится просто исполнителем; для эмоционального и эфемерного народа они довольно мстительны.
Проблема в том, что продавцы зачастую понятия не имеют о том, кто руководит всем делом. Знают разве что своего поставщика… а вот он точно знает больше.
Поэтому я и разлегся в залитом незримым солнцем переулке Дневного сектора, краем глаза наблюдая за домом того самого продавца. Он, кстати, из наураков, что меня не удивляет. У них организм способен что угодно воспринять без вреда для себя, так что не надо бояться, что своим товаром увлекутся.
Приятно все-таки тут ждать… хотя небо и свет без солнца – что-то неестественное. До сих пор не могу привыкнуть; сумерки Вечернего сектора как-то более логичны.
Но иногда бывает хорошо полежать в ярком свете; пусть даже под лапами городской камень, а не мягкая лесная трава. Впрочем, о лесе я не скучаю; как уже говорил, всегда больше тяготел к городам.
О, а вот, кажется, и моя цель.
Внешне наурак ничем сильно не отличался от своих сородичей – высокий рост, светло-серая кожа, твердые роговые пластины, заключающие череп в своеобразный шлем.
Я неспешно поднялся и двинулся за ним. Вы удивитесь, какими незаметными могут быть тигры, если у них возникнет желание… и в этом отношении городские улицы мало чем отличаются от тайги.
Я шел сквозь вечный день, как раньше – сквозь вечный вечер. Кошки, как и люди, способны приспособиться ко всему… а иногда и приспособить все под себя. Трудно сказать, какой из этих способов лучше. Зависит от кошки.
Наурак меня не заметил; пару раз я на всякий случай его обгонял или задерживался, ожидая, пока он не отойдет на большее расстояние. Но он меня так и не заметил.
Если на городской улице никто не обращает внимания на тигра – это что-то говорит о городе, правда?
Мои ожидания оправдались: он свернул к границе с Вечерним сектором… и очень скоро встретился со своим сородичем. От коего и получил несколько пакетиков.
Проходя мимо, я втянул воздух носом и убедился – запах тот самый. Скальные кристаллы. Терпеть не могу эти запахи, так же как и «ароматы» табака и пороха, но приходится запоминать по работе.
Вот и поставщик. Что ж, пора сменить объект наблюдения и задать пару вопросов… Темных переулков в Дневном секторе нет по определению… но есть безлюдные. И беззвериные. В общем, без разумных.
Конечно, у него была охрана. Даже если законов против твоей деятельности в городе нет, это не значит, что никто не будет против.
Конечно, у охраны были амулеты. Но слабые, и уж точно хуже магии Ли Синга. Старый лис дело более чем знает, и один взмах шелковым шнурком с нефритовыми бусинами отправил в глубокий сон обоих стражей.
А сам наурак-поставщик ничего даже и сообразить не успел, когда я приложил ему ко лбу печать правды. Это уже Хильдово творение; внутри находится цитата из некоей книги, заставляющей говорить только истину.
Цитаты в верных руках – очень мощная и опасная вещь. Это известно всем, но в городе без имени такое выражение имеет самый что ни на есть буквальный смысл.
Правда, неподвижности спрашиваемого печать не обеспечивала. Но драться с тигром-оборотнем (о чем я заботливо сразу предупредил) наурак не хотел.
– На кого работаешь? – осведомился я.
– Киостен.
М-м… слышал. От Алвейта, рассказывавшего о перешедших года три назад. Маг, причем черный… и с немалыми амбициями.
Жаль.
– Скальные кристаллы сильфам продавали случайно?
– Нет, – наураку явно не хотелось отвечать, но что с печатью поделаешь? А я еще и усиливал эффект, мягко и ласково улыбаясь. – Киостен приказал.
– Зачем?
– Чем-то ему летучие помешали, – наурак пожал плечами. – Он вообще немного тронутый. Болтает о том, что у одних назначение в жизни – править, а у других – служить или умирать по воле правителей.
Наураки всегда верны своим нанимателям. Но это не значит, что они будут уважать и разделять их точку зрения и принципы.
– Где его можно найти?
– Улица Воронов, шестой дом. Там склад.
Ночной сектор; примерно этого я и ожидал. Что ж, узнал все, что хотел.
– Спасибо, – поблагодарил я и коснулся наурака сонным амулетом. Пролежит он достаточно долго, чтобы я успел добраться до нужного места.
Сектор в городе выбирают отнюдь не из соображений качества дома и удобства. Скорее это сектора подбирают себе жителей; время суток определяется личностью.
Поэтому Ночной сектор населен не самыми приятными в общении созданиями.
Бывают, конечно, и исключения. Бывают жизнерадостные и веселые существа, которых свет убивает; и потому в Дневном им делать нечего. Но таких немного.
Я знаю все сектора; за годы жизни здесь мне довелось исходить ногами и лапами каждый. Увы, при моей профессии место действия не выбирают.
Хотя к нему можно подготовиться. Вот как сейчас, например.
Одолеть черного мага я не могу, даже с амулетами. А значит, мне понадобится небольшая помощь… и я надеюсь, что мне ее окажут.
Он сидел на крыльце своего дома и, поворачивая гладкую деревянную доску под лучами света без солнца, вырезал тонкий узор острым лезвием. Как всегда, он не рисовал узор заранее, и не опасался его испортить… просто четко представлял его себе еще до того, как приступить к работе.
Точнее, к одному из своих хобби. Увы, любимым делом оно не являлось.
– Глас, – позвал я.
Он поднял голову и улыбнулся.
– Доброго времени, Андрао. Что тебя в Дневной занесло?
Глас ниже меня на голову, худощав и строен. Волосы у него очень светлые, практически белые, а серый взгляд мягок. И рядом с ним чувствуется свежесть – но не ветра, как от сильфов, а скорее морозного утра.
– Хотел попросить тебя помочь, – крыльцо было широким и я сел рядом. Вкратце рассказал о деле.
Глас помолчал и кивнул.
– Только помни, что я не всегда могу помочь.
– Разумеется.
– Тогда пошли.
По пути мы завернули ко мне; надо было оставить уже ненужные амулеты и прихватить вместо них другие полезные вещи. Нет, определенно, плащи – великое человеческое изобретение. Очень уж много в них помещается.
Вечный вечер понемногу перетек в вечную ночь; я машинально поднял голову к небу.
Луны, как и всегда, не было. А вот россыпь звезд имелась.
Над какими мирами они светят? И существуют ли вообще… или это только совершенная иллюзия, созданная творцом города без имени? Вряд ли кто-то когда-то узнает правду. Во всяком случае, я за это дело не возьмусь.
Глас тоже посмотрел вверх, и в его взгляде промелькнула острая, почти невыносимая тоска. Но лишь на мгновение; потом он вновь вернулся к своему обычному мягкому спокойствию.
Мы шли, все дальше углубляясь в Ночной сектор. Здесь, как и во всем городе, нет никаких табличек с названиями улиц… и никогда не было. Но тем, кто жил и выжил здесь дольше года, они уже не нужны – названия сами откладываются в памяти, а карта безлунной ночи становится знакомой как собственная ладонь.
И потому я точно знал, когда мы свернули на улицу Воронов. Кто, интересно знать, первым дал ей такое имя?
Похоже, Гласу подумалось то же самое; бледно усмехнувшись, он негромко процитировал:
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.
«Это верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Я пожал плечами. Да. Мы гости, причем такие же незваные, как и ворон из этих стихов. Кстати, любителей этого же автора в Ночном секторе много; не могу не признать, что стихи и рассказы слегка безумного уроженца Бостона идеально подходят здешним местам.
Голоса я услышал, когда мы еще не подошли к двери. Да, похоже, хозяева были дома… что ж, это хорошо. Есть возможность закончить дело быстро.
Дверь была не заперта; за ней оказалось просторное помещение, часть которого занимали деревянные ящики. Судя по запаху – там те самые скальные кристаллы и множество другой пакости.
Ненавижу наркотики. Табак и алкоголь просто не люблю, но наркотики ненавижу. Нельзя творить такое со своим разумом.
Рядом с ними высились три грубые фигуры, слепленные из ожившей глины. Примитивные, но весьма сильные големы, способные разорвать на части даже оборотня.
А еще здесь были три человека, прервавшие разговор и удивленно оглянувшиеся на нас.
– Киостен? – поинтересовался я, останавливая взгляд на старшем из них, в темном костюме и с выбритой головой.
– Да, – удивление из его глаз исчезло, уступив место раздражению. – А вы кто такие?
– Детектив, – пояснил я. – Киостен, ты намеренно продавал скальные кристаллы сильфам, зная, что они для них смертельны. Ты виновен в смерти Миара из рода Атьелли и пресечении этого рода.
– Хочешь меня скрутить, или попытаться убить? – насмешливо улыбнулся Киостен, делая знак големам. Те медленно двинулись к нам.
Я не ответил. Вместо этого отступил назад, за спину Глас.
– Он говорил правду, – иным, звенящим голосом произнес мой спутник. – Ты виновен.
Я вытащил из кармана темные очки. Зачарованные, конечно; простые тут не помогут.
И успел надеть их как раз вовремя, за считанные мгновения до того…
…как Глас изменился.
Льдистый, холодный свет разлился по складу. Фигура преобразилась; теперь он превосходил меня ростом, и был шире в плечах. С шелестом развернулись могучие крылья, отливавшие оттенком острого льда; волосы цвета снега заструились по спине.
А в правой руке, блеснув, возник клинок, по которому вилась тонкая струйка метели.
Даже сквозь зачарованные очки его свет заставлял жмуриться. И я был рад, что стою позади него и не вижу лица.
А те трое – видели, и застыли на месте.
Один раз мне удалось увидеть его взгляд, и я никогда этого не забуду. Бездну ледяного огня в глазах моего спутника можно описать всего двумя словами – конец света.
Личный. Для того, кто смотрит.
– Кто… – прохрипел Киостен, не в силах оторвать взгляд.
– Я ГЛАЦИЭЛЬ, – тихий, но невероятно сильный голос наполнил зал. – Я – ВОЗМЕЗДИЕ.
Он двинулся вперед, навстречу големам. У них нет разума, и страх им был неведом; они продолжали исполнять приказ.
Это даже нельзя было назвать ударом; Глациэль просто провел мечом в воздухе, и рассеченные надвое глиняные великаны обрушились на пол. Магия, дарующая им жизнь, ушла.
Помощника Киостена, оказавшегося у него на пути, Глациэль тоже рассек одним ударом; я не сомневался, что он знал о планах своего хозяина и помогал добровольно.
Иначе бы его пощадили.
Есть амулеты правды – а есть те, кто просто видит истину. Абсолютно точно узнает вину и степень таковой; следует только произнести обвинение.
И если вина того заслуживает – следует возмездие.
Возмездие по имени Глациэль.
Второго помощника постигла та же участь, но Киостен, отступавший назад, сумел совладать со страхом. Он вскинул трясущиеся руки, посылая сгустки черного пламени… и они бессильно разбились о грудь противника.
Не знаю, кто в городе может одолеть Глациэля, исполняющего свое назначение. Не хочу даже знать такого.
– Не может так кончиться!
Это Киостен успел выкрикнуть за мгновение до того, как ледяной меч вошел ему в грудь. А большего не дано даже магам; клинок возмездия убивает мгновенно.
Глациэль потянул меч к себе и тело Киостена, со всеми его великими и нереализованными планами, осело на пол.
«Назначение в жизни – править», – вспомнились мне слова наурака. Может, так оно и есть. Только хватает существ с другими назначениями.
Зимний свет медленно угасал; фигура Глациэля вновь становилась обычной, сияющие крылья исчезали.
Я не знаю, из падших он или нет. И правильно ли я вообще определил его родину; он никогда не говорил, а я не спрашивал. Да и какая разница? Главное, что я могу к нему обратиться, и он поможет.
Очки вернулись в карман; я подождал, пока Глас отойдет к двери, извлек пламенный амулет и направил его на ближайший ящик.
Полыхнул огонь; через считанные минуты магическое пламя уничтожит товар и тела. Мера предосторожности и окончание дела.
– Спасибо, – сказал я, когда мы вышли на улицу.
– Не за что, – усмехнулся Глас; глаза его сияли.
Нет, он не получает удовольствия от самого убийства. Но ему доставляет удовольствие – единственное настоящее удовольствие – исполнять то, для чего он был создан. Исполнять свое назначение, свою суть и основу существования.
Мы разошлись на границе Вечернего сектора и я направился домой, размышляя о прошедшем дне.
Мудрые философы, наверное, сказали бы, что я гораздо счастливее Глациэля – ведь я могу испытывать искреннюю и огромную радость от куда большего множества вещей. Может, и так.
Но, с другой стороны… Глациэль точно знает, для чего он пришел в этот мир, какая у него роль и задача в жизни.
Многие ли могут похвастаться тем же знанием?
Не думаю.
Впрочем, оставим это философам. А мне хватает своих дел. Например, как это – приводить ангела возмездия к черным магам, продающим наркотики сильфам.
Обычные такие дела. Для нашего города.
17.03.2008 – 20.03.2008
Вы можете удивиться, но тигры любят порядок. Они знают свою территорию, и они не станут захламлять место, где живут. А также убивают одним ударом.
Во всяком случае, все это касается тигров-оборотней вообще и меня в частности. С тиграми-зверьми я, к сожалению, так близко не знаком.
А любовь к порядку приводит к тому, что я нередко посвящаю время сортировке амулетов. Их у меня много; сам я не маг, но кое-что в волшебстве понимаю. А для того, чтобы работать детективом в городе без имени, нельзя обойтись без магии.
Под хранилище у меня отведен подвал; там как раз проходит магическая линия, так что место для работы подходит отлично.
Жаль, конечно, что плеер в подвале не поставишь – тонкая техника слишком уж чутко реагирует на такое обилие волшебных предметов. Что поделать, издержки профессии…
Впрочем, у нас эта работа вообще сложна. В городе очень мало законов, и очень своеобразная преступность… например, контрабанда вообще отсутствует. Принести что-то из иных миров могут лишь Проводники. А запрещенных товаров почти что и нет; в самом-то деле, что можно запретить в городе с таким населением, как у нас? Вот, к примеру, айкранит для людей смертелен… а на соседней улице живут кайемы, для которых он – главная приправа к пище, им любой обед без айкранита не в радость.
Поэтому и работа детектива сложна. И несколько отличается от того, что под этим в других мирах понимают.
Я стер пыль с последнего из защитных амулетов и вернул обратно в ящик. Пыль, конечно, не самая большая опасность, но я ее просто не люблю.
И закончил вовремя; в подвале раздался мелодичный звонок. Кто-то пришел.
Отряхивая руки, я поднялся наверх. К счастью, переодеваться не надо; а то иногда так испачкаешься при работе… мр.
Интересно, кто у меня в клиентах будет теперь?
Оказалось – сильф. Тонкий и изящный, как и все его сородичи, с гривой белых волос, парящий чуть над землей. Пахло от него ветром и небом; такое впечатление, что воздушные потоки текут сквозь тела сильфов. Может, так оно и есть.
А еще он был отнюдь не молод – слишком уж изящным и эфемерным казался.
– Доброго времени, – поздоровался сильф. – Вы Андрао?
– Он самый, – я отступил, пропуская гостя внутрь. – Детектив Андрао к вашим услугам. Чем могу помочь?
Сильф пролетел к креслу для гостей, подождал, пока я закрою дверь и устроюсь за столом, и сообщил:
– Миар… Мой сын недавно…
Его лицо внезапно исказилось, словно от нестерпимой боли; сильфы куда эмоциональнее ходящих по земле и любое горе или радость переживают втрое сильнее.
– Он недавно умер, – наконец смог выдохнуть сильф. – Я слишком поздно заметил…
Я понимающе кивнул. В девяти случаях из десяти эта фраза относится к наркотикам. Надо же, совсем недавно размышлял о вредных веществах, и вот, пожалуйста…
– Что именно он принимал?
В глазах сильфа сверкнул холодный гнев.
– Скальные кристаллы.
Я с трудом удержался от того, чтобы не присвистнуть. Это как раз тот случай, когда кому-то вещество во благо… скажем, для людей это лишь легкий стимулятор. А для сильфов – привыкание с первого раза и гарантированная смерть на третий.
Конечно, не все об этом знают. Но если торговец знал и без колебаний продал сильфу смертельный яд…
– Вы хотите, чтобы я нашел поставщика?
– Да, – твердо ответил старик. – Нашли и покончили с ним. Я заплачу, сколько скажете.
– Я пока еще не смогу назвать цену, – заметил я. – Разве что лишь аванс…
– Заплачу любую, – горько улыбнулся сильф. – Мне деньги теперь и ни к чему…
Сказать было нечего. Я записал его имя и адрес, оговорил еще кое-какие детали, и сильф ушел. Вот так просто через мою контору прошло еще одно незаметное горе, которого в жизни хватает.
Я давно научился не пропускать его через себя; мне хватает чувств тигра, и не стоит смешивать их с чужими. Но осадок все равно остается, как остается на лице след хлестнувшего холодного ветра.
А чтобы смыть его – надо действовать.
Тигр на улицах города без имени – дело обычное. Чему удивляться, тут встречаются и драконы… так что я особенно не выделяюсь. Хотя и предпочитаю ходить все же в человеческом обличье.
Только сейчас тигриное подходило больше; особенности тех, кому я собирался нанести визит.
Вечный вечер стал немного темнее; я приближался к границе с Ночным сектором. Впрочем, улица, выводящая прямо туда, мне была не нужна; так что я свернул и углубился в сеть переулков.
Запахи тут отличались, а камни домов чем-то напоминали древесную кору. Каждый квартал в городе без имени выглядит по-своему – на него накладывают отпечаток те, кто там живут.
А жили здесь городские рыси. Странно звучит, правда? Но так и есть.
Конечно, это не простые звери. Но и не оборотни; острый разум в теле крупной кошки. Для своего мира они были обычны… для города – тем более.
И вот один из них серой тенью сейчас спрыгнул с балкона, похожего на переплетенные ветви. Оскалился, глядя мне в глаза, прижал к голове уши с дымчатыми кисточками.
«Это наша земля».
«Не сомневаюсь, – мирно отозвался я. – Позови Ксаора, юноша. Мне с ним нужно поговорить».
Ответом было шипение и оскаленные клыки. Явно горячий нрав… молодость, что поделаешь…
«Кто ты, чтобы требовать?»
Ну что с ним делать-то? Не драться же…
К счастью, ситуация разрешилась, когда на мостовую сверху приземлилась иная фигура, более крупная.
«Тишен, возвращайся», – велел новоприбывший.
«Но, дед…»
Получив строгий взгляд, Тишен фыркнул в мою сторону и взлетел по стене; я же сел, обвив хвостом лапы.
«Здравствуй, Ксаор».
«Здравствуй, Андрао, – он скопировал мою позу, исключая движение хвоста. – С чем пожаловал?»
Ксаор заметно крупнее внука, и шерсть у него более темная. Кое-где видны шрамы, да это и не удивительно. Он из второго поколения; его родители еще помнили леса, а вот Ксаор – полностью городская рысь. И именно он завоевал репутацию своему клану, которым и правит до сих пор.
Долго правит. Он младше меня, но родился лет за сорок до моего появления в городе. Его народ живет значительно дольше зверей, хотя и не так долго, как оборотни.
«Мне сведения нужны, – шевельнул усами я. – Как и всегда».
Конечно. Родичи и вассалы Ксаора есть всюду и знают все обо всех.
«Что именно, и чем оплатишь?» – лесной романтизм у главы клана отсутствует полностью. А вот городская практичность – в полной мере.
«Хочу знать, кто сильфу с улицы Ситы в Утреннем секторе продал скальные кристаллы. Расплачусь… чем скажешь».
Черные кисточки на ушах Ксаора задвигались; глава клана размышлял.
«Услуга невелика, – наконец решил он, – так что я сейчас с тебя платы брать не буду. Но запомню, что ты мне должен».
Обычное требование. Деньги рыси не очень ценят, а вот возможность заручиться услугами – еще как.
«Согласен».
Ксаор довольно кивнул.
«Иди к краю нашей земли, который совсем рядом с Ночным, – велел он. – Найдешь там Керсу – темно-рыжая, маленькая. Скажешь, что от меня; она об этих делах все знает».
«Спасибо, Ксаор».
«Кошки друг другу помогают, – повел он усами. – Так ведь?»
«Странно это слышать, – заметил я. – Почти все нашего рода – одиночки».
«Я городская рысь, – напомнил Ксаор. – Это еще более странно; на таком фоне кошачья семья уже не удивляет».
Нельзя было не согласиться. Особенно учитывая, что именно Ксаор создал свой клан, железной лапой пресекая любые вольности.
Я много кого в городе знаю. С кем-то пришлось свести знакомство по профессии, с кем-то – по общим интересам. И потому, если надо искать сведения – я всегда могу найти кого-то, кто поможет.
Странно, да? Тигры ведь одиночки… ну, так оно и есть. Только я всегда был больше городским тигром, а жизнь здесь еще больше изменила звериные привычки.
Керса ершилась (видно, обычная манера у самого младшего рысиного поколения), но обо всем рассказала. Хорошо, хотя и немного.
Имя самого продавца я теперь знал, но мне нужен был тот, кто навел его на эту идею. Думаю, что и сильф не удовлетворится просто исполнителем; для эмоционального и эфемерного народа они довольно мстительны.
Проблема в том, что продавцы зачастую понятия не имеют о том, кто руководит всем делом. Знают разве что своего поставщика… а вот он точно знает больше.
Поэтому я и разлегся в залитом незримым солнцем переулке Дневного сектора, краем глаза наблюдая за домом того самого продавца. Он, кстати, из наураков, что меня не удивляет. У них организм способен что угодно воспринять без вреда для себя, так что не надо бояться, что своим товаром увлекутся.
Приятно все-таки тут ждать… хотя небо и свет без солнца – что-то неестественное. До сих пор не могу привыкнуть; сумерки Вечернего сектора как-то более логичны.
Но иногда бывает хорошо полежать в ярком свете; пусть даже под лапами городской камень, а не мягкая лесная трава. Впрочем, о лесе я не скучаю; как уже говорил, всегда больше тяготел к городам.
О, а вот, кажется, и моя цель.
Внешне наурак ничем сильно не отличался от своих сородичей – высокий рост, светло-серая кожа, твердые роговые пластины, заключающие череп в своеобразный шлем.
Я неспешно поднялся и двинулся за ним. Вы удивитесь, какими незаметными могут быть тигры, если у них возникнет желание… и в этом отношении городские улицы мало чем отличаются от тайги.
Я шел сквозь вечный день, как раньше – сквозь вечный вечер. Кошки, как и люди, способны приспособиться ко всему… а иногда и приспособить все под себя. Трудно сказать, какой из этих способов лучше. Зависит от кошки.
Наурак меня не заметил; пару раз я на всякий случай его обгонял или задерживался, ожидая, пока он не отойдет на большее расстояние. Но он меня так и не заметил.
Если на городской улице никто не обращает внимания на тигра – это что-то говорит о городе, правда?
Мои ожидания оправдались: он свернул к границе с Вечерним сектором… и очень скоро встретился со своим сородичем. От коего и получил несколько пакетиков.
Проходя мимо, я втянул воздух носом и убедился – запах тот самый. Скальные кристаллы. Терпеть не могу эти запахи, так же как и «ароматы» табака и пороха, но приходится запоминать по работе.
Вот и поставщик. Что ж, пора сменить объект наблюдения и задать пару вопросов… Темных переулков в Дневном секторе нет по определению… но есть безлюдные. И беззвериные. В общем, без разумных.
Конечно, у него была охрана. Даже если законов против твоей деятельности в городе нет, это не значит, что никто не будет против.
Конечно, у охраны были амулеты. Но слабые, и уж точно хуже магии Ли Синга. Старый лис дело более чем знает, и один взмах шелковым шнурком с нефритовыми бусинами отправил в глубокий сон обоих стражей.
А сам наурак-поставщик ничего даже и сообразить не успел, когда я приложил ему ко лбу печать правды. Это уже Хильдово творение; внутри находится цитата из некоей книги, заставляющей говорить только истину.
Цитаты в верных руках – очень мощная и опасная вещь. Это известно всем, но в городе без имени такое выражение имеет самый что ни на есть буквальный смысл.
Правда, неподвижности спрашиваемого печать не обеспечивала. Но драться с тигром-оборотнем (о чем я заботливо сразу предупредил) наурак не хотел.
– На кого работаешь? – осведомился я.
– Киостен.
М-м… слышал. От Алвейта, рассказывавшего о перешедших года три назад. Маг, причем черный… и с немалыми амбициями.
Жаль.
– Скальные кристаллы сильфам продавали случайно?
– Нет, – наураку явно не хотелось отвечать, но что с печатью поделаешь? А я еще и усиливал эффект, мягко и ласково улыбаясь. – Киостен приказал.
– Зачем?
– Чем-то ему летучие помешали, – наурак пожал плечами. – Он вообще немного тронутый. Болтает о том, что у одних назначение в жизни – править, а у других – служить или умирать по воле правителей.
Наураки всегда верны своим нанимателям. Но это не значит, что они будут уважать и разделять их точку зрения и принципы.
– Где его можно найти?
– Улица Воронов, шестой дом. Там склад.
Ночной сектор; примерно этого я и ожидал. Что ж, узнал все, что хотел.
– Спасибо, – поблагодарил я и коснулся наурака сонным амулетом. Пролежит он достаточно долго, чтобы я успел добраться до нужного места.
Сектор в городе выбирают отнюдь не из соображений качества дома и удобства. Скорее это сектора подбирают себе жителей; время суток определяется личностью.
Поэтому Ночной сектор населен не самыми приятными в общении созданиями.
Бывают, конечно, и исключения. Бывают жизнерадостные и веселые существа, которых свет убивает; и потому в Дневном им делать нечего. Но таких немного.
Я знаю все сектора; за годы жизни здесь мне довелось исходить ногами и лапами каждый. Увы, при моей профессии место действия не выбирают.
Хотя к нему можно подготовиться. Вот как сейчас, например.
Одолеть черного мага я не могу, даже с амулетами. А значит, мне понадобится небольшая помощь… и я надеюсь, что мне ее окажут.
Он сидел на крыльце своего дома и, поворачивая гладкую деревянную доску под лучами света без солнца, вырезал тонкий узор острым лезвием. Как всегда, он не рисовал узор заранее, и не опасался его испортить… просто четко представлял его себе еще до того, как приступить к работе.
Точнее, к одному из своих хобби. Увы, любимым делом оно не являлось.
– Глас, – позвал я.
Он поднял голову и улыбнулся.
– Доброго времени, Андрао. Что тебя в Дневной занесло?
Глас ниже меня на голову, худощав и строен. Волосы у него очень светлые, практически белые, а серый взгляд мягок. И рядом с ним чувствуется свежесть – но не ветра, как от сильфов, а скорее морозного утра.
– Хотел попросить тебя помочь, – крыльцо было широким и я сел рядом. Вкратце рассказал о деле.
Глас помолчал и кивнул.
– Только помни, что я не всегда могу помочь.
– Разумеется.
– Тогда пошли.
По пути мы завернули ко мне; надо было оставить уже ненужные амулеты и прихватить вместо них другие полезные вещи. Нет, определенно, плащи – великое человеческое изобретение. Очень уж много в них помещается.
Вечный вечер понемногу перетек в вечную ночь; я машинально поднял голову к небу.
Луны, как и всегда, не было. А вот россыпь звезд имелась.
Над какими мирами они светят? И существуют ли вообще… или это только совершенная иллюзия, созданная творцом города без имени? Вряд ли кто-то когда-то узнает правду. Во всяком случае, я за это дело не возьмусь.
Глас тоже посмотрел вверх, и в его взгляде промелькнула острая, почти невыносимая тоска. Но лишь на мгновение; потом он вновь вернулся к своему обычному мягкому спокойствию.
Мы шли, все дальше углубляясь в Ночной сектор. Здесь, как и во всем городе, нет никаких табличек с названиями улиц… и никогда не было. Но тем, кто жил и выжил здесь дольше года, они уже не нужны – названия сами откладываются в памяти, а карта безлунной ночи становится знакомой как собственная ладонь.
И потому я точно знал, когда мы свернули на улицу Воронов. Кто, интересно знать, первым дал ей такое имя?
Похоже, Гласу подумалось то же самое; бледно усмехнувшись, он негромко процитировал:
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.
«Это верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Я пожал плечами. Да. Мы гости, причем такие же незваные, как и ворон из этих стихов. Кстати, любителей этого же автора в Ночном секторе много; не могу не признать, что стихи и рассказы слегка безумного уроженца Бостона идеально подходят здешним местам.
Голоса я услышал, когда мы еще не подошли к двери. Да, похоже, хозяева были дома… что ж, это хорошо. Есть возможность закончить дело быстро.
Дверь была не заперта; за ней оказалось просторное помещение, часть которого занимали деревянные ящики. Судя по запаху – там те самые скальные кристаллы и множество другой пакости.
Ненавижу наркотики. Табак и алкоголь просто не люблю, но наркотики ненавижу. Нельзя творить такое со своим разумом.
Рядом с ними высились три грубые фигуры, слепленные из ожившей глины. Примитивные, но весьма сильные големы, способные разорвать на части даже оборотня.
А еще здесь были три человека, прервавшие разговор и удивленно оглянувшиеся на нас.
– Киостен? – поинтересовался я, останавливая взгляд на старшем из них, в темном костюме и с выбритой головой.
– Да, – удивление из его глаз исчезло, уступив место раздражению. – А вы кто такие?
– Детектив, – пояснил я. – Киостен, ты намеренно продавал скальные кристаллы сильфам, зная, что они для них смертельны. Ты виновен в смерти Миара из рода Атьелли и пресечении этого рода.
– Хочешь меня скрутить, или попытаться убить? – насмешливо улыбнулся Киостен, делая знак големам. Те медленно двинулись к нам.
Я не ответил. Вместо этого отступил назад, за спину Глас.
– Он говорил правду, – иным, звенящим голосом произнес мой спутник. – Ты виновен.
Я вытащил из кармана темные очки. Зачарованные, конечно; простые тут не помогут.
И успел надеть их как раз вовремя, за считанные мгновения до того…
…как Глас изменился.
Льдистый, холодный свет разлился по складу. Фигура преобразилась; теперь он превосходил меня ростом, и был шире в плечах. С шелестом развернулись могучие крылья, отливавшие оттенком острого льда; волосы цвета снега заструились по спине.
А в правой руке, блеснув, возник клинок, по которому вилась тонкая струйка метели.
Даже сквозь зачарованные очки его свет заставлял жмуриться. И я был рад, что стою позади него и не вижу лица.
А те трое – видели, и застыли на месте.
Один раз мне удалось увидеть его взгляд, и я никогда этого не забуду. Бездну ледяного огня в глазах моего спутника можно описать всего двумя словами – конец света.
Личный. Для того, кто смотрит.
– Кто… – прохрипел Киостен, не в силах оторвать взгляд.
– Я ГЛАЦИЭЛЬ, – тихий, но невероятно сильный голос наполнил зал. – Я – ВОЗМЕЗДИЕ.
Он двинулся вперед, навстречу големам. У них нет разума, и страх им был неведом; они продолжали исполнять приказ.
Это даже нельзя было назвать ударом; Глациэль просто провел мечом в воздухе, и рассеченные надвое глиняные великаны обрушились на пол. Магия, дарующая им жизнь, ушла.
Помощника Киостена, оказавшегося у него на пути, Глациэль тоже рассек одним ударом; я не сомневался, что он знал о планах своего хозяина и помогал добровольно.
Иначе бы его пощадили.
Есть амулеты правды – а есть те, кто просто видит истину. Абсолютно точно узнает вину и степень таковой; следует только произнести обвинение.
И если вина того заслуживает – следует возмездие.
Возмездие по имени Глациэль.
Второго помощника постигла та же участь, но Киостен, отступавший назад, сумел совладать со страхом. Он вскинул трясущиеся руки, посылая сгустки черного пламени… и они бессильно разбились о грудь противника.
Не знаю, кто в городе может одолеть Глациэля, исполняющего свое назначение. Не хочу даже знать такого.
– Не может так кончиться!
Это Киостен успел выкрикнуть за мгновение до того, как ледяной меч вошел ему в грудь. А большего не дано даже магам; клинок возмездия убивает мгновенно.
Глациэль потянул меч к себе и тело Киостена, со всеми его великими и нереализованными планами, осело на пол.
«Назначение в жизни – править», – вспомнились мне слова наурака. Может, так оно и есть. Только хватает существ с другими назначениями.
Зимний свет медленно угасал; фигура Глациэля вновь становилась обычной, сияющие крылья исчезали.
Я не знаю, из падших он или нет. И правильно ли я вообще определил его родину; он никогда не говорил, а я не спрашивал. Да и какая разница? Главное, что я могу к нему обратиться, и он поможет.
Очки вернулись в карман; я подождал, пока Глас отойдет к двери, извлек пламенный амулет и направил его на ближайший ящик.
Полыхнул огонь; через считанные минуты магическое пламя уничтожит товар и тела. Мера предосторожности и окончание дела.
– Спасибо, – сказал я, когда мы вышли на улицу.
– Не за что, – усмехнулся Глас; глаза его сияли.
Нет, он не получает удовольствия от самого убийства. Но ему доставляет удовольствие – единственное настоящее удовольствие – исполнять то, для чего он был создан. Исполнять свое назначение, свою суть и основу существования.
Мы разошлись на границе Вечернего сектора и я направился домой, размышляя о прошедшем дне.
Мудрые философы, наверное, сказали бы, что я гораздо счастливее Глациэля – ведь я могу испытывать искреннюю и огромную радость от куда большего множества вещей. Может, и так.
Но, с другой стороны… Глациэль точно знает, для чего он пришел в этот мир, какая у него роль и задача в жизни.
Многие ли могут похвастаться тем же знанием?
Не думаю.
Впрочем, оставим это философам. А мне хватает своих дел. Например, как это – приводить ангела возмездия к черным магам, продающим наркотики сильфам.
Обычные такие дела. Для нашего города.
17.03.2008 – 20.03.2008
Пепел любви
Почти все истории, которые я могу рассказать, начинаются с моей конторы и прихода клиента. Издержки профессии, что тут поделаешь… У меня вообще жизнь довольно предсказуемая – получил заказ, раскрыл дело, получил плату. Не раскрыл – значит, не получил денег. И все по новой.
Впрочем, то же самое можно сказать почти о любом занятии.
Сегодня я вообще не собирался выходить на улицу. Время суток в Вечернем секторе неизменно, а вот погоды это не касается; и теперь снаружи шумел дождь, щедро превращая окна в кривое зеркало.
Такую погоду я люблю только когда нахожусь дома. И вот тогда к ней чудесно подходят хорошая книга и музыка Глена Миллера, наполняющая дом мягкими аккордами.
Как сейчас.
Вчера Хильд мне посоветовал новую книгу; я уже говорил, что его советами я никогда не пренебрегаю. И не жалею об этом…
Но даже читающий тигр – все равно тигр, которого врасплох застать очень сложно. И потому я повернул голову к двери на секунду раньше звона колокольчика.
– Войдите, – вздохнул я, с легким раздражением откладывая книгу.
Дверь не отворилась. Посетитель попросту прошел сквозь нее.
В городе без имени хватает призраков. Кто-то задержался среди живых из-за невыполненного долга; кто-то не был похоронен по своим обычаям; кто-то намеренно подготовил переход в такое состояние после смерти.
В городе много призраков. Иногда мне кажется, что и сам наш город – призрачен.
Моего посетителя я немного знал; при жизни Астейналь был сильным магом, специалистом по духам и созданию заклинаний. Ничего удивительного в том, что он не ушел в мир мертвых после физической гибели.
– Доброго времени, Андрао, – наклонил голову Астейналь.
– Доброго времени, – я поднялся из-за стола.
Я не застал его в живых, но внешность, судя по всему, осталась неизменной – короткая седая борода, аккуратно подстриженные волосы, четкие правильные черты лица, жемчужно-серая мантия в качестве облачения. Иногда я задумывался: а были ли у него при жизни тоже такие глаза – темные и бездонные, с кружащимися в них мелкими звездами?
– Я бы хотел обратиться к вам с просьбой, – сидеть на моей мебели Астейналь не мог, так что завис в воздухе над стулом. – Это касается новичка в наших рядах; она стала призраком около шести месяцев назад.
Интересно бывает наблюдать, как привидения избегают слова «умереть». Неприятные воспоминания навевает, что ли?
– И чем именно я могу помочь?
– Она, – кстати, ее имя Мейта, – хочет, чтобы наказали ее убийцу.
Я удивленно поднял брови. Обычно призрак, погибший от чужих рук, не нуждается ни в какой помощи; он сам находит виновника своей гибели и донимает его, пока с тем не случится что-нибудь нехорошее.
– В данном случае речь идет о Вальтране, – пояснил Астейналь, правильно поняв мое замешательство.
О. Да, теперь понятно.
Вальтран – темный маг, один из очень уважаемых обитателей Ночного сектора. Привидения ему не страшны, разве что призрачные коллеги, вроде Астейналя. Но они вмешиваться не будут – не их дело.
– Хмм… а оплата?
Маг назвал сумму. Прилично. Судя по всему, он же и собирается оплатить это дело.
– Не обещаю, что возьмусь, мэтр Астейналь, но подумаю.
– Разумеется, – согласился призрак, поднялся и скользнул к двери. – В таком случае, свяжитесь со мной, когда примете решение.
– Постойте, – окликнул я его, когда маг уже начал проходить сквозь дверь. – А из-за чего Вальтран ее убил? И… уж простите, почему вы заинтересовались этим делом?
Астейналь помедлил, и на его лице промелькнула тень смущения.
– Я все еще сохранил некоторую сентиментальность, Андрао. Судя по рассказу Мейты, она влюбилась в Вальтрана, а он это использовал, продержал ее при себе и убил, когда она стала не нужна. Я не считаю себя идеалом, но такое простить невозможно.
Я кивнул и маг, попрощавшись, ушел. В принципе, я с ним согласен; история выглядит мерзко. Вот только… не слышал я что-то, чтобы Вальтран так поступал. Он не убивает без веской причины… а еще никогда не лжет, и этим гордится.
Ну хорошо. Браться за это дело я не обязан, но поразмыслить-то можно?
Конечно, все может показаться простым. Пойти в Дневной сектор, позвать Глациэля. Прийти к Вальтрану, предъявить обвинение и дать ледяному ангелу делать свое дело. Легко – преступник известен, вина известна…
Только не все настолько просто.
Я могу ошибаться. Мейта могла солгать. Много еще чего могло быть… и если Вальтран не убивал ее, то я со своим обвинением окажусь клеветником.
И тогда назначение Глациэля обратится против меня.
Неважно, что мы вроде бы друзья. Возможно, он потом опечалится, но его суть – возмездие, а не милосердие, так что для меня никакого «потом» не будет.
Наверное, стоит отказаться; пусть Мейта ищет другого исполнителя для мести. Чего они сразу не обратились к какому-нибудь убийце?
Хотя ясно. Девушка наверняка желает, чтобы Вальтран был не просто убит, а по праву наказан. А Астейналь очень не любит наемных убийц, не знаю почему. Может, он сам погиб таким образом?
Да. Стоит отказаться и не наживать проблем… но все-таки интересно. Уж не знаю, влияет ли мой характер или кошачье любопытство…
Запасенная у меня музыка Глена Миллера закончилась; теперь фоном для размышлений зазвучало «A Toi». Тоже более чем подходит…
Наверное, я так бы и сидел, размышляя, но колокольчик зазвонил снова.
– Войдите, – удивленно отозвался я. Жаль, через дверь не почуешь, кто решил пожаловать…
На сей раз гость дверь открыл, и запах я узнал немедленно, хотя мы месяца два не виделись.
– Привет! – весело улыбнулась Рин, откидывая мокрый и блестящий от воды капюшон плаща. – Извини, я давно не заходила.
– Ничего, – улыбнулся я в ответ, поднимаясь. – Рад тебя видеть.
Я и в самом деле был рад; ее приход словно развеял мысли об убийстве и расследовании. Впрочем, действительно развеял… странно, но это так.
– Как у тебя дела? – продолжила она, стягивая плащ и пристраивая его на вешалку. Я одобрительно кивнул: и плащ, и удобный светлый костюм под ним явно с улицы Игл. Там всегда можно найти более чем хорошую одежду, особенно если к Клотии зайти.
– Да нормально все, обычная детективная жизнь. Чаю хочешь?
– Не откажусь.
Спустя десяток минут мы уже пили чай; на этот раз другой сорт, но даже лучший, чем раньше. Запах клубники… причем не замороженной, а лесной, проглядывающей среди травинок рубиновыми каплями…
Приятно.
Я был прав, решив, что Рин быстро освоится; похоже, она уже ощутила себя в городе без имени, и почти прижилась у нас. Сложно сказать, по чему это видно… иное выражение во взгляде, иной запах… То, что отличает только что перешедшего от прожившего здесь некоторое время. И желающего вырваться из города – от нашедшего себе занятие по сердцу.
– Ты был прав, – вдруг сказала она. – Про то, что у меня имеется талант.
– И какой? – заинтересовался я. Увы, определять дар со взгляда даже среди магов могут далеко не все.
– Алвейт назвал его «чтением прошлого», – пожала плечами Рин. – Как я понимаю, не самый редкий?
– Но и не самый частый, – заметил я. – Освоилась с ним?
– Да, – она поправила очки, чуть соскользнувшие вниз. – Нашелся наставник, и я уже понимаю, как с этим управляться.
Хороший дар, вообще-то. При должном мастерстве можно увидеть почти любую сцену из прошлого… если ты находишься на месте, где все случилось. А еще лучше – если присутствуют те, кто участвовали. Живые или нет – уже менее важно.
– Я хотела предложить… – она чуть склонила голову, глядя сквозь облачко пара, поднимающегося от чашки. – Может, пройдемся вместе, а? Погода хорошая…
– Да? – искренне удивился я, глянув на пелену дождя за оконом.
– Я люблю дождь, – призналась Рин. – Никогда из-за него не заболевала… а если плащ непромокаемый, то долго могу бродить. А ты?
– Я тигр, – напомнил я. – И, как многих кошек, под дождь меня не тянет.
Рин искренне огорчилась. Поразмыслив секунду, я добавил:
– Впрочем, плащ и шляпа у меня тоже не промокают. Так что все же выйти сможем.
– Вот и замечательно, – просияла девушка. – Давай сейчас?
– Только чай допьем, – поправил я. – И музыку дослушаем.
Прерывать на середине вступивший сейчас «Winner Takes It All» – это просто преступление.
Капли дождя разбивались о нашу одежду, разлетаясь мириадами брызг; негромкий шум был по-своему ритмичен и чем-то даже напоминал музыку. Только природную – такую, что не укладывается в аккорды и нотные записи. И которая обычно не повторяется, сохраняясь лишь в памяти услышивших.
Мы шли рядом, сквозь сплетенный из тонких нитей водяной занавес; я поймал себя на том, что вдыхаю запах дождя, сравнивая его с обычным. Да, в такую погоду Вечерний сектор ощущался по-другому, и я не мог сказать, что нравится мне больше.
Хотя дождь я все-таки недолюбливаю.
– Ой, кто это? – удивилась Рин, показывая вперед.
Гибкая темноволосая девушка шла сквозь дождь, будто его не было, двигаясь столь легко, что казалась летящей. Волосы развевались на ветру, но льющаяся с небес вода не увлажняла длинные пряди.
– Кантара, – я узнал ее сразу же. – Как-нибудь потом я тебя с ней познакомлю, но сейчас она явно спешит, и нас даже не заметит.
– А кто она?
– Певица. Вернее… – я задумался, пытаясь подобрать слова, но не смог. – В общем, лучше услышать ее, а не слушать о ней.
– Хорошо, – согласилась Рин. – Я запомню.
Мы шли дальше; вместе, хотя и двигались по-разному. Каблуки Рин звонко стучали о мостовую, вплетаясь в тихую мелодию дождя; я, как и всегда, ступал бесшумно.
В этом кошки и детективы похожи – всем им необходима беззвучная походка.
Я наклонил голову, давая воде стечь с полей шляпы, и часть ее пролилась на капюшон Рин.
– Ой! Андрао, мне дождя хватает!
– Извини, – не мог не улыбнуться я.
– Конечно, – последовала быстрая улыбка в ответ. – Послушай, а что у тебя сейчас за дело, если не секрет? Когда я вошла, ты сидел такой задумчивый, и не читал…
О, не замечал за Рин такой наблюдательности. Впрочем, и наблюдать было некогда.
– Дело действительно сложноватое, – признался я. – Давай свернем вон на ту улочку, и я расскажу.
Там было маленькое кафе под навесом. Хозяин, добродушный толстяк Веар, дремал у дальней стены; впрочем, когда мы заняли столик, он приоткрыл глаза и коротко взмахнул рукой, посылая нам еду. Благо уж мои вкусы знал прекрасно.
Веар – пожалуй, лучший повар Вечернего сектора. И готовит он волшебно отнюдь не в переносном смысле; я не знаю такого мастера кулинарной магии. Даже простейшие булочки и бутерброды у него выходят потрясающими; о ветчине я уже и не говорю.
Только чай у него уступает тому, что растет у Ли Синга. Но это и понятно.
И тут, под шум дождя и превосходнейшую еду, я рассказал о визите Астейналя и новом деле. А также обо всех сложностях, с ним связанных.
– Послушай, – задумчиво сказала Рин, выслушав все и поразмыслив несколько секунд, – а я помочь не могу?
– Как?
– Ты ведь опасаешься, что обвинение окажется ложным, так? Я могу прочитать прошлое, и показать, что там было на самом деле. Мастер Хинар говорил, что полгода – вполне в моих силах.
– Хм… – задумался я. Мысль здравая, я и сам об этом подумывал. Но… – Мне сейчас не то чтобы по карману оплачивать услуги Читающих.
– Андрао! – возмутилась Рин. – Я об оплате даже и не думала, я помочь хотела!
– Прости, – искренне извинился я. – Просто в этом городе никто ничего бесплатно не делает.
– Алвейт об этом не говорил, – немного растерялась девушка. – Да и с меня он за помощь ничего не требовал…
– Алвейт – исключение, – вздохнул я. – И в том, что он помогает бескорыстно, и в том, что ему помогают. Сама видела – он одной улыбкой добьется того, за что другой миллион выложит.
– Это уж точно, – рассмеялась Рин. – Так что, я могу помочь?
– Думаю, да, – помедлив, ответил я. – Только лучше всего будет это проводить в присутствии и Мейты, и Вальтрана. Последний нам ничего не сделает, если Глациэль будет рядом.
– А даже если он окажется невиновен – он потом мстить не будет? – посерьезнела Рин.
– Нет, – усмехнулся я. – Мы будем действовать по поручению Астейналя – вот ему Вальтран может предъявить претензии. И пусть маги сами разбираются друг с другом.
– Справедливо, – согласилась девушка. – Когда пойдем в гости к черному магу?
– Темному, – поправил я.
– А есть разница?
– Есть, и немалая. Темный маг – это тот, кто профессионально занимается темными сферами магии, вроде демонологии или некромантии. Зачастую у них весьма далекие от гуманизма понятия об этике, и устроить кровавый ритуал они могут… но если это нужно будет для дела. А черные – это другой сорт; они не только творят темные дела, но ими наслаждаются. Те, кто в сказках называются «злыми колдунами» – это обычно и есть черные маги. Так же, как «добрые волшебники» – белые маги. Но не обязательно светлые.
– Как все запутано, – охарактеризовала эту систему Рин.
Я улыбнулся.
– Привыкнешь.
– Не сомневаюсь… Так когда?
– Сперва мне нужно допросить убитую, – пожал плечами я. – А уж потом – пойдем к Вальтрану.
– «Допросить убитую»… – задумчиво повторила Рин. – Андрао, тебя в этой фразе ничего не смущает?
– Абсолютно ничего, – заверил я. – Посмотри так: ты сама собираешься допросить место преступления, что звучит еще лучше.
Астейналь изрядно обрадовался, узнав, что я согласен. Могу его понять; наверняка призрачному магу хочется с этим делом разобраться поскорее.
А Мейта тем более не желала медлить.
Если Вальтран ее и «держал при себе», то я могу его понять; даже в призрачности Мейта была более чем красива. Чем-то напоминала тонкую и удивительно изящную статуэтку; длинные волосы, светлые при жизни и выбеленные переходом в призрачное состояние, спадали по спине. А в темных глазах читался ум и живой характер.
Ее рассказ был куда более развернутой версией того, что поведал Астейналь. Ничего особенно нового для себя я не узнал…
Я не сочувствовал ей. Если я буду сочувствовать каждому своему клиенту, у меня не хватит сердца на собственную жизнь.
Но запоминал факты. Все эмоциональное обрамление – отбрасывал.
Они с Вальтраном встретились на улице, и она им заинтересовалась. Узнала, кто он такой. Пару раз поговорила; Вальтран отнюдь не все время проводил дома. Влюбилась, и призналась в этом.
Он принял ее в свой дом, и какое-то время Мейта была любовницей мага и оставалась счастлива. А потом Вальтран ее убил; по мнению девушки, она ему наскучила.
Что-то меня в этих фактах настораживало. Судя по тому, что я слышал о Вальтране, убийства от скуки – не его стиль. Но… все, конечно, может быть.
– Я собираюсь навестить Вальтрана и обвинить его, – сообщил я. – Хотел бы, чтобы вы со мной пошли.
Призраки не бледнеют, но Мейте это почти удалось; она отпрянула назад.
– Нет! Он же меня сразу развеет!
– С нами будет Глациэль, – сообщил я. Увидев непонимание на прозрачном лице, пояснил: – Ангел возмездия. С ним никакая магия не грозит.
– Нет! – белые волосы взметнулись веером, когда она замотала головой; в глазах заплескался ужас. – Нет!
Что плохо в общении с призраками – они не пахнут. Вернее, пахнут почти одинаково всегда, и ощущаются точно так же. И пойди пойми, что они испытывают на самом деле…
– Без вас, – терпеливо объяснил я, – не получится ничего доказать. Хотите добиться справедливости – приходите.
Не совсем правда, в общем-то. Но присутствие всех участников чтению действительно поможет.
Мейта очень неохотно кивнула, но страх в глазах остался. Пусть так; вполне можно понять. Не каждому захочется снова встречаться со своим убийцей.
Или у ее страха другая причина?
Пока не знаю. Посмотрим…
Погода в городе без имени обычно почти одинаковая везде, но бывают и исключения. В Вечернем секторе по-прежнему льет дождь, а здесь ночное небо безоблачно.
Огоньки звезд мерцают высоко-высоко, но их узор можно рассмотреть даже слабым зрением, а я на глаза не жалуюсь.
Жаль, что я не художник и не могу это небо зарисовать. И хотя я люблю стихи, но не умею их сочинять, так что и посвятить ночным небесам рифмованные строки не выйдет.
А вот Рин, кажется, сможет. Во всяком случае, когда она глядит на небо, то губы беззвучно шевелятся. Цитирует или подбирает слова? Не буду спрашивать. Захочет – расскажет сама.
К этому небу и чистой ночной тишине подошла бы мелодия вроде «Wish You Were Here». Просто музыка, без слов… увы, нельзя было взять плеер. У Вальтрана он все равно откажет.
Глациэль и Мейта шли сразу за нами; девушка-призрак старалась держаться поближе к спутнику. Обоснованно, кстати; в некоторых районах Ночного сектора опасно даже для привидений.
– А тут все другое, – задумчиво сказала Рин, переводя взгляд на здания.
Я согласно кивнул. Так и есть; если дома в Вечернем секторе почти обычны, то Ночной – это земля острых шпилей, стрельчатых окон и барельефов.
Не знаю, кто был архитектором, выстроившим этот сектор… как и не знаю имени творца Вечернего. Но не могу не восхититься его чувством стиля.
Впрочем… Хильд как-то раз говорил, что облик дома отражает тех, кто в нем живет. И если это так – то Ночной действительно не может выглядеть иначе.
Из-за угла вышел высокий дымчатый кот в темном плаще и цилиндре; проходя мимо, он вежливо приподнял шляпу и я ответил тем же. Он прошел мимо нас и остановился – очистить от случайно налипшей грязи кончик хвоста.
Рин оглянулась на него только один раз. Действительно, уже освоилась.
– Сейчас повернем, пройдем пару домов, и будет особняк Вальтрана, – сообщил я. – Пропустить невозможно.
Мейта вздрогнула, как это умеют только призраки – всем телом, на мгновение подернувшись рябью по краям.
Дом мага действительно нельзя было пропустить – просторный особняк с металлической оградой; три этажа и наверняка еще и подвал. Позади был сад; некоторые запахи чувствовались даже здесь. И в этом саду точно не стоит гулять без защитных амулетов.
Я поднял руку, легко касаясь прутьев ворот. Заменявшее замок металлическое лицо открыло глаза; прозвучал холодный голос:
– Кто?
– К мастеру Вальтрану; дело касается преступления, к которому он, возможно, причастен.
Волшебный страж помолчал, связываясь с хозяином. А потом ворота сами собой открылись.
Город без имени не добр, но вежлив. Вальтран мог не обратить на нас внимания; любой из тех, к кому приходят по делу, может не пожелать впускать в свой дом гостей. Закона, позволяющего гарантированно войти в чужой дом, нет, но из вежливости впускают.
Я уже говорил, что законов в городе очень мало. Многие из них заменяются именно такой вот обыденной вежливостью.
Холл особняка выглядел так, как я и ожидал – просторное помещение, в стене напротив дверей – две лестницы вниз и одна, более широкая – на второй этаж.
Там Вальтран нас и встретил.
Не знаю, сколько ему лет на самом деле, но выглядит примерно на тридцать пять. Аккуратно подстриженные темные волосы, умные и спокойные зеленоватые глаза, небольшая бородка; сейчас он был в непритязательном темном костюме, от которого исходил слабый аромат заклинаний. Похоже, одежда для лаборатории.
За спиной мага стояло куда более причудливое существо – черный оживший доспех, украшенный множеством лезвий. Я его тоже знал – Гриан, создание и личный телохранитель Вальтрана. Очень опасный противник.
– Чем могу быть полезен? – вежливо, но без какой-либо теплоты осведомился маг. Скользнув по нам взглядом, он задержал его на бледном лице девушки-призрака и вздохнул: – Понимаю. Не думал, что ты задержишься в мире, Мейта.
– Зря, – коротко ответила девушка, не отходя от Глациэля.
Вальтран чуть заметно пожал плечами и обратил внимание на меня.
– Детектив Андрао, если не ошибаюсь?
– Именно так, – я снял шляпу и вежливо кивнул. – Похоже, вы уже поняли, почему мы пришли.
– Да, – он вновь на какое-то мгновение глянул на Мейту. – Но все же хотел бы услышать.
– Я действую по поручению мастера Астейналя; Мейта Аллир обвинила вас в своем убийстве, – не стал заставлять его ждать я.
– Это неверно, – совершенно спокойно ответил Вальтран.
Я посмотрел через плечо на Глациэля, и тот пожал плечами. Видеть правду он не умел; только истинность вины, если призовет свое назначение. А сейчас он этого делать не собирался.
– Я хотел бы установить правду.
– Не возражаю, – все так же хладнокровно отозвался маг. – Как именно?
– При помощи чтения прошлого.
– А, – никак иначе прокомментировать сказанное Вальтран не соизволил.
– Рин… – позвал я, и девушка прошла на середину холла.
– Вы собираетесь читать прошлое? – Мейта рванулась ко мне. – В его присутствии? Он же все вам исказит!
– Это невозможно, – удивленно заметила Рин. – Только если маг умеет обращаться со временем. Мастер Хинар говорил…
– Я не владею магией времени, – Вальтран небрежно расположился прямо на лестнице, несмотря на холод каменной ступеньки, явно не подходящей на роль кресла. Гриан остался стоять.
Мейта бросила на меня затравленный и полный страха взгляд. Похоже, ей есть чего бояться.
Но останавливать Рин я не собирался. В конце концов, меня нанимают, чтобы узнать правду. Во всяком случае, я предпочитаю так думать.
Рин замерла на середине между мной и сидящим на лестнице Вальтраном; чуть помедлила, поднимая руки и закрывая глаза. Свет лампы отразился от очков, на мгновение превратив их в два блестящих озерца.
И мир вокруг поплыл, становясь зыбким и нечетким; настоящее уходило, уступая место призрачным картинам прошлого.
Я невольно напрягся; пребывание в месте, где творится такая магия, всегда неприятно оборотням. Но ничего, справлюсь…
– С чего начать? – донесся из изменчивого танца отражений прошлого голос Рин.
Вечная беда читающих прошлое – они не могут призывать его картины по собственному желанию. Нужен кто-то, кто дает команду… и лишь тогда дар читающего проявляется по-настоящему.
– С первой встречи, – подумав, ответил я, и искаженные образы перестали кружиться, сливаясь в четкую картину.
Они повстречались в Вечернем секторе, в магазине Хильда; последний давно обещал Вальтрану книгу о ритуалах, и о подобной литературе разговор и шел.
Мейта, взяв с полки выбранную книгу, с интересом посматривала на мага… и еще с большим интересом прислушивалась к разговору.
Вполне можно было понять – от ритуалов Хильд и Вальтран давно ушли и беседовали просто о книгах и искусстве. И в нем, видимо, маг очень неплохо разбирался; любого знающего человека такая беседа бы привлекла.
– Я потом спросила у Хильда, кто он, – сквозь картину прошлого прозвучал голос Мейты. Я даже его не сразу узнал. – Сперва не поверила – он не казался похожим на темного мага. Но потом убедилась, что это правда…
Вальтран из прошлого уже заканчивал беседу. Распрощался с Хильдом, направился к двери, мимоходом глянув на девушку. Обычный такой взгляд, каким удостаивают симпатичные лица.
И вышел. А проводившая его взглядом Мейта направилась к хозяину.
– Останови, – попросил я, и тени прошлого замерли. – Покажи их объяснение.
Вновь все подернулось туманом; образы изменились.
Теперь перед нами был тот самый холл, где мы сейчас стояли; Мейта замерла у лестницы, Вальтран стоял десятком ступенек выше.
Судя по всему, Рин немного ошиблась; похоже, признание девушки только что прозвучало, и сейчас висела напряженная тишина.
– Ты красива и физически мне нравишься, – наконец заговорил Вальтран. – Но я в тебя не влюблен и вряд ли когда-то буду.
– Мне не страшно, – тихий, звенящий голос. Я мог легко понять, о чем она думает – что маг постепенно полюбит ее.
Можно только пожалеть.
Вальтран из прошлого чуть заметно пожал плечами.
– Если хочешь – оставайся. Конечно, не равной мне. И усвой сразу: правила моего дома нарушать нельзя. Беспокоить меня во время работы – нельзя. Навязываться мне – нельзя.
Холодный, отстраненный тон… хотя и нельзя сказать, что абсолютно равнодушный.
– Согласна, – все такой же тихий голос. Как жаль, что видения прошлого неощутимы… и я могу лишь смотреть и слушать.
– Пусть будет так, – после короткого молчания кивнул Вальтран. Коротким движением бросил девушке небольшой медальон. – Амулет; позволит проходить сквозь слабейшие охранные чары. Как видишь, доверяю. Пойдем.
– После этого у нас была первая ночь, – голос Мейты из настоящего очень напоминал только что звучавший. – Я была счастлива…
– Не думаю, что имеет смысл смотреть столь… личные сцены, – в голосе Вальтрана скользнули напряженные нотки. – Это не имеет отношения к делу, не так ли…
– Да, – согласился я. Вполне его понимаю; это действительно более чем личное. Впрочем, если Мейта возразит… но она промолчала. – Рин, покажи…
Я задумался. Можно, конечно, посмотреть все эти месяцы, что Мейта провела в доме мага… но силы Рин отнюдь не безграничны. Лучше сосредоточиться на самой важной сцене.
– Рин, покажи, как погибла Мейта.
За спиной короткий, приглушенный… даже не вскрик – выдох. Еще бы… призраки не отделяются от тела сразу же. Никто из них не видел, что произошло сразу после гибели.
Вальтран задержался у тяжелой открытой двери. За ней виднелся просторный зал; стены исписаны ровными светящимися символами. Видимо, одна из магических лабораторий.
Гриан замер рядом с дверью; черные доспехи сливались с тенями, чему немало способствовал полумрак в коридоре.
– Я буду работать четыре часа, – сообщил Вальтран слуге, натягивая слабо мерцающие серые перчатки. – Охранный знак – «кэтра».
Гриан молча кивнул, и его хозяин скрылся за дверью.
– Что такое «кэтра»? – спросил я, и картина минувшего замерла.
– Высший уровень охраны, – отозвался Вальтран. – Не входить, не пропускать никого, убить любого, кто попытается войти. Иногда я работаю с силами, которые способны разнести весь дом, если нарушить периметр.
– Ясно. Рин…
Изображение подернулось рябью; от невидимой сейчас Рин скользнула мысль о том, что прошло два с небольшим часа.
В дальнем конце коридора появилась Мейта; она бросила взгляд на дверь, на замершего рядом со входом Гриана.
– А Вальтран там? – слова девушки эхом отразились от стен.
– Да, – кивнул телохранитель. Голос у него оказался низким и сильным.
– А что…
За дверью раздался грохот, и сразу же – вскрик боли.
– Я неправильно рассчитал мощность и обжег кисть, – донесся из настоящего голос Вальтрана. – Ничего серьезного, пара исцеляющих заклинаний все исправила.
Мейта, видимо, так не подумала. Она поняла лишь одно – человек, которого она любит, пострадал и он совсем рядом… кинулась вперед, к двери, забыв обо всем…
И налетела на клинок Гриана.
Темное лезвие пронзило девушку; она успела лишь тонко, с недоумением, вскрикнуть, оседая на пол.
Отворилась дверь, и на пороге показался хозяин дома; от перчатки на правой руке остались лишь клочья, и кисть мерцала серебристым сиянием лечебных чар.
Он остановился, задержав взгляд на лежащей Мейте; покачал головой, мгновенно все осознав.
– Ты плохо поняла правила, – негромко сказал маг. – Или я плохо объяснил…
– Ее можно было спасти? – спросил я.
– Нет, – спокойно ответил Вальтран-нынешний. – Когда я создавал Гриана, то особо позаботился о том, чтобы его оружие убивало мгновенно.
Вальтран вытянул руку; амулет Мейты, скользнув на свободу, лег в ладонь. Миг – и он рассыпался пеплом; легкое дуновение развеяло остаток по коридору.
Маг несколько мгновений смотрел, как легкие серые частички слетают с ладони; потом повернул голову к телохранителю:
– Перенеси ее в сад и позови слуг. Пусть похоронят под… – он помедлил, – серым крестолистом.
Гриан молча кивнул и осторожно поднял с пола тело девушки.
Вальтран же ушел обратно в лабораторию, закрыв дверь за собой.
– Думаю, что на этом стоит завершить, – заметил я. – Рин…
Мир вокруг постепенно снова приобрел четкость; туманные тени прошлого растворились, и я постарался сдержать вздох облегчения. Шагнул вперед, подхватив Рин под локоть; знаю, что на читающих после работы всегда накатывает усталость.
Она благодарно взглянула снизу вверх.
– Что скажете теперь? – поинтересовался Вальтран.
Я повернул голову к Мейте.
– Я думала, что ты это подстроил, – она смотрела мимо меня, в глаза магу. – Была почти уверена… а оказалось, что все по собственной глупости.
Вальтран не ответил.
– Глас? – сейчас он видел достаточно, чтобы оценить степень вины.
Глациэль шагнул вперед; телохранитель мага невольно подался навстречу, но Вальтран остановил его небрежным взмахом руки.
– Вас никак нельзя назвать хорошим человеком, – заговорил ангел возмездия. – Не сомневаюсь, что крови на вас немало… но в этой смерти вы не виновны.
– Спасибо и на этом, – мрачно усмехнулся маг. – Чем-нибудь еще могу быть полезен?
Я покачал головой.
– Мы получили ответ. Благодарю за помощь.
– Всегда рад, – кивнул хозяин дома, поднимаясь.
– Вальтран, – Мейта скользнула мимо меня, по-прежнему не отводя взгляда от лица мага. – Я знаю, ты пришел к могиле… хотя бы там ты мог сказать, что любил?
– Я не лгу даже мертвым, – сухо ответил маг.
Я не видел лица Мейты; она на мгновение застыла, а потом стремительно бросилась прочь, пройдя сквозь двери.
Рин, уже немного оправившаяся от усталости, проводила ее взглядом.
– До свидания, – кивнул нам Вальтран и направился на второй этаж; слуга последовал за хозяином.
И уже на середине лестницы его догнал вопрос Рин:
– А вы в самом деле ее не любили, или не разрешили себе полюбить?
Маг замер, и я прямо-таки ощутил, как он напрягся.
– А вот это, леди, – голос звучал спокойно, но гораздо холоднее, чем раньше, – совершенно не ваше дело.
– Жаль их, – задумчиво сказала Рин.
Мы уже распрощались с Глациэлем и сейчас шли сквозь бесконечный вечер, возвращаясь домой. Дождь, к счастью, уже закончился, и в воздухе повисла та хрупкая свежесть, которая держится лишь всего несколько часов после ливня, и бесследно исчезает потом. До следующего дождя.
– Кого? – отвлекся от мыслей я.
– Обоих. Всегда грустно, когда кончается… – Рин неопределенно повертела рукой, – вот так.
– Хм.
– Что – «хм»?
– Мейта, кажется, не разбирается в растениях…
– Ты о чем? – искренне удивилась Рин. – Растения-то тут при чем?
– Видишь ли, – пояснил я, – оборотни как раз во флоре разбираются неплохо. И я знаю, из какого мира Вальтран родом… и какие там приняты символы. Серый крестолист – это знак скорби и сожаления. О чем-то утраченном… или необретенном.
– Так?.. – Рин остановилась.
– Не знаю, – покачал головой я. – Мы знаем лишь кусочки всей истории… и уж точно не скажем, что он на самом деле испытывал.
– А почему хотя бы сейчас не сказал ей? Мог же примириться… ну не верю, что ему было все равно!
– Знаешь, – вздохнул я, – спроси лучше у своего наставника. Он сумеет объяснить.
Я бы не сумел. Понимаю, но вот объяснить…
Когда-то мне рассказывали, что любой, кто взбирается на вершину мастерства (неважно, магического, боевого или какого-то еще), обязательно чем-то жертвует. Чем именно – каждый выбирает для себя.
Вальтран, видимо, выбрал. И не отказался от своего решения.
Наверное, поэтому я никогда не хотел становиться лучшим из лучших. Не люблю жертв, неважно для какой цели.
– Хорошо, я спрошу, – кивнула Рин. – А сейчас… может, еще пройдемся?
– Давай, – улыбнулся я.
Вечерняя мостовая города без имени легко ложилась под ноги, а переплетение улочек казалось причудливым лабиринтом… причудливым, но привычным и знакомым.
Здесь на каждом углу можно найти истории, или хотя бы их обрывки. Такие же, как мы увидели сегодня – пару осколков витража так и не сложившейся любви, от которой остались только спокойный маг, порывистый призрак…
И пепел от сгоревшего амулета.
22.03.2008 – 27.03.2008
Почти все истории, которые я могу рассказать, начинаются с моей конторы и прихода клиента. Издержки профессии, что тут поделаешь… У меня вообще жизнь довольно предсказуемая – получил заказ, раскрыл дело, получил плату. Не раскрыл – значит, не получил денег. И все по новой.
Впрочем, то же самое можно сказать почти о любом занятии.
Сегодня я вообще не собирался выходить на улицу. Время суток в Вечернем секторе неизменно, а вот погоды это не касается; и теперь снаружи шумел дождь, щедро превращая окна в кривое зеркало.
Такую погоду я люблю только когда нахожусь дома. И вот тогда к ней чудесно подходят хорошая книга и музыка Глена Миллера, наполняющая дом мягкими аккордами.
Как сейчас.
Вчера Хильд мне посоветовал новую книгу; я уже говорил, что его советами я никогда не пренебрегаю. И не жалею об этом…
Но даже читающий тигр – все равно тигр, которого врасплох застать очень сложно. И потому я повернул голову к двери на секунду раньше звона колокольчика.
– Войдите, – вздохнул я, с легким раздражением откладывая книгу.
Дверь не отворилась. Посетитель попросту прошел сквозь нее.
В городе без имени хватает призраков. Кто-то задержался среди живых из-за невыполненного долга; кто-то не был похоронен по своим обычаям; кто-то намеренно подготовил переход в такое состояние после смерти.
В городе много призраков. Иногда мне кажется, что и сам наш город – призрачен.
Моего посетителя я немного знал; при жизни Астейналь был сильным магом, специалистом по духам и созданию заклинаний. Ничего удивительного в том, что он не ушел в мир мертвых после физической гибели.
– Доброго времени, Андрао, – наклонил голову Астейналь.
– Доброго времени, – я поднялся из-за стола.
Я не застал его в живых, но внешность, судя по всему, осталась неизменной – короткая седая борода, аккуратно подстриженные волосы, четкие правильные черты лица, жемчужно-серая мантия в качестве облачения. Иногда я задумывался: а были ли у него при жизни тоже такие глаза – темные и бездонные, с кружащимися в них мелкими звездами?
– Я бы хотел обратиться к вам с просьбой, – сидеть на моей мебели Астейналь не мог, так что завис в воздухе над стулом. – Это касается новичка в наших рядах; она стала призраком около шести месяцев назад.
Интересно бывает наблюдать, как привидения избегают слова «умереть». Неприятные воспоминания навевает, что ли?
– И чем именно я могу помочь?
– Она, – кстати, ее имя Мейта, – хочет, чтобы наказали ее убийцу.
Я удивленно поднял брови. Обычно призрак, погибший от чужих рук, не нуждается ни в какой помощи; он сам находит виновника своей гибели и донимает его, пока с тем не случится что-нибудь нехорошее.
– В данном случае речь идет о Вальтране, – пояснил Астейналь, правильно поняв мое замешательство.
О. Да, теперь понятно.
Вальтран – темный маг, один из очень уважаемых обитателей Ночного сектора. Привидения ему не страшны, разве что призрачные коллеги, вроде Астейналя. Но они вмешиваться не будут – не их дело.
– Хмм… а оплата?
Маг назвал сумму. Прилично. Судя по всему, он же и собирается оплатить это дело.
– Не обещаю, что возьмусь, мэтр Астейналь, но подумаю.
– Разумеется, – согласился призрак, поднялся и скользнул к двери. – В таком случае, свяжитесь со мной, когда примете решение.
– Постойте, – окликнул я его, когда маг уже начал проходить сквозь дверь. – А из-за чего Вальтран ее убил? И… уж простите, почему вы заинтересовались этим делом?
Астейналь помедлил, и на его лице промелькнула тень смущения.
– Я все еще сохранил некоторую сентиментальность, Андрао. Судя по рассказу Мейты, она влюбилась в Вальтрана, а он это использовал, продержал ее при себе и убил, когда она стала не нужна. Я не считаю себя идеалом, но такое простить невозможно.
Я кивнул и маг, попрощавшись, ушел. В принципе, я с ним согласен; история выглядит мерзко. Вот только… не слышал я что-то, чтобы Вальтран так поступал. Он не убивает без веской причины… а еще никогда не лжет, и этим гордится.
Ну хорошо. Браться за это дело я не обязан, но поразмыслить-то можно?
Конечно, все может показаться простым. Пойти в Дневной сектор, позвать Глациэля. Прийти к Вальтрану, предъявить обвинение и дать ледяному ангелу делать свое дело. Легко – преступник известен, вина известна…
Только не все настолько просто.
Я могу ошибаться. Мейта могла солгать. Много еще чего могло быть… и если Вальтран не убивал ее, то я со своим обвинением окажусь клеветником.
И тогда назначение Глациэля обратится против меня.
Неважно, что мы вроде бы друзья. Возможно, он потом опечалится, но его суть – возмездие, а не милосердие, так что для меня никакого «потом» не будет.
Наверное, стоит отказаться; пусть Мейта ищет другого исполнителя для мести. Чего они сразу не обратились к какому-нибудь убийце?
Хотя ясно. Девушка наверняка желает, чтобы Вальтран был не просто убит, а по праву наказан. А Астейналь очень не любит наемных убийц, не знаю почему. Может, он сам погиб таким образом?
Да. Стоит отказаться и не наживать проблем… но все-таки интересно. Уж не знаю, влияет ли мой характер или кошачье любопытство…
Запасенная у меня музыка Глена Миллера закончилась; теперь фоном для размышлений зазвучало «A Toi». Тоже более чем подходит…
Наверное, я так бы и сидел, размышляя, но колокольчик зазвонил снова.
– Войдите, – удивленно отозвался я. Жаль, через дверь не почуешь, кто решил пожаловать…
На сей раз гость дверь открыл, и запах я узнал немедленно, хотя мы месяца два не виделись.
– Привет! – весело улыбнулась Рин, откидывая мокрый и блестящий от воды капюшон плаща. – Извини, я давно не заходила.
– Ничего, – улыбнулся я в ответ, поднимаясь. – Рад тебя видеть.
Я и в самом деле был рад; ее приход словно развеял мысли об убийстве и расследовании. Впрочем, действительно развеял… странно, но это так.
– Как у тебя дела? – продолжила она, стягивая плащ и пристраивая его на вешалку. Я одобрительно кивнул: и плащ, и удобный светлый костюм под ним явно с улицы Игл. Там всегда можно найти более чем хорошую одежду, особенно если к Клотии зайти.
– Да нормально все, обычная детективная жизнь. Чаю хочешь?
– Не откажусь.
Спустя десяток минут мы уже пили чай; на этот раз другой сорт, но даже лучший, чем раньше. Запах клубники… причем не замороженной, а лесной, проглядывающей среди травинок рубиновыми каплями…
Приятно.
Я был прав, решив, что Рин быстро освоится; похоже, она уже ощутила себя в городе без имени, и почти прижилась у нас. Сложно сказать, по чему это видно… иное выражение во взгляде, иной запах… То, что отличает только что перешедшего от прожившего здесь некоторое время. И желающего вырваться из города – от нашедшего себе занятие по сердцу.
– Ты был прав, – вдруг сказала она. – Про то, что у меня имеется талант.
– И какой? – заинтересовался я. Увы, определять дар со взгляда даже среди магов могут далеко не все.
– Алвейт назвал его «чтением прошлого», – пожала плечами Рин. – Как я понимаю, не самый редкий?
– Но и не самый частый, – заметил я. – Освоилась с ним?
– Да, – она поправила очки, чуть соскользнувшие вниз. – Нашелся наставник, и я уже понимаю, как с этим управляться.
Хороший дар, вообще-то. При должном мастерстве можно увидеть почти любую сцену из прошлого… если ты находишься на месте, где все случилось. А еще лучше – если присутствуют те, кто участвовали. Живые или нет – уже менее важно.
– Я хотела предложить… – она чуть склонила голову, глядя сквозь облачко пара, поднимающегося от чашки. – Может, пройдемся вместе, а? Погода хорошая…
– Да? – искренне удивился я, глянув на пелену дождя за оконом.
– Я люблю дождь, – призналась Рин. – Никогда из-за него не заболевала… а если плащ непромокаемый, то долго могу бродить. А ты?
– Я тигр, – напомнил я. – И, как многих кошек, под дождь меня не тянет.
Рин искренне огорчилась. Поразмыслив секунду, я добавил:
– Впрочем, плащ и шляпа у меня тоже не промокают. Так что все же выйти сможем.
– Вот и замечательно, – просияла девушка. – Давай сейчас?
– Только чай допьем, – поправил я. – И музыку дослушаем.
Прерывать на середине вступивший сейчас «Winner Takes It All» – это просто преступление.
Капли дождя разбивались о нашу одежду, разлетаясь мириадами брызг; негромкий шум был по-своему ритмичен и чем-то даже напоминал музыку. Только природную – такую, что не укладывается в аккорды и нотные записи. И которая обычно не повторяется, сохраняясь лишь в памяти услышивших.
Мы шли рядом, сквозь сплетенный из тонких нитей водяной занавес; я поймал себя на том, что вдыхаю запах дождя, сравнивая его с обычным. Да, в такую погоду Вечерний сектор ощущался по-другому, и я не мог сказать, что нравится мне больше.
Хотя дождь я все-таки недолюбливаю.
– Ой, кто это? – удивилась Рин, показывая вперед.
Гибкая темноволосая девушка шла сквозь дождь, будто его не было, двигаясь столь легко, что казалась летящей. Волосы развевались на ветру, но льющаяся с небес вода не увлажняла длинные пряди.
– Кантара, – я узнал ее сразу же. – Как-нибудь потом я тебя с ней познакомлю, но сейчас она явно спешит, и нас даже не заметит.
– А кто она?
– Певица. Вернее… – я задумался, пытаясь подобрать слова, но не смог. – В общем, лучше услышать ее, а не слушать о ней.
– Хорошо, – согласилась Рин. – Я запомню.
Мы шли дальше; вместе, хотя и двигались по-разному. Каблуки Рин звонко стучали о мостовую, вплетаясь в тихую мелодию дождя; я, как и всегда, ступал бесшумно.
В этом кошки и детективы похожи – всем им необходима беззвучная походка.
Я наклонил голову, давая воде стечь с полей шляпы, и часть ее пролилась на капюшон Рин.
– Ой! Андрао, мне дождя хватает!
– Извини, – не мог не улыбнуться я.
– Конечно, – последовала быстрая улыбка в ответ. – Послушай, а что у тебя сейчас за дело, если не секрет? Когда я вошла, ты сидел такой задумчивый, и не читал…
О, не замечал за Рин такой наблюдательности. Впрочем, и наблюдать было некогда.
– Дело действительно сложноватое, – признался я. – Давай свернем вон на ту улочку, и я расскажу.
Там было маленькое кафе под навесом. Хозяин, добродушный толстяк Веар, дремал у дальней стены; впрочем, когда мы заняли столик, он приоткрыл глаза и коротко взмахнул рукой, посылая нам еду. Благо уж мои вкусы знал прекрасно.
Веар – пожалуй, лучший повар Вечернего сектора. И готовит он волшебно отнюдь не в переносном смысле; я не знаю такого мастера кулинарной магии. Даже простейшие булочки и бутерброды у него выходят потрясающими; о ветчине я уже и не говорю.
Только чай у него уступает тому, что растет у Ли Синга. Но это и понятно.
И тут, под шум дождя и превосходнейшую еду, я рассказал о визите Астейналя и новом деле. А также обо всех сложностях, с ним связанных.
– Послушай, – задумчиво сказала Рин, выслушав все и поразмыслив несколько секунд, – а я помочь не могу?
– Как?
– Ты ведь опасаешься, что обвинение окажется ложным, так? Я могу прочитать прошлое, и показать, что там было на самом деле. Мастер Хинар говорил, что полгода – вполне в моих силах.
– Хм… – задумался я. Мысль здравая, я и сам об этом подумывал. Но… – Мне сейчас не то чтобы по карману оплачивать услуги Читающих.
– Андрао! – возмутилась Рин. – Я об оплате даже и не думала, я помочь хотела!
– Прости, – искренне извинился я. – Просто в этом городе никто ничего бесплатно не делает.
– Алвейт об этом не говорил, – немного растерялась девушка. – Да и с меня он за помощь ничего не требовал…
– Алвейт – исключение, – вздохнул я. – И в том, что он помогает бескорыстно, и в том, что ему помогают. Сама видела – он одной улыбкой добьется того, за что другой миллион выложит.
– Это уж точно, – рассмеялась Рин. – Так что, я могу помочь?
– Думаю, да, – помедлив, ответил я. – Только лучше всего будет это проводить в присутствии и Мейты, и Вальтрана. Последний нам ничего не сделает, если Глациэль будет рядом.
– А даже если он окажется невиновен – он потом мстить не будет? – посерьезнела Рин.
– Нет, – усмехнулся я. – Мы будем действовать по поручению Астейналя – вот ему Вальтран может предъявить претензии. И пусть маги сами разбираются друг с другом.
– Справедливо, – согласилась девушка. – Когда пойдем в гости к черному магу?
– Темному, – поправил я.
– А есть разница?
– Есть, и немалая. Темный маг – это тот, кто профессионально занимается темными сферами магии, вроде демонологии или некромантии. Зачастую у них весьма далекие от гуманизма понятия об этике, и устроить кровавый ритуал они могут… но если это нужно будет для дела. А черные – это другой сорт; они не только творят темные дела, но ими наслаждаются. Те, кто в сказках называются «злыми колдунами» – это обычно и есть черные маги. Так же, как «добрые волшебники» – белые маги. Но не обязательно светлые.
– Как все запутано, – охарактеризовала эту систему Рин.
Я улыбнулся.
– Привыкнешь.
– Не сомневаюсь… Так когда?
– Сперва мне нужно допросить убитую, – пожал плечами я. – А уж потом – пойдем к Вальтрану.
– «Допросить убитую»… – задумчиво повторила Рин. – Андрао, тебя в этой фразе ничего не смущает?
– Абсолютно ничего, – заверил я. – Посмотри так: ты сама собираешься допросить место преступления, что звучит еще лучше.
Астейналь изрядно обрадовался, узнав, что я согласен. Могу его понять; наверняка призрачному магу хочется с этим делом разобраться поскорее.
А Мейта тем более не желала медлить.
Если Вальтран ее и «держал при себе», то я могу его понять; даже в призрачности Мейта была более чем красива. Чем-то напоминала тонкую и удивительно изящную статуэтку; длинные волосы, светлые при жизни и выбеленные переходом в призрачное состояние, спадали по спине. А в темных глазах читался ум и живой характер.
Ее рассказ был куда более развернутой версией того, что поведал Астейналь. Ничего особенно нового для себя я не узнал…
Я не сочувствовал ей. Если я буду сочувствовать каждому своему клиенту, у меня не хватит сердца на собственную жизнь.
Но запоминал факты. Все эмоциональное обрамление – отбрасывал.
Они с Вальтраном встретились на улице, и она им заинтересовалась. Узнала, кто он такой. Пару раз поговорила; Вальтран отнюдь не все время проводил дома. Влюбилась, и призналась в этом.
Он принял ее в свой дом, и какое-то время Мейта была любовницей мага и оставалась счастлива. А потом Вальтран ее убил; по мнению девушки, она ему наскучила.
Что-то меня в этих фактах настораживало. Судя по тому, что я слышал о Вальтране, убийства от скуки – не его стиль. Но… все, конечно, может быть.
– Я собираюсь навестить Вальтрана и обвинить его, – сообщил я. – Хотел бы, чтобы вы со мной пошли.
Призраки не бледнеют, но Мейте это почти удалось; она отпрянула назад.
– Нет! Он же меня сразу развеет!
– С нами будет Глациэль, – сообщил я. Увидев непонимание на прозрачном лице, пояснил: – Ангел возмездия. С ним никакая магия не грозит.
– Нет! – белые волосы взметнулись веером, когда она замотала головой; в глазах заплескался ужас. – Нет!
Что плохо в общении с призраками – они не пахнут. Вернее, пахнут почти одинаково всегда, и ощущаются точно так же. И пойди пойми, что они испытывают на самом деле…
– Без вас, – терпеливо объяснил я, – не получится ничего доказать. Хотите добиться справедливости – приходите.
Не совсем правда, в общем-то. Но присутствие всех участников чтению действительно поможет.
Мейта очень неохотно кивнула, но страх в глазах остался. Пусть так; вполне можно понять. Не каждому захочется снова встречаться со своим убийцей.
Или у ее страха другая причина?
Пока не знаю. Посмотрим…
Погода в городе без имени обычно почти одинаковая везде, но бывают и исключения. В Вечернем секторе по-прежнему льет дождь, а здесь ночное небо безоблачно.
Огоньки звезд мерцают высоко-высоко, но их узор можно рассмотреть даже слабым зрением, а я на глаза не жалуюсь.
Жаль, что я не художник и не могу это небо зарисовать. И хотя я люблю стихи, но не умею их сочинять, так что и посвятить ночным небесам рифмованные строки не выйдет.
А вот Рин, кажется, сможет. Во всяком случае, когда она глядит на небо, то губы беззвучно шевелятся. Цитирует или подбирает слова? Не буду спрашивать. Захочет – расскажет сама.
К этому небу и чистой ночной тишине подошла бы мелодия вроде «Wish You Were Here». Просто музыка, без слов… увы, нельзя было взять плеер. У Вальтрана он все равно откажет.
Глациэль и Мейта шли сразу за нами; девушка-призрак старалась держаться поближе к спутнику. Обоснованно, кстати; в некоторых районах Ночного сектора опасно даже для привидений.
– А тут все другое, – задумчиво сказала Рин, переводя взгляд на здания.
Я согласно кивнул. Так и есть; если дома в Вечернем секторе почти обычны, то Ночной – это земля острых шпилей, стрельчатых окон и барельефов.
Не знаю, кто был архитектором, выстроившим этот сектор… как и не знаю имени творца Вечернего. Но не могу не восхититься его чувством стиля.
Впрочем… Хильд как-то раз говорил, что облик дома отражает тех, кто в нем живет. И если это так – то Ночной действительно не может выглядеть иначе.
Из-за угла вышел высокий дымчатый кот в темном плаще и цилиндре; проходя мимо, он вежливо приподнял шляпу и я ответил тем же. Он прошел мимо нас и остановился – очистить от случайно налипшей грязи кончик хвоста.
Рин оглянулась на него только один раз. Действительно, уже освоилась.
– Сейчас повернем, пройдем пару домов, и будет особняк Вальтрана, – сообщил я. – Пропустить невозможно.
Мейта вздрогнула, как это умеют только призраки – всем телом, на мгновение подернувшись рябью по краям.
Дом мага действительно нельзя было пропустить – просторный особняк с металлической оградой; три этажа и наверняка еще и подвал. Позади был сад; некоторые запахи чувствовались даже здесь. И в этом саду точно не стоит гулять без защитных амулетов.
Я поднял руку, легко касаясь прутьев ворот. Заменявшее замок металлическое лицо открыло глаза; прозвучал холодный голос:
– Кто?
– К мастеру Вальтрану; дело касается преступления, к которому он, возможно, причастен.
Волшебный страж помолчал, связываясь с хозяином. А потом ворота сами собой открылись.
Город без имени не добр, но вежлив. Вальтран мог не обратить на нас внимания; любой из тех, к кому приходят по делу, может не пожелать впускать в свой дом гостей. Закона, позволяющего гарантированно войти в чужой дом, нет, но из вежливости впускают.
Я уже говорил, что законов в городе очень мало. Многие из них заменяются именно такой вот обыденной вежливостью.
Холл особняка выглядел так, как я и ожидал – просторное помещение, в стене напротив дверей – две лестницы вниз и одна, более широкая – на второй этаж.
Там Вальтран нас и встретил.
Не знаю, сколько ему лет на самом деле, но выглядит примерно на тридцать пять. Аккуратно подстриженные темные волосы, умные и спокойные зеленоватые глаза, небольшая бородка; сейчас он был в непритязательном темном костюме, от которого исходил слабый аромат заклинаний. Похоже, одежда для лаборатории.
За спиной мага стояло куда более причудливое существо – черный оживший доспех, украшенный множеством лезвий. Я его тоже знал – Гриан, создание и личный телохранитель Вальтрана. Очень опасный противник.
– Чем могу быть полезен? – вежливо, но без какой-либо теплоты осведомился маг. Скользнув по нам взглядом, он задержал его на бледном лице девушки-призрака и вздохнул: – Понимаю. Не думал, что ты задержишься в мире, Мейта.
– Зря, – коротко ответила девушка, не отходя от Глациэля.
Вальтран чуть заметно пожал плечами и обратил внимание на меня.
– Детектив Андрао, если не ошибаюсь?
– Именно так, – я снял шляпу и вежливо кивнул. – Похоже, вы уже поняли, почему мы пришли.
– Да, – он вновь на какое-то мгновение глянул на Мейту. – Но все же хотел бы услышать.
– Я действую по поручению мастера Астейналя; Мейта Аллир обвинила вас в своем убийстве, – не стал заставлять его ждать я.
– Это неверно, – совершенно спокойно ответил Вальтран.
Я посмотрел через плечо на Глациэля, и тот пожал плечами. Видеть правду он не умел; только истинность вины, если призовет свое назначение. А сейчас он этого делать не собирался.
– Я хотел бы установить правду.
– Не возражаю, – все так же хладнокровно отозвался маг. – Как именно?
– При помощи чтения прошлого.
– А, – никак иначе прокомментировать сказанное Вальтран не соизволил.
– Рин… – позвал я, и девушка прошла на середину холла.
– Вы собираетесь читать прошлое? – Мейта рванулась ко мне. – В его присутствии? Он же все вам исказит!
– Это невозможно, – удивленно заметила Рин. – Только если маг умеет обращаться со временем. Мастер Хинар говорил…
– Я не владею магией времени, – Вальтран небрежно расположился прямо на лестнице, несмотря на холод каменной ступеньки, явно не подходящей на роль кресла. Гриан остался стоять.
Мейта бросила на меня затравленный и полный страха взгляд. Похоже, ей есть чего бояться.
Но останавливать Рин я не собирался. В конце концов, меня нанимают, чтобы узнать правду. Во всяком случае, я предпочитаю так думать.
Рин замерла на середине между мной и сидящим на лестнице Вальтраном; чуть помедлила, поднимая руки и закрывая глаза. Свет лампы отразился от очков, на мгновение превратив их в два блестящих озерца.
И мир вокруг поплыл, становясь зыбким и нечетким; настоящее уходило, уступая место призрачным картинам прошлого.
Я невольно напрягся; пребывание в месте, где творится такая магия, всегда неприятно оборотням. Но ничего, справлюсь…
– С чего начать? – донесся из изменчивого танца отражений прошлого голос Рин.
Вечная беда читающих прошлое – они не могут призывать его картины по собственному желанию. Нужен кто-то, кто дает команду… и лишь тогда дар читающего проявляется по-настоящему.
– С первой встречи, – подумав, ответил я, и искаженные образы перестали кружиться, сливаясь в четкую картину.
Они повстречались в Вечернем секторе, в магазине Хильда; последний давно обещал Вальтрану книгу о ритуалах, и о подобной литературе разговор и шел.
Мейта, взяв с полки выбранную книгу, с интересом посматривала на мага… и еще с большим интересом прислушивалась к разговору.
Вполне можно было понять – от ритуалов Хильд и Вальтран давно ушли и беседовали просто о книгах и искусстве. И в нем, видимо, маг очень неплохо разбирался; любого знающего человека такая беседа бы привлекла.
– Я потом спросила у Хильда, кто он, – сквозь картину прошлого прозвучал голос Мейты. Я даже его не сразу узнал. – Сперва не поверила – он не казался похожим на темного мага. Но потом убедилась, что это правда…
Вальтран из прошлого уже заканчивал беседу. Распрощался с Хильдом, направился к двери, мимоходом глянув на девушку. Обычный такой взгляд, каким удостаивают симпатичные лица.
И вышел. А проводившая его взглядом Мейта направилась к хозяину.
– Останови, – попросил я, и тени прошлого замерли. – Покажи их объяснение.
Вновь все подернулось туманом; образы изменились.
Теперь перед нами был тот самый холл, где мы сейчас стояли; Мейта замерла у лестницы, Вальтран стоял десятком ступенек выше.
Судя по всему, Рин немного ошиблась; похоже, признание девушки только что прозвучало, и сейчас висела напряженная тишина.
– Ты красива и физически мне нравишься, – наконец заговорил Вальтран. – Но я в тебя не влюблен и вряд ли когда-то буду.
– Мне не страшно, – тихий, звенящий голос. Я мог легко понять, о чем она думает – что маг постепенно полюбит ее.
Можно только пожалеть.
Вальтран из прошлого чуть заметно пожал плечами.
– Если хочешь – оставайся. Конечно, не равной мне. И усвой сразу: правила моего дома нарушать нельзя. Беспокоить меня во время работы – нельзя. Навязываться мне – нельзя.
Холодный, отстраненный тон… хотя и нельзя сказать, что абсолютно равнодушный.
– Согласна, – все такой же тихий голос. Как жаль, что видения прошлого неощутимы… и я могу лишь смотреть и слушать.
– Пусть будет так, – после короткого молчания кивнул Вальтран. Коротким движением бросил девушке небольшой медальон. – Амулет; позволит проходить сквозь слабейшие охранные чары. Как видишь, доверяю. Пойдем.
– После этого у нас была первая ночь, – голос Мейты из настоящего очень напоминал только что звучавший. – Я была счастлива…
– Не думаю, что имеет смысл смотреть столь… личные сцены, – в голосе Вальтрана скользнули напряженные нотки. – Это не имеет отношения к делу, не так ли…
– Да, – согласился я. Вполне его понимаю; это действительно более чем личное. Впрочем, если Мейта возразит… но она промолчала. – Рин, покажи…
Я задумался. Можно, конечно, посмотреть все эти месяцы, что Мейта провела в доме мага… но силы Рин отнюдь не безграничны. Лучше сосредоточиться на самой важной сцене.
– Рин, покажи, как погибла Мейта.
За спиной короткий, приглушенный… даже не вскрик – выдох. Еще бы… призраки не отделяются от тела сразу же. Никто из них не видел, что произошло сразу после гибели.
Вальтран задержался у тяжелой открытой двери. За ней виднелся просторный зал; стены исписаны ровными светящимися символами. Видимо, одна из магических лабораторий.
Гриан замер рядом с дверью; черные доспехи сливались с тенями, чему немало способствовал полумрак в коридоре.
– Я буду работать четыре часа, – сообщил Вальтран слуге, натягивая слабо мерцающие серые перчатки. – Охранный знак – «кэтра».
Гриан молча кивнул, и его хозяин скрылся за дверью.
– Что такое «кэтра»? – спросил я, и картина минувшего замерла.
– Высший уровень охраны, – отозвался Вальтран. – Не входить, не пропускать никого, убить любого, кто попытается войти. Иногда я работаю с силами, которые способны разнести весь дом, если нарушить периметр.
– Ясно. Рин…
Изображение подернулось рябью; от невидимой сейчас Рин скользнула мысль о том, что прошло два с небольшим часа.
В дальнем конце коридора появилась Мейта; она бросила взгляд на дверь, на замершего рядом со входом Гриана.
– А Вальтран там? – слова девушки эхом отразились от стен.
– Да, – кивнул телохранитель. Голос у него оказался низким и сильным.
– А что…
За дверью раздался грохот, и сразу же – вскрик боли.
– Я неправильно рассчитал мощность и обжег кисть, – донесся из настоящего голос Вальтрана. – Ничего серьезного, пара исцеляющих заклинаний все исправила.
Мейта, видимо, так не подумала. Она поняла лишь одно – человек, которого она любит, пострадал и он совсем рядом… кинулась вперед, к двери, забыв обо всем…
И налетела на клинок Гриана.
Темное лезвие пронзило девушку; она успела лишь тонко, с недоумением, вскрикнуть, оседая на пол.
Отворилась дверь, и на пороге показался хозяин дома; от перчатки на правой руке остались лишь клочья, и кисть мерцала серебристым сиянием лечебных чар.
Он остановился, задержав взгляд на лежащей Мейте; покачал головой, мгновенно все осознав.
– Ты плохо поняла правила, – негромко сказал маг. – Или я плохо объяснил…
– Ее можно было спасти? – спросил я.
– Нет, – спокойно ответил Вальтран-нынешний. – Когда я создавал Гриана, то особо позаботился о том, чтобы его оружие убивало мгновенно.
Вальтран вытянул руку; амулет Мейты, скользнув на свободу, лег в ладонь. Миг – и он рассыпался пеплом; легкое дуновение развеяло остаток по коридору.
Маг несколько мгновений смотрел, как легкие серые частички слетают с ладони; потом повернул голову к телохранителю:
– Перенеси ее в сад и позови слуг. Пусть похоронят под… – он помедлил, – серым крестолистом.
Гриан молча кивнул и осторожно поднял с пола тело девушки.
Вальтран же ушел обратно в лабораторию, закрыв дверь за собой.
– Думаю, что на этом стоит завершить, – заметил я. – Рин…
Мир вокруг постепенно снова приобрел четкость; туманные тени прошлого растворились, и я постарался сдержать вздох облегчения. Шагнул вперед, подхватив Рин под локоть; знаю, что на читающих после работы всегда накатывает усталость.
Она благодарно взглянула снизу вверх.
– Что скажете теперь? – поинтересовался Вальтран.
Я повернул голову к Мейте.
– Я думала, что ты это подстроил, – она смотрела мимо меня, в глаза магу. – Была почти уверена… а оказалось, что все по собственной глупости.
Вальтран не ответил.
– Глас? – сейчас он видел достаточно, чтобы оценить степень вины.
Глациэль шагнул вперед; телохранитель мага невольно подался навстречу, но Вальтран остановил его небрежным взмахом руки.
– Вас никак нельзя назвать хорошим человеком, – заговорил ангел возмездия. – Не сомневаюсь, что крови на вас немало… но в этой смерти вы не виновны.
– Спасибо и на этом, – мрачно усмехнулся маг. – Чем-нибудь еще могу быть полезен?
Я покачал головой.
– Мы получили ответ. Благодарю за помощь.
– Всегда рад, – кивнул хозяин дома, поднимаясь.
– Вальтран, – Мейта скользнула мимо меня, по-прежнему не отводя взгляда от лица мага. – Я знаю, ты пришел к могиле… хотя бы там ты мог сказать, что любил?
– Я не лгу даже мертвым, – сухо ответил маг.
Я не видел лица Мейты; она на мгновение застыла, а потом стремительно бросилась прочь, пройдя сквозь двери.
Рин, уже немного оправившаяся от усталости, проводила ее взглядом.
– До свидания, – кивнул нам Вальтран и направился на второй этаж; слуга последовал за хозяином.
И уже на середине лестницы его догнал вопрос Рин:
– А вы в самом деле ее не любили, или не разрешили себе полюбить?
Маг замер, и я прямо-таки ощутил, как он напрягся.
– А вот это, леди, – голос звучал спокойно, но гораздо холоднее, чем раньше, – совершенно не ваше дело.
– Жаль их, – задумчиво сказала Рин.
Мы уже распрощались с Глациэлем и сейчас шли сквозь бесконечный вечер, возвращаясь домой. Дождь, к счастью, уже закончился, и в воздухе повисла та хрупкая свежесть, которая держится лишь всего несколько часов после ливня, и бесследно исчезает потом. До следующего дождя.
– Кого? – отвлекся от мыслей я.
– Обоих. Всегда грустно, когда кончается… – Рин неопределенно повертела рукой, – вот так.
– Хм.
– Что – «хм»?
– Мейта, кажется, не разбирается в растениях…
– Ты о чем? – искренне удивилась Рин. – Растения-то тут при чем?
– Видишь ли, – пояснил я, – оборотни как раз во флоре разбираются неплохо. И я знаю, из какого мира Вальтран родом… и какие там приняты символы. Серый крестолист – это знак скорби и сожаления. О чем-то утраченном… или необретенном.
– Так?.. – Рин остановилась.
– Не знаю, – покачал головой я. – Мы знаем лишь кусочки всей истории… и уж точно не скажем, что он на самом деле испытывал.
– А почему хотя бы сейчас не сказал ей? Мог же примириться… ну не верю, что ему было все равно!
– Знаешь, – вздохнул я, – спроси лучше у своего наставника. Он сумеет объяснить.
Я бы не сумел. Понимаю, но вот объяснить…
Когда-то мне рассказывали, что любой, кто взбирается на вершину мастерства (неважно, магического, боевого или какого-то еще), обязательно чем-то жертвует. Чем именно – каждый выбирает для себя.
Вальтран, видимо, выбрал. И не отказался от своего решения.
Наверное, поэтому я никогда не хотел становиться лучшим из лучших. Не люблю жертв, неважно для какой цели.
– Хорошо, я спрошу, – кивнула Рин. – А сейчас… может, еще пройдемся?
– Давай, – улыбнулся я.
Вечерняя мостовая города без имени легко ложилась под ноги, а переплетение улочек казалось причудливым лабиринтом… причудливым, но привычным и знакомым.
Здесь на каждом углу можно найти истории, или хотя бы их обрывки. Такие же, как мы увидели сегодня – пару осколков витража так и не сложившейся любви, от которой остались только спокойный маг, порывистый призрак…
И пепел от сгоревшего амулета.
22.03.2008 – 27.03.2008
Поскольку следующий рассказ касается не Андрао, позволю себе в качестве промежутка положить портрет тигра-детектива. Автор - Эпик.
Библиомант
На полке оставалось совсем мало места; я осторожно раздвинул две книги в середине, поставив туда последнюю. Вот теперь все, никакого беспорядка.
Я отступил на шаг – да, полка заполнена красиво. Темно-зеленые переплеты переходят в темно-синие, дальше – в черные; глаз ничто не режет. Пожалуй, надо на следующей неделе заказать еще пару полок – чувствую, что скоро у меня появятся новые книги.
Я неспешно направился к выходу из зала, по пути проводя рукой по плотным переплетам. Кому-то так нравится касаться коры деревьев или камней… каждому – свое. Мне лично милее книги.
Стоп.
Ну так я и знал – у ближней к выходу полки растрескалась стенка. А ведь заметил это уже давно, но забыл, отложив на потом. Но сейчас, раз уж я здесь…
Я чуть прикрыл глаза, представляя себе чистый лист и перо. Вновь взглянул на трещины, сохраняя в уме белую бумагу.
И произнес:
– Полка была сделана из темного дерева; видно, что мастер работал с любовью и душой. Такие вещи не ломаются очень долго; эта полка исключением не оказалась – несмотря на солидный возраст, на ней не было ни единой трещины.
Мир услышал произнесенные слова, которые легли на белый лист в моем сознании. Мир принял их и поверил.
И трещины исчезли, словно их никогда и не было. А я знал, что благодаря этой паре строк полка действительно станет крепче и простоит еще очень долго.
Возможно, чародей, специализирующийся на работе с деревом, мог бы сделать полку вообще крепче стали. Увы, я таковыми талантами все же не отличаюсь.
В нашем городе, которому так и не подобрали имени, магов, в принципе много. Черные, белые, природные, духовные, стихийные… любые. Встречаются и совсем редкие специальности; обычно адепты таковых выбирают профессию, тесно связанную со своими умениями.
Как раз мой случай.
Я нахожу, читаю и продаю книги. Пытаюсь делиться с другими частичками того волшебства, которым напитана каждая талантливо написанная строка. А оно есть, мне ли не знать… В конце концов, я – маг книги.
Библиомант.
Я покинул хранилище, выходя в куда более посещаемую часть магазина – где находились собственно прилавок и самые новые из книг. Мои постоянные покупатели во входе в хранилище и не нуждались; они могли точно описать, что им нужно, а мне оставалось лишь найти книгу, подходящую под описание. Ну а тем, кто заходил ко мне от случая к случаю... что ж, им оставались новинки.
Рейн, мой помощник и ученик, закрыл книгу и поднялся навстречу; вежливо кивнув, он направился в хранилище. Мы дежурили поочередно; пока один принимал покупателей, второй мог отдохнуть или же почитать в куда более комфортных условиях.
Я посмотрел ему вслед и невольно припомнил, как впервые с ним познакомился – около двух лет назад.
– Вы Хильд?
Ни "здравствуйте", ни "прошу прощения"... Я со вздохом оторвался от книги и бросил взгляд на вошедшего.
Молодой человек, на полголовы выше меня, стройный и крепкий. Темные волосы, и в тон им – плотный черный костюм. Очень пристальный зеленый взгляд. Лицо... упрямое такое.
Такие лица удобно и одновременно непросто описывать. Никакой невыразительности в чертах (о, неприметность – вечное проклятье для подбирающего прилагательные), но выражение сменяется довольно часто.
– Добрый вечер, молодой человек, – отозвался я, неспешно поднимаясь со стула. Нарочито неспешно.
Сделал небольшую паузу и все же дождался ответного "Добрый вечер".
– Да, я Хильд. Чем могу помочь?
– Я слышал, что вы... – он с явным замешательством огляделся вокруг. – Что вы – один из самых сильных магов в городе.
Удивление вполне можно было понять. Этот дом не похож на жилище могущественного мага; похож он на книжный магазин, каковым и является. Просторное помещение, тяжелые полки с книгами, два окна, сквозь которые смотрят вечные сумерки, гладкий прилавок темного дерева... а за ним – худощавый человек лет пятидесяти, с сединой в волосах, облаченный в темно-зеленый костюм.
Ничего особенно волшебного. Для него.
– Ну, я к своим талантам и умениям отношусь более скромно, – пожал плечами я, – но такие слухи ходят.
– Но они соответствуют истине?
Вот упорный... впрочем, это я уже отметил. Хотя недоверие понятно; обо мне действительно ходят лишь слухи – поскольку я крайне редко выбираюсь из дома.
– Думаю, да.
– Хорошо... – он на секунду помедлил. – Меня зовут Рейн.
Я кивнул, запоминая. При моей работе весьма полезно помнить имена посетителей; обычно я их записываю, но короткие запоминаю.
– Вы принимаете учеников?
– Что, простите? – искренне удивился я.
– Учеников, – лицо Рейна стало еще более упрямым. – Мне известно, что у меня есть дар к магии, но... я не могу найти ту сферу, которая мне по душе.
Я чуть склонил голову. Хм. А похоже, что дело не в интересе...
– Точнее – ту сферу, которая позволит обрести большую мощь?
Рейн вспыхнул, но твердо кивнул:
– Да. Точнее – разнообразную силу... А те, кто говорили о вас, утверждают – маг вашей школы способен на любое.
– Понятно, – протянул я. – Что ж... говорившие так, конечно, правы. Но есть проблема. Рейн, вы знаете, как называется моя специальность?
– Мне говорили – библиомантия, – прозвучал ответ. – Но я, к сожалению, не знаю, что это. Как-то связана с книгами?
– Напрямую, – кивнул я.
Рейн на мгновение задумался.
– То есть – для создания заклинания нужно зачитать его из книги?
– Не совсем.
– А, книга – необходимый компонент ритуала?
– Нет.
Вот теперь он совсем озадачился.
– А... что же тогда?
Я помедлил перед ответом. Да, тут действительно сложно объяснить... впрочем, сдается мне, что Рейн поймет.
Многие маги способны ощущать еще не развитые способности – если таковые близки их собственным. Есть похожее чутье и у меня, хотя мне-то как раз больше свойственно ошибаться.
– Дело в том, что для библиомантии требуется не только магический дар. Нужно еще и творческое мышление... в самом прямом смысле творческое. Поэтому далеко не каждый способен стать магом Книги.
– Каждая специальность требует чего-то особого, – нетерпеливо прервал меня Рейн. – Так для чего нужны книги?
Я поднялся со стула, вложил в книгу закладку и осторожно опустил ее на прилавок.
– Пойдемте.
Спиной я чувствовал недоуменный взгляд Рейна; но он сдержал желание задать вопрос и последовал за мной в хранилище.
Там я прошелся мимо полок, выбрал одну книгу и передал ее Рейну.
– Прочитайте, – предложил я, кивая на низкий деревянный столик рядом.
– Это книга заклинаний? – с явным сомнением спросил он.
Я пожал плечами.
Рейн с прежним недоумением открыл титульный лист, прочел его и вновь взглянул на меня.
– Автор – Александр Куприн... Это мастер-маг?
– В определенной степени – несомненно, – кивнул я. – Читайте, Рейн.
Я наблюдал за каждым его движением – как он кладет книгу, как садится, как перелистывает страницы... и во мне крепла уверенность, что он действительно подойдет. Но выводы делать было рано; я был уверен, что услышу определенный вопрос... роль, правда, играло то, когда и как он прозвучит.
Рейн, все еще удивляясь, начал читать первый рассказ; лица его я сейчас не видел, но мне было достаточно смотреть в спину. Вот напряженные мышцы слегка расслабились... он чуть изменил позу, чтобы читать было удобнее... нетерпеливым жестом отбросил падающую на глаза прядь волос...
А дальше уже почти не двигался, полностью погрузившись в чтение.
Хорошо. Очень хорошо.
Он не оторвался от книги через пять минут, и я практически успокоился, но для верности выждал еще десяток. А потом – вернулся к прилавку, оставив Рейна наедине с книгой.
В этот день посетителей почти не было; только зашел Андрао в поисках второго тома "Путешествия на Запад", а потом появился Алвейт в сопровождении девушки из только что перешедших – показывал известные места Вечернего сектора.
Так что, когда через несколько часов Рейн показался из хранилища с книгой в руках, в зале никого, кроме меня, не было.
– Понравилось? – поинтересовался я.
– Да, – отозвался он, осторожно положив том Куприна на прилавок. – Но... для чего?
– Что – для чего?
– Для чего вы мне ее дали? Это ведь не книга заклинаний... у нее вообще нет магических свойств!
– Да неужели? – с улыбкой осведомился я. – Все зависит от того, что понимать под "магией".
– Магия – способность сотворить что-то, ранее не существовавшее в данных условия силами своего разума, – заученно отозвался Рейн, явно цитируя прочитанное где-то определение. Хорошая формулировка. А главное – идеально подходит к нашему случаю.
– Когда ты читал, – я соскользнул на "ты" совершенно спокойно, и Рейн принял это как должное, – ты что себе представлял?
– То, что было в рассказах, – удивленно ответил Рейн. – Люди, события, разговоры...
– Они существовали?
– Нет, конечно, – ответил он еще более удивленно... и замер. – Подождите...
Я молчал, ожидая, пока он сам сравнит со своим же определением и сделает вывод.
– Но... это как? Это же нельзя назвать магией!
– А почему?
– Ну... – Рейн замялся, пытаясь подыскать какой-то веский довод. – Магия – это... ну...
– Способность сотворить нечто новое силами своего разума, – улыбнулся я. – А именно это писатели и делают... те, кто заслуживает этого названия, конечно. Они заставляют других поверить в созданные ими образы, и потому оживляют свой вымысел – на время прочтения.
Юноша помедлил, припоминая предыдущий разговор.
– Так что же... библиомантия – это магия писателей?
– Почти точно, – кивнул я. – Маг-библиомант находит слова, которым верит мир вокруг; и потому сказанное им воплотится в реальность. Конечно, если он нашел правильные слова... Но для этого, как я уже говорил, просто магического дара мало. Надо еще любить читать – чтобы было у кого и чему учиться, и уметь писать – чтобы действительно стать библиомантом. Это сложное искусство, не спорю.
– Но в результате – обретаешь огромную мощь, правда? – с горящими глазами спросил Рейн.
Я вздохнул.
– Зависит от тебя.
Сейчас не имело смысла говорить, что если раскрыть потенциал... да, сила будет большая. Но только вот потребность в ней, и сама жажда силы исчезнут. А зачем они?
Для писателя важно написать хорошую вещь. Сделать так, чтобы она впечатляла, чтобы понравилась тем, кто читает, важно донести то, что горело в душе, когда сочинял...
То же самое и для библиоманта. Только он читает свой текст не другим, а миру.
И тот отзывается.
Тогда я этого Рейну не сказал; впрочем, где-то через год он все понял и сам – когда завершил десятый рассказ. И именно тогда я его начал обучать уже магической составляющей нашего искусства – умению представлять себе лист и наносить на него слова, которые предназначаются миру.
А до этого надо было отточить именно писательское мастерство. В какой-то степени наша специальность опаснее многих других; иные маги могут заранее просчитать результат плетения чар... а пойди угадай, как отзовется мир на неверное слово?
Первые рассказы были все же откровенным подражанием; посторонний глаз мог бы и не уловить, но я помнил все книги, которые успел прочесть Рейн, и видел заимствования. Пятый был уже его собственным – оригинальная идея, хотя изложение не лучшее. А вот десятый – уже весьма достойно; Рейн учел все ошибки.
Собственно, только через год и началось само учение; до этого я научить ничему не мог. Прочесть написанное, выправить, указать на недостатки – пожалуйста. Но вот научиться писать Рейн должен был сам.
Он и научился. И задавал очень правильные вопросы.
– А есть какие-то ограничения при создании чар?
– Пожалуй, только свои личные. Например, кому-то удобнее писать стихами; я предпочитаю прозу. Стиль – опять-таки твое дело. Я слышал, что некоторые пытаются писать на листе разума "под кого-нибудь"... это легче, но менее эффективно.
– Почему?
– Потому что слова тогда не будут полностью твоими. Конечно, иное дело – цитаты...
– Понятно, – Рейн задумчиво повертел в пальцах карандаш, который в последнее время из рук почти не выпускал. – А цитаты – это...
– А, – я налил себе чаю. Холодного, как обычно; не люблю горячий. – Написать на листе разума цитату – куда скорее, чем выстроить свое, и когда нужно действовать быстро – пользуются обычно ими. Проблема в том, что дабы цитата не осталась просто набором слов... для этого надо ее произнести так, чтобы она вызывала те же чувства, что и в изначальном тексте.
– То есть – произнести так, чтобы впечатление было как при первом прочтении? – изумился Рейн.
– Именно так. А иначе – какой смысл в цитате? Только одно учти – не стоит слишком увлекаться цитированием. Иначе оно и в твои тексты слишком глубоко проникнет.
За эти два года Рейн успел проглотить немало книг; как выяснилось, читал он очень быстро. Впрочем, куда важнее было то, что он понимал прочитанное; беседы о книгах после закрытия магазина доставляли мне искреннее удовольствие.
Помогать в магазине он вызвался сам, и я не имел ничего против; действительно, за годы работы в одиночку я несколько устал от этого.
Впрочем, с постоянными клиентами я все равно общался сам, как и с теми, кто приносил новые книги. Большую их часть я получал от Проводников – тех, кто путешествует в иные миры. Еще немного мне приносили жители города.
А иногда книги просто появлялись на одной из свободных полок. Всегда – в мое отсутствие, так что я до сих пор ломал голову над этой загадкой. Впрочем, в нашем городе много тайн, и одна лишняя ничего особенно не изменит.
Но я всегда предчувствовал появление новых книг; неважно, каким образом они у меня появлялись. Точно так же звери чувствуют, что рядом вода, создания Огня ощущают приближающееся пламя, а птицы – изменчивый ветер.
Вот и сейчас – было у меня четкое ощущение, что сегодня хранилище пополнится. И Рейн еще не успел скрыться за дверью, как прозвонил входной колокольчик.
– Приветствую, – сообщил Теймаш, с трудом проталкивая сквозь дверь пухлую сумку. – Хильд, могу тебя обрадовать – привез пополнение.
– Я так и думал, – улыбнулся я. – Давай сюда, на прилавок... Рейн, вывеси объявление, что магазин на пару часов закрыт.
Теймаш немного ниже меня, и похож на вставшего на задние лапы дымчатого кота в темном костюме. Среди Проводников вообще немало тех, кто принадлежит к многочисленным ветвям кошачьего племени – им между мирами ходить легче.
Я с ним давно работаю; Теймаш любит иметь дело с книгами и предметами искусства... и, конечно, получать достойную оплату за их доставку. Таковы все Проводники.
Сумка у Теймаша, разумеется, с заклятием на дополнительный объем, так что принес он действительно много. Стопки книг заняли весь прилавок, от края до края.
Я люблю такие моменты – брать в руки новые книги, открывать их, пролистывать... люблю ощущение еще незнакомого тома в руках, всегда вспыхивающий в душе интерес – что найдется на этих страницах? Наверное, это свойственно любому, кто жить не может без книг.
У Рейна, например, глаза загорелись таким же огнем, и мы вместе увлеченно раскладывали книги. Разница лишь в том, что для него большинство были новинками, а я сразу вспоминал, какие тома и в каком количествеу меня уже есть. Хотя... это ничего не меняло. Все равно ведь приятно.
Теймаш наблюдал с легкой улыбкой; сам он читать любил, но никогда не увлекался книгами по-настоящему.
– Мастер Хильд, а ведь это "Сказания звездных дорог"! – выдохнул Рейн, приподнимая на ладони том в серебристом переплете. – Я ссылки на них уже в пяти книгах встречал.
– Дай-ка посмотреть... Действительно. Теймаш, где ты их нашел? Редчайшая же вещь.
Проводник только ухмыльнулся, обнажив белые клыки. Он никогда не рассказывает о том, как и где работает; подозреваю, что мой лучший поставщик нарушил не один десяток законов разных миров.
Но мне-то какое дело?
К чести Теймаша, он нечасто приносит книги, которые у меня уже есть; вот и сейчас из всей партии я вернул обратно в сумку лишь пять томов. Остальные же мы с Рейном перенесли в хранилище; потом надо будет рассортировать и расставить на полки. Но сперва – оплата.
– Сколько?
– Сто четыре сотни, – подсчитав в уме, сообщил Теймаш. Он всегда так считает; слово "тысяча" употребляет лишь когда речь идет о совсем уже крупных суммах.
Я расплатился; деньги у меня всегда в зале. Кое-кто из новичков этому сильно удивлялся, но на деле ничего странного нет; надо быть совсем уж сумасшедшим, чтобы пытаться грабить мага в его собственном доме. Тем более, что здесь всегда есть Стражи.
Некогда именно о них мы с Рейном говорили довольно долго. Он никак не мог поверить, что Стражи – это не призванные демоны или духи, не подчиненные волшебные существа... просто персонажи, которых я придумал и воплотил в реальность.
И это, замечу, куда сложнее, чем провести ритуал вызова; если персонаж выйдет нежизнеспособным в замысле, то и ожить ему не суждено. А уж если он действительно ожил... его существование надо поддерживать. Регулярно дописывать новые черточки к облику, дополнять его прошлое (пусть и несуществующее), и при этом внимательно следить – не противоречит ли новое тому, что уже есть в персонаже, тому, что он развил уже самостоятельно.
Иначе он исчезнет, и сохранится только в памяти.
Теймаш пересчитал деньги, удовлетворенно кивнул и поднял сумку с прилавка.
– С тобой приятно работать, Хильд. Может, еще зайду, после следующего рейда.
Я кивнул. У всех Проводников разное время между путешествиями; Теймаш отдыхает где-то недели две. Признаться, я так и не выяснил, почему кто-то долго отдыхает, а кто-то может выйти в иные миры чуть ли не через день. Похоже, это часть иной загадки – почему некоторые из города вообще становятся Проводниками.
Возможно, ее когда-нибудь разгадают.
Теймаш исчез за дверью, аккуратно прикрыв ее за собой; мы принялись сортировать книги. В этот раз Проводник принес почти сплошь энциклопедии и летописи; художественных оказалось только с десяток. Зато какие! Пару я не видел с тех времен, когда еще не жил в городе.
Так, а вот это я сразу отложу – для Алвейта. Он «Хрустальное утро» Савейра спрашивает уже года два, а у меня его стихи только в сборниках были.
Повернувшись к помощнику, я без особого удивления обнаружил, что две книги он держит в руке, явно о них забыв, и умудряется одной рукой листать третью.
– Рейн, – позвал я, – нам их разложить надо, а не читать.
– Простите, мастер Хильд, – смущенно извинился он. – Не мог удержаться…
– Вполне понимаю, – усмехнулся я. – Поэтому я и сам никак хранилище не перестрою – отвлекаюсь… Так, давай расставлять. За полчаса надо бы управиться, а то чувствую – скоро посетители будут.
Пара слов раздвинула полки там, где не хватало места, и новые тома легко встали рядом со старыми. Это хорошо; часто бывает, что какие-то книги не хотят стоять рядом. И если ты действительно умеешь их чувствовать – то вместе на полке такие книги не окажутся.
Справились быстрее, чем я ожидал; уже через двадцать минут я вновь открыл магазин и занял место за прилавком. И предчувствия меня не обманули – посетитель объявился на пороге всего пару минут спустя.
Высокий и худощавый, с четкими чертами лица и цепким взглядом, в коричневом плаще.
– У вас есть «Canzone Fuoce»? – не здороваясь, поинтересовался он.
Тон-то какой… вельможа, обращающийся к лавочнику, не иначе как. Положим, я торговец и есть, но вот в вельможности моего клиента имеются большие сомнения.
– Книга по высшей огненной магии? – я помедлил, перебрав в памяти имеющиеся в наличии тома. – Да, есть. Только она достаточно дорога.
– Сколько? – тон все тот же, со смыслом «о пустяках и говорить не стоит».
– Две тысячи.
– Несите, – коротко кивнул он.
– Подождите немного, – я пододвинул толстую тетрадь. – У меня есть обыкновение записывать имена своих клиентов, дабы потом им сообщить – появилось нечто, им интересное. Попрошу и вас назвать свое.
– Сактор, – бросил он. – Мастер-маг Сактор. Теперь несите книгу, да побыстрее.
Нет, ну что за манеры…
Я отложил перо и взглянул на него в упор. Точнее – взглянул.
Да, маг, причем довольно сильный. Склонность к разрушительным чарам… оно и видно. Но разве это повод для невежливости? Думаю, напротив.
Самый опасный и могучий боевой маг, которого мне доводилось встречать, был учтив всегда и со всеми. Даже со врагами… особенно со врагами.
– Я бы попросил вас вести себя повежливее, – тихо сказал я; краем глаза отметил, что на пороге хранилища появился Рейн.
И сам удивился услышанным в собственном голосе острым нотам и раздражению в душе… почти гневу.
Мне давно уже не грубили.
Сактор раздраженно сдвинул брови.
– Несите книгу и не возражайте, – распорядился он. – Клиент всегда прав – слышали о таком?
– Увы, в этом городе прав скорее продавец, – заметил я. – В любом случае, в моем магазине я желал бы слышать вежливую речь. А еще… я беру плату вперед.
– Я заплачу позже, – раздраженно отозвался маг. – Можете записать на мое имя.
– В долг я позволяю брать книги только постоянным и проверенным клиентам, – вздохнул я. – Вы пока что к таким не принадлежите, так что исключений я делать не буду.
Вот теперь он по-настоящему разозлился; видно, с несогласием сей господин встречался так же редко, как я – с грубостью.
И ведь подумать, что Рейн тоже начал с невежливости… но он, видимо, умнее Сактора. Точнее, рассудительнее.
А вот мой посетитель явно рассудительностью не выделялся.
– Еще одно слово, лавочник, и ты пожалеешь, – он поднял руку и по ней заплясали язычки пламени. – Ходят слухи, что ты – неплохой маг, да только… слухи это. Настоящий маг в какой-то лавке ютиться не станет.
– У меня, вообще-то, магазин, – заметил я. – И, раз уж разговор пошел так, то я вас попрошу его покинуть.
И если я правильно понимаю, то…
Я понял правильно: Сактор сжал кулак и пламенный фонтан ударил мне в лицо.
Рейн по-прежнему наблюдал и в момент удара дернулся вперед… но разумно остался на месте. Правильно, ученик. Смотри; все же я не так часто показываю тебе магию Книги в действии.
А об этом еще и не говорил. О том, что мастер-библиомант при желании может воплощать в мир уже не слова, а образы… свои или талантливо описанные.
Пламенный удар Сактора зашипел и испарился, когда ему навстречу плеснула река дракона Хараи. Он растерялся лишь на мгновение – и атаковал снова, теперь уже метнув в меня десяток стальных зазубренных дротиков.
Они затерялись и пропали в белом безмолвии снежной пустыни.
Пучок молний рассыпался в бесконечно изменчивом небе Дворов Хаоса.
Энергетический жгут рассеялся в бурном грозовом небе над перевалом.
Разящее копье света разбилось о щит, любовно описанный слепым поэтом.
А сложное заклятие, ввергающее противника в безумие, разлетелось мириадами осколков, встретившись с многотысячными толпами сарантийских улиц.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь; уже очень давно мне не приходилось фехтовать чарами и мгновенно подбирать под каждый удар наилучший образ.
У талантливых магов в памяти могут храниться сотни боевых заклинаний. Но… в одном лишь мире прекрасных книг написано больше, чем заклятий в самой толстой волшебной книге. И под каждым переплетом – сотни образов, остающихся в памяти.
Что могут этому противопоставить создатели сокрушительных чар?
Сактор отступил на пару шагов; он осознал, что мою защиту ему не пробить. Еще бы; видно, он не любитель чтения… а такой противник не сумеет меня поразить.
Но он не привык проигрывать. Похоже, хочет за собой оставить хотя бы последнее слово, раз уж победы не вышло…
– Ты еще пожалеешь, лавочник! Я вернусь и спалю все твои книги!
Что…
Что?
Что он сказал?
Слух говорил мне, что в магазине вдруг стало абсолютно тихо; из звуков осталось только дыхание троих человек. Но я ощущал и бешеный грохот – рожденный яростью, полыхнувшей в душе.
Я и не знал, что еще способен так злиться.
Не знаю, какими стали мои лицо и взгляд, но Сактор застыл на месте, а Рейн побледнел.
Внутри меня бушевала яростная буря; снаружи царило безмолвие.
И это безмолвие я нарушил.
– Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту…
Сактор шарахнулся назад, налетев на полку; она закачалась.
– …температура…
– Нет! Подожди!
– …при которой…
– Стой!
– …воспламеняется…
– Предвечным Огнем клянусь – я не трону ни одной твоей книги!
Я замолк, хотя завершение фразы просилось на язык. Сактор был у самой двери, но стоял недвижимо, и ужас в его глазах показывал – он понимает, что я делаю. Может, не знает точно, но осознает…
– Если еще раз покажешься в моем магазине, – я с трудом заставил себя произнести иные слова, – я договорю эту фразу до конца.
Он лишь кивнул, и поспешно рванулся прочь из зала, ударившись плечом о косяк.
Я глубоко вздохнул, стараясь погасить бешенство. Еще вдох… еще…
Да, теперь уже нормально.
Похоже, я вовсе не так флегматичен, как полагал – раз способен так отреагировать на угрозу книгам. Впрочем… наверное, только это и способно меня разъярить.
Кольнул стыд: чуть было не сотворил то, чего делать было нельзя. Обещал же себе так не поступать…
– Мастер Хильд… – нерешительно позвал Рейн, наконец сдвинувшись с места.
– Да? – я устало потер виски. Утомление ложное, но сейчас кажется настоящим.
– Что это было? Ну… фраза…
Я задумался над тем, как бы объяснить, потом помотал головой.
– Пойдем.
В хранилище я быстро отыскал полку с книгами гениального уроженца Уокигана. Снял нужную, в зернистом сером переплете, и подал ученику.
– Прочитай сам. Так будет проще.
Он подошел через несколько часов, и на мой вопрос «Ну и как?», честно ответил:
– Страшно.
– Вот так, – кивнул я. – А именно эта цитата… примененная как боевая… Пожалуй, одна из самых страшных, и если бы я так не рассвирепел – никогда бы себе не позволил ее использовать.
– Почему? – удивился Рейн. – Есть же, наверное, более мощные…
– Мощные – есть, а вот страшнее… Магия – это творчество, Рейн. Любая магия; чародеем не стать, если нет хоть небольшой творческой жилки. А эта цитата выжигает способность к творчеству… и магические способности в том числе. Навсегда. Тем и страшна.
Рейн задумался. А потом вдруг вскинул голову.
– Но… подождите! Он ведь не о том писал!
– Верно, – одобрительно кивнул я. – Напротив; автор добивался того, чтобы описанного им в жизни никогда не было. И чтобы применить его цитату таким вот образом – надо полностью вывернуть смысл и силу его книги. А такого делать часто нельзя… я бы сказал, что такого делать вообще нельзя никогда.
Рейн долго молчал; вполне его понимаю. Мне в свое время к этой мысли тоже было тяжеловато привыкнуть.
А потом ученик задал совершенно неожиданный вопрос.
– Мастер Хильд, а почему здесь нет ваших книг?
– Что? – удивился я.
– Здесь нет ни одной вашей книги. Разве что вы пару раз говорили о том, что во время ученичества тоже писали… но неужели ничего не смогли издать?
– Не в этом дело, – пожал плечами я. – Тут нет моих книг, потому что их вообще не существует.
– Что? – вот теперь изумился уже Рейн. – Но почему?
Я вздохнул. Что за день такой, что приходится объяснять едва ли не самые необычные стороны нашего искусства…
– Потому что состоявшиеся библиоманты практически никогда не пишут сами. Слишком уж легко не удержаться – и напитать книгу своей Силой; и что тогда получится? Она будет привлекать читателей… будет. Воплощенным в ней заклинанием, а вовсе не настоящим словом; даже если она будет действительно хороша – все равно основным будет заклятие.
А по той же причине нам этого просто нельзя. Книги меняют мир; написанные людьми без магического дара, они порождают новые религии, влияют на судьбу тысяч и сотен тысяч, отпечатываются в уме целых поколений… повторю – написанные не-магами. Вспомни еще, что каждую книгу читатель воспринимает по-своему… и даже если в ней изначально был мир и покой, то именем тех же идеалов могут призвать к войне, находя в тексте подтверждение. Ну а теперь представь, что может сотворить с миром книга, которую создаст мастер-библиомант – и в ней все перечисленное будет сильнее десятикратно.
Рейн молчал еще дольше. И потом тихо спросил:
– Значит… библиоманты не пишут сами?
– Нет. За волшебную мощь всегда платится цена… такова она в нашем случае.
– Я не уверен, что такую цену можно платить, – еще тише промолвил мой ученик.
Я промолчал.
Я тоже не всегда был в этом уверен.
07.06.2008 –22.07.2008
Библиомант
На полке оставалось совсем мало места; я осторожно раздвинул две книги в середине, поставив туда последнюю. Вот теперь все, никакого беспорядка.
Я отступил на шаг – да, полка заполнена красиво. Темно-зеленые переплеты переходят в темно-синие, дальше – в черные; глаз ничто не режет. Пожалуй, надо на следующей неделе заказать еще пару полок – чувствую, что скоро у меня появятся новые книги.
Я неспешно направился к выходу из зала, по пути проводя рукой по плотным переплетам. Кому-то так нравится касаться коры деревьев или камней… каждому – свое. Мне лично милее книги.
Стоп.
Ну так я и знал – у ближней к выходу полки растрескалась стенка. А ведь заметил это уже давно, но забыл, отложив на потом. Но сейчас, раз уж я здесь…
Я чуть прикрыл глаза, представляя себе чистый лист и перо. Вновь взглянул на трещины, сохраняя в уме белую бумагу.
И произнес:
– Полка была сделана из темного дерева; видно, что мастер работал с любовью и душой. Такие вещи не ломаются очень долго; эта полка исключением не оказалась – несмотря на солидный возраст, на ней не было ни единой трещины.
Мир услышал произнесенные слова, которые легли на белый лист в моем сознании. Мир принял их и поверил.
И трещины исчезли, словно их никогда и не было. А я знал, что благодаря этой паре строк полка действительно станет крепче и простоит еще очень долго.
Возможно, чародей, специализирующийся на работе с деревом, мог бы сделать полку вообще крепче стали. Увы, я таковыми талантами все же не отличаюсь.
В нашем городе, которому так и не подобрали имени, магов, в принципе много. Черные, белые, природные, духовные, стихийные… любые. Встречаются и совсем редкие специальности; обычно адепты таковых выбирают профессию, тесно связанную со своими умениями.
Как раз мой случай.
Я нахожу, читаю и продаю книги. Пытаюсь делиться с другими частичками того волшебства, которым напитана каждая талантливо написанная строка. А оно есть, мне ли не знать… В конце концов, я – маг книги.
Библиомант.
Я покинул хранилище, выходя в куда более посещаемую часть магазина – где находились собственно прилавок и самые новые из книг. Мои постоянные покупатели во входе в хранилище и не нуждались; они могли точно описать, что им нужно, а мне оставалось лишь найти книгу, подходящую под описание. Ну а тем, кто заходил ко мне от случая к случаю... что ж, им оставались новинки.
Рейн, мой помощник и ученик, закрыл книгу и поднялся навстречу; вежливо кивнув, он направился в хранилище. Мы дежурили поочередно; пока один принимал покупателей, второй мог отдохнуть или же почитать в куда более комфортных условиях.
Я посмотрел ему вслед и невольно припомнил, как впервые с ним познакомился – около двух лет назад.
– Вы Хильд?
Ни "здравствуйте", ни "прошу прощения"... Я со вздохом оторвался от книги и бросил взгляд на вошедшего.
Молодой человек, на полголовы выше меня, стройный и крепкий. Темные волосы, и в тон им – плотный черный костюм. Очень пристальный зеленый взгляд. Лицо... упрямое такое.
Такие лица удобно и одновременно непросто описывать. Никакой невыразительности в чертах (о, неприметность – вечное проклятье для подбирающего прилагательные), но выражение сменяется довольно часто.
– Добрый вечер, молодой человек, – отозвался я, неспешно поднимаясь со стула. Нарочито неспешно.
Сделал небольшую паузу и все же дождался ответного "Добрый вечер".
– Да, я Хильд. Чем могу помочь?
– Я слышал, что вы... – он с явным замешательством огляделся вокруг. – Что вы – один из самых сильных магов в городе.
Удивление вполне можно было понять. Этот дом не похож на жилище могущественного мага; похож он на книжный магазин, каковым и является. Просторное помещение, тяжелые полки с книгами, два окна, сквозь которые смотрят вечные сумерки, гладкий прилавок темного дерева... а за ним – худощавый человек лет пятидесяти, с сединой в волосах, облаченный в темно-зеленый костюм.
Ничего особенно волшебного. Для него.
– Ну, я к своим талантам и умениям отношусь более скромно, – пожал плечами я, – но такие слухи ходят.
– Но они соответствуют истине?
Вот упорный... впрочем, это я уже отметил. Хотя недоверие понятно; обо мне действительно ходят лишь слухи – поскольку я крайне редко выбираюсь из дома.
– Думаю, да.
– Хорошо... – он на секунду помедлил. – Меня зовут Рейн.
Я кивнул, запоминая. При моей работе весьма полезно помнить имена посетителей; обычно я их записываю, но короткие запоминаю.
– Вы принимаете учеников?
– Что, простите? – искренне удивился я.
– Учеников, – лицо Рейна стало еще более упрямым. – Мне известно, что у меня есть дар к магии, но... я не могу найти ту сферу, которая мне по душе.
Я чуть склонил голову. Хм. А похоже, что дело не в интересе...
– Точнее – ту сферу, которая позволит обрести большую мощь?
Рейн вспыхнул, но твердо кивнул:
– Да. Точнее – разнообразную силу... А те, кто говорили о вас, утверждают – маг вашей школы способен на любое.
– Понятно, – протянул я. – Что ж... говорившие так, конечно, правы. Но есть проблема. Рейн, вы знаете, как называется моя специальность?
– Мне говорили – библиомантия, – прозвучал ответ. – Но я, к сожалению, не знаю, что это. Как-то связана с книгами?
– Напрямую, – кивнул я.
Рейн на мгновение задумался.
– То есть – для создания заклинания нужно зачитать его из книги?
– Не совсем.
– А, книга – необходимый компонент ритуала?
– Нет.
Вот теперь он совсем озадачился.
– А... что же тогда?
Я помедлил перед ответом. Да, тут действительно сложно объяснить... впрочем, сдается мне, что Рейн поймет.
Многие маги способны ощущать еще не развитые способности – если таковые близки их собственным. Есть похожее чутье и у меня, хотя мне-то как раз больше свойственно ошибаться.
– Дело в том, что для библиомантии требуется не только магический дар. Нужно еще и творческое мышление... в самом прямом смысле творческое. Поэтому далеко не каждый способен стать магом Книги.
– Каждая специальность требует чего-то особого, – нетерпеливо прервал меня Рейн. – Так для чего нужны книги?
Я поднялся со стула, вложил в книгу закладку и осторожно опустил ее на прилавок.
– Пойдемте.
Спиной я чувствовал недоуменный взгляд Рейна; но он сдержал желание задать вопрос и последовал за мной в хранилище.
Там я прошелся мимо полок, выбрал одну книгу и передал ее Рейну.
– Прочитайте, – предложил я, кивая на низкий деревянный столик рядом.
– Это книга заклинаний? – с явным сомнением спросил он.
Я пожал плечами.
Рейн с прежним недоумением открыл титульный лист, прочел его и вновь взглянул на меня.
– Автор – Александр Куприн... Это мастер-маг?
– В определенной степени – несомненно, – кивнул я. – Читайте, Рейн.
Я наблюдал за каждым его движением – как он кладет книгу, как садится, как перелистывает страницы... и во мне крепла уверенность, что он действительно подойдет. Но выводы делать было рано; я был уверен, что услышу определенный вопрос... роль, правда, играло то, когда и как он прозвучит.
Рейн, все еще удивляясь, начал читать первый рассказ; лица его я сейчас не видел, но мне было достаточно смотреть в спину. Вот напряженные мышцы слегка расслабились... он чуть изменил позу, чтобы читать было удобнее... нетерпеливым жестом отбросил падающую на глаза прядь волос...
А дальше уже почти не двигался, полностью погрузившись в чтение.
Хорошо. Очень хорошо.
Он не оторвался от книги через пять минут, и я практически успокоился, но для верности выждал еще десяток. А потом – вернулся к прилавку, оставив Рейна наедине с книгой.
В этот день посетителей почти не было; только зашел Андрао в поисках второго тома "Путешествия на Запад", а потом появился Алвейт в сопровождении девушки из только что перешедших – показывал известные места Вечернего сектора.
Так что, когда через несколько часов Рейн показался из хранилища с книгой в руках, в зале никого, кроме меня, не было.
– Понравилось? – поинтересовался я.
– Да, – отозвался он, осторожно положив том Куприна на прилавок. – Но... для чего?
– Что – для чего?
– Для чего вы мне ее дали? Это ведь не книга заклинаний... у нее вообще нет магических свойств!
– Да неужели? – с улыбкой осведомился я. – Все зависит от того, что понимать под "магией".
– Магия – способность сотворить что-то, ранее не существовавшее в данных условия силами своего разума, – заученно отозвался Рейн, явно цитируя прочитанное где-то определение. Хорошая формулировка. А главное – идеально подходит к нашему случаю.
– Когда ты читал, – я соскользнул на "ты" совершенно спокойно, и Рейн принял это как должное, – ты что себе представлял?
– То, что было в рассказах, – удивленно ответил Рейн. – Люди, события, разговоры...
– Они существовали?
– Нет, конечно, – ответил он еще более удивленно... и замер. – Подождите...
Я молчал, ожидая, пока он сам сравнит со своим же определением и сделает вывод.
– Но... это как? Это же нельзя назвать магией!
– А почему?
– Ну... – Рейн замялся, пытаясь подыскать какой-то веский довод. – Магия – это... ну...
– Способность сотворить нечто новое силами своего разума, – улыбнулся я. – А именно это писатели и делают... те, кто заслуживает этого названия, конечно. Они заставляют других поверить в созданные ими образы, и потому оживляют свой вымысел – на время прочтения.
Юноша помедлил, припоминая предыдущий разговор.
– Так что же... библиомантия – это магия писателей?
– Почти точно, – кивнул я. – Маг-библиомант находит слова, которым верит мир вокруг; и потому сказанное им воплотится в реальность. Конечно, если он нашел правильные слова... Но для этого, как я уже говорил, просто магического дара мало. Надо еще любить читать – чтобы было у кого и чему учиться, и уметь писать – чтобы действительно стать библиомантом. Это сложное искусство, не спорю.
– Но в результате – обретаешь огромную мощь, правда? – с горящими глазами спросил Рейн.
Я вздохнул.
– Зависит от тебя.
Сейчас не имело смысла говорить, что если раскрыть потенциал... да, сила будет большая. Но только вот потребность в ней, и сама жажда силы исчезнут. А зачем они?
Для писателя важно написать хорошую вещь. Сделать так, чтобы она впечатляла, чтобы понравилась тем, кто читает, важно донести то, что горело в душе, когда сочинял...
То же самое и для библиоманта. Только он читает свой текст не другим, а миру.
И тот отзывается.
Тогда я этого Рейну не сказал; впрочем, где-то через год он все понял и сам – когда завершил десятый рассказ. И именно тогда я его начал обучать уже магической составляющей нашего искусства – умению представлять себе лист и наносить на него слова, которые предназначаются миру.
А до этого надо было отточить именно писательское мастерство. В какой-то степени наша специальность опаснее многих других; иные маги могут заранее просчитать результат плетения чар... а пойди угадай, как отзовется мир на неверное слово?
Первые рассказы были все же откровенным подражанием; посторонний глаз мог бы и не уловить, но я помнил все книги, которые успел прочесть Рейн, и видел заимствования. Пятый был уже его собственным – оригинальная идея, хотя изложение не лучшее. А вот десятый – уже весьма достойно; Рейн учел все ошибки.
Собственно, только через год и началось само учение; до этого я научить ничему не мог. Прочесть написанное, выправить, указать на недостатки – пожалуйста. Но вот научиться писать Рейн должен был сам.
Он и научился. И задавал очень правильные вопросы.
– А есть какие-то ограничения при создании чар?
– Пожалуй, только свои личные. Например, кому-то удобнее писать стихами; я предпочитаю прозу. Стиль – опять-таки твое дело. Я слышал, что некоторые пытаются писать на листе разума "под кого-нибудь"... это легче, но менее эффективно.
– Почему?
– Потому что слова тогда не будут полностью твоими. Конечно, иное дело – цитаты...
– Понятно, – Рейн задумчиво повертел в пальцах карандаш, который в последнее время из рук почти не выпускал. – А цитаты – это...
– А, – я налил себе чаю. Холодного, как обычно; не люблю горячий. – Написать на листе разума цитату – куда скорее, чем выстроить свое, и когда нужно действовать быстро – пользуются обычно ими. Проблема в том, что дабы цитата не осталась просто набором слов... для этого надо ее произнести так, чтобы она вызывала те же чувства, что и в изначальном тексте.
– То есть – произнести так, чтобы впечатление было как при первом прочтении? – изумился Рейн.
– Именно так. А иначе – какой смысл в цитате? Только одно учти – не стоит слишком увлекаться цитированием. Иначе оно и в твои тексты слишком глубоко проникнет.
За эти два года Рейн успел проглотить немало книг; как выяснилось, читал он очень быстро. Впрочем, куда важнее было то, что он понимал прочитанное; беседы о книгах после закрытия магазина доставляли мне искреннее удовольствие.
Помогать в магазине он вызвался сам, и я не имел ничего против; действительно, за годы работы в одиночку я несколько устал от этого.
Впрочем, с постоянными клиентами я все равно общался сам, как и с теми, кто приносил новые книги. Большую их часть я получал от Проводников – тех, кто путешествует в иные миры. Еще немного мне приносили жители города.
А иногда книги просто появлялись на одной из свободных полок. Всегда – в мое отсутствие, так что я до сих пор ломал голову над этой загадкой. Впрочем, в нашем городе много тайн, и одна лишняя ничего особенно не изменит.
Но я всегда предчувствовал появление новых книг; неважно, каким образом они у меня появлялись. Точно так же звери чувствуют, что рядом вода, создания Огня ощущают приближающееся пламя, а птицы – изменчивый ветер.
Вот и сейчас – было у меня четкое ощущение, что сегодня хранилище пополнится. И Рейн еще не успел скрыться за дверью, как прозвонил входной колокольчик.
– Приветствую, – сообщил Теймаш, с трудом проталкивая сквозь дверь пухлую сумку. – Хильд, могу тебя обрадовать – привез пополнение.
– Я так и думал, – улыбнулся я. – Давай сюда, на прилавок... Рейн, вывеси объявление, что магазин на пару часов закрыт.
Теймаш немного ниже меня, и похож на вставшего на задние лапы дымчатого кота в темном костюме. Среди Проводников вообще немало тех, кто принадлежит к многочисленным ветвям кошачьего племени – им между мирами ходить легче.
Я с ним давно работаю; Теймаш любит иметь дело с книгами и предметами искусства... и, конечно, получать достойную оплату за их доставку. Таковы все Проводники.
Сумка у Теймаша, разумеется, с заклятием на дополнительный объем, так что принес он действительно много. Стопки книг заняли весь прилавок, от края до края.
Я люблю такие моменты – брать в руки новые книги, открывать их, пролистывать... люблю ощущение еще незнакомого тома в руках, всегда вспыхивающий в душе интерес – что найдется на этих страницах? Наверное, это свойственно любому, кто жить не может без книг.
У Рейна, например, глаза загорелись таким же огнем, и мы вместе увлеченно раскладывали книги. Разница лишь в том, что для него большинство были новинками, а я сразу вспоминал, какие тома и в каком количествеу меня уже есть. Хотя... это ничего не меняло. Все равно ведь приятно.
Теймаш наблюдал с легкой улыбкой; сам он читать любил, но никогда не увлекался книгами по-настоящему.
– Мастер Хильд, а ведь это "Сказания звездных дорог"! – выдохнул Рейн, приподнимая на ладони том в серебристом переплете. – Я ссылки на них уже в пяти книгах встречал.
– Дай-ка посмотреть... Действительно. Теймаш, где ты их нашел? Редчайшая же вещь.
Проводник только ухмыльнулся, обнажив белые клыки. Он никогда не рассказывает о том, как и где работает; подозреваю, что мой лучший поставщик нарушил не один десяток законов разных миров.
Но мне-то какое дело?
К чести Теймаша, он нечасто приносит книги, которые у меня уже есть; вот и сейчас из всей партии я вернул обратно в сумку лишь пять томов. Остальные же мы с Рейном перенесли в хранилище; потом надо будет рассортировать и расставить на полки. Но сперва – оплата.
– Сколько?
– Сто четыре сотни, – подсчитав в уме, сообщил Теймаш. Он всегда так считает; слово "тысяча" употребляет лишь когда речь идет о совсем уже крупных суммах.
Я расплатился; деньги у меня всегда в зале. Кое-кто из новичков этому сильно удивлялся, но на деле ничего странного нет; надо быть совсем уж сумасшедшим, чтобы пытаться грабить мага в его собственном доме. Тем более, что здесь всегда есть Стражи.
Некогда именно о них мы с Рейном говорили довольно долго. Он никак не мог поверить, что Стражи – это не призванные демоны или духи, не подчиненные волшебные существа... просто персонажи, которых я придумал и воплотил в реальность.
И это, замечу, куда сложнее, чем провести ритуал вызова; если персонаж выйдет нежизнеспособным в замысле, то и ожить ему не суждено. А уж если он действительно ожил... его существование надо поддерживать. Регулярно дописывать новые черточки к облику, дополнять его прошлое (пусть и несуществующее), и при этом внимательно следить – не противоречит ли новое тому, что уже есть в персонаже, тому, что он развил уже самостоятельно.
Иначе он исчезнет, и сохранится только в памяти.
Теймаш пересчитал деньги, удовлетворенно кивнул и поднял сумку с прилавка.
– С тобой приятно работать, Хильд. Может, еще зайду, после следующего рейда.
Я кивнул. У всех Проводников разное время между путешествиями; Теймаш отдыхает где-то недели две. Признаться, я так и не выяснил, почему кто-то долго отдыхает, а кто-то может выйти в иные миры чуть ли не через день. Похоже, это часть иной загадки – почему некоторые из города вообще становятся Проводниками.
Возможно, ее когда-нибудь разгадают.
Теймаш исчез за дверью, аккуратно прикрыв ее за собой; мы принялись сортировать книги. В этот раз Проводник принес почти сплошь энциклопедии и летописи; художественных оказалось только с десяток. Зато какие! Пару я не видел с тех времен, когда еще не жил в городе.
Так, а вот это я сразу отложу – для Алвейта. Он «Хрустальное утро» Савейра спрашивает уже года два, а у меня его стихи только в сборниках были.
Повернувшись к помощнику, я без особого удивления обнаружил, что две книги он держит в руке, явно о них забыв, и умудряется одной рукой листать третью.
– Рейн, – позвал я, – нам их разложить надо, а не читать.
– Простите, мастер Хильд, – смущенно извинился он. – Не мог удержаться…
– Вполне понимаю, – усмехнулся я. – Поэтому я и сам никак хранилище не перестрою – отвлекаюсь… Так, давай расставлять. За полчаса надо бы управиться, а то чувствую – скоро посетители будут.
Пара слов раздвинула полки там, где не хватало места, и новые тома легко встали рядом со старыми. Это хорошо; часто бывает, что какие-то книги не хотят стоять рядом. И если ты действительно умеешь их чувствовать – то вместе на полке такие книги не окажутся.
Справились быстрее, чем я ожидал; уже через двадцать минут я вновь открыл магазин и занял место за прилавком. И предчувствия меня не обманули – посетитель объявился на пороге всего пару минут спустя.
Высокий и худощавый, с четкими чертами лица и цепким взглядом, в коричневом плаще.
– У вас есть «Canzone Fuoce»? – не здороваясь, поинтересовался он.
Тон-то какой… вельможа, обращающийся к лавочнику, не иначе как. Положим, я торговец и есть, но вот в вельможности моего клиента имеются большие сомнения.
– Книга по высшей огненной магии? – я помедлил, перебрав в памяти имеющиеся в наличии тома. – Да, есть. Только она достаточно дорога.
– Сколько? – тон все тот же, со смыслом «о пустяках и говорить не стоит».
– Две тысячи.
– Несите, – коротко кивнул он.
– Подождите немного, – я пододвинул толстую тетрадь. – У меня есть обыкновение записывать имена своих клиентов, дабы потом им сообщить – появилось нечто, им интересное. Попрошу и вас назвать свое.
– Сактор, – бросил он. – Мастер-маг Сактор. Теперь несите книгу, да побыстрее.
Нет, ну что за манеры…
Я отложил перо и взглянул на него в упор. Точнее – взглянул.
Да, маг, причем довольно сильный. Склонность к разрушительным чарам… оно и видно. Но разве это повод для невежливости? Думаю, напротив.
Самый опасный и могучий боевой маг, которого мне доводилось встречать, был учтив всегда и со всеми. Даже со врагами… особенно со врагами.
– Я бы попросил вас вести себя повежливее, – тихо сказал я; краем глаза отметил, что на пороге хранилища появился Рейн.
И сам удивился услышанным в собственном голосе острым нотам и раздражению в душе… почти гневу.
Мне давно уже не грубили.
Сактор раздраженно сдвинул брови.
– Несите книгу и не возражайте, – распорядился он. – Клиент всегда прав – слышали о таком?
– Увы, в этом городе прав скорее продавец, – заметил я. – В любом случае, в моем магазине я желал бы слышать вежливую речь. А еще… я беру плату вперед.
– Я заплачу позже, – раздраженно отозвался маг. – Можете записать на мое имя.
– В долг я позволяю брать книги только постоянным и проверенным клиентам, – вздохнул я. – Вы пока что к таким не принадлежите, так что исключений я делать не буду.
Вот теперь он по-настоящему разозлился; видно, с несогласием сей господин встречался так же редко, как я – с грубостью.
И ведь подумать, что Рейн тоже начал с невежливости… но он, видимо, умнее Сактора. Точнее, рассудительнее.
А вот мой посетитель явно рассудительностью не выделялся.
– Еще одно слово, лавочник, и ты пожалеешь, – он поднял руку и по ней заплясали язычки пламени. – Ходят слухи, что ты – неплохой маг, да только… слухи это. Настоящий маг в какой-то лавке ютиться не станет.
– У меня, вообще-то, магазин, – заметил я. – И, раз уж разговор пошел так, то я вас попрошу его покинуть.
И если я правильно понимаю, то…
Я понял правильно: Сактор сжал кулак и пламенный фонтан ударил мне в лицо.
Рейн по-прежнему наблюдал и в момент удара дернулся вперед… но разумно остался на месте. Правильно, ученик. Смотри; все же я не так часто показываю тебе магию Книги в действии.
А об этом еще и не говорил. О том, что мастер-библиомант при желании может воплощать в мир уже не слова, а образы… свои или талантливо описанные.
Пламенный удар Сактора зашипел и испарился, когда ему навстречу плеснула река дракона Хараи. Он растерялся лишь на мгновение – и атаковал снова, теперь уже метнув в меня десяток стальных зазубренных дротиков.
Они затерялись и пропали в белом безмолвии снежной пустыни.
Пучок молний рассыпался в бесконечно изменчивом небе Дворов Хаоса.
Энергетический жгут рассеялся в бурном грозовом небе над перевалом.
Разящее копье света разбилось о щит, любовно описанный слепым поэтом.
А сложное заклятие, ввергающее противника в безумие, разлетелось мириадами осколков, встретившись с многотысячными толпами сарантийских улиц.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь; уже очень давно мне не приходилось фехтовать чарами и мгновенно подбирать под каждый удар наилучший образ.
У талантливых магов в памяти могут храниться сотни боевых заклинаний. Но… в одном лишь мире прекрасных книг написано больше, чем заклятий в самой толстой волшебной книге. И под каждым переплетом – сотни образов, остающихся в памяти.
Что могут этому противопоставить создатели сокрушительных чар?
Сактор отступил на пару шагов; он осознал, что мою защиту ему не пробить. Еще бы; видно, он не любитель чтения… а такой противник не сумеет меня поразить.
Но он не привык проигрывать. Похоже, хочет за собой оставить хотя бы последнее слово, раз уж победы не вышло…
– Ты еще пожалеешь, лавочник! Я вернусь и спалю все твои книги!
Что…
Что?
Что он сказал?
Слух говорил мне, что в магазине вдруг стало абсолютно тихо; из звуков осталось только дыхание троих человек. Но я ощущал и бешеный грохот – рожденный яростью, полыхнувшей в душе.
Я и не знал, что еще способен так злиться.
Не знаю, какими стали мои лицо и взгляд, но Сактор застыл на месте, а Рейн побледнел.
Внутри меня бушевала яростная буря; снаружи царило безмолвие.
И это безмолвие я нарушил.
– Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту…
Сактор шарахнулся назад, налетев на полку; она закачалась.
– …температура…
– Нет! Подожди!
– …при которой…
– Стой!
– …воспламеняется…
– Предвечным Огнем клянусь – я не трону ни одной твоей книги!
Я замолк, хотя завершение фразы просилось на язык. Сактор был у самой двери, но стоял недвижимо, и ужас в его глазах показывал – он понимает, что я делаю. Может, не знает точно, но осознает…
– Если еще раз покажешься в моем магазине, – я с трудом заставил себя произнести иные слова, – я договорю эту фразу до конца.
Он лишь кивнул, и поспешно рванулся прочь из зала, ударившись плечом о косяк.
Я глубоко вздохнул, стараясь погасить бешенство. Еще вдох… еще…
Да, теперь уже нормально.
Похоже, я вовсе не так флегматичен, как полагал – раз способен так отреагировать на угрозу книгам. Впрочем… наверное, только это и способно меня разъярить.
Кольнул стыд: чуть было не сотворил то, чего делать было нельзя. Обещал же себе так не поступать…
– Мастер Хильд… – нерешительно позвал Рейн, наконец сдвинувшись с места.
– Да? – я устало потер виски. Утомление ложное, но сейчас кажется настоящим.
– Что это было? Ну… фраза…
Я задумался над тем, как бы объяснить, потом помотал головой.
– Пойдем.
В хранилище я быстро отыскал полку с книгами гениального уроженца Уокигана. Снял нужную, в зернистом сером переплете, и подал ученику.
– Прочитай сам. Так будет проще.
Он подошел через несколько часов, и на мой вопрос «Ну и как?», честно ответил:
– Страшно.
– Вот так, – кивнул я. – А именно эта цитата… примененная как боевая… Пожалуй, одна из самых страшных, и если бы я так не рассвирепел – никогда бы себе не позволил ее использовать.
– Почему? – удивился Рейн. – Есть же, наверное, более мощные…
– Мощные – есть, а вот страшнее… Магия – это творчество, Рейн. Любая магия; чародеем не стать, если нет хоть небольшой творческой жилки. А эта цитата выжигает способность к творчеству… и магические способности в том числе. Навсегда. Тем и страшна.
Рейн задумался. А потом вдруг вскинул голову.
– Но… подождите! Он ведь не о том писал!
– Верно, – одобрительно кивнул я. – Напротив; автор добивался того, чтобы описанного им в жизни никогда не было. И чтобы применить его цитату таким вот образом – надо полностью вывернуть смысл и силу его книги. А такого делать часто нельзя… я бы сказал, что такого делать вообще нельзя никогда.
Рейн долго молчал; вполне его понимаю. Мне в свое время к этой мысли тоже было тяжеловато привыкнуть.
А потом ученик задал совершенно неожиданный вопрос.
– Мастер Хильд, а почему здесь нет ваших книг?
– Что? – удивился я.
– Здесь нет ни одной вашей книги. Разве что вы пару раз говорили о том, что во время ученичества тоже писали… но неужели ничего не смогли издать?
– Не в этом дело, – пожал плечами я. – Тут нет моих книг, потому что их вообще не существует.
– Что? – вот теперь изумился уже Рейн. – Но почему?
Я вздохнул. Что за день такой, что приходится объяснять едва ли не самые необычные стороны нашего искусства…
– Потому что состоявшиеся библиоманты практически никогда не пишут сами. Слишком уж легко не удержаться – и напитать книгу своей Силой; и что тогда получится? Она будет привлекать читателей… будет. Воплощенным в ней заклинанием, а вовсе не настоящим словом; даже если она будет действительно хороша – все равно основным будет заклятие.
А по той же причине нам этого просто нельзя. Книги меняют мир; написанные людьми без магического дара, они порождают новые религии, влияют на судьбу тысяч и сотен тысяч, отпечатываются в уме целых поколений… повторю – написанные не-магами. Вспомни еще, что каждую книгу читатель воспринимает по-своему… и даже если в ней изначально был мир и покой, то именем тех же идеалов могут призвать к войне, находя в тексте подтверждение. Ну а теперь представь, что может сотворить с миром книга, которую создаст мастер-библиомант – и в ней все перечисленное будет сильнее десятикратно.
Рейн молчал еще дольше. И потом тихо спросил:
– Значит… библиоманты не пишут сами?
– Нет. За волшебную мощь всегда платится цена… такова она в нашем случае.
– Я не уверен, что такую цену можно платить, – еще тише промолвил мой ученик.
Я промолчал.
Я тоже не всегда был в этом уверен.
07.06.2008 –22.07.2008
V-Z
Как всегда, написано замечательно, прочитал с огромным интересом. Особенно понравился Библиомант. Хотелось бы увидеть продолжение цикла.
Как всегда, написано замечательно, прочитал с огромным интересом. Особенно понравился Библиомант. Хотелось бы увидеть продолжение цикла.
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.